Аркхейм

Эйвеллина наблюдала за финальным актом этой грязной, но необходимой импровизации с тем же холодным любопытством, с каким учёный наблюдает за экспериментом. Магия, тонкая и точная, уже была вплетена в окружающее пространство, искажая восприятие случайных свидетелей и заглушая звуки, но и этой накинутой паутине чар постепенно приходило своё время, — недолговечно... и хрупко. Достаточно для их дела, но удерживать после не было ни малейшей необходимости. Она отслеживала стабильность чар частью своего я, ощущая собственное влияние на магические потоки, как продолжение собственной воли. Взгляд оставался прикованным к спектаклю, так что, когда Хьюго принялся за «редактирование» памяти культиста, её взгляд стал чуть острее, и демиург склонила голову к плечу, подобно хищной птице. Грубо. Топорно. Но... эффективно для срочного дела. Ни один менталист не поверит в такую кашу, но местным стражам этого и не потребуется. Они спишут всё на пьяную драку. Практично.

Демиург не собиралась ни вмешиваться, ни критиковать. Это были личные заметки, для дальнейшего использования, если знакомство с ещё одним членом клана Иденмарк однажды окажется ей полезным. Впрочем, уголки губ всё же дрогнули в намёке на усмешку. Она оценила скорость и решительность Хьюго. В его методах не было изящества, присущего её собственным манипуляциям, не было стремления к познанию и развитию, что проявляли её подопечные, но был железный прагматизм, который она не могла не уважать. Когда тело с глухим стуком исчезло в мусорном баке, а Хьюго кивнул ей, Эйва ответила лёгким, почти невесомым наклоном головы. Жест признания. Её голос прозвучал тихо, но ясно, без намёка на напряжение:

Пока Хьюго поправлял пояс, она уже повернулась к выходу из переулка. Её плащ сливался с тенями, а жестом, почти незаметным для постороннего глаза, она окончательно сорвала полог тишины и ослабила отводящие чары — вместо того, чтобы грубо стирать всё и сразу, позволила следам магии раствориться естественным образом, что было куда менее приметно, чем немедленное стирание любых следов колдовства. Ведь неестественная пустота магического фона привлекает не меньше внимания, чем его излишняя насыщенность. Прямо сейчас?.. им нужно было только добраться от точки А к точке В, и к тому времени любые следы неестественного вмешательства рассеются. Как и должно быть.

Тишину поляны, нарушаемую лишь шёпотом травы, рассек восторженный вопль. Эйва не вздрогнула — её плечи лишь напряглись на мгновение, словно от внезапного сквозняка. Голос был до боли знакомым, и тот факт, что он раздался здесь и сейчас, заставил холодный разум демиурга мгновенно пересчитать все вероятности и отбросить их как маловероятные. Это было... досадное совпадение. Если вспомнить о том, сколь важна причина, по которой она находилась здесь. Впрочем, ещё до того, как она успела обернуться, из-за пелены разнотравья, подобно огненной комете, возник Черчилль. Он замер в порывистой позе, излучая ту самую неукротимую энергию, которая одновременно и раздражала, и вызывала нечто, отдалённо напоминающее... снисходительное принятие странностей способного ученика. Его восторженный возглас повис в воздухе, а последующая фраза, брошенная в сторону её спутников, заставила Эйву медленно повернуть к нему голову. Тень Морока тут же отпрянула от дракончика и растворилась в складках её плаща.

— Черчилль, — голос прозвучал ровно и тихо, отсекая его эмоциональный порыв. Но, помимо прочего, в её интонации определённо слышалась... лёгкая нота укоризны. — Опомнись. Ты врываешься в место силы с криками, достойными подвыпившего гоблина на празднике урожая. Твоё появление столь же изящно, сколь и тактично. Я начинаю понимать, почему местная фауна решила использовать тебя в качестве подвижной мишени, — его вид был красноречивее любых слов: одежда иссечена, в нескольких местах проступала запёкшаяся кровь, пахло дымом и потраченной магией. Неопрятно. Неэффективно. Следствие излишней эмоциональности и недооценки угрозы. Юнец не просто пах, он являлся проблемой. Пусть и хорошо знакомой. — Объясни, что за необходимость заставила тебя пренебречь элементарными правилами сохранности собственной биологической оболочки и ворваться сюда с такими... трогательными причитаниями?

Небольшой жест. Натяжение, вибрация магии, почти без отдачи в столь пресыщенной магией атмосфере. Эйва не использовала серьёзных чар, лишь точечные корректировки, направленные на восстановление физической оболочки, — она хорошо знала физиологию гуманоидных форм, прекрасно знала магический паттерн Черчилля, чтобы немедленным толчком организма восстановить внутреннюю потрепанности и целостность плоти; чинить одежду?.. смысла не было. Всё равно замарается в кратчайшие сроки. Она намеренно игнорировала его вопрос насчёт «смотрителей», давая ему понять, что именно он сейчас находится на допросе. Её пальцы едва заметно пошевелились, и Морок, на мгновение отвлечённый на Диделя, тут же отплыл в тень, продолжая наблюдать за всем происходящим с невозмутимостью истинного порождения тьмы.

Тем временем Летучий Дидель, чей сон был так грубо нарушен, выразил своё недовольство элегантно и точечно. Легкий поток ветра, посланный им, взъерошил рыжие волосы Черчилля. Эйва проследила за этим взглядом, сопоставив данные.

Эйва внимала каждому её слову с абсолютным, алмазно-острым вниманием, в то время как её сознание — древнее и бездонное — молниеносно просеивало массивы данных с планшета, будто это были не цифры и схемы, а песчинки в вечности, — перепроверка данных, поставленных потенциальному союзнику в долгосрочной перспективе. Уголки губ дрогнули, тронутые почти незримой улыбкой, в тот миг, когда пальцы Элизабет потянулись к Мороку. Тень, сотканная из изначального мрака и ужаса смертных, ответила тихим, глубоким урчанием, похожим на отзвук далёкой подземной реки, перекатывающей гладкие камни веков. Демиург сознательно позволила этой немой беседе, этому жесту доверия, продлиться на мгновение дольше строгого протокола. Это был не просто жест — это была красноречивая точка тишины, поставленная в их диалоге, молчаливое скрепление только что достигнутого понимания. Дитя стали и воли произвело на неё достаточно приятное впечатление, чтобы это стало возможным.

— Ваша уверенность заразительна, мисс Иденмарк. И... несколько освежает после столетий общения с теми, кто видит лишь ресурсы, а не симбиоз, как вы верно заметили, — она отложила возвращенный планшет. — Я принимаю ваши условия. Присылайте вашу экспедицию. Мои специалисты будут ожидать и обеспечат безопасность. Но помните: первая же ошибка, первый неверный шаг — и инспекция превратится в экзамен на выживание. Для ваших людей и вашего оборудования. На Торне уроки учатся быстро. Или не учатся вовсе.

Её тон был спокоен, но в нём не было и тени шутки. Это было просто констатацией факта.

— Что касается контракта... — Эйва сделала лёгкий взмах рукой, и в воздухе перед ультрахуманкой возникло голографическое изображение печати её ордена — сложный, постоянно меняющийся узор. — Считайте это предварительным согласием. Я изучу ваш проект контракта, когда он будет готов. Мои правки будут краткими и не подлежащими обсуждению. Если это приемлемо — тогда мы действительно поняли друг друга.

Когда Элизабет встала, Эйва не стала протягивать руку для рукопожатия. Вместо этого она слегка склонила голову в почти что старомодном, но исполненном достоинства жесте.

Тень отшатнулась от пальцев девушки, приняв более чёткую форму, и указала путь к выходу, к месту, где уже мерцал портал, ведущий обратно в офис «Владыки».

Эйва осталась сидеть, её взгляд был устремлён на всплеск магической энергии за спиной собеседницы, а не на неё саму. Пальцы слегка барабанили по столу. Взгляд, тёплый и в то же время невероятно старый, проводил гостью. Портал за спиной меты открылся беззвучно, ожидая шага за пределы уютного офиса. Сделка была заключена. Не на бумаге — она будет бы подписана позже, — а здесь и сейчас, в пространстве между словами, во взаимном признании компетентности и силы. Эйва уже повернулась к своему планшету, полностью переключившись на следующую задачу, но на мгновение её взгляд задержался на исчезающей спине рыжей. Яркие, — мысль, которую никто не мог услышать, пока она возвращала маску на место. Такие яркие и такие хрупкие. Надеюсь, вы оправдаете ожидания.

Эйвеллина наблюдала за действиями Хьюго с холодным, почти клиническим интересом. Её маска скрывала любое выражение, но даже без неё, лицо мало отражало эмоции. Но вот в позе читалось лёгкое напряжение — не от беспокойства, а от готовности вмешаться, если его методы окажутся слишком шумными или неэффективными. Когда он применил ментальный импульс, её пальцы слегка дрогнули — она ощутила всплеск чужой магии, грубый и прямолинейный, но точный. Ультрахуманы... всегда полагаются на технологии, и даже когда дело касается тонких материй, не слишком-то и меняют свою манеру действовать. Профессиональная привычка?.. она не бралась судить.

— «Синяя Роза»... интересно. Название отсылает к чему-то древнему, возможно, к забытому культу или символу. Во всяком случае, название культов не выбираются методом рандомизации. Но слишком расплывчато. Ритуал с участием детей и энтирани... это уже пахнет не просто предрассудками, а целенаправленным оккультизмом. Ненависть к энтирани — удобное прикрытие для чего-то более мрачного, да и исчезновение малышей легко списать на них, а пропажа собственных детей гонимых никого не волнует. — взгляд скользнул по окружающему пространству, усилиями её магии всё ещё искажённому и глухому. Полог тишины держался, но время было ограничено. Как и у любого колдовства, что оставляло отчётливый привкус... сожаления. — Он прав. Пешка знает ровно столько, сколько ей нужно для его грязной работы. Вылавливать детей. Настоящие архитекторы безумия остаются в тени. Выжигать ему мозги или вырывать информацию силой... бесполезно и шумно. Слишком примитивно. Потому и не скажет. Не знает.

Когда Хьюго достал бутылку, Эйва вскинула брови. Уголки губ дрогнули в намёке на улыбку. Простое решение. Эффективное. Это... не было лишено своеобразного изящества.  Практично. Жестоко, но эффективно. Не убивать же его, в самом деле посреди, города. Алкогольный отравление легко сойдёт за несчастный случай на празднике. Никто не станет искать следы насилия. Грязно, но... действенно, а она ценила эффективность превыше эстетики. Решение Хьюго, хотя он и не спрашивал, было одобрено молчаливым кивком. Её собственная магия была готова в любой момент усилить эффект опьянения, подстегнуть процессы в его организме, чтобы гарантировать, что он не очнётся раньше времени, — Эве без всякого сожаления наблюдала за тем, как культист давится и глотает, прежде чем легко шевельнуть пальцами. Простой магический трюк. Простейшая манипуляция, искра магии в и без того ослабленном теле.

— Теперь... убежище. «Синяя Роза»... нужно проверить, правду ли он сказал. Но сначала — избавиться от мусора, — демиург сделала небольшой, неслышный шажок назад, давая Хьюго пространство для завершения его «трапезы», и жестом указала на ближайший мусорный бак в глубине слепой зоны. — Вон там. Сгодится, — её голос прозвучал тихо, но чётко, без лишних эмоций. — После... проверим его пароль.

Она уже повернулась, чтобы оценить обстановку на выходе из переулка, не явился ли кто?.. внимание снова сфокусировалось на поддержании иллюзий, а не на общении с союзником и его жертвой. В позе читалась готовность к действию. Время допроса закончилось, сцена с задержанным похитителем достигла своей кульминации. Наступило время двигаться.

Эйва не вмешивалась, считая это излишним. Ультрахуман точно знал, что делать, и ей оставалось лишь наблюдать, несмотря на сопротивление пленника, что оказался неожиданно крепким. Вместо этого она сосредоточилась на контроле окружающей обстановки, прислушиваясь к звукам, доносящимся с площади, следя за тем, чтобы никто не обратил внимания на их действия. Иллюзия-обманка, отводящая внимание от не такого уж и пустого переулка, работала исправно, к её внутреннему удовольствию, так что, совсем скоро, внимание вернулось к Хьюго и их маленькому источнику информации. К этому моменту возня уже улеглась, и демиург последовала за некстом, что утаскивал языка прочь, вглубь переулков, скрестив руки за спиной. Она ощущала свои чары даже без прямого контроля, и этот маленький фокус, несомненно, должен был продержаться нужное количество времени, — гостей с площади... пока не предвиделось. На их же благо.

И всё же, было во всей этой ситуации то, чего она не могла не отметить, а именно — поведение пленника, его глаза. Пустые, безжизненные, словно у куклы. Это было странно. Не гипноз, не магия, не импланты... что тогда? Вопрос, на который она не могла ответить с ходу, без чёткого анализа, потому предпочла пока что отложить его в сторону. Всё же, было бы невежливо влезать в чужую голову на ходу. Не то чтобы её волновала вежливость, но Иденмарки и корпорация были выгодными партнёрами, и портить с ними отношения из-за такой мелочи, как неудачный сбор информации, было бы попросту глупо.

Её плащ, теперь точно такой же, как у их пленника, растворялся в полумраке переулка, скрывая фигуру, а выбранное лицо, даже без маски, оставалось почти безэмоциональным, хотя обычно она старалась выражать чувства для убедительной картины. В сумраке в этом не было необходимости, и, даже если некст заметит... какая, в сущности, разница, если их общее дело не касалось выбора лиц? Это была даже не деловая встреча, требующая особого пиетета, а весьма спонтанный допрос. И, если уж говорить об этом, Эйва не испытывала ни жалости, ни сочувствия к пленнику — лишь холодное любопытство. Что двигало этими людьми? Кто стоял за их действиями? И почему они выбрали именно детей? Работорговля или архаичные ритуалы? Слишком много вариантов, чтобы сразу прийти к однозначному выводу. Это наводило на мысль о самом простом решении в случае неудачи с физическим воздействием, а именно, — забраться в голову, невзирая на все слои возможной защиты. Если этот хуман считал, что похищение детей достойное дело, ему стоило быть готовому к неделикатному обращению с собственным разумом и телом, ведь каждому действию присуждалось закономерное воздаяние, а кто его совершит — сам мир, карма или чужие руки, — уже не так важно.

— Что планируете с ним делать? — поинтересовалась, глядя на Хьюго, остановившись неподалёку. — Если он находится под воздействием психотропных веществ или контроля, либо ментальной коррекции, обычные методы могут оказаться неэффективными. Поведение, как и устойчивость... выходят за рамки нормы.

Никакого намёка на варварство или жестокость. Никакой критики. Эйва не пыталась усомниться в его профессионализме, не предлагала собственное вмешательство напрямую, но ясно давала понять, что готова помочь, если потребуется. В конце-концов, они были здесь по одной причине, и если этот плащеносец мог дать им ответы... стоило использовать любые методы.

— Если он не заговорит, — всё же добавила, поведя плечами. — У меня есть способы заставить, но это будет... неприятно.

— Харот... исходя из твоих слов, мне стоит чаще выбираться за пределы Торна, — улыбка тронула её губы, но это была вся реакция. Голос демиурга звучал задумчиво, словно он вспоминал давно минувшие времена. В основных мирах Архея её видели не так уж и часто, слишком привыкла оставаться в собственном безопасном месте, даже если в итоге она оставалась одна. Торн был слишком недружелюбным миром, чтобы привлечь внимание большинства собратьев, но ей, напротив, он пришёлся по вкусу. И в те редкие моменты, когда кто-то пытался установить контроль над миром? Что ж, многие её братья и сёстры были весьма склонны к собственничеству, и её едва ли можно было назвать исключением из этого правила. Квази-мир стал её домом уже так давно, что она не готова была делиться с кем-либо... если, конечно, речь шла о посторонних.

Всё же, основной центр её ордена располагался именно на Торне. И терраформированные зоны она создавала не только для себя. Демиурги были способны жить в любом климате, и суровость холодного мира была ей по духу, как и любому воплощению эволюции. Сложности?.. правильнее было бы называть любые подобные явления путями развития.

— Если мы говорим о типах крыльев, мы должны понимать, чего мы хотим. Эллиптические? Широкие? Аэродинамические? Вполне возможно, мурене подошли бы широкие и плоске с хорошей подъёмной силой... и вовсе не перьевые. Перепончатые, для увеличения площади поверхности и улучшения аэродинамических свойств. Адаптирование хвоста для захвата добычи кажется хорошим решением в условии отсутствия лап, — Эйва усмехнулась, задумчиво почесав подбородок. В общении с Черчиллем невольно вспоминалось, как богато было её воображение в первые годы. Вот она, энергия новичков, что заражают своими идеями, порой сомнительного характера. — Также стоит задуматься о лимите размеров, чтобы избежать ненужных неловких ситуаций.

Редкие деревья и впрямь были уже неподалёку. Но последующие слова Черчилля заставили её рассмеяться.

— И кому ты подсунул бы это чудо-юдо, чтобы посмотреть на способ решения проблемы?.. явно не дархатам, их едва ли хватит на что-то занятнее грубого силового противостояния.
 

— Летающая мурена... звучит не так уж плохо, особенно если добавить к ней природную способность усиливать собственную прочность, — Эйвеллина слегка пожала плечами, словно пытаясь скрыть улыбку. Её голос звучал спокойно, но в глазах мелькнула искорка любопытства. Образ мысли младшего демиурга был подобен сложному калейдоскопу, где каждая грань и поворот открывали новые, порой причудливые, а порой пугающие простого смертного картины. Она с неизменным любопытством наблюдала за его фантазиями, и тем, как они воплощались в жизнь. — Какой климат для подобных существ ты счёл бы более подходящим? Субтропики?

Высокая влажность и плотный, вязкий, подобный густой смоле воздух. Фрукты для поддержания баланса веществ внутри, что обильно произрастали в подобной удушливой сырости. А что, если представить, что размер подобного существа не ограничен никакими пределами? Что, если оно может расти и расширяться до тех пор, пока не заполнит собой всё доступное пространство? Какими будут лимиты? Ей действительно нравилось рисовать сугубо гипотетическую картинку, которая, вероятно, никогда не станет реальной.

— Разве это твоя обязанность — разбираться с подобным подарком, преподнесённым неугодному лицу? — не таится, издаёт лёгкий смешок. Кто сказал, что причинять неприятности неприятным людям не в её характере? В конце-концов, слова о совершенно нелишнем чудовище, как минимум, поднимают ей настроение. — Не думаю, что жители Циркона будут рады появлению ещё одной зоны ядерного заражения на своей планете. Отвечая на вопрос о способе избавления... можно создать сколь угодно прочную оболочку, но внутреннее устройство останется уязвимым, и это не такое уж и плохое решение. Например, можно использовать небольшое взрывное устройство или алхимическую смесь, которая способна растворить кости, для того, чтобы забросить в пасть. Также можно рассмотреть возможность применения телепортации. Жар Архея может выдержать только звёздное вещество. Даже энергетическая оболочка может быть повреждена, если попытаться приблизиться к солнцу без должной подготовки.

— Немногим есть дело до того, какие преступления свершаются на чужой земле, — ответила негромко, когда речь зашла о гражданской бдительности, и ни единым словом не слукавила. Ведь обычно иноземным гостям с той же Лиреи нет дела до чисток Циркона, равно как и Проционским вельможам нет дела до грызни между обитателями Климбаха. Смертные циничны. Им безразлична чужая боль. Бессмертные? При всей условности этого понятия, они прожили слишком многое, чтобы по-настоящему проявить сострадание.

В движениях некста читался опыт, отточенный годами. Короткий, но точный удар, который заставил незнакомца согнуться. Хватка, стальная и неумолимая, не позволяла тому, кто скрывался под плащом, издать ни звука, ни болезненного стона. Каждое движение было выверено, каждый шаг — продуман. Сложно не испытывать уважения к тем, кто достиг высокого уровня профессионализма, и Эйва действительно не намерена вмешиваться в то, как пойдёт допрос. Понаблюдать тоже полезно. Это позволяет понять союзника и оценить то, захочет ли она взаимодействовать в дальнейшем. Тем более, что до этого хуман уже обращался к ней с просьбой. Иллюзия пустого переулка... банальный отвод глаз, но именно он сейчас был нужен. Она ощущает, как воздух вокруг нее сгущается, стоит потянуться к магии в настолько оживлённом месте, вплетает часть собственной сущности в простейший магический трюк, сплетая разлитую в воздухе магическую силу в новую, искусную сеть, создавая невидимую преграду. Эта сеть была направлена на то, чтобы любое постороннее внимание, случайно или намеренно обращённое в их сторону, мягко соскальзывало, не задерживаясь и не вызывая лишних вопросов, вызывая ощущение незаинтересованности. Крошечный, почти незаметный трюк, способный выиграть им больше времени.

— We should have some privacy for the common good, — Прошептала едва слышно, обращаясь скорее к самому Архею, учитывая внезапность своего появления здесь. Перенёс? Пусть помогает, способствует, раз сам настаивал на прогулке. Препирательства с мирозданием — слабая шутка, но где-то там... сам мир должен был их слышать. Раз уж возвращал раз за разом в этом мучительном цикле. Но это так. Мысли, на которых демиург не стала зацикливаться. Вместо этого она вновь обратила свой взор на хумана и его пленника, обратив внимание на их плащи. Улыбнувшись, она распознала природу этого незамысловатого бытового артефакта и послала мысленный образ, облечённый в форму пожелания. Вскоре она сама обернулась в такой же, поскольку купленный у Дариуса плащ изменил свою форму, подстраиваясь. Точно по образу. Сделала несколько шагов вперёд, стремясь приблизиться, чтобы лучше рассмотреть, вникнуть, вслушаться. Сила в информации, и полученный «язык»... должен быть полезен. Иначе в нём не было никакой ценности.

В ответ на слова о матушке Эйва может только пожать плечами. У неё не было собственных родителей, кроме неведомо где растворившегося творца, чтобы сравнивать. Да и был ли отцом Создатель? Вопрос для настоящего философского трактата.

Эйвеллина осознаёт, что их предпочтения в отношении питомцев кардинально различаются, но это не является определяющим фактором в их общении. Морок не подходил к юнглингу на слишком близкое расстояние.

— Мы создаём чудовище или домашнего питомца тебе в коллекцию? — усмехается, уточняя. — Если ты хочешь создать зловредного вредителя, сделай общее сознание на несколько голов, увеличь естественную регенерацию до предела и внеси корректировки в прочность, сделай так, чтобы голова отрастала каждый раз, когда её срезают, и с каждым разом их становится всё больше. И подари химеру тому, кто больше всего тебе не нравится.

— Всё так же льстишь, как и в нашу первую встречу, — Эйвеллина не может не выразить своё несогласие, ибо комплименты её внешности — это то, с чего он неизменно начинает, невзирая на то, что она никогда не выбирала себе определённого облика. Экспериментировать с чертами лица, голосом, мимикой в зависимости от настроения — это было для неё столь же естественно, как и дышать. Истинную ценность имело нутро. Энергия, магия. Не внешняя оболочка. Впрочем?.. младший всегда был настроен по-своему, и не имело смысла отчитывать его за это, так как он всё равно остался бы при своём мнении. Слишком энергичный. Слишком много динамики. Слишком большое желание творить. Неограниченный потенциал при правильной обработке, но вмешаться она решила даже не поэтому. Просто этот дикий настрой подкупал, а фантазия ребёнка, казалось, не имела границ. Так почему бы и не помочь? Этот мир, далёкий от остальных, не имеющий собственной разумной жизни, словно располагал к экспериментам. — Крылья для ежей, безусловно, очаровательны, но не имеют особой ценности.

Демиург пригладила траву, позволяя Мороку выбраться из-под ткани мантии и отправиться исследовать окружающее пространство.

— Ваш отдел дизайна, с учётом условий моего мира, едва ли будет здесь уместен, — произнесла с непреклонной уверенностью, словно высекая каждое слово из вечного льда. Губы демиурга тронула едва заметная улыбка, но в ней не было ни капли сомнения. Это была не просто уверенность, а абсолютная непоколебимость. Непререкаемое «мой» звучало как нечто большее, чем просто форма собственности. Это было утверждение права сильнейшего, чья воля определяет границы и судьбы, и пусть прежней силы у первородных детей вселенной давно уже не осталось, в этом слове слышался отголосок древних клятв и незыблемых законов, которые никто не осмеливался оспаривать. Уникальный, неповторимый мир, со своей экосистемой, климатом и атмосферой, Эйвеллина считала своими, как воин считает своим меч, а маг — свою магию, и это было не так уж и сложно понять. Квазипланеты были редчайшим ресурсом, и за них часто велись войны меж корпорациями, орденами и даже сектами, и то, что демиург обитала здесь не первое тысячелетие, в непосредственной близости от Циркона? О чём-то, да говорило. Условия на «Торне» суровы, и жизнь была бы невозможной, если бы не серьёзные вложения, как в освоение, так и в защиту мира от внешних факторов. Много ли Элизабет знала о демиурге, с которым вела разговор, чтобы оценить всю сложность?.. — Возможность вести диалог и свободно дышать во многом обусловлена терраформированием некоторых зон. Должна предупредить, что посещение зон, не согласованных с представителями моего ордена, может иметь негативные последствия, поскольку даже дыхание вне куполов ограничено. Сегодня стоит прекрасная погода, и вы не сможете увидеть бурю во всей её красе, как и оценить в полной мере глубину её отличия от обычного снежного бурана Харота.

Возможно, сама мысль о торговле одеждой, после предыдущего обсуждения, вызвала у демиурга лёгкое раздражение. Подобного рода отделы... не то чтобы они представляли для её уровня интерес. И, когда Эйвеллина говори о Хароте, о бурях?.. кажется, за этими словами скрывалось истинное сожаление. Эволюция — жестокий процесс, и выбор сурового мира не был случайностью. Демиург действительно переключилась с семейных вопросов на работу, очертив границу, за которую не спешила заходить.

— У нас имеется оборудование для добычи магических кристаллов. Я хотела бы предложить вам ознакомиться с текущими моделями. Мне было бы интересно узнать, что может предложить ЭкзоТек в качестве альтернативы. Если все пройдет успешно, мы могли бы обсудить условия долгосрочного контракта. Для начала, — и всё же, Эйва не собиралась заканчивать беседу на особенностях мира. Более того, задела тему, которая могла бы заинтересовать представителя корпорации, ведь магические кристаллы, чья добыча ведётся в крупных масштабах... что же. Подобные отложения на квазипланетах могли обладать уникальными аналоговыми свойствами, в сравнениями с основными мирами Архея с их ценообразованием. — Постоянные, взаимовыгодные контракты, как вы понимаете, это тот вопрос, который требует осторожности... и проверки надёжности обеих сторон, мисс.

Эйва не питала интереса к празднествам. И дело было вовсе не в том, что ей не нравились украшения или её присутствие было омрачено слухами о том, что именно она незнамо когда приложила руку к становлению целой расы. Нет, просто она не находила в этом удовольствия, ведь все восторги от пышных мероприятий остались в далёком прошлом. Для неё, как для существа, привыкшего к тишине и уединению, подобные собрания были не более чем бессмысленной суетой. И она, вероятно, предпочла бы задать ещё несколько вопросов Дариусу, если бы ему не нужно было возвращаться к торговле... что же, приобрести новый элемент одежды, скрыть собственную накидку и отличительные черты, чтобы не привлекать слишком много внимания, не казалось такой уж плохой идеей, раз уж так вышло, что она собирается остаться на Элериме до завершения разбирательств. Тем более, что Хьюго уже очень целеустремлённо куда-то направлялся.

Эйвеллина не нуждалась в приглашении, да и не ждала его. На деле?.. Случайная встреча на случайном празднике, как правило, не предполагает продолжения общения между людьми, и она не должна была следовать за человеком в его странном стремлении. Ведь у неё не было возможности узнать, что именно увидела его маленькая механическая помощница. Она была из тех, кто не мог противиться своему любопытству, оказываясь вне собственной зоны ответственности, а в Биазалесе она ни за что не отвечала. И в этот раз что-то внутри неё вновь подтолкнуло: «Посмотри, узнай, пойми». И она не смогла устоять перед этим мимолётным желанием. Хаотичность собственной натуры, погребенная под слоями контроля, имела свойство просыпаться в самые неожиданные моменты... и здесь важно было вовремя решить, хочет ли она иметь с этим дело. В этот момент пожелание Дариуса  о том, чтобы фестиваль прошёл хорошо, звучало особенно иронично, поскольку в игре с технологическими игрушками ультрахумана, казалось, назревало нечто любопытное. Благо, следовать за ним на некотором расстоянии было не так сложно... если знать, на что обращать внимание, а плащ она приметила ещё в момент покупки.

Демиург обратила внимание на то, что привлекло взор мужчины, лишь по прошествии некоторого времени. Она наблюдала за наблюдателем из-под своего капюшона, анализируя обстановку. И лишь после этого подошла ближе, специально таким образом, чтобы её заметили, дабы поинтересоваться.

— Хьюго, вы не против, если я составлю вам компанию? Кажется, здесь назревает нечто... занимательное, — возможно, это было навязчиво, но ей всё равно было нечем заняться. Так... почему нет? Даже если её понятие занимательного могло показаться не самым приятным, это было лучше, чем наблюдать за совершенно скучным торжеством.

На самом деле, это было даже увлекательно. Наблюдать за столкновением магически преобразованной сущности с созданием, сотканным из самой чистой магии. Во всяком случае?.. Эйва, любопытное создание, не могла остаться равнодушной к действиям своего компаньона и реакции фамильяра на попытки Морока привлечь его внимание. Тот, казалось, не испытывал ни малейшего беспокойства из-за столкновения с иной сущностью, обладающей магической природой и не принадлежащей человеческому роду. Это был знак, который стоило запомнить на будущее, ведь у них не было никакой определённости, относительно того, как пойдут дела... да и в играх в салочки следовало знать меру.

Эйвеллина плавно поманила Морока едва уловимым движением руки, и кошмар, словно тень, вновь растворился в складках её мантии. Он отступил, исчезнув из виду, но его присутствие всё ещё ощущалось в воздухе. Не то чтобы она пыталась скрывать своего компаньона, просто... беспокоить фамильяра, забравшегося на руки контрактника, было бы неправильным ходом. Неправильным и невежливым с её стороны. Трудно было вообразить что-то иное, чем магическую связь мага и его фамильяра, если учитывать описание данного существа, предоставленное Селестой, и, если она правильно понимала природу подобных уз, владелица волшебного дара, что обратилась за помощью, была вовсе не так проста.

— Пусть оставит страх всяк сюда входящий, ведь страх ведёт к гибели, — мягкий, вкрадчивый голос, чуть насмешливый смешок. Слова Эш забавляли её. Эйва, склонив голову набок, слегка прищурилась, изучая тонкую, почти хрупкую фигуру перед собой. Миниатюрная, невысокая... и всё же, перед ней стоял дракон. Один из тех разумных ящеров, которые предпочитали скрывать свою истинную сущность под человеческой личиной. Странные существа. Эйва никогда не могла понять их логику, как и многих других, кто скрывал свою настоящую природу. — Сыщик? — спросила она, чуть приподняв бровь под маской. — В городских условиях или?..

Важно внести ясность. Городской специалист в дикой местности — всё равно что рыба без воды. Его знания и навыки там бесполезны, а иногда и опасны. Сыщик-оперативник с навыками розыска преступника стал бы хорошим подспорьем, но сможет ли оперативник с определённым набором навыков подстроиться под текущую местность? Сложно было судить о человеке с первого взгляда, но Эйвеллина предпочитала не полагаться на интуицию, а задавать вопросы, чтобы лучше понять, на что способны её спутники. Она не строила предположений, не пыталась угадать их намерения или скрытые таланты — только факты и действия могли дать ей полное представление. Оттого и говорилось, что дело дороже слова. Особенно когда рядом, среди прочих, маячит ардент, не слишком-то скрывающий свою истинную сущность, напротив, прямо о себе говорящий. Опасный ход. Не все успели забыть о Талитхе, о его дарах, которые принесли столько бед и разрушений. Среди прочего, они оставили неизгладимый след в судьбах многих смертных. Она видела последствия. И всё же?.. такое соседство едва ли тревожило демиурга слишком сильно.

Сложно было не ощутить на себе этот взгляд. Ещё сложнее было не обратить на него внимания. Это было не в её природе — игнорировать нечто настолько явное. Он всегда остро чувствовал, когда за ней наблюдают, когда кто-то следит за каждым его движением, изучая, анализируя... Эйва действительно обернулась, прислушавшись к предостережению Нанше. Ещё не опасность. Ещё нет. И всё же, она не могла не улыбнуться, встретившись взглядом, даже если маска скрыла это, в отличие от интонации.

— Будет увлекательно узреть свет живой звезды лично, и убедиться в том, что свет каждой короны столь же уникален, сколь и расхождение путей. Раз уж вы сами упомянули о том, что можете стать нашим болотным огоньком, — улыбка звучит в интонации, но заметит ли Тайя подтекст? Успела ли исследовать мир, узнать достаточно, чтобы понять недоверие путников к огням, ведущим в самую топь? Эйвеллина не имела ничего против ардов лично, но это не значило, что она не будет внимательна, и... что же. Никто из них не выбирал путь, и квазисущества были достаточно интересной новинкой, чтобы демиург Эволюции продемонстрировала своё внимание столь открыто. Даже если когда-то они находились на одной ступени, за прошедшие эпохи многое изменилось. И вот теперь ей было бы любопытно исследовать эти различия. Разумеется, если представится такая возможность.

Злость рождается от невежества.
Замечание было точным, и уголки губ Эйвы дрогнули под маской, выдавая слабую улыбку. Умный мальчик. Но, увы, не слишком заинтересованный в проблемах, которые не касались его напрямую. Его слова о радости и признании чужой целеустремленности звучали как красивый фасад, за которым скрывалась пустота. Истинная ценность заключалась не в словах, а в действиях, которые, как и прежде, оставались в тени. В прошлом, настоящем и будущем. Впрочем? Не ей судить. Не её орден, не её влияние, не её дети. Благословлённые Фортуной всегда были слишком шебутными, и, зачастую, действовали в моменте, в едином порыве... столь же ветреные, сколь и их непостоянная покровительница. Влияет ли демиург на своих последователей на таком уровне? А на своих созданий?.. вопросы, на которые она не стала бы отвечать, если бы у неё спросили, ведь некоторые вещи стоит держать ближе к телу. Ближе к самой сущности. Ведь так будет безопаснее и правильнее.

— Мутация, способная нанести вред... случалось ли такое, что черты вашего вида проявлялись у детей, рожденных от смешанных браков? — возможно, вопрос прозвучал слишком прямолинейно, но в нем сквозил неподдельный интерес исследователя, впервые за долгое время столкнувшегося с чем-то действтельно любопытным. Дариус, его необычная внешность, всё это вызывало жгучее желание изучить, разобраться глубже, чем просто поверхностный взгляд. Вежливость удерживала её, и это было к лучшему. Трогать неизвестное — будь то разумное существо или его аура, чертоги разума, — без предварительного разрешения было бы непростительным вторжением, а она не хотела что-то испортить... или спугнуть его. Если задуматься?.. смешанные виды или могли и дальше распространять свои гены средь смежных видов, или быть почти полностью стерильными. Так какой это из вариантов? Неизвестно. — Вы способны защитить себя от тех, кто осмелится вам навредить. Это главное. Те, кто ослеплен гордыней, не исчезают, — произнесла, размышляя вслух. Простое, но емкое рассуждение. Сколько она себя помнила, всегда существовали те, кто не мог смириться с поражением, кто упивался своей гордыней до конца. Но сейчас её внимание было приковано к ауре существа. Магия. Столько магии. Это был дар, который вновь пробуждал в ней интерес, заставляя продолжать разговор. — Я живу далеко отсюда, Дариус. Однако, мы можем проверить мою причастность. Когда вы закончите свои дела. Если вам, как и мне, интересно разгадать хотя бы часть этих слухов. Я действительно хотела бы проявить участие... если не возражаете. И тоже готова подождать.

— Мы не выбираем, кем нам быть... я понимаю эту логику, — произнесла она, и на губах её появилась лёгкая усмешка, будто в этом мире все было предопределено, а она лишь наблюдала за игрой судьбы... если бы кто-то доказал феномен её существования. Под капюшоном мантии продолжала продолжала развертываться картина, где внешность, словно многослойная мозаика, наслаивалась одна на другую, постепенно обретая чёткие контуры. Молодой облик, с горящими красными глазами, отражал демиурга, который, как умелый режиссёр, подстраивал свою сущность под ожидания собеседницы, вновь и вновь подтверждая свою переменчивую природу. Молодой облик с горящими красными глазами, в которых, впрочем, нельзя было прочесть игру страстей, отражал ту самую природу демиурга, что в искусстве трансформации стремился угодить своему собеседнику. Облик непрестанно корректировался, адаптируясь под капризное восприятие Эволюцией желаний собеседника. — Ведь и мы не выбирали, кем станем. Ни тогда, ни сейчас, ни после... выбрать подходящую роль, соответствующую природе, не то же самое, что выбрать саму природу. Вынуждена признать, я удивилась бы, если бы вы сомневались, Элизабет.

Зафиксировался. Остановился. Облик под капюшоном, наконец, прекратил скользить, после чего Эйвеллина сделала глоток кофе.

— Вы говорите о себе, как о шестерёнке в огромном механизме, Элизабет. Но все ли ваши родственники видят свою роль в этом устройстве столь же однозначно? Насколько мне известно, в обычных семьях у людей несколько иные представления о кровных связях, — по лицу демиурга расплывается лёгкая, ироничная полуулыбка, но истина ли эта эмоция, учитывая переменчивую природу формирования каждого облика? Непостоянная природа Эйвеллины никогда не поддавалась простым трактовкам, однако, она не была той, кто просто играл свою роль без острого на то повода. — Вы упомянули о различных отделах, — продолжила она, стараясь сосредоточиться на сути вопроса. — До сих пор я интересовалась лишь несколькими из них, но, возможно, вам есть что рассказать, помимо крыла, сосредоточенного на биоинженерии и поддержании жизнеспособности пострадавших от собственных дефектов. Ведь, если я правильно помню, интересы вашей корпорации... весьма обширны.

Каждое слово, произносимое Эйвеллиной, было направлено на построение конструктивного диалога, помимо простого восприятия позиций друг друга, ведь, несмотря ни на что, она интересовалась в первую очередь долгосрочными проектами, что окупали свои вложения. Демиург Эволюции не любила делать ходы, приносящие лишь сиюминутную выгоду. Куда практичнее? Долгосрочные контракты в различных сферах деятельности, что не схлопнуться по щелчку пальцев, и за транспланетным конгломератом корпораций она наблюдала уже очень долго. Как показывала практика? Реорганизация после конфликтов могла вести как к окончательному краху, так и к длительному стабильному функционированию, и ЭкзоТек, насколько Эйва могла судить, не спешил падать. Оттого разговор с Элизабет был ей особенно любопытен. Ведь, по итогу?.. это могло быть больше, чем однократной сделкой, и правильно закинуть удочку тоже было работой. Девушка должна была уловить подтекст.

Эйва не требовала особого отношения к себе от посторонних. Она была создана на заре рождения этого мира, ровно как и многие изначальные демиурги, и прекрасно осознавала тот факт, что в мире, в котором время неукротима течёт вперёд, отношение к их виду неизменно меняется. Поколения приходят и уходят, но природа человеческая остаётся неизменной — от восхищения до ненависти, от защиты до угрозы, и где-то между — уважение и признание сил, как и того факта, что их существование необходимо для поддержания баланса; и всё же, постоянное развитие пресыщенного магией мира позволяла появляться на свет смельчакам, способным отправить их на перерождения. Если, конечно, будут приложены достаточные усилия. Эйва всегда держала на грани сознания эту уязвимость, как неизменно важную составляющую того, как ей следовало вести дела. Времена, когда единственной угрозой служили лишь собственные сородичи, давно остались в прошлом. Теперь, когда угрозы исходили не только от демиургов, но и от людей, ощущение хрупкости своего существования, в сравнении с прошлым, стало постоянным спутником. Сколько бы ни прошло времени, ведь возвращение к прежнему уровню, как показывали все исследования, было попросту невозможным, а поглощение иных... ещё и опасным, помимо оставшихся факторов.

Тем не менее? Это не означало, что тревожность нового существования, с которым свыкаешься за тысячелетия, обязательно должны лишать удовольствия принятия маленьких знаков внимания, проявления лояльности и уважения к гостям со стороны персонала было воспринято демиургом с приязнью. Когда ей предложили печенье, Эйва не смогла отказать — она заставила часть своей маски исчезнуть, сложиться, дабы беспрепятственно перекусить в отсутствие дополнительной суеты, ведь угощения были приятным знаком. Мягкие, с разным вкусом. Сладко. Ей нравились сладости, она не видела причины для беспокойств лично для себя, и, несмотря на необычность перемещения, решила просто... плыть по течению. Она могла себе это позволить, постепенно изучая обстановку.

Этнарх очень быстро покинул помещение. Общаться с родственниками.

Приглашение, пришедшее к Калебу, было продиктовано кровными узами с усопшим, и Эйва могла понять эту логику. Но, в остальном? Её понимание утопало в тумане — зачем же собирать такое количество незнакомцев, чтобы они все вместе искали завещание? Странное решение, ничего не сказать. Непонятное и, более того, лишенное ясной цели. Ведь даже остатков посторонней сущности, что некогда являлась живой, не осталось, чтобы иронично посмеяться над теми, кто теперь, как слепые котята, бродили по затуманенным коридорам поместья в поисках какого-то мифического документа. Этот ритуал напоминал больше театральную постановку, чем реальное событие, где роли были распределены заранее, а истинная цель — затерялась где-то между строк.

Тем не менее, ощущая нарастающее напряжение и странную атмосферу, Эйва кивнула в ответ на полученную информацию, в ней не было ни доверия, ни сомнений, лишь холодное любопытство.

— Примите мои соболезнования по поводу этого хаоса, миз Мирроу. Действительно, это тяжёлое бремя, когда столь трагические события обременяются... такими странными поисками, — произнесла Эйва, её голос звучал словно тихий шёпот, ведь она не хотела слишком повышать голос, давить. Демиург провела кончиками пальцев по краю своей опустевшей чашки в задумчивости, прекрасно понимая, что такие слова, как соболезнования, важны для людей, чей век куда короче её собственного, и потому они кажутся ей порой такими эфемерными. Для смертных, обременённых страхом перед неизбежностью, возвращение из мёртвых было недостижимо, и именно поэтому утрата воспринималась с такой тяжестью — каждый уходящий оставлял за собой пустоту, которую невозможно заполнить. И даже если некоторые ушедшие приносили с собой облегчение, исчезая за гранью видимости, это не избавляло оставшихся от вороха проблем, который оставался после их смерти. В этом ситуации даже тень утешения могла показаться роскошью. — Со своей стороны, — продолжила она с мягкой решимостью, — Я сделаю всё возможное, чтобы это разбирательство завершилось как можно скорее. И хотя самой сути потери мне не понять, я постараюсь облегчить вашу ношу в этом беспорядке. Благодарю за предупреждение о странном состоянии вашей семьи. Вам действительно стоит побыть наедине с собой, чтобы не тревожиться ещё больше. Игры с посмертной волей не могут быть чем-то приятным для всех участников.

Эйва с лёгкостью воспринимала проблемы, связанные с оплатой своих действий. Для демиурга, обладающего силами, способными изменить сами основы реальности, пусть и в далёком, давно забытым большинством рас прошлом, вопрос о вознаграждении казался неуместным и даже смешным. В конце концов, её появление здесь было продиктовано не столько корыстными интересами, сколько желанием помочь, пусть и подстёгнутым просьбой давнего друга, который работал в одной из академий, наблюдающих за обитателями планетоида «Эльзагар». Заметив исчезновение печенья, Эйва приподняла брови, словно её внимание вдруг зацепило нечто неуловимое — едва ощутимое, если быть совсем точной в формулировках. Сразу же за её реакцией, из-под ткани мантии выглянул собственный компаньон. Это любопытное создание, изменённый кошмар, с любопытством и настороженностью уставившись на происходящее, не проявляло ни капли интереса к пище, расставленной на столе, и уж тем более к беседам окружающих. Его восприятие мира было иным, далеким от человеческой натуры, и в нём не было ни стремления к социальным взаимодействиям, ни привычного для людей и некоторых нелюдей страха перед неизвестным. Проникнувшись атмосферой загадки, Морок, подобно маленькому хищнику, уловившему аромат добычи, решил сделать то, чего стоило ожидать от него: потянулся в сторону тени, стремясь исследовать это необычное явление, что, в свою очередь, мало удивило демиурга.

Эйва наблюдала за ним, с любопытством следя за тем, как свободное от человеческих предрассудков и страхов создание стремилось к непознанному. Учитывая то, как долго Морок пребывал в состоянии забытья?.. она была рада и такому его поведению. Было что-то успокаивающее-медитативное в том, что он отходил от прошлого, занимая положенное место, эволюционируя, как и должно было быть с самого начала. Демиург разве что потянула за связь с ясной мыслью, что должна была отпечататься по связи создания и создателя; в случае опасности должно было отступить, даже если ничего не располагало к излишней тревоге здесь. В безопасной зоне. В присутствии Селесты, что явно чувствовала себя здесь, как дома, пусть и не могла решить проблему сама.

— Лично я готова начать прямо сейчас, — произносит Джессар, и Эйва скользит к ней взглядом, оценивая настрой. Чуть хмыкает.

— Я тоже не вижу смысла тянуть время. Возможно, стоит рассмотреть вариант разделения наших сил, чтобы охватить большее пространство и установить более широкую связь с окружающим миром, — она сделала паузу, осматривая собравшихся, словно пытаясь уловить их реакции на свои слова. Здесь не было членов её ордена, не было привычного уединения, и демиург не пыталась командовать, ставя себя выше иных. Лишь рассуждала, в попытке выйти на оптимальный вариант для всех участников. — Часть группы может направиться к пещерам, остальные же займутся исследованием леса. Так мы сможем не только быстрее собрать информацию, но и максимально эффективно использовать ресурсы. Если выйдет тем или иным образом поддерживать связь между нами, это будет наиболее оптимальным развитием событием. В случае столкновения с угрозой, просьба о помощи... не должна стать проблемой.

Появление нового участника в группе экстренного реагирования на проблемы фамильярского сословия внушало лёгкое чувство сдержанного оптимизма. Его присутствие добавляло в общую атмосферу оживлённости, как свежий штрих на уже начатой картине, и Эйвеллина действительно вежливо кивнула в знак приветствия, кратко изложив уже сказанное ранее, с собственным планом действий, и, разумеется, представилась, если Селеста по какой-то причине не сочла бы нужным сделать это. Во всяком случае, демиург Эволюции действительно не видела смысла всем вместе оставаться на единой территории, и разделение, по её мнению, позволило бы им охватить больше, пусть и оставалась некоторая вероятность того, что, со своей позиции, она совершенно неверно оценивала степень угрозы, исходящую от фамильяров. В конечном счёте?.. прежде, чем называть что-то проблемным и опасным, следовало столкнуться с этим лицом к лицу.

Эйва наблюдала за тем, как крылатка реагирует на вопрос некста, с терпеливым ожиданием. Её лицо было непроницаемо, в нём не отражалось ни малейшего волнения, хотя вокруг словно витала напряжённая атмосфера. Неловкая. Она не спешила вмешиваться, предпочитая оставаться поблизости, пока не настанет её собственная очередь задать интересующий вопрос. Взгляд скользил по ткани, затянутой в изысканные цвета: глубокие синие и яркие изумрудные оттенки, нежные пастельные тона, как витки спирали, уводящие в мир роскоши. Материалы были разнообразны, от лёгкого шёлка, переливающегося на свету, до плотного бархата, который будто скрывал в себе бесконечные тайны, и чего-то, что она не могла определить вот так, с ходу. Каждая ткань, словно живая, сверкала и играла на глазах, создавая ощущение недоступной роскоши, что казалось абсурдным на фоне дурной славы этого вида.

Неужели дело заключалось лишь в внешности отродий? Или же корень проблемы скрывался в невидимой конкуренции? Прямой доступ к городским ресурсам мог бы открыть новые горизонты, сделать производство безопаснее, а значит, и разнообразить ассортимент, расширить рынок. Эта мысль казалась логичной, особенно на фоне ранее услышанного объяснения, опиравшегося лишь на внешние дефекты.

— Добрейшее создание из благородного двора не станут называть злобной мухой, — демиург воркует, пряча усмешку за маской, лишь слегка приподняв уголки губ, будто вставляя в разговор тонкую шпильку. К счастью, драка не разразилась — это было бы совершенно неуместно после столь нелестного начала. Слепой дракон, уверенно исполняющий свою роль старшего, нес на себе бремя ответственности за поступки своей спутницы... что привело его к этому? Потеря зрения. Ослепление или он был рожден таким? И об этом не спросишь. Эйва, в любом случае, не находила в этой паре ничего привлекательного. Они были лишь случайными фигурами, оказавшимися рядом с представителем нужного ей вида. Забавно, что именно его она встретила в этот момент, указав на случайную фигуру под мантией. Удача? Нет, она не верила в шутки сестрицы Фортуны. — Энтирани, — произнесла она, пробуя название на вкус, скользнула взглядом по фигуре Дариуса, оценивающе. Пытаясь понять без глубокого изучения, какие виды могли быть родны ему [19], что и как нужно было смешать, чтобы изменить целую расу, создав подвид. — У этого названия есть своя история, так ведь?.. мы действительно не хотели вас задеть и признательны за понимание, Дариус. Не буду отрицать, что идея более близкого знакомства с вашим видом во многом обусловлена стечением обстоятельств. Подобное давление по отношению к вашему виду... как минимум, досадно, — она слегка наклонила голову, словно сочувствуя. — Меня действительно заинтересовали причины, по которым ваше появление приписывают демиургам и мне лично. Если вы не против, я бы хотела разобраться в этом вопросе. Не думаю, что сложность пути сильно нам помешает. Полагаю, все мы понимаем, что личный интерес честнее безвозмездной помощи.

Морок впервые появился на глазах присутствующих, выглянув из-под ткани мантии, словно любопытная тень, которая не могла устоять перед соблазном заглянуть в мир живых. Облик причудливого компаньона, окутанный полупрозрачным покрывалом, казался неясным и эфемерным, как дым, что то возникал, то исчезал, не оставляя следа. Он задержал взгляд на собравшихся, в его светящихся янтарём глазах проблескивала искорка интереса, словно он действительно заинтересовался происходящим. Эйва внимания на это не обратила, привыкнув к тому, что спутник стал гораздо живее... с недавнего времени.

Эйва, поглощённая своими повседневными заботами, никогда не задумывалась о фамильярах. В её жизни, где каждый день был наполнен делами, включающими управление орденом, они казались далёким и неважным элементом. В прошлом, когда фамильяры были распространены, их существование воспринималось как данность, не вызывающая интереса. Но теперь, когда они переселились на отдельный планетоид, их присутствие стало напоминать о старых временах и о том, что когда-то было важным, но теперь утратило значение. Эйва, с головой погружённая в свои проблемы, не находила времени, чтобы обратить внимание на этих загадочных существ, и так, вероятно, продолжалось бы и дальше, если бы не просьба давнего знакомого, что работал в одной из академий, присматривающих за «Эльзагаром». Он описывал, как магические существа ведут себя странно и агрессивно, словно их что-то тревожит, и просил помощи, чтобы понять, что вызвало эту внезапную перемену после стольких лет относительно спокойного существования, и демиург... не видела причины отказывать давнему другу в помощи. В конечном счёте, контакт с академией был ей во многом выгоден, и вновь взглянуть на причудливых созданий было бы любопытно.

Стационарный портал переносит её в долину Луминар — место, где время словно замедляет свой ход. Лучи света, пробивающиеся сквозь густую листву, рисуют на земле замысловатые узоры. Воздух наполнен ароматом трав и свежестью, а каждый вдох кажется наполненным магией, ведь насыщенные ею миры не так тяжело различить. Она останавливается, чтобы насладиться моментом. В этом месте всё кажется таким умиротворённым, и на мгновение её охватывает странное чувство, будто она уже бывала здесь. Но она знает, что это лишь иллюзия. Эйва никогда не была на «Эльзагаре» прежде, и это время обещало стать новым опытом. Тем более что уже потихоньку собирались люди, так же откликнувшиеся с целью помочь, и даже был приставлен человек, отвечающий за введение в курс дела. Славно.

Эйвеллина действительно не перебивает, слушая представления остальных, после чего и сама чуть кивает.

— Эйва, — демиург вежливо кивает в ответ на представление. Немного думает, добавляя к остальным запросам, после небольшой фразы. — ...откуда нам вы посоветовали бы нам начать, леди? Насколько я понимаю, странное поведение фамильяров было замечено на определённых локациях.

Эйва наблюдает. Наблюдает за поведением прислуги, за остальными гостями этого места, вежливо соглашается на новую кружку горячего шоколада, учитывая несколько необычные обстоятельства собственного визита, ведь достаточно скоро выясняется один интересный фактор. Приглашение. Оно было у каждого из присутствующих, но она не помнила, чтобы получала какие-либо письма о данном поместье и его особенных обстоятельствах, и идея уйти, если её присутствие окажется дискомфортным, по-прежнему скребётся на подкорке сознания. С другой стороны?.. всё ещё любопытно, ведь и гости ведут себя странно, и демиург вовсе не имеет ввиду причудливый внешний облик дархата, нет. Это было легко объяснить тем, что странного рода аномалия перенесла их вместе, буквально сорвав из дома. Было очень любезно со стороны местной прислуги предложить ему сменную одежду. Уже само наличие прислуги свидетельствует о том, что хозяева были состоятельными людьми, и Эйвеллина также отметила это про себя, как интересную деталь.

Правда, особых объяснений помимо упоминания приглашения, не было, и Эйве оставалось разве что вежливо ждать пояснений, в то время как один из гостей спешно покидал дом. Проветриться?.. ей не казалось, что здесь душно, но, возможно, хуман чувствовал себя по-другому. Сканировать чужое состояние она действительно не собиралась, ведь подобного повода просто не было, и многие сочли бы данное действие действительно невежливым с её стороны, а она не хотела делать данную ситуацию ещё сомнительнее.

— Как вам будет удобно, Юяи, — имя необычное, звучит мелодично и плавно, словно напев. Однако во вселенной существует множество разновидностей и ответвлений одной и той же культуры, переплетений меж ними, и это действительно не  вызывает удивление. Запомнить это слово не составит труда, и это самое важное. Некоторые истинные имена, используемые определёнными расами, звучат ещё более чудно. — На самом деле, я не имела удовольствия получить письма. Перемещение... Архей забавно шутит. Время от времени. — умолкает из вежливости, наблюдая за хозяйкой, что возвращается к ним. Не из скрытности, но потому что к ней обращается девушка, что представилась до. Но любопытство демиурга легко различить по языку тела и небольшому наклону головы, ведь упоминание нотариуса говорит о том, что здесь не место и не время для юмора... и посторонних лиц.

По крайней мере, теперь известно то, как зовут каждого из гостей поместья, вольных и не совсем. Оставалось плыть по течению, ведь не было ни единой причины для спешки и попыток выяснить всё здесь и сейчас. Уйти-то всегда успеет.

Эйва не торопилась, следуя за ультрахуманом. Не видела нужды в спешке. Её взгляд скользил по сторонам, впитывая каждую деталь, позволяя себе оглядываться по сторонам, воспринимая всё происходящее, как приятную духу прогулку, призванную помочь развеяться... несмотря на обвинение в коррекции самой сущности целого вида. Едва ли это было тем, о чём она стала бы беспокоиться на любом из этапов собственного существования. Праздничная площадь гудела, как улей, наполненная разноцветными палатками, торговцами, музыкантами и смехом. Яркие огни, флаги и гирлянды создавали атмосферу волшебства, что могла бы тронуть более впечатлительную натуру, но ей было... просто приятно иногда побродить среди людей, несмотря на добровольное, полностью осознанное затворничество. Демиург действительно умела наслаждаться моментами, которые подбрасывал Архей, ведь именно в моментах, переплетённых между собой, заключалась ценность, даже если не все согласятся с ней в данном вопросе. Но и чужое согласие её не волновало. Как не волновали и обвинения. На деле?.. было не так много событий, которые могли бы затронуть её спокойствие.

Она была уже не в том возрасте, чтобы устраивать истерики. К тому же, идея изучить вопрос о появлении отродий оказалась действительно интересной. Когда она говорила Иденмарку об ответственности, это не было просто шуткой, ведь создатель, забросивший своё творение. Это откликалось внутри. Неприятно откликалось. Возможно, она слишком благоволила собственному инстинкту, раз предпочитала убедиться в жизнеспособности создания, прежде, чем отпустить в свободное плавание. За ними не было присмотра. Никто не направил их и не наставил, оставив самостоятельно разбираться с новообретённой жизнью и искрами разума. Они на собственном опыте убедились в том, что создания способны к созиданию, и в том, что им необходимы такие вещи, как преемственность знаний и направляющая рука, чтобы созданное не уничтожило само себя. Это не было высокомерием создателя. Это был вопрос минимизации потерь на пути становления тем, что ты есть, и эти отродья, кто бы на самом деле не приложил руку к их созданию, — что же, интерес к пройденному пути. Каждый шаг, каждое решение, каждый выбор на этом пути, как бы ни было тяжело, были сделаны с одной целью — выжить, найти себе место в столь недружелюбной реальности, как та, частью которой они являлись. Эйва чувствовала воодушевление перед возможной встречей, даже если ситуация, подталкивающая к этому, была спровоцирована действительно чудным стечением обстоятельств.

Хьюго Иденмарк — прямая личность. Прямая, излишне резкая, и не особенно обходительная. Прийти к этому выводу просто, уже по тому, как мужчина строит разговор. Никаких расшаркиваний, фальшивого интереса и попыток в дипломатию, всего лишь озвучивание запроса, без попытки расположить к себе собеседника, и в этом он ярко отличался от своей сестры. Чёткий запрос требовал чёткого ответа, и это... не всеми воспринималось благосклонно. Но Эйва не собиралась вмешиваться, проверяя реакцию торговца, скрытого под мантией... под которой было достаточно сложно разглядеть что-то определённое [-9]. Да и товар не выглядел странно [-2]. Её взгляду не за что было зацепиться.

Это перемещение можно было бы назвать... неожиданным. В любом случае, это определение было наиболее корректным. Было бы не очень уместно выражать своё недовольство в грубой форме, ведь она уже не в том возрасте, чтобы так просто бросаться словами и сотрясать воздух. К тому же, не было никакого смысла обвинять присутствующих, — как они могли предсказать шутку самого мироздания?.. она и сама не могла. Вместо этого? Демиург, материализовавшаяся на одном из пустующих стульев, плавно опустила собственную кружку горячего шоколада на стол, скользнула взглядом по человеку, что появился одновременно с ней. Впрочем, без особого интереса. Взгляд быстро вернулся к собравшимся, оценивая окружения, пытаясь понять обстановку. Атмосфера оставляла желать лучшего.

— ...приветствую. Полагаю, — демиург чуть наклоняет голову, кивая. Скрывать свою сущность она не видит необходимости, тем паче, явившийся одновременно с ней дархат весьма энергичен, представляясь. — Эйва. Судя по всему, плюс один. Немного незапланированный, — в воздухе витало напряжение, пусть его источник и оставался неуловимым для существа, что вот только что явилось на это странно собрание. Переменчивость, странный звон на грани сознания. Она не могла точно определить, что именно вызывало у неё смутное беспокойство, но и не спешила. Внутри неё разгоралось любопытство, и теперь Эйвеллина чувствовала, что должна разобраться в этом. Разумеется, если никто не отправит постороннее лицо прочь. Имели полное право, во всяком случае. И уж очень споро один из присутствующих, этнарх, уводил первую обратившую на них внимание женщину. Слишком много незнакомых лиц. — Интересное место. Мы помешали?

Последний вопрос был скорее риторическим, ведь честный ответ мог быть только утвердительным. Они появились в разгар чужого разговора, как будто лишние элементы в картине, и, судя по внешнему виду и словам дархата, если судить по ощущением, ещё слишком далёкого от полного раскрытия потенциала, казалось, что он переместился прямо из дома. Но, по крайней мере, он был приглашён. Тем смешнее было произносить вот это вот «мы». Однако его тапочки и халат настолько выбивались из общей атмосферы, что даже её личная кружка с горячим шоколадом, сейчас стоявшая на столе, выглядела более уместно, вписываясь в атмосферу помещения. Взгляд скользит от дархата к следующему лицу в комнате, хуману. Юноша. Яркий. Псионик с длинными розовыми волосами. Слабый, но способный к развитию и росту, и... хм?.. взгляд зацепился за последнего человека в помещении, девушку, и демиург действительно озадачилась, уровень магического потенциала отчего-то было не так просто определить, хотя расовая принадлежность однозначно указывала на то, что перед ней находится очередной хуман. Углубляться в это, задавать вопросы, не входило в планы демиурга, хотя это и вызвало лёгкое удивление. Впрочем, остальные тоже должны были представиться? Хотя бы в знак ответной вежливости.

— И с которой из моих сестер вам уже довелось иметь дело?
— Элизабет. Мы поддерживаем контакт с момента начала инвестирования в некоторые проекты. Ваша сестра — компетентный специалист, — в голосе демиурга по-прежнему слышится улыбка, когда её ладонь касается протянутой руки. Прикосновение лёгкое, но уверенное, без намёка на доминирование или чрезмерное давление, в подобном... не было необходимости. Кроме того, вежливость всегда представлялась ей самым эффективным способом наладить первый контакт с представителями других разумных рас. Без долгих представлений в высшем обществе, без взаимных расшаркиваний и высокомерных улыбок. Ультрахуман, казалось, и сам не был против простого подхода, несмотря на спонтанность встречи. — Приятно познакомиться с вами, Хьюго.

Эти слова не были лукавством. Знакомство действительно было приятным, ни к чему не обязывающим. Тем более?.. Эйва была внимательна к словам. Когда застрявшие в стагнации и гордыне увянут, потакая собственному ограниченному видению, тем, кто предпочитает действие бездействию и пустой болтовне, хватит и места, и денег, и влияние. Это было созвучно её сущности. Только непрестанное развитие, самосовершенствование и адаптация к новым вызовам могли обеспечить выживание в мире, полном опасностей. Мир гораздо сложнее и опаснее, чем привыкли думать те, кто укрылся за стенами городов и защитных куполов. Даже самые надёжные убежища не всегда спасали от разрушительных сил. Вторжение Талитха — воплощение квазизвёздных существ, ардов — и бесконечные прорывы хтонических созданий, а также амбиции тех, кто был пресыщен магией и властью, несли с собой хаос и разрушение. Однако она не собиралась углубляться в эти рассуждения — ни вслух, ни сейчас. Она также не говорила о том, что связывало её с корпорацией, частью которой был этот хуман. Зачем? Если вдруг захочет — узнает сам, это не должно составить труда, если она верно представляла себе устройство подобных организаций, переживших столь разрушительные конфликты. В любом случае, сейчас было неподходящее время и место для обсуждения рабочих вопросов. Эйва не чувствовала за собой права лезть в то, как внутренние механизмы корпорации функционируют, потому и рассуждения сочла излишними. Основной центр её ордена находился неподалёку от Циркона, и её вполне устраивала роль нейтрального соседа. Соседские отношения, в свою очередь, не подразумевают вмешательства в чужие дела, если только они не касались тебя напрямую.

— Чужие слова не имеют значения. Важно то, извлекаем ли мы уроки из своих промахов, — усмехнулась, оценив едкость, брошенную спину некста, коротко качнула головой. Пусть тот и не обратил внимания, демиург — да. И сочла нужным сказать то, что сказала. Эйвеллина говорила не столько о чужой деликатной семейной ситуации, сколько... обо всех. Они, на пути становления теми, кто есть сейчас, наделали ошибок по боле. До сих пор расплачиваются. Но на этой фразе было за лучшее поставить точек. — Нам же следует с чего-то начать. Например... поинтересуемся у торговцев, известно ли им что-то об отродьях? — она чуть кивнула в направлении фигур, закутанных в тёмную материю, около которых находились фея и дракон. — Любопытно, что они пытаются скрыть лицо. Я думала, что улыбка — это основное оружие хорошего продавца. Как ни крути, таинственность не так эффективна.

— Модификация существ, действительно, является моей специализацией. Интересно, если у вас случайно появится третий глаз, который станет настолько неотъемлемой частью организма, что ни один целитель не сможет помочь, будете ли вы считаться аномалией, отродьем? Или, возможно, у вас появится дополнительная пара ушей для улучшения слуха? Чем больше сплетен услышите, тем лучше, — в голосе демиурга не было ни агрессии, ни искреннего интереса. Она лишь слегка склонила голову к плечу, разглядывая обвинителя, но более — ауру. Ведь изменить живое существо, перекроить его организм от и до, формируя нечто принципиально новое, всегда было... увлекательно. И пусть у неё не было прежней силы, это не означало, что небольшие, но вечные корректировки невозможно произвести, сплести вязь заклятья и исказить магическую паутину, навесить проклятье на всякого, кто попытается исправить наложенную кару. Это даже не угроза как таковая, просто вопрос. Риторический, ведь едва ли она получит на него хороший ответ. Спорить со спивающимся отродьем было бы попросту жалко, однако, её действительно позабавила эта позиция.

Это всегда казалось ей странным, ведь представители большинства рас, населяющих Архей, почему-то предпочитали скрывать те отличительные черты, что делали х теми, кто они есть. Эоны, которые прятали магические татуировки под тканью одежд, дархаты, которые не давали воли своей звериной натуре и вечной потребности в развитии, и даже этнархи, которые прятали свои крылья, адаптируя города под хуманов — зачем? Ради чего? Непонятная, странная логика, которая не укладывалась даже в её понимание хороших манер и этикета, а ведь она прожила достаточно, чтобы не путаться в подобных вещах, и вот сейчас пьяница пытается заявить, что это попросту прилично, отказываться от части собственной сущности. Она просто отказывалась принимать эту странную, самоуничижительную позицию некоторых личностей. Только и оставалось, что покачать головой в жесте немого осуждения, ведь и отвечать ей сейчас не требовалось, — Эйвеллина не чувствовала за собой вины ни за одно из своих деяний, и действительно не видела проблемы в том, чтобы гордиться возможностью получать образование, гордиться собственными особенностями и развивать их.

Образование — это развитие, а развитие — самосовершенствование и прогресс, эволюция, что находило отклик в её собственной сущности. Если бы маска не скрывала лицо, хмельные дети не оценили бы её скептичной улыбки. Дети. Глупые, закостенелые и бесперспективные, губящие сами себя тем, что продолжают цепляться за глупые стереотипы. Нет причин для беспокойства о тех, кто сам себя погубит только из-за гордыни... бросаться столь оскорбительными словами в адрес того, о чьих способностях ничего не знаешь, действительно было глупостью. Опасной, губительной, и хорошо, что хуман дал только словесный ответ.

— ...интересная мысль. Приятная. Помощь с фракционным представительством может оказаться кстати для тех, кому сознательно усложняют жизнь, — небольшой наклон головы, в знак согласия с предложением. Улыбка, что чувствуется в интонации. Взгляд скользит по ультрахуману, оценивая, запоминая. Иденмарк, да?.. знакомая фамилия, очень известная на Цирконе, и в своё время она действительно наблюдала издалека за конфликтом, который её не касался. Неглубоко. Краем глаза. Проживая столь близко к столь суетливой расе невозможно было не заметить то, что столь сильно перемешало карты в то время. — Кроме того, мне действительно любопытно. Прошло много времени с тех пор, как я прикладывала к чему-то руку, тем более, к разумным видам. Раз уж всплывают подобные обвинения, стоит нести ответственность, коль это действительно результат моего вмешательства, — много... слишком много по ощущениям, но она научилась иронизировать над этим моментом. На самом деле, прямо сейчас?.. ей действительно весело, и даже если это окажется делом рук одного из многочисленных братьев, демиург вовсе не против сделать собственную ставку. Хотя бы из вредности, коль уж её имя здесь приплели. — Вы можете обращаться ко мне по имени, господин Иденмарк. Эйва. Надеюсь, вести дела с вами столь же приятно, сколь и с вашей сестрой.