Аркхейм

Почитала этот маяк

Словила облегчение, что я не одна такая

На предложение поставить двадцать меди никто не отзывается, но ближайшие столики поднимают головы и смотрят, не веря, что этот парниша в действительности смог бы умять за раз столько жирных похлёбок.

Лира вздрагивает, как только ладонь ложится на плечи.  Он как-то необычно на неё смотрит, и девушка краснеет вновь, стискивая губы.  Гален активно делится тем, что он умеет. Лира внимательно слушает, тут же прикидывая в голове, как сильно он ей будет полезен.  Но ей неприятны объятия. Она покашливает, стоит только парню показать руки. Но всматривается в татуировки и быстро считывает символы, понимая суть. Кивает, но тут же замирает и застывает, встревоженная шёпотом. Но он отодвигается, и девушка наконец-то начинает дышать.

— Н-нет, перчаток нет... Ой, то есть, татуировок... Я... не люблю их. Слишком очевидные, — бормочет суетливо, смотрит на жест спутника и вздыхает. — Хорошо, будешь спать в конюшне, — с облегчением произносит, признавая, что такой исход самый лучший. Она не планировала, что так будет, но поспать одной в своей комнате гораздо безопаснее и проще. — Вы, получается, очень щедрый, — заглядывает в глаза.

Лира прокашливается. Она хочет было открыть рот, но застывает, глубоко опечаленная всполохами воспоминаний.

Тем временем из-за двери, ведущей на кухню, выглядывает бармен. Он приносит блюда и напитки на высоком подносе. Похлёбка кажется очень сытной, жирной, с кучей крупных кусков рыбы, мяса и картошки. На отдельной тарелке лежит горячий хлеб, только что появившийся из печи. Вся еда пахнет очень вкусно. Мужик расставляет блюда у Лиры и нехотя у Галена, мягко хлопает девушку по плечу. Она не вздрагивает

— Нус, приятного аппетита! — уходит.

— Гора находится на востоке. В пещере мы ищем один сундук. Возможно, в лесу будут небольшие монстры или разбойники, но путь должен быть чистым. Найденное я бы хотела попросить тебя донести обратно, Кошку я не видела, — оборачивается, тут же пытаясь ту найти. — Кушай, им мы пойдём спать, я спрошу, где тебе нужно будет расположиться, — торопит, попутно пересаживаясь на соседний стул. — Вы авантюрист? Странник? Или прибыли, потому что сюда приезжает скоро могущественный маг?

Громила, заслышав же вопрос про кошку, лишь саркастически приподнимает бровь, не понимая, о чём же говорит этот жилистый малец, что своим присутствием уже вмешал в атмосферу новые краски. Да уж, с ним, пожалуй, не соскучишься. Бармен вдыхает, рассчитывая, что этот красноволосый скорее уедет от них.

Девушка с капюшоном, однако же, на попытку заглянуть под него, реагирует испуганно: отшатывается и натягивает пониже.

— Никто не должен знать, что это я заказчица, — тихо выдыхает, не в силах произнести слова чётко и ясно. Боится. Но, тем не менее, шагает быстро, размашисто, будто бы боится опоздать. Сжимается, стоит только Галему уложить руку на спинку её стула. Но не пересаживается, предпочитая терпеть – за эти пару дней никто не отозвался, и будет глупо отказываться от такой помощи. Ох, лишь бы он не обокрал! Парень проводит несколько раз перед лицом девушки, и та опускает голову ниже, смущённая этим жестом: — что вы делаете?..

— Можешь съесть десять рыбных похлёбок за раз, брат, и тогда точно вырастишь таким же большим, как и я, — хохочет бармен, хлопая разговорчивого гостя по спине с такой силой, что тому пришлось бы приложить усилия, чтобы не уткнуться в стол. Мужчина довольно лыбится – а этот гость, несмотря на первое впечатление, ему нравится. — Всё будет, брат! Свежее, пальчики оближешь, потом ещё вернёшься к нам десять раз! — хлопнув гостя по спине в последний раз с двойной силой, бармен направляется в сторону стойки, передавать заказ.

— Вы что?.. — недовольно и растерянно бормочет незнакомка. Она качает головой и прячет лицо в ладонях – неужели ей придётся платить за этого шумного парня? Но выхода нет – иначе он откажется. — Да, недавно группа авантюристов собиралась в соседнем городе, некоторые туда ушли. Потом был рейд, зачищали монстров, собирали дроп, — медленно и печально отзывается. Молчит. — Меня зовут Лира, и нам нужно будет переночевать тут в комнате на постоялом дворе. Завтра на рассвете мы отправимся в путь. Если Вам не было бы сложно, не могли бы Вы рассказать, что Вы умеете? — моргает, и затем приподнимает капюшон, показывая бледное личико с белыми пушистыми ресницами, серыми глазками и белыми длинными волосами. Может, кто-то и мог бы воскликнуть – богиня, но сама Лира выглядела до того невинной и наивной, печальной, что никак нельзя было сравнить её с создательницей мира. — Комната у нас одна на двоих. Но будут две постели. Я договорилась. На лучшие условия денег нет, но после выполнения Вашей задачи, золотая монета будет у вас. Есть ли у Вас какие-то вопросы? — спрашивает, тревожно и с чувством заглядывает в глаза. Выглядит смущённой и удивлённой.

Тихо скрипят вычищенные половицы. Кошка с сомнением укладывает лапки на лицо, как только её безапелляционно ловят и поднимают. Моргает серо-жёлтыми глазами, смотрит обескураженно и чуть укоризненно – не каждому пристало её хватать, такую, а после придётся всё равно вылизывать шерсть от всяких там. Женщина, стоящая у порога, плюёт под ноги, ругается в сердцах:

— Нет никаких сил сладить с этим всем! Вот он только и может, что пить и пропадать снова и снова! А недавно, поди, слышишь, обещался, что возьмётся за ум и за работу, что нашёл уже себе дело, да только знаю я, — голос сходит на истеричные нотки, — что снова бухать пошёл! Все мужики одинаковые! — заявляет деду и затем, взмахнув длинным деревенским платьем, спускается со ступеньки и торопливо бежит по улице уже к себе. Ребёнка держит поближе к сердцу, игнорирует его плачь.

Когда Гален появляется в заведении, все, словно по приказу, поднимают на него взгляд и, немного изучив, продолжают заниматься своими делами. За некоторые столиками сидят различные компании, пьют пиво, едят рыбные закуски и тихо что-то обсуждают. На стенах висят красивые картины, они чередуются с горшками цветов. Тёплый свет ложится на барную стойку. Крупноватый мужчина протирает стаканы, скептически посматривает на гостя, признавая в нём странника. Стоит только кошке обрести покой от чужих рук и запаха, как она прыгает на барную стойку, проходится по ней и спрыгивает по другую сторону, исчезая с глаз.

— Извините, — слышится тонкий голосочек. К Галену подходит невысокая незнакомка с натянутом на лицо чёрным капюшоном. Вся она прячется под тяжёлым плащом, несмотря на то, что все в Пристанище одеты в более лёгкую одежду. — Это моё объявление. Вы согласны? Не нужно было говорить про оплату, — тревожно бормочет, озираясь. Её лица не видно, и трудно понять, видит ли она что-то кроме собственных ног. — Если согласны, то подойдите к моему столику, надо обсудить... — растерянно тараторит едва слышно, переминается с ноги на ногу, взволнованно озирается. Приподнимает руку в жесте, чтобы бармен подошёл к ним. И ступает тем временем к столику в углу. Садится так, чтобы всех видеть. Натягивает капюшон ниже. Гален может заметить черные перчатки. 

Бармен, закинув тряпку за плечо, нехотя подходит к столику. Достаёт записную книжку и вынимает из-за уха сточенный карандаш.

— Чево изволите? — с хрипотцой уточняет, требовательно посматривая на этого Галена – коль взялся за дело, то им же проще. Несколько дней это объявление глаза мозолило глаза. — У нас есть треска, похлёбка из щуки, запечённая в меду форель, свиные ножки, ну и воды по мелочи – эль, пиво, вино. Сырные да рыбные закуски желаете? Миледи, у Вас всё хорошо? Вы совсем мало едите, — недовольно пыхтит, видно, что переживает за даму.

— Мне форель и водичку, — пищит испуганная.

—А Вы чаво изволите? — требовательно поворачивается всем корпусом бармен, очевидно, подрабатывающий тут и официантом.

Лира надеялась услышать простой ответ. Какой-то растерянный. Или может, странный, но рассечённый всполохом ночного неба. Но вместо этого, с маски, утонувшей в небе, слышится долгое, пространственное объяснение. Целительница растерянно моргает, пытаясь максимально вникнуть и понять. Ведь как же так – любое слово вдруг может оказаться зря? Нет-нет, девушка должна, просто обязана впитать в себя всё и поддержать беседу на ожидаемом уровне. Иначе этот человек поймёт, насколько она пустая и бессмысленная в своих проявлениях. Она цепляется за знакомую тему.

— Вам очень одиноко и сейчас? — ресницы дрожат. Её точно недостаточно для того, чтобы развеять это чувство. Точно недостаточно, чтобы исцелить душевную рану и чтобы помочь справиться с болью. Лира понимает. На самом деле ей даже привычно быть настолько ничтожной, чтобы не суметь как-то привнести что-то светлое. Это нормально. Не страшно. — Вы правда думаете, что мы обречены? Что именно заперты в клетке? — она поднимает голову, слабо движет руками, поддерживая себя в чернильной воде. Смотрит печально и задумчиво. Звёзды, казалось, сейчас смеются над ними, улыбаются глумливо и надменно. Свободные. По-настоящему. Хранящие в себе сотни миров и галактик. Жизней. И что им, огненным шарам, до Лиры и Генри, до этих странных магов, зависших на берегу моря? Что им вообще до кого-то с его маленькими мечтами? Но Лире не хочется думать, что всё так. Что всё настолько плохо. Она не может принять, что действительно весь мир, который она любит, такой маленький... и печальный. Девушка закрывает глаза. Расслабляется. Выдыхает медленно и шумно. Позволяет воде поглотить плечи, подбородок, нос и макушку. Намеренно тонет, задерживает дыхание до крайности, до боли в лёгких, до жгучего огня в них. Медленно загребает тяжёлую воду и всплывает, смотря ровно в звёзды. В россыпь забавных улыбок. И Лира улыбается в ответ, слабо смеётся, понимая, что, должно быть, отдала бы очень многое, чтобы раствориться сейчас в жизни и позволить себе больше ни о чём переживать. И в голову ударяет кое-что ещё: она должна вернуться домой. Давно пора.

Девушка медленно выходит из воды.

@Инкара,

Острые когти нежно проводят по белоснежным волосам. Разноцветный взгляд вдумчиво изучает красное, виноватое лицо. Губы дрожат. Жёсткие слова ложатся на худые плечи тоскливым приговором — гильотина, отсекающая суть. И тут пар ванной накрывает с головой, вбивается в лёгкие рваными толчками. Горло жжёт. Заплаканный взгляд блуждает в попытках спрятаться.

Боль, вцепившаяся в руки, в пальцы, въедается в кости. Растворяется ядом в мясе, в мышцах, волной агонии проходится от кончиков пальцев до плечь. Болезненный стон слабо утешает океан страданий. Лира жалобно тянется навстречу обманчиво ласковым прикосновениям. Скулит.

Дикель, некогда изучавшая границы существа пол собою, вдруг выпрямляется и садится рядом. Теперь она другая. Буднично спрашивает о всяком. А на губах остатки крови эона. Вопрос, бьющий прямо в сердце, вынуждает жалобно всхлипнуть. Лира такая. Та, кто будет отдавать себя всю без остатка, кто стал бы унижаться и подставлять лицо для удара, лишь бы чувствовать себя нужной. Чувствовать себя в безопасности. В знакомом мучении. Никто не мог знать, сколько девушка раз отдавалась хозяину добровольно, лишь бы не чувствовать себя одиноко. Сколько раз она сбрасывала с себя платье и шла навстречу боли, монотонной деятельности, лишь бы заслужить благодарность и радость.

Конечно, она чувствует себя больной и странной.
Ей стыдно.
Мучительно страшно и больно.

Потому что она не должна была стать такой. Отвратительно настолько, что даже убийце мерзко и смешно.

Дикель дёргается. Рывок — и она уже пантерой над хнычущей, прижимает к тумбочке. Ледяные пальцы на шее. Колено впивается в промежность. Знакомая пустота в сером взгляде. Тело само отзывается призывно, выключая чувства. Дыхание срывается. Нет, она не хочет. Но должна. Иначе бросят. Нет, нельзя.

Нужно жертвовать собою ради всего.

Рука хватает за плечо. Губы смыкаются. Лира кивает. Перед глазами мутно. Ничего не видно от слёз.

— Д-да, — голос, натянутый подобно струне, рвётся из лёгких. Жертву обнимают, даря нежность, смешанную с тяжёлой болью. Целительница знает, что её не слушают. Её голос не важен. Не нужен. Не имеет значения. И холодные губы в немом подтверждении касаются дрожащих. Язык пробирается вглубь рта, обвивает язык, дарит нежность. Жгучие мурашки бегут по телу. Лира мычит, утопая в этой ласке. И звук разорванного платья не пугает, нет. Он правильный. Так и надо. Обнажиться, чтобы подарить чувства. Чтобы ощутить. Грубые пальцы хватают за белоснежные волосы, поцелуй разрывается. Лиру тянут на колени, и девушка послушно выполняет приказ. Кротко. Смотрит в глаза преданно, несчастно, почти что механически. Но взгляд ведут на рану. И потому художница с робким любопытством тянется коснуться... ощутить. Прочувствовать свой след.

«Теперь ты запомнишь меня», — хочется произнести. Но Лира глотает эту мысль, убивает.

И когда девушку прижимают к мёртвой плоти, та послушно облизывает, трётся виновато и печально, отдавая все последние клочки своей нежности и внимания.

Вода касается ног, вынуждая вздрогнуть. И сверху слышится приказ – опустись ниже. Ладонь грубо утыкает в бёдра, не даёт отстраниться. Страх и стыд наполняют тело, дрожь сходит агонией и ужасом по коже.

И вдруг Лиру толкают. Грубо. Беспощадно. До того, как она выполнила приказ. До того, как позволила себе перешагнуть черту. Ноги хватают. Раздвигают. Рвут трусы. Лира вскрикивает, но не сопротивляется, утонувшая в шоке и в страхе. Она лишь бубнит, дрожит жалобно, смотрит, принимая как глубокую данность то, что будет дальше. То, что происходит сейчас. Даже сломанная рука, вынуждено опустившаяся на грудь Дикель, больше не ощущается столь болезненно. И взгляд серых глаз подёрнут принятием, пониманием, тихой жаждой наконец всё закончить и обрести свободу.

— Я твоя. Если ты того желаешь, — шелестит на выдохе, умирая снова и снова от продажи собственной сути.

Лес, через который пробирается Гален, наполнен тьмой и смеющимися животными. Сыро. В этой местности нет протоптанных дорог, а потому каждая тропинка легко теряется и утыкается в тупик. К позднему вечеру молодой человек появляется он у ворот дервушки. Сама она представляет собой уютное, но заброшенную вереницу зданий, украшенных цветами и тёплыми огнями  живущих в них семей. Все выглядит  аккуратно и чисто, однако видно, что поселение очень сильно потрепало время. Деревушка находится на берегу озера. Мельницы и небольшие полевые посевы расположены рядом недалеко от берега.

Накрапывает дождь.

Почти у самого входа, если пройти по главной улице к высокой набережной, находится доска объявлений. Помимо стертых и оторванных кусков бумаг, виднеется одно свежее. Лист приколочен на гвоздь, частично промок. На самом листе изысканный, но дрожащий текст:

"Необходимо сопроводить в пещеру под горой, после возвращения в лагерь будет оплата - 1 золотая. Для выполнения обратитесь к бармену на постоялом дворе "Пристанище".

Единица золота —  это достаточно, чтобы неделю жить ни о чем не заботясь кроме безопасности.  К сожалению, объявление только одно. Темнеет. И дождь не внушает надежды, что на улице получится с достатком переночевать.


Постоялый двор, однако же, рядом, и, пожалуй, при должных навыках общения, может быть получится найти ночлег?

Слышится ругань - это какая-то женщина ругается со стариком, держа на руках ребенка. Женщина сетует, что муж как уже несколько дней не был дома, но, напившись, так и не стремится показаться и извиниться. А они, между прочим, голодают!  Старик же согласно и с сожалением кивает, но это не помогает успокоить даму.

Рядом юркает белая кошка - некоторые верят, что она охраняет деревню от злых духов.

@Энтропий, спасибо большое :> Желаю и тебе вдохновения! Спасибо, что помнишь обо мне)
@Элизабет Иденмарк, шпасибо-спасибо, обязательно организуюсь так, чтоб всё было шикосно
@Баргот, спасибо! Я уверена, всё будет! Я очень благодарна тебе
@Макх Шесть, спасибо!
@Моль, *вежливо поклонилась* спасибо
@Соната, шпасибо большое!
@Аранарх, хехехе отличное пожелание :3 спасибо большое!
@Нюва, спасибо!!
@Фортуна, пассивно я всегда с вами) Спасибо!
@Шанайра Энэд, спасибо, чудесная постописательница!
@Калеб Хейл, эй! Кто тебе сказал, что я решила сбежать, м?) Я и посты пишу, и флуд читаю, и на форум захожу периодически) Спасибо большое

Странно. Лира больше не чувствует, что может связаться с миром. Не ощущает никакой связи. Они здесь заперты. Никуда не деться. В ловушке. Во мраке. Страх впивается в горло, давит глотку. Но девушка через силу вдыхает воздух и выдыхает. Убеждает себя, что всё хорошо. Что ничего страшного не случилось.

Голем наконец отозвался, подав признаки жизни. Всё это время Лира бесконечно о нём переживала, и он, тихий всю дорогу, лишь сейчас отозвался на зов. Целительница с облегчением выдыхает. Но это странно. Может ли он перейти на чужую сторону? Предать их? Доверять никому нельзя. Лира косится в сторону потенциального выхода, но не находит. Трусливо ищет глазами, пытаясь понять, смогут ли они вообще убраться. Судя по всему, убрать это существо – это значит, решить одну из головоломок?

Воздух пахнет затхло. Наполненный пылью, смрадом, он чётко даёт понять, что здесь очень давно никого не было. И это... наводит  на мысли. Кира берёт всё в свои руки, и Лира добродушно протягивает кровь. Ведь если будет бой, то, наверное, они должны справиться? Правда ведь?

— «Хорошо», — выдыхает беловолосая, принимая решение отойти к группе и дать другим пользоваться магией. Почему было чёткое осознание, что если сражаться, то только тратя все силы и вызывая на помощь Алисию, которая, без сомнений, будет брать на себя весь удар. Ракша вызывается помочь и взять на себя полноценную поддержку, поэтому Лира лишь кивает, оставаясь в стороне и принимая решение до последнего экономить силы. Потому что всё нутро горит опасностью, беспокойством, что что-то пойдёт не так, что что-то случится такое, на что придётся убить очень много сил. Целительница очень переживает и за Киру, которая выдвигается вперёд. Очевидно, та уверена в себе и привыкла двигаться активно и быстро, резво.  Должно быть, она понимает, на что идёт. Но на всякий случай Лира концентрирует взгляд на девушке, чтобы в нужный момент подать поток исцеления. Сил должно хватить и на воскрешение. 

Цитата: Ракша от 19-09-2025, 13:14:55Может, все же до играешь с нами раз сюжета осталось не так уж много, если тебе не втягость?

Мне не в тягость. Если Энтро не против, конечно же.

Доброго времени суток.
Хотела бы уступить свое место кому-нибудь, с кем будет более комфортно и приятно играть <3

Темнота обволакивает. Приходится идти почти наугад, каждый раз надеясь, что под ступенькой не будет ни пропуска, ни обрыва, ни ровного пола. Рука ведёт по холодной стене – лишь мы не упасть, держаться. Но вскоре появляется свет, зеленоватый, как чешуя докованной змеи.  Но ступени к этому времени становятся настолько неудобно высокими, что приходилось вечно нашаривать пустоту и шагать буквально наугад, умоляя мир не ощутить опаснейшую пропасть.

Наконец помещение открывает свои просторы. Девушка выдыхает полной грудью, изучая разбросанные кристаллы и углубление в полу. Странно. Словно кто-то колдовал и произвёл взрыв. Или кто-то ударил... И стоит только подойти ближе, как взору открывается тьма. Там пустота. Холод, влага и мрак. Лира нервно осматривается, пытаясь понять, что это за комната и можно ли что-то изучить, взять в ней. Не может же она просто существовать пустой, безжизненной в конце лестницы? Или тут был особый тайный механизм, обманка? Дышать с каждым вздохом становится всё тяжелее и тяжелее. Воздух кажется бетонной плитой, снова и снова ложащейся на лёгкие. Ракша предлагает помощь, и на этот раз Лира соглашается. Потому что в голове рождается странная тревога – их может ждать опасность, и нельзя больше попусту тратить энергию. Потому что запасы и так ограничены. Потому что тут тесно и дико. Любой враг будет иметь преимущество пред магами на узкой местности.

Лира спускается вниз, чтобы узреть вживую огромное существо и несколько големов. Девушка с тоской вспоминает своего, которого хотела забрать домой. Целительница растерянно переступает с ноги на ногу, отряхивает платье, тревожась о том, что из-за голоса или мотыльков в карманах эти чистые изящные големы проснутся и устроят им битву.

Голос Ракши пугает. Целительниц вздрагивает, шумно выдыхает. Здесь кажется, словно эхо разлетается сильно дальше. И чужие голоса хочется заткнуть. Попросить не шуметь. Не трогать. Лира сглатывает, готовясь к бою. Судя по воспоминаниям, големы применяют массовую атаку, поэтому придётся использовать купол и атаковать по одному.

Если придётся.

@Энтропий я задержу пост на 1 сутки, прошу прощения :<

Лира грустно несколько раз кивает. Всхлипывает. Лицо горит плачем. Плечи содрогаются в попытках успокоиться.

— Помню, — выдыхает рвано, потерянно. Голос сиплый, звуки едва сходятся в слово. Девушка падает на колени, не в силах стоять, дышать, жить. Как же больно... Дико. Невообразимо. Как же ужасно.  Тяжело. Мужчина вдыхает её запах, касается волос. Но стоит повернуть голову – никого нет, он незрим, невидим. И запаха нет, лишь всполох жуткого обмана. Но это неважно. Даже во сне, даже в бреду девушка, казалось, мечтала встретиться вновь, дать ещё попытку, обсудить. Прижаться крепко, сказать, признать честно и спутанно, что невообразимо скучала и хочет быть рядом. Мужчина, кажется, отходит. Он теряется в стороне, звук гитары отдаляется, образ теряется. И Лира ползёт следом, игнорируя, что цепляет коленками путы, что они не дают нормально двигаться. И ладно! Это всё не имеет значения, когда можно... Объясниться. Сказать. Дать понять, что ей не всё равно, что они разошлись по глупости, что она отдала многое, если бы только могла, чтобы быть рядом. Если бы только она могла бы ему подойти. Если бы только могла бы быть адекватной девушкой. Той, кто слушался бы всегда. Кто не расстраивал бы. Кто мог бы греть постель и быть рядом всегда, поддерживать в трудный миг. Даже когда он уезжает. Даже когда у него нет времени на неё. Даже когда руки цепляют других девчонок в добром жесте.

Лира не смогла.
Это её трагедия. Неудача.
Её клеймо, выжженное на рёбрах.
Она плохой человек.
Она не та, кто может соответствовать рамкам. И он – не тот, кто смог бы.
Сломать бы их, изничтожить, но...

Лоб касается холодной земли, вдавливается в лёд. Слёзы стекают на грязь. Волосы растекаются по веткам.

— Я слишком сильно тебя любила. И я не смогла выдержать твоё отсутствие, потому что я не умею иначе. Алисия со мной постоянно рядом, и я сбегаю от неё. И я не могу иначе. Мне было слишком больно и плохо, когда тебя не было рядом. Но я любила тебя. Очень сильно. Всей своей сутью, — закрывает глаза, всхлипывает. — Я даже не против сейчас умереть, не против, если ты меня ранишь или скажешь жестокость – заслужено, я знаю! И знаю, что ты не хотел смерти моей. И уверена, ты сказал бы мне много слов, и я бы в ответ сказала бы тоже. И каждый ранил бы вновь. И потому меня больше нет, и потому я сейчас разбита на осколки.

Она объясняется, трясясь от ужаса и холода. И пытается хоть как-то двинуться, потому что осознание жёстко и твёрдое бьёт в голову – нужно двигаться. Рэй хотел бы этого. Даже если бы никогда не узнал бы. И не понял бы.

С рук льётся магия. Нужно... выбираться. Даже если всем сердцем хочется остаться.

Генри, несмотря на радость девушки, остаётся тих и недвижим. Смирен в его поведении, тишине реакций. Статуя. Изваяние.  Но он подходит ближе, позволяет голодным волнам оросить каплями брюки, подразнить. Уголки губ целительницы чуть опадают – она видит, что танцует во тьме одна, и ей до тоскливого нужна компания разделить свет радости и счастья морской воде. Лира кружится, играет с тёмными волнами, находя в них друзей, собеседников и кого-то, кто мог бы в эту ночь стать близок. Холод щекочет ноги. Обжигает совсем нехотя, игриво. И сердце бьётся весело и звонко, отбивает дроблёный ритм в груди. Длинные волосы подхватываются ветром, развиваются вместе с платьем. Целительница отпускает ткань, позволяет себе крутиться до того, пока пред глазами не завертится мир, а тело непроизвольно пошатнётся. Лира снимает с себя перчатки и избавляется от обуви.

Генри соглашается составить компанию. Лира тянет руку, улыбается, шатаясь, приближается к нему, чтобы попробовать утянуть прямо в одежде вглубь морских чернил. Она гадает – куда же, интересно, смотрит мужчина, что он видит? Сейчас небо сияет ярче моря, что отражает сотни звёзд. И, стоит только вглядеться, поднять голову, как целительница замечает россыпь ярких белоснежных звёзд. Планет.  Галактик. Тут, где город не горит яркими фонарями столь сильно, слишком хорошо видны небесные тела. Они, огромные, бесконечные в своём количестве и просторе, напоминают, насколько ничтожна Лира и как мал этот мир. Девушка сжимает руку спутника, ловит его тепло. С неба падает звезда, и Лира тянется в море, указывает пальцем:

— Смотри! — торопится догнать, хотя то невозможно. Спотыкается, когда волны бьют в колени, когда платье тяжелеет под тяжестью воды. Позволяет себе зайти глубже, дать воде очертить талию, биться о рёбра. Один шаг. Второй. Холод вынуждает задрожать тело. Лира тяжело выдыхает, тянет руки вперёд и ныряет, утопая с головой в чёрном платье. Кожа, покрытая мурашками, расслабляется, быстро привыкает к температуре. И холод воды внезапно ощущается теплом. Стоит только вынырнуть и позволить платью туго впиваться в рёбра. Ветер обжигает льдом лицо, капли воды стекают с пушистых ресниц. Белые волосы беспорядочно ложатся на плечи, прилипают к шее, а под водой опутывают руки. Лира набирает в лёгкие побольше воздуха и ложится на кромку беспокойной воды звездой, вытягивает ноги, погружаясь в единение с величественной природой.

— Если меня унесёт в море, то я не пожалею об этом, — выдыхает, вдруг осознав, что в этот миг чувствует самое глубокое счастье. И неважно, что под ногами нет дна, а незнакомец может сделать что угодно. Неважно. Сейчас только она и звёзды, бесконечный простор вселенной. Где она может быть любой. Где может быть собою. Кто знает, может в одной из вселенных она героиня своей собственной истории, на чьих плечах хранится слишком многое и слишком невыносимое? А где-то там – путница, хранящая в себе глубокий секрет об устройстве мира и сути людей? Может быть, не всё кончено, и в мире она однажды найдёт себе место?

— Кажется, я сейчас умру, — всхлипывает. Горячие слёзы по вискам стекают в холодную воду, а во влажных глазах сияет отблеск далёких вселенных. — Может быть где-то там есть твоя другая история? Там, где ты не был и не думал быть...  Есть ты. Такой же. С такими же грустными глазами и печальным силуэтом.

   Лира бессмысленно, словно по привычке, кивает. Чужие слова, усмешка, режут до безумия, вызывают дрожь в пальцах. Это страшно. Это дико. Сумасшествие отравляет разум. Становится ясно – это надо лечить. Необходимо что-то сделать. Но время... Как много у них времени на разговоры? Как много они могут дать этой девушке сейчас? Лира в панике осматривается – нет ли здесь часов? Мысленно, как бы то грустно ни звучало, она вынуждена поставить крест на этой даме, что снова и снова ест себя, а не внимает словам. Упрямство. Желание умереть. Оно понятно. Не чуждо вовсе. И не пугает, как было поначалу.

   — Да, и Вы можете всё ещё многое изменить, если бы не были бы так упрямы и уверены в том, что ваше настоящее неизменно и никаким образом не изменить, — Лира отряхивает платье, понимая, что уже не хочет и не может посвящать этому своё время. И что очень жаль, что не может так просто взять и вырубить эту девушку хоть чем-нибудь, чтобы позже её забрать всё ещё живой и не доеденной. — Милая девочка говорит не о том, чтобы на монстра надевать намордник, водить на поводке и есть траву. А о том, чтобы помочь монстру адоптироваться и приносить пользу обществу в той возможности в том не страдании, на котором он способен. Для этого не обязательно приносить насилие монстру и заставлять его делать то, что ему несвойственно. Всегда, — отряхивает платье вновь, ходит вокруг стола нервно и напряжённо, не в силах подобрать слова. — Всегда из любой психики возможно вылепить что-то новое, было бы желание. Ты можешь не верить и не знать, но при должной терапии ты можешь изменить своё мышление и желании и это будет не потерей твоей сути, а лишь изменение вектора и твоего пути. И да, я знаю, как приятно может быть помнить то самое прошлое, вкус или насилие. Когда меня держали в плену, было бы неправильно говорить, что там не было и хороших, счастливых моментов. Конечно, это не сравнится с опытом монстра, но я иногда вспоминаю о том, как мне было ценно и приятно быть в чьих-то заботливых руках и знать, что за меня всё решат, а я могу лишь плыть по течению. Знать, что я всегда буду в безопасности и знать, что у меня есть только один источник страха и боли. А не весь мир. И это для меня поначалу было лучшим вариантом, и я много раз хотела вернуться или втайне желала, чтобы меня забрали обратно. Но потом я поняла, что я могу обретать и другие светлые чувства и ощущения. И если ты понимаешь, что ты не в силах с собою что-то сделать или тебя это вовсе не трогает, не проникает в сердце, то и не надо. Но знай одно – я вернусь за тобою. Потому что я не позволю себе не попытаться тебя спасти, даже если ты не хочешь, — пожимает плечиками Лира. Её не заботит, что давно никто её не видел такой взбудораженной и говорливой. Не заботит, что это не соответствует образу.

   — Надо поскорее уничтожить эту аномалию. Я не хочу смотреть на этих людей и знать, что я кого-то не спасла, — выдыхает беловолосая, наконец замечая несчастную дверь и шагает к ней. — Сколько у нас времени?

Пытается теомагией оценить ситуацию, понять, что за дверью.

@Сверр Шахрассар, поздравляю с днём рождения! Ты - невероятно замечательный и сильный человек, который меня вдохновляет снова и снова делать то, что мне важно и то, что мне дорого. Очень большая сила в том, чтобы поддерживать такой большой проект и давать многим тепло и поддержку. Ты навсегда в моём сердце, и я безгранично ценю твою помощь, поддержку и внимание. Я желаю тебе верить в себя, постоянно помнить, что ты крутой и невероятно сильный. Хочу, чтобы у тебя всё было хорошо в жизни, чтобы каждый день по-своему радовал. Чтобы вдохновение не иссякало, а все жизненные приключения отзывались любопытством и преодолением каждого. Ты - чудесный свет. И мне тепло от мысли, что где-то на земле есть Сверр, который всегда может пригреть и согреть собою, постарается сделать очень многое. Это бесконечная ценность, и я счастлива знать тебя, чудесный.

Спасибо, что ты есть. С Днём Рождения!

С большим усилием птица опускается на небольшой клочок свободного места. Или так казалось? Обрыв земли, как бы то ни было, пугает, и беловолосая лишь сильнее цепляется за перья огромной совы, чтобы случайно не упасть прямо в пустоту.

Адреналин зашкаливает

 Невыносимо страшно. Что же делать? Ветер бьёт в уши, хочется прятаться, но уже никуда не деться. Руки, казалось, не слушаются, и в любой момент могут отпустить перья. Не теряться..  не думать.  Впрочем, Лире пришлось бы постараться упасть с земли, и вряд ли то бы случилось. Взгляд находит замурованный рунической плитой вход. Странно. Это походило на сияющую платформу, что запечатана особой силой. Целительница щурится, чтобы разглядеть и осознать письмена - может быть она что-то узнает?

Тем не менее, слышно и становилось очевидно, что скорпионы вот-вот добегут до них, ведь они заметили странную компанию. И остаётся только очень быстро что-то решать, чтобы получилось сбежать в проход или же сдаться, взлететь. В голове целительницы нет никакой речи о том, чтобы принять бой. Все слишком странно.

Лира, как и все остальные, спрыгивает с птицы и бросается к плите. Пытается поначалу поднять ту магией, но тщетно. Растерянно смотрит на Киру.

— Что же нам делать? —   Та, тем не менее, не теряется, а напротив, отдает указания, и Лира, ничуть не сомневаясь, слушается, наполняя свои руки и элементы плиты белоснежной магией. Она знает, что время на исходе, поэтому торопится сделать все как можно правильнее. К счастью, им удается добиться успеха. — Не верится, что у нас вышло... — бормочет, не веря собственным силам. Это странно. Подозрительно.  Словно кто-то другой управлял руками.

Скорпионы уже были совсем рядом, когда плиту удалось поднять. Лира отбивается защитной магией, прежде чем в указанном порядке очереди прыгает вниз, надеясь лишь о том, что там есть лестница или кто-то, кто поможет не упасть. Она слишком хорошо помнит эти жала и опасные, вонючие тела.

— Все тут? Никто не пострадал? — спрашивает, пытаясь осмотреться и осознать, в порядке ли команда. Им очень повезло успеть.

Это странно. В голове голоса убеждают, что Лира дома. Что она наконец может расслабиться, отдаться самой себе. Но это пугает. Напрягает. Потому что дом художницы это место, где не холодно. Где есть белая постель и пуховое одеяло. Которое всегда согреет и прижмёт своим весом. Где пахнет красками и бинтами.

Но не лесом, не болью и страхом. Там. Не болят холодом ноги, не впиваются ветки и камни в ступы. Не теряются другие люди в собственных мыслях. Там... Иначе.

«Это не дом».

Лира освещает лес ярким белоснежным светом. Каждое деревце, каждый куст и кочка обнажают свою суть, и вместе со страхом в груди беловолосой рождается готовность отражать все ужасы этого мира. Стоит взглянуть на небо - там прячется неизведанное новое созвездие, жаждущее обрести признание. Оно, запертое во тьме, дарит тихую надежду и веру в себя. Что ж, если Лире суждено умереть, то она хотя бы сделает все для спасения других.

Стебли уже не пронзают шипами ноги, нет.  Где-то вдалеке отдаляется Расахти. Серые глаза замечают и дракона, лежащего в траве.

Но ничего страшного не происходило.

Словно они все попали в дурной сон. Где страх это и есть главный враг.

Расплесканные чернила-лужи тоскливо глядят темнотой. Кажется, будто в них можно утонуть, провалиться в бездну и никогда более не найти то самое новое созвездие, которое вдруг стало невообразимо ценным.

Вдруг Лира слышит голос. Знакомый, родной. И в сердце мигом разрастается боль - она так скучала, так хотела быть рядом. Так... Важно. Так нужно. Необходимо. И от обиды разлуки хочется плакать. Лира пытается обернуться, пробормотать важное, признаться, что несокпашимо скучает, но... Образ ускользает, а голос вынуждает нервно закивать головой. Да... Действительно.  Она сумасшедшая.

— Я скучала, — даже если это обманка. Иллюзия. Лира готова утонуть в этом. Все, чтобы вновь ощутить себя нужной и любимой. Даже если дальше - умереть. Даже если придётся поплатиться за обманчивую иллюзию. — Знаешь, я почти привыкла быть одной. И мне кажется, что я ошибка в твоей жизни, — косит взгляд вниз.

@Кира, как ты там? Я понимаю, что для моего поста важно понимать, что будет делать твой персонаж. Сегодня дд

И это тоже в незавершённые

https://arkhaim.su/index.php?topic=1945.0
https://arkhaim.su/index.php?topic=2915.0
https://arkhaim.su/index.php?topic=1943.0

СООБЩЕНИЕ ОТ АДМИНИСТРАЦИИ

Готово.

https://arkhaim.su/index.php?topic=2357.0

Перенесите, пожалуйста, в незавершённые

СООБЩЕНИЕ ОТ АДМИНИСТРАЦИИ

Готово.

@Хьюго Иденмарк, Хао и правда обращался по имени к Лире, поэтому она просто не помнит и параноит на тему аномалии

Нож трескается в руке беловолосой, не выдержав напора магии. Хватит. Все должно остановиться. Девушка прикрывает глаза, пытаясь прочувствовать изменения в комнате. Но ничего не меняется. Все также. Слышится лишь тяжёлый вздох. Лира смотрит на мученицу, не зная, что той сказать и как объясниться. Не стоило той слушать это, не стоило... Стыд отражается алыми пятнами на лице и ушах. Целительница даже отшагивает, не веря в слова жертвы. Нет. Не должно быть так. В мире Лиры только лишь она может спастись через смерть, а у остальных всегда есть сотни путей избежать печального финала.

— Нет, — упрямо ахает девушка, отрицая вероятность смерти той, которую необходимо спасти. — Это неправда, — уверенно произносит, чувствуя, как постепенно тает вера в собственные слова.

Лира выслушивает изъеденную девушку. Косится на мужчину. Выдыхает, пытаясь подобрать слова.

— Ты ведь не знала, придёт ли помощь? Будет ли опасно? Ты была в шоке, в отчаянии, ты не знала, что делать. Ты могла бы после этого эпизода обратиться к врачу, к психиатру, психологу, а не желать смерти, будто бы это смогло бы обрести покой. Нет! Терапия! И ты ведь могла помогать людям, быть той самой помощью. Контролировать свои порвав поедать людей. Это ведь реально. Это возможно. А не сидеть сейчас тут и пытаться себя бесконечно уничтожать, будто бы твои близкие именно этого хотели для тебя, — в сердцах выдаёт Лира, почти срываясь на отчаянные слезы. Не верится просто, что люди могут так легко сдаться. Что Лира, что прошла долгий и тяжёлый путь, может ощущать себя лучше и сильнее тех, кто уже опустил руки. Потому что она не может. Она не одна. Ей нужно бороться с собою. Со своими желаниями. Со всем, что тревожит сердце. Потому что иначе всем будет больно. И это... Закон.

— У Вас ведь есть близкие, дорогие сердцу люди? — осторожно уточняет, косится на мужчину. Переводит взгляд на девушку. — Разве ради них нет смысла жить? Нет смысла жить ради тех, кому ты можешь потенциально помочь? Неужели проще вот так брать и умирать? Не расплачиваясь адекватно за чужую смерть? — пыхтит целительница, растирая в пальцах белую прядь волос. Переводит взгляд на напарника. Он зовёт её по имени, и это вызывает страх и изучение – откуда он знает, как её зовут? Они ведь не представлялись? Или же Лира забыла? Тем не менее, не без опаски, но с глубокой осторожностью беловолосая ступает к щели и протягивает туда отломанное лезвие, вставляя в паз.

— Так?

    Лире глубоко приятны слова капитана. Он ощущается заботливым, внимательным, духовно наполненным. Он не говорил много, но казалось, что мужчина знал и чувствовал достаточно, чтобы понять каждое существо. И целительнице кажется, что её... он тоже мог бы и хотел бы принять. Но девушка не смеет лезть со своими чувствами, не пытается объясниться, прояснить, что ей нужно немного времени, что нужно стараться... Она старается держаться подруги, прекрасно помня о том, что многие люди не любят слишком чувствительных и эмоциональных, не ценят полёт мысли эмоции. И это нормально. Потому что каждый привык быть в себе и привык не погружаться в чужие миры. И Лира уже знает, выучила прекрасно, чем чревато позволить кому-то позаботиться о ней – они причинят лишь ещё больше боли, это очевидно и понятно.

— Мы постараемся не беспокоить, — осторожно произносит Алисия, заметив судорожный страх девушки. И мечась между желанием заявить о себе и сказать, что они будут запрашивать помощь и услуги столько, сколько хотят, раз капитан разрешил, артефакт выбирает путь дать художнице почувствовать, что они не будут пользоваться ничьим вниманием и силой. И это дарит покой. И пусть черноволосой кажется, что это неправильно – закрываться и бояться помощи, но сердце пока что судорожно сжимается от мысли, что после каждого неравнодушия следует боль.

— Очень приятно, Тиру, — робостью отзывается беловолосая, осторожно мазнув взором по слепым улыбающимися глазам. Интересно, как он видит и ощущает мир, живущий в родной тьме?

Лире хочется спрятаться под стол. Но вместо этого пальцы сжимают ткань платья, перебирают, натягивают. Алисия украдкой смотрит, пытаясь успокоиться и перестать шипеть. Вздох. Выдох. Нужно переключиться. Оставить в покое хозяйку. Перестать давить. Глумиться. Подшучивать. От этого сейчас никому не станет легче – целительница едва существует, едва дышит. И остаётся только лишь переключить внимание на Тиру, который садится рядом и осторожно втягивает в диалог, помогая утихомирить вихри и плачь в их жизнях.

«Может быть мы зашли не с той ноги».

— Меня зовут Алисия, а это – Лира, — запросто объясняется артефакт, внимательно при этом изучая реакцию капитана. Он кажется сильным. Не ведётся на провокации, умело обходит каждую, лавирует меж слов, не позволяя вспыхнуть буре или разлиться плачу. Слышится новый вопрос – Тиру интересуется, кем они друг другу приходятся. Алоглазая вскидывает брови – разве не очевидно? Впрочем, конечно, не каждый может понять и распознать сразу. — Я артефакт. Подруга Лиры. Лира – моя... хм, та, которую я оберегаю и защищаю. Она ничего не может без меня... — девушка осекается и прикрывает глаза, обдумывая сказанное, — Лира сильная и мощная, но её ментальное состояние сокрушительно нестабильное и поэтому есть я – та, кто может утешить эту нестабильность и направить на верный путь. Мы друг друга дополняем и бережём. И пусть мои слова и поведение не всегда могут быть понятны, я знаю, что делаю всё только лучшее для неё, — смотря в пустой взгляд Тиру, произносит Алисия, понимая, что просто не может не объяснить и не похвалить хозяйку. Потому что это правда. Лира всегда была особенно сильной и мощной, и пусть её сознание и внутренние ощущения раз за разом разрушались от любого, казалось бы, ветра, нужно быть особенной, чтобы снова и снова уметь это выстраивать заново. И артефакту остаётся лишь верить, что со временем вихри жизни перестанут изничтожать беловолосую.

Лира вздрагивает от внезапного появления официантки.

— Спасибо, — кивает сдержанно гномке, — на самом деле, если бы не Алисия, то меня бы и не было. Мне кажется, она подарена мне судьбой. Словно однажды я очень сильно пожелала кого-то, кто был бы всегда со мной рядом, кто мог бы принимать меня любой... И это случилось. И пусть может казаться, что порой Алисия слишком жестока или груба, то я думаю, что мне без этого никак. Иногда мне важно услышать от неё что-то колкое и болезненное, чтобы не искать это нечто в чужих людях. Она меня бережёт, и я верю, что однажды я перестану быть для неё ношей, — тихонько бормочет Лира, робко поглядывая на мужчину. — А у вас есть кто-то такой? Близкий сердцу?

И голос звучит как-то потерянно, но в груди странное ощущение. Будто что-то изменилось, греет, оберегает от тревог. И запах нежный, заботливый, напоминает о том, как чьи-то тёплые руки обнимали, прижимали к себе, заботились беспрекословно, любили безусловно. И в этой щенячьей сердце нежности никогда не было страха и боли. Можно было бы зафиксировать вечность, задержаться в одном мгновении и понять, что счастлива. Хотя бы на долю секунды.

Алисия косится на подругу и слабо улыбается – ей легче. Корабль и правда чудесный – незримо заботится, и это правильно. Ценно.

— Должно быть, вы многое пережили, раз сейчас... понимаете больше, чем обычные люди, — с лёгким налётом подозрения и вызова говорит Алисия, облокотившись на руку. — И мне, пожалуй, бокал вина, а Лире... — смотрит на молчаливую жестикуляцию, — клубничный молочный коктейль с присыпками всякими. Желательно побольше. Она как ребёнок, честно. Слишком рано пришлось повзрослеть, — вздыхает, беря длинную белую прядь девушки и наматывая себе на палец.

@Элизабет Иденмарк, спасибо!

@Хьюго Иденмарк по идее я бы хотела подождать твою реакцию, если можно.

Здравствуйте! Можно ли мне обновить карточку?

Лес замолкает. Но Лира упряма. Даже в плену она шла снова и снова против системы, пока её окончательно не сломали, не поглотили, не изничтожили крохи разума. И что ей терять теперь? Многое. Но тут нет пути назад. Боль... Боль она родная, своя, близкая. И не страшно заплакать от невыносимости восстановления зуба или пальца. Хочется даже броситься в яму и отыскать свои части тела и забрать с собою, но... Это было бы слишком опасно. Ясно одно – все смотрят. И голос, поселившийся в голове, ставший родным и почти что уже не инородным, всё равно пугает. Он говорит: ты идеальна, всё в порядке, ничего страшного. Ей не нужно скрываться. И Лира слишком хорошо помнит, что таят эти нежные речи, в которых всегда хочется особенно сильно раствориться. Это больно. Это обидно.

«Я не могу доверять тебе. Но я так бы хотела», — хочется плакать и наконец сдаться. Признать, что голос прав. Что глаза обманывают и разум глуп, и что картина мира сейчас вовсе не такая, какой воспринимается. Ох, стоит ли продолжать бороться? Нет, лучше перестать... А существа зовут, ведут вглубь леса. И Лира, едва стоящая на ногах, неумолимо ступает дальше, потому что в голове высечено кем-то невидимым, что иначе будет больно. И этот урок девушка вынуждена запомнить. Потому что иначе будет плохо. Потому что она уже не справится. Лира проходит вглубь мрачного леса, и в голове бьётся крик:

«Неужели никто из вас не боится умереть в темноте? Ещё недавно это было опасно! Почему же сейчас нет?», — отчаяние душит, захватывает с головой. Но тщетно. Чёрные кусты извились в тяжёлые арки. Существо входит в лес, демонстрируя безопасность, но этого непозволительно мало. Сердце обрывается кровью – хочется верить, влиться в эту больную правильность, но в серых глазах всё ещё горит ужас. Не может, Лира не может победить это чувство. Но осознание ложится в голову – нужно что-то выдержать. С чем-то справиться. Взгляд цепляется за вереницу маленьких черепов. Дети... Тут были дети. Они умерли. Целительница изучает: это было насильственно? Постигнет ли их похожая участь?

Но происходит нечто более странное. Дикое. Несуразное. На плечи опускается строгое знание – она сама хотели сюда прийти. Здесь новый дом. И неважно, что тьма почти не даёт дышать, сгущается намертво. Неважно. Лира жаждала этого. Погрязнуть в стеблях, раствориться с лесом, прижаться к эфемерному голосу, довериться ему. И запахи ярче, голоса тише, сознание тусклее. И ничего не остаётся, кроме как сдаться, прекратиться, но в голове одно лишь значение:


И только ради этого остаётся попробовать совершить странное – соткать из тьмы трансмутацией белоснежную магию и подарить тьме белоснежный свет, который мог бы озарить достаточно места, чтобы понять происходящее. Если бы только Лира могла бы сконцентрироваться и позволить себе навязать происходящему свои правила. Потому что особенные имеют на это право. Разве нет?

Доброго времени суток!

Пишу это с грустным сердцем. Я приняла решение оставить актив на проекте, и это взвешенное решение. Я хочу отметиться здесь несмотря на то, что я хочу и планирую доиграть эпизоды и по возможности даже открыть глубоко запланированное. И также считаю правильным поблагодарить всех тех, с кем успела пересечься. Признаюсь честно, пришла я одним человеком, ухожу совершенно другим. Я безгранично благодарна Сверру за его проект, за терпение, за безграничную поддержку и силу. В трудные времена, Сверр, ты меня правда спасал. И ты для меня пример. Я рада, что со многими людьми успела подружиться, иметь честь быть знакомой хотя бы на краткий миг. Это здорово. Вы мне помогли преодолеть социофобию, и во многом именно люди на Аркхейме вытащили меня из затяжной тяжёлой депрессии, потому что в личке всегда было очень много поддержки. Вы крутые. Невероятно приятные. Не знаю, какой проект мог бы подарить мне такой буст в развитии и в становлении более сильной личности.

Я понимаю, что проект развивается в одну сторону, а я в другую. И мне пока что больше не по пути. Ещё год назад я жёстко выгорела, и я больше не смогла зажечься вновь как раньше.

Но я всегда буду любить Аркхейм. Место, которое научило меня справляться со всем.

Дорогие соигроки, я готова и могу продолжать эпизоды, но, если вы понимаете, что у вас не идёт и не горит игра – смело закрывайте, можете не уведомлять меня.

Лира растерянно кивает: должно быть, Хоглан в чём-то прав. Но странная, тоскливая обида пробирается в сердце и заставляет поджать губы – несмотря на то, что они знакомы и давно, он не поддержал её до конца. Девушка отворачивается, понимая, что попросту не может нормально воспринимать торговца, поскольку ожидала от него чуть больше поддержки и внимания. Тем не менее, она вскоре смиряется, что чувствует себя одиноко – и артефакт, способный тут же поставить на место, ничуть не радует и не греет. А напротив, сердце рвёт от осознания, насколько девушка ощущает себя чужой и совершенно не в своей тарелке. Нужно бежать. В голову приходят больные мысли. Но тихо. Молчать. Нужно лишь кивать, соглашаться, при этом всегда, постоянно быть готовой к худшему. Вдруг он прав, и им действительно не стоит погружаться слишком глубоко, а довольствоваться лишь фактами?  Кира отзывается, что склонна доверять, и Лира вновь кивает, смыкая всполохи недоверия в пустоту.
 
Вскоре компании удалось понять, что в месте потенциального приземления находится полчище скорпионов, которые пахли столь сильно, что даже с высоты совы было ощутимо. Сердце целительницы сжалось. Что же это такое?..  Тем не менее, им всем необходимо приземлиться – как же им тогда исследовать этот большой камень, похожий на тот, с которого некогда вылетели кровяные мотыльки? Ох, Лире только остаётся надеяться, что они не очнуться и не будут тянуть её к алтарю. Над горой также можно отметить и застывший смерч – бурю воздуха, удерживаемую в одной точке, словно бы кто-то нарочно решил сделать препятствие. Очевидно, что этот камень глубоко защищают. Но кто?..  Кира решает врываться прямо в смерч, опускаться всё ниже и ниже, при этом запросила помощь. Лира концентрирует всё своё внимание на магической энергии, наконец помогая осторожно опуститься. Не знает, какой силой ей это удаётся, но магия позволяет им мирно приземлиться и не потерять никого со спины огромной совы. Ветер нещадно треплет волосы, а температура холодит голову – что же тут делать? Магией пользоваться нужно осторожнее – вдруг этот тотем отреагирует на энергию?

— Мне кажется, они могут напасть или прыскать яд на нас... Кто-то может узнать породу и свойства? — уточняет, понимая, что это могло бы помочь. Но сама же не может тратить силы на это – вдруг нужно вновь сразиться с монстром? К слову, а где голем? Оборачивается, ища его в попытках выяснить.

    — Но ей нужна помощь, — осторожно возражает девушка, заслышав слова ультрахумана. Неужели можно было бы просто взять и отпустить её, прекратить что-то делать, а только лишь искать пути выхода, бить в стену, пробивать. Некоторое молчание помогает вновь сконцентрироваться на девушке, но Лире остаётся только грустно сидеть и думать о том, чтобы прекратить мучения оголодавшей. Это было бы слишком жёстко, невыносимо, неправильно. Но вот ещё один разговор. Тело содрогается от страха. Мужчина подводит итог, который, в целом, и так понятен и так известен целительнице. Но она не хочет в это верить, и потому в сердце разгорается тоскливое сопротивление. Так нельзя. Он подходит к Лире ближе, протягивает руку с просьбой отдать нож. Художница отшагивает назад и чуть прикрывается руками.

    — Нет, — робко отвечает, готова к удару или к битве. — Я не знаю, что Вы будете им делать, но я не хочу, чтобы Вы вредили девушке, — пытается звучать спокойно, но голос снова и снова сходит на волнения и страх. Дрожит. В глазах ужас – неужели придётся биться за жизнь заложницы аномалии? Они ведь слишком рано поставили на ней крест. — Её просто нужно обезвредить, чтобы она дождалась помощи, если мы не можем понять, что делать. И мы должны искать выход. «Помощь» — это остаться в живых и дать ей шанс исправить её страдания. А не... уничтожать, — всхлипывает, смотря на ультрахумана с таким диким ужасом, будто бы тот вот-вот и сам превратится в аномалию, разомкнёт свой рот и превратится в чудовище. — Не подходите, пожалуйста, — бормочет, кося взгляд на комнату – получится ли сбежать вместе с пострадавшей или же придётся пытаться дать отпор им двоим, чтобы разобраться с аномалией в одиночку? Справится ли? В голове хаос. Нужно попробовать договориться. Эти мужчины- враги, очевидно. Они не станут никого спасать. Они лишь продолжение аномалии. Это логичное объяснение. Никто не стал бы убивать девушку, поедающую себя. Никто в здравом уме. И потому Лире необходимо любой ценой остановить это безумие. Даже если придется сражаться.

Заслышав слова мужчины, беловолосая тут же вцепляется в крепкую руку. В глазах испуг, ужас, смятение.  Она пытается что-то сказать, прояснить, переубедить, но Сиагаптерис яростно объясняет, не даёт и шанса на разговор. Частично он прав для Лиры – очевидно, к ним не пришли дружить и жить миром. Но эта разительная перемена... Эта сила... Эта дикая аура, которая вдруг возникла вокруг дракона. Девушка облизывает губы – ещё недавно они целовались, горели друг другом, но это не значило ничто. Не имело для него той же ценности, какое значение взяла для себя беловолосая – может быть они могли бы защищать друг друга, быть рядом, спасать и...? Двигаться по жизни вместе? Но сейчас, видя его глаза, его ауру, понимая его грубость, жестокость, беловолосая судорожно решает, что он опасен. И ей вряд ли удастся его усмирить, объяснить, что так нельзя.
И от отчаяния хочется плакать.

Хочется скулить и судорожно хныкать.

По щекам текут горячие слёзы – так обидно, до глубины сознания обидно. Сердце режет.

— Пожалуйста, умоляю, не надо биться. Давай сбежим, — бормочет судорожно, пока горит плачем лицо. И хочется как-то зафиксировать время, остановить, передохнуть, что-то сделать, что могло бы облегчить ношу на сердце, но в голове лишь одно – она допустила ошибку. Слишком жестокую.

Мрачная девушка благосклонно объясняется, признавая, что мужчина является тем самым пленником. Лире хочется тут же вставить, что они могут помочь ей укрыться, сбежать, но очевидно, что Сиагаптерис того не допустит. Он слишком много видел страданий и мучений, чтобы вот так просто доверять. Это очевидно. Остаётся только виновато замотать головой в ответ на просьбу сдаться и отдать жизнь – как Лира может оставить дракона, который только сейчас познал жизнь и может принести столько разрушений? Его ведь могут использовать, убить, ранить. А целительница могла бы попробовать направить на путь правильный и светлый, даже если он однажды сделает ей плохо и больно. Сиагаптерис грубо притягивает к себе за кисть, повторяя снова и снова, чтобы она не думала и не смела делать того, чего желает. Сдаться. Прекратить битву. Хоть что-то. Лира взмаливается, захныкав и забившись в его хватке маленькой слабой птицей.

— Не убивай её, пожалуйста! — хнычет, оседая на пол и пытаясь повиснуть на мужчине тяжёлым камнем. Это ужасно. Сражения не должно случиться. — Я... Если мы сейчас же не уйдём, то я обещаю, что убью себя и ты никогда не сможешь мною воспользоваться, — запальчиво произносит, слыша, как сердце болезненно стучит в висках, а всё сознание горит от ужаса и боли. Этого не должно было быть. Это... Ужасно. Мучительно. Неправильно.

В голову приходит ужасная картина — она могла бы попробовать уничтожить их обоих и себя.


Лира глубоко вдыхает. Тут можно телепортироваться? Если бы только они могли пройти несколько шагов, то могли бы попасть на другую планету, куда-то, где можно спрятаться, исчезнуть, скрыть свои следы. Но, подождите, как эта девушка нашла их?

— Пожалуйста, бегите, — умоляет жалобно, не представляя, на что же способен этот артефакт, что там сильно нужен Энтропию. Нет. Лира не позволит. Она не отдаст. Можно было бы попытаться связаться с Ониксом, но Сиагаптерис мог бы отследить это. И потому... Лира готовится защищаться. — «Обездвижь её, пожалуйста. И мы уйдём. И я сделаю для тебя всё, что ты хочешь», — мысленно умоляет, торгует собою.

@Энтропий, спасибо!

@Кира, кинула

я больше не могу

По каким-то причинам у меня снова приходят не все уведомления. Даже неловко как-то...

Цитата: Инкара от 14-08-2025, 10:22:00@Лира

нашел Лиро-грозное-солнышко ::'D

мы самые грозные на районе

туалетная тема 21+

сегодня я узнала, что собака может ходить в туалет ЗЕЛЕНЫМ просто из-за стресса. С вас 17к...  [Из-за того, что масса быстро проходит через тракт, а желч окрашивает в цвет]

@Шейлина, с днём рождения, чудесная!

21+

Настолько привыкла быть одной в ощущениях, что тяжестью воспринимаются все чужие попытки как-то провести со мной время. Кончился ремонт, я вознамерилась отмечать одна, и...  Вот уже предложение отметить вместе, а я жмурюсь от этого света да вздыхаю, что тревожат это одиночество.

Цитата: Волхайм от 12-08-2025, 20:18:31@Лира *Наблюдает*

*краснеет*

Есть ли тут кто-то, кто шарит за судебные высказывания и которые могут пояснить смысл написанного??

я читаю не вникаю в то, что хотят

Как же меня задолбал затопивший меня сосед, который уже на протяжении полугода шлёт мне письма из суда. И до почты мне идти всегда далеко и неудобно.

Вот мелочь вроде, но каждый месяц... Каждый. Получаю пустые отписки о ходе его дела, которое меня даже больше не касается

@Кира, если не получится выкинуть то, что нужно для  полёта, я постараюсь создать щит

Не могу накинуть магии без ответа @Энтропий

Цитата: Инкара от 10-08-2025, 22:03:23@Лира, я 18+ выглаживаю ваши белоснежные волосы своими тентаклевыми отросточками :DD

а они слизкие??

Цитата: Волхайм от 10-08-2025, 22:03:10Ну так за это не извиняются...только если ты считаешь себя виноватой...*Задумался*