Аркхейм

Тиру, казалось, не понимал, что происходит. Он смотрел на молчаливого Лежа растерянно, словно не узнавая его, не узнавая самого себя в этом состоянии. В голове глухо отозвалась просьба гомункула, постараться расслабиться, и из глубины сознания поднялся беззвучный вопрос: "Что случилось? Почему со мной говорят как с больным?" И только теперь, возможно, когда схлынул адреналин, плохое самочувствие догнало его. Не резко, не обрушив, а как надвигающаяся волна, подступающая всё ближе, пока не накрывает с головой.

Послушно опустив руки на плечи Лежа, Тиру вдруг отчётливо ощутил насколько он слаб. Стоило оказаться у гомункула на руках, как внутри всё перевернулось, будто он поднялся на невозможную высоту, которой никогда не боялся, но теперь она пробирала до дрожи, до головокружения. До тошноты, едва не выворачивающей изнутри. Он зажмурился, уткнувшись лицом в шею Лежа, судорожно выдохнув, стараясь не показать, как сильно больно. И только теперь понял, почему тот просил его расслабиться. Леж нёс его медленно, спокойно, как несут не хрупкого. а дорогого. Даже с закрытыми глазами Тиру чувствовал, как всё нутро болезненно откликается на каждое движение, каждый шаг, будто тело стало стеклянным. И страшно было представить, если бы на месте Лежа оказался кто-то менее чуткий, менее осторожный.

Тиру ощутил, как его мягко опустили, осторожно, будто боялись потревожить хрупкое равновесие его боли. Ткань под спиной была прохладной, немного шершавой, и от этого осязание стало особенно острым, будто тело само искало опору, цепляясь за любой знакомый отклик. Он попробовал открыть глаза, но едва свет коснулся век, головная боль врезалась глубже, как нож, проходящий сквозь череп. Свет будто давил изнутри, распирал голову, поэтому Тиру инстинктивно прикрыл глаза ладонью, стараясь хоть немного отгородиться от нестерпимого сияния. Он лежал послушно, не двигаясь, и хотя не слышал почти ничего, только гулкий звон в ушах, чувствовал кожей движение рядом. Леж проходил мимо, что-то переставлял, приносил. Воздух дрожал лёгкими волнами, вибрацией шагов, переменой температуры, дыханием. Тиру не нужно было слышать, чтобы знать это. Он ощущал присутствие любимого, как тепло, несущее через хаос и боль устойчивое чувство - всё под контролем.

Сначала лёгкий укол в запястье. Не боль, а скорее тёплая волна, что накрыла всё тело и постепенно унесла с собой боль, тревогу и остатки сознания. Всё стало тихим, мягким. Будто мир опустился в беззвучную воду. Сон пришёл без образов, просто покой, как выдох после долгого напряжения. И всё же, слишком короткий. Когда Тиру очнулся, ему на миг показалось, что всё это и вправду было дурным сном. Что и слабость, и головная боль, лишь отголоски воображения. Но эта теория разбилась о тихий, все еще приглушенный голос Лежа. Тот был рядом. Пальцы гомункула неторопливо перебирали распущенные волосы, расправляя спутанные пряди, точно стараясь вернуть в порядок не только их, но и всё, что недавно было разбито в теле и разуме дракона.

Голова всё ещё гудела, но свет уже не резал. Осторожно подняв руку, Тиру нащупал ладонь Лежа и поднёс её к своим губам. Поцеловал тихо, с благодарностью, с лёгким дрожанием дыхания.
— Всё хорошо, — прошептал он, — кажется, чувствую себя... нормально. Всё благодаря тебе.
Он не спешил отпустить его руку, прислушивался к себе, к телу, к замедленному биению крови в висках. Но, не доверяя собственным ощущениям, после короткой паузы всё же уточнил:
— А что произошло? Это... из-за камня?

Странно было рассчитывать, что всё пройдёт само собой. Тяжёлый, обволакивающий запах не отступал, напротив, будто становился частью воздуха. Тиру, полностью дезориентированный, из последних сил цеплялся за край сознания, стараясь удержаться на поверхности, как путник, захлёбывающийся в болоте. Спокойный, тихий бриз с леса теперь не приносил успокоения, он гнал этот смрад глубже в лёгкие, заставляя дракона дышать едва, коротко, лишь бы не впустить в себя больше. Покой леса перед рассветом сменился новыми звуками, едва различимыми, но всё ближе, всё настойчивее. Шорох лап, топот копыт, скрежет когтей по коре. Вся жизнь, словно чуя зов, стремилась сюда, к ним, в центр поляны. И капитан ничего не мог с этим поделать.

Плохо было невыносимо, до дрожи. Он согнулся пополам, пытаясь прокашляться, вытолкнуть из лёгких болотный смрад, но тот не уходил. Источник был рядом, это ощущалось каждой клеткой. Спутанные мысли вдруг прорезала острая, хлёсткая искра: "бежать. Надо бежать."

Он отшатнулся, но тело не слушалось. Тиру ощутил, как заваливается назад, в пустоту. Однако встретила его не земля. Что-то упругое, живое, мягкое обвило его с ног до головы, прижимая к себе, как ребёнка, словно принимая в мягкой колыбели. Всё поглотила вязкая тишина, где то в безвременье. Словно он и впрямь уснул, или скорее, потерял сознание.

Однако Тиру из-за своей слепоты хорошо знал различие между забытьём и сном. Это не было ни тем, ни другим. Сознание оставалось четким, просто тело не слушалось, а лёгкие ещё помнили вкус удушья. Мир вокруг будто завис в вязком пространстве, не давая понять, где верх, где низ, но всё же, это не сон. Его всё ещё мутило, но удушающий запах исчез, растворившись без следа. Дракон попытался сосредоточиться, ощутить магические потоки, но теомагия уплывала из-под контроля. Поэтому капитан выбрал путь проще, тот, что всегда оставался доступен. Он заговорил.

Голос сначала дрогнул, горло стянуло судорогой от недавнего кислородного голода, но с каждым словом дыхание выравнивалось.
— Кто ты такой? — тихо, но отчётливо произнёс Тиру. — Почему ты меня украл?
Он не кричал. В его голосе не было ни паники, ни гнева, только усталое, холодное любопытство и желание понять, с чем он столкнулся на этот раз.

Тиру оторопело моргнул, когда на его слова Леж ответил не репликой по существу, а встречным предложением - заплести ему волосы. Неожиданно простое, бытовое, но прозвучавшее так, будто не оставляло места возражениям. Дракон и сам уже замечал, что волосы за последнее время сильно отросли, но не придавал этому значения. Теперь же, когда Леж сказал это вслух, Тиру вдруг ясно осознал, насколько они действительно длинные. Мягкие пряди спадали на плечи, мешались, липли к шее. Словно нечто, что требовало внимания уже давно, но он всё откладывал.
— Можешь их просто обрезать, — тихо проговорил он, чуть смущённо, вставая на табурет, как послушный ученик перед строгим учителем. — Так будет удобнее всего... Да и мне нельзя носить такую длину.
Слова звучали уверенно, но в них чувствовалась тень неловкости. Не перед самим действием, а перед тем, как бережно, с каким почти детским упоением Леж касался его волос. Расчёска мягко скользила по прядям, распутывая их без спешки. Движения гомункула были неторопливы, внимательны, словно он прикасался к чему-то бесценному. И всякий раз, когда пальцы чуть касались кожи у основания шеи, по спине дракона проходила лёгкая дрожь.

Тиру хотел было снова что-то сказать, но промолчал. Просто сел, позволив себе довериться, замереть, слушать ровное дыхание за спиной. Он не знал, что именно создаёт Леж - косу, какую-то причудливую укладку, но вдруг понял, что это не имеет значения. Пускай творит. Пускай этот момент будет просто для них двоих. Тихий, полный тепла и странной нежности. Никто раньше так бережно не касался его волос. Казалось, даже простое поглаживание по голове Тиру ощутил только от Лежа.

Расчёсывание и возня с волосами оказались для Тиру неожиданно приятным занятием. Странное, ласковое ощущение, когда пальцы Лежа скользили по коже головы, распутывая пряди, почти заставляло дракона довольно мурчать. Он пару раз глубже вдохнул, чтобы сдержать тихое урчание, и, чтобы хоть как-то отвлечься, взял лежавшую на коленях книгу и вновь вернулся к чтению про печать.

Слова текли ровно, строчки сменяли друг друга под размеренное перетекание прикосновений, будто само чтение становилось частью этого тихого, уютного ритуала. В комнате стояла мягкая тишина, нарушаемая лишь шелестом страниц, голосом Тиру и приглушённым шорохом волос. Работа Лежа закончилась аккурат к тому моменту, как он дочитал очередной параграф. Когда гомункул отстранился, Тиру инстинктивно потянулся рукой вверх, осторожно нащупывая результат. На голове чувствовалась непривычная тяжесть и стянутость. Косы, аккуратно переплетённые, чувствовались под пальцами.
— Да ты мастер! — восторженно выдохнул он, глянув в зеркало и едва не охнув от удивления. — Леж, вышло очень здорово!
Тиру повернулся к любимому, глаза сияли, как у ребёнка, впервые увидевшего собственное отражение в новом обличье. Всё ещё касаясь аккуратных плетений, Тиру с неподдельным восхищением спросил, чуть наклонив голову:
— Где ты так научился? Ты раньше много тренировался?..

---

Отдых отдыхом, но про камень Леж и Тиру не забыли, вновь вернувшись в сад, теперь вооружённые знаниями и уверенностью в своих действиях. Воздух был прозрачен после вчерашнего дождя, свежий, с лёгким ароматом мокрой листвы и земли. Казалось, сама природа затаила дыхание, наблюдая за тем, что собираются сделать двое.

Тиру остановился у злополучного камня и медленно выдохнул. Теперь он не просто видел нанесённые на нём печати, он чувствовал их, всем своим внутренним, драконьим существом. Они отзывались в нём слабым зудом в груди, едва различимыми импульсами, будто живые, словно шептали "не тронь". Но он знал: чтобы завершить задуманное, нужно было поставить недостающий элемент. Камешек в шестерёнку чужого механизма. Последний, решающий штрих, что должен был всё сломать. Он не знал, чего ожидать от их с Лежем авантюры. Второго удара молнией? Взрыва? Или чего-то ещё хуже. Но выбора не было, лишь глубокий вдох, сосредоточение, и аккуратное движение ладони, когда энергия легла на поверхность камня, вплетаясь в чужую вязь.

Ответ не заставил себя ждать, но и не пришёл сразу.

Сначала резкий, холодный свет, устремившийся вверх. Луч пробил купол над деревней, покрыв его сетью трещин, как скорлупу яйца. На мгновение всё замерло, а потом мир взорвался. Грохот был не просто громким, он вибрировал внутри, сотрясая внутренности, сбивая дыхание. Уши заложило, в голове закружилось, воздух вырвало из лёгких. Тиру на мгновение показалось, что он ослеп, но вскоре к глазам вернулось ясность. Он лежал на спине, чувствуя под собой влажную траву, а рядом Лежа, но немного в стороне, тоже отброшенное волной.

Когда головокружение немного отступило, Тиру с усилием сел. В ушах стоял настойчивый звон, глухой, давящий, как под водой. Всё вокруг будто стало вязким. Он видел, как Леж поднимается, выбравшись из кустов, с исцарапанными руками и встревоженным лицом. Его губы двигались, но звука не было, только пульсирующий гул, давящий на виски.

Тиру поднял ладонь, осторожно коснувшись шеи рядом с ушами. Под пальцами, тёплая, скользкая влага. Кровь? Тонкая струйка сползала и по подбородку, оставляя влажный след. Гудящее, неприятное свербение в носу так же отзывалось в ощущениях дракона. Словно ударная волна от раскола печати задела сразу два чутких источника его восприятия. Тиру осторожно потянулся к гомункулу, отерев пальцем кровь с его лица под царапинами, хрипло спросил, почти не слыша себя:
— Что?.. Сильно поранился?..

@Арлен, У Тиру нет ментальной магии.. Я посчитал что ничего страшного если Камиль меня в крысу ударит. Не ваншотнит же он меня ахахх..)))

Когда-нибудь я перестану хотеть спать каждую минуту своего бодрствования..

Тиру лишь мягко улыбнулся, коротко кивнув и лёгким, открытым жестом пригласил эльфа следовать за собой. Он не стал убеждать гостя, что тот вовсе не отнимает его времени и не отвлекает от обязанностей, в этом не было нужды. Поболтать он любил, но жестами и манерой умел донести куда больше: спокойствие, уверенность, ту самую собранную непринуждённость, что действует на окружающих лучше любых заверений.

Иногда, глядя со стороны, могло показаться, будто капитан "Облачного Ткача" здесь лишь для виду. Некий символ, талисман экипажа, чьё присутствие само по себе гарантирует, что всё под контролем. Но сам Тиру так и задумывал: не устрашающий командир, не заносчивый властелин неба, а тихая ось, вокруг которой вращается уверенность команды. Что бы ни случилось - набег пиратов, отказ двигателей или встреча с поясом астероидов, его спокойствие должно было оставаться неизменным. Оно было опорой, а не маской. И, возможно, именно поэтому, следуя за ним по коридору корабля, любой пассажир мог бы почувствовать что всё будет в порядке.

Тиру с Кирионом уже и так находились внутри корабля, и могли в полной мере ощутить его не просто сквозное присутствие, а едва уловимое, как дыхание за спиной. "Облачный Ткач" не шумел, не гудел двигателями, но ощущался, словно живой организм, внимательный к каждому чужому шагу. Но можно ли было так легко привыкнуть к этому чувству? Сначала его не замечаешь, просто идёшь, слушая, как мягко отзываются звук подошв о пол. Но потом, шаг за шагом, приходит осознание: воздух здесь плотный, тёплый, наполненный чем-то невидимым. Он ложится на кожу слоями, лёгким давлением, будто сам корабль изучает своих гостей, прощупывает их ауру.

Ни малейшего сквозняка, ни дыхания ветра, чтобы подсказать, где открыта дверь. Коридоры, ровно подсвеченные плоскими лампами, извивались и петляли без логики, лестницы уходили то вверх, то вниз, а каждый поворот выглядел точной копией предыдущего. Даже двери стояли рядами одинаковыми, будто отлитыми по одному шаблону.

Если идти без цели, без ясного представления, куда хочешь попасть, возможно, можно было бы блуждать тут бесконечно. Но Тиру, казалось, чувствовал путь кожей. Он шёл первым, спокойно, неторопливо, держа ладонь на одной из стенок, будто ориентируясь по пульсу корабля. Его шаги были спокойными и уверенными, словно капитан не выбирал направление, а просто следовал зову. Той самой незримой нити, что соединяла его с "Ткачом".

И вдруг - замер. На перекрёстке коридоров, с рукой всё ещё прислонённой к стене, он коротко качнул головой, выдохнув глубокомысленное:
— Н-да...

В этом выдохе прозвучало узнавание, и лёгкая досада. Его спутник мог догадаться: что-то пошло не так. И в тот же миг из бокового коридора донёсся длинный гудок, а следом, неразборчивые, но явно недовольные возгласы и ругань, приглушённые расстоянием. Однако же, с лица капитана не сошла улыбка, когда он повернул голову в сторону звука. Он перевёл дыхание, чуть наклонив голову к спутнику, и уже ровнее, с оттенком усталой иронии произнёс:
— Похоже, мы ближе всего к техническому отсеку и ядру корабля... — короткая пауза, почти незаметная. — Не возражаете, если сперва заглянем к ним? Узнаем, что стряслось.

Надеюсь Хао не будет против.. Этот эпизод был очень важен для меня сюжетно, так что я закончил его самостоятельно. Великий Древний навсегда останется в истории моего персонажа и в моем сердечке~ Т____Т

Удачное невезение - Отправьте эпизод в завершенные, пожалуйста

СООБЩЕНИЕ ОТ АДМИНИСТРАЦИИ

Готово, красавчик

В этом не было ошибки. Вещь, крошечная монета, которую Тиру держал в ладони, будто сама искала дорогу домой. Она подходила незнакомцу точно недостающий осколок, последний штрих в узоре мироздания, потерянная звезда, вернувшаяся на свой лоскут глубокого космоса. Дракон чувствовал это каждой клеткой, не умом, а чем-то древним, заложенным глубже памяти. Он не помнил ни лица, ни имени того, кому предназначалась находка, но связь между ними отзывалась тихим, неоспоримым знанием.
И когда незнакомец, взяв монету, вложил в руки капитана нечто в ответ, странный предмет, хранивший чужое дыхание, Тиру понял, что значение этого дара выходит за пределы объяснимого.

Тёплый лоскуток ткани лежал в ладонях, надёжно закрытый от взгляда теомагии и любых других вторжений. Защитные глифы мягко мерцали, удерживая чужие прикосновения на расстоянии, но стоило Тиру провести пальцами по краю, как защита медленно, покорно растаяла, уступая тому, кто звал её истинного владельца. Под пальцами дракона отозвался гладкий, холодный контур кристаллического кольца. Тиру нахмурился, задерживая дыхание, будто боялся разрушить тишину, окутавшую палубу. Но стоило коже отдать артефакту частицу тепла, как всё вокруг будто дрогнуло, и волна, внезапная, острая, до боли живая, захлестнула его.

Воспоминания вспыхнули, как свет, пробивающийся сквозь толщу тумана. Те самые, что долгие годы казались сном. Обманчивым, выдуманным, несбыточным. Время, когда он ещё видел... когда знал вкус подлинного счастья. Смех, шаги по траве сада их дома на Сабаоте, солнечные пятна на плитах террасы, дыхание ветра и тепло плеча рядом. Обещание. Тихое, как вздох, но нерушимое: всегда помнить... и встретиться, когда судьба их разлучит. Голос, имя, черты лица оставались скрытыми, словно занавешенными светом, но теперь Тиру знал, это было взаправду. Не иллюзия, не утешительный сон. В его руках лежала частичка того, кого он любит. Путеводная нить, ведущая через безвременье к тому, кто всё ещё где-то ждал.

Когда прилив воспоминаний отступил, Тиру обнаружил, что всё ещё стоит на палубе «Ткача» прижимая кольцо к груди так крепко, будто от этого зависела сама реальность. Холодный воздух впивался в кожу, солоноватый ветер бил в лицо, и только теперь он ощутил влажную прохладу на щеках. Слёзы. Невольно пролитые, непрошеные, но, наверное, единственно возможные после того, что он вновь пережил. Эти чувства были слишком сильны, слишком живы, чтобы их можно было спрятать. Невозможно было поверить, что он столько лет жил, не помня этого тепла, этой утраты и обещания, что связывало их сквозь всё.

Капитан шумно выдохнул, торопливо вытер рукавом глаза, оставляя на коже едва ощутимый след соли и ткани, и, чуть хрипловато, произнёс:
— Спасибо... Спасибо тебе большое.
Тишина ответила ему лёгким шелестом парусов и тихим скрипом досок. Лишь теперь Тиру заметил - он снова один. Незнакомец исчез, оставив после себя только ветер, отблеск чужой памяти и кольцо, холодное, но живое в ладони хозяина. Его имя так и не было названо..

Сказать по правде, боевые столкновения были для Тиру чем-то почти чуждым. Если существовал хоть малейший шанс решить всё миром, капитан хватался за него, как за спасительную нить. Дипломатия, запугивание, обман - любая уловка, лишь бы избежать ненужной схватки. Дракон стоял в стороне, затаив дыхание, прислушиваясь к гулким звукам возни, к шороху камня, к хриплому клекоту и дыханию, к резкому треску брусчатки. Даже пока не находясь в эпицентре сражения, Тиру чувствовал, как напряжение затягивает его изнутри. И головная боль. Голова начинала ныть всё сильнее.

Чтобы не отстать от происходящего, приходилось задействовать слух, обоняние, всё внимание до последнего остатка. Чувствовать, угадывать, выстраивать в уме картину боя без зрительных опор. Это требовало не силы, а сосредоточенности, что бы не упустить молейшего шороха, порыва ветра в свою сторону, что предвещал удар. И чем дольше длилась тишина между звуками, тем мучительнее становилось ожидание. Тиру знал: в самой гуще боя адреналин заглушает усталость, страх и это давящее напряжение в голове. Там нет времени думать. А здесь, в гнетущем промежутке между вспышками шума всё наоборот. Каждая секунда ожидания била по вискам, словно невидимый маятник, заставляя дышать всё тише, медленнее, осторожнее, чтобы не выдать себя, не сорваться раньше времени или слишком поздно. И всё же, как бы Тиру ни пытался сохранять сосредоточенность, где-то глубоко внутри зудела одна-единственная мысль: "Когда всё это закончится?"

Прикрыв глаза, Тиру различил вспышки вибрирующего крика птицы. Голова глухо отозвалась болью. Он качнул ею, словно отмахиваясь от злости, что пыталась пробиться сквозь сосредоточенность. И тут наконец понял, вот она, разгадка. Не зря в воздухе стоял странный, едва уловимый запах искусственного мяса. Кира поняла это раньше него, и та короткая тишина, когда птица приняла предложенное лакомство, стало решением, как всё прекратить. Тиру чуть наклонился к земле, глубоко вдохнул, превращая воздух в лёгких в магию. Медленно выдыхая, выпустил зримые потоки энергии, что начали сплетаться между его руками, принимая очертания и формируясь будто из мягкой глины. Он не мог оценить вид своего творения, но воссоздал форму по памяти. Первый кусок мяса напоминал тушу мелкого освежеваного зверя, без некоторых конечностей, но узнаваемую. Второй приобрёл очертания освежёванного кабанчика, правда, с парой лишних ног, не к месту торчащих из бока. Поддев оба куска краем хвоста, Тиру толкнул их вперёд, в сторону симулякра, и, чтобы навсякий случай привлеч вниимание к своим творениям, громко крикнул:
— Кушать подано!

Фаршируем птичку! х"3

Цитата: Кира от 20-10-2025, 21:44:15Я могу ментальную магию кинуть на защиту, а Тиру сделает ещё еду, у него тоже материализующая магия есть

Можем полностью сосредоточится на создании еды. Если Камиль ударит, то думаю ничего страшного

@Риа @Арлен @Кира какая у нас тактика дальше?)

Тиру не сразу ответил. Слова Лежа повисли между ними, растворившись в мягком шелесте дождя, в том самом звуке, под который дыхание двоих становилось почти неразличимым. Дракон чуть плотнее прижался к плечу гомункула, уткнувшись щекой в ткань его одежды, будто так было легче подобрать слова.
— Конечно, волнуюсь, — кажется, Тиру замялся всего на мгновение что бы прикрыть глаза, прислушиваясь к невесомому чувству внутри, ниточке что теперь связывала их двоих. Чувство, не требующее слов, но такое явственное, что Тиру вдруг поймал в нём нотку чужого непонимания. Это заставило его чуть смущённо улыбнуться. Тихо сказал, и в этом была не попытка оправдаться, а простое, ровное признание:
— Это не потому, что ты не справишься, — добавил он мягко. — Просто... мне спокойнее, когда знаю, что с тобой всё в порядке.
Дракон чуть сдвинулся, легко, как будто по наитию, и коротко поцеловал Лежа в щеку, потом в висок. Осторожно, как если бы любое лишнее движение могло нарушить хрупкий покой этого момента.
— Может, это звучит немного по-детски, — шепнул он все с той же лёгкой улыбкой, — но я думаю, что сила не отменяет уязвимости. Даже у сильнейших драконов в моём клане есть свои слабости или страхи..
Тиру хмыкнул, и на губах появилась тень усмешки:
— Например, мой наставник Саэль. Он боится высоты. Ты мог бы подумать что существуют драконы что боятся высоты? — Парень тихо засмеялся, едва слышно и легко.

---

Следующий день встретил их солнечным, ярким утром: дождь ушёл, оставив на траве и листьях кустарников миллионы блестящих слёзинок, которые теперь медленно высыхали на тёплом воздухе. Воздух был свеж. Тот особенный, чистый после ливня, когда даже старые запахи кажутся вымылись сами собой. И всё же этот маленький островок спокойствия под их домашним куполом хранил память о важных, незавершенных делах, и не только. Камень, тот самый злополучный камень, лежал неподвижно на краю газона, и чем ближе подходил Тиру, тем отчетливее казалось, что он всё ещё источает дымную нотку палёной плоти.

Внутри у дракона проснулась злоба. Не та рассудительная, что умеет ждать, а дикое, горячее желание обрушить на камень всю свою силу: ударить, разбить, раскрошить в прах. Сердце застучало чаще, челюсть непроизвольно сжалась. Но прежде чем инстинкт победил, любопытство и осторожность взяли верх. Камень был не прост: поверхность его оплетала магия. Тонкая, как паутина, сложная, сплетённая нитями самых разных оттенков и фактур. Печати. Тиру всмотрелся и почувствовал несовпадение. Он не мог точно дать названия печатям, не ведал их тонких узоров раньше, но ощущение было ясным: в них было что-то неправильное, как помарка, заметная только краем глаза. И от этого словно накатывало невольное помутнение в глазах, поднималась лёгкая дурнота: что-то в этих узлах, этих линиях неправильно. Но что?

Лёгкая, щемящая головная боль норовила уцепиться за Тиру и не отпускать, словно остаться с ним на весь оставшийся день. Она тянула за виски, делая мир чуть туманным по краям, но дракону не захотелось прятаться в доме и ждать, пока боль утихнет. Вместо этого он зацепился за тонкую ниточку памяти и поднялся наверх, в домашнюю библиотеку: там, казалось, он видел что-то похожее, печати, узоры, которые мелькали в вязи камня, но на страницах одной из книг. Тиру копался среди томов, щурясь от света и от стойкого покалывания в висках. Время растягивалось. Он не замечал часов. И вдруг ясность, как вспышка когда наконец нашел что искал.

Спускался вниз, держа том над головой, и триумфально выкрикнул, не сдержав радости:
— Нашёл!
Поспешив к Лежу, он чуть не споткнулся о все еще распущенные волосы, но удержал равновесие и упал почти в объятия гомункула, раскрывая массивную книгу "Защитных печатей". Листая страницы, он бежал взглядом по линиям и рисункам, пока не нашёл то, что искал. Глаза вспыхнули радостью, болезненная туманность в висках отступила, уступив место ликованию.
— Вот оно, — сказал он, сияя довольной улыбкой, — это сплетение нескольких печатей. Неправильное, сложное... но работающее. Оно держится на взаимной подпитке: каждая ниточка поддерживает другую.
Дракон перевёл взгляд к окну выходящему в сад, в мыслях уже вырисовывался план.
— Но если в эту систему ввести ещё одну нить, связь рассыплется из за перегруженности, и печати перестанут держатся. Вот так можно избавиться от этой гадости на камне. Ну что, пойдём попробуем?

И вновь приливная волна боя отступает. Воздух густой, вязкий, будто пропитан железом и пеплом. Но не утихает то, что осталось внутри. Клокочущий запал, ещё дрожащий под кожей дракона, будто тлеющий уголь, который стоит лишь тронуть, и он вспыхнет вновь. Гадостные звуки оседающей, обмякшей плоти чудовища сливались с собственным прерывистым дыханием. Сердце билось часто, и всё же острый хвост, поднятый в готовности, замер. Лишь кончик дрогнул, когда из-под пола донёсся новый звук. Сухой скрежет выдвижного механизма, а за ним.. цокот когтей?

Влажный кашель, смежный с клекотом, раздался отчетливо. Птичий, но с чем-то иным, чужим, неестественным. Тиру напрягся. В следующее мгновение его сознание пронзила ментальная волна. Короткая, хлесткая, как очередной удар наотмашь. Чужие эмоции пришли отчётливо, безошибочно: страх и голод. Сильные, первобытные. Капитан уже знал, что это значит. Дикие
существа, взятые врасплох и движимые такими чувствами, не думают о своей смерти.

Взмах крыльев прорезал воздух. Коротко, остро, как предупреждение. Тиру среагировал раньше, чем успел подумать. Драконьи инстинкты взяли верх: тело хищно припало к земле, хвост рванул перед собой, с глухим лязгом сбивая с траектории полёта летящие в него снаряды. По касательной, краем хвоста и Камиля задело, сбивая того с ног. Позже, конечно, капитан непременно скажет, что всё было задумано, чтобы тот не попал под град острых перьев. Но это будет позже. Сейчас лишь дыхание, запах пыли и тяжёлые удары сердца.

Сигнал Киры на прекращение атаки прозвучал вовремя. Тиру застыл, чуть склонив голову, прислушиваясь к отдалённым звукам. Где-то там ардантея билась со своим симулякром. И это, пожалуй, был подходящий момент, чтобы перегруппироваться и понять, кто где. Аир, Арлен, Риа - их присутствие чувствовалось в отдалении, рядом друг с другом. Там, кажется, всё было под контролем, так что Тиру о них не волновался. Дракон осторожно, почти неслышно подобрался ближе к Камилю. Полушёпотом, но чётко проговорил:
— Вам лучше не кричать и не делать резких движений. Вдруг эта штука решит, что Кира ей не по зубам, и переключится на кого послабее? Держитесь рядом со мной. Я вас защищу.
Он говорил это почти с лёгкой усмешкой, словно возможная опасность не пугала его, а даже слегка забавляла. Но стоило присмотреться, и было видно что капитан все еще был напряжен. На открытых участках тела с шелестом дрожали чешуйки, вздрагивая при каждом резком звуке, как и хвост, все еще поднятый в боевой готовности, плавно покачивающийся в воздухе, готовый в любой момент, по чужому сигналу или собственному чувству опасности, взметнутся для удара.

@Энтропий, Хорошо, спасибо! Сейчас прокину

Цитата: Арлен от 16-10-2025, 16:33:55И в этом тоже против нас всех две атаки.

Цитата: Тиру от 16-10-2025, 16:23:59И я увидел что одну атаку ты заблокировал на "Хорошо", поэтому только одну кинул

Ты кинул два броска на защиту Камиля, одна из которых -"Хорошо". Я докинул еще одну защиту на Камиля, которая тоже удачная. В сумме две защиты на Камиля? Или я что-то не понимаю? Т__Т

Цитата: Энтропий от 16-10-2025, 16:32:40он сам кинет этот навык, если ты не сможешь)))

Теперь я точно запутался :"DD

@Арлен, Так что насчет твоего удачного броска на защиту Камиля в последнем посте? Он считается, или мне дважды на Камиля защиту накидывать?

@Энтропий Можно на блокирование атак по Камилю кидать "Блокирование и уклонение" как и в прошлый раз? Не видел что было указано что нельзя использовать этот навык для защиты нпс...

@Арлен, ХМхм я же в прошлый раз так же бросал "блокирование и уклонение".. И я увидел что одну атаку ты заблокировал на "Хорошо", поэтому только одну кинул

Может накидать на нее ослаблений всяких? 

Прикрыл Камиля) А что, кстати, делать потом? Не атаковать гарпию? Стоять, ждать?

Если что, я могу попытаться парализовать ее ядом.. Не знаю насколько у нее будет устойчивости к этому.. Но вдруг?

Осень.. дурацкая осень! Когда меня уже отпустит! D ":

В своих мыслях о собственной исключительности фея была как никогда права. Без её тихого щебета рядом, иногда колкого, но всегда меткого, Тиру бы давно скис, даже не дождавшись начала торжественной части, не то что кульминации. Дракон улавливал голоса гостей, с их выверенной чопорностью, с легким шлейфом пренебрежения, витавшим над частью присутствующих, с тяжелыми ароматами духов, вина и курительных смесей, переплетающихся в вязкую, душную атмосферу. Всё это давило, будто сама планета решила напомнить ему, почему он покинул её так давно. Будь он здесь один, непременно ушёл бы раньше времени, прихватив с собой лишь дурное настроение и утомлённую вежливость.

Но рядом была Хризо. И она была для него спасательным плотом среди приливов скуки и недомогания. Или, пожалуй, точнее - бодрой, искрящейся настойкой, возвращающей к жизни одним глотком.

Фея отвлекала его ловко, почти артистично: бросала тонкие шпильки в адрес гостей, описывала нелепые детали их нарядов с таким задором, что даже у слепого дракона в сознании вспыхивали живые картины: абсурдные цвета, несуразные сочетания тканей, жеманные позы и притворные улыбки. Где-то между её репликами мелькали и яркие образы самого зала, скользящие линии, блеск хрусталя, мягкие тени. Тиру то и дело сдержанно усмехался, то, наклонив голову, вдыхал запах воздуха, словно различая то, о чём она рассказывала. Иногда и сам поддавался её настроению, коротко, по-доброму охнув в ответ на очередное озорное замечание.

Когда в голосе феи прозвучали взволнованные ноты, Тиру непроизвольно повернул голову в указанном направлении, тем самым, уже отработанным движением, где Хризо точно направляет, а капитан послушно следует, будто видит глазами её, а не своими. Это происходило всегда естественно, без усилия: он и не думал об этом, просто доверял. Дракон замер, не двигаясь, не пытаясь использовать теомагию, чтобы "увидеть" сам. Мог бы, но не стал. В отличие от всяких самоуверенных выскочек, без конца щупающих мир магией, Тиру предпочитал тишину, пока рядом была Хризо. Пусть опишет сама, а капитан будет придерживаться пока норм приличия.

Фея тихо рассказывала, и в её голосе слышалось колебание между любопытством и осторожностью. По её описанию фигура в толпе не выглядела ни опасной, ни особенно примечательной, но что-то в ней выделялось, неуловимо, почти интуитивно. Какая-то деталь, о которой трудно сказать прямо: будто звук не в тон, но из-за него вся мелодия становится интереснее. Тиру нахмурился, сдвинув брови. Инстинкт подсказывал, что стоит обратить внимание, а разум - что пока не стоит делать выводов. Он был уже на полпути к бесцеремонному решению, просто взять, и с феей подруку подойти, представиться, навязать незнакомцу разговор, свою компанию. Но стоило сделать первый шаг, как над залом прошел лёгкий гул, громкий голос вступительной речи, возвещая начало торгов.

С представлением первого лота зал наполнился гулом, будто располошённый улей. Сотни голосов, сливавшихся в вязкий рой шёпота, одобрений и усмешек, взвились над площадкой торгов, захлопотав вокруг предмета, чьё значение каждый счёл обязанным обсудить. Воздух дрожал от слов, от жадного ожидания, от шелеста тканей, когда кто-то склонялся к соседу, перешёптываясь. Тиру же стоял спокойно, неподвижно, как будто вне всего этого звона. Когда джентльмен произнёс название артефакта, плечи капитана едва заметно опустились. Жест, что для Хризо читался совершенно точно - Тиру не был заинтересован.
Дракон тихо наклонился ближе, его голос прозвучал почти шёпотом, ровным, с оттенком, который всегда выдавал в нем лёгкое веселье:
— Мы с тобой ищем что-нибудь... нелепое.
Фраза повисла в воздухе, и капитан, чуть качнувшись, будто осознав насколько это все звучит пространно, добавил, осторожно подбирая слова:
— Прислушивайся к своим ощущениям. Если увидишь вещь и подумаешь: "вот это я бы не купила даже ради украшения комнаты" - значит, это то, что нам нужно.

Всё ещё наблюдая за действиями Лежа за лабораторным столом, Тиру выглядел так, будто перед ним разворачивалось настоящее чудо. Не просто работа фармацевта, а нечто сродни магии, которую он не понимал, но ощущал всем существом. Он смотрел, как мелькают руки, как вспыхивают стеклянные колбы, как тихо жужжит техника, и будто ребёнок, впервые попавший на представление фокусника, не мог оторвать взгляда.

Дракон, чуждый этому миру формул и реактивов, всё же оставался рядом. Не навязчиво, не вмешиваясь, преданно и терпеливо, как тот, кто просто рад быть рядом с любимым, даже если не понимает ни слова из происходящего. Его стул был развернут спинкой вперёд, руки свободно лежали поверх, подбородок на них. После завтрака Тиру выглядел сыто, спокойно, словно кот, что нашёл уютное место у тёплой батареи. Разве что хвоста не хватало для полного сходства. Он, будь у него он сейчас, наверняка бы неторопливо помахивал им в такт мыслям.
Иногда, когда тишина лаборатории заполнялась только звуками приборов, Тиру начинал покачиваться на стуле, будто раскачивая собственное спокойствие. Скрип дерева под ним звучал мерно, лениво, и взгляд, до того сосредоточенный на Леже, постепенно уплывал к окну, за которым серое небо ползло над горизонтом.

И всё же внимание дракона быстро вернулось к гомункулу, стоило тому лишь задать вопрос. Тиру чуть рассеянно моргнул, будто вынырнул из своих раздумий, и отозвался:
— А? Королевства?..
Само слово прозвучало для него чуждо. Он чуть нахмурился, нащупывая в памяти более уместное определение, и, потерев шею, сдержанно усмехнулся, с легкой горечью.
— Это с натяжкой можно назвать «королевством». Сородичи разделены на воюющие между собой кланы. Каждый держит часть джунглей, у каждого свой патриарх, свои порядки, свои претензии. Мой клан просто занял более выгодное место... — Тиру чуть повел плечом, будто сбрасывая что-то с памяти. — Но да, я отвлекся..
Он на мгновение замолчал, чуть наклонив голову, как будто разглядывая неведомое воспоминание, и заговорил мягче:
— Во дворце есть библиотека. Большая... Но в основном там биографии. Кто чем прославился, кто кого победил, кто какие территории отвоевал. Всё сухо, будто хроники военных лет. Легенд там нет вовсе. А если и попадалось что-то стоящее, то по ошибке, из жалости библиотекаря или случайности судьбы.
Дракон тихо выдохнул, и в этом выдохе скользнула не то усталость, не то светлая тоска.
— Наверное, поэтому я так рад книгам, что есть здесь или у тебя, — тихо добавил Тиру, — в них хоть жизнь чувствуется. Разная, не только победы и поражения.
Затем, будто вслух размышляя над чем-то посторонним, почти шепотом, с оттенком задумчивой иронии, дракон произнёс:
— Может быть, это «что-то» тоже попаданец?..

Заразившись воодушевлённостью любимого от удачного изучения цветка, Тиру охотно включился в идею отдохуть, радуясь возможности помочь, тем более, когда оказалось, что готовят они не что-то сложное, а совершенно новое для него блюдо, куда более простое и... уютное. Выпечка. Само слово звучало мягко и по-домашнему, а запах, тёплый, сладкий, обещающий покой. Он наполнял всю кухню, пропитывал ткань и волосы, пробуждая аппетит, который, казалось бы, давно уже должен был утихнуть после завтрака.

А потом тёплые кружки чая, шурщащие капли дождя, общеий плед где они сидели прижавшийсь друг к другу, и уютное молчание. Капли барабанили по крыше, мерно и мягко, а Леж, задумчиво глядя в серое небо, заговорил. И что-то в его словах, в тоне, заставило Тиру поднять брови. Он замер с недожёванным кусочком печенья, а потом поспешно проглотил и, замотав головой, хрипловато выдохнул:
— Нет-нет, мы точно больше не будем трогать тот камень!
Он говорил слишком быстро, почти на одном дыхании, в голосе слышалось больше беспокойства, чем он, пожалуй, хотел показать. Перед глазами вновь вспыхнули воспоминания, ожоги, обугленная ткань, дрожащий от боли Леж. Тиру невольно прижался к боку гомункула чуть крепче, будто так мог удержать само время, не дать повториться прошлому. Помолчав, он глубже вдохнул и, собравшись, добавил уже спокойнее:
— Можем потом посмотреть на него повнимательнее.. Если это действительно магия, возможно, получится её развеять, не прикасаясь к самому камню. — Тиру перевёл взгляд на любимого, чуть склоняя голову и трепетно положив подпородок на его плечо. — Что думаешь?

Звуки боя сливались для Тиру в единую симфонию. Выкрики команды, хлёсткие удары, рев чудовища, разрывы плоти, тяжёлое дыхание. Для слепого капитана это была своя, особая картина. Почти великолепная, если бы не одно "но". Каждый звук означал ещё живое сопротивление. А значит, бой ещё не закончен. Он чувствовал всё телом: натянутые мышцы, дрожь воздуха, тяжесть движений вокруг. Хвост вонзался в плоть врага, пробивая её слой за слоем, ощущая на своём хребте дрожь, похожую на ритм сердца зверя, терзающего загноную в угол добычу. Каждая вибрация, каждый глухой удар говорил ему больше, чем зрение когда-либо смогло бы. Но Тиру знал - этого недостаточно. Рёв должен стихнуть. Звуки битвы должны оборваться. Лишь когда тварь замолчит, лишь когда останется только тишина и тяжёлое дыхание товарищей рядом, можно будет сказать, что всё действительно кончено. Он сжал челюсть, глубже вонзая хвост, и мысленно приказал себе ещё. Пока от этой твари не останется ничего.

Но вот вновь запал боя овладевал Тиру, распаляя кровь, как расплавленный металл в жилах. С каждой секундой движения его становились стремительнее, удары тяжелее, дыхание горячее. Боль, кровь - своя, чужая - всё сливалось в единый поток, в дикое, первородное чувство, где не было места сомнению. Только пульс боя, только огонь. Он чувствовал, как внутри вновь вспыхивает то самое, опасное чувство. Древний жар, от которого когда-то отрекся. Сила, жадная и безудержная, вновь поднималась из глубин. Слепые глаза, пустые и мертвенно недвижимые, теперь словно загорались изнутри, полыхая остервенелым пламенем. На лице капитана играла хищная улыбка, не человеческая, не сдержанная. Это была усмешка зверя, наконец сорвавшего поводья. Существа, что не помнит жалости, не знает меры. Он двигался, будто танцуя в этом месиве, опрометчиво ловя удары, перехватывая щупальца врага, не позволяя украсть у себя веселье. Одним движением рвал живое, вырывал плоть с таким упоением, будто боялся только одного, что всё закончится.

Пусть рвётся, пусть кричит. Лишь бы бой не стих. Лишь бы никто не отнял у него это пьянящее чувство силы, эту кровавую радость, где он сам себе буря.

@Энтропий, Простите меня тоже за задержку.. Сегодня уже не могу отписать. Смогу завтра..
 

Давайте попробуем)

@Энтропий, @Арлен, у меня сейчас завал по реалу. Могу пост отписать аккурат 4-го :СС Простите..

@Риа Все просто - у меня Критический провал на защите от щупальца... ."DD

Цитата: Кира от 28-09-2025, 16:25:20Попробуй лучше добить монстряку, там одно попадание осталось

Готово ;D

@Арлен, Мало ли, кто-то еще защитить захочет х"3 Мы же команда! Например, если ты кинешь кубик и Рия, то нам как раз хватит на полную защиту Камиля) Что думаешь?

@Риа  Хочешь кинуть один кубик на защиту Камиля? :3

@Арлен, Мне все три раза попытаться защитить?

Успешно защитил Камиля от одной атаки. Остальное бить по монстру?

Саэль не мог бы назвать своё состояние в обществе Ро спокойным или умиротворённым. Но если быть предельно честным с самим собой, за размеренными фразами, уважительным тоном и мягкими, уверенными жестами этого человека, его доверие шаг за шагом крепло. Словно зверь, что уже не ждёт нападения в каждую секунду, не вздрагивает от любого движения. Он всё ещё насторожен, но теперь просто сидит рядом, не готовый к прыжку каждое мгновение.

И это было странно, ощущать подобное рядом с тем, кого он сам же подозревал во лжи. Странно и чуть раздражающе. Всё же Саэль позволил себе опустить плечи, даже вновь потянулся к еде, задумчиво отправляя в рот кусочек за кусочком. Слова о "друзьях с их информацией" и принятые за комплимент слова про танцы всё же всколыхнули, вынудили дракона чуть ощетиниться, точно ежик, которому погладили иголки в неправильном направлении. И всё же он удержался от резкой отповеди. Никаких обидных комментариев, никаких нелепых оправданий. Только лёгкий оскал, да взгляд, в котором читалась насмешка и... смущение. Саэль мог бы ляпнуть что-нибудь в духе: "Да ты всё не так понял! Не нравится мне, как ты танцуешь! Дурак!", но вместо этого лишь чуть фыркнул, отводя глаза в сторону, будто боялся выдать себя еще сильнее.

Воспоминания Ро о детстве, обрывки какой-то тихой, простой жизни, сказанные между делом, чуть подбили был Саэля. Збили с колеи сильнее, чем он готов был признать. Там слышалось нечто слишком человеческое - запах кухни, женский голос, тепло домашнего уюта. Всё то, чего дракон никогда не имел и к чему не стремился, но что отчего-то вдруг стало казаться притягательным. Он нахмурился, опустил взгляд, позволив себе на мгновение остыть.

Этот быт был чужд, почти непостижим. Но именно в этой чуждости крылась странная привлекательность, будто заглянул в замочную скважину в мир, куда сам никогда не войдёт. Спросить прямо, расспросить о матери или о детстве, конечно, гордость не позволяла. Слишком уж это было бы... открыто, слишком уязвимо. Поэтому Саэль спрятал любопытство под привычной бронёй. Не поднимая взгляда, обернув слова в усмешку, как в шелка, он бросил:
— И что же ты ещё умеешь, помимо танцев, сын семьи Ро?
Голос его звучал чуть мягче, чем хотелось бы, но укрыт был сарказмом так тщательно, что заметить искренний интерес мог лишь тот, кто уже научился читать между строк.

Слушая активные увещевания Ро, Саэль всё сильнее хмурился. Сидя, всё ещё укутанный в одеяло, он хохлился, точно мышь, обиженная на крупу. В глазах уже не было прежней уверенности в своей догадке. Дракон и вправду почти усомнился и пожалел о собственных словах. Почти. Только один момент не укладывался в голове: слишком складные оправдания рушились на ровном месте. Кто такие эти "друзья господина Ро", что знают иерархию зелёных драконов так точно? Ту самую, которую из вне не знал никто. Разве что Коалиция Рас.
— Враньё, — тихим, ровным голосом проговорил Саэль. — Твои друзья пускай и могли как-то узнать о том, что у патриарха есть наследники. Но они бы точно не узнали, кто я.
И в тот же миг в голове дракона раздался холодный отголосок собственных мыслей: "Если только сам патриарх не приказал меня искать..."
Саэль качнул головой, будто физически отгоняя эту мысль. Нет, незачем. Он уже не наследник. Им не нужен беглец. Разве что... разве что они ищут его лишь для того, чтобы он не разболтал чужие тайны. Возможно, именно поэтому КР и сообщили старую, устаревшую информацию, чтобы не стали лишний раз копаться и просто быстрее отыскали его.

Саэль не собирался помогать. Не собирался услужливо предоставлять господину возможность вновь ловко оправдаться, внезапно "вспомнить" о каких-то друзьях из Коалиции. Для себя он уже всё давно решил: его господин странный. Абсолютно ненормальный и нетипичный для тех, кого он видел раньше. И неважно, насколько искусно тот играл. В мелочах всё равно проглядывалось нечто иное. В том, как он разговаривал с таксистами, официантами, с ним самим. Саэль слишком хорошо знал этот тип людей, что ни во что не ставили тех, кто ниже. Знал не только людей, но и собственных сородичей. Самого себя, прежнего. А Ро был не из таких.

И вот снова он сидел, слушал что-то невообразимо нелепое и злился. Злился на приятные слова, в которых сквозила неприкрытая искренность. Невольно краснел и бурчал себе под нос:
— Так что, чтобы вас разозлить, нужно делать всё наоборот?
Саэль чуть оскалился, но стоило представить, что ему придётся вести себя настолько вызывающе, как его тут же передёрнуло. Это не про него.
На вопрос про танцы дракон только фыркнул.
— А ты на профессионального танцора похож ещё меньше, чем на человека из КР, — проговорил он с лёгкой едкостью. — Так почему же ты так хорошо танцуешь?

@Хайнрике, Эх, летать будет неудобно :"3
п.с но вот управлять драконом так будет сподручнее))

А тем временем, когда истории капитана ложились одна за другой, ровным потоком, "Облачный Ткач" уже покинул притяжение и вышел на орбиту, настраивая дальнейший курс. Машины корабля работали слаженно, и судно неторопливо поплыло по холодной черноте космоса. В панорамных окнах смотровой комнаты отражался мягкий отсвет Архея и далёкое мерцание других, чужих звёзд. Зал был полутёмным, свет почти не мешал, и потому пространство за стеклом казалось ещё глубже, бездоннее, чем обычно. На этом фоне последняя история Тиру звучала особенно внушительно.

Он рассказывал о встрече с ардантеем в космосе, в его первородной, чудовищно огромной форме. Настолько исполинской, что, по словам команды, одно движение его пасти могло бы проглотить Ткача целиком и не заметить. К счастью, создание облюбовало для забавы пиратский корабль, а их судно оставило без внимания. Видимо, почуяв в нём нечто большее, чем простую железку.

Когда рассказ подошёл к концу, Тиру ощутил ту особенную лёгкость, которая иногда приходила после общения с настоящим слушателем. Словно в груди раскрывалось второе дыхание, и хотелось говорить ещё. Он не видел лица Кириона, но слышал, как эльф реагировал на каждую деталь. Слышал лёгкий перезвон его украшений, когда тот едва заметно вздрагивал от удивления, слышал перемену дыхания в напряжённых моментах. Для дракона этого было более чем достаточно: слух его не обманывал. Кириону действительно было интересно.

Тишину смотровой комнаты вдруг нарушил негромкий, но вполне различимый звук. Тиру ощутил, и еще и услышал, как за словами эльфа проскользнуло явное смущение. Капитан уловил перемену мгновенно. Лёгкая улыбка скользнула по его лицу, и он чуть наклонил голову, будто доверительно, проговорил тихо и непринуждённо, в попытке сгладить эту неловкость беззаботным смешком:
— Ничего страшного. Если ещё немного задержимся, то услышим уже драконий рев и моего желудка.
Бодро поднявшись со своего места, Тиру не рванул привычным уверенным шагом вперёд. Вместо этого он чуть развернулся к собеседнику, протянув вперёд раскрытую ладонь. В этом жесте было всё сразу, и предложение помощи, если эльфу ещё не совсем здоровилось после подъёма корабля в воздух, и простая вежливость хозяина корабля, приглашающего гостя следовать за собой.
— Следующая остановка - кают-компания! — приподнятым тоном сообщил капитан. Потом, едва заметно задержав паузу, добавил с оттенком заговорщицкого тона: — Или же, если вам интересна внутренняя кухня... можем заглянуть в камбуз и познакомиться с нашими поварами.
Он хитро прищурился, и в этом мгновении всё стало ясно без слов: на самом деле сам капитан куда больше склонялся ко второму варианту.

Задний двор в сумерках казался почти оторванным от остального мира. При свете костра и мягких гирлянд, развешанных по периметру, всё вокруг дышало теплом, согревающим даже без одеял и пледов. Тёмный шелест волн доносился с берега, стрекотали насекомые, переговаривались ночные птицы, и этот фон будто бы сплетал собственную тихую мелодию. Саэль замер на миг, всматриваясь в это мерцающее спокойствие, и лишь потом, подтянув к себе подол одеяла, чтобы тот не касался земли, опустился на стул. На его лице не было ни напряжения, ни усталости, только странная задумчивая тишина.
— Здесь лучше, чем в городе. Спокойнее, — сказал дракон негромко, словно отвечая не только на вопрос Ро о том, как спалось, но и самому себе.
Тёплый контейнер с обжаренными на мангале кусками мяса оказался в его руках, и Саэль коснулся его ладонью, будто проверяя не столько жар, сколько собственное желание. Если раньше что-то внутри удерживало его от пищи, тяжелое, психологическое, то сейчас запах приправ, мяса и дыма не оставлял выбора. Отказаться было невозможно.

Однако, хоть Саэль и послушно принялся за еду, ел он так, словно каждый прожёванный кусочек проверял на вкус, по отдельности. Медленно, вдумчиво, погрузившись куда глубже в собственные мысли, чем в сам вкус мяса. Мысли его явно бродили в стороне от костра и тихих звуков двора. Слова Ро о занятиях здесь и сейчас, сказанные словно между делом, зацепили его сильнее, чем он хотел показать. Поедая кусочек за кусочком, Саэль будто застыл в решимости дать понять, что "приставать" он намерен сам и прямо сейчас. Подняв взгляд от контейнера на Ро, дракон задержал его, пристально и серьёзно.
— Почему тебе вдруг приятна моя компания? — спросил он, будто проверяя собеседника на прочность. — Не припомню, чтобы мы с тобой много общались, чтобы ты успел проникнуться моим "чудесным" характером и нашими общими интересами.
Фраза прозвучала резко, но в ней не было настоящей злости, скорее, это был максимум мягкости, на который Саэль был способен. И это была самая вежливая форма его разговора с любым собеседником. Он чуть нахмурился и продолжил:
— Откуда ты знаешь, кто я и откуда? И не увиливай. Я помню, что ты мне говорил, когда утешал.
Короткая пауза, тень сомнения в глазах, и первое, что пришло ему на ум, вырвалось наружу, даже если казалось почти невероятным:
— Ты из Коалиции Рас, что ли?..

@Хайнрике, Думаю, оленя перевозить необязательно? :"D Он и так нам сильно помог.. Можем попрощаться с ним и пусть идет с миром~

В Тиру всегда жила тень собственничества, о которой он сам до конца не знал, пока не коснулось его это новое чувство. Никогда прежде он не испытывал такой острой, жгучей потребности укрыть любимого собой, заключить в кольца хвоста, прижать к груди, удержать до конца времен. И теперь, когда гомункул был рядом, в его объятиях, дарил поцелуи и любовь, в юном драконе словно просыпалось что-то первобытное, древнее, неподвластное разуму. Он не понимал, что должен чувствовать и как называть это. Ведь ничего подобного с ним прежде не случалось. Но стоило памяти коснуться тех минут, когда Вес и Малгар сошлись в яростной схватке, Тиру ясно осознавал: он сам был готов тогда вступить в бой насмерть ради своего любимого.

Тиру коротко размышлял сейчас, как теперь себя чувствовать и ощущать в присутствии Гелеоса. Мысли цеплялись одна за другую. Кому угодно было видно, что брат гомункула одержим Весом. И не только братской привязанностью. Воспоминание о том, как вампир рычал, прижимая к себе бесчувственного Веса на берегу, все еще отдавалось внутри Тиру глухим, злобным содроганием. Что бы тогда случилось, если бы за него вновь не вступилась Ришель? Дракон не знал. Он прекрасно понимал: против такого искусного противника он не продержался бы и половины того, что сумел гомункул. Возможно, пал бы слишком быстро. Но был абсолютно уверен в другом - всё равно бросился бы в бой. Без оглядки, без страха, без раздумий, что бы отвоевать у вампира своего любимого. Потому что это был его Вес. И он не отдал бы его никому.

Тиру мягко прижался к Весу, будто не знал, куда девать нахлынувшее чувство любви. Слишком сильное, слишком светлое, чтобы справиться с ним без смущения. Радостная, теплая улыбка не сходила с его лица, когда он ловил короткие, трепетные поцелуи гомункула. И сам, не удержавшись, заключил ладонями его щеки, торопливо зацеловал губы, жадно, но в то же время сдержанно, словно боясь обидеть. Короткими чмоками касался век, бровей, лба, невольно проверяя, не вернулся ли жар.
Он все еще не был уверен, что именно его помощь тогда, на берегу, стала для Веса спасением. Возможно, то был лишь временный отклик тела. Но всё равно, сейчас рядом было лучше, и это "лучше" значило для Тиру слишком многое.
— Как ты себя чувствуешь? — тихо спросил он, всё так же не выпуская любимого из объятий.
Гомункул выглядел спокойнее, и всё же в глубине души Тиру оставалась тень сомнения. Уткнувшись лицом в его шею, он на миг закрыл глаза. И только спустя несколько ударов сердца решился задать то, что терзало его изнутри:
— Вес... как ты думаешь... почему твой брат так разозлился?

@Асседия \Кормит малышку мороженым из ложечки\ :3

Цитата: Соната от 23-09-2025, 17:10:46Ты должен был защищать меня от зла, а не примкнуть к нему! Х))))

Благословляю вас~~ <3

Цитата: Соната от 23-09-2025, 16:53:26/смеется, верещит и цепляется за Тиру/

\Драконово умиляется и уже шиперит парочку\ :"33