[Хина]

Алькор / антикварная лавка / начало 5026

Лумиус Найт, Хина Инарико

Эпизод является игрой в настоящем времени и закрыт для вступления любых других персонажей. Если в данном эпизоде будут боевые элементы, я предпочту без системы боя.

[Лумиус]

Палец тихо стучал по деревянной столешнице, пока перо медленно скрипело по бумаге чернилами. Часы своим собственным тиком заполняли остававшуюся пустоту между постукиванием, скрипом пера и мебели, собирая все звуки в единую гармонию, которые позволяли сосредоточиться мужчине на процессе.

Иногда к ним добавлялся легкий перестук керамики, когда перо начинало плясать само по себе, а руки были заняты теплым чаем.

Комната местного обитателя была залита неестественно мягким светом звезд, которых не могло быть ни здесь, ни в это время дня. Однако, в этих чудесах были самые простые ответы, которые правда, хозяин не стремился раскрывать.

Еще минута, другая... место на бумаге закончилось, как и шум работы, за исключением тиканья часов, на которое тут же был устремлен взгляд. Время, которого обычно так много, сегодня имело чуть больше значения, а потому, мужчина потянулся, отложив в сторонку письмо и чернильницу, и встал из-за стола.

Он подошел к шкафу, который стоял недалеко от кровати и достал из неё гладко выглаженный пиджак, в который тут же облачился. После из шкафа вылезли черная шляпа и трость. Первая оказалась на голове, а вторая подмышкой, после чего дверца тихо захлопнулась. Что было крайне необычно для такой большой дверцы.

С тихим перестуком каблуков по паркету, мужчина спустился по винтовой лестнице вниз и прошагал на кухню. Как и остальные комнаты, она так же была освещена туманным звездным светом. Но, джентльмен в костюме, кажется совсем не обращал на это внимание.

Надев перчатки, он поставил воду на огонь, а затем достал из кухонного шкафа чайный сервис, который тут же отнес в зал для гостей. По его расчетам здесь ему было самое время и место, а вскоре здесь должен был оказаться еще и заваренный чайник со сливочницей. И совсем не просто так.

Здесь, в зале, пространство тоже было залито мягким, почти призрачным светом. Страннее всего было то, что ни в одном из пройденных мужчиной пространств не было и окна, а потолок как будто перетекал на стены. Конечно же, это было сделано специально по заказу хозяина этого места.

В зале стоял столик, удобные кресла и большие шкафы полностью наполненные книгами. Запах стоял соответствующий. К травяному чаю и молоку, подмешивались легкие ноты чернил и жухлой бумаги. И как будто совсем ниоткуда, по комнате витали еле заметные тона мяты.

Когда гостиная была готова к приему, Лумиус Найт неспешно зашагал в сторону входа. Он касался пальцами полок и корешков книг, словно предвкушая момент когда закончатся все сегодняшние дела и он снова сядет за тексты и манускрипты, но...

...Добравшись до входа, он поправил монокль и шляпу, затем поудобнее взялся за трость и перевернул табличку на "открыто", уже ожидая будущих гостей, которые непременно должны будут прийти за своим заказом.

Он сделал два шага назад, встав по среди комнаты с легкой улыбкой и искреннем огоньком в глазах, пока на его фраке переливом огней вокруг играли всякие баночки и скляночки. Дожидаясь той минуты, когда откроется дверь и он сможет, поклонившись гостям, сказать:

– Добро пожаловать в Лавку чудес Лумиуса Найта. Рад что сегодня заглянули к нам, позвольте вам все показать, – сладко мурчаще произнесет он, явно приглашая окунуться в мир бесконечного рукотворного волшебства. 

[Хина]

Даже воздух на Алькоре кажется Хине другим.

Она проводит здесь целые выходные, гуляя по улочкам густонаселённого, шумного города, и, вопреки собственным принципам, знакомится с коронными блюдами местной кухни. Может, девушка и знает лучше прочих, что реклама частенько врёт в наглую, предлагая купить безделицу в красивой обёртке, но она всё равно ведётся на вывески местных кафе (сильнее ведётся на фантастические запахи, бесстыже волнующие чуткий лисий нюх, едва стоит открыться двери одного из таких заведений, пока кицунэ бредёт мимо, всматриваясь пытливо в витрины бутиков). Выпытывая у официантов информацию о КБЖУ блюд, Хина представляет, как схватится за голову при виде страшных цифр её диетолог, но в этот раз не может ничего с собой поделать. Ей слишком нравится поездка, чтобы портить её рамками.

Кажется, она не была здесь целую вечность, - вернее, лет с семи, или около того. Помнится, родители возили её к специалисту, пытаясь найти средство, которое помогло бы юной кицунэ держать свою лисью сущность под контролем. Тогда впечатления от поездки были смазанными, и всё, что осталось в детской памяти – архитектурный ансамбль городской площади, взбудораживший привыкшее к реалиям Циркона воображение маленькой девочки.

Эти же величественные здания больше не кажутся ей такими волшебными в более взрослом возрасте, но она всё равно в восторге. У Хины голова идёт кругом от непривычной для неё среды и объема новой визуальной информации, но ещё сильнее – от куда хлеще вина пьянящей свободы. Здорово оказаться вдали от мест, где твоё же лицо улыбается тебе на улицах с постеров, а каждый выход на эти самые улицы обусловлен по большей части необходимостью успеть переделать кучу запланированных дел. Теперь же она просто... гуляет? И это ощущается просто прекрасно.

В свой последний день на Алькоре Хина встаёт рано, но даже не завтракает. Суетится, собираясь, и долго критически осматривает себя, кружась перед зеркалом в рубиновом платье, облизывающем каждый изгиб модельной фигуры. Наконец, почти довольная собой, она покидает дом, направляясь по делам, которые сделали возможным это чудесное путешествие. Её мать планировала поездку на Алькор заранее, за месяц с лишним, но некое неотложное дело внезапно всецело захватило её внимание. Поэтому забрать особый заказ из местной антикварной лавки отправилась Хина. Наверное, это первый раз, когда она сама вызвалась помочь матери с её делами.

Разумеется, на место юная кицунэ прибывает вовремя. Короткий стук предупреждает хозяина лавки о её появлении, прежде чем девушка ступает на порог. И едва сдерживает себя от удивлённого восклицания: она представляла это место сонным, ленивым, залитым мягким солнечным светом, в лучах которого так естественно для антикварной лавки танцевала бы пыль. Соответствующим окружению должен был оказаться и хозяин: почтенным старцем с хитрым взглядом оценщика, жизнь положившим на формирование своей уникальной коллекции.
 
Но в помещении нет окон, и ни один солнечный луч не тревожит его покой. Невесть откуда струящийся звёздный свет заливает всё вокруг, а голос, приветствующий гостью, звучит молодо. Мужчина, очевидно, хозяин лавки, выглядит так, будто они с Хиной одногодки. Она знает, что это впечатление обманчиво, но всё равно внешний вид антиквара заставляет кицунэ почувствовать себя немного увереннее.

– Благодарю Вас за столь теплое приветствие, – отзывается девушка, и голос её звучит спокойно и уважительно. Она делает шаг за тем, кто назвался Лумиусом Найтом, стараясь не так очевидно пялиться по сторонам. – Позвольте и мне представиться: Хина Инарико. Моя мать связывалась с Вами некоторое время назад. К сожалению, из-за непредвиденных обстоятельств она не смогла сама посетить Вас, и поэтому я здесь вместо неё. Вы получили весточку с её извинениями?
 
Хина не упоминает, что в лавку антиквара её привёл также личный интерес. Ей абсолютно плевать, что за диковина стоила тех денег, что мать перевела на счёт Лумиуса Найта: оказавшись в месте столь уникальным, она просто не может покинуть его, не приобретя что-то для себя.  И терпеливый лисий взгляд уже скользит вдоль стеллажей: быть может, когда все формальности будут соблюдены, она сможет закрыть одну из своих давних хотелок.

[Лумиус]

Лицо было одновременно знакомым и нет. Глаза, явно оценивающе, пробежались по девушке снизу вверх, это заняло не больше пары секунд пока она представлялась, однако... Трость опустилась на пол, а мужчина слегка оперся рукой на неё. Он продолжал с интересом наблюдать за гостьей, пока она не закончила говорить.

– К моему крайнему сожалению, мисс, я не получил никакого письма от вашей матери, однако, возможно, оно просто затерялось. В этом совершенно нет никакой проблемы... – Луми мягко улыбался без тени и намека на какую либо неискренность. – Однако в любом случае, прошу за мной, дорогая гостья.

Трость с совушкой у навершия снова оказалась в руках, когда мужчина зашагал вглубь дома-магазина, проводя девушку через стеллажи с книгами, банками, какими-то артефактами и всякой мелочевкой, однако у всего было свое место. Вещи были явно строго категоризованы, что помогало хозяину лавочки легко вести учет за тем, что здесь хранилось или будет хранится в последствии. Но абсолютно без цен, что могло запутать незнающего гостя.

К стуку каблуков примешивался тихий скрип половиц, и тиканье старых резных часов, которых на каждом "повороте" было достаточно много. Как и в зале, в который он вел девушку по меньшей мере их было трое. Однако, скорее всего взгляд девушки зацепит не коллекция старинных книг или какие-то особенные часы, а чайный сервис сделанный по особому заказу в цветах и тематике дома, и его хозяина, соответственно.

Лумиус тростью указал на кресло, этим жестом явно предлагая посетительнице комфортно расположиться, пока же он сам занимался разливанием чая в красивые чашки. Это был уже не горячий, но все равно теплый черный чай с майораном и липой, однако, ни сахар ни молоко, мужчина добавлять не спешил. Ни себе, ни гостье.

Когда же все приготовления были готовы, он, как и гостья, если та будет не против присесть, сядет в кресло напротив и отставит трость в сторонку. Глядя на неё, Лумиус потянет из кружки немного чая, и безмолвно посмотрит на часы, а затем снова на неё, продолжив затянувшуюся речь.

– Полагаю, мисс Хина, ваша мать дала вам не только распоряжение забрать заказ в её отсутствии но и список, с которым вы бы могли сравниться. Надеюсь, что эта просьба не будет для вас особо затруднительной, но не могли бы вы мне его показать, чтобы я удостоверился в правильности собранного пакета? – голос Лумиуса был относительно тихим. Его не заглушали часы, нет, но и эхом от полочек голос тоже не разлетался, а тон был такой скорее... как у родителя, который рассказывает ребенку сказку.

[Хина]

Когда скользящий по ней снизу-вверх взгляд добирается до лица, Хина чуть-чуть вскидывает подбородок, встречая его с уверенной улыбкой. Ей не привыкать к изучающим взглядам, оценивающим, на сколько вырастет сумма от продаж товара, если сделать юную Инарико его лицом и телом. Это привычно, кажется, до нездорового – вмиг вытягиваться как по струнке, едва за нее уцепится чужой взор. Тем не мерее, антиквар не смотрит нагло, не оценивает ее с неуместной пристальностью. И улыбка у него мягкая и прямая, не напоминающая ухмылку да жадный оскал.

Неплохо для начала. Удивительно человечное поведение для того, кто так же, как и она, опутывает собеседника витиеватостью фраз и чередой формальностей, перед тем как выведать ценность услуг или наполненность клиентского кошелька. 

- Какая досада, - отзывается немного взволнованно, едва услышав, что письмо не было получено. Уже прикидывает, как будет доказывать, что она та, кем себя называет, а в груди спокойствие трогает рябью досады, но Лумиус ее моментально успокаивает последующими словами. Успев почти что позволить волнению смутить ее, Хина лишь кивает благодарно в ответ и на понимание, и на предложение проследовать за хозяином лавки.

«Удивительная педантичность», - думает кицунэ, впиваясь вниманием в каждую интерьерную мелочь, на которой удается хоть чуть-чуть задержать взгляд. Кажется таким правильным и естественным, что именно к нему, а не к кому-то иному её мать обратилась со своим запросом: должно быть, она бы трепетала от идеального порядка, царящего в обители Лумиуса Найта. Легонько злорадствуя, Хина мысленно добавляет в список задач рассказать своей родительнице во всех красках о чудесах поездки.

Лавка антиквара не кажется лавкой вовсе: скорее уж жилищем мудреца, собравшего бесчисленное количество знаний и диковин в одном месте в память о минувших днях, чем магазином уникальностей, которые могут отправиться отсюда в любой момент, если цена устроит антиквара.

Опуститься в кресло оказывается приятно: последние несколько дней стали для Хины типично туристическими, и теперь у нее легонько ноют ноги. Возможно, стоило не возлагать надежды на прекрасную выносливость, обусловленную лисьей генетикой, и оставить-таки свои бедные ступни в покое, а не бегать, как мазохистка, в обуви на каблуках по городу. Несмотря на расслабление, вмиг накрывшее девушку с изменением точки опоры, она по-прежнему держит осанку. Руки слегка нервно сжимают сумочку.

Часы на стене тикают так настойчиво, что хочется отбить дробь пальцами по подлокотнику, сопровождая постукиванием каждый ритмичный звук. Но Хина почти не двигается, наблюдая, как Лумиус разливает по чашкам ароматный чай. У него ожидаемо изящные руки: кажется, что нельзя и представить, как такой чудесной посуды касаются иначе, менее любовно. Или как хватают огрубевшими ладонями одну из книг в кожаном переплете и небрежно, нетерпеливо перелистывают ветхие страницы. Он создан для этого места. Или, вернее, это место было идеально, в мельчайших деталях заполнено для него.

Ей хочется выведать, зачем участливому антиквару нужна трость, и узнать, чем обусловлен ее дизайн. Расспросить о магической голубоватой дымке, о годах, потраченных на сбор диковин, заполонивших лавку. Вместо этого Хина делает глоток чая и говорит:

- У Вас прекрасный вкус. Сервиз очень утонченный. И чай хорош, - девушка возвращает чашку на устойчивую поверхность и открывает сумку, действительно доставая оттуда упомянутый антикваром список. - Разумеется, такой список у меня с собой, - Хина протягивает лист, исписанный матерью почти каллиграфически. - Думаю, моей компетенции будет недостаточно, чтобы как-то проконтролировать сверку. И, тем не менее, есть кое-что, о чем я хотела спросить Вас лично, а не от лица моей матери. 

Ей приходится обратиться к сумке повторно: на этот раз кицунэ достает из нее заботливо перевязанную лентой стопку фотографий, явно потрепанных временем. Каждый раз у нее дрожат руки, когда она прикасается к этому вещественному свидетельству чьих-то жизней, быть может, давно угасших. Люди на снимках, загадочные незнакомцы, смеются, целуются в рыжем свете фонарей, позируют для совместной фотографии у стойки бара. Крошечные мгновения, должно быть, невероятно важные некогда, оказались теперь в маленьких лисьих ладошках, утраченные навек теми, кто счастливо на них улыбается.

- Я нашла эти снимки в барахолке Циркона, - Хина немного тушуется, надеясь, что не услышит в своей адрес колкий вопрос о том, что девушка вроде нее забыла среди бедняков и подержанных вещей. - Женщина, что отдала их мне за бесценок, назвала это мгновенными фотографиями, и я, честно говоря, никогда не сталкивалась с подобным. Я модель, но себя вижу, как правило, на экранах компьютеров да в фотолаборатории по прошествии какого-то времени. А мне, знаете, хочется добавить немного магии этому процессу... Скажите, пожалуйста, есть ли у вас аппарат, который позволит мне делать такие же снимки? - девушка смущенно отводит взгляд. - Конечно, сначала Вам стоит свериться со списком. Вы также совершенно не обязаны тратить время на мою просьбу, если Ваш плотный график не позволит выделить мне крупицы этого драгоценного ресурса. 

[Лумиус]

Мягкая улыбка совсем не покидает лица хозяина лавки. Да и куда бы ей деться, если это часть его ежедневного образа, как костюм или монокль. Выслушивая похвалы и комплименты, он все так же медленно потягивает как и до того, прежде чем начать говорить, но крайне внимательно слушает.

После того, как девушка достала лист, он осторожно положил его рядом с собой, как будто это был какой-то хрупкий артефакт и пальцами прошелся по написанным словам... хотя почти едва касался его подушечками пальцев, а затем, в аккуратной манере, сложил лист несколько раз, и положил его в нагрудный карман, сразу за носовым платком, который точно так же был аккуратно сложен.

– Да? И о чем же? – заботливо произнес мужчина, отставив полупустую кружку чая обратно на тарелочку. Он поставил руки на подлокотники, соединив пальца по центру в что-то вроде небольшого треугольника, по крайней мере, так казалось со стороны и начал медленно постукивать подушечки о подушечки, наблюдая за гостьей.

Когда же она достала фотографии, он все еще с большим интересом смотрел на артефакты времени. И... внимательно слушал. Слушал... слушал, а затем искренне, но не долго рассмеялся, прикрыв рот ладонью. Слова про плотный график и драгоценность времени вызывали в Лумиусе разве что искренний смех. Конечно, гостье вряд ли это будет понятно.

Утерев небольшую капельку слез пальцем на краю глаз, мужчина снова мягко улыбнулся, глядя на собеседницу.

– Барахолка, значит? Одно из лучших мест, чтобы искать артефакты времени... И, не поймите превратно, я смеюсь не над вашими желаниями, а над шуткой про плотность моего графика, – все еще немного прыснув от смеха даже от повторенных слов, хозяин лавки попробовал сделать чуть более серьезное лицо, но не получилось. А затем он поднялся из кресла и взял в руки трость, которая лежала рядом.

Его взор обратился в сторону стеллажей и полочек наполненных книгами. А сам он нежно, почти любовно, начал шептать куда-то в сторону. Кому-то кто мог бы стоять на верхнем этаже или в глубине залов. Кому-то, кого знал лично он... но не его гостья.

– Давай покажем нашей дорогой клиентке немного гостеприимства, ладно? – с этими словами он осторожно стукнул по полу тростью, глаза слегка загорелись испуская легкую дымку, и тут же, можно даже сказать, время будто замерло на секунду, а книги начали покидать свои полки. Перестраиваться, пересчитываться и менять места.

Под аккомпанемент Лумиуса, как дирижера, который иногда тыкал пальцами в разные тихо произнося: "Не то", "Не эта", "Я же помню, что здесь про другое". Так продолжалось может быть всего лишь с минуту, но... в конечном итоге, он указал на одну из книг, со словами, "Ага, вот оно", которая уже буквально через секунду оказалась в его руках. А затем он подошел к одной из полок и слегка погладил её подушечками пальцев с тихим "Спасибо".

Опираясь на трость одной рукой, а другой держа небольшую, как по размерам, так и по толщине, книгу, мужчина подошел к Хине и протянул ей томик о фотографии. Здесь были собраны некоторые крупицы знаний, которые имелись в его лавке. Что-то о фотоаппаратах, что-то о проявке. Одна глава короткая, все же, была посвящена таким из этих устройств, которые могли бы сразу выдавать готовый результат, чем то похожий на те фото, что искала его клиента.

– Если вы и правда так переживаете за мое время, тогда, дорогая гостья, можете сами отправиться на поиски того, чего так жаждет ваша душа и сердце, – он мягко улыбнулся, по обыкновению. – Или можете подождать, пока я закончу со сверкой. Решать, впрочем, только вам. Однако, если решитесь, постарайтесь не потеряться. Эти стеллажи... глубже чем кажутся~

Его последние слова были мурчащими, игривыми и несколько... похожими на угрозу, хотя по большей степени не являлись ничем иным, кроме как предупреждением.

– Ну а теперь, с вашего разрешения, я удаляюсь заниматься тем, ради чего меня наняла ваша мать, – Лумиус взял трость под подмышку и развернулся куда-то в сторону полочек, уже через минуту полностью скрывшись в глубине магазина. Однако, если посмотреть за поворот, там его уже было совсем не найти.

Если все же, гостья рискнет и соберется оглядеть лавку, здесь будет на что посмотреть. Первые несколько шкафов полностью наполнены книгами. Здесь есть как магические, так и не очень трактаты. Списки, инвентаризация и прочие вещи, которые помогают хозяину настроить тонкую работу лавки, а так же не потеряться в поиске необходимых артефактов. Дальше идут шкафы с разными баночками и скляночками. Так же несколько полок, удаляющихся куда-то вглубь. Уже сейчас становится понятно, почему Лумиус сказал то, что сказал. Этот магазин внутри больше, чем может показаться снаружи. И вот это уже настоящая магия.

На одной из полочек, правда, стоят люминесцентные чернила, которые подписаны как: белое золото, аквамарин, черный сапфир. А рядом с ними мягкая кисточка, ворс который тяжело узнать просто взглянув на него, и даже потрогав пальцами, но он мягкий и приятный на ощупь. А так же несколько стикеров, которые, как и кисточка здесь лежат не просто так. Но что с этим делать, никто не расскажет. Потому что хозяина нет и в этих стеллажах.

Дальше лежат артефакты времени. Часы, авторучки, проигрывающие устройства на вроде граммофонов и пластинки к ним, и где-то же здесь, то чего так жаждала его гостья. Фотоаппараты, разных конструкций. Здесь же специальные фото-картриджи и реагенты для проявок. Все так же строго категоризовано, как впрочем, и все в этой лавке. Однако же вернуться тем же путем что и до этого будет сложно, если не запоминать тропки по которым придется возвращаться в последствии. Особенно если начать засматриваться на то, что здесь собрано. Чего-чего, а вот каких-то указателей лавочка полностью лишена. Сделано это намеренно или просто еще не готово, ответить опять же некому. Впрочем, не похоже что сам Лумиус тут может потеряться, а значит и путь обратно обязательно должен быть! Наверное. Хотелось бы.

[Хина]

Хина сконфуженно улыбается, когда ответом на ее слова становится смех. Она тут же теряется, не понимая, как выстраивать диалог дальше: кажется, что она, придерживаясь норм приличия, вместо того, чтобы завоевать крупицы уважения мужчины, просто подняла себя на смех.

- Я рада, что смогла Вас развеселить, - ее голос звучит ровно, смущенная улыбка исчезает с губ. Девушка не хочет показывать, что реакция антиквара ее больно уколола, но следующие слова слетают с языка неконтролируемо и эмоционально: - Но знаете, в моем маленьком аристократичном мире время и впрямь драгоценный ресурс. Оно измеряется не часами, нет. Упущенными возможностями. Его выжимают до последней капли - как цитрус, как и самих людей, пока от них не остается одна лишь оболочка. Его всегда мало, и оттого оно расписано до мелочей. Если в Вашей жизни все иначе, я могу лишь порадоваться и позавидовать белой завистью, - она нарочито небрежно поправляет прядь волос изящным движением пальцев. Осознав, что, возможно, позволила себе сболтнуть лишнего, она поспешно добавляет без прежней бравады в голосе: - Прошу меня простить, если вдруг эти слова Вас задели. Я увлеклась.

Меланхоличные мысли врываются в ее голову стайкой назойливых щебечущих птиц. Она думает о своей жизни, искусственно подсвеченной и окрашенной в сочные цвета, о листах с расписанием, которые мама впихивает ей в руки каждое утро, о многочасовых съемках. Затвор камеры для нее подобен тиканью часов в этой лавке: он отмеряет ее время так же, как и этот предмет интерьера, совершенно, казалось бы, бесполезный для того, в чьем распоряжении едва ли не вечность.

Пренебрежение к утекающим минутам читается лаже в жестах Лумиуса: в том, как поднимается с места, как тянет руку к трости, как растягивает в улыбке губы. Хина наблюдает с завистью за ним, не-человеком, как и она сама, которому, в отличие от нее, некуда спешить. Который построил свою жизнь вокруг того, что близко его сердцу, а не проживает ее по предрешенному сценарию. Быть может, если бы она отринула все, что знает, и позволила себе стать самой собой, и для нее время потекло бы иначе, без скованностей и сожалений?

Продолжая наблюдать за действиями антиквара, кицунэ все так же утопает в навязчивых мыслях, которые так упорно вцепляются в нее, что тревожная дрожь проносится по телу. Из размышлений ее вытаскивает лишь голос мужчины. Вежливый тон граничит с усмешкой, отсылая вновь к ее вежливому комментарию, или, возможно, это лишь кажется ее уязвленной душе.

- Вы играете словами, точно умелый сказочник. А я в этой сказке - принцесса, которою предостерегают не ходить в темный лес? Тогда по всем канонам сказаний я просто обязана пропустить предостережение мимо ушей, - отзывается Хина перед тем, как Лумиус скрывается среди стеллажей. Ее последние слова слышат только древние стены.

"Ну и дела... Мама бы ахнула от такой бестактности - бросить клиента одного", - проносится в голове тихая мысль. И тут же, следом за ней, устремляются другие: ты - не мама. Будь она здесь, с ней бы Лумиус, пожалуй, повел себя иначе. Но для чего кривляться и исполнять реверансы ради младшей Инарико?

Хина непроизвольно сжимает книгу, оставленную ей Лумиусом. В помещении воцаряется тишина, нарушаемая лишь настырными часами. Тут же становится еще более неловко и неуютно; от того, как быстро шаги мужчины затихают в отдалении, мурашки пробегаются по позвоночнику. Не желая напряженно ждать, кицунэ встает, оставив сборник бесценных знаний на кресле, поправляет платье и делает первый шаг вглубь лабиринта артефактов. Предупреждение Лумиуса тут же всплывает в памяти, поэтому перед тем, как свернуть за первый преграждающий путь стеллаж, Хина вытягивает ладонь и, сосредоточившись, создает иллюзорный золотистый клубок, точно сотканный из света ламп и слегка подрагивающий, - ее магия всегда нестабильна в эмоциональных ситуациях. Она слегка раскручивает его, и свободный конец застывает в воздухе, как якорь. Теперь она сможет вернуться благодаря своей иллюзии, если лавка и правда окажется куда больше, чем позволяет вообразить обозримая с порога часть.

Вскоре стихают и часы. Стук собственных каблуков ритмично, монотонно успокаивает слух. Лисий нюх ловит запах истории: чернила и пыль, кожа и парафин. За новым стеллажом букет меняется, становится более древесным и терпким. Хина усмехается, понимая, что опирается в поисках скорее на нюх, чем на собственное зрение, хотя и глазам есть чему подивиться в таком волшебном месте.

"Интересно... Сколь многие вещи здесь видели смерть своих владельцев?" - спрашивает девушка сама себя. Этот вопрос не пугает ее - скорее будоражит количеством историй, не менее ценных, чем сами предметы, которые сокрыты за обозримым. Должно быть, в этом и заключается истинное богатство Лумиуса?

Стеллаж с фотоаппаратами она так же, как и все остальное, сперва чувствует, и только потом упирается в него взглядом. Нос щекочет химическая горечь проявителя, слишком резкая и очевидная, а за ее плотным шлейфом нащупывается что-то живое. Хина вытягивает руку, цепляясь за это чувство, точно этот жест позволит ей соприкоснуться с рукой того, кто держал один из фотоаппаратов в своих ладонях. Ее сердце учащает бег от волнения вперемешку с предвкушением, и тяжелые мысли улетучиваются вмиг.

Ее внимание притягивает один из фотоаппаратов - бронзовый, матово поблескивающий в здешнем освещении. Точно зачарованная, Хина тянется к нему, крепко цепляется пальцами и подносит к глазам, вглядываясь в объектив. Линза отражает не привычную Хину Инарико, сдержанную аристократку, а живую девушку с горящими от предвкушения глазами. Обрадовавшись столь примечательной находке, кицунэ теряет концентрацию, и тянущаяся за ней нить начинает рябить, - а вскоре и совсем исчезает, безвозвратно рассеиваясь.

Хина прижимает камеру к груди. Внутри у нее холодеет: словно загипнотизированная, она шла сюда, полагаясь на помощь магии, и теперь... Что теперь?

- Мистер Найт? - дрожащим голосом, почти шепотом, она взывает в пустоту лабиринта стеллажей. А затем зовет снова, уже громче, в надежде услышать в ответ знакомый голос.

[Лумиус]

Мой дом - моя крепость. Таким был магазинчик Лумиуса для него самого. Ходить тропками между запутанным лабиринтом из стеллажей и швов в пространстве, сотканных магией, было для него так же естественно, как для кого-нибудь спать или есть. Впрочем... даже так, иногда перемещение до нужной полочки отнимало некоторое время.

Оставив свою трость на одной из таких полочек, Лу взял в руки бумажку и карандаш, начиная собирать артефакты в коробку, которая так же по мановению руки оказалась рядом с ним, мерно и тихо леветируя в воздухе. Хозяин лавки понемногу вычеркивал артефакты и просто антиквариат, который был в списке, сверяя его с другим, который уже был написан лично им.

Не все он успел подготовить к приходу гостьи, что пожалуй, могло оставить след на его репутации торговца, но все равно, волшебник никуда не спешил. Каждый раз делая контрольную проверку и обязательно убеждаясь, что то что упадет в коробку это именно то, что нужно клиенту. Ведь одно дело просто прослыть нерасторопным и чудаковатым хозяином лавки, чем дилетантом и обманщиком.

- Да, это точно было бы излишне, - задумчиво произнес себе под нос Лу, краем глаз подмечая кое-что интересное вдалеке. Впрочем, вполне ожидаемое и очевидное. Любопытство никогда не было пороком, правда? Вот и хозяин лавки считал точно так же. И нисколько не удивленный, тут же отложил в коробку какую-то книгу, продолжая собирать вещи из списка.

Однако же, маршрут в целом изменился. Теперь Лумиус старался избегать пересечения нити, которая явно была путем к спасению заплутавшей лисицы. Он был доволен и даже воодушевлен находчивостью клиентки, а так же её пытливым умом... или просто любопытным носом. Для арда сложно было понять что же именно повело девушку в глубь стеллажей, но впрочем и не было так уж и важно.

Прошло еще немного времени, и весь необходимый инвентарь был собран, однако... вот что странно. Разве здесь не было все опутано нитью еще совсем недавно? Или давно? Чувство времени у Лу было не из этого мира, по многим причинам. А затем... из глубины стеллажей он услышал знакомый голос. Правда, тот был совсем уж далеко и явно тревожный. Но, эти тропки могут вести ко многим местам, так что плавным, но стремительным шагом, мужчина начал идти и тут же пропал в повороте, выглядывая уже из другого конца склада. Затем еще и еще, пока не встретил взглядом что-то мягкое и пушистое.

На это потребовалось не так уж и много времени. Не больше мгновения по меркам гостьи.

Волшебник же, вышел полностью подготовленный, раскрывая книгу и поправляя монокль. Он начал тихо и мягко, хотя голос все же был слегка холодны и отстраненный:

- История знает одну легенду о девушке, что полюбила героя и дала ему клубок, чтобы тот никогда не потерялся и всегда мог найти путь, - мужчина подошел к Хине и оперся спиной на стеллаж рядом с ней, а затем снова поправил монокль. - Её золотой клубок помог ему спастись из запутанного лабиринта в темном подземелье.

Лавочник закрыл книгу, без громкого хлопка, положив между страниц закладку. А затем отложил сборник куда-то на полочку рядом с проявителями. А затем посмотрел на потеряшку, все так же мягко улыбаясь.

- Хотя, я и теряюсь в догадках, как же звали ту девушку~ Но, возможно, её имя было похоже на ваше, дорогая гостья? - волшебник сделал небольшую паузу, прежде чем продолжить. - У вас тоже очень удивительный клубок.

Без юмора и сарказма произнес Лу. Он был искренне восхищен колдовством клиентки.

- И все же... Вы потерялись, - задумчиво произнес волшебник, смотря куда-то в пустоту сквозь полочки. - Найтись теперь будет очень непросто... Особенно когда вы заплутали так далеко~ Однако! Еще есть шанс. Дорогая клиентка, а знаете ли вы что нибудь о путеводных звездах?

Найт вытянулся в полный рост, с мягкой улыбкой пытаясь "нащупать" взглядом взгляд Хины и пересечься с ним. Его вопрос был по-детски восторженным, а улыбка... что-то скрывала. Но не была угрожающей, или даже дежурной как обычно. Но скорее игривой и... искренней?