[Волхайм]

[Волхайм]

Запись из полевого журнала. Планетоид "Клае-Рум"
Планетоид встретил его безмолвным холодом. Поверхность, изрезанная узкими каньонами и покрытая слоем мелкой, почти стеклянной пыли, отражала тусклый свет далёкой звезды, превращая ландшафт в мозаику из теней и блёклых отсветов. Воздух, разреженный до предела, дрожал от перепадов температур, создавая марево на горизонте — будто сама реальность колебалась, не решаясь принять окончательную форму. Ветра не было, лишь изредка пробегали слабые вихри, поднимая облачка пыли, которые тут же оседали, устав от собственного движения.

Дополнение к сводке
Среди обломков был обнаружен любопытный аномальный участок — небольшой кратер, выжженный в грунте не взрывом, а чем-то иным. Его края оплавлены до стекловидного состояния, а в центре лежал странный металлический фрагмент, покрытый узором, напоминающим одновременно микросхему и древнюю клинопись. При приближении сканеров он начал слабо пульсировать, излучая едва уловимый радиосигнал на частоте, не используемой ни одной известной цивилизацией. Более того, анализ показал, что материал не просто проводит ток — он каким-то образом реагировал на него, меняя структуру поверхности в ответ на электромагнитное воздействие. Это мог быть элемент неизвестной технологии, случайно уцелевший при крушении, или же — что гораздо тревожнее — намеренно оставленный здесь в качестве маяка. Генри приказал изолировать объект в квантовом стазис-контейнере, прежде чем он привлёк внимание чего-то, что, возможно, всё ещё находилось в этом секторе.

Корабль "Вектор-7" лежал в эпицентре зоны поражения, его корпус, некогда гладкий и обтекаемый, теперь напоминал расколотую скорлупу. Металл, разорванный взрывом, застыл в неестественных позах, пытался убежать от точки катастрофы, но был остановлен на полпути. Обломки разбросаны в радиусе нескольких сотен метров, некоторые вонзились в грунт, как копья, другие — оплавлены до неузнаваемости. Остатки груза, упакованные в противоударные контейнеры, уцелели лишь частично: одни были вскрыты с хирургической точностью подоспевших академиков, другие — раздавлены или испещрены следами энергетического оружия. 

Генри медленно обошёл периметр, его трость с лёгким скрипом погружалась в рыхлый грунт, оставляя чёткие, почти ритуальные отметины. Внутри разрушенного корпуса царил хаос: панели приборов мигали аварийными индикаторами, провода свисали, как лианы, а запах гари и окисленного металла висел в воздухе, несмотря на отсутствие атмосферы — его датчики уловили следы химических реакций, ещё не успевших завершиться. Бортовые журналы отсутствовали, но один из терминалов подавал слабые признаки жизни, его экран треснул, но данные, возможно, ещё можно было извлечь. 

Он вызвал инженера-криптографа из отдела информационного восстановления «Омега-Лэйн» — женщину в возрасте с холодными, методичными пальцами и взглядом, привыкшим выуживать истину даже из самых повреждённых систем. Она прибыла на планетоид в запечатанном скафандре с усиленной защитой от радиации, её оборудование представляло собой набор тонких щупов, нейросетевых декодеров и портативных криокамер, предназначенных для мгновенной заморозки деградирующих носителей. Работала она молча, лишь изредка отчитываясь короткими, технически точными фразами: «Матрица памяти частично перезаписана... Есть следы внешнего вмешательства... Восстанавливаю последние сегменты логов...» и т.д. Её пальцы скользили по обугленным схемам, будто она читала их, как страницы книги, а не извлекала данные из мертвой машины.

Лагерь раскинулся в полукилометре от обломков, на относительно ровной площадке, где грунт не был изрыт взрывом. Временные купола из армированного полимера мерцали под искусственным светом, отбрасывая длинные тени на пыльную поверхность планетоида. Внутри царила лихорадочная активность: техники «Омега-Лэйн» в серых униформах с логотипом корпорации на плече синхронизировали оборудование, а учёные — люди в потрёпанных полевых костюмах с эмблемами археологических гильдий или Академий — сновали между столов, на которых лежали фрагменты груза. 

Один из них, седой мужчина с дрожащими от волнения руками, осторожно прикасался к обломку артефакта — куску металла с выгравированными символами, которые не соответствовали ни одной известной системе письма. Его голос дрожал: «Это... это не должно было сохраниться...Такие вещи обычно рассыпаются при контакте с атмосферой...». Рядом молодая женщина в защитных перчатках аккуратно упаковывала другой предмет — нечто, напоминающее кристалл, но с внутренней пульсацией, словно в нём билось живое сердце. 

Архиватор наблюдал за этим со стороны, его маска не выдавала ни одобрения, ни раздражения. Он знал: эти люди видели в артефактах лишь научную ценность, но не понимали, что именно искали те, кто атаковал «Вектор-7». А потому их энтузиазм был одновременно трогательным и бесполезным. 

Но пока они занимались своим делом, он мог сосредоточиться на своём.

На расстоянии в триста метров от эпицентра обнаружились следы — не человеческие, а скорее механические, словно что-то массивное и многоногое протащили по грунту. Они вели к узкому разлому, где скалы смыкались, образуя естественный тоннель. Вход слишком аккуратен, чтобы быть природным образованием, а на стенах виднелись царапины, оставленные чем-то твёрдым и острым. Внутри царила абсолютная тьма, лишь слабое свечение оборудования выхватывало из мрака фрагменты стен, покрытых странными, почти руническими отметинами.

[Анейра]

С очередной командировкой было изначально все не так. Она планировалась на Саобот, то за три часа до отлета пришило резкое изменение маршрута. В результате вместо жарких джунглей и поиска заросших храмов археологическую группу отправили на замерзающий Харот.  Анейра, с одной стороны, было без разницы, где провести два месяца. Она  сама по себе Ледяная и способна даже в легких одеждах выдерживать очень долго низкие температуры. Однако, с другой стороны, за каких-то пару часов, нужно было срочно поменять не только гардероб всей экспедиции, но и оборудование, не способное работать при морозах.

Тем не менее, буквально через полчаса в космпорт прибыло несколько машин со всем необходимым. Такие быстрые изменения были весьма подозрительными. Но их руководитель, седовласый дархат с повадками крота, вообще ничего не замечал, ведь возможность покопаться там, где не ступала нога человека, и не человека тоже, была для него верхом мечтаний. Его заместительница, ионка (и как только смогли ужиться между собой), полностью поддерживала начальника в его стремлениях к открытию всех тайн прошлого и наплевательское отношение к настоявшему, про будущее речи никогда не шло.

Город Ари-Лен, как и ожидалось, встретил горе-копателей метелью и десятиградусным морозом. И это еще только начало осени! После суточного отдыха экспедиция выдвинулась в Великановы горы, где располагалась Титанова пещера. Здесь было всего пара экспедиций, которые никогда не углублялись дальше, чем на сто метров от входа, потому что никто не мог выдержать низких температур. И сейчас археологи, в отличие от Анейры, облаченной в демисезонный комбинезон, а не меховые тулупы, уже начинали притопывать и прихлопывать. А задача была простая: дойти наконец-то до противоположной стороны пещеры.

После озвучивания цели, недовольно бубня себе под нос кто что мог, группа двинулась через огромное переливающееся оттенками голубого и сиреневого вдаль от входа. Ветер уже не кидал в лица ледяную поземку и не пытался забраться под воротники и в рукава пронизывающий ветер. Народ погрузился в сказку льда и искрящегося снега. Причем источник света Анейра определить не могла. Он словно поступал изнутри.

Два дня раскопок позволили откопать скелет гигантского размера. Его рост приблизительно оценивался метра в четыре. Антрополог определил возраст погибшего в сто-сто пятьдесят лет, и сказал, что по состоянию костей – это ребенок. Подтвердили это предположение, когда в нескольких метрах обнаружили женский скелет высотой в восемнадцать метров. Археологи ходили вокруг титана, пытаясь представить, как же на самом деле выглядел народ, который когда-то здесь жил. Началось самое сложное – освобождение найденных костей от снега и льда.

И тут началось.

Откуда не возьмись у пещеры появились непонятные люди, кричащие, что экспедиция не просто нарушает покой усопших. Наоборот, все, что нашли в пещере должно быть полностью уничтожено, чтобы никто не мог усомниться во власти демиургов Аркхейма. Ну, и прочая религиозная дребедень. Отбиться от остатков титаноборцев удалось не сразу, только при помощи военных. Над тем, откуда подразделение оказалось в достаточной близости от раскопок, никто не задумывался. Видимо кроме Анейры к тому моменту мозги у исследователей отморозились окончательно.

К концу недели было совершено поистине значительное открытие. Внутри промерзших реберных костей женщины обнаружилось гигантское ожерелье. Внутрь золотой оправы были вставлены семь камней, каждый размером с два кулака Анейры. Неизвестные минералы разных цветов слегка пульсировали внутренней энергией.

Раскопки были резко свернуты. Из еще неоттаившего  ожерелья камни извлекли и поместили в разные ящики-сейфы. Под неусыпным контролем военных сокровище отправили на грузовой транспорт класса "Вектор-7". Из археологов сопровождать груз не взяли никого, чем профессор был очень не доволен, но кто бы его слушал.

Группа тащилась за вездеходом с обнаруженной драгоценностью до самого космопорта. «Вектор-7» отбыл с планеты всего на час раньше, чем пассажирский звездолет. Наверное, именно это и спасло группу. При подлете к третьему планетоиду Клае-Рум грузовой космолет взорвался и рухнул на поверхность. И археологи были срочно переправлены туда же.

Жуткое зрелище искореженных останков транспортника, к которому военные никого не подпускали, верещание и угрозы профессора, обещавшего все кары небесные военным, запах гари и поднятой в воздух пыли – все это сливалось для Анейры в единый фон. Феникс старалась отмечать только важные для себя факты: из семи камней не смогли обнаружить один – черный. Было ли это воровство или случайная потеря?

Выполняя приказы профессора и его зама по переупаковке артефактов, феникс внимательно наблюдала за окружающими, пытаясь уловить обрывки разговоров и жестов военных, рыскавших вокруг. Особенно среди них выделялся один. Высокий, сухощавый, с тростью в руках. Его лицо с такого расстояния было сложно рассмотреть. Казалось, что аристократ вышел на прогулку. Однако все его движения были точны. Он неспешно передвигался по оцепленной зоне, внимательно всматриваясь в землю. Незнакомец явно что-то обнаружил.

Анейра еле сдерживалась, чтобы не сорваться с места, и не кинуться туда, где дольше обычного задерживался великан. Но феникс решила отложить активные действия до тех пор, когда военные немного расслабятся и снизят свою бдительность, чтобы пройтись тем же путем, что и незнакомец. Тем более Дейри не верила в «случайную» потерю черного камня, а ведь загадки всегда так интересны.

[Волхайм]

Лагерь, разбитый на поверхности планетоида "Клае-Рум", представлял собой хаотичное скопление временных куполов, окруженных мерцающим под искусственным светом полимерным барьером. Пыль, поднятая посадкой челноков, оседала медленно, создавая вокруг зону мутной дымки, сквозь которую пробивались резкие тени от работающих прожекторов. Техники в серых униформах с логотипом "Омега-Лэйн" синхронизировали оборудование, их движения отточены до автоматизма, но в глазах читалось напряжение. Не только из-за аномалий — среди них сновали чужие. 

Представители частного владельца "Вектора-7" выделялись даже без опознавательных знаков. Их скафандры — не стандартные корпоративные модели, а кастомные сборки с усиленной защитой на стыках и матовым покрытием, поглощающим блики. Они держались обособленно, образуя плотное кольцо вокруг эпицентра катастрофы, и их действия были лишены суеты: каждый шаг, каждый жест говорил о том, что они здесь не по найму, а по долгу. Их интересовало не столько содержимое груза, сколько его сохранность — или, точнее, отсутствие утечек. Взгляды, брошенные в сторону археологов и даже корпоратов, были красноречивее любых слов: "Это не ваше". И если последние ещё могли согласиться с таким, та археологи навряд ли. Но эти ревностно защищали разве что провиант и прочие ящики, на которых была метка от частника, все же археологические находки их никаким боком не волновали.

Генри наблюдал за этим со стороны, его трость мягко утопала в рыхлом грунте, оставляя за собой четкие отпечатки. Он не вмешивался, но и не упускал деталей. Частники слишком старались контролировать территорию, будто боялись не мародеров, а чего-то иного. Их сканеры работали не на стандартных частотах, а на узкополосных, почти глухих для стороннего оборудования — попытка скрыть настоящую цель. Возможно, тот самый пропавший черный камень. Но в данном вопросе у Директора и главы Ведомства куда больше авторитета, чем у них.

Он здесь не просто как директор "Омега-Лэйн". Коалиция Рас доверила ему Ведомство социального развития, а значит, и ответственность за инфраструктуру, включая транспортные коридоры. Крушение "Вектора-7" — не просто авария. Это дыра в репутации, пробел в логистике, вопрос, на который уже сейчас ищут ответ конкуренты и надзорные органы. Если груз был ценен настолько, что владелец отправил своих людей раньше официальных расследователей — значит, риски еще выше. Пыль на планетоиде оседала, но последствия катастрофы лишь начинали подниматься. 

Его пальцы сжали трость чуть сильнее. Временные купола, частники, археологи с их наивным азартом — все это элементы уравнения, которое требовало решения. И если другие искали артефакты, то он — причину. Потому что в этом мире тени падают не только от маяков, но и от тех, кто их зажигает. Лагерь поделился на сегменты.

Лагерь частников. Они пришли первыми — не по вызову, не по тревоге, а по заранее продуманному плану. Их купол, в отличие от стандартных корпоративных конструкций, был собран из матовых сегментов, почти не отражающих свет. Каждый стык тщательно герметизирован, каждый шов проверен — не на прочность, а на незаметность. Внутри царил полумрак, нарушаемый лишь мерцанием голографических проекторов, развернутых над картой зоны крушения. Частники двигались по четким маршрутам, словно запрограммированные дроны: двое у входа, трое у обломков, еще четверо патрулировали периметр, их сканеры настроены не на поиск, а на подавление сигналов. Они не охраняли место — они стерилизовали его. 

Генри был единственным, кого пропускали без вопросов. Не из уважения, а потому что его присутствие уже учли в расчетах. Они следили за каждым его шагом, но не мешали — пока он не пересекал невидимых границ. Их командир, высокий мужчина с шрамом через левую щеку, лишь кивал ему при входе, но этот жест был формальностью. Взгляд говорил яснее: "Вы здесь гость. Не переоценивайте свои права". 

Корпоративный сегмент. Под модернизированной моделью купола "Омега-Лэйн", который никогда не видели на рынке подобной техники, пахло озоном и холодным металлом. Столы, заваленные оборудованием, образовывали импровизированный командный центр: нейросетевые декодеры гудели, проекторы выводили в воздух фрагменты поврежденных данных, а криптограф — женщина с тонкими, почти хирургическими пальцами — методично вскрывала память терминалов "Вектора-7". Ее движения были точны, но не быстры: она знала, что один неверный шаг уничтожит последние следы информации. 

Генри стоял за ее спиной, не вмешиваясь, но и не отводя взгляда. Его молчание давило сильнее любых приказов. Время от времени она бросала короткие реплики: "Логи перезаписаны... Есть следы внешнего вмешательства...". Он не комментировал. Его интересовало не что она найдет, а кто попытался помешать, и зачем. Взгляд то и дело метался то к ней, то к изолированному ящику с их необычной находкой, который сейчас находился под стражей не хуже чем какой-нибудь пузатый сейф Коалиции.

За пределами купола, в двух шагах от частников, дежурили его люди — невооруженные, но с холодными глазами. Они не лезли в чужую зону, но и свою не отдавали, и не отдадут, если придется стоять насмерть. 

Лагерь археологов. Их купол был самым шумным и самым беспомощным. Археологи, еще недавно ликовавшие над находками в ледяной пещере, теперь метались между ящиками с уцелевшими артефактами, пытаясь спасти хоть что-то. Профессор, краснолицый от ярости, орал на частников, требуя вернуть доступ к обломкам. Его заместительница, эонка с ледяным взглядом, лишь сжимала кулаки — она понимала, что слова здесь бессильны. 

[Анейра]

Анейра с выдержкой удава наблюдала за тем, как профессор, заламывая руки и проклиная грубых бесчувственных салдафонов, метался по помещению, отведенному экспедиции, а его заместитель пыталась успокоить, поднося начальнику то кружку с горячим чаем, то с раствором успокоительного.

Их купол был достаточно качественным, чтобы не пропускать внутрь пыль и сквозняки, система электрического отопления, не позволит замерзнуть ночью, походная кухня и встроенный душ с туалетом, дают возможность жить припеваючи. Даже были развернуты раскладушки, невесть откуда взявшиеся, чтобы уважаемым ученым не пришлось спать на полу. Надо сказать, что фениксу приходилось оказываться и в куда менее комфортных условиях. Одни маршброски во время обучения в Академии чего стоили. Чему не могли препятствовать стены, так это ультразвуку, издаваемому профессором.

Под купол ученых уже несколько раз заглядывали представители других двух лагерей. Частники только делали вид, что их весьма заботит потеря артефакта, стоимость которого они готовы оплатить. Как же! Возместят они бесценный артефакт, которому еще не было аналогов о всем Аркхейме. Наоборот, глаза частников внимательно осматривали помещение, стараясь вычленить, что бы еще спереть. Особым блеском сверкнули очи торговца, когда он заметил золотой звено ожерелье, свисающее из открытого сундука. Видимо не придется сегодня фениксу уснуть, а то эти прорвы еще что-нибудь сопрут под шумок.

Взгляды корпоратов были такими цепкими, только смысл здесь читался другой. Вонные осматривали помещение, словно пытались понять, чем еще умасливить ученых, пребывавших в глубоком, хотя и совсем не тихом трауре от потери артефакта.  Так у профессора появилась еще одна подушечка, а у его заместителя зеркальце. И зачем оно ей?!

Девушка попросила безделицу якобы поправить прическу, а сама внимательно решила осмотреть принесенную вещицу. Оправа зеркала была металлическая с вкраплениями хризолита. Все двенадцать камушком ярко сверкали, отражая свет энерголамп. Кроме одного. Тринадцатый, словно поглощал внешний источник. «Камера! – Анейра  не подала вида, что заметила. -  Ох, и топорно же работаете, господа корпораты!». Девушка, возвращая зеркало ионке, положила его на угол импровизированного столика, с которого предмет и был снесен телом профессора-дархата во время очередного забега по территории купола. «Упс» – Довольная собой, Анейра улыбнулась.

- Ох, зеркало разбилось! – Взвизгнула молодая ассистенктка из людей. _ Это к беде! Точно что-то плохое случится!

- Дура! – Заорал профессор на подчиненную, а потом как полоумный кинулся к сундукам к сохранившимся артефактам. – Никому нельзя доверять! Все воры! И лгуны! Они же все забрать хотят! Не отдам! – Последний вопль огласил купол на какой-то особенно высокой ноте.

Дархат притащил матрас со своей раскладушки и разложил его поверх ящиков, а сам уселся сверху, стараясь занять своим полноватеньким телом все пространство. Профессор в этот момент больше походил на дракона, чем крота. Вновь появившиеся корпораты попытались в очередной раз убедить археолога, что и он, и его люди, и самое главное – артефакты находятся в полной безопасности. Анейре  это утверждение верилось с трудом. И не потому, что она тоже поддалась паранойе, как остальные. Нет. Вся экспедиция от самого начала и до этого момента была какой-то неправильной.

Особенно насторожил феникса высокий мужчина, за которым она наблюдала еще на улице. Теперь она могла оценить его рост, больше двух метров точно, сухощавость фигуры, на которой висел черный плащ, и кожаные перчатки, прикрывающие руки. Но самой главной особенностью этого... точно не человека, была маска, уходившая под волос странной белизны и словно приросшая к коже незнакомца. А глаза! Внимательные, холодные, не смотря на свое огненное сияние, равнодушные, оценивающие... Казалось этому иномирцу было достаточно всего несколько минут, чтобы оценит сложившуюся обстановку и решить, что здесь ему больше ничего не интересно. Он покинул купол молча, также, как и появился в нем, мерно стуча тростью по поверхности планетоида.

Анейра с нетерпением ждала, когда же все-таки ее соратники по лопатке и кисточке уже угомоняться. Она собиралась сделать вылазку наружу и проверить, что же обнаружил Белая Маска на почве. Когда храп дархата и посапывание его заместителя начали сотрясать купол, феникс неслышной тенью покинула защитный барьер, погружаясь в темноту. Сделать это оказалось не просто. Вокруг купола бродили военные из корпорации.

Феникс, где перебежкой, где ползком, сумела-таки добраться до скал. Оглянувшись на лагерь, Анейра убедилась, что за ней никто не следит, сетуя на то, что очень внимательный глаз все же может отследить ее передвижение по слегка клубящейся пыли над почвой.

Девушка начала ощупывать скалу и край входа в тесный провал пещеры, понимая, что так могло привлечь незнакомца. Круглое отверстие имело рукотворный характер, и не могло возникнуть в этой безжизненной полупустыне самостоятельно. Пальцы девушки прошлись по трещинам на внутренней стене входа. Борозды тоже имели определенную форму, словно знаки, выдолбленные в поверхности скалы. Изучить находку в сложившихся условиях не представлялось возможным. Анейра завернула за угол, сделала несколько фотографий, надеясь, что вспышку не заметят, и также тайком пробралась обратно под купол, чтобы при свете дня попробовать рассмотреть свою добычу.

[Волхайм]

Планетоид "Клае-Рум" встретил ночь безмолвным холодом, сама пустота между звёздами сгустилась над его поверхностью. Тусклый свет далёких созвездий едва пробивался сквозь разреженную атмосферу, оставляя ландшафт в полумраке, где тени каньонов сливались в единую, безликую массу. Пыль, ещё не успевшая осесть после дневных исследований, висела в воздухе микроскопической дымкой, мерцая под редкими лучами прожекторов лагеря. Их свет, резкий и искусственный, выхватывал из темноты фрагменты скал, покрытых стекловидной коркой, будто кто-то выжег здесь узоры незримым пламенем.  

Генри стоял на краю зоны освещения, его высокая, почти неестественно худая фигура отбрасывала длинную, расплывчатую тень. Трость, упиравшаяся в рыхлый грунт, слегка проваливалась под весом, оставляя чёткие отпечатки. Он не спешил. Его внимание привлекло нечто на горизонте — слабое мерцание, едва отличимое от звёздного света. Возможно, отражение на скалах, а может, сигнал того самого артефакта, что теперь покоился в квантовом стазис-контейнере. Или же нечто иное, чьё присутствие пока оставалось за гранью восприятия.  

Ветер, вернее, его подобие — редкие вихри, едва шевелящие пыль, — донёс до него отголоски активности лагеря. Гул генераторов, приглушённые голоса техников, скрип полимерных куполов под напором перепадов температур. Всё это сливалось в монотонный фон, на котором особенно чётко выделялись шаги патруля. Частники, их скафандры матовые, почти невидимые в темноте, двигались по заранее заданному маршруту, сканеры нацелены не на поиск, а на подавление. Они охраняли не людей, а какую-то тайну.  

Он повернулся, медленно, словно давая окружающей реальности время подстроиться под его движение. Взгляд скользнул по скалам, где днём были обнаружены следы — не человеческие, не механические, а нечто промежуточное, словно оставленные существом, для которого биология и технология уже не имели чёткой границы. Тоннель, ведущий вглубь планетоида, теперь тонул в абсолютной тьме. Лишь царапины на стенах, едва заметные при свете, напоминали о том, что кто-то — или что-то — прошло здесь до них.  

—...интересно...—его голос, тихий и ровный, растворился в пустоте быстрее, чем эхо успело бы вернуться. Слова не требовали ответа. Они были констатацией факта, как всё, что он произносил.  

Лагерь за спиной продолжал жить своей жизнью: археологи, всё ещё охваченные азартом открытия, корпораты, методично выполняющие приказы, и те, кто прятался в тени, наблюдая за всем этим с холодным расчётом. Генри знал, что баланс хрупок. Каждый здесь искал своё: одни — знания, другие — контроль, третьи — выгоду. А он? Он наблюдал. Потому что в этом хаосе уже сейчас проступали контуры чего-то большего.  

Ночь на "Клае-Руме" только начиналась. И где-то в её глубинах, за пределами света прожекторов, тикал механизм судного дня, отсчитывающий время до того момента, когда все эти нити наконец сплетутся в единый узор. Оставалось лишь ждать. И быть готовым.

Данные бортового самописца "Вектор-7" развернулись перед ним, как хроника неизбежной катастрофы. Последние кадры, вырванные из цифрового небытия, искажены, реальность сопротивлялась их сохранению. На экране, потрескавшемся от перегрузок, мелькали обрывки изображений: бесформенные тени, вспышки света, хаотичное дрожание камеры. Затем — резкий, почти неестественный рывок, будто корабль внезапно осознал, что уже мёртв. 

Камера внешнего обзора зафиксировала момент удара. Что-то — не снаряд, не метеорит, а нечто, движущееся с противоестественной траекторией — врезалось во фланг "Вектор-7" на скорости, превышающей расчётные пределы корпуса. Объект не оставил чёткого следа: ни плазменного шлейфа, ни тепловой сигнатуры, только размытый силуэт, напоминающий скорее сгусток тьмы, чем материальное тело. В долю секунды до столкновения камера уловила слабую пульсацию, объект излучал собственный свет, но не в видимом спектре, а в чём-то ином, что датчики не смогли интерпретировать. 

Удар был мгновенным и абсолютно точным. Корпус корабля, спроектированный выдерживать перегрузки при прохождении атмосферы планет, схлопнулся, как бумажный фонарик. Металл, разорванный изнутри, застыл в неестественных позах, пытаясь убежать от точки удара, но так и не сумев преодолеть собственную инерцию. Камера, всё ещё передающая данные, зафиксировала, как "Вектор-7" начал крениться, его носовая часть резко ушла вниз, словно невидимая рука вдавила корабль в поверхность планетоида. Последний кадр — вспышка, ослепительная и беззвучная, а затем — чёрный экран. 

Эти данные не объясняли ровным счетом ничего. Что именно атаковало корабль? Они лишь подтверждали, что катастрофа не была случайностью. Кто-то — или что-то — намеренно уничтожило "Вектор-7", и сделало это с хирургической точностью. Генри откинулся вперёд, на свою трость, его пальцы сложились в кулак под маской. В воздухе повис немой вопрос: был ли это акт агрессии... или предупреждение? Или они имели дело с чем-то другим?

Тень, скользящая по пыльной поверхности планетоида, не ускользнула от его внимания. Анейра двигалась осторожно, но не скрытно — её шаги оставляли чёткие отпечатки на рыхлом грунте, а взгляд то и дело метнулся к скалам, будто проверяя, не преследуют ли её. Её возвращение под купол археологов было слишком стремительным для обычной прогулки, слишком целенаправленным, чтобы списать на любопытство. 

Он не стал ждать. Его трость едва касалась земли, почти не оставляя следов, когда он направился следом, сохраняя дистанцию, но не теряя её из виду. Ночь работала на него: тени, отбрасываемые прожекторами, создавали достаточно укрытий, а редкие порывы ветра скрывали лёгкий скрип его ботинок по стекловидной пыли. 

У входа в купол её уже ждали двое — частники, массивные, с квадратными широкими плечами, застывшие в ожидании, словно заранее предупреждённые о её появлении. Их спец.формы, матовые и без опознавательных знаков, сливались с темнотой, но браслеты-сканеры на запястьях слабо мерцали, выдавая активное наблюдение. Один из них слегка наклонился вперёд, блокируя ей путь, в то время как второй что-то пробормотал в комлинк, не сводя с неё холодного взгляда. 

Генри замедлил шаг, оставаясь в тени. Ему не нужно было подходить ближе, чтобы понять суть разговора. Интересно. Очень интересно.

[Анейра]

Девушка пыталась двигаться максимально тихо. От импровизированного лагеря раздавалось мерное гудение генераторов, вызывая легкое мерцание огней при небольших перебоях в подаче.

«Лучше бы вы вообще сгорели!» - Аейра уже несколько минут лежала на краю освещенной зоны, пытаясь слиться с поверхностью планетоида.  Рабочий комбинизон покрылся слоем грязи, а противные песчинки старались забиться в нос и уши. Рот девушка вообще предпочитала не открывать. Феникс еле сдерживалась, чтобы не чихнуть.

Ее возвращение оказалось не таким быстрым простым, как она мечтала. Сначала, где-то справа она заметила высокий силуэт, практически сливающийся с пыльной темнотой. Двигаясь к пещере феникс запомнила местность: никаких деревьев или валунов там не наблюдалось, конструкции тоже не возводились. Когда тень двинулась в сторону куполов, то скорее хтоническая сущность, чем Дэйри почувствовала размеренную вибрацию от шагов и ударов трости.

«У, бродит, как приведение! – Анейра сильнее вжалась в почву. – Да что вам всем не спится-то в ночь глухую?!».

Но Белая Маска, как окрестила незнакомца девушка, был не самой главной ее проблемой. Двое охранников остановились в освещенном круге прямо рядом с входом  в их сигмент, и, судя по всему, уходить никуда не собирались. И как только этих амбалов Анейра могла спутать с корпаратами?! «Совсем ты, птичка, от мирной жизни у себя в Академии  расслабилась. – Левушка осторожно перенесла вес тела на другую руку, готовая с низкого старта рвануть под спасительную крышу. И тут же опять рухнула в пыль.

Частники в тяжелой экипировке с оружием наперевес уже сделали пару шагов в сторону своего купола, но тут же остановились и повернулись практически в ее направлении. Неужели эти гады заметили Маску, что явно маячил где-то недалеко. «Вот ведь подстава! – феникс практически зарылась лицом в пыль – Да чтоб вас всех в хтоновы джунгли, да с голым з..ом!»

Жалеть о своей шальной вылазке Анейра не собиралась, прекрасно понимая, что днем ее и близко бы никто к пещерам не подпустил, ведь она заметила, как частники не спускали глаз с блуждающего по окрестностям Маски, однако, не решаясь ему препятствовать.

Частники, вооруженные до зуб, не выглядели как избалованные теплом ребята. Наоборот, они больше походили на вымуштрованных бойцов. Поэтому сам собой напрашивался вопрос, а что такие милые мальчики здесь делают? Неужели крушение захудало транспортника, кои бывают сплошь и рядом, потребовала такой усиленной охраны? Причина может быть только одна: на корабле был ОООЧЕНЬ ценный груз. Относилась ли это к тому, что добыла их экспедиция или торговцы перевозили что-то свое, предстояло еще выяснить. Но для начала просто архи необходимо вернуться под чертов Купол.

Бойцы все-таки сдвинулись со своего места и скрылись в темноте.  Когда вибрации от их шагов затихли, феникс слитной тенью поднялась с земли и, пригибаясь, рванула в строну входа в исследовательский сегмент.

Она просчиталась, потому что ее ждали.

Частники только сделали вид, что переместились в другую сторону. На самом деле, они лишь слились в темноте с окружающим пространством, включив дополнительную маскировку. Да откуда, хтоны всех раздери, у них военные разработки?!

Анейра пыталась сообразить, что делать, когда один из громил двинулся в ее сторону, выставляя энергодубинку, а второй докладывал в ком, что они поймали преступницу.

- Стойте на месте, - искаженный шлемом голос звучал приглушенно и потусторонне, - вы арестованы!

- На каком основании? – Дэйри медленно отступала, не позволяя приблизиться к себе, посчитывая пути отступления. – Я – член исследовательской экспедиции, которая доверила вашей кампании доставку ценного груза. Вы не справились с заданием, и не допускаете представителей Академии к расследованию!

- Взять живой! - Раздалось из кома.

- Хватай ее! – Второй громила, активировав дубинку, ринулся в сторону девушки.

Анейра понятия не имела, за что ее пытаются сейчас схватить, но поняла, что если ее поймают, то ничем хорошим это не закончится. Поднырнув под руку напавшего на нее врага, девушка на ходу выхватила веер и полоснула по экипировке, одновременно выбивая из его рук дубинку. Не дав оружию упасть, Анейра активировала заряд и воткнула конец энергоштыка в просвет между шлемом и бронекурткой мужчины. Яркая молния показала, что оружие было поставлено на максимальную отметку. Убить штурмовика девушка не боялась. Максимум, что ждало бойца такой комплекции – это сутки в отключке. Дотянись враг до нее, то феникс смогла оклематься не раньше чем через пару дней.

Анейра всего на пару секунд выпустила из поля зрения первого охранника, а тот уже занес над ее головой приклад тяжелого энергонера. Увернуться без потерь не удалось: тяжелым краем приклад задел ее плечо, проехавшись вдоль всей руки. Боец по инерции нагнулся вперед и тут же был сметен подсечкой. Со стороны Сигмента торговцев послышался громкий топот множества ног. Лагерь был поднят по тревоге.

Атаковать столько народа было бессмысленно. Ударив еще раз, пытавшегося подняться громилу, девушка подободрала его оружие и рванула в спасительную темноту. Единственным местом, где она сейчас могла спрятаться была пещера, обнаруженная ранее. 

Ею И Белой Маской.

[Волхайм]

Планетоид "Клае-Рум" встретил ночь безмолвным холодом, но тишина была обманчива. Пыль, поднятая дневными исследованиями не успела осесть, вися в воздухе микроскопической дымкой, мерцая под редкими лучами прожекторов лагеря. Их свет, резкий и искусственный, выхватывал из темноты фрагменты скал, покрытых стекловидной коркой, будто кто-то выжег здесь узоры незримым пламенем. Генри стоял на краю зоны освещения, его тень, длинная и расплывчатая, сливалась с окружающим мраком. Трость едва касалась грунта, оставляя еле заметные отпечатки на рыхлой поверхности.

Ветер, вернее, его подобие — редкие вихри, едва шевелящие пыль, — донес до него первые признаки беспокойства. Шаги, быстрые и нервные, нарушили монотонный гул генераторов. Анейра двигалась по направлению к куполу археологов, но её путь преградили двое частников. Их матовые скафандры сливались с темнотой, лишь браслеты-сканеры слабо мерцали, выдавая присутствие. Один из них резко шагнул вперед, блокируя ей путь, его движение было резким, почти механическим, словно он действовал по заранее заданному алгоритму.

Пыль под ногами Анейры взметнулась в воздух, образуя мелкие вихри, которые тут же оседали, устав от собственного движения. Грунт здесь особенно рыхлый, и каждый её шаг оставлял четкие следы, которые тут же начинали размываться под воздействием слабых вихрей. Частники, напротив, стояли неподвижно, их тяжелые ботинки вдавливались в почву, создавая небольшие углубления, как метки, обозначающие границы их территории.

Прожекторы лагеря реагировали на нарастающее напряжение — свет стал резче, выхватывая из темноты лица частников, скрытые за затемненными визорами. Тени от их фигур удлинились, превратившись в угрожающие силуэты, которые тянулись к Анейре, пытаясь её схватить, чего бы им это не стоило. Воздух, разреженный до предела, дрожал от перепадов температур, создавая марево на горизонте — сама реальность колебалась, не решаясь принять окончательную форму.

Анейра отступила на шаг, её движение было резким, но точным. Пыль под ногами взметнулась вверх, образуя небольшое облако, которое тут же рассеялось. Частник, что стоял ближе, активировал энергодубинку — синий разряд прорезал темноту, осветив на мгновение его скафандр и часть грунта вокруг. Стекловидная пыль, отражая этот свет, вспыхнула, как тысячи крошечных звезд, но тут же погасла, поглощенная тьмой.

Генри наблюдал за этим, не двигаясь с места. Его взгляд скользил по деталям: как Анейра выхватила веер, как её пальцы сжали рукоять, как лезвие блеснуло в свете дубинки. Удар был быстрым и точным — металл скользнул по стыку между шлемом и бронекурткой, оставив после себя тонкую линию, которая тут же заполнилась искрами. Частник вздрогнул, его тело на мгновение осветилось разрядом, прежде чем он рухнул на колени. Пыль под ним взметнулась, оседая медленно, словно нехотя.

Второй частник не заставил себя ждать. Его движение было предсказуемым — замах, удар. Анейра успела увернуться, но приклад всё же задел её плечо, оставив после себя рваный след на ткани комбинезона. Пыль, поднятая этим движением, зависла в воздухе, образуя мелкую завесу, через которую свет прожекторов казался размытым, почти призрачным.

И тут лагерь ожил. Прожекторы замигали, их свет стал хаотичным, выхватывая то купола, то фигуры людей, выбегающих из укрытий. Тени метались по поверхности планетоида, сливаясь и разделяясь, создавая иллюзию движения там, где его не было. Гул голосов, приглушенный разреженным воздухом, донесся до Архиватора — это были крики, вопросы, приказы. Пыль, поднятая множеством ног, образовала плотную завесу, сквозь которую свет пробивался с трудом.

Анейра воспользовалась моментом. Её фигура мелькнула в свете прожектора, прежде чем рвануть в темноту, оставив после себя лишь клубящееся облако пыли. Частники бросились в погоню, но их движения были тяжелыми, неуклюжими по сравнению с её ловкостью. Грунт под их ногами проседал, оставляя глубокие следы, которые тут же заполнялись мелкой пылью, будто планетоид пытался стереть все следы этого конфликта.

Генри оставался в тени, его присутствие незаметное, как это зачастую бывает. Он видел, как под куполом археологов начали собираться люди — их силуэты метались за полупрозрачными стенами, жесты были резкими, голоса, даже приглушенные, звучали взволнованно. Свет внутри купола стал ярче, выхватывая из темноты лица: профессора, его заместительницу, техников. Они были разбужены дракой, и теперь их движения, их взгляды, их слова — всё это было частью уравнения, которое Генри уже начал решать. И решение пришло радикально.

Генри поднял трость. Его движение было плавным, почти ритуальным — он не просто поднимал предмет, а приводил в действие некий древний механизм. Трость, черная и отполированная до зеркального блеска, на мгновение замерла в воздухе, отражая тусклый свет прожекторов. На её набалдашнике, искусно вырезанном в виде спирали, пробежал слабый отсвет, будто внутри древесины тлели угли. 

Он ударил ею по земле. Удар был точным и резким, но не грубым — скорее, как удар молота по наковальне, когда мастер знает, куда и с какой силой опустить руку. Трость коснулась грунта, и в тот же миг раздался глухой стук, неестественно гулкий для этой безвоздушной пустоши. Звук волной расходился по поверхности, заставляя мелкие камешки подпрыгивать, а пыль — содрогаться, будто в испуге. Выталкивая воздух и прочие шумы из его окружения безжалостно.

—...Достаточно...—Его голос прозвучал чуть громче обычного, но всё так же ровно, без эмоций — лишь констатация факта. Однако в этом слове была непререкаемая тяжесть, ведь он не просто говорил, а выносил приговор. 

Пространство перед ним исказилось. Воздух (точнее, то, что его заменяло в этой разреженной атмосфере) загустел, стал видимым — как дрожащая пелена над раскаленным песком. Внутри этой зоны свет преломлялся иначе: тени удлинялись, очертания предметов расплывались, а сама земля прогнулась под незримым давлением. 

Гравитация изменилась. Там, где секунду назад был обычный грунт, теперь лежало поле аномального притяжения — не просто сильное, а искривленное, пространство сложилось в неестественный узор. Пыль, ещё не успевшая осесть после удара трости, резко провалилась вниз, притянутая с такой силой, что образовала мгновенные микро-кратеры. 

Анейра рванула вперёд — и тут же рухнула (или ей хватило сил выстоять?). Её движение, ещё секунду назад стремительное и точное, резко оборвалось. Ноги подкосились, тело накренилось вперёд, и прежде чем она успела понять, что происходит, её уже тянуло к земле. 

Генри наблюдал. Его глаза, скрытые за маской, сузились — не со злорадством, а с холодным интересом. Но зона работала безжалостно: чем сильнее она сопротивлялась, тем больше давление пригибало её к земле. 

Следом рухнули частники. Двое салдафонов, уже бежавших за ней, влетели в зону и мгновенно потеряли равновесие. Первый, более массивный, грудно шлёпнулся на грунт, выбив из лёгких воздух — его шлем с глухим стуком ударился о камень. Второй, не успев затормозить, перекувырнулся через голову и приземлился на спину, невидимая рука швырнула его вниз. 

Тишина. На несколько секунд воцарилась гнетущая неподвижность. Только тяжёлое дыхание Анейры и хрип частников нарушали её. Давление не ослабевало — оно приковывало их к земле, как цепями. 

Генри медленно опустил трость. Он не торопился. Его пальцы сжали рукоять, и только теперь стало видно, что на ней выгравированы тонкие линии — не узоры, а формулы, светящиеся тусклым багровым светом. 

—...Я сказал...—Его голос прозвучал вновь, но на этот раз тише, почти шёпотом.—...Достаточно...—И поле аномалии исчезло. Гравитация вернулась в норму так же внезапно, как и исказилась. Пыль, ещё секунду назад прижатая к земле, взметнулась вверх, образуя мелкое облако. 

Но Анейра и частники не поднялись сразу. Их тела, ещё не вернувшиеся к привычному весу, онемели от шока. А Генри уже отвернулся, словно потерял к ним интерес.—...госпожа Анейра Эстрингет...пройдёмте со мной, нам есть о чем побеседовать...

Его трость снова коснулась грунта. 

Тихо. 

Как будто ничего и не было.

[Анейра]

Вой сирены под куполом частников поднимал на ноги весь лагерь. Сегмент исследователей хоть и просыпался дольше всех, но вот панику создавал огромную. Полусонные ученые выскакивали на улицу, пытаясь понять, откуда пришла угроза и автоматически инстинктивно тянулись за защитой к тем, кто сильнее, не позволяя частником развернуть преследование сбежавшей добычи. Это было глупо. Один из прикладов впечатался в живот руководителя экспедиции. Дархат свернулся вдвое, оседая в пыль. Его заместительница пыталась прикрыть профессора собой, чтобы того не затоптали. Но небольшая свалка все-таки возникла, давая Анейре еще несколько секунд форы, которая продолжала петлять по пыльной поверхности планетоида, следуя за тенью, разгоняемйе прожекторами..

Плечо неприятно ныло, а автомат, отобранный у бойца, лишь отяжелял руки. И зачем феникс его схватила? Просто организм на автомате совершил лишние действия. Она не любила стрелять. Конечно, курс адаптации хтоников включал не только умение налаживать контакт с окружающими, мутантов готовили к военной службе и разного вида оружие, включая огнестрельное, феникс видела не на картинках. Но пользовалась им только когда не было другого выбора. Дэйри откинула автомат в сторону. Столь незначительное, но лишнее действие, имело печальные последствия. Пыле-теневую кутерьму прорезал тонкий лазерный луч, задев бедро.

Жгучая боль вспышкой ринулась к сердцу и откатилась обратно. Феникс упала на одно колено, ее здоровая рука приняла тяжесть хрупкого тела, погружаясь в серо-черное месиво поверхности планетоида. Ранение было не смертельным, тем не менее, болезненным. Снайпер знал свое дело. Его целью было не убить, но принести максимальный вред жертве, обездвижив, не позволяя сопротивляться. И  инстинкт выживания подавил разум феникса!

Время растянулось, соперничая с пространством в своих размерах.

Анейра перестала БЫТЬ. ЗДЕСЬ и СЕЙЧАС  сжались до микроскопических частиц, а потом стали расширяться с космической скоростью. Дэйри перестала являться той, к чему всегда стремилась: простой девушкой, библиотекарем и по совместительству преподавателем, рассказывающим нерадивым студентам сказки о народах, давно превратившихся в прах. Ее связь с матрицей живых существ превратилось в тончайшую нить, натянувшуюся до предела.. Мысли феникса о прошлом, настоящем и будущем растворялись в мироздании, уступая место другим эмоциям, ломающим принципы, стирающим границы между дозволенным и неприемлемым. Все мечты и чаяния уплывали в небытие, смешиваясь с горечью потери, которая в итоге тоже распадалась в прах. Склеры феникса начали чернеть, а радужка подернулась кровавой пеленой, пальцы на руках истончались, удлиняясь за счет острых когтей. Лопатки медленно вздувались, готовясь выпустить крылья. На мир смотрела уже не Дэйри Анейра Эстрингет, а Хтэния, существо, всегда дремлющее внутри девушки, но мечтавшее когда-нибудь вырваться наружу и получить столь долгожданную свободу и контроль над своей хозяйкой.

Хтэния всегда была рядом с Анейрой, оберегая подопечную, усиливая ее инстинкты и способности, но никогда не брала верх, подчиняясь воле хозяйки. Хотя было ли это правдой, или мутация просто играла с сознанием феникса, позволяя той ощущать себя главной, ведущей в их тандеме. И сейчас пришло время показать глупой девчонке, как на самом деле обстоят дела!

Феникс поменялась местами со своим внутренним монстром. И уже ее личный разум, словно со стороны,  наблюдал за странным существом, меняющимся на глазах. Его уродливая физическая форма, которую так не любила Дэйри, приобретало все более четкие черты. Страх сковал эфемерное сознание Анейры. А монстр откликнулся на это ироничным покровительством, формируя мысль о том, что полного оборота для уничтожения всей колонии не потребуется, достаточно и полуипостаси.  Хтэния уже предвкушала, как ее когти будут рвать не только одежду, но и броню; как она будет ломать кости и рвать чужие мягкие глотки клыками, а горячая, алая, густая жидкость будет медленно рисовать дорожки по ее телу, попадая внутрь и насыщая; как жертвы будут распадаться на энергетические частицы, впитываться ею, увеличивая магией внутренние потоки.

Монстр медленно повернул голову в сторону лагеря, плотоядно вглядываясь в своих жертв сквозь пылевую завесу, кружащуюся в воздухе вокруг мельтешащих разумных. Какими ничтожными и бессмысленными Анейре казались их попытки поймать ту, которая перестала БЫТЬ. Существа что-то кричали, маячили на границе света и тени, сталкиваясь между собой. Лучи прожекторов, прорезавшие завесу темноты, лишь мешали разогнать мглу, а кружившиеся в их острых, как бритвы, потоках частички, создавали иллюзию тумана. Тени, мечущиеся вслед за разумными, сливались и распадались, превращаясь в хищных монстров, цеплявшихся за подошвы бронированных сапог. Эти никчемные создания даже не подозревали, что скоро они все перестанут БЫТЬ, как и Дэйри Анейра Эстрингт.

Настоящая Анейра физически ощущала все, что представил себе мутант и ужаснулась. Неужели именно это ощущали те несчастные, что так и не смогли обуздать, спящего в них монстра?

Двое частников, неуклюже бежали в сторону уже не девушки. Хтэния оскалилась, царапая когтями здоровой руки твердую почву. Она изогнулась и рванулась вперед в радостном предвкушении расправы, когда...

—...Достаточно...

Материя вокруг начала меняться, уплотняясь до формы густого киселя, тдо ртутной жижи. Пылевые частицы, словно град, резким водопадом опали вниз, царапая кожу, оглушая, дезориентируя. Настоящая Анейра выдохнула с облегчением, понимая, что все кончено, но не Хтэния. Монстр, сопротивляясь усиливающейся с каждым мигом гравитации, медленно поворачивал голову, вглядываясь в ожившую темноту и выискивая нового врага.

—...Я сказал.... ...Достаточно...

Хтэния заклекотала, словно хищная птица, что через мгновение камнем рухнет с высокого небосвода на свою жертву. Подняться в полный рост и расправить крылья у монстра не получилось. Неведомая сила прижимала его, вдавливая в жесткие крупинки пыли, не позволяя пошевелиться. Злобный рев раненого зверя огласил округу, загоняя Хтэнию назад, в далекие закоулки разума, называемого феникс, возвращая все на круги своя.

Под черным звездным небом, распластав руки в разные стороны, лежала девушка. Ее взгляд, направленный в бесконечную пустоту, постепенно приобретал осознанность, фиолетовая радужка казалась почти черной, но она уже не имела оттенка алого пламени, которую так жаждал разбушевавшийся монстр. Спина уже не бугрилась от готовых вырваться наружу крыльев, а обломанный маникюр выглядел неряшливо и отталкивающе, но так обыденно. По всему телу феникса тяжелой волной разливалась усталость, а вместе с ней и вернулась боль в плече и бедре.

Но это мелочи... потому что Дэйри Анейра Эстрингет снова ЕСТЬ!

Нужно залечить раны, однако магия не слушается. Требуется отдых в безопасном месте. Значит снова в бега. Девушка с трудом поднялась. Бойцы и другие существа еще не оклемались от мощной магической атаки, и это было на руку Дэйри.

- ...госпожа Анейра Эстрингет...пройдёмте со мной, нам есть о чем побеседовать...

Аура феникса вздрогнула, словно тишину прорезал не тихий голос, а энергетический меч. Сопротивляться не имело смысла, ведь время для побега было безвозвратно потеряно.

Анейра с трудом поднялась, сделала несколько шагов в сторону маячившей в темноте высокой фигуры и рухнула на землю, погружаясь не только в поднятое облако пыли, но и в бессознательную темноту.

[Волхайм]

Глухой стук, будто камень падающий на дно каньона, раздался за спиной Архиватора, заставив его резко обернуться. Пыль, поднятая внезапным падением, клубилась в воздухе, оседая на камни и оборудование, смешиваясь с запахом песка и металла. Перед ним лежала Анейра — её тело, обычно такое живое и стремительное, теперь было неподвижным, как сломанная марионетка, брошенная на землю. Её лицо, озарённое решимостью или яростью, казалось бледным и беззащитным, а волосы, растрёпанные, раскинулись вокруг головы, как тёмное гало. Около неё валялись обломки — то ли от снаряжения, то ли от чего-то более хрупкого, что не выдержало удара.

Генри замер на мгновение, его янтарные глаза, холодные и безэмоциональные, скользнули по её фигуре, оценивая повреждения. Воздух вокруг наполнен гулом голосов — кто-то кричал, кто-то ругался, кто-то звал на помощь. Но всё это казалось далёким, будто отделённым толстым слоем стекла. Он поднял руку, резким, но точным жестом подозвав своих людей. Те тенями появились рядом, их движения чёткие и выверенные, как всегда, когда дело касалось приказов Архиватора.

—Доставить её в лазарет,..—Произнёс он, голос ровный, без намёка на волнение, но в нём прозвучала неоспоримая команда.—И всех остальных пострадавших...Незамедлительно...

Его люди кивнули и принялись за работу, аккуратно поднимая Анейру и других раненых, их действия казались слаженными, как хорошо отлаженный механизм. Генри наблюдал за этим несколько секунд, его пальцы сжали трость чуть крепче, чем обычно, но выражение под маской оставалось непроницаемым.

Именно в этот момент он почувствовал на себе тяжёлый взгляд. Оборачиваться не пришлось — он уже знал, кто приближается. Командующий частников шёл к нему, его шаги были громкими, резкими, каждый удар подошвы по земле был обвинением без шанса на обжалование. Лицо командующего, обычно скрытое под шлемом, теперь было открыто, и на нём читалась ярость, смешанная с презрением. Его доспехи, покрытые царапинами и следами боёв, звенели при каждом движении, а рука непроизвольно сжимала приклад винтовки, будто он уже готов был пустить ее в ход.

—Ты...— начал командующий, его голос был низким, хриплым, как рычание разъярённого зверя.—Ты думаешь, что можешь просто отдавать приказы?! Без обсуждения! Без согласования!

Генри медленно повернулся к нему, его движения были плавными, почти неестественными в своей точности. Он не отвечал сразу, давая командующему выговориться, но его молчание было красноречивее любых слов. Воздух между ними стал густым, напряжённым, как перед грозой.

—Решения принимаются исходя из ситуации,..— наконец произнёс Архиватор, его голос был тихим, но каждое слово звучало чётко, как удар клинка по стали.—А не из чьих-то амбиций...

Командующий замер на мгновение, его глаза сверкнули яростью, но затем он резко выдохнул, заметно пытаясь сдержать себя. Это стоило ему многих усилий. Вокруг них замерли даже звуки — казалось, что вся локация прислушивалась к этому противостоянию. Даже ветер стих, оставив только тяжёлое, почти осязаемое напряжение.

—Ты играешь с огнём, Нокс,—прошипел командующий, его пальцы сжались в кулаки.—И однажды он тебя сожжёт. Помяни мои слова!

Генри не ответил. Он лишь слегка наклонил голову, словно принимая вызов, но не удостаивая его дальнейшего внимания. Его люди уже уносили раненых, а вокруг постепенно возвращалась суета — крики, приказы, звуки шагов. Мир, казалось, двигался дальше, несмотря на вспышку конфликта.

Архиватор остался стоять на месте, его фигура, чёрная и неподвижная, выделялась на фоне хаоса. Он снова был один — наблюдатель, стратег, холодный и безэмоциональный. Но в глубине его сознания, где-то за слоями расчётов и логики, шевелилось что-то, что он не мог назвать. Что-то, что напоминало ему, что даже он не был полностью неуязвим. По крайней мере, когда давно...

Когда-то...

...но когда же?..


Утро встретило их тем же холодным безмолвием, что и предыдущая ночь. Воздух был тяжелым, пропитанным запахом антисептиков, пыли и металла — ароматом лазарета, который теперь стал эпицентром напряженности. Брезентовая ткань, натянутая под крышей медицинского купола, едва шевелилась под слабыми порывами ветра, отбрасывая на землю дрожащие тени. Солнце, бледное и безжизненное, пробивалось сквозь плотные слои облаков, не в силах прогреть землю, оставшуюся холодной после ночи. 

Генри стоял в тени нейтрального купола — массивного сооружения из полимерного сплава, расположенного между тремя основными базами. Это место было своеобразной буферной зоной: здесь хранились запасы, ремонтировалась техника, а сейчас — собирались те, кто не хотел открыто демонстрировать свою принадлежность к какой-либо из сторон. Вдали, за рядом низких ангаров, виднелись силуэты транспорта — бронированные вездеходы с потускневшей от песка краской, их корпуса покрытые царапинами и вмятинами. 

Он не заходил внутрь лазарета. Не потому, что боялся встречи с ранеными или их упреков — просто в этом не было необходимости. Его люди уже доложили: состояние стабилизировано, угрозы для жизни нет. Но это не значило, что угрозы нет вообще. 

Частники усилили наблюдение. Их патрули теперь двигались плотнее, чаще, взгляды скользили по каждому, кто проходил мимо. Они не скрывали своего недоверия, и это было заметно по тому, как их руки то и дело касались оружия, как их плечи напрягались при виде любого приближающегося. Особенно — при виде него. 

Архиватор не реагировал. Он оставался неподвижным, как каменная глыба, лишь его пальцы медленно постукивали по набалдашнику трости, отсчитывая секунды. Его взгляд, скрытый за стальной маской, скользил по периметру, фиксируя каждую деталь: 

• Солдат у входа в лазарет, который слишком часто поглядывал в его сторону, словно ожидая провокации. 
• Группу техников у ангаров, которые якобы чинили генератор, но на деле прислушивались к каждому слову, долетавшему из нейтральной зоны.
• Офицера связи, который нервно перебирал рацию, явно ожидая приказа или, что более вероятно, предлога для эскалации. 

Тишина вокруг была обманчивой. Она не была мирной — она была затаившейся, как зверь перед прыжком. 

И тогда раздался голос.—Нокс! 

Он не повернулся, не сразу. Даже не изменил позы. Лишь через мгновение, когда шаги приблизившегося стали слышны отчетливо, он слегка наклонил голову, давая понять, что слушает.—Ты действительно думаешь, что всё так просто закончится?

Это был тот же командующий, что и вчера. Но теперь в его голосе не было ярости — только холодная, почти хищная уверенность.Генри медленно развернулся к нему. 

—Закончится?..—его голос был тихим, почти беззвучным, но каждое слово падало, как камень в воду.—Это ещё даже не началось... 

Командующий замер. На его лице промелькнуло что-то — недоумение? Раздражение? — но он быстро взял себя в руки.—Ты играешь в опасную игру. И ты проиграешь!—Архиватор не ответил. Он лишь слегка приподнял подбородок, будто рассматривая что-то за спиной собеседника. 

[Анейра]

Анейра в главной своей ипостаси летела над родной планетой. Ее прекрасные крылья переливались разноцветьем холодной палитры от еле голубого до глубоко фиолетовых перьев, вершины которых оканчивались белыми полосками. Феникс наслаждался полетом. Внизу проносились густые леса, вспаханные поля и нетронутые луга Река, поблескивая в лучах Солнца, спешила на свидание к Океану, простиравшемуся до самого горизонта. Если свернуть вправо, то минут через десять, вон за той горой откроется вид на самый прекрасный замок Велериуса, Дом Огненных Фениксов. Там в кабинете отец разбирает бумаги, определяя самые неотложные дела, в саду мама гуляет с младшей сестрой-непоседой, которая только сделала свой первый оборот. В спортивном зале тренируются старшие братья, которых дядюшка гоняет до седьмого пота. Дэйри оставалось совеем немного, и она снова сможет обнять своих родных, согреваясь в их ласке и любви.

Пространство содрогается от жуткого воя, и тут же на прекрасного феникса откуда-то сверху падает странная птица. Она огромна и уродлива. Невозможно поймать ее истинный облик, потому что он постоянно перетекает из одного состояния в другой, дорисовывая хищнику то щупальца, то покрывая все тело туманной сущности несчетным количеством пастей, полных острыми зубами. Монстр атакует Феникса со всей своей силой, злобой и ненавистью. Ледяной Феникс тоже силен. Он посылает в кровожадное чудовище стаи острых, как бритвы перьев, закручивает крыльями вихри, вырывает острым клювом из порождения бездны куски туманной плоти. Но бой неравный. Синяя птица слабеет. Из ран на ее теле сочатся рубиновые капли, стремящиеся к земле, где превращаются в цветы или драгоценные минералы.

 Мощный удар Черного Хищника под крыло Феникса выбивает воздух из легких, Анейра понимает, что устремляется вниз. С каждой секундой ее падение только ускоряется. Над миром разливается зловещий торжествующий клекот монстра. Дэйри понимает, что умирает, что она не может раскрыть крылья, чтобы хоть как-то затормозить этот смертельный полет. Никогда боьше отец не подхватит ее на руки и не закружит, как маленькую девочку. Мать не сможет прижать старшую дочь к груди и погладить по голове. Братья уже не будут задирать Дэйри по пустякам, а сестричка, больше не расскажет истории, поведанные ей любимой куклой.

Это страшное слово «НИКОГДА»!

Анейра уже смирилась со своей участью, сложив надломанные крылья и закрыв глаза, когда поняла, что кто-то поймал ее в сои руки и не позволяет чудовищу добить свою жертву. Наоборот монстр атакован сильнейшими ударами молнии, которые каждый раз попадая по своей цели, выбивают из него тьму, а сам хищник уменьшается в размере. М вот уже перед фениксом не грозный мутант, а всего лишь взъерошенный маленький птенчик, льнущий к ее рукам и ищущий защиту. Дэйри осторожно прижимает это создание к груди и чувствует, как чужая энергия проникает внутрь, сворачиваясь в районе сердца послушным мягким комочком.

 

Анейра резко открыла глаза, пытаясь понять, где находится. Метрах в трех над ней колыхался Серо-зеленый потолок из плотной ткани. Почему брезент? Девушка повернула голову и осмотрелась. Она находилась в медицинском полевом госпитале. Он находился вне трех отсроченных Сигментов и для всех считался нейтральной территорией. Дэйри прогнала по телу целительскую магию, убеждаясь, что повреждения излечены. Скорее всего, ее оставили здесь для того, чтобы она могла просто поспать, ведь окажись она под Куполом вместе с сослуживцами, отдохнуть бы не удалось. И это самый лучший вариант. Какая участь ее ждала бы у частников еще неизвестно.

Феникс запустила сканирующие магические щупальца и выяснила, что у входа в палатку стоят два существа. Итак, ее охраняют, и сбежать уже не удастся. Торговцы наверняка захотят заполучить девушку в свои руки, хотя она так и не поняла, на кой им сдался рядовой работник исследовательской экспедиции. В подтверждении своих мыслей до феникса донесся негромкий разговор.

—Ты действительно думаешь, что всё так просто закончится?

—Закончится? Это ещё даже не началось... 

Первый голос был низким и грубым. Казалось, что его хозяин пытается вложить в звук всю силу угрозы, направленную на оппонента. Второй неизвестный произносил слова тихо, спокойно, с легкой усталостью. Но даже в этом наигранном равнодушии чувствовалась огромная мощь. Белая Маска. Наверняка это был он, потому что энергетику прострелившую ночную мглу и остановившую возрождение Хтона в Анейре, внутренний монстрик узнал, тревожно зачирикав. Девушке казалось, что черный птенчик прижимается к ее сердцу дрожащим тельцем, выискивая защиту.

Дэйри принимала решение быстро, не оглядываясь назад, не путаясь в сомнениях и страхах. Она поднялась с кровати и направилась к выходу, где ее попытались задержать охранники. Но скрываться и церемониться со своими обидчиками она больше не собиралась. Уйдя от захвата одного, девушка скользнула ему за спину и оттуда нанесла точный удар  ногой в челюсть другому. А затем, нажав на болевую точку за ухом первого и того отправила в сон.

Рядом с входом стояли еще двое. Дэйри правильно определила, что одним из собеседников был Белая Маска. А вот второй являлся командиром бойцов торговцев.

- Я не знаю вашего звания, - Анейра с ходу начала словесную атаку на военного, - но ваши люди напали на агента КР, находящемуся при исполнении своих обязанностей, что привело к моему ранению и увечьям среди мирного состава. Я собираюсь доложить обо всем  здесь происходящем. Не советую меня останавливать, потому что моя Хтэния и так вчера была недовольна вчерашней угрозой моей жизни. – Феникс закатала рукав, обнажая клеймо организации «Азраил». – Если хоть один из вас дернется в мою сторону и попытается причинить вред исследовательской экспедиции, то я разнесу ко всем демиургам ваш лагерь, оставаясь в своем праве. И немедленно верните мой телефон! Если я замечу, что вы что-то с ним сделали, то это будет еще большим преступлением, приравнивающимся к попытке добыть секретные сведения  и государственной измене

Анейра блефовала. Она, конечно же, продолжала поддерживать связь с «Азраилом» и через них с КР только как внештатный агент, которому то и зарплата не полагалась, а так плюшки за выполнение мелких поручений или расследований.

- Уважаемый, - Дэйри обратилась к Белой Маске, - во-первых, хочу поблагодарить Вас за свое спасение. Во-вторых, мне кажется, что нам есть что обсудить. Где мы можем это сделать?

[Волхайм]

"Клае-Рум" застыл в предрассветном молчании, словно притаившийся зверь, наблюдающий за косулей. Тусклый свет далеких звезд едва пробивался сквозь разреженную атмосферу, оставляя поверхность в полумраке, где тени каньонов сливались в безликую массу. Пыль, поднятая ночной суетой, медленно оседала, образуя тонкий слой на оборудовании и скафандрах, сама планета пыталась стереть следы вторжения. Временные купола лагеря мерцали под искусственным освещением, отбрасывая длинные, дрожащие тени, которые колыхались при каждом порыве ветра — слабом, но достаточном, чтобы напомнить о хрупкости этого временного пристанища.  

Генри стоял неподвижно, его высокая, почти неестественно худая фигура выделялась на фоне хаотичного движения вокруг. Трость в руке, черная и отполированная до зеркального блеска, едва касалась грунта, оставляя едва заметные отпечатки на рыхлой поверхности. "Лицо", а вернее маска, холодная и безликая, отражала блики прожекторов, превращаясь в загадочное пятно света и теней. Вокруг царила напряженная тишина, прерываемая лишь редкими командами, скрипом полимерных конструкций и приглушенными переговорами по рациям.  

Именно в этот момент его внимание привлек голос — резкий, но сдержанный, как лезвие, обернутое в шелк. Анейра, ее фигура, еще недавно казавшаяся такой хрупкой на фоне того же разрушенного корабля, теперь излучала напряжение, словно пружина, готовая разжаться. Ее слова, обращенные к командующему частников, висели в воздухе, тяжелые и неоспоримые, как приговор. Генри медленно повернулся, его движение было плавным, почти неестественным в своей точности, время вокруг него замедлялось.  

—Грейсон, легионер Коалиции Рас в отставке...—его голос прозвучал тихо, но с такой ледяной четкостью, что даже шум генераторов на мгновение стих.—...что же ты творишь-то?..—В этих словах не было ни гнева, ни угрозы — лишь холодное разочарование, словно учитель, поймавший ученика на жалкой попытке обмана.  

Он сделал шаг вперед, его тень удлинилась, накрывая командующего, как предвестник бури. Частники замерли, их пальцы непроизвольно сжались на курках ружий, но ни один не осмелился сделать движение. Генри не нужно было демонстрировать силу — его присутствие уже было давлением, незримым, но неумолимым.  

—...верни даме ее вещи...—продолжил он, слегка наклонив голову, будто изучая реакцию.—...ну или прикажи это сделать кому-нибудь из своих сосунков...Думаю, хотя бы здесь они портки не замарают...—Последняя фраза повисла в воздухе, как лезвие бритвы. Командующий, его лицо, обычно скрытое за матовым визором, теперь было открыто, и на нем читалась смесь ярости и беспомощности. Он понимал — этот спор уже проигран.  

Пыль под ногами Анейры взметнулась мелким вихрем, когда она сделала шаг к ним, ее глаза, теперь лишенные безумия, но все еще полные решимости, встретились с маской Генри. В этом молчаливом обмене взглядами было больше слов, чем во всей предыдущей перепалке. Лагерь вокруг них замер, будто сама реальность затаила дыхание, ожидая развязки. Даже ветер стих, оставив только тяжелое, почти осязаемое напряжение.  

Генри не торопился. Его пальцы слегка постукивали по набалдашнику трости, отсчитывая секунды, каждая из которых давила на командующего сильнее любого оружия. Он знал — баланс уже нарушен, и теперь оставалось лишь наблюдать, как другие будут пытаться его восстановить.  

Тусклый свет прожекторов дрожал в разреженном воздухе, отбрасывая неровные блики на стекловидную пыль под ногами. Командующий замер на мгновение, его плечи напряглись под тяжестью доспехов, а пальцы сжались в кулаки так, что кожа побелела на костяшках. 

—Нокс...— его голос прозвучал хрипло, словно пропущенный через фильтр давней ненависти.—Ты можешь прятаться за этим именем, если оно тебя спасет...—Он резко развернулся, бросив украденный коммуникатор к ногам Анейры. Металлический корпус глухо звякнул о камень, подпрыгнул и замер, будто и сам не решаясь нарушить внезапную тишину.—...но помни, что я так просто ничего не забываю!

Его уход напоминал отступление раненого зверя — шаги были резкими, но неспешными, он бросал вызов, а не бежал. Частники метнулись за ним, спотыкаясь о неровности грунта, их броня скрипела, а шлемы беспомощно поворачивались, будто они пытались понять, почему их командир отступает. Один из них на ходу поднял руку, словно собираясь что-то сказать, но получил в ответ лишь молчаливый взгляд — и тут же замолчал, поспешно следуя за удаляющейся тенью. 

Генри наблюдал за этим, не двигаясь. Его маска, холодная и безэмоциональная, отражала мерцание далеких звезд, превращая лицо в подобие зеркала — пустого и бездонного. Лишь когда последний из частников скрылся за углом купола, он медленно, почти лениво повернул голову в сторону Анейры. 

—Нокс...—повторил он, словно пробуя слово на вкус—Эдгар Нокс...

Тень скользнула по его плечу, когда он слегка наклонился вперед, и на мгновение казалось, что за маской что-то шевельнулось — не выражение, не эмоция, а что-то более глубокое, словно пробудившийся механизм. 

—Мы могли бы это обсудить чуть поодаль от лагеря...—его голос звучал тихо, но с такой четкостью, что каждое слово казалось выгравировано на стали. —...если вы не возражаете...

Он не ждал ответа. Трость мягко уперлась в грунт, оставив после себя четкий отпечаток, и он двинулся прочь — не к куполам, не к обломкам корабля, а к темному провалу каньона, где скалы смыкались, образуя естественный тоннель. Его плащ колыхался, словно живой, поглощая свет, а следы на пыльной поверхности появлялись и тут же размывались, ведь само пространство не решалось сохранять доказательства его присутствия. 

Оставалось лишь одно — следовать за ним или остаться. Выбора, по сути, не было.

[Анейра]

Анейра не любила играть в карты, потому что по большому счету не умела врать. Игра же, которую она затеяла, походила именно на покер, когда тебе пришли разномастные карты, из которых, как бы ни старался, ничего путного собрать не сможешь. Если только пару семерок, и то не факт. И либо ты идешь ва-банк и хотя бы сохраняешь себе жизнь, либо теряешь все.

Феникс балансировала на грани жизни и смерти, и ее угроза вызова Хтэнии не была бравадой. Однако блеф мог подействовать только на более слабых или глупых игроков. Здесь таких не было.

Даже этот Грэйсон, так, кажется, назвал его Маска, не был слабым, он был достойным противником. Любой боевой легионер Коалиции обучен убивать хтонов, поэтому дойди дело до схватки, скорее всего феникс пал бы смертью может быть и храбрых, но далеко не героических созданий, погибших по причине собственной недальновидности и самоуверенности. За грань феникс ушла бы не одна, прихватив с собой нескольких бойцов торговой охраны, а посчастливилось бы, то и самого командора. Только смысла в таком массовом кровопролитии девушка не видела. Ее единственным желанием всегда оставалось только выживание да попытки стащить других существ с пути, ведущего за грань.

Равновесие покоя и мира, установившегося в стихийном лагере, было так зыбко, так обманчиво. Анейра чувствовала вибрацию почвы, по которой топали существа, облаченные в тяжелую броню. Пыль, поднимаемая легким ветерком, стелилась вдоль поверхности, словно боялась поднять голову. Где-то у Сигмента исследователей профессор деловым тоном раздавал задания ассистентам. «Интересно,  - феникс вздохнула, - он вообще не заметил потерю бойца?». Вроде бы никаких признаков опасности...

Тем не менее, сейчас чаша весов зависла от одного  существа, опирающегося на трость и кажущегося таким спокойным. Их глаза встретились. Анейра смотрела открыто, не заискивая и не умоляя, хотя прекрасно понимала, кто на самом деле контролирует все, что происходит около палатки лекарей. Да и не только здесь.

—...верни даме ее вещи...

Феникс внутри девушки победно запел, но расслабляться было нельзя. Она сделала шаг вперед, глядя только в прорези маски, горящие ярким пламенем, так контрастирующим с серо-коричневой поверхностью планетоида, где даже воздух имел вполне осязаемый серый цвет из-за частиц пыли, парящих в нем. Дэйри, внешне расслабленная, уже вся напряглась, заметив как дернулись еще два охранника, сжимающие автоматы. Девушка просчитывала траекторию ухода с линии возможного  огня. Почему-то за Маску она не волновалась. Командующий огрызнулся незнакомцу и презрительно бросил комик к ногам феникса. Даже сейчас были заметны повреждения аппарата. «Жаль, он теперь совершенно бесполезный, - Анейра сжала губы, уверенная при этом, что вскрыть его не смогли  и резко опустила ногу на комик, окончательно уничтожая его..

- Это тоже мое! – Девушка, ориентируясь на магическую энергию своего оружия, подошла к зашевелившемуся охраннику, которого она буквально пару минут назад уложила на землю, и выудила у него из кармана серебристый браслет в виде птицы, чьи крылья украшали пять камней стихий. Нацепив браслет на плечо, феникс еще раз пнула вора под ребра. Глупо? Да! Но сколько удовольствия Анейра получила от этой маленькой победы.

- Эдгар Нокс...

- Дэйри Анейра Эстрингет, - Фникс слегка опустила в приветствии голову, отвечая незнакомцу, спасшему ее уже второй раз, поклоном на поклон.

Приглашение Анейры к разговору было принято господином Ноксом положительно, но в такой форме, словно не Дэйри его сделала, а вот это самое, неопределяемой расы, высокое существо. Причем в тихом голосе  читалось столько силы, что было понятно – никто возражения другой стороны даже не рассматривает.

Так они и двигались друг за другом. Эдгар в черным длинном распахнутом плаще, чья ткань легко волновалась в такт шагов великана, и опирающийся на трость, которая мягко тонула в пыли, оставляя на ней глубокие следы, тут же слизываемые почвенными крупицами под действием ветерка. Анейра же шла пружинистой походкой, продолжая внимательно осматривать местность, ожидая нового подвоха со стороны торговцев. Феникс не сразу сообразила, что направляются они совсем не в сторону Сигмента корпаратов: их путь лежал к той самой пещере, которую  посетила девушка.

- Вы видели меня ночью, не так ли? – Анейра не столько спрашивала, сколько утверждала. – И, конечно же, поняли, что я соврала про связь с КР. Она есть, но не совсем такая, как у официальных агентов.

Девушка прикрыла глаза рукой, рассматривая светило системы, медленно поднимающееся к зениту.

– Если честно, не прояви вы вчера интерес к этой пещере, - феникс махнула голову в сторону черного провала, выделявшегося на фоне серокоричневой с черными прожилками неизвестного минерала поверхности, - то может быть и я ее не заметила. По крайней мере не сразу.

Девушка присела на корточки, ощупывая царапины от какого-то механизма.

- Следы здесь очень странные, механические что ли. – Анейра не могла их видеть ночью, но сейчас прекрасно рассмотрела. – Да и сама пещера похожа на рукотворный объект. А еще, - феникс скрылась внутри разъема, - я обнаружила какие-то письмена или руны. Сразу не могу определить язык. Какой-то диалект этнархского что ли? Не знаю, относится ли это все к взрыву транспортника и пропаже одного из камней с раскопок, но проверить просто необходимо. Может быть, мы объединим наши усилия?

[Волхайм]

Планетоид «Клае-Рум» встретил их молчанием, которое было гуще и весомее любого звука. Тусклый свет далекой звезды цеплялся за стекловидную пыль под ногами, превращая каждый шаг в кратковременное рождение и смерть микроскопических созвездий. Воздух, вернее, его подобие, разреженное до предела, дрожало от перепадов температур, создавая на горизонте марево, в котором плавились очертания скал и далеких теней от лагерных прожекторов. Генри шел чуть впереди, его трость с едва слышным скрипом погружалась в рыхлый грунт, оставляя за собой четкие, почти ритуальные отметины, которые тут же начинали размываться под воздействием слабых вихрей. Его черный плащ, поглощающий свет, колыхался в такт шагам, словно живая тень, не желающая отпускать своего хозяина.

Он не оборачивался, но все его существо было настроено на ту, что следовала за ним. Каждый ее шаг, каждый вздох, каждый сдвиг частиц пыли под ее ногами — все это фиксировалось его восприятием с холодной, безжалостной точностью сканера. Он наблюдал за ней с того самого момента, как ее фигура метнулась в ночной темноте, нарушив стерильную тишину, навязанную частниками. Наблюдал за тем, как она, прижавшись к грунту, пыталась слиться с поверхностью, — тщетная попытка мелкой птицы спрятаться от взгляда хищника, парящего высоко в небесах. Ее возвращение под купол было стремительным и целенаправленным, лишенным суеты простого любопытства, что уже само по себе было показательно.

А затем — эта сцена у лазарета. Он видел, как она поднялась, словно феникс из пепла, еще не оправившаяся от ран, но уже готовая к бою. Видел, как ее аура, секунду назад дрожащая от боли и напряжения, вдруг закалилась в стальной стержень. Как она, не повышая голоса, обрушила на командира наемников шквал обвинений, в которых было больше правды, чем во всем их показном рвении охранять груз. Ее слова висели в воздухе тяжелыми, отточенными клинками. И затем — возвращение своего. Не просьба, не мольба, а требование. Точный удар ногой по коммуникатору — не акт вандализма, а финальный аккорд, символ полного разрыва и отрицания их власти над ней. И этот жест, этот почти детский, но такой яростный пинок под ребра охраннику, у которого она выудила свой браслет... В этом была не глупость, а нечто иное. Неукротимая воля, отчаянная попытка сохранить хоть крупицу контроля над ситуацией, над собой. Это был поступок того, кто даже на коленях не собирается смиряться.

Он анализировал ее, как анализировал бы редкий артефакт или поврежденный логический чип. Составлял психологический портрет по микровыражениям, по положению тела, по тому, как менялось энергетическое поле вокруг нее. Страх был, да. Но он не парализовал, а заставлял двигаться, искать выход, атаковать. Ярость — но контролируемая, направленная в нужное русло. И главное — этот несгибаемый внутренний стержень, который проступал сквозь все слои усталости, боли и замешательства. Он видел таких людей. Они либо ломались быстро и эффектно, либо гнулись, но не ломались никогда, превращая давление в алмазную твердость. Он почти наверняка мог предположить, к какому типу она относится. Ему импонировали такие. В их хаосе была предсказуемость, в их слабости — скрытая сила. С ними было... интересно вести расчеты. [Персонаж это запомнит]

Его взгляд, скользя по причудливым изгибам скал, нашел вход в пещеру — тот самый, что привлек его внимание ранее. Узкий, неестественно правильный разлом в породе, словно рана, нанесенная точным инструментом, а не слепая игра геологических сил. Он замедлил шаг, давая ей возможность поравняться, его маска неподвижно смотрела на темный провал, в котором угадывались странные, рунические отметины на стенах.

Ее вопрос повис в разреженном воздухе, смешавшись с тихим шелестом оседающей пыли. Он медленно отвел взгляд от манящей темноты пещеры, повернув голову в ее сторону. Прорези маски, за которыми пылали угли его глаз, встретились с ее взглядом.

—...видел...конечно видел...—Его голос был низким, ровным, без единой эмоциональной ноты, лишь констатация факта, звучащая громче любого крика в этой давящей тишине. Он слегка склонил голову, будто изучая ее реакцию на свои слова.—...знать про то, кто является частью Коалиции — не моя работа...Ты можешь называться таковой, сколько душе угодно, пока за этой информацией не придет департамент кадров с соответствующим запросом и заверенными печатями...Мои интересы лежат в несколько иной плоскости...Меня интересует не штатное расписание, а действия...А они...—Он сделал небольшую паузу, дав словам осесть,—...у тебя были достаточно красноречивы...

Пыль, вечная спутница этого безжодного мира, медленно оседала на складках его плаща, ложась тонким матовым слоем на полированную древесину трости. Он стоял, слегка опершись на нее, его неподвижная фигура казалась частью скального пейзажа, еще одним темным утесом, взирающим на суету смертных с холодным безразличием веков. Взгляд его, сквозь узкие прорези маски, был устремлен не на нее, а куда-то вглубь серых, оплавленных скал, будто он видел сквозь толщу породы то, что было сокрыто от обычного глаза.

Тишина между ними была густой, почти осязаемой, нарушаемой лишь едва слышным свистом разреженного ветра, игравшего с мельчайшими крупинками грунта. Казалось, он взвешивал каждое слово, каждую возможную реакцию, просчитывая ходы в этой сложной партии, где ставкой были не просто артефакты, а нечто куда более значительное.

Когда же он наконец заговорил, его голос прозвучал не громче шелеста той самой пыли, но каждое слово падало с весом свинцовой печати.

—...ваша археологическая находка никуда не пропадала...—Он произнес это с такой ледяной уверенностью, что любое возражение казалось бы немыслимым кощунством. Его маска медленно повернулась в ее сторону, и в прорезях на мгновение вспыхнул тот самый огненный янтарь, холодный и неумолимый.—...мы нашли ее в кратере, в удалении от руин корабля... и изолировали...

Он сделал небольшую, едва заметную паузу, давая этим словам проникнуть в сознание, обрести вес и объем. Воздух вокруг, казалось, сгустился, наполнившись незримой угрозой.

—...ведь камень подвергся неизвестному заражению...—Его голос стал еще тише, почти интимным, и от этого следующая фраза прозвучала еще страшнее.—...и нам бы не хотелось похоронить всех, кто здесь находится, оставив его лежать на земле... или отдав кому-то в руки...

В этот момент он совершил два почти незаметных движения. Его голова наклонилась чуть больше, в позе хищной птицы, замечающей малейшую трепетную жизнь внизу. И пальцы его в плотной кожаной перчатке сжали набалдашник трости, и отблеск тусклого света скользнул по острым, когтевидным металлическим наконечникам. Блеснул взгляд, блеснули когти — на мгновение явив миру не человека, а нечто иное, наблюдательное, расчетливое и смертельно опасное. С совиными повадками.

—...к тому же...—продолжил он, и в его голосе появились нотки холодного, почти клинического любопытства ученого, рассматривающего редкий и опасный штамм под стеклом.—...камень странно резонирует с тем, что лежит на дне этой пещеры... Их связь... необъяснима и крайне нестабильна...Оставлять их наедине — все равно что подносить зажженную спичку к запалу неизвестной бомбы...Мы просто устранили лишнюю переменную из уравнения, пока не прояснили природу этого явления...

[Анейра]

Как же Анейра устала от этой пыли! Как хочется уже вернуться к себе на Лерею и окунуться в теплое ласковое море на каком-нибудь тихом пляже. И так, чтобы над тобой  огромный зонтик с разноцветными секциями, через которые едва просматривается Архей.  И желтый песок, сего коричневыми и белыми крупинками, а не эта, уже перемолотая в мягкое серо-черное нечто, почва. А еще хочется слышать шорох разговаривающих волн, что-то ласково нашепчивающих берегу, а не этот салдафонский сленг с идиотскими шутками, понятными только охранникам. И если уж ловить на себе чей-то взгляд, то молодых красивых парней, готовых подарить романтику и легкое чувство влюбленности.

Дэйри поежилась от пристального взгляда господина Нокс, возвращая из заоблачных далей своего воображения.

Вообще у феникса было двоякое отношение к новому знакомому. С одной стороны она не только понимала, но и успела убедиться в силе этого существа. Иощущать себя крыской, которую фанатик-ученый препарирует на столе, то еще удовольствие. Нет феникс не чувствовала вмешательства к себе в ауру или мысли, но пристальный взгляд, огненных глаз сквозь прорези маски, ловящий каждое движение Анейры, все-таки напрягал. Дэйри сейчас походила на первоклассницу, желавшую понравиться своему первому учителю и боявшаяся сделать что-то не так.

С другой стороны – безопасность, а со стороны Хтэнии даже некий страх, который испытывает нашкодивший ребенок, уже получивший порицание.. Анейра понимала, что выжить ей за эти сути дважды помог вот этот вот малознакомец с неопределяемой принадлежностью расы. Он все видел, раскусил ее ложь, хотя по-прежнему делает вид, что происходящее вокруг него ему особо неинтересно. Словно сторонний наблюдатель собирает сведения  об окружающих не чтобы воспользоваться, а чтобы спокойно проанализировать и сделать выводы. Этакий анализ ряди анализа.

И девушка не выдержала.

- Мистер Нокс, - Анейра доброжелательно улыбнулась, - я понимаю, что веду себя не тактично, но не могу определить вашу расу. Любопытно безумно. Вы глушите вс мои сканы.

Речь корпората была спокойной и выверенной до мелочей, она влияла на Дэйри, как лошадиная доза успокоительного, даже руны, по которым она водила пальцами начали медленно сливаться в одно барельефное пятно. Поэтому очередная уже очень важная информация едва не проскочила мимо мыслительных процессов феникса, но все-таки зацепили сознание и выдернули его в реальность.

—...ваша археологическая находка никуда не пропадала..мы нашли ее в кратере, в удалении от руин корабля... и изолировали...ведь камень подвергся неизвестному заражению... и нам бы не хотелось похоронить всех, кто здесь находится, оставив его лежать на земле... или отдав кому-то в руки...

- Таааак. – Мозг Анейры заработал как вычислительный аппарат, ведь ни капли лжи девушка в эманациях Нокса не услышала. – То есть вы хотите сказать, что, скорее всего, на транспортнике было что-то, что облучило камень, который мы нашли в пещерах Великанов? Но ведь он, хоть и лежал в отдельной коробке, но все экспонаты были погружены в один большой ящик. Почему только черный минерал подвергся радиации?

—...к тому же...камень странно резонирует с тем, что лежит на дне этой пещеры... Их связь... необъяснима и крайне нестабильна...

Выслушав все доводу мужчины, феникс призадумалась. Можно было сколько угодно твердить, что черный минерал неизвестной породы является величайшей находкой всех времен и народов, что это бесценный предмет, принадлежащий Академии Лиреи, и не одна корпорация или религиозный Орден не имеют на него право, ведь такое открытие – достояние всего Аркхейма... Именно это бы и кричал профессор, узнай он, где находится его драгоценный камушек. Но феникс прекрасно понимала, что решение, принятое корпаратами было верным. Сначала спасти жизни, обезвредив источник угрозы, а уж потом, думать над научной ценностью артефакта.

- Итак, у нас два варианта развертывания событий. – Феникс поджала губы. - Транспортник вез ценные артефакты с раскопок и еще что-то неизвестное нам. Корабль потерпел крушение. Причиной мог быть саботаж на самом корабле или внешнее вмешательство. В любом случае торговцы предполагают, что это может быть, поэтому и ведут расследование самостоятельно. Вас они здесь терпят только из-за юридических формальностей и нежелания спорить с вами.

Феникс присела на валун около пещеры.

- Это нечто обладает радиационным фоном, способным заражать другие предметы. Почему это произошло только с одним минералом, а не со всей коллекцией тоже не понятно. – Анейра потерла лоб. – И это нечто могло покинуть уже взорвавшийся корабль и спрятаться внутри этой самой пещерки, посетив которую я стала главным врагом для торговцев. При любом раскладе нам нужно обследовать эту зону. Однако, для этого нужно специальное оборудование и защитная амуниция. У вас есть что-нибудь для меня? Будем считать, чото меня направили к вам археологи, чтобы представлять интересы Академии. Мне не страшно, но думаю, что как только я выйду за границы вашего наблюдения, торговцы разнесут мое хрупкое тельце на ионовые запчасти.

[Волхайм]

Мысль Анейры о его расе повисла в разреженном воздухе неожиданно тяжелым, осязаемым грузом. Ее слова, такие простые и прямые, на мгновение пробили брешь в том слое отстраненности, что он выстроил вокруг себя за столетия. Вопрос, казалось бы, лежащий на поверхности, но для него он всегда был сродни попытке описать слепому от рождения структуру хаоса. Его взгляд, обычно аналитичный и всевидящий, внезапно опустился. Он утонул в серой, безжизненной пыли у ног, в этих бесчисленных крупинках распавшихся скал, которые были куда проще, чем любая попытка определить его существо.

Генри замер. Внутри, за непроницаемой стальной маской, яркие огни восприятия, что обычно пылали неумолимым янтарем, начали меркнуть. Они не просто потускнели — они погасли, отступив перед внезапно нахлынувшей лавиной изнутри. Это не были воспоминания в привычном смысле. Это были вспышки. Обрывки чувств, не принадлежавших ему. Крик, застывший в вакууме над полем из пепла и костей. Холод титановых стен лаборатории, где что-то разбирали на части, до последней молекулы. Шепот на мертвом языке, называющий имя, что растворялось, как дым, едва коснувшись сознания. Голоса. Их было много. Они нашептывали, спорили, стонали — хор призраков, вшитых в саму ткань его существа. Осколки павших Богоискателей, чьи воспоминания носил в себе, их неугасшие агонии и незавершенные поиски. А где-то на самой границе, едва уловимо, — холодное, чужеродное давление паразита-наблюдателя, вплетенного в хребет, безмолвного свидетеля этого внутреннего смятения.

Прошло несколько секунд. Или минут? Время в такие моменты теряет линейность. Лишь когда внутренний шторм немного утих, оставив после себя привычную, ледяную пустоту, Генри почувствовал физическую потребность вернуться в настоящее. Легкое, сухое покашливание раздалось из-под маски, звук, неестественный и резкий в этой тишине. Механический жест, чтобы очистить несуществующую помеху в горле, чтобы обозначить возвращение.

—Я — Элементаль,..—прозвучал голос. Тихий, ровный, лишенный всяких интонаций. Словно читал строку из технического мануала. Это был не ответ, а щит. Самое простое и наименее ложное определение в этом мире, которое хоть как-то могло описать внешнюю форму его существования, не затрагивая той бездны, что скрывалась под ней. Истина же была лабиринтом из разбитых зеркал, и каждое отражало чужое лицо. Верить ли его ответу или нет, было полностью на совести гостьи. Тем более он не собирался говорить, что для своего мира здесь считается аналогом Демиурга.

Повернув голову, позволив взгляду, этому холодному янтарю за маской, скользнуть по ее фигуре. Она стояла, опершись о валун у входа в пещеру, этот неестественно правильный разлом в породе, больше похожий на хирургический разрез, чем на творение природы. Ее пальцы водили по странным руническим отметинам на камне — движения были уверенными, знающими, выдавая в ней не просто библиотекаря, а того, кто привык читать не только книги, но и камни.

—Ваш анализ ситуации...интересен,..—голос прозвучал ровно, без эмоций, лишь констатация факта, звучащая в этой давящей тишине громче любого крика.—И в своей основе...верен...«Вектор-7» действительно вёз не только ваши артефакты...В его трюмах, под видом стандартного коммерческого груза, находился контейнер с индексом «Омега-Дельта-Ноль»...Его происхождение и содержимое...не значились ни в одном манифесте...

Он сделал паузу, дав ей осознать вес этих слов. Пыль медленно оседала на складках плаща, ложась тонким матовым слоем на полированную древесину трости.

—Причина крушения — внешнее воздействие...Точечный, кинетический удар колоссальной силы, нанесенный с хирургической точностью...Но это был не пиратский налет...Целью атаки был не захват, а уничтожение...Стерилизация...Контейнер «Омега-Дельта-Ноль» был вскрыт изнутри еще до падения...Его содержимое...покинуло корабль...И да,..—взгляд устремился в черный зев пещеры,—...все данные указывают на то, что оно укрылось именно здесь...

Пальцы в перчатке сжали набалдашник трости, и отблеск тусклого света скользнул по острым, когтевидным металлическим наконечникам.

—Ваш черный камень...стал не жертвой заражения, госпожа Эстрингет...Он стал катализатором...Антенной...Тем, что мы называем «резонансным якорем»...Он не поглотил радиацию — он вступил с объектом в симбиоз, создав связь, природу которой мои специалисты пока не могут объяснить...

Он повернулся к ней полностью, и в прорезях маски на мгновение вспыхнул тот самый огненный янтарь, холодный и неумолимый.

—Что касается вашего вопроса об экипировке...—слегка склонил голову.—Вы будете под моей защитой...Формально — как представитель Академии при штабе расследования...Реально — как актив, чья безопасность гарантируется лично мной...Мои люди уже доставили к входу сканеры глубокого проникновения и комплекты брони с кинетическими щитами...Их достаточно, чтобы отразить первую атаку того, что может ждать нас внутри...Но помните: эта броня — лишь инструмент...Главный щит — это информация...А ее мы будем добывать уже вместе...—Генри задумался над чем-то мимолётно всматриваясь в тьму, но вовремя отстраняя взгляд, прежде чем тьма не начала всматриваться уже в него самого.

[Анейра]

Зря вот Анейра задала лишние вопросы. Любопытство штука такая, оно хорошо в меру, во время и к месту. Видимо звезды в этот день благоволили кому-то другому, поэтому вопрос о расовой принадлежности нового знакомого завис в воздухе тяжелым грузом, словно пылевые частицы, еще недавно представлявшие из себя невесомую велюровую взвесь, сомкнулись в одной точке гравитации. Это была не просто песчинка, притянувшая своих собратьев, это был центр космической системы с множеством разумных существ, сохранивших всю информацию, накопленную за миллионы лет. Нити эфира сплетались между собой, отцвечивая разными энергетическими оттенками палитры, создавая неведомы до этих пор узоры и тайные формулы. И весь этот огромный космос смотрел сейчас на феникса через прорези для глаз белой маски янтарными огнями.

- Я – элементаль.

Два слова сказанных без эмоций и чувств, тихо и ровно. Но казалось они, ударив в сверх тяжелую частицу бытия, взорвали ее, позволяя даже такому беднейшему природному миру снова жить, дышать, двигаться в своем блеклом развитии по ступенькам эволюции бесконечной вселенной.

Анейра не померила ни на мгновение в название расы. Слишком тяжелая аура, слишком мощная магия для элементаля, даже если ему не одна тысяча лет. Кроме того, любая стихия никогда не сохраняет покой в таком долгом состоянии Даже сам покой состоит из движения микрочастиц. Глядя же на Нокса, феникс видела статику, недвижность, непоколебимость. Феникс, привыкший всегда доходить до самой сути, никогда не останавливалась на полпути. Но в этот раз девушка отступила, эмпатически ощущая эманации пустоты и отголоски сожаления о чем-то безвозвратно потерянном. Анейра решила с этих пор повнимательней присмотреться к столь влиятельному существу, чтобы в следующий раз не вызвать ненароком подавляющую энергетику представителя неизвестной расы.

Однако, несмотря на неловкие ляпы, совершенные фениксом, господин Нокс принял ее приглашение к сотрудничеству, что для Анейры было неслыханной возможностью не просто получать информацию из первых рук, но самой непосредственной участвовать в расследовании. Если честно, намекая корпорату о необходимости включить ее в состав исследовательской команды, Дэйри ни на что не рассчитывала, понимая, что такие серьезные дела могут быть очень опасны и непредсказуемы. Но ей повезло: Анейру официально брали под защиту и назначали на должность представителя Академии при штабе расследовании. Да что там должность, феникс даже выпрошенную форму получила.

Только вот была одна мааааленькая порблемка. Защитный костюм полностью соответствовала параметрам тела девушки, чему та очень удивилась, но вслух говорить ничего не стала. Легкая и удобная Броня с киническими щитами позволяла свободно двигаться не стесняя движений, частично подпитываясь внутренней энергией ее носителя и, для большего эффекта, одевалась на голое тело. Чтобы вступить в пещеру без защиты, нужно было быть совершенно отмороженным имплантированным существом с искусственным поломанным интеллектом.

Пока Анейра в растерянности стояла перед входом, оглядываясь по сторонам господин Нокс поведал  очень много полезной и интересной информации раскрывающей тайну взрыва транспортника. Из всего сказанного было совсем непонятно, почему нечто перевозимое торговцами, резонировало именно на черный минерал. Время шло, пора было переодеваться? Только где вот это самое «переодеваться» осуществить Анейра не знала. В пещеру соваться нельзя. За камнем не спрячешься, потому что тогда на нее откроется прекрасный вид со стороны лагеря.

В итоге девушка махнула на все рукой и начала расстегивать молнию рабочего комбинезона.

- Правильно ли я поняла, что резонансный якорь удерживает объект в стабильном состоянии? – Анейра сняла ботинки и спустила одежду на землю, следом полетели и маячка, бюстик и трусики. – А сели эту связь разорвать?

На несколько мгновений перед господином Ноксом предстала полностью обнаженная девушка с аккуратной высокой грудью и темными ареолами на вершинках, плоским животиком и стройными ножками. На левом плече красовался отобранный у охранников браслет, а поднятые в высокий хвост волосы лишь подчеркивали длинную шею. Нырнув в броню, девушка немного запуталась в связующих ремнях и нерешительно подняла глаза на своего спасителя в немой просьбе о помощи.

[Волхайм]

Ее вопрос повис в разреженном воздухе, смешавшись с едва слышным шелестом миллиардов крупинок, возвращающихся на свое место после их вторжения. Он наблюдал, как тусклый свет далекой звезды играет на стекловидной корке грунта под босыми ногами, и позволил тишине затянуться на мгновение дольше, чем того требовала простая вежливость.

—Ваше предположение верно, но лишь отчасти,..—Его голос прозвучал ровно, без эмоций, лишь констатация факта, вырвавшаяся из-под маски и тут же поглощенная безмолвной пустотой планетоида.—Резонансный якорь, коим стал ваш черный камень, не столько удерживает объект в стабильном состоянии, сколько создает с ним симбиотическую петлю обратной связи...Он не клетка, а скорее...якорная цепь, брошенная в бурлящий океан неизвестного излучения...Он стабилизирует не объект как таковой, а саму точку контакта, не давая энергии аномалии бесконтрольно рассеиваться или, что куда хуже, сколлапсировать в сингулярность...Разорвать эту связь — все равно что перерезать трос, удерживающий угасающую звезду от превращения в черную дыру...Последствия будут мгновенными и тотальными...Камень не просто подвергся заражению, госпожа Эстрингет; он вступил в диалог...И мы пока не понимаем ни языка этого диалога, ни его конечной цели...если мы хотим что-то решить по этому поводу, надо найти обратный конец сигнала в лице того, кто его и организовал...

Пока Генри говорил, она разделась. Он наблюдал за этим процессом с тем же холодным, аналитическим интересом, с каким изучал бы редкий артефакт или нестабильную химическую реакцию. Глаза, скрытые за прорезями маски, фиксировали каждое движение: как пальцы расстегнули молнию рабочего комбинезона, как ткань мягко сползла с плеч, обнажив бледную кожу, покрытую мурашками от холода разреженной атмосферы. Как она сняла ботинки, и мелкая стеклянная пыль тут же облепила ступни. Отметил уверенность движений, лишенную стыдливости или кокетства — лишь прагматичная необходимость сменить экипировку. Ее нагота в этом суровом, безжизненном месте казалась не уязвимостью, а актом предельного рационализма. Он видел браслет на ее плече, отблеск света на длинной шее, рисунок мышц на спине, готовый в любой момент напрячься для прыжка или удара. Это была не плоть, а функционал, биологическая машина, приведенная в состояние готовности. И лишь когда девушка запуталась в ремнях бронекостюма и ее взгляд, немой и вопрошающий, встретился с его маской, он сдвинулся с места.

Шаги были бесшумными, трость едва касалась грунта, не оставляя следов на этом вечно движущемся песке. Он подошел к фениксу, и пространство вокруг словно сгустилось, наполнившись тихим гулом генераторов из далекого лагеря и мерцанием далеких звезд. Он не стал говорить, просто взял один из запутавшихся ремней. Кожа перчатки скрипнула при движении. Пальцы, привыкшие к тончайшей работе с хрупкими механизмами и взрывчатыми компонентами, разобрали узел с хирургической точностью, без единого лишнего движения. Он чувствовал исходящее от тела тепло, слышал учащенное дыхание — не от смущения, а от адреналина и недавней боли. Запах кожи, смешанный с запахом пыли и холодного металла брони, был очередным пунктом в каталоге сенсорных данных об этом месте и этой ситуации. Он поправил крепление на плече, убедившись, что фиксатор защелкнулся с тихим, удовлетворительным щелчком.

Силовой комплект модификации ,,Страж", отступил на шаг, чтобы оценить посадку костюма. Разработка инженерного отдела ,,Омега-Лэйн" для работ в условиях агрессивных сред и непредсказуемых энергетических аномалий. Не самая новая модель, но чрезвычайно надежная. Он позволил взгляду скользнуть по элементам экипировки, мысленно сверяя их с техническим паспортом.

Основу составляет биополимерный комбинезон активного типа. Его ткань не просто защищает от перепадов температур и мелких повреждений; она пронизана сетью капилляров с неньютоновским гелем, который моментально затвердевает в точке кинетического воздействия, рассеивая энергию удара. Он также экранирует большинство известных видов псионического и энергетического излучения средней мощности. Поверх него носят каркасный жилет из сплава карбида тантала и керамостали. Его пластины соединены гибкими сочленениями, не сковывающими движения, но обеспечивающими защиту жизненно важных органов на уровне штурмовой брони легкого класса. В районе предплечий, голеней и бедер закреплены дополнительные щитки-генераторы кинетических барьеров. Они активируются автоматически при обнаружении угрозы высокой скорости, создавая локальное поле, отклоняющее или разрушающее снаряд до контакта с основной броней. Заряд жилета и щитков пополняется как от стандартных энергоячеек, так и от тепла тела, а в критической ситуации может быть подключен к внутреннему резерву, если таковой имеется.

Он ненароком указал тростью на ноги. Ботинки. Подошва — многослойный композит с титановым шипом для фиксации на скользких и сыпучих поверхностях. Внутри — амортизирующая система, гасящая вибрации и преобразующая энергию шага в дополнительный заряд для систем костюма. И, наконец, визор. Он кивнул на шлем, который вы пока ещё даже не держали в руках. Полнолицевой модуль с системой активного затемнения и режимом многоспектрального обзора. Он выведет на внутренний дисплей тепловые сигнатуры, энергетические поля и расшифрует большинство известных рунических языков. Система фильтрации обеспечит дыхательной смесью на несколько часов, даже в полном вакууме. Связь осуществляется по зашифрованному каналу. Это не просто броня. Это мобильная исследовательская станция. И сейчас она — единственная причина, по которой он допускает присутствие феникса здесь, у входа в то место, куда разумные существа обычно не стремятся.

[Анейра]

- Разорвать эту связь — все равно что перерезать трос, удерживающий угасающую звезду от превращения в черную дыру.

- Ну, что-то подобное я и предполагала, но решила уточнить, на всякий случай. А то вдруг подвернется какая-нибудь пимпочка, я и нажму ненароком. Фениксы такие. Из-за любопытства что угодно нажмут.

За юмором и напускной бравадой Дэйри пыталась скрыть смущение. Она чувствовала каждой клеточкой кожи, как это непонятное и скрытное существо наблюдает за ней, как отслеживает каждое ее движение, каждый изгиб тела. Хтон, да за ней так пристально никогда даже немногочисленные любовники не наблюдали. Она словно экспонат, еще живой, но обездвиженный, которому не причиняют даже мало мальского вреда, но при этом рассматривают в микроскоп, как нечто новое и неисследованное.

- Интересно может ли этот язык иметь какое-то отношение к рунам, выдолбленным на стене. – Девушка кивнула головой в сторону пещеры. - Попробую все-таки их расшифровать. Есть ли вас кто-нибудь, кто разбирается в мертвых диалектах? Помощь мне однозначно не помешает.

Когда Нокс подошел вплотную к фениксу, чтобы помочь с броней, Анейра замерла, боясь пошевелиться. Она не чувствовала эманаций вожделения со стороны мужчины. Только холодный интерес и легкое покалывание по всему телу от постоянного внешнего сканирования. Дэйри даже слегка покрылась румянцем, и не только на лице. Натянув на себя броню, девушка практически не ощутила ее веса. Очень удобно и функционально, не сковывает движения. Анейра даже попрыгала, поднимая в воздух пылевую взвесь. И тут же тростью к ней пододвинули ботинки. Выглядели они массивно и очень даже практично, с широкой устойчивой рифленой подошвой. На шнуровке и липучках. Обувь, как броня сели как влитые.

Приготовленный для феникса шлем вообще был шедевральным! В нем было напихано столько электроники со всевозможными программами, что не нужна была никакая лаборатория: все необходимое для экспертизы и сравнения находилось под рукой. Облачившись во все приготовленное, Анейра почувствовала себя непробиваемой боевой машиной для исследования, этаким зондом-планетоходом с боевыми навыками.

Примерив походный рюкзак, шедший в комплекте с формой, девушка обнаружила в нем аптечку, боевой нож с зазубринами на внешней стороне, пару энергоракетниц, спички, несколько сухпойков и бутылочки с водой. Девушка одобрительно покачала головой, потому что неизвестно, сколько времени придется находиться в пещере и какие неожиданности могут возникнуть в процессе похода. Здесь одной целительской магии не хватит.

Подошли корпараты, одетые в такую же продвинутую форму. Один из них протянул Анейре стандартный энергоавтомат.

- Извините, - девушка покачала головой, - я не пользуюсь огнестрельным оружием. У меня есть боевой веер и, обычно, этого бывает достаточно. Максимум приму несколько гранат. И то, на тот случай когда другого выхода не будет. Вы же понимаете, что в условиях подземных переходов любая ошибка при выстреле может привести к обвалу, если не к землетрясению или извержению вулкана? Мне не известны сейсмологические условия данного планетоида, не моя специальность, но  вы и сами вроде бы не собирались его  уничтожать.

Говорила это феникс, прежде всего, господину Ноксу, чтобы он не строил сильно больших иллюзий по ее поводу. Она может быстро передвигаться и хорошо владеет холодным оружием и навыками ближнего боя. Анейра способна превратиться в весьма опасное существо, способное устроить массу неприятностей противнику. В конце концов, в арсенале Дэйри имеется еще и ее полная ипостась, про которую никто не знает, поэтому в самый ответственный момент настоящий ледяной феникс сумеет переломить ход событий. Только не огнестрельное оружие.

Отряд был готов выдвигаться, но Анейра ждала действия господина Нокс, потому что было интересно посмотреть на его броню и вооружение. Магические силовые свойства его трости феникс смогла оценить еще ночью. А как насчет всего остального? Может его плащ – это модифицированная броня, перчатки - своеобразные энергетические наручи с массой встроенных функций, а маска – технологический шлем?

- Господин Нокс, а вы переодеваться не будете? Нам уже выдвигаться пора.

[Волхайм]

Подоспевшие к входу в пещеру люди «Омега-Лэйн» действительно были облачены в защитные комплекты, внешне схожие с тем, что теперь носилa Анейра, но при ближайшем рассмотрении становилось ясно: это была более новая, усовершенствованная версия. Их броня, сохраняя общие черты базовой модели «Страж», отличалась рядом ключевых деталей, выдававших её принадлежность к модификации «Страж-Мк2».

Основное отличие заключалось в материале наплечников и нагрудника — вместо матового карбид-танталового сплава использовался композит с вкраплениями микроскопических кристаллов, способных в активном режиме не только рассеивать, но и частично поглощать энергию направленного энергетического воздействия, преобразуя её в тепло и постепенно стравливая через систему скрытых радиационных пластин на спине.

Шлемы были лишены громоздких креплений визора — вместо этого использовалась система проекции данных прямо на светофильтры забрала, что делало конструкцию легче и менее уязвимой для прямого удара.

На предплечьях, вместо стандартных генераторов кинетических барьеров, были установлены компактные эмиттеры, способные создавать кратковременные импульсные поля, достаточные для отклонения не только снарядов, но и псионических / магических атак низкой и средней мощности.

Общее впечатление было таким: если экипировка Анейры была надёжным инструментом для выживания, то их броня — это уже оружие в руках профессионалов, заточенное не только под защиту, но и под активное противодействие.

Их задача была чёткой и не допускающей разночтений: развернуть перед входом в пещеру караульный пункт и обеспечить полную изоляцию зоны от любых посторонних, будь то любопытные археологи, агрессивные частники или просто случайные свидетели. Уже через несколько минут началась отлаженная работа: два человека приступили к установке складных барьеров из усиленного полимера, которые при активации создавали слабое, но стабильное силовое поле, видимое лишь в инфракрасном спектре — достаточно, чтобы остановить любую несанкционированную попытку проникновения.

Ещё один корпорат разворачивал портативный генератор, который должен был питать не только барьеры, но и систему освещения, и сканеры периметра. К месту уже подвозили на грузовом дроне модульные панели для сборки небольшого укрытия-бункера, где дежурная смена могла бы отдыхать, не покидая поста. В комплекте также были складные стулья, термостаты с питанием, переносные обогреватели и даже компактный анализатор атмосферы, хотя на «Клае-Руме» её практически не было — видимо, стандартный протокол для любых полевых операций.

Всё это выглядело не как импровизированный пост, а как заранее спланированная операция по взятию под контроль аномальной зоны. И самое главное — никто не спешил, не суетился. Каждое движение было выверено, каждый предмет находил своё место с холодной, почти машинной точностью.

Генри какое-то время молча наблюдал за этим, его неподвижная фигура резко контрастировала с размеренной, но уверенной активностью его людей. Казалось, он полностью погрузился в созерцание процесса, мысленно сверяя его с неким внутренним чек-листом. Лишь потом, словно вспомнив о присутствии Анейры, он медленно повернул к ней голову. Его маска, холодная и безэмоциональная, на мгновение отразила тусклый свет далёкой звезды, прежде чем он заговорил.

—...я не думаю, что это мёртвый язык, в том плане...что я в этом разбираюсь, но данные письменности мне не знакомы...—его голос прозвучал ровно, без намёка на сомнение или неуверенность, скорее как констатация факта, не требующего дополнительных эмоций.—...хотя скоро сюда прибудет эксперт, она и взглянет...

После этих слов его взгляд снова ушёл в сторону, но на этот раз не к суетящимся людям, а в ту самую плотную тьму, что зияла перед ними входом в пещеру. Из-за поднявшейся после активности корпоратов пыли она казалась ещё гуще, ещё непроницаемее, словно живая субстанция, враждебная самому понятию света. Он смотрел туда долго и пристально, будто пытался разглядеть в этом мраке то, что было скрыто не только от глаз, но и от сканеров.

—...нет, не буду...—наконец произнёс он, отвечая на её более ранний вопрос об экипировке. Его пальцы в плотной перчатке сжали набалдашник трости, и металлические наконечники на мгновение блеснули тусклым светом.—...всё, что мне нужно, уже при мне...

Эти слова прозвучали с такой абсолютной, неопровержимой уверенностью, что не оставалось сомнений: для него трость, плащ и маска были не просто аксессуарами или элементами брони. Они были частью его самого — инструментами, оружием и щитом, выверенными за долгие годы до состояния идеального соответствия его воле. И сейчас, глядя на него, стоящего на пороге неизвестности, было ясно: никакой дополнительной защиты ему не требовалось. Он и так был готов ко всему. Или ко многому. Ко многому его заготовили ещё в момент сотворения, тысячелетия назад.

Генри сделал шаг вперёд, пересекая незримую границу, отделявшую мир пыли и тусклого света от абсолютной тьмы пещерного зева. Его ботинок с глухим, мягким стуком упёрся в неровный каменный пол, покрытый слоем мелкого, сыпучего пепла, похожего на истлевшую кость. Воздух внутри неподвижный, густой и холодный, он не просто отсутствовал, а казался вымершим, лишённым даже намёка на движение или жизнь. Тишина здесь была иной, нежели снаружи — не отсутствием звука, а активным, давящим безмолвием, поглощающим саму возможность его возникновения.

Он вытянул вперёд руку в плотной кожаной перчатке. Пальцы сложились в точный, отработанный жест, лишённый суеты или колебаний. В воздухе перед ним, на уровне груди, пространство дрогнуло, словно нагретое марево. Из ничего возникла сложная геометрическая фигура — полиграмма, сплетённая из линий холодного, сияющего белым завихрения во мраке тьмы (именно так выглядела его энергия). Она не была нарисована светом; скорее, она была высечена в самой ткани реальности, временно проступая сквозь неё, как узор на промороженном стекле. Линии её пересекались под невозможными углами, вращались с едва уловимой скоростью, и от неё исходило едва слышное, высокочастотное гудение, которое скорее ощущалось костями, чем ушами.

В центре этой вращающейся полиграммы вспыхнула точка. Она была ослепительно белой, лишённой какого-либо тепла или желтизны. Это был свет не пламени, а чистой энергии, вырванной из фундаментальных законов мироздания. Точка росла, растягивалась, принимая форму идеальной сферы размером с человеческую голову. Она висела в воздухе, это маленькое, холодное солнце, излучая ровный, безжалостный белый свет, который не столько освещал, сколько выявлял, выскабливал всё вокруг до мельчайших деталей, не оставляя места теням. Тени просто не могли существовать в его присутствии — они растворялись, уничтожаемые его абсолютной яркостью.

Белый светоч парил в полуметре перед Генри, следуя за движением его руки. Он двинулся вглубь расщелины, и его трость отстукивала по камню тихие, размеренные удары, эхом разносившиеся в гнетущей тишине. Свет выхватывал из мрака стены пещеры. Они были неестественно гладкими, словно оплавленными гигантским, целенаправленным жаром, а не выточенными водой или ветром. На этой стекловидной поверхности проступали те самые рунические отметины — глубокие, искусно вырезанные борозды, образующие сложные, повторяющиеся узоры. Под белым светом они отбрасывали не тени, а лишь более тёмные линии на блестящей поверхности, будто шрамы на тёмном стекле.

Расщелина сужалась, превращаясь в низкий, но широкий коридор. Потолок теперь нависал всего в паре метров над головой, и с него свисали странные, сталактитообразные образования из того же чёрного, стекловидного материала. Они искрились и переливались под лучом света, словно усыпанные миллиардами микроскопических кристаллов. Воздух стал ещё холоднее, и в нём появился новый запах — сладковатый, металлический, как запах озона после мощного разряда или свежеспёкшейся породы в эпицентре взрыва.

[Анейра]

Набежавшие корпараты не только проверили обмундирование Анейраы, заставив ту попрыгать, поприседать, помахать руками и ногами, но скоренько начали разворачивать лагерь вокруг входа в пещеру, создавая защитное поле. Сквозь мигающий щит, феникс видела, как к нему подбежали частники и начали что-то гневно кричать Ноксу, однако, не прикасаясь к преграде.

- Ребят, вы там профессора предупредите, пожалуйста, что я была причислена к отряду, чтобы вернуть добытый им артефакт. – Анейра помахала рукой командующему торговцев и мило улыбнулась. Хотела еще и язык показать, но решила, что это уже будет лишним.

Девушка с интересом наблюдала за работой подчиненных господина Нокса и пыталась распознать предназначение той или иной конструкции. Сканеры, генератор, силовые барьеры, бункер для обороны, и еще множество непонятных приспособлений. Одним словом штурм этой зоны у частников был возможен только при применении ядерного оружия, которое им никто и не доверит.

Но ее ждало поистине потрясающее зрелище, когда новый знакомый «элементаль» начал творить магическую вязь. Девушка, замерев на месте, наблюдала за тем, как в воздухе появилась полиграмма, внутри которой сплетались энергетические потоки, и зарождалась новая звезда. Цвет энергии Нокса натолкнул девушку на идею, что новый знакомец владеет некромантией, но точно она не могла это утверждать. Энергетическая точка была настолько ослепительна, что Анейра опустила защитные очки на шлеме и даже отпустила глаза.

Шар, направленный вглубь пещеры осветил проход, уходящий далеко вглубь скалы. Нокс сделал шаг вперед, следуя за собственным светочем, опираясь на незаменимую трость. Феникс вздохнула, словно набираясь решимости, и последовала за новым знакомым, который кстати, принципиально отказался от усиленной экипировки, словно ему и не нужна была никакая дополнительная защита. «Ох, и интересный же элементаль мне попался на пути!».

Расщелина с ее серо-черными стенами потеряла свою округлость, превращаясь, скорее в коридор с неровными, изрезанными каменными углами, стенами. Привычные пещерные сталактиты здесь выглядели угрожающими зубищами страшного чудовища, готовившегося заглотить  предложенную наживку. И стены этого пищевода по-прежнему украшали таинственные письмена неизвестного ей наречия. Однако девушка заметила закономерность: один элемент регулярно повторялся с периодичностью в два метра. Рисунок включал в себя схематическое изображение нескольких существ с поднятыми вверх руками, которые окружали некую сверкающую сферу.

- Мне кажется знакомым этот символ, - Анейра кивнула головой, в сторону очередного изображения. - Только не могу вспомнить, где именно я его видела. – Дэйри не сомневалась, что мистер Нокс давно заметил рисунок. – Не думаю, что в книгах о религиозных культах. Такое обычно у меня из памяти не пропадает.

Резкий поворот тоннеля в сторону изменил пространство. Потолок словно раздвинулся в разные стороны, открывая узкую полоску все еще светлого неба, а стены вытянулись вертикально под прямым углом. Теперь камень больше походил на природные скальные образования какого-то каньона, нежели выдолбленный в горе искусственный проход. Причем начали появляться ответвления, и чем дальше проходили исследователи, тем больше их становилось. Пространство превращалось в запутанный  лабиринт.

- Главное не попасть на ужин к какому-нибудь Минотавру. – Девушка хотела пошутить, но это выглядело не очень героически. – Я имею в виду не войти в рацион его питания.

На очередной развилке Анейра замерла. Ей до жути захотелось пойти в тот коридор, который проигнорировала Нокс. Вообще с самого момента их входа в раскол мужчина двигался по четкой траектории, не обращая внимание на ответвления прохода, которые ничем не отличались от выбранного им. Дэйри прислушалась к своим ощущениям. Из пустоты тянуло тоской и обреченностью, но не смертью. Нечто посылало в пространство эманации фатализма. Самым странным во всем этом было то, что феникс не могла определить живая или неживая материя скрывается за давящей темнотой.

- Мистер Нокс, подождите. – Феникс привлекла к себе внимание элементаля. – Здесь какая-то аномалия в ощущениях. Меня тянет внутрь, словно что-то или кто-то просит о помощи. Никакого ментального влияния я не чувствую, а теомагия говорит, что там метров через шестьдесят идет расширение пространства. Никаких магических и технологических ловушек я не ощущаю.

[Волхайм]

Его взгляд, скользивший по стекловидной поверхности стен с холодной аналитичностью сканера, на мгновение задержался на указанном Анейрой символе. Он сделал едва заметную паузу в шаге, позволив белому светочу зависнуть в воздухе, выскребая из мрака детали. Символ не был уникальным — он повторялся с монотонной периодичностью, врезанный в оплавленный камень с хирургической точностью. Он представлял собой строгую геометрическую композицию: центральная точка, от которой расходились три изогнутых луча, напоминавших одновременно и лепестки цветка, и языки холодного пламени. Эти лучи заключены в идеальную окружность, нарушенную лишь в нижней части небольшим прямоугольным выступом, похожим на алтарь или постамент. Вся фигура испещрена точечными насечками, расположенными в строгом порядке, словно микрочип или карта звездного скопления. Значения он не читал — это был мертвый язык несуществующей цивилизации, набор инструкций для машины, которой больше не существовало. Но паттерн был важен. Он фиксировал его в памяти, еще один пазл в мозаике этого места, не интерпретируя, а лишь каталогизируя. Каждый такой знак был молчаливым криком в безмолвии, и он слышал их все.

Они двигались дальше, и вскоре расщелина неожиданно вывела их под открытое небо. Давящий каменный потолок сменился высокими стенами узкого каньона, а над головой повисло бледное, усыпанное чужими звездами небо планетоида. Резкий переход из замкнутого подземелья в открытое, но не менее враждебное пространство был настолько внезапен, что казался архитектурным капризом. Сфера холодного света, его рукотворная путеводная звезда, плавно сместилась, заняв позицию прямо над набалдашником его трости, где и замерла, продолжая источать ровный, безжалостный белый свет. Теперь она освещала не тоннель, а гладкие, почти отполированные ветром стены каньона, и открывшаяся картина была куда масштабнее.

Стены здесь, от пола до самого верха, усеяны теми же круглыми отверстиями, что и вход в эту систему. Десятки, если не сотни идеально круглых проходов, каждый диаметром около трех метров, зияли в скальной породе, как пустые глазницы гигантского черепа. Они располагались в строгом порядке, образуя сложные геометрические узоры — спирали, решетки, повторяющиеся шестигранники. Ни один из них не был тронут эрозией или временем; их края оставались такими же острыми и оплавленными, будто их только что прошили лучом колоссальной мощности. И каждый такой вход, каждый портал в никуда, обрамлен тем же самым ковром из рунических письмен, что и первый. Но здесь они не были скрыты под наслоениями пыли или сталактитами — они сияли первозданной четкостью, как будто выгравированные только вчера. Это место не было руинами. Оно было действующим механизмом, законсервированным в момент своей наивысшей готовности, гигантским муравейником, чьи обитатели вымерли секунду назад по геологическим меркам.

Именно от одного из таких свежих, новых проходов и исходила та самая аномальная тональность, на которую указала Анейра. Генри ощущал ее не как ментальный зов или эмоцию — это был чистый физический резонанс, слабая вибрация на грани восприятия, исходящая из глубин портала. Она напоминала гул трансформатора, работающего на частоте, недоступной человеческому уху, но отзывающейся болью в костях. Когда феникс сделала импульсивное движение в сторону темного зева, его реакция была мгновенной и автоматической. Он не повернулся, не повысил голос. Он лишь выставил трость поперек ее пути, преградив дорогу. Полированное дерево мягко, но неумолимо уперлось ей в грудную пластину брони, останавливая ее на месте. Лишь тогда он медленно повернул к ней голову, и в прорезях маски вспыхнули угли его взгляда.

—...я ощущаю то, о чем ты говоришь...—его голос прозвучал ровно, без упрека, но с непререкаемой твердостью.—...но не думаю, что будет рационально лезть в пасть к зверю самому, не зная количества его зубов и силы его челюстей...

Его слова повисли в холодном воздухе, и казалось, сама тьма в том проходе на мгновение сгустилась, прислушиваясь. Но делать это им не потребовалось. Пасть зверя сама извергла то, что в ней скрывалось.

Из черного отверстия на свет, отбрасываемый сферой, выползла фигура. Она двигалась шатко и странно — шлепая босыми ногами по холодному камню, ее движения были порывистыми, лишенными плавности. Это был мужчина, вернее, то, что от него осталось. Его кожа имела равномерный болезненно-серый, почти пепельный оттенок, будто его выкрасили в цвет пыли, покрывавшей планетоид. Он был до крайности худощав, ребра и ключицы выпирали из-под тонкой, похожей на мешковину рубахи резкими, угловатыми контурами. Волосы, спутанные и тусклые, свисали прядями на лицо, но сквозь них виден неподвижный, остекленевший взгляд, уставленный в пустоту перед собой. Его губы беззвучно шевелились, будто он непрестанно что-то бубнил сам себе, ведя тихий, безумный диалог с невидимым собеседником. Он не выглядел мертвым — в нем угадывалась жуткая, неестественная жизненность, его тело функционировало на остаточном заряде, как марионетка, которой перерезали все нити, но она еще не успела упасть. Он был порождением этого места — нервным, исхудавшим, шепчущим призраком, вышагнувшим из самой сердцевины каменного лабиринта. Или он же его и сотворил?