[Бернадетт]

Климбах / Рутений / 5027 год

Линн ;; Бернадетт

Эпизод является игрой в настоящем времени и закрыт для вступления любых других персонажей. Если в данном эпизоде будут боевые элементы, я предпочту стандартную систему боя.

https://music.yandex.ru/album/29617470/track/122413265?utm_source=web&utm_medium=copy_link

[Линн]

Как правило, в вечернее время Нижний Город представляет собой угрюмый пейзаж из обречённых лиц, бредущих по своим делам людей, и редкостно отвратительной смеси запахов — конского навоза, грязи, болезней и вони, исходящей от самих его обитателей. Но в каждом правиле есть исключения. Одним из них была ярмарка, проводимая в городе. Её масштаб был столь велик, что весь город стоял на ушах. Это было редкое время, когда у обывателей трущоб появлялась роскошь — надежда. Надежда на то, что богатый, но хмельной дворянин, захочет продемонстрировать свою щедрость и подарит золотой. Надежда поучаствовать в ярмарочном конкурсе по поеданию пирогов, где проигрыш означал не потерю последних денег, а то, что впервые за месяц, а то и больше, можно уйти не просто сытым, а объевшимся до отвала. Для теневой стороны города это также было праздником. Когда еще можно было встретить столь идеальные условия? Большинство посетителей были пьяны или отвлечены весельем и разговорами, для таких воров как Линн, они все равно что просили их обокрасть. Даже в случае неудачи, всегда можно было просто затеряться среди толпы - поймать кого-либо в таком столпотворении было решительно невозможно, пусть стража и была в состоянии повышенной готовности. Вернее говоря, старалась казаться таковой.
Пробираясь сквозь толпу в арке городской площади и проходя мимо одного из таких стражников, Линн резко повернул голову в противоположную сторону и яростно замахал рукой, отвлекая внимание жестами.
— Эй, меня подождите! — воскликнул он, а в это время другая рука уже ловко срезала кошелёк с пояса здоровенного мужика, вырядившегося во всё лучшее, что только мог себе позволить. Тот явно рассчитывал произвести впечатление на пару дам на фестивале.
Толкнув его плечом, вор двинулся дальше, лавируя в потоке людей, и продолжал незаметно орудовать пальцами и клинком.
— Что за...?! Стра... стража! — взвыл один из обворованных, заметив пропажу лишь через пару минут.
Стражник лениво скользнул по нему взглядом, не увидев в нём ничего знакомого, и лишь скривился ещё злее.
— Заткнулись и проходим дальше!

Тут и там мелькали фигуры. Пристроившись у одного из домов, Линн с наслаждением уплетал холодную, но от того не менее вкусную лепешку, скупо набитую мясом. Некогда горячая и хрустящая, она казалась ему пищей богов, особенно после двухдневного голода. Это было расточительно, покупать их горячими в дневное время фестиваля, потому знающие дожидались позднего вечера и пировали всего за пол цены. И да, Линн был скуп. И нет-нет, если вы подумаете что он был просто скуп, я отвечу вам, что если и существует демиург скупости, то Линн мог бы влегкую дать ему пару советов, если бы это конечно было бы ему выгодно.

— До конца ярмарки осталось совсем чуть-чуть — Мысленно, вор уже пересчитывал во второй раз примерную прибыль. Конечно же он не стоял на улице считая деньги из свежесрезанных кошельков, но имея богатый опыт, он мог примерно по весу кошелька и по внешнему виду его владельца сказать, сколько там было. — Возможно еще две таких ярмарки и я смогу позволить себе наконец нанять какого-нибудь розыскателя, чтобы найти её, если ничего не случится конечно — Последняя часть фразы уже была для него привычной. Боясь загадывать дальше, чем на день, ему казалось, что любой далеко идущий план, озвученный даже в мыслях, непременно наткнется на каприз от госпожи Судьбы. Возможность строить планы было роскошью, которой он не имел.

Спустя пару минут люди начали понемногу отчаливать, ярмарка подходила к концу. Правда толпа, будучи навеселе, так совсем не думала. Пробираясь по краям улицы вместе с потоком людей и пребывая в отличном настроении, Линн то и дело озирался вокруг, пытаясь ненароком не встретиться с какой-нибудь жертвой, заранее переходя дорогу на другую сторону. По мере возвращения в привычные, родные трущобы глубокие переулки становились все темнее, а людей становилось все меньше. Чуть расслабившись и собираясь уже выдохнуть с облегчением, Линн в ту же секунду слабости оказался не готов к тому, как чья-то рука резко схватила его за плечо и втянула в проём между домами. Он ещё не успел осознать, что произошло, но нутром чувствовал — ничего хорошего это не сулит.
Тут же раздался глухой удар в живот — боль молнией вспыхнула в сознании и сложила юношу пополам. Мышцы сковал спазм, не давая вдохнуть, а крик, уже сорвавшийся с губ, был перерезан новым ударом с другой стороны.
Неизвестные не теряли времени: обступили со всех сторон, методично загоняя его всё глубже в переулок, чередуя удары с толчками. Вскоре пинок ноги отправил его на землю. Пропуская между пальцев грязь, Линн старался сконцентрировать внимание и хотя бы осмотреться, но ему этого не позволили, вновь подняв в воздух ударом ногой по животу.
— О, как он дёргается. Мне нравится! - Эта фраза могла бы стать для Линна спасительным кругом, поводом усомниться в их серьёзности, счесть их дилетантами, просто пугающими жертву. Если бы не одно "но" — они всё делали слишком профессионально. Ни суеты, ни спешки, ни лишнего шума. — Выродки - пронеслась первая связная мысль в его голове за последние десять секунд. Это был тот самый тип грабителей, на которых не хотел бы нарваться никто. Садисты. С теми, кто грабил из нужды, можно было хотя бы попробовать договориться. Отдать всё — и уйти живым, пусть и избитым. Но эти...
Эти явно пришли не просто за деньгами. Они собирались взять всё: и кошелёк, и страх, и удовольствие от процесса. Никаких гарантий того, что он после этого выживет нет. Пропажу обитателя трущоб в лучшем случае спустят на погрешность в цифре на бумаге и замнут, труп при этом бросив в общую яму на краю города. Ухватив за капюшон, его рывком сняли.
— О, смотри, какое личико! - смешки и присвистывания донеслись со всех сторон, вместе с этим донося очередной удар в скулу. — Как же ты тут затерялся то, хороший мой? Ты видно дорогу перепутал, домой, в Верхний Город? - Это были пустые издевки. По его одежде было понятно кто он, чем занимается и как живет.
Кое как собрав силы и поднявшись на колени, Линн наконец впервые обвел их взглядом. Их было семеро. А это означало ровно ноль шансов для него. Двое не стали бы проблемой, трое - было уже сложнее. Четверо - возможно и был шанс, если бы у него получилось отвлечь их на пару секунд, и то, шансы на то, что от выйдет целым были призрачными. Но семеро - абсолютно невозможно для обычного человека не обладающего магией.
— Эй, может он немой вообще? - Если бы взгляд был материален, обладателя голоса бы стерло вместе со зданием позади него. Не имея никакой надежды на побег или разрешение ситуации, Линн медленно потянулся к ножу, вызывая тем самым блеск и улыбки в глазах головорезов. По правилам их театра жертва должна была сопротивляться. — Пусть это будет три. Трех мне будет достаточно - Вор был готов умереть, но умирать одному - было невозможно обидно. В трущобах раздался еще один громкий выдох, сопровождаемый кашлем и приглушенным смехом.

[Бернадетт]

@Линн ; https://music.yandex.ru/album/4629675/track/36713831?utm_source=web&utm_medium=copy_link

Нет ничего лучше, чем оказаться в среде нового, неизведанного, аль забытого. Структурирование чего-то нового стоило бы и отложить на потом, но система не хотела оставлять среду без столпа. Почти новое. Почти... пустое в этой вселенной, чтобы подняться вновь на небеса.

А есть ли в этом мире то, чего можно потерять? Ох, милые маленькие создания, путь ваш совсем скоро перевернётся по вектору Z. И падут те, кто не был готов к испытаниям.

«Просыпайся», - шепчет голос на ухо, будто восточный теплый ветер. Глаза только медленно разлепляются от вечерних лучей солнца, смеха людского. Смешанное ощущение мистического и живого, после которого тяжесть в грудной клетке не отпускает еще некоторое время. Что же в итоге соткали неизвестные, дабы возродить силу и мощь самых важных фигур?

«Просыпайся», вторит нечто, способное не забрать разум, но медленными кусочками восполнить до экстремума память нужными данными. Загрузка началась.

L o a d i n g / ...

Пора проснуться от электрического импульса, вновь задышать полной грудью, сорвав стон  с собственных бледных губ. Убиться от скрипучего движения костей, потому как можно сказать – тело застоялось.

        Обожаю смотреть, как история искажается, переходя из уст в уста.

Кто-то выбрал неверное слово, кто-то не понял, кто-то забыл половину...

                Скоро история вновь изменит форму, как прут на наковальне.

                          Но ты же всегда будешь помнить правду? Свою правду.

Четко вспомнилась фраза, которая не решила испортить пробуждение в лесной глуши. Так надо, чтобы помнить свое собственное прошлое. Разум еще затуманен, но пальцы уже впиваются во влажную землю, сильнее загоняя крупицы под ногтевые пластины. Подобно кошачьему движению чуть прогибаются в спине, дав возможность телу наконец размяться. Вернуть зрение после притока кислорода спустя минуты.

Б е р н а д е т т.

- Меня зовут... Бернадетт.

Наконец вспомнила, как ее называли в галлюцинациях, если те все же были. Окончательно, но медлительно поднялась на собственные на ноги, щурясь от слепящего немного солнца. Приятное ощущение свободы, после которого не хочется перемещаться, но надо бы. И где-то шумели голоса, ярко и энергично... Стоит ли принять это за Heaven's Gate или нечего переживать?

И вот ударили колокола... Свояческий зов к лучшим, людским поселениям. К тем, кто наполнен жизнью больше, чем напоминание о смерти.

Смерти...

                          Что же это такое?

Позже разберется во всех этих приключениях. Стремясь заполнить уголки этого бренного мира, Арденхарт спешно устремилась на шум и гам. Смех и музыка с каждым сокращенным метром становились ярче, стали слышны четче слова и песни, такие заливистые, что хотелось поскорее оказаться в интересном месте.

- И кто вы? Не пропущу!

- Имя!
 
Кажется, что оба охранника, стоящие на посту у главных ворот, насторожились, увидев только испачканную местами кожу, приглаженные алые волосы и почти пустой взгляд на них самих. Конечно, с этим всем актом в мозгах заработали шестеренки, вынуждая только морщиться от дискомфорта. Следом – растереть ладони перед собеседниками, избавив от самого мерзопакостного чувства слабости. Она – сильный маг, ощущала внутри эту силу, что постепенно набирала обороты.

- Я просто заблудилась, судари. Просто заблудилась, устала, - конечно же подняла виновато ладони, показывая лишь пустоту и отсутствие опасного. А имя на слуху еще бегало, талдычило, ибо надо сказать сейчас. – Ах, простите... Детт. Меня зовут Детт.

- Кто-то может разве поручиться за тебя, малышка? Смешно, смешно, - даже расхохотались, за что тут же схлопотали два щелбана. Маленьких женщин обижать не стоит, не зная, кто они такие. – А драться кто учил?
 
- Я хочу пройти. Лес, как вы знаете, не славится чем-то хорошим, а одна леди среди неизвестности – ваша персональная проблема.

Нет, нет, демиург не шутила по этому поводу, ведь не зная, что может ожидать внутри, можно ранить самых безобидных. Глаза недобро сощурились, будто внутри начинали скапливаться бензиновые разводы ауры. Сильной и обжигающей, видимо, раз два остолопа опешили, а после слишком спешно открыли ворота. Никакого противоречия или отказа пропускать не получилось услышать, а потому можно было поблагодарить спустя пара шагов.

Нет, все равно ничего не отпускает. Мысли путаются настолько, что хотелось вновь оказаться в забвении. И сотни голосов стремительно засуетились внутри черепной коробки, не дав даже часа для спокойного пробуждения. Информационный блок начал загружаться, выдавая папки и файлы с историей.

- Кхм... - прошло буквально немного времени с прогулки по остаткам ярмарки, но сама опасность выползала из закоулков, тянув свои когтистые ручонки к жертвам. А смех следом стал маленькой красной тряпочкой для того, чтобы хоть кто-то заметил девятую фигуру в их маленьком обществе. Ох, как же Немезида ненавидела, если зажимали ради собственной выгоды, не даруя свободу. Нарушали законы, наступали только на собственную гордость, раз решились на подобный поступок.

Ей и правда было с м е ш н о.

 
- Я люблю, когда есть сражение в виде постановки, но когда закрывают, чтобы было дело в количестве... Какие же вы ничтожны.
 
Вот и первый шаг агрессии. Понты сверху только ради новых порций насмешек. Его мама? Защитница? Нанял специально, чтобы показаться крутым? Только вот мальчишка, стоящий в окружении остолопов, был зажат и физически, и эмоционально. Нельзя быть готовым к приходу третьей стороны, а при виде может высокой леди выбивает еще на больший смех.

- Да, да, да, я знаю. Вам смешно донельзя как, конечно, но лучше уйти без получения добычи.

- А то что?

Это «что» сменилось на резкий удар кулаком. Рост позволял сломать даже челюсть, но прицельный по солнечному сплетению помог выбить всю спесь и наглость из тела. Магия здесь даже не причем, просто удар, дарующий немного осознание происходящего. И если еще кто-то решил испытать удачу, то мог только услышать хруст сломанной руки.
 
- Есть всего три счета, чтобы скрылись из глаз и не попадались. Раз...

И рука начинает непроизвольно сжиматься в новый кулак.
 
- Два...

Один шаг на сближение, но глаза нашли интересный аналог тяжелой дубинки. Видимо проследили за ее взглядом, чтобы понять, к чему все двигается. Отступают ли...

- Три!

А вот на этот раз за плечи осторожно приобняла виновника, со спины плавно уложив ладони. Нет ни тепла, ни холода, просто факт, что живое тело существует, и Детт не призрак, а женщина, смотрящая на скрывающихся наглецов с долей усмешки.

- А ведь сейчас большой риск быть убитым, - наконец девушка посмотрела на юношу, чтобы проверить, все ли в порядке, а заодно и отпустить. – В такое позднее время в Нижнем городе лучше не гулять одному, малыш. Они не первые и не последние. Убийцы везде.

[Линн]

Трудно дышать. Воздух обжигает грудную клетку изнутри, а в ушах стоит гул, как от удара колоколом. Линн с трудом удерживался на ногах — не столько из-за боли, сколько из-за ярости, скрученной в животе, зажатой кулаками, зубами, всей волей. Решение разорвать их было все еще живо в его голове, догнать и воткнуть нож в спину, ногу, в печень  — не имело значение куда, причинить боль  — была главная цель.
Он даже не понял, когда это случилось, как кто-то оказался позади, положил руки на плечи. Но ударов больше не было. И это... было странно.
— Ты... — голос сорвался, хриплый, почти беззвучный. Он сглотнул, силясь вдохнуть поглубже. Они ушли. Потому что она появилась. Не он. Не его решимость, не его гнев — она.
Он опустил голову, глаза всё ещё были затуманены болью, но взгляд остался цепким, упрямым, даже сквозь слабость.
— Спасибо... , — прошептал наконец, и только после этого позволил себе чуть наклониться вперёд, опираясь ладонью о стену.
Молчание. У него не было гордыни, он хотел упасть и отключиться, но обременять кого то еще и нести себя  — тут даже у человека с отсутствующей гордостью должно было что-то зашевелиться. Например благодарность.
— Малыш, да?.. — он усмехнулся уголком губ, сквозь кровь, что сочилась с разбитой губы. В иной момент девушка бы выслушала множество слов кем Линн считал её, но сейчас он не мог себе позволить такого  — для начала она ему помогла, к тому же, она была сильна. Достаточно, чтобы убить его тут на месте без каких-либо шансов.
Он поднял глаза. Медленно. С усилием.
— Леди... я ещё дышу. А потому все в порядке. — Кто-то думает, что такие слова были неизвестны для обитателей трущоб, но нет. Ими часто обзывали, либо подшучивали друг над другом. Но сейчас он проявил уважение этими словами.
И только тогда позволил себе сделать шаг — шаткий, но не упав. Второй. Второй уже был бы перебором.
— Ага, вижу, в порядке, как же. Стоишь, как дохлая кошка после встречи с колесом. — голос раздался сбоку, из другого прохода, хрипловатый, с привычной ленцой, как будто всё происходящее обычный вечер вторника, никак не иначе.
Линн не сразу понял, откуда тот появился. Но узнал сразу — Джо. Тот самый Джо, с которым выживали в самых грязных переделках. Джо, у которого всегда есть нож за пазухой и убойная шутка в придачу.
— Ага, это я. Местный королёк, только вместо подарков и земель с титулами — подзатыльники. — Он кинул взгляд на стоящую позади девушку и кивнул с уважением. — Спасибо, что не дала ему сломаться окончательно. А то пришлось бы нести уже мясо, а не человека.
Он не стал спрашивать, кто она такая. Здесь важнее было, на чьей стороне ты оказался в момент, когда ты был нужен. Она была на правильной.
— Возьму его, — бросил он, перехватывая Линна под руку. — Надо к Молли. У неё всегда найдётся бинт даже на такую тощую, чтоб собрать кости по местам. И настойка из какого-то дерьма, от которой воняет, но... помогает.
Он сделал шаг, но потом обернулся.
— Если ты не против... — голос у него стал чуть мягче, — пойдёшь с нами? Он вроде как жив только потому, что ты рядом. А мне не хочется собирать его по кускам, если он решит ускользнуть и ломануться тебя благодарить. — Линн закатил глаза. — Ну да, давай, опозорь меня еще больше, ублюдок... — В глазах зажглась злая, но веселая искорка. — Вот поправлюсь... и...
Джо чуть усмехнулся — привычно, криво.
— К тому же, Молли любит новых людей. Особенно тех, кто умеет врезать.

...

Дом Молли не отличался изысканностью — зато отличался характером. Среди кривых, заваленных сараев и обугленных стен старых домишек её жилище стояло как будто вопреки логике трущоб — целым и даже со специфичным вкусом. Трещины на фасаде замазаны чем-то вроде смеси из золы, трав и клея, пахнущего лекарствами и дымом. Окна заделаны разноцветными кусками стекла, а в одном даже торчала синяя бутылка, будто как витраж, сделанный не ради красоты, а ради упрямства.

У двери — пара вбитых гвоздей, на которых висели травы: полынь, сушёный зверобой, шишки каких-то странных растений, известных только Молли. Иногда, если подойти ближе, слышно: кто-то внутри храпит. Или ругается. Но что то из этого.

Само жилище было словно бы продолжением её самой — тёплое, местами нелепое, пахнущее тысячей снадобий, табаком, кровью и мятой. Пол выстлан кусками разных ковров, стены утыканы полками с бутылками, банками, оберегами и старыми ножами. В центре — стол, поцарапанный временем и хирургическими инструментами. Там же — тяжелый кот с одним ухом, вечно спящий на куче повязок.

В углу стояла печка, в которой всегда что-то варилось. Иногда — еда, иногда — зелья, а иногда Молли не говорила, что именно. Табуреты были кривые, но крепкие. Стены покрыты бумажками с рецептами, проклятьями в адрес каких-то клиентов и адресами — всё перемешано, как и образ самой Молли — врачихи, ведьмы и грома среди ясного неба для любого, кто зашёл не по делу.

Дверь распахнулась от удара ноги:
— Принимай очередного идиота, — Джо и Линн показались в дверях врачевальни. Шутник не оставлял свои подколы и переведя взгляд на вора, продолжил свой театр: — а, нет, не очередного, все того же. — Пройдя внутрь Джо перебросил руку избитого через себя и усадил того на стул.
— Ну чой та... А-а, Линн, Джо! — Улыбка преобразила и без того не самое приятное лицо ведьмы, не в лучшую сторону, скажем прямо, взгляд стрельнул им за спину, смотря на нового гостя. Изучив девушку, Молли вновь обратила взор на больного. В глазах ведьмы зажглось пламя неконтролируемого бешенства. — А самому доползти не? И так уже, ай чой то я... — Усталый вздох и звенящие горшки, поэтапно раскрывающиеся и передвигаемые наполнил было комнату. Быстро подойдя к Линну и воткнув ему в рот какую то дрянь, от которой лицо последнего побелело, она обратилась к двум спутникам: — Проходьте и рассказывайте, чой случилась. — Недовольный взгляд снова посетил Линна — А ты жуй-жуй, не смотри волком, а той-то зенки повыколупываю