[Калеб Хейл]

Планета Алькор, Город Ниор / 14.09.5027

Калеб Хейл, Лира Мирлесс

"+картинка+"

Эпизод является игрой в настоящем времени и закрыт для вступления любых других персонажей. Если в данном эпизоде будут боевые элементы, я предпочту стандартную систему боя.

[Калеб Хейл]

Реальность плыла в перекатах ручейков на окне по которому неистово били капли дождя. Они, жестоко подгоняемые своим надзирателем ветром, вынуждены были разбиваться о прозрачную гладь стекла крыши мастерской артефактора-оружейника Калеба Хейла. Сентябрь выдался на удивление прохладным, дождливым и ветряным. Серочерные рваные тучи неспешно выливались всей своей массой на небольшой городок,  будто безумные боги решили проверить утонет городок под водой или нет. Свет мастерской этнарха, казалось, был островком надежды среди серой мрачности окружающего городка, ибо светился теплым светом сквозь прозрачные витрины.
Однако, не смотря на весь этот теплый свет, сама лавка была пуста, и только хозяин сидел за своим рабочим столом и над чем-то трудился, надев увеличительное стекло-линзу, приобретенную у гномов. Перед хозяином лавки лежал какой-то маленький артефакт, и мужчина то подносил к нему какую-то длинную палку и от кулона исходил дымок, запахом сосны, то отодвигал, всматриваясь в результат. Вся лавка пахла хвойным лесом из-за работы этим инструментом. Гремел гром ненастья и периодически сверкала молния. Ох, если бы жители городка знали кто был виной такому затяжному дождю, то давно бы уже пришли с вилами и факелами к лавке Калеба. Городок то был по духу средневековым и люди, конечно, знали новомодные штучки, но все еще носили шерстяные носки и штопали их простыми нитками. А вязали их из шерсти овец и барашком, что выращивали местные селяне. Естественно, будь в городе хоть маломальски разбирающийся в магии маг, он бы понял, что погода не спроста шалит, но в провинцию редко кто заезжал из разбирающихся. Самым опытным тут был Калеб в плане магии, а так только местные целители людей и скота, да местная полиция.
У этнарха никак не получалось вскрыть артефакт и добраться до сердцевины. Не получалось до такой степени, что он принялся пытаться добраться до неё физически, что было совершенно несусветно! Но другого выхода он не видел. Дело было в том, что артефакт покрылся нечто вроде ржавчины, что на физическом, что на магическом уровне. Мужчине приходилось буквально разрывать магические нити, чтобы добраться до сердца артефакта, что нарушало его работу, а именно управление природными явлениями: дождем.
Над столом мастера-артефактора светил простой электрический светильник с простой лампой накаливания. Калеб питал к ним привязанность и ему нравился их свет, хотя, сейчас делали куда более продвинутые виды источников света. Хейл откинулся на спинку стула и выдохнул, убирая инструмент аккуратно на стол и снимая линзу из глаза. Это был очень кропотливый труд, Все равно, что пытаться резать в пучке проводов главного источника питания, скажем, авианосца нежизненноважные провода, чтобы добраться до основного, крепко запрятанного в глубине щитка. И все это под напряжением и с работающим двигателем. Потер глаза и встал из-за стола, чтобы размяться.
- Слушай, а медальончик то неплохой... - Внезапно раздался голос Тьмы в сознании Калеба. - Можно оставить себе или продать какому-нибудь племени в обмен на что-то более ценное.
На несколько секунд Калеб удивился, но после анализа возможной причины появления Тьмы принял версию о своей усталости. Он уже несколько дней мало спит, чтобы попытаться спасти этот кулон, но продвижение дается с трудом. Можно сказать, что мужчина был измотан за прошедшую рабочую неделю.
Калеб ничего не ответил его внутренней собеседнице, предпочел проигнорировать её. Он вообще сейчас не очень хотел с кем-то говорить из-за усталости. Глянув на часы понял, что рабочий день уже подходит к концу и скоро можно будет закрываться. Время подходило к вечеру. Бокал воды немного придал сил мужчине. Но взгляд вновь притянулся к рабочему столу, будь неладен этот артефакт. Глупое упорство не давало покоя артефактору. А если бы какой-нибудь умелый маг сейчас вошел в лавку, то увидел бы "шедевр экспрессионизма": куча нитей торчали в разные стороны от артефакта, создавая ощущение, что на рабочем столе сидит золотой дикобраз.
- Что ж с тобой делать то? - Как будто общался про себя мастер с произведением.
Он взглянул на улицу, шел сильный дождь, а вдали показалось, будто женский силуэт идет по направлению к нему. Мужчина встряхнул голову и подумал, что это просто наваждение, проделки Тьмы или просто померещилось. Вернулся за своё рабочее место и вновь принялся отделять струны магической сети, пытаясь не нарушить важных связей. Сделать это было непросто, потому что артефакт создавал не он, и понятия не имел что на чем завязано и нет ли тут скрытых связей, как, например, той, что включила дождь с редкими перерывами. Иногда Калеб сравнивал себя с пауком, что прял свои сети, только в сто раз узор сложнее приходилось делать или распутывать как некий антипаук.
И вот, после очередной нити ядро кулона вскрылось и на этнарха буквально хлынула магия сильнейшим потоком, обдав его жаром. Мужчина и не подозревал, что в этом кулоне заложена такая сила, ржа забирала всю энергию. Точный инструмент выпал из рук, в ход пошла магия самого мастера. Золотой свет смешался с темной магией Калеба, мужчина старался охватить поток магии ядра и быстро шил нити вокруг него, чтобы после затянуть единым движением и стабилизировать артефакт. Спустя некоторое время задача была решена. Артефакт был стабилизирован, а дождь перестал идти. Мужчина выдохнул.

[Лира]

Лира даже не знает, в какой момент решается набраться смелости и улучшить свой фамильный меч. Тонкий. Тёмный. Переданный от отца к ней, единственной дочери.  Она вернулась за ним к разрушенному дому, чтобы найти его, хоть какую-то память. Было очень больно видеть разграбленные останки. Было очень тяжело. Она до сих пор, касаясь рукояти меча, вспоминает тот день. Сколько недюжинной храбрости ей пришлось иметь, чтобы сделать это тогда. Сейчас почему-то думается, что она больше не смогла бы так. Никогда. Но меч рядом. И это главное.

  Сколько она видела во снах, выпадая в иную реальность, что семья жива? Встречала и мать, и отца, всё ещё равнодушных, но таких тёплых, там... Во множествах реальностей ей было трудно не плакать. Иногда Лира даже теперь ждёт момента, когда выпадет из этого мира и попадёт в иной, где всё пропитано искусственностью, но она увидит их лица. Быть может, они не узнают её. Или у них будет иной ребёнок – это неважно. Даже ценой опасности девушка хотела бы прикоснуться к уже мёртвым.

  Ей хочется стать сильнее. Не потому, что так нужно и так правильно, а потому, она знает, это глупо, чтобы защитить близких. Тех, кому не повезло быть рядом с нею.

  У неё не так много взаимно дорогих сердцу людей, тех, кого она могла бы назвать родными, теми самыми, которым могла бы написать в миг печали и отчаяния. Наверное, Лира могла бы сказать даже, что чувствует себя перманентно одинокой, неспособной завести друзей, стать кому-то близкой. Возможно, конечно, что девушка и сама саботирует общение, не сближаясь намеренно и не бывая в достаточной мере инициативной. Она словно замерла, выбрала своё собственное одиночество, бесконечную трагедию, неспособность быть иначе. Словно в этой ипостаси, привыкшая к такому, вылепленная из пластилина, она застыла фигурой явной.

  Слишком боится привязываться? Нет, боится больше всего того, что ею, такую никчёмную и слабую, легко бросят, оставят, выкинут из жизни, вычеркнут. Это было бы правильно. И даже не так важно, что в привязанности кроется страх – Лира умеет любить на расстоянии, она, кажется, любит весь мир, всё вокруг, наслаждается каждым вдохом жизни. Но... Неизменно взор особенно теплеет от более мрачного, от изломов судьбы, ведь они неизменно освещают яркий, до боли серых глаз, свет. Она одна и все её оставляют рано или поздно – в этом особый замысел, судьба. Но девушка не против быть одной – так безопаснее близким.

  Лире даже не нужно спрашивать о причинах, о том, почему так может случаться - она заранее знает, что не нужна и никому не будет казаться таковой. Поэтому заранее для блага других отсекает от себя общество, общение, почти не пишет первая, редко соглашается на встречи.

Все одна.

Это даже не грустно - после негативного опыта в прошлом общение кажется перегрузкой, особой тоской и извечной паникой. Тревогой. Страхом не угодить, страхом сделать что-то не так. Оступиться. Шагнуть в пропасть было бы легче.
Протянутые дружелюбные руки всегда потребуют оплату после. Нет ни гроша? Плати иным.

  И все же в мире Лиры есть те, кто рядом. Это маленькие, тёплые встречи с людьми. Маленькие повторные диалоги. Девушке хочется быть сильнее. Смелее. Думать о том, что она может постоять за себя или хотя бы помочь другим защитить себя.
Обучение у Князя вносит свои коррективы. Теперь беловолосая быстрее. Мощнее. Сильнее. Всё ещё все силы уходят на исцеление, на помощь другим, ведь в момент стресса и опасности она печально забывается, пугается, шугается и затихает, неспособная сражаться.

  Желание стать сильнее вынуждает выбраться из владений Князя и медленно ступать по мокрой улице. Дождь не утихает, поэтому на девушке, помимо белого платья, длинный водоотталкивающий чёрный плащ. Длинные волосы распущены и вьются белой вуалью за спиной. Серые глаза тоскливо ищут вывеску – это ведь где-то здесь, да? Если Лира всё верно поняла, судя по карте на телефоне, это место здесь?

  Взгляд цепляется за красивую дверь, которая всеми силами словно бы шептала о том, беловолосой стоит уйти. Тем не менее, сжав меч, висевший на боку и крепящийся на тёмный пояс, Лира тянет на себя дверь. Тяжёлая. Приложив чуть больше сил, девушка входит в светлое помещение. Своеобразный запах мастерской наполняет лёгкие девушки. Эон тут же беспокойным птенцом застывает, дверь захлопывается.

  — Здравствуйте! — суетливо клонится, шагая вперёд. Снимает с себя капюшон, показывая миловидное пугливое бледное личико. Улыбается смущённо, смотря на мужчину с чёрными волосами и суровым взглядом. Серый взгляд ловит свет с окон – кажется, дождь закончился? Не зря она чувствовала всю дорогу магическое влияние, но предпочла не лезть, боясь что-то испортить. — Могу ли я попросить у Вас улучшить мой артефакт? Я... Я готова заплатить столько, сколько нужно! — тихим, но в своей тишине звонким голоском произносит Лира, совершая незначительный шажок вперёд. Она достаёт длинный тонкий старый меч. По блеску и по форме можно заметить, что он достаточно ухожен, сохранился столь хорошо, что с виду трудно сказать, сколько артефакту лет. На двух вытянутых ладонях девушка нерешительно протягивает мужчине своё сокровище. Замечает, что руки трясутся. Нервно улыбается и храбрится. — Извините, просто он мне очень дорог, — голос звучит почти что материнской нежностью.

[Калеб Хейл]

Мужчина выдохнул, артефакт был стабилизирован. Ливень за окном постепенно прекращался. Голова внезапно помутилась, сознание поплыло, он попытался проморгаться, но это не помогало. Неужели он так переутомился? Рядом стоял стакан с холодной водой, он смочил рабочую тряпку, относительно чистую, и приложил ко лбу. Кажется, он начал заболевать. От прохлады немного полегчало. Он просидел какое-то время прикрыв глаза и оперевшись локтями о стол с прижатой тряпкой на лбу. Из этого состояния мужчину вывели дверные колокольчики. Кто-то вошел. Хейл открыл глаза и посмотрел на позднего посетителя. Девочка? Или ему мерещится? Может это жар? Она прошла чуть вперед и немного поклонилась, увидев его. Что? Так поздно? Девочка? В ливень? Скинула капюшон, волосы цвета пшеницы? Нет, светлее. Да что происходит? Калеб откровенно недоумевал. Может он пропустил какие скрытые нити артефакта. Он еще раз посмотрел на недавно обезвреженный артефакт...Но нет. Тот был спокоен, к нему ничего не тянулось.
— Здравствуйте! - Проговорила она. - Могу ли я попросить у Вас улучшить мой артефакт? Я... Я готова заплатить столько, сколько нужно!
Калеб очень удивился подобным словам. Видимо, он явно чего-то не видит в ней. Но изучать вот так с порога неприлично. Мужчина встал и направился к девушке. Его шаг эхом проходился по помещению, он будто отсчитывал секунды. Это могло нервировать и, кажется, оказало эффект на девушку. Её голос дрожал, она явно волновалась. Странная девушка.
Из-за полы плаща она ловким движением достает обнаженный меч и укладывает его на обеих ладонях, преподнося Калебу. Этнарх машинально было сделал шаг назад ибо увидел оголенную сталь клинка, но потом притормозил, ибо меч лег как подношение в руки.
- Извините, просто он мне очень дорог. - Сказала она трепетно смотря на меч.
- Какая сильная связь, очень им дорожит. - Настороженно отметил про себя Калеб.
- Подождите, -  наконец произнес он спокойным голосом. - давайте пройдем чуть дальше дверей. - Улыбнулся он и указал рукой в направлении столика для гостей.
Рядом со столиком стояло кресло и диванчик. Столик был выполнен из простого светлого дерева, кажется сосны, покрытого лаком, а кресло и диванчик обшиты красной тканью.
- Прошу, положите ваш артефакт на столик. - Сказал Хейл мягко перед тем как присесть в кресло. - Может горячего чая и сухого полотенца? - Снова с улыбкой спросил он.
Но девушка-девочка сильно смущалась и чувствовала себя не в своей тарелке. Она начала отказываться и отнекиваться.
- Послушай, - Сказал он, прервав её. - Наш разговор будет совсем не быстрым и мне бы не хотелось, чтобы ты вся дрожала как осиновый лист от холода все это время. Поэтому снимай свой плащ и повешай на вешалку рядом. Пусть обсыхает. - Последние слова он сказал более серьезно, ей сложно будет отказать, учитывая свою неуверенность.
Однако она все же попыталась было что-то сказать. Хейл немедленно прервал её:
- Даже слышать ничего не хочу. Это не обсуждается. - Улыбнулся он. - Плащ на вешалку.
Вставая из-за стола Калеб еще раз окинул взглядом меч, что теперь покоился на столешнице. Странный артефакт и странная посетительница. Это смущало и сбивало. У вас может возникнуть вопрос почему Калеб не принял меч из рук девушки? Просто у этнарха было правило не трогать чужие артефакты без специального оборудования. Мало ли какие чары наложены на них и как они активируются. Это было строгое правило, и он его придерживался. Артефакт был хоть и ухожен, но стар. Это чувствовалось в изгибе клинка. Сейчас так никто не куёт. Это не свежая работа. Лет сто, может триста. Значит не её с рождения. Она совсем юна. Украден ею? Тогда зачем улучшать? Он не поддается ей? Сопротивляется? Надо будет проверить.
Эти мысли крутились в голове Калеба, пока он готовил горячий чай и закидывал на плечо большое, чистое, сухое полотенце. В это время девушка была предоставлена сама себе и своим мыслям.
- Но она так бережно о нем говорила... - Продолжал думать Калеб. - Актриса? Не верю. Все это странно.
- Вот. Держи чай, и своё сухое полотенце.
Он поставил чашку на стол и передал ей в руки полотенце, снова усаживаясь в кресло.
- Итак, просишь меня улучшить твой меч... - Начал он, откинувшись на спинку  кресла и скрещивая пальцы в замок перед собой. - Зачем?
На первый взгляд глупый вопрос, но он многое может сказать об обладателе артефакта. Почему его не устраивает настоящее состояние артефакта? Мужчина внимательно выслушал ответ девушки и замолчал, обдумывая её слова. Пожалел, что не налил чая и себе. Но вспомнил, что у него в кармане есть его курительная трубка, которую он не преминул достать и начать раскуривать. Ему нужно было заполнить паузу, пока он обдумывал её ответ. Облако дыма вырвалось изо рта мужчины и возвышалось к потолку. За стеклянным потолком стали видно просветы в небе. Тучи расходились.
- А почему ты пришла именно ко мне? - Задал он новый вопрос не давая пока никакой реакции на её прошлый ответ.
Это тоже было важно. Он жил в глуши, да, о нем знали, но не настолько, чтобы вставать в очередь. Почему именно он? Есть куча других мастеров.

[Лира]

    Лира просит себя дышать ровно и не волноваться, когда мужчина поднимается с места и шагает к ней. Каждый его шаг отмеряет стук её сердца, каждый его шаг пронизан подступающим волнением, тревогой, словно то, что могло пойти сейчас не так, стало бы фатальной ошибкой. Девушка может робко отловить лёгкий шлейф удивления, но не может понять, это она выдумывает или же действительно черноволосый артефактов несколько впечатлён её появлением здесь. От серых глаз Лиры не уходит то, как напрягается человек, когда она достаёт меч. Словно бы она могла причинить вред, словно скрывала свою ауру, словно могла напасть, сделать больно. Но эон – не такая. Она не посмела бы так просто вредить. Да и заведомо знает, верит, что является далеко не самым сильным существом, что она видится всего лишь птицей с хрупкими крыльями. А такую взять и раздавить, поймать, белую, ничего не стоит – едва ли Лира могла бы действительно защититься, едва ли могла бы противопоставить хоть что-то против кого-то.

    Она не верит в себя, в собственные силы, и никогда не смогла бы принять тот факт, что уже во многом отстаивала себя и успешно защищалась. Но это не в счёт, и сейчас она лишь удивлённо и пугливо моргает в ответ белоснежными ресницами, гадая, чем могла же вызвать такую эмоцию. А может, она лишь придумала? Ох, стоит перестать додумывать за всех подряд.

    Мужчина предлагает подождать, пройти глубже, и Лира совершенно покорно ступает следом, присматриваясь к столику и диванчику с креслом. Выглядит уютно, но девушка, скованная страхом сделать что-то не так, замирает рядом, не зная, имеет ли она право сесть или же лучше остаться стоять. Она осторожно и бережно, словно самую родную и любимую вещь, кладёт меч на столик.  На предложение чая и сухого полотенца Лира, не изменяя себе, отвечает отказом:

    — Нет, спасибо, я... — мяучит она, понимая, что утонет в дискомфорте. Но её перебивают строгим голосом.  Приказ ясный и точный: повесить плащ на вешалку, девушка что-то несвязно булькает, пытаясь выразить, что она не очень-то и замёрзла, что всё в порядке, но строгость и твёрдость в словах мужчины заставляет привычно и покорно, с равнодушным выражением лица, послушаться. Пальцы медленно тянутся к завязкам, плащ снимается с тонких дрожащих плеч – Лира и правда замёрзла. Тёмное одеяние обнажает белое светлое платьишко с рюшками и украшениями. Пышная юбка сияет блесками. Казалось, девушка пришла на бал или балет, но так и не определилась с выбором, и потому юбка всего лишь чуть ниже колен. Пальцы медленно трут плечики, девушка покрывается мурашками, но вскоре согревается.  —  Спасибо, — выучено благодарит, испуганно опускается на краешек дивана – совершенно очевидно, что ей напомнят исполнить просьбу и, кто знает, не будет ли артефактор раздражаться сильнее оттого, что Лира не с первого раза выполняет все просьбы. Девушка сглатывает. Она терпеливо ждёт мужчину, ничего не делает и даже не достаёт из кармана телефон, словно проявить инициативу – напороться на замечание. Даже старается не смотреть на действия человека. Сидит тревожно, даже не смеет расслабиться – да и зачем? Она готова вот-вот вскочить и начать объяснять что-то. Наконец к ней подходят, протягивают полотенце и ставят чашку на стол. Аромат вкусного чая наполняет ноздри. Лира счастливо и совершенно искренне улыбается.

    —  Спасибо большое, —  мяучит, чувствуя себя совершенно обнажённой перед внимательным взглядом. Артефактор смотрит на неё так, словно видит насквозь. Девушка, ощущая себя бабочкой под микроскопом, набирает в грудь побольше воздуха. Вопрос требует ответа. Лира кивает. — Я хочу стать сильнее. И мне было бы... комфортнее, легче, если бы мой меч стал бы лучше. Я во многом полагаюсь на него, потому что он мой фамильный меч. Память о семье. И мне важно, чтобы в трудные моменты он мог меня защитить ещё лучше, чем сейчас, — поджимает губы. В мыслях тут же страх ядовитый – вдруг откажут? Вдруг скажет, что этого недостаточно? Ох, если бы Лира могла бы принять любой поворот событий... — Пожалуйста.

    Мужчина медленно закуривает, выпускает облачко дыма. Раздумывает. Лира сглатывает, надеясь, что он всё же не откажет ей, что склонится к тому, чтоб принять меч на улучшение. Следующий вопрос застаёт Лиру врасплох. Девушка теряется и лишь растерянно хлопает ресницами, ощущая, что не может дать никакого глубокого и правильного ответа. Поэтому она, улыбнувшись растерянно и несколько печально, пожимает плечиками, пока вытирает сухим полотенцем лицо, волосы и часть платья. Ей нужно время сформулировать ответ, нужно время не сойти на волнения и переживания.

    — Я... просто услышала? —  пожимает плечиками, словно этого совершенно достаточно, чтобы прийти сюда и доверить семейную реликвию первому встречному артефактору. А что, если да? А что, если так и можно? Дать кому-то шанс сделать чужую важность лучше. Что, если в том и есть особый смысл – позволить кому-то чужому и незнакомому что-то сделать, пройти испытание жизни, если что-то пойдёт не так? —  Мне было достаточно узнать, что Вы хорошо делаете свою работу, чтобы прийти сюда. Извините, если этого мало, чтобы взяться за работу – я не хотела причинять Вам дискомфорт, — мягко объясняет девушка, прижимая ноги тесно-тесно к себе. Она поправляет волосы и мягко улыбается, смотря на артефакт. — Но всё же мне кажется важным то, что я здесь и сейчас. И мне хотелось бы, чтобы Вы, если Вы не против, помогли мне, — произносит Лира, наконец поднимая тревожный взгляд на мужчину. Но что-то в ней меняется – быть может, в глазах сияет тихое принятие и готовность к любому исходу?

[Калеб Хейл]

Ответ бы интересен.
- Я хочу стать сильнее. - Крутились слова девочки в голове. - Я хочу стать сильнее.
Он внимательно слушал и смотрел то на девушку, то на меч на столе. Становилось все интереснее и чаша сомнений все более клонилась в сторону согласия. Это было интересно...Очень интересно. Следующие фразы...Акценты...
- ...меч стал бы лучше...полагаюсь...мой фамильный меч...память о семье...мог меня защитить ещё лучше, чем сейчас.
Много вопросов рождали её ответы. В задумчивости Калеб начинает чуть кивать в такт ответам девушки и чуть улыбаться. Но не будешь же вываливать их разом. Складывалось впечатление, что она может в любой момент сорваться и убежать от большого дяди артефактора, этнарх начал понимать, что частично трясется она и из-за страха...Не только от холода. Много страха, его аура пробивалась сквозь белые одеяния дитя.
- Откуда деньги? - Внезапно вонзился в голову вопрос, улыбка пропала.
С ней было что-то не так...Он решил сразу озвучить ей это:
- Подобного рода работа требует немалую сумму. Ты готова к серьезным финансовым вложениям? - Он понимал, что не озвучивает конкретики, поэтому решил продолжить. - Как бы тебе объяснить. Одно дело улучшить метлу, чтобы быстрее летела, совсем другое дело улучшать боевой артефакт со сложными механизмами воздействия и взаимосвязями с владельцем...
Он решил прервать речь, дать ей осознать и еще понаблюдать и правильно сформулировать следующий вопрос. Это было очень важно. Если девушка наблюдательна, то уже могла заметить все более и более разгорающийся интерес в глазах артефактора. Но все же оставались вопросы по оплате и они требовали ответа.
После того как ответы были даны, мужчина вздохнул. Трудно было поверить что у девочки была нужная сумма, но он уже готов был заняться этим делом даже в минус себе. Он чувствовал глубину...И хозяйки и самого артефакта. Шестое чувство, предчувствие, называйте как хотите.
- Я понял, хорошо. - Сказал он, выходя из своей наигранной отстраненности. - Позволишь? - Спросил Хейл, протягивая руку к мечу.
На лице девы отразилось беспокойство. Они были сильно связаны, такая связь заставила Калеба вновь улыбнуться. Это было хорошо, это был материал для работы. Чем сильнее чувства, тем сильнее станет артефакт.
И она дала добро. Мужчина наклонился и осторожно потянулся к мечу ладонью вперед, будто собираясь почувствовать горячий он или холодный, а не схватить. Калеб пытался прощупать, понять его ауру и в этот момент даже прикрыл глаза, запуская в ход магию распознавания. Осторожно, даже нежно. Но стоило ему приблизить ладонь на расстояние около десяти сантиметров как артефактор почувствовал резкое изменение до этого спокойной ауры артефакта на агрессивную. Хейл остановился.
Во время всего этого действа мужчина задал ей вопрос, чтобы во-первых, как-то отвлечь от ситуации, и чтобы она не так сильно напрягалась, а во-вторых, чтобы ситуация отвлекала её от серьезности самого вопроса и она могла ответить на него что-то вроде неосознанно, автоматически:
- Ты сказала, что это твой фамильный меч и это память о семье...Что случилось с твоей семьей?
Сопротивление артефакта говорило как о хорошем, так и о плохом. Хорошее: у артефакта проявился зачаток осознания, чувств, даже, возможно, разума. Крайне редкая особенность. У Калеба даже сильнее забилось сердце, но он постарался сдержаться. Это была тонкая материя о которой не было наук как таковых, каждый артефактор в подобных случаях работал интуитивно, не было лекал и правильных решений. Хорошо было и то, что чувствовалась сила артефакта, в нем действительно было много потенциала. Плоха же была сама агрессия артефакта по отношению к артефактору.
- Чувствуешь угрозу? - Усмехнулся Калеб про себя обращаясь к мечу.
Хейл убрал руку и откинулся обратно на спинку кресла, наступал переломный момент их общего решения станут ли они доверять друг другу или нет.
- Буду с тобой откровенен, твой меч обладает крайне редким свойством: я называю это зарождением жизни. Видишь ли, когда артефакт находится рядом с хозяином и вместе с ним переживает сильнейшие душевные, физические переживания, то часть их артефакт принимает на себя в попытке защитить господина. Но если таковые переживания или потрясения, скажем так, переходят некую грань, то структура магии зачарования артефакта по неизвестным причинам начинает меняться и происходит зарождение жизни, сознания, разума. Как у твоего артефакта. - Он показал на меч. - Это не значит, что он может с тобой говорить сейчас или тем более мыслить, нет. Но...- Он умолк на короткий промежуток времени.
Калеб обдумывал риски и попутно его охватывало волнение. Подобного рода артефакты были очень редки, один на миллионы. Он чувствовал как начинает волноваться. За всю свою жизнь он имел дело с подобным всего два раза, а видел такие артефакты ну, может с десяток.
- Я обладаю необходимым умением, что бы...- Волнение брало своё. - Дать ему возможность жить, как разумное существо.
Наконец сказал он эти слова! Мужчина решился, внутренне согласился на заказ, увидев потенциал и осознав происходящее. Дыхание сбивалось, но он постарался взять себя в руки. Лицо доселе светящееся при словах о жизнетворении сменило эмоцию на обеспокоенное.
- Но я должен тебя предупредить. - Быстро стал говорить он, глядя в глаза девушки. - Вероятности играют против нас, очень часто, очень...Подобного рода жизнетворение не увенчивались успехом и...артефакт погибал. В короткое время после неудачи все волшебные свойства пропадали, а сталь рассыпалась на глазах. Риск велик, и я не могу дать никаких гарантий на успех, я лишь могу сказать, что приложу все свои силы для того, чтобы артефакт пробудился и обрел себя в связи с тобой, чтобы он смог мыслить и чувствовать. Но и ты должна будешь выложиться на полную, хотя это уже детали...Что скажешь?

[Лира]

Серым глазам не хочется смотреть. Не хочется отлавливать реакцию мрачного господина, к которому девушка пришла. Тут неуютно, но лишь потому, что ей, Лире, кажется, словно она неуместна. Слишком странная, дискомфортная, неловкая. Но, тем не менее, о ней заботятся. Ей дают внимание, направляют, позволяют что-то решить путём строгого указа. Это – помощь. Это – поддержка. Сжимая тесно пальцы так, что на коже остаются следы-полумесяцы, Лира поднимает взор на владельца этой уютной лавки.

— Конечно. Я готова, — теребя ткань платья, отзывается. Её голос звучит уверенно и стойко – Лира прекрасно знает, что любой труд должен оплачиваться. Она уже заранее прикинула стоимость, удвоила её и положила себе на новый счёт, чтобы заплатить сразу же и убедиться, что работа будет точно сделана хорошо. Она не зря прочитала множество отзывов и мнений, чтобы выбрать именно это место. Пусть это страшно и пусть тяжело так просто довериться, но Лира знает – она совершила выбор. И дальше отступать просто некуда – было бы очень странно взять и развернуться, уйти, сбежать. — Я понимаю, — добавляет, как только артефактор немного объясняет. На губах появляется тихая улыбка – за столько лет жизни девушка привыкла, что её мало когда воспринимали всерьёз и что она всегда всем казалась безобидной, неловкой и ни на что не способной. Это позволяло действовать хитро. Иногда удивлять. Иногда хлопать глазками и беззаботно выполнять некоторые дела, словно они не стоили никаких сил. И сейчас, зарабатывая на медицине, на пособии от князя и на рисовании, девушка могла бы кому-то казаться богатой, зажиточной. Не зря Лира максимально экономит и не тратится больше, чем десятая часть её заработка.

Когда артефактор протягивает руку к мечу, девушка пугливо вздрагивает. Ей тяжело даётся новая необходимость передать свой семейный артефакт, но... Вдох. Выдох. Руки сами протягивают меч, отдают его, позволяя мужчине делать то, что тот пожелает. Он испускает магию, сканируя и считывая энергию орудия девушки. Но что-то ему мешает – не то пугливая реакция Лиры, не то что-то не так с самим артефактом. Беловолосая поджимает губы. Страшно. Казалось, серые глаза видят тёмную энергию, исходящую от оружия, которое, подобно волку, беззвучно скалилось на чужие руки на непрошенное влияние. Но оно тоже было заинтересовано в том, чтобы стать сильнее. Ему тоже было это важно и нужно. Оно хотело защитить. 

Оно считало, что
обязано.

Лира вздрагивает, слыша вопрос. Он неизменно вынуждает всё внутри как-то неприятно сжаться, напрячься, что-то сделать такое, чтобы выпустить боль. Девушка до выдоха тяжести закусывает губу, отводит взгляд.

— Их... убили, — нарочито торопливо бодро произносит, замечая, как звенит голос попытками держаться и делать вид, что всё в порядке. — Они хорошие, но разбойники напали и... Отца убили сразу. Маму попозже. Меня продали на аукционе. Когда я освободилась, то нашла разрушенный дом и меч. Его не забрали. С тех пор я с ним, — улыбается нежностью, проводит пальцами по рукояти.  Лира поднимает взгляд на мужчину – сочтёт ли он её историю правдивой? Не поморщится ли? Не отвергнет, решив, что это слишком печально и грустно? Вдох. Хочется заглянуть в голову этому этнарху, хотелось понять, что он хочет получить, какую суть уловить – что ему нужно кроме денег.

Лира гладит артефакт, пока слушает, что говорит мужчина. Становится грустно – неужели из-за её печали и из-за её истории меч тоже натерпелся? Сколько они уже успели пройти вместе? Так удивительно, что артефактор разглядел это, ощутил. Это... Магия. Это нечто высшее, что трогает до глубины души. Заставляет мелко задрожать вновь. Мурашки щекочут шею.

Она ахает, когда слышит о возможности оживить артефакт. Это... Правда возможно? Это реально? Девушка торопливо моргает. Услышанное кажется нереальным. Но Лира видит, что и сам мужчина воодушевлён, его глаза горят по-особенному. Но тут выражение лица меняется на обеспокоенное – что-то не так?

Ах. Риски. Да... Конечно.

Любая сладость, любое благо будет сопровождено опасностью или же большой платой. Лира это слишком хорошо знает. Ей остаётся только кивнуть. Согласиться. Потому что она понимает, осознаёт, что сам артефакт хотел бы. Желал бы обрести иную форму, хоть что-то, что позволило бы ему защищать её ещё больше. Она не знает, придумывает ли это или искренне так считает, но ясно одно – беловолосая не уйдёт так просто.

Больше нет.
Она решила не сбегать.

— Я готова. Я не против, — роняет неуверенно, но голос горит огнём – что-то внутри есть такое, важное, жгучее, цепкое. Жажда рискнуть, сделать хоть что-то, чтобы обрести большую силу. — Я бы хотела бы верить, что всё получится, однако я бы также желала бы, чтобы Вы тоже очень сильно постарались, потому что мне было бы очень грустно терять свой меч, — голос сходит на шёпот, но Лира цепко смотрит в чужие глаза, ожидая решения. Действия. И следом добавляет уже громче, увереннее: — Я сделаю всё, что в моих силах. Я должна рискнуть ради большего. Пожалуйста, не думайте, что я слаба, — не отводит взора, дрожит испуганным кроликом, но в глазах дикий огонь.

— Когда Вы приступите?

[Калеб Хейл]

Мужчина слышал горячие слова и дрожащий голос девушки, что вспыхнула идеей Калеба, что нефть, нашедшая огонь. Но этнарх прекрасно осознавал, что такие операции с налету не делаются и нужно подходить к делу крайне осторожно, максимально подготовлено. На последние реплики девушки мастер лишь согласно кивал, выставив вперед руку открытой ладонью в направлении к девушке, как бы останавливая её.
- Не торопись. - Сказал он смотря ей прямо в глаза. - Все не так просто. Видишь ли... - Начал он, развернув руку и проводя вдоль меча. - Что меч... Что, скорее всего, ты...Еще не готовы. Как в общем то и я. Ты говоришь, что не слаба, я хочу показать тебе насколько будет сложно.
И Калеб встал из-за стола, отодвигая своё кресло и освобождая пространство.
- Вставай. - Сурово приказал Калеб, но неизвестно кому.
Этнарх немедленно закатал рукава своей рубахи до локтя и, достав откуда-то длинную веревку, стал обвязываться ею, подбирая лишние полы одежды и прихватывая рукава. Закинул её себе за шею, через плечи за поясницу. Зачем он это делал сложно было сказать. Также он собрал свои волосы в хвост, и движением руки закрыл все двери лавки.
- Смотри внимательно. - Теперь он уже говорил точно Лире. - И не отрывай взгляда от него. - Указал он на артефакт.
Руки мужчины сделали резкое движение вперед, поднимаясь от уровня середины груди до уровня плеч поднятыми ладонями вверх. Глаза вспыхнули сизым пламенем и разнеслась магически-силовая волна, поблизости зашумели и загудели другие артефакты. Мужчина осознавал риск колдовства здесь, у него все было под контролем. Вокруг меча же на столе стало появляться серое облако, оно чем-то напоминало туман, но туманы обычно бывают белесыми, а этот же был каким-то грязным и серым, как грязный снег по весне.
- Не теряй его из виду. - Громогласно сказал Калеб.
Предметы вокруг них затряслись и загудели, а волны силы пульсировали от артефактора. Меч(!) стал нехотя и явно сопротивляясь, дергано подниматься над поверхностью стола. Серый туман стал расползаться вокруг, стелясь по полу. Как только он добрался до ног девушки, она могла почувствовать не просто холод, а чуть ли не жгучий холод, разъедающий и пронизывающий до самых костей и, казалось, если его вдохнуть, то тут же перехватит дыхание и ты задохнешься.
- Прикажи ему не сопротивляться! - Уже мысленно передавал информацию Хейл прямо в голову девушки, ибо вокруг начала твориться вакханалия звука и магии, слышимости не оставалось никакой.
И девушка приказала мечу! Но ничего не изменилось, все стало лишь хуже, меч стал дергаться сильнее, поднимаясь все выше до уровня их глаз, будто почувствовал серьезную опасность. И, возможно, от части, он был прав, потому Калеб незамедлительно
усилил давление на артефакт своей магией! Затрещали усиленные магией стекла и стены, покрываясь крупными трещинами, а артефакты вокруг издавали какофонию звуков, закладывая уши, еще немного, и волны силы магии снесли бы девушку, если бы не туман. Он как кисель окутывал сначала ноги Лиры, а потом резко стал подниматься выше уже дойдя до живота. Хозяйку должен был брать сильный озноб и дрожь всего тела, будто она попала в ледяную воду. При усилении давления на артефакт туман усиливался пропорционально, заполнив уже всю лавку.
- Не отвлекайся, смотри на него, ты видишь?! - Требовал чего-то от девушка Калеб мысленно.
Но отчего-то мастер понимал, что она не могла увидеть то, что видел он. Между ними была связь, но недостаточно крепкая, ведь артефакт её даже не послушался. Этого было мало, а пот уже выступал на лбу мужчины. Нужно было усиливать давление. Меч в это время уже дергался в воздухе, пойманный будто в силки без возможности выбраться. Не были слышны голоса от меча, тем более, что вокруг творился хаос, не было слышно ничего от артефакта, однако Хейл чего-то требовал от хозяйки артефакта.
По голове будто ударили молотом. Примерно так должно было ощущаться следующее воздействие мастера на артефакт и девушку.
- Не смей отрывать взор! - Тут же требовал он от девушки мысленно. - Ты должна увидеть! - Взрывался он требованием.
Резко поднявшийся туман уже скрывал меч и подобрался к горлу девушки, вот-вот грозясь перехватить дыхание у той и пробраться в легкие. Казалось, что если он проберется внутрь, то можно просто захлебнуться в нем. Меч неистово метался из стороны в сторону, пытаясь разрезать туман, но были слышны лишь звуки разрезания воздуха и не более. Единственное, что было видно в тумане это пылающие сизым пламенем глаза мастера-артефактора.
- ВИДИШЬ?! - Взревел он в последний раз в голове девушки.
И неожиданно спокойно и умиротворенно произнес спустя секунду:
- Узри же моим взором...
И в то же мгновение глаза девушки пыхнули тем же пламенем, что и у колдующего мага, сизым. Хейл вторгнулся в разум девушки и заставил её видеть своим взглядом. Для неё все тут же должно было успокоиться и принять тихий, умиротворенный вид. Мастер неотрывно смотрел на меч, который сейчас будто застыл в пространстве медленно поворачиваясь в воздухе.
- Смотри внимательно на блик. - Спокойно сказал голос мужчины.
Но никаких бликов не было на горизонте, лишь серый туман и очертания, пусть и более четкие, но все же расплывчатые, меча, что завис в пространстве. Но тут появилось нечто вроде золотой линзы, что легла на взор одного из глаз. Этнарх прикрыл второй и сфокусировал взгляд на лезвии клинка, на его ребре жесткости, что шло вдоль всего клинка...И сейчас по этому ребру почти незаметно стал скользить отблеск света. Непонятно откуда он взялся, но он был. Блик спускался от острия ниже по ребру и движению меча. Медленно, чуть заметно.
- Вот он... - Уже почти шептал мужчина ей. - Не упусти его.
И как только блик и направленная на лезвие линза совпали Лира и Калеб провалились в грань клинка, будто в другое измерение. Картинка вокруг разительно изменилась. Сильнейший штормовой ветер ударил в лицо и тела пришельцев, их буквально сносило с ног. Полная серость земли под ногами и воздушно-водяных вихрей вокруг, а впереди была чуть приоткрытая щель в пространстве, которую тут же ухватил Калеб одной рукой, второй же он держал девушку за руку, чтобы она не потерялась в этом измерении, кое как стоя на ногах.
- Смотри же! - Кричал он ей и тянул к расщелине.
Там, внутри...можно было увидеть какое-то темно синее пространство, будто в космосе или в океане, виднелись какие-то проблески чего-то яркого, будто звезд, все было размыто и смутно. Однако совсем рядом, буквально метрах в пяти, десяти за дверью измерения, что сейчас держал Калеб, можно было увидеть кого-то живого, что находился будто в капсуле в позе эмбриона. Лишь несколько секунда мужчина смог удерживать дверь отрытой, а после она захлопнулась с сильным грохотом и их выкинуло обратно в реальный мир, откинув обратно на диваны, кресла.
У Калеба кружилась голова после этого. Было крайне непросто проделать такой трюк, но оно того стоило. Это было еще одним доказательством того, что артефакт жив и может быть рожден.
Меч уже лежал на столе, да, в другом положении, но лежал спокойно, а туман почти пропал, рассасываясь по углам. Мастер тяжело выдохнул.

[Лира]

Лира вздрагивает, когда рука поднимается ладонью к девушке, останавливая сбивчивую взволнованную речь. Губы смыкаются в узкую полоску. Чужой взор стрелой пронзает серые глаза, вынуждая вжать голову в плечи. Страх, что девушка сказала что-то не так, сделала не то или дышала слишком громко или слишком торопливо, не даёт мыслить здраво. Артефактор ведёт вдоль меча ладонью, Лира затихает – лишь бы не навредил, лишь бы не сделал что-то неправильное и дикое. Но мастер лишь объясняет – они не готовы к новому. Не готовы так просто улучшить меч, принять его силу. Девушка расстроенно кивает, закусывает губы, боясь, что ей откажут, что сейчас придётся встать и уйти, искать кого-то другого, кто захочет ей помогать. Кто мог бы наплевать на слабость и попытаться. Хотя бы попытаться.

Мужчина поднимается. Приказывает встать тоже. Лира тут же подпрыгивает, словно вот-вот была готова встать и только нуждалась в разрешении подняться из уютного кресла. Она видит, как артефактор вдруг резко закатывает рукава, достав верёвку, начал обвязываться ею таким образом, чтобы длинные полы одежды никак не мешали. Он также навязывает и хвост, а затем, к полной неожиданности девушки, захлопывает все двери помещения магией. Серые глаза наполняются первозданным ужасом – очевидно, что может происходить с запертой в помещении девушкой. Лира отшагивает, не в силах удержаться на месте.

«Неужели он хочет показать мне в бою то, насколько я слаба? Неужели мой час пришёл?»

Готовая сопротивляться, девушка сереет от волнений, но, к удивлению, мужчина просит смотреть. Он резко поднимает ладони, глаза загораются ясным огнём. И только сейчас Лира опускает взгляд, чтобы увидеть, как под мечом расстилается туман, дым, что способен, казалось, растворить в себе артефакт. Маг просит не отрывать взгляда от меча, и девушка, выпрямившись, смотрит столь старательно, что становится даже страшно моргнуть. С губ срывается тихий сип – вся в нетерпении, в мучении, в страхе хоть на мгновение потерять то самое дорогое, что у неё есть, Лира сглатывает и слабо сипит. Всё вокруг меняется – предметы вибрируют, дрожат под потоками магии, почти что воют. Платье развивается от энергии, волосы бьют по плечам и спине, всё приходит в дикое движение. Кажется, вот-вот и саму девушку собьёт с места этой огромной силой.

Меч медленно поднимается под движением магии – нехотя, дрожа, словно сопротивляясь, горя упрямством. Беловолосая легко считывает – артефакт не хочет играть по таким правилам, не желает слушаться. Но всё же его насильно поднимают. Туман лениво расползается по столу, стекает на пол, захватывает холодом и влагой тонкие ноги. Звуки горят какофонией, сияют резью в ушах. И вдруг слышится голос – приказ утихомирить артефакт, сказать ему не двигаться. Лира бессознательно кивает и тут же обращается в мольбы своему защитнику:

«Пожалуйста, умоляю, поддайся нам, это нужно для твоей силы... Для меня... Я сделаю всё, что ты захочешь, я буду даже стараться не вредить себе, только, пожалуйста, помоги нам!»

Но вместо этого, словно услышав речь Лиры, раззадорившись, смоляной меч воспротивился сильнее, наполнился негодованием и злобой. Девушка сглатывает, испугавшись, что из-за упрямства артефакта у них ничего не выйдет и совершенно точно всё пойдёт не так. Артефакт уже поднялся выше, и мужчина усилил давление магией. Всё помещение почти трещало, готовое вот-вот разрушится – стекло могло бы выбиться, а предметы – разрушиться. Но словно приклеенные магией, они оставались на своих местах, и лишь немногое, поддавшись великой силы артефактора, кружило по помещению. Вокруг всё трескается, звенит, кричит. Туман медленно забирается на ноги Лиры, поднимается выше. Холодный. Пугающий, продирающий до боли и дрожи, он, тем не менее, удерживает на месте, позволяет не упасть и не рухнуть под невидимой дикой силы.  Лира из всех сил старается смотреть на артефакт, видеть в нём нечто особое, значимое, достучаться, договориться прекратить сопротивляться, однако меч, словно имея свой особый взрывной характер, до последнего бьётся в невидимых магических руках.

Внезапно Лиру словно что-то бьёт диким молотом по голове. Девушка пошатывается, с трудом удерживая равновесие. Её мутит, рвота подступает к горлу – хочется кричать, перекричать бушующие звуки, но туман ласково лижет ноги, помогает держаться, не падать. И только сейчас эон понимает, что туман уже забрался по горло, захватил меч, утягивает его за собою во власть холода и влаги. Настигнув тонкий подбородок, туман готов, казалось, проникнуть к рот, несмотря на задранную в отчаянной попытке спастись, голову. Артефакт, увидев это, бьётся в тихой агонии, пытается выбраться из магии, из мучительного плена. Хочет спасти хозяйку, уберечь от опасности. Лира задерживает дыхание, чтобы не ощутить внутри губительный холод – казалось, что если так сделать, то получится спастись. Сердце горит сигналом опасности, но девушка не сходит с места, не бросается использовать силы, словно уже давно сдалась, поддалась всему и теперь может лишь плакать и наблюдать. Слёзы стекают по щекам, замерзают в лёд в тумане.  Лира может видеть только яркие глаза мага в тумане, он просит свирепо её узреть нечто большее. И тут всё сходит на покой.

Серые глаза загораются.  Не сразу, но девушке открывается вид на робкий, слабый блик, линией проходящий по мечу. Как и полагается, эон не отрывает взора от блика, следит, поддерживая неслышимыми словами. Лира боится, что смотрит не туда, что оно всё появилось не сразу и что нет возможности спросить, уточнить заново. Но девушка не спрашивает, только лишь до последнего смотрит, пытаясь выполнить своё дело до конца. Вопреки холоду, вопреки дрожи, вопреки всему.

Вдруг и мастер, и гостья провалились словно в отражение лезвия меча. Всё вокруг изменилось столь сильно, что с губ сорвалось растерянное аханье. Лира сжато скулит, испугавшись ещё сильнее, однако не упала, хотя ноги на мгновение подкосились. Дикий ветер бьёт в лицо, путая, сводя с ума. Мужчина хватает за руку, сжимает крепко и тянет за собою в приоткрытую щель в пространстве. Девушка, хлопая глазками, растерянно смотрит на неё, с усилием ступает следом, ощущая, что её вот-вот собьёт с ног.  И вновь требование смотреть. Лира распахивает глаза насколько можно шире, стараясь не плакать от острого ветра, что почти рассекал силой кожу.  Внутри пространство серый взор видит тёмное пространство, где в позе эмбриона было нечто странное, но до болезненного... родное.

Тело покрывается мучительными мурашками.

Но всё заканчивается слишком быстро. Два человека вновь оказываются в комнате, мужчина опадает на кресло, а девушка – оседает на пол, тут же ползёт к мечу, не в силах подняться. Тянется к нему, прижимает к себе, испугавшись за него, заволновавшись, что оно всё отобразилось страхом и переживанием для него. Но аура артефакта билась томительным недовольством – не понравилось то, что было, не пришлось оно по душе. Слышится тяжёлый вдох. Лира поднимает голову.

— Что вы сделали с ним? — робко и неуверенно спрашивает, вытирая слёзы. Дрожит всем телом, усталая, измождённая, покрасневшая в щеках. — Мне нужно, чтобы вы его улучшили, пожалуйста... А не пугали... — сжимает артефакт крепче, однако тот отзывается недовольством – едва ли он был напуган, скорее возмущён и желал бы в иной форме обсудить с мужчиной пару ласковых.

[Калеб Хейл]

Калеб сидел на кресле и тяжело дышал. Но это была хорошая усталость, он чувствовал, что все прошло так, как и задумывалось. На лице мужчины играла улыбка. Девушка же осела на земь и быстрее прибрала к своим рукам негодующий меч. Этнарх прямо чувствовал ненависть клинка к артефактору, и это заставляло улыбаться еще больше. Это хорошо, пусть ненавидит, чем больше, сильнее и ярче чувства будут у клинка, при чем не важно к кому или чему, тем проще будет его пробудить. Вопросы девушки хоть и были ожидаемы, но все равно несколько омрачили радость Калеба. Неужели она не увидела то же, что увидел он? Да этим вообще единицы могут похвастаться. 
- Ээх... - Посетовал про себя Калеб на вопросы девушки. 
Он встал с кресла и мановением руки привел в действие бытовую магию. Окна стали вновь открываться, запуская дневной свет, а предметы стали перемещаться обратно по своим местах. Лавка на глазах принимала свой изначальный вид. Крылатый развязал перевязь, которой обмотался до этого, распуская полы одежд и снова распустил волосы.
- Что я с ним сделал? - Повторил Калеб её вопрос. - А на что это было похоже? - Улыбнулся он. - Я его спровоцировал. Немного растормошил, заставил действовать. 
Он глянул вновь на неё и увидел, как девочка измождена и практически повержена.
- Тебе не приходило в голову, что для того, чтобы тебя не обижали, нужно стать сильнее? - Все так же, вроде, доброжелательно, говорил он.
- Вставай с колен, вам ничего здесь не угрожает. Но кое что я только что понял. - Повисла пауза, он смотрел на девушку и меч в её руках, а после пошел в направлении подсобки.
- Вы оба не готовы к тому, чтобы артефакт пробудился. - Крикнул он уходя.
Чашки, что стояли на столе затанцевали в воздухе по направлению за своим хозяином. А там вновь раздался звук приготовления чая. Наконец, хозяин лавки вышел обратно с двумя чашками чая и уселся в кресло ставя их на стол. 
- Посмотри на себя. - Усмехнулся он, откидываясь на кресле и отпивая из своей кружки. - Сидишь с ним, как с любимой куклой. Чего ты его схватила? Считаешь, ему угрожает опасность? Или боишься его потерять? Каким образом? Я только что показал тебе зачаток его души, а ты испугалась чего-то. Тут радоваться надо, а не бояться, что с ним что-то произойдет. - Тон его изменился, он, как будто начал отчитывать девушку. - У тебя в руках оружие, а не кукла. - Серьезно сказал он, внимательно посмотря на девушку. - Его предназначение убивать. Его для этого создавали изначально. И это оно должно служить хозяину, а не наоборот. А смотря на тебя... - Он сделал новый глоток. - Я вижу, что это ты служишь ему, а не наоборот. Так зачем ему пробуждаться? Ему очень комфортно, ты ведь о нем так заботишься. - Немного с издевкой, вновь отчвыркивая чай.

[Лира]

Они дышат одним рассеянным магией воздухом, давятся тяжёлым дыханием, по-своему утомлённые произошедшем. Лира сжимает в руках артефакт, жмёт к себе тёмную сталь, бьющийся злобой и агрессией меч, жаждущий, не иначе, объяснить всем и навсегда, как именно нужно обращаться с ним и хозяйкой. Но сейчас он не может. Отчего остаётся только мысленно звенеть и энергией посылать лучи злобы. Серые глаза эона замечают улыбку удовольствия на усталом лице хозяина лавки. Мужчина сидит в кресле, тяжело дышит. Вопрос Лиры как будто его разочаровывает, и мужчина встаёт, распуская обвязки, длинные смоляные волосы. Магией открываются окна, вещи торопливо укладываются на своё место, приводя лавку в первоначальный аккуратный вид. Лира недоумённо моргает, не понимая, случилось ли улучшение артефакта или нет.

Вопросы обжигают. Лира всхлипывает, отводя взгляд от улыбки, от как будто бы, как ей показалось, насмехающегося взгляда. Мужчина направляется в подсобку, сообщая, что никто из них не готов к пробуждению артефакта. Целительница сжимает губы – как так не готова, если набралась смелости и сил прийти сюда? Разве это уже не обозначает готовность? Нет, неужели нужно что-то ещё? В голове юной особы работало так, что, без сомнений, стоило лишь заплатить деньги и сам меч уже стал бы лучше и сильнее. Но... как тут быть готовыми и к чему, если девушка едва понимает, что происходит? Совсем недавно, почти минуту назад они были в странном измерении, где творилось нечто странное и дикое.

Лира задумчиво смотрит, как чашки методично поднимаются со стола и отправляются вслед за мужчиной. Девушка всхлипывает, едва собираясь с силами, чтобы успокоить себя. Она поднимается, садится в кресло, всё ещё прижимая к себе родной фамильный артефакт. Губы дрожат. В голове всё ещё трещит, рвётся болезненная фраза-вопрос:

«Тебе не приходило в голову, что нужно стать сильнее?»

Хочется ответить, что Лира только для этого и здесь.

Хочется сказать, что она и так старается, но невозможно в тот же миг в одночастье переиграть свою суть и стать в стократ сильнее, не плакать от страха и ужаса, словно её психика совсем другая. Лира действительно не боец и никогда им не была, и, зная себя, эон очень тяжело себя не винить и не ругать, потому что хочется жить иной жизнью и в ином сознании.

Мужчина возвращается, расставляет горячий чай на стол. Опускается в кресло. Усмехается, смотрит оценивающе на забитую девушку. Он критикует, спрашивает, сыплет словами, вбивает гвозди в крышку гроба беловолосой, словно это могло хоть как-то помочь целительнице осознать то самое и важное. Покраснев от стыда, пожелав уйти отсюда, чтобы не слушать оскорбления, Лира сглатывает тяжёлый воздух. Она пытается что-то ответить, найти хоть немного сил защититься, но подступающие новые слёзы намекают – попробуй скажи, сразу начнётся икающая истерика. И потому целительница резко встаёт, кланяется, мечтая о том, чтобы убраться отсюда и от обвинений.

— Спасибо, я поняла. Я не готова, — соглашается, тут же мысленно пристраивая путь домой и попытку через месяц найти кого-то другого. Если получится. Крепко сжимает рукоять меча, прижимает к себе. Ступает к дверям торопливо, чувствует горячие слёзы на щеках. Тянет ручку двери на себя. От себя.  Не поддаётся. В панике девушка оборачивается, не веря, что дверь... не работает.

— Выпустите меня! Пожалуйста! — нервно просит, вытирая слёзы. Ужас застилает глаза, и беловолосая с трудом находит силы, чтобы посмотреть в глаза мужчине. — Дверь. Откройте дверь.

[Калеб Хейл]

Девочка волчонком сидела на диванчике все также прижав к себе меч. Может Калеб сильно давил на неё? Нет. Ей не выжить, если она и дальше будет бояться. Он не знал её прошлого, но точно знал, что страх, именно страх не даст артефакту раскрыться. Она должна была преодолеть страх и начать защищаться. Он говорит ей, провоцирует, пытается вывести из себя, но она лишь принимает его словесные удары и не защищается. Плохо, очень плохо. Девушка подскакивает с места и рвется к двери, бежит. Хейл моментально блокирует дверь. Нет, он не позволит ей вот так сбегать, он заставит её раскрыться, заставит её сражаться и использовать этот чертов меч, а не надеяться на его силу и улучшение. Все дело должно быть в ней, а не в мече. Душа меча должна быть помощью, а не основой девушки.
— Спасибо, я поняла. Я не готова,
Артефактор поднялся спустя секунду с её скачка к двери на ноги, сурово и грозно посмотрев ей вслед, но мгновением позже вернув маску насмешливости. В руках он держал блюдце с чашкой чая, вновь отпивая из него. Дернула раз, дернула два, дверь, конечно не поддалась. Ей не выйти не применив силу. Он заставит Лиру вступить в бой с самой собой прямо здесь и сейчас.
-  Выпустите меня! Пожалуйста! Дверь. Откройте дверь. - Почти срывающимся голосом говорит она, слезы текут по её лицу.
Сердце на мгновение сжалось при виде этой маленькой девочки в обнимку со своим мечом, но этнарх тут же подавил в себе все порывы к милосердию. Нельзя стать сильнее, если не преодолевать препятствия и сложности. А это препятствие, он был уверен ей по силам.
- Ты что, - удивленно посмотрел он на неё - настолько слаба, что не можешь открыть дверь? - Вновь отчвыркнул чай из кружки и продолжая смотреть на девушку сказал мужчина.
Повисла недолгая пауза.
- Нет, - продолжил он после отпития чая - я не собираюсь тебе помогать открывать дверь. Видишь ли, мы не в детском саду и маленьким беспомощным девочкам я открывать двери не стану. Хочешь выйти? Так открой её сама. Или сломай...У тебя же в руках меч. - Улыбнулся он. - Так воспользуйся им.
Он не мог выложить ей все напрямую, девушка должна была сама понять, что артефакт требует соответствующего себе хозяина. Кроме того, пробуждение души требовало огромной опасности для хозяина артефакта. А артефакт даже сейчас в непробужденном состоянии ей не подчинялся. О чем тут можно говорить??? Этого мало, очень мало для пробуждения, Калеб не станет тянуть все это на себе.
- Я тебе больше скажу. Если ты не станешь достойной пробужденного артефакта, если сама не почувствуешь в себе силу и острую потребность в именно пробужденной артефакте, то ни один артефактор не сможет тебе помочь. А если даже и найдется глупец, что поможет, то артефакт никогда не станет твоим по-настоящему.
Ему нужно было её переубедить, взять себя в руки и заставить взглянуть на её меч по-иному.
- Взгляни на него, Лира. - Настойчиво, но без угрозы говорил он ей. - Мечу требуется твердая рука, ты можешь сомневаться в своей победе, ты можешь сомневаться в окружающих себя людях, но ты должна быть уверена в своем мече, в том, что он будет слушаться тебя и не подведет в час нужды. Он должен быть продолжением твоей руки, продолжением тебя. Ты должна быть его хозяином, а он должен быть частью тебя и служить тебе. А не существовать параллельно.
Калеб очень старался убедить девушку в своей точке зрения. И не просто в своей, а в верной точке зрения. Другого пути не было...Хотя нет...Был и иной путь, темный, но ей об этом знать не нужно было. Это был путь порабощения, но для этого её душа должна была быть извращенной, темной и охваченная подобными характеристиками и опять же сильнее самого артефакта. В её душе не было покоя и основы. Ведь не зря же она хотела убежать и спрятаться.
- Если я буду мягок с тобой, то артефакт никогда не проснется. Я лишь инструмент, проводник между тобой и её миром, где она спит. И если твоего желания и силы будет мало, то я не смогу привязать её к тебе, возможно, я смогу её призвать и одушевить твой меч, то тогда она не станет твоей защитницей. Хочешь, чтобы я сделал так? Хочешь, чтобы кто-то более сильный смог отобрать её у тебя? Или станешь сильнее и разобьешь эту чертову дверь для начала?!

[Лира]

Он поднимается, как только Лира бросается к двери и упирается в невозможность открыть обычными способами. Она оборачивается, смотрит с мольбой, просит открыть. Сердце бешено стучит в груди. Артефактор лишь удивлённо на неё смотрит, говорит насмешливо, словно её попытки были столь ничтожны, что могли бы рассмешить ребёнка. Лира жалобно скулит. Он отпивает чай, наблюдая за попытками выбраться, за тем, как пальцы скребут дверь. Художнице казалось, словно она и правда обессилела, что не может повернуть ручку двери, нажать. Будто бы пальцы засохли и растеряли всю силу. Ощутив глубокое горе от самой же себя, целительница с тоскою жмурится, с трудом принимая жестокие слова мужчины. Он словно издевался. Давил на больное. Пытался вывести на гнев, но злые чувства трепетали лишь в мече, в артефакте, который, если бы только мог сейчас обрести иную форму, то, без сомнений, вцепился бы в горло артефактору. Однако Лира не могла.

Она просто не тот человек, который просто так смог бы выламывать дверь.

Она не тот человек, который стал бы и сейчас... Неуверенность поселилась в сердце художницы. Как же так выламывать его собственную дверь, которую он и запер? Неужели так можно? Серые глаза смотрят на чёрный меч – тот почти дрожит от ярости, от гнева, от неиссякаемого чувства, что необходимо здесь и сейчас выломать дверь, а лучше всё место. Лира почти что осязает чужие неоформленные мысли – они давят, клокочут яростью, сводят с ума. Хочется забиться в угол, попросить остановиться. Руку почти что обжигает мечом, впору его выкинуть, откинуть от себя в сторону. Но художница не смеет – это оружие. Они связаны. Они вместе. Всегда.

Лира вздыхает, набираясь сил для ответа. Не знает, что сказать, все слова застревают в глотке, давят. Губы сжимаются в узкую ниточку – впору захныкать отчаянно. Лира понимает, что в действительности никогда в своей жизни не сможет стать сильнее меча. Не сможет быть сильной. Это... не про неё. Беловолосая оборачивается к мужчине, вмиг ощутив, что он тот самый хозяин, который её когда-то давно нещадно пленил. Девушка выдыхает снова, пытаясь собраться с силами и проморгаться. Сглатывает, пытаясь объяснить себе, что совершенно точно он не станет над ней издеваться, измываться. Дыхание становится загнанным и тревожным. Глаза теряют фокусировку. Каждое чужое слово ложится агонией. Лира стискивает зубы и немного словно бы даже сгибается.

— Я просто хочу, чтобы Вы пробудили мой меч. И я готова заплатить деньги за это. Если Вы не хотите заниматься этим или хотите, — плачет и всхлипывает, туша ярость мяча собственными мыслями о том, что никому нельзя вредить, — чтобы у меня были силы или ресурсы, то я хотела бы Вам сказать, что я не против, если меч не станет моим защитником – пусть это будет сугубо его выбор и желание. И если он захочет уйти от меня, то пусть так и случится. Однако я не стану принуждать артефакт и не буду сражаться, чтобы Вы что-то увидели. Извините, но я не могу. Я не такая, — вытирает слёзы свободной рукой, поправляет спавшие на лицо волосы. Набирает в грудь побольше воздуха и приподнимает меч, опуская с некоторой силой на ручку. Дверь открывается податливо. Свежий воздух служит облегчением. — Я понимаю, что я не подхожу под Ваши критерии, поэтому я буду рада, если Вы позволите мне уйти, — смахивает слёзы, всхлипывает, готовая сделать шаг за порог. Но только с разрешения.

[Калеб Хейл]

Разочарование. Горькое разочарование почувствовал Калеб при словах юной девушки в ответ на его аргументы. Возникло ощущение, что она вообще была недостойна его внимания, даже какое-то отвращение появилось. Неужели у неё нет вообще никакой гордости, силы? Она была похожа на таракана, который решил утащить огромный блестящий алмаз, что был ему не по размеру. Мнение алмаза этнарх не учитывал, у него его еще попросту не было, артефакт был неодушевлен.
- И ты готова рисковать провалом пробуждения артефакта? И даже не попытаешься увеличить шансы? Хотя о чем я говорю...Ты уже ответила на этот вопрос.
Подобные ответы были на взгляд артефактора глупостью и идиотией, он был абсолютно не согласен с тем что говорила девушка. Мужчина с явно недовольным лицом уселся обратно в кресло.
- Черт с тобой. Хочешь рискнуть всем, кто я такой, чтобы тебе мешать. Пошли, сейчас проведем обряд без подготовки.
А про себя добавил:
- Денег с самоубийц не беру.
Мужчина резко встал с кресла и мановением руки рядом с девушки открылся портал. Также отперлись и двери лавки. Она могла выбрать куда направиться, либо в портал, либо прочь из этого города, как и говорила ранее.
- Я проведу обряд и сделаю все что от меня зависит, чтобы пробудить твой артефакт и вдохнуть в него жизнь, если пройдешь в портал. Если же выйдешь в двери лавки, то больше не смей приходить ко мне. Дважды я свою помощь не предлагаю...
Опять же про себя закончил фразу:
- Тем более слабым духом.
- Какое-то время тебе придется пробыть в месте, куда отправит портал, мне нужно будет подготовиться и взять необходимые инструменты. Не беспокойся, там абсолютно безопасно. Мой тебе совет пока ты будешь находиться там...Попробуй поговорить со своим артефактом и подготовиться к новому нему что ли... - Как-то неопределенно сказал он. - Выбор за тобой. - Вновь указал он на портал и дверь.

После телепортации девушка оказалась бы в небесно прекрасных садах где-то в горах. Все цвело и везде была зелень. Это была небольшая долина непонятно где. С гор спускался небольшой водопад шумя и заливисто играя светом в солнечных лучах, центральное место в долине занимала огромная наковальня из белого камня с темно синими прожилками. Казалось бы странно, при чем тут камень, ведь он не очень крепок и не особо подходит для кузнечного дела, однако сомнений не было, это был камень. Лира могла бы почувствовать исходящую от него большую магическую силу. Она буквально лилась и была светлой, доброй, именно эта сила питала окружающую рядом флору и фауну. Рядом с наковальней были разнообразные приспособления для кузнечного дела в том числе горнило, стол с инструментами. Все было исполнено из того же белого материала.

Калеб явился через тот же портал, что и девушка, полностью в белых магических одеяниях. Лира могла чувствовать сходную с наковальней магическую энергию, что исходила от артефактора. Волосы его вновь были собраны в хвост. В руках у него был кузнечный молот с разнообразной гравировкой и явно больше положенного. Мужчина подошел к наковальне, положил молот и сказал:
- Ты готова? Если да, то прошу, отдай мне свой меч. - Он протянул руки. - Рождение артефакта в наших условиях будет проходить через муки...Как души, так и тела. Все твои страхи обострятся стократно, а тело потеряет силу за мановение ока, если ты дашь слабину. То же самое произойдет со мной, я буду проводником вежду тобой и ею. Буду скреплять вашу связь, если у вас не хватит сил.
Он умалчивал о том, что ему, как проводнику придется передавать энергию и чувства эмоции их обеих, не говоря о том, что придется еще и держать врата по ту сторону открытыми. А у него ведь были и свои тараканы, которые стоило держать при себе.
- Тебе придется пустить меня в своё сознание, чтобы я смог вести тебя к артефакту и помогать при необходимости. Всплывут все самые тяжелые моменты в жизни. И придется пройти через них снова, но теперь уже твой артефакт должен будет откликнуться на боль и прийти на помощь. Тебе нужно будет призвать его из другого мира.
Мужчина вздохнул, принимая меч из рук девушки. От меча чувствовалась волна ненависти к мужчине. Это было хорошо, да, эмоция отрицательная, но она сильная, а значит будет сильная реакция с той стороны. Он аккуратно уложил артефакт на наковальню. Мановением руки разжег в горниле кузнечной печи магический огонь, что пышел огромной магической энергией, будто ослепляя присутствующих. Когда клинок был передан, мужчина аккуратно уложил его на наковальню.
- Теперь мне нужна твоя рука. - Сказал он. - Для начала обряда требуется капля твоей крови. Мы проводим его без предварительной подготовки, а потому воспользуемся топорным, но действенным способом пробуждения. Готова? Над клинком, пожалуйста. - Он достал небольшую иглу, стоя наготове для укола.
Стоило сделать укол и капле крови упасть на клинок как...Ничего не произошло, даже странно. Но стоило чуть подождать и магия начала своё дело. Капля крови стала рассоединяться тонкими прожилками по клинку и уходить нитями в наковальню. Но все было без каких-либо ярких спецэффектов.
Рядом с наковальней прямо из земли потянулись зеленые молодые, мягкие и бархатистые ветви кустарников, что сплелись в подобие кушетки.
- Прошу, устраивайся поудобней. - Показал он на ложе.

[Лира]

    На лицо мужчины медленно просачивается болезненное разочарование. Глаза наполняются строгой, жесткой эмоцией. Этого достаточно, чтобы Лира ощутила внутреннюю хлёсткую пощёчину. Она не угодила. Снова не смогла сделать всё как надо. Не справилась.

    Неудачница.

    Он спрашивает с такой досадой, с такой внутренней обидой, что девушке становится гадко с себя – неужели она и правда недостойна, не может никаким образом сделать всё правильно, как и надо? И впору развернуться и уйти, сделать хоть что-то, чтобы перестать чувствовать такую глубокую обиду, но... Лира не двигается с места. Ужас и паранойя сковывают тело цепкими тисками. А вдруг он расскажет всем, что она не смогла? Что недостаточная? Вдруг уже больше никто во всём мире не возьмётся за меч, какую бы сумму она не заплатила бы? Но, тем не менее, артефактор соглашается. И Лира, сглотнув ужас, тихонечно придвигается поближе. На пару шажков.

    Сомнение поселяется в сердце. Новая волна вопросов захватывает вихрем голову, вынуждает мучительно задуматься о том, чтоб уйти. А если и правда артефакт сломается? Что тогда? Но мужчина уже открывает портал и зовёт, наконец добавляя, что сам сделает всё возможное, чтобы артефакт пробудился. Он предлагает выбор, но одновременно с этим, сам того не подозревая, подталкивает попробовать, что-то сделать для того, чтобы уйти не с пустыми руками. Или Лире это только кажется? Девушка не понимает, каким образом, но она попросту не может развернуться и уйти, хотя того больше всего желает. Если он открыл портал, значит нужно войти, верно?

    Вдох.

    Сжимая покрепче меч в руках, девушка, скрывая нервозность в сжатых губах, шагает в портал. Она даже не уверена, может ли доверять, правильно ли всё происходящее, стоит ли оно того, но... Лире кажется, она даже готова умереть тут. Что ей терять? Если этот артефактор хочет просто запереть её и мучить, то, пожалуй, девушка слишком устала, чтобы противиться.

    Но вместе мучений и боли, которые были бы закономерны для некогда пленной девушки, серые глаза видят прекрасный сад. Лира удивлённо ахает и сглатывает. Такие невероятно красивые цветы! Столько всего... Это поразительно, попросту невероятно...! Художница присаживается на корточки, невесомо проводит пальцем по листику. Взгляд касается шумящего и играющего в лучах солнца водопада. Тут было слишком красиво. Артефакт в руке беззвучно заворчал, и Лира лишь улыбнулась, погладив лезвие. Наконец девушка замечает и камень с голубыми прожилками. Стало очевидно – тут всё будет происходить. Рядом и инструменты для мастера, и всё, что могло бы помочь. Волшебный камень, казалось, питал это место энергией, наполнял его, поддерживал жизнь. Лира робко подходит вперёд. Кончик меча легкомысленно царапает землю.

    Мужчина также вошёл в этот мир.  Он одет в белые одеяния, чёрные прямые волосы завязаны в высокий хвост. В руках покоится тяжёлый молот. Мастер кладёт орудие на наковальню. Лира виновато стоит чуть поодаль, не зная, что сказать. Он ведь не будет гнать? Он постарается? Не будет мучить? Хочется бежать. Но очевидно, что так нельзя.

    По приказу дрожащие руки протягивают меч. Лира бледнеет, понимая, что все её страхи обострятся и будут ощущаться сильнее в сотни раз. Но раз так... То поздно отступать, верно? В горле ком. Приходится насильно заставить себя шагнуть ближе, внимательно посмотреть на родной сердцу артефакт, что недовольно устроился в руках черноволосого. Призвать из другого мира... Лира готова. Она, как и велено, протягивает руку, позволяя себя уколоть. Тёмная кровь тяжёлой каплей упала на клинок. Меч содрогнулся недовольством, переживанием за хозяйку. Художница понимающе улыбнулась. Да... Не трудно догадаться, что артефакт будет готов рвать и метать, лишь бы защитить. Капля стала рассоединяться по клинку, и вместе с тем проникать в наковальню. Рядом кустарники торопливо прорастают из земли, соединяясь в некую кушетку. Мужчина приглашающе показывает на ту, и девушка, не в силах отказать, присаживается на удивительно мягкие ветви.

    В груди волнение, страх, странное и глубокое переживание. Сердце царапает рёбра, а дыхание кажется очень тяжёлым.

    — Он ведь будет в порядке? — зная, что есть большой риск гибели меча и неудачной попытки, Лира всё равно спрашивает и невинно, отчаянно смотрит на мастера. Пальчики сжимаются, место раны суетливо заглаживается, размазывая по ладони кровь. Художница содрогается, не зная, что делать, и как помочь. — Понимаете, я просто очень хочу стать сильнее, но я уже знаю, что разочаровала вас и совершенно точно стала никчёмной в ваших глазах. И это, без сомнений глупо. Но я хотела бы сказать вам искреннее спасибо за то, что вы согласились и всё же рискнули сотрудничать со мной, несмотря на то, что я могу казаться вам недостойной жизни или совсем неправильной, — девушка растерянно болтает ножками, ощущая, как стыд вынуждает где-то в груди судорожно всхлипывать. Но она давит ногтем рану, пытаясь сконцентрироваться. — Вы, наверное, думаете, что это совсем никчёмный маленький шаг, глупость, но я хотела бы, чтобы вы знали – для меня это огромный шаг. И для меня очень важно и ценно было бы, если бы всё получилось. Понимаете? Я... Я знаю, что меч хочет меня защитить. Поэтому я постараюсь, — дрожит страхом и мнимой уверенностью в голосе.

[Калеб Хейл]

У него от девчонки начнется мигрень. Уж лучше бы она молчала или снова лепетала про "отпустите".
- Так, ладно. Надо сосредоточиться. - Говорил про себя мужчина. - То, что она говорит, уже не столь важно.
Внезапно Калеб до конца осознал что им предстоит...Нет, ему предстоит сделать...Взгляд его был опущен, этнарх собирался с духом, пересиливая себя для будущего действа, но больше собираясь с силами. В глубине души темный боялся, что их может не хватить, а еще он понимал, что магия, которую он собирается сотворить, отнимет у него лет пятьдесят, если не сто. Но такие случаи редки, случаи, когда выпадает шанс вдохнуть жизнь в артефакт. Хейл глубоко вздохнул и посмотрел тяжелым взором на девушку.
- Все что ты говоришь...Не имеет значения сейчас. Забудь о сомнениях, благодарностях, что правильно и неправильно. Забудь об этом. Думай только о ней. - Он слегка кивнул в сторону меча. - Она твоё спасение, запомни это.
Он резким вдохом набрал воздуха в легкие и резким движением руки, в которой был молот, сделал замах в направлении клинка. В глазах его, казалось, была ярость, но так могло именно что казаться, там был страх. Он приступил к процедуре, теперь всё нужно было делать быстро, пока артефакт ничего не понял. Со стороны выглядело так, что молотом артефактор хотел разбить клинок, и будь Калеб на месте Лиры, то у него бы сердце в пятки ушло от вида падающего огромного молота на сокровище. Но стоило молоту уже почти приблизится к гарде, как появилась золотистая скоба, приковывающая клинок к алтарю-наковальне. Клинок все понял. Артефакт мгновенно начал ерепениться и пытаться вырваться из оков скобы, но было уже поздно. Второй удар на клинке закрепил артефакт к наковальне.
Из камня-алтаря в местах вхождения скоб пошла красная жидкость, а голубые прожилки окрасились бордовым. Мужчина посмотрел на девушку, глаза его загорелись алым огнем.
- Ты сама избрала этот путь. - Каждое слово уподоблялось недавним ударам молота.
На теле девушки закровоточили непонятно откуда взявшиеся раны. Четыре красный пятна. Это была магия крови. С перенесением ударов на владельца крови. И удары! ОДИН! ВТОРОЙ! От таких ударов, казалось, должна была сломаться грудная клетка, и в глазах повылететь звездочки. Но мягкая кушетка смягчила отложенные удары, девушка провалилась в ветви, как в перину, пусть удар это не смягчило, однако кости не переломались.
Лира отказалась идти правильным путем, он предлагал, он хотел все сделать верно. Но нет, значит придется использовать темную магию. Врата будут открываться за счет их "жизней". Артефакт неистово бился в беспомощной попытке вырваться. Это было невозможно. Темная магия крови багровой порчей распространялась на некогда идиллическую поляну. Зеленая травка изуродовалась в скрюченные ржавые иглы. Цвет мрамора окрасился в черный, а облик артефактора стал приобретать демонические черты. Водопад стал кровавым, в нем начали плавать части тел человеческих. Цветы превратились в какие-то хищные растения с жвалами, клыками и раззяваными пастями, гротески увеличенных в размерах. Сами небеса поменяли цвет и в них стала образовываться какая-то темная воронка.
Хейл медленно и пафосно приближался к девушке, за ним оставались кровавые следы. Он сверху вниз, надменно смотрел на девушку, что была на кушетке. К сожалению для неё...Недавно мягкое ложе превратилось в пыточную капсулу. Стебли стали грубыми и сковали движения, оплетая все сильнее и крепче, чтобы она не могла вырваться. Вместе с тем хватка была столь крепка, что кости могли начать трещать. Боль, вот что должно было отражаться в сознании.
Калеб истинно превратился в какого-то демона, Лира могла видеть его как что-то самое страшное из её кошмаров. Не смотря на то, что девушку оплетали прутья и стволы, лицо и голова были свободны и когда мужчина подошел с торца кушетки-пыточной, то смог без проблем положить ладонь на её лоб. Произошло ментальное вторжение. Но не то, что было ранее. Сто крат сильнее и от того больнее. Ментальная атака буквально прорывалась к самым закромам страха, боли и отчаяния девушки, вытаскивая их наружу, обновляя и усиливая и проецируя наяву. Что появится перед взором девушки Калеб сам не знал, он стал проводником её боли, страхов и страдания наяву.
Одна рука артефактора лежала на лбу девушки, и он выявлял страхи в реальность, а второй он начал открывать портал в другое измерение. К этому времени темная воронка в небесах набирала обороты, затаскивая в свой водоворот черные тучи. Темная молния ударила в артефактора, давая импульс и в девушку и в открытие портала. Артефакт прыгал в оковах чуль ли не вместе с наковальней к которой его приковали, но и его уже оплели какие-то кроваво-багровые терновые ветви, будто желая залить кровью его хозяйки.
Этнарх тяжело дышал, пот лил градом по лбу мага, он был на грани потери сознания от напряжения сознания в попытке контролировать два сложнейших магических процесса сразу. Магическая энергия утекала из него как сильнейший водопад в мире, где-то в его закромах один за одним лопались кристаллы маны, связанные с ним.

[Лира]

Лира опускает голову, поняв, что всё сказанное от чистого сердца мужчине чуждо и не нужно. Это... ранит. Обижает. Расстраивает. Задевает особые струны души, которые сейчас почти что гниют от боли. Но некуда бежать. Невозможно спрятаться, убежать – поздно, всё поздно. Мужчина кивает на меч, дорогой сердцу артефакт. Пытается податься ближе, но замирает, испуганная возможностью сделать лишние, неправильные движения. Казалось, каждый вдох, каждый всхлип здесь глубоко неуместен и не нужен. Серый взгляд впивается в меч как в единственное возможное спасение. В голове единственная монотонная мысль:

«Скоро всё закончится. Скоро конец. Прекратится. Не нужно будет ничего делать».

Усталость и истощённость клыками вгрызаются в тело. Оно наливается невероятной тяжестью, с костей почти сходит мясо. Лира жмурится, тяжело выдыхает, едва находя в себе силы наблюдать за происходящем. От изнурённости она может быть лишь наблюдателем, который со слезами на глазах наблюдает за тем, как молот с тихой несоразмерной яростью опустился на артефакт. Раздаётся звон. Слышится испуганное аханье хозяйки артефакта. Меч содрогается в тисках скобы, пытается вырваться, выбраться из невероятно крепкой хватки. Из алтаря вдруг льётся алая жидкость. Голубые прожилки окрасились в тёмный. Казалось, весь этот фантастический и тёплый мир сжался до тьмы, разрушения и агонии. Глаза мужчины загорелись алым. Он напоминает, что она, Лира, сама выбрала этот путь. И девушка тянется закрыть лицо руками, осознав наконец, что наделала. Она чувствует, что меч страдает, её родной артефакт может погибнуть, и что это уже не исправить. Никак не изменить.

И вдруг целительница ощутила боль. Взгляд судорожно опускается на тело – платье медленно разрасталось алым, словно Лиу пронзил кинжал. Тяжёлое дыхание опускается на грудь. Воздух... Дышать! Удар почти сбивает с ног, но он приходится на грудную клетку, почти ломает её. В ушах звон костей. Она падает на мягкую кушетку, ощутив пред глазами невероятную тьму. Больно. Агония застилает разум, сковывает движения. В местах пятен крови кожа почти что горит, гниёт, сходит на дикое жжение. Хочется разодрать платье. С губ рвётся беззвучный крик, в ушах только лишь звон. Боль знакома, но она всё ещё ощущается невероятно ярко и дико, вынуждает биться в тисках, в шоковом состоянии содрогаться и заливаться слезами.
Артефакт беспомощно бьётся в путах, горит, пытаясь спасти Хозяйку, помочь ей, добраться до цели, рассечь наискосок мучившего их артефактора. Но тщетно.

Бессилие настигает девушку. Она потерянно лежит среди ветвей, скулит потерянно и несчастно, но звуки почти не добираются до мучителя. Вторая стадия шока накрывает с головой, обволакивает тело, сковывает. Лишь смазанный взгляд проходится по окружающему преобразившемуся миру. Вместо травы – скрюченные острые иглы. Мрамор разразился тьмой. Цветы искались в хищных растениях. Небо заволокло тьмой. Ветви, что поддерживали хрупкое тело художницы, стали грубыми, крепко схватили за руки и ноги, сжали до нового судорожного вздоха. Боль впивается в разум, каждое нервное окончание пронизано иглами. Лира уже больше не кричит. Мужчина подходит ближе. И глаза видят ужасную картину – он сам преобразился, похож на демона, кого-то из кошмаров. Грубая ладонь опускается на бледный лоб.  Он вторгается в сознание, вытаскивая всю боль и отчаяние, все пережитые воспоминания, страхи. Лира жмурится и мотает головой, скулит и мычит, изнемогая от боли. Мужчина доставал весь ужас и все переживания, создавая новые образы. Воронка в небе приближается. Вдруг разразился гром, и тёмная молния ударила в артефактора, пронзив болью и открыв этим портал. Наковальню вместе с мечом оплели путы, не давая выбраться и хоть как-то помочь. Лира видит, что этнарх на грани сознания, он невероятно напряжён, тяжело дышит, словно ему с трудом удаётся контролировать происходящее. Девушка, рыдая от боли и отчаяния, сжала губы, пытаясь не смотреть на появившихся чудовищ и не сталкиваться с последствиями своего решения.

Но они здесь. Странные образы, искажающиеся, меняющиеся снова и снова, булькающие плотью и сутью, не имеющие определённой формы, медленно двигались к двум людям, пытаясь не то слиться с ними, не то поглотить. Лира взмолилась. Гром оглушает. Артефакт разрезает путы и выбирается черноволосой девушкой с алыми глазами. Она окутана чёрным туманом, мглой, длинным потрёпанным угольным платьем. С трудом стоит, и потому магией поднимается в воздух. И тут же бросается на монстров, изничтожая их одним своим касанием. Кидается на Калеба, чтобы отпихнуть и тут же оттаскивает от пут Хозяйку, вынуждая ветви гибнуть и разлагаться. Алисия прижимает к себе окровавленную Хозяйку и укладывает на свои колени, позволяя полулежать. И злобно, яростно смотрит на артефактора, требуя:

— Верни нас обратно. Живо, — она скалится не то волчицей тьмы, не то человеком, прижимает к себе подругу как сокровище, алые глаза горят.  Вокруг слышится рычание. Лира всхлипывает и обмякает, теряя сознание от боли и ужаса. Алисия мягко целует ту в лоб и осторожно гладит израненное тело и руки. Она была груба, вытаскивая из веток. Ласковой волчицей девушка баюкает белоснежную, с потрясающей нежностью прижимая к себе. И вместе с тем рычит: — Скорее.

[Калеб Хейл]

С каждым новым мгновением сознание Калеба наполняла эйфория и блаженная нега, растекающаяся по всему телу от осознания свершившегося рождения артефакта. Эндорфины глушили адскую боль сдираемой плоти с тела артефактора. Иллюзии давно были развенчаны, и он предстал перед двумя девушками в истинном обличии живого мертвеца с оголенными костяками скул со сдираемой заклятиями с рук и ног плотью мышц и сухожилий. Но на лице была улыбка...Когда он увидел её, в некотором роде свою дочь, Алисию. Да, глупую и рискнувшую поднять руку на своего отца, но его дитя, которое этнарх сейчас защищал от вгрызаемых в спину, будто стальных гарпунов китобоев северных островов заклятий, что впадали в неистово от несправедливо вырванной из их мира своей части и требовали дань. Эту плату должны были делить они пополам: артефактор и хозяйка артефакта, но...Хозяйку вырвали из места платы по счетам, она перестала приносить свою жертву и потусторонние взбесились, начали вырывать плату с артефактора, но это еще не всё. Они стали тянуть его дочь обратно, потому что сделка была нарушена, хозяйка потеряла сознание.
А тут еще и удар ему в корпус от новообретенной дочери. Удар лишь оттолкнул мужчину на шаг. Девушка...Алисия...Он отчетливо видел её имя. Такое милое имя, его дитя, отеческая улыбка не сходила с уст мужчины, а в глазах была любовь. Он любил все свои творения, но она получалась на славу. В ней была и часть его, не даром она темна и глаза её пышут алым, Калеб будто увидел своё отражение только в женском обличии, а может быть затуманенный рассудок все это придумал.
- Алисия... - - Полушепотом произнес Хейл.
Но время било плетью секунд нещадно оставляя борозды окровавленной плоти на теле артефактора и чем дольше он медлил, тем меньше у него оставалось сил, как моральных, так и физический. Начали приходить видения.

Видение Калеба.

Жестким чеканным шагом и посуровевшим лицом он подошел к Алисии и несмотря на возможное сопротивление схватил её за горло, отрывая от пола на расстоянии вытянутой руки. В попытках сопротивления Алисии ничего не оставалось, кроме как выпустить из рук Лиру, что мешком повалилась на пол. - Первый тебе урок, дочь моя! - Громыхнул баритон голоса. - Не смей поднимать руку на отца своего.
В тон голосу по небу пронеслись раскаты грома и черной молнии, что стала бить в площадку вокруг них. Тело мгновенно ощущало удары собственной дрожью до самых поджилок, а костяки пальцев скрипя сдавливали пульсирующие вены шеи.
- А теперь узри!
Перехватив девушку и ухватив её за одну из рук он повалил её на земь, заломив руку за спину и задрав голову в направлении алтаря. Но сейчас алтаря уже не было, и на его месте были распахнуты в высоту с десяток метров врата из которых тугими огромными канатами тянулась магия. Все гигантские нити тянулись к ним троим, также Алисия могла бы увидеть что артефактор, будто сторукий великан, магическими руками переплетал нити, завязывая их на себе и отвязывая от девушек.
- Ничего не замечаешь?! Второй тебе урок дочь моя: сначала думай, потом делай!
Без действий артефактора Алисию давно бы затянуло обратно в портал, как, возможно и Лиру, ибо соглашение было нарушено, и кровавая плата не была уплачена. Потусторонние хозяева Алисии требовали.

Но видение рассеялось, а он вновь стоял перед отталкивающей и ненавидящей его дочерью.
- За всё в жизни нужно платить, дочь моя. - Сказал он разочарованно и даже остервенело.
Мужчина глянул презрительно на Лиру. Он знал, что девочка не понимала на что идет, так и вышло. Сейчас она являлась бесполезным окровавленным кульком в руках Алисии, а всю тяжесть последствий придется разгребать артефактору. Ладно, не в первый раз.
- Хочешь, чтобы все быстрее закончилось, Алисия? - Надменно спросил он у девушки. - Тогда не мешай.
Этнарх развернулся в направлении портала спиной к женщинам. Ударит в спину, значит так тому и быть, пусть их забирают как плату потусторонние, не жалко неблагодарных. Он не мог сражаться и с ней и теми, кто находился по ту сторону бытия. У Калеба были свои ограничения. Белесое сияние начало проявляться от его силуэта во тьме. Кости артефатора становились все белее, рассеивая тьму вокруг и успокаивая бушующие ветра.
- Сначала покой в душе. - Говорил он про себя.
Магические руки стали работать все быстрее, а Хейл закрыл глаза доверять ощущениям и опыту. Узлы канатов стали таять на глазах и рвались путы на Лире и Алисии, что должны были тянуть их в пропасть небытия. Мужчина якорем сдерживал их от бушующих волн, стеной встал на пути потусторонних сил только чтобы не дать утащить их обратно. С тела его стекала тьма густой смолой, а кости светились все ярче. Все ужасы, что были ранее меркли и реальность возвращалась в нормальное состояние, только лишь ворота оставались неизменными. Сталистые канаты магии один за одним громким эхом обрывались от девушек и отправлялись обратно в небытие. Не было великих сражений и громких возгласов, была тяжелая работа и постепенное закрытие врат. Артефактор прикладывал все силы, чтобы отвязать Алисию и Лиру от потустороннего мира. И ему это удалось. Девушки больше не были связаны с иным миром и врата захлопнулись.
Этнарх был похож на иссохшую мумию на мгновение перед тем как вновь накинул на себя привычную иллюзию. Артефактор открыл портал обратно в лавку и как только все перенеслись, он холодно и надменно сказал Алисии, держащей окровавленную Лиру на руках, не дожидаясь ни секунды:
- Пошли прочь, обе. Вам здесь больше не рады.
И не желая слушать никаких слов удалился вглубь лавки. Его более не волновала судьба неблагодарных, ему нужно было восстанавливать силы. 
После этого случае артефактор дал себе слово, что больше никогда не будет пробуждать артефакт не на своих условиях.