[Торвальд]

[td ]

Циркон / Небула / 15.05.5015

[/td]
[td ]

"Участники"

♠ Торвальд
♣ Роан
♥ Альсур
♦ Вильям

[/td]
[/tr]
[tr]
[td]

[/td]
[td]

[/td]
[/tr]
[/table]

Эпизод является игрой в прошлом и открыт [по согласованию в ЛС] для вступления любых других персонажей.
Если в данном эпизоде будут боевые элементы, я предпочту стандартную систему боя.

[Торвальд]

Крупные шумные города, наполненные жизнью, спешкой, вечной суетой всегда являлись и будут являться рассадником уныния, депрессий и личных трагедий. В таких городах особенно на ура расходился товар лаборатории "Туман", уж слишком любили люди искать простейшие и скорейшие пути решения своих душевных проблем. Но волновали ли их последствия такого выбора? Конечно же нет, иначе никто никогда бы не прибег к опаснейшим психотропным веществам в погоне за счастьем.
Богатые тоже страдали, порой даже чаще нищеты, ведь им не нужно было думать о проблемах насущных, их волновало великое, духовное, а оттого и желания забыться возникало куда чаще. Змей же всегда был тут как тут, готовый удовлетворить запрос за чеканную монету, конечно не за одну.

  Действие нашей истории  происходило в съемном пентхаусе в самом центре города Небула. С 100 этажа открывался изумительный вид на город, окрашенный в яркие цвета прожекторами, голограммами и неоновыми вывесками. Комнату пентхауса заполняла музыка, ведь сейчас был самый разгар вечеринки, в то время, как в соседней комнате под релаксирующие мотивы почти любой желающий мог отправиться в объятия своей мечты под действием нового препарата "Дримикс". Кого только не было на этой вечеринки: актеры, музыканты, спорстмены, бизнесмены, политические деятели со всем системы Архкем. А точнее быть избранные из них.  
  Торвальд ликующе улыбнулся, глядя в свое расплывчатое отражение в поверхности стекла, за которым был ночной город Небула. Презентация нового препарата шла успешно, заказчики были довольны. К тому же, при должных инвестициях удалось значительно снизить токсичность радиалиса, но не потерять нужного эффекта. В прочем, при частом употреблении, ядовитый кристалл давал о себе знать. Но это не волновало Змея, главное потребитель доволен сейчас. Тем более, договор купли-продажи снимал с Тумана ответственность в случае несоблюдения рекомендаций. Все предусмотрено! Густой дым скрыл город за окном, и Торвальд вновь затянулся. Нет, сам он давно не употреблял свои "открытия", Воды Забвения ему было более чем достаточно. Да и слишком много он знал о своих детищах.  Так что старый добрый табак был его маленькой радостью. Табачный дым приятно растекался внутри, даруя мимолетное расслабление. Дымка рассеялась и высокий мужчина вновь отражался поверх сияющего города Небула.

Одет он был в светло-черный неофициальный костюм, насыщенно-черную рубашку, на шее же был свободно завязанный галстук-платок. Лацканы пиджака были украшены золотой тканью с вышивкой, такая же вставка была и по внешнему шву укороченных брюк. Торвальд был в образе, на губах красовалась лукавая улыбка, а золотистые глаза так и сверкали, предвкушая возможную прибыль. И не только прибыль. Дело в том, что сегодня он решил убить двух зайцев сразу: уже давно в его гильдии наемников красовался заказ на кругленькую сумму на поимку живой одной дамы. А такие заказы никогда не проходили мимо! Оберон зен Торвальд предпочитал сначала разобраться сам, в чем же причина такой цены и так ли выгодно продавать находку. Тонкие длинные пальца мужчины зарылись в волосы оправляя их, в отражении стекла он видел, что к нему направляется клиент, и поспешил развернуться, натянув на лицо приветливую улыбку. Ход его мыслей был прерван, но к этому он успеет вернуться.

– Господин Торвальд, Ваше изобретение – это нечто! Превосходит все ожидания! – восторгался только что отошедший от иллюзий один довольно известный музыкант. – Я и не ожидал, что эффект будет таким реальным! Можно сказать даже почти осязаемым! Мой менеджер уже готовит необходимую сумму для закупки.

– Айзер, дружище, разве я тебя когда-нибудь подводил! Всегда только лучшее для моих постоянных клиентов! К тому же многие просили о чем-то подобном, – бархатистым голосом вещал Змей, положив руку на плечо музыканта, что был ниже его почти на две головы. – Надеюсь, это поможет тебе преодолеть твой творческий кризис. Главное не забывай, что злоупотребление может лишить всех нас твоих чудесных песен. Ведь это будет такая потеря для мира шоу-бизнеса! – лил слащавые речи, активно играя эмоциями, Змей. На деле же он толком никогда не слушал произведения Айзера, знал о нем лишь из отчетов.
С этими словами он довел собеседника до барной стойки.

–Искрящей воды мне и моему другу за мой счет,– попросил Оберон у бармена и  тут ще заливисто рассмеялся,  –  А впрочем... Тут же все за мой счет? Всем искрящей воды! – Широко махнув рукой, громко и зазывающе огласил нефилим. – Отдыхайте! Ведь сегодня Ваш вечер! Без Вашего интереса не появился интереса не появился бы Дримикс!

  Легонько толкнув музыканта вперед, он оставил одурманенное тело у бара, ему он не был интересен сейчас, ведь сегодня на "бал" должны была пожаловать одна гостья. Сети должны были расставлены примерно час назад. Торваль не сомневался, что вещица припрятанная на втором этаже в легкодоступном сейфе заинтересует гостью. Он стал бродить по  залу, любезно перекидываясь с гостями парой-тройкой фраз, неспешно попивая искрящую воду, и искал среди толпы незнакомку.

[Роан Атеран]

Прием выдался на ура. Роан не могла не оценить приложенных владельцем стараний, особенно сейчас, любуясь распростертым будто у ног вампирши городом: вид открывался чудесный. Атеран всегда любила высоту, потому и для себя апартаменты выбирала столь трепетно и любовно. Но здесь... действительно легко было почувствовать себя владелицей мира.

По своему опыту Роан знала, как любят сильные мира сего сочетать приятное с полезным, а потому отдавала себе отчет: все это может оказаться ловушкой. Информация будто сама плыла ей в руки: и о новейшей разработке голографической карты, и о приеме, который владелец устраивает прямо-таки у самого сейфа с драгоценной добычей... Соблазн оказался велик, а опасность попасться придавала затее лишь большую остроту. Возможно, размышляла вампирша, любуясь городом, однажды эта жажда азарта ее погубит.

Большая часть гостей беззаботно наслаждалась приемом — еще бы, напитки лились рекой, хозяин вечера не забывал подливать новые порции. Роан следила за ним в отражении, за мужчиной, что так ловко завладевал вниманием собравшихся, осторожным движением руки заставлял поверить: все здесь ему знакомы, все здесь ему приятны, а сам он картинка, пустышка, творец и делец в одном лице. Красивый, разумеется, Атеран знала этот типаж: холеный недоступный красавец. Создатель «Дримикса», достаточно разумный, чтобы не пользоваться своим творением.

В отличие от других — тех, кто погружается в грезы, не оказывая сопротивления. Роан видела их в соседнем помещении, видела их затянутые пеленой глаза, лица, расцветающие пьяной улыбкой. Ей хватило лишь взгляда, чтобы ужас осел на коже подобием тонкой пленки. Отупляющее блаженство... одному создателю известно, что в глубине души Атеран завидовала этим пьяным болванам, с такой легкостью отказывающимся от собственного рассудка. Ей подобная слабость была недоступна и до тошноты, то страстного желания, сворачивающегося под сердцем, омерзительна.

- Искрящей воды? - предложил официант, болванчиком вынырнув из-за спину, протянув ей изящный фужер на подносе.

- Благодарю, пока не нужно, - Роан изогнула губы в беззаботной улыбке и повыше приподняла бокал, что еще держала в руке. На дне его плескалась жидкость, все же остальное удобрило одно из местных вечнозеленых растений. Атеран не могла позволить себе пить в этом месте, где буквально каждый уголок был пропитан фальшью и миром, в котором ей никогда не находилось места.

Официант растворился в толпе, пентхаус полнился смехом и ведомыми негромко разговорами. На втором этаже, помнила вампирша, за двумя коридорами и тремя запертыми дверьми, ее ждал сейф. Или столь щедро раставленная ловушка. За это стоит выпить... но не сейчас.

От владельца этого праздника жизни, правда, стоило держаться подальше — несмотря на очарование, столь щедро расточаемое им, Роан чувствовала угрозу. А потому, стоило ему отвернуться, девушка медленно, не привлекая лишнего внимания, двинулась в противоположную сторону. В самом деле, ей было не сложно скрыться в толпе, замереть возле стайки смеющихся красавиц, разбавить их голоса собственным.

- Очень выгодная сделка, я так слышала.

- Он, вроде бы, не женат...

- Даже не думайте, милочка!

- Не будь у меня мужа, я бы согласилась и на ночь согреть ему постель...

- В вас говорит искрящая вода!

Роан вновь отходит, прячется за блеском фальшивой радости, улыбается незнакомцу, протягивающему бокал. Все здесь милы им радушны, так что хочется использовать не по назначению одну из дизайнерских ваз. Но омерзение легко спрятать, Роан знает, что чувства ее не выдают, как и образ, выверенный до малейшей детали. Платье в пол, струящееся лиловым шелком, перчатки в тон, надежно скрывающие единственную слабость вампирши. Мех на плечах, подчеркивающий обманчивую хрупкость ее фигуры. Неизменно лишь ожерелье — все та же бархатка-амулет, - и лицо, тронутое макияжем.

- Всем искрящей воды! - восклицает хозяин вечера, и Роан аплодирует вместе со всеми, улыбается ослепительной беззаботной улыбкой пьяной аристократки. Прикидывает пути к отступлению, пути подхода к лестнице, расположение камер и охраны... и отводит взгляд, стараясь не думать о том, что в глазах хищника у барной стойки таятся кинжалы и обещание чьей-то смерти — вероятно, весьма мучительной.

[Торвальд]

Счастливые и одурманенные гости пребывали уже на грани экстаза, сейчас они ликовали и наслаждались своей беспечностью, почти не думали о том, что будет завтра. А завтра они будут ненавидеть весь мир от того, что так много выпили, страдать и желать смерти, ощущая зияющую пустоту внутри себя, которую так старательно прошлым вечером заливали алкоголем. Всего лишь сублимация побега от собственной реальности. Большинство людей здесь посредственны, их успех лишь результат удачно раскрученной маркетинговой акции, а их таланты слишком преувеличены. Ничего удивительного в том, что Оберон воспринимал своих гостей, как социальный мусор. В принципе было сложно найти человека, которого бы Торвальд ставил бы хоть во что-то. Сейчас он улыбался этим людям, натягивая на себя маску радушного хозяина бала лишь потому, что это сулило выгоду и продвижение их ордена. Ведь без вступления в орден Гидра можно было приобрести лишь ограниченное количество продуктов лаборатории "Туман". Наркотик лишь приманка, ловушка будет дальше...
К слову, о ловушках. Все было заранее продумано, охрана была поставлена так, что при желании всегда можно прошмыгнуть, ведь прежде всего они следили за порядком в зале, камеры с первого взгляда неустанно следили за происходящим, но словно по небрежности проектировщика имели небольшие слепые зоны. Хрупкая девушка-официант с подносом пустых бокалов ловко прошмыгнула мимо нефилима, и тихонько пролепетала:

— Мистер Джолиродж, мне кажется Вам пора заменить напиток! — фраза-сигнал, что приманка сработала. Сомнений в том, что приманка сработает не было, нужно было только поймать момент, когда клетку можно будет захлопнуть. С сияющей улыбкой Торвальд поставил бокал, к которому почти не притронулся, на поднос и продолжил свой обход гостей. Он знал, как приблизительно выглядит Роан, но среди толпы не находил похожего лица. Пару раз он замечал поодаль девушку с иссиня-черными волосами, лежащими прекрасной волной на изящных плечах девушки, но всякий раз его отвлекали, а после незнакомка растворялась в толпе. Любопытство брало свое, Торвальду становилось все интереснее, что это за неуловимая особа, эта игра в кошки-мышки разжигала его интерес. Знала ли мышка об этой игре? Скорее всего догадывалась, по тем данным, что успели раздобыть шпионы Торвальда, мышка была совсем не глупа. Значит ли, что желание заполучить ту карту, было сильнее предчувствия опасности, или девушка была так самоуверенна? Джолиродж незаметно играл в поддавки, старался не спугнуть мышонка, а значит декорации должны были быть максимально естественны.
Внезапно в толпе возникла небольшая потасовка, что удивительно в том, что пьяные богачи, решили выяснить, кто из них влиятельнее на кулаках? И пока лишь это было кулаки, а не что-то посерьезнее, буянов необходимо было разнять — несколько охранников покинули свои посты, устремившись к месту происшествия, что стремительно росло, вовлекая все новых участников. Дорога на второй этаж была свободна, как и по главной лестнице, так и лазейка через соседнюю комнату, где не было гостей. В прочем, охрана справилась довольно быстро и ловко, ослабив и скрутив зачинщиков, правда развлечение на этом не закончилось, и провинившихся повели, словно на показательный суд, к Джолироджу.

— Ах, дорогие гости, мне конечно лестно, что вы решили порадовать нас таким замечательным шоу! Но боюсь, что за подобное мне придется исключить вас из клуба Лилового Тумана, по крайней мере на этот вечер. Ведь ваша агрессия нарушает саму концепцию счастья в этом зале. Но вы подали мне идею... Спасибо! — громогласно огласил свой вердикт нефилим, встав на сцену, где до начала драки играли музыканты. Он показательно ликовал, на тонких губах его играла насмешливая улыбка. Все работало как часы!
— Все желающие забыть этот пренеприятнейший инцидент, могут взять на баре порцию Сияния!
Подарок был щедрым, с учетом, что чистое Сияние стоило на рынке порядка стони архей, но так создавалась еще большая неразбериха в зале, да и до самого Торвальда многим гостям в этот момент уже не было дела.

[Роан Атеран]

Начавшаяся заварушка оказалась весьма кстати: если до этого Роан сделала все, чтобы затеряться в толпе, теперь она и вовсе стала едва ли не невидимкой. Одна из дам неподалеку заверещела, неуклюже облившись напитком — пятно расползалось по ее платью с той же скоростью, что набирала обороты нелепая драка. Пожалуй, все выходило даже слишком хорошо, охранники бросились разнимать переполох, и вампирша без особого труда прошла в смежную комнату, практически лишенную посетителей. Только на диванчике полулежал обширных габаритов мужчина, запрокинув голову. Одна из его рук покоилась на мерно вздымающемся животе, другая едва сжимала бокал, уже успевший опасно накрениться.

Походя, вампирша ловко высвободила бокал из чужих пальцев, переставила на кофейный столик. Напиток действительно казался искрящим — особенно в этом освещении, сочетающем отблески искусственного пламени из фальшивого камина и изливающих мертвую белизну ламп под потолком. Роан бесшумно миновала легко скрадывающие ее силуэт колонны, оказываясь в слепой зоне камер.

Взглянув на красный глазок в углу близ лестницы, упорно смотрящий всего на пару градусов мимо, Роан невесело улыбнулась, подмигнула слепому оку. Совпадение за совпадением на удивление хорошо складывались в закономерность, такую же ровную и простую, как череда ведущих наверх ступенек.

Шум зародившейся драки еще не успел угаснуть, а Атеран уже была наверху — второй этаж был оформлен в тех же тонах, что и первый, сочетание пластика, металла и вкраплений натурального материала выдавало вкус владельца, но обстановка казалась банальной, как с фотографии из рекламного каталога — похоже, хозяин не питал привязанности к пентхаусу, ничто здесь не хранило следов его индивидуальности. Роан бы не удивилась, узнав, что пентхаус и вовсе приобретен лишь на пару дней, после чего коридоры и комнаты безнадежно опустеют.

Когда Роан вошла в кабинет, сомнения ее почти развеялись: она не сомневалась, что угодила в ловушку. Расставленную, правда, столь любовно, что сердце могло бы щемить от нежности... правда, не щемило. Кабинет как кабинет — безликое помещение с добротным письменным столом, который едва ли когда-то использовался по назначению, ведь на нем нет ни листка бумаги, ни отпечатка пальца на гладкой столешнице. Наверняка даже документы хозяин банкета оформлял при помощи компьютера.

Сейф обнаружился быстро — его словно и не пытались спрятать. Уж свои ценности Роан хранила куда надежнее: картина в раме сдвинулась легко, никакого охранного механизма на ней не обнаружилось. По крайней мере, сам сейф был неплох: добротная сталь, кодовый замок. Вампирша тихо прищелкнула языком, извлекая из пространственного кармана специальное устройство. Быстро закрепила на дверце поверх замка и дождалась, когда загорелся диод.

Пока устройство работало, быстро прошлась по кабинету, кончиками пальцев в перчатке пробежалась по спинке кресла, обтянутой белой кожей. Угловатая астролябия, уродливое детище стекла и пластика, укоризненно сверкнула в ответ на брошенный взгляд. Холодные светлые стены, полупустой книжный шкаф. Потрясающий балкон с видом на город — отсюда Небула казалась не более, чем красивой картинкой. Абстракцией из огней и неона, которую ты купишь, чтобы повесить на стену и забыть навсегда.

Устройство едва слышно щелкнуло — на той частоте звука, которую мог расслышать вампир, и Атеран вернулась к сейфу. С той же беззвучной осторожностью сняла прибор и потянула за край приоткрывшейся дверцы...

- Черт! - выдохнула девушка, и с губ сорвался совершенно искренний смешок. Сейф оказался так глупо, так ожидаемо и так безнадежно пуст, что Атеран не могла найти в себе ни гнева, ни разочарования. Из горла рвался только смех.

Вот так! Хорошая новость: интуиция все-таки не подвела. Плохая: ловушка сработала безупречно, искушение оказалось сильнее голоса здравого смысла... даже и винить-то некого, кроме себя. Вот уж тогда вопрос: кто все это устроил? Ну, не совсем так. Понятно, что устроил это хозяин приема. Владелец «Дримикса». Роан смогла нарыть кое-что, связывающее его с криминалом гораздо плотнее... но все же сфера его деятельности не должна была пересечься...

За ее голову все еще назначена награда? Надо же, а ведь с последнего покушения прошло уже достаточно времени, Роан почти уверилась, что опасность миновала. Выходит, ошиблась. Выпрямившись, она закрыла сейф, сдвинула на место картину. Улыбнулась своему отражению в безупречном стекле окна, будто не заметив возникшую тень чужого силуэта.

- Похоже, мы не были представлены друг другу, - заметила она и обернулась.

[Торвальд]

Он любил, когда его партия игралась словно по нотам, а он как искусный дирижёр управлял ею. Все шло безукоризненно! Торвальд шел по слабо освещенному коридору, едва ли не пританцовывая под мелодичные звуки техно-лаунджа, доносившегося с первого этажа. Может впереди и была часть не из простых, но был же призрачный шанс, что и ловушка не сработает. Он остановился посредине коридора, почти достигнув кабинета, сделал резкий разворот вокруг своей оси и резко вскинул правую руку вверх, выполняя навеянное настроением танцевальное па, словно известный коронованный певец. Что ж, настало время дипломатии. Привычным жестом руки он оправил волосы, словно гребнем длинными пальцами зачесывая их назад, но непослушные пряди поспешно устремились к лицу. Его губы были растянуты в ликующей улыбке, он был полон предвкушения предстоящей встречи. Вербовать выдающихся личностей было гораздо интереснее, чем возиться с пьянью с первого этажа.

–Ох, а я думаю, что за мышонок решил скрасить мой вечер и шебаршится на втором этаже! – с игривым оттенком произнес Оберон, опершись плечом о дверной косяк из шлифованного до блеска металла.
 – А это Вы! Прекрасная и ловкая Роан Атеран! Крайне рад, что Вы приняли мое своеобразное приглашение и решили скрасить эту скверную вечеринку своим очаровательным ликом! Добро пожаловать в скромную временную обитель Оберона зен Торвальда Джолиродж!

Торвальд выглядел расслабленным, словно не собирался вступать в бой, хотя на деле его дело было готово молниеносно среагировать в случае малейшей угрозы. Он медленно и вальяжно, словно огромный кот прошел до мини–бара недалеко от письменного стола, взял оттуда пару роксов с охлаждающими камнями в них и напиток "Огонь Монахов", явно многолетней выдержки судя по бутылке, такие делали на заре прошлого века, осторожно наполнил роксы алкоголем медового цвета и жестом пригласил гостью угостится.

– За знакомство следует выпить!– заключил он, удаляясь к угловатому дивану, обитому бархатистой тканью цвета спелого лайма. Он показательно расслабленно сел на диван, закинув левую руку на спинку, а второй поднес стакан к губам и неспешно отпил жгучего солодового напитка с тонкими нотками карамели и перца. Не отводя руки со стаканом от лица, Торвальд осторожно провел большим пальцем по губам, растянутым улыбке хитрого лиса. Его бирюзовые глаза хитро изучали силуэт гостьи, словно пытаясь в нем найти ответы на вопрос: "в чем смысл такой стоимости?". Он абсолютно не стеснялся так отрыто изучать Роан и более того, делал это с явным удовольствием, находя ее довольно привлекательной особой. Холодный, неяркий свет перемешиваясь с бликами неона, проникавшими через окно, ложились на его ровную бледную кожу, слегка окрашивая ее.

– Оглашу сразу, мне нет дела, до вашей вампирской междоусобицы. Я не враг тебе, если ты сама этого не захочешь, –  опустил он формальное обращение на "Вы", после того как знакомство было "омыто". Оберон достал из кармана пиджака небольшой планшет размером 15 на 15 сантиметров и полошил его на журнальный столик зависший над полом и легко толкнул его в сторону вампирши. Освещая пол под собой ледяным светом, стол послушно поплыл к девушке.  
– Ты ведь за ней пришла? Она твоя, ты прошла первое испытание, – Торвальд вновь пригубил "Огонь Монахов". Ожидая реакции гостьи и уже готовый огласить полностью свое предложение на счет ее судьбы.

[Роан Атеран]

Этот человек любил покрасоваться. Роан с почти ледяным спокойствием наблюдала за тем, как вальяжно он двигается: хорошо владеет телом, наверняка одинаково хорошо и в бою, и в постели. И знает себе цену — более того, очевидно, любит назначать цену другим. Вампирша находила все больше подтверждений тому, что не ошиблась, держась от него внизу на расстоянии. Она знала этот тип мужчин: самоуверенные, властолюбивые, спрятавшие сердце в шкатулку и потерявшие от нее ключ.

- Мышонком меня еще не называли, - улыбнулась девушка, будто оттаивая. Шагнула чуть в сторону, оперлась бедром о край письменного стола, чуть наклонив голову, - а ваше приглашение и вправду было своеобразным, господин Джолиродж.

То, как она произнесла его имя — почти промурлыкала, пробуя на вкус, - то, как взглянула из-под полуопущенных ресниц... все это выдавало интерес и ни капли страха, который, пожалуй, стоило бы испытывать. Меховая накидка соскользнула чуть ниже, полностью обнажая плечи и вырез платья, превращая вампиршу не в достойную известности воровку, а всего лишь в одну из юных, павших перед очарованием хозяина вечера, девиц.

- Жаль, мы не в равных условиях, - заметила Роан, беря стакан, - вы, похоже, знаете обо мне больше, чем я о вас. Ужасная несправедливость.

Конечно, он изучал ее, оценивал — и Роан расслаблялась под этим взглядом, напряжение покинуло ее тело, ничто в лице и взгляде не выдавало истинных эмоций. Мужчина не торопился нападать, не тянулся к ее рукам с наручниками, а значит, его должно было интересовать что-то большее, нежели просто награда за ее голову. Роан с трудом могла представить, насколько огромным должен был оказаться гонорар, чтобы заинтересовать такого человека.

Она подняла стакан — движением изящным и небрежным одновременно, - поднесла к губам... во взгляде, обращенном к собеседнику, промелькнула веселость, почти вопрос: вы ведь не отравите меня? В том, что ему не стоило бы труда наполнить один из бокалов смертью, оставив второй безвредным, вампирша не сомневалась. Она сделала глоток и прикрыла глаза, наслаждаясь вкусом.

- Я слышала, что чем выше этаж, тем лучше напитки. У вас хороший вкус, господин Джолиродж.

Она улыбнулась — медленной спокойной улыбкой довольной кошки, только что отобедавшей канарейкой. Да, сейф оказался пуст, но сейчас казалось, что сейфа не существовало вовсе. Ни сейфа, ни вечеринки внизу, ни каких-либо поводов для беспокойства во время ненавязчивой беседы.

– Оглашу сразу, мне нет дела, до вашей вампирской междоусобицы. Я не враг тебе, если ты сама этого не захочешь.

Значит, она не ошиблась: все те же клановые войны. Чуть приподняв брови, девушка ждала продолжения, не прозвучавшего пока предложения, которое, очевидно, Оберон собирался произнести. Похоже, он решил отказаться от одноразовой выгоды в пользу долгосрочного сотрудничества... наверняка он постарается назвать это именно так. Сотрудничество, взаимовыгодное соглашение — слова, смягчающий реальность в виде драгоценного поводка, на который он захочет ее посадить. Взгляд мужчины будто уже ощупывал незримый ошейник на ее шее.

Но сперва — приманка. Раз сработало однажды, почему не попробовать еще раз, верно, Джолиродж? Желанная добыча, передаваемая добровольно... карта так и просится в руки: вещица невелика, но ценность ее едва ли измерима. Вернее, измерить-то можно, но суммы выйдут астрономические.  Вампирша отставляет стакан, делает шаг вперед, глядя на собеседника со смесью вызова и любопытства.

- Первое испытание? Это звучит как оскорбление, учитывая, насколько просто было сюда добраться. Маршрут из слепых зон, небрежность охраны... потасовка на первом этаже тоже была спланирована? Вы потрудились над декорациями.

Она отводит взгляд, кончиками пальцев прикасается к устройству. В какой-то мере ей почти жаль, что предмет не скрывался за слоем армированной стали: полученное столь просто лишает половины удовольствия. Вероятно, о чем-то подобном сейчас должен думать и Джолиродж, разглядывающий вампиршу. Роан активирует устройство и недолго любуется симметричным узором мерцающих линий. Ни одной эмоции сверх необходимого на ее лице, ни одного лишнего движения.

[Торвальд]

Его забавляло то, что девушка несколько заискивала перед ним. Пыталась купить его внимание, стараясь избежать худшего расклада? Его холодные глаза хищно скользнули по линии шеи, по точеным плечам, по слегка выступающим ключицам и вернулись к обворожительной улыбке обладательницы белоснежных клыков. Хороша – не то слово. Торвальд ухмыльнулся, наблюдая за тем, как девушка изучает его "подарок". Он тянул с ответом, позволяя девушке вдоволь изучить карту, подумать стоило ли ради нее идти в эту ловушку, в пасть к ядовитому змею. Он вновь отпил так высоко оцененного гостьей напитка, опустошив стакан, прокрутил пустой бокал в руках, рассматривая преломление света в его гранях, словно это стало гораздо интереснее, чем лакомый кусок, что сам пришел в его лапы. Забавно было то, что чем больше Оберон изучал ее, тем сильнее возникало желание пополнить  Роан свою "коллекцию". Но дело было превыше всего, кто знает, может все же ее выгоднее сдать враждующим кланам и получить солидную награду, ведь навыки Роан как воровки могут быть переоценены.

– Жаль, что все так просто? Испытанием был не путь, а само приглашение. Не думаю, что было так просто решиться заявиться в скромное жилище главы ордена наемников.  

  Торвальд резко поднялся, почти сорвавшись с места, подошел к письменному столу, оставил на нем бокал, с глухим ударом о поверхность так правдоподобно имитирующую дерево. Зелено-голубые глаза змея вновь впились в Роан, что казалась хрупкой и невесомой, при этом, что было вне всяких сомнений, Аетран являясь бойкой и хитрой дикой кошкой. Змей любил такой типаж, ему нравилось играть с ними, несомненно не забывая получать еще и выгоду от этой игры. Правда, его не покидало наваждение, что Атеран не так проста, и вполне вероятно, что игра исключительно на его условиях не удастся. Это было видно в ее движениях, таких отточенных, словно отрепетированных, она знала, что делает, видимо была ни раз лицом к лицо с врагом, когда открытая атака не принесет никаких результатов. Торваль усмехнулся своим рассуждениям.

– Все же, чтобы принять его, надо быть либо сумасшедшим, либо слишком самоуверенны, а что ближе тебе, мышонок? –полушепотом спросил он, намеренно растянуто и игриво, словно змей соблазняющий райским яблоком. – Хотя подожди, не спеши отвечать!

 Конечно же она не была каким-то там мышонком, дикой кошкой, хитрой лисицей, грациозной волчицей,  но никак  не серым мышонком. Он подошел к Роан, и осторожно накрыл ее руки, державшие пульт управления картой, своими крупными ладонями, быстро переключил что-то на карте и открыл область с выделенной красной точкой внутри одного из зданий.

– Итак, – он отпустил руки Роан и встал напротив нее, но все еще рядом с картой. На губах Змея играла легкая очаровательная улыбка, одна из тех улыбок, что безотказно действовала на девушек, мечтающих о собственном короле.
– Хочешь узнать обо мне побольше? Так докажи, что достойна этого, – соблазнительно низким тоном говорил Торвальд прекрасно владея своим голосом. – В этой прекрасной лаборатории лежит столько же соблазнительная вещица, как твои губы, – пройдя сквозь карту, Оберон вплотную подошел к девушке, обхватил ее точеный подбородочек и задрал голову девушки вверх, впиваясь в ее глаза своим обжигающе холодным взглядом.
– Достанешь ее для меня?  Это всего лишь секретная формула, одного важного для меня ингредиента. Мне так и не удалось разгадать ее секрет. Самый охраняемы объект в переделах сотни километров, находящийся под землей. Ничего сложного для прославленной воровки Роан Атеран, не так ли? Выполнишь мое поручение и мы в расчете. Кто знает, может быть я даже помогу тебе укрыться от твоих врагов? – нежно, словно самому дорогому человеку говорил Змей, слегка поглаживая Роан по щеке.
– А откажешься, я найду тебя даже на краю света, – так же нежно прошептал он ей на ухо, слегка обжигая своим горячим  дыханием, – Ну, так что, ты сумасшедшая или самонадеянная?

[Роан Атеран]

Стоило признать: этот Джолиродж приковывал к себе внимание. Роан невольно залюбовалась его движением. Сначала тем, как он небрежно держал бокал, затем — как поднялся, чтобы подойти ближе... он хорошо владел собой — интересно, понимал ли, что и Роан способна на подобное? Сейчас она не выдавала ни страха, ни волнения, ожидая следующий шаг своего противника. Есть битвы — аналог шахматной партии, и в них не важно, насколько быстро взлетает кинжал в твоей руке. Важнее, насколько умело ведешь партию.

В одном Оберон был прав: решение прийти сюда далось Атеран непросто, но ведь и добыча того стоила. Однако, по взгляду, которым сейчас вампирша одаривала своего собеседника, можно было предположить, что желанным призом для нее являлась не карта, но сам Джолиродж. Роан не вздрогнула, когда мужчина подошел ближе, сменяя отображаемую затейливым устройством локацию.

Вот! Роан едва сдержала улыбку. Теперь понятно, чего он хотел: не одноразовой выгоды от сдачи вампирши врагам, но использовать ее навыки. Возможно, не один раз... Роан взглянула на мужчину из-под полуопущенных ресниц. С него станется привязать ее к себе... попытаться, во всяком случае. Это вполне вязалось с образом того человека, о котором Атеран успела навести справки. Остается решить, как поступить сейчас будет разумнее?

- Разве я могу отказать, когда вы не оставляете мне выбора? - улыбается Роан.

Ей не тяжело позволить противнику решить, что он уже победил. Она чуть склоняет голову, будто наслаждаясь его прикосновением, улыбается так, что можно решить: ей приятно его внимание, она польщена и с радостью позволит защелкнуть ошейник вокруг своей шеи. Вот только...

Она кладет ладонь на чужое плечо, нежно проводит, будто искренне желая прикоснуться к мужчине, и осторожно ненавязчиво тянется к нему магией — вдруг получится заставить его расслабиться, утратить контроль. Но то ли волнение все-таки берет свое, то ли еще что происходит... она знает: не получилось. И даже не уверена, не сумел ли собеседник почувствовать ее неудавшуюся попытку. В любом случае... игра не окончена.

Пока все внимание собеседника отдано вампирше, устройство выключается и исчезает со стола — хватило мгновения, а руки девушки словно и не при чем. Она томно подается вслед за жестом мужчины, чужое дыхание ожогом касается уха и шеи, вызывая волнительную дрожь. Руки вампирши ласково ложатся на плечи джолироджа, чуть давят, ненавязчиво отталкивая назад, будто девушка слишком потрясена такой близостью... или, может, ей хочется вернуть его на диван.

- Вы настолько могущественны? - улыбается она, и в голосе слышится восхищение. Таким взглядом, который Роан дарит этому мужчине, можно было бы польстить и богу. Она смотрит на него не как на короля, но как на творителя целых миров — со всем обожанием внезапно вспыхнувшей страсти. Если бы Оберон сейчас попытался проникнуть в ее разум, услышал бы лишь отголоски того, что девушка слышала внизу, в зале, заполненном людьми: многие из женщин согласились бы согреть постель этого человека. На одну ночь или на несколько... Во взгляде вампирши легко прочитать, что самой желанной добычей ей сейчас кажется сердце собеседника. Вот только... можно ли украсть то, чего не существует?

- Расскажите об этом, - шепчет она, - расскажите, как много вы можете для меня сделать. И может быть, я соглашусь вам помочь.

Она улыбается, и эта улыбка может соперничать с улыбкой самого змея — Атеран тоже может быть искусительницей. Ее ладонь скользит по плечу мужчины, затем пальцы тянутся к его лицу, невесомо касаются щеки, замирают у уголка губ. Там же останавливается взгляд вампирши.

За взглядом, преисполненным страсти, легко спрятать любое другое намерение. Роан обдумывает предложение мужчины — но не так, как ей хотелось бы, чтобы считал он. Конечно, Джолиродж хорош... ах, этот тип мужчин — от них всегда предательски замирает сердце! Но она обдумывает его предложение с ледяной расчетливостью, в самом деле прикидывая, насколько выгодной окажется сделка. Карта уже не стоит на кону — она была подарком за визит. Так что в действительности важно лишь то, что может предложить мужчина теперь.

Но Роан помнит, что очарованный и потерявший бдительность мужчина может предложить несоизмеримо больше, а потому она улыбается и облизывает губы, смотрит так... что не может остаться сомнений: мечтает о поцелуе.
[1][2]

[Торвальд]

Ее взгляд, ее движения, слова на придыхании льстят мужчине. Оберон надменно улыбается, словно уже вкушает победу, словно мысли его находятся не здесь и не сейчас, а где-то далеко, в объятиях жаркой ночи. Вампирша млеет и тает в его руках, того и глядишь замурчит словно котенок. Такой ласковый, такой игривый... и такой обманчивый! Он чувствует как по его телу начинает расползаться токи ментальной магии, но тут же тонут в глубине ощущений. Неудача? Какая досада, а было бы так интересно взглянуть чего добивалась вампирша. Но Оберон не подает виду, он все так же обольстительно улыбается ей, с интересом изучает ее лицо, покрытое маской желания. Откуда он так уверен в том, что эта маска? Не раз он видел тех, кто действительно желал его, но значительно чаще тех, кто пытался скрыть за этим чувством свои намерения. Он осторожно кладет руки поверх ее и послушно отступает назад, словно ее женским чарам удалось приручить Змея. Окончательно убедиться в игре дамы помогает то, что на законном месте уже нет желанного ею устройства, а значит оно пропало где-то в ее ловких руках. Хороша чертовка! Он даже не успел прочувствовать момент, когда приманка была съедена. Такие-то ловкие ручки ему сейчас и нужны, чтобы достать непродаваемый секреты. Оставалось лишь захлопнуть ловушку. Его большая, теплая ладонь, скользит по мялкой щеке девушки, едва задавая губы. Роан успешно тешит его самолюбие, восхваляя его взглядом, Торвальд обожал такие моменты. Рожденный полубогом, властолюбивым и самовлюбленным, мечтающий достигнуть вершины Олимпа, он не мог не обольщаться подобным. Но это маска, маска которую хотчется сорвать, уничтожить, раздавить. Прямо сейчас обхватить тоненькую белоснежную шейку, сдавить ее своей рукой, поставить эту воровку на месте, воровку возомнившую, что она способна его обмануть.

— Расскажите об этом, — шепчет она, — расскажите, как много вы можете для меня сделать. И может быть, я соглашусь вам помочь.

  Роан торгуется, пытается набить себе цену, не желая работать лишь за собственную голову. Торвальд манит ее к себе, нежным движением теплых рук прижимает, будто готов обогреть ее, позаботиться о ней, укрыть ото всех невзгод. Он делает вид, что сближается с ней в готовности прильнуть к ее сладким губам, налитыми обманчивым желанием.

— О, моя дорогая, — безупречно сладким голосом шепчет он, — я могу озолотить тебя и твои ловкие ручки, могу сделать так, что враги твои больше никогда не вспомнят о тебе, могу поделиться с тобой силой бога...
 
  Но игре не дано закончиться жаркой ночью.  Где-то с глубины сознания начинает кричать мысль, что игра достигла своей кульминации и дальнейшее увлечение опасно. Торвальд самолично может подвести себя к четвертованию. Это его клятва, его обещание, и он не может позволить себе нарушить. Его руки грубо, почти до боли сжимают талию девушки,  резко оборачивают ее на 90 градусов, позволяя любоваться собственным мутным отражением в ночном окне. Одна рука нефилима плотно обхватывает талию Роан, вторая до боль сжимает челюсть. Всего на мгновение он утыкается в ее волосы вдыхая легкий их аромат.  При прочих равных... он бы поиграл пылкого любовника немного дольше. Вновь склоняясь к ее уху, он угрожающе шепчет:

—А могу сделать так, что все твои прочие невзгоды покажутся лишь детской игрой! Поверь мне, ты не сможешь скрыться от Гидры.

  Отпуская лицо девушки, рука Торвальда извлекает из  кармана небольшую инъекцию с микрожучками, что ловко распределяются по крови жертвы, которые при имении специальной смеси можно нейтрализовать, но достать ее крайне трудно. Всего мгновение и почти неощутимое проникновение иглы в бедро, и воровке так просто не скрыться. (1)

— Я был достаточно щедр, чтобы позволить тебе так вольно ходить по моему дому, одарил тебя собственной жизнью, а так же позволил получить аванс в виде нового девайся. Теперь хотелось бы услышать твои предложения, мышонок, на сколько ты ценишь свою голову?
Торвальд хищно улыбнулся, а его глаза засверкали опасным блеском, который даже было заметно в расплывчатом отражении.

[Вильям Блауз]

 

«Так увлечена противником, что не замечает союзника».

  Вильям усмехается про себя: он знает, когда Роан так «горит». Она срывает его телефон ежедневными одами о том, как манок приз на пьедестале: голографическая карта города, вещь, ценность которой на рынке заставляет рвать друг другу глотки. Вильям чувствует: это плохо закончится, сорвётся. И Роан срывается — как голодная кошка, приманенная куском мяса. Он пускается следом: рядом с куском мяса злая собака, у которой острые зубы и дрянной характер. Роан даже не замечает аккуратную слежку за спиной: так увлечена поиском, что становится легкомысленной. Её противник таких ошибок не допускает.

  Торвальд.

  Имя на вкус как обожженный холодом металл. Оно острое, звучит кромкой лезвия по стеклу, царапает слух почти ощутимо, до дрожи. Вильям знает: Торвальд опасен. Опасен любой человек, связанный с наркотиками. Ум, влиятельность, подвешенный язык, богатство —  даже рисковые ребята трижды подумали бы переходить такому дорогу. Любой, но не Роан. Она с азартом игрока вступает в игру. Вильям переживает, что эта игра неравная.

  Он вступает сам — с лёгкой руки любителя контроля. И совмещает необходимое с важным: назначает встречу, приглашает в клуб особенное лицо. Перед Вильямом заметная фигура Шохи-Манур, его союзника-почти-врага с гордой осанкой, жёсткой платиной прямых волос. Жизнь так часто сталкивает их друг с другом, что этому можно подивиться. Они почти всегда — на одной стороне баррикад.

  Альсур —  в воспоминании возникает образ не того, кто подставит плечо и поможет, подаст руку в трудный момент. Напротив. Она знает слишком много, она потенциально опасна своим знанием. И находится рядом: по воле злого рока.

— Прелестнейшая,  — ласкает Вильям её слух своей улыбкой. — Давно не виделись.

  Он порицает людей слабых, уважает сильных и знает: общество Альсур есть общество родного хищника с такими же острыми зубами, как у него самого. Ему нужна от неё информация: он хочет знать о сорванной контрабанде, что утёрла нос «Сигме», и ненавязчиво протягивает ей запечатанный конверт с наградой. Его глаза наблюдают за фигурой Роан как бы невзначай: кто-то однажды сказал, что Вильяму легко затеряться в толпе.

  Действительно, легко.

  Фигура Атеран скользит через танцующую в пьяной судороге аристократию. Роан его не видит  — почти обидно. Вильям тяжело выдыхает, пока не подходит официант.

— Искрящей воды мне и моей спутнице. Да, два бокала,  — улыбается он. — Да, каждому из нас.

  Эффект...превосходит все ожидания. Сердце заходится набатом, под перчатками теплеют вечно холодные руки, их едва заметно покалывает. Но это покалывание — приятное. Вильям ощущает прилив сил, ему нравится этот напиток. Колючей проволокой на губах расцветает блаженная улыбка. Он смотрит в глаза Альсур напротив: в них похожее на его смятение и удовольствие. Они оба почти синхронно тянутся за вторым бокалом, её не пришлось во второй раз уговаривать. Реальность плывёт как труп по течению реки, медленно сгущая краски в алый цвет.

  Вильяму почти стыдно, что он делал, что он слышал. Не помнил, как давно они с Шохи-Манур говорили по душам, говорили ли вообще. Искрящая вода побудила в обоих непомерное желание излагаться о наболевшем. Вильям не мог ожидать в таком сильном человеке такой глубокой раны: привязанность, чувства, тоска по умершим и прошлой жизни, канувшей в пропасть, откуда никто и ничто не возвращается. Кажется, подковырнёшь сухую корку  —  кровь из неё польётся ручьём. Вильям знает подобную боль: когда заноза застревает в сердце, извлечь её становится непросто. И говорит сам: что так же ранен, что он никогда не ступит на Харот. А сам понимает, что желает этого как турки Константинополь.

  Зачем-то он зовёт Альсур танцевать.

  Ровно три минуты позора их пьяные тела содрогаются рядом друг с другом в техно, а после падают на мягкие кресла лицом в спинки. «Слишком много»,  —  назойливо тянет голос совести о количестве выпитого алкоголя. Вильям понимает, что пришла пора наркотиков.

  И укуривается ещё больше.

  Разум мутнеет, стираются границы дозволенного. Недозволенное — когда Вильям вообще решил, что у него в жизни существует хоть какие-то рамки? Он тянется к телефону, набирая нужный номер. Нужный — потому что некто живёт в Тульпе, просто живёт. Вильям отчётливо знает, что нужно просто подышать в трубку. На той стороне линии на него матерится и орёт человек, Вильям не помнит, откуда вообще его номер в записной книге. Но Блауз счастлив: у того, кто ему был зверски необходим, телефона нет. Но он хотя бы попытался дозвониться.

  Усталое тело переворачивается на диване, льнёт к плечу Альсур в дружеской поддержке. Роан, а затем Торвальд тихо удаляются из зала. И Вильям замечает, как Альсур смотрит.

— Ты про него говорила? — брови удивлённо тянутся наверх.

  Он не ожидал, что сердечная рана Шохи-Манур  — его таинственная цель. Его угроза. И идея приходит сама собой, как будто в этом нет ничего подозрительного.

— Пойдём, — Вильям дёргает Альсур за плечо и тянет к той же двери.

  Тёмные коридоры чужого клуба обманчиво безопасны и пусты. Впереди зияют лица охраны, напрягающиеся при приближении двух незнакомцев.

— Мы уединиться,  — ласково щебечет голос Вильяма и его ментальной магии. Охрана тупеет на глазах. — Всё хорошо.

  Нужный этаж и нужная дверь. Отголоски разума твердят ему с Альсур затаиться на время за дверью, чтобы подслушать. Но сознание сносит от одной единственной фразы:

—А могу сделать так, что все твои прочие невзгоды покажутся лишь детской игрой! Поверь мне, ты не сможешь скрыться от «Гидры».

  Капилляр на глазу Вильяма лопается от возмущения. Предательски дёргается глаз. Он бы очень хотел...сдержаться. Но не может. Гнев окатывает его с такой силой, что нога выносит дверь пинком. Рассекречивает и его, и стоящую рядом Альсур.

— Добрый вечер! — предельно шумно Вильям вскидывает руки в приветствии и пересекает комнату в пять секунд. Его глаза  нервно сверлят Торвальда, а руки вырывают из его объятий «пленницу». Первое, что он делает,  — впечатывается в губы Роан так, чтобы создалось ощущение, будто он пытается продавить ей череп. Не этого поцелуя Атеран хотела, но Вильям решает, что и так сойдёт.

—  Что ты там сказал о «Гидре»? — цедит вкрадчивый голос, пока его владелец вбуравливает в Торвальда взгляд.  — Не боишься, что не скроешься от меня?

"Кубы"

Ментальная магия

[Альсур]

Наряд

Ей...очень не хотелось сюда идти. Во-первых, здесь было слишком шумно и много наркотиков, использовать которые была против. Во-вторых, здесь проводил свою презентацию он – чрезвычайно обаятельный, красивый, умный, опасный и слишком эгоцентричный Оберон зен Торвальд Джолиродж. Нефилим, способный погрузить огромное количество людей в небытие сначала временно, а потом и навсегда, не применяя даже собственные силы. Люди сами огромными порциями губят себе жизнь, не уделяя должное внимание тому, что в них содержится. А ему это только на руку, деньги текут реками в его широкие и ледяные ладони. Они были словно огромными капканами, готовыми в любой момент захлопнуться на ноге любого, кто покусился на его собственность.

Даже она умудрилась в них угодить, хоть и не нужно было ей это сокровище. И пусть они уже как два года не виделись... Ей не удалось вернуть свой сердце. Не всё. Только ничтожно малая часть покоилась на её окровавленный, израненных руках и изредка билось несколько раз, отзываясь мучительной болью в груди. В этот раз даже слишком больно, да настолько, что, сидя за рабочим столом слёзы неосознанно стекали по щекам, оставляя на документах мокрые пятна. И ей было...так противно от самой себя. Столько лет стойко выдерживала всю боль, тщательнее проверяла каждого, кто смел ступать за порог сначала первых, потом вторых дверей, и затем уже пускала в третьи. Но всего этого, как всегда, не было достаточно. Всегда были пробелы, ошибки алгоритма как у злосчастного кода только начавшего программиста. Это бесило. Это убивало. Медленно и мучительно.

— Прелестнейшая,  — её рука дрогнула с бокалом, когда знакомый голос беспардонно вырвал её из раздумий и чувств, и золотые глаза тут же уставились на усыпанное веснушками лицо. — Давно не виделись.

- Да, - она немного улыбнулась, поставив бокал на блестящий под светом барную стойку. – Давно. И как всегда встретились определенными целями и ценой, - между пальцами слегка выглянула часть флешки, на которой и хранилась вся информация.

Но если клиент сам пожелал это место, то она должна была выполнить его просьбу. Особенно Вильяма, с которым почти что невозможно спорить, если у Альсур нет веских причин. Даже адская боль от нахлынувших воспоминаний и самого присутствия, ощущения магической энергии, такой некогда родной, не могли являться вескими. Это слишком личное, о котором Вильяму желания говорить не было. Но ей было интересно, почему именно здесь. Много народу? У неё в клубе не меньше. Хочет ещё и новый наркотик опробовать? Это уже возможно... Вопросы крутились вокруг, не давая расслабиться.

Пока она не передала ему файлы, а он не уговорил её выпить той самой «искорки». Её прошибло мгновенно, словно через неё проходил поток энергии, который собирала от партнёра, тёплая, щекочущая нервишки, но в разы сильнее. Это... Было слишком сильно. Голову окутывал лёгкий туман, смягчающий все цвета, сглаживая все вылезающие с полочек планшеты с воспоминаниями. Так легко ещё никогда не было. И ей...так хотелось ещё больше окунуться в это блаженство и спокойствие, что сама потянулась за вторым бокалом и выпила всё до дна.

Альсур надеялась, что ничего из этого не вспомнит. Не вспомнит, что говорила Вильяму, которому открыться на словах всё равно что открыться в настоящем бою не на жизнь, а насмерть. Он всегда казался лишь на людях таким притягательным и безобидным. Но он работал в Коалиции Рас, состоял в мафии, а такие, как он, ни черта не безобидны. Они опасны, жестоки, такие же хищные звери, как и Шохи-Манур, их руки по локоть в крови, и убийств за спиной непомерное количество.

Но этот напиток дурманил, и это на уроне подсознания пугало. Язык, узел которого был туго и замысловато затянут, развязался, как ленточка с подарочка, которую потянули всего лишь за один конец. Слёз не было, было слишком хорошо для их присутствия, но улыбка не спадала, она показывала, что Аль даже от самой себя смешно, и скрывала боль, вызванная даже не только сердечными делами, но и обычными, семейными. Что до сих пор скучает по своей родительнице Хириу, погибшей в ходе операции по её спасению. Если бы Альсур была сильнее, то...всего этого бы не произошло.

И ей даже не хотелось вспоминать о том, что говорил Блауз. Сейчас это казалось слишком нечестным. Особенно, когда и у него была похожая проблема, рана на том же месте. В очередной раз она поняла, что те, кто достиг многих высот и до сих пор стойко стоят на свих местах или двигаются дальше, имеют больше ран, чем обычные люди.

Он вдруг тянет за собой в толпу людей, сил сопротивляться не было, да и нужно было? Тело ныло, нужно было размяться, плащ полетел на диван, а танец, такой глупый, такой нелепый, когда тело не слушалось никаких приказов, вызывал лишь веселье, чувство свободы, будто только что разорвала все цепи, что долгие годы сковывали её.

Её клонит в сон. Не отрубает, но происходящее все больше кажется каким-то сном. Картинка размыта, а звуки казались отдалёнными. Альсур не заметила или же просто проигнорировала, как собутыльник на этот день принимает наркотики. Ей было не настолько плохо или хорошо, чтобы приниматься за такую дрянь. Этой искрящейся воды хватило вдоволь. Улыбка стала шире, когда она почувствовала, как мужчина уткнулся в её плечо, руки тут же обняли его за плечи, прижимая чуть ближе, щека легла на копну тёмных волос, пальцы ласково поглаживают его плечо, выражая ту небольшую ласку, что пыталась получить и отдать другим.

А затем видит, как пара уходит и замирает, уставившись на проход, за которым скрылись. Какого...чёрта? Он правда ушёл с какой-то смазливой девчонкой? Причём...не простой!.. Магическая энергия была знакома, очень даже хорошо! Таких она не забывает, никогда! Неужели...нашёл другую?..

— Ты про него говорила? - раздаётся рядом голос, волосы тихонько начинали светиться в мраке не хуже ламп.

- Да... Про него, - отвечает тихо и, кажется, с еле уловимой дрожью в голосе.

Вопросов, когда Вильям снова потянул её за собой, не последовало. Наоборот, Альсур сама хотела пойти за ними, влепить хорошую пощёчину за то, что Торвальд вообще посмел касаться этой вампирши. Она ведь...всего лишь девчонка на одну ночь, которая может пырнуть в любой момент, украсть что-то или по-другому навредить!

Туман рассеялся, когда мужчина внезапно не выбил с ноги дверь. Ну, почти. В таком состоянии её оказалось полегче впечатлить. И выбитой дверью... И увиденных объятий, которые...стали последней каплей.

И теперь понятно, почему Вильям настаивал на встрече здесь. Роан Атеран. Беглая вампирша, с которой однажды она уже пересекалась. И чёртова воровка, что не прочь охмурять других мужчин. Снова возникло чувство использованности, которая она ненавидела больше всего на свете. Снова под наркотиками, снова под властью чувств, блуждающих в тумане.

Волосы выбились из хвоста, они светили ярко, предупреждая всех о том, какая буря будет, и им лучше спрятаться по уголочками, если хотят выжить. Но Торвальду не скрыться. Нет, она на таком взводе, что молчать не получиться даже о самых глубоких ранах, о которых, опять же, опасно говорить.

- Значит...вот как тебя можно ещё подкупить? - медленно, совсем немного пошатываясь молвила девушка, смотря на мужчину. - Начинаешь желать ту, что решилась ещё и украсть у тебя что-то? Ту, что посреди страстной ночи может запросто вонзить в спину кинжал, стоит ей увидеть очередную блестяшку? - а затем взгляд направился на брюнетку, беловолосая остановилась и слегка повернулась к ней. - А тебе и вправду так нравится прыгать в кровать к первым попавшемся? Роан Атеран...я была о тебе лучшего мнения...

Свет от неё освещал всю комнату не хуже светильника, эмоции огромной, сильной и нещадной волной нахлынули на девушку до дрожи в теле. Все мысли путались и цеплялись друг за друга в беспорядке, создавая из не слишком связных слов предложения. Да уж, точно чувствовала себя использованной. Она взглянула на Блауза и шумно вздохнула, стараясь не убить на месте.

- Так ты выбрал это место, чтобы приглядывать за ней? Как же очаровательно... Тебе что, не хватило времени и сил образумить ей, Вильям? Во имя Творца, поему все так...не берегут тех, кто им дорого? - последний вопрос прозвучал тихо, взгляд вовсе был направлен в сторону, а глаза блеснули.

Альсур резко развернулась и по комнате раздался громкий, смачный шлепок, на бледной коже моментально расплылся красный след от ладони.

- Чёрт подери, Оберон, неужели тебе так нравится постоянно менять то одного, то другого человек, слушать лесть, быть использованным другими?! - из глаз брызнули горькие слёзы, сдерживать которые не получалось. - Неужели... Моё доверие, которое так чертовски трудно получить всем ничего не значит для тебя?! Неужели ты мне врал?! Или ты на самом деле стоишь дешевее, и я слишком много дала?! Тебе...так наплевать на мои чувства?.. После всего пережитого и рассказанного они ничего для тебя не значат?!
Альсур пошла в раз**б

[Роан Атеран]

Роан не удивлена ни капли. Когда объятие хозяина вечера из ласкового превращается в стальной хват, она чувствует почти постыдное облегчение: она знала, что так и будет. Но все равно заигралась, такое случается и с лучшими из нас! Джолиродж прижимает ее к себе, краткий укол боли пронзает бедро, чужое дыхание оседает на волосах...

Образ чувственной аристократки раскалывается со звоном сорвавшегося с губ ругательства. Не элегантного от слова совсем. Такое разве что в портовом кабаке на Хароте услышишь.

А еще... удивительно, но первая мысль, посещающая голову Атеран: а ведь с этим дерьмом придется разбираться Вильяму. Тому самому, который ее отговаривал: стой, дура, не суйся, это рыбка не твоего уровня! Ага, как будто она когда-нибудь слушалась голоса разума. Ой, неужели она только что обозвала голос Блауза - разумом? Ну все, еще пара таким оговорок - и можно идти с повинной в орден Хаоса. Благо, ей и так про него уже достаточно рассказали. Почти каждый раз под вином разговоры с другом заканчиваются одним и тем же: сначала "не хотите ли поговорить о демиурге нашем, об Энтро", а потом слезы по разбитому сердцу.

Удивительно, как мысли о друге отвлекают даже в такой казалось бы ответственный момент!

- ... На сколько ты ценишь свою голову?

- Очень ценю, жить без нее не могу! - скороговоркой выпаливает вампирша, но тут...

Дверь распахивается с грохотом. Является тот, чьего присутствия никто не мог ожидать, а значит, нет ничего удивительного в его появление. Сердце делает предательский кульбит в сторону желудка, Роан не успевает ни вздохнуть, ни выругаться, а ее уже оттаскивают подальше от обидчика, сжимают в крепких объятиях...

- Вильям! - выдыхает она в прижимающиеся губы, но руки сами тянутся обнять друга. Несмотря на всю паршивость ситуации становится весело и спокойно. Правда, как только поцелуй размыкается, вампирша прижимает руку в плотной перчатке к губам — кажется, ей сейчас пытались раздавить нижнюю челюсть?

- Что ты там сказал о «Гидре»? Не боишься, что не скроешься от меня? - цедит спаситель, обернувшись к Торвальду, но... Роан разворачивает друга к себе, хватает ладонями за лицо, вглядывается в расширенные зрачки...

- Вильям Блауз! - звучит полный негодования голос, - ты явился меня спасать, наклюкавшись?! Ты совсем с дуба рухнул? Тебя же с двух бокалов розе уносит! Я тебя закодирую, дождешься! Придется таскать с собой карманного колдуна, чтобы по вечерам раскодировать обратно... уфф!

Взгляд скользит мимо лица друга и замечает еще одну нежданную гостью. Имя всплывает в голове почти сразу: Альсур. Было дело, встречались. Роан даже полагала, что отношения меж ними установились вполне себе приятельские, с намеком на зарождающуюся теплоту... но, похоже, тепла стало как-то через край — в затуманенных алкоголем глазах плещется желание затащить конкурентку на костер.

- Да мне дела нет до этого напущенного придурка! - срывается Роан и тут же клянет себя. Не изящно. Не элегантно. Выдает привычку шляться по планетам четвертого кольца.

Вампирша выдыхает, опускает руки и проходит к столу — тяжело быть самой трезвой в кабинете. Рука тянется к оставленной бутылке... но Роан спохватывается и тянется за заначкой — фляга с виски прикреплена к ноге под слоем лилового шелка. А раз образ роковой соблазнительницы треснул, как новенький смартфон под зубами двухлетки... она неэлегантно достает фляжку и присасывается к металлическому горлышку. Бедро неприятно ноет следом укола.

Усталость накатывает неожиданно, напряжение лопается, как мыльный пузырь: Атеран знает, что Вильям всегда на ее стороне. И тревога затихает. Они вытащат друг друга из любой передряги. Правда, сначала они туда затащат.

- Во-первых, что вы двое вообще здесь делаете? - на минуту оторвавшись от фляжки, осведомляется вампирша. Взгляд скользит от одного лица к другому, кусочки паззла складываются воедино... - Ты, что, с ней пил? Вильям! Сколько я могу повторять: если нужна компания, я к тебе сорвусь с другого конца вселенной! А ты... - взгляд мечется к Альсур, свободная рука миролюбиво дергается вверх, - слушай, не знаю, о чем ты подумала, но меньше всего мы собирались заняться сексом. Забирай его, он весь твой. Я все равно получила то, за чем пришла... и нет, это не поцелуи! Что за дрянь вы мне вкололи, господин Джориродж? Какая-то следилка? Между прочим, так дела не делаются. Если вам нужны мои услуги, как воровки, поступите как все нормальные люди: свяжитесь по электронной почте! Хаос на мою бедную голову, зачем я вообще сегодня вылезла из кровати...

Она трет виски, снова неэлегантно морщит нос. Фляжка предательски быстро пустеет, а эффекта — ноль. Обидно. Взгляд ползет по новенькому еще никем не поцарапанному полу...

- Вильям, - вспоминает вампирша и грустно смотрит на друга. В голосе звучит почти детская непосредственность, таким голосом первоклассник жалуется маме на обидчика, испортившего портфель, - он мне что-то вколол! Болит, представляешь?

[Торвальд]

Ошибкой было вставать спиной к двери, ошибкой было надеяться на свою охрану. Да, Оберон тоже совершал ошибки. Но он не повторял их... Когда дверь с неистовым грохотом распахнулась, едва ли не слетая с петель, когда тёмный силуэт словно ураган ворвался в комнату, Торвальд сильнее сжал в своих змеиных объятиях жертву, но тем не менее не стал удерживать в момент, когда она стремительно покидала его объятия. Он неотрывно следил за тёмным силуэтом мужчины в отражении стекла, не спеша совершать резких действий.

—  Что ты там сказал о «Гидре»? — цедит вкрадчивый голос, пока его владелец вбуравливает в Торвальда взгляд. — Не боишься, что не скроешься от меня?


Сумасшедший из коалиции рас, Вильям Блауз. Ирония разрушила его хищную маску.

—Ммм, пришла не одна, маленький мышонок. Что ж, я рад что хоть кто-то понимает на сколь я опасен.

Торрвальд счел это за абсолютный комплимент, за признание его хищником, что никогда не охватит свой хват.
Он обернулся к мужчине, что так бестактно ворвался в его комнату, и едва ли сдержал смешок, лицезря грубый абсолютно не достойный Роан поцелуй.

—Я и не намерен скрываться. Вот он я, весь твой, мой одурманенный друг! —он развёл руки в стороны, словно готов был сдаться здесь и сейчас, и намеренно обернулся к ним спиной, подставляя самую уязвимую часть. Он насмехался, нарочно показывая то, что они не представляют для него никакой угрозы. И быть может Оберон казался безоружным, но каждый его мускул, был готов ринуться в бой, все его энергия была сосредоточенна на мгновенную контратаку.

—Что ты мне сделаешь? Напугаешь своими фокусами или натравишь всю коалицию?—он говорил смеясь, он был бесстрашен и что важно, ему было все равно. Как много людей в Коалиции закрывали глаза на его деятельность? Как много людей с благоговением воспринимали его товар? Не было сомнений, что это не произойдёт вот так в одночасье.

—Ты ведь сам торчишь от этой дряни, —продолжал смеяться Торвальд, — по лёгком сиянию твоих магических жил это заметно. Гнев пробуждает энергию в твоём теле, а та...—он наиграно вздохнул, — уже отправлена Сиянием. Не советовал бы я...

  Его внимание привлёк ещё один силуэт, что изучал золотистую магическую энергию, бушующую похлеще горного водопада. Этот цвет он узнал бы из тысячи и ни за что бы не упустил вновь. На пол удара сердца он растерялся, потерял обладание над своим телом, лицом и голосом, совсем на долю мгновения его пробила дрожь. За спиной были враги и потеря самообладание могла стоить ему жизни или раскрытия его маленькой слабости. Сколько раз он пытался вырвать эту дархатку из сердца? Сколько раз он хотел забыть ту пустоту, что осталась после их ссоры. Но желание помнить эту нахальную, резкую, непокорную и несгибаемую кошку было сильнее. Слишком быстро на его лицо вернулась маска лукавого змея, чья улыбка всегда метается между хитростью и безумием. Но внутри, внутри все было куда сложнее. Щеку обожгло хлестким ударом, и он был ему рад. Он вернул его в чувства.

—Я тоже рад тебя видеть, Альсур, — игриво произнес нефилим, — решила ...

  Но поток слов, раз за разом вырывающийся из бушующего сердца Альсур, прервал его. Она устроила настоящий скандал, она была пьяна и разбита. Он как никто знал это её настроение, уж слишком часты были их ссоры в прошлом. Только та, три года назад была последней. Оберона порядком достали их вечные ссоры. А все из-за того, что никто из них двоих не собирался идти на уступки и становиться ручным зверем другого. Наблюдая за градом бесценных слез, принадлежащих единственной, которую он опрометчиво подпустил слишком близко, Торвальд ощутил как на месте того, где должна было быть его сердце, что-то болезненно сжалось. Это чувство породило гнев, вспыхнувший в его глазах. Но не к Альсур, нет, а гнев к самому себе, что вообще допустил подобное. Гнев заставил вскипеть энергию в жилах, превращая её в магию, усиливающую его тело. Вены вздулись, проступая на руках, шее и висках, шумный раздражительный выдох, напоминающий рев раненого зверя, идущего в последнюю атаку, вырвался из его груди. Гнев захлестнут его похлеще цунами, сметающего все на своём пути. Торвальд закипал не медленно словно чайник, он вспыхнул от гнева словно огонёк на спичке потертой о фосфор. Магическая энергия охватила его, окружная тело бирюзовым свечением. Торвальд мгновенно отвернулся от Аль, не желая, чтобы она лицизрела этого монстра в нем, кинул злобный взгляд на сетовавшую словно скверная бабка вампиршу, оскалился. "Почта... Ха! Какая же дура, сначала проверка, подкуп, а потом дела! Будет мне советовать о том, как вести дела, мадам, что без зазрения совести украла оплату, прямо из под носа!" Но он почти мгновенно развернулся и ухватил Вильяма за грудки, приподнял словно пушинку и прижал к стене.

— Какого черта ты, лядь, смеешь вмешиваться в мои дела. Она - одной рукой он указал на Роан, —приняла часть сделки, взяв редкий артефакт, за который многие готовы загрызть друг друга живьём! И если, —Торвальд говорил едва не задыхаясь от гнева,— эта кровососка не намерена выполнять свою часть сделки, я это так просто не оставлю.
Он откинул Вильяма в сторону стола.
—Если так переживаешь, можешь пойти вместо неё! — хрипло прорычал Торвальд.

[Вильям Блауз]

— Почему все так не берегут тех, кто им дорог?

  Слова Альсур впечатывают в сердце подобно цитате: ёмкой, ударяющей в голову, заставляющей задержать на строчках взгляд. Колко, остро, интересно — эту мысль хочется смаковать, переваривать, чтобы дать достойный ответ. Но не сразу, после. Когда мысль оформится в нужные слова, когда будет готова излиться.

  В пространстве кабинета четырём трудно ладить друг с другом: каждый перетягивает внимание на себя, каждый урывает куском жажду всеобщего взгляда. Перепалка Торвальда и Альсур выглядит почти семейной. Той, которая не терпит свидетелей и посторонних глаз. Той, которая должна быть скрыта за запахнутыми дверями. И Вильяму было бы стыдно, если бы он знал, что такое стыд. Если бы мысль о неуместности хоть когда-то посещала его голову. Кажется, вещей неуместных и ситуаций неудобных для него не существовало, да и сейчас — не существует. Остаётся наблюдать: искры между Торвальдом и Альсур вспыхивают мгновенно, как при встрече фейерверка и сварочного аппарата.

  Вильям наклоняет голову к правому плечу, элегантно, пьяно — мечтательно. Манерность даже ослабленного алкоголем тела не играет с ним злую шутку. Вильям настолько привык быть пьяным, что почти знает, когда ему остановится, чтобы не упасть. Почти.

  И тело всё равно пошатывает — в сторону отпрянувшей вампирши. Ближе к другу. Но за слова Альсур всё равно хочется зацепиться, как за бортик бассейна. Ответить ей.

— Беречь друг друга — такая мелочь.

  Нежное касание срывается по щеке Роан: пальцы ласково гладят её под глазом, скользят к контуру уха, убирая прядь волнистых волос от лица. Прикосновение бережное, любовное — так гладят любимую младшую сестру, которую слепо обожаешь, даже если она опять подожгла занавески и сломала твою гитару. «Негодяйка» — любимое прозвище, тепло самого близкого сердцу человека. Внешне холодная, Роан всегда напоминала Вильяму о жаре огня. Роан и есть огонь: пока обжигает остальных, о её тепло он может греть руки. И знать: этот огонь никогда ему больно не сделает.

— Не так важно беречь друг друга, как важно быть на одной стороне. Не удержишь ты — а дальше? Просто стоять и смотреть, как другой объявляет войну целому миру? Альсур, разве ты не из породы смелых? Не из породы тех, кто не бережёт, но подаёт патроны из-за спины?

  В этом правда. Не всегда есть возможность закрыть своим плечом: человек редко безвольная жертва в подвале палача. Чужая воля — то, чего не отнять, даже если отнять порой очень хочется. Вильям вновь оборачивается к Роан. Теплеет взгляд.

— Вильям, — грустно звучит её голос, — он мне что-то вколол! Болит, представляешь?

  Надрывается последняя клетка, которая удерживает от глупостей. Вильям любит Роан беззаветно. Беспощадно и навсегда. Ладони ложатся Атеран на плечи, Вильям пытается принять самый невозмутимый вид. И выдаёт немногим громче, чем хотелось бы:

— Вернёмся домой, я рассыплю в углу горох. Сниму с тебя штаны и посажу на него прямо твоей голой жопой.

  Вильям злится. Нервно дёргается правый глаз. Злится и улыбается, показывая всем видом, что в любой передряге Роан может полагаться на его руку, его всплеск слов — простой пустяк. Но он всё равно недоволен: что Атеран влезла, что так просто подставилась, что связалась с тем, кому не стоит переходить дорогу. Что он сам в это влез: зачем? Зачем?

  Причина — любовь. Камень преткновения всей встречи.

— Альсур права: нельзя прыгать в койку при первом знакомстве. Надо хотя бы...дня три узнать друг друга?

  Укол вины невесом и забавен: Роан всегда знает, когда и о чём Вильям говорит. И с пьяных глаз невозможно даже самому не удержаться от смеха из-за собственной шутки. Вильям выглядит дураком, и ладно. Может, он и есть дурак.

  Пальцы сжимают плечи Роан. Вильям клонится к самому уху, переходит на шёпот, слышный только ей:

— Сумела украсть? Сваливай отсюда!

  И как изящно его после припечатывает телом Торвальда! Нужные слова срываются всегда в нужный момент!

  Вильям не успевает даже моргнуть, подводят навыки рукопашного боя: он притеснён к стене как какой-то хилый мальчик для пушечного мяса. Вильям болезненно ведёт головой, не может сосредоточиться: лицо человека напротив похоже на оскал монстра. Ещё недавно Торвальд расслабленно демонстрировал ему свою неколебимость, и вот его словно подменили. По щелчку пальцев, а он упустил из взгляда переключатель-тумблер.

  Торвальд распаляет в гневе. Торвальд рассыпается в угрозах. А Вильям только и может, что молчать. Быть откинутым к столу и упереться руками, тормозя падение.

— Не оставишь просто так? Опасные игры затеял. Так много ли ты обо мне знаешь?

  Вильям улыбается хищно: сам себе. Перед глазами мелькает платина волос Альсур, но Вильям её не видит: настолько погружён в себя, что не заметит даже внезапного удара. Альсур знает то, что Оберону пока недоступно: любой человек — всегда чуть больше, чем фокусы, чем его профессия. Альсур связана с "Сигмой" торгом информации. Вильям немного больше, чем Коалиция рас.

  Хотя бы потому, что он сам сейчас — преступник.

— А я могу пойти. А ты убеди. Попробуй.

  Кулак устремляется Торвальду в лицо. Вильяму всё равно, насколько удачно Оберону получится уклониться. Его тонкий нос слишком прямой, слишком аристократический — кулак так рвётся подправить изыск надменного выражения. Свалить рывком за грудки на стол. Разбить стоящую антикварную вазу — в шумное крошево.

  Хочется ответить: злостью на злость, гневом на гнев. Защитить того, кто дорог и важен.

Впечатать Торвальду в голову ещё раз.

"Кубы на избиение Торвальда"

Разогреваем мышцы

[Альсур]

Голова начинала раскалываться, потихоньку и мутить. Эмоции как язичок колокола били по медной поверхности, создавая громкий, затяжной и раздражающий звон.

— Да мне дела нет до этого напущенного придурка!

Она невольно улыбается, прикрывая лицо рукой. Действительно тот ещё придурок. Он с самого начала строил из себя невесть что, а на деле, когда дело дошла до боя, как какой-то новобранец военной академии оказался истерзан перед своим первым врагом. А после он ещё устраивал такие встречи, от которых невольно хотелось его самого прибить. Не будь в ней разожжён интерес, всего бы этого не случилось.

Голова тяжелела, наёмница перенесла эту тяжесть на плечо и смотрела на Блауза и Атеран, чувствуя, как мерзкий и скользкий червяк заползал в рану и начал пускать ядовитую слизь зависти. Брови сузились, нос сморщился, ей было противно знать, что они есть друг у друга, хотелось понаблюдать за страданиями одного, не казаться такой же неудачницей, потерявшей однажды всё и так и не найдя ничего.

- Твой дружок сначала позвал меня сюда ради сделки, - начала отвечать Альсур на вопрос Роан, к которой гнев потихоньку стихал, но все равно её бесила мысль, что что-то могло между ними быть, и поэтому свет её волос ещё не стихал. - А потом споил, - и запрокинула голову, позволяя закрыть глаза отяжелевшим векам. - И я очень надеюсь, что ты мне не врешь, Атеран. Мы неплохо сработались, было бы жаль, что в этот раз ты решила покуситься на моё.

Сказала это по привычке. До сих пор, даже невзирая на три года разлуки и столько лет ссор, считала своим. Каждый всплеск эмоций истощал так, что Шохи-Манур желала больше не чувствовать, находиться в апатичном состоянии, не подвергать нервную систему истязаниям, какими одаривала своих пленников. Всё это заставляло говорить о том, о чем нельзя, за которые нужно лишать слуха и языка свидетелей.

Она почувствовала его гнев. Аура начинала дрожать, становиться ярче, его тело само по себе казалось напряженным, словно вокруг него змеями обвились цепи, и он пытался освободиться от них. Но Торвальд сдерживался. Был зол на неё? Наверняка. Она ведь то и делала, что обламывала ему кайф, встревала иногда в его разговоры с прелестнейшими особами, которых изучал до мельчайших деталей. Как ей показалось, слишком неожиданно ему взбрело в голову выпустить свой гнев на Вильяма. Трезвость ума потихоньку возвращалась, и Альсур замерла, внимательно смотря на происходящее между ними.

Хотя она невольно вздрогнула, когда началась между ними настоящая драка. Что один, что другой, обоим сносит крышу, стоит им учуять, как левиафанам, кровь. Грохот, звон разбитого стекла, встряхнув головой, когда уже эон замахнулся, она быстро начертила руну и направила магию на Вильяма. Ей не нужно было сейчас драки. Уж точно не этих двух. Они живого места не оставят друг на друге. Фигура консильери замерла, покрывшись лёгкой корочкой, не позволяющей ему двинуться с места, только говорить, палец снова начертил руну, но что-то пошло не так. Снова.

Руку пронзила острая боль, дархатка не сдержала крик, ноги дрогнули, и она упала на колено, вены на руке почернели, пальцы онемели и замерли, как и вся рука, но боль все еще в ней пульсировала, и Альсур пыталась отдышаться, придти в себя. Снова помощь Торвальду обернулась ей боком. Но сейчас ей меньше всего хотелось лишиться хорошего заказчика и того, кому хотелось самой врезать в челюсть за потрепанные нервы и усилия, за очередное предательство в её жизни.

Еле-еле встав на ноги, которые все так же дрожали, дархатка, придерживая близко к себе "окаменевшую" руку, взглянула на всех, тяжело дыша.

- Значит так. Получилось так, что единственным остужаться будет Вильям. Оберон, тронь только его пальцем, я тебе вмажу. Он всё ещё остаётся моим заказчиком, а ты знаешь, как я к ним отношусь, - медленно повернувшись, она взглянул на Роан. - А тебе всё-таки придётся либо остаться, либо выполнить просьбу Оберона, какой бы она ни была. Ничего личного... Так получилось.

После этих слов она подошла к столу и села на кресло за него, где буквально пару секунд назад двое мужчин избивали друг друга. Встретившись с тёмным взглядом эона, она только устало пожала плечами.

- Видишь, к чему приводят попойки? - и показала руку, слегка поморщившись. - Не обижайся только, я лишь помогаю тебе не совершить ошибку. И подумай ещё над тем, чтобы такое повторять со мной, хорошо? - она слегка улыбнулась, прикрывая глаза, дотянулась до него здоровой рукой и провела пальцами по его носу. - Ты прав, важнее всего быть на одной стороне, а не держать кого-то от опасности, - губы растянулись шире, обнажая клыки, взгляд направился за его спину. - Жаль только, что у нас не всегда так, - все мышцы расслабились, улыбка спала, как тяжелый слой снега с ветвей ели, из-под длинных ресниц глаза не казались более одурманенными и нежными, как секунду назад. - Не вынуждай меня лишить тебя всего, что когда-то было у меня. Тебе ли не знать, как это будет больно?

Альсур откинулась на спинку стула, прикрывая лицо рукой.

- Разбирайтесь быстрее со своей сделкой и заканчивайте. Вы меня доконаете...

Кубики

[Роан Атеран]

— Сумела украсть? Сваливай отсюда!

Роан улыбается, смотрит в ответ — с искренней нежностью. Приятно, невероятно приятно, что друг пришел на помощь, пришел вовремя, несмотря на то, что она так сглупила. Но... ты ведь понимаешь, - смотрит девушка, что я не могла иначе? Слишком желанная награда. Такая цель, что мимо просто не пройдешь. Не сможешь. А дальше...

Все идет не так. Танец, предназначенный для двоих, обрастает новыми партнерами, а Роан изначально вовсе не планировала танцевать. Взгляд невольно мечется к темнеющему провалу сейфа, почти с сожалением скользит по контуру распахнутой дверцы — так смотрят на любовника, заснувшего посреди процесса, так и не добравшись до кульминации.

В маленькой комнате, кажется, воздуха стало слишком мало для четверых, торопящихся вступить в драку. По громыханию сердец Роан слышит: раздражение, возбуждение, гнев. Ее и саму захватывает коктейль эмоций, когда лучший друг с кулаками набрасывается на обидчика. Ее обидчика. С Виллом легко забыть, что они взрослые люди, все время чувствуешь себя девочкой-подростком, хочется шутить и валяться на матрасе в одном белье, хрустя чипсами и обсуждая какой-то нелепый сериал.

Приходится встряхнуть головой, отгоняя наваждение. Дело — в первую очередь.

— Какого черта ты, лядь, смеешь вмешиваться в мои дела. Она приняла часть сделки, взяв редкий артефакт, за который многие готовы загрызть друг друга живьём! И если эта кровососка не намерена выполнять свою часть сделки, я это так просто не оставлю.

- Да что ты? - тянет Атеран, - не ты ли говорил, что это, мол, подарок, плата за пройденное первое испытание? За то, что я почтила своим присутствием твою скромную берлогу? - в голосе слышится шипение, взгляд мечется между лицами всех присутствующих. Вампирша торопится отойти ближе к другу, чтобы и прикрыть, и вместе кинуться в бой, если придется. Еще оставляют сомнения, на чьей стороне окажется Альсур, но, похоже, та решает поддаться велению сердца.

На самом деле... хочется рассмеяться, потому что Роан может по пунктам расписать, как подобные переговоры можно было провести без риска для чьей-либо задницы. И ей ни сколько не совестно за украденную карту — перед воровкой не трясут наградой в такой опасной близости. Не смог удержать — так ты знал, с кем связываешься!

А Альсур... торопливо влезает в чужую драку своим колдовством. Удерживающая магия. Препротивнейшее искусство, думается Роан, когда друг замирает. Действие вампирши, следующее за этим — чистый инстинкт. Защитное поле окутывает фигуру друга, мешая парализующей магии. Но страх за Вильяма сильнее, чем за себя — магия с трудом разрушает чужие чары, требует времени.

Время нужно выиграть. И Роан отходит к окну — так, чтобы Торвальд и Альсур могли смотреть либо на нее, либо на Блауза. Чтобы они не заметили, как распадается покров удерживающего капкана. Ей страшно, тревожно до вспыхивающей в горле жажды. Но вампирша улыбается.

- Альсур, - выдыхает она, - "ничего личного"? По отношению ко мне — конечно, а вот между вами двумя, похоже, проблемы. Позвольте провести сеанс психотерапии, раз уж нам всем некуда торопиться!

Она театрально ведет плечами, переводит взгляд с лица знакомой на фигуру Джолироджа. В голосе звучит ядовитая жалость.

- Что, рука дрогнула? Обернуть магию против самой себя, не навредив любимому человеку... Символично. Но что же господин Джолиродж может предложить в ответ тебе? Дай-ка вспомнить... ах да, он заманивает в свой дом воровку, - Роан загибает указательный палец, - пытается обольстить ее на этом самом месте, - загибает средний, - манит дорогой наградой и даже предлагает свою неоценимую помощь, - загибает безымянный палец и мизинец, - всего-то за крошечную услугу. Вот только договориться со мной было бы проще, сразу предложив сделку.

Тяжело не улыбнуться издевательски, взглянув на Торвальда. Роан злится, и злость искрами слетает с рук, прожигая перчатки. Гнев разрушителен. На вкус он словно каленое железо, мешает ясно соображать. С другой стороны... ясно соображать совсем не хочется.

- Так, может, Альсур, твой неблагородный друг попросту хотел трахнуть симпатичную воровку? Ну, знаешь, смешать приятное с полезным. Иначе я не вижу поводов заманивать меня сюда. Мужчины, знаешь. Так часто думают нижним мозгом... прости, Вилл, это я не про тебя. Кстати...

Теперь уже взгляд, полный гнева обращается к блондинке. В темных глазах Атеран уже не черти пляшут — настоящие архидемоны. Ей хочется уколоть девушку за то, что так некрасиво влезла в чужую драку. Даже Роан не стала бы мешать мужчинам выяснять отношения — негласное правило не бить морды тому, кого уже бьет Вильям. Но тут... мерзкое чувство, будто знакомая не оправдала возможное доверие. Роан может признаться: девушка ей понравилась, как только может одна наемница вызвать уважение у другой. Но все это сгорает, когда «ничего личного» оборачивается барьером между вампиршей и ее свободой.

- Подведем итоги? - выдыхает Роан, шипя сквозь зубы, - здесь лишь один настоящий лжец, который не поступает честно ни с возможными партнерами, ни с... возможными партнерами в постели? Просто изумительно. Вот только я так не играю. Вы могли связаться со мной на равных, вместо этого предпочли расставить ловушку. И не удержали свою драгоценную карту — ну, не удивительно. Кажется, девушку вы тоже удерживаете с трудом. Обещали найти меня? Посмотрим!

Все это время Роан готовила энергию, планировала... хоть и поддаваясь гневу. Именно поэтому с пальцев срывается не один огненный шар — а сразу два. По одному в сторону каждого из противников. Торвальда не жаль нисколько, Альсур, верится, успеет прикрыться щитом и спасти прическу. Атеран как-то видела беловолосых красавиц с обгоревшими локонами — зрелище печальное. Пламя только сорвалось с рук, когда следующая волна энергии пробивает окно, действуя даже лучше, чем можно было представить. Звенит роскошь осколков, с улицы пробивается весь шум ночного города, на такой высоте превращенный в неразличимый гул. За стеклом площадка балкона, за тонкой гранью перил — восхитительная пустота.

Следующим заклинанием Атеран переносит к себе друга — магия срабатывает в пределах небольшого пространства, а Роан даже не смотрит, успел ли разрушиться капкан противницы, чтобы друг вновь обрел подвижность.

Огонь — прекрасен. Два изумительных пылающих красавца несутся к намеченным целям, воздух раскаляется до предела... Роан поздно вспоминает: огненный шар в маленьком помещении к хорошим идеям не относится. Но уже поздно что-то менять, так что она тянет Вильяма за собой на хрупкий уступ балкона, ставит защитное поле, ограждая от собственного огня... и на краткий миг замирает у перил.

- Вилл, я не помню, ты высоты не боишься? - улыбается она и готовится утянуть друга в самую бездну.

Кубы и еще кубы.

[Торвальд]

Ярость захлестнула его, необузданная и беспричинная. Такая ли беспричинная? В любом случае, хотелось выпустить этот яд, жгучей болью оседавший где-то в сердце, выпустить его в простейшем мордобое, разбить кулаки в кровь, разбить лицо случайного врага, раздробив его кости в муку. А от чего? Все от резкой боли, ненависти к себе, ненависти к окружающим и  такого противоречивого чувство, что по сей день не утихло, а так хотелось его выкинуть. К тому же, этот гадский эон приперся тут и высказывался о любви словно знает о ней хоть что-то. Удар, удар, еще. Столько планов, а весь мир летит кубарем.
— А я могу пойти. А ты убеди. Попробуй.
  Убеждать? Его? То есть это шут гороховый еще и торговаться собрался, размахивая кулаками. Торвальд уже был готов к тому, чтобы принять его удар, даже не прикрываясь и не уворачиваясь. Ему просто хотелось драки. Выбить дурь из себя.
  Но Вильям замер, удар так и не последовал. Торвальд устало вздохнул, словно ребенок у которого отняли лучшее развлечение. Правда ярость по прежнему кипит в нем. Ярость немного отступает, смешиваясь с легкой долей беспокойство, стоило лишь услышать такой знакомы крик. Едва он смог подавить в себе порыв хоть как-то помочь Аль, он убеждал себя, что она заслужила это за этот вечер.

- Плата, - он цыкнул, двоякая фраза, относящаяся к обеим дама. Он проигнорировал в прочем не столько ультиматум  Альсур, сколько ее слова. Она вновь посмела влезть туда, куда ее не просили и не звали, но об это будет позднее, возможно. Хотя он сейчас бы хотел более никогда не разговаривать с ней, вычеркнуть это беловолосую стерву из своей жизни. Врет себе, от того и проще злиться.
- ... и начало сделки, разве не подарками принято подкупать кого-либо, - холодно заключает он, не ожидая ответа на слова.
  Глаз начинает дергаться, какая же все таки мозговыносящая компания собралась под этой крышей. Сеанс психотерапии? Можно подумать она глаза кому-то открыла. К тому же, она явно упускает один немаловажный факт. Они с Альсур не пара, а следовательно делать он волен все, что ему заблагорассудиться, совмещая "приятно с полезным" когда хочет и с кем хочет. Слова его не задевают, не побуждают оправдываться. Да и  с чего бы? Он рассмеялся, от всей души, запрокинув голову.

- Да, да, говорит мне так, что так старательно пыталась соблазнить меня, лишь бы спереть карту и скрыться. Ох, была бы ты хоть чуточку чиста и невинна, быть может я бы действительно решил бы тебя трахнуть. А так... От тебя разит отвратной гнилью, так что желать тебя могут лишь подобные. Мне чхать кто из вас пойдет за формулой, - финал он произносит устало.

  С рук вампирши слетает два огненных шара, их сила столь колоссальна, что жар незамедлительно наполняет комнату. Первая реакция, первая мысль, что посещает голову беловолосого нефилима, обеспечить Альсур безопасность, ведь сколько он помнил - она не обладала защитной магией. И даже если начала ее осваивать - сердце болезненно сжалось. Она не устоит от такой атаки. Едва ли его собственный щит. Но магия распадается то ли под натиском силы, то ли от того, что его собственные руки дрожат. Как много времени уходит на то, что не сработало. Щит сыпется, вторя звуку разбитого стекла. Время уходит, и пока силы копятся на то, чтобы поглотить всю мощь атаки или частично, Торвальд видит лишь один выход. Рывком он кидается, через стол, опрокидывает стул с Альсур, накрывая ее своим собственным телом. И даже если он не сумеет вовремя поглотить атаку, не сможет еще раз создать щит, хотя бы огонь опалит сначала его более прочное тело. Огонь подавляется медленно, даже не смотря на то, что он усилил заклинание быстрой руной начерченной в воздухе. Жар становится сильнее, дышать становится невозможно, сам разогретый до предела воздух обжигает легкие. Со второй попытки все же водный щит, оберегающий обоих от огня, обеспечивающий тот необходимый кислород, обеспечивающий прохладу. Опаленная жаром спина немного горит, но это мелочи. Так ему кажется. Он сжимает в своих руках дархатку и от осознания этого становится неловко. Руки невольно опускаются, отстраняются от ее тела. Вот он только что нависал над ней, а уже стоит в стороне, снимая щит. Пред взором предстает более чем на половину обугленная комната, придется оплатить ремонт владельцу. В прочем, стоит повесить долг на вампиршу. Взглядом он быстро находит виновницу, сжимающую своего дорого психа. Хотя стоя на краю городской пропасти на психа похожа больше сама девушка.

- Свое предложение я озвучил: будет это стерве спасение от ищущих ее. Услуга за услугу, в ином случае люди Гидры подключатся к погоне за темноволосой головой, - говорит он спокойно, словно не было ни ярости, ни огненных шаров, - а счет за сожжённое помещение я вышлю на ваше имя, госпожа Роан Атеран. Вы хотели что-то еще? Ах, вы знаете, я вас вовсе не держу. Карта ваша, тут ты правы. В прочем, как отплатить за нее решать только тебе. Хотя... - он улыбнулся подлячей хитрой улыбкой, - сервера, что хранят всю информацию в моих руках, одно не ловкое нажатие и... Пуф! Карта не более чем бесполезный кусок металла.  

  Торвальд подошел к бару, ни одной целой бутылки не осталось. Жаль. В его виде не спустишься вниз, гости... Устал, как же он устал. Торвальд резким движением срывает с себя пиджак и рубашку, что обуглились на спине. Глухо рыча от жгучей боли. Хочется одного, скрыться от всех глаз.

-Вас видимо надо проводить? - раздражённо произносит он, намереваясь послать в гостей ударную волну, дабы прогнать их как можно скорее. Но останавливается, и просто машет рукой в их сторону, словно сгоняя надоевшую мушку. - Было интересно пообщаться, мышата. Заходите, если заскучаете.

- И сколь долго можно быть причиной моих падений, - полушепотом произносит он, поднимая дархатку на руки, не собираясь дожидаться ее согласия. Почему он опять не может ее оставить эту дуреху на произвол судьбы? Она не ранена, просто пьяна и измотана, сможет позаботиться о себе, как очнется. Но он забирает ее с собой, скрываясь в тайных ходах пентхауса, дабы поскорее покинуть этот шумный дом и скрыться в своём "убежище" на этой планетке.

1 кубы
2 кубы

[Альсур]

О, какая же это была сильная провокация. Золотые глаза со злобой и ненавистью смотрели на вампиршу, пытающуюся каждым словом задеть оставшиеся живые места на её душе. И так ведь хотелось ринуться к ней, впиться пальцами в нежную шейку и вырвать ей трахею, чтобы и слова она больше не смела сказать своим грязным ротиком. У неё всё же оставались крупицы самообладания, и несмотря на боль в груди, бешеное завывание задетой гордости, девушка оставалась сидеть и смотреть на брюнетку.

Всё как всегда идёт к чертям, и никакого сожаления у дархатки это не вызывает. Не срослось с вампиршей? К чёрту, если Альсур захочет что-то украсть - она это сделает. Убить? Без проблем. Перенести мучительные пытки? С горем пополам, но уже выдерживала, и как раз от рук опасного старого знакомого, с которым в тот раз не удалось нормально поделить добычу. Стоило ли говорить, что в ней всё ещё засиживала обида после всего этого? Если зарываться чуть глубже в уже опьянённый разум, то ничего удивительного в этом нет.

Сеанс психотерапии... Как будто кому-то из них он поможет. У неё невольно дрогнули губы в усмешке. Тут каждый из них по-своему и уже очень давно двинулись головами, безвозвратно, мучительно и безнадёжно. Единственное, что может успокоить их души, так это смерть, с которой все они не раз сталкивались и в объятия которой никто не хотел падать. Призрачная надежда, что всё наладится, казалась такой прекрасной и притягательной, что невозможно было позволить себе такую роскошь, как вечный отдых.

Её опрометчивый поступок выпить с Вильямом наркотик аукнулся ей как нельзя кстати. Она поздно заметила, как у вампирши в руках заиграли огоньки. Твою ж мать! Палец быстро начертил руну, и магия уже пронеслась по всему телу, в неё уже началось нести пламя. И слишком внезапно её накрыл своим телом нефилим.

- Ты придурок?! - судорожно прошипела девушка, зажмуриваясь от пронесшегося над их телами огня и чувствуя новую боль по всему телу, словно в неё выстрелили несколько раз.

Защитная магия сработала не так, как можно было желать, мужскую спину всё же подпалили, а она невольно сжалась под ним, прикусывая губу, чтобы не пискнуть. Чёрт, надо было раньше это сделать! Будь она более сосредоточенной, то смогла бы сделать хороший купол! Тяжелый вздох срывается с её губ, на и так повреждённой руке чернота пронеслась по менам выше, и так же еле заметно почернели вены на шее и другой руке.

Веки отяжелели, из-под них золотые глаза взглянули в лицо мужчины, пытавшегося сохранить невозмутимость, но от них не ускользнуло промелькнувшее замешательство. Ещё пара секунд и мужчина оказался в другом конце комнаты. Она поджала губы, положила голову на пол и вытянулась в пояснице, чувствуя, как болезненно натягивается каждое мышечное волокно, словно ещё немного, и они все разом порвутся. Торвальд что-то говорил, а Аль пыталась сесть, стараясь не беспокоить больную руку.

Нельзя было соглашаться. Ну нельзя ей больше соглашаться на те места, которые ей предлагает Блауз! Надо попросить Эрива ей напомнить про этот случай, чтобы наёмница больше не соглашалась на подобные места. Если она, конечно, дойдёт до дома или вообще до машины. Силы начали покидать тело, и, когда она уже собирала все остатки силы, чтобы спуститься вниз, её взяли на руки, без спроса и очень быстро, при этом что-то прошептав, разобрать не удалось.

- Что ты делаешь? - шёпотом, с хрипотой спросила она его, и, тем не менее, её голова грузно упала на его плечо.

Снова. Снова какого-то чёрта не уходит, а остаётся с ней, забирает с собой. Рука легла на живот, где ещё оставались рубцы от шрама, появившегося из-за этой чертовки Лилит. Его бывшей, по сути. Неужели какая-то его прошлая часть давала о себе знать? Навряд ли... Он специально сделал такое средство, что оно даже человека меняет, а воспоминания, по сути, навсегда заблокированы.

Как её вообще угораздило влюбиться в этого эгоиста? Монстра, безжалостно раздирающего её сердце на протяжении стольких долгих лет? Дархатка закрыла глаза, одинокая слеза скатилась по щеке.

- Как же...я тебя ненавижу... - тихо прошептала она в последний раз, прежде чем провалиться в глубокий сон.

Кубик