Аркхейм

Пока не получил более не требуемых циферок в карточку и с искренними извинениями перед соигроками, прошу удалить данный профиль, а также перенести в незавершённые следующие эпизоды:
https://arkhaim.su/index.php?topic=2015.0
https://arkhaim.su/index.php?topic=2011.0
https://arkhaim.su/index.php?topic=2044.0
https://arkhaim.su/index.php?topic=2105.0
https://arkhaim.su/index.php?topic=1642.0
Все кристаллы, если это позволительно, прошу перевести на профиль @Шибито Хирокити.
Премного благодарен.

@Белинда Рурх, миледи.
*Отвесил учтивый поклон, придерживая пальцами очки, чуть смущённый старомодным видеорядом - ибо другой версии попросту не нашлось*

Кланяюсь в ноги за фантастическую скорость починки форума! Искренне признателен, что тут с каждым днём и часом находиться становится всё комфортнее, а все запросы рассматриваются и по возможности обрабатываются так споро. Лучи любви и обожания вам, дорогие.

Принёс ещё немного моментов, которые в принципе неважное тоже и всякие мелочи по разметке, просто отмечаю по ходу редактуры своих тем.

Прошу прощения, если где-то повторяюсь.

1. Перед таблицами появилось некоторое количество лишних отступов (зависит, вероятно, от величины таблицы?). В идеале их бы убрать автоматически, чтобы не редачить каждую тему. Ещё на mybb, если мне не изменяет память, больше одного переноса строки фиксилось автоматически.

2. По какому принципу срабатывает открытие новой вкладки при нажатии на ссылку? Не могу сообразить. В моём блоге некоторые ссылки (и картиночные, и текстовые), ссылающиеся на другие посты в этом же блоге, открываются в новой вкладке, некоторые - на той же. На мой взгляд было бы удобнее, чтобы ссылки, ведущие в ту же тему, открывались в этой же вкладке (как и на прошлом форуме). Тем более в технических и лорных разделах таких тоже полно.

3. Невозможно просмотреть своё же сообщение под тегом hide внутри спойлера, если не соблюдены условия, например, по количеству сообщений. При этом без спойлера всё отображается как надо.

Скрин с того же аккаунта, с которого написан пост.

4. Тег align-center с прошлого форума приходится заменять на местный center для ютуб-видео, ибо именно с видео работает почему-то некорректно.

5. Забавный баг с точкой между словами: форум автоматически распознаёт их как ссылку.
Пример: Dear.Me

6. Тег indent здесь не работает и не распознаётся, отображается как есть. Меж тем у некоторых игроков все посты написаны с ним, и выглядит сейчас не очень приглядно. На будущее можно ли убрать его автоматически или настроить корректное отображение?

7. Всё ещё периодически ловлю ошибку авторизации при перезаходе с профиля на профиль. Временами сессия слетает вообще. Связано с заходом с других устройств?

8. Текст в заголовке спойлера не переносится на следующую строку, как раньше. Здесь можно посмотреть для примера тоже, но оно и так уже заметно и очевидно (просто много слов).

Совсем уж мелочи и придирки:

- лишний отступ строки в спойлере (там, где чёрная стрелочка в самом начале) перед тегом center немного режет глаз в сравнении с предыдущим форумом;

- подчёркивание ссылок на мой вкус излишне, они и так выделены цветом;

- у текста внутри спойлеров большие междустрочные интервалы и разрывы между абзацами;

- когда ютуб-видео идут подряд одно под другим, здесь они слепляются, на прошлом форуме между ними были небольшие отступы.

*тихий вой раненого кита, вылезшего из своего блога*
Вот так и наводи полтора года в своём маленьком кусочке подпространства красоту. Ладно, проблема со спойлерами решается автозаменой через Word, но музыка с ютуба... *дёргающимся глазом косится на музыкальный флешмоб Шибито* И куча всяких мелочей, навроде лишних отступов перед таблицами и прочего.
*вздохнул, пошёл править дальше*

Внесу свою скромную лепту и благодарность за столь нелёгкий труд бесконечно уважаемой администрации. И с вашего позволения хотелось бы уточнить несколько моментов, любезные.

1. Аналогично господину Арху столкнулся с проблемой отсутствия уведомлений на почте. В настройках профиля нужные галочки проставлены исправно.

2. Ни разу не срочное и исключительно любопытное: в новых тегах safehtml не работает код, позволяющий менять картинки по наведению курсора (пример на старом форуме и на новом). Будет ли это изменено - готов терпеливо ожидать, сколько потребуется, или разумнее просто не выё... убрать эти изощрения?

3. Не баг, но очень личная просьба: исключить для пользователей возможность удалять созданные ими темы. Хотя бы эпизоды. К сожалению, всё время пересохранять дорогие сердцу игры весьма энерго- и ресурсозатратно, а сталкиваться с подобным уже доводилось, так что... Ни капли не настаиваю, разумеется, но был бы безмерно признателен.

– Кто может любить других людей и доносить им свои чувства, даже не зная о них ничего?

Коннор сидел за столом с видом знатока, приставив к лицу сведённые вместе пальцы. Дархату он чем-то напомнил известного сыщика из нашумевшего сериала. Очевидно, тоже решал загадку вселенского масштаба, подвластную лишь таким величайшим умам, как он. Лани, напротив величайшим себя никогда не мнивший и вообще не бывший высокого мнения о своих умственных способностях, легкомысленно пожал плечами и отставил в сторону упаковку молочного коктейля – дурацкая привычка юности опять присосалась к нему, выдав первое, что пришло в голову:

– Звёзды?

Приятель посмотрел на него так мрачно, что Кохола тут же уткнулся смущённо в свой планшет с видом крайней увлечённости каким-нибудь программным кодом или занудным договором на сотню страниц. Райт и бровью не повёл, когда на экране вместо кучи непостижимых простым смертным символов высветился дурашливый рисунок китёнка, по-лисьи ныряющего в облака.

– Лани, вернись с небес на землю. Какие, к стрингам Архея, звёз... Звёзды!

Он вмазал кулаком по столу так решительно, что подпрыгнули и кит, и храпящий тут же Джен – последний сонно проморгался, что-то согласно хрюкнул, отпил глоток очередной своей бурды и захрапел опять.

– Колоха, ты гений!

– Никогда за собой не замечал, – опасливо поёжился дархат, боясь вообразить, что там ещё пришло в эту во всех смыслах светлую голову.

Неразлучная троица «Покойников», поименованная так ещё со студенческих времён, заседала в головном офисе компании – с возвращением XV принявшем неуловимое сходство с их прежним общажным хламовником – на плановом ежемесячном совещании, за полгода случившемся впервые, ибо то одному некогда, то у другого протез заклинит, то у третьего хомячок рожает... Когда и где Дженкинс успел обзавестись хомячком, Лани предпочёл не вдаваться в подробности, но сейчас этот комочек меха нарезал по офису круги в пластиковом шаре невероятно удачно, чтобы сосредоточить всё своё внимание на нём, отвлекаясь от зудящей тревоги по поводу исключительности и сумасбродности последней райтовской идеи.

Повесткой заседания стало: «Нам кровь из носу нужна рекламная кампания!» И если Кохолу более чем устраивали их скромные объёмы продаж – для единственного ответственного человека на всё предприятие работы у него было невпроворот, то Коннор, не признающий иных мест, кроме как «впереди планеты всей», непоколебимо вознамерился продвигать продукты «Покойников» на большой рынок, да и Джей-Ви так слёзно и трогательно хотел себе новую тачку, что их генеральный директор сдался, даже не развернув в полной мере контрнаступление на своих чересчур наглых приятелей. «Ладно, будь по-вашему. Только не забывайте, что реклама должна в полной мере отвечать духу нашей продукции. И речь в первую очередь о SkyTAB».

«Да как два пальца!» – радостно осклабился Райт.

По итогам шестичасового мозгового штурма Джей-Ви спился – опять, Лани – вероятно пытался спиться тоже, глядя, как нарастает рядом с ним стопка опустошённых упаковок из-под молочных коктейлей, и вместо работы занимался уже чем угодно, вплоть до рисования каких-то детских каракулей, и только воодушевлённый сверх неприличия Коннор продолжал выдвигать идеи одну безумнее другой. Кохола уже даже не пытался вспомнить, в какой момент архист от «бегать по улицам и цеплять всем на рожи очки VR» перешёл к «Алоха! Мы должны донести всему миру нашу любовь!»

– Звёзды?.. – осторожно уточнил он.

– Да, именно! Только не те, которые «если зажигают» и далее по тексту, – нетерпеливо пояснил Коннор и развернул к дархату собственный планшет, в несколько лёгких движений запустив видео с выступлением неизвестного Лани поп-идола.

Кит молчал долго: ролик уже давно закончился и смотрел на него многообразием всего имеющегося на просторах сайта контента-подобия таких же выступлений и певцов. Молчал и – впервые за шесть часов – Коннор, зная Кохолу слишком хорошо, чтобы понимать всю степень китовьей неспешности и размеренности, с которыми тот неизбывно принимал любые важные решения. «В конце концов, на то, чтобы понять всю бесперспективность своей первой любви, у него ушло каких-то двадцать лет...»

К счастью, на сей раз времени понадобилось значительно меньше. Рассеянно убрав торчащие пряди за ухо и задев ненароком дужку очков, Лани кивнул – очень плавно и медленно – и уставился на Райта своей пронзительной синевой.

– Хорошо. Только...

– Только?

– Я сам найду того, кто нам нужен.

«Того, кто сможет представить бренд, звучащий – как сама мечта».



Может ли быть судьба столь жестока и одновременно благосклонна к тому, для кого уже годами так сложилось: удача – второе имя, а первое кстати «не»? Страна, что никогда не была для него родным домом, но в которой он провёл лет и событий, встретил важных людей больше, чем на породившей его планете... Впрочем, недаром в племени Кохола верят, что киты, устремляясь из вод Проциона в небеса, движутся за светом звёзд и в конце концов – находят его.

«Астрея?» В сети – не так уж много информации. В планшете – вычеркнутые априори провальные варианты, среди которых «познакомиться после концерта» (слишком многолюдно, слишком шумно, слишком... слишком) и «назначить официальную встречу» (это сразу настроит её на деловой лад, что целиком противоречит изначальной идее). Стилус провернулся неуловимо в пальцах раз, другой. Глаза за круглыми очками взирали на экран почти умоляюще. Ну хоть что-нибудь? В правом нижнем углу – видео с её выступлением, зацикленное и заслушенное уже на сотню раз. Она звучит... Звучит. И это именно то, что ему нужно. Голос, который сможет отразить саму сущность SkyTAB. Её искренний блеск в глазах. Её любовь – ко всем, кто приходит её послушать. Её мистическое свечение, выглядящее ожившей фантазией прямиком с его нелепых рисунков. Её иномирность, заложенная в их продукт отцом-основателем Коннором и вечно оторванным от реальности Кохолой. И её... –  здесь дархат отвёл неловкий взгляд – весь её образ, так отчётливо напоминающий ему айдолов из игры, в которую в юношестве он часами залипал в своём планшете.

«Когда пылающий цитрин будет катиться из зенита в море...»

Он снова и снова пролистывает её страницу, будто от этого что-то изменится, и вот сейчас там появится улыбающийся лик Сонаты, интересующейся, что его так беспокоит, что он в пятисотый раз обновляет вкладку с её именем. Было бы неплохо. Ну, или как минимум, приглашение на камерный концерт, где не оказалось бы неизменно пугающей левиафана толпы и мучительно оглушительных вибраций, когда он полностью теряет в этом мире ориентир.

Море за каменным парапетом набережной шумело почти умиротворяюще, но вместе с тем – каплю настойчиво. Словно пыталось донести своему несообразительному детищу нечто до крайности очевидное и простое. Устав отмахиваться от него, юноша опустился на ограждение, не особо тревожась за чистоту чёрных брюк, и, поправив воротник рубашки, оглянулся. Солнце уже катилось убеждённо к водной черте, оставляя на волнах ослепительно сияющий след – волшебную тропу, по которой, казалось, можно дойти до самого горизонта. Мимо него сновали люди: степенно прогуливающиеся пенсионеры и порхающие влюблённые пары, устало бредущие с работы трудяги, занимающая собой всё пространство шумная молодёжь и целые семьи с ворохом звонкоголосой ребятни. В какой-то момент течение сего потока переменилось, и кит, привыкший воспринимать мир в большей мере слухом и осязанием, всё же поднял недоумённый взгляд, поправляя очки. Куда они устремились? И лишь когда круглые стёкла поймали случайный блик – чтобы тут же отразить целый калейдоскоп цветов, осознал, наконец, о чём пыталась намекнуть ему море, указав солнечной дорожкой путь от растворяющейся вдалеке черты – прямо к сцене перед ним.


Едва заслышав первые акапельные ноты, он не двинулся – почти поплыл. Прямиком на её голос. Прорезая стройным и на диво – при его внешней субтильности – крепким телом сгущающееся скопление народа. И лишь почти достигнув цели – застыл оробело. А дальше что? Вот так запросто подойти к ней? И снова мир, рокоча ворчливо за спиной пенящимся морем: «Ну что за непонятливый ребёнок», подтолкнул его мягко – морем людским. Лани только и успел охнуть, неожиданно для самого себя очутившись в первом ряду. Взвившиеся в воздух огни отразились в стёклах очков и повторно – в ярко-синих глазах. Рот приоткрылся в немом удивлении. В живую это было в тысячу раз прекрасней, чем на записи. И сама её песня...


Каждое её слово – резонировало эхом в китовьем сердце, что будто бы начало пульсировать в такт её ритму. Тревоги отступали в небеса означенным воздушным шаром, нечаянно сорванным с детской руки игривым ветерком. Сияние самой Сонаты отгоняло обступающую его тьму сомнений и страхов от присутствия такого большого числа людей. И даже промолчавший внушительную часть своей жизни юноша внезапно для самого себя тихонько подпел: «Раскрасим этот мир...»

С трудом приходя в себя, он всё же оторвался от сцены, отразил в очках все переливы витражей и опустил взгляд на мельтешащие перед ним искорки, нежным осторожным движением подобрав на кончиках пальцев одну из них. Всё это – магия, но разве музыка не является магией сама по себе? В самой своей сути и естестве. И очаровательная девушка на сцене с глазами цвета спелой вишни и дивно звучащим именем использовала её мощь во всю возможную силу. Он во что бы то ни стало должен познакомиться с ней! Даже если она откажется от сотрудничества, сама их встреча была словно предначертана звёздами...

«Звёзды. Так вот они какие, когда спускаются с небес».

Он вновь поднял взгляд аккурат в тот момент, когда в его грудь врезалось посланное певицей иллюзорное сердечко, а несколько рядом стоящих людей уставились на него с почти ощутимо исходящими от них волнами ревности. Чувствуя, как его щёки заливает невольный лёгкий румянец, Лани оборонительно поднял ладони, сумбурно извинился, кинул последний взгляд на Сонату, освещающую собой всю сцену и восторженно взирающих на неё людей, и начал осторожно проталкиваться к выходу из толпы.

Лучше всё же поговорить с ней после выступления. Кажется, оно не планировалось долгим, даже не было официальным, насколько он смог понять. Задержится ли она после песни раздать автографы и воздушные поцелуи самым преданным фанатам? Или сбежит сразу, телепортируется, исчезнет неуловимой падающей звездой, оставив столь яркий росчерк на небе? Как же привлечь её внимание, не подходя больше к сцене, пока у него ещё есть такой шанс?

Песня уже близилась к своему завершению, когда нерешительный кит собрал всю свою силу и уверенность в кулак – вернее в стилус, которым коснулся экрана своего неизменного спутника-планшета, задумался на мгновение и...

Во все стороны от неприметного на вид девайса заструились полупрозрачные золотистые ленты, подхватывая отблески, отражая и приумножая – созданные чудесно поющей девушкой искорки-огоньки, переливаясь лучисто в её свете и устремляясь – совсем ненавязчиво – к ней. Они не вмешивались в её выступление, лишь обращались ещё одной деталью причудливых декораций и фона, сворачивались мягко в столь же воздушные цветы, многократно складывая свои петли-лепестки, прибивались ветром, что течением, к витражам, к краю помоста, а один, самый смелый, даже коснулся нечаянно её каштановых волос.

И осыпался золотой пылью.

В этих сверкающих крупицах, в которые обращались один за другим, как только завершилась песня, сотканные из блестящих лент цветы молодой человек запрятал на самом краю сцены письмо-открытку с источающей нежный свет маленькой звёздочкой, на обороте которой аккуратным и вместе с тем небрежным в спешке почерком, тонкими строками было выведено:

«Приветствую, миледи с очаровательным именем!
⠀
Позвольте представиться. Меня зовут Лани Кохола, и я... я бы заворожён Вашей музыкой, Вашей магией, Вашим – пением. Сперва, сказать по правде, я хотел, как велит этикет, написать о том, что представляю некую камерную компанию, и, пожалуй, об этом действительно стоит оговориться сейчас, чтобы Вы понимали, что я преследую в некотором роде свои собственные интересы в возможном с Вами знакомстве, однако... Я действительно очарован. И... я хотел бы обсудить это с Вами, если миледи сочтёт сие возможным и приемлемым.
⠀
Смею заверить, что... Впрочем, лучше будет отметить, что я понимаю всю неожиданность, спонтанность и потенциально пугающую неизвестность своего предложения, а оттого готов целиком и полностью принять Ваш отказ – просто не обращайте внимания на это послание, и я уйду так же молча и незаметно, как и появился.
⠀
Однако если миледи не возражает, я... я был бы счастлив побеседовать с Вами. Я подойду, когда Ваши преданные слушатели разойдутся. Или же Вы сами можете найти меня в той стороне, где небо сближается с морем. Полагаю, Вам уже известно, как я выгляжу. Тот парень в очках, что застыл пугливо, когда в него угодило посланное Вами сердечко. И всё же – Вы попали в цель.

С величайшей признательностью за то, что
удостоили своим волшебством, вниманием и прочли моё послание,
покорённый Вашим звучанием Небесный Кит».

Глубоко вдохнув прохладный вечерний, напитанный морской солью и свежестью воздух, юноша откинулся назад, позволяя извечно торчащим прядям свободно спадать позади, облокотился на облюбованный ранее парапет, отделяющий набережную от шумящего под ними моря Тари, и прикрыл мягко светящиеся в подступающем сумраке глаза.

«Иногда всё, что нам остаётся – это довериться судьбе».

– Ваши глаза... напоминают зимнее солнце. На него больно смотреть, ослепительно больно. Но ещё больнее – не видеть. Бывали ли вы когда-нибудь на полюсах? Мне доводилось. Это место, где просыпаешься с осознанием, что рассвета – не будет. Не случится ни завтра. Ни послезавтра. Ни через неделю. Кругом извечная ночь. Несменяемая. И кажется, что ты не живёшь – спишь наяву. Долгие-долгие месяцы.

Краткий нечаянный полувдох. Юноша стоит перед высоким витражным окном, мягко очерченный по контуру его светом. Руки сцеплены за спиной почти болезненно, будто пытаясь сдержать в тонких, режущих костяшками пальцах ворох неверно поднятых к поверхности течением раздумий воспоминаний. И тут же расслабляются на выдохе. Неуловимо ведёт плечом. Чуть поворачивает голову, словно с невысказанным намерением, но не оборачивается. Лишь слушает: шорох ткани, задетой не его дыханием, шелест штор, подёрнутых случайно подслушавшим ветром, эхо далёких шагов, передающихся в вибрации надёжно оградивших их архитектурных конструкций... Словно мир за стенами – не их мир. И есть только они. Здесь. Сейчас.

И больше ничего.

– Сейчас ваши глаза закрыты, что полуночное солнце. Но если бы вы пожелали их открыть... что бы вы – увидели?


Это было долгое путешествие. Много дольше, чем космические перелёты на другие планеты, когда плутаешь – в метеоритных осколках, но чудится – в собственных тревогах и сомнениях, не успевая и глазом моргнуть, как за бортом хвосты комет сменяются пестрящими вывесками, а мелкая россыпь гложущих сознание неясных волнений так и остаётся ручной кладью, всюду носимая с собой, подобно пыли прежних – ныне отчаянно далёких – мест, налипшей на носок ботинка. На сей раз он не покидал лона родного Проциона, нежно укачиваемый на волнах Фельберта – его давно позабытого друга, преданной первой любови, единственного и всепрощающего родителя. Моря, что его взрастило. Корабль шёл, мягко прорезая предрассветный туман, едва будоража задумчивую рябь волн, держа курс в вотчину домена Дансефай.

Занятное название. В подводном мире, где звуками полнится сущее, которого посмеют коснуться колебания китовьих песен, звучало – всё. Звучало это слово. Быть может, перезвоном забвенного волшебства? Причудливым и иллюзорным смехом фей? Их сотканными из лунных прядей танцев? Или капелью посреди зимы? Именно меж ним и звенящим монетами Балад-аль-Валидом затерялся в архипелаге непримечательный островок, названный в дань частоте, на которой бьётся сердце. Затерялся – его родной дом.

Однако в сей момент политика – интересовала стоящего на носу брига одинокого левиафана менее всего. Не больше, чем пятна солёных брызг на неизменно белоснежной рубашке. Вопреки столь раннему часу, когда всяк живой – будь он ночной или дневной житель, предпочитает предаться сну, а быть может, исключительно в угоду мистическому обаянию сего момента, молодой человек пристально вглядывался вдаль. Покрытые конденсатом очки, небрежно удерживаемые двумя пальцами за дужку, безвольно повисли в руке, опущенной вдоль тела. Сейчас – когда рядом ни единой живой души – в этом непроницаемом щите, его самом надёжном барьере не было необходимости. Вторая кисть вцепилась неровно, почти тревожно, в изъеденную морем древесину фальшборта. Что то ждёт его там, за линией, где океан сливается в нежном поцелуе с небом? И ждёт ли?


В века цифровых технологий он обратился к ней – в самом обычном бумажном письме. В самой старомодной и привычно неловкой манере.

«Миледи... госпожа Рурх.
⠀
Прошу прощения за смелость, с которой смею Вам писать. Позвольте представиться, моё имя – Лани Кохола. Я принадлежу тому же племени, что и Вы, даром, что моя ипостась более... водная. Кроме того, я являюсь разработчиком и формальным главой крайне скромной в своей численности (но не в некоторых рекламных слоганах и продуктах) компании «Покойники» XV. Всё прочее же, полагаю, станет известно при встрече, на которую, осторожно попытаюсь предположить, Вы всё же согласитесь, и косыми росчерками – здесь.
⠀
Прежде чем переходить к сути и сердцу сего письма, я бы хотел выразить почтение Вашим трудам, но в первую очередь – той их стороне, что остаётся для многих неявной. Я отнюдь – привычен (пусть и каплю самонадеянно) ориентироваться в том, что на виду сокрыто. В людях, которые «просто делают своё дело», не выставляя сие на всеобщее обозрение, в тех, кто молча и незаметно – помогает другим. Делая этот мир самую малость лучше. Чище. И эта малость – порой невообразимо много значит для иных. Я искал отзывы не на фирменных сайтах-агрегаторах, а на тихих форумах, где всё больше жалуются да скорбят, но – искренне. Я слушал своих попутчиков в поезде, не единожды бывая в ваших краях. Мне даже доводилось самому наведываться в Ваши владения – одну из клиник, иметь удовольствие и любопытство наблюдать за персоналом, за простыми людьми, за теми, кто приходит – за помощью, чтобы составить достаточное представление. Нет, не о том, что Вы за человек – я не столь самоуверен. Но о том, что Вы нужный мне человек.
⠀
Я тоже хочу помогать другим.
⠀
Не столь давно... в пределах нескольких месяцев, полагаю, я написал одну программу. Она способна воздействовать напрямую на сознательное и бессознательное, считывать оттуда практически всю информацию и даже в некотором роде... «перепрограммировать» её? Это очень сложно описать на бумаге и даже при встрече, тем более создавалась она изначально с совсем иной целью, нежели означенная в письме, а потому – я бы хотел показать. Осмелюсь заявить со всей внутренней убеждённостью и без капли лести, что мне было бы важно знать именно Ваше о ней мнение. Помимо указанных выше причин, которые, если быть откровенным, составили около восьмидесяти процентов моей мотивации, я также заинтересован и заинтригован в некотором роде Вашей компетенцией. Полагаю, если плоды моих трудов и в самом деле можно обратить на пользу другим, если этим можно излечивать условные души и их болезни, Вы бы смогли меня сориентировать в плане направления дальнейших разработок на данном поприще. Как минимум, я был бы чрезвычайно признателен за Ваше участие. И, предположу, немало осчастливлен таким сотрудничеством. Даже если волей Вашей, моей или самой судьбы оно выдастся недолгим, я хочу... хочу – вот так просто и без иносказаний – попробовать.
⠀
Ответного письма не нужно. Я отплываю с острова Хертц утром следующего дня и буду в порту Одды через неделю. Этого времени, осмелюсь допустить таковую вероятность, должно быть достаточно, чтобы обдумать моё предложение и приведённые здесь мысли со всей серьёзностью и ответственностью. И Вам, и мне. Не отвлекаясь на пустые расшаркивания, не мучаясь подбором корректных междометий. При большом желании скажете их мне при встрече. Если согласитесь, разумеется. Настаивать я не намерен, и в случае отказа без лишних прощаний покину Ваш горизонт. А до тех пор... прошу оставить мне моё право на надежду. И признателен, что дочитали до этого момента. Боюсь, я немало сумбурен в спешке, но когда внутри нечто зовёт и тянет за океан, туда, где простирается невидимая пелена безвестности, очень сложно сосредоточиться на красивых словах и аккуратно подобранных речевых оборотах. Надеюсь, Вы понимаете.

Процион

Белинда Рурх и Лани Кохола

Эпизод является игрой в настоящем времени и закрыт для вступления любых других персонажей. Если в данном эпизоде будут боевые элементы, я предпочту стандартную систему боя.

Горячо.

Лани обжигается нечаянно напитком при звуке голоса, при эхе – растворившихся в воздухе что его бабочки слов. Взгляд безучастно, не сразу обретая фокус, скользит по картонному прямоугольнику перед ним, фаланги изогнутых пальцев – проверяют неверящим касанием губы. И в самом деле ожёгся? В самом деле – боль?..


Хочется сказать, ведь эта изысканная визитка, это щедрое предложение – не по его невезучую, бесконечно потерянную в сей затянувшийся в фатальной краткости миг натуру. Взгляд отрешённым приливом переползает с золота строк на касающиеся их аккуратные пальцы, упрямо игнорируя норовящее занять собой всё обозримое пространство лицо, уходит реверсивным водопадом вверх по руке, высвечивая точёные контуры шеи поверх вызывающе расстегнутой рубашки, подчёркивающей светящуюся будто изнутри в неестественном свете потолочных ламп кожу. И только выпрямившись во всю прямоту вышколенной во дворце Наньнина осанки, дархат позволяет себе встретиться с незнакомцем лицом к лицу.

Это было своеобразное лицо. Изысканное в своих аристократичных чертах, безусловно красивое: девушки (а быть может, и юноши?), должно быть, очаровывались им так же беззаветно и опрометчиво, как испокон веков – дневным светилом, чьим именем любящие сердца неизбывно называли друг друга. Широкая улыбка сияет так ярко и ослепительно, что, верно, отражается в обманчиво прозрачных, под определённым углом к источнику света непроницаемых очках строгого молодого человека в чёрном костюме, что без лишних слов взял себе оставшуюся роль потухшего спутника. Тьма, оттеняющая свет? А ведь когда-то, давным-давно, что кажется, будто и не было этого вовсе – разве что в его наивных детских грёзах – он и сам мог сиять так ярко и чисто, что крохотными светляками, сотворёнными маленьким детским волшебством под раскидистым дубом, мог бы осветить собой весь непроглядный космос. Сиял так сильно, что – ослепил. Самого дорогого ему человека в этом мире.

Юноша болезненно жмурится, подцепив ненарочным взглядом прядь золотых волос, окружающих сияющее перед ним лицо чудесным ореолом. Тощие пальцы до побеления вцепляются в кружку и тут же – расслабляются на выдохе. Ну, конечно. Алькор. Он сам неосознанно решил провести этим лезвием ледяным по коже, чтобы проверить – будет ли больно. Чтобы проверить – чувствует ли ещё. А теперь – беглый взгляд по фреске, по струящимся жидким золотом локонам – вся вселенная постарается донести это ему до крайности однозначно и доходчиво. «Знаешь ли ты, лучик солнечный, что такое боль?»

Последняя мысль занимает кита целиком. Всякий человек, наделённый от природы чувствами, не может не знать ту, что заставляет просыпаться с криками в холодном поту, тщетно отбиваясь от ночных кошмаров дрожащей рукой. Во всяком есть кровоточащие годами раны, незажившие шрамы, в сердце – осколки, напоминающие о себе, оцарапывающие за каждый неудачный шаг. Иные прячут их искусно за филигранно выточенными масками, отгораживают изнутри непролазным забором с колючей проволокой, надёжной решёткой и не подпускают – никого. Другие выбирают раствориться целиком, дать затопить себя, пройти этой чёрной воде чрез своё тело и мысли насквозь, чтобы после – по новой собрать себя из кусочков. Третьи же... третьи по-детски наивно, пряча лицо ладошками, выбирают её – не замечать.

– Вы что-то потеряли, – произносит одними губами убеждённо, не трогая голоса, вглядываясь – пристально – в сияющее рассветом зарево глаз.

И, будто очнувшись, встряхивает чуть заметно головой, потревожив непослушные пряди:

– Полагаю, для начала было бы не лишним представиться, – говорит спокойно, размеренно, внешне – без эмоций, подражая затянутому серостью небу, по коему сложно считать намерения. Рукой – мягким жестом, гибко провернув ладонь к вновь вспыхнувшему над ними свету – указывает вежливо на свободное место перед собой. После чего пальцы складываются обратно один за другим поочерёдно, как тронутая ветерком сливовая ветвь в княжеских садах. – Лани Кохола, к вашим услугам. Формально назначен на руководящую должность в одной чрезвычайно небольшой компании, занимающейся, как вы, вероятно, могли предположить, разработками... – чуть прикусывает в оттенке сомнений губу, впервые озадачившись тем, как максимально ёмко и корректно охарактеризовать поле деятельности «Покойников», кое охватывало настолько разные и взаимоисключающие – как и они сами – сферы, что подходящего описания, кажется, не осилил бы подобрать даже бескостный на язык Коннор, – различного характера.

И снова смотрит пристально – не пытливо, тут бы более подошло «отрешённо» – перекатывая на языке ранее означенные неизменно улыбчивыми губами слова. «Я хочу, чтобы...» А в ушах болезненно резонируют воспоминаниями совсем ещё молодого и неоперённого двадцатилетнего юнца: «Я загадал, чтобы вы однажды тоже смогли найти свой свет. И дом».


Звучит битым стеклом злополучного зеркала в заросшей зеленью квартире, острыми льдинками, знакомой хрипотцой. Нет, он такого не говорил, но... Мальчику с забавным и странноватым именем, в красном шарфе и безразмерной толстовке, в разного цвета носках потребовалось двадцать с лишним лет, чтобы это – понять.

– Ваш жест – очень широк и щедр, – вновь заводит разговор, позволяя нежному голосу, которого прежде стыдился, течь плавно, неторопливо, в точно отмеренных берегах едва уловимых мелодичных интонаций. Пальцы мягко сцепляются в замок, утаив от собеседника нижнюю половину лица. Синие глаза сквозь очки сияют всё так же покойно и тихо. – Я не буду прикрываться наигранной ложной вежливостью, говоря, что не могу его принять. Я также не думаю, что ваш поступок продиктован некими низменными банальными мотивами, о которых культурней будет умолчать. Вместе с тем... я убеждён, что человек – существо от природы эгоистичное, потому что иначе он бы попросту не смог существовать. За любым альтруизмом можно найти причину отнюдь не светлую и беззаветную, как кажется на первый взгляд. За любым добрым делом – может скрываться настоящая чёрная дыра, которую некто пытается отчаянно заполнить, жертвуя кусками себя. Но это лишь разрывает его ещё сильнее, и я... разумеется, я не говорю сейчас о вас. Однако прежде, чем согласиться, я хотел бы выяснить для себя, что... – взгляд и пальцы одной руки опускаются на крышку стоящего перед ним стакана, обводя ту неторопливо – задумчиво, давая себе время на то, чтобы подобрать верные слова, – кроется...

«В вас?» О нет, люди никогда не интересовали его так дотошно и настырно, как ту, что прячет себя за выкрашенными яркостью прядями на дне сумки, исполненной дурашливых значков и острых что её скальпель фраз. Кита, что привык бороздить во снах небеса, занимало нечто иное...

– ...в ваших собственных мечтах.

– Ты когда-нибудь занимался подобным?

Сцепленные в замок руки, острые, выдающиеся сквозь тонкую ткань рубахи локти – слегка выпирающие за край аккуратно сплетённого из ветвей стола. Убранство местных хале – будь то жилые, общественные, принадлежащие гостям или самому вождю – не отличалось особыми изысками, не несло в себе ни капли претенциозности и намерения очаровать, впечатлить, вообще вызвать какие-либо эмоции. Равно как внешний вид родившегося на острове юноши, с вышколенно прямой осанкой, в безупречно чистом и выглаженном, но ничем не выдающемся костюме, приобретённом на «Мезоне» пару или тройку лет назад. Вечно растрёпанные пряди и самые простые очки, отсутствие дорогих украшений так и вовсе довершали совершенно невзрачный вид, сроднившись с кое-где изъеденным солью полом, по которому океанский бриз гонял заброшенный украдкой сквозь окна золотисто-светлый, почти молочно-белый песок.

На экране установленного на столе планшета Коннор снял паяльные очки, перестав оглашать хижину режущими слух и металл звуками, вытер со лба пот, добавляя к нему чернильные разводы, и пожал плечами:

– Спасать китов-людоедов? Не, брат, при всей моей чистой и мужской любви к тебе я не из этих, как их там...

– ЗООФИЛОВ! – радостно огласил нарисовавшийся в камере Дженкинс и тут же получил смачный шлепок по лбу, выбивший его обратно из кадра вон.

– Зоошизы. Еблан.

– Я не о том, – совершенно спокойно и чуть тоскливо произнёс Лани, выглядывая за окнами что-то на невидимой линии, где небо растворялось в море, стремясь утонуть в его объятиях.


– Колоха, приём! – дархат с запозданием и такой привычной неспешностью перевёл взгляд на девайс, где Райт озабоченно щёлкал пальцами, силясь вернуть его с небес на землю и обратно в разговор. – Так в чём дело? – спросил он уже серьёзнее. – Программу спасения вымирающих видов и аборигенных традиций ты и без нас в состоянии составить. Что ещё?

Как и прежде безмятежное, уподобленное водной глади в безветренный день лицо не переменилось, даже не дрогнуло, надёжно утаивая на дне колющую боль страхов и тревог. Только костяшки стиснутых пальцев – чуть побелели. И тут же вернулись в прежний вид.

– Нет, ничего. Простите, что отнял ваше время. Я...

– Лани, блять. Ещё одно слово, и можешь попрощаться со своим планшетом.

Глаза, не прикрытые, как прежде, цветными стёклами, смотрели так выразительно и насмешливо, что сомнений в определённости намерений и окончательности приговора их обладателя не оставалось в принципе. Кохола с бесшумным выдохом сквозь приоткрытые губы капитулировал.

– Абьюзер.

– А ты трус. А теперь, когда мы пожелали друг другу доброго утра, давай колись.

– Я... Ладно, я не имею ни малейшего представления, с какой стороны подступиться к – сильным мира сего. Само собой, я уже заключал сделки с богатыми и уважаемыми господами, но элитные вина Наньнина – действительно стоящий в их системе ценностей товар, ради которого им было не жаль раскошелиться и даже пойти на некоторые уступки, а тут... Мне совершенно нечего предложить им взамен. Влияние? Деньги? У меня ничего этого нет – в том объёме, который их мог бы привлечь и быть убедительным. Просить помочь по доброте душевной?..

– Вот только нет у них ни доброты, ни... – проворчал сквозь зубы Коннор, глядя куда-то мимо собеседника, но уже через секунду вернул себе прежний – слегка придурковатый и безмерно нахальный – вид. – Я знаю, про что ты. Я ведь столько порогов обил ради нашего общего детища, столько нюхал закрытых перед самым носом дверей. Ну, что я могу сказать? Когда ты гол, как сокол, и всех твоих банковских сбережений хватит, только чтобы прикрыть тощий зад, используй то, что у тебя ещё осталось! Врубай на максималки харизму и обаяние, жонглируй блестящими манерами, добавь каплю наглости, срази наповал своим очарованием – так, чтобы им не хотелось ничего иного, кроме как трепетно внимать и расплываться в лживом обожании! Делай то, что они жаждут, будь гибким и уступчивым, податливым, когда нужно. Играй, ври, удивляй! А ещё – начни с низов, вызнай грязные секреты тех, кто повыше, слушай и запоминай, храни как зеницу ока и в нужный момент – используй. Щёлкни внезапно перед лицом пастью так, чтобы отвалились карманы и челюсти.

– Но я...

– Что? «Не такой»? – только что вдохновленно вещавший парень, сиюминутно меняющийся в лице, теперь смотрел тяжело и мрачно. – А ты точно уверен, что хочешь – в это лезть? Лани, при всём моём уважении, ты мало того, что врёшь как ребёнок, ты – совершенно беззубый. А там – акулы. Намного страшнее, чем те, что гоняли тебя мальком в океане. Тебя съедят и косточкой твоей в зубах поковыряют, запивая сухим белым. Разумеется, отговаривать тебя – не мой профиль, ты большой взрослый дядя и сам знаешь, на что идёшь. Но я хочу, чтобы ты в полной мере осознал реальность происходящего. Ну так что?

Лани ответил не сразу. Рассеянно водил мизинцем по витым изгибам поверхности стола, разглядывал выщербленный край защитной плёнки планшета, прислушивался к дурманящим ароматам тропического острова – цветущих плюмерий и свежевскрытых кокосов – и собственному внутреннему голосу, который отчётливо говорил, что:

– Я в жопе.

– Ты в жопе, – излишне довольно кивнул Коннор, как мать-наседка гордый за дитя, которое в кои-то веки сложило из кубиков правильное слово. И добавил уже мягче: – Рад, что ты понял. Ну а дальше, не серчай...

– Всё в порядке. Это уже моя забота. Спасибо что выслушал и... помог.

Уголок губ предательски дрогнул, выдавая нечаянные смущение и признательность. Странные приятели, странная у них – дружба. Там, где иной не увидит ничего примечательного и хоть сколь-нибудь ценного, Кохола чувствовал на сердце облегчение. Умиротворённость. Когда сталкиваешься со своими страхами лицом к лицу и признаёшь абсолютную безвыходность положения, становится как-то... проще? Понимаешь, что всё и так, как сказали бы эти двое (и никак иначе) – «хуёво», и хуже быть уже не может, а это – какой-никакой фундамент, то самое дно, от которого можно оттолкнуться, чтобы подняться – вверх. И даже если ничего не выйдет, ничего не получится, ну, терять ему по сути и нечего, верно?

– В таком случае бывай, бро. От Джена привет. Он там в туалете застрял. Опять какой-то хернёй в чат по КД спамит... Пойду у него телефон отберу. Не забудь про сувениры!

– Не забуду. Алоха.
 
– Ага. И тебе того же по тому же месту.


Остаток дня Кохола провёл во внешне праздном блуждании по берегу, внутренне же – всецело в родной стихии, не выпуская из кажущихся здесь неестественно бледными пальцев планшет. Дела радостно сваленной на него приятелями компании требовали столь же регулярного, непреложного внимания и присмотра, что его прежние обязанности княжеского помощника, когда, даже будучи в формальном отпуске, он не мог позволить себе по-настоящему расслабиться и насладиться моментом, упрямо контролируя всё и вся, до чего мог дотянуться через километры и доли световых лет. Финансовые сводки, бухгалтерские отчёты, акты о сверке, заключения о последних проведённых поверках оборудования, продление договоров...

– Почему нашего договора на обслуживание АПС нет в базе?

– Потому что его не существует? – тонкий девичий голос в наушнике – его операционной системы и виртуальной помощницы – хихикнул и запросил секунду уточнить данные на Цирконе, а после чистосердечно огорошил тоном, которым скорее следовало поздравлять с днём рождения: – Они его подделали!

– А зачем они его подделали?.. – со вздохом вселенского смирения вопросил Лани, заранее предугадывая ответ.

– Чрезвычайно большое количество срабатываний автоматической пожарной сигнализации в штаб-квартире привело к чрезмерно большим штрафам, что в свою очередь привело к непроизвольному и чрезмерному самовозгоранию ягодичной области...

– Хорошо, я понял. Спасибо.

– Заключить договор на обслуживание АПС официально?

Мимо звонкими криками, яркими пятнами разноцветных шорт и неподдельным восторгом пронеслась стайка ребятни, гоняя палками по песку старый футбольный мяч – диковинку с материка – настолько изживший себя, что стал двояко вогнутым и почти однотонным. Ощутив первоначальный порыв нарисовать им красивый и новый мячик и ещё столько игрушек, сколько они в состоянии унести, Лани застыл посреди прокладываемого им вдоль побережья пути, провёл носком чёрного ботинка по светлому песку и оробело огляделся, словно сам был ребёнком, потерявшимся посреди шумной улицы или большого магазина. Зачем? Зачем вмешиваться и навязывать собственные представления о счастье, о том, как правильно, когда им – уже хорошо?

В детстве у них – Лани, Каху, Пале и Палимы – даже мяча не было, но был – миллион интереснейших занятий, от сбора самых красивых камней и ракушек со дна морского с неизбывным соревновательным элементом и плетения цветочных венков и кос – на его бесконечно отрастающих волосах до опасных прыжков по скалам и деревьям, а ещё – кто больше достанет кокосов, помогая взрослым, песни и танцы, катание на каноэ, костры и замки из песка... Даже в дождливые ненастные дни можно было развлечь себя тем, что собрать из камней, веток и глины домик для нашедших приют в хижине мелких островных обитателей навроде жуков и ящерок, поучаствовать в плетении узорчатых ковров или – что Лани любил более всего – рисовать и слушать сказки.

С протяжным вдохом солоноватого влажного воздуха, с тёплой улыбкой в одном лишь взгляде озирая сидящих тут и там людей: на помостах и сваях, разложенных на песке широких листьях в тени раскидистых акаций, на огибающих хижины мостках – болтая ногами, сотворяя натруженными ловкими пальцами предметы обихода, плетёную мебель и незамысловатые украшения, очищая кукурузные початки от листьев и нежную плоть моллюсков – от раковин, общаясь и наслаждаясь тёплым солнечным днём, друг другом и своим существованием, Лани прикрыл глаза и впервые опустил сжимающую планшет руку.

– Нет, не стоит. Пусть всё останется, как есть.


О гостях, вернее о госте – единственном и до крайности примечательном – стало известно к обеду. Пепелуали взирал на Лани с широко открытым ртом, ознакомившись с предварительно присланной информацией. Так, будто бы дархат сам призвал подмогу с материка, обратившись напрямую по горячей линии вселенной. Соплеменники же напротив не увидели в этом ничего сверхъестественного: в их мире всё происходило именно так, как и должно было случиться. Намерение, идущее из самого сердца, было высказано, и океан – услышал. Океан всегда внемлет своим детям, обрящим его внутри, и для них сие было незыблемо. Что же почувствовал сам Лани – он промолчал даже самому себе.

К вечеру... Воздух, разморенный дневным жаром, сполна пропитался ароматами цветущей сцеволы и едва распустившейся азистазии, нагретых на солнце булыжников, в тени влажных расщелин у самого побережья взращивающих пышно-зелёный мох, и привкусом лёгкого ожидания. Волны, набегающие на берег, были не столь могучи, сколь пенились шипяще и нетерпеливо, захваченные всеобщим предвкушением – то ли предночного праздника, то ли нежданного визита, а может того, что должно было произойти за ним. Даже молодой по меркам своих сородичей кит поддался дрожащему перезвону музыкальных подвесок на дверях, не столь изящных и филигранных, как в Наньнине, но неизменно отдающих глубиной постукивающих о древесную кору ореховых скорлупок и хрупких раковин, насвистывающих в тон сердцу мельчайшими отверстиями и покачивающимися легко и плавно скреплёнными с ними перьями тропических птиц. Сжимая планшет в длинных пальцах у самого бедра, дархат неспешно и убеждённо бороздил лесной полог, мягко отодвигая свободной рукой широкие листья монстеры, то и дело перемежающейся всполохами лилово-алой кордилины. Дикая тропа к посадочной площадке была давно не хожена; в отличие от просторной дороги до побережья для прибывающих и отбывающих с острова гостей этим природным укрытием пользовались исключительно местные в часы искрящегося восторгом любопытства к новоявленным посетителям, однако... быть может, в связи с всё обостряющейся ситуацией между жителями большой земли и аборигенами последние становились неуловимо холоднее к тем, кто так и не смог принять их обычаи и важнейший из законов: быть не хозяином, но гостем в чужом доме. Даже звонкого детского шёпотка было не слыхать на подступах к садящемуся флайту, что Лани и сам отметил, прибыв ранее: несмотря на радушные улыбки и неизбывно тёплый приём, они – боятся. Дети и старики, храбрые и неуёмные, страшатся, подобно некогда запертому в тёмной грязной клетке «ханю», – всякого, кто ступит на их землю, будь он со сколь угодно благими намерениями. И страх ледяными узорами на стекле степенно сковывает прежде открытое всякому сердце.

Он ведь и сам был таким.

Влекомый раздумьями, Лани едва не пропустил, как установилась в воздухе звенящая тишина от замерших лопастей летательного устройства. Порывисто прижавшись спиной к стволу ближайшего дерева, надёжно укрывшего дархата от Пепе и его показавшегося из флайта собеседника, Кохола не смотрел – слушал, как умеют слушать лишь киты. Тембр, высоту, переливы интонаций незнакомого голоса. Размеренность шагов. Чуждость ощущений. Даже его престранные друзья смотрелись бы на острове уместнее, чем этот человек... Существо. Не потому что иной расы, но потому что само его естество, дух – были нечто чужеродными миру, в котором издавна обретались Кохола, миру, в котором его первейшее воплощение – пустой звук обточенной океаном флейты, развеянная ветром россыпь лепестков. Зачем? Зачем он здесь?

Опустив перед лицом ветвь нежно-розовых цветов, левиафан проводил уже растворяющуюся на горизонте холма спину подёрнутым предутренним туманом взглядом, отрешённо смолчал на вопрос Пепе, только сейчас приметившего возвращённого «ханю», и двинулся своей дорогой. Прямиком к хале-теле.

– Ина ʻаʻоле ʻое манаʻо, наʻу но е камаʻилио,* – обронил он каплями дождя, едва отодвинув узорчатую занавеску, струящуюся по руке десятками искусно сплетённых нитей.

Каху без промедления кивнул, Пале – ответил ему напряжённым молчанием. Кахуна-о-ка-маке – пожилую шаманку – и вовсе мало волновало происходящее в хижине, как, впрочем, и всегда. Мир живых для неё был лишь одним из многих миров, для коих она являлась проводником, а потому сейчас женщина виделась всецело занятой развешиванием вдоль стен связок иссушенных растений, должных умиротворить духов, кои тоже возжелают принять участие в вечернем празднике.

– Махало,* – одними губами означил кит и углубился в свой планшет, проводя положенное приходу гостя ожидание в отрешённых касаниях экранной поверхности стилусом, будто бездумно чертя палкой по водной глади, пока в приглушённом свете сами собой вырисовывались фигуры...

«Лани Кохола».

Он поднял голову лишь на отзвук имени – бывшего, как и он сам, исконным потомком своего племени, принадлежащего их мировосприятию от и до, но прозвучавшего из уст иноземца к его беззвучному удивлению неожиданно гармонично. Целостно? Бархатисто. Как ощущается тёплая ещё с вечера морская вода по зябкому и прохладному пасмурному утру.

Взгляд выдался долгим. Ответно изучающим. Скользящим береговым ветром по длинным тёмным волосам, вечерними тенями – по бледным и тонким чертам лица. Зажжённая близ высокого мужчины не прекращающей неустанно хлопотать женщиной свеча высветила режущий отблеск серых глаз. Маска? Верно как и у всякого представителя их рода. Но... порой маска могла сказать о много большем, чем – настоящее лицо. Как непроницаемый строгий образ юноши в белой рубашке, отразившийся в этих глазах.

Он не смотрел на демонстрируемый ему планшет. Мельком скользнул взглядом по прижатой к груди шляпе и удерживающей её руке. И снова сосредоточился на лице, опуская собственную ладонь и удерживаемый ею девайс. Его внимание привлёк уголок губ. Улыбаться так, чтобы сей жест остался лишь между двумя? Вышколенный строгими дворцовыми обычаями и наньнинскими слугами, он тоже так – мог.

А потому... отвесив небольшой, идеально отмеренный в своей неспешности поклон с чопорно убранной за спину рукой, однако не опуская лица, по которому пробежала тень зеркальной улыбки, левиафан ответствовал тем же:

– Лани Кохола. К вашим услугам, милорд.

«И всецело в вашей власти, если вы – и в самом деле тот, о ком нашептали звёзды».

Светский обмен любезностями совершенно внезапно прервал Пепелуали, которого, кажется, кое о чём забыли предупредить, пока он провожал гостя...

– Господин Архонт, вы не представляете, как вовремя вы прибыли на остров!

Как на духу юное дарование выложило решительно всё о текущей напряжённой политической ситуации между племенами и доменами, уповая на то, что такой влиятельный человек – демиург! – уж точно сможет с этим что-то сделать рука об руку с их только что возвратившимся из дальних странствий левиафаном. Не в порядках Кохола – всех до единого, от ханю до вождя – было перебивать говоривших, ведь каждый из них был взращен мудрым шаманским учением о том, что не стоит строить плотину против льющихся самих собой слов, но по мере того, как Пепе нёсся в своих излияниях во весь опор и уже начинал хрипеть, лицо Пале, уловившего самую суть и без перевода, становилось лишь мрачнее, а Каху, всё же несколько раз дёрнувшийся в сторону мальчишки, теперь переводил беспомощный взгляд с брата на Лани. И только кахуна-о-ка-маке с её исконной невозмутимостью и морской безмятежностью зажгла последнюю свечу, ничтоже сумняшеся окропила высокопоставленного гостя смоченной в эфирных маслах ветвью магнолии и бесшумно покинула хижину, бросив напоследок на кита невидимый за укрывшими лицо лентами взгляд.

– Большое спасибо, Пепелуали.

Тихое и совершенно безэмоциональное – прозвучавшее в тишине – заставило мальчишку залиться таким стыдом, что Лани сам невольно усовестился столь сухо осаживать бедолагу. Однако же против течения никто из них идти не волен, и сунувшись в реку вброд, не ропщи после, что промок весь скарб.

– Прошу прощения за... – Лани всегда подбирал слова с китовьей неспешностью, будто старательно пробуя каждое из них на вкус. Однако же в этом случае так и не найдя искомого, с бесшумным вздохом замолчал и фразы не продолжил. Только перевёл взгляд за окно, где на изливающемся синевой небе проступали первые и самые яркие крохотные ночные светила. Каху и Пале уже пора быть у костра вслед за шаманкой. Пепе наверняка тоже не откажется принять участие в племенных торжествах. – Мы можем поговорить снаружи. Или в вашем гостевом приюте. Как вам будет удобнее.

Обменявшись взглядами с каждым из братьев, в которых передал всё необходимое и без лишних слов, оставив Пепе терзаться жгучей краснотой щёк, Лани неторопливо прошествовал – почти проплыл в своих неизменно мягких, по-китовьи гибких движениях – мимо гостя, аккуратно приподнял отгораживающую хале-теле от остального острова занавесь, ненавязчиво и спокойно завершая аудиенцию, и чуть повёл головой в сторону побережья, втайне избегая пронзительных серых глаз.

– Расскажете, если сочтёте возможным и допустимым, что думаете на сей счёт и... чем же уважаемого господина Архонта привлёк столь невыдающийся, – нечаянная пауза, за которой набегающими на берег волнами растворяется в незримом песке «остров?», «человек?», – планшет.

________________________
*  «Если вы не возражаете, говорить буду я».
** «Спасибо».

[video]https://www.youtube.com/watch?v=OqN_r5x5uNU[/video]

[/i][/size]
[video]https://www.youtube.com/watch?v=aU6VagN_bl0[/video]

10?..
Белинда Рурх, *поймав взгляд и молчаливо испрашивая дозволения, осторожно приблизился, склонившись в элегантном поклоне, мягким жестом подхватил изящную девичью ладонь, чуть приподнял и, спрятав лицо за свесившимися прядями, едва коснулся тыльной стороны тонких пальцев дрогнувшими губами - не ощутимей, чем касание крыла бабочки. А выпрямившись, оставил в бережно отпущенной руке на память цветок - лилию долин - безмятежно белый и робко раскрывающийся филигранно выточенными лепестками на ладони*

@Лира, скромная миледи, полагаю, ты могла видеть примеры в моём блоге.) Все прочие отличаются не сильно и не так чтобы заслуживают внимания на мой безучастный взгляд. А с тех пор я почти не притрагивался к планшету. Могу... показать котиков? Коль скоро тебе они по душе.

"тык"

Цитата: "Соната"Это очень здорово, я с читаю. И это очень круто с твоей стороны./хотела погладить, но стопорнулась, просто показала два больших пальца и выпустила из них звездочки/

*кивнул с искренней признательностью на лице*

Цитата: "Соната"/не вынимая лица из букета/
Спасибо, они очень красивые...
/ставит пироженку/

Я рад, что смог тебя порадовать.) И благодарю за угощение.

Цитата: "Соната"Я, вообще-то, в реальности более стеснительна, чем в сети, особенно с еще незнакомыми людьми. Но у меня было такое хорошее настроение... а потом еще лучше стало ТОТ

Маленькое чудо.)

Цитата: "Иезекииль"Не могу не признать, начинаю осуждать себя за лень.

Конечно, ты не испрашивал совета, но... не стоит осуждать. Осуждение имеет свойство подавлять последние оставшиеся нам искры мотивации и желания что-то делать. Хотя, быть может, это не применимо в твоём случае, судить не берусь.) В любом случае, не будь к себе столь жёсток, у каждого свои слабости и пороки, и лень - далеко не самый худший из них. А ты прелесть пушистая, и это непреложно.)

Цитата: "Иезекииль"Разве не ты себя так раньше называл? ) *суёт любопытный мось в дела Ланьки*

Не припоминаю... "Бессмертным пони" да, но это уже избитое выражение.) Твой вариант мне больше импонирует.
*закончил с косами с вплетёнными в них цветами и красиво разложил вдоль спины и шеи*

А сейчас, боюсь, вынужден окончательно откланяться ввиду ограниченности своей социальной батарейки.
Соната, Иезекииль, спасибо за чудесно проведённое время. *изобразил двумя пальцами сердечко*

Цитата: "Соната"Ты ветеринаришь? /с любопытством/

На работе - уже нет. Я отказался от лечения. Порой это... тяжелее, чем в состоянии вынести моя неустойчивая нервная система. И слишком сильная нагрузка в плане ответственности. Но помочь соседям по мелочам и когда обратиться больше не к кому - почему нет? С обязательным условием, что завтра животное доставят в ветеринарную клинику, конечно же.

Цитата: "Соната"/вообще растаяла, смущенно мерцает и прячет лицо в букете/

*отвернулся и склонился над планшетом, в очередной раз пряча улыбку за свесившимися прядями и дабы не смущать миледи ещё сильнее*

Цитата: "Соната"А МНЕ ВЧЕРА ТЕТЕНЬКА ОТВЕТИЛА НА УЛЫБКУ НА УЛИЦЕЕЕЕЕЕЕ!!!!! \О/

Ох, моему сердцу необычайно милы такие жесты.) Хотя сам я вряд ли из тех, кто склонен улыбаться незнакомым людям, но когда вдруг улыбаются мне - что-то внутри оттаивает и согревается незаметно, словно в первые солнечные весенние деньки...

Хм, живу здесь каких-то два месяца, а уже в ночи на пороге появляются соседи то с кошечкой, то с собачкой на руках, которых необходимо подлатать... Будто и не уезжал из родного села. *задумчиво, но вместе с тем тепло*

Цитата: "Иезекииль"Боюсь, ты меня слишком идеализируешь. )

Мне это весьма часто говорят... Полагаю, сие просто в моей сути? Но разве можно не идеализировать столь идеального дракона.) *коснулся щеки костяшками ласково*

Цитата: "Иезекииль"Желания рисовать у меня как обрезка когтя, крошечный, потерявшийся и застрявший где-то в ковре, что и не вынуть, ещё и болезненно наступаешь на него.

У меня его ещё меньше в любом случае. *рассеянно оглядывается на рисунки годовой давности и графический планшет, убедительно поросший пылью* Да и за пределами работы я во многом ленивей тебя и ещё фору дам.)

Цитата: "Иезекииль"Куда ж ты денешься, мой некротический пони. *гладит по волосам нежной лапой и прижимает к себе*

Мне нравится, как оно звучит... Надо будет записать попозже. *старается не отвлекаться от своего занятия, но сдержать улыбку не в силах*

Соната, *изобразил щеночку ленточки на ушах, а для миледи - букет красных нильских лилий, под цвет тёмно-вишнёвых глаз, извлёк их прямиком из девайса жестом фокусника и протянул девушке с осторожностью*

Цитата: "Соната"Ну, когда у тебя все хорошо, ведь любая мелочь способна поднять тебе настроение еще выше, правда ведь?)

Полагаю, что так. *серьёзно кивнул* А ещё само собой активизируется желание делать приятное другим.)

Соната, *с улыбкой оглядел ползающие по нему пушистые плоды шалости, чуть закусил губу и извлёк из внутреннего кармана пиджака планшет, принявшись в нём что-то изображать сосредоточенно так, чтобы миледи не видела... пока вокруг неё прямо в воздухе не засверкали будто нарисованные детской рукой пятиконечные звёздочки, яркие и сияющие, а на коленях материализовался живой и пушистый белый щенок, радостно виляющий хвостом*

Цитата: "Соната"Люблю, когда у людей все хорошо, потому что когда у них все хорошо, не трудно сделать еще лучше)

Какая занятная мысль... Даже и не размышлял в таком ключе, весьма признателен.)

Иезекииль, *плетёт из шёлковости идеально сложенные - шерстинка к шерстинке - косы, параллельно вплетая в них цветы японской примулы* Состояния, в том числе повышенной и пониженной работоспособности, должны сменять друг друга, это абсолютно нормально и естественно. Непреложный завет природы и нашего восхитительного в своём несовершенстве сознания. После достаточного отдыха, я убеждён, ты снова сможешь творить и вытворять волшебное.) Тем более при твоём восхищающем меня упорстве, с которым ты продолжаешь делать то, что тебе по душе, даже если порой так сложно заметить за собой хоть сколь-нибудь ощутимый прогресс... У меня с этим, к сожалению, не так всё хорошо, как ты знаешь.)

Цитата: "Иезекииль"А ты как там, роднуль? ) *улёгся рядом в обнимку с китёнком*

Если судить по моим эмоциям, то всё в высшей мере замечательно, если по реальному положению дел, то... работы ещё, конечно, воз и не менее внушительная тележка, но я справлюсь. Как и всегда.) *погладил мимолётно, на секунду оторвавшись от плетения*

Иезекииль, *обнял крепко и погладил по белоснежной шее* Моё тактильное исключение.) Как ты себя чувствуешь, радость?

Вакула Джура, приятного вечера и Вам, любезный.

Соната, тебе ни к чему смущаться, хоть смущение тебе и идёт.) Как и любые другие эмоции. Мне импонируют столь открытые и искренние личности, благодаря им такие, как я, могут почувствовать себя чуть более... живыми? *осторожно присел на самый краешек, но как будто больше из воспитанного за годы послушания, нежели собственного желания* Рад, что твой вечер так насыщен, в том числе полезными и важными делами.) На мой скромный взгляд, посты укрепляют душу, масштаб и глубину нашей фантазии, помощь другим - дух и отношения, и это замечательно.
Мой вечер приближается к отметке "прекрасно", далеко не в последнюю очередь благодаря людям, что меня окружают. *кивнул с улыбкой и признательностью, поправляя непреложный венок*

Соната, боюсь, не прощать столь очаровательную миледи - верх бесчувственности и надменности. *улыбнулся чуть смущённо, отводя взгляд* И я искренне признателен, в том числе и за... Кхм. *сцепил освободившиеся руки за спиной, перехватив себя за запястье* Как проходит твой вечер, прекрасная?

Соната, *застыл с тем немым выражением лица, которое нелитературно именуется известным строительным материалом* Что ж... *протянул на одной ноте, стараясь не шевелиться лишний раз* Осмелюсь предположить, это заслуженная расплата за уделённые мне прежде заботу и внимание?

Соната, *покаянно кивнул, скрывая дёрнувшийся вверх уголок губ* Всему виной, полагаю, моё приподнятое настроение. Чего изволит миледи? *продолжая придерживать аккуратно девичью руку, задумчиво оглядел флуд* А то прежде, помнится, ты всё время за мной ухаживала, мне право неловко и хочется отплатить тем же.

Соната, *с неизменно отрешённым выражением лица спрыгнул с козёл, неспешно обошёл карету, открыл дверцу и, вежливо склонившись, подал миледи руку*

Соната, *ничтоже сумняшеся выкатил и вкатил обратно как положено миледи-айдолу: в карете, запряжённой тройкой белоснежных коней, старательно дорисовывая им крылышки в планшете*

Соната, прошу простить, миледи, моё несколько неоднозначное чувство юмора, и нижайше хочу попросить не принимать мои слова на свой личный и без сомнения очаровательный счёт. *прячет улыбку в чашке от вида надутых щёк* Премного благодарен за заботу.

Май, с некоторым смущением отмечу, что испытываю всецело взаимную радость и искренне признателен за означенную отметку. Мне безусловно, как и всякому чувствующему существу, пожалуй, приятно внимание и осознание, что обо мне не забывают, но вместе с тем крайне важно, чтобы соигроки ощущали себя комфортно в общении со мной, потому не смею даже утомлять их своим ожиданием и напоминаниями. *смешался, отводя взгляд немного в сторону* В любом случае, очень лестно слышать указанный эпитет о нашем совместном эпизоде.
День проходит покойно, благодарю за интерес. *кивнул, возвращаясь в прежний слегка безучастный образ* И в чём-то заставил немало улыбнуться, пожалуй... Но с сожалением и некоторой неохотой я вынужден откланяться, дабы вернуться к оставшейся на сегодня работе. Моё почтение, милейший.

Соната, весьма интересный способ убедить человека перестать нести ахинею в массы, но я признателен, миледи.)
*уселся на краешек свободного кресла и аккуратно отпил чай*

Май, и тебе извиняться ни к чему, мой светоч. Я всегда жду с трепетом и покорно. Надеюсь, твой день тоже добр к тебе.
*осторожно отсалютовал в качестве приветствия чашкой чая*

Соната, осторожно замечу, что я говорю отвлечённо; ситуацию я видел и понял, смею надеяться, верно. И в общем и целом знакомо даже, сам в прошлом любил пожаловаться в воздух, что мне недостаточно постов или чьего-то внимания, озвучивая лишь свои потребности, но не претензии, однако люди имеют свойство принимать всё на личный счёт. Это нормально и неизменно. Как говорится, понять и простить.) И не греть лишний раз голову. *галантно поклонился, придерживая двумя пальцами венок на голове*

Цитата: "Кийтал Наршерри"Прастите... но я не могу писать быстрее. Увы...

*кашлянул в кулак* Я просто предупреждаю заранее, что от меня постов можно ждать долго, а можно не дождаться вообще. В таком случае необходимость извиняться лишний раз отпадает сама собой.

Чудного дня всем. Хотя, полагаю, я тут ненадолго, покамест сижу в ожидании работы.

В английском языке есть устойчивое (и много где используемое) выражение "Stay a while and listen". Я же сослепу под одним из видео прочёл "Stay a whale and listen". Задумался.

Сколько возможностей порой открывают наши недостатки и слабости. *меланхолично протирает очки*

Лирея, Торис, лето 5027-го Алайя Арканум, Лани Кохола Эпизод является игрой в настоящем и закрыт для вступления любых других персонажей. Если в данном эпизоде будут боевые элементы, я предпочту насладиться музыкой.

Соната,

[video]https://www.youtube.com/watch?v=lzyDD8bMDKs[/video]

[video]https://www.youtube.com/watch?v=6VhOQhTTamA[/video]

[video]https://www.youtube.com/watch?v=GgASxM_Ju_c[/video]

Запись 7. «Ханю хоу» значит «вдохнуть снова»

Иногда так хочется поделиться своими чувствами, но плутаешь и теряешься в сомнениях, и... на такие случаи хорошо, что есть свой маленький личный и вместе с тем доступный всяк любопытствующему островок.

Я люблю детей и животных, но вместе с тем - зачастую (много чаще, чем) не испытываю по отношению к ним совершенно никаких эмоций. У меня почти не случается приступов умиления при виде что тех, что других в реальности или в интернете, однако...

Когда я наткнулся на это короткое видео, я не знаю, почему, но в глазах застыли отголоски слёз. И подумалось, что будущий малыш Кохола, которого усыновит Лани... он мог бы быть здесь. Однажды они бы пришли в океанариум, и ребёнок, который пока едва ли понимает людей (да и не факт, что когда-либо поймёт, у самого Лани ушли на это десятилетия), без проблем смог бы найти общий язык с теми, с кем некогда делил воды. И они бы услышали его.

Хотя маловероятно, конечно, что при моей ролевой неспешности мне когда-нибудь доведётся увидеть этот момент воочию.) Но как же ярко удалось запечатлеть.

*звуки уставшего, но довольного кита*
Когда в хронологии все игры минувшего года благодаря форумной смене лет очень уместно перенеслись в буквальное и фигуральное прошлое, и в "настоящем" остались лишь три нынешних эпизода, из которых по цепочке событий, сияющим прошлогодним осколкам и взрезанным в памяти следам воссоздаёшь образ нового Лани, ещё не зная, каким он будет, ведь так многое зависит от возможных и невозможных событий, скрупулёзно выверенного звучания соигроков, совершенно случайных обстоятельств, но уже наблюдая воочию эти бережно выводимые персонажем стежки из эпизода в эпизод, из истории в историю, что соединяют происходящее в одну цельную многогранную реальность.

Следую одному из запавших в память изречений: "Проходя мимо, не проходи мимо", с интересом ознакомился с Вашими ответами и таки заглядываю со своим излюбленным вопросом. Чарующая глаз и душу миледи, если Вас не затруднит, будьте любезны, проассациируйте Ваши эпизоды с историями, вымышленными и реальными, из художественных произведений (книг, сериалов, клипов и т.д.) или, быть может, из Вашего личного опыта, а также просто где-то услышанными и запомненными. И на сладкое, если это допустимо, немного баловства: проассациируйте полюбившихся Вам здесь персонажей с артами жанра "ню". Можно что-то вроде тех, что были в ответе Энтропию. Буду премного признателен.)

Палец бездумно пролистывал ленту популярного фотохостинга. Глаза привычно выцепляли эстетичные картинки и созвучные им цитаты. Привычно же подсвечивалась кнопка сохранения, отправляя очередное изображение в закрытые от всего мира папки. Вот только внутри – не откликалось ничего.

«Не извиняйся за то...» – Лани попытался перечитать; нахмурился. Смысл слов упрямо ускользал, растворялся каплей краски в наполненном водой стакане. Тусклый взгляд, поскользнувшись, опустился ниже. «Сохранить». Кого? За всю жизнь так и не вышло ведь, сколько ни пытался: никого. И ничто, даже самое прекрасное, что было в дарованной ему искре жизни. Его мечту, его сверхновую, что горела в груди, согревала долгие двадцать лет – теперь она лишь ранила невообразимо. Космический лёд. «Осколки».

– Лани, я, конечно, извиняюсь нижайше и всё такое, но выражаясь на дженовском наречии: «Я тебе этот жпс в следующий раз в жопу засуну». Ты где сейчас есть?

Дархат вздрогнул всем телом, когда во весь экран лежащего перед ним планшета всплыло лицо давнего приятеля, увенчанное платиновой шевелюрой. Глаза за рыжими очками смотрели то ли сердито, то ли встревоженно, то ли с неизменной насмешкой – не разглядеть. Как обычно, его друзья, имеющие удалённый доступ к изготовленному ими устройству, зачастую не утруждали себя присущим простым смертным дозвоном, а сразу же принимали входящий вызов на SkyTAB, автоматически запуская видеосвязь. Раздражало бы, не стань оно давно обыденностью. Да и понятно: ввиду недавних событий за него не на шутку волновались, даже когда он с сотню раз заверил их, что теперь всё в порядке, и Лани больше не планирует... исчезать.

Хотелось бы ответить, что в данный момент он пребывает в метафизическом вакууме экзистенциальных изысканий в подсфере ментального тлена и сожаления с переосмыслением накопленных гештальтов, но Дженкинс не поймёт, а Коннор хоть и поймёт – но не оценит. Со вздохом и некоторым промедлением юноша в строгом костюме и очках, в рубашке с аккуратными запонками и идеально выглаженными манжетами, но с таким привычно потерянным видом ребёнка, заблудившегося в супермаркете, осмотрелся по сторонам, будто ему было не менее любопытно, где он очутился. «Будто». Не то чтобы его это в самом деле интересовало, конечно.

Здесь было... терпимо. Обитые деревом стены, аляповатые бусы и гирлянды из цветных перьев, подвешенные под потолком с претензией на этничность. Полумрак не столько ради воссоздания уюта, сколько из экономии электричества и нескольких сгоревших ламп. На утоптанном сотнями ног полу размещалось не более десятка столиков, под лаконично однотонными скатертями которых, если быть пытливым и внимательным, можно было обнаружить испещрённую глубокими царапинами и сколами поверхность. «Так знакомо».  Широкий бар, за которым, отдаваясь приглушёнными голосами, ютилась пара завсегдатаев, заворачивал под прямым углом и упирался в дальнюю стену, а на ней...

Выцветшая от времени фреска, символично изображающая старый как мир сюжет: высокий и стройный, невыразимо прекрасный человек с золотыми волосами и золотыми же огромными крыльями, изгоняет прочь ужасное чудовище, указуя пальцем куда-то вдаль. Там, где на горизонте виднеется другая планета, объятая бескрайними океанами, и можно различить прильнувшие к ней, словно дети, спутники – большой и малый... Внизу фрески, обрамлённая нарисованной позолоченной лентой, значилась невыразительная запись: «Caelum, non animum mutant, qui trans mare currunt».

– Алькор... я полагаю?

– Полагаешь? Город, адрес, точные координаты? Мать, – в камере нарисовался растрёпанный и в край помятый, очевидно только что разбуженный после ночных бдений Дженкинс, – переживает! Уже вся извелась!

В подтверждение его слов заспанный Джей-Ви рухнул обратно, пропав из кадра, и до Лани, спешно снижающего громкость девайса, дабы не беспокоить редких посетителей, донёсся заливистый храп.

– Понятия не имею. Ещё вчера я был на вокзале, уточнял расписание до Енана, когда по громкой связи передали: «Алькор». А потом... я пришёл в себя, уже будучи в едущем поезде.

Райт проворчал нечто неразборчивое – Лани смог понять только «не удивлён», пнул для острастки уснувшего приятеля и снова пристально уставился на Кохолу:

– Окей, переходим к следующему пулу вопросов. И на очереди у нас рубрика «Э-э-эксперименты»! Итак. Как ты вытащил датчик и – главное – нафея?

Не то чтобы извлечение GPS-трекера из планшета представляло для Кохолы великую сложность, разумеется, как бы старательно ни прятали его денно и нощно приглядывающие за своим «маленьким бро» приятели, но так уж повелось с начала времён, а вернее их университетского знакомства, что Лани исконно был «тыжпрограммист» и «тыжнеинженер, ты ведь его даже разобрать-почистить не сможешь». Инженером Лани, конечно же, не являлся, однако и на святую уверенность друзей в его абсолютной неспособности разобраться с их продукцией на техническо-материальном уровне посягать не спешил. До сего дня.

– Насчёт того, «как», – начал объяснять дархат чуть устало, – я знаю вас уже двадцать семь лет. И не менее досконально – все ваши тайники и уловки. Что же касается второй части вопроса... думаю, я просто хотел побыть наедине с собой какое-то время.

– «Какое-то время»? Ты в своём «уединении» нуждаешься 24/7. Я серьёзно, начинай уже выделять нам часы приёма с записью за месяц!

– Чтобы вы с тем же успехом их нарушали? – несмотря на усталость и подавленное настроение, Лани позволил себе едва заметную улыбку уголком губ, пряча её за глотком кофе.

– Именно! Сечёшь фишку. К слову, юзеры с кикстартера её тоже наконец-то просекли, бюджет для «Евы» собран на 88%! Мои поздравления, бро!

– Хорошо. Это определённо радует. А... что насчёт того пилотного проекта с крыльями?

Лицо Коннора, только что сиявшее бескрайним самодовольством, заметно помрачнело, и взгляд за рыжими стёклами устремился куда-то мимо камеры.

– Ты же понимаешь, – заговорил он тише обычного, и Лани пришлось поднимать обратно громкость, чтобы различить отзвук тонущих в сомнениях слов, – что такие идеи чересчур узконаправленны, специфичны и вряд ли найдут широкий отклик. Те, кто нуждался в крыльях, уже давно нашли способы, утилиты, воспользовались протомагией, технологиями, дархатскими зёрнами и миллионом других возможностей, которые есть в этом мире.

Щемяще медленно Лани стянул с лица очки, аккуратно и бережно провёл по линзам извлечённой из нагрудного кармана бархатной тряпицей и больше устремлённым в пространство слабовидящим взглядом, нежели тихим голосом ответил:

– Я всё понимаю, Коннор. Я просто хочу, чтобы помимо самой материи – летательного приспособления, те, кто в этом действительно нуждается, обретали так же чувство заботы и опоры, «родительское крыло», которое бы поддержало их первый полёт и сделало его по-настоящему светлым и исключительно радостным, ведь всё первое – запоминается... надолго. Порой навсегда.

– Знаю.

Казалось, в этом коротком «знаю» для них обоих заключалось много больше, чем способны были передать любые выражения. Прибрав нежно льнущую к пальцам ткань, Лани водрузил очки на нос, вновь скрываясь от мира за своим невидимым заслоном, и рассеянно посмотрел за окно. Вечерние улицы расплывались в дождевых потёках яркими вывесками и светофорами, желтели фонарями и хмурились внезапно попавшими под дождь поздними прохожими. Прямо над его головой с едва уловимым надтреснутым звуком погасла ещё одна лампа.

Коннор без лишних и неуместных прощаний завершил вызов, исчезнув с экрана, и сиротливо лежащий на столе SkyTAB вновь отобразил открытую ранее картинку с вереницей сияющих слов.

«Не извиняйся за то, что сгораешь слишком ярко».

Взгляд немым отчаянием устремился к изображённому на фреске этнарху. Тонкие пальцы художника, нащупав на задней панели устройства контуры полуобъёмной наклейки, мягко огладили её, и в воздух вкруг болезненно ссутулившегося юноши взметнулись десятки и сотни сияющих, бестелесных бабочек – воплощением эха всех невысказанных и замолчанных чувств. Губы изогнулись в беззвучном шёпоте:

Море трепало спутанные волосы, дотягиваясь до своего слётка даже за береговой чертой: солёными брызгами, влажным ветром, игривыми отблесками волн на бледных щеках. Тихий юноша терялся на возвышении, оставался едва ли заметным в тени раскидистых деревьев нау, отрешённо наслаждаясь хрупкой нежностью белоснежных шестилепестковых цветов, так отчётливо напоминающих в предутреннем сумраке нарисованные тут и там рукою ребёнка звёзды.

– Лани? Лани Кохола?! – раздался изумлённый голос.

Моргнув, молодой человек опустил задумчивый взгляд на планшет в чужих руках, где высвечивались его электронные документы: официальное фото, мало чем отличающееся от повседневных – со столь же безэмоциональным выражением лица, стандартный набор сухих данных, а после – вновь поднял на застывшего с раскрытым ртом паренька. Мальчик лет двадцати или двадцати двух – пожалуй, дархату в свои пятьдесят, а то и все сто двадцать было позволительно так думать – с глазами цвета насыщенного кофе, тёплыми каштановыми волосами и юношеским пушком на подбородке мало переменился за минувшие с его прежнего посещения месяцы. «Человек с большой земли». И как то его зовут? Даже не потрудился выяснить.

– В п-прошлый раз в-вы прибыли под другим именем, – отчаянно краснея, осмелился заметить нынешний переводчик, представитель отделённого от них необозримым морем домена. Находился ли он тут по своей воле или был подхвачен железными когтями сурового распределения, что некогда занесло столь же неоперённого и робкого Кохолу на практику в далёкую клинику на Цирконе?

– Это... – отрешённо произнёс дархат, рассеянно вспоминая подделку, искусно изготовленную Коннором с единственной целью – дабы Лани остался неузнанным, пока в самых глубинах своего сердца не будет готов вернуться. Пока не ощутит, что вернулся – домой. Кажется, безудержная фантазия его друзей в тот раз дала осечку – или же он сам так настоял, но в карточке значилось нечто совершенно безвкусное и прозрачно-очевидное. Скай Вэйл? – ...был псевдоним. Прошу простить мою маленькую уловку.

– Д-да, к-конечно, разумеется... Только я должен сообщить обо всём старейшине! Уверен, он будет в неописуемом восторге от такой новости! Что вы... что т-ты... что ты вернулся?

Как тонко и лапидарно восторг в звенящем нетерпением голосе сменился неуверенностью. Вопросом. Сомнением. Как точно сие отражало состояние самого Лани, колеблющееся на стыке холодного и тёплого течений реальности, будто оторванное от пристани каноэ. И как вовремя нарастающий гул мыслей заглушил низкоголосый шум флайта, покидающего небольшую взлётную площадку за его спиной.

Утопающий в зелени холм на самом краю восточного побережья Хертца окрасился совсем ещё несмелыми лучами рассвета, встрепенулся ветвистыми верхушками, травяными вязанками вкруг посадочного места поднятым малым летательным аппаратом воздушным потоком, поймал прощальный блик глянцевых окон и затих, оробело прислушиваясь. Будто самому острову – было интересно. Даже море, казалось, на миг умолкло, ожидая, что скажет потерянное на долгие годы дитя.

– В этом нет нужды, – наконец, произнёс Лани, с потаённым наслаждением подставляя истерзанное зимней стужей лицо согревающим касаниям солнца. В такое время года в южном полушарии Проциона всегда было по-летнему тепло. – В мой прошлый визит кое-кто узнал меня. В тот момент возвращение блудного «ханю» оказалось лишь вопросом времени. А теперь... видишь, то большое облако на горизонте? – рука в безупречно белом рукаве рубашки протянулась в указанную сторону, очерчивая привычными к кисти тонкими пальцами до рези в уголках глаз знакомый силуэт на границе рассветной голубизны и далёкого клубящегося тумана. – Они уже знают.

Напитанные звучанием каштанов глаза с присущими молодости тщанием и старательностью всмотрелись в переливающиеся оттенками синевы небеса, брови взметнулись вверх, а непривычный к собственному звучанию голос – будто надорванный лист бумаги – восхитился:

– Сколько здесь живу, всегда диву давался, как ваше племя умудряется буквально во всём находить эти знаки! Видеть их. Понимать! Это ведь... Это...

– Тебе уже дали имя?

– А, да, – откликнулся паренёк, заметно стушевавшись. Загоревшие ладони протянули планшет владельцу, а взгляд рассеянно обвёл побережье. –  Местные зовут меня Пепелуали. Или просто Пепе.


Февраль. И если быть дословным: «дитя сомнений». Так его звали. Порой Лани даже завидовал чувству юмора, наличествовавшему у вселенной.  

В выделенной ему гостевой хале – маленькой уютной хижинке с квадратными прорезями окон – Лани с природно китовьей неспешностью и взвешенной размеренностью каждого движения переодевался, цепляя на груди пуговицу за пуговицей. Взгляд задумчиво скользил на видимом отдалении, то утопая в небе, то путаясь в кучевых облаках. Подушечки пальцев вопросительно задержались на очередном пластмассовом кружочке, когда планшет на витом древесном столе приветливо замигал уведомлениями.

«Лани»

«Как добрался»

«Ты живой или опять придуриваешься»

«ЛЯ БРО ОН СДОХ ПОХОДУ СРОЧНЯК ВЫЕЗЖАЕМ НА ДЕГУСТАЦИЮ ОСТРОВИТЯНСКОЙ ТЕКИЛЫ»

– Здесь нет текилы, – спокойно отозвался Лани, неторопливо стягивая рубаху с плеч. SkyTAB послушно отправил друзьям его краткий ответ.

«НЕ ВЫЕЗЖАЕМ(((» – мигом пригорюнился Джен. Какое-то время они с Коннором – Лани не сомневался, что эти двое, как у них повелось, сидят друг от друга на расстоянии вытянутой ноги – с упоением препирались в чате, не нуждаясь в комментариях Лани, наконец экран вспыхнул финальным перлом Райта про «черепушку твою коррозийную, эпоксидкой набитую вместо серого вещества» и погас, а молодой человек, оставшись в одних брюках, провёл пальцами по обнажённым запястьям.

– Лани? – на пороге хижины появился высокий сухопарый мужчина. Лицо, отмеченное течением минувших с их ребяческих игр зим, на миг осветилось совершенно детским в своей искренности изумлением. И только морщинки, начавшие собираться вкруг глаз, с потаённым сожалением напомнили молодому киту, что человечески век слишком недолог и конечен в сравнении. Помедли он ещё каких-то пару десятков лет, и узнать его было бы уже некому. Но... – Ты здесь.

Вздохом пронёсшегося меж ними океанского бриза Кохола на миг смежил веки, наслаждаясь звучанием и безбрежностью сего мгновения, позволяя молчанию и всему миру выразить гораздо больше, чем был способен он, и на выдохе с загоревшимся пронзительной синевой – будто ночной прилив – взглядом означил:

– Я здесь.

– Пойдём, – Каху протянул другу смуглую ладонь, с улыбкой глядя, как дархат набрасывает на плечи чистую рубаху: даром, что на острове почти все мужчины ходили с обнажённым торсом, манеры лирейского слуги были неискоренимы. – Пале, Пепе, кахуна-о-ка-маке, они все – тебя ждут.


В честь «официального» возвращения ханю ближе к ночи собирались устроить шумный праздник Ахи-Ахи – с большим костром и танцами. Местные жители вообще необычайно любили проводить вечера в досужем веселье и общении, избирая поводами любые природные и социальные явления. У них не имелось привычных обитателю «большой земли» фиксированных дат и названий, они не наблюдали дней недели и привычного течения времени. У них были – сезоны рыбоводья и сбора кокосов, у них было – празднество поздно распускающихся цветов и день, когда расцветали океаны.

И Хахаи Холохона.

По обыкновению ничего не выражающее лицо дархата омрачилось – буквально на секунду, и вновь застыло тонкой корочкой льда прежде, чем кто-либо обратил на это внимание. На созванном ввиду чрезвычайного – и несомненно радостного для местных – происшествия совете собралось практически всё племя во главе со старейшиной Пале. Кому не хватило места в общественной хале-теле, разместились вокруг на широкой, опоясывающей хижину платформе, рассаживались прямо на песке, а кое-кто даже взобрался на деревья. После того, как каждый выразил левиафану своё искренне осчастливленное приветствие (от навешанных на него цветочных и ракушечных бус уже немела шея), Каху – правая рука старейшины – перешёл к оглашению самых насущных вопросов. В числе прочих шло обсуждение идущей полным ходом подготовки к Хахаи Холохона – Охоте, что означала еженощное поднятие к поверхности омывающих архипелаг вод диких и смертельно опасных левиафанов, но также и – происходящее раз в столетие важнейшее событие, когда в племени появлялся новый хранитель, переродившийся под светом и гласом невиннейшего дитя кит, ханю, «дыхание жизни». Она означала жертвоприношение.

Увы, даже несмотря на возвращение в Меле Кохола прежнего хранителя, они не могли отказаться от этой традиции. Их философия, порождённая общим сознанием всех причастных людей, окружающего их мира и невидимой длани вселенной была много сильнее, чем Лани мог себе вообразить. Она сопровождала его все эти годы даже за сотни расстояний от дома, где бы он ни был: в непролазных джунглях неопределённой на карте местности, на иной планете, позабывшим своё прошлое, воплощённым в виртуальной реальности или в пучине собственных терзаний и сомнений. И то, что мироздание в сей час нуждалось в следующем воплощении ценностей Кохола, было незыблемо. Однако если бы только означенное являлось единственной проблемой...

– Меа хопу, – хмуро пророкотал вождь племени. Единственный, кто глядел на Лани исподлобья, но чаще – вовсе предпочитал не смотреть.

Пепелуали кинул вопросительный взгляд на Каху, такой робкий и растерянный, что дархат невольно улыбнулся. «Переводчика» самого приходилось учить их диалекту, и, очевидно, занимался этим младший брат старейшины, удивительно неплохо для обычно ленящихся постигать архейский туземцев говоривший на всеобщем языке. «Ловцы, – пояснил мужчина одними губами. – Браконьеры».

Пока же Каху во всеуслышание вводил Лани в курс дела: со дня его похищения почти все соседствующие с ними племена Кохола – слишком миролюбивые, слишком понимающие и церемонные, чтобы дать серьёзный отпор прежде, чем явится подмога с материка (а к тому моменту след злоумышленников давно успевал простыть) – пострадали от нападений и остались без своих живых тотемов; кроме того, последние годы преступники не гнушались отлавливать даже диких и совсем ещё юных левиафанов их клана, полагая беззубых китят среди прочих касаток и акул, мигрирующих через архипелаг, слишком лёгкой добычей – и в чём-то они были правы. Бывший воспитанник Наньнина, куда его занесла глупейшая ошибка в навигации похитивших Лани людей, слушал с непроницаемым лицом и лишь в конце, когда брат старейшины умолк, обратился к нему и Пепе на привычном языке:

– Что по этому поводу говорят домены?

Мальчишка смущённо уставился на свои сандалии, а Каху, сомкнув тёмные брови, предельно честно и звеняще отрывисто произнёс:

– Они нам не помогут.

Причин тому было предостаточно, как позже разъяснил Каху под напряжённым взглядом старейшины, который не понимал ни слова, и ему это откровенно не нравилось. Спорные территории, внутренние распри и проблемы самих доменов, неизменно блюдомый кучкой туземцев суверенитет заметно остужали пыл тех немногих высокопоставленных лиц, кто бы и рад протянуть руку помощи в обмен на почести и вечную славу благодетеля, да вот обстоятельства упрямо складывались против.

– Пытались прислать группу следователей, чтобы изучить обстоятельства дела, «почерк преступников», как они сказали, расставить всюду ловушки и камеры. Но ты же знаешь моего брата, он их даже на остров не пустил. В других племенах Кохола тоже сказали, что ноги людей с оружием на их землях не до́лжно быть.

Вздох. Косой взгляд на Пепе, который уже места себе не находил.

– Прекрати посыпать голову пеплом. Это не твоя вина.

– Но моя ответственность! – воскликнул парень с вызовом и покраснел пуще прежнего, после чего произнёс заметно глуше: – Меня отправили сюда в том числе за тем, чтобы я помогал племени, чтобы следил за порядком и вообще...

– Тебя отправили, потому что больше некого было. Точка, – хлёсткой веткой, досадливо морщась от неожиданно проклюнувшейся в голосе резкости – так отчётливо напоминающей одного человека, сухо прервал его Лани. – Прислать совершенно неподготовленного сотрудника – их решение, и ответственность за него лежит всецело на тех, кто так постановил.

Глядя, как болезненно съёжился юноша с каштановыми волосами под метко бьющим по израненным местам градом слов, Лани выдохнул, мысленно вопросил у неба смиренного терпения и уже с привычным безветренному дню спокойствием продолжил:

– Твоё дело – лишь усваивать всё, что тебе понадобится, вдумчиво и прилежно. Исключительно в своём собственном темпе. На твоём месте никто бы не справился, проведя здесь каких-то пару лет. Просто... будь внимательным и готовым оказать посильную помощь, какая от тебя потребуется, – убедившись, что Пепе, вторя умиротворяющему голосу, немного успокоился и взял себя в руки, Лани перевёл взгляд на Каху и Пале и тихо добавил:

– Е хана вау и ка'у меа маика'и лоа. *

Лицо младшего брата впервые с начала совета озарилось слабой улыбкой, и даже Пале – своей внушительной комплекцией и мрачным выражением больше напоминающий вышибалу, здоровенного верзилу – неожиданно отобразил целую гамму эмоций, в числе которых Лани не мог не заметить мимолётно вспыхнувшие признательность и доверие.

Как же отчаянно и по-юношески нелепо, безрассудно хотелось его оправдать. Оглядевшись, дархат не без внутреннего трепета отметил, что всё племя – вплоть до последнего младенца в руках Палимы, жены Каху – смотрит на него со смиренной уверенностью и надеждой. Они ещё не знали Лани Кохолу, каким он стал за эти годы, но уже любили и признавали его. Готовы были вверить всё племя Меле. И подвести их – было много хуже того, что делали браконьеры. Предательство веры целого народа страшнее истязания одного человека. И он только что самовольно взял на себя эту ответственность. Окончательно и бесповоротно.

В такой момент, осознавая всю сложность и безвыходность положения, невзирая на то, что кохольцы не верили в олицетворённых божеств, хотелось впериться глазами в слепящее солнце и безмолвно вопрошать: «Архей, помоги».

– Хе мау малихини, – неожиданно раздался скрипящий иссохшей ветвью голос старой шаманки, доселе не издавшей ни слова. Лани внимательно вгляделся в завешенное истлевшими от смены сезонов некогда цветными лентами лицо, в украшающий седую голову венец из лепестков лотоса и гибискуса – цветка, что неизменно венчал с начала времён локоны отправленных на смерть мальчиков и девочек, и оглянулся на подавшего голос Пепе.

– У нас гости? Но ведь Лани уже здесь. К чему она это?..

Дархат ответил не сразу, заметив в древесном обрамлении окна позади юноши то же, что и углядела шаманка, когда кучевые громады развеялись по ветру рваными лоскутами, рассыпавшейся мучной пылью. Прорезав небосклон тончайшей царапиной, сверкающей линией, крохотная искра промелькнула и скрылась за горизонтом.

– Дневной звездопад, – прошептал кит. Он помнил, что это предначертало, любые символы и их значение так, словно и не жил вдали от дома долгих тридцать лет. – Прибудет кто-то ещё.

Акуа нуи. Кто-то... «первородный»?

________________________
* (местн.) «Сделаю всё, что в моих силах».

[video]https://www.youtube.com/watch?v=Ooi3uic6lNc[/video]

Процион, архипелаг Фельбертского моря, зима 5027-го

Арх, Лани Кохола

Эпизод является игрой в настоящем и закрыт для вступления любых других персонажей. Если в данном эпизоде будут боевые элементы, я предпочту стандартную систему боя.

Тихонечко выдыхаю в пятиминутном таймауте. Специфика местной службы такова, что требуется много людей на разных предприятиях и в идеале эти люди должны быть взаимозаменяемы. К сожалению, реальность зачастую далека от идеала.

Когда я пришёл трудоустраиваться и перечислил приблизительный список своих прежних обязанностей, меня охарактеризовали как "универсальный солдат". И по всей видимости решили использовать, напрямую исходя из данной характеристики. Две недели на одном предприятии, пару дней в другом месте и вот уже перекидывают на третье, чтобы я охватил все возможные варианты. В то время как большинство новых сотрудников только месяц учат стационарно и ещё полгода они нарабатывают навыки. Мне сказали, что я "слишком быстро схватываю".

Какой с этого профит лично мне? В перспективе и в связи с некоторой нехваткой кадров оно может цениться выше как на чисто человеческом уровне, так и, вероятно, финансово/профессионально (все эти карьерные росты и иже с ними), плюс много нового почерпывается как в рабочей сфере, так и вообще об окружающем меня мире. А я люблю учиться.

Но, конечно, есть и минусы. Только привыкнешь к коллективу (что с моей напряжённой социальной адаптивностью самое тяжёлое, пожалуй), разберёшься во всех нюансах и моментах, освоишься на новом месте и даже начнёшь выкраивать свободное время под какие-то свои личные дела, как - начинай с начала, и снова каждую свободную минуту отрабатываешь все эти процедуры. Отдельным пунктом идёт моя сложность привыкания к очередной клавиатуре: компьютерной работы всюду с избытком, печатаю я очень быстро и вслепую, и из-за различных конфигураций регулярно мажу по клавишам. Для того, кто на 90% общается посредством написанного, а не через рот, это как разучиться говорить. Боль. И, конечно, можно отказаться от роли перекати-поля и остаться на одном месте, но. Когда-нибудь мне надоест геройствовать и превозмогать себя. Но, очевидно, не сегодня.

Бздашек, занятно, меня буквально на днях схожим вопросом огорошила младшая сестра. И, как оказалось, далеко не все представляют годовой цикл в форме круга. Но, что забавно, я всегда видел вверху зимние месяцы, а она - весенние, что совпадает с нашими сезонами рождения.

И доброго времени всем.

Шучу, что поселился на голубятне. Живу под самой крышей единственной девятиэтажки в посёлке. Голуби снуют туда-сюда под дцать раз на день, оглушительно топают с раннего утра по черепице и периодически норовят угодить на балкон, чем неизменно радуют моего попугая. В туалете и ванной слышится круглосуточное воркование, а сквозь дырявую насквозь вытяжку каждый день залетают голубиные перья.

И где-то на фоне раздаётся ворчание Шибито: "Орнитоз летучий".

«Покойники» XV

Инди-компания по разработке и созданию пользовательского техномагического оборудования. Основной профиль: планшетные компьютеры, игровые приставки, приложения и игры. Дополнительный профиль: социально-адаптированные проекты, исследовательская работа в сфере реструктуризации магической вязи в рамках программного кода и другое.

Участие в мировых выставках и саммитах: «Universorum», Торис, 5025 г.

Запатентованные бренды:

SkyTAB XV – планшетный компьютер с функцией графического планшета и стилусом. Работает на литий-кристалидных аккумуляторах. Имеет совместимость с большинством популярных операционных систем. Представлен в рангах «редкий» и «эпический». Включает встроенный перечень уникальных (написанных специально для него) программ.

FairyPaint [материализующая магия + магическая вязь]

— приложение для рисования, способное воплотить в реальность нарисованное в нём изображение [в рамках умения материализующей магии]. Премиум-версия имеет более расширенный функционал и позволяет производить точные расчёты при создании сложных многоуровневых структур. Например, нарисованный в бесплатной версии тигр сможет материализоваться лишь в мягкую игрушку, а в премиуме – в настоящего живого тигра. Поддерживает только родное перо SkyTAB.

PentaG 2.0 [магическая вязь]

— расчетное приложение для быстрого и точного вычисления наиболее подходящих элементов пентаграмм и их расположения в соответствии с поставленными задачами. Интегрируется с научными интернет-библиотеками. Осуществляет пробный запуск созданного сигила и рассчитывает возможные последствия в случае ошибки. В версии 2.0 пофикшен баг, при котором в случае критической ошибки в пентаграмме планшет взрывался.

Dear.Me [протомагия + материализующая магия]

– приложение по типу [и имеющее интерфейс] дневника, которое можно использовать для хранения, ввода и вывода практически любого типа данных. Помимо стандартных текста, музыки, картинок и видео в нём есть возможность оцифровать материальные неживые объекты [к примеру, кружку] и при необходимости в соответствии с настройками либо вывести их в прежнем виде [в рамках умения материализующей магии], либо в изменённом [по запросу, как для нейросети], либо приложение само переправит и выведет объект, отталкиваясь от ваших ощущений, эмоций и настроений в этот день [и на выходе может получиться очень клыкастая, пушистая, со впаянным пончиком, в шарфе, но всё ещё кружка]. Генерация объектов «по настроению» возможна и без ранее загруженных предметов [в рамках умения материализующей магии]. Самообучаемое. На иконке изображён олень. Просто потому что.

BEMS [ментальная магия + магическая вязь]

— расшифровывается как «Butterflies of Epic Moral Support». Основная задача — психическая стабилизация. Нейтрализует большинство эмоций, как позитивных, так и негативных. Устраняет [или по возможности уменьшает] последствия чужого вмешательства [в том числе магического] в эмоциональную сферу. При задействовании элементов магической вязи позволяет тонко настроить ментальный щит на различные виды раздражителей как извне, так и изнутри. Помогает сохранять холодный рассудок в критичных ситуациях и когда это необходимо для работы/учёбы. Может использоваться в качестве замены некоторым антидепрессантам и нейролептикам [перед применением необходимо заверенное цифровой подписью подтверждение лечащего специалиста]. При активации BEMS из планшета, что характерно, вылетают бабочки.

SkyGAME XV – портативная игровая консоль с VR-очками. Поддерживает большинство популярных операционных систем, имеет несколько встроенных эмуляторов и уникальный функционал. Обладает всеми типовыми свойствами артефакта рангов «редкий» и «эпический», включая повышенную ударопрочность.

TOOLUP [теомагия]

— подскажет, как получить «вон ту штуку» из игры в реальной жизни, будь то зелье, оружие, магия, домик у моря, неведомая хтонь или рецепт сладкого рулета. При активации производит поиск аналогичного [или максимально схожего] объекта в интернете, затем сканирует окружающую среду на предмет наличия подходящих предметов, ингредиентов, магазинов, существ, которые могут подсказать, где добыть искомое, и т.д. и, наконец, выводит всю доступную информацию на экран, отмечая контрольные точки на карте квестовыми значками.

motherlode [ментальная магия]

— позволяет внушить [или попытаться внушить] торговцу, что у вас есть те самые 50к на новую Triple-A игру [любые суммы и товары на ваше усмотрение] и получить её бесплатно. Наваждение развеивается через 10 минут. Откат сутки. НЕ РЕКОМЕНДУЕТСЯ приобретать без кода A+B+Start.

A+B+Start [усиливающая магия]

— также известный как «режим бессмертия». С его помощью можно получить пятиминутное усиление следующих параметров [используется по согласованию с игроком/GM]: здоровье, выносливость, сила атаки, скорость и регенерация с выведением соответствующих шкал в формате пользовательского интерфейса и таймера на дисплей VR. При необходимости активирует режим «ночного зрения».

Вниз-вниз-вниз-вверх-А [материализующая магия + магическая вязь]

— три раза присесть, подпрыгнуть, зажать кнопку «А». Материализует энергетическое воплощение персонажа или моба, который в данный момент отображается на игровом экране. Не имеет встроенных атакующих и защитных модулей, но может мило с вами побеседовать. Или нарычать. Примечание: материализация 2D и пиксельных персонажей выдаёт соответствующую картинку в реальности.

⠀⠀

А̶̛̠͈̃̎͋͆̓̽̋̀͋̔̎̕͠р̵̧̧̨̛̦̳̦͎͍̿͛̒̔̍͒̓͗͐̀̓͋͘к̷̻͎͚͚̓̚х̶̧̝̠̣̲̺̮̬̲͖͗͋́́̉́͟͝͡е̶̪͎͊͠й̶̎̅̃̓̓̓̄́̈́̍͋́͟͝м̷̡̧͍̯̙͎͚̲̼̈́̄̍́̋́̀͗͆́͜ ̸̧͈̦̼̳͓͇̑̉̋̇̐̒̓̐̌̍̏͌̔̿͜G̷̡̱̲̼̲̝̙̠̰̠̬͊̀̈̈́̏͆̀̂͛́̚͡͝͠Ǫ̶̨͙̻͖̦̖͇̲̯̳̠̮̱͋͑̒̂̈͊̈́̍͒̚͝ – [ДАННЫЕ УДАЛЕНЫ]

Численность компании: 6 (зачёркнуто) 5,5 разумных единиц.
Сотрудники:

Лани Кохола – глава компании, дархат-левиафан, 4976 г.э. Ведущий программист-разработчик, эксперт по решению организационных, финансовых и юридических вопросов, неофициальный гендир и «тот самый парень в очках». Место работы: удалённо, острова Проциона. По вопросам сотрудничества и рекламы обращаться в офис компании в городе Торис, империя Торис, планета Лирея.

Коннор Райт – отец-основатель (зачёркнуто) главный технолог, хуман-хтоник, 4975 г.р. Изобретатель первого планшета марки SkyTAB и уникальных в своём роде «живых» литий-кристалидных аккумуляторов, буква «Х» в названии, мозг всего предприятия. Место работы: штаб-квартира на Цирконе, город Небула.

Дженкинс Джей-Ви – 0,5 разумных единицы (зачёркнуто) ведущий инженер, хуман, киборг, 4982 г.р. Конструктор-проектировщик, ответственный за сборку оборудования и поставку материалов, эксперт по вопросам безопасности и охраны предприятия, буква «V» в названии. Место работы: штаб-квартира на Цирконе, город Небула.

Шибито Хирокити – консультант по вопросам монстрологии, медицины и биомагической инженерии, инугами, 4987 г.с. Место работы: неизвестно.

Акихико Хирокити – геймдизайнер и тестировщик, хуман, 4985 г.р. Место работы: неизвестно.

SkyFly – универсальный помощник, официальный представитель и «лицо» компании, ИИ (разумный артефакт с доступом к виртуальному пространству), 5020 г.с.

[video]https://www.youtube.com/watch?v=otRKDDguvyg[/video]

"+"

Код Копировать Развернуть

<div class="lz"><a href="https://arkhaim.su/index.php?PHPSESSID=3g6g312jl6djm8f0j5p2sg3mkb&topic=798.msg117496#new" class="ank">Лани Кохола</a><lz><center>Дархат, техномаг-программист, глава инди-компании "Покойники" XV</center></lz></div>