[Волхайм]

[Тиана]

Красивая женщина неопределенного возраста с темно-каштановыми волосами сидела у огромного окна за столиком в удобном мягком кресле vip-клиента. На туристке был одет дорогой костюм глубокого синего цвета и шелковая блузка нежно голубых тонов. На ногах красовались черные туфли на высокой шпильке. А тонкие пальчики с качественным маникюром легко тарабанили по столешнице. Со стороны можно было подумать, что скучающая аристократка не приспособленная к условиям дикой природы, решила вкусить прелести походной романтики в джунглях, чтобы потом на светских раутах томно говорить: «Боже, вы не были в джунглях? Да вы ничего не видели в своей жизни!».

Тиана могла выглядеть так, как хотела, и в любое время. Те, кто знал нефилима, никогда не мог ее точно описать, ведь она  меняла личины по несколько раз в день, подбирая их под разные случаи жизни или просто по настроению. Перед феей стоял бокал, в котором плескалась полупрозрачная янтарная жидкость, а пузырьки-озорники медленно, кружась, поднимались к поверхности. Рядом на блюдечке расположились нарезанные дольки лимона, припорошенные легким слоем сахарной пудры, и ягоды черешни в вазончике. Путешествовать фея любила с комфортом, а если такового не имелась, то она всегда могла себе его устроить сама.

Полет на Аберат был оформлен официально, как туристическая путевка в дикие земли. На самом деле фея преследовала совершенно другие цели. Женщина имела слабость ко всему утоненному, необычному и экзотичному. Любая из этих характеристик могла пополнится и пометкой - «опасному». На ее острове Дрим фея организовала зоопарке с редкими животными, но мало, кто знал, что на нижних этажах ее заведения содержаться практически неизвестные и плохо изученные существа. Некоторых фея по случайности отловила сама, а некоторых приобрела на черном рынке.

Нет, Коллари не была заядлой контрабандисткой и границы дозволенного понимала. Например, в отличие от особо дурных куриц, стремящихся любым путем показать свою особенность и неординарность, фея никогда не пыталась приручить хтонов. Может потому что насмотрелась на это в лабораториях своих любознательных родственников по папиной линии?

Тиана рассматривала в окно проплывающее внизу лазурное море. Захотелось забросить все дела, превратиться в русалку, а может и в левиафана и нырнуть на глубину к дельфинам или каким другим созданиям, ощутить на плечах тяжесть водной толщи, поиграть в догонялки с радужными рыбками... Наверное потом, в конце миссии она так и поступит, но сейчас просто необходимо было сосредоточиться на деле.

Месяц назад в кругах биологов проскочила секретная информация, что на юго-западе Абберата, где море Цирик встречается с океаном Витраль, появилась интересная зверушка. Она нападала на отельных людей. Те, кому посчасливилось вернуться, рассказывали всякие небылицы то ли о летающем, то ли о ползающем создании. Кто-то кричал, что у него крылья как у нетопыря, а кто-то говорил, что это плавики-ноги, позволяющие чудовищу быстро передвигаться по суше. Ну и всякие прочие подробности, не совместимые в биологическом принципе.

Фее очень сильно захотелось разобраться во всем этом безумии, во-первых, дома дела закончились, а на месте нефилим не могла сидеть от слова «совсем», и, во-вторых, почему не заполучить что-то новенькое и непонятненькое, чтобы пополнить собственную коллекцию редких экземпляров. Неприятным фактором конечно являлось наличие жертв среди мирных и не очень разумных. Но в этом еще разобраться надо будет. Столько случаев было, когда наглая банда головорезов выдавала себя за хтона или стаю диких дархатов.

Нефилим поерзала на креслице от нетерпения, взмахнула волшебной палочкой и ее стакан вновь наполнился прохладным шампанским взамен нагревшемуся полувыпитому.

Печально конечно, если все эти слухи окажутся просто сплетнями упившихся браконьеров, нарвавшихся на диких животных. Например, дракона, так и не принявшего антропоморфную форму и потерявшего связь со своей хуманообразной стороной. Такую животинку придется уничтожить, чтобы освободить местное население от всяких угроз нападения. А если это хтон, то уничтожение асмого опасного создания Аркхейма запишится в карму феечки еще одним жирненьким плюсиком.

Тиана снова взглянула на часики, сверяясь со временем прибытия на туристическую базу. Скорее бы уже

[Волхайм]

Генри стоял у панорамных окон VIP-ложи, спиной к стеклу, наблюдая за происходящим в салоне сквозь полупрозрачную перегородку на носу летящего флагмана типа «транспортный–общественный». Его взгляд, лишённый видимого интереса, скользил по силуэтам пассажиров, задерживаясь на мельчайших деталях: дрожании рук у старика, листающего газету, неестественной грации женщины в чёрном, слишком лёгкой походке мужчины, направлявшегося к бару. Самолёт лишь недавно покинул Нантер, город у моря Цирик, и теперь набирал высоту, уносясь в сторону океана Витраль.

За стеклом, под ногами, расстилался безбрежный простор зелёновато-голубой воды, отливающей на солнце серебристыми бликами. Океан казался живым существом — дышащим, бескрайним, бездонным. Где-то внизу, среди волн, мелькали тени дельфиньих стай, разрезающих воду стремительными дугами, а выше, в воздушных потоках, парили альбатросы с крыльями белее снега. Их крики не долетали сюда, до звуконепроницаемого салона, но Архиватор видел их раскрытые клювы, их плавные, почти магические пируэты в струях ветра.

Позади ещё виднелась полоска земли — последний след покинутого берега, постепенно тающий в дымке горизонта. Скоро и она исчезнет, растворившись в однородной синеве неба и воды. А пока самолёт летел над прибрежной зоной, где океан ещё хранил следы человеческого присутствия: проплывали внизу рыбацкие лодки с поднятыми парусами, словно крылья гигантских бабочек, а иногда мелькали одинокие яхты, оставляющие за собой пенистые борозды.

Далее, по курсу, лежал безымянный туристический остров — зелёный, холмистый, обрамлённый полосой белого песка. С высоты он казался идеальным, ненастоящим, как будто сошедшим с рекламного буклета. Рядом с ним, уже в открытом океане, темнела зона водоворота — огромная воронка, втягивающая в себя тонны воды. Её движение было почти гипнотическим, и Генри на мгновение задержал на ней взгляд, отмечая, как солнечный свет играет на гребнях пенных волн, рождая радужные всполохи.

Затем, после остановки на острове, самолёт повернет на север, к Анже. Ландшафт внизу постепенно менялся: вода становилась темнее, почти фиолетовой у горизонта, а небо — более прозрачным, холодным. Воздушные потоки несли запахи моря — солёные, свежие, с примесью водорослей и чего-то неуловимого, древнего. Генри стоял неподвижно, его трость едва касалась пола, а пальцы в перчатках лежали на набалдашнике, ощущая под тонкой кожей вибрацию двигателей.

Он не испытывал восторга или трепета — лишь холодное, аналитическое наблюдение. Каждая деталь — от игры света на воде до поведения птиц — фиксировалась в его сознании, как ещё один фрагмент мозаики мира, который он собирал веками. И пока самолёт летел над океаном, унося его к новым точкам на карте, Генри оставался невозмутимым стражем реальности — немым, недвижным, вечным.

Генри прибыл на планету Абберат с чётким и лаконичным заданием: выследить и нейтрализовать опасное существо, классифицированное как угроза для местного населения и ключевой инфраструктуры. Информация, переданная ему, была скупа на детали, но указывала на существо с высокой скоростью передвижения, непредсказуемой агрессией и способностью наносить значительный ущерб. Его миссия не была простой зачисткой; она требовала точности, анализа и абсолютного контроля над ситуацией, ведь любая ошибка могла привести к эскалации угрозы.

По последним данным, объект переместился в сторону океана Витраль — обширного, почти не изученного водоёма, чьи воды скрывали сложнейший подводный рельеф: каньоны, термальные разломы и потенциальные аномальные зоны, способные искажать сканеры и нарушать работу навигационных систем. Это значительно осложняло операцию, превращая её из обычного преследования в тактическую головоломку. Работа в такой среде требовала не только силы, но и глубокого понимания местных условий, а также готовности к внезапным изменениям обстановки.

Задача включала не только поимку или ликвидацию цели, но и тщательный сбор всех возможных данных о её биологии, поведении и происхождении. Требовалось установить, было ли это существо результатом мутации, инопланетным вторженцем или чем-то иным — возможно, даже побочным продуктом деятельности человека или иных сил. Эта информация была критически важна для разработки протоколов по предотвращению подобных инцидентов в будущем, а потому каждое действие Генри должно было быть документировано и проанализировано.

Дополнительной сложностью являлось условие по возможности сохранить биологические образцы существа для последующего изучения в лабораторных условиях. Однако этот пункт оговаривался строгой оговоркой: только если это не противоречило приоритету безопасности и не ставило под угрозу успех основной операции. Генри предстояло самостоятельно оценивать риски в реальном времени, принимая решения, которые могли повлиять не только на текущую миссию, но и на будущие исследования. Конечно, хотелось бы заполучить образец столь интересного и необычного существа для исследования в лабораторных условиях. Людям есть чему поучиться у природы и откуда черпать бездонные кладези информации.

[Тиана]

Тиана наблюдала за красотами морского пейзажа, что расстилался внизу, привлекая туристов блеском воды, отражающей лучи Аркха, за стаей дельфинов, выпрыгивающих из воды, показывающих мокрые спины с вертикальным плавником. Ей захотелось исчезнуть с палубы этой аэродинамической конструкции и оказаться под густой зеленью джунглей, что опоясывали море. Выбежать на казавшуюся сверху узкой полоску золотого песка и рухнуть в изумрудные волны. А какие пляжные вечеринки можно было бы устроить в этих местах. Но до места назначения лететь еще часа четыре. Скукота.

«А почему, собственно, не разнообразить полет? – Фея медленно окинула взглядом салон. – Какие скучные лица. С этим надо что-то делать!»

Ментальный приказ пилотам и команде приводить авиалайнер на лазурную поверхность не сработал, видимо огромная масса существ не позволяла сконцентрироваться. Однако по кораблю разнесся голос капитан корабля:

- Дорогие жители и гости нашей прекраснейшей планеты, дабы вы смогли насладиться видами и вдохнуть свежий воздух океана наш флагман снижается на безопасную высоту.

По салону покатилась волна удивления, где-то восторженного, а где-то и тревожного. Однако легкий взмах волшебной палочкой, распыливший по всему кораблю легкий дурман успокоил особенно беспокойных пассажиров.

- Мы предлагаем вам погрузиться в легкую атмосферу тропиков. – Не унимался капитан. – Наши стюарды скрасят ваш досуг.

Последнее, что применила фея это протомагическую вязь, позволяющую украсить пространства, добавив нотки тропической экзотики.

Кресла авиалайнера приобрели вид плетеных стульев, а по опорам и потолук поползли лианы, на которых сидели диковинные птицы. Стюардессы оказались одеты в юбки из пальмовых листьев, на их шеях висели гирлянды из благоухающих цветов, а женская грудь лишь слегка прикрывалась морскими раковинами. Кое-кто из стюардов играл на укулеле, бубнах и барабанах, кто-то пел. На второй палубе начались веселые зажигательные танцы.

И все это веселье поддерживалось экзотическими напитками, подаваемыми в скорлупе кокосов, украшенных разноцветными зонтиками, бутонами цветов и трубочками. Пассажирам разносили закуски. Чего здесь только не было: и салат из манго и креветок, и лосось с рисом, салат с осьминогами в рассоле, мясо местной птицы с ананасами... Пир выдался на славу.

Коллари преобразила и себя, заменив брючный костюм на короткую юбку солнце-клеш. Блузка превратилась в открытый топ на тонких бретельках, открывающий дорогу очень бурной фантазии. Туфли на шпильках стали удобными сандалиями. Тиана поднялась со своего места, подхватила кокосовый стакан и направилась веселиться на нижнюю палубу. На мгновение в ее поле зрения попал высокий мужчина, закутанный в черный плащ и с маской на лице, прорези для глаз светились каким-то странным огнем. Мужчина наблюдал за всеми. Фея решила пока не думать о делах, и, спустившись по винтовой лестнице, оказалась среди молодых людей, страстно отплясывающих ламбаду.

Какой-то парень схватил Тиану за руку, выхватил из ее рук стакан и поставил на полку, а сам, обхватив тонкий стан Коллари сильными руками, увлек ее в танец. Молодежь импровизировала со своей одеждой, как могла. Рубашки расстегивались и завязывались под грудью. Брюки закатывались до середины икр, а туфли просто валялись в стороне, потому что мешали танцевать. Здесь царило возбуждение от близости мужских и женских тел, которые соприкасались в танце, скользя друг по другу. Легкие вскидывания подолов юбок, демонстрировали стройные ноги и округлые ягодицы танцовщиц. Горячие руки, оглаживали рельефы и изгибы, глаза горели страстью, а губы тянулись за мимолетными поцелуями, обещая что-то гораздо страстное, чем просто танец.

На другом конце палубы еще одна развеселая компания устроила соревнование в игре «Лимбо». Двое парней натянули вместо шеста поперек прохода шарф, и любому, кто хотел перейти на другую сторону, приходилось пролазить в погибе под препятствием. Особенно громко, с присвистом, зрители приветствовали девушек.

Тина была очень довольна собой. Фея просто купалась в радости и счастье, которые окружали ее со всех сторон.

[Волхайм]

Ментальный импульс, призванный изменить реальность на борту, коснулся сознания Архиватора и отскочил, словно горох от стальной пластины. Он не был грубым вторжением — скорее, изящным, почти игривым внушением, тонкой паутиной, предназначенной опутать волю и восприятие обычных существ.

Но психика Генри была не просто укреплена; она была цитаделью, выстроенной из воли, дисциплины и чуждой биологии, чьи нервные пути защищены не столько магическими щитами, сколько самой своей неестественной структурой. Воздействие встретило абсолютно инертную, безэмоциональную среду, лишенную тех мимолетных желаний и подсознательных страхов, за которые обычно зацепляются подобные влияния. Оно не было отброшено с силой — оно просто не нашло точки приложения, растворилось в ледяной, бездонной пустоте его разума, как капля чернил в океане. Единственной реакцией стал почти незаметный, машинальный акт анализа: протокол классификации ментального явления, оценка силы и источника. Угрозы не обнаружено. Цель воздействия — изменение окружающей обстановки и настроения субъектов. Источник — неустановленный, вероятно, находящийся на борту. Файл инцидента создан и отложен для последующего изучения. Его пальцы не дрогнули на набалдашнике трости, а пламенные очи за маской не моргнули, продолжая бесстрастно сканировать салон.

Преображение лайнера из образца инженерной мысли в карнавальный аттракцион он наблюдал с тем же холодным, аналитическим безразличием, с каким фиксировал смену пейзажей за окном. Для него это было не волшебство, а просто информация — набор изменяющихся параметров: химический состав воздуха, теперь отдающий тропическими цветами и алкоголем; акустические аномалии, вызванные музыкой и смехом; визуальные метаморфозы, трансформирующие функциональный интерьер в бутафорские джунгли. Он отмечал неестественную пластику «преображенных» стюардов, вычислял алгоритмы их движений, предсказывал траектории танцующих пар. Шум и суета, вызывавшие у большинства пассажиров прилив эйфории, для него были лишь помехами — фоновым шумом, затрудняющим сбор чистых данных об окружающей среде и потенциальных угрозах.

Эта внезапная, насильственная гедонистическая вспышка иррациональна, неэффективна и потому — глубоко неинтересна. Она не вызывала в нем ни раздражения, ни презрения, лишь констатацию факта: коллективное сознание пассажирского состава успешно компрометировано внешним воздействием низкого порядка. Их поведение стало предсказуемым и примитивным, что, впрочем, несколько упрощало задачу мониторинга.

Однако один параметр требовал более пристального внимания, выходя за рамки текущего абсурда. Давление за иллюминаторами менялось стремительно и не по стандартному для данного маршрута градиенту. Иллюзия тропического рая за стеклом начинала трещать по швам.

Приняв решение, Генри развернулся и бесшумной, размашистой походкой направился к выходу из VIP-зоны. Его силуэт, высокий и прямой, рассекал пеструю, веселящуюся толпу, как клинок — воду. Взгляды скользили по нему, не задерживаясь, подсознательно уворачиваясь от встречи с чем-то абсолютно инородным в этой атмосфере всеобщего упоения. Он не толкался, не просил пройти, его путь казался заранее просчитанной траекторией, где люди оказывались в нужных точках пространства на мгновение раньше, чем он туда ступал.

Выйдя на открытую палубу, он встретился с реальностью, уже полностью вытеснившей навязанный иллюзорный рай. Воздух, еще недавно ласковый и теплый, стал тяжелым и влажным, пахнущим озоном и грозой. Лазурная гладь океана сменилась свинцово-серой, вздыбленной пенящимися гребнями волн. Ветер, всего несколько минут назад игравший в такт бубнам, теперь выл в расчалках, завывая басовито и угрожающе. Небо на горизонте почернело, как будто его залили густой тушью, и оттуда, из этой черноты, навстречу лайнеру ползла стена ливня. Вспышки молний, еще беззвучные на этой дистанции, пронзали мрачную пелену, на мгновение освещая грозовые фронты чудовищных размеров. Барометр в его сознании зафиксировал катастрофическое падение давления. Это был не просто шторм; это была быстро формирующаяся аномалия, чье возникновение и скорость развития не укладывались в стандартные метеорологические модели. И именно в ее эпицентр, судя по курсу, продолжал двигаться охваченный карнавальным безумием корабль. Генри оставался неподвижным у перил, его плащ трепетал на порывистом ветре, а маска отражала надвигающийся апокалипсис в своих бездонных глазницах. Очередной набор переменных в уравнении миссии. Требуется коррекция плана. НЕМЕДЛЕННО.

Внутренний анализ завершился с трезвым, безэмоциональным выводом: текущий курс ведет транспортное средство и всех биологических единиц на борту в зону гарантированного уничтожения. Автопилот, если он и был задействован, уже не справлялся с аномальными турбулентными потоками, а вероятность того, что экипаж в кабине сохраняет дееспособность после ментального воздействия, стремилась к нулю.

Необходимость прямого вмешательства перешла из категории вероятной в категорию неизбежной. Развернувшись, Генри двинулся обратно в салон. Его возвращение было подобно движению ледокола сквозь теплые воды: шумная, пестрая волна веселья расступалась перед ним, не в силах противостоять молчаливой, неумолимой силе его присутствия. Смех затихал на его пути, танцующие пары инстинктивно отшатывались, натыкаясь на кресла. Он не ускорял шаг, его поступь оставалась мерной и тяжелой, отдаваясь глухим стуком каблуков по теперь уже настоящему, а не иллюзорному полу.

Дверь в кабину пилотов, укрепленный люк из сплава с матовым покрытием, предстала перед ним как последний рубеж, отделяющий порядок от хаоса. Стандартные протоколы связи были признаны нерелевантными. Архиватор не стал стучать или использовать интерком. Он оценил конструкцию с одного взгляда: точки напряжения, наиболее уязвимые места креплений. Перчатка с металлическими пластинами на пальцах сжала набалдашник трости, а его свободная рука впилась в холодную поверхность двери. Мускулы спины и плеч, чья сила тщательно маскировалась под строгим кроем одежды, напряглись одним коротким, взрывным усилием. Раздался негромкий, сухой хруст — не грохот, а скорее звук ломающегося сустава великана. Замки и ригели, рассчитанные на стандартные ситуации захвата, не выдержали приложенного к ним давления, деформировались и вышли из пазов. Дверь подалась внутрь с тихим скрежетом искривленного металла.

Внутри царил хаос, резко контрастирующий с высокотехнологичным окружением. Воздух оказался спертым и густо пах перегаром, дешевым парфюмом и чем-то сладковато-приторным. Двое пилотов, обязанность которых заключалась в хладнокровном управлении сотнями тонн металла в небе, представляли собой жалкое зрелище.

Один полулежал в кресле, запрокинув голову, его мундир расстегнут, а в откинутой руке болтался пустой пластиковый стакан. Другой, с остекленевшим взглядом, что-то невнятно бормотал, бессмысленно нажимая на кнопки на панели, которая то и дело подсвечивалась аварийными сигналами из-за раскачивания лайнера в штормовых потоках. На центральной консоли валялись несколько пустых бутылок из-под алкоголя и объедки закусок. Сирены и предупреждения на экранах тонули в громкой, ритмичной музыке, все еще доносящейся из салона. Картина стала законченной и предельно ясной: контроль над судном полностью утрачен его официальным экипажем. Они стали не более чем частью общей проблемы, живым подтверждением деструктивной природы неконтролируемого внешнего воздействия на разумную биомассу.—...в сторону...не мешайтесь, если хотите выжить...