[Калеб Хейл]

Планета Алькор, Город Ниор / 14.09.5027

Калеб Хейл, Лира Мирлесс

"+картинка+"

Эпизод является игрой в настоящем времени и закрыт для вступления любых других персонажей. Если в данном эпизоде будут боевые элементы, я предпочту стандартную систему боя.

[Калеб Хейл]

Реальность плыла в перекатах ручейков на окне по которому неистово били капли дождя. Они, жестоко подгоняемые своим надзирателем ветром, вынуждены были разбиваться о прозрачную гладь стекла крыши мастерской артефактора-оружейника Калеба Хейла. Сентябрь выдался на удивление прохладным, дождливым и ветряным. Серочерные рваные тучи неспешно выливались всей своей массой на небольшой городок,  будто безумные боги решили проверить утонет городок под водой или нет. Свет мастерской этнарха, казалось, был островком надежды среди серой мрачности окружающего городка, ибо светился теплым светом сквозь прозрачные витрины.
Однако, не смотря на весь этот теплый свет, сама лавка была пуста, и только хозяин сидел за своим рабочим столом и над чем-то трудился, надев увеличительное стекло-линзу, приобретенную у гномов. Перед хозяином лавки лежал какой-то маленький артефакт, и мужчина то подносил к нему какую-то длинную палку и от кулона исходил дымок, запахом сосны, то отодвигал, всматриваясь в результат. Вся лавка пахла хвойным лесом из-за работы этим инструментом. Гремел гром ненастья и периодически сверкала молния. Ох, если бы жители городка знали кто был виной такому затяжному дождю, то давно бы уже пришли с вилами и факелами к лавке Калеба. Городок то был по духу средневековым и люди, конечно, знали новомодные штучки, но все еще носили шерстяные носки и штопали их простыми нитками. А вязали их из шерсти овец и барашком, что выращивали местные селяне. Естественно, будь в городе хоть маломальски разбирающийся в магии маг, он бы понял, что погода не спроста шалит, но в провинцию редко кто заезжал из разбирающихся. Самым опытным тут был Калеб в плане магии, а так только местные целители людей и скота, да местная полиция.
У этнарха никак не получалось вскрыть артефакт и добраться до сердцевины. Не получалось до такой степени, что он принялся пытаться добраться до неё физически, что было совершенно несусветно! Но другого выхода он не видел. Дело было в том, что артефакт покрылся нечто вроде ржавчины, что на физическом, что на магическом уровне. Мужчине приходилось буквально разрывать магические нити, чтобы добраться до сердца артефакта, что нарушало его работу, а именно управление природными явлениями: дождем.
Над столом мастера-артефактора светил простой электрический светильник с простой лампой накаливания. Калеб питал к ним привязанность и ему нравился их свет, хотя, сейчас делали куда более продвинутые виды источников света. Хейл откинулся на спинку стула и выдохнул, убирая инструмент аккуратно на стол и снимая линзу из глаза. Это был очень кропотливый труд, Все равно, что пытаться резать в пучке проводов главного источника питания, скажем, авианосца нежизненноважные провода, чтобы добраться до основного, крепко запрятанного в глубине щитка. И все это под напряжением и с работающим двигателем. Потер глаза и встал из-за стола, чтобы размяться.
- Слушай, а медальончик то неплохой... - Внезапно раздался голос Тьмы в сознании Калеба. - Можно оставить себе или продать какому-нибудь племени в обмен на что-то более ценное.
На несколько секунд Калеб удивился, но после анализа возможной причины появления Тьмы принял версию о своей усталости. Он уже несколько дней мало спит, чтобы попытаться спасти этот кулон, но продвижение дается с трудом. Можно сказать, что мужчина был измотан за прошедшую рабочую неделю.
Калеб ничего не ответил его внутренней собеседнице, предпочел проигнорировать её. Он вообще сейчас не очень хотел с кем-то говорить из-за усталости. Глянув на часы понял, что рабочий день уже подходит к концу и скоро можно будет закрываться. Время подходило к вечеру. Бокал воды немного придал сил мужчине. Но взгляд вновь притянулся к рабочему столу, будь неладен этот артефакт. Глупое упорство не давало покоя артефактору. А если бы какой-нибудь умелый маг сейчас вошел в лавку, то увидел бы "шедевр экспрессионизма": куча нитей торчали в разные стороны от артефакта, создавая ощущение, что на рабочем столе сидит золотой дикобраз.
- Что ж с тобой делать то? - Как будто общался про себя мастер с произведением.
Он взглянул на улицу, шел сильный дождь, а вдали показалось, будто женский силуэт идет по направлению к нему. Мужчина встряхнул голову и подумал, что это просто наваждение, проделки Тьмы или просто померещилось. Вернулся за своё рабочее место и вновь принялся отделять струны магической сети, пытаясь не нарушить важных связей. Сделать это было непросто, потому что артефакт создавал не он, и понятия не имел что на чем завязано и нет ли тут скрытых связей, как, например, той, что включила дождь с редкими перерывами. Иногда Калеб сравнивал себя с пауком, что прял свои сети, только в сто раз узор сложнее приходилось делать или распутывать как некий антипаук.
И вот, после очередной нити ядро кулона вскрылось и на этнарха буквально хлынула магия сильнейшим потоком, обдав его жаром. Мужчина и не подозревал, что в этом кулоне заложена такая сила, ржа забирала всю энергию. Точный инструмент выпал из рук, в ход пошла магия самого мастера. Золотой свет смешался с темной магией Калеба, мужчина старался охватить поток магии ядра и быстро шил нити вокруг него, чтобы после затянуть единым движением и стабилизировать артефакт. Спустя некоторое время задача была решена. Артефакт был стабилизирован, а дождь перестал идти. Мужчина выдохнул.

[Лира]

Лира даже не знает, в какой момент решается набраться смелости и улучшить свой фамильный меч. Тонкий. Тёмный. Переданный от отца к ней, единственной дочери.  Она вернулась за ним к разрушенному дому, чтобы найти его, хоть какую-то память. Было очень больно видеть разграбленные останки. Было очень тяжело. Она до сих пор, касаясь рукояти меча, вспоминает тот день. Сколько недюжинной храбрости ей пришлось иметь, чтобы сделать это тогда. Сейчас почему-то думается, что она больше не смогла бы так. Никогда. Но меч рядом. И это главное.

  Сколько она видела во снах, выпадая в иную реальность, что семья жива? Встречала и мать, и отца, всё ещё равнодушных, но таких тёплых, там... Во множествах реальностей ей было трудно не плакать. Иногда Лира даже теперь ждёт момента, когда выпадет из этого мира и попадёт в иной, где всё пропитано искусственностью, но она увидит их лица. Быть может, они не узнают её. Или у них будет иной ребёнок – это неважно. Даже ценой опасности девушка хотела бы прикоснуться к уже мёртвым.

  Ей хочется стать сильнее. Не потому, что так нужно и так правильно, а потому, она знает, это глупо, чтобы защитить близких. Тех, кому не повезло быть рядом с нею.

  У неё не так много взаимно дорогих сердцу людей, тех, кого она могла бы назвать родными, теми самыми, которым могла бы написать в миг печали и отчаяния. Наверное, Лира могла бы сказать даже, что чувствует себя перманентно одинокой, неспособной завести друзей, стать кому-то близкой. Возможно, конечно, что девушка и сама саботирует общение, не сближаясь намеренно и не бывая в достаточной мере инициативной. Она словно замерла, выбрала своё собственное одиночество, бесконечную трагедию, неспособность быть иначе. Словно в этой ипостаси, привыкшая к такому, вылепленная из пластилина, она застыла фигурой явной.

  Слишком боится привязываться? Нет, боится больше всего того, что ею, такую никчёмную и слабую, легко бросят, оставят, выкинут из жизни, вычеркнут. Это было бы правильно. И даже не так важно, что в привязанности кроется страх – Лира умеет любить на расстоянии, она, кажется, любит весь мир, всё вокруг, наслаждается каждым вдохом жизни. Но... Неизменно взор особенно теплеет от более мрачного, от изломов судьбы, ведь они неизменно освещают яркий, до боли серых глаз, свет. Она одна и все её оставляют рано или поздно – в этом особый замысел, судьба. Но девушка не против быть одной – так безопаснее близким.

  Лире даже не нужно спрашивать о причинах, о том, почему так может случаться - она заранее знает, что не нужна и никому не будет казаться таковой. Поэтому заранее для блага других отсекает от себя общество, общение, почти не пишет первая, редко соглашается на встречи.

Все одна.

Это даже не грустно - после негативного опыта в прошлом общение кажется перегрузкой, особой тоской и извечной паникой. Тревогой. Страхом не угодить, страхом сделать что-то не так. Оступиться. Шагнуть в пропасть было бы легче.
Протянутые дружелюбные руки всегда потребуют оплату после. Нет ни гроша? Плати иным.

  И все же в мире Лиры есть те, кто рядом. Это маленькие, тёплые встречи с людьми. Маленькие повторные диалоги. Девушке хочется быть сильнее. Смелее. Думать о том, что она может постоять за себя или хотя бы помочь другим защитить себя.
Обучение у Князя вносит свои коррективы. Теперь беловолосая быстрее. Мощнее. Сильнее. Всё ещё все силы уходят на исцеление, на помощь другим, ведь в момент стресса и опасности она печально забывается, пугается, шугается и затихает, неспособная сражаться.

  Желание стать сильнее вынуждает выбраться из владений Князя и медленно ступать по мокрой улице. Дождь не утихает, поэтому на девушке, помимо белого платья, длинный водоотталкивающий чёрный плащ. Длинные волосы распущены и вьются белой вуалью за спиной. Серые глаза тоскливо ищут вывеску – это ведь где-то здесь, да? Если Лира всё верно поняла, судя по карте на телефоне, это место здесь?

  Взгляд цепляется за красивую дверь, которая всеми силами словно бы шептала о том, беловолосой стоит уйти. Тем не менее, сжав меч, висевший на боку и крепящийся на тёмный пояс, Лира тянет на себя дверь. Тяжёлая. Приложив чуть больше сил, девушка входит в светлое помещение. Своеобразный запах мастерской наполняет лёгкие девушки. Эон тут же беспокойным птенцом застывает, дверь захлопывается.

  — Здравствуйте! — суетливо клонится, шагая вперёд. Снимает с себя капюшон, показывая миловидное пугливое бледное личико. Улыбается смущённо, смотря на мужчину с чёрными волосами и суровым взглядом. Серый взгляд ловит свет с окон – кажется, дождь закончился? Не зря она чувствовала всю дорогу магическое влияние, но предпочла не лезть, боясь что-то испортить. — Могу ли я попросить у Вас улучшить мой артефакт? Я... Я готова заплатить столько, сколько нужно! — тихим, но в своей тишине звонким голоском произносит Лира, совершая незначительный шажок вперёд. Она достаёт длинный тонкий старый меч. По блеску и по форме можно заметить, что он достаточно ухожен, сохранился столь хорошо, что с виду трудно сказать, сколько артефакту лет. На двух вытянутых ладонях девушка нерешительно протягивает мужчине своё сокровище. Замечает, что руки трясутся. Нервно улыбается и храбрится. — Извините, просто он мне очень дорог, — голос звучит почти что материнской нежностью.

[Калеб Хейл]

Мужчина выдохнул, артефакт был стабилизирован. Ливень за окном постепенно прекращался. Голова внезапно помутилась, сознание поплыло, он попытался проморгаться, но это не помогало. Неужели он так переутомился? Рядом стоял стакан с холодной водой, он смочил рабочую тряпку, относительно чистую, и приложил ко лбу. Кажется, он начал заболевать. От прохлады немного полегчало. Он просидел какое-то время прикрыв глаза и оперевшись локтями о стол с прижатой тряпкой на лбу. Из этого состояния мужчину вывели дверные колокольчики. Кто-то вошел. Хейл открыл глаза и посмотрел на позднего посетителя. Девочка? Или ему мерещится? Может это жар? Она прошла чуть вперед и немного поклонилась, увидев его. Что? Так поздно? Девочка? В ливень? Скинула капюшон, волосы цвета пшеницы? Нет, светлее. Да что происходит? Калеб откровенно недоумевал. Может он пропустил какие скрытые нити артефакта. Он еще раз посмотрел на недавно обезвреженный артефакт...Но нет. Тот был спокоен, к нему ничего не тянулось.
— Здравствуйте! - Проговорила она. - Могу ли я попросить у Вас улучшить мой артефакт? Я... Я готова заплатить столько, сколько нужно!
Калеб очень удивился подобным словам. Видимо, он явно чего-то не видит в ней. Но изучать вот так с порога неприлично. Мужчина встал и направился к девушке. Его шаг эхом проходился по помещению, он будто отсчитывал секунды. Это могло нервировать и, кажется, оказало эффект на девушку. Её голос дрожал, она явно волновалась. Странная девушка.
Из-за полы плаща она ловким движением достает обнаженный меч и укладывает его на обеих ладонях, преподнося Калебу. Этнарх машинально было сделал шаг назад ибо увидел оголенную сталь клинка, но потом притормозил, ибо меч лег как подношение в руки.
- Извините, просто он мне очень дорог. - Сказала она трепетно смотря на меч.
- Какая сильная связь, очень им дорожит. - Настороженно отметил про себя Калеб.
- Подождите, -  наконец произнес он спокойным голосом. - давайте пройдем чуть дальше дверей. - Улыбнулся он и указал рукой в направлении столика для гостей.
Рядом со столиком стояло кресло и диванчик. Столик был выполнен из простого светлого дерева, кажется сосны, покрытого лаком, а кресло и диванчик обшиты красной тканью.
- Прошу, положите ваш артефакт на столик. - Сказал Хейл мягко перед тем как присесть в кресло. - Может горячего чая и сухого полотенца? - Снова с улыбкой спросил он.
Но девушка-девочка сильно смущалась и чувствовала себя не в своей тарелке. Она начала отказываться и отнекиваться.
- Послушай, - Сказал он, прервав её. - Наш разговор будет совсем не быстрым и мне бы не хотелось, чтобы ты вся дрожала как осиновый лист от холода все это время. Поэтому снимай свой плащ и повешай на вешалку рядом. Пусть обсыхает. - Последние слова он сказал более серьезно, ей сложно будет отказать, учитывая свою неуверенность.
Однако она все же попыталась было что-то сказать. Хейл немедленно прервал её:
- Даже слышать ничего не хочу. Это не обсуждается. - Улыбнулся он. - Плащ на вешалку.
Вставая из-за стола Калеб еще раз окинул взглядом меч, что теперь покоился на столешнице. Странный артефакт и странная посетительница. Это смущало и сбивало. У вас может возникнуть вопрос почему Калеб не принял меч из рук девушки? Просто у этнарха было правило не трогать чужие артефакты без специального оборудования. Мало ли какие чары наложены на них и как они активируются. Это было строгое правило, и он его придерживался. Артефакт был хоть и ухожен, но стар. Это чувствовалось в изгибе клинка. Сейчас так никто не куёт. Это не свежая работа. Лет сто, может триста. Значит не её с рождения. Она совсем юна. Украден ею? Тогда зачем улучшать? Он не поддается ей? Сопротивляется? Надо будет проверить.
Эти мысли крутились в голове Калеба, пока он готовил горячий чай и закидывал на плечо большое, чистое, сухое полотенце. В это время девушка была предоставлена сама себе и своим мыслям.
- Но она так бережно о нем говорила... - Продолжал думать Калеб. - Актриса? Не верю. Все это странно.
- Вот. Держи чай, и своё сухое полотенце.
Он поставил чашку на стол и передал ей в руки полотенце, снова усаживаясь в кресло.
- Итак, просишь меня улучшить твой меч... - Начал он, откинувшись на спинку  кресла и скрещивая пальцы в замок перед собой. - Зачем?
На первый взгляд глупый вопрос, но он многое может сказать об обладателе артефакта. Почему его не устраивает настоящее состояние артефакта? Мужчина внимательно выслушал ответ девушки и замолчал, обдумывая её слова. Пожалел, что не налил чая и себе. Но вспомнил, что у него в кармане есть его курительная трубка, которую он не преминул достать и начать раскуривать. Ему нужно было заполнить паузу, пока он обдумывал её ответ. Облако дыма вырвалось изо рта мужчины и возвышалось к потолку. За стеклянным потолком стали видно просветы в небе. Тучи расходились.
- А почему ты пришла именно ко мне? - Задал он новый вопрос не давая пока никакой реакции на её прошлый ответ.
Это тоже было важно. Он жил в глуши, да, о нем знали, но не настолько, чтобы вставать в очередь. Почему именно он? Есть куча других мастеров.

[Лира]

    Лира просит себя дышать ровно и не волноваться, когда мужчина поднимается с места и шагает к ней. Каждый его шаг отмеряет стук её сердца, каждый его шаг пронизан подступающим волнением, тревогой, словно то, что могло пойти сейчас не так, стало бы фатальной ошибкой. Девушка может робко отловить лёгкий шлейф удивления, но не может понять, это она выдумывает или же действительно черноволосый артефактов несколько впечатлён её появлением здесь. От серых глаз Лиры не уходит то, как напрягается человек, когда она достаёт меч. Словно бы она могла причинить вред, словно скрывала свою ауру, словно могла напасть, сделать больно. Но эон – не такая. Она не посмела бы так просто вредить. Да и заведомо знает, верит, что является далеко не самым сильным существом, что она видится всего лишь птицей с хрупкими крыльями. А такую взять и раздавить, поймать, белую, ничего не стоит – едва ли Лира могла бы действительно защититься, едва ли могла бы противопоставить хоть что-то против кого-то.

    Она не верит в себя, в собственные силы, и никогда не смогла бы принять тот факт, что уже во многом отстаивала себя и успешно защищалась. Но это не в счёт, и сейчас она лишь удивлённо и пугливо моргает в ответ белоснежными ресницами, гадая, чем могла же вызвать такую эмоцию. А может, она лишь придумала? Ох, стоит перестать додумывать за всех подряд.

    Мужчина предлагает подождать, пройти глубже, и Лира совершенно покорно ступает следом, присматриваясь к столику и диванчику с креслом. Выглядит уютно, но девушка, скованная страхом сделать что-то не так, замирает рядом, не зная, имеет ли она право сесть или же лучше остаться стоять. Она осторожно и бережно, словно самую родную и любимую вещь, кладёт меч на столик.  На предложение чая и сухого полотенца Лира, не изменяя себе, отвечает отказом:

    — Нет, спасибо, я... — мяучит она, понимая, что утонет в дискомфорте. Но её перебивают строгим голосом.  Приказ ясный и точный: повесить плащ на вешалку, девушка что-то несвязно булькает, пытаясь выразить, что она не очень-то и замёрзла, что всё в порядке, но строгость и твёрдость в словах мужчины заставляет привычно и покорно, с равнодушным выражением лица, послушаться. Пальцы медленно тянутся к завязкам, плащ снимается с тонких дрожащих плеч – Лира и правда замёрзла. Тёмное одеяние обнажает белое светлое платьишко с рюшками и украшениями. Пышная юбка сияет блесками. Казалось, девушка пришла на бал или балет, но так и не определилась с выбором, и потому юбка всего лишь чуть ниже колен. Пальцы медленно трут плечики, девушка покрывается мурашками, но вскоре согревается.  —  Спасибо, — выучено благодарит, испуганно опускается на краешек дивана – совершенно очевидно, что ей напомнят исполнить просьбу и, кто знает, не будет ли артефактор раздражаться сильнее оттого, что Лира не с первого раза выполняет все просьбы. Девушка сглатывает. Она терпеливо ждёт мужчину, ничего не делает и даже не достаёт из кармана телефон, словно проявить инициативу – напороться на замечание. Даже старается не смотреть на действия человека. Сидит тревожно, даже не смеет расслабиться – да и зачем? Она готова вот-вот вскочить и начать объяснять что-то. Наконец к ней подходят, протягивают полотенце и ставят чашку на стол. Аромат вкусного чая наполняет ноздри. Лира счастливо и совершенно искренне улыбается.

    —  Спасибо большое, —  мяучит, чувствуя себя совершенно обнажённой перед внимательным взглядом. Артефактор смотрит на неё так, словно видит насквозь. Девушка, ощущая себя бабочкой под микроскопом, набирает в грудь побольше воздуха. Вопрос требует ответа. Лира кивает. — Я хочу стать сильнее. И мне было бы... комфортнее, легче, если бы мой меч стал бы лучше. Я во многом полагаюсь на него, потому что он мой фамильный меч. Память о семье. И мне важно, чтобы в трудные моменты он мог меня защитить ещё лучше, чем сейчас, — поджимает губы. В мыслях тут же страх ядовитый – вдруг откажут? Вдруг скажет, что этого недостаточно? Ох, если бы Лира могла бы принять любой поворот событий... — Пожалуйста.

    Мужчина медленно закуривает, выпускает облачко дыма. Раздумывает. Лира сглатывает, надеясь, что он всё же не откажет ей, что склонится к тому, чтоб принять меч на улучшение. Следующий вопрос застаёт Лиру врасплох. Девушка теряется и лишь растерянно хлопает ресницами, ощущая, что не может дать никакого глубокого и правильного ответа. Поэтому она, улыбнувшись растерянно и несколько печально, пожимает плечиками, пока вытирает сухим полотенцем лицо, волосы и часть платья. Ей нужно время сформулировать ответ, нужно время не сойти на волнения и переживания.

    — Я... просто услышала? —  пожимает плечиками, словно этого совершенно достаточно, чтобы прийти сюда и доверить семейную реликвию первому встречному артефактору. А что, если да? А что, если так и можно? Дать кому-то шанс сделать чужую важность лучше. Что, если в том и есть особый смысл – позволить кому-то чужому и незнакомому что-то сделать, пройти испытание жизни, если что-то пойдёт не так? —  Мне было достаточно узнать, что Вы хорошо делаете свою работу, чтобы прийти сюда. Извините, если этого мало, чтобы взяться за работу – я не хотела причинять Вам дискомфорт, — мягко объясняет девушка, прижимая ноги тесно-тесно к себе. Она поправляет волосы и мягко улыбается, смотря на артефакт. — Но всё же мне кажется важным то, что я здесь и сейчас. И мне хотелось бы, чтобы Вы, если Вы не против, помогли мне, — произносит Лира, наконец поднимая тревожный взгляд на мужчину. Но что-то в ней меняется – быть может, в глазах сияет тихое принятие и готовность к любому исходу?

[Калеб Хейл]

Ответ бы интересен.
- Я хочу стать сильнее. - Крутились слова девочки в голове. - Я хочу стать сильнее.
Он внимательно слушал и смотрел то на девушку, то на меч на столе. Становилось все интереснее и чаша сомнений все более клонилась в сторону согласия. Это было интересно...Очень интересно. Следующие фразы...Акценты...
- ...меч стал бы лучше...полагаюсь...мой фамильный меч...память о семье...мог меня защитить ещё лучше, чем сейчас.
Много вопросов рождали её ответы. В задумчивости Калеб начинает чуть кивать в такт ответам девушки и чуть улыбаться. Но не будешь же вываливать их разом. Складывалось впечатление, что она может в любой момент сорваться и убежать от большого дяди артефактора, этнарх начал понимать, что частично трясется она и из-за страха...Не только от холода. Много страха, его аура пробивалась сквозь белые одеяния дитя.
- Откуда деньги? - Внезапно вонзился в голову вопрос, улыбка пропала.
С ней было что-то не так...Он решил сразу озвучить ей это:
- Подобного рода работа требует немалую сумму. Ты готова к серьезным финансовым вложениям? - Он понимал, что не озвучивает конкретики, поэтому решил продолжить. - Как бы тебе объяснить. Одно дело улучшить метлу, чтобы быстрее летела, совсем другое дело улучшать боевой артефакт со сложными механизмами воздействия и взаимосвязями с владельцем...
Он решил прервать речь, дать ей осознать и еще понаблюдать и правильно сформулировать следующий вопрос. Это было очень важно. Если девушка наблюдательна, то уже могла заметить все более и более разгорающийся интерес в глазах артефактора. Но все же оставались вопросы по оплате и они требовали ответа.
После того как ответы были даны, мужчина вздохнул. Трудно было поверить что у девочки была нужная сумма, но он уже готов был заняться этим делом даже в минус себе. Он чувствовал глубину...И хозяйки и самого артефакта. Шестое чувство, предчувствие, называйте как хотите.
- Я понял, хорошо. - Сказал он, выходя из своей наигранной отстраненности. - Позволишь? - Спросил Хейл, протягивая руку к мечу.
На лице девы отразилось беспокойство. Они были сильно связаны, такая связь заставила Калеба вновь улыбнуться. Это было хорошо, это был материал для работы. Чем сильнее чувства, тем сильнее станет артефакт.
И она дала добро. Мужчина наклонился и осторожно потянулся к мечу ладонью вперед, будто собираясь почувствовать горячий он или холодный, а не схватить. Калеб пытался прощупать, понять его ауру и в этот момент даже прикрыл глаза, запуская в ход магию распознавания. Осторожно, даже нежно. Но стоило ему приблизить ладонь на расстояние около десяти сантиметров как артефактор почувствовал резкое изменение до этого спокойной ауры артефакта на агрессивную. Хейл остановился.
Во время всего этого действа мужчина задал ей вопрос, чтобы во-первых, как-то отвлечь от ситуации, и чтобы она не так сильно напрягалась, а во-вторых, чтобы ситуация отвлекала её от серьезности самого вопроса и она могла ответить на него что-то вроде неосознанно, автоматически:
- Ты сказала, что это твой фамильный меч и это память о семье...Что случилось с твоей семьей?
Сопротивление артефакта говорило как о хорошем, так и о плохом. Хорошее: у артефакта проявился зачаток осознания, чувств, даже, возможно, души. Крайне редкая особенность. У Калеба даже сильнее забилось сердце, но он постарался сдержаться. Это была тонкая материя о которой не было наук как таковых, каждый артефактор в подобных случаях работал интуитивно, не было лекал и правильных решений. Хорошо было и то, что чувствовалась сила артефакта, в нем действительно было много потенциала. Плоха же была сама агрессия артефакта по отношению к артефактору.
- Чувствуешь угрозу? - Усмехнулся Калеб про себя обращаясь к мечу.
Хейл убрал руку и откинулся обратно на спинку кресла, наступал переломный момент их общего решения станут ли они доверять друг другу или нет.
- Буду с тобой откровенен, твой меч обладает крайне редким свойством: я называю это зарождением души. Видишь ли, когда артефакт находится рядом с хозяином и вместе с ним переживает сильнейшие душевные, физические переживания, то часть их артефакт принимает на себя в попытке защитить господина. Но если таковые переживания или потрясения, скажем так, переходят некую грань, то структура магии зачарования артефакта по неизвестным причинам начинает меняться и происходит зарождение души. Как у твоего артефакта. - Он показал на меч. - Это не значит, что он может с тобой говорить сейчас или тем более мыслить, нет. Но...- Он умолк на короткий промежуток времени.
Калеб обдумывал риски и попутно его охватывало волнение. Подобного рода артефакты были очень редки, один на миллионы. Он чувствовал как начинает волноваться. За всю свою жизнь он имел дело с подобным всего два раза, а видел такие артефакты ну, может с десяток.
- Я обладаю необходимым умением, что бы...- Волнение брало своё. - Одушевить его.
Наконец сказал он эти слова! Мужчина решился, внутренне согласился на заказ, увидев потенциал и осознав происходящее. Дыхание сбивалось, но он постарался взять себя в руки. Лицо доселе светящееся при словах об одушевлении сменило эмоцию на обеспокоенное.
- Но я должен тебя предупредить. - Быстро стал говорить он, глядя в глаза девушки. - Вероятности играют против нас, очень часто, очень...Подобного рода одушевления не увенчивались успехом и...артефакт погибал. В короткое время после неудачи все волшебные свойства пропадали, а сталь рассыпалась на глазах. Риск велик и я не могу дать никаких гарантий на успех, я лишь могу сказать, что приложу все свои силы для того, чтобы артефакт пробудился и обрел себя в связи с тобой, чтобы он смог мыслить и чувствовать. Но и ты должна будешь выложиться на полную, но это уже детали...Что скажешь?

[Лира]

Серым глазам не хочется смотреть. Не хочется отлавливать реакцию мрачного господина, к которому девушка пришла. Тут неуютно, но лишь потому, что ей, Лире, кажется, словно она неуместна. Слишком странная, дискомфортная, неловкая. Но, тем не менее, о ней заботятся. Ей дают внимание, направляют, позволяют что-то решить путём строгого указа. Это – помощь. Это – поддержка. Сжимая тесно пальцы так, что на коже остаются следы-полумесяцы, Лира поднимает взор на владельца этой уютной лавки.

— Конечно. Я готова, — теребя ткань платья, отзывается. Её голос звучит уверенно и стойко – Лира прекрасно знает, что любой труд должен оплачиваться. Она уже заранее прикинула стоимость, удвоила её и положила себе на новый счёт, чтобы заплатить сразу же и убедиться, что работа будет точно сделана хорошо. Она не зря прочитала множество отзывов и мнений, чтобы выбрать именно это место. Пусть это страшно и пусть тяжело так просто довериться, но Лира знает – она совершила выбор. И дальше отступать просто некуда – было бы очень странно взять и развернуться, уйти, сбежать. — Я понимаю, — добавляет, как только артефактор немного объясняет. На губах появляется тихая улыбка – за столько лет жизни девушка привыкла, что её мало когда воспринимали всерьёз и что она всегда всем казалась безобидной, неловкой и ни на что не способной. Это позволяло действовать хитро. Иногда удивлять. Иногда хлопать глазками и беззаботно выполнять некоторые дела, словно они не стоили никаких сил. И сейчас, зарабатывая на медицине, на пособии от князя и на рисовании, девушка могла бы кому-то казаться богатой, зажиточной. Не зря Лира максимально экономит и не тратится больше, чем десятая часть её заработка.

Когда артефактор протягивает руку к мечу, девушка пугливо вздрагивает. Ей тяжело даётся новая необходимость передать свой семейный артефакт, но... Вдох. Выдох. Руки сами протягивают меч, отдают его, позволяя мужчине делать то, что тот пожелает. Он испускает магию, сканируя и считывая энергию орудия девушки. Но что-то ему мешает – не то пугливая реакция Лиры, не то что-то не так с самим артефактом. Беловолосая поджимает губы. Страшно. Казалось, серые глаза видят тёмную энергию, исходящую от оружия, которое, подобно волку, беззвучно скалилось на чужие руки на непрошенное влияние. Но оно тоже было заинтересовано в том, чтобы стать сильнее. Ему тоже было это важно и нужно. Оно хотело защитить. 

Оно считало, что
обязано.

Лира вздрагивает, слыша вопрос. Он неизменно вынуждает всё внутри как-то неприятно сжаться, напрячься, что-то сделать такое, чтобы выпустить боль. Девушка до выдоха тяжести закусывает губу, отводит взгляд.

— Их... убили, — нарочито торопливо бодро произносит, замечая, как звенит голос попытками держаться и делать вид, что всё в порядке. — Они хорошие, но разбойники напали и... Отца убили сразу. Маму попозже. Меня продали на аукционе. Когда я освободилась, то нашла разрушенный дом и меч. Его не забрали. С тех пор я с ним, — улыбается нежностью, проводит пальцами по рукояти.  Лира поднимает взгляд на мужчину – сочтёт ли он её историю правдивой? Не поморщится ли? Не отвергнет, решив, что это слишком печально и грустно? Вдох. Хочется заглянуть в голову этому этнарху, хотелось понять, что он хочет получить, какую суть уловить – что ему нужно кроме денег.

Лира гладит артефакт, пока слушает, что говорит мужчина. Становится грустно – неужели из-за её печали и из-за её истории меч тоже натерпелся? Сколько они уже успели пройти вместе? Так удивительно, что артефактор разглядел это, ощутил. Это... Магия. Это нечто высшее, что трогает до глубины души. Заставляет мелко задрожать вновь. Мурашки щекочут шею.

Она ахает, когда слышит о возможности оживить артефакт. Это... Правда возможно? Это реально? Девушка торопливо моргает. Услышанное кажется нереальным. Но Лира видит, что и сам мужчина воодушевлён, его глаза горят по-особенному. Но тут выражение лица меняется на обеспокоенное – что-то не так?

Ах. Риски. Да... Конечно.

Любая сладость, любое благо будет сопровождено опасностью или же большой платой. Лира это слишком хорошо знает. Ей остаётся только кивнуть. Согласиться. Потому что она понимает, осознаёт, что сам артефакт хотел бы. Желал бы обрести иную форму, хоть что-то, что позволило бы ему защищать её ещё больше. Она не знает, придумывает ли это или искренне так считает, но ясно одно – беловолосая не уйдёт так просто.

Больше нет.
Она решила не сбегать.

— Я готова. Я не против, — роняет неуверенно, но голос горит огнём – что-то внутри есть такое, важное, жгучее, цепкое. Жажда рискнуть, сделать хоть что-то, чтобы обрести большую силу. — Я бы хотела бы верить, что всё получится, однако я бы также желала бы, чтобы Вы тоже очень сильно постарались, потому что мне было бы очень грустно терять свой меч, — голос сходит на шёпот, но Лира цепко смотрит в чужие глаза, ожидая решения. Действия. И следом добавляет уже громче, увереннее: — Я сделаю всё, что в моих силах. Я должна рискнуть ради большего. Пожалуйста, не думайте, что я слаба, — не отводит взора, дрожит испуганным кроликом, но в глазах дикий огонь.

— Когда Вы приступите?