[Фортуна]

Циркон и не только / 5023 год. Осень.

Фортуна, Рой Иденмарк

Скажи мне, кто соберет за нами все эти осколки?

Эпизод является игрой в настоящем времени и закрыт для вступления любых других персонажей.
Если в данном эпизоде будут боевые элементы, мы как-нибудь разберемся.

[Фортуна]

Кровь въедливо окрасила белые простыни.

Комнату наполнил звук болезненного кашля.

Время подходило к вечеру, но Туна только проснулась. Результаты очередного эксперимента над её телом заставили богиню остаться в постели. Ранее всё было терпимо, пока её паразит забирал часть повреждений себе, восстанавливая тот или иной орган или кусок тканей. Но сейчас Моэ стих, а демиурга разом накрыла волна последствий её решений. 

Туна постаралась прикрыть рот ладонью. Холодная бледная кожа соприкоснулась с красным горячим месивом, обычно олицетворяющим течение жизни, но сейчас больше походившим на нечто предсмертное. 

— Проклятье, – хриплость оцарапала костью горло. – Моэ, что с тобой?

Возле кровати материализовался лис. Вечно агрессивный и полный энергии хищник выглядел не лучше хозяйки, с которой делил физические невзгоды. Шерсть кусками отваливалась, ребра торчали, а белоснежная морда сейчас также окрасилась красным, словно они синхронно харкались кровью.

— Я выдохся, – сухо и тихо признался паразит, медленно моргая. – Мне бы поесть.

— Ты поглощаешь мясо в каких-то несусветных количествах.

Фортуна поднялась с кровати и невольно нахмурилась. Боли не было. Любой демиург способен выжечь себе болевые окончания, чтобы эта неприятность больше не беспокоила. Однако физическая оболочка не выдерживала, сколько её не обновляй. И некоторые движения без помощи паразита давались уже с трудом.

Богиня собиралась в очередной раз попросить еды для фамильяра, поскольку жила сейчас на территориях Иденмарка, рядом с лабораториями. Здесь ей не отказывали даже в самых странных просьбах. Этакая божественная подопытная крыса в эксклюзивной клетке.

— Мне бы чего-то более... ценного.

Демиург замерла, в задумчивости оглядываясь.

— На обычном мясе я восстанавливаюсь медленнее, чем ты снова забираешь у меня жизненные силы, – продолжал лис. Он был бы рад негодующе зарычать, но голос его остался тих.

Фортуна села обратно на кровать и опустила взгляд на ладонь. На какое-то время воцарилась звенящая тишина. Её развеял Моэ очередным ненужным ворчанием:

— Да и вообще всё это хуйня какая-то. Не вытащат они из тебя Неона. Ты сожрала его пять тысяч лет назад. Пацан просто мучает тебя...

С этими словами лис запрыгнул на кровать и растянулся на ней, в ожидании возможного ужина.

— Зачем? – тускло ответила демиург и начала разминать плечо. – Это ведь всё равно меня не убьёт окончательно.

— Ну... мне бы на его месте было приятно смотреть, как тебя корежит и выворачивает наизнанку, – Моэ перевалился на спину и отвечал абсолютно буднично. – Ты ведь та ещё сука и хорошо поиздевалась над ним в прошлом. А я страдаю за твои грехи. Впрочем, как всегда.

После этих слов лису прилетела звонкая пощечина по морде. Он скривился, но не спешил даже спрыгивать с кровати.

Прошла ещё секунда и Фортуна вдруг одним ровным, вымеренным движением отсекла свою руку, которой и ударила паразита. Она отрезала её чуть ниже плеча, сделав лишь один взмах появившимся энергетическим лезвием. Поймав отрубленную конечность и сняв с неё какое-то кольцо, она пренебрежительно швырнула ту Моэ.

— На. Жри.

Лис оголодавшим псом схватил подачку и рванул в угол, будто боялся, что божественную плоть у него заберут. Захлебываясь слюной, он начал медленно обгладывать руку. Терзаний от мыслей, что кожа, которую он сдирает, принадлежит его хозяйке, ни разу не очертилось на морде.

Фортуна лишь залатала открытую рану. Процессы регенерации в её теле сейчас замедлены, но... если Моэ восстановится, он вновь сможет забрать это мучающее бессилие. Лучше походить неделю без руки, чем снова и снова харкать кровью.

Однако слова лиса не были лишены смысла. Всё чаще Туна задумывалась, что она зря согласилась поверить в возможность вернуть Нео к жизни. Были моменты, когда демиург собиралась отказаться, но... в какой-то момент отношения с Роем словно бы наладились, и ей показалось, что всё не так уж скверно.

Когда она в это поверила?

Ах, да. В ту ночь...

Несколько месяцев назад...

— Блять, Рой, ты можешь ехать медленнее?! – она сорвала голос, чтобы перекричать рёв мотора. 

Они уже полдороги только и делали, что орали друг на друга после злосчастного светского вечера. Отправиться туда вместе было плохой идеей. Флиртовать с его конкурентом – тоже. Как и оставлять её одну, в общем-то. Вереница «плохих идей» чуть не привела к печальным последствиям.

Всё потому, что после очередного крика Иденмарк резко рванул руль, будто назло, затем повернулся и собирался ответить ей, но...

Машина сорвалась с дороги, врезалась в невысокий забор, а после с оглушающим треском рухнула в обрыв. Аварию подобного уровня не пережил бы никто. По крайней мере, никто «нормальный». А вот богиня и ультрахуман, тело которого давно перестало состоять из плоти, решили всё же с этим поспорить. Хотя первой повезло чуть больше. Она оправдала свою природную удачливость и успела использовать заклинание до непосредственного столкновения с землей.

В ту ночь Фортуна впервые на деле осознала, что он уже не человек. Когда поняла, что даже её целительная магия не в силах помочь. Когда неожиданно для себя осознала, что ей было бы больно потерять этого ублюдка снова.

И, казалось бы, уже на этом можно было унять свой вопиющий, ядовитый эгоцентризм и извиниться, когда узнала, что он в порядке. Что его собрали заново по кускам, и ночь не закончится трагедией, но...

Но вместо этого демиург решила уйти. Все слова Роя о её людях и его поведение в целом не давали покоя. Тогда она в первый и последний раз всерьёз задумалась, что сотрудничество с ним – просто невозможно. Нереально. Решила, что пока он смеется над её принципами и чувствами в сторону самого ценного – ордена, она просто не может ему доверять. И вообще он уже не тот Рой, которого она знала.

— Он даже не человек по своей сути, – жаловалась богиня через пару дней Эдгару, вливая в себя литрами алкоголь. Всё это время после аварии она игнорировала любые попытки связаться с ней, и не спешила выходить на связь сама. – Впрочем, ладно, уже неважно. Что там с поселением тех дикарей, виновных в смерти наших людей?

Сейчас было бы так кстати пройтись по отрубленным головам виновных. Если и существовала большая отдушина, которая приведет демиурга в чувства – это она.

— Ничего, – с удивлением отозвался магистр. – Вернее... от них ничего не осталось.

— Что? Вы уже провели карательную операцию? До судов?

— Нет. Это не в наших принципах. Но когда следователи прибыли туда, от поселения не осталось ни следа. Вырезали всех. А после всё попросту сожгли. Если честно, я думал, что это твоих рук дело и даже взялся заметать следы.

— Я... нет. Я об этом ничего не знала. Давно?

— Уже как дня четыре назад.

— За день до проклятого светского вечера, – шепнула Туна себе под нос.

— Едва ли это совпадение. Вероятно, кто-то решился мстить, хотя... не думаю, что среди фортунитов есть кто-то, кто способен на такое зверство. Едва ли там разбирались в виновных и невиновных. В живых не оставили даже детей.

Так в голове окончательно сложился пазл. Единственный, кому демиург говорила о произошедшем в рамках стоявшей тогда секретности – Рой. Совпадали дни и пугающий почерк, с которым провели операцию. Пожалуй, это должно было ещё сильнее оттолкнуть от него любое адекватное существо, но...

... а когда Фортуна была адекватной?

От мысли, что хоть он и кричал из-за её зацикленности на жизнях фортунитов, но уже к тому моменту сам же за них отомстил, внутри богини зародилось настоящее чувственное тепло. Конечно, Рою абсолютно плевать на её орден. И сделал он это для неё, просто потому что видел, как ей хреново. Хотя и не спешил ни в чем подобном признаваться.

«Ради меня он приказал вырезать целое небольшое поселение», – это было так... омерзительно и заботливо. Что-то на уровне полного кровавого бреда. Но почему-то это заставило Туну дать их тандему ещё один шанс.

И вот ночью, через пару дней после аварии, когда он чуть не умер, а она попросту испарилась, Фортуна вернулась к его офису. Тому, где впервые встретилась с ним через сто лет в своём истинному обличие. Где он кричал, какая она конченая сука и даже умудрился сломать стол, за которым богиня сидела.

И почему они не разошлись ещё тогда?

Вопреки желанию, демиург не стала пытаться телепортацией проникнуть прямо в его кабинет. Во-первых, это было бы грубо и сегодня ей на это не плевать. А, во-вторых, в таком месте у неё, возможно, это попросту бы не вышло.

— Сообщите Архитерктору, что пришла демиург Удачи, – попросила она у секретарши, которую откровенно недолюбливала, а затем принялась ждать приглашения, очень надеясь, что такой смиренный жест оценят. Ведь сама мысль, что ей нужно спрашивать разрешение прежде чем войти к нему, очень уж раздражала.

Подумав об этом, Туна вдруг тихо посмеялась. Вспомнила, что когда-то приходила и вовсе только по зову его наркотического трипа. Но тогда это было забавно... 

[Рой Иденмáрк]

...тогда

Она умела выбесить; либо же Рой слишком остро реагировал, именно на неё. Одно её присутствие было способно нажимать на внутренние кнопки, о которых он и сам не знал. Порой это приводило к необыкновенному умиротворению, которое, казалось, не был способен испытывать Иденмарк. А иногда - наоборот. Как в тот вечер, например.

Обоюдные крики, трёхэтажная ругань, - всё это походило на кривую имитацию классического семейного скандала. Нечто бредовое, абсурдное - а ведь до не столь давней встречи, первой спустя более столетия, с этой красноволосой занозой Иденмарк был уверен, что его весьма сложно довести до такого состояния.

В какой то момент ему просто снесло башню. В какой то не очень удачный момент, когда на том треклятом мероприятии, он повернул голову. Случайность, маленький просчёт Оуэры, возможно, когда он не заблокировал абсолютно спонтанно возникнувший микроимпульс тела - неосознанное желание повернуть голову, примерно шестьдесят градусов относительно фокуса его внимания. Этого хватило, чтобы краем глаза зафиксировать двоих, что направлялись к выходу. Ещё одна ошибка Оуэры, не успевшего понять и "заблюрить", прямо на сетчатке. Замазать, вырезать нахер.

Рой мог сделать многое. Он был способен на многое. И множество внутри этого множества могло повлечь череду долгоиграющих и крайне неприятных последствий для всех сторон. Но, всё обошлось по-деловому, в профессиональном и куда более типичном для подобных ситуаций формате, когда он догнал уходящих Фортуну и Мальбро Рихтена. Кипящий коктейль из бессилия, ярости и тихой ненависти аккуратно и точечно цедился через фильтр, вылетая точечными, ядовитыми "политкорректными" фразами. Они ранили, да, но не проливали кровь.

В конце концов, ситуация разрядилась. Мальбро Рихтен ушёл один, с выражением лица человека, которому настолько повезло, что он ещё даже не понял всего масштаба своей удачи. Фортуна с Роем убыли на том же злосчастном Экзо-глайде Рапторе, что и привёз их сюда.

Если дорога на мероприятие сопровождалась скандальными вспышками, то убытие представляло собой скорее доведённую до абсурда истерию. А скорость... будь между глайдером и Роем отношения не сугубо механического и радиоэлектронного типа, могло создастся впечатление, что он по прямому каналу вливал в двигатель навороченной машины свою кипящую в кислотной крови ярость, настолько резво и надрывно шла машина по пути "домой".

-Блять, Рой, ты можешь ехать медленнее? - Фортуне пришлось аж надорвать голос, чтобы перекричать визг ветра и рёв двигателя и систем.

Она была права.
Абсолютно.

Скорость была безумной. Настолько, что одна из распространённых, банальных до неприличия ошибок стала почти неизбежной.
Никогда, НИКОГДА не стоит отворачиваться от дороги на подобных скоростях. Но Рой... Рой повернул голову. Всего на миг. Первое, что было - мощная вибрация от разрыва в передней части подвески.

На то, чтобы понять ошибку, времени не было. На то, чтобы исправить - тем более. Он даже слова не успел закончить, когда потерял управление. Хотел выдать что-то осмысленное... или привычное (в его случае это далеко не всегда одно и то же); скорее всего, типичное "пизда", но наружу успело вырваться только обрывочное:

-ПИ!..

Дальше - реальность хрустнула и смялась, вместе с экзо-глайдером и, кажется, позвоночником Иденмарка.

-Ай!.. - Мокки дёрнулся от прилетевшей в лицо шишки, резко приседая и разворачивая корпус вправо. - Реббека!

-А я знала, что ты будешь возвращаться этой тропой! - Радостно воскликнула Реббека, выныривая из покосившегося дерева. В волосах у неё запутались сухие листочки, а на щеке темнела грязная полоска.

-Ты опять меня поджидала? Что тебе мама говорила? Тебе ещё нельзя так далеко уходить от деревни, тем более в лес!

Реббека, что была младше своего девятнадцатилетнего брата на шесть лет, недовольно надула губы, потупив взгляд и ковыряя носком поросшую травой землю.

-Пойдём домой, скоро темнеть начнёт. Мама и без того ругаться будет. - Вздохнул парень.

-Ах так! - Реббека резво ломанулась вперёд, выхватывая из рук брата свёрток с добычей, и помчалась вперёд.

-Бека!.. - рассмеявшись, Мокки неспешно засеменил за ней. Опытному охотнику, даже с тушей зверя за плечами догнать мелкую девочку ничего не стоило, но он нарочно не спешил, подыгрывая и лишь изредка кидая вдогонку: - Осторожно, не споткнись!

Реббека, шумно сопя, перемахнула через подгнившее поваленное брево, на секунду обернулась, торжествующее помахав над головой свертком, после чего скрылась в кустарнике.

-Не размахивай так, там грибы! - Кинул Мокки, аккуратно перешагивая через бревно, и принявшись пробиваться сквозь заросли. Оставшаяся до выхода на поле небольшая чаща пропускала неохотно: ветви то и дело цепляли одежу и били по лицу, заставляя закрывать его руками и жмуриться. Наконец прорвавшись наружу, на кромку поля, Мокки увидел Реббеку: та стояла спиной, всматриваясь вдаль.

-Попалась! - Мокки наигранно навалился на сестру, одним движением выхватывая заветный свёрток. - Бека?..

Девчонка лишь тупо указала пальцем вдаль.

Мокки поднял взгляд и застыл с широко распахнутыми глазами. В грудной клетке будто что-то провалилось. По ту сторону открывавшегося после леса поля, на полосе горизонта, где обычно виднелись первые крыши родной деревни, поднимались столбы густого чёрного дыма.

Чуть ближе - на самом поле, - виднелись два силуэта, кто-то бежал в сторону леса, на которой сейчас находились брат с сестрой. Когда расстояние несколько сократилось, силуэты стали более различимы.

-Это же... - Девчонка прищурилась, всматриваясь в приближающиеся фигуры. - Это мама! Мама с дядей Алмором!

Она было бросилась навстречу, но её тут же рванул за ворот брат, удерживая и оттаскивая назад в кустарник.

-Стой, назад!

В небе, из столбов чёрного дыма над деревней вынырнуло нечто огромное и столь же чёрное, с невероятной скоростью настигая бежавшие по полю силуэты. Это был вертолёт, но какой-то странный, необычный, было в его конструкции что-то нетипичное и неправильное. Он опустился ниже, и даже с большого расстояния Мокки видел, как ложилась трава под напорами воздуха, разрезаемого гремящими лопастями.

-Нет!..

Орудие в нижней части туловища металлического монстра зашевелилось; яркий красный луч настигал преследуемых, захватывая цели. Когда наводка была поймана, из орудия вырвались языки пламени, а по пространству окрестностей пробежала серия звонких хлопков.

Прибыли... они. Ну, они.

Кто именно входил в состав этой группы - можно было гадать вечно. Успешные выпускники премиальных биоинженерных или кибермедицинских ВУЗов, которых Рой отбирал лично? Люди в белых плёночных костюмах, по виду кибернетикой напичканные не меньше своего работодателя. Появились тихо, незаметно - раз, и они уже тут как тут. Система зафиксировала падение жизненных показателей Иденмарка, и скинула координаты для пространственного сброса телепортом, - скорее всего, именно так.

С машинной точностью и спокойствием они методично и неспеша вскрывали смятую "консерву" машины. Предложили Фортуне помощь, сухо, без участия; после чего всецело сконцентрировались на изъятии своего босса из объятий деформированного металла.

Вытаскивали Роя почти что по частям, а иногда и наоборот: вытаскивали части, застрявшие в нём. Заострённый обломок обшивки, к примеру, застрявший в грудной клетке. Тело - рассечённое, на грани превращения в фарш. По всем признакам он был мёртв. Вероятно, так оно и было. Впрочем, глядя на неспешные и методичные действия этих... медиков? техников? жрецов?.. - можно было предположить, что подобные ситуации по сборке своего босса были для них нечто наподобие регулярной рутины.

-Аккомодация некротканей в активной фазе.

"Аккомодация некротканей". Звучало, как минимум, странно. Слово "аккомодация" - про живое, адаптирующееся под внешний мир, а "некроткани" - уже отрицание жизни... но сейчас происходил процесс, явственно противоречащий биологии не только хуманов, а вообще всего живого. Процесс, недвусмысленно намекающий, что человеческого в Архитекторе действительно осталось... не то чтобы много; если вообще что-то осталось. И тянущиеся друг к другу части тела, механически разделённые вследствие аварии, были во всём происходящем даже не самым странным.

-У него нет пилота.

-Что?.. - Реббека подняла наполненные слезами глаза от земли, тупо глянув на Мокки.

В отличие от девочки, Мокки с бессильной злобой продолжал следить за кружившем по полю чёрным металлическом зверем в небе.
Вернувшись в реальность и утерев глаза, Реббека заставила себя вновь глянуть в проступавшее через ветки деревьев поле.

Чёрная конструкция кружила низко и теперь ребята смогли лучше разглядеть детали. Мокки понял, почему вертолёт показался ему странным и неправильным, - и, действительно, он был прав. Кабина пилотов отсутствовала вообще - на её месте была гладкая матовая поверхность, напоминающая отполированный обсидиан. Не было окон, люков, стёкол.

Сама конструкция напоминала собой нечто вроде туловища стрекозы, только без головы и крыльев - последние были заменены двойным винтом массивных лопастей, а хвост с задним боковым винтом под углом уходил вверх, спирально скручиваясь и нависая, напоминая жало скорпиона. Вся конструкция, как и едва заметная подвижность отдельных элементов, создавали впечатление, будто сущность представляла собой скорее "живое", автономное, а вовсе не бронетехнику; хоть и не было никаких сомнений в её механической, высокотехнологичной и искусственной природе. Не совсем робот, ближе к организму... с аналоговой "биологией".

Новая волна слёз накатилась на глаза Реббеки.

-Почему он не улетает?!.

-Ищет кого-то.

-Кого?!.

Рядом с орудиями в нижней части туловища было округлое устройство с линзами, крутившееся вокруг своей оси; несколько линз было тёмными, одно представляло собой направленный указатель, из которого временами и вырывался тот красный луч подсветки и захвата цели. Посередине была самая крупная линза, мерцающая ярким синевато-циановым свечением.

Подавляющий тихий ужас стал постепенно уступать место тихой раскручивающейся тревоге. Вместе с тем Мокки стал ощущать нечто вроде нарастающего гула. Не слышать, а именно ощущать. Голова, несмотря на бурлящей в крови адреналин, стала побаливать, на виски давило. В ушах нарастал звон.

Ещё даже толком не поняв, что происходит, не осознав, он на интуитивном уровне уловил резонанс в мерцании иссине-циановой линзы, нарастающем гулом, звоном и внутреннем необъяснимым чувством, прошибающим тело.

-Псионический излучатель... - прошептал Мокки, собирая всю волю, чтобы подавить сковавшую тело тревожность, что за какие то десятки секунд переросла в сковавшее тело оцепенение.

-Что?.. - Реббека замерла наподобие статуи, не в силах оторвать взгляд от винтокрылой махины.

Ощутив критическую точку, парень глубоко вдохнул, плавно скидывая с плеч добытую на охоте тушу, и развернулся, хватая сестру за руку.

-Бежим!

Это было весьма своевременно. Прошло буквально несколько секунд, как звон в ушах резко возрос, отдавая в барабанные перепонки. На сетчатке сверкнул глитч цианового мерцания линзы. Мокки мог поклясться, что прямо сейчас вертолёт позади подсветил красным лучом место, где они были мгновение назад.

Раздалось несколько хлопков, и густой кустарник позади разорвало в труху. Несколько деревьев, по которым прилетело, лопнули, как расколовшийся под колуном пенёк.

Пульсирующее и мягкое свечение, характерное оптике Архитектора, сейчас было сменено холодным цианом. Обычно оно резонировало в такт биению сердца... однако в данный момент не было никаких сомнений, что сердце не бьётся. И частота мерцания была иной, в ней читался какой-то ритм, свой резонанс, но он был чужеродным. Биомеханические визоры, налившись чёрной кровью, слезились вязкой полупрозрачной жидкостью, лениво пробегая по силуэтам маячивших в светлых халатах. По размотанному и смятому глайду. Затем медленно повернулись, остановившись на стоявшей метрах в двадцати Фортуне.

Оуэра редко вот так "вживую" смотрел на демиургов. Точнее сказать, "вмёртвую"; ведь когда Рой был скорее "жив", Оуэра был где-то на заднем плане, в тумане. Когда же вектор смещался ближе к абсолюту смерти, вот тогда у Червя появлялась сомнительно приятная возможность побыть всецело водящим, без помехи в виде эгоцентричной личности своего носителя.

-Не обращайте внимания. - негромко сказала одна из "реаниматоров", та, что по прибытию бригады первое время суетилась вокруг Фортуны.

Сейчас она стояла рядом с демиургом, раскуривая сигарету, и без явного интереса наблюдая, как телу Архитектора приделывали назад отделённые части - зафиксировав туловище, к нему подключили какое-то шумное устройство, в форме чемоданчика с экраном, на котором бегали графики. Через мобильную установку, похожую на капельницу с мощным насосом, по трубкам закачивалось несколько цветастых жидкостей. У одного из "реаниматоров" кибернетические руки разложись в клешни с длинными тонкими иглами-манипуляторами, и он буквально оперировал тело Иденмарка, со скоростью и точностью станка монтируя и заживая разрозненные части, просвечивая мёртвого пациента взглядом четырёх визоров.

-"Синдром фантомной жизни". Значительное количество интегрированных автоматических систем и киберимплантов приводит к тому, что тело и когнитивные процессы могут продолжать автономно функционировать - даже после смерти. - Девушка отвернулась от искорёженного тела генерального директора, продолжавшего сверлить их циановым взглядом, выдыхая струйку дыма.  - Он может даже начать говорить, но это ещё не мистер Иденмарк.

Оуэра усмехнулся, хотя мимика на деформированном лице сейчас была способна выразить лишь уродливую гримасу; впрочем, эта мерзость донельзя лучше отражала природу этого мимического выражения в его истинном значении.

Объяснение девушки было удобным и распространённым.
Но в текущем случае - не совсем верное.
Впрочем, не стоит винить девушку, она была обязана, по ситуации, выдвигать версию с популярным среди экзотековцев понятием "синдрома фантомной жизни", а последующую регенерацию - "засекреченной метабиологической технологией".

Команда могла, в случае крайней необходимости, озвучить лишь минимальный и самый очевидный набор фактов. Что Архитектора удаётся восстановить. Что организм - даже в тех своих частях, что не составляли чистую механику, - не поддаётся типичным законам биологии; что каждая клетка перманентно существует в граничащем между жизнью и смертью состоянии - но без применения некромантической и какой-либо другой телургии. Что спустя какое то время даже после тяжелых повреждений - Рой возвращается.

Но хоть в сути девушка и лукавила, в одном она сказала абсолютную правду, хоть её подлинный смысл и вряд ли бы уловлен - сейчас на Богиню Удачи остекленевшими тусклыми визорами смотрел действительно не Рой.

Заляпанные и драные остатки одежды, чуть дымя, медленно тлели и растворялись под натиском агрессивной кислотной тёмной жижи. Раны не кровоточили, скорее наоборот: капли и нити чёрной вязкой субстанции ползи по телу, возвращаясь внутрь носителя.

Разбитые губы дёрнулись.
-Хана глайду. Глайд был хороший.

Мокки не знал, сколько они бежали. Полчаса? Час? Вечность? Сколько была способна бежать Реббека, пока ему не пришлось, скинув остатки пожитков, взвалить её на себя?

Да, у парня была подготовка. Бежать по лесу, в сумерках, даже на легке, даже недолго - задача весьма и весьма затруднительная. Опыт позволял ему бежать долго и не на легке, хоть он падал вместе с девчонкой несколько десятков раз. Спотыкался об поваленные деревья, оступался на неровностях, цеплялся за корни, местами приходилось преодолевать мокрый мох. И быть может, сама Удача была в те часы на их стороне, потому что иного объяснения, как ему удавалось всё продолжать бежать и бежать, не находилось.

Временами ему казалось, что звон и гул стихал. Потом - снова нарастал. Иногда ему чудилось, будто прямо над головой гремят лопасти пожирающего сине-циановым взглядом монстра, но даже в такие моменты он не позволял себе поддаться, и глянуть наверх, в прорезавшееся сквозь кроны деревьев темнеющее небо.

Лишь когда в лесная чаща не растворилась в мраке настолько, что продолжать как либо различать путь становилось просто невозможно, Мокки пришлось сбавить темп, и вскоре - остановиться. Местом остановки он выбрал удачно подвернувшуюся низину, забившись с сестрой в выемку между землёй и поваленным старым деревом.

Сначала он слышал только собственное дыхание - рваное и хрипящее. Пульс бился повсюду - в висках, в шее, в грудине, в зубах. Казалось, само сердце пытается вырваться из под рёбер. Но со временем дыхание выровнялось, кровь перестала бешено стучать, и Мокки смог прислушаться к лесу.

Тишина. Только лишь ветер над кронами, да треск и жужжание ночных насекомых. Никакого гула.

-Кажется... - он едва смог выговорить, воздух царапал горло - кажется, оторвались...

Он машинально дёрнул за пропитанную потом до ниток рубаху, - та прилипла как второй слой кожи. И только тогда он понял, что Реббека плачет. Тихо, но непрерывно, вжавшись лицом в его бок.

-Бека...

Он обнял её. Собирался сказать что-то. Хоть что-то, простое но утешительное. Но через мгновение его голос утонул, запоздалое но тягучее осознание случившегося догнало разум, и он сам зашёлся в тихом рыдании, не в силах осознать весь произошедший с ними кошмар.

Первые часы после "реанимации" всегда были чем-то средним между галлюнационным бредом, затупом и пьяным угаром. Сознание пробуждалось неоднородно, пластами, слоями и фрагментами. Отдельными кусками вырывались осколки памяти, но никак не могли сложиться в цельную картину.

Рой чувствовал себя так, будто его мозги выварили в палёном спирте, а потом залили обратно, забыв подключить пару-тройку критически важных извилин. Асинхрон в ориентации в пространстве и управлении собственным телом был на уровне "хочу поднять правую руку, дёргается в судорогах левая нога". Особенно явно это проявлялось после ситуаций наподобие недавно произошедшей - когда приходилось заново сращивать конечности - нейрочервю требовалось проводить новые нервные связи и маршруты. Он делал это методично, терпеливо, - но медленно.

А самое мерзкое - что Рою на протяжении всего процесса приходилось максимально активно совершать всевозможные неловкие действия, чтобы подобные связи формировались максимально быстро и точно. В настоящий момент просто пошевелить какой либо частью тела для Иденмарка было примерно столь же неловко и дискомфортно, сколько для правши - попытаться писать левой рукой.

К этому весёлому набору добавлялась ещё и тошнота, ломота, мерзкое послевкусие во рту, и прочая сопутствующая классика из побочных эффектов, как в инструкции к фарме, только без самой инструкции.

Но, это уже можно было считать жизнью. Разумеется, относительно того недавнего состояния, которое было ближе смещено в полюс смерти. По крайней мере сознание, хоть всё ещё и мутное, плавающее, было теперь именно Роя.

И первым делом, когда его спросили "Как себя чувствуете?", он перебил:
-Где Фортуна?

А вторым, когда услышал "Ушла", уточнил:
-Куда, блять, ушла?

На этот вопрос уже никто не знал ответа. Рой, попытавшись улыбнуться - вышло столь же мерзко и криво, как и у Оуэры до него, - выдвинул собственную версию:
-В Орден, блять, ушла.

И, не дожидаясь реакции, добавил:
-Пошла ныться этому своему мистеру-понимающему-магистру Эдгару, какой я мерзкий ублюдок. Зуб даю.

"Зуб" - аргумент серьёзный, учитывая, что композитные зубы Роя стояли как флагманский смартфон того же Экзотека.

Ему всучили коктейль "для скорейшего выздоровления" - густой, ядовито-зелёный, и, как и всё что способствовало скорейшему выздоровлению, донельзя мерзкий. Рой скривился (удивительно, но даже с учётом того что физиономия и так была уже донельзя перекошена, ему удалось скривить её ещё сильнее), но проглотил.

-Пойду, - прохрипел Иденмарк, тщетно силясь подняться, - сгоняю в Элизий.

В мозгу лениво отозвался голос Оуэры - с колкой, насмешливой интонацией:
"Ты ещё не в состоянии."

"В состоянии!" - мысленно рявкнул Рой, дёргаясь в попытках встать. Получалось не очень.

-Босс, - "реаниматоры" входили в круг приближённых Роя, и как и все, кто входил него, могли называть его "боссом", а не Архитектором. Иногда даже "Роем". - доставить Вас к Ядру для скорейшего восстановления?

Важно отметить, что они до сих пор были неподалёку от места аварии. Смятый глайдер, как и все следы недавней трагедии оперативно стёрли, а самого Архитектора оттащили подальше от дороги, но место дислокации было плюс-минус тем же. Дело в том, что "реанимировать" своего работодателя бригаде зачастую приходилось при самых разных обстоятельствах, и порой повреждения оказывались недостаточными, чтобы угомонить Иденмарка, лишив его возможности полноценно функционировать и двигаться после оперативного восстановления. Как следствие, он поручил НИКОГДА без его разрешения не перемещать его в "безопасное место", а все проводить в полевых условиях. На случай, чтобы оперативно добить "незаконченные делишки" после "воскрешения". Если совсем всё плохо и вокруг пиздец, засада и враги - хоть организовывать мобильный укрепрайон, но не уносить с места происшествия без крайней необходимости.

-Доставьте меня в Элизий.

"Реаниматоры" лишь понимающе переглянулись, вздохнув.

-У босса ещё не всё в порядке с головой, доставим в Ньют.

-...а?.. Э! Вы чё, бля?! - Рой протестующе задёргался, когда двое амбалов из бригады подняли тело, потащив к открывшемуся телепортационному узлу. - Никаких телепортов! У, сцук-ка! Я вас всех по-увольняю нахуй!..

...некоторое время спустя

В этом регионе Циркона уже давно опустилась ночь. Но, если где-то ночь - это значит что где-то на другом краю сейчас день. Значит кто-то сейчас работает, кто-то только проснулся, а кто-то только собирается ложится спать, несмотря на то, что над его головой лучи Архея только недавно взошли. Для интернациональной, - а тем более, интерпланетарной, - Корпорации мыслить в таком ритме было естественно, особенно когда необходимо держать связи между всеми её разрозненными частями. Её жизнь не подчинялась циклам, а текла непрерывно. В последние дни Рой почти полностью погрузился в этот непрерывный поток, как в единственную опору.

Конечно, обычный разум для восстановления и формирования новых нейронных связей требовал регулярный сон. Для живых - да. Для Иденмарка дорожки прокладывал Червь, и ему требовалось одно: чтобы Иденмарк непрерывно действовал, не замирал, не проваливался в пустоту. Поэтому последние дни Архитектор почти не спал - ни днём, ни ночью, предпочитая утопать в работе. Были и плюсы: труд отгонял лишние мысли. В частности - мысли о Ней.

-...таким образом, демпинг на наших оружейных маркетплейсах в регионе Удина становится ключевым инструментом конкурентного давления. По прогнозам аналитического центра, в перспективе двух лет мы сможем прочно закрепиться на новом рынке и занять стратегически выгодные позиции. На текущий момент проработаны две стратегии...

Рой, опершись локтем о подлокотник кресла, лениво слушал доклад, перекатывая в пальцах шариковую ручку - было полезно для скорейшего восстановления моторики.

На голограмме открылось дополнительное окно, где лицо секретарши сообщило:
-Господин Архитектор, прибыла Демиург Удачи, госпожа Фортуна.

Иденмарк кивнул, не выпуская из рук раскручиваемую шариковую ручку и не отрывая взгляд от голограммы с плывущими данными.
-Проводите.

Вот ведь. Когда он хотел поговорить - взяла и смылась. Когда только получилось полностью переключиться на рабочий поток и забыться - заявилась. Потеряв смысловую нить доклада, Рой смахнул голограмму и откинул шариковую ручку. Нахмурившись, принялся ритмично выстукивать костяшками пальцев по столу. Вскоре, уловил звуки шагов. Фыркнув, встал с парящего над полом кресла, направившись к двери.

-Благодарю. - Кивнул он проводившему демиурга служащему, жестом приглашая Туну в кабинет. - Привет, проходи.

Закрыв за ней дверь, ультра быстрым шагом вернулся к столу. Голограмма вновь вспыхнула, и он быстро заклацал по виртуальным клавишам.

-В общем, - поспешно начал он, не дожидаясь, пока демиург решит сама завернуть диалог в какое-либо иное русло, - я, пожалуй, должен принести извинения за случившиеся. В первую очередь, за крайне непрофессиональное и, честно говоря, безответственное поведение. По какой-то причине я решил, что мы можем пытаться вновь строить что-то... личное. Вероятно, это сказались моё воспоминания о нашем далёком прошлом. В любом случае, было ошибкой с моей стороны звать тебя на то мероприятие, было ошибкой срываться, когда ты ушла с Рихтеном, и уже как следствие этих ошибок, вытекла авария, которую я допустил. Надеюсь, ты не пострадала. Теперь о нашем общем деле, - Рой вывел на голограмме сводку по проекту, называвшемуся "XTA-762" - над названием особо не парились, - и резюмировал: - собственно, наш проект по извлечению - гипотетически возможному, - Неона из тебя. Обнадёживать не буду: шансы на успех невелики. Не буду юлить, весь проект - попытка установить, насколько вообще принципиально реализуемы подобные процедуры извлечения поглощённых демиургов из поглотивших. Так что, могу сказать, что мы лишь попытаемся. Сказал бы, что попытка - не пытка, - но в твоём случае это не совсем так. Хоть первичные опыты и замеры были щадящими и безболезненными, в дальнейшем мы будем экстремально вмешиваться в структуру самой твоей сущности, что может быть весьма... неприятно. Разумеется, ты можешь в любой момент отказаться, хотя, подобный шаг вызовет у меня ряд проблем. Сама понимаешь - деньги вложены, инвесторы ждут результатов, а в случае твоего отказа от дальнейшего участия, нам придётся искать новых согласных на подобное демиургов, заключать новые контракты, и так далее.

Оставив голограмму открытой, Рой отступил от стола, забегав взглядом по кабинету. Искал, за что зацепиться взглядом, но так и не нашёл, в итоге направив его на Богиню. Ладонь левой руки нашарила на столе шариковую ручку, и пальцы снова начали молниеносно перекидывать её между собой, пока вследствие одного ошибочного движения она не вылетела из ладони. В лицо Туны. Причём так удачно скользнула по нему, оставив на щеке демиурга кривую полосу чернил.

-Ой, блять... сорян.

Опешив одновременно от неожиданной неловкости и общей абсурдности ситуации, Рой поспешно нагнулся за теперь лежавшей на полу ручкой, швырнул на стол, обогнул предмет интерьера, вытаскивая из висящего на спинке кресла пиджака платок, вернувшись к Богине без спроса стал пытаться оттереть полосу от ручки с щеки. Синева чернил лишь размазывалась.

-Да твою ж мать!..

Поняв, что усилия тщетны, плюнул на платок - не в смысле "забил", а в буквальном физиологическом смысле плюнул, - и уже влажной тканью стал оттирать полосу. Когда же результат его удовлетворил, уже сухой стороной платка слегка помассировал щеку Туны, и отложив его на стол, резюмировал:
-Кароч, у меня с того случая ещё нервы не восстановились. То есть, не психика... нервные окончания, имею ввиду, они ещё... - покрутив рукой, пытаясь заполнить недостающее слово жестом, Рой усмехнулся, подытожив: - туплю я, в общем.

Если не считать этой неловкости в словах и движениях, во всём остальном ничего в Рое внешне будто бы и не напоминало о недавнем. Биоскульпторы работали "на ура", и лицо Архитектора было восстановлено до прежнего состояния без изъянов, ничем не походя на ту изорванную, изуродованную маску из смешавшихся кислотной крови, плоти и стали, что была после аварии.

Над юго-западным краем Алькора уже заходили лучи Архея, когда на горизонте показались они. Двое путников - жилистый парень и девочка рядом, - медленно продвигались по пыльной дороге. Один их вид давал понять, что путь был долгий и дался им нелегко - одежда в грязи и рваных краях, ботинки сбиты и истёрты, под глазами залегли тёмные круги, в походке читалась слабость и усталость.

Казалось, они шли без карты... и пожалуй, без точной цели. Их вела надежда. Вела, и, скорее всего, поддерживала от того, чтобы обессилено рухнуть лицом в землю. 

Остановившись у ворот, парень шагнул вперёд сжавшейся девочки, обращаясь к страже:
-Здравствуйте, здесь находится город Элизий под протекторатом госпожи Фортуны? Я раньше слышал много хорошего об её Ордене... пожалуйста, нам больше некуда обратиться, несколько дней тому назад мы потеряли всё...

[Фортуна]

Было ошибкой.

Было ошибкой.

Было ошибкой.

Фортуна молча слушала, как Рой ставит под сомнение «личное» и демонстрирует куда более важное – их проект. Забавно и одновременно до скрежета мерзко, что эти двое, сколько не пытались бы поговорить о происходящем между ними, всегда в итоге находились на разных волнах.

И вот опять...

Туне хотелось раздраженно рыкнуть нечто в духе: «ошибкой было вообще сюда приходить», но она сдержалась. Не дрогнула, когда полетела ручка. С абсолютным спокойствием вытерпела эти странные махинации с платком. И вообще на те мгновения, пока Иденмарк говорил, следила за ним лишь зрачками, оставаясь по-кукольному неподвижной.

Её бесила повседневность и веселость, которой он лучился. Пожалуй, на очередном «это ошибка» в обычной ситуации Фортуна бы просто ушла, сказав: «как славно, что мы друг друга поняли», когда внутренне бы подразумевала: «ой, да и катись к хтону, Иденмарк».

Но сегодня она решила перестать бегать вокруг одного и того же чёрного клубка сжатых эмоций, когда один пытается его размотать, а второй тянет в противоположную сторону, закручивая нить обратно. И вот они оба ходят по кругу без результата.

Туна впервые задышала в его кабинете, лишь когда он закончил. Вместе с этим оглянулась вокруг, затем подняла взгляд наверх. Шагнула к стулу, произнося несколько потерянно:

— Ты не мог бы... – не договорила, словно заразилась от него речевой отупленностью, и лишь показала наверх, откуда светил свет. – И ещё... – опять ничего не сказала, лишь длинным пальцем показала на бар с прозрачными дверцами, где заприметила бутылку хорошего виски.

— Впрочем, блять, – резко выругалась до того, как поток этих странных просьб вообще можно было разобрать. Взмахнула руками в негодующем всплеске, и магическим импульсом заставила свет погаснуть, а нужную бутылку оказаться на столе. Сделала это с видом: "Я же ебучий бог, и почему перед тобой постоянно об этом забываю".

Оставалось надеяться, что ничего не перегорело.

Теперь из освещения остались лишь огни ночного города, которые проникали через окно. Обстановка моментально стала куда более приятной, по крайней мере для богини. Она развернулась к Рою и пожала плечами.

— Я-я-я, – протянула на усталом выдохе, – бесят меня... все эти блики, свет, техника. Мне кажется, я умираю изнутри, когда нахожусь слишком долго в ваших ебучих коробочках прогресса.

Говорила так, будто это у неё здесь должна быть мигрень после смертельной аварии.

— Сядь, пожалуйста, мне нужно поговорить, – едва попросила, как парящие кресла рухнули с треском, поскольку она и их лишила питания своей выходкой. Туна истерично усмехнулась и потерла пальцами переносицу. – Ладно, стой.

Сама она подшагнула к столу, сняла пиджак и откинула его в сторону, осталась в строгом черном платье. Откупорила бутылку. Не спросила у Иденмарка, собирается ли он пить вместе с ней. Да и вообще вела себя с флёром: «я ведь посмотрела за твоим спектаклем с ручкой, теперь и ты подожди».

Сделала несколько глотков прямо с горла, поморщилась. Отставила ту в сторону. Обернулась к Рою, присела на край стола. Собрала волосы в хвост. Как ни странно, чтобы в этот раз он мог лучше разглядеть её эмоции.

— Я почти, – ответила на немой вопрос: «Что ты вообще делаешь, Туна?», который наверняка стоял в воздухе.

На столе появилось знакомое Рою зеркало. Демиург повернула его в пол оборота, чтобы Иденмарк отчетливо мог видеть её отражение.

Выдохнула.

Щелкнула пальцем, и словно по нажатию кнопки на аудио-проигрывателе из ниоткуда прозвучал вопрос голосом Иденмарка:

— В чём причина того, что ты тогда решила уйти?

Не дав ему что-либо сказать, ведь один неверный аккорд из его уст – и она развернется и просто уйдёт, Туна начала отвечать со скрытой, но иногда проскальзывающей нервозностью:

— Я тогда умерла.

Ничего нового, не правда ли? Он уже после первой встречи знал, что демиург Удачи погибла буквально в тот же год, где-то после него. Фортуна смолкла на какое-то время, но после всё же продолжила со скрипом выдавливать из себя слова, которые вслух ещё ни разу так и не говорила:

— Я тогда полезла в конфликт с демиургом, потому что хотела, чтобы меня сожрали. Я знала, что умру и долго к этому готовилась. Это была попытка божественного суицида, если хочешь её так называть.

Голос дрогнул. Она поджала губы.

Даже с Эдгаром они это не обсуждали. Он всё понимал, но... сам. Ведь если говорить о проблеме, она станет настоящей. А так можно притворяться, словно ничего не произошло.

Туна опустила взгляд, чтобы больше не смотреть в глаза Иденмарку. Болезненно хмыкнула. Продолжила:

— Когда я пришла к тебе в первый год, я уже знала, что сделаю это. Цеплялась за что-то, но... жить мне не хотелось. Я не буду сейчас плакаться о своей тяжкой судьбе, ладно? Всё равно дело лишь в божественном эгоцентризме, который меня задушил. Суть не в этом, – в легкие словно насыпали горячего песка. Все слова дальше звучали сдавленно, вымученно, с паузами: – ты отсрочил моё решение на пять лет. Это было сильно больше, чем я предполагала. Но в тот день, когда я ушла, я знала, что больше не выдержу. Рано или поздно сделаю это. И-и-и... ты не заслужил, чтобы я была такой резкой, омерзительной сукой в тот день, – подняла на него взгляд и тут же хмуро опустила, словно стыдясь. Хотя... способна ли? – Но я надеялась, что если отрежу всё наиболее болезненно, то ты смоешь жить дальше. Как тогда. С Джен. Начнёшь всё с чистого листа. И даже если я попробую вернуться, перестанешь так меня... – она хотела сказать «любить», но выдавила лишь: – ...ждать.

Выдохнула. Ощущала себя так, будто признается во всех грехах разом.

— Я знаю, – это прозвучало с истерическим надрывом, выбиваясь из тихого, вымученного монолога, – я должна была оставить тебя ещё тогда. А лучше стереть тебе вообще память обо мне. Я и собиралась уйти именно в тот момент, но... но я редкостная ревнивая дрянь.

Она тихо-тихо произнесла последнее, подняла взгляд, полный горечи, и пожала плечами, заглядывая в глаза Рою ещё на мгновение, прежде чем опять смотреть куда-либо, только не на него.

— Поэтому я вернулась тогда. А потом ещё раз, когда... – эта пауза показалась особенно тяжелой, – ...когда ты уже умер. Тогда узнала от выносивших вещи, что тебя нет и... забрала Мартина.

Тяжело сглотнула. В горле пересохло. Потянулась к бутылке и сделала ещё один глоток. Уже не поморщилась. Поставила её в сторону.

Надо было как-то подытожить весь этот сентиментальный бред, потому Фортуна заговорила вновь:

— Я веду себя как конченная мразота с того самого дня, как мы познакомились в том или ином виде, но... новость, что ты жив – это, возможно, лучшее, что случалось со мной с того момента, как я всё-таки открыла глаза в новом теле спустя ебучее столетие.

Она опять не стала смотреть на Роя. Вместо этого указала на зеркало, чуть склонилась вбок и постучала по нему острым ноготком.

— Видишь, не треснуло, – задержалась ещё на какое-то время, смотря на собственное отражение. – И давай я озвучу важную мысль, чтобы всё опять не покатилось в ебеня. Подумай трижды, прежде чем мне ответить. Потому что мне стоило больших усилий открыть тебе свою чернушную душу. И мне уже надоело бегать от состояния, когда один пытается в искренние эмоции, а другой ведет себя в ответ как последняя мразь. На ещё один виток я, возможно, буду уже просто неспособна.

Наконец Туна выпрямилась, положила одну из ладоней себе на плечо, невольно закрываясь от возможной реакции Иденмарка и... посмотрела ему в глаза.

[Рой Иденмáрк]

Он пытался свести всё на корню в нейтральный деловой разговор. Что-ж, не вышло. Конечно, он прекрасно понимал, что она не за этим пришла посреди ночи. Действительно, было бы странно, если спустя несколько дней после случившегося, она пришла в его офис в столь поздний час, и в ответ на его заливания про проект: "да-да, Рой, это очень интересно, а я как раз пришла узнать про наш проект. Конечно, постараюсь не подвести тебя и твоих инвесторов".

И Рой сознавал, насколько жалкая была эта попытка пресечь диалог за личное, за прошлое, за правду... но просто он не хотел. Он не хотел обсуждать это снова, он был уверен, что это будет очередное брождение по кругу. Что это снова впутывание в паутину обоюдной лжи.

И вот оно - начинается классика. Свет погас, голограмма выключилась, парящие кресла рухнули на пол, фоновый шум устройств, на который прежде и внимания то не обращаешь, стих. Сейчас начнётся спектакль. Он уже шёл, пока Туна снимала пиджак и хлестала с горла бутылки.

Рой ничего не спрашивал, не изгибал бровь в карикатурном удивлении, просто продолжал смотреть на неё. Отсутствие света не мешало его оптике, и в какой то момент он поймал себя на мысли, что даже перестал ждать, к чему вся эта прелюдия, что за ней последует, и просто любовался Фортуной. Насколько бы не изменилось его отношение к ней за эти сто пятнадцать лет, он по прежнему, как в самый первый раз, видел в ней всё то же совершенное существо. Совершенное в самом себе, независимо от своих вторичных признаков, которые оказались ложными.

Когда на столе появилось зеркало, Иденмарк нахмурился. Они уже это проходили. Зеркало, которое трескается, когда лжёшь. И в прошлый раз оно трескалось, ведь они лгали. Но самое главное - этим двум величайшим лжецам удалось обмануть даже его. По крайней мере, Рой знал, что смог сам. И точно знал, что она - по меньшей мере пыталась, возможно и успешно.

"Мы это уже проходили." - Рой отвёл взгляд от зеркала, вернув его на лицо Туны, но ничего не сказал, продолжая молча слушать.

Она говорила про свою смерть. Какой она должна была стать. Настоящей, окончательной... желанной, но не полученной. Говорила о том, какая она мразота, про всё то, что было между ними в прошлом. Упомянула Джен. Про возвращение после. Про последний разговор. Про всё то, про что Иденмарку так не хотелось, про то, отчего он старался отвести диалог в этот раз.

Когда она закончила, Иденмарк медленно повернул голову на зеркало. Не для того, чтобы удостовериться в правдивости, а для того, чтобы посмотреть на себя. В какой то степени, он почувствовал облегчение, и даже удивился этому. Вместо очередной хитроумной игры, Фортуна сходу выложила козырь, и было бы глупо пытаться снова всё задушить, перевести в негатив, или сказать, что наплевать. Тем более - перед этим зеркалом, которое сразу покажет, что "не наплевать".

-А ты можешь не повторять каждый раз при нашей встрече, как тебя бесит весь этот прогресс? Я и с первого понял. Извини, но сидеть перед камином и при свечах не собираюсь. - Он выдал это не как обычно, без упрёка, скорее устало.

Он сделал паузу, и одобрительно кивнул:
-Что до твоей речи - это сильно. Вижу, тебе и впрямь пришлось перебороть себя. Это смело.

Потянувшись за бутылкой на столе, Иденмарк поболтал её в руке, после чего сделал несколько глотков - с горла, как и Туна до него.

-Ну, что я могу сказать. Прошлое в прошлом. Можно, конечно, поднапрячь память, и вспоминать каждый отдельный случай - но это всё одно к одному, части одного общего. Не собираюсь я тебя в сотый раз тыкать "ага, вот и тут ты мне сто лет назад лгала". Бесконечно апеллировать к прошлому, столь давнему, - просто глупо и несерьёзно. Джен, - Рой поморщился, помедлив с продолжением. - знаешь, это ведь, даже с учётом всех обстоятельств, я виноват в её смерти. Я лгал ей точно так же, как ты лгала мне. Ты дала мне Искру, я дал ей Адама. И я тоже думал, что так будет лучше, пока ложь не сковала всё настолько, что невозможно было признаться, не сломав всё. В итоге, из-за своей же лжи я и погубил её... - аналогия была прозрачна и очевидна, и он не стал доводить её до конца.

Хмыкнув, ультра отставил бутылку обратно, и, чуть подвинув зеркало, сел на стол подле Туны, опустив голову, упёрся взглядом в пол.

-Наркомания?.. Я сам, сознательно или нет, шагнул к этому, ещё до твоего появления. А когда ты исчезла... прошло сто пятнадцать лет, а я так и не завязал. Так что, это точно не твоя вина. - Рой прокашлялся, и наконец отвернул взгляд от пола под ногами, спокойным взглядом заглянув в лицо Туны. Казалось, в нём действительно уже всё перекипело и вылилось, и не было ни злобы, ни раздражения - только чистое, абсолютное спокойствие, которое даже не приходилось симулировать. - Так что, как видишь, запас моих претензий к тебе быстро стал исчерпаем. Что до настоящего, когда ты появилась, спустя столько лет... ты заставила меня вспомнить то, что я забыл. Вместе со всем, что я чувствовал тогда, только теперь через призму понимания, как всё обстояло на самом деле. И это вызвало во мне всю эту... - речевая нить снова была утеряна, и ультра, как и в прошлый раз, сделал невнятный, беспомощный жест рукой. -...всю эту волну внутри из гнева, злости, непонимания. Я бесился, злился на тебя, на себя, на наше общее прошлое. Но... в конечном счёте, точка кипения достигла максимума. В том состоянии, когда мы ехали с мероприятия... я не помню даже, когда я последний раз был таким... таким перегруженным. И вот, когда всё печально закончилось тем инцидентом, наверное, произошла необходимая разрядка. Накопив критическое давление пара, бойлер выпустил его, просто взорвавшись.

Он вздохнул, ещё раз прокрутив в голове далекое столетие. Ему действительно просто нечего было больше предъявить красноволосой. 

Притворялась невинной Искрой? Он точно так же притворялся невинным Адамом перед Джен. 

Не смогла выдержать внутренней боли? Он так же устремился к смерти, потеряв Искру.

В последнем разговоре она действительно прямо ему сказала найти другую, бросить наркотики... но он не смог этого сделать. 

Она стала редкостной мразью за тысячелетия - Иденмарк стал таким в гораздо более короткий срок.

"Дери тебя хтон, Рой, неужели в этот раз вы лишили меня возможности наблюдать истеричную мелодраму?" 

Несмотря на сарказм, в резонирующем в голове голосе Оуэры чувствовалась некоторая удовлетворённость тем, что на этот раз разговор с Туной "о серьёзном" не доводит Иденмарка до белого каления. В конце концов, Червь сейчас был слишком занят незаконченными реконструкциями и восстановлениями внутри их симбиоза, и пока носитель не спешил всё снова ломать своими срывами и дестабилизацией, до происходящего разговора по душам ему почти не было дела.

-И вот, мы подходим к тому, что наш цикл естественным образом замкнулся. Я проглотил и переварил события прошлого, вылив на тебя океан накипевшей злобы, а у тебя, надеюсь, не осталось причины водить меня за нос. Вроде, всё. 

Рой собирался ещё что-то сказать, но передумал. Пожав плечом, вопросительно глянул на Туну, ожидая ответа.

[Фортуна]

«Прошлое в прошлом».

Внутри что-то дрогнуло, когда он произнес это. На секунду Туна представила, как после всего ею сказанного, Рой просто вернется к теме проекта. Мол «личное мы разобрали, давай уже поговорим о деле. Авария меня отрезвила, наконец, стало плевать».

Потому она тихо выдохнула, когда он сел рядом. Губы тронула легкая улыбка. Появилось ощущение, что после затянувшейся морской бури из ссор и оскорблений, они всё-таки добрались до берега. И можно дышать полной грудью, не боясь, что невольно захлебнешься.

И всё же в разговорах с Роем... его новой, современной версией, Туне вечно казалось, что она играет на поломанном музыкальном инструменте. Причем из неё самой отвратительная музыкантша, потому что иногда она лупила по клавишам, будто пыталась всё доломать. Но когда выдыхала и старалась подступиться к мелодии с большей нежностью, этот изувеченный аппарат вечно выдавал ей резкую ноту, полную злобы и ненависти.

Это ощущение всё ещё сидело на подкорке. Вернее сейчас оно особенно обострилось. Она рассказала ему слишком многое. Слишком личное. Если он захочет задеть, использовав открывшуюся правду против неё самой, это будет крайне болезненно. Но ведь так и работает ебучее доверие? Когда протягиваешь второму пули, которыми застрелить тебя проще всего. А потом живешь и надеешься, что выстрела не прозвучит.

С Иденмарком весь этот «естественный процесс» раскрытия себя был куда сложнее. Но вдоволь погрязнув в токсичном болоте, Туна теперь думала, что если она не сделает первого шага, они всё-таки утонут. Если не в злобе, то нарочитом и лицемерном равнодушии. Том самом, нить которого он начал разматывать, поскорее заговорив о проекте сегодня.

Так не хотелось. 

Поэтому она делала очередную ставку, где вместо фишек была болезненная правда, и надеялась, что они сыграют хотя бы в ничью. 

— Ох, смерть Джен, – на нервозном смешке заговорила демиург. – Её я и пальцем не касалась. Только декорации расставила. Даже никого из вас ментально не подталкивала. Хотя мне очень хотелось придушить её своими руками, – она пожала плечами, последнее сказав чуть тише. А затем постучала ногтями по поверхности стола. – Впрочем, она была прехорошенькой. Жаль, что так вышло...

Послышался треск зеркала. Туна и забыла о нём. В итоге нахмурилась, фыркнула и заговорила чуть громче:

— Ну ладно, не жаль. Не потому что она не была хорошенькой, доброй и милой. Это-то правда. Но знаешь, – она тяжко вздохнула и посмотрела на Иденмарка, чтобы он заметил хотя бы отблеск осознания вины в её кольчатых глазах, – когда дело доходит до ревности и горечи, мне становится абсолютно плевать на виновность или невиновность людей. В эти мгновения я скатываюсь в самые низы моральной ямы и варюсь в сплошной злобе и эгоизме, пока не затаскиваю туда ещё кого-нибудь. Это гадко, но как есть.

Ей было приятно в эти мгновения от одной лишь мысли – казалось, что Рой не осудит. Он сам тот ещё ублюдок, чтобы морально кривиться от такой вот правды. Нет, конечно, за Джен может быть обидно, однако в целом они стоили друг друга. Возможно, на общем плане он был даже хуже.

В конце воцарилась тишина. Туна помедлила. Ещё раз посмотрела на зеркало и решила, что раз уж начала, то может закончить эту сентиментальную сценку с правдой.

— Знаешь, этот глупый артефакт ведь можно обмануть. Очень сложно, конечно, но возможно. И мои слова сейчас, в теории, всё равно могут быть ложью, если очень постараться, но...

У неё в руках вдруг появилась крупная чёрная шкатулка размером с небольшой ящик. Рой уже видел её ранее. Она оттуда доставала его сердце, чтобы дать посмотреть.

— Я тот ещё коллекционер, – начала Туна, пока не открывая крышки. – У меня есть огромная коллекция всякого от моих «игрушек», если хочешь это и дальше так называть. Над камином висит крыло этнарха, который оторвал его для меня. Вроде я уже говорила. Венец моей коллекции, ведь он разбился насмерть, потому что не смог взлететь, – запнулась. – Мне стыдно говорить об этом с таким упоением...

Зеркало треснуло. Фортуна со вздохом посмотрела на него, чуть наклонившись, и прошипела лишь:

— Ой, отвали уже.

Вновь выпрямилась и открыла всё-таки шкатулку.

— Это я к чему. У меня есть ещё одна коллекция памяти, но более... светлая и важная. На которую я не смотрю с мыслью: «какая же я охуенная, раз заставила кого-то оторвать себе крыло ради меня». Тут, – она запустила руку внутрь и принялась капаться, – природный артефакт Неона. Последняя чешуйка, которая отвалилась от ещё зверовидного тела Эдгара, когда я помогла ему эволюционировать как дархату. Моя собственная монета ордена. Что-то от моих приемных детишек. Долговые бумаги моего любимого магистра, заплатив по которым я взяла его в вечное рабство. В общем, много всего, но очень личного...

Туна капалась в шкатулке с таким видом, что Рой легко мог понять: даже там творится полный пиздец и хаос, который она вечно устраивала вокруг. Видимо, класть вещи на свои места ей даже сложнее, чем признаваться в чем-то личном.

— О, и вот...

Она, наконец, нашла, что искала. А затем вытащила стеклянную колбу с замысловатым цветком, который благодаря конструкции сохранился даже за добрую сотню лет. Можно было сказать, что Туна легко с помощью пространственной магии достала этот богом забытый подарок прошлого откуда угодно. Но ведь сердце Иденмарка она тоже хранила в ящике. И он видел это ещё в момент, когда она и не собиралась распространяться о подробностях.

Оглядев чуток колбу, протянула Иденмарку.

— Я думала в первый год, когда ты только подарил его, что оставлю для той, большой коллекции. Но он как-то умудрился оказаться в этом ящике. Я старалась не рефлексировать над этим, чтобы лишний раз не зацикливаться, ведь всё равно собиралась умирать. Да и я никогда вообще-то не понимала, что ты сделал такого, чтобы я зациклилась. Может, просто всё выпало на самые дерьмовые для меня времена, но...

Смолкла. Закрыла коробку и отставила её на стол в сторону. Уперла взгляд в пол.

— ...но, наверное, это что-то да значит. Кажется, более показательно, чем просто не треснувшее зеркало, которое я могу обмануть, если ну очень постараюсь и повезет. Для тебя прошло целое столетие, а для меня всё было словно недавно, поэтому я не могу сказать, что разобралась во всём до конца, однако...

Слова никак не хотели слетать с губ, застряли костью в горле, пока рационализм говорил: «признаваться в таком уже слишком». Ну да. Конечно. Орать, какой он мудак гораздо проще. Тут не поспоришь.

Туна выдохнула и всё-таки произнесла:

— Ты важен для меня, Рой. И я не хочу играть вот в это сплошное хладнокровное лицемерие, где я делаю вид, что остаюсь рядом только из-за проекта. Я думала, что раз ты изменился и уже совершенно не тот, кем был раньше, это меня оттолкнет, но... я настоящая тебя того и не заслуживала. Только Искра, которой не существовало. А сейчас мне словно развязали руки и дали возможность дышать полной грудью. Не так много людей знают, какая же я дрянь на самом деле, и продолжают оставаться рядом. Только Эдгар и один мой магистр, если подумать. Возможно, ты из прошлого тоже остался бы. Однако я бы так не смогла. Это была какая-то слишком уж слепая преданность, где не требуют ничего взамен, а сейчас... хм. Сейчас я пришла к тебе и говорю всё это, потому что узнала, что ты вырезал кучу людей, когда мне было больно. Это ведь такой пиздец, Рой. Вообще всех, без суда и следствия. Ты в край поехавший? Это просто неадекватно. Но... но я почему-то здесь, а не поставила на тебе крест окончательно. Кажется, это значит, что я не гонюсь за тобой из прошлого, а принимаю и то, чем ты стал.
...
...
...
— Вот так вот...

[Рой Иденмáрк]

На последних словах демиурга Рой вздохнул, и решил признаться:

-К сожалению, не всех. Насколько мне известно, как минимум двум каким-то шмакодявкам удалось удрать в лес. - Насупившись, он добавил, совершенно серьёзным голосом: - Но ты не переживай, там какой-то молокосос с мелкой девчонкой, скорее всего они уже в том лесу и сдохли.

Он с интересом рассматривал цветок, когда-то давно подаренный Фортуне. Так давно. Таким другим человеком. Повертев в руке, отставил на стол.

Вытащил пачку сигарет, взял одну, предложил Туне. Не стал брать зажигалку, а зацепил за запястье демиурга. Выгнув её ладонь внутренней стороной наверх, он медленно провёл по линиям, затем переместился к пальцам - от фаланги к фаланге, подушечку за подушечкой. Потом аккуратно загнул все пальцы, оставив открытым только указательный, и поднёс кончик сигареты к нему.

-Зажигай.

В голове всплыло воспоминание, как он открыл газ в плите, и поджигая его, говорил: "смотри, это мы вместе". Тот самый приход Туны (и, в каком-то смысле, приход Роя), когда он впервые озвучил то наивное имя "Искра". Удивительно, но даже сейчас это метафоричное слово как нельзя лучше подходило. Она всё так же разжигала огонь внутри. Да, теперь он был другим. Но если огонь теперь не только греет, но и обжигает, это значит, что он стал сильнее.

-"Заслуживали/не заслуживали", блять. - Дождавшись заветного огонька, Рой подкурил, сделал затяжку. Он опустил левую руку, но не выпустил ладонь Туны, сцепив в замок свои пальцы с её пальцами. - Расфилосовствовалась тут. Тот пацан, загнанный в угол... ты протянула ему руку. Ты спасла меня в ту ночь. От медленного и мучительного гниения. Ты была со мной тогда, когда никого не было рядом. Ты напоминала мне, кто я есть, когда я сам забыл про это. Ты сделала меня счастливым на пять лет, пусть обманом, да и похуй...

Зеркало клацнуло, трескаясь.

-Ладно, не похуй, но если абстрагироваться от моих субъективных переживаний - то какая разница, в конце концов. Окончилось всё печально, если рассматривать только в перспективе того короткого отрезка в пять лет. Но если посмотреть на общую картину... я ведь ничего этого - он указал на город за стеклом. - не достиг, не появись ты тогда. Так что, ты зря говоришь, что я не требовал ничего взамен. Да, не требовал, но это не значит, что не получал.. Я получал как раз то, что мне было так необходимо в те дни. Пусть ты и притворялась, когда делала вид, что тебе интересно, когда я говорил про проекты, цели, предназначение, когда показывал чертежи и планы - для меня это было по-настоящему, и меня это заставляло двигаться. Кто знает, что со мной было, если бы ты тогда не пришла. И в итоге, благодаря тебе, на одну властную мразь в этом мире стало больше.

Подведённый им итог вряд ли можно было рассматривать, как что-то "хорошее" в копилку Фортуны, однако Рой ничуть не смутился. По его мнению, это был комплимент.

"Ты говоришь про пять лет, как про вечность."

-Я прекрасно понимаю... может быть неправильно, но понимаю, что это такое, когда осознаёшь, насколько всё сгнило внутри. Мне приходится... - Рой замялся. -...приходится быть мразью. Я должен совершать некоторые вещи, ужасные вещи и, со временем, поступать неправильно даже в тех вещах, где этого, казалось бы, совершенно не требуется, стало для меня привычкой. Как с этим грёбаным поселением. Я даже не стал задумываться: когда есть возможность сделать всё быстро, чисто, вырвать с корнем, не оставив свидетелей, когда я понимаю, что это будет наиболее эффективно и не понесёт последствий я уже... уже делаю это на автомате. Иногда иду по головам, иногда рублю головы, вот так, просто... - Иденмарк пожал плечами, посмотрел на свои руки. Чего только ему не приходилось ими делать. - я уподобился тем, кого изначально ненавидел. И когда ты говоришь, что лишь несколько человек знают то, какая ты есть, это тоже что-то знакомое.

Он сделал паузу, затянувшись.

-Хотя, у меня всё, конечно, более организованно... - он ухмыльнулся, наигранно слегка толкнув Туну плечом. - Есть вещи, которые кому-то положено знать, кому-то не положено. Мне с этим проще, ведь у моих людей не возникает вопросов, почему о чём-то им не говорят, о чём-то лгут, и так далее. Ну да, это не совсем то, про что ты говорила. Доверительные отношения - это многого стоит, у меня с этим ещё хуже дела обстоят. Зачастую, всё решается более... формально.

"У нас божественная HR-политика."

-И это тоже стало укоренившейся привычкой. Все эти привычки, всё это... нечто вроде проф-деформации, только на уровне всей личности. Но, нет, суть не только в должности и обязанностях, просто... он мне всегда говорит, что делать, он всегда в моей голове, этот... - челюсть клацнула, не давая словам вырваться. Рой напрягся, пытаясь сказать, но что-то не давало ему, мысль начала ускользать, он стал налету забывать слова, терять смысловую нить того, что собирался выразить. -...этот...

"Интерфейс."
-...интерфейс.

"Эти датчики."
-...эти датчики.

"Все эти автоматические подсказки."
-...все эти автоматические подсказки.

"И прочие штучки, ставшие частью моей сути."
-...и прочие штучки, ставшие частью моей сути.

Артефакт зеркала задрожал, но не трескался. Ультра не то чтобы врал, он просто недоговаривал.

"Ебаное зеркало, блять."
-Ебаная кибернетика, в общем.

В какой-то момент, из головы Роя полностью вылетело, что он собирался сказать.

"Хватит месить кашу. Скажи уже что-нибудь стоящее."

-Даже с учётом того, что эту беспонтовую стекляшку можно лохануть, - Рой сделал короткую затяжку, и серьёзно посмотрел на Туну. - я не думаю, что всё, что ты мне сейчас рассказала было выдумкой... это глупо. Я верю тебе, и... - он сделал короткую паузу, казалось, принимая какое-то важное решение. Вздохнул. -...я прощаю тебя за всё. Правда.

От последнего слова зеркало приятно дзынькнуло мягким резонирующим звуком, а несколько оставленных на нём трещин затянулись. Сам Рой ощутил в этот момент некоторое облегчение: перед этим он будто сомневался, что какая-то часть его "Я" не до конца принимает эту часть его пути, но теперь он получил внешнее наглядное подтверждение, что действительно смог простить красноволосую.

-Когда ты пришла сегодня, когда я начал говорить про проект... я только смог забыть всё, утонуть в работе. Когда всё во мне устаканилось, стихло, я не хотел снова возвращаться в это состояние кипения, и поэтому первым делом заговорил про проект. Я думал, всё опять вернётся в этот порочный круг, но... ты решила открыться. А я, остыв, оказался в состоянии слушать. И вот, во мне по прежнему нет этого кипения, но не потому что просто не хватает на него сил, а потому что я, наконец, смог принять всё что было между нами. Не как полубредовое состояние, вызванное наркотиками, которым я объяснял себе это последнее столетие, вспоминая. Не как глупую, лживую игру, которой я видел это после твоего возвращения. А... как действительно важный, значимый отрезок своей жизни. Настоящий.

"О как."

-И тебе тоже есть множество причин злиться на меня. Когда я говорил про погибших фортунитов, там, в машине, я не пытался тебя задеть.

Новая трещина.

-Блять, оно понимает всё слишком плоско... я пытался задеть, но не для того, чтобы сделать ещё больнее. Я пытался... пытался наоборот сгладить твою боль. Заменить её чем-то. Все эти обнимашки, утешения, успокоения - всё это хуйня полная, оно не работает. Мне нужно было залить пустоту внутри тебя горящим бензином, чтобы ненависть перекрыла опустошенность. Мне было проще наблюдать, как ты ненавидишь меня, чем сидишь в трауре: апатичная, тихая, убитая болью. В итоге я раскручивал в тебе маховик злобы, но... он будто был сцеплен с моим собственным, и чем больше злилась ты, тем больше злился я. И в итоге, случилось то, что случилось.

"Но злость эффективнее апатии, ты прав."

-Когда меня реанимировали, я... хотел отправиться за тобой, в Элизий, подумал, что ты туда ушла. Я был не в состоянии даже двигаться, поэтому мне этого не удалось. Но... я не знаю, что я сказал бы тебе, если бы всё же нашёл тебя тогда. Может, некая инерция во мне ещё сохранялась на тот момент, и я ещё несколько раз кинул "какая же ты сука".

Пока Рой говорил, сигарета в правой руке почти истлела. Длинная "башенка" пепла, не выдержав веса, отломилась, зацепив ладонь, падая на пол.

Иденмарк опустил голову, недовольно посмотрев на развалившуюся горку истлевшего табака. Только сейчас он, наконец, выпустил ладонь Фортуны из своей, и встав со стола, схватил всё тот же платок, стерев след от пепла с руки, а затем убрав горку с пола.

Он замолчал. Слушал, если Фортуна начала говорить в этот момент. Если нет - то продолжал поддерживать тишину. Медленно подошёл к широкому окну, всматриваясь в открывавшийся за ним Ньют. Миллионы холодных неоновых огней, плавные и непрерывные движения монструозных конструкций вокруг, пролетающие ховербайки и реактивные кары. Во всём этом, как показалось бы стороннему наблюдателю, хаосе, Рой видел цикличность, гармонию, последовательность, логику. Он чувствовал резонанс. Всё это внушало уверенность, спокойствие, определённость.

Ему захотелось открыть окно, но ручки не были предусмотрены в этой конструкции.

-Ты не могла бы... - Рой указал на потолок в невнятном жесте, намекая на электричество. Потом махнул рукой -...а, впрочем, не надо.

Он аккуратно снял пластиковую обшивку сбоку от окна, и из его пальца выдвинулся металлический стержень - нечто наподобие того, каким Рой раскрывал протянутое Фортуной сердце на корабле. Сейчас этот стержень нашёл привод механизма створок, и сделал серию круговых движений, механически открывая окно - оно не раскрылось, а сдвинуло стекло внутрь стены. Кабинет заполнили воздух и шум города.

Ультра сделал глубокий вдох, всматриваясь вдаль. Завернув в платок дотлевший бычок сигареты, - от которой он в итоге сделал всего несколько затяжек, так как говорил почти без умолку, - он вышвырнул его. Ткань, с пеплом и фильтром внутри, тут же была подхвачена воздушным потоком, уносясь вдаль. Нет, Рой не мусорил - Ньют сожрёт или выплюнет из себя.

-Мне больше не нужна Искра, которую я буду любить, которая будет направлять и поддерживать меня. Она была нужна Адаму...

Зеркало даже не думало трескаться: напротив, на нём снова зажило несколько трещин, будто бы радуясь такому признанию. Сделав ещё один глубокий вдох из потока Ньюта, Рой закончил мысль:

-...а Рою... Рою нужна Фортуна. Настоящая. Со всей своей мразотностью и несовершенством.