[Айне]

Эпизод является игрой в прошлом и закрыт для вступления любых других персонажей. Если в данном эпизоде будут боевые элементы, я предпочту любую систему боя.

[Шантитус]

— Меня гложут смутные сомнения. Это точно все ещё ты? — Шантитус косо посмотрел на Айне и завел руки за голову, сцепив ладони в замок на затылке. — Мы, конечно, давно не виделись, но раньше ты вроде бы была куда сговорчивей или я настолько плохая компания? — последний раз, когда ильтенор видел Деву клинка, прошло немало времени и он, скорее от скуки, чем действительно проявлял интерес, размышляя о том, какие мысли могут крутиться в голове у эона.

«Быть может, она сейчас представляет лучший способ моего убийства или думает, что хтоновый помет приносит пользы больше, чем я?», — оглядывая богатую тропическую растительность, хтоник едва заметно, хищно улыбался. Ему почти были не ведомы муки сомнений, и он всегда делал то, что считал для себя правильным. В отличие от Айне, Шантитус эгоист, который в первую очередь думает о своей пользе, подминая других, чтобы быть первым. Такова была его природа, таковы были его принципы, которым тот редко, когда изменял. Однако время, когда иномирец, в свое время, побратался с Владыкой Инфирмуксом, стало для него переломным рубежом, который словно бы отсёк всё плохое, что было до этого. Больше не надо было пытаться разобраться в вопросах доверия и искать повсюду подвохи, Шантитус обрел куда больше, чем потерял, и Айне однозначно была надежным товарищем, на которого можно положиться, зная о том, как сильно ее чувство долго.

— Как вы думаете, тут яйца чирпи можно отыскать на завтрак? — ни к кому конкретно из своих спутников не обращаясь, ильтенор поинтересовался вслух. Из-за густой листвы деревьев высотой около пятидесяти футов, в лесу почти не было прямых лучей солнца. Полумрак на их пути то сгущался, то рассеивался.

Нужно отметить, что не только Дева клинка занимала мысли Шантитуса. Помимо нее, рядом шел не менее интересный хтоник, не так давно вошедший в свиту Инфи. За время нахождения под крылом Владыки, о нем стало ходить немало слухов о том, как он наводит страх и ужас на своих врагов. Ильтенор нисколько не осуждал власть страха, поскольку время от времени приходил к мысли, что, если живешь на Климбахе, то нужно, чтобы тебя время от времени кусали. По-другому тут не выжить, и можно было лишь навскидку предположить ход мыслей столь могучего воина, не задавая лишних вопросов.

«Интересно будет посмотреть на него в действии. Всего лишь раз мне довелось увидеть, как этот хтоник одним взмахом когтей разрывал чужую плоть, будто та подобна жалкому клочку бумаги. А как двигался! Но есть одно весомое «Но», потому что я ни черта не знаю о Кайросе в целом и его закидонах, а хтоников без закидонов не бывает», - когда деревья сомкнулись плотным каркасом листвы над головой, Шантитус заметно замедлил ход.

— Дневной свет в этой части леса почти не проникает сюда. Будьте внимательны. Можно запросто споткнуться об какой-нибудь корень, учитывая, что все, что растет в Гилеи, мечтает тебя, если не убить, то покалечить уж точно, — о дурманных лесах не так уж и много известно. Будучи не только воином, но и ученым-исследователем, Шантитус изучал исторические справки и массу другого всякого бумажного мусора, однако были и полезные вещи, хотя полезность этих сведений полутора тысячелетней давности была весьма сомнительна.

— Этот лес очень и очень старый, настоящие дебри из извилистых стволов, задушенных ползучими растениями. Местами болотистая почва. Лабиринт обманчивых троп, способных заманить в самую чащу – и там внезапно исчезнуть, — ильтенор пронзительно и испытующе посмотрел на Кайроса, поравнявшись с ним. На миг он даже спросил себя: «Быть может, в этих слухах о нем больше правды, чем, кажется?».

— М-дааа, — многозначительно протянул ильтенор и резко остановился, когда лес показался ему неестественно молчаливым. — Вам не кажется это странным? Ни птичьего пения, ни шуршания насекомых – ничего. Лес будто внезапно затаил свое дыхание в этой подавляющей тишине. «Даже в какой-то мере кощунство посягать на это безмолвие».

— Я чую кровь, — сделав глубокий вдох, ильтенор почувствовал характерный запах и снова двинулся вперед. — Много крови, — топот ног звучал слишком громко в наступившей тишине, но хтоника это не останавливало.

— Искал клад, а нашёл золото! — усмехнувшись и, сделав еще несколько шагов вперед, Шантитус остановился около двух мертвенных тел, валявшихся на земле в неестественной позе, как сломанные куклы.

— Кажется, у этого перегрызена шея и половина правой руки, а у второго повреждена шея со стороны спины и сломаны шейные позвонки. Можно предположить, что они стали жертвой хтона, но, если у первого раны характерные как от битвы со зверем, то у второго рана на шее явно нанесена от острого режущего предмета.

[Айне]

Упавшее древо не скрипнуло, когда Айне взобралась на него. Быстро оглядев спутников, она всмотрелась вдаль, насколько хватало обзора. С тех пор, как над их головами сомкнулся зеленый полог, хтэния не изменила настороженности.

В отличии от Шантитуса, использовавшего каждую свободную минуту, чтобы завязать разговор. Он и Айне были различались слишком во многом. И эта разница за неполные две сотни лет могла бы обернуться смертельной дуэлью, если бы не общая верность Инфирмуксу. Даже сейчас, когда последний находился за пределами удушающей Гилеи дурманов, Дева Клинка не находила праздность его соратника оскорбительной.

— Позволь изничтожить твои подозрения... Рассказом о тварях Гилеи, что с радостью нами отобедают! — предложила Айне в своей витиеватой манере, не отрывая глаз от окрестностей. — Круэнту первый из них. Не страшись восьми ног его, ведь если видишь, значит, другой уже за спиной. Круэнту затаиться любят и показываются лишь если в стаю соберутся. Десятки пауков гигантских, десятки ядовитых жал!

Спрыгнув вниз, она юркнула за спину Шантитуса и по-ребячески раскинула руки, подражая круэнту. Неприступная серьезность Девы Клинка сменялась пьянящей веселостью за долю секунды. Неизменным оставалось только ожидание сражения, с которым она смотрела на переплетения тысячелетних корней и раскидистые ветви, терявшиеся в синеватом тумане.

— Взгляни! Разве гнездится здесь робкий чирпи? — спросила хтэния и, заговорщецки подмигнув Кайросу, вырвалась вперед, обегая Шантитуса слева. — У воды увидишь кроухеода кладку. Не успеешь коснуться, хребет пробьет острый клюв. А шея в броне крепкой утащит под гладь. Чтобы лапками — скальпелем когтистым! — плоть по кусочку вырывать.

Ступая некоторое время спиной вперед, Айне оглядела пройденный путь, привычно держа в поле зрения Кайроса. Несмотря на то, что он встретил аннигилятора уже будучи умелым воином, со дня его обращения прошли ничтожные, по меркам хтоников, двенадцать лет. Поэтому Дева Клинка относилась к дракону со своеобразной опекой, хотя ее макушка едва ли могла достичь его плеч.

Голос Шантитуса, описывающего опасности леса, показался хтэнии оглушающе-громким. Прислушиваясь к нему, она оценила правду собрата-иномирца, прийдя к высказанному им утверждению парой мгновений позже.

— В тишине крадется санфарус, — сказала она прежним тоном, поворачиваясь вокруг своей оси всем телом. — Когда клубится саван... Стой!

Кайрос мог видеть, как лицо Айне обращается в фарфоровую маску, когда она, меняя положение, замечает, что Шантитус быстрым шагом движется в тропическую чащу.

Мертвецы лежали среди раскидистого папоротника, и водянистый туман размывал черты их лиц. Хтэния машинально оценила их экипировку, изрезанную сталью и когтями. Дорогая броня, инкрустированная кристаллами, вроде той, что носили воины владыки Уробороса, только со стертыми рунами принадлежности. Иные не смогли бы пробраться в сердце Гилею дурманов.

Отточенным движением Дева Клинка извлекла два парных кинжала, Помилование и Казнь, из поясных ножен. Делая шаг вперед, она преградила путь Кайросу, выставляя вперед левую руку.

— Рагда! — она окликнула Шантитуса с неожиданной злостью. — Есть звери, что, здесь охотясь, подобие разума обрели. Крупную добычу способны мелкой приманить. Остановись!

Айне всем существом ощущала биение собственного сердца. Слова соратника, строившего предположения о постигавшей незнакомцев смерти, виделись ей насмешкой, обрушившаяся на лес тишина — оковами.

— Есть звери иные, с лицами человеческими. Для них бросить на видном месте приманку, что для тебя силки расставить. Вернись назад!

Дева Клинка продолжала приближаться к Шантитусу, как ей казалось для того, чтобы оттащить от мертвецов. Но чем ближе был соратник, тем больше разум хтэнии охватывало беспокойство. Мысли, которым не было места у костра Инфирмукса, стали неожиданным якорем.

— Есть звери...

Если Шантитуса разорвет зверь, Айне больше не придется сомневаться в его надежности. Если Шантитус падет от руки разбойника, Айне больше не нужно будет свыкаться с его презрением к невинным. Если Шантитуса изрубить кинжалами, Айне останется только убедить Кайроса — и собственную совесть — в добродетельности молчания.

Так она и застыла, с лезвием Помилования, занесенным в сантиметре от шеи хтоника. Не закончив фразу до конца, но и не нанеся удар.