[Хайнрике]

Алькор, 5015 год

Хао'ртез-Зин'крол, Хайнрике Бебель

Эпизод является игрой в прошлом времени и закрыт для вступления любых других персонажей. Если в данном эпизоде будут боевые элементы, система боя будет выбрана вместе с соигроком.

Иногда приключения подбрасывают на голову слишком много...

[Хао’ртез]

Древний распахнул складки пространства и исчез за пеленой света, оставив после себя лишь лёгкий шлейф магической пыли. Прыжок за прыжком, перемещение за перемещением — такие "поездки" были для него чем-то вроде прогулки. Едва ли он мог бы назвать это отдыхом в привычном смысле. Слово "отпуск" для него скорее звучало как издёвка. Работа без выходных была основой его существования, а заботы, от которых остальные стремились убежать, для него были естественной средой. Но, кажется, именно сейчас все вокруг сговорились вынудить его сделать паузу.

Сумеречная Обитель осталась за его спиной. Хао с трудом мог сказать, что покинул её добровольно. Намеки на отдых? Игнорировал. Попытки внедрить новую модель поведения? Безуспешны. Даже ментальные посылы Мудрецов лишь раздражали. Впрочем, их настойчивость пробудила нечто большее, чем раздражение, — подозрение. Хао знал, что Мудрецы не упустят шанса испытать какой-нибудь сомнительный ритуал, который разнесёт на части и без того зыбкое равновесие их мира. Их стремление к могуществу было сродни саморазрушению, но стоило ли ему становиться для них нянькой? Нет. Хао'ртез решил, что если они так горят желанием рискнуть, то пусть уж горят во всех смыслах.

Тем не менее, мысль о коллекции трактатов, оставшейся в его покоях, слегка коробила. Эта комната была своего рода отражением его внутреннего мира: строгой, упорядоченной и слегка мрачной. Здесь он хранил не только редкие магические записи, но и кое-что более личное — книги, которые он тщательно собирал на протяжении многих десятилетий. Некоторые из них — уникальные, единственные в своём роде. Они не обладали магической ценностью, но в их строках заключалась история.

«Если эти дуралеи всё-таки устроят взрыв, это будет их проблема», — успокоил себя Хао. Системы безопасности обители были надежны, а вот сами Мудрецы — не очень. Впрочем, опасные знания всегда отсеивают слабых.

Когда он переместился на поверхность Алькора, мир вокруг мгновенно сменил привычные очертания Лиреи на что-то свежее и незнакомое. Хао'ртез с интересом огляделся. Алькор, со своими огромными лесами, прозрачными озёрами и мягкими изумрудными холмами, разительно отличался от привычного сурового ландшафта его дома. Он оказался в необычном месте, где тонкие нити магии пронизывали воздух и, казалось, соприкасались с каждым листом на деревьях.

— Слишком мрачно, — пробормотал он, мельком взглянув на первый попавшийся утёс.

Следующий прыжок привёл его в долину. Но ветер здесь дул слишком шумно, заставляя леса напоминать гигантский хор.

— Слишком мешает, — заключил Хао и отправился дальше.

Наконец, он остановился у живописного озера, где зелёная вода вяло плескалась о камни, а солнце лениво отражалось в неподвижной глади. Здесь не было ветра, не было шума — лишь тишина и лёгкое журчание ручья.

— Идеально, — удовлетворённо протянул он, разложив своё кресло.

Устроившись поудобнее, Хао вынул из воздуха внушительный трактат, открыл его на нужной странице и углубился в чтение. Но это был не научный труд и даже не опасное заклинание. Он не изучал магические формулы или теории управления потоками. Нет, его интересовала литература. Древняя, сохранившаяся лишь в единственных копиях, она переносила его в эпохи, о которых он даже не мог вспомнить.

Текст был прекрасен. Герои, которым суждено сражаться с врагами, исчезнувшим вместе с миром, уже завладели его вниманием. Каждый поворот сюжета был неожиданным, каждое слово будто пронзало его разум. Хао'ртез уважал авторов древности. Их перья были точны, их мысли — глубоки.

Подняв глаза от текста, он на мгновение взглянул на озеро. Где-то вдалеке послышался плеск воды, но он проигнорировал его. Возможно, это просто ветер или одно из местных животных. Зачем обращать внимание на то, что не стоит его усилий?

Время текло медленно. Отдых, который он столь долго отвергал, вдруг показался ему не такой уж плохой идеей.

[Хайнрике Бебель]

До какой степени наглецом и глупцом следует быть, чтобы покуситься на имущество ордена? Невозможно, что это останется без должного внимания, а также маловероятно, что последователи не пожелают отобрать у вора вдвое больше, чем присвоил себе он. Нередко случается так, что наивные сошки по удачному стечению обстоятельств натыкаются на реликвии, которые обладают невероятными свойствами, а посему таковые можно либо продать за заоблачную сумму, на которую найдётся свой покупатель, либо сохранить себе для дальнейшего использования, однако ещё никому не доводилось совершить ни того, ни другого. Да и загадочные исчезновения происходили очень и очень редко. Но сейчас был такой случай, когда пропажа была обнаружена в одном из филиалов борделей «‎Neon», находившихся под покровительством одной парезуры, которой об исчезновении особенного артефакта поведали обычно использовавшие его подопечные. О том, что это был за предмет, знал ограниченный круг лиц, но а также о нём кому-то было ведомо извне... И то был явно такой же последний извращенец, раз покусился именно на ТАКУЮ вещь. И всё же её необходимо было вернуть.

Хайн приняла решение самостоятельно вернуть украденную собственность Дома удовольствий, наделённую специфическим свойством, и неспроста ей присвоили такую важную управленческую роль: суккуб явно была того достойна. Как хищника на вожделенную плоть она легко могла обнаружить кого-либо по звуку, запаху, достаточно было только быть с ним знакомым. И искать было куда легче, если знать, кому именно мог пригодиться сей артефакт. Очевидно, здесь был замешан кто-то из своих, а значит, то предатель, которого ждало особое наказание, и в первую очередь его предстояло получить от Ресюрмониум, несмотря на свойственное ей милосердие. И всё же в голове зависал вопрос: зачем ЭТО ему нужно настолько, чтобы прибегать к наглому воровству и побегу? Очень уж походило на сценарий комедийного кино, где в главной роли рогатая-крылатая-хвостатая двухметровая искусительница, вынюхивающая похитителя орудия неестественных форм и свойств.

Выйти на след удалось быстро, однако непонятно, как погоня от смертоносной парезуры могла привести в дикую местность. Но если сей зверолюд-извращенец убегал за подмогой своих собратьев, то Ресюрмониум это никак не останавливало, а только раззадоривало ещё больше, взращивая желание провести акт возмездия соизмеримо с причинёнными неудобствами, что было весьма мягко говоря. И с тем этот переполох не подлежал огласке, насколько бы абсурдной ни была ситуация. Рыская в тенях древесных крон, шелестя палацем из ветвей и листьев, она пыталась вернуть след.
— Хватит убегать, чупакабра! На кой тебе сдалась эта елдакина? — прорычала парезура, грозно проходя между стволами.

А тем временем не только этот лисоподобный вор, но и его разбойничья компания, объединившись на перепутье, мчали настолько быстро, что моментально очутились на озёрном берегу, а один из вертихвостов, ослеплённый солнцем, плюхнулся прямиком в воду. По дурости остальные бросились за ним, и только один, что держал в руках нефритовый «‎жезл» в том самом смысле, прислушивался. Со стороны, откуда они бежали, звериный слух не улавливал более ничего: ни скорых шагов, ни взмахов крыльев. И счёл, что можно расслабиться. Но да недолго пребывали они в спокойствии, и пока фантастическая четвёрка взбиралась обратно, вычищая буроватую шерсть от тины и водорослей, главный вор показал на другой берег, где возлёг приятнейший на вид мужчина, с расслабленным видом занимавший себя чтением.

Большим умом эта пятёрка не блистала, да и вместе мозгов у них было не так много: они просто исполняли свою задачу. Свидетель мог оказаться для них существенной проблемой, а потому они, спрятав артефакт-причиндал за спиной, двинулись к незнакомцу. Один из них, возможно, самый толковый, заговорил:
— Тебе не кажется, будто это место небезопасно для отдыха, красавец?
Оглядывая эти утончённые черты лица напротив, это статное тело, этот гипнотизирующий взгляд, зверолюд будто испытывал прилив бодрости... в причинных местах. И не исключено, что у него могли найтись здесь единомышленники.
— Мы поможем Вам выйти из леса, сюда в любую минуту может явиться эта корова, — сказал главный вор.
— Почему корова? — задался вопросом, кажется, самый недалёкий из них.
— Ты бы видел это вымя, — одновременно с восхищением и испугом проговорил в ответ. — Ну и рога, как у быка какого-нибудь.
Опомнившись, вся банда разом повернула голову в сторону мужчины, будто в синхронизме заулыбавшись, и так же единовременно проговорили, окружая со всех сторон:
— Пойдём с нами.
Это был больше приказ, нежели предложение.

[Хао’ртез]

Мда, плеск, оказывается, не стоило игнорировать. Так, к примеру, недавний звук принес не только беспокойство, но и неприятности. Лишь дочитав до новой развязки сюжета, как его окружила группа... скажем так, индивидов. Хмурое выражение не покидало лица, ведь главный герой наконец выбрал сторону — и эта сторона, как назло, резко отличалась от ожиданий самого Древнего. Мда, вот это поворот, конечно. Непонятно, стоит ли дальше даже чит...

— Тебе не кажется, будто это место небезопасно для отдыха, красавец? — одна из низших форм жизни подала голос, обращаясь, несомненно, к Хао. Тот, пускай и не придавал значения внешности, но едва ли мог определить кого-либо из присутствующих как "красавца". Тихо шикнув, он поднял указательный палец, словно требуя тишины. Как дирижёр в зале абсурда.

Первая любовь главного героя была жестоко убита в день их свадьбы... А ведь она была беременна... Нет, это ужасно. Кто же убийцы? Неужели это всё происки враждующего с главным героем дома убийц?.. Краем уха Хао слушал перепалку незваных гостей — больше по отсутствию выбора, чем из любопытства. Корова? Вымя? Что. Они что, поехавшие? Как они могут бояться коровы, тем более с огромным выменем?

Кажется, намёк Хао понят не был. Окружив его плотнее, они уже с приказывающим тоном потребовали последовать за ними. Признаться, Хао'ртез не удивился. Удивление — удел смертных, что не могут осознать и принять неизвестность. Хао же был лишён этой роскоши. Однако, тем не менее, это не помешало ему охуеть.

Какие-то низшие формы жизни будут указывать ему, что делать?

Первая мысль — сжечь. Немного подумав, он едва заметно покачал головой. Нет, слишком живописное место, было бы очень жаль предать его огню. Вторая мысль — разрезать на куски рассечением пространства. Но тогда кровь может забрызгать его драгоценный трактат. Сбросить в озеро телекинезом и держать под водой, пока они не задохнутся? Но тогда это может навредить экосистеме... Да ну, неужели и правда придётся следовать за этими отбросами природы?

С заметным вздохом он взял трактат подмышку и поднялся со своего стульчика. Непонятно, были ли неприятели удивлены подобным жестом, но, кажется, всё же слегка опешили. Хмуро глянув на своих "пленителей", он кивнул в сторону леса:

— Нам туда. Или мы тут титьки мять пришли?

Не дожидаясь отбросов, он вальяжным шагом направился в сторону леса. Там уже можно будет разгуляться. Может, стоит подумать над более эффективным, чем эффектным способом умерщвления. Да, определённо нужно придумать что-то точечное. О! Что насчёт укола в лоб сжатым пространством, вышибая мозги, словно пулей?

"Э, слыш. Владелец." — в мысли вторгся его незаменимый партнёр и товарищ. В другое время Древний бы просто отмахнулся от надоедалы, но именно сегодня был в настроении на "поболтать".

"Чего тебе, старче?" — в мысленном посыле Хао слышалась очевидная насмешка.

"Сам такой, труха тысячелетняя. Многотысячелетняя. Так, о чём это я? А! Ты так и не срастил, куда и зачем тебя ведут?"

Древний едва сдержался не пожать плечами. Ну ведут и ведут. Грабить, может.

"Они ебать тебя будут, дубина." — в "голосе" посоха слышалась откровенная насмешка. Даже не совсем так — после фразы он захрипел от смеха, словно старая, побитая гиена.

— Что? — мужчина встал как вкопанный, оглядываясь на своих "пленителей". Он как-то и позабыл, что низшие формы жизни очень любят сношаться. Но Древний-то тут при чём? Разве от него исходят какие-то эротические вайбы?.. Непонятно.

Так и стоя на месте, он с недоумением глядел на отбросов. Задержавшись на лице каждого, он опасно прищурился, а жевалки вздулись, словно прямым текстом говоря — Древний зол. Нет, не так. Он в ярости. А когда Древний в ярости...

Его уже не беспокоила сохранность природы и окружения.

[Хайнрике Бебель]

Зверолюды были медлительны ввиду своей жалкой тупости, а потому только и умели, что светить своими набухшими до боли достоинствами, теснившимися в штанинах, что при виде незнакомого мужчины могли порваться в любой момент, чтобы затем пристроиться в тесном... Кхм, мог бы автор обозначить конкретнее, однако воздержался, так как по факту акта совокупления не планируется. Однако банда не ожидала такого спокойствия объекта вожделения, но тут же стали более покладистыми, чтобы послушно отправиться следом. Неужели он не против? Всё так просто? Сейчас они найдут более укромное местечко для групповых удовольствий и останутся счастливы: и временно утолят потребность вместе с желанным красавцем, да ещё и опробуют особую вещицу, которую так любезно продала с неплохой скидкой одна из служек фортунитских залов удовольствий. Разумеется, той будет несдобровать, как только находящаяся в поисках суккуб выявит такую ненадёжную подчинённую, а пока бояться стоило ворам, из хвостов которых Бебель намеревалась изготовить несколько шарфиков. Обычно она не была такой разгневанной, однако подобная ситуация отчасти выбивала из колеи, когда на повестке ещё множество других дел, которые, как это, не очень хочется доверять даже самым преданным.

Однако хищная бестия внезапно уловила новый след. Скорее, то был гомон, который не мог не привлечь внимание Ресюрмониум, которая только-только подобралась к берегу водоёма. Картину, конечно же, она застала любопытную: «паровозик» пока ещё не пристроенных друг к другу воров-лисов следовал за таинственным мужчиной, образ которого контрастировал на фоне безмятежного солнечного леса, ровно как и эпатажная парезура, особенно выделявшаяся как среди древесных стволов, так и среди их крон, если подняться в воздух. Словом, в маскировке она сегодня не нуждалась, намереваясь действовать в лоб, чтобы как можно скорее добыть заветный артефакт. Едва выбираясь из засады, коей служила тень высоких кустов, женщина пулей ринулась в эту кучу зверолюдов, задевая и отличавшегося от них... главаря? А вдруг это взаправду их предводитель, ведь на кой тогда они такие покладистые, да и следуют гуськом... Хвостатые разлетелись как небольшой «кегельный ряд» от «мяча» для боулинга, а сам «мяч» врезался в мужчину. Хайнрике обхватила его руками и ногами, закрывая кругозор своим внушительным «‎сердцем» и грозно объявила, глазами выискивая того, у кого мог находиться особенный предмет.
— Прежде чем иметь дело с Орденом, с моими борделями и непосредственно мной, необходимо отрастить ух какие яйца! — хлыстовидный отросток суккуба змееподобно исследовал тело предположительного лидера банды, шаря под одеждой. — Вот только у него такие, а у вас даже отрывать нечего, кроме хвостов и ушей.

Поиски ничего не показали, но всё же неким рычагом давления следовало воспользоваться.
— Я его придушу, если не отдадите то, что принадлежит мне, — некоторые из членов группировки оклемались и посмотрели на женщину с испугом.
— О НЕТ, КОРОВА! — закричали они разом, сотрясаясь от ужаса. Но всё же они были слишком одурманены животным желанием, которое вызывал незнакомец, попавший в плен суккуба. И всё же один принялся рыскать в сумке, чтобы затем бросить перед парочкой... Сияющий перламутром фаллос?

[Хао’ртез]

— Что. Здесь. Мать вашу. Происходит. — Обескуражен — это самое мягкое слово, которым Древний мог выразить свои чувства.

Но обо всём по порядку.

Собравшись всей компанией с целью отпенетрировать тушку Древнего, лисы были на волоске от смерти. Глаза мужчины излучали ледяную ярость, и единственной мыслью было: как сделать смерть мучительнее? Отрубить вначале конечности, а после — голову? Или, может, разорвать на куски щупальцами, поливая кровью из оторванных конечностей их же товарищей? Нет, слишком просто. Медленно выкручивать суставы до переломов, а потом оставить — на съедение зверям и времени? А вдруг они регенерируют? Тогда придётся остаться здесь и ломать конечности снова и снова, пока лисы не откинутся от болевого шока. Да, план-капкан.

Небольшая... нет, очень даже большая паника отразилась на лицах гомогеев, когда Древний услышал за спиной шум. Обернувшись, он слегка опешил — на него летела... Летело что-то. Огромная грудь, рога и хвост — единственное, на что успел обратить внимание мужчина, прежде чем его схватили и начали душить. Поначалу он опять, но уже сильнее, опешил, но затем немного запаниковал, когда понял, что округлости девушки мешают ему дышать. Параллельно он почувствовал прикосновение к достоинству, от чего молча возмутился и попытался нападающую оторвать. Бесполезно — та вцепилась как клещ и отрываться не планировала.

— Прежде чем иметь дело с Орденом, с моими борделями и непосредственно мной, необходимо отрастить — ух, какие. Вот только у него — такие, а у вас даже отрывать нечего, кроме хвостов и ушей.

С одной стороны — что его яйца ого-го какие, но с другой — перспектива отрывания не привлекает от слова «совсем». Что же за день такой? Он пришёл отдохнуть в свой отпуск на берегу живописного озера. А тут — напасть за напастью. Сначала какие-то низшие формы жизни рассматривают Древнего в роли сексуального удовлетворителя, теперь какая-то особа прицепилась и душит его.

— Я его придушу, если не отдадите то, что принадлежит мне. — Голос звучал угрожающе. С одной стороны — такая угроза означает, что отрывание яиц прошло мимо, что хорошо, а с другой — появилась перспектива быть задушенным грудью. Ха! Хао'ртез был готов поставить руку на отсечение, что это — мечта не одного мужчины. Жаль лишь, что сам Хао не был в их числе.

— О НЕТ, КОРОВА!

А, значит, это всё же «корова». Теперь ему стало стыдно за свои мысли, что он представлял буквально корову, которая гонится за этими утырками. И чего — корова? А, рога и вымя? Ну, это даже немного смешно, да. Но кислорода в лёгких оставалось всё меньше, а жить хотелось всё больше. Пошатнувшись от, простите, лишнего веса, Древний "выронил" заклинание с кончиков пальцев. Разрез пространства вроде пролетел мимо присутствующих. Или нет?

Чавкающий звук распадающейся плоти заставил Древнего подумать одну мысль: «Упс».

Но, опять же, судьба лисов его беспокоила меньше всего. Как отцепить от себя девицу? Щупальцами её не открепить. Разрез пространства может задеть самого Хао... О нет.

«О да!» — "голос" посоха воспылал ярчайшим энтузиазмом. Ну, других выходов вроде не видно. Поэтому ей придётся прочувствовать на себе мощь старого проклятого посоха.

Палка быстро материализовалась в руке, и Хао, не задумываясь ни на секунду, замахнулся и сильно бонкнул приложил потенциального убийцу оголовьем по темечку. Ибо нехуй.

Кое-как освободившись от удушения, но всё ещё в попытках отцепить её от себя, мужчина быстро огляделся, увидев на земле... сияющий перламутровый фаллос? Ну и труп разрубленного напополам лиса. Но это мелочи.

— Что. Здесь. Мать вашу. Происходит. — Обескуражен — это самое мягкое слово, которым Древний мог выразить свои чувства.

[Хайнрике Бебель]

Вытянутые заострённые уши суккуба дрогнули и налились кровью, отдававшей на концах жгучим багрянцем, как нос и щёки. Будь Хайнрике в хорошем расположении духа, её бы это не смутило и не разгневало, а только раззадорило: ведь как это не быть польщённой столь заманчивым сравнением, надвигающим на мысль устроить нечто увлекательное в белом костюме с чёрными пятнами, когда вдобавок всё при себе? И выразительная форма, в которой объёмы исчисляются литрами, и аккуратные, но опасные рожки, и длинный игривый хвостик — особенно извращённых всё это могло натолкнуть на совершенное сравнение с животным. На сей раз чего Бебель не потерпела. Эмоции её были непредсказуемы: она не то была готова расплакаться, сверкая налитыми глазами, не то намеревалась оторвать своей жертве голову прежде, чем нехватка кислорода прикончит смертника.
— КаКаЯ я ВаМ кОрОвА?! У мЕнЯ чТо, СиСьКи ВоЗлЕ пИсЬкИ и ЧеТыРе СоСкА?! Вы ЧтО, в ШкОлЕ нЕ уЧиЛиСь, В кОлХоЗе Не БыВаЛи?! И гДе Я чЁрНо-БеЛаЯ?! — слюна едва ли не брызгала во все стороны, а парезура только усиливала хватку, особенно скручивая хвост вокруг мужского бедра. Женщина была не в себе, и это можно было бы оправдать продолжительным воздержанием, но в таком случае её бы покинули всякие силы. Истощённая Ресюрмониум бы не моталась по лесу за ворами, не применяла подлый удушающий приём и не кричала на неприятелей, которых бы постигло как минимум купание в озере с последующим утоплением.

Пыл белокурой головы резко остыл, и рогатая бестия замерла в состоянии лёгкого шока, ведь то, что ей пришлось увидеть, казалось весьма непредсказуемым явлением. Невесть что умертвило одного из вертихвостов, омерзительным звуком рассечённой и опавшей наземь плоти заткнув все окружающие звуки. С едва выпученными глазами Хайнрике уставилась на свежий изуродованный труп, какое-то время всё равно не смея ослаблять хватку. Вдруг под собой она ощутила невообразимый холод, источаемый тёмной энергетикой мужчины, который, скорее всего, и вправду оказался жертвой обстоятельств: не свезло оказаться не в то время да не в том месте. Сократившаяся на единицу группа лисов обомлела в неприкрытом ужасе, и шерсть, вставшая дыбом, словно приняла беловатый отблеск. На выроненную вещь, которую так долго пытались унести от суккуба, никто не обратил внимания, словно её прежде не существовало, а оставшиеся в живых подались в бега, да бежали они намного быстрее, чем когда скрывались от погони женщины. Она же по-прежнему задавалась вопросами: «Что это было? Это его рук дело?..»‎

...И тотчас с писком отвалилась, словно судорога всех конечностей резко прекратилась, сменившись чрезмерной слабостью, накатившей на некогда мощное тело хищницы. Она упокоилась на земле, находясь в достаточно драматичной позе: одна ладонь накрывала лоб, вторая держалась за «сердце», а ноги были скрещены друг с другом. Вместе с силой парезуру покинула и злость, направленная на всех, кого приходилось повстречать. И она пала только от того, кто обезвредил бестию метким ударом по голове взявшейся из ниоткуда палкой-аналкой. Недолго приходя в себя, Хайнрике зафиксировала взгляд на стоявшем подле мужчине и захлопала ресницами в момент, когда тот сам выразил немалый интерес к происходящему. А иначе как поступить на его месте: взять и уйти? Возможно, вполне разумное решение, чтобы вдруг не стать куда более желанной жертвой Ресюрмониум, которая в настоящий момент не намеревалась исполнять долг проповедницы любви.
— Ам-м-м-м... Слушайте, а ловко Вы это придумали. Я даже вначале не поняла, — начала светловласая, приподнимаясь и усаживаясь в позу лотоса. — Всего-то хотела вернуть принадлежащий Ордену артефакт. Мальчики-лисятки доставили немало хлопот, вот один и поплатился... Покойся с миром, дурашка.
Заводя такой непринуждённый разговор, рогатая понадеялась, что её не встретит такая же участь от незнакомца.
— Это... не без Вашего участия, да? Значит, Вы не заодно? — Бебель медленно потянулась рукой к светящемуся фаллосу, пытаясь удостовериться, что он действительно этому мужчине без нужды. — Мы же не будем с Вами драться, ведь так? Я ведь, в конце концов, не причинила никакого вреда!

[Хао’ртез]

Так-с. Необходимо выстроить цепочку событий заново. Может, тогда он сможет понять, что произошло.

Вот он прибыл на этот ебучий Алькор. Хотя нет — начнём раньше. У него выдался отпуск, впервые за чудовищно долгое время. Само собой, он отправился отдохнуть в ближайшее живописное место: сесть, почитать под греющими лучами солнца, под аккомпанемент тихого плеска озёрной воды...

И тут к нему прицепились какие-то ебучие низшие формы жини. Сам виноват — не распознал намерений. Благо, посох подсказал, что к чему (хотя от этого он не становится менее ебучим).
Отправились в лес, провели разъяснительную беседу, и только Хао собрался выкорчевать, так сказать, источник смуты, как появилась эта...

Да кто она вообще такая? Ни одно из известных ему существ не соотносится с этим типажом. Хтоник? Нет, энергетика иная. Совсем иная.
Ладно, отвлеклись. Продолжаем.

Она — напала. Или оно?.. Нет, судя по вторичным признакам — определённо "она". Значит — напала.
С визгами про уязвлённое достоинство и прочую ахинею попыталась придушить. Он, к счастью, сумел оглушить её посохом — и та отвязалась. Хорошо. Теперь бы понять, как...

А, точно. И труп одного из лисов валяется неподалёку. Посох, конечно же, не упустил момента:

— И так будет с каждым, кто позарится на его древнюю жопу. Кхе-кхе-кхе.

Хао бросил на артефакт недовольный взгляд, но промолчал. Да, он бы выразился более сдержанно, но суть была бы той же.
Теперь — к главному вопросу. Кто эта особа, что осмелилась собственной грудью почти завершить его многотысячелетнее странствие?

Посох, наконец, удосужился взглянуть на саму девицу.

—Ебать ту Люсю, ты глянь, какая сочная краля! Видал, а? Видал? Ох, были бы мои годы...

Даже Древний на мгновение опешил.

— Постой. Так ты не всегда был посохом?

— А? Чего я ляпнул? Блядь. Забудь. Лучше вернёмся к ней. А лучше вые—
Посох, как снаряд, полетел в разодранные останки. Хао'ртез даже прицелился — точно в центр кишок и вытекающей мерзости.

— ВСЁ, ПРОСТИ! Я ПОШУТИЛ! ВЫТАЩИ МЕНЯ! Я БОЛЬШЕ НЕ БУДУ!

Он накрыл артефакт куполом, отсекающим звук, и повернулся к девушке. В его взгляде не было ничего хорошего. Он опустился на корточки, глядя ей в глаза.
Сама девица, похоже, не осознавала, что её спектакль скоро завершится вовсе не хеппи-эндом. Сидит, ноги скрестила, щебечет.

Хао не стал сдерживаться. Плюхнулся на землю и расхохотался. Голос — глубокий, бархатистый, тяжёлый. Смех — редкий, но веский. Вряд ли заразительный, но уж точно впечатляющий.

— Ладно. По порядку. Вот это — артефакт? — Он кивнул в сторону перламутрового фаллоса, переданного кем-то из сородичей мёртвого лиса.
— Принято. Дальше — да, я располовинил бедолагу. Случайно, клянусь. И наконец... зависит от твоего поведения.

Он поднялся, достал посох из останков телекинезом, отряхнул бытовой магией и вновь сжал в ладони. Присев рядом с "артефактом" девицы, хмыкнул. Самый натуральный фаллос.
Интересно, какие у него свойства? Оргазм от прикосновения? Или подарок от Фрейи?

— Смотри. Артефакт я оставляю себе. У нас такого в коллекции нет. Ты можешь идти восвояси... либо — предложить что-то взамен. Как-никак, я тут жертва обстоятельств. Мне положена компенсация.

Улыбка, расползшаяся по его лицу, была почти доброжелательной. Почти.
Если она предложит расплатиться телом — он снесёт ей голову.

— Он подумал, что если ты предложишь расплатиться телом, то он снесёт тебе башку, — ебучий артефакт, конечно же, не мог промолчать.

Когда эта проклятая хрень, чёрт бы её побрал, начнёт хоть раз быть полезной?