[Анейра]

Элерим /Базалис / 5026

Ингрида / Анейра

Эпизод является игрой в настоящем времени/альтернативной игрой/в  прошлом и закрыт для вступления любых других персонажей. Если в данном эпизоде будут боевые элементы, я предпочту стандартную систему боя/без системы боя.

[Анейра]

Встречай меня – ооооотпууууск!

Анейра стояла в космопорту планеты Эллериум и осматривалась по сторонам. Почему именно здесь? Потому что одна из ее приятельница, видя сомнения феникса по поводу направлении посоветовала туристическую фирму «Вне пространства и времени». Так как Дэйри изначально и не желала никуда ехать, мечтая провести отпуск дома в тишине и покое, то и разговор с туроператором получился долгим и непростым. После часовой беседы с Анейрой, хуманша с уже не такой доброжелательной улыбкой на лице, всучила фениксу билеты и отправила в прекрасные дали, желая больше никогда не пересекаться с такой странной особой.

Покинув космопорт, феникс словно оказалась в другой эпохе, что было не удивительно. Остров, на который направлялась девушка принадлежал Лире ,поэтому здесь главенствовали средневековые традиции и в архитектуре, и в одежде. Ан Дэйри оглядывались прохожие, сразу определявшие по внешнему виду чужачку. На фоне длинных платьев местных женщин, джинсы и футболка девушки выглядели вычурно и вызывающе.

Трансфер до отеля представлял собой открытое ландо, в которое была запряжена странного вида зверушка: помесь барана со львом. Это апатичное животное, медленно жевало травы из привязанного к ее шее ведерка. Возница помог фениксу загрузить богаж, состоящий всего лишь из одного небольшого чемоданчика, вместившего в себя самые необходимые вещи, потом поддержал саму Анейру, забиравшуюся в непривычный транспорт, запрыгнул на козлы и отправился в  путь. Пейзажи увлекали лишь первые минут двадцать, а потом у девушки появилось желатине лишь побыстрее добраться до места.

После часовой тряски в ландо, Дэйри чувствовала себя разбитой и уставшей. К ее удивление на парковке около гостиницы стояло несколько каров. На вопрос: «Почему за ней приехала коляска, а не удобное авто на воздушно подушке?», был дан лаконичный ответ: «развлечение для туристов, которые с первых минут пребывания могут прочувствовать экзотику этих месс и погрузиться в другую культурную реальность». Тут же Анейре было предложено посещение магазинчика, размещавшегося при отеле, чтобы поменять одежду.

Все, чего сейчас желала девушка, так это принять душ, пообедать и отправиться на побережье, чтобы наконец-то разместиться в удобном шезлонге и послушать ласковый шепот моря.

Базалес располагался недалеко от побережья, на пляжи которого всех желающих за  четверть часа доставляли кары, как частные, так и принадлежавшие местному муниципалитету, совершавшие рейсы каждые полчаса.

Около оборудованного по всем современным требованиям пляжа располагались лавочки торговцев, где приезжим предлагали самый разнообразный товар: сувениры местных умельцев, изготовленные из дерева и металла, одежду западных и восточных стилей, недорогие украшения и конечно же местную еду. Прихватив с собой несколько бутербродов с копченым мясом местной птицы гары, аналогом курицы, и сыром, а также овощной салат и напиток из вирановых ягод, феникс наконец-то смогла добраться до песчаного берега и занять один из шезлонгов. Большой пляжный зонт позволял укрыться от палящего солнца и наслаждаться отдыхом, не волнуясь о том, что кожа может быть повреждена лучами Аркха.

Море было прекрасным. Светло лазоревое, с мелкими белыми полосами пены около самого берега и темно фиолетовое далеко-далеко там, где водная гладь встречалось с небом. Белые барашки пены словно являлись отражением легких облачков, что медленно плыли по воздушному океану.

Мста отдыха находились на небольшом расстоянии друг от друга, словно обдергали уединение туристов. Но спасатель, стройный ион с ярко зелеными глазами сообщил, что если прибывает компания, то вполне возможно составление зоны под небольшим балдахином. Но если, гость прибывает один и заскучает, то к нему с удовольствием могут присоединиться работники пляжа. После этого ион проникновенно посмотрел на феникса,  намека на то, что «спасатель» готов остаться рядом с Дэйри прямо сейчас. Девушка сделала вид, что не поняла намека, к большому разочарованию парня.

Оставшись одна, Анейра через трубочку сделала глоток прохладного кисло-сладкого напитка и прикрыла глаза, наслаждаясь шорохом волн, набегающих на золотую кромку суши.

[Ингрида дель Сольвейг]

Ингрида уже на второй день после прибытия на курорт чувствовала себя вполне своей на пляже. Разгорячённые подростки приняли её в свою компанию почти без вопросов — сначала они просто шутили над тем, что «тетя» так ловко подхватывает мяч на лету, а потом быстро поняли, что игра с ней становится куда интереснее. Она прыгала за мячом так, будто за ней гнался огненный вихрь, отбивала передачи с лёгкой издёвкой и смеялась так звонко, что к их компании не раз оборачивались отдыхающие под зонтами. Её пышные волосы были собраны кое-как в высокий хвост, выбившиеся пряди липли к вискам от морского воздуха и бега, а на себе она носила лёгкий, ярко-зелёный топ и короткие шорты — одежду, идеально подходившую для того, чтобы скакать по песку и не думать о том, как она выглядит со стороны.

Мяч в какой-то момент ушёл в сторону, подростки закричали, но именно Ингрида, разгорячённая и азартная, рванула первой. Она успела поднырнуть под мяч, подхватить его на лету, но инерция движения вынесла её дальше, чем она рассчитывала. Песок под ногами оказался слишком мягким, и девушка, шатнувшись, едва не рухнула прямо на чей-то шезлонг.

Только в последний миг она ухитрилась удержать равновесие, но расстояние до отдыхающей на лежаке девушки сократилось до смешного. Мяч был крепко прижат к груди, дыхание сбивалось после резкого рывка, а янтарные глаза светились азартом и смехом.

— Оу-у... — выдохнула Ингрида, приподняв брови и глядя прямо на незнакомку, которая ещё мгновение назад спокойно наслаждалась солнцем и морским бризом. — Чуть в гости не завалилась...

Она сделала шаг в сторону от шезлонга Анейры, словно собиралась просто вернуть мяч обычной подачей. Но вместо этого её тело неожиданно подалось вперёд в лёгком прыжке — сначала вращение корпуса, будто танцевальный жест, затем упругий толчок ногами, и Ингрида буквально вылетела в воздух. Мгновение — и она закрутилась в полупируэте, подбросив мяч так, что тот описал дугу через раскалённый воздух пляжа. Подача вышла не грубой, а на удивление изящной: подростки завопили от восторга, а один из мальчишек едва не свалился в песок, пытаясь поймать эту ослепительную передачу.

Приземлилась она так же легко, как и прыгнула — мягко, словно под ногами у неё был не рыхлый песок, а сцена, подготовленная для выступления. Кончики волос, выбившиеся из хвоста, хлестнули её по щеке, но в янтарных глазах горел довольный огонёк. Никаких признаков усилия — только улыбка женщины, для которой такое движение естественно, как дыхание.

— Простите за суматоху, — сказала Ингрида, опускаясь чуть ниже, чтобы поймать взгляд девушки. — Иногда слишком увлекаюсь игрой.

Вокруг снова раздался детский смех, хлопки и крики — подростки уже гнали мяч дальше, но Ингрида осталась здесь, у шезлонга, словно нарочно задерживаясь в этой новой точке интереса.

Ингрида вскоре нутром ощутила на себе взгляд — липкий, оценивающий, полный излишней самоуверенности, с которым на неё смотрели некоторые работники пляжа. В первый же день отдыха она поняла: стоит улыбнуться слишком открыто, задержать внимание хоть на секунду, и к ней прицепятся с предложениями «составить компанию» или «помочь расслабиться».

Тогда, на рассвете своего отдыха, ей хватило одного промаха — она машинально ответила спасателю чуть теплее, чем того требовала вежливость. И этого оказалось достаточно, чтобы он сделал шаг ближе, уловив мнимый интерес. Пришлось резко пресечь, и Ингрида сделала это так, что парень отшатнулся, как от огня: в её голосе не было грубости, но в янтарных глазах вспыхнуло то самое пламя, от которого у любого, кто хоть немного понимал людей, мгновенно холодело под ложечкой.

С тех пор она держала себя настороже. Улыбки — только мягкие и короткие, взгляды — поверх голов, как будто случайные. Она знала: стоит дать слабину, и весь её отдых превратится в бесконечное отбивание чужих ухаживаний. Янтарные глаза скользнули в сторону, туда, где несколько работников пляжа уже лениво наблюдали за ними, и в этом взгляде было недвусмысленное: «Да, я вижу их тоже. И понимаю, через что ты прошла».

[Анейра]

Анейра наслаждалась... всем. Яркостью Аркха, синевой неба, прозрачностью моря, и конечно же золотистостью песка. Даже такие же, как она, туристы феникса не раздражали, хотя он и мечтала об уединенном местечке. Люди загорали, купались, играли в пляжный волейбол.

На ближайшем от нее месте отдыха расположилась семья: родители с маленькой девочкой. Малышка в ярком купальнике и панамке увлеченно троила песчаный замок. Абрис замка, созданный при помощи ведерка и лопатки, больше походил на обтекаемые холмы, чем крепостные стены. Однако девчушка, увлеченная собственной забавой, щебетала что-то о прекрасном дворце, где живут принц и принцесса. Великий архитектор продолжала украшать песчаные склоны камушками и ракушками, которые можно было найти в достаточном количестве на стыке воды и суши. Голышики, отполированные волнами быстро высыхали на солнце, приобретая матовость и придавая песку вид более прочного строения. Напоследок на самой высокой башне взвилось знамя, собранное из широкого листа морской водоросли, намотанной на веточку.

Дэйри настолько увлекалась милашным зрелищем, что чуть не пропустила прилет волейбольного мяча себе в голову. В последний момент феникс выставила вперед руку в защитном жесте, но этого не понадобилось. Рыжеволосая девушка сумела перехватить кожаный шар буквально перед носом Анейры.

— Оу-у...  Чуть в гости не завалилась... – В глазах незнакомки горел азарт игры, а на губах светилась радостная улыбка.

Девушка отошла от слегка опешившей Анейры на пару шагов и совершила подачу в сторону парней, которые кричали и махали руками, требуя продолжения игры. Незнакомка не стал себя долго упрашивать и, подпрыгнув, отправила мя в сторону взревевших от восторга подростков. И что это был за прыжок, легкий, изящный, точный... Казалось, еще мгновение и рыжая, волосы которой засверкали под лучами Аркха пламенными искрами, распахнет крылья и взлетит.

«Хтон меня раздери, да это же феникс!», - раса девушки была так очевидна, так знакома по энергетике, что Дэйри удивилась сам себе: как она не узнала представителя своего рода, как не почувствовала сразу, как только оказалась на пляже?!

Надо сказать, что фениксы были не столь распространенной расой в Аркхейме ,как хуманы или гномы с эльфами. Анейра первый раз столкнулась с сородичем вот так просто, без каких-то поисков или особых договоренностей. Когда Анейра только устроилась на работу, став независимой от «Азраила», то попыталась найти потенциальных представителей своей расы. Однако небольшой клан, обитавший на Лире не принял даром что Ледяную иномирянку, так еще и хтоника. С тех пор Дэйри прекратила попытки поиска родственных душ среди огненных птиц.

— Простите за суматоху,  Иногда слишком увлекаюсь игрой.

Анейра только понимающе кивнула, зная, что противостоять внутреннему огню очень сложно. Да и зачем это делать, если то, что с тобой происходит, приносит неподдельное счастье тебе и не вредит другим. Дэйри почему-то стало тепло от присутствия Огненной, Анейре, не хотелось, чтобы этот жаркий лучик радости исчез, убегая в следя улетевшему мячу. И

Ледяную словно услышали. Рыжеволосая не пыталась уйти, а стояла рядом, словно чего-то ждала.

- Хотите охладиться? – Анейра подала знак, и от небольшого домика к ним поспешили два хумана с еще одним шезлонгом и подносом, на котором стояли стаканы с прохладительными напитками.

Парни разложили шезлонг, выгрузили угощение, но делали это все та медленно, поигрывая мускулами загорелых тел, напрашиваясь на приглашение остаться. Анейре это было не нужно, да и незнакомка и с тревогой посмотрела в сторону вышки спасателей. Они обе чувствовали одно и тоже: липкий неприятный взгляд, шаривший по их стройным фигурам.

- Видимо вы, как и я, получили открытое предложение на веселое времяпрепровождение. – Ледяная установила полог тишины, но расслабляться не стала, отмечая нездоровый интерес мужского населения к их колоритной парочке. - Извините, не знаю ваших предпочтений, но мята с лаймом очень хорошо утоляю жажду, - блондинка жестом предложила рыжей присесть на шезлонг и протянула напиток с безалкогольным мохито. – Меня зовут Дэйри Анейра, Ледяной Феникс. Надеюсь Огненный родственник не отринет возможность познакомиться поближе. Как вас зовут? Вы тоже на отдыхе или местная? Чем занимаетесь?

Порыв легкого ветерка смахнул с белой головы шляпку, словно намекая на то, что Дэйри слишком много говорит. Подобрав аксессуар и водрузив его обратно на голову, Анейра улыбнулась.

- Извините, получить столько вопросов от совершенно незнакомого феникса может быть очень неприятным. – Девушка вздохнула. – Надеюсь, я вас не сильно смутила?

[Зефиркис]

Ингрида сперва словно застыла, ошеломлённая тем, что услышала. Слова Анейры обрушились на неё слишком открыто, слишком искренне, и это выбило её из привычного ритма. Щёки уже пылали — отнюдь не фениксовым жаром, а простым человеческим смущением, которое редко удавалось скрыть. Она чуть поёрзала на месте, словно не зная, куда деть руки, и лишь с трудом удержала себя от неловкого жеста — прикусить губу или заправить выбившуюся прядь за ухо.

Но эта тишина, растянувшаяся всего на несколько ударов сердца, стала переломным моментом. Вместо того чтобы спрятаться за шуткой или банальным ответом, внутри неё что-то прорвалось. Эмоции, которые она училась сдерживать, вспыхнули сразу, и Ингрида позволила им проявиться так, как могла только она.

Сначала на макушке разгорелись два небольших, но очень оживленных огненных ушка — чистая игра пламени, в которой не было жара, только свет и выражение её внутреннего восторга. Затем за спиной ожил и хвост: вытянулся, закрутился, будто послушный поток огня, и тут же начал вилять, выдавая то, что словами она не успела признать. Казалось, тело само решило сказать то, чего она ещё не решалась произнести вслух.

Она сама удивилась этой реакции — настолько сильным оказалось внутреннее волнение. Ведь Ингрида не ожидала, что случайная отдыхающая может оказаться настолько близкой ей по духу, по природе, по самой сути. Столько общего — и всё это всплыло в один миг, под светлыми словами и ясным взглядом.

Ингрида улыбнулась — уже без смущения, но с каким-то почти детским восторгом, которому трудно было не поддаться. Она взглянула на Анейру так, будто увидела её впервые, но не как незнакомку, а как отражение того, что словно сама давно искала.

— Вот это... неожиданно, — выдохнула она тихо, и даже её голос дрогнул, выдавая переполнявшее возбуждение, — простите, я, кажется, выгляжу немного... странно.

Но огненный хвост не унимался, ушки пылали, а глаза светились такой искренней радостью, что любое оправдание казалось лишним. В этот момент она и не пыталась скрывать себя: напротив, позволяла своему огню гореть так, как хотелось — открыто, ярко и без всякого страха, что её не поймут.

Ингрида осознала, что пламя на её макушке вспыхивает всё ярче, а хвост будто живёт своей жизнью, раздаваясь огненными всполохами, привлекая взгляды отдыхающих. В груди теснило от восторга и неожиданной близости, но именно это ощущение и заставило её опомниться. Она медленно выдохнула, будто сбрасывая с себя лишнее напряжение, и вместе с дыханием приглушила огонь. Ушки погасли, растворяясь в воздухе золотистыми искрами, хвост затих, сжался и исчез в дрожащем мареве тепла.

Она ещё несколько секунд стояла молча, вбирая в себя прохладный морской бриз и запах соли, словно пытаясь успокоить сердце, что било в груди слишком быстро. Ладони нашлись сами собой — одна скользнула по бедру, другая остановилась на солнечном сплетении, и только после этого Ингрида позволила себе поднять глаза на собеседницу.

— Простите, — голос её был чуть хриплым от пережитого волнения, но уже ровным, — иногда мой огонь слишком... прямой в проявлениях.

Ещё один глубокий вдох, ещё секунда на то, чтобы вернуть себе привычное самообладание, и на губах фениксы появилась мягкая улыбка. Взгляд янтарных глаз стал более сосредоточенным, но в нём всё ещё тлел тот самый жар — только теперь собранный, управляемый.

— Спасибо за приглашение, — добавила она тише, принимая предложенный стакан, — думаю, нам действительно стоит познакомиться по-настоящему.

Ингрида осторожно села рядом, на предложенный шезлонг, чуть поправив волосы, чтобы скрыть остаток смущения. Она больше не позволяла огню вырываться наружу, но и не отрицала его: лишь спрятала его внутрь себя, где он мог согревать, не обжигая.

Она всё ещё ощущала остаточное тепло на коже, будто её же собственный огонь слегка обжёг изнутри. Это смущение не уходило, и потому она решила поступить так, как делала всегда в минуты самонаказания: открыться неловко, резко и почти наивно.

— Зефиркис, — выпалила она, едва не захлебнувшись в слове, и тут же смутилась ещё сильнее. Имя прозвучало так, словно это было не торжественное признание, а случайный выкрик, но Ингрида и не собиралась его поправлять. Пусть будет так. Пусть это прозвище станет её меткой за лишний всплеск эмоций.

Она чуть откинулась назад, взяла в ладонь стакан с прохладным напитком и сделала осторожный глоток, стараясь выиграть пару мгновений для восстановления самообладания. Холод мяты и лайма приятно ударил в нёбо, и только тогда она позволила себе продолжить, уже спокойнее, но с легкой иронией над самой собой.

— Отдыхаю здесь уже второй день, — уголки её губ дрогнули, но взгляд оставался серьёзным, — обычно я совсем в других условиях провожу время. Я педагог, работаю на Алькоре.

[Анейра]

Реакция собеседницы, на, казалось бы, спокойные слова Анейры, была очень бурной и удивительной.

Вокруг красноволосой сначала еле заметно, а потом все сильнее и сильнее заплясали огненные всполохи. Нет, это была не иллюзия, не мираж. От огненного феникса и, правда, во все стороны исходило тепло. Кого-то это могло напугать или оттолкнуть, но не Ледяную. Наоборот Дэйри ощутила давно забытое тепло ласкового пламени, зовущего в дом, под защиту близких, в ласковые объятия матери. Анейра даже дыхание задержала. Языки огня уже окутывали свою хозяйку с головы до ног, словно шелковое покрывало, повторяя изгибы стройных ног, округлых бедер и ягодиц, тонкой талии и высокой упругой груди.

А дальше пламя начало жить собственной жизнью, формируя разные формы. Так на голове девушки появились и мягкие ушки, а за спиной завилял пушистый хвост. Это настолько умиляло, что Анейра, забывшись, потянулась к огню, но одернула руку, боясь спугнуть настолько яркую магию.

Еще несколько мгновений Огненная горела, привлекая внимание всего пляжа, но постепенно эмоции угасали, а вместе с ними и меркло пламя, оставляя после себя ласковое тепло, проникающее в самое сердце.

— Простите,  иногда мой огонь слишком... прямой в проявлениях.

Это было так искренне, так наивно... Анейра просто купалась в эманациях восторга и радости, исходивших от незнакомки. Давно Ледяная не ощущала такой чистоты в чувствах собеседника. Однако за первым порывом пламени ощущалась некая тоска, которая наконец-то может быть сметена в сторону, спрятана в дальний сундук и забыта навсегда, просто потому что Дэйри оказалась здесь.

Непосредственность в поведении Анейре не позволяли определить возраст родственницы (по другому Ледяная уже девушку не воспринимала). Она казалась младше из-за несдержанности и огня. Однако братья Дэйри тоже вели себя очень открыто, даже не пытаясь спрятать эмоции. На фоне своей семьи Анейра всегда казалась бесчувственной глыбой льда.

Девушка приняла приглашение и так осторожно опустилась в шезлонг, так неуверенно, словно боялась, что Анейра передумает и прогонит новую знакомую.

Но что это? Ледяной показалось, что Земфирикс осуждает себя, Огненная была недовольна своими эмоциями, словно сделала или сказала сто-то лишнее, чрезмерное, непростительное.

Я не думаю, что нужно наказывать себя за свой прекрасный огонь. – Анейра подняла руку и создала на ладони снежинку. Стихия – это часть нас, неотделимое от нас и знающее нас лучше любого другого существа. – Ледяная протянула руку к стакану Огненной, зажала его на мгновение, охлаждая уже нагревшийся на жаре мохито. – И мне лестно, что вы поделились со мной своим пламенем. Это словно напоминание о семье, о маминых руках... - Дэйри замолчала, пряча свои эмоции туда же, где они хранились все эти годы.

- И у нас очень много общего. – Анейра даже удивилась такому совпадению. – Я с Лиреи, работаю в Академии библиотекарем и по совместительству преподаю мифологию народов Аркхейма. А у вас какая специальность?

- И вообще, что это мы тут сидим, когда Аркх светит, а море плещется. Идемте купаться!

Анейра легко подскочила и побежала в воду. Она радовалась своей стихии сегодня как никогда. Ледяной казалось, что вода согласна с ней, принимая в объятия женские тела, забрызгивая их мелкими капельками, поднятыми легким бризом. Чайки, словно слыша песню, которую беззвучно исполняли души фениксов, радостно кричали над головами девушек. Хотелось забыть обо всех проблемах и страхах, о плохих воспоминаниях и потерях. Хотелось только радости и света.

И только где-то на грани сознания Анейра чувствовала опасность. Она кожей ощущала липкий взгляд жадных глаз, не предвещающий ничего хорошего.

[Зефиркис]

Ингрида слушала откровения Анейры, и в её глазах то и дело вспыхивали искорки — восторженные, живые. Когда прозвучал вопрос о её «специальности», она даже чуть подалась вперёд, как будто её сердце давно ждало повода высказаться.

— Дети! — ответ сорвался с её губ почти мгновенно, с радостью и тем восторгом, что могло дать лишь настоящее признание. Слово прозвучало слишком ярко, слишком живо, как огонёк, подброшенный в костёр. Янтарные глаза блеснули, лицо озарилось мягкой улыбкой, и на миг казалось, что сама стихия пламени поёт в её голосе.

Ингрида сначала ответила легко и горячо, словно девчонка, которой только подали тему для восторга. Но, едва произнеся слово «дети», она ненадолго умолкла, и в её взгляде вдруг появилось нечто, что вряд ли ожидала увидеть Анейра. Янтарные глаза, только что горевшие теплом, стали глубже, тяжелее — как у человека, что уже слишком многое видел и знает цену каждому слову. В этом взгляде чувствовался опыт, тянущийся не годами, а десятилетиями, и сама Ледяная могла вдруг поймать себя на странной мысли: будто перед ней не сверстница и не подруга по отдыху, а старшая. Старшая настолько, что сама Анейра выглядела рядом с ней младшей сестрой.

Улыбка чуть дрогнула, взгляд её словно утяжелел, и в нём появилось то, чего не ожидала сама Ингрида: оттенок возраста, глубины, тяжёлого опыта. Она посмотрела на Анейру так, будто смотрела не на равную себе, а на младшую, которой можно доверить признание, но которой ещё не дано понять всю его тяжесть. И этот взгляд, полный вековой усталости, резко контрастировал с её молодой фигурой, с рыжими прядями, всё ещё сверкающими огнём.

— Дети... с жестокой судьбой и раненым сердцем, — повторила она уже тише, мягко, словно пробуя вкус этого слова заново, — знаете, иногда это похоже на небо вечером... Оно ещё золотое, огненное, но где-то на горизонте уже проступают холодные сумерки. Смотришь — и понимаешь, что скоро наступит ночь.

Анейра не дала Ингриде ни минуты, чтобы остаться в своих мыслях и даже допить так сподручно и непринужденно охлажденный мохито. Словно сама вода позвала обеих, Ледяная сорвала их с места так стремительно, что огненная просто не успела по-настоящему утонуть в только что затронутом нерве. Щемящая боль, рождённая в разговоре о семье, осталась где-то на краю сознания — недосказанной, неразвитой, и, может быть, оттого ещё более острой. Но времени на неё не оставили.

Ингрида, со смехом и возгласом протеста, едва успела сдёрнуть с себя лёгкий топ и шортики, бросив их на шезлонг. Под ними оказался дерзкий чёрный бикини, украшенный принтом алых языков пламени, будто огонь пытался пробиться даже через ткань. Контраст казался намеренным: то ли издевательски хулиганистым, то ли невероятно соблазнительным.

— Эй! Ты хоть дай мне... — только и успела воскликнуть Зефирис, прежде чем холодные капли морской волны ударили по коже. Она влетела в воду следом за Анейрой, расплескав вокруг искристую дугу брызг, и её крик тут же сменился оглушительным смехом.

Вода обхватила тело ледяным шёлком, сбивая дыхание, но жар её крови встретил эту прохладу на равных. Там, где Ледяная чувствовала лёгкое покалывание стихии, Ингрида ощущала вспышку — игру контрастов, от которой всё внутри наполнялось восторгом.

Волны еще не успели остыть от их веселья, а взгляды уже осели на них тяжелыми искрами. Одни — самые прямолинейные — были настолько явственными, что Зефирис сама усмехнулась: по лицам мужчин можно было прочесть всё, словно над их головами вспыхнули надписи «горим». Казалось, ещё чуть-чуть, и плавки вспыхнут краснее углей, а руки сами потянутся туда, где им вовсе не место. В этих жадных глазах не было ничего, кроме жгучего желания, простого и грубого.

Но были и другие взгляды. Те, что скользили куда глубже, под кожу, словно иглы льда. Они были липкими, цепкими, их обладатели будто пытались заглянуть в душу — не ради вожделения, а ради чего-то более опасного. В этих глазах читалось не просто любопытство, а оценка, интерес, способный потревожить мрак хтонической тьмы. Анейра, с её ледяной выдержкой, могла ощутить, как это прикосновение чужих мыслей щекочет самую тёмную часть её натуры, пробуждая древний, затаённый холод. Ингрида только краем взгляда зацепилась за подорительную в ее восприятии активность на берегу.Что бы там не намечалось, не начнется же что-то неладное прямо прилюдно. Правда ведь?

[Анейра]

Фениксы, они и в Аркхейме фениксы. Со всей их интуицией, эмпатией, желанием помочь, поддержать, спасти. Неудивительно, что Зефиркис (прозвище то какое себе подобрала Огненная – сладкое, мягкое) специализировалась на детях с тяжелым прошлым. Это намекало на то, что в детстве новой подруги тоже промелькнула быль неведомо опасная и тяжело-ужасная, ударив по судьбе девушки в самое сердце. Но выспрашивать новую подругу о чем-то глубоко личном, ковыряясь в старых ранах, время еще не пришло. Оно потом само как-нибудь выльется за распитием чашки горячего чая с тортиком или пироженкой. Сейчас хотелось наслаждаться забытым теплом и присутствием близкого не просто по духу создания, но по самой сути их существования. И Анейра наслаждалась, наплевав на звоночки, дрынькающие у нее внутри. Обо всех тревогах она подумает чуть позже, когда останется одна, чтобы не тревожить Огненную.

Девушки плескались в море, потом возвращались в шезлонги, чтобы передохнуть, быстренько перекусить, выпить прохладительные напитки, а затем снова погрузиться в морскую прохладную лазурь. Они брызгались, плавали наперегонки, не замечая никого вокруг. Их веселью вторили птицы, парящие в небосводе. Как же Дэйри хотелось оказаться там, в вышине вместе с ними. Ледяная чувствовала, что и Огненная рвется в небеса, но во так открыто распускать крылья на людях, было крайним безрассудством, которое фениксы не могли себе позволить. Тем более, что пламенное шоу подруги привлекло к ним достаточно внимания окружающих. Хотя полыхающие пушистостью ушки и хвостик Зефирикс были очень прелестными и милыми.

В один из таких забегов на отдых к шезлонгам Анейры и Зефирикс подошел официант. Новый. Теперь это был эон с утонченными чертами лица и большими глубокого зеленого цвета глазами. «Они очередь, что ли распределили, кто нас будет обслуживать?», - хмыкнула по себя Дэйри. Грасон выложил на столик заказанные закуски и напитки, а потом протянул Ледяной буклет, на котором прописывались мероприятия, проводимые аниматорами гостиницы для туристов.

- Госпожа, вам скорее всего забыли вручить список развлекательных мероприятий, предоставляемых нашим отелем. – Эон задержал в руках флаер, пристально посматривая на Анейру.

- О, как интересно. – Дэйри сделал вид, что не понимает намеков, выхватив бумажку, и деланно удивилась. - Это то, что включено в мою путевку нахождения в отеле «Лазурный берег»? Огромное спасибо. – Анейра отвернулась от метрдотеля, давая понять, что разговор с ним окончен и помахала ярким буклетом, переключаясь на подругу. - Зефирикс, а где остановилась ты?

Парень, явно разочарованный, двинул в сторону прибрежного бара а  Ледяная раскрыла рекламку и начала знакомиться с культурными мероприятиями.

- Глянь, сегодня планируется вечеринка на прогулочной яхте. Каждый проживающий в гостинице имеет право привести  одного гостя. – Глаза Анейры начали переливаться яркими искорками. – Давай сходим, а? Ну даваааай. – Ледяная еще и мордашку кота состроила, миленькую такую, умоляющую. – Потанцуем, выпьем пару коктейлей. Просто я так давно не отрывалась. Прям, очень хочется.

А потом снова продолжилось веселье. Брызги, плаванье, игра с мальчишками в волейбол и строительство грандиозного замка из песка с изящными башенками и лестницами, которым восхищались отдыхающие и завидовали дети.

День пролетел как единый вздох на двоих. Дэйри, не смотря на то, что столько всего произошла, была преисполнена сил и надежд. Расставаться не хотелось, однако ночные подвиги привлекали не меньше, чем дневные забавы.

Ледяная добежала до своего номера, приняла душ, быстро перекусила ужином, доставленным в номер и приступила творить настроение. Анейра никогда не увлекалась косметикой. Легкие движения помадой, несколько взмахов туши тонкий слой теней, и вот уже образ воздушного создания готов. Феникс достала из чемодана сиреневое коктейльное платье, которое заставила прихватить на отдых ее подруга, орчиха Грутха. Дэйри, уверенная, что оно ей вообще не пригодится, очень долго сопротивлялась, но была сломлена настойчивостью зеленокожей. Кто же знал, что это легкомысленное произведение искусства понадобится Ледяной в первый же вечер ее путешествия.

Окинув себя еще одним пристальным взглядом в зеркале, Анейра спустилась вниз, к стойке ресепшена, где ожидала прибытия Зефирикса. Интересно, повелась она все-таки на предложение Анейры, смогут ли они продолжить их неожиданное, но такое многообещающее знакомство? Сейчас  в своем нетерпении, Дэйри больше всего походила на своих родственников, Огненных Фениксов, чей внутренний огонь может обогреть нуждающихся, зажечь своей неистовой энергетикой окружающих или спалить все к хтоновой матери, оставляя после себя лишь пепел.

[Ингрида дель Сольвейг]

— У меня даже не номер в отеле, — с лёгкой усмешкой ответила Ингрида, чуть поворачиваясь к Анейре. Янтарные глаза её блеснули, и на миг в них отразилась та самая искорка, что всегда прорывалась, когда она говорила о вещах, близких сердцу, — а домик в кемпинге. Меньше сервиса и лоска, конечно, зато атмосфера совсем иная. Чувствую себя ближе к местному населению, если ты понимаешь, о чем я.

Ингрида рассмеялась тихо, но звонко, едва увидела, как Анейра сложила ладони и вытянула губы в ту самую «кошкомосечку», от которой невозможно было устоять. Смех её был лёгким, но искренним, и в нём чувствовалось не только веселье, но и подтаявшее напряжение последних дней.

— Ладно, ладно, уговорила, — сдалась она, отмахнувшись рукой, будто прогоняла дым костра, — кто устоит перед таким... лицом?

Она улыбнулась шире, и янтарные глаза её мягко сверкнули, как искры над горячим песком. В её голосе звучала ирония, но в движениях — готовность принять приглашение без остатка.

— Честно говоря, иногда приятно и схалявить. Слишком уж привыкла быть самостоятельной, тянуть всё сама, держаться в стороне. Но если судьба подсовывает возможность оторваться в хорошей компании, да ещё и под видом «гостя отеля»... — она кокетливо пожала плечами, — то только глупая бы отказалась.

Осторожно! Горячее!

На миг показалось, что весь ресепшен замер. Разговоры оборвались, официант на полуслове прикусил язык, а несколько мужчин, стоявших в стороне, и вовсе уставились так, будто перед ними прошла богиня. В их взглядах горело желание, но Зефирис, поймав несколько из них краем глаза, лишь усмехнулась уголком губ. Она была привычна к такому вниманию — и знала, что это всего лишь огонь мимолётный, легко вспыхивающий и столь же быстро тухнущий.

Она шагнула ближе к стойке, её каблуки тихо щёлкали по мраморному полу, а платье рассыпало за ней багряные всполохи, словно ткань не могла смириться с неподвижностью. Рыжие волосы, распущенные и чуть завитые, падали каскадом по спине и плечам, и в свете люстр отливали огненными искрами. В её улыбке не было смущения — напротив, она светилась искренним восторгом, словно сама ситуация казалась ей шуткой судьбы: вот уж действительно, феникс на отдыхе, да ещё и в сальса-платье.

Зефирис позволила себе неторопливо приблизиться, обводя подругу взглядом, в котором было и восхищение, и лёгкая насмешка, и даже тень тепла, что сжигала любые сомнения. Она чуть склонила голову, поддразнивающе качнув бедром так, что платье колыхнулось пламенным знаменем, и мягко проговорила:

— Ну? Надеюсь, я подошла под дресс-код вечеринки? — её голос прозвучал низко, бархатно, с мягкой усмешкой, в которой угадывался вызов.

Зефирис чуть подалась вперёд, скользнув внимательным, но в то же время озорным взглядом по лицу Анейры. На губах её мелькнула тёплая, почти заговорщицкая улыбка, словно она собиралась поделиться секретом, понятным лишь им двоим.

— Ну что, милая снежинка, — начала она мягко, почти шёпотом, но с той искрой в голосе, что пробиралась под кожу, — как думаешь, будем давать шанс этим горящим взглядам вокруг нас? Или оставим их в неведении... и покажем, что и вдвоём можем зажечь весь танцпол?

Она выпрямилась, положив ладонь на бедро и слегка качнув плечом так, будто ритм музыки уже звучал в её крови. Янтарные глаза её вспыхнули игривым светом, и в этом блеске было ясно: она готова к любому варианту, но от одной мысли, что они будут танцевать рядом, друг с другом, её сердце колотилось быстрее.

Зефирис появилась такой, что трудно было отвести взгляд — не потому, что её образ был кричащим или перегруженным, а как раз наоборот. При её уверенности не было нужды прятаться за слоями косметики: она знала, что внимание найдёт её само. На ресницах — лишь лёгкая тушь, подчеркивающая глубину янтарных глаз, которые сами по себе горели живым огнём. На губах — прозрачный блеск, придающий влажное, соблазнительное сияние, но не красящий, а только подчёркивающий природную форму и мягкость её улыбки.

Контраст между роскошным, пламенным платьем и почти естественным лицом смотрелся так, будто весь её макияж был заключён в самой женщине — в её походке, в движении бёдер, в том, как каждый шаг звучал вызовом миру. Это был уровень уверенности, когда не нужно ничего доказывать красками: достаточно быть собой, и этого уже слишком для тех, кто пытался поймать её взгляд.