[Симбер Ресинджер]

Предыдущая часть: Реквием по мечте

[Шанайра Энэд]

Моя благодарность не знала границ. Пусть рана душевная была ещё свежа, забота, которой меня окутал Инфирмукс, приглушала неприятные ощущения.

В каждом его действии и словах я чувствовала мягкость, с которой он ко мне обращался. События минувших дней оставались в памяти, и Владыка осторожно обходил «острые углы», выражая при этом своё сочувствие. Я ценила это, увлечённо перебирая пряди алые между своих пальцев. Их привычный беспорядок больше не смущал. Наоборот – казался идеальным дополнением к образу Владыки.

— Элементалевая сука забыла своё место в иерархии... — сердце пропускает удар.

Я дёргаюсь в сторону. Голос ударяет больнее ножа и метит прямо в уязвимое место. Змей знает куда бить и словно специально проговаривает всё вслух.

В одно мгновение всё меняется. Теряет уют и то самое тепло, что я ощущала несколько секунд назад.

Мне хочется кричать. Попросить его замолчать. Я не хочу слышать и знать правды. Не хочу снова чувствовать боль и муки душевные. Но слёзы, проблеском кристально–чистым, заполняют глаза мои и проливаются наружу.
 
Прикусив губу, я смотрю на Инфирмукса. Сейчас он не кажется мне родным. Он чужой. Как и Фтэльмена. Я их не знаю...

Противный смех проносится в моей голове. Словно кто-то открывает дверь старую. Та скрипит петлями ржавыми. Раздражает. Звук этот неприятен. Он выводит из равновесия. Заставляет меня терять самообладание.

Почему Фтэльмена так долго молчала? Почему ничего не сделала? Почему... Почему он ничего не сделал? Что стоит за его словами? Кому я могу доверять? И могу ли?

Владыка что-то говорит, но я больше его не слышу. Плотной пеленой затягивается взор мой. Туманом отчаяния свешивается с плеч и когда Инфирмукс резко поднимается, я лишь клацаю зубами, больно прикусывая язык. 

Молчи...

Рот мгновенно заполняет собой противный металлический привкус. Он слегка отрезвляет. Помогает прийти в себя.

Я прячу лицо на его груди, не желая, чтобы он не видел моих слёз. Ему ненужно знать, что меня расстроило. Он не должен знать сомнений моих. И я пытаюсь заглушить волну собственных чувств, которые нависают надо мной.

Невыносимо. Меня разрывает от внутренних противоречий, и я скрываю взгляд свой, чтобы не наткнуться на взор Инфирмукса. Одна сторона меня хочет ему доверять, а вторая противится моим же собственным желаниям. Словно я сама разделилась на две части, треща по швам от внутреннего раздрая.

— Мы связаны кровью и магией... — тихо повторяю его слова, пытаясь удержать на них своё внимание. Чем больше?

Владыка вновь зовёт меня своей сестрой, а я размазываю по его плечу собственные слёзы. Шаги его едва различимы за голосом приглушённым, и когда мы исчезаем в очередной арке, я прикрываю глаза. Стараюсь нащупать что-то внутри себя. Якорь, за который могу держаться, не поддаваясь бушующему внутри холоду.
 
— Ты... Не доверяешь ему? — морщусь от собственного голоса. В последнее время я слышу много его вариации. Эти слова произношу одним движением губ. Словно не хочу с ним говорить. — Но он же одно целое с тобой... Как можно не доверять тому, кто живёт в твоей голове? Инфир... Это правда?... То, что он сказал – это правда?

Инфир... Зову его так и имя это отзывается теплом. Улыбаюсь мягко, сквозь слёзы. А сама одёргиваю себя.

Это не твоё, Ша. Это надиктовано магической связью. Ты не знаешь его. Ты не знаешь никого из них.

— Ты – это ты? А кто ты, Инфир? — какой глупый вопрос. Зачем его озвучила?

Он касается губами моего виска. Я киваю в ответ. Хоть и треть слов брата мне не понятны.

— ... что ответили твои родители? — мне не нужно было долго думать над этим вопросом, ведь ответ очевиден.

— Ты сам сказал, что моё племя одним из первых поддержало тебя... Мы... Они верили тебе, Инфирмукс. Верили, что с тобой Некроделла наконец-то вздохнёт полной грудью и избавится от оков Уробороса. — я не могла сказать, что тоже ему верила.

Вся моя вера строилась лишь на том, что было надиктовано отцом и теми, кто сидел в верхушке клана. Всю жизнь я подчинялась, не зная о существовании другого варианта. 

Второй шанс стал самым жестоким уроком. Он разрушил все мои принципы и ценности, которые воспитывались во мне на протяжении стольких веков.

Цитадель кажется мне отражением самого Владыки. Словно всё здесь олицетворяло его и даже лестница, воссозданная из камня гладкого, несла в себе тот самый – бордовый оттенок. Он был везде и всюду. Лишь сейчас я понимала, что даже в выделенной мне спальне Инфирмукс присутствовал так же.

Когда появились новые лица – я смутилась.

Кроме Фтэльмены мне не приходилось с кем-то общаться. С одной стороны такой поворот событий меня устраивал. С другой – сейчас я не знала, как себя вести. Кивнуть? Поприветствовать? Не придумав ничего лучше я просто предпочла не поднимать головы от  груди Инфирмукса.

— Хочу... — отвечаю тихо, сильнее обвивая шею Владыки руками.

Меня не заботит, что руки мои тонки и каждое движение отзывается слабостью. Я не думаю о том, что платье со спины разорвано и кожу, всё ещё, пусть и слегка, саднит. Слёзы почти высохли, а губы дрожащие растягиваются в вялое подобие улыбки.

Я устала. Устала так сильно, что каждая зарождающаяся мысль не приносит за собой ничего. Она вспыхивает и тут же гаснет. 

А ещё мне кажется, что я не в себе. И уже никогда не буду в себе.

— Я попробую. Возможно мне удастся вспомнить энергетическую оболочку ауры. Ответ родителей ему не понравился. Я помню, как странно он улыбнулся... Словно они... Поплатятся за такой ответ.

Мы преодолевали пространство так быстро, что я не успевала понять, насколько же огромна цитадель. Когда Сероик распахнул перед нами дверь спальни, я словно впервые увидела комнату, которая была мне предоставлена.

Гамма бардовая – тёмная. Насыщенная. Благородная. Она царила везде, окружая бархатом стены и тонкое покрывало на кровати.

В глубине комнаты стоял туалетный столик. Овал зеркала украшала рама из камня алого, что пульсировал в полумраке. 

Окно наполовину занавешено плотной шторой. На её тёмных узорах играет свет магических кристаллов. Я знала – ткань штор тяжёлая и приятная на ощупь.

У изголовья кровати две подушки. Я помнила их атласное прикосновение и рисунок, что вышит золотыми нитями.

Владыка был рядом. Даже если я не пересекалась с ним всю прошедшую неделю, он ощущался в этой комнате. И сейчас это ощущение становилось ярче.

— Не оставляй меня, пока я не усну, пожалуйста... Я... Боюсь...

Кого я боялась больше? Его? Эреба? Теней прошлого? Или же сейчас мне стоило бояться себя саму?