[Тиссара Делис]

Открытый космос, 5027 год

Участники эпизода Тиру, Тиссара Дэлис

Эпизод является игрой в настоящем времени и закрыт для вступления любых других персонажей. Если в данном эпизоде будут боевые элементы, я предпочту без системы боя.

[Тиру]

На "Облачном Ткаче" всё оказалось перевёрнуто вверх дном, и это не было красочным оборотом речи - всё действительно перевернулось.

Гиперпрыжок, обычно занимающий от пяти до десяти минут, требовал от экипажа соблюдения нехитрого, но неукоснительного правила: каждый фиксировался на своём месте - в кресле, на койке в каюте, в любом доступном безопасном месте. Для большинства это давно стало просто ритуалом, который не подвергался сомнению. Но теперь кое-кто из них осознал, зачем именно он нужен.

Тиру, как и полагалось, находился в главной рубке, когда "Ткач" ощутимо тряхнуло, да так, что кресло, на котором он сидел, заскрипело от внезапного напряжения. Рывок был не просто сильным - его тянуло куда-то, и дракон ощутил это каждой клеткой своего тела. Это было сродни чувству, когда во время крутого манёвра внутренности запаздывают за движением тела, но теперь это ощущение было неправильным, искажённым. Казалось, будто его органы просто прилипли к правому боку рёбер.
В следующий миг загудела сирена, привычный гул тревожного сигнала прорезал воздух, оповещая всех на борту о чём-то, что и без того уже ощущалось кожей. Хризопраз что-то выкрикивала, Карас, вероятно, вцепился в пульт управления, но Тиру не нужны были пояснения. Он уже чувствовал, что происходит.
— Гравитационный маяк, — отстранённо отметил он, ярко представляя, как фея сейчас пыхтит, пытаясь вырвать их из чужого захвата.

Такое не было случайностью. Так не бывает. Кто-то намеренно пытался выдернуть их из гиперпрыжка, и едва ли с добрыми намерениями. Это был классический пиратский трюк, старый как сама навигация: выдернуть судно из гипера, лишить его возможности для быстрого манёвра, взять врасплох прежде чем оно сумеет сбежать. Даже если двигатели выдержат, им потребуется время на перенастройку гиперпривода. Время, которого у них просто не будет, если нападающие уже готовы к атаке. А они, скорее всего, готовы.

Восстановить управление "Облачным Ткачом" всё же не удалось. Это было не из-за ошибки штурмана - вины Хризопраз тут не было ни на йоту - дело было в гравитационном маяке. Он оказался надёжным, чёрт возьми. В этот раз он их не подвёл. Корабль тряхнуло ещё раз, будто подтверждая это. Потом задрожал, и, наконец, замер. Звук тревожной сирены, что прежде гремел, словно предсмертный рёв умирающего зверя, теперь оборвался надтреснутым иканием и затих. На секунду всё вокруг погасло - индикаторы, панель управления, даже экстренные лампы замигали и потухли. Тишина.

Миг спустя корабль ожил - тусклый свет ламп вновь осветил рубку, приборные панели запищали, и в этот момент по внутренней связи раздался чужой голос. Грубый, хрипловатый, без следа сомнения или угрозы - просто будничный приказ, как если бы говоривший заказывал кофе:
— Опустошайте грузовой отсек — и не пострадаете.
Дверь в рубку открылась. Неспешно, без суеты, будто вошедший вообще не считал происходящее катастрофой. В обычные мирные полёты этому человеку здесь делать было нечего. Но сейчас - его звёздный час. Корт Бэллок, оружейник "Ткача", уверенно занял своё место у пульта бортового вооружения и контроля щитов. Глухо щёлкнули системы. Он скользнул взглядом по индикаторам, молча оценил их ситуацию, а затем, с кривой усмешкой, тихо выругался про себя:
— Ага... Может, тебе ещё и отсосать всей командой? Нашёл дураков.
Корт не был из тех, кто смиренно выполняет приказы, особенно когда приказ отдавал не его капитан. Он резко вскинул голову, кинул взгляд на Тиру и уже громче, уверенно, почти с вызовом спросил:
— Капитан, мы же это так просто не оставим?  —  Он не ждал ответа. Он знал его. И был уверен, что не один в своей позиции. — Таких утырков надо ставить на место. Верно, ребята?
Тиру и без того не сомневался, что боевой азарт оружейника поддержит пилот. Корт и Хризо всегда шли бок о бок в таких вопросах. Но вот у старшего помощника на это, вероятно, было другое мнение. Решение нужно было принимать быстро. И, к счастью, оно всё ещё оставалось за капитаном.

[Тиссара Делис]

  Тиссара неспешно парила среди звезд, выписывая зигзаги длинным, змеиным телом, играя сама с собой в бесконечной тишине космоса. Ее сине-черная чешуя поблескивала, отражая слабый свет далеких светил, а золотые когти на хвосте слегка дрожали, будто ловили невидимые потоки. Погруженная в мысли, она не знала, куда летит — да и не хотела знать. Каждое мгновение ее существования было чистым, безмятежным счастьем, словно она растворялась в звездной пыли, становясь частью великого полотна вселенной. Нырнув в густую туманность, она прикрыла глаза, позволяя ее невесомой дымке смешиваться с облаками газа. Извиваясь, она напевала в голове мелодию, что родилась где-то на границе сознания: Среди небесных полотен звезда зажглась в немой дали, как отблеск древней высоты, как свет для странников в ночи. Она парит средь пустоты, пылая одиноким светом, как путь, что манит вдаль мечты, как шепот космоса за летом.
  Ее крылья — металлические, с золотой каймой — слегка шевелились, отбрасывая блики, пока отдельные чешуйчатые перья покачивались в такт ее движений. Тиссара улыбнулась, тихо, почти незаметно, и этот миг спокойствия был ей дороже всех сокровищ миров. Вдруг...
— Я здесь, — прошелестел чей-то шепот, мягкий, но настойчивый, пробившийся сквозь гул ее мыслей. Тиссара открыла глаза — голубые, мерцающие безбрежным спокойствием, будто в них отражалась целая галактика. Эти глаза давно привыкли к чужим голосам, что эхом звучали в ее разуме, спутанные осколки времени и звездной памяти.
  Не раздумывая, она потянулась к зову, уловив тонкую нить энергии — слабую, но манящую, словно след давно забытого сородича. Летела все так же неторопливо, пританцовывая в зигзагах, то ускоряя полет, то замирая, будто играла с невидимым партнером. Ее хвост изящно изгибался, а золотые рога чуть светились, ловя отблески туманности. Она упивалась собой — своей свободой, своим хаосом, своим "я", что не знало границ. Перед ее взором проступали очертания чего-то нового: то ли звезды, то ли корабли, то ли тени другого существа. Тиссара наклонила голову, и ее детская улыбка — та самая, что могла заморозить кровь в жилах, — мелькнула на мгновение, прежде чем смягчиться в любопытном ожидании. — Господин Голос? Мисс Шепот? Шептунова? — подумала она, уже придумывая титул для того, кто осмелился ее позвать.
  Подплывая ближе сквозь космическое пространство, Тиссара разглядела два корабля, парящих бок о бок среди звезд. Один — небольшой, угловатый, с тусклым металлическим блеском, другой — побольше, изящный, вытянутый, с переливающимися парусами, словно сотканными из перламутра. Эти паруса тянулись в разные стороны, напоминая сияющие плавники диковинной рыбы, а по их поверхности пробегали голубые узоры, похожие на чешую, мерцающую в свете звезд. Нить знакомой энергии вела к этому кораблю. Она увидела как на миг его огни погасли, будто он затаил дыхание, а затем вспыхнули снова. Тиссара восхитилась — он был прекрасен, как живая звезда. Рядом второй корабль ощетинился оружием, явно готовый к бою, и это ей не понравилось. Она хотела говорить с тем, кто звал, а не наблюдать как они будут сражаться с каким-то грубым куском металла. Ее тело окуталось туманным облаком звездной энергии, расширяясь, становясь все больше, пока дымка не скрыла ее полностью. Маленький корабль, заметив приближение неведомой туманности, начал корректировать курс, но Тиссара не стала ждать. Она вынырнула из облака, словно гигантский кит, чешуя засверкала, а крылья с золотой каймой расправились во всей красе. Не успев среагировать, корабль направил на нее оружие, но длинные золотые когти ее хвоста сомкнулись на нем в одно мгновение. Она сжала его, ломая системы с легким хрустом, но не уничтожила — внутри ведь кто-то был. Лениво покрутив бесполезный кусок металла в когтях, Тиссара хмыкнула — забавная игрушка, хоть и сломанная.
  Решив прихорошиться перед встречей с "красивым корабликом", она поковырялась сломанным в своих зубах, будто чистя их. Ее телепатия мягко потянулась к сияющему кораблю, чьи паруса переливались в звездном свете. Странно — она уловила от него волну... страха? Это только раззадорило ее. Тиссара отбросила свою "зубочистку" и подплыла ближе, аккуратно огибая корабль, ее огромное тело извивалось с грацией змеи, а дымка хвоста струилась, словно галактический шлейф. — Мистер Красивенький Кораблик? — позвала она мысленно, голос ее был мягким, но с лукавой ноткой. Она наклонила голову, рога блеснули золотом, а голубые глаза прищурились, ожидая ответа. Ее крылья слегка дрогнули, одно из чешуйчатых перьев отделилось и закружилось рядом с кораблем, будто приветственный жест. — Или, может, мисс Сияющая Чешуйка? — добавила она, не удержавшись от игры в свои выдуманные титулы, и замерла, ожидая, кто же откликнется из этого звездного чуда.
  Однако ответ пришел не словами, а волной мягких эмоций, исходящих от корабля. Тиссара замерла, осознав: это был не просто сгусток техники, а живое существо, дышащее, чувствующее. Она нежно провела когтями по его сияющим парусам, с интересом осматривая его со всех сторон, и передала свою эмоцию — чистый, дружелюбный интерес. Кажется, это подействовало: зверь-корабль расслабился. Тиссара пустила свою энергию вдоль его поверхности, пытаясь понять, кто он и звал ли он её. Но нить знакомого зова тянулась не к самому существу, а к чему-то внутри — к тому, что оно несло на себе.
— Мистер Красивенький Кораблик, а можешь передать мои мысли людям внутри? — спросила она телепатически, наклонив голову. Судя по легкой пульсации его эмоций, корабль был не против. Тиссара улыбнулась, её детская игривость смешалась с древней мудростью, и она ждала, что же ответит тот, кто прятался в этом живом чуде космоса.
***
В рубке капитана внезапно раздался голос — спокойный, манящий, с лёгкой дразнящей ноткой:
— Привет?.. Госпожа Шептунова, это ты звала меня? — но тут же, словно щелчок, он сменился детским, весёлым, но с пугающим оттенком: — Ты хочешь поиграть со мной?
  Тиссара мягко постучала золотым когтем хвоста по корпусу корабля и приблизила морду, изучающе разглядывая его. Её голубые глаза сверкнули, пытаясь проникнуть взглядом внутрь, увидеть, кто же там прячется. — Ку-ку? Ты меня ждёшь? — прошептала она одними губами, чуть обнажая острые белые клыки в улыбке, что балансировала между детской игривостью и лёгким безумием. Она наклонила голову ещё ближе, её рога замерцали, отражая свет парусов, а звёздная дымка вокруг хвоста закружилась чуть быстрее, будто в предвкушении.

[Тиру]

Команда «Облачного Ткача» ожидала чего угодно. Открытие огня. Прибытие ещё одного корабля-злоумышленника. Засаду. Манёвр, который оставит их без шанса на бегство. Но то, что произошло в итоге, не ожидал увидеть никто.
— Это Хтон?! — взвизгнула Хризо, а потом корабль резко дёрнуло, словно его толкнуло что-то огромное, куда более массивное, чем сам «Ткач». Тиру почувствовал, как корпус под его ногами прогнулся под натиском неведомой силы, как воздух в рубке на секунду сгустился, словно перед бурей. Он не ждал, пока Карас опишет происходящее - крепко вцепился в подлокотники, быстро собрался с мыслями и сосредоточил теомагию в своих чувствах. Он не рассчитывал уловить что-либо сквозь слои прочного металла, но пытаться стоило. И в итоге это действительно дало небольшое понимание.

Чистейшая энергия, живая, пульсирующая обволокла их корабль, пронизывая пространство вокруг, накатываясь, будто волны. Тонкое гудение глубокой пустоты и странный звон, словно столкновение множества ярких, искрящихся искр. Тиру невольно задержал дыхание, осознавая, что это было не хтоническое чудовище - но точно нечто монструозное, что при желании могло бы поглотить их корабль целиком.
— Хризо, как системы? — он говорил уверенно, ровным голосом, скрывая собственное волнение. Сейчас было важно взять ситуацию под контроль, вернуть штурмана в нормальное состояние, иначе паника могла сковать её окончательно. В зловещей тишине раздалось судорожное переключение рубильников, тихие щелчки, сменяющиеся настороженной тишиной, а затем — опустошённое подтверждение:
— Гипердвигатель всё ещё не восстановился...
Тиру молча отёр лоб. Один способ привести корабль в чувство был, но прибегать к нему ему точно не хотелось. Приняв решение, капитан резко поднялся со своего места — и тут же замер.

«Ткач» завибрировал. Не так, как при запуске систем. Не так, как при переходе в гиперпространство. Это была иная вибрация чуть покалывающая, почти осязаемая. По густому воздуху прокатился холодок, и... звук. Нет, не звук. Голос.
Но не только через колонки. В их головах, связанную единым телепатическим полем корабля, команда услышала переливчатую, неторопливую речь существа за бортом. Никогда раньше тишина в рубке не была такой напряжённой. Никто не осмеливался её нарушить. Даже самые несдержанные не спешили заговорить первыми. В конце концов голос подал старший помощник:
— Это... похоже на ардантея.
Тиру медленно кивнул, осознавая, что это действительно логично. Если это ардантей, значит, их дела могли быть не такими уж и плохими. Радист Дариус, едва слышно сглотнув, глухо произнёс:
— В системе есть неопознанный канал. Соединить вас, капитан?
Тиру тихо выдохнул. Он никогда не думал, что «Ткач» способен телепатически связывать их с созданиями в открытом космосе, но это уже не имело значения. Он кивнул. Осторожно касаясь гарнитуры-маячка в ухе, Тиру сказал ровным, спокойным голосом, тщательно подбирая слова:
— Как тебя зовут? Как мы можем поиграть? Мы же очень маленькие для тебя...

[Тиссара Делис]

— Маленькие?... — с лёгкой искренностью, с трепетным удивлением, будто её только что разбудили и предложили крошечный пирог из звездной пыли, Тиссара выдохнула в пустоту, и её голос, который был и не голосом даже, а мерцающим эхо мысли — прошёл сквозь пелены эфира, затрепетал на телепатическом поле, словно шелковая лента на ветру.
— Нет, вы не маленькие. Просто... сложенные. Спрятанные. Скомканные в узелки тревог и механизмов, как письма без подписей, как кораблики, сделанные из забытой мечты и оставленные плыть по пространству в поисках берега. Но я люблю такие письма. Они пахнут теплом. Их можно разворачивать, медленно, как тонкую ткань. Их можно гладить, читать, слушать, заглядывать внутрь, а потом... запоминать. Навсегда. Даже если их авторы не помнят себя сами.
  Она медленно скользила в космосе, змеевидная, древняя, с телом, сплетенным из сине-черной чешуи и звездных всполохов, а ее крылья — тяжелые, металлические, с золотой каймой — мягко трепетали, будто перья на дыхании Вселенной. На кончике хвоста её когти искрились золотым светом, то сжимаясь, то раскрываясь, словно ловя неведомые струи эфира.
— В смысле — "как играть"? — медленно повторила она, вытягивая слова, как тягучий луч света, что тонет в туманности, и в этом голосе было детское, хоть и пугающее очарование, — Играть можно по-разному... Иногда это игра в прятки. Вы прячетесь в броню, я прячусь в звёзды и мы делаем вид, что не замечаем друг друга. Иногда это игра в догонялки, но никто не хочет быть догоняемым. А иногда... — её голос замедлился, стал прозрачным, как лёд, что трескается от солнца, — иногда это игра в правду. Кто первый выдохнет то, что хранит под черепом. Кто осмелится сказать, чего боится. Кто заговорит голосом, что звучит внутри. Это моя любимая.
  Внутри корабля все это время были едва заметные колебания. Она чувствовала их — как бьются сердца, как сжимаются лёгкие, как дрожат мысли, завязанные в узлы. Ей это нравилась. Даже если они тревожились — тревога была частью жизни. А жизнь прекрасна. Тогда это значит, что и она была прекрасной. А также тот факт, что все они были живы значит, что они ещё могут играть.
— Я могу быть тихой. Почти незаметной. Я умею скользить по полу, не оставляя следов. Могу быть как капля времени, проскользнувшая между тиканьями ваших часов. Но раз вы хотите увидеть меня... — её голос вдруг стал почти торжественным, как будто она объявляла начало спектакля перед пустым залом, — тогда я приду.
  Тиссара не любила задержек. Миры, что слишком долго колебались, теряли её внимание. А этот корабль, эта дрожащая звезда, обтянутая панцирем и испуганными голосами — он заманивал. Манил, как игрушка, которую прятали слишком долго. Как чувство, которое хотели утаить. Как мысль, которую не договорили.
  Она потянулась...
  Тонкая голубая энергия, украшенная золотыми геометрическими узорами, мягко вытекла из её груди, как дыхание, как зов, как протянутые ладони. Она не ломала поле корабля — она просто прошла сквозь него, как свет проходит сквозь воду. Космос дрогнул. Пространство изогнулось.

***

  В рубке корабля произошло нечто странное. В звездном свете, что словно ворвался в корабль появилась девочка. Маленькая. Хрупкая. С платьем, струящимся, как расплавленная луна, и босыми ногами, что не оставляли следов. Ее черные волосы блестели в свете ламп и звезд, аккуратная чёлка подчеркивала поразительную симметрию лица, а кожа, будто светящаяся изнутри, казалась сотканной из тончайших слоев туманности и льда. И эти большие голубые глаза, словно мерцающие всеми оттенками галактики. В них был холод, в них была тоска, в них была игра. В них было всё. Они впитывали окружающее не взглядом, а самой своей природой.
— Ку-ку, — произнесла она так, будто это было слово-ключ, открывающее двери. Голос её не звучал в воздухе — он звучал внутри, как и раньше. В каждом. В приборной панели. В самом корпусе корабля. В пространстве между пульсом и вдохом. — Простите, что без стука...
  Она сделала шаг. Платье закачалось. Металл пола дрогнул, не от веса — от осознания. Каждый шаг этой девочки казался не просто движением, а вмешательством в ход вещей. Каждый жест — нарушением каких-то древних, забытых законов, которые до сих пор никто не успел переписать.
  Тиссара опустилась на корточки, едва касаясь пальцами одной из панелей. Корабль отозвался. Панель вспыхнула. Свет побежал по линиям. Однако после этого, словно в безмолвном диалоге переговорив друг с другом, голос перестал звучать из корабля. Девочка подняла глаза, внимательно посмотрев на черноволосого мужчину со смешными цветочками на щечках.
— Какой милый кораблик. Он только дрожит, и щекочет меня дум-думами. Я люблю, когда щекочет. Это значит, что он чувствует. А значит, может тоже поиграть.
  Ее взгляд, направленный на мужчину немного расфокусировался и она уже смотрела куда-то прямо, глубоко, сквозь. И голос ее потек, как вода из разорванного сосуда.
— Меня зовут Тиссара. Или... Тиссаравионделис, если вы умеете складывать звёзды в буквы. Или просто "Эй, звёздная лужа, не трогай мои иллюминаторы", если хотите. А вы — кто?
  Возникла короткая пауза, после чего она словно резко произнесла то, что забыла.
— Кстати! Я не ем маленьких, — добавила она вдруг, уже с веселой ноткой. — Только если они не начинают стрелять. Тогда приходится. Зубы — они такие непослушные. Особенно задние. Они любят хрустеть.
  Она выпрямилась и улыбнулась. Улыбка была слишком широкой, слишком неподвижной. Улыбка, которую может носить лишь тот, кто видел, как время рождается, и как умирают миры.
— Так что, поиграем?
  В этот момент, когда всё казалось нереальным и странным, именно ее присутствие делало реальность отчетливее.