[Хао’ртез]

Лирея / Сумеречная Обитель / декабрь, 5026 г.

Соната / Хао'ртез

Эпизод является игрой в настоящем времени и закрыт для вступления любых других персонажей. Если в данном эпизоде будут боевые элементы, я предпочту без системы боя.

[Алайя]

Огромный зал залит светом софитов. Соната тяжело дышит, удовлетворенно смахивая со лба капельки пота. Сегодня она прекрасна, сегодня она молодец и полностью собой довольна. Отлично поработала. Очередной концерт проведен на «ура» и она распрямляется из поклона, чтобы сказать прощальные слова.

Толпа, как всегда, гудит, поэтому она не сразу обращает на характер этого гулы. А он недовольный, причем как-то точечно. Откуда-то сбоку, там же и непонятная свалка. Она подходит к краю сцены, что бы видеть поближе и может быть позвать охрану, когда из густоты человеческих тел вылетает в ее сторону какой-то предмет, сопровождаемый злобным окриком.

Артефакт-охранник, который поддерживает вокруг нее небольшое защитное поле, подает сигнал тревоги и пытается отвести опасность в сторону дополнительной силовой волной, но предмет уже довольно близко. Это маленький шарик, похожий на пластиковую игрушку, даже странно. Соната пытается среагировать, уйти от столкновения пространственным прыжком в сторону, но запаздывает с реакцией. Последнее, что она видит  - как человека, бросившего предмет, скручивают фанаты и охранники. Последнее, что видит толпа, неприятную ало-зеленую вспышку и пустую сцену.


Спустя пару секунд неприятного чувства невесомости, девушку тряхнуло и она, с коротким вскриком, свалилась на что-то мягкое. Ну, условно мягкое. А еще, издающее некоторые звуки.

Было довольно темно и присутствовало ощущение сдавленности. Обычно Алайя не паникует, но в связи с обстоятельствами, она излишне порывисто задергалась, пока не удалось скинуть с головы ткань. Оказалось, всего лишь задний подол верхней юбки перекинулся через голову.

Впрочем, в помещении все равно было довольно сумрачно, но судя по общим очертаниям предметов – это могло быть чьей-то спальней. Опустив голову ниже, она опознала под собой кровать. На ощупь тоже очень на нее похоже. Слегка поерзав, все-таки убедилась, что на чем-то, вернее на ком-то сидит, и только подняв взгляд и упершись им в слегка мерцающие, фиолетовые глаза, застыла. Так, на всякий случай, вдруг обладатель недовольного взгляда (ну вряд ли он сильно рад такому сюрпризу), триггерится на движение.

Глаза к темноте привыкли довольно быстро, и Соната не поленилась окинуть взглядом свою невольную подушку. Что ж... вот вроде бы если думать отстраненно, мужчина красивый, но отстраненно думать не получается, так как есть в нем что-то такое, от чего мурашки по спине бегут. И нет, не те приятные щекотные мурашки возбуждения, а те самые, которые вызывает подкрадывающийся, пока еще легкий страх. От которых ты невольно медленно выпрямляешь спину и чувствуешь, как шевелятся волосы на затылке. Она тихо сглатывает и моргает, стараясь взять себя в руки и избавиться от мерзкого ощущения. Может это просто холодок? Спинка то у платья открытая.

Что же предстало перед Хао? Пожалуй, любопытное зрелище. Невысокая, стройная девица, в бело-золотом платье. Декольте затянуто в белое кружево. Пышная трех, а то и четырехслойная юбка, впрочем, не очень длинная, разметалась по кровати, прикрывая ноги до колен. На ногах белые то ли полупрозрачные чулки, то ли колготки и аккуратные туфли на тонком каблуке. Личико накрашено довольно ярко, прическа слегка разлохмачена, но непонятно, в связи с происшествием или чем-то другим. Выглядит довольно празднично, как для выступления. Подтверждением последнего служит микрофон, так и оставшийся зажатым в изящной ладошке, но фонарик на нем теперь горит красным, что означает отсутствие соединения.

На лице у особы довольно конкретная гамма эмоций: легкий испуг, толика смущения и полнейшее замешательство. Пальчики второй руки намертво зажали край одеяла, сама девушка тоже застыла. И молчит. И смотрит. Сомнительно, что именно такую реакцию он должен производить на молодых красивых дев, особенно в постели, но что есть, то есть.

[Хао’ртез]

Бесконечный, гулкий вой магических потоков был всё тем же — разрывающим, испепеляющим всё живое. Хао'ртез стоял посреди умирающего Эй'ан-Шар, его аметистовые глаза, некогда полные уверенности, отражали пылающий хаос вокруг. Городские шпили, когда-то гордо возвышавшиеся до небес, с гулким треском ломались и падали в бездну, затянутую магическими аномалиями. Небо было неестественно чёрным, прорезанным разрывами в ткани реальности, из которых вырывались бледно-фиолетовые молнии. Воздух был насыщен пылью и пеплом, обжигающий легкие, как яд.

Звуки криков и ужаса сливались в бессмысленный фон. Его сородичи беспомощно растворялись в пространстве, сгорая в потоках искажённой магии. Щупальца, сотканные из тьмы и тени, бессильно обвисали за его спиной — беспомощные перед катастрофой, что уничтожала их мир. Где-то на границе сознания пульсировало осознание: "Ничего нельзя спасти. Всё кончено."

Внезапно один из шпилей надломился, словно от тяжести векового отчаяния, и, рушась, потянул за собой всё, что было вокруг. Магический вихрь захватил Хао'ртеза, ослепив ярким серебряным светом и оглушив взрывом. Он упал — бесплотный, но ощущающий каждый момент разрушения на своей коже.


Хао'ртез вздрогнул и открыл глаза.

Тишину спальни нарушило что-то чуждое. Его грудь мерно вздымалась от глубокого, почти болезненного вдоха, а аметистовые глаза распахнулись в полутьме, привычно мерцая глубоким светом. Остатки снов — а может, кошмаров — ещё колыхались на границе разума, но их вытеснило ощущение чужого. Необычное тепло, едва уловимый аромат духов и мягкий, но весомый контакт с телом. Не сон.

Хао'ртез задержал дыхание. Его взгляд, тяжёлый и холодный, скользнул вверх — туда, где в причудливой позе сидела незнакомка в бело-золотом платье. Мерцающие тени от щупалец — краткое напоминание о его природе — дрогнули и замерли, а затем исчезли, будто стыдясь своего внезапного появления.

Перед ним, ярким контрастом ко всему мрачному и безжизненному вокруг, была странная девушка. Слишком яркая, слишком неуместная в его личном пространстве. Её пышные юбки, кружевное декольте, всё это выглядело так, словно её только что вытащили из праздника, блеска и сцены — и бросили в логово древнего существа. В её руке всё ещё был микрофон с тускло мерцающим красным огоньком.

Хао'ртез не двигался. Лицо его оставалось застывшим, как каменное изваяние. Только глаза — глубокие и беспощадно внимательные — вглядывались в неё, словно пытаясь заглянуть за пределы её плоти, до самой сути. Он был существом, чьё время давно унесло способность удивляться, но сейчас что-то едва уловимое дрогнуло в его взгляде. Может, это было любопытство. А может, усталость.

— Ты ошиблась дверью. — Голос Хао'ртеза разорвал тишину, глубокий, вибрирующий и отдалённый, как эхо в пустом зале. В его словах не было раздражения, скорее удивлённое, холодное признание факта.

Он медленно поднялся на локоть, движения плавные и размеренные, будто каждое из них должно было напугать незваную гостью. Сумрак спальни подчёркивал углы его лица и массивность фигуры, делая его ещё более нереальным, чем прежде. В полутьме на мгновение возникли и исчезли слабые очертания щупалец, оставив после себя лишь дрожь тени на стене.

— Что ты такое? — его голос звучал мягко, но вопрос был прямым, как удар кинжала. Не намёк, не ухмылка, не гостеприимство. Это был голос существа, для которого каждый ответ мог быть ключом к пониманию мира вокруг.

Хао'ртез не вставал окончательно, позволяя ей ощущать ситуацию в её полном абсурде. Девушка в праздничном платье и он — живое напоминание о разрушении и забвении. Контраст был почти символичным. Его взгляд медленно опустился на микрофон, а затем вернулся к её лицу, где застыло замешательство, испуг и... что-то ещё. Смущение?

— Ты — звезда, верно? — В голосе звучала лёгкая насмешка, но не злая, а скорее отстранённая, как будто он пытался понять смысл этого слова в её мире. Абсурдность ситуации заставила улыбке мелькнуть на его губах. — Мой день рождения в следующем месяце.

Ложь, Хао'ртез не помнил своего дня рождения. Однако иначе шутка бы не состоялась.

Его фиолетовые глаза продолжали смотреть на неё пристально, невозмутимо, ожидая хоть какого-то ответа.

[Алайя]

Она почти пришла в себя, когда заметила эти тени. Едва заметные в темноте, как и многое по ночам, уловимые лишь боковым зрением. Странные, вытянутые, как змеи или... щупальца? А еще, блин, этот взгляд. Тяжелый, пробирающий до костей, как будто под кожу лезут маленькие паучки, что бы узнать «А что это у тебя, госпожа Арканум, внутри?». Фу, от одной только аналогии девушку буквально передернуло. А потом ее внезапный визави заговорил и Сонату буквально парализовало. Во всяком случае, сперва, пока не включился мозг. Мысли заскакали бешеными зайцами.

– «Ошиблась дверью? Какой дверью? Причем здесь дверь?...»  - Голос, звучащий, как будто немного издалека, сбивал стольку, погружая в ощущение какого-то старого забытого страшного сна. Она осталась недвижима, когда мужчина поднялся на локте. Алые глаза медленно скользили по лицу и фигуре, стараясь выхватывать заодно и потенциальные несанкционированные конечности или хотя бы намек на них.

- «Что я?...Что?...» - Единственное, что она улавливала по голосу, отсутствие агрессии. Она сама бы, возможно, уже прижимала неизвестного визитера к стене телекинезом, окружив себя парой-тройкой защит. Лицо девушки было бледным, губы плотно сжаты. Она напугана. Стремясь разрушить навалившееся на нее ощущение нереальности происходящего, она, кое как, разжала пальцы, сминающие край одеяла и протянула руку вперед, касаясь ею лица неизвестности перед собой. Горячие, на контрасте, пальцы, ощутили под собой холодную кожу, как будто бы не имеющую ничего общего с кожей живого. Хао мог наблюдать, как медленно расширяются зрачки Сонаты. Не давая никому, в первую очередь себе, опомниться, Алайя опускает ладонь на грудь мужчины и... чувствует под ней сердцебиение. К собственной радости

- «Не да... раз разговаривает, значит живой... не факт конечно... но сердце бьется... значит да...?» - Она отдергивает руку и глубоко вздохнув, поводит ею по лицу, как будто стирает липкую паутину. А пальчики то дрожат, непритворно так. С губ, едва слышным шепотом срывается непечатное слово и глубокий выдох. Следующий вопрос побуждает ее поднять на него глаза. Кажется, он выдал шутку и она очень попыталась оценить, выдав некое подобие улыбки и в конце концов, несколько раз хлопнула себя по щекам, понимая, что усилия воли не хватает, для приведения разбушевавшихся нервов к порядку.

- Кхм... добрый вечер. – Ей пришлось немного прокашляться, прежде чем она смогла нормально говорить. Голос у нее приятный, Хао мог слышать его много где, если включает ТВ или пользуется телефоном. – Я даже не берусь судить, на кого из нас было это покушение. На меня или на вас. – Она тоже попыталась пошутить. Разумеется, покушение было на нее. Скорее всего, ее хотели отправить в какую-нибудь срань, из которой она бы не выбралась, но что-то пошло не так. Ну или ее направляли именно сюда, рассчитывая, что она перепугается до сердечного приступа и тут откинется. Или что хозяин аппартаментов ее доест. Кто его знает, Алайю до сих пор по спине холодком подирает, когда она смотрит в глаза этому, без всякого сомнения, не человеку.

- Я...эээ... ну да, действительно... звезда. – Она рассеянно посмотрела на микрофон в своей руке, и только опустив голову, осознала, что все еще сидит, вполне себе уютно устроившись, сверху на мужчине, где-то в районе бедер или ниже, на ногах.  – Ох, прошу прощения... Сейчас я слезу... - Она дернулась, что бы покинуть «насест», но с затекшими ногами и полупарализованным от испуга организмом  это оказалось не так-то просто.

[Хао’ртез]

Тишина была нарушена. Покой — уже изрядно размытый и хрупкий — раскололся, когда его глаза встретились с её взглядом. Вокруг царил полумрак, но этому мраку было мало привычной неподвижности — он жил, извивался. Щупальца, тёмные и переливчатые, неторопливо пробуждались, едва заметно колыхаясь за его спиной, будто и сами удивлённые происходящим. Редкие всполохи аметистового света скользили по ним, освещая стены призрачными узорами.

Хао'ртез лежал неподвижно, его аметистовые глаза смотрели на незнакомку тяжело и пронизывающе, не отрываясь. Он чувствовал — как через тонкую паутину — её замешательство и страх. Она была чужой: не из этого места, не из его ночи. А он не торопился ничего менять, позволяя моменту существовать таким, какой он есть.

Когда её пальцы дрогнули и коснулись его лица, холод его кожи был её ответом. Невозмутимая неподвижность встречала её нерешительность. Сердце билось — ровно и медленно, как механизм, — когда её ладонь нашла его грудь.

— Живой. Или почти. — Низкий голос нарушил тишину, звуча гулко и глубоко, будто не из его уст, а из самой комнаты.

Щупальца за его спиной дрогнули в такт словам, медленно и плавно изгибаясь в воздухе, словно растворяясь в тени и вновь проявляясь с очередной вспышкой аметистового света. Одно из них вытянулось чуть дальше, на мгновение остановившись на уровне её плеча, но не коснулось.

Её бормотание и дрожащие пальцы не вызвали у него никакой реакции — внешне он оставался всё таким же безмолвным и спокойным. Только глаза его, мерцающие мягким светом, изучали её — лицо, движения, попытки собрать себя по кускам.

— Добрый вечер. — Ответ прозвучал негромко, с ноткой ленивого удивления в голосе, как если бы слова сами по себе казались ему странными в этом месте.

Когда Соната попыталась пошутить о «покушении», уголок его рта едва заметно дрогнул, но улыбкой это назвать было нельзя. Скорее — отголосок эмоции, слишком древней, чтобы проявляться иначе.

— Сомневаюсь, что смерть звезды была моим планом.

Слова вышли спокойно, но в них всё же промелькнула слабая тень иронии. За его спиной щупальца на мгновение замерли, а затем вновь начали свой медленный, почти ленивый танец в полумраке.

Когда она призналась в своём статусе «звезды», Хао'ртез перевёл взгляд на микрофон, который она всё ещё сжимала в руке. Свет его глаз снова задержался на ней, а затем ненадолго на её пышных юбках, беспорядочно раскиданных вокруг.

Когда она, наконец, заметила, где именно сидит, и попыталась слезть, её неуклюжие движения не вызвали в нём ни насмешки, ни раздражения. Он лишь слегка наклонил голову, наблюдая за её суетой. Одно из щупалец чуть вытянулось, змеевидно приближаясь к её ноге, будто готовое подхватить, но не решившееся.

— Не спеши. Твои ноги тебе ещё не подчиняются.

Он не шевельнулся сам, его фигура оставалась монолитной и безмолвной, словно высеченной из мрака самой комнаты. Его голос был ровным и глубоким, в нём не было ни осуждения, ни насмешки — только наблюдение. Щупальца за его спиной продолжали извиваться в воздухе, очерчивая пространство, в котором её свет, казалось, уже начал приживаться.

— Ты упала сюда случайно?

Его взгляд вновь встретился с её глазами, и в нём на краткий миг сверкнуло нечто большее, чем просто холодный интерес — признание её существования в его мире.

Тишину нарушил едва слышный звук — движение одеяла, соскальзывающего с его тела. Хао'ртез, не спеша и совершенно невозмутимо, поднялся с кровати. Его движения были плавными, как у существа, которому некуда спешить. Фигура, статная и монолитная, подсвеченная всполохами аметистового света от его щупалец, ничуть не казалась смущённой или уязвимой в своей наготе. Он будто сам был частью этой комнаты — древней, холодной и равнодушной к условностям.

Он не сказал ни слова, просто направился к окну, тяжёлые шаги звучали приглушённо, как если бы их глушила сама тьма. Высокое окно пропускало только кусочек далёкого, чужого света.

Щупальца за его спиной не двигались с той же плавностью, что он. Они застыли, словно замерли на мгновение, направленные в сторону девушки, почти как охранники на страже — неподвижные, но готовые к любому движению. От их поверхности всё ещё пробегали слабые всполохи света, подсвечивая пространство между ними приглушённым аметистовым сиянием.

Хао'ртез остановился перед окном, глядя куда-то вдаль — на ту тьму, в которой не было ничего, кроме пустоты. Его плечи казались слишком массивными, чтобы принадлежать человеку, а само его присутствие — слишком давящим, чтобы оставлять место для сомнений в его природе.

— Покушение, говоришь... — Голос его был ровным и тихим, словно он размышлял вслух, не обращаясь конкретно к ней. — Неужели твой свет настолько яркий, что его захотели погасить? Или тебя просто решили сбросить в пустоту?

Слова растворились в тишине, оставив после себя лёгкий холодок в воздухе. Щупальца, словно уловив напряжение, вновь медленно шевельнулись. Одно из них, вытянувшись чуть дальше других, дрогнуло в направлении Сонаты, как будто невидимая сила держала её в поле зрения.

Хао'ртез не оборачивался, но его голос снова разрезал пространство:

— Ты не выглядишь как гость. Но и не как угроза. Пока.

Он наконец перевёл взгляд на её отражение в стекле — хрупкое и яркое на фоне мрака за окном. Лёгкая тень эмоции промелькнула в его глазах, но исчезла так же быстро, как и появилась.

[Алайя]

- Всмысле, почти? – Она выглядела несколько обескураженной этим заявлением. В её понимании, было два основных состояния: Жив или Мёртв. А все остальное - вариации на тему. Тем не менее, вопрос прозвучал довольно спокойно. В нем было, больше, профессорской суровости, когда студент не смог назвать пять цифр после запятой у числа Пи, чем обычного любопытства. Прокурорский, такой, вопросик. Это все от испуга, по любому.

Снова движение на грани тени. И все таки она вертится! Ой, не то... И все таки они есть! Внутреннее удовлетворение, вперемешку с настороженностью, ярко вспыхнули внутри, когда одно из мерцающих фиолетовым шупалец протянулось к ее плечу. Алайя замерла, следя за новой конечностью только глазами. Метнула быстрый взгляд опять на мужчину, лежащего неподвижно. Мать моя чёрная дыра! Да их там..  штук десять? Ну, больше трех точно.

Её шутка возымела эффект, ну, насколько его можно было таковым назвать. Во всяком случае уголок губ ночного визави дернулся. Может быть даже немного предательски дернулся,  но что там внутри беловолосой головы, Алая даже не подозревала.  Кстати, краем сознания она отметила, что воспринимает себя сейчас исключительно, как себя, без примеси сценический образа Сонаты. Ну не выходило у неё сейчас в классическое «... с вечной улыбкой и счастьем.» Бррр... Но он реагирует и это радует. Некоторые маньяки, знаете ли, вовсе никаких эмоций не испытывают, но до убийства жертвы, ни во время, ни после.

- Признаюсь, безумно радует этот факт. Значит у меня больше шансов остаться в живых. Но незапланированные вещи тоже случаются, как не  прискорбно это признавать. – Ала тяжело вздохнула. Сейчас она больше внимания обращала на щупальца, чем на их владельца. Но и дёргаться, по совету собеседника, перестала, оставаясь сидеть там, куда приземлилась. Хотя, ноги от этого, меньше онемевшими не стали. Нельзя сказать, что было прям совсем уж неудобно, скорее морально неловко, но мужчину, кажется ничуть не смущала их позиция. К очередному протянувшемуся щупальцу, в этот раз, Арканум осталась индифферентна, потому что зашевелился сам владелец извивающегося богатства, от чего она легко и мгновенно съехала в бок. На кровать.

- Ну, да...? В мои планы не входило телепортироваться гоблин знает куда... -  Ба, а король то голый! Стоило мужчине подняться, как Алайя, широко распахнув глаза, резко отвернула голову и увела взгляд, невольно заалев щеками и смущенно замерцав. Причём, замерцав, в прямом смысле этого слова. Контур её тела едва заметно засветился розоватым светом, мигая, как перегоревшая лампочка. Свечение казалось тёплым и заметно контрастировало с прохладными фиолетовыми сполохами, пробегающими по щупальцам. Пришлось сделать несколько глубоких вдохов, что бы взять себя в руки. Внезапно обрушившееся смятение, окончательно смыло остатки страха. И когда бледная фигура мужчины остановилась у окна, загадочно мерцая в темноте голым задом, девушка наконец смогла принять более менее удовлетворительную позу. А то бишь, собрать ноги вместе и чинно усесться на краю кровати, переводя дыхание. Каблучки звонко цокнули об пол, когда Алайя спустила ступни с кровати.

Итак, какой итог? Она в концертном наряде, без вещей, черт знает где, в темной комнате, наедине с незнакомым голым мужиком с щупальцами. Более того, мужик жуткий и не факт, что живой, сам признался. Великолепно! Что будет дальше? Не понятно. Зато чувствует себя Арканум очень по дурацки и очень неуместно. Не только из-за «разницы температур» с собеседником, но и в общей атмосфере и наряде. Сюда бы больше подошёл длинный летящий пеньюар жемчужного цвета и шёлковая пижама или ночнушка, а не многослойное платье с плотным корсажем.

- «Тьфу, о чем я думаю только? Нервы лечить надо! Попаду домой, курс успокоительных пропью...» - Сжала пальцами переносицу. Алайя уже взяла себя в руки и ответ на следующий вопрос звучал спокойно.

- Ненавистники существуют и будут существовать  всегда. Независимо от того, как ты себя ведёшь и кем являешься, всегда найдутся недовольные. – Она философски пожала плечами, рассматривая собеседника со спины. Ну, не пристально, конечно, да и щупальца привлекали больше внимания, чем все остальное. Например вот это одно, которое вытянулось в ее направлении чуть больше других. Так и ждёшь, что сейчас на его конце глаз откроется, уф...

Пока Хао'ртез созерцал её в отражении окна, Алайя наконец дала себе труд по подробнее рассмотреть комнату, в которой оказалась.

[Хао’ртез]

Хао'ртез не спешил. Тишина, заполнившая комнату, была его союзником, инструментом, которым он владел так же уверенно, как своими щупальцами. Аметистовый свет лениво скользил по стенам, отражаясь в её глазах, которые, несмотря на старания держаться, всё ещё выдавали тревогу. Её свечение — мягкое, розоватое — казалось неестественным в этом месте, слишком ярким, слишком живым. Это притягивало его внимание, но не удивляло. Удивление давно покинуло его сущность, оставив лишь холодное любопытство.

— Ненавистники, — повторил он, катая слово на языке, словно пробуя на вкус что-то экзотическое. Его голос, глубокий и вибрирующий, заполнил комнату, как будто он говорил не словами, а самой темнотой. — У каждого из нас есть свои, звезда.

Он подошёл ближе, его шаги были тихими, почти неслышимыми, но комната, казалось, реагировала на каждое его движение. Тени, вызванные слабым светом, оживали на стенах, создавая причудливые узоры, которые невозможно было разглядеть до конца. Его фигура, подчёркнутая аметистовым свечением щупалец, словно подчиняла само пространство.

Она сидела на кровати, её пышная юбка разметалась по покрывалу, создавая контраст с темными оттенками комнаты. Её мерцание, хоть и слабое, делало её похожей на свечу, поставленную в центр пустой залы — одна искра жизни в обволакивающем холоде.

— Ты светишься, — произнёс он, чуть склоняя голову, будто рассматривал её с новой стороны. Его голос стал ниже, почти интимным. — Это естественное свойство твоей природы? Или с тобой что-то происходит?

Его взгляд задержался на ней чуть дольше, чем следовало, а одно из щупалец за его спиной лениво вытянулось вперёд, приблизившись к её руке. Оно зависло в воздухе, колеблясь на грани соприкосновения, прежде чем исчезнуть в полумраке.

Он наклонился ближе, достаточно, чтобы его голос звучал почти шёпотом:

— Ты привыкла быть в центре внимания, не так ли? Но здесь ты чужая. Каково это, оказаться далеко от своей сцены?

Его слова звучали спокойно, почти безразлично, но в них чувствовалась едва уловимая насмешка. Щупальца за его спиной снова начали двигаться, одно из них медленно скользнуло к краю её юбки, едва касаясь ткани. Движение было настолько осторожным, что можно было принять его за воображение, если бы не слабый, еле уловимый толчок.

Когда он отошёл к окну, его фигура — высокая, статная, но всё ещё обнажённая — вновь оказалась в центре слабого света, проникающего через стекло. Он не делал попыток прикрыться или скрыться в тени, наоборот, казалось, что он едва замечает свою наготу, как древнее существо, для которого такие понятия, как стыд или уязвимость, давно утратили значение.

— Ты всё ещё думаешь о том, как вернуться домой? — спросил он, не оборачиваясь. Его голос был ленивым, но обволакивающим, словно сам воздух вокруг неё стал плотнее. — Или тебя больше интересует, что это за место?

Он перевёл взгляд на её отражение в окне. Контуры её фигуры, подсвеченные мягким розовым светом, казались невероятно неуместными в этой комнате. Но именно эта неуместность делала её столь интересной для наблюдения.

— Ты не из этого мира, и я... — Он задержал слова, будто намеренно растягивая их, чтобы заставить её ждать. — Я не из твоего. Но всё же мы здесь.

Щупальце за его спиной вновь дрогнуло, на этот раз вытягиваясь чуть дальше, чем прежде. Оно приблизилось к её плечу, остановившись на мгновение, а затем медленно отступило, оставив после себя ощущение невидимой, но ощутимой границы.

Он развернулся к ней, его взгляд вновь встретился с её, и в этот раз в нём было не только холодное любопытство, но и что-то другое — словно признание её присутствия, её значимости в этот момент.

— Скажи мне, звезда, — начал он, голос стал почти бархатным, но в нём по-прежнему звучала глубина, пробирающая до костей. — Что ты сделаешь, если не сможешь уйти?

Тишина вновь окутала комнату, но на этот раз в ней было больше напряжения, чем прежде. Его фигура осталась неподвижной, словно статуя, но щупальца за спиной продолжали своё медленное, извивающееся движение, создавая иллюзию жизни там, где её, казалось, быть не должно. Аметистовый взгляд сияющих глаз, казалось, проникалл в самые подкорки сущности, выуживая самые темные секреты и страхи.

[Алайя]

Тишина была, как нельзя кстати. Она позволила Алайе оглядеться, освоиться, утвердиться в окружающем её пространстве. Пусть оно и пытается, по ощущениям, оплести её, забраться под кожу, что бы изучить тщательнее, прямо как взгляд владельца помещения. Некомфортно, хотя убранство комнаты довольно уютное. Словно местная тьма пытается свернуться вокруг неё в кокон, что бы растворить в себе чужачку. Сделать частью себя, убрать, как раздражающую рябь с воды. Да, тут придётся быть предельно осторожной.

Чужеродность. Не только её свечение. Вся астрея казалась неестественной в этом месте. Более тонкая, более хрупкая на вид, более яркая. Подобно раскрашенной стеклянной статуэтке. Как призрачный образ, который ты пытаешься разглядеть за слегка запотевшим стеклом. Даже когда она не светилась, как положено, контур её тела был словно подернут лёгким блюром. Будто окружающая тьма пыталась влиться в новый сосуд, заполнить его до краёв, смешаться со светом, но прозрачная хрупкая защита стояла намертво, лишь слегка позволяя двум структурам диффундировать друг в друга.

Создавалось ощущение, будто она угодила куда-то за пределы ставшего родным мира, в какую-то аномалию, где пространство полностью подчинено воле своего обитателя. Хотя, возможно так оно и было? Алайя сле напряжённо следила за хозяином комнаты, который, кажется, решил расширить их опыт взаимодействия. Фиолетовые отблески отражались в темно-вишневых, во мраке комнаты, почти чёрных глазах, придавая им неестественный пурпурный отблеск. Он приблизился, заставляя её явственнее ощутить давление, оказываемое его присутствием. Но человек ко всему привыкает, нечеловек тоже, хоть и немного дольше, по этому в этот раз это не оказало такого шокирующего воздействия и давало пространство для борьбы. Хотя, с древностью бороться сложно, а её бесштанный визави явно довольно древнее существо, по глазам видно. Глаза... им Алайя всегда уделяет довольно много внимания, а сейчас, так особенно. Ниже то взгляд не опустить...

- Свечусь. – Кивнула. – И это естественное свойство моего организма. – Она вежливо улыбнулась, непроизвольно сглатывая. От интонации и голоса по коже вновь поползли мурашки, впрочем на этот раз неясного генеза. Интересно, какую игру ведёт это существо? Может оно здесь взаперти и ему просто скучно? – Такое же, как ваши щупальца, полагаю... - Арканум приподняла раскрытую ладонь вверх, как будто поддерживала на ней протянувшуюся к её руке темную змею. Соприкосновения не произошло, щупальце практически растворилось в тенях, будто испугалось тонких ниточек света, окутывающих ладонь Алы. Но потрогать их теперь стало любопытно.

– Впрочем, иногда оно работает независимо от моего организма. – Девушка позволила себе улыбнуться, прямо в лицо неизвестности, смотрящей из фиолетовых глаз. Да, пожалуй, своего дружелюбия она, все же, не растеряла. А он наклонился ближе к ее лицу, задевая щупальцами подол юбки, закончившийся в районе колен и ещё понизил голос, до шепота. Как будто проверял на выдержку. Девушка не отклонилась ни на сантиметр, не двинула ногами в попытке избежать касания, не позволяя себе струсить снова и проиграть. Может быть он действительно страдает от одиночества? Она бы назвала эти попытки контакта странными, если бы... впрочем, не важно. Насмешливый вопрос вызвал лёгкую задумчивость.

- Ну-у... Право слово, пока не знаю, я ведь, по моим ощущениям, здесь от силы минут двадцать – тридцать. – Лёгкая улыбка. - Я не нахожусь в центре внимания сутками и не живу на сцене. Даже мне нужен отдых от медийной деятельности, так что если бы здесь не было так... своеобразно, то я бы сказала, что спокойно. – Наивный. Как будто она впервые оказывается одна в абсолютно незнакомом, чужом и потенциально опасном месте. По сравнению с целым новым миром, эта комната- цветочки. Девушка смотрит, как поклонник нудизма снова отчаливает к окну и выдыхает. Оказывается, пока он был близко, она старалась дышать чуть более поверхностно. Вот тебе и самообладание.

- Ты задаёшь странные вопросы. Более того, ставишь между ними союз  «или».... – Улыбнулась, немного расслабившись и осторожно откинувшись назад, опираясь на прямые руки. Это было очень осторожное движение, очень медленное. И да, она перешла на ты. Выкать мужику, который уже пол часа разгуливает перед тобой голышом было очень сложно. - Разумеется я размышляю о том, как мне вернуться домой, но и что это за место, меня тоже интересует. Интересует так же и где оно находится. Потому что иначе построить координаты телепорта будет невозможно... - Она чуть нахсурилась и закусила нижнюю губу, оценивая свой внутренний резерв.  Мда, этого не хватит для телепортации даже простотна улицу. Как будто она прыгнула на два дальних расстояния и ещё поучаствовал в магическом столкновении. Когда она окончательно расслабилась, «подсветка» исчезла сама собой, но общая нездешность по прежнему сохранилась. Когда он сказал, что она не из этого мира, Алайя насторожилась. Что он имеет ввиду? А, всего лишь подчёркивает их разницу... Было бы подозрительным и странным, если бы он с лёгкостью определил, что она иномирянка. Хотя... мужчина кажется много повидавшим, так что как знать.

Следующий вопрос и вовсе поставить её в тупик. Арканум вскинула брови, удивленно глядя на мужчину, ответ вырвался сам собой, по инерции, но все же нес в себе долю любопытства.


- А ты? – Взгляд глаза в глаза. Здесь было абсолютное «Это не я запрета с вами, а вы со мной». Во весь рост. Она то придумает чем себя занять, но Ала девушка общительная, а кроме местного хозяина подходящих объектов для общения в зоне видимости нет. Делайте выводы, кому будет хуже?  Секунда молчания, другая... Бррр, ну и взгляд у не все таки.

- И... и ещё, просьба. – Она увела взгляд сторону и опустила ресницы. – Прикройтесь уже, пожалуйста, чем-нибудь. Вы, безусловно, эээ... привлекательный мужчина, но боюсь, что моя суточная доза обнажённых мужчин, на сегодня,  уже существенно перевыполнена... - Да, подобный жест делает её уязвимой, но иначе она опять сейчас светиться начнёт.

[Хао’ртез]

Тишина вновь окутала комнату, но теперь она казалась иной. Хао'ртез застыл, наблюдая за девушкой, которая, несмотря на всю свою очевидную неуместность в этом месте, начинала занимать в нём слишком много пространства. Её свет, голос, странная, но упрямая уверенность — всё это постепенно заполняло ту пустоту, к которой он привык.

На её ответ о свечении уголок его губ дрогнул в лёгкой, почти незаметной улыбке. Пожалуй, он не встречал ничего подобного у жителей Аркхейма. Это было ново, а значит, ценно. Такое неожиданное открытие вызывало у него что-то вроде удовлетворения, похожего на радость.

Щупальце за его спиной медленно вытянулось к её руке, замерев в долях миллиметра от контакта. Оно не коснулось, но сама близость казалась ощутимой, словно тьма испытывала её свет, не решаясь пересечь невидимую, но непроходимую границу.

— Щупальца, — протянул он, будто обдумывая слово. — Возможно, они действительно похожи на твоё свечение. — В его голосе прозвучала лёгкая, почти насмешливая нотка, будто сам он не верил в такое сравнение. Слегка наклонив голову, он добавил: — Твоя светящаяся аура тоже способна нести смерть?

Он сделал шаг ближе, совсем немного, будто бы просто чтобы лучше разглядеть её лицо. Его глаза внимательно изучали каждый намёк на эмоцию, которую она пыталась скрыть за своей улыбкой. Напряжение в комнате возросло, не из-за страха, а от того, как само его присутствие вторгалось в её личное пространство, ставя под вопрос привычные границы.

— Отдых от медийной деятельности, — повторил он, словно пробуя её слова на вкус. — Забавно. Ты говоришь о сцене, как о клетке.

Интонация была спокойной, но в ней сквозила глубина, как будто он знал о клетках больше, чем хотел бы упоминать.

Её замечание о странных вопросах вызвало лёгкое движение на его лице — уголок рта едва заметно дрогнул, напоминая улыбку. Он не спорил, не соглашался, просто продолжал наблюдать, когда она осторожно откинулась назад, проверяя, насколько далеко может зайти в своём доверии.

— Ты права. Союз «или» здесь лишний, — сказал он мягче, но не менее серьёзно. — Ты ищешь выход и одновременно изучаешь окружение. Такое сочетание заслуживает уважения.

Когда она попросила его прикрыться, он замер, его глаза сузились на мгновение. Её слова прозвучали укоризненно, но без угрозы. Скорее, в них было нечто, что он мог бы назвать необычной искренностью. Медленно повернувшись, он отвёл взгляд.

— Обнажённый мужчина... любопытно, — проговорил он с ленивой насмешкой, направляясь к шкафу в углу комнаты. Щупальца ожили, подхватив плотную ткань и накинув её на его плечи. Тени в комнате зашевелились, медленно карабкаясь по его телу, пока не дошли до самой шеи.

Надев камзол, он лениво махнул рукой, словно прогоняя лишние тени, а затем повернулся к девушке. Теперь он был полностью одет — рубашка, камзол, штаны, сапоги. Театральность этого действия была очевидна, но он словно наслаждался эффектом, который она могла произвести.

— Так лучше? — спросил он, насмешливо поправляя складки на одежде и приглаживая волосы одним движением руки.

Теперь он смотрел прямо на неё, его взгляд был спокойным, но настойчивым, будто он хотел увидеть, как она воспримет его перемену.

— Я, пожалуй, закрою тебя в темнице на несколько столетий, чтобы проводить опыты и наслаждаться твоими страданиями, — его голос был скучающим, почти рутинным. — Шучу.

Щупальца вновь потянулись в её сторону, одно из них едва коснулось края юбки, лёгким движением, напоминающим дуновение ветра. Они отступили так же быстро, как появились, оставляя ощущение их присутствия и подчёркивая, что в этой странной игре ей всё ещё позволено занимать своё место.

— Впрочем, мне не нравится, что ты нарушаешь тьму этого места. — добавил он, отступая к окну. Под "этим местом" он, вероятно, имел ввиду свою спальню. А может, говорил об Обители в целом?

Он отвернулся, будто давая ей время перевести дух, но его присутствие по-прежнему ощущалось в каждом углу комнаты. Только сейчас он вспомнил, где встречал подобное упоминание ауры. В поиске гипотетических сородичей, он крайне дотошно собирал досье всех иномирцев, до коих мог дотянуться. Подобные свойства мелькали у существа по имени...

- Алайя. - Пробормотал он, впрочем, достаточно громко, чтобы девушка могла его услышать. - Возможно, я слегка запоздал, однако... Добро пожаловать в обитель Теней Бытия.

[Алайя]

Для такого существа, как Хао, её действительно может быть многовато. Алайя привыкла заполнять собой пространство. Иногда делает это уже даже неосознанно. Например, от одеяла теперь пахло её духами. Яблоко и одуванчик - сладковатый, травянистый аромат, навевающий воспоминания о лете, теньке под яблочным деревом и цветущем разнотравье. Ее голос и смех, правда, почти не отражались от стен, но окутывали пространство вокруг неё мягким облаком.

Щупальца Алайя коснулась сама. Осторожно бупнула его указательным пальчиком, как нечто разумное. Она сделала это совершенно осознанно и с нескрываемым любопытством. Добралась, что называется. А нечего вокруг кружить так долго! Провоцировать и все такое... интересно же! Да и выглядит не очень опасно, раз это, своего рода, часть тела. А потом последовал вопрос от Древнего.

- Нести смерть? Ни в коем случае... - Помотала головой. – Ослепить, дезориентировать ещё да... но нести смерть не может. Не для того оно предназначено.

Алайя снова сложила руки на коленях. Микрофон уже давно лежал рядом и если в начале девушка практически вооружалась им, то сейчас оказался почти позабыт. Личные границы... да, пожалуй для чужих они были несколько шире, чем для своих и сейчас Хао'ртез стоял буквально на границе. До этого он уже вторгался в личное пространство и был куда ближе, так что сейчас она даже почти не обратила внимание на вновь возникшее напряжение. Повела плечами лишь, как будто старалась скинуть с себя что-то тяжёлое. Но это было все, чем Ала выразила свой дискомфорт.

- Любая деятельность предполагает отдых от неё. – Изящно приподняла бровь в недоумении. Это движение она подсмотрела у одной телеведущей и даже тренировалась перед зеркалом. Нет, она не считала себя запертой. В клетке она была там, дома. Разумеется и тут, и там – это был её выбор, но условия все же разнились. Быть военным голосовым юнитом, совсем не то, что быть известным в половине мира идолом. Впрочем, с другой стороны, Древний прав. Любая деятельность, которой ты себя посвящаешь, превращается в клетку. Хотя, возможно, он знает о клетках побольше, чем Ала. Следующее высказывание заставило вторую бровь присоединится к первой,  в удивленном полете к кромке волос.

- Спасибо, конечно. Но мне кажется, что в этом нет ничего особенного... - Алайя и правда так думала. И считала нормальным. Проявлять любопытство к новому – это нормально. Стараться вернуть контроль над своей жизнью - это нормально. Совмещать изучение территории с поиском выхода – нормальная стратегия выживания. Впрочем, встречала она людей, лишённых этой стратегии. Как они ещё живы, было удивительно.

Алайя проследила взглядом за Хао, когда тот направился в угол, к шкафу. Не, ну а что? Не обнажённый что ли? Это не голая задница, это кое что по лучше! Рисунок голой задницы! Так что ли? Комментировать она, правда, ничего не стала. И без того у местного хозяина к ней странное отношение. Даже не стала спрашивать, что ему любопытно, хотя ей самой стало любопытно, что он имел ввиду.

-О! Эффектно! – Девушка окинула соьеседника одобрительным взглядом. Она даже пару раз хлопнул в ладоши, чуть подавшись вперёд, пока созерцала процесс «одевания». – А как быстро! Вот бы мне так уметь, одевалась бы на сцену за считанные мгновения. – Она рассмеялась. Правда смех вышел негромким, что бы лишний раз не беспокоить мрачное пространство вокруг. Фраза про опыты, сказанная с таким серьёзным лицом, как у Древнего, заставила её на секунду испуганно замереть, буквально на полуслове, замерцав красноватыми отблесками сигнала тревоги. Но когда прозвучало слово «шутка», она подумала, что убьёт его. Были бы знакомы поближе, метнула бы в него подушку, благо до потенциального снаряда рукой подать. На всякий случай уперла  руки в боки, что бы преодолеть соблазн и укоризненно посмотрела на мужчину. Щупальца, снова было потянувшиеся к ней, отступили обратно.

На его фразу о том, что ему не нравится, она лишь руками развела, мол, дорогой, ничем не могу помочь. Не то, что бы она строила планы задержаться здесь надолго, но пересидеть, пока не наполнится резерв, планировала. А последний, от чего-то, восполнялся удручающе медленно. Алайя вздохнула, глядя на, кажется задумавшегося, мужчину. Спорить с ним врядли представлялось возможным, к тому же, дом то его и ему решать. Она уже, в принципе, приготовилась, что её выставят на мороз, разбираться со своими проблемами самостоятельно. Это была бы вполне понимаемая реакция. Мужчина не выглядит любителем гостей, а названный гость хуже орка. Но последняя фраза заставила её настороженно уставился на собеседника. Согласитесь, напрягает, когда человек, которого ты видишь впервые в жизни, вдруг обращается к тебе по имени. Которое он, к слову, вряд ли мог прочесть у нее на лбу. Нет, можно предположить, что он является ярым поклонником её творчества, но тогда и встреча, возможно, была бы другой эмоциональной окраски.

- Откуда вы знаете моё имя? – Вопрос прозвучал детским и глупым, как и удивленное выражение лица. – Спасибо. Чтож, раз вы знаете моё, то будет справедливо, если я узнаю ваше? – Алайя поднялась, поправила юбку и сделала несколько шагов вперёд, к стоящему у окна древнему. Она сделала книксен, почему-то это показалось не просто уместным, а необходимым, поддержать определенную планку рядом с человеком в камзоле, да и платье позволяло. После чего, в приветственном жесте, протянула ему хрупкую ладошку для рукопожатия. –  Буду рада знакомству.

Вишневые, мерцающие золотом изнутри и отражающий пурпур щупалец, глаза, смотрели пристально, но добродушно. Смотреть приходилось снизу вверх, поскольку собеседник оказался несколько выше, чем ей показалось их сидячего положения.

[Хао’ртез]

Тишина, такая привычная и успокаивающая для Хао'ртеза, начала заполняться звуками, которые оставляла за собой эта странная девушка. Её запах — яблоко и что-то травянистое, напоминающее летний луг, — теперь ощущался даже сквозь всё пропитанное тьмой пространство комнаты. Он замечал, как это напоминание о чужом мире, её мире, начинает проникать повсюду. Даже мягкий отголосок её голоса, который, казалось, не отражался от стен, оставлял после себя невидимые следы.

Он позволил себе задуматься: насколько чужое может становиться частью привычного? Насколько легко нечто столь яркое и живое может переписать даже его, старого и погружённого в тени. Это ли была сила света? Не разрушение, а тихая, медленная ассимиляция, где каждая мелочь — от запаха до смеха — вносила свой вклад.

И всё же больше всего его внимание привлекли её действия. Он заметил, как она подняла руку и осторожно коснулась щупальца, словно проверяя, живое оно или нет. Это было неожиданно смело, даже для существа с её странным светом. В отличие от привычной реакции на вторжение, щупальце не отшатнулось. Оно чуть дёрнулось, но затем осталось неподвижным, будто позволяя ей исследовать.

— Любопытно, — сказал он, слегка склонив голову. Его голос звучал негромко, но глубоко, словно тень самой комнаты говорила с ней. — Ты так уверенно касаешься вещей, которые могут быть опасны. Почему?

Она была осторожна, но в её действиях чувствовалось что-то большее. Он знал, что её любопытство было сильнее страха. Но что двигало этим любопытством? Простое желание понять или что-то ещё?

Её ответ на вопрос о боепригодности свечения прозвучал спокойно, с ноткой легкомыслия, но в нём была честность. Ослепить, дезориентировать — это звучало как оправдание её света, способного нарушить порядок, но не уничтожить.

— Не предназначено для убийства, — повторил он, будто обдумывая её слова. — А значит, оно создано для чего-то другого. Для чего, если не секрет?

Он знал, что любой свет имел цель. Даже самые мимолётные вспышки служили чему-то. Так зачем существовала она? Какой баланс она пыталась создать или разрушить?

Его взгляд остановился на её лице, но затем ненадолго сместился в сторону микрофона, теперь забыто лежащего рядом. Этот предмет, как и многое в ней, выбивался из привычного для него восприятия. В нём было что-то одновременно простое и загадочное, как в самой девушке.

Когда она приподняла бровь в ответ на его вопрос о клетке, Хао'ртез позволил себе лёгкую улыбку. Её манера двигаться, говорить, даже реагировать на слова — всё в ней казалось театральным, тщательно продуманным.

— Да, каждая деятельность становится клеткой, если ты в ней достаточно долго, — произнёс он, внимательно следя за её реакцией. — Но, похоже, тебе нравится быть в этой клетке. Или я ошибаюсь?

Она могла сказать, что это не так, но её поведение говорило иначе. Быть ограниченной рамками, но чувствовать себя комфортно внутри них — это было сродни его собственному существованию. Он тоже привык жить в пределах, которые создал сам.

— Ты считаешь это нормальным, — медленно сказал он, не отрывая от неё взгляда. — Но ты ведешь себя слишком спокойно для певчей птички, попавшей в логово тигра.

Интерес был тем, что двигало им сейчас. Каждый её жест, каждое слово было частью мозаики, которую он пытался сложить. Может, он действительно не настолько пугающий, каким считал себя все это время? Но почему тогда члены его собственного культа бледнеют, едва встретившись с ним взглядом?

Её аплодисменты и слова восхищения его эффектным одеванием вызвали лёгкий отблеск эмоции в его глазах, но он не поддался искушению ответить прямо. Вместо этого он слегка склонил голову.

— Научить? — произнёс он, его голос был мягким, но в нём всё же ощущалась насмешка.

Он подумал, что её слова о скорости переодевания были искренними, но ироничными. Для неё сцена была не только местом, но и состоянием. Её смех, негромкий, но искренний, казался таким редким в этом месте, что даже Хао'ртез позволил себе короткий миг раздумий.

Фраза о темнице и опытах была произнесена нарочито скучным тоном, но её реакция, это короткое замешательство и тревожное мерцание, вызвали у него слабую улыбку.

— Не беспокойся, — добавил он чуть мягче. — Если я решу что-то сделать, ты узнаешь об этом первая.

Её реакция заставила его задуматься о том, насколько предсказуемы эмоции. Она была искренна, но и в этом был свой расчёт.

Её вопрос о том, откуда он знает её имя, вызвал паузу. Он перевёл взгляд на неё, позволив себе ещё несколько мгновений молчания.

— Имя — это первое, что мы узнаём о других, — сказал он, наконец. — Я слышал о тебе. Твой свет сияет ярче, чем ты можешь предположить.

Когда она поднялась и сделала несколько шагов к нему, он не двигался. Её жест, этот изящный книксен и протянутая рука, вызвали у него краткий момент раздумий. Он редко видел подобные жесты — слишком мало в его мире осталось тех, кто придавал этим движениям значение.

Щупальца на мгновение дрогнули, но он сделал шаг вперёд и, задержавшись на мгновение, осторожно коснулся её руки в ответ. Его прикосновение было холодным, но едва ли неприятным, скорее неожиданным.

— Хао... Просто Хао. — представился он, взгляд его аметистовых глаз встретился с её. — Теперь ты знаешь моё имя. И, возможно, это немного уравновешивает наш диалог.

Задумчиво оглядев спальню, он вновь остановил взгляд на девушке. Её пышное, сценическое одеяние вызывало ощутимый контраст с окружающей обстановкой. Не спрашивая разрешения, он медленно поднял руку в её сторону. Тени, словно сорвавшись с цепи, хлынули на девушку, покрывая её с ног до шеи, как до этого Хао'ртеза. Мгновение - и тени разлетелись, словно испугавшись гнева их хозяина. Теперь Соната была одета в длинный черный кардиган, черную водолазку, свободные джинсы и черные удобные кеды. Немного цирконский стиль, но, как Хао успел заметить - крайне удобный.

Откуда взялась одежда? Он просто позаимствовал одежду одной из его культисток. Впрочем, эта культистка не огорчится даже если Алайя вещи заберет себе. Мертвые не огорчаются.

Переодел Сонату ^^

[Алайя]

Алайя неловко улыбнулась на его комментарий о том, что она трогает потенциально опасные вещи, Пожалуй, это было так, да, с поправкой на то, что она сначала смотрела, а потом трогала.

- Хи... Ну, они  вроде бы растут из тебя, значит это часть тебя, Тогда получается, что это все равно, что потрогать за руку, – Она провела по замершему на месте щупальцу ладонью, – С другой стороны, они ведут себя, словно слегка отдельно, Значит, есть вероятность, что их опасность как-то зависит от твоего настроения, Получается, пока ты не хочешь меня убить, они для меня безопасны, – И девушка нажала пальцем на самый кончик щупальца, «Буп» так сказать. Вопрос о том, для чего же в итоге служит ее свечение, почти застал девушку врасплох. Она внимательно посмотрела на мужчину, слегка склонив голову к плечу. - «Любопытный какой...» - Чуть улыбнулась собственным мыслям.

- Чаще всего оно выполняет декоративную функцию или реагирует на эмоции. – Пожала плечами. Ни слова лжи, но и правды лишь кусочек. Было бы немного странно сразу вываливать незнакомцу всю правду о себе и особенностях своего организма. Вы же не рассказываете первому встречному, что у вас есть лишний сосок или отсутствует палец на ноге? Она чувствовала его взгляд, как будто тот имел свой собственный вес. Впрочем, рядом с Древним почти все имело свой вес, возможно даже каждый вздох. Но это были слишком философские мысли и Алайя решила в них не вдаваться.

- Клетка, построенная себе своими же руками, имеет шансы именоваться домом. – Улыбнулась ему в ответ. Вообще, она была слегка удивлена, ведь того, что Хао'ртез будет улыбаться, она не ожидала. Он вообще вел себя так, слово ему не знакомо понятие «улыбка». Ну, или знакомо только в теории. На его замечание, про ее спокойствие, Арканум снова пожала плечами. А что она должна была сказать? Что по ее мнению, он бы давно убил, если бы хотел? Не факт, может тут таких вот мужиков с щупальцами штук тридцать обитает, а этот просто тянет время до прихода кого-то еще. Чтобы вместе сожрать, например. Да мало ли? Может, она жива, только пока ему интересно? Тоже имеет место быть. Но тогда и волноваться нечего. Зачем бояться неизбежности? Страх парализует. Все хорошо, пока все хорошо.


Насмешливое предложение научить ее одеваться так же, было встречено веселым смехом в ладонь, чтобы не звучало громко. Ну да, она старалась уважать чужие границы, насколько это возможно.

- Звучит интересно! И как же ты панируешь это сделать? Вообще, научиться было бы интересно, но я не представляю себе механизм, что бы освоить даже минимально. – Покачала головой, пытаясь вообразить хотя бы приблизительный процесс подобного переодевания. Его замечание о том, что она узнает первой о его намерениях что-то сделать, заставило Алайю слегка возмущенно втянуть носом воздух и вскинуть брови. На ее лице был написан один единственный вопрос: «Да ты что?». Большими такими буквами. У Алайи вообще  довольно подвижная мимика и она избавляет девушку от необходимости выражать вслух некоторые эмоции. Ее вопрос об имени вызвал неожиданную паузу. Такое ощущение, что древний или пытался вспомнить, откуда ее знает, или придумывал ответ. Впрочем, сказанный им вариант был достаточно убедительным.

- Чтож, надеюсь, он приятно согревает, а не выжигает глаза. – Рассмеялась, принимая ответ.


Алайя с интересом смотрела на крупную мужскую ладонь, прохлада которой была бы неожиданной, если бы девушка не умудрилась облапить обладателя конечности получасом раньше. Неприятным прикосновение не было, скорее, Арканум подсознательно ожидала чего-то большего от подобной колоритной личности.

- Рада знакомству. – Хм... Хао. Где-то она уже слышала это имя. Кажется, от кого-то в ордене. Может совпадение? Ну в самом деле, сколько по миру разных Хао бродит. Она бы попыталась вспомнить детали, но тут случилось непредвиденное. Хао сделал неопределенный жест рукой и на нее, плотной волной, хлынули тени. Алайя машинально вскинула руки в защитном жесте, зажмурившись и коротко вскрикнув от неожиданности. Тело испуганно застыло, погруженное в неожиданные ощущения.

На деле прошло, буквально несколько мгновений, а по ощущениям не меньше минуты. Когда все закончилось, Ала открыла сначала один глаз, затем второй. Медленно убрала руки и опустила голову, осматривая себя. Помолчала. Затем так же медленно подняла голову на Хао, глядя укоризненно и сердито. В вишневых глазах разгорелись и погасли алые всполохи.

- А предупредить нельзя было?! Кто так делает! Яж чуть с перепугу не закончилась, прямо тут! – Она возмущенно сжала кулачки. Наверное, она бы его стукнула, если бы не самообладание. Правда, для этого пришлось сделать несколько глубоких вдохов. Немного успокоившись, девушка снова окинула себя взглядом, даже на спину взглянула, насколько возможно. А ничего вроде! Симпатично... - Ладно... Стесняюсь спросить, а платье мое теперь где? Я его люблю, если что...

Она подозрительно посмотрела на Хао, предусмотрительно не спрашивая, откуда он взял женские шмотки. Мало ли...

[Хао’ртез]

Логика девушки была предельно ясна, пускай и имела свои изъяны. По этой логике смертельно-ядовитые лягушки, убивающие прикосновением, были бы вовсе конченными психопатами-маньяками. Впрочем, конкретно в этом случае рассуждения Алайю не подвели. Древний действительно не планировал вредить гостье. Хотелось бы пошутить "пока", но правда была в том, что Хао'ртезу не было никакого резона убивать или мучить звезду. Его, несомненно, забавляли её пугливые реакции, но даже это уже начало постепенно приедаться.

Хмыкнув на её слова, он едва заметно кивнул, подтверждая догадку. Большинство щупалец, которые прежде выглядели живыми и непредсказуемыми, вернулись к нему за спину, теперь почти неподвижные. Они словно растворялись в окружающих тенях, став частью комнаты, но едва заметные колебания в воздухе говорили, что они всё ещё здесь.

— В чём-то ты права, — наконец произнёс он. — Пока я не хочу тебя убить, ты в относительной безопасности.

Его тон был ровным, но с лёгким намёком на иронию. Это заявление прозвучало как полу-шутка, полу-факт, подмеченный без лишних эмоций. Глаза Хао'ртеза задержались на её пальце, который всё ещё тянулся к одному из щупалец. "Буп" — простое движение, словно из детской игры, выбивалось из общей мрачной атмосферы комнаты. Он позволил себе короткую усмешку, лишь чуть заметную.

Ответ девушки, что её свечение — это больше декоративная функция, был ожидаем, но явно неполон. Она не сказала всей правды, и Хао'ртез заметил это, но не стал задавать лишних вопросов. Её слова, как и тон, говорили о том, что она привыкла к подобным вопросам и всегда отвечала с осторожной неполнотой.

— Декоративно, значит... — повторил он, задумчиво поднимая бровь. Его взгляд задержался на её лице. После небольшой паузы он добавил: — В природе яркий окрас — это предупреждение об опасности. Боюсь представить, насколько тогда опасна ты.

Когда Алайя заговорила о клетке, её слова на мгновение вызвали у Хао'ртеза задумчивость. Клетка как дом. Ограничение, которое ты выбираешь сам. Это понятие не было ему чуждо — его обитель сама была таким местом, которое одновременно давало безопасность и лишало свободы.

— Клетка, где ты чувствуешь себя комфортно, — медленно произнёс он, словно взвешивая каждое слово. — Это скорее напоминание о твоём выборе, чем о твоих границах.


Хао'ртез вслушался в её смех. Он не был громким, но его лёгкость и естественность казались почти чуждыми в обстановке его обители. Её реакция на его предложение была... интересной. Едва заметная усмешка коснулась его губ.

— Как? — повторил он её вопрос с легким намёком на иронию. — Возможно, для начала тебе стоит понять, что этот процесс — не механизм, а состояние.

Его слова звучали загадочно, но тон не был насмешливым. Скорее, он просто поддразнивал её, бросая новый вызов.

— Это нечто большее, чем просто движение. Ты должна позволить теням стать частью себя. Только тогда они будут работать на тебя, а не против тебя. - Его глаза загадочно мерцали в полумраке. - Либо... Можно использовать тени как ширму и просто переодеться, используя пространственную магию.

Тихий, хриплый смех раздался в спальне, прежде этого не слышавшей.

Когда она возмущённо взглянула на него в ответ на его замечание, будто не поверив, что он способен говорить с такой уверенностью, Хао'ртез чуть заметно усмехнулся.

— Удивлена? — его голос был ровным, но в нём звучала тень веселья. — Возможно, ты просто недооцениваешь мои способности к откровенности.

Её комментарий о свете заставил его на мгновение задуматься. Он скрестил руки на груди, а его аметистовые глаза чуть сузились.

— Он не выжигает глаза, — наконец произнёс он, слегка склонив голову. — Но, признаю, его тепло... непривычно.

Это была не совсем лесть, но тон его голоса стал чуть мягче. Он позволил себе ещё несколько секунд тишины, изучая её взгляд.

— И это делает его интересным.

Его слова прозвучали коротко, но в них явно чувствовалась искренность. Хао'ртез не стал продолжать, оставляя её слова висеть в воздухе, как лёгкое напоминание о том, что она сама начала эту игру.


Хао'ртез наблюдал за её реакцией, не делая ни единого движения, словно анализируя каждый её жест, взгляд, каждую искру эмоций, вспыхивающую в её глазах. Её возмущение, столь искреннее и человеческое, вызывало у него почти забытое чувство — развлечение. Лёгкая тень улыбки на мгновение появилась на его лице, но тут же исчезла, оставляя привычное выражение холодной отстранённости.

— Предупредить? — его голос прозвучал тихо, с едва уловимой насмешкой. — А разве это убрало бы страх? Или изменило твои ощущения?

Он чуть наклонил голову, словно изучая её реакцию на свои слова. В его голосе не было враждебности, но тон передавал тонкий намёк, что всё, что случилось, было осознанным действием.

— Ты жива, невредима, а тени не тронули тебя. Возможно, теперь ты знаешь, что можешь выдержать их прикосновение. Разве это не ценный опыт?

Его взгляд скользнул вниз, проследив за её движениями, когда она начала осматривать себя. В её настороженности, смешанной с детским удивлением, было что-то по-настоящему интересное. Хао'ртез не спешил отвечать на её дальнейшие вопросы, давая ей время прийти в себя.

На её вопрос о платье он медленно обвёл комнату взглядом, будто на самом деле искал его, а затем вернулся к ней, не скрывая лёгкой тени иронии:

— Платье... — повторил он, словно это слово звучало для него непривычно. — Тени забрали его.

Он слегка повернул голову, словно размышляя, что добавить дальше, и после короткой паузы продолжил:

— Если оно важно для тебя, попроси. Возможно, они вернут его. Или же... — он сделал небольшую паузу, его голос стал чуть тише, — Можешь забрать его с кровати.

Щелчок пальцев - и платье падает на кровать с тихим шорохом. Признаться, он просто забыл выложить его из подпространства, но не смог удержаться от того, чтобы не превратить ситуацию в шутку. Пожалуй, ему нравилось играть с собственным образом, вызывающим трепет и, возможно, страх. Этот образ было легко использовать для шуток, за которые некоторые Мудрецы объявили Хао персональную юмористическую вендетту.

Её подозрительный взгляд на миг задержался на нём, но он остался совершенно невозмутим. Лишь в глубине его аметистовых глаз мелькнуло что-то вроде скрытого одобрения — он видел, что её вопросы, хотя и не произнесённые вслух, оставались для неё важной частью понимания ситуации.

Тишина вновь заполнила комнату, но на этот раз она была мягче, позволяя ей осмыслить произошедшее. Хао'ртез не сделал больше ни одного движения, только его щупальца за спиной слегка колыхнулись в такт невидимым потокам, прежде чем вновь затихнуть, сливаясь с окружающим мраком.

[Алайя]

Алайя смотрела, как большинство щупалец, ранее вившихся вокруг, вернулись за спину Хао и там слились с окружающей темнотой. Неужели наигрался? Или она прошла какие-то, только ему известные, проверки?

Девушка внимательно следила за его выражением лица. И почему у неё ощущение, что он сегодня перевыполнит норму по эмоциям? Возможно даже годовую, как знать. Едва заметные, но чётко обозначаемые, его эмоции казались лишь тенями от нормальных. Такими же, как те, в которых жил он сам.

– «Интересно, что будет, если его под солнышко посадить? Растает, как снег в июле?» -  Взгляд Арканум стал очень нехорошо задумчивым. Таким обычно мерки для похоронных костюмов снимают. Но вот она моргает и впечатление рассеивается, как будто ничего и не было.


Его слова о том, что в природе яркая окраска обычно предостерегающий знак, заставил Алайю сильно задуматься. Уж какой-какой, а опасной она себя точно не считала и не чувствовала. Может быть незаслуженно, конечно. Не зря же у нее больше половины навыков – боевые.

- Кхм... яркая окраска является знаком ядовитости у насекомых. Если не ошибаюсь. И если позволите, то себя я бы причислила к птицам. У них яркая окраска является признаком здоровья, статуса и силы. – Про успех у противоположного пола она решила не упоминать. Это сейчас было не актуально. Девушка вежливо улыбнулась, сдержавшись, что бы не поднять поучительно пальчик. Про клетку она ничего добавлять не стала. Каждый делает умозаключения в меру своего опыта.


Он дразнится! Уъу! Стоит ли предполагать, что они оба понимают, что она не сможет управлять тенями? Не ну... может быть, когда-нибудь, но для этого нужно несколько иное состояние, хм, сознания? В общем, нужно быть не такой, как она.  Глаза, искусно подчеркнутые макияжем, прищурились, губы сложились уточкой. Или он издевается просто? Теперь она напоминала ту самую собаку-подозреваку.

- Дыхание, магия, мышление. Все имеет свой механизм действия. Общее направление мысли я поняла, подумаю над этим.- Медленно произнесла, не сводя прищуренных глаз.

Когда Хао рассмеялся, Алайя, признаться, не ожидала. Может быть, он все таки не такой примороженный, как подумала Арканум в начале?

- Возможно, я в целом тебя недооцениваю. – Улыбка вышла мягкой и немного задумчивой. А смех то, вообще-то, приятный. На его рассуждения о её свете, Ала вскинула брови, продолжая улыбаться. – «Интересным, да...? Интересно, каким образом будет происходить удовлетворение интереса? Может приглашение на концерт ему отправить? Надо тогда ложу выделить, а то пол зала разбежится...» - Мысль вышла сугубо практической, но выражение лица не изменилось ни на гран.


Арканум пыхтела возмущенным ежом, давя в себе невероятное желание отряхнуться. Было полное ощущение, будто её макнули в воду, а не в тени. «Вода», конечно, была «нормальной» температуры и все вокруг было сухое, но отряхнуться все равно хотелось.

- Да! Предупредить! – Поджала губы.- Может быть ВЕСЬ страх это бы и не убрало, но существенно снизило бы его процент. – Она наконец смогла нивелировать желание встряхнуть, хотя бы, руками, проведя ладонями по рукавам. Типа поправила. Это была ещё одна капелька в маленькую копилочку «жуткой мсти», которая начала зарождаться внутри.

- Ценный опыт не всегда сопряжен с риском сердечного приступа... - Она сердится, пусть и не сильно. Глаза прищурены, нос приподнят, губы поджаты, руки скрещены на груди. Ох и доиграется кто-то скоро!

- Тени забрали его. - На этой фразе Алайя вскинула бровь. На ее личико крупными буквами было написано: «А на кой ляд оно им?». Можно было бы, конечно, предположить, что это обмен. Но она вообще-то не согласна! А потом, спустя несколько фраз, платье с лёгким шорохом выкладывается на кровать. В этот момент, она очень ярко поняла чувства его Мудрецов, потому что девушке очень захотелось придушить некую персону. Хотя бы чуть-чуть...
Тишина. Алайя прикрыла глаза, стараясь не выдать своего мимолетного желания. С другой стороны, она ничем не связана с Хао и от ее действий никто не пострадает. Так что...

Девушка слегка отворачивается, как будто хочет отойти к платью, ну, может осмотреть его, и делает изящное движение рукой, как отмашку. В этот момент происходит только одна вещь. С тихим шорохом подушка исчезает с кровати, а затем, буквально через долю секунды, с глухим шлепком впечатывается в лицо мужчины. О да! Месть! И сколько молчаливого удовлетворение на очаровательном юном личике Алайи! Она все же выполнила свое желание, зародившееся ещё в начале вечера. Подушка отваливается от лица Хао и тихо падает вниз. Славься, пространственная магия! Пожалуй, если бы в комнате могло стать ещё тише, то стало бы.

[Хао’ртез]

Хао'ртез не мог не заметить взгляд девушки, устремленный на него. Таким взглядом обычно гробовщики прикидывают, сколько на твое тело уйдёт материала. Впрочем, к таким взглядам Древнему не привыкать. Отчего-то (по не совсем понятным для него причинам) он получает от людей больше угроз, чем пожеланий доброго утра. Хотя встретить Древнего с утра — это не к добру. Поговорка такая у Мудрецов есть.

Впрочем, сказать, что это беспокоило мужчину — значит солгать. Прямых попыток убийства никто пока не предпринимал, а мысли... На то они и мысли, что вредить не могут. Если, конечно, в деле не замешана ментальная магия.

Взгляд был изучающим лишь мгновение - и тут же вернулся к нормальному, словно ничего и не было. Пожалуй, отвлекись Древний хоть на секунду - вовсе бы упустил его. Щупальца его слегка дернулись, словно недовольные подобным взглядом, но быстро вернулись в свое спокойное "плывучее" состояние. Забавно, как щупальца иногда выдают его настроение - словно хвост у дикого зверя.


Хао'ртез слушал её рассуждения с лёгким наклоном головы, в его аметистовых глазах мелькнул интерес. Её попытка переиначить его слова и сопоставить себя с птицами вызвала едва заметную усмешку на его лице.

— Птицы, значит, — протянул он задумчиво. — Красота, статус, сила... звучит достойно. Но даже птицы, порой, становятся символом чего-то большего.

Он сделал небольшую паузу, словно давая ей возможность осознать его слова, а затем добавил с мягкой, но всё же ощутимой иронией:

— Надеюсь, ты всё же не та птица, что приносит дурные вести?

Его тон оставался спокойным, но в нём чувствовался оттенок поддразнивания. Щупальца за его спиной слегка дрогнули, но тут же вновь замерли, словно не желая отвлекать её внимание от его слов.


Хао'ртез с интересом наблюдал за её реакцией. Поджатые губы, прищуренные глаза — её подозрение выглядело почти забавным. Он позволил себе короткий, тихий смешок, который словно растворился в окружающей тишине.

— Дыхание, магия, мышление, — повторил он её слова с лёгкой усмешкой. — Ты верно поняла. Но есть вещи, которые не поддаются механике. Они требуют... другого состояния.

Его взгляд оставался сосредоточенным, но в нём не было ни вызова, ни давления. Лишь мягкая, ненавязчивая подсказка, будто он намекал, что даже невозможное может стать возможным, если изменить угол зрения.

Когда она заметила его смех, Хао'ртез уловил в её взгляде удивление, смешанное с лёгкой теплотой. Её слова о том, что она могла его недооценить, вызвали у него едва заметную тень улыбки.

— Возможно, ты недооцениваешь не только меня, но и саму себя, — ответил он спокойно, словно вскользь, но в его голосе чувствовалась некоторая уверенность.

Когда она вскинула брови на его слова о её свете, он уловил, как её мысли уходят в сторону, но внешне она остаётся спокойной. Её умение сохранять невозмутимость в такие моменты он отметил про себя с лёгким одобрением.

— Интересным, да, — подтвердил он с едва заметной насмешкой в голосе, словно заранее угадывая её мысли. — И, возможно, эта интересность — твоя сильнейшая сторона.


Щупальца дрогнули за спиной Хао'ртеза ещё до того, как подушка коснулась его лица. Он не остановил её, даже не попытался — просто позволил пространственной магии исполнить её дерзкое желание. Глухой шлепок нарушил тишину комнаты, а затем подушка безвольно упала на пол.

Он не пошевелился, но его аметистовые глаза сверкнули, словно проблеск молнии в ночи. Щупальца за его спиной ожили — сначала одно, затем другое, они медленно и угрожающе потянулись к девушке, чтобы в одно мгновение рвануть и хищно обвить её ноги и руки, толкая к стене. 

Тишина, ставшая почти осязаемой, была прервана лишь лёгким звуком шагов. Хао'ртез подошёл ближе, а его тени сомкнулись вокруг Алайи, словно цепи. Её руки были скованы, а ноги слегка приподняты над полом. Щупальца осторожно прижали её к стене, создавая иллюзию полного подчинения.

— Ты уверена, что это была хорошая идея? — его голос был низким, с отголоском тьмы, наполнявшей комнату.

На глазах девушки его черты начали меняться. Границы лица стали размываться, свет из глаз стал сильнее, а силуэт — страшнее. Щупальца теперь казались не просто продолжением тела, а живыми существами, скользящими в воздухе. Сквозь облик Хао'ртеза пробивалась его истинная сущность - пугающая, неестественная, словно сотканная из тьмы и хаоса.

Он медленно наклонился, а его лицо приблизилось к её горлу. Холодное дыхание коснулось кожи, и можно было почувствовать каждую секунду, растянутую до предела.

И вдруг... всё остановилось. Щупальца дрогнули, словно нерешительно, а затем начали исчезать, будто растворяясь в воздухе. Фигура Хао'ртеза вновь обрела человеческие очертания, и вместо угрожающе приближённого лица его палец лёгким движением ткнулся в её нос.

— Буп, — коротко сказал он, а затем откинулся назад и рассмеялся — неожиданно легко и свободно, как будто произошедшее было лишь забавной шуткой.

Он сделал шаг назад, давая ей возможность прийти в себя. Щупальца вернулись за его спину, вновь слившись с тенями.

— Шутка хороша, — сказал он с лёгкой насмешкой, — но, возможно, тебе стоит подумать дважды, прежде чем шутить над Древним.

Его взгляд, всё ещё мерцающий аметистовым светом, задержался на её лице, словно ожидая её ответа.

[Алайя]

Она задумчиво потерла лоб. Птица-символ? Бывает такое... Интересно, символом чего была бы она? Сама девушка не взялась бы даже предположить, но вообще-то её можно сравнить с Алконостом, райской птицей-певицей, воплощающей красоту, любовь и гармонию. Пожалуй, из всех символических птиц, эта подходит, как никто.

- Сомневаюсь, что я несу дурные вести. Обычно ко мне идут, что бы развеять грусть. – Улыбнулась, как будто подсветилась изнутри теплым золотым сиянием. – Впрочем, то, как неожиданно я тут появилась, может наводить на совершенно различные размышления... Но я тут ни при чем, сразу говорю!

Алайя вздохнула, на секунду вернувшись мыслями в тот самый миг своего переноса. Интересно, виновника по любому поймали уже, как он объяснил свои действия? Чем мотивировался? Наверное, стоит поставить перед сценой защитные экраны? Но раньше таких случаев не было, может быть стоит подождать? Ладно, отвлеклась. А сейчас она, наверное, виделась Хао'ртезу синицей. Мелкой и немного нахальной.

Арканум не стала никак комментировать его речь, про ее интересность. На вкус певицы – это все относительно. Например, некоторые ее фанаты, буквально впитывают каждое сведение о ней, ловят любой подтвержденный факт. Кто-то из ненавистников, не может слышать даже имя, впрочем, сложно их за это осуждать. А кому-то вот она интересной кажется. Сама Ала считала себя довольно обычной, просто выбравшей нужный путь. Дорогу, которая ей нравится и полностью раскрывает её сущность. Ну и гордилась собой, не без этого.

А вот про состояния она ни слова не поняла, поэтому тоже комментировать не стала. Замудрёно у него вышло. Любят эти долгоживущие иногда загадками поговорить, ну и пускай. Чем бы дед не тешился, лишь бы не вешался. Сколько там ему, кстати, лет? Выглядит не старым, но звучит иногда, как будто завтра рассыплется.


После попадания подушки в цель, пару секунд ничего не происходило. Мужчина молча стоял, казалось, будто даже щупальца на секунду замерли. Слышно было, как свободно падающая подушка рассекает воздух. Алайя замерла и даже немножко напряглась. Все таки на скользкий путь он ступила, дав себе волю... За эти несколько секунд она успела раскаяться, возмутиться и оправдать себя. И все в своей голове.

Но вот фиолетовые глаза сверкнули, щупальца угрожающе зашевелились. Алайя успела сделать только пару шагов назад, в попытке спастись, когда тёмные жгуты стремительно рванули вперёд. Она судорожно вздохнул, когда руки и ноги оказались крепко обвиты, а спиной ощущалась прохлада стены. До пола ногами она не доставала, так что даже упора, кроме стены, не было. Темно-вишневые глаза уперлись в задавшего вопрос мужчину.

- Честно говоря, уже не очень... Совсем чуть-чуть...- Немного хрипло отозвалась она, глядя, как он приближается, на ходу меняясь внешне. Тьма вокруг, как будто стала гуще, стягиваясь к одной области пространства и обвиваясь вокруг застывшей от страха, второй раз за этот вечер, хрупкой фигурки. Глаза непроизвольно расширились, в попытке видеть больше в сгущающейся темноте. Ну и увидела, на свою беду.

Оно приблизилось достаточно, что бы сильно наклоняться к ней не потребовалось. Если бы не знала, мужчиной Алайя бы это не назвала. Пол условно опознавался лишь по фигуре: высокому росту, более широким плечам. Жуткое, потустороннее нечто. Арканум шумно сглотнула. По спине девушки продрало мурашками, заставляя приподнять плечи, когда тонкую кожу на шее овеяло холодным дыханием. В попытке увеличить дистанцию, она дернула головой, чуть запрокидывая ее и делая, немного судорожный, глубокий вдох, тут же задерживая дыхание. Глаз она не закрыла, хотя очень хотелось.

Внутри взорвалась целая гамма неразборчивых ощущений. Там был много всего: мимолетное желание просить пощады, такое же мимолетное желание дать отпор (хотя бы за нос укусить, был бы еще тот нос). Испуганное желание и мазохистское нежелание, что бы все это кончилось по быстрее. Стремление проверить саму же себя на прочность, бросить вызов и самостоятельный ментальный шлепок по рукам, потому что противник не по уровню. И еще много разного, что уж совсем не поддавалось идентификации.

Последовавший за всем этим буп, а затем веселый смех, окончательно вышибли ее из колеи. Она тупо смотрела, как Древний заливается, и медленно приходила в себя. Разорвать дистанцию Алайя ему не дала. Когда Хао делал шаг назад, она протянула руки следом. Обнять хочет? Не-е-ет. Слегка подрагивающие пальчики вцепились в отвороты камзола и потянули мужчину вперед и вниз, заставляя опустить его лицо, почти в один уровень с ее.

- Я. Тебя. Убью. – С каждым словом она методично, но не сильно, встряхивала его за ворот. На последнем слове глубоко вздохнула и выдохнула. Это небыло угрозой или предупреждением, не было попыткой вотпрямщас умертвить наглеца, скорее это был просто сброс лишнего стресса, путем вымещения оного на виновника «торжества». – Оторву тебе уши и прибью их над кроватью... с фразой «любил шутки шутить»...

Секундная пауза, более осмысленный взгляд глаза в глаза. В озерах вишневого цвета медленно закипает гнев. Того же цвета сияние, едва заметно, расползается по контуру тела.

- Это, по-твоему, шутка? Я же чуть не поседела!... – Шипит, как змеюка и встряхивает еще раз. Она почти взорвалась, вовремя сдержав нелестные эпитеты в адрес мужчины. Пальчики крепче сжали края одежды, пока она боролась с желанием сломать ему лбом нос, ведь тогда ее действительно могут тут похоронить.

[Хао’ртез]

Хао'ртез не пошевелился, даже когда пальцы девушки с силой вцепились в отвороты его камзола. Её гнев, так неожиданно вспыхнувший, не вызвал у него ничего, кроме едва заметного любопытства. Он позволил ей делать то, что она хотела: встряхивать его, говорить о грядущей расправе, метать молнии глазами. Это было почти... очаровательно.

Он наблюдал за её лицом, стараясь уловить каждую мельчайшую эмоцию. Злость, обида, страх — всё это перекатывалось через её черты, как волны на поверхности озера. Даже её вспыхивающие вишнёвым светом глаза не пугали его. Скорее, они напоминали огоньки на фоне ночного неба — яркие, живые, но ничуть не угрожающие.

"Как же забавно," — подумал он, не отрывая взгляда от её лица. — "Маленькая яркая звезда, осмелившаяся бросить вызов самому мраку."

Щупальца за его спиной чуть шевельнулись, как будто реагируя на её эмоции, но он тут же подавил их движение. Ему хотелось посмотреть, что будет дальше, не вмешиваясь в происходящее. Её гнев казался настолько искренним, что он не мог не восхищаться этим.

Когда она заговорила, встряхивая его за ворот с каждым словом, он едва удержался от улыбки.

— Уши? Над кроватью? — повторил он, чуть приподняв бровь. Его голос звучал спокойно, даже лениво, но в нём чувствовалась лёгкая ирония. — Оригинально. Ваши вкусы весьма специфичны, миледи.

Он сделал паузу, слегка наклонив голову, будто раздумывая.

— Хотя, если быть честным, я сомневаюсь, что ты будешь настолько заморачиваться.

Его слова прозвучали почти насмешливо, но без злобы. Он не пытался её задеть, скорее, поддразнивал, проверяя, насколько далеко она готова зайти.

Её гнев был почти ощутим, как жар от огня, но Хао'ртез оставался неизменным. Его аметистовые глаза внимательно изучали её, и в них можно было прочесть нечто похожее на интерес.

"Она наверняка понимает, что её гнев ничего ни к чему не приведет." — подумал он. — "Но, возможно, в этом и заключается её сила. В том, чтобы не сдаваться, даже когда это кажется бессмысленным."

Когда её пальцы сжали ткань его камзола сильнее, он едва заметно усмехнулся. Её вспыхивающее свечение, красноватые отблески, пробегающие по контуру её тела, вызывали у него не страх, а скорее восхищение.

— Поседела, значит, — сказал он тихо, его голос был низким, почти шёпотом, но в тишине комнаты он звучал чётко. — Пара седых локонов тебе бы, пожалуй, пошли. Добавили бы утончённости.

Он позволил себе короткий смешок, чуть качнув головой.

— Но мне кажется, ты и без того достаточно яркая, чтобы в этом была необходимость.

Её злость, выражающаяся в словах и движениях, была почти осязаемой, но он даже не думал защищаться. Её руки тянули его вниз, заставляя наклоняться, но он позволял этому происходить без сопротивления.

Когда она спросила, считает ли он это шуткой, он вновь посмотрел на неё, в его глазах мелькнул проблеск насмешки.

— А как по мне, получилось довольно забавно. К тому же, неужели тебе даже чуточку не понравилось? Я знаю, что смертные любят адреналин. Дыхание смерти в шею не вызвало у тебя это щекочущее чувство наслаждения?

Его слова звучали спокойно, но в них был скрыт вопрос, ответ на который он действительно хотел услышать. Он склонил голову чуть ближе, его аметистовые глаза теперь были всего в нескольких сантиметрах от её.

— Ты ведь была на сцене. Ты знаешь, что такое вызвать реакцию, заставить зрителя испытать гамму чувств. Так почему ты думаешь, что я не могу насладиться тем же?

Его тон был мягким, почти дружелюбным, но в нём всё же чувствовалась некоторая доля иронии.

Когда она вновь встряхнула его за ворот, он вновь не удержался и рассмеялся. Это был редкий, тёплый смех, который, казалось, наполнил комнату. Он звучал почти неожиданно, будто вырвался вопреки его собственной воле.

— Твои угрозы... — начал он, но не закончил фразу, потому что снова рассмеялся.

Его смех был искренним, и в этот момент он казался куда более человечным, чем обычно. Щупальца за его спиной слегка дрогнули, но тут же вернулись в своё прежнее положение.

Он слегка отклонился назад, разрывая зрительный контакт, но не её хватку.

— Можешь продолжать. Меня это безумно веселит. Давно смертным не хватало яиц, чтобы трясти меня, словно плюшевую игрушку.

Его слова были поддразнивающими, но в них не было злобы. Он просто наблюдал за ней, позволяя ей выплеснуть свои эмоции. Для него это было как смотреть спектакль — захватывающее, но не угрожающее.

Мысль, словно молния, мелькнула в его голове. Его гостья уже долгое время находится в его спальне, а он даже не предложил ничего выпить. Чай? Долго делать. Слуг в обители не было, поэтому придется телепортироваться на кухню, чтобы заварить и разлить его по чашкам. Что есть в шаговой доступности? Немного неловко показывать, конечно... Но, пожалуй, в виде исключения.

Он щелкнул пальцами, заставляя часть стены отъехать, открывая взгляду красиво иллюминированный мини-бар. В нем, пожалуй, были напитки на любой вкус и цвет. Смешение пространственной и ментальной магии позволяло мини-бару "предлагать" напиток исходя из мыслей и желаний пользователя, будто делая бутылку более заметной среди остальных. Интересно, к слову, каким будет выбор звездочки.

- Угостишься?

[Алайя]

Она сделала глубокий вдох, что бы выдать ещё что-нибудь гневное, но поперхнулась очередной тирадой. А все из-за Древнего и нескрываемого восторга на его лице! Она аж онемела на пару секунд, растерянно моргнув глазами. – «А че счастливый-то такой?» - Алое сияние померкло, толком не разгоревшись, а вспыхнувший гнев, свернулся внутри клубком раздражения.

- Действительно! Зачем мне только уши? Не буду заморачиваться, просто голову тебе откручу и все... - Клацнула на него зубами. Раздражение колыхнулось внутри, как вода в побеспокоенном сосуде. Еще подбешивало, что Хао не пытается ничего сделать, как-то освободиться, сопротивляться. Просто позволяет трясти себя, как старую шубу. Впрочем, если бы он попытался освободиться, Ала бы вцепилась еще крепче, с энтузиазмом старой таксы, у которой отнимают тапок. И, разуме-е-ется, она не стала бы ничего ему делать, просто хотелось как-то его так встряхнуть хорошенько, что бы услышать звук стучащих шариков, как в погремушке. Что бы полегчало. Алые отсветы снова себя показали, едва заметные, как будто, кто-то пробежал с факелом в отдалении, и это дало блик на темной стене.

- Рано мне еще седые волосы! Лет через пятьсот еще может быть, но пока что я не готова к ранней седине.  -  Она возмущенно вскинула брови, чуть повышая тон голоса. – Если ты сам ходишь белый, это еще не значит, что другим пойдет! – Интересно, что бы подумали слуги, если бы они существовали в этом месте? Столько времени из спальни хозяина доносилась лишь тишина,  а теперь на протяжении почти часа или больше, постоянно какие-то возмущения. Алайя об этом как-то не задумалась, поэтому ни капельки не сдерживала звуков своего голоса. Весело ему блин! Ишь!

При его словах о наслаждении Арканум нахмурилась, глядя чуть исподлобья. Глаза в глаза. И, то ли это был румянец смущения, то ли алый всполох раздражения, пробежавший по ее телу, но щеки девушки немного порозовели. Она еще раз воскресила в памяти все те ощущения, что пронеслись внутри в тот момент. По спине снова прокрались мурашки, а зрачки немного расширились, впрочем, ее окончательная эмоция осталась не ясной. Даже для нее самой, может и ощутила, толку то? Кажется, Алайя даже не обратила внимания, как близко Древний наклонился при этом разговоре.  – «Развлекается! Зараза...!» - Она сжала губы и наморщила нос. Еще немного и цапнет, прямо вот за что-нибудь на склонившемся к ней лице. За нос, например. Впрочем, когда Хао рассмеялся снова, она окончательно растеряла весь запал на скандалы и выяснения отношений. Ну не реагирует он так, что бы хотелось продолжать возмущаться и трясти его, словно яблоньку!

- Да ну тебя, балда... - Она выпустила ворот его одежды и чуть оттолкнула от себя. Как бы намекнула, что все, концерт окончен, S'il vous plaît, можете расходиться.  – Просто ты, видимо, не достаточно их бесил для этого... - Хмыкнула уже более дружелюбным тоном и глубоко, немного устало, вздохнула. После чего осмотрелась, в поисках места для приземления и, наконец, присела снова на край кровати, где до этого сидела в платье. Она и правда чувствовала себя несколько утомленной. Подумать только, сколько всего произошло за весь этот длинный день? Интервью перед концертом, весь концерт, серьезная растрата магического источника с перемещением сюда, еще этот теперь развлекается

- Выпить? Ну, можно, наверное... - Явление минибара не произвело на Алайю большого впечатления. Она не часто употребляет алкоголь, но дома тоже есть похожий. – Какое-нибудь вино легкое, возможно ягодное, если есть... Хотя ты наверное такое не держишь, не мужской напиток все же. – Арканум задумчиво оперлась локтем о спинку кровати, подпирая ладонью щеку и созерцая содержимое ниши. Да, алкоголь сейчас был бы в тему. День был трудный и надо бы немного расслабиться. Обычно она, конечно, идет на массаж или куда-нибудь в подобное же место, но на безрыбье и рак рыба. Пить рядом с Древним не казалось ей плохой идеей, судя по всему она уже просто привыкла к нему и той атмосфере, что вокруг него концентрировалась.