[Хель]

Лирея / Наньнин / 5026

Цзин Бэйюань, Хель

Эпизод является игрой в настоящем времени и закрыт для вступления любых других персонажей. Если в данном эпизоде будут боевые элементы, я предпочту без системы боя.

[Хель]

Хтонь просыпается первым. Открыв глаза, он слепо и устало пялится вверх — туда, где в окошко земляной ямы заглядывает небо и приветливо машет какая-то веточка — в породах деревьев альтер-эго не разбирается. Память вместо воспоминаний за последние пару часов подбрасывает кукиш. Утро началось, вроде бы, как обычно. Прошлую ночь они провели в маленькой гостинице в городишке неподалеку, решили прогуляться до... кажется, им то ли артефакт понадобился, то ли какая достопримечательность?

Пошли они, значит, через лес. Обычный такой наньнинский лес. Ну, какие тут леса бывают? Хтонь морщится и моргает. Веточка далеко вверху наконец-то перестает раздваиваться. Так что было дальше? Хель споткнулся — ну да, это похоже на правду. Они споткнулись, врезались в какое-то дерево, а потом все утонуло в темноте. Хотя нет, не сразу. Сначала они все-таки упали в эту яму. Больно, надо сказать, упали. Хтонь поддерживал Корвуса в том, что Хель совершенно не умеет падать. Доказательством последнего служила головная боль. А еще...

Ух ты, ну и ощущения! Как будто похмелье. Хтонь поморщился, с трудом сел. И обнаружил, что головная боль — не самая большая проблема.

- Ты кто?!

Прямо напротив, прижавшись спиной к землистой стене, сидел пацан. Мелкий и бледный, одни глазища на лице, спутанные черные патлы. Пацан смотрел на Хтоня с ужасом. Альтер-эго совсем поднялся с земли...

...и понял, что пацана в этой чертовой яме два. Собственное тело оказалось маленьким. Человеческим. Слабым и очень замерзшим. Ставшее не по размеру ханьфу с него попросту свалилось. Пацан напротив тоже был совершенно голый, но теперь Хтонь еще рассмотрел знакомые кляксы чернил на коже, большеватый нос, по-лягушачьи скривленные губы...

- Хель, ты? - альтер-эго прищурилось. И в самом деле, какая-то магическая нить, связь между ними ощущалась. Но очень уж слабо. Рядом с сильно помолодевшим Хелем лет, эдак, шести-семи на земле валялась одежда. Тут же нашлись дорожная сумка и трость, тревожно поблескивающая в пролитом сверху свете.

Страшная догадка пронзила Хтоня. Пацан напротив его не узнавал. Он вообще смотрел крайне испуганно, жался к стене и дрожал. На имя не отзывался. Хтонь отвернулся и ощупал себя, как мог. Понятно — он тоже принял форму ребенка. Быстро кое-как замотался в любимое ханьфу и огляделся еще раз. Ну и что делать?

Хтонь морщится. Пытается нащупать тонкую нить связи, отыскать в ней хотя бы щепотку магии. Выбраться из ямы ведь надо. Понять, что за хрень с ними произошла. Выжить, наконец. Сама яма не то чтобы глубока — но двум пацанам высотой со среднестатистический куст не под силам. А Корвус как назло остался приглядывать за лавкой и досматривать «Великолепный век».

- Эй-эй-эй! - Хтонь подпрыгивает, складывает ладони рупором. Затем прислушивается. Небо над ямой отвечает криком какой-то птицы, далеким хрустом веток, шорохом древесной листвы.

Мальчишка, которого разум упорно отказывается называть Хелем, все так же испуганно оглядывается. Хтонь вздыхает и подходит ближе — понятно, что ответственность у того, кто хоть сколько-то соображает. Альтер-эго встряхивает потертый кожаный плащ, прикидывает на глаз... не, пацан в этом утонет. Он и в жилетке-то утонул — та и сейчас болтается где-то на бедрах у неудачливого хтоника. А жертвовать своим ханьфу Хтонь не собирается.

Он вдруг замечает странность: трость не просто сверкает, по ней бегут блики, сама она дрожит, словно под воздействием колдовства... Конечно, мощный артефакт нередко обладает собственной волей, но того, что происходит сейчас, Хтонь не смог бы предположить: металл расплывается, серебрится звездной пылью... и принимает очертания чего-то большого, темного и дрожащего. Это что-то шевелится, ворочается... и поднимается на четыре лапы. Огромная кошка высотой больше Хтоня в его детском амплуа с иссиня-черной шерстью в россыпи совсем темных пятнышек.

Хтонь ругается — совсем не так, как положено выражаться ребенку, и кошка укоризненно клонит голову. Светящиеся золотистые глаза немного пугают. Мокрый холодный нос как-то резко утыкается Хтони в щеку. Зверь нюхает, затем — проходится по щеке альтер-эго шершавым языком. Хтонь вздрагивает и отскакивает. Не то чтобы ему страшно! Просто... просто это так неожиданно.

А кошка на своих мягких лапах подходит уже к скрючившемуся у стены мальчишке, обнюхивает его также, лижет в лицо... и пацан успокаивается. То ли хозяин чувствует родство с обретшим разум артефактом, то ли сказывается любовь хтоника к животным — но Хель наконец поднимается на ноги, держится за зверя, погрузив пальцы в мягкую синеватую шерсть. Все еще молчит.

Хтонь ругается мысленно, приглядывается — кошка больше напоминает пантеру, особенно из-за хвоста. Прямой и гибкий, однако, он дергается из стороны в сторону, мешая альтер-эго подойти ближе.

- Ну все, все, - улыбается Хтонь. К нему возвращается оптимизм: такая кошка очень даже может выпрыгнуть из ямы. Еще бы придумать, как выбраться вместе с ней. Может, за помощью послать? Резиденция Бэйюаня-то совсем близко — только лес пройти.

- Говорить можешь?

Животное не отвечает, только смотрит с еще большей укоризной. Не может. Из кошачьего горла доносится негромкий урчащий звук, по гибкому мягкому телу прокатывается волной. Хтонь поднимает с земли сумку, запихивает в нее одежду Хеля, вешает себе через плечо. Лямка длинновата, так что приходится завязать узлом.

- Давай, наклонись, милая, - ласково гладит Хтонь зверушку. Он понятия не имеет, как надо общаться с ожившими артефактами. Корвус за такое обращение мог бы и голову откусить. Но большая кошка послушно пригибается животом к земле, позволяя двум мальчишкам на себя забраться. Один залезает сам, морщится от удовольствия касания к мягкой шкуре, сам чуть не мурлычет — гладить такую кошку одно удовольствие! Хеля приходится подтянуть к себе, усадить, убедиться, что пацан не свалится. Он все так же молчит и только тревожно пялится на Хтоня. И по сторонам.

Держаться за шерсть не так просто, она гладкая и шелковистая. Приходится подвинуться к самой шее пантеры, обвить руками за шею — насколько получается аккуратно. Удостовериться, что спутник держится так же крепко уже за самого Хтоня. И тихонько шепнуть: давай.

Прыжок ощущается как движение в лифте. Ну или наподобие. Желудок ухает куда-то вниз — вместе с сердцем. Визг застревает в горле. Собственная беспомощность ребра выламывает. Хтонь сперва еще щурится, но после сдается — клонится головой к мягкой шкуре, закрывает глаза, просто держится и надеется, что ни один из них не свалится. Не развалится. Что все, в общем, хорошо будет.

Ехать на кошке совсем не просто. Лес вокруг сливается в зеленую стену, ветер бьет в виски. Хтоня мутит, Хеля, судя по тому, как тот дрожит и ощущается это даже сейчас — тоже. И окончанию пути рады оба.

Хтонь скатывается на землю прямо у самых ворот во дворец. Иначе назвать это прекрасное место он просто не может. Стража, стоящая впереди, альтер-эго не беспокоит. Он машет им рукой, выдыхает...

- Позовите князюшку, скажите, что это его друзья! - устало выдыхает мальчишка. Очень хочется верить, что стражники поверят, а не решат, что их просто разыгрывают два грязных пацана на пантере.

[Цзин Бэйюань]

Бэйюань возвращался с личного пляжа. Место это было совсем рядом с поместьем и князе уже давно выкупил его. Единственный пляж где никогда не было никого постороннего и князь мог там искупаться. Он не так часто ходил туда, но иногда ему хотелось побыть одному, отвлечься от забот и просто расслабится. Обычно, когда он купался, то на страже всегда стоял Аламадес, бдительно следя сейчас тем, чтобы никто не смел подглядывать.
На Бэйюане сейчас было простое белое одеяние, волосы распущены, и слегка влажные после купания. Возле ворот поместья он столкнулся с двумя детьми, верхом на пантере и стражу с растерянными лицами.
Он уж грешным делом подумал, что его племянник где успел сделать детишек и теперь отправил их дяде, но нет, кажется Юй все таки соблюдает обеты, которыми его обучал князь.
Аура большой чёрной кошки была знакомой, похоже это не просто зверь, а легендарное оружие? У артефактов была своя аура, пусть они и могут обретать образ живых существ, но все же они существенно отличаются от настоящих живых. Но главным признаком узнавания кто эти двое мальчишек, стал Аламадес, который шёл рядом и именно он сообщил князю, что один из мальчишек это Хтонь.
Князе крайне редко можно было удивить, поскольку он многое повидал в своей жизни, со многими вещами сталкивался, так что перестал чему либо удивлялся. Но, прямо сейчас он округлил глаза подходя к этой парочка.
- Хель? Хтоня? Что...что с вами случилось? Только не говорите что вы снова куда то влезли и наткнулись на какую-то древнюю штуку о которой ничего не знали?! - Бэйюань был почти уверен, что попал в точку, эта парочка может хоть день прожить без приключений?
Князь шлепнул себя ладонью по лбу, призывая все своё терпение, а после снова осмотрел двоих детишек. Судя по растерянному взгляду Хеля, тот ещё и память потерял. Да уж, ладно, хорошо что хотя бы Хтонь сообразил приехать к нему. Кто знает чтобы случилось с двумя детьми.
- Ладно, пойдём внутрь, там все расскажите. Пропустите их, - велел он стражникам, и те быстро отступили открывая ворота.
Бэйюань прошёл в поместье и повёл двух мальчишек верхом на пантере за собой во внутренний двор, подальше от любопытных ушей. Покосившись на пантеру князь задумался. Похоже это та самая трость Хеля. Только легендарное оружие могло обрести форму живого существа. Однако последний раз когда они встречались, вроде бы подобного навыка у оружия не было.
Бэйюань привёл их в уже знакомый дом, в свои личные покои. Обернувшись, князь подошёл к Хелю и наклонившись улыбнулся ему. Этот парень и так был зажатым с целым набором комплексов, а сейчас видимо боялся всего.
- Не бойся, я знаю, ты этого не помнишь, но я твой близкий друг, меня зовут Бэйюань. Здесь ты в безопасности и тебе ничего угрожает. А тебя зовут Хель, помнишь? Ничего страшного если не помнишь, все в порядке. Пойдём со мной, хорошо? Вам надо помыться и переодеться, - князь протянул руку Землю, говорил он мягко и ласково, чтобы успокоить ребёнка. Хель был напуган и растерян, но это очевидно, когда не помнишь ничего, то даже взрослый будет напуган.
- Ты помнишь меня? - обратился Бэйюань теперь к большой кошке - Как то раз я даже использовал тебя, чтобы наказать одного шамана. У тебя есть имя? Не страшно если нет, тебя будет звать Пушок.
Причём князь произнёс это так, что возражения не принимал, протянув вторую руку большой кошке он дал ей возможность обнюхать её и понять, что он знакомый. Все таки однажды он и правда использовал трость Хеля, чтобы ударить того шамана марведонца, когда тот напал на Пина. Так что оружие должно было запомнить его.
- Можешь погулять по моему поместью, но пожалуйста, не пугай моих кошек, хорошо? Возможно тебе будет интересно провести время с Вэнь-эром, как ты помнишь это моё оружие. Аламадес тебя проводит, - князь погладил большую кошку, а после спустил с неё двоих детей. Подняв Хеля на руки, Бэйюань мягко погладил его спутанные волосы.
- Все хорошо, не бойся, Хтонь, пойдём, - держа одного ребёнка на руках и взяв второго за руку княже провёл из в дом - И почему у меня такое чувство будто я отец одиночка с двумя детьми?
К счастью у князе уже был опыт обращения детьми, все таки он растил Юя, а потом был ещё Лани. Вообще княже любил детей, вот только своих собственных у него никогда не будет.
Бэйюань сразу же провёл обоих мальчиков в купальню и поставил Хеля на пол.
- Хтоня раздевайся и прыгай в воду. Хель, я сейчас сниму с тебя одежду, чтобы помыться, хорошо? - Бэйюань опустился на колено и ласково провёл рукой по волосам ребёнка - Ты не против?

[Хтонь и Хель]

При виде Бэйюаня Хтонь испытывает облегчение почти что блаженное. Он выдыхает. Сам не замечает, как расслабляется, непроизвольно опуская плечи, как тянутся выше уголки губ. Тяжкую ношу снимают с его плеч — Хтонь точно знает, что в этом доме они будут в безопасности, о них позаботятся и так или иначе все обязательно будет хорошо. Так что он первый соскальзывает со спины огромной ворчащей кошки и клонится к чужой фигуре.

- Князюшка, - жалобно тянет он и приваливается головой к чужому телу, щекой невесомо гладится о роскошь дорогих одежд и снова вздыхает с облегчением. Запоздало осознает, до чего же он испугался!

И, конечно, теперь им никто не чинит препятствий, а запахи резиденции князя знакомы так же хорошо, как и привычная тишина лавки.

- Мы хотели посмотреть на пещеру! - вспоминает альтер-эго и тут же поправляется. - Хель хотел. Услышал, что там какой-то артефакт раскопали. Но мы, наверное, заблудились, потому что через лес пошли. У этого... - он все же позволяет себе неприязненно взглянуть в сторону своей тяжкой ноши, еще сидящей верхом на кошке, - совсем все плохо с ориентацией... Тьфу! С ориентированием.

Хтонь устало трет переносицу, морщится и жалобно смотрит на друга снизу вверх. Признается:

- Я понятия не имею, что делать. Мы как-то свалились в яму. Открываю глаза — а я ребенок. И Хель... но с ним совсем беда. Наверное, это потому, что он ребенком никогда не был, так что себя не помнит. Все-все забыл. На имя не отзывается — я пробовал. Только мычит и хмурится. Я даже боюсь: вдруг он не разговаривает? А еще, вот... трость меня, кажется, не любит.

Хтонь морщится, часто моргает. Губы у него дрожат, щеки горят, а глаза наполняются влагой. Он растирает лицо руками и натянуто улыбается, пока диковинная огромная тварь, в которую превратился артефакт, мурчит и подставляет нос под ладонь Бэйюаня.

- С этим я тоже не знаю, что делать, - жалуется Хтонь.

А огромная кошка дергает носом, нюхает чужие пальцы, урчит, словно огромная механическая махина. И мягко шагает куда ведут — словно перекатывается. О чем она помнит или не помнит, сказать трудно. Что она осознает?

Вообще — это точно она? Или он? Хтонь скашивает глаза, пытаясь заглянуть под качающийся хвост, но существо настораживающе шипит и скалит кажущиеся острыми клыки. Чудовище решает, что разгадает эту тайну позднее. Решение Бэйюаня назвать это чудо Пушком выбивает из альтер-эго смешок. Но кошка, похоже, не против. Или кот — опять же.

Напоследок существо тихо урчит и лбом толкает князя в бедро. Но позволяет забрать своих спутников и с интересом оглядывается. Хвост бьет из стороны в сторону, уши подергиваются. Но интерес к миру вокруг подождет, а хозяина нужно оберегать. Так что существо валится на пол и потягивается, вытянув передние лапы. Сбивает хвостом альтер-эго с ног, когда тот пытается подглядеть, что там по части пола.

- Какой ужасный день, - стонет Хтонь, нарочито медленно поднимаясь на ноги. Ну эту кошку. Он торопливо следует в купальню, где ситуация уже потихоньку обостряется.

У мальчика имени нет — во всяком случае, он такового не помнит. Не помнит даже, что он вообще такое. Откуда. Мир его рождается в объятиях большого вселенского взрыва — и выбрасывает худую фигурку куда-то, где холодно и очень странно. Годами выстраиваемые барьеры тают — вместе с освоенными навыками, правилами, знанием мира. Остается только ничего не понимающий ребенок.

Окошко неба над головой, стены, к которым так и льнут пальцы. Незнакомые живые существа, коих становится только больше. Бледный и шумный мальчишка ему не нравится, вызывает желание сжаться как можно дальше. Большая урчащая кошка — прильнуть к мягкой шерсти, погладить, выдохнуть с облегчением. Существо кажется будто продолжением его самого.

А потом... ослепительность мира вокруг: буйство красок и звуков. Шум голосов. И наконец — еще одно живое существо.

- М? - мальчик клонит голову набок, разглядывает красивое лицо склонившегося над ним человека. Отдаленно осознает: лицо очень красивое. Следом приходит то ли осознание, то ли вспыхивает молнией память: сам он отчаянно некрасив.

Ребенок непроизвольно отшатывается, вытирает еще перепачканные землей одежды о кое-как завязанный плащ, непроизвольно пытается сделаться меньше в чужих глазах, исчезнуть. Из горла рвется выдох, но какой-то неправильный: мальчонка всхлипывает, шмыгает носом, тут же трет нос и губы рукой — и понимает, что все еще весь перепачкан, только не землей.

Черные пятна не стираются. Он хмурится, почти забывая о незнакомом красивом человеке, и трет одну руку пальцами другой. Усиленно скребет ногтями по запястью. Смотрит, как бледная кожа расцветает красным, но пятна краски никуда не уходят. Это... неправильно. Так не должно быть! Он тем отчаяннее это понимает потому, что у второго мальчишки — с него ростом, - кожа чистая, белая и гладкая. И чистые же белые волосы.

В сознание вонзаются сказанные слова. Помыться и переодеться. Может, вода сможет избавить от этой грязи? Если нет, он, должно быть, проклят. Сознание услужливо подсовывает картинки, которых в разуме ребенка быть не должно: чудовищные магические метаморфозы, существа с искаженными лицами и тенами. Страх заставляет резко отшатнуться от протянутой руки князя.

Кто все эти люди?

Что он здесь делает?

Что... что с ним хотят сделать?

Еще одна вспышка — он видит темное холодное место, много более страшное, чем яма, в которой очнулся. Что-то колкое, перестукивающее и скребящее под ладонями и коленками. Пронзительную боль. Обломанные массивы камня. Всепоглощающий, похожий на напавшего зверя, страх.

- Не трогайте! - вскидывается мальчишка и рвется из чужих рук. Короткие ногти ощутимо загребают по ткани чужой одежды. Мальчонка хмурится, кривит губы — сдерживается, чтобы не зареветь. Страшно-страшно-страшно. Он вспоминает, что люди опасны и хотят сделать больно. Красивый человек, несмотря на мягкий и ласковый голос, тоже мнится угрозой.

- Осторожно! - едва князь ставит Хеля на пол, Хтонь влезает между ними. Его связь с хтоником кажется тонкой, хрупкой, как вот-вот грозящая оборваться ниточка. Но он улавливает клокочущий в чужом теле страх, панический животный ужас. И влезает вовремя, когда пацан уже готов всерьез царапаться и кусаться. По праву сильного, альтер-эго перехватывает тонкие руки, удерживает, мысленно пытается протиснуться в чужой разум — но не выходит.

Стычки между хтоником и альтер-эго — совсем не редкость. В лавке они ругаются часто, причиной то излишняя замкнутость одного, то непомерная энергичность второго. Им не впервой спорить из-за цвета настенной краски, содержимого шкафов или ужина. Но до полноценной драки никогда не доходит. Так что теперь, когда Хель, себя не помнящий, подтягивается ближе и зубами врезается в бледное и по-человечески хрупкое плечо альтер-эго...

Хтонь воет и тоже рвется. Рефлекторно тянет противника за волосы, пытаясь заставить разжать зубы. Тот по-звериному рычит в ответ. Уже сцепленным клубком парочка валится на пол.

[Цзин Бэйюань]

Князь едва отвернулся, чтобы снять верхнюю одежду, рассказ Хтоня о том что произошло подробностями не блистал. Однако догадаться было не сложно, что эти двое натолкнулись на какой то необычный артефакт. Вот только не ясно эффект временный или нет.
И только Бэйюань скинул верхнее платье, как двое мальчишек уже успели вцепится.
- Эй! - молодой эон опустился на колено разнимая двоих детей, вернее практически отдирая их друг от друга - Ну все, хватит!
Князь прижал к себе Хтоня, загородив его рукой, но при этом смотрел на Хеля. Прям маленький волчонок не иначе. Бэйюань плавно поднял руку, протянув ее мальчишке.
- Ты же вроде не зверёк, чтобы кусается, но если так хочется, кусай, - князь улыбнулся, он прекрасно понимал, что чувствует сейчас Хель. С ним однажды случилось похожее, только молодой эон не совсем потерял память, он помнил то, что с ним было до семи лет, но не помнил всего остального.
Князь посмотрел на Хтоня, вздохнув, применил целительную магию, чтобы залечить укус на плече.
- Не нужно драться, - молодой эон слегка похлопал по попке Хтоня - Раздевайся и забирался в купальню, позволь мне его успокоить.
Бэйюань отпустил альтер-эго и вновь перевел взгляд на Хеля, поднявшись он подошёл к нему ближе, но на сей раз все же не слишком близко, чтобы не пугать его. Вновь опустившись на колено, Бэйюань мягко улыбнулся.
- Не бойся, тебя здесь никто не тронет, все хорошо, - князь плавно поднял руку - Я знаю что тебе сейчас страшно, ты не помнишь кто я, что с тобой случилось и что происходит. Тебя зовут Хель, а это Хтоня, - князь обернулся на второго мальчика, потом снова к Хелю - Он, скажем так, часть тебя. А меня зовут Бэйюань, я твой друг. Пускай ты не помнишь этого здесь, - молодой эон коснулся пальцами своего виска, а после переместил руку на грудь - Но вот здесь ты должен помнить. Прислушайся к себе, никакой артефакт не может стереть память что хранит сердце и душа. Я твой друг, тебе нечего боятся. Пока я рядом никто не посмеет тебя обидеть.
Князь опустил взгляд на расчесанные до крови руки мальчика и покачал головой. Хель остаётся Хелем даже будучи ребенком и потерявшим память. Право слово, лучше бы он свои комплексы забыл.
- Тебя беспокоит то, что на твоих руках? Это часть нашей природы, часть нас, это не проклятье. Смотри, у меня тоже есть похожее, - Бэйюань перевернул руку ладонью вниз и на светлой коже стал выступать замысловатый узор, голубоватого цвета. Он начинался от запястья, витиеватый узор словно опутывал руку, убегал выше, прячась под тканью нижней рубашки, поднимаясь до локтя, плеча, показался на шее, часть узора забегала на лицо, опускалась ниже к груди, спине, пока не опутало все тело.
- Видишь, просто обычно его не видно, но он у меня есть, он есть у всех эонов. У кого то он менее выражен, как у меня, у кого то более, как у тебя, у всех разных цветов. У меня например, под цвет моей магической энергии. У Юя тоже, ты его не помнишь, это мой племянник. Так что не стоит беспокоится, - князь вновь улыбнулся и вновь протянул руку - Ну же, или ко мне, позволь мне помочь тебе помыться. А после поешьте, ты хочешь есть? Кстати, а Корвуса с вами не было?
Бэйюань обернулся к Хтоню, стоило вспомнить про еду и князь тут же понял, что чего то не хватает, вернее кого-то. Да уж, было бы забавно посмотреть как этот прожорливый ворон превратился бы в воробья.

[Хтонь и Хель]

Детское тело на удивление неловкое и неуклюжее. Вот и Хтонь ощутил это на себе, шлепнувшись на пол. А еще было отчаянно больно и очень обидно. Зубы у этого Хеля оказались весьма острые. Обиднее всего, что сам альтер-эго едва успел дать сдачи — разве что чуть не выдрал клок волос, когда князь уже растаскивал дерущихся. Но мальчишки не сдавались, умудрившись на лету пнуть друг дружку по коленкам.

Спрятавшись под боком у Бэйюаня, Хтонь едва подавлял детское желание вцепиться в чужую одежду. Угрюмо следя за продолжавшим барахтаться чертенком, он яростно тер пострадавшее плечо.

— Кусается прямо как собака! — пробурчал альтер-эго и удивленно моргнул, когда князь сперва залечил укус, уже проступивший капельками крови, а затем толкнул его в сторону купели, ощутимо шлепнув по заднице. Мысли про Хеля и даже желание спорить разом испарились. Мальчишка фыркнул, кое-как стащил едва державшийся ханьфу и быстро засеменил в нужную сторону, совсем не прикрываясь — стыда у него, как и белья, в помине не было.

С Хелем вышло сложнее. Мальчишка ворочался, упрямился. Все его инстинкты вопили, что нужно сбежать, найти безопасное место... Только он не помнил, что это и где его взять. Охваченный страхом, ребенок задрожал: сердце колотилось, в ушах стоял шум, глаза налились слезами — но ребенок сжал веки, не давая им пролиться.

Красивый человек будил в нем противоречие. Выглядит как человек — а значит, опасен! Хочет схватить и... сделать что-то ужасное! Воображение подбрасывало картинки из раздробленных костей и рваной плоти — успокоиться не особо помогало. Но... этому человеку почему-то хотелось верить. Память молчала, но что-то в его голосе, движениях и глазах... дарило ощущение покоя. Той самой безопасности, которую маленький Хель еще не мог осознать.

Мальчишка хмурился, сгорбившись, замерев в позе готового к прыжку на четвереньки. Слова доносились запоздало и не сдерживали порыва: ребенок метнулся ближе и, вцепившись в чужую руку, вгрызся зубами в запястье. Ведь этот человек же сказал, что можно кусать, если хочется? Ему хотелось. Наверное. Мальчик не был уверен, но стиснул зубы — уже не так яростно, как с Хтонем. Чувствительно, наверно, даже больно, но без крови и даже без следа.

— Звереныш! — фыркнул со своего места Хтонь, уже устроившийся в купели. Он сложил руки на бортик, уложил на них голову и с живым любопытством наблюдал за происходящим. Одним словом, развлечение себе нашел.

Отлипнув от Бэйюаня, Хель пристально разглядывал его руки. Эти линии... голубоватые, такие... красивые. Мальчишка нахмурился, завороженный. И потянулся ближе, уже забыв про укусы и злость. Нетерпеливо стащил вверх рукав и ткнул пальцем в рисунок. Потер даже. Узор не исчез. Потом взгляд переметнулся на собственные предплечья. Вердикт вырисовывался неутешительным.

— Красивое, — ткнул он пальцем в голубоватые линии. Затем так же просто и без задней мысли ткнул в княжеский нос. — Красивый.

Потом вздохнул — горько и так безрадостно, словно выносил себе пожизненный приговор, включая и то, чего не помнил. Подняв руки, чуть запрокинув голову, словно всего себя выставляя на обозрение...

— Некрасивое, — вынес он окончательный вердикт, игнорируя тихий смешок альтер-эго. Мальчишка моргнул, смотря, как чернильные линии вьются на его коже, сплавляясь в пятна и закорючки. Разве это можно сравнить с тонкими аккуратными линиями? И... что-то там говорил человек? Что такие у многих есть? Значит, в мире еще много людей с красивыми рисунками. А вот он сам... ребенок шмыгнул носом.

Удивительно, что вообще сохранились понятия о красоте в его голове.

Наконец Хель кивнул и принялся неуклюже стаскивать с себя перекрутившийся потертый плащ, заодно переваривая новую информацию. Хель. Так его зовут? Он не помнил, что это значит. И зачем ему имя? Наверное, чтобы не путать с тем, другим мальчиком? Друг... а это что значит? Слов было слишком много, и казалось, будто они не помещаются в голове.

— Нет, Корвус был дома, — тем временем отозвался второй мальчишка. Хтонь шлепнул плоской ладонью по воде, наслаждаясь звучным плеском. — Но нас здорово тряхануло, раз я ничего не запомнил. Думаешь, по нему тоже могло прилететь? Они же с Хелем связаны. Вот смеху-то, если он в воробья превратился! Теперь порхает по лавке и орет, что мыши крупнее него!