[Энтропий]

Стартовая локация Дискордиум

Участники эпизода @Энтропий @Ойген Нойманн @Юпитер Тома @Амбросия

Эпизод является игрой в настоящем, закрыт для вступления других персонажей, если хотите вступить, пишите в ЛС Энтропию. Если в данном эпизоде будут боевые элементы, будет актуальна официальная система боя.

[Энтропий]

Дискордиум полон тайн и загадок, это не просто Цитадель, это планетоид, усеянный городами, древними сооружениями, реликтовыми лесами и водоёмами, здесь возводят свои оплоты верные последователи Ордена, здесь живут диаспоры самых разнообразных рас, здесь функционирует передовые научные центры, работают школы и академии. Но, конечно же, столицей являлась главная Цитадель — циклопического размера архитектурный объект, что органично вплетался в горный массив, перетекая своей частью в его монументальную основу. И уже было не понять, где заканчивается горная гряда, а где начинаются замковые комплексы. Прямо в горной породе искусные мастера создавали невероятные архитектурные элементы. 

Группа юных дарований пропала в условно безопасной зоне на дальнем западе планетоида. Они отправились на исследование древнего зиккурата, что был частично погребен в песках более тысячи лет, а совершенно необъяснимо пару недель назад поднялся из недр. «Мир» Хаоса непредсказуем и здесь частенько происходят необъяснимые события, появляются доселе неизведанные формы жизни будто бы из неоткуда. И ты никогда не угадаешь, виновен в этом очередной гениальный хаосит или случившееся имеет аномальную природу. Частенько это соединялось в одно, ведь жители Дискордии очень любили творить и запретную магию, и новые эксперименты... скучно здесь не было даже в самом захолустье.

Проблема же состояла в том, что пропала очень подающая надежды группа из девятнадцати молодых юношей и девушек. С ними отправились два наставника, но никто не вернулся. Наверняка, Амбросия очень обеспокоилась по этому поводу, ведь когда-то и она была таким юным талантливым дарованием, а здесь просто взяли и выкорчевали почти два десятка потенциальных магистров или эмиссаров. Да, это был элитный класс, с очень высоким магическим и интеллектуальным потенциалом. Они опережали своих сверстников на целую голову, хотя всё еще оставались подростками. 

Но на этом проблема не закончилась. Спустя 12 часов, после того как наставники перестали выходить на связь, Оникс — эмиссар Энтропия, собрал группу и отправился к зиккурату искать пропавших. Из них тоже никто не вернулся. Перед своим уходом Оникс написал два письма, одно Амбросии, второе Юпитеру, с которым парень был неплохо знаком.

В письме Амбросии Оникс делился своими опасениями насчёт зиккурата и просил девушку присмотреться к магистрам, которые ответственны в данном регионе за всевозможные аномалии. Оникс думает, что в Ордене завёлся предатель.

Юпитеру Оникс написал небольшое письмо, где просил не ввязываться в это дело и не искать его. Ведь этнарх знал, что тот неравнодушен к загадкам и не бросит товарища, если будут собирать новый рейд. 

Что касается Ойгена, то на Дискордиуме проживало множество гномов. Несколько древних гномьих диаспор проживали и в Цитадели, и за ее пределами. Дальняя (или не очень) родственница Ойгена, которая крайне обрадовалась, узнав, что родич вступил в Орден, пригласила погостить у себя. А после поделилась случившемся, ведь среди пропавших был один гном, точнее, юная гнома. И хорошо, что не ее дочь, сетовала, стирая скупые слезы, но от этого легче не становилось. 

Оставить это дело без реакции Амбросия ведь не могла, а потому, пора было собирать новую группу. Но зиккурат уже посетило несколько сильных магистров и паломников, никто не нашел никаких следов пропавших. Группы вернулись ни с чем. Кажется, враг, если он и был, затаился. Амбросия отлично понимала, что лучше провести исследование без огласки, если в Ордене завелся предатель, который начал действовать, лучше, чтобы до него слухи об очередном рейде не дошли.

[Амбросия]

На далеком планетоиде Дискордиуме витала напряженная атмосфера, словно сам воздух пропитался магическими предзнаменованиями. Амбросия стояла у огромных окон своей комнаты, из которых открывался великолепный вид на монументальные высоты Цитадели. Её взгляд блуждал по уходящим в небеса стенам, устремляясь к вершинам, где магия и знание переплетались в вечном танце.
Райдзин была невысокого роста с изящными чертами лица. Её длинные фиолетовые волосы были аккуратно заплетены в косу, а аметистовые глаза смотрели с тревожностью, отражая волнение, которое она чувствовала внутри. Одета она была в кимоно, сочетающее в себе элементы доспехов, отражая её защитницкую роль в Ордене. Несмотря на свои многовековые годы, она выглядела как молодая девушка лет девятнадцати.
В Ордене эмиссара Амбросию часто можно было встретить, ведь она была неотъемлемой частью его души и опорой для всех, кто нуждался в её наставничестве. Её ученики питали к ней любовь за безграничную преданность и бесконечную заботу. В их глазах она воплощала не только мудрость наставницы, но и верного друга, всегда готового выслушать и помочь. Однако время, неумолимо шло вперед, не щадило даже мудрые сердца её учеников. Они достигали высот своих собственных достижений, развивали свои таланты и принимали вызовы, брошенные им жизнью. В конечном итоге, каждый из них, один за другим, покидал этот мир, унося с собой частичку ученической любви и преданности, которые Рэй дарила им всем.
Райдзин научилась принимать это неизбежное явление спокойно, хотя в её сердце каждый уходящий ученик оставлял глубокую боль. Она видела, как они расцветали под её руководством, как находили своё место в этом мире, и как, в конце концов, уходили, чтобы следовать своему собственному пути. Эти уходы становились для неё испытанием и вызовом, но она продолжала быть для них опорой и учителем, несмотря на свою собственную горечь и потери.
Сегодня что-то взволновало её больше обычного. В глубине её сердца таяла тревога, неподдающаяся объяснению. Каждый раз, когда она думала о пропавших учениках, сердце Амбросии сжималось от боли и тревоги. Сегодня её тревожность была больше обычной. Они не должны были умирать. Ни сегодня, ни завтра.
На безопасной зоне планетоида Дискордиума, где недавно возродился старинный зиккурат из песчаных пустошей, загадочно исчезла группа молодых дарований и их наставников. Монумент, увенчанный древними магическими знаками и символами, стал свидетелем необъяснимых событий.
В её уме мелькали мысли о безопасности своих учеников и их наставников, исчезнувших в тени этого древнего сооружения.
«Что же скрывается за этими символами?» - думала она, чувствуя тяжесть ответственности за каждого из них. «Мы не должны допустить новой утраты», - мучила её тревожная мысль, ведь каждая потеря была невосполнима в мире магии и знаний, который она так любила и защищала.
Эта загадка вызывала тревогу не только у Амбросии, но и у Оникса, другого эмиссара Ордена. Он обратился к Райдзин, упоминая предательство в Ордене. Это было серьёзное заявление. Оникс, всегда такой надежный, был известен безупречной преданностью Ордену. Его слова никогда не были пустыми, и он не разбрасывался обвинениями просто так. Этнарх утверждал, что внутри Ордена что-то идёт не так. В свете последних событий это могло означать только одно: кто-то из внутреннего круга Ордена стал изменником, возможно, предавая своих же собратьев ради собственных целей.
- Кто мог пойти на такое? —мысли её были полны тревоги и подозрений. Каждая потеря, каждый исчезнувший ученик — это был удар, который она не могла позволить себе игнорировать. Зиккурат, пробудившийся после тысячелетий, принёс с собой не только магические загадки, но и угрозы, спрятанные в тени. Теперь, когда тьма начала расползаться по самому сердцу Ордена, Амбросия знала, что предстояла не только битва с внешними силами, но и с теми, кто скрывался среди своих, готовый нанести удар в любой момент.
- Я не могу допустить еще больше жертв, — твёрдо решила нефилим, готовясь к предстоящим испытаниям, -  мы найдём предателя, если надо я его убью. Раскромсаю на мелкие кусочки, а после расбросаю по всему Аркхейму. Мы разгадаем загадки зиккурата и вернём наших учеников. Орден должен остаться крепким и непоколебимым, несмотря на любые угрозы.
Амбросия сжимала в руке письмо Оникса, слова которого звучали как предупреждение, пронзительный зов к действию. Её решимость пронизывала воздух, словно магический шторм, готовый раскрыть тайны зиккурата и отыскать пропавших, несмотря на возможность, что враг скрывается среди ближайших. Она шла быстро и уверенно, её фиолетовые волосы колебались за спиной, словно подчеркивая её непоколебимость. Решения приходилось принимать мгновенно, не давая места колебаниям или сомнениям.
Используя свои телепатические способности, Амбросия направила мысленное послание к Ойгену, чьи глубокие связи с семьей гномов были хорошо известны. Её мысли, пронизанные глубоким сожалением и неотложной необходимостью действия, звучали как тихий шепот в безмолвии:
«Ойген, это Амбросия, эмиссар.  Мне стало известно о пропаже юной гномки на Дискордиуме. В нашем Ордене происходят необъяснимые события, и я обращаюсь к твоему опыту и знаниям для помощи в этом расследовании. Эта загадка требует особого внимания и усилий»,- это ментальное послание было не только актом поддержки Ойгену в его личной трагедии, но и стратегическим шагом, направленным на активизацию его решительности и помощь в решении сложившейся ситуации.
После этого Амбросия обратилась к Юпитеру:
«Юпитер, ситуация на Дискордиуме становится все более критической. Мы потеряли девятнадцать юных дарований, и ситуация требует немедленных действий. Прошу тебя рассмотреть возможность оказать мне помощь в этом деле. Эмиссар Оникс уверен в твоей надежности и готовности помочь.
Амбросия, эммисар Ордена» - нефилим, сознавая, что Оникс также исчез, надеется, что Юпитер найдет этот случай достойным внимания и поддержит усилия Рэй. Это была ее стратегия, основанная на уверенности в его готовности к помощи.
Таким образом, Амбросия стремилась не только организовать расследование и поиск, но и обеспечить координацию усилий между различными членами Ордена, включая Ойгена и Юпитера, чтобы эффективно реагировать на сложившуюся ситуацию на Дискордиуме.
Амбросия быстро приняла решение назначить место встречи для обсуждения деталей с Ойгеном и Юпитером. Она отправила сообщение обоим:
«Ойген, Юпитер, предлагаю нам встретиться в Зале Артефактов. Это место идеально для наших конфиденциальных обсуждений, где мы сможем тщательно обсудить все детали и выработать стратегию действий.
Встреча состоится через час», -   прозвучало решительное заявление Амбросии, её уверенность не предоставляла Ойгену и Юпитеру возможности на возражения или выбор.
С этим сообщением девушка отправилась подготавливать зал к встрече. Каждая деталь в подготовке была важна для Амбросии. Она осмотрела каждый уголок, проверила все артефакты и защитные меры. Важно было убедиться, что нет никаких следов проникновения или прослушивания. Её решимость и концентрация только усиливались по мере продвижения подготовки. Она понимала, что успех этой встречи может иметь решающее значение для будущих событий в Ордене.
Редко кто осмеливался вступать в эту область, зная, что каждое непреднамеренное повреждение или даже малейшее разрушение могло вызвать у Амбросии резкую и безжалостную реакцию. Все члены Ордена хорошо осведомлены о её строгом отношении к артефактам, которые представляли собой не только историческую ценность, но и крайне важные аспекты магической и научной работы. Это знание заставляло многих из них избегать рисков и стараться оставаться в безопасности, не желая привлекать на себя гнев нефилима, чьё внимание могло быть столь же непредсказуемым, как и сила, с которой она защищала Орден.
Амбросия сидела за столом в зале артефактов, её взгляд был устремлен вдаль, словно она погружена в глубокие раздумья. Она ожидала прибытия своих союзников с нетерпением, четко зная, что на её решения будет возложена значительная ответственность. В её глазах мелькнула смесь решимости и сдержанной напряженности, отражающая готовность к сложным действиям.

[Ойген Нойманн]

С Рейлой Брандт, своей троюродной сестрой, Ойген не виделся лет эдак пятьдесят. Да, в школьные годы дружили, учились почти бок о бок (Рейла была на два года старше Нойманна), но потом связь подраспалась: Рейла втюрилась в проезжего охотника – возможно, хаосита – и уехала с ним. А теперь вдруг обнаружилась на Дискордиуме и, выудив из местных каналов инфу о новичках ордена, зазвала братца на чай. Ойген предпочёл бы пиво, конечно, но кровные узы для гномов были более священны, чем любые боги, так что отказать – значит, по сути, отречься от многовековых традиций. Да и вообще Нойманн в последние лет двадцать мало общался с другими гномами, разве что в процессе выполнения заданий ордена.

Рейла всегда отличалась сентиментальностью, так что Ойген не удивился, увидев слёзы на её глазах, когда она делилась новостью о пропавших в катакомбах адептах. Хотя и самому Нойманну, несмотря на напускную суровость, было жаль молодёжь. В его-то возрасте до сих пор страшновато помирать, особенно в какой-нибудь аномалии – взять тот же поход в червоточину – чего уж говорить о вчерашних детях...

Мягко переведя разговор на собственную работу в ордене, Ойген допил чай и с писком коммуникатора, оповещавшего о скорой встрече с магистром, выдававшим задания на Цирконе, покинул дом троюродной сестры. Известие о пропаже большой группы талантливых хаоситов оставило его в смешанных чувствах. С одной стороны, Ойген не горел желанием ввязываться в поиски, хватило с него аномальщины в Шанге. А с другой – всё-таки важное дело кормящего его ордена, да и чисто по-гномски жаль соплеменницу...

Впрочем, дело о сгинувших в зиккурате учениках само не собиралось отпускать Нойманна. Едва он забрался в Ласточку, приютившуюся в тенистом углу между гномьими домами, как в голове зашумело ментальное послание. Ойгену, непривычному к такому виду коммуникации, буквально сдавило голову, однако слова эмиссара Амбросии впечатались в его разум, словно выведенные огненными буквами.
– Во дела... Это ж что там за происшествие такое, раз целый эмиссар срочно требует к себе бродягу-охотника? – потирая ноющий после ментального контакта затылок, пробормотал Ойген и взялся за рычаги Ласточки. – Ох, чую, будет веселуха почище Шангской... Но куда ж денешься от приказа. Да и правда девчонку жалко. Может, она вообще ещё жива, за спасение предки точно спасибо скажут.

* * *
Бодрой рысью боевой мех домчал Ойгена до величественной Цитадели, магический фон вокруг которой до сих пор заставлял источник самого гнома буквально содрогаться. Пришлось снова оставить Ласточку у внешнего периметра – приказ эмиссара приказом эмиссара, а рядовым адептам в центральные залы «верхом» заходить как-то не пристало – и пешком добраться до самого сердца Цитадели. В Зале Артефактов Нойманн рассчитывал побывать не раньше получения звания архиадепта, но предки распорядились, чтобы он прибыл туда пораньше. Когда охранники пропустили его в святая святых Амбросии, Ойген всё-таки не удержался и помешкал, оглядывая разномастные боевые и не очень диковинки, буквально излучавшие мощнейшие магические вихри. Интересно, каково тут находиться с УМИ эдак седьмым?..

Цепкий взор аметистовых глаз эмиссара вывел Ойгена из жадного оцепенения. Вспомнив, зачем он здесь находится, Нойманн поправил ремень висевшей за спиной «Виверны», подошёл к столу Амбросии, чеканя шаг, и склонил голову в знак уважения.
– Адепт Ойген Нойманн по вашему приказанию прибыл, госпожа эмиссар, – отрапортовал гном, памятуя азы армейской выучки по учёбе в академии. – Чем могу служить Ордену?

[Юпитер Тома]

Юпитеру, как истинному хаоситу, с самого своего попадания в Аркхейм было понятно, что Орден Демиурга Хаоса — то место, где ему будет наиболее комфортно со всеми своими проявлениями характера, со всем своим внутренним хаосом мыслей, чувств и эмоций, а также стремлением познать каждый уголок этого постоянно меняющегося, непредсказуемого, одновременно опасного и прекрасного мира. И естественно, более всего он был привязан к Дискордии, и планетоид с самого начала был тем местом, которое хотелось бесконечно изучать, ведь несмотря на то, что место это считалось самым настоящим домом, дом этот постоянно преподносил свои сюрпризы, и в некоторых его локациях нужно было быть особенно внимательным, чтобы не наткнуться на что-то новое и неизведанное — но то всегда являлось и является самой сутью проявления хаоса, и Юпитер уже давно понял, что ты либо попадаешь в этот поток, отдаешься полностью этому захватывающему тебя по самые уши движению, подобно броуновскому, — как бы сказали в его прошлом мире, либо тебя перемалывает и выкидывает из этого хаотичного потока.

Юпитера не выкинуло ни в первый год, ни в последующие, и он даже мог похвастаться тем, что не раз спасал свои уши от ситуаций крайне напряженных, и всегда мониторил события на Дискордии на предмет каких-либо других ситуаций разной степени напряженности, чтобы, во-первых, быть в курсе происходящего как исследователь, а во-вторых, чтобы с некой своей врожденной тревожностью убеждаться, что с его друзьями все еще все в порядке.
Про первую пропавшую группу из девятнадцати человек, отправившихся исследовать зиккурат, Юпитер слышал ну очень уж отдаленно — кто-то кому-то передал, частично информация исказилась, частично и вовсе стерлась, но суть была ясна, хоть в подробности его никто не посвящал. И возможно Юпитер так и остался бы непричастным к этому происшествию, и просто с волнением ожидал бы обрывков новостей о поисках и спасении более опытными и сильными последователями, эмиссарами и магистрами, если бы в составе второй группы, отправившейся на поиски и затем бесследно пропавшей не оказался Оникс.

И если бы Оникс предварительно не написал Юпитеру короткое послание, которое сейчас Юпитер снова перечитывает и сосредоточенно сжимает в своих руках, осмысливая происходящее, то у хаари бы и не было возможности погрузиться в это дело.

Когда Юпитер перечитывает письмо во второй раз, ловкие черные когтистые пальцы выхватывают у него из рук небольшое послание — бумажное, видимо, чтобы электронный вариант, упаси Архей, не был кем либо перехвачен, и воплощенный легендарный артефакт Юпитера — такой же хаари как и он, только черный, с именем Нигредо прищурив блестящие хищным сиянием оранжевые глаза, так же повторно вчитывается в строки, разочарованно фыркает, не обнаруживая там ничего нового — как будто бы он просто гримасничает, повторяя за белоухим ученым, и затем с громким смешком сует письмо обратно своему хозяину, но Юпитер понимает, что за этим смешком скрывается вовсе не довольство сложившийся ситуацией, а наоборот — крайняя обеспокоенность произошедшим, ведь его артефакт, будучи разумным воплощением, признает Орден Хаоса единственным своим домом, равно как и сам Юпитер.

Поэтому оставаться в стороне кажется задачей невыполнимой, и сейчас, после пропажи Оникса и целых двух групп Юпитер только и думал о том, как бы примкнуть к следующей спасательной группе, чтобы не остаться в стороне и быть свидетелем и участником происходящего. Быть более вовлеченным в столь важные процессы, напрямую влияющие на Орден.

На закравшееся в его голову спустя некоторое время мысленное послание эмиссара Ордена Хаоса — Амбросии Юпитер реагирует спокойно, как будто внутренне был уже готов к тому, и даже более того — искренне желал, что подобное предложение может поступить и чтобы оно поступило — а как иначе, когда речь заходит о пропаже целых двух групп хаоситов, да еще и вместе с хорошо знакомым товарищем. Пропажа самого Оникса кажется чем-то исключительно серьезным, ведь Юпитер хорошо знает, на что тот способен, и уж если с ним случилось нечто подобное, то значит дело и впрямь крайне сложное.

"Приветствую, госпожа Амбросия. Благодарю Вас за проявленное ко мне доверие. Я, разумеется, не в праве отказаться от содействия, и безусловно, искренне желаю это содействие проявить."

И когда эмиссар также вкладывает в его голову телепатическое послание о месте и времени встречи, он отвечает мысленным кратким "Появлюсь в условленный час."

Оказавшись в самой Цитадели и уже подходя к Залу Артефактов, белой тенью, ровной походкой неслышно вышагивая по коридорам он оглядывается на своего предвкушающего опасности спутника, скользящего рядом, — Нигредо, и когда они равняются со входом в Зал, Юпитер ненавязчивым жестом поднимает руку и щелкает пальцами, бросая короткий взгляд на обладателя черных любопытных ушей — свой артефакт, после чего тот, театрально закатив глаза и передернув худыми плечами, растворяется черным туманом и трансформируется в кольцо с оранжевым камнем, застывая на пальце своего хозяина, — считает, что так будет правильнее, ведь встреча, скорее всего, не подразумевает присутствие посторонних, и Юпитер не может предсказать, как госпожа Амбросия отнесется к еще одному разумному существу на их собрании, да и не только она, — Ойген Нойманн, про которого Юпитеру доводилось слышать, тоже приглашен. Если потребуется, Юпитер сможет заранее предупредить участников встречи о том, что у него в арсенале еще один помощник, тенью следующий за ним, и скорее всего, он тоже может быть полезен делу.

Будучи пропущенным внутрь, Юпитер отмечает, что прибыл вторым — вышеупомянутый мистер Нойманн уже на месте, и хаари приближается ровной сдержанной походкой к присутствующим, — кивает в первую очередь, госпоже Амбросии, которая расположилась за своим столом:

— Доброго дня. Если его можно назвать таковым в сложившихся условиях, — и поворачиваясь к Ойгену произносит так же вежливо, сопровождая приветствие аналогичным кивком, — Здравствуйте, мистер Нойманн.

И добавляет следом, стараясь быть кратким и обращаясь ко всем:
— Я бы хотел уточнить, мы ожидаем еще кого-то, или обсуждение начнется прямо сейчас?

[Энтропий]

Ответ на вопрос Юпитера оказался предельно прост — они выдвигались сейчас и никого не ждали. Впрочем, ему наверняка ответит эмиссар Амброссия. Путь до зиккурата оказался не близким, потому что зона радиусом десять километров вокруг блокировала телепортацию напрочь. Но чего ещё ждать от аномалии? И если до границы заблокированной зоны можно было добраться при помощи бортала, то дальше придётся на своих двоих.

Песчаные дюны простирались от горизонта до горизонта, уже сейчас был виден пик циклопической пирамиды, из вершины которой лился столб света. Загадка состояла в том, что ни одна из последующих рейдовых групп, вернувшихся вполне успешно в Орден, так и не смогла разгадать природу этого света. Если наблюдать сверху, то можно было рассмотреть каменное основание ротонды и кристаллические колонны, между которыми и струилось сияние. Но с данной позиции с трудом можно было рассмотреть, что происходит внизу, а добравшись до вершины изнутри зиккурата, никакого света не наблюдалось.

Навстречу им, на фоне этого чуть апокалиптического пейзажа, двигалась одинокая фигура. Она шла не от самой пирамиды, а как если бы незнакомец переместился чуть в стороне от основной группы. И теперь двигался к ним.

Это был высокий крепкий человек с удлиненными волосами тёмно-фиолетового цвета, но не его внешность привлекала внимание (хотя и она тоже, если немного интересоваться информацией об Ордене), а его аура. К ним шёл демиург. 

— Яре-яре, — помахал рукой мужчина, — меня прихватите? Давно пора наведаться в это гиблое место. Амбросия, Ойген и Юпитер. Рад встрече, можете обращаться ко мне Энтро. Или Энтропий. Как к душе ближе. 

Ты собрала хороший отряд, Райдзин. Ойген отлично себя показал при кризисе в Рельсотроне, а Юпитер у нас талантливый ученый. Я помню, тебя привлекали к миссии на землях одного лирейского баронства, где орден арендует посевные площади. 

Оникс вам что-нибудь писал, перед тем как уйти? — наконец, спросил демиург по существу, а также телепатически связался с Амбросией, но чтобы никто больше не слышал, — «я рад, что ты взялась за это дело, готовься к тому, что нам придётся ликвидировать несколько твоих коллег...» — широко и дружелюбно улыбнулся, — если есть вопросы, задавайте. Зиккурат возвел я, полторы тысячи лет назад, и сейчас пространство, где он расположен, стремительно распадается на несколько частей. Думаю, все пропавшие застряли в самом далёком осколке пространства, так что нам придётся проникнуть именно туда. Все готовы?

Всё-таки пространственные аномалии — штука крайне сложная, ещё сутки назад ещё можно было попасть туда физически, теперь только при помощи пространственного моста, а учитывая что здесь не работали даже порталы, задача предстояла трудной.

[Амбросия]

Ойген Нойманн вступил в Зал Артефактов Цитадели, где витали магические вихри, создавая игру света и тени среди древних артефактов. В этом мистическом мире он мог ощутить необычную силу, и внезапно его взгляд встретился с аметистовыми глазами эмиссара Амбросии. Глаза, которые казались проницательными, словно взгляд сквозь время и пространство.
Райдзин стояла у стола, окружённая артефактами, которые излучали не только свою магию, но и тайные знания. Её присутствие наполняло зал непоколебимостью и твердостью, но в тоже время в ней присутствовала глубокая тревожность и сострадание, она была обеспокоена происходящим.
Амбросия, уловив звуки шагов Ойгена, с лёгкой улыбкой произнесла, - знаешь, порой артефакты могут рассказать больше, чем мы знаем о себе, — её голос был наполнен загадочностью и лёгким намёком. После этих слов она пристально взглянула на мужчину, словно пытаясь прочесть его мысли и намерения.
Её глаза, светившиеся фиолетовым светом, изучали Ойгена, словно проникали в самую суть его души, пытаясь уловить то, что скрыто за внешней маской.
— Мы только начинаем, и я рада видеть тебя здесь, — продолжила Рэй, всё ещё удерживая взгляд на Ойгене.
«Надеюсь, я сделала верный выбор», — подумала Райдзин, её взгляд невольно задержался на фигуре Ойгена, который стоял прямо, с достоинством, не присущими многим.
— Не нужно формальностей, — отмахнулась она с легким взмахом руки, её голос звучал мягко, но решительно, — просто Амбросия или Рэй. Её глаза, глубокие и загадочные, встретились с его взглядом, и в этом мгновении между ними пробежала невидимая нить взаимопонимания (или ей так показалось). Амбросия всегда предпочитала видеть в своих союзниках не просто подчинённых, а равных, с кем можно разделить и тяготы, и радости предстоящих испытаний.
Райдзин слегка улыбнулась, её губы едва заметно изогнулись в тени загадочной полуулыбки. Она чувствовала, что Ойген поймет её стремление к простоте и искренности в общении.
...где магия и реальность переплетались, Амбросия начала своё обращение после того, как появился Юпитер.
— Когда Оникс говорил о тебе, он забыл упомянуть, что ты... очень пушистый, — с лёгкой улыбкой произнесла она, обращаясь к Юпитеру. Да, Райдзин не ожидала увидеть зайца,  про Юпитера она знала, но не встречалась с ним лично. Заяц-хаосит выглядел совершенно неуместным в зале, полном магических артефактов и старинных реликвий. Рэй видела в его глазах мудрость, что делало его присутствие ценным.
— Добро пожаловать, Ойген, Юпитер. Беспокойные настали нынче времена. Недавно пропали девятнадцать молодых хаоситов, отправленных исследовать один из зиккуратов Дискордиума. Это не первый случай исчезновения, к сожалению. Наша задача — отправиться в поиски. Нужно будет выяснить, что там произошло, — говорила девушка, внимательно смотря на мужчин, оценивая их словно древнюю монету.
Эмиссар стояла в центре зала, окружённого множеством магических артефактов, каждый из которых излучал таинственное сияние. Её фигура, изящная и одновременно сильная, была окутана аурой непоколебимости. С каждым произнесённым словом, казалось, вплетала в воздух невидимые нити магии, связывая присутствующих в единое целое.
— Каждый из вас обладает уникальными способностями, которые необходимы для выполнения нашей миссии, — продолжила Амбросия, её голос был мягким, но в то же время твёрдым.
— Ойген, твоя сила и решимость помогут нам преодолеть любые физические преграды. Юпитер, твоя мудрость и знания позволят нам разобраться в магических загадках, которые мы встретим на своём пути, - она сделала паузу, позволяя своим словам проникнуть в сердца и умы её спутников.
— Что касается меня, — продолжила Амбросия, её глаза засветились уверенным светом, — я использую свои ментальные способности, чтобы обнаружить скрытые опасности и направлять нас в самых трудных ситуациях.
На вопрос стоит ли им ожидать ещё кого-то, то её взгляд медленно скользнул к Ойгену и к Юпитеру.
— Не уверена, но всё возможно, — загадочно произнесла Амбросия, словно чувствовала изменения в воздухе, предчувствуя неотвратимые перемены. Её голос звучал уверенно, но в то же время его пронизывало некое беспокойство, придающее её словам загадочность и глубину.
В зале, наполненном магическими артефактами, атмосфера становилась всё более напряжённой. Магия вихрем кружилась в воздухе, испуская сияние, словно маленькие огоньки, запертые внутри артефактов. Амбросия, стоя среди этих древних реликвий, ощутила что-то непредвиденное, как будто сам воздух вибрировал, предвещая нечто важное. Артефакты начали издавать таинственный звон, тихий, но ясный, как отдалённый шёпот древних заклинаний.
Ойген, Райдзин и Юпитер прибыли к зиккурату Дискордиума. Вокруг царила тишина, а в воздухе витала странная аура ожидания. Девушка ощущала, что что-то необычное произошло здесь недавно. Райдзин, с её проницательным взглядом, начала осматривать окрестности, в поисках следов пропавших хаоситов и подозрительных изменений в окружающем пространстве...
Как вдруг...
Энтропий появился внезапно, его фигура возникла из ниоткуда, словно сам Хаос решил воплотиться в этом месте. Для Райдзин это не стало сюрпризом, её спокойствие и внутренняя сила оставались непоколебимыми, как горы, невзирая на внезапные изменения вокруг.
Амбросия, улыбнувшись немного шутливо, обратилась к демиургу:
— Энтропий, - протянула девушка, выделяя каждую букву, - ты опоздал на вечеринку! Но лучше поздно, чем никогда, не так ли? Мы только начинаем, и я рада видеть тебя здесь. Приглашаю на наш совместный танец.
Её слова прозвучали с лёгкой иронией, словно подчеркивая непредсказуемость ситуации.
— Энтро, — проговорила Амбросия, плавно склонив голову, — твое присутствие здесь вдохновляет... — она сделала паузу, её голос был наполнен иронией, а в глазах мелькнули лёгкие смешливые огоньки. — ...и, пожалуй, немного огорчает. Ведь только Хаос знает, что творится у тебя в голове. Но так даже веселей, не находишь?
Райдзин всегда умела играть словами, как на острие лезвия, её тон был остроумным и едва уловимым, как ядовитая шутка, спрятанная за маской учтивости. Девушка сохранила спокойное и уверенное выражение лица, скрывая за этим фасадом своё внутреннее беспокойство и тревогу.
— Так о чем это я? А, да...Нам предстоит нелёгкий путь, — продолжила она, обращаясь ко всем присутствующим, — исследование зиккурата и выяснение причин исчезновения наших молодых хаоситов — это не только дело чести, но и необходимость для безопасности нашего Ордена.
Когда Энтропий упомянул о сообщениях от Оникса, она кивнула, вспоминая о его письме, надеясь, что оно не последнее.
- Оникс упоминал предателя,- прозвучало её слова с тонким оттенком горечи, - некто внутри Ордена действует против нас. Я пыталась связаться с Ониксом, но сигнал глух, что-то его блокирует, - сделала вывод Рей.
Нефилим, с улыбкой, которая лишь едва прикрывала тревогу, взглянула на Энтропия. Её лицо оставалось спокойным, словно маска на лице дипломата, умеющего скрывать свои истинные эмоции за высокими стенами внутренней силы.
«Предатели — это не колеги, а разлитый яд в сердце нашего Ордена» , - произнесла телепатически Амбросия, её слова звучали как тихий шепот в темной глубине. Голос Рэй в уме демиурга был мягким, но при этом ощущалось решимость и непоколебимость. «Я готова открыть двери к любым возможностям и вызовам, что могут возникнуть. Я сделаю все, что в моих силах, и даже то, что кажется невозможным,» — в её словах звучал отголосок тех моментов, когда Амбросия шагала в неизведанные глубины, далеко за границами обыденного.
- Готова ли я? - задумчиво произнесла Амбросия, в её словах звучала смесь решимости и некоторой тревоги, - готова не только к тому, чтобы исследовать этот зиккурат, но и к тому, чтобы проникнуть в самые глубины времени и пространства, где, как говоришь, застряли наши собратья. Мой вопрос заключается в том, что именно вызвало такое разрушение? Ведь построение, выдержавшее тысячи лет, не должно рушиться так внезапно без внешних воздействий. Есть ли у нас какие-то предположения или данные об этом?
«Прошу, без червяков в моём коктейле в этот раз. Я ещё помню наше странное путешествие с тобой и всеми этими загадочными существами,» - подумала она, улыбка на лице смешивалась с намёком на беспокойство.
- И, пожалуйста, не надо опять пускать нас через лабиринт с иллюзиями. В прошлый раз мы почти час пытались уговорить камень дать нам дорогу, - добавила Амбросия с лёгкой насмешкой, стараясь разрядить атмосферу.

[Ойген Нойманн]

Ойген размеренно, чтобы пешие спутники поспевали, но внимательно и уверенно вёл Ласточку по барханам древней хаотической пустыни. Просто выручить гномку, ага... Во-первых, потерялась она в тысячелетнем зиккурате, где, наверное, даже предки не скажут, что происходит. Во-вторых, вместе с новичками пропал целый эмиссар. И не какой-нибудь из вновь повышенных, а один из фаворитов самого Энтропия. Ох и смердело это дело, к чёрту бы оно летело...

Но отступать некуда, позади ещё один эмиссар. К счастью, на этого эмиссара можно было и полюбоваться... Тайком и вне боя, конечно. Клинок в ножнах Амбросии явно может рассечь броню Ласточки и попросить добавки. А аура Райдзин была похожа на рокочущую грозу, даже будучи неактивной. Такую даму лучше всё-таки иметь в союзниках.

На Юпитера Ойген тоже старался особо не смотреть. Он, глухой провинциал, впервые увидел живого хаари как раз в одном из баров Дискордиума, и лишний раз проявлять праздное любопытство не стоило. Ещё предстоит увидеть, каков учёный в работе, а там и что-нибудь интересное о длинноухом народе выяснится.

Ойген включил было мелодичную балладу в динамиках кабины, рассчитывая покинуть Ласточку только у входа в зиккурат, как впереди показался одинокий путник. Ойген первым разглядел даже не его самого, а его могучую ауру, которая могла превзойти по мощи таковую у Амбросии. На миг у гнома даже закружилась голова от обилия магии вокруг. Закусив губу, он поднял орудие Ласточки...

...чтобы через мгновение опустить его, узнав путника. Портреты демиурга за неполный год службы Ойген неоднократно видел, а вот воочию совсем не ожидал явления Энтро. Остановив меха и спешившись, Нойманн хотел было припасть на колено, но, видя довольно фривольный настрой главы ордена, ограничился наклоном головы и ожиданием, пока разговор офицеров завершится. Похоже, настала минутка уточнить интересующие вопросы.
- Позвольте поинтересоваться, - откашлявшись, начал гном. - Мой мех пройдёт в зиккурат? На нём моя боевая мощь повыше будет, чем на своих двоих. И есть ли хотя бы примерный план, куда нам двигаться? Прошлый крупный рейд, в котором я участвовал... скажу прямо, в какой-то момент повис на грани провала из-за того, что мы рискнули и сунулись наобум в непонятную нам аномалию.

[Юпитер Тома]

На слова Амбросии о своей неожиданной пушистости Юпитер реагирует с вежливой полуулыбкой, понимая, что его облик, само собой, не знаком абсолютно всем на Дискордии, и даже некоторые хаоситы до сих пор испытывают некоторое удивление, встречая его вживую.
— Мы с Ониксом хорошо знакомы, и я предполагаю, что он уже перестал обращать внимание на эту особенность моей расы, — хаари отвечает вежливо, сопровождая свою речь небольшим кивком, и наблюдает за эмиссаром, которая успела встать из-за стола и выйти в центр зала. Амбросия начала говорить, объясняя суть произошедшего и предстоящие задачи, и голос ее, одновременно мягкий и твердый словно бы наполнялся еще большей силой, и сила эта словно была много больше ее, и напитывала собою весь Зал Артефактов, и в отблесках магического сияния артефактов, которые множеством огоньков переливались на полках, сила женского голоса словно бы усиливалась от этой магии, и Юпитер даже задержал дыхание, наблюдая с зачарованием воочию, что из себя представляет нефилим.

И ведь это даже не боевая ситуация, а мощь, сокрытая в уверенном женском голосе не давала и толики сомнений о том, что все вместе они смогут продвинуться в решении этого дела, и уж их то группа обязательно вернется, и не втроем, а вместе с пропавшими.
Удивительно, как легко оказалось Юпитера зарядить этим настроем, и хоть эмиссар говорила вещи серьезные, — и не было абсолютно никаких сомнений, что они отправляются в место, определенно скрывающее собой опасность, способную угрожать их жизням, и возможно даже смертельно, — но молодого ученого было не так то легко испугать подобным, и это была не первая смертельная опасность, с которой ему придется столкнуться, поэтому после своеобразного напутствия Амбросии он как-то весь подсобрался еще больше и приободрился, и остатки некоторого негативного настроя, который вызван был больше беспокойством за пропавшего Оникса, окончательно сошли на нет.

Сейчас Юпитер был собран и сосредоточен, а нахождение рядом хаоситов не давало ему вернуться к мыслями о наихудших сценариях, которые он, обладая нравом тревожным, все равно в свое сознание пропускал, потому-что понимал, что Аркхейм может быть так же добр, как и жесток, и в нем может и есть место чудесам, но совершенно нет места иллюзиям.
— Думаю, в этом вся суть хаоса, госпожа Райдзин, — приподнял одну бровь Юпитер, покручивая на пальце черное кольцо, и параллельно незаметно для остальных утихомиривая беспокойный голос Нигредо у него в голове, который жуть как хотел высказаться вслух, — Хаос непостоянен, и даже демиургам может быть неизвестно, как близко подступится к нам его вихрь. Сейчас, судя по всему, мы находимся ровнехонько около края этой воронки, в самой опасной зоне, и отправиться нам предстоит в ее центр.

Тягучий выкованный из черного как смоль металла голос артефакта в его голове раздается довольным, полным предвкушения мрачным смехом, и на слова Амбросии, что вероятность пополнения их группы остается под вопросом Юпитер молча кивает, вполне удовлетворенный этой неоднозначностью.

Он, будучи истинным хаоситом, к неоднозначности привык.

До зиккурата они добираются пешком, параллельно с так называемой Ласточкой, которую пилотирует Ойген, и которая является боевым мехом, оснащенным соответствующими модификациями, которые определенно в сложившейся ситуации лишними не будут — с подобными технологиями Юпитер сталкивался лишь урывками, и у него еще не было опыта командной работы с кем-то, кто управлял бы подобными машинами. На это было интересно посмотреть со стороны, и если бы он понимал чуть больше чем ничего, — ну разве что смог бы опознать интуитивно какие-то рычаги и кнопки на панели управления, если б ему показали, все же с техникой в лабораториях он как-то справлялся, — то возможно он бы даже попросил объяснить ему принцип работы, но так как с самим Ойгеном он был еще не знаком так хорошо, а ситуация не располагала к приятельскому обсуждению личных артефактов, Юпитер воздерживается от комментариев.

Останавливаются в своем походе они только когда сам зиккурат наконец разрезает основанием бесконечность однообразных песчаных дюн, вид которых наводит на состояние напряженное и удручающее, а столб света, разливающийся из вершины пирамиды добавляет сложившейся картине некой инфернальности. На фоне всего этого Юпитер наравне с остальными замечает высокую фигуру, двигающуюся прямо к ним, и глядя на своих спутников, — Ойген так и вовсе среагировал мгновенно, будучи готовым атаковать, — напрягается, однако памятуя о словах Амбросии о том, что есть вероятность пополнения их группы.

Поэтому-то Амбросия и не выглядит обеспокоенной, да и волнение Юпитера также сходит на нет, когда фигура приближается совсем близко, и хаари округляет оранжевые глаза, понимая, что перед ними никто иной, как сам Демиург Хаоса.
Госпожа Райдзин начинает разговор первой, и судя по тону их диалога, она находится с Энтропием на более короткой ноге, что кажется абсолютно логичным, и Юпитер, равно как и Ойген, не смеет вмешиваться в разговор влиятельных существ, ограничиваясь поклоном, и ожиданием, когда он сможет вклиниться в разговор.

— Для меня огромная честь отправиться на это задание вместе с Вами, Энтропий, — дождавшись очереди после господина Нойманна, ученый еще раз кивает, но уже чуть более сдержанно, и не скрывая заинтересованного блеска глаз и приглаживая встопорщившийся от волнения мех на ушах, продолжает, — Увы, информация, полученная мною от Оникса, крайне скудна. Он просил меня не ввязываться в это дело, так как оно очень опасное, и видимо из этого расчета и не делился своими соображениями, чтобы у меня было меньше зацепок и поводов отправиться за ним. А что касается зиккурата, один из интересующих вопросов задала госпожа Райдзин, относительно того, что могло вызвать разрушение. Я же добавлю вопрос про сам зиккурат. Есть ли что-то в нем самом, что могло бы представлять опасность, или какая-то его особенность? Что-то...сокрытое?

[Энтропий]

— ...Приглашаю на наш совместный танец.

— Ой-ей, Ойген мне своим мехом все ноги оттопчет, так что я лучше пригляжу, дабы вас остальные не затанцевали до смерти... и вы их, — коротко по-отечески усмехнулся Энтропий, рассматривая их сборную команду как бы между делом.

— Но так даже веселей, не находишь?

— Женщины! Вы это слышали? Её вдохновляет и огорчает моё присутствие, до чего же женщины противоречивы, — с долей беззлобной иронии заметил демиург, увы, ты можешь знать только о том, что творится в твоей собственной голове, и то что переменным успехом.

— Оникс в любой непонятной ситуации видит предателя, а, порой, когда предатель уже крепко держит его за яйца, упор не понимает, где его искать. Но ренегаты есть везде, порой, они вырастают из самых преданных наших товарищей, — «увы, птенчик, именно коллеги, если бы этот яд не разливался у тебя под боком, ничем не уступая в навыках и в силе, а также знаниях, он бы не был столь опасен... опаснее только ближники...» — голос как и всегда звучал слегка весело, даже с долей лукавства, — «хорошо, главное будь снисходительна к чужим слабостям...» — непонятно по какой причине предложил Энтропий, то ли мея ввиду их группу, то ли то, что ждёт их зиккурате.

— Этот зиккурат находился несколько тысяч лет под землёй в напечатанном состоянии. Кто-то обнаружил его, вероятно начав поиски целенаправленно, пирамида была спрятана в складку подпространства, потому сам процесс распечатывания требует определённых навыков и усилий. Крайне немалых. И он не разрушился, он повредился при распечатывании. Значит, делал далеко не асс пространственной магии. 

И как можно, не я выбираю дорогу, потому что дороги у нас нет, пропажа может обнаружиться где угодно. А камню просто не хватало женского тепла... — подмигнул Амбросии.

— Да, зиккурат построен таким образом, чтобы там проходили и большие формы жизни. С размахом, так сказать. Ну, а если выяснится, что где-то создали дополнительный лаз и твой мех ну никак не может туда протиснуться, мы его запечатаем под пространстве и распечатаем, когда минем этот путь. 

А что до провалов... частенько, легендарные свершения именно так и проникают в нашу жизнь.

— Рад слышать, Юпитер, вот видишь, Райдзин, бери пример с Юпитера, он несмотря ни на что, ни на каких червей и камни на своем пути, рад меня видеть. Не это ли называют «любить вопреки?» — рассмеялся демиург, — насчёт твоего вопроса трудно сказать что-то однозначное, когда-то давно там проводились эксперименты с протомагией на живых существах. Конечно, никто с тех времён не выжил, но там полно аномальных артефактов, которые совершенно не предназначены, чтобы их трогали неподготовленные люди. Да и многие из этих артефактов не выглядят как опасные, под их действия можно попасть чисто случайно. Угроза состоит в том, что таковых артефактов там очень много, и хотя большая часть из них должна быть диактивирована... но «должна» не значит «есть». Собственно, я иду туда как раз с целью обезвредить некоторые свои артефакты, но и, конечно, помочь вам спасти пропавших. 

За последние дни в зиккурат могло проникнуть много не только людей, но и животных. Так что мутанты среди фауны будут в любом случае, держите ухо в остро, а оружие наготове...

Энтропий, махнув рукой отправился в сторону зиккурата. Пространство с каждой секундой становилось всё плотнее.

— Пространственная магия по части телепортации не работает вообще, остальные ее виды функционируют с некоторыми сложностями. 

Через несколько десятков минут пирамида уже возвышалась прямо над ними. Циклопическая, из шероховатых чёрных блоков, что в лучах Архея отливали алым. Квадратная арка портала, не магического — архитектурного, призывно открыта. Над ней сложная гравировка из зеленовато дымчатых кристаллов, путь к входу сопровождал ряд колоннад по обе стороны от шедших. Это место выглядело величественно, как и любое подобное, но на первый взгляд едва ли таило в себе больше опасности...

Исполинский зал ровной треугольной формы был пуст, в нём мерно горели магические огни и у основания этого треугольника вверх уходила широкая лестница. 

Ни зверей, ни людей... никого. Только едва уловимый сладковатый запах. Неприятный.

— Да... интересный расклад... держитесь, сейчас провалимся в аномалию... — говорить о том, что не совсем провалимся, а «я вас провалю» не стоит, верно?

Воздух завибрировал и словно покрылся синими протуберанцами, в следующую секунду могло показаться, что случился сильный сейсмический толчок, картинка окружающего пространства сдвинулась с места, чтобы в следующую секунду стать обратно. Кто-то мог даже не удержаться на ногах. Хотя, это вряд ли, среди нет не было случайных «гражданских». 

И первое, что бросилось в глаза после завершения сдвига — это туша гигантского зверя, что лежала у основания лестницы. Кишки зверя были выпотрошены и разбросаны вокруг, в нос ударил сильный запах тухлятины. сама тварь была похожа на нечто среднее между быком и крокодилом. Размером со взрослого быка, покрытое пегой чешуей и вытянутой крокодильей пастью, где в зубах застряли чьи-то ошметки плоти.

[Амбросия]

Амбросия усмехнулась, развеселившись от слов Энтропия, —ой-ей, Энтро, ты прав, не хотелось бы оказаться в роли танцевальной жертвы, — ответила она, пытаясь сдержать смех,— но знаешь, если у нас впереди зиккураты и лабиринты, танцы с тобой могут оказаться наименее опасным испытанием.
Она посмотрела на Ойгена, который выглядел серьезным и сосредоточенным, и на Юпитера, чья пушистость как будто была из другого мира.
— Хорошо, что ты здесь, Энтро, — продолжила Амбросия, — в конце концов, что может быть лучше, чем весельчак, который готов охранять нас от чрезмерного энтузиазма и танцевальных подвигов?
Рэй рассмеялась, её смех прозвучал звонко и мелодично, словно серебряный колокольчик, наполняя пространство ярким и искренним звуком. Казалось, что в этот момент даже древние реликвии замерли, прислушиваясь к её весёлому смеху.
— Ах, женщины! — воскликнула она, подражая тону демиургу, — мы, конечно, полны загадок и противоречий, но, согласись, именно это делает нашу жизнь интересной.
Её глаза сверкнули весёлым огоньком, и она продолжила:
— Знаешь, мои противоречия — это и есть мой хаос. Мне даже порой самой интересно, что у меня на уме, — добавила она, снова рассмеявшись, её смех был звонким и заразительным.
Амбросия, обычно известная своей серьёзностью и хладнокровием, сейчас рассмеялась так живо и радостно, словно маленькая девочка, которая впервые узнала веселую тайну мира. Её обычная серьёзная манера исчезла под волной смеха, раскрывая её нежную и игривую сторону.
Райдзин посмотрела на Ойгена и Юпитера, стараясь создать атмосферу легкости и веселья, несмотря на предстоящие трудности. Эмиссар, всё ещё улыбаясь, слегка поклонилась Энтропию, признавая его превосходство в искусстве шуток.
— Не бойся, если что-то пойдёт не так, всегда можно списать это на хаос, — добавила она с иронией, — ведь в мире, где правят хаос и магия, иногда проще плыть по течению, чем пытаться всё контролировать.
Она обвела взглядом свою разношерстную команду, ощущая внутреннее тепло и уверенность. Им предстояло многое, и она верила, что с их уникальными способностями они справятся с любой преградой.
— Ладно, друзья , вперед! Танцевать будем позже, а сейчас — в бой! И если мы всё-таки начнем танцевать, то, пожалуйста, без экстремальных па. Мои ноги не выдержат ещё одного марафона!
Амбросия задумчиво взглянула на Энтропия, её мысли метались, как беспокойные птицы, которые никак не могут найти себе места. Глубоко внутри её сознания бушевал хаос — смесь недоверия, беспокойства и неугасающей решимости. Она всегда стремилась к ясности, но предательство, как червь, подтачивающий дерево, разрушало её уверенность.
— Оникс... — произнесла девушка медленно, словно обдумывая каждое слово, — он видит предателя в любой тени, но не потому, что так уж любит подозревать всех и вся. Он просто не может позволить себе обвинить кого-то без весомых доказательств. Даже когда предатель держит его за... яйца, как ты сказал, он всё равно ищет веские причины, подтверждения.
В её голосе чувствовалась тонкая нить усталости и растерянности. Она была как корабль в шторме, который ищет спасительный маяк, но не видит его в мрачных волнах.
— Ренегаты, они могут вырасти из самых верных наших товарищей. Это всегда болезненно, но такова природа вещей. Даже в самом надёжном сердце может скрываться измена, — ее руки невольно сжались в кулаки, будто она пыталась удержать свою растерянность и страх. В её голове пульсировала мысль о том, что каждый её шаг и каждое решение должны быть предельно точными, чтобы не дать этому яду разрушить всё, что она строила.
— Оникс просто слишком честен, чтобы обвинить без весомых доказательств. И это тоже его сила, и его слабость. Мы должны быть осторожны и внимательны, — Амбросия вздохнула, её взгляд вновь устремился к ее катане. Их связь, казалось, была единственной нитью, связывающей её с реальностью в этом хаосе. В глубине души она знала, что их путь будет нелёгким, но у неё не было другого выбора, кроме как идти вперёд, сквозь тени и сомнения.
Амбросия, взглянув на Энтропия с лёгкой усмешкой, ответила: «Ох, да, у нас тут и яды, и ближники, и все-все! Как же без них? Всегда приятно знать, что нас окружают такие радости. И какой у нас замечательный Энтропий, который находит в этом всём даже светлую сторону и предлагает быть снисходительными к чужим слабостям», — её голос звучал лукаво, с некой иронией, но без злого умысла.
Амбросия смотрела на Энтропия и видела хаос, а хаос был частью её. Это было сложно объяснить, но именно так она смогла принять свою суть. В хаосе была своя гармония, своя истина, которую она чувствовала на уровне интуиции. В её жизни было много моментов, когда хаос приводил к новым открытиям, раскрывал скрытые возможности и открывал двери, о существовании которых она даже не подозревала. Энтропий был воплощением этого хаоса, и это делало его таким важным для неё.
Она сделала паузу, задумчиво покачав головой:«Но знаешь, иногда мне кажется, что наши сомнения и опасения могут быть опаснее, чем все эти внешние угрозы. Надеюсь, что ты сможешь удержать баланс между осторожностью и доверием к тем, кто рядом с нами», — ее голос звучал спокойно, с долей серьёзности и некоторой тяжестью в словах, отражая внутреннюю глубину мыслей и чувств. Амбросия редко позволяла себе открыто выражать свои сомнения, но сейчас перед ней стоял тот, кто понимал её лучше всех (или так ей казалось). Эти слова несли в себе её борьбу с внутренними демонами, вечную неуверенность в правильности своих решений и страх перед предательством. Внутри неё бурлили чувства — страх, что кто-то из её ближайшего окружения может оказаться врагом, и одновременно вера в то, что доверие и понимание могут преодолеть любые преграды.
Райдзин было глупо подозревать в предательстве, ведь за тысячелетие у неё было множество возможностей предать Энтропия, но она лишь наказывала предателей. Иногда даже лишая их жизни... Такова цена за предательство, и каждый это понимал. Амбросия знала, что именно верность и готовность защищать своё окружение делали её сильной, и эта сила заключалась не только в магических способностях, но и в способности прощать и доверять.
«А то вдруг я окажусь предателем», — добавила она с лёгкой улыбкой, в которой, однако, читалась скрытая угроза. В её глазах блеснула искра решимости, и Энтропий знал, что несмотря на её шутливый тон, Райдзин была готова защитить своих товарищей любой ценой. Эта искра напоминала огонь, который горел в ней всегда, и который был готов вспыхнуть полным пламенем, если возникнет необходимость.
Амбросия слушала важную информацию, а после еле сдерживала смех, чтоб не рассмеяться, они же все-таки на важном задании, а не в цирке. В её глазах сверкали весёлые искры, и на мгновение все тревоги и сомнения отступили перед этим лёгким, беззаботным мгновением, —ах, Энтропий, ты просто неисправим! Камню женское тепло нужно, говоришь? Может, нам стоит начать кампанию по обогреву всех камней в округе? Они ведь так одиноки в своём холодном существовании... — её голос звучал немного иронично, отражая внутренний хаос, который был её неизменным спутником.
Райдзин, смеясь, взглянула на Энтропия с искрой в глазах и произнесла:
— Ну, да, Энтро! Пусть Юпитер проведет с тобой тысячу лет, в которых каждый день будет полон невероятных приключений! Он будет переходить через мосты из светящихся червей, пить зелья, которые переворачивают мир с ног на голову, и случайно оказываться в ловушках старых магических порталов. А камни на его пути будут переговариваться с ним на древнем языке, пока он пытается их убедить пропустить его дальше. Вот тогда и узнаем, что такое настоящее любить вопреки! — с Райдзин всегда можно было рассчитывать на юмор и необычные шутки. При этом каждое сказанную информацию она запоминала и анализировала, ведь не просто так она стала эмиссаром, не за красивые глаза.
- Так что мутанты среди фауны будут в любом случае, держите ухо в остро, а оружие наготове... - на что Амбросия кивнула, а после добавила, – о, не сомневайся, Энтро. Мы справимся. С таким союзником, как ты, и такой преданностью Юпитера и Ойгена, нам любые мутанты нипочём.
Амбросия внимательно слушала, стараясь уловить каждое слово демиурга. В её сознании пронеслись воспоминания о прошлых неудачных попытках использовать порталы. Её не покидало чувство беспокойства: порталы всегда приносили с собой непредсказуемость. Тем не менее, приходилось признавать, что в некоторых ситуациях порталы были незаменимы и могли быть весьма полезны и эффективны.
Через несколько десятков минут перед ними возвышалась величественная пирамида.
Когда они вошли в исполинский зал ровной треугольной формы, Амбросия невольно задержала дыхание. Только едва уловимый сладковатый запах, неприятный и тревожный, витал в воздухе, усиливая её внутреннее беспокойство.
«Что же нас ждёт дальше?»— мелькнуло в её голове. Она пыталась сосредоточиться, стараясь не поддаваться нарастающему чувству тревоги.
Амбросия, стиснув зубы, продолжала двигаться вперёд, ощущая, как напряжение нарастает с каждым шагом. Она резко остановилась, почувствовав, как всё вокруг начинает двигаться. Момент сейсмического толчка был настолько неожиданным и мощным...
Потеряв опору, она неуклюже зацепилась за какую-то палку ногами, прежде чем приземлиться на задницу. Ее волосы, словно веник, провелись по грязному полу, сметая вокруг все, что попадалось на пути. Но, поднявшись с невозмутимостью, достойной балерины после неудачного падения, она с нескрываемой насмешкой в мыслях подумала, – «кто бы мог подумать, что вход в аномалию начнется с такой необычной хореографии».
Когда всё вернулось на свои места, она глубоко вздохнула, пытаясь успокоить бушующее в груди сердце.
— Чёрт возьми, Энтро, ты снова за своё! — с лёгкой улыбкой и нескрываемым раздражением в голосе выругалась она, — ты не мог найти способ, который не заставляет чувствовать себя в эпицентре землетрясения? — её голос прозвучал слегка дрожа, но в нём явно чувствовалась ирония, — в следующий раз давай хотя бы предупреди заранее, чтобы я могла подготовиться морально, а не ловить каждый раз этот внезапный экстремальный аттракцион.
И первое, что бросилось в глаза после завершения сдвига, — это туша гигантского зверя, лежавшая у основания лестницы.
Амбросия замерла, не сразу осознавая увиденное. Она чувствовала, как поднимается волна отвращения, едва сдерживаемая остальным её существом. Внутри всё перевернулось — запах тухлятины и зрелище разорванных внутренностей действовали на неё, как удар в живот. Она зажала рот рукой, чтобы не вырвать, и заставила себя сделать глубокий вдох.
Собрав волю в кулак, Амбросия стиснула зубы и сделала несколько шагов вперёд, стараясь не обращать внимания на подступающую тошноту. Она знала, что в их положении паника и слабость могут стоить жизни, и потому мобилизовала всю свою внутреннюю силу. Преодолев первые мгновения шока, она начала восстанавливать контроль над собой, подавляя рвотные позывы и стараясь сфокусироваться на задаче.
С любопытством и осторожностью она подошла ближе к туше зверя, изучая его. Интерес взял верх над отвращением, и, глядя на зубы твари, в которых застряли ошметки плоти, Амбросия ощутила нарастающее желание понять, с чем они столкнулись.
— А ты что ещё за чудо? — пробормотала она, склонившись ближе и рассматривая зверя со всех сторон. В её голосе прозвучала смесь любопытства и профессиональной заинтересованности, как будто она рассматривала необычный экспонат в музее, а не тушу неизвестного существа.
Она внимательно осматривала зверя, пытаясь разглядеть какие-либо характерные признаки или детали, которые могли бы помочь понять его природу и происхождение. В этот момент её отвращение отступило на второй план, уступив место аналитическому интересу и профессиональной сосредоточенности.
— Ну что, друзья, кажется, наш ужин сегодня отменяется, — с усмешкой сказала Амбросия, отводя взгляд от туши, — хотя, может, кто-то из нас захочет отведать экзотической кухни?

[Ойген Нойманн]

Перефразируя слова Юпитера, вся суть хаоса – в непостоянстве... Эх, может, стоило таки взять пример с Двалина и пойти в «Сирмаэль»? Но уже поздняк метаться, звезду с плеча не сведёшь... Если, конечно, не предавать орден. Но по следам одного предателя четвёрка как раз и шла, так что думать о выходе из Дискордиума прямо сейчас – занятие крайне опрометчивое. За такое нарежут катаной, сожгут, а потом ещё раз нарежут пепел. Да и буйного пивного алкоголика в ордене Порядка вряд ли бы приветили, хе-хе.

На шутку Энтро про яйца Ойген даже позволил себе ухмыльнуться в бороду. Не, господин Волхайм, если верить ходящей о нём информации, вряд ли позволит себе такие вольности. Эх, дорасти бы до эмиссара да вызвать Энтропия на дуэль по литрболу. Потеха на весь Аркхейм будет! Вот и цель в карьере образовалась. Пусть даже и шуточная. Пока что. А сейчас – время работать.

И Энтро в ближайшие годы, похоже, будет совсем не до компанейских пирушек с подчинёнными. Шутка ли: вскрыли целый зиккурат, неаккуратно, но виновника поди установи. А значит, с защитными системами явно есть беды, которые молотком да напильником не устраняются. Но для начала поиск предателя.

Войдя под свод зиккурата, Ойген приоткрыл кабину Ласточки для лучшего обзора, оглядел зал с горящими огоньками и задумчиво задал сугубо инженерный вопрос. Ответит Энтро – славно, нет – будет о чём поразмышлять на досуге.
– А какой источник питает эти огни? Явно это не простой силовой кристалл, раз свет продолжает работать в запечатанном на столько веков зиккурате...

Факт, что Ласточка без вопросов пройдёт во внутренние помещения зиккурата, радовал. А вот факт, что туда можно войти только через нестабильный портал, радовал как-то не очень. Разок Ойген уже прошёл через хаотичный разлом между мирами и едва не отбросил коньки. Хотя тут портал, конечно, в рамках одного измерения...
– Ненавижу, блядь, порталы, – процедил Ойген так, чтобы никто не слышал, запер кабину и зажмурился. Тряхнуло таки сильно. Сильнее, чем в червоточине. Когда неустойчивость, вызванная магическим переходом, рассеялась, Нойманн украдкой глотнул пива из фляги и, вздохнув, оглядел приборы Ласточки. Ошибок не было, да и голос бортового компьютера молчал, так что...
– Кажись, переход успешен? – спросил гном, встряхивая головой. – Что делаем дальше... а, я понял.
Вкус пива на языке и недавно  модернизированный воздушный фильтр меха поначалу заглушили запах разлагающейся плоти, и слегка рассеянное после телепорта внимание не сразу заметило тушу зверя, лежавшего на боку у основания уходящей в сумрак широкой лестницы. Не то чтобы Ойген горел желанием копошиться в смердящем трупе... Но не то чтобы у него был выбор. Вряд ли высшие офицеры ордена или интеллигент-учёный намерены изучать останки своими руками, да и наибольшим опытом охотника располагал, вероятно, именно Нойманн.

– Видимо, мой выход. Дайте мне немного пространства, дамы и господа, – молвил гном, надевая противогаз на случай наличия токсичных газов в брюхе зверя и прихватывая набор разделочных ножей из кармашка у сиденья. По ходу разделки туши гном вслух комментировал свои находки и предположения.

– Зверюга похожа на одного цирконского хищника. Такие водятся в районе экватора, на болотах. В Канше разок таких стрелял, кажется, когда они пару детей в тамошней деревне сожрали. Шкуры что кевлар, только пулей пробиваются, дробь бесполезна... Но это сейчас неважно, вроде все тут прилично экипированы. Важно другое: цирконские звери меньше раза в два, и лапы у них короткие, как у ящериц, а эти больше похожи на лошадиные. То бишь это явно какой-то мутант или гибрид. По внутренностям мало что понятно, я тех тварей сам не вскрывал. Хотя интересно, что ты ешь, приятель... Только вы, ребята, носы прикройте. Простите, госпожа эмиссар, что отбиваю аппетит, но рабочий момент, что поделать.

Ойген натянул одноразовые перчатки, специально припасённые для разделки туш, и вспорол твари желудок. В серо-бурой вонючей массе, вывалившейся из него, внезапно что-то блеснуло. Ойген извлёк необычный предмет, на поверку оказавшийся тонким золотым кольцом с витиеватой гравировкой, и подошёл к спутникам, чтобы те смогли как следует рассмотреть находку.
– Опа... Гляньте-ка все. Может, кто–то узнает вещицу? Вдруг она принадлежит... ну, вы поняли.

[Юпитер Тома]

На комментарий Энтропия о женской непредсказуемости Юпитер усмехается и тактично молчит, думая о том, что в подобный обмен дружескими любезностями между эмиссаром и демиургом вмешиваться таки не стоит, но он не может не отметить про себя, что команда у них собралась все-таки хорошая, и даже не смотря на отсутствие опыта совместного взаимодействия, уже по первому впечатлению можно сказать, что проблем с коммуникацией быть не должно определенно — а Юпитеру было с чем сравнивать за годы жизни на Дискордии и путешествиям по миру.

— Я за всю свою жизнь в Аркхейме еще не сталкивался лицом к лицу с предателями, но это, наверное, та категория людей, которых мне всегда было сложно понять что здесь, что в своем мире, — изрекает он в ответ на фразу про Оникса, — Но по своему крайне скромному опыту могу припомнить случаи, что когда предатель оказывался крайне, непозволительно близко к тебе, вычислить его и правда было гораздо сложнее, настолько хорошо он втирался в доверие. Вот такой вот интересный эффект, к сожалению.

Конечно, предательства случаются в любом Ордене, и Юпитер даже осмеливается предполагать мысленно, что события подобного рода не являются чем-то совсем уж из ряда вон выходящим — в конце концов, ордена дают своим последователям очень многое, и власть особого рода, и возможности, поэтому не удивительно, что в какой-то момент тщеславие застилает глаза и заслоняет принципы и верность, обнажая собою не самые приятные качества, побуждая последователя жаждать запретного, терять голову и лишаться рассудка в попытках достичь большего, и совершенно точно не осознавая, к каким последствиям — плачевным и необратимым это чаще всего приводит.

И на слова Амбросии про то, что ренегаты могут вырасти из самых преданных товарищей он с некоторой тоской кивает, соглашаясь.
— Иногда и правда, от верности до предательства отделяет всего один шаг, и в такие моменты думаешь — а кому тогда вообще можно доверять? Но к счастью, такие случаи единичны, и причины предательства кроются еще и в самой личности того, кто это сделал, в его глубинных страхах и желаниях, — и он уже почти погружается в тяжелые размышления о природе подобных явлений, но слова Энтропия про "любовь вопреки" и последующая за этими словами ненавязчивая шутка Амбросии возвращают его в привычное расположение духа, и он усмехается доброжелательно в ответ, поддерживая разговор, — Я весьма постоянен в своих привязанностях, так что уверен, что даже спустя тысячу лет, если свет Архея позволит прожить мне такой длительный срок, меня определенно можно будет обнаружить все так же в последователях Ордена Хаоса.

И он продолжает слушать рассказ Энтропия про особенности зиккурата, и улыбка потихоньку прячется с его лица, трансформируясь в выражение серьезной сосредоточенности, и автоматически запуская руку в карман пиджака и вытаскивая пачку вишневых сигарет, он немного сомневается, но все же закуривает, — кто знает, когда удастся в следующий раз? — и рассуждает вслух, предварительно извинившись за свою пагубную привычку:

— Я извиняюсь, надеюсь никто не против, если я покурю перед ответственной миссией? Дымить ни на кого не собираюсь, — и делая первую затяжку, он и правда выдыхает вишневый горьковатый дым качественного крепкого табака в сторону от остальных, — Кто-то целенаправленно искал зиккурат? Это же может быть тот предатель, которого подозревал Оникс, — Юпитер в задумчивости почесывает ухо, а затем приглаживает встопорщившуюся шерсть и продолжает, — Раз Вы говорите про протомагические эксперименты, возможно ли, что предатель знал об этом, и поэтому и отправился туда? Или ему нужен был какой-то конкретный аномальный артефакт...а вообще, наверное, очень удобно было бы якобы случайно нарушить подпространство, в котором располагался зиккурат, а потом в составе исследовательской группы отправиться его изучать, чтобы максимально не вызывать подозрений.

Впрочем. обо всем этом можно было рассуждать вот так, стоя на месте, можно было долго, и поэтому когда Энтропий сдвинулся с места и направился в сторону пирамиды, Юпитер, как и остальные, последовал за ним, по пути комментируя слова Амбросии:
— Мне очень импонирует Ваш настрой, госпожа эмиссар, признаюсь, — и докуривая, он испепеляет бычок меж пальцев, — Хоть мы и не знаем, какие именно порождения флоры и фауны нас там ожидают, и что там сейчас с артефактами, успел ли предатель или пропавшие участники групп как-то на них повлиять и во что это вылилось, думаю, мы достаточно подготовлены к этому.

А при мыслях про оружие в его голове снова едко и протяжно смеется Нигредо, рассчитывая, что его выпустят осмотреться как можно скорее.

Но Юпитер пока не рассчитывает знакомить свою компанию с артефактом — в этом еще нет необходимости, да и нужно дать ему перед этим четкие указания, как следует себя вести, чтобы не вызвать возмущения, поэтому пока так же мысленно осаждает нетерпеливость голоса в своей голове, и осматривается по сторонам, пока они всей командой проходят сквозь квадратную арку портала и оказываются в невероятных размеров треугольном зале. Юпитер не скрывает своего восхищения подобными архитектурными масштабами и зачарованно выдыхает — возможно, остальные участники группы не раз наблюдали нечто подобное, а Энтропий так и вовсе сам создавал этот шедевр, но ему, как маложивущему, нечасто доводилось созерцать подобное.

— Какой странный запах, как будто бы не свойственный постройкам, в которые давно никто не заходил, — тихонько размышляет он вслух, — Наверное, это результат какого-то воздействия, быть может даже магического, связанный с побывавшими здесь пропавшими хаоситами? Вот только какой...и вопрос про огни очень даже интересный, я бы тоже не отказался узнать, — Юпитер кивает Ойгену, который в этот момент осматривается из кабины своей Ласточки, — А может, эти огни заработали только только после того, как зиккурат появился вновь. Впрочем, извините, вопрос был адресован не мне.

Размышления и вопросы самого Юпитера носят больше характер риторический, потому-что он частенько говорит вслух, а Энтропий как раз предупреждает, что сейчас они провалятся в аномалию, и у ученого как раз находится буквально пара секунд, чтоб приготовиться. Почувствовав первый сейсмический толчок и увидев в воздухе магического рода синие протуберанцы, он успевает быстро присесть на одно колено и упереться ладонью об пол, чтобы его не опрокинуло — все-таки реакция у него всегда была хорошая.
Когда воздух перестает вибрировать а земля сотрясаться, он аккуратно поднимается и отряхивает ладонь, замечая, что Амбросия, судя по всему, не удерживается на месте, и он в два шага подлетает к ней, с неловким намерением помочь подняться, и протягивает руку, хотя ростом невысок:
— Вы не ушиблись? — и руку почти сразу убирает, потому-что эмиссар справляется и без его помощи, и ему остается только тихонько в очередной раз восхититься тем, что вместе с ними на задание отправилась столь сильная девушка, умеющая выходить достойно из любой ситуации.

На нецензурное замечание Ойгена относительно порталов он прячет смешок, понимая, что не каждый во моменты переходов чувствует себя комфортно, но внимание его приковывает то, что они видят в следующий момент, а именно — мертвый гигантский зверь около лестницы.
— По первому впечатлению, этот монстр сначала сам кого-то сожрал, а потом выпотрошили уже его, — Юпитер закрывает нос рукой, морщась от зловонного запаха гниющей плоти, а в голове у него отчаянно скребется Нигредо, упрашивая выпустить его и посмотреть на "смотри-ка, первая смерть! я должен посмотреть ближе!~" и выслушивает Ойгена, взявшего на себя инициативу исследовать мертвого зверя, — Похож на цирконских? Кто-то явно вдохновлялся при создании этого мутанта...о, это кольцо? — Юпитер заинтересованно поднимает одну бровь, на продемонстрированную гномом находку, и на мгновение даже забывает о невыносимом запахе, убирая руку от носа, чтобы вдохнув, снова поморщиться, — Значит, есть вероятность, что зверь таки успел полакомиться, или отхватил кусок...хорошо бы посмотреть, нет ли неподалеку еще каких-то подобных тварей, и был ли тут кто-то еще.

И чтобы не тратить время зря, Юпитер решает просканировать окружающее пространство вокруг них на предмет подозрительных следов — почувствуется ли чья-то аура, и если да, то скольких человек? Или, может, даже не человек, а иных существ, которые могли бы представлять угрозу? В условиях аномалии, конечно, всегда остается вероятность того, что какая-то информация останется скрытой даже от теомагии, но пока вокруг них спокойно, нужно успеть провести небольшое исследование.
— Этот монстр определенно успел растерзать кого-то из людей, и это точно был не один человек, а значит можно предполагать, что он мог напасть на одну из пропавших групп.. — Юпитер задумчиво нарезает круги вокруг туши, но близко не подходит, чтобы не вдыхать запах гниения, — А еще он все же успел погрызть кого-то, видимо чуть более слабого, но вполне опасного, как будто тоже какого-то монстра, подобного огромной змее. Ползает, скорее всего, быстро, перекусывает и заглатывает. Как будто бы тоже результат чьих-то протомагических изысканий, но нечто подобное и не менее хищное можно встретить в аналогичных болотистых местностях и лесах, не пустынный зверь, что интересно. Возможно создатель вдохновлялся хищниками одной местности.

И немного осмотревшись на предмет возможных дальнейших путей Юпитер еще немного прислушивается к результатам, бормоча нечто вроде, — Следов тут, конечно, прилично, нет сторон, куда бы они не вели, но вот самые свежие ведут по лестнице вверх и куда-то...направо?


Теомагия — отлично

[Энтропий]

— «У тебя ведь на безбожников и предателей всегда свои планы, так какая разница, чего там просит замечательный Энтропий!? Да пошёл он в бездну! Разве нет?» — мысленно рассмеялся демиург, на самом деле вопрос ренегатов всегда был щепетилен. Порой казалось, что Хаотичный покрывает их, или относится излишне снисходительно, а порой... не будем об этом. Некоторые находили простое объяснение, мол, если хаос олицетворяет множественность сущего, то глупо развёртывать полноценные баталии против тех, кто не совсем подходит под описание идеального хаосита. Якобы, Энтропию нравится именно эта беспорядочность, наличие в ордене предателей поддерживает некий внутренний баланс. Но стоит ли верить этим слухам, может проще спросить?

— «Попробую! Но ведь людям надо доверять, как же жить без базового доверия к миру!?» — он всё ещё смеётся, голос звучит несерьёзно, но Амбросия знала, то не стоит обманываться этой задорной непосредственностью, — «А ты попробуешь? Особенно к тем, кто рядом... совсем близко, на расстоянии мысли... а что касается предательства, поговорим об этом, если ты отрекаешься... и недооценивай вероятность подобного события, птенчик...»

— Весь зиккурат питает Сердце, Ойген, это огромный кристалл, что находится глубоко в его недрах. Что-то вроде артефакта, и сам факт всего произошедшего прозрачно даёт понять, что мою прошивку взломали. Сердце начало вести себя совершенно иначе, противоречить программе во всём. Моя сила сейчас уходит на поддержание его стабильности. Очень качественная, я бы сказал гениальная работа. Тот, кто всё это устроил, прекрасно знал, что мне придётся оказаться здесь, – ловушка, в который Оникс играет далеко не жертву, — если бы не пропавшие хаоситы, особенно эмиссар... всё-таки потеря Оникса ударит болезненно по Ордену, не менее болезненно, чем потеря Амбросии. Тот, кто всё это устроил, предсказал ряд событий. В том числе появление паломников, — это Энтропий так назвал первую группу, — а после Оникса. Я сейчас не могу допустить коллапс сердца, иначе здесь всё превратится в, скажем так, первичный бульон. А жрёт эта махина, поверьте, дохрена.

Энтропий дождался, пока гном осмотрит тварь, и был полностью согласен с его выводами. Перед ними мутант, и хтон его знает, как он здесь оказался. Могло быть довольно много вариантов.

— Не думаю, что ты таким пустяком отобьёшь ей аппетит, эта девица способна попивать мятный латте, потроша очередного лича. У тебя у самого как, крепкий желудок? Пожрать я прихватил если что. Покажи-ка кольцо...

Взглянул на тонкий золотой ободок. И на лице проступило удивление, точнее, Амбросия, которая знала Энтропия немного лучше остальных, могла интерпретировать эту застывшую, ничего не выражающую маску, как искреннюю эмоцию. Порой Хаотичный «забывал» про своё физическое тело и что через него следует выражать своё отношение к происходящему. И тогда получались вот такие картины «Бесстрастного Бога».

— Это перстень магистрессы Риннон, и я никогда не поверю, что её сожрала это тварь. Возможно, перстень попал внутрь как-то иначе. Она вполне могла его отдать кому-то из адептов в качестве защиты. Это защитный артефакт и сейчас он разряжен.

Энтропий перевёл взгляд на Юпитера, шелковистая шёрстка того в свете алых кристаллов приобретала зловещий оттенок. Это смотрелось почти гротескно, словно светлую шёрсть хаари опылили багрянцем.

— Слова «предатель», «ренегат», — вдруг совершенно лишённым всякой привычной иронии и игривости голосом произнёс демиург, обращался он явно ко всем, — это ярлыки, навязанные обществом, чтобы обозначить живое существо, со своими целями и потребностями, которое отказывается быть частью вашего мира. Рубить головы легко, это незамысловатая наука и нередко оправданная, при необходимости или желании можно обезглавить всех, кто отказывается подчиняться... но... мы здесь, чтобы разобраться...

Секунда минула, как и удар сердца, и вот снова на лице бога привычная ухмылка, а в ультрафиолетовых глазах будто застыли протуберанцы сверхновой.

— Что за сигареты? — подходит ближе и улыбается, — пахнет ничего, но пока воздержусь, хотя травы я тоже прихватил, это для излишне нервных. — он не стал акцентировать на том, что вполне возможно излишней нервных они ещё встретят, — очень много вариантов того, кто и почему мог искать этот зиккурат. В реальности более четырех сотен потенциально возможных вариантов, и на роль предателя, если брать в расчёт условия неопределённости, сгодятся все. Даже ты, Юпитер. Уверен, что не имеешь к этому отношения? — под конец он всё-таки рассмеялся, — это по тому, что ты чертовски прав. Здесь довольно много редких единичных артефактов, которые не то, чтобы не имеют аналогов, просто они слишком тонко настроены и специфичны. Любая цель могла привести сюда паломников, предателей, да кого угодно. Я даже не удивлюсь, если их миссия просто захватить и забрать сердце, чтобы использовать его уже в своих... гм... архитектурных решениях. Но в итоге, может быть что угодно. Вплоть до попытки найти Диадему Погибели, которая, кстати, не в этом зиккурате. ... Идёмте, проверим, куда там ведут эти следы.

Мужчина быстро зашагал вверх по лестнице и направо по широкому каменному коридору. Под ногами влажно захлюпало, если опустить взгляд можно увидеть лужи крови, а впереди, метрах в пятидесяти, груды дохлых изуродованных тварей. Мутанты, они перегораживали массивную арку, которая вела в следующий зал.

— Как интересно... не двигайтесь, не расчищайте путь. Видите, под ними две мерцающие линии, если посмотреть под углом сорок градусов и магическим зрением, эти же линии на стенах и потолке. Один из артефактов. Малейшая магическая искра в кубометре пространства и перед нами будет некроконструкт. И вам это не понравится. Магией тонны этого мяса не расчистить, к тому же нас явно ждут... конечно, не факт, что конкретно нас... и ещё, если здесь работал артефактор, он мог перезаписать основной триггер и ловушка сработает при другом условии. Не обязательно магическом. Но этот артефакт способен активироваться только при одном конкретном условии. Или магическом или физическом.

— А-а-а-а-а! — из зала раздался полный боли женский крик, они не видели кричавшую, мешали стены, это определённо была девушка и ей определённо было очень больно.

[Амбросия]

Мысли Амбросии продолжали вихрем кружиться вокруг слов демиурга. Энтропий всегда умудрялся находить оправдание для своих действий, даже если они казались откровенно непредсказуемыми и порой нелогичными. Он умел переворачивать все с ног на голову, заставляя ее мир становиться ещё более хаотичным.
«Попробую! Но ведь людям надо доверять, как же жить без базового доверия к миру!?» — проговорила Амбросия вслух, её голос все еще звучал несерьёзно, но она знала, что не стоит обманываться этой задорной непосредственностью Энтропия. Он смеялся, но за этой маской веселья скрывалась глубокая мудрость.
Амбросия вздохнула, пытаясь найти правильные слова. Она понимала, что Энтропий прав в одном: в мире хаоса всегда нужно быть готовым ко всему. Но она также знала, что доверие — это то, что объединяет их, то, что делает их сильнее. Без доверия нельзя построить ничего долговечного, даже в самом хаотичном обществе.
«Может, ты и прав, Энтропий» , — сказала она, стараясь вложить в свои слова всю серьёзность, — «но доверие — это основа всего. Без него мы просто растеряемся в этом бесконечном хаосе. Так что, пока мы верим друг в друга, мы сможем пройти через любые испытания.»
Она улыбнулась, чувствуя, как тяжесть сомнений постепенно уходит, оставляя место уверенности и решимости.
Амбросия вздохнула и, явно раздражённая, посмотрела на демиурга, — « и да, Энтро, перестань называть меня птенчиком! Я уже не в первый раз слышу это от тебя, и это начинает раздражать. Становится всё труднее воспринимать твои слова всерьёз, когда ты обращаешься ко мне как к младенцу. Неужели ты не можешь найти более подходящее обращение?» — хоть уже знала ответ на свой вопрос, уже проходили..
— Ненавидишь порталы? Ну, ничего страшного, максимум — потеряешь пару пальцев или попадешь в прошлое на пару столетий, — попыталась пошутить Амбросия, но видимо не совсем удачно. Пространственная магия, особенно в руках Энтропия, всегда вызывала у нее внутренний дискомфорт. Его хаотические выходки могли перевернуть весь мир с ног на голову, но именно это привлекало ее в нем.
Воздух завибрировал, и вскоре казалось, что мир вокруг них сместился. Грунт дрожал под ногами, словно их перенесли в эпицентр землетрясения. На мгновение все вокруг потеряли равновесие, но быстро восстановились. Воины и маги были подготовлены к неожиданностям.
Юпитер поинтересовался, не ушиблась ли эмиссар. Он, как всегда, был воплощением галантности и заботы, единственным, кто проявил сочувствие к женскому полу в этой группе суровых воинов. Амбросия, лишь слегка помассировав свою ушибленную пятую точку, улыбнулась и ответила:
— Спасибо, Юпитер. Не переживай, моя гордость страдает гораздо больше, чем моя задница.
Ее лицо озарилось улыбкой, Амбросия, несмотря на боль и унизительное падение, сумела сохранить достоинство и попытаться даже пошутить, показывая, что даже в самых неприятных ситуациях можно найти повод для смеха.
Ойген надел противогаз, готовясь к возможному выбросу токсичных газов из брюха зверя, и достал набор разделочных ножей из кармашка у сиденья. Это странное существо было весьма любопытным, и Рэй , забыв про свою недавнюю неуклюжесть, внимательно наблюдала за процессом разделки туши. Кто-то мог бы назвать это извращением, и был бы прав, но Райдзин было слишком интересно.
Она следила за каждым движением ножа, за каждым разрезом, изучая внутренности существа. Чудовище, лежавшее перед ними, представляло собой нечто среднее между быком и крокодилом (в представлении эмиссара), покрытое пёстрой чешуёй, с клыками, застрявшими в кусках чужой плоти. Зловоние, исходящее от него, было почти невыносимым, но не для Амбросии и Ойгена. Они словно привыкли к подобным ситуациям.
— Знаешь, Ойген, если бы кто-то видел нас сейчас, они бы точно решили, что мы сумасшедшие, — заметила Амбросия, усмехнувшись, обмахиваясь рукой, чтобы отогнать неприятный запах, — но как можно упустить такой шанс? Ведь не каждый день встречаешь существо, которое выглядит, как результат любовного союза быка и крокодила.
— Аппетит говоришь отбиваешь? Да я запросто из этого существа рагу приготовлю! Хотите попробовать? — сказала Амбросия с такой серьёзностью, что её слова прозвучали как шутка. Это лишь подтверждало слова демиурга хаоса о том, что ей невозможно испортить аппетит. Она действительно умудрялась ужинать даже в некрополисе среди трупов...
Амбросия, с искренним интересом, следила за тем, как Ойген орудовал ножами, разделывая тушу. Зловоние тухлого мяса было удушающим, но для неё это было лишь очередное испытание. Она всматривалась во внутренности существа, словно это была кулинарная загадка, которую она намеревалась разгадать.
Внутри разлагающегося брюха чудовища они нашли перстень магистрессы Риннон. Однако, несмотря на этот жуткий наход, Рэй и Энтропий сомневались, что сама Риннон могла оказаться в желудке этого ужасного создания. Быстро переведя взгляд, она поспешила следовать за своими спутниками, когда они ринулись вверх по каменной лестнице.
Коридор, в который они попали, был широк и мрачен, его стены были усеяны старинными трещинами, из которых сочилась темная влага. Под ногами раздавался неприятный звук, похожий на хлюпанье, как если бы они шагали по вязкому и зловонному болотному илу. На каждом шагу с пола поднимался легкий туман, смешиваясь с окутывающим воздухом запахом гнили.
Впереди груды изуродованных и мертвых тварей заполнили пространство. Эти мутанты теперь представляли собой лишь беспорядочную кучу плоти и костей, блокируя массивный проход в следующую часть подземелий. Арка, ведущая в новый зал, была едва видна за этим мрачным ландшафтом из омерзительных останков.
Амбросия прищурила глаза, изучая мерцающие линии артефакта, чьи загадочные символы пульсировали в мраке. В её руках магический свет трепетал, как живое существо, словно пытаясь вырваться из её контроля. Каждый изгиб и узор на артефакте рассказывали свою историю, и Амбросия сосредоточилась, чтобы расшифровать эту магическую загадку.
— Так, посмотрим, что у нас тут, — произнесла она с лёгкой насмешкой, её голос был не лишён игривого оттенка, несмотря на очевидную опасность ситуации.
— Как всегда, хаос приносит нам сюрпризы.
Её взгляд скользил по символам, и она продолжила, не отрываясь от работы:
— Энтропий, вот что я предлагаю: создай защитное поле вокруг артефакта. Это поле должно временно изолировать его от внешних воздействий, чтобы мы могли спокойно исследовать его внутренние механизмы. Нам нужно время, чтобы не дать артефакту сработать. Ты же знаешь, как это делать, верно?
Она повернулась к Юпитеру, её голос приобрёл тон уверенности:
— Юпитер, если ты не против, займись анализом самого артефакта. Используй свои знания в теомагии, чтобы выяснить, есть ли в нём связывающие магические заклинания или символы. Определи, при каких условиях они могут активироваться. Твоя задача — выявить все потенциальные триггеры и понять, как их можно нейтрализовать.
Амбросия обратилась к Ойгену, её голос был серьёзным, но в нём ощущалась и нотка уважения:
— Ойген, твоя задача будет немного необычной, но ты справишься. Мы видим несколько активных магических линий на артефакте. Твоя работа — провести детальный анализ. Найди, какие из линий могут срабатывать при определённых условиях, и определи, как их можно обойти или изменить.
Наконец, она посмотрела на своих спутников, её глаза сверкали решимостью:
— Я же перенесу своё сознание в магическое пространство и постараюсь разобраться, как переписать символы артефакта, чтобы нейтрализовать его функции. Если всё получится, мы сможем обезвредить этот артефакт без лишних проблем. Так что, если вы готовы, давайте приступим.
С этими словами Амбросия сосредоточила своё внимание на артефакте...

[Ойген Нойманн]

Н-де, заявления демиурга насчёт проблем с сердцем зиккурата не шибко обнадёживали. Мало того, что придётся искать пропавшую группу аки иголку в стоге сена, так надо это ещё делать и в темпе. Но, конечно, интересно, сколько дури... простите, энергии есть внутри Энтро, что он, даже находясь в гуманоидной оболочке, успевает контролировать и поддерживать стабильность в столь могучем магическом генераторе, причём даже не находясь рядом с ним. Жаль только, что демиурга по винтикам не разберёшь, по чертежам не разложишь. Ну да грех жаловаться: внутри Ласточки билось своё сердце – мощный иномирный реактор, с которым уже можно повозиться в гараже при должной сноровке и осторожности. А со своей плотской оболочкой Нойманн пока делать ничего не собирался. Проблем, тьфу-тьфу, пока не доставляет. А к старости – как знать, авось выйдет выбиться в какие-нибудь магистры, а там и продлить жизнь можно будет... Если захочется к тому времени, конечно.

– Да, хотелось бы верить, что магистресса не лежит сейчас в этой куче д... плоти, – вздохнул Ойген, когда демиург определил владельца кольца. – Чую, дополнительные способные боевые руки нам впереди ой как понадобятся.

Пока Юпитер возился с магией в поисках свежих следов, Ойген последовал его примеру: отошёл в угол, но так, чтобы видеть группу, стянул с лица противогаз и закурил. В отличие от эстета-хаари, гном предпочитал старый добрый табак, причём весьма крепкий, и сейчас он чувствовал, что надо бы огородиться от стресса на ближайшие полчасика. «Предбанник» зиккурата группа миновала, и дальше, видимо, находится опасная зона, в которой ни покурить, ни промочить горло. Замечание Райдзин про рагу гном решил пропустить мимо ушей. Как-то и без того четвёрка позволяет себе слишком много болтовни, и для шуток времени особенно нет. Хотя в одном из рейдов Ойгену пришлось денёк поглодать жареную монстрятину, когда он пристрелил вожака стаи в пещере, а остальное зверьё закрыло его внутри, не давая и носу сунуть наружу. Благо местные егеря тогда подоспели, помогли отстрелять хищников...

Когда Энтро дал отмашку выдвигаться по следам, окурок оказался под сапогом гнома. В более безопасной ситуации Ойген бы выпендрился и заслал его, скажем, в нишу между колоннами, но хрен знает, вдруг там магическая ловушка. Вновь оказавшись в Ласточке, Нойманн предпочёл закрыть кабину даже на время короткого перехода. Вдруг, опять же, ловушка – или, допустим, братец того дохлого крокобыка. Из дробовичка такого поди разбери...

Но следующий зал подкинул совсем иное испытание относительно банальной и понятной драки с монстрами. Свалка туш тех самых монстров виднелась в дальнем конце помещения, а проход перегораживала магическая ловушка. Ойген вздохнул и приготовился встать на страже. Техническую западню он бы мог поковырять, а вот с магией... А хер его знает, что делать с магией, когда у тебя рудиментарный УМИ и знания на уровне «если не стрелять из "Виверны" пять секунд, то кристаллическая фиговина внутри ствола склонирует тебе в магазин пару патронов, а каким хтоном она это делает, тебя не касается».

Едва гном обвёл взглядом зал в поисках тёмных углов и щелей, откуда могло бы вывалиться что-нибудь враждебное, как Амбросия вдруг распорядилась:
– Ойген, твоя задача будет немного необычной, но ты справишься. Мы видим несколько активных магических линий на артефакте. Твоя работа – провести детальный анализ. Найди, какие из линий могут срабатывать при определённых условиях, и определи, как их можно обойти или изменить.

Гному пришлось прикусить язык, чтобы не нахамить старшей по званию. Субординация субординацией, но знание электрических цепей и магических потоков коррелируют как-то так себе. Ойген несколько раз глубоко вдохнул, подбирая самые тактичные формулировки, доступные охотнику-одиночке из глубинки, выпивающему не одну пинту пива ежедневно, открыл забрало меха и заговорил, глядя эмиссару прямо в глаза. Может, Райдзин предложит более адекватную задачу.
– При всём моём уважении, госпожа эмиссар... Мой четвёртый УМИ и примерно нулевое знание теории магии вряд ли помогут разобраться в устройстве такой ловушки. Я, конечно, могу на уровне здравого смысла прикинуть, как можно попробовать обрубить триггеры артефакта, но я не хочу брать на себя столь большую ответственность за задачу, которую я решать не умею. Если я ошибусь, именно из-за меня группа может погибнуть...

Рассуждения Ойгена прервал истошный женский вопль, исходящий откуда-то спереди. Из коридоров, доступ в которые ловушка и перекрывала. Нойманн скрипнул зубами и нехотя выскочил из меха. Видимо, придётся действовать, иначе споры и разглагольствования приведут к тому, что впереди окажется не потенциальный союзник, а растерзанный труп.
– Ладно, попробую. Есть мысль, что магические линии могут быть похожи по принципу действия на электрические цепи...

Осмотр непосредственно линий, разумеется, не-специалисту ничего не сказал, но тривиальную гипотезу, с которой можно было начать мозгоштурм, Ойген подал.
– Раз ловушка запитана энергией, должно быть, стоит отыскать точку в силовых линиях, наиболее заряженную магией. Должно быть, это аккумулятор, и если его аккуратно отсоединить от триггеров, то они, соответственно, без питания работать не будут. Дамы и господа с высоким УМИ, видите что-нибудь похожее на такую «батарейку»?

[Юпитер Тома]

— Если магистрессу не съел монстр, значит как минимум одна группа разделилась, — Юпитер задумчиво бросает взгляд на кольцо, извлеченное из останков зверя, — И конечно, хотелось бы надеяться, что вторая часть группы уцелела, тем более с такими сильными хаоситами, как Риннон.
Юпитер не может не думать о вероятности того, что они в итоге не найдут выживших, и искренне верит, что в числе пропавших помимо Оникса есть еще множество сильных хаоситов, которые так просто не позволят себя убить, и наверное только присутствие Энтропия не позволяет ему думать в том ключе, что в числе погибших в дальнейшем могут оказаться и они сами, хоть он сейчас и тратит все свои силы на поддержание стабильности Сердца, питающего зиккурат, но от мрачных его мыслей своевременно отвлекает сам демиург, рассуждая о предателях, которые запросто могли проникнуть сюда ради своих корыстных целей.

— Лирейские вишневые, продается в Торисе, привык брать его там, когда у меня по графику лекции в Университете, могу угостить, если потом все же надумаете, это качественный табак, — ученый не находится с комментарием про траву, потому-что что-то подобное пробовал последний раз в своем мире, и когда Энтропий обращается к нему сначала с вопросом про сигареты, а затем вздрагивает от удивления на каверзный вопрос про предательство — такой прямой, а не может ли предателем быть он сам, и Юпитер смотрит на ставшего вмиг таким серьезным демиурга, в голосе которого нет ни намека на шутливость, и если бы не последовавший за этим смех — как будто и не было этого момента, от которого и правда мурашки по коже прошлись, — чтобы по последующей за этим вопросом ухмылке и смеху можно было понять несерьезность этого вопроса, хаари бы наверное растерялся окончательно, потому-что не сообразил бы сейчас, как ему сейчас можно было бы показать свою преданность Ордену.
— Неужели кто-то и правда может поставить себе целью захватить что-то настолько мощное, при нестабильной работе которого все вокруг может и правда превратиться в...первичный бульон? — Юпитер поднимает одну бровь, представляя в своей голове подобных смельчаков, — Ведь это должен быть, в моем понимании, некто сравнимый по мощи с Вами, Энтропий. Хотя не исключено и правда, что там есть свой особый план, и Ваше присутствие здесь в этот план входит, — и он недовольно пожимает плечами, — Крайне неприятное ощущение, должно быть, становиться частью чужого подлого замысла. Если бы я был бы более эмоционален, я был бы в гневе от этой мысли.

Голос артефакта в его голове ударяет резким холодным металлическим смехом: "Ты? В гневе?! О-ох, я бы посмотрел, да ведь ты абсолютно неспособен на это. Поэтому у тебя есть я — чтобы приходить в ярость вместо тебя, мой дорогой хозя-яин~".

Сканируя пространство на наличие следов, Юпитер краем глаза замечает Ойгена, отошедшего в сторонку покурить и усмехается — одним курильщиком больше, хотя вероятно вкусы на табак у них могут и разниться, но хорошо выдвигаться куда-то с мыслью, что помимо тебя как минимум еще один хаосит в составе группы предпочитает подобную вредную, но такую успокаивающую привычку.

И когда они все вместе выдвигаются дальше, вперед по лестнице и направо по коридору, в какой-то момент им открывается вид еще более отвратительный — мертвые, изуродованные твари — возможно, такой же результат чьих-то протомагических опытов, — и Энтропий немедля командует остановиться и не двигаться дальше, информируя о спрятанной здесь ловушке, при воздействии с которой можно неосторожным движением активировать... ох, Юпитер сглатывает нервно, внешне пусть и оставаясь спокойным и сосредоточенным, реагируя быстро и останавливаясь, и в растерянности чешет нос, всматриваясь в лежащие впереди трупы монстров, которые рисковали пусть и не ожить, но прийти в движение. Проверять на практике свою силу относительно этих тварей точно не хотелось — еще и потому, что как будто бы нужно было поберечь силы на будущее, хотя Нигредо в голове предвкушающе потирал руки.
Раздавшийся впереди женский голос заставляет напрячься, представив, какие именно действия могут заставлять несчастную так кричать:
— То, что терзает женщину впереди, вполне может добраться и до нас, если мы, конечно, не сделаем это первыми, — отпускает он риторический комментарий, и в голосе его сквозит тяжелое ожидание, и вот тут он абсолютно спокойно понимает, что встретиться лицом к лицу с тем, что порождает этот крик, совершенно точно придется.

На уверенный тон Амбросии, когда она предлагает вполне неплохой план по работе с артефактом и установленной в нем ловушкой, Юпитер реагирует спокойно, не выказывая ровно никакого недовольства тем, что она взялась распоряжаться, но перед этим так же спокойно смотрит на Энтропия вопросительным взглядом — согласен ли в первую очередь он с таким раскладом? И если демиург не возражает, то конечно ученый сделает от себя все возможное и даже сверх того.

(диалог Энтропия согласован и приведен в исходном варианте без изменений) — Сейчас часть моих сил уходит на удержание энергетического ядра от коллапса, — если бы не эта необходимость, возникшая пару часов назад, совершенно не факт, что Энтропий здесь бы вообще появился, — я могу создать щит, но лучше мне пока этого не делать. Юпитер, сможешь поучаствовать?

— Конечно, я постараюсь создать прочный, чтобы обезопасить нас, — кивает Юпитер и жестом руки старательно накладывает на пространство вокруг артефакта защитное поле, ограждающее от любого активного магического и физического воздействия (бросить кубик), и затем не теряя времени, аккуратно начинает сканировать эту область теомагическим способом на предмет возможных обнаружений связывающих заклинаний — одновременно с Ойгенном, который не сразу приходит к соглашению с Амбросией относительно поставленных ему задач, но раздавшийся вдалеке женский вопль, к которому они сейчас никак не могли добраться, подстегивает, казалось каждого, поторопиться в своих действиях, и господин Нойман очень своевременно выдает гипотезу об аккумуляторе или батарейке, которая и питает магические нити артефакта, потому-что хаари в этот момент обнаруживает и правда нечто интересное.

— Аккумулятор или батарейка, значит, господин Нойманн? — сдержанно усмехается Юпитер, но не над самой ситуацией в целом, само собой, а над тем, что он попал в точку, — Здесь таких батарейки целых две. Два ядра, если можно так сказать...так, посмотрим. Одно ядро питает те самые магические нити, которые мы наблюдаем, и если попытаться разрушить их или воздействовать на них атакующей магией, то первое ядро будет повреждено, а повреждение или воздействие приведет к передаче сигнала ко второму ядру, которое ответственно как раз таки за активацию некроконструкта, — он обводит взглядом собравшихся, констатируя следующее, — Мы можем попытаться разрушить ловушку, но сделать так, чтобы второе ядро оказалось не тронуто, а именно — оградить его защитной магической сферой. Сам артефакт находится где-то.. — он смотрит на каменные плиты под ногами и останавливается на той, которая прямо в нескольких метрах перед ними, — Вот под той, которая как будто бы слегка выступает над остальными, если приглядеться. Ядро, которому нужно не дать взорваться — левее.
(если все-таки что-то не так написал, Энтро, поправь пожалуйста, я перепишу само собой)

Юпитер поворачивается к остальным, смотрит на Амбросию, которая возможно тоже смогла что-то обнаружить, а затем на Энтропия, чтобы услышать его вердикт относительно дальнейших действий.

[Энтропий]

— «А как бы ты хотела, чтобы я тебя называл? У меня хреново с фантазией», — рассмеялся демиург мысленно, словно подтверждая её слова, высказанные столь завуалировано. Когда человеку чего-то не нравится и он пытается иронией обозначить, мол, уж кто-кто, а бог мог бы найти что-то пооригинальнее, зачем ему мешать? В любом случае, Энтропий не из тех, кто станет игнорировать озвученную хаоситом просьбу, когда она ничего ему не стоит, — «а тебе так идёт, тем более, из всех здесь присутствующих, только у тебя есть крылья, но я понял...» — яре-яре, о прошлом Амбросия шутит. Ну, почти. Разве что можно загреметь в мультивселенную, а там уже совершенно другие законы. Кто-нибудь бывал? Занимательный треш. 

— ...ошибусь, именно из-за меня группа может погибнуть...

— Ты себя явно недооцениваешь, в данном случае вопрос скорее в том, что именно твой взгляд, как специалиста из несколько другой сферы, позволяет взглянуть на ситуацию под другим углом. Не беспокойся насчёт ошибок, их совершают даже гранд-мастера магической вязи, у тебя есть необходимые навыки, которые так необходимы Рэй. Поверь, она умеет выкладываться так, чтобы не допустить разлёта твоих внутренностей. — Энтропий прекрасно понимал Ойгена, понимал его неуверенность и опасения, но, чтобы выдать результат совершенно не обязательно быть сильным магом, Ойген обладал очень глубокими знаниями по части механики и устройства технологических объектов, ловушка перед ними была скорее интеграцией такого объекта с магическим, именно поэтому участие гнома здесь очень кстати. Его незамутненный взгляд на происходящее может спасти кому-то жизнь.

— Значит, батарейка. Плохо. — прокомментировал демиург слова Ойгена, — мои артефакты базово запитаны на сердце зиккурата, следовательно, кто-то полностью изменил структуру телэргических цепей. Разумный ход. Лишь вопрос времени, когда я верну контроль над сердцем, и противник это понимает. Ловушки работают теперь таким образом, чтобы в случае перехвата контроля над энергоцентром, не обесточится. 

Кивнул Юпитеру, тот дымил сигаретой и выглядел хмуро. Дым молочно-белым маревом витал вокруг его пушистых ушей. Энтропий прищурился, наблюдая за аурой хаари, который, похоже, как-то взаимодействовал со своим живым артефактом.

— Да, люблю хороший табак. И давай на «ты», я отлично понимаю твою потребность в соблюдении субординации и формальностей, но уважь старика. Я здесь один. ... Касательно мощи... что ты вообще знаешь о могуществе демиургов, Юпитер? — Хаотичный усмехнулся, на самом деле ему было совершенно «невпадлу» трепаться даже во время боя, сказывалась привычка многих десятков веков. Точнее, не столько привычка, сколько отточенные до совершенства навыки и способность сохранять эффективность, ведя параллельно пару сотен диалогов. Телепатических.

— Давно минули те времена, когда демиурги были способны силой мысли сдвигать орбиты. Теперь, чисто по соотношению энергетического могущества, мы мало отличаемся от смертных. Рэй, например, по уровню своего источника сравнится даже с некоторыми из демиургов моего поколения. В Ордене есть маги равные мне и таковых немало. Ты и сам способен убить далеко не одного демиурга. Так что, могущество — понятие относительное. Зависит от того, кто спрашивает. И ты прав. Мое присутствие учитывается в плане.

— Энтропий, вот что я предлагаю: создай защитное поле ... ... же знаешь, как это делать, верно?

— Сейчас часть моих сил уходит на удержание энергетического ядра от коллапса, я могу создать щит, но лучше мне пока этого не делать. Юпитер, сможешь поучаствовать?

Действительно, сейчас Энтропий едва ли мог сильно вложиться в действия группы. Слишком много требовало энергетическое ядро его внимания, и, конечно, Хаотичный мог рискнуть и создать щит, но стоит ли? Тем более, пока что все члены их отряда были живы и неплохо справлялись.

Юпитер смотрел на него и демиург даже не сразу понял, чего ожидает хаари, — из нас двоих ты гранд-мастер теомагии. Мой профиль протомагия и магическая вязь, так что по части анализа ты заткнешь меня за пояс как нехрен делать, — коротко рассмеялся, — и да, полагаю, ты прав. Сможешь устроить?

Атакующая и защитная энергия влились в структуру, и конечно же риск, что они в чём-то ошиблись или просто магия дала сбой, оставался. И его невозможно было списать со счетов. Ловушка заискрилась, от энергетических ядер разошлись тонкие лучи, порождая трещины в камне. Ещё секунда и магическое светопредставление погасло. Обесточена.

→ кубик на задачу
→ мое уведомление
→ кубик на решение

— Добре. Кастанул как боженька, — ухмыльнулся демиург, зашагав прямо на кучу дохлых тварей. Перелезть её не составило труда и вскоре они оказались в огромной зале. Это перемещение воистину циклопических размеров, наверное, сюда могло бы вместиться без проблем пару тысяч человек.

На чёрном мраморе пола следы крови, ошмётки плоти, осколки костей. И всё это кажется гротескным на фоне красивых узоров, напоминающих какие-то письмена. Узоры эти словно барельефом сделаны в мраморе розовым кварцем. На потолке фрески с изображением звёздного неба и магических сигнатур.

На противоположном конце зала в в центре огромной пентаграммы (такой же как и все остальные здесь) корчится существо... она скребёт ногтями... нет, уже когтями пол, извиваясь в муках. Пентаграмма словно взяла её в кольцо и не отпускает. При этом только в «магическом зрении» видны какие-то цепочки рун вокруг неё и энергетические линии, наподобие пронизывающих тело векторов. Бедняга уже потеряла человеческий облик. Четверть её тела полностью трансформировалось в звериное, но лицо и верхняя часть корпуса по грудь все еще принадлежали молодой и привлекательной деве... но ее взгляд, замутнённый болью, уже не фокусировался. 

Дохлые твари валялись и тут. Но не много. Хилые все, недорощенные. А еще четыре мертвых человека (эльф, гном, хуман и дриада) в таких же пентаграммах-барельефах. И их сердца давно не бились. Похоже, они не выдержали трансформации. Эльф оказался ещё слишком молод, гном стар, хуман вообще не являлся адептом хаоса и не имел энергетического резерва, а дриада... хтон ее знает, почему она умерла. Звери, а их тут было всего два — собака и ворона, тоже не выдержали...

[Ойген Нойманн]

«Вот почему пальцем в небо я частенько попадаю, а из пушек по монстрам – не всегда?»

С одной стороны, Ойгена порадовало, что его самая первая догадка насчёт «аккумулятора» выстрелила. Затаив дыхание, гном наблюдал из кабины Ласточки, как демиург и учёный сообща заключают ловушку в изолирующее поле и обрезают связи, ведущие к аккумулятору и триггеру. Щелчок, волна хаотичной энергии, пощекотавшая даже рудиментарное магическое восприятие Ойгена, и камни пола вспучились. На миг гному показалось, что что-то пошло не так, и всплеск магии вызвал аварийный запуск ловушки... Но обошлось. Не зря в группе оказались два – даже три, если считать Амбросию – великих мага.

Но вот ремарочка Энтро про «изменение структуры телэргических (хрен бы знал, что это такое) цепей» не могла не напрягать. Если в зиккурат вломился кто-то, кто умеет переписывать настройки ловушек, созданных аж демиургом, то... То кто мешает ему переделать ядро и превратить его в ЯДРёную (фить-ха) бомбу, которая развалит весь Дискордиум? Привычно поделившись опасениями только с предками в собственной голове, Нойманн молчаливо кивнул спутникам и направил Ласточку к куче трупов. Снова пришлось надеть противогаз, вдруг фильтры не справятся. Да и выглядело побоище максимально отвратно. Интересно, парит ли Юпитера необходимость запачкать явно недешёвый костюм, ползая по горам окровавленной плоти? Наверное, нет, иначе хаари бы выбрал что-то более «рабочее»...

– А для чего нужен этот зал? Что-то типа тронного, или для каких-то торжеств? А то он больно ни хрена себе огромный, – подняв взгляд и оценив многочисленные фрески и высоту потолка, спросил Ойген. Если бы не отсутствие окон, помещение смахивало бы на церемониальный зал какого-нибудь великого храма. – Но как бы то ни было, он явно используется не по назначению...

Выцепив взглядом трупы разумных, заключённых в замысловатые пентаграммы, Ойген бесцветным тоном добавил:
– Не то чтобы я хочу знать... Но что это за ёбаная магия, которой высосали жизни этих ребят? Видимо, пока не поймём, не разберёмся, как ловить и гасить предателя.

Возможный ответ лежал и корчился от боли впереди. В последней пентаграмме судорожно дёргалась девушка, наполовину обращённая в монстра. Даже быстрый взгляд давал понять, что информации от неё уже вряд ли дождёшься. Израненная Анаари в Рельсотроне, та хоть могла связно говорить, пока была жива. А к этой девчонке Ойген испытывал лишь жалость. И желание помочь в последний раз.

Гном выбрался из Ласточки и взял в руки автомат. В таких ситуациях лучше одно аккуратное отверстие в голове, чем кровавые брызги от заряда дроби. Гном оглядел спутников и тихо спросил:
– Если никто среди нас не умеет читать мысли, я могу взять на себя пулю милосердия. Сомневаюсь, что бедняга нам что-то расскажет своим языком.

Однако восприятие Ойгена ещё ловило магические сигналы, сновавшие вокруг места ритуала. Расшифровать их гном не мог, но сообщить товарищам – вполне:
– Хотя тут осталась какая-то магия... Я тогда пока стрелять не буду, поизучайте, но если что, у меня палец на спусковом крючке.

[Юпитер Тома]

Предложение Энтропия перейти на "ты" сначала несколько обескуражило Юпитера — стоило признать, что с демиургами он еще вот так близко не контактировал, и даже не думал, что можно будет вести столь непринужденный диалог, да еще и несмотря на такую обстановку, поэтому поначалу округляет глаза в удивлении, но затем кивает:
— Не вопрос, — улыбается и наклоняет уши вбок, тактично игнорируя фразу про "старика", потому-что Энтро-то стариком вовсе не выглядит, хотя возраст почти любого демиурга по сравнению с большинством других представителей рас и правда можно было отнести к почтенному, — Но для меня все равно большая честь вот так с тобой немного поговорить. Про могущество демиургов знаю то, что оно — особенное, в том плане что зависит от Орденов и количества последователей в нем.

И выслушивая рассуждения про относительность могущества, едва сдерживает вздох от попытки унять беснующегося в голове Нигредо, которого внезапно очень воодушевила эта речь, и он сейчас рвался найти какого-нибудь демиурга и попробовать в деле, чье же могущество более относительно, — и даже не жажды смерти ради, а исключительно ради забавы и неуемного, бешеного любопытства сравнения и демонстрации, что очень важно, своей силы, — Но я понимаю о чем ты, мне доводилось видеть очень сильных магов. Тот же князь Бэйюань, например. Но даже с тем, вас — демиургов гораздо меньше, чем представителей остальных рас, и ваши силы уходят на стабилизацию мира...замкнутый круг. Вы зависите от мира, а мир — от вас. Подобное особое положение — тоже часть могущества.

Юпитеру, на самом деле, только дай волю ввязаться в диалог, и вот и сейчас он чувствует, что если Энтропий сам его не отвлечет, он будет готов засыпать его еще порцией рассуждений, но пока что у него у самого хватает силы воли сконцентрироваться на ловушке перед ними. Но Энтропий подтверждает свое понимание и принятие факта того, что тоже является фигурой в чьем-то коварном замысле, и это тоже немало — это уже не делает их всех слепыми пешками на чужой игровой доске.

А когда Энтропий предоставляет ему возможность самолично деактивировать эту ловушку, которая вот только что была просканирована ученым с помощью теомагии, то Юпитер ощущает резко возросшую ответственность вперемешку с тревогой — одновременно он невероятно горд тем, что вызвал одобрение демиурга и получил шанс проявить себя еще раз, и при этом испытывает накатившее беспокойство, что неудивительно — а вдруг не получится? Сейчас, когда силы Энтропия уходят на удержание энергетического ядра, то ему — Юпитеру, совершенно точно нельзя облажаться.

Внешне, впрочем, ничем не выдает своего волнения, разве что уши слегка подрагивают, но взгляд все также серьезен и сосредоточен, как и всегда, когда требуется ответственное мероприятие, — Сделаю все, что в моих силах, — затем неторопливый вдох, и следующие за ним потоки из атакующей и защитной магии, влитые в ловушку, срабатывают настолько хорошо, что ученый не удерживается, и шумно выдыхает:
— Получилось, — и на одобрение Энтропия благодарно кивает и шагает следом прямо на груду мертвых тварей. Медлить нельзя.

Само собой, своеобразный альпинизм по окровавленным трупам не может не оставить свой след на одежде Юпитера, и как он ни старается аккуратно и по возможности легко и быстро перепрыгивать через них — ботинки и полы брюк все равно оказываются  заляпаны, что хорошо чувствуется, но благо что на черном пятна были незаметны, чего не скажешь о каплях крови на светлом пиджаке. Когда-нибудь обязательно он обзаведется привычкой надевать менее формальную одежду на подобные мероприятия и не уповать исключительно на чудеса бытовой магии, которой он сейчас и воспользовался, чтоб обелить хотя бы пиджак, но сейчас все-таки ситуация не располагает к придирчивости подобного рода, и в следующий момент хаари переводит взгляд на увиденное впереди.

Безусловно, невероятных размеров зал, облаченный в черный мрамор и испещренный розовыми письменами из кварца, а стоит поднять голову вверх — можно окунуться в изображения звездного неба. И если бы не раскиданные повсюду ошметки тел, кровь и кости, то Юпитер зачарованно смотрел бы на это все еще какое-то время. Но помимо розовых письмен и магических сигнатур вперемешку со звездами сейчас этот зал с противоположной стороны занимали несколько пентаграмм, в центрах которых лежали уже мертвые тела, не выдержавшие чьего-то жестокого эксперимента. Точно так же и не выдерживала последняя, еще живая жертва, которую цепко удерживала пентаграмма, и чей облик успел безобразно исказиться.

— По хорошему ее и правда надо...кхм..умертвить, чтоб не мучилась, — тяжело произносит он, поворачиваясь к Ойгену, и осматривая сначала ту, которая некогда была прекрасной дамой, а затем каждую из жертв по отдельности, — Пентаграмма все еще активна, и наверное все, что мы можем сделать помимо освобождения смертью, что опять же лично я не рискну делать без подтверждения Энтропием такого варианта, потому-что вариант неоднозначен в своей гуманности — попытаться погасить воздействие, но...нельзя быть уверенными, что при обретении свободы несчастная, почти обращенная в монстра, не кинется на нас. И если судить о расовом разнообразии, как будто бы тут некто ставил эксперимент, проверяя некую свою теорию, как мне думается, над несколькими расами, хотя выборка очевидно не полная, но видимо тут тоже есть своя логика.

В моменты своих рассуждений ученый частенько может выглядеть несколько безжалостным по отношению к объектам исследований, становясь даже отрешенным, что даже пугало некоторых его коллег, но поди ж объясни, что даже не смотря на такие моменты ему абсолютно не чуждо сострадание к мертвым, и еще больше — желание сохранить жизни тех, кто возможно еще цел, а для этого в какой-то момент нужно обратиться к холодному рассудку, — Но абсолютно непонятно, удался ли эксперимент с той, кто еще сохраняет слабую волю к жизни — да, она в отличие от остальных трансформировалась, но нужный ли эффект достигнут? А возможно господин Нойманн прав в том, что из них именно высасывали жизнь, и магию в том числе, и требовалась магия разная — от того и жертвы разных рас.

[Энтропий]

— А для чего нужен этот зал? Что-то типа тронного, или для каких-то торжеств?

— Хороший вопрос, — хмыкнул демиург с оттенком иронии, посматривая на гнома, — объективно говоря, это малый зал для проведения экспериментов с внеранговой магией, а выглядит он столь пафосно лишь по той причине, что стремление к одиозности не искоренимо в человеческом существе. Тешить своё самолюбие и богу приятно. Мол, как это так, в огромном зиккурате да без помпезности? Так что его размеры — норма, а вот то, что тут всё выполнено в лучших традициях высокопристольных храмов — дань традициям. И моде.

И не понять, где заканчивалась у Энтропия ирония над собой и начиналась ирония над бывшими обитателями сего сооружения. Возводили ли они зиккурат для себя, или говоря о человеческой природе бог имел ввиду свою?

— ...зависит от Орденов и количества последователей в нем.

— О, так это тебе повезло, я по натуре тварь болтливая. Не представляю как раньше без языка жил. И ты абсолютно прав, Юпитер, уровень могущества зависит от Ордена. Вот только само понятие «могущество» крайне неоднозначно, предводителю не обязательно иметь огромный магические резерв, ему достаточно армии солдат, хотя бы пяток из которых имеют огромный магический резерв. Эти прописные истины уже давненько стали клише.  Князь Бэйюань же, в особо плохом настроении, — усмехнулся, — может и меня на столетний отдых отправить, так что... сам понимаешь... — а ещё между строк читалась, что в особо плохом настроении (появившемся после смерти своего демиурга) солдаты дискордиума могут отомстить далеко не одному князю. Но это всё можно продолжать бесконечно. Кто кого переиграет. А гибнут обычно простые аркхеймцы, которым до этого могущества дела нет.

Лицо Хаотичного застыло восковой маской, лишенное каких-либо эмоций. Он цепким быстрым взглядом осматривал открывшуюся чудовищную картину.

— Это стационарные трансмутационные печати, их здесь установили недавно. Структуры переписаны, причем явно с какой-то конкретной целью. Изменения закономерны. Учитывают расу и возраст, однако... не понятно, почему такой эффект. Все сделала правильно, в структуре нет ошибок, они должны были мутировать определённым образом, но точно не в это... скорее... в людей. Эти печати переписывают внешность на гуманоидную. Слишком мало данных. Нет, женщину не убивать. Она нам поможет хоть как-то пролить свет на случившееся.

Энтропий подошел ближе и ударом материализовавшегося Деллэриума разрубил магическую вязь, что прямо сейчас мучила несчастную. В ту же секунду женщина затихла, ее тело расслабилась и обмякло. На полу не осталось и следа. Видимо камень здесь обладал особой прочностью.

— С чтением мыслей сложно. В ее голове копаться придется долго, это только кажется, что мозг не пострадал. На самом же деле эта эонка почти утратила себя... кто-то проверял некую теорию, тут я с тобой полностью согласен, Юпитер, вопрос, какую. Вязь полностью исправна, нет ничего, на первый взгляд, что должно было привести к таким мутациям... Что касается магии, скорее всего её не высасывали. Магия уходила на сопротивление организма и залечивание ран... надо попробовать обернуть этот процесс вспять...

Энтропий подошёл ближе и аккуратно повернул существо на спину, — у кого из вас хорошие навыки хирурга? Надо отрезать ей часть мутировавшего тела, так проще будет восстановить хотя бы частично. Юпитер, вольёшься силой в печать?

Хорошо, что Ойген держал все это время палец на спусковом крючке. Он первым заметил неладное, а именно то, как буквально из стен вышло две высоких (под два метра каждая) девицы в черных доспехах. Ох, эта сцена могла бы похвастаться своей пафосностью и нелогичностью, если бы не капля логики и анализа. Девицы не были живыми, они вообще не являлись биологическими созданиями, их природа считывалась, скорее, как артефактная. Аур при магическом рассмотрении у девиц не больше, чем у Ласточки Ойгена. Выглядят слишком неестественно, считывается откровенная кукольность. Слишком однотонная гладкая кожа, словно эмаль, волосы будто застыли в пространстве и при шаге почти не колышутся, да и походка... какая-то странная, лишённая спонтанности что ли.

— Немедленно верните подопытные образцы на место! — громко произнесла та, что с алыми волосами, — отказ карается смертью! — в ее руках находилась длинная старинная винтовка, кажущаяся, скорее, предметом искусства, чем оружием. Дуло направлено на Ойгена.

В руках второй длинный клинок с рукояткой в виде розы. Она получит, но взгляд устремлен на Юпитера и Энтропия.

[Ойген Нойманн]

«Малый зал для экспериментов с внеранговой магией»... Таки лаба, которую захватчик зиккурата использовал в своих мерзких целях. Ясно-понятно.

– Надеюсь, тут не скрываются порождения экспериментов, которые проводили тут до вторжения предателя? Мало ли, захватчик «перепрошил» их, как сделал с ловушкой, – задал Ойген отчасти риторический вопрос, однако он хотел бы, чтобы спутники были в курсе этой его мысли. Вдруг Энтро даст полезную информацию о ещё какой-нибудь возможной угрозе.

Реплику про Бэйюаня Ойген намотал на ус. Наверное, впредь стоит быть поосторожнее на Лиреи, раз отношения у демиурга и одного из сильных того мира бывают натянутыми. Хотя, конечно, кроме Дискордиума и Циркона Нойманн пока никуда не выбирался, но только предки знают, куда будущее закинет.

По указанию Энтро Ойген опустил оружие, почёсывая бороду.
– Эти печати переписывают внешность на гуманоидную, – предположил Энтропий.
– То есть эта мадама... – гном кивнул на пленницу пентаграммы, – не была человеком? Или имеется в виду смена гуманоидной расы? Условно, из эона хотели сделать хумана или типа того? Но в любом случае возникает вопрос, а зачем...

Гном умолк на полуслове, дослушивая демиурга.
–  ...у кого из вас хорошие навыки хирурга? Надо отрезать ей часть мутировавшего тела, так проще будет восстановить хотя бы частично.
На этот вопрос Энтро Ойген пожал плечами:
– Я, если честно, только мёртвую монстрятину резал да осколки из ран удалял. Могу, конечно, попробовать, но не факт, что я не отрежу что-то жизненно важное. Поврежу какой-нибудь нервный узел, и всё, из мозга мы ничего не вытащим...

Неестественный женский голос и цокот каблуков по каменному полу вывели гнома из задумчивости.
– Это на каких заводах таких делают, а? – неловко пошутил Ойген, обращаясь к Энтро. Он бы себе такую не прочь заполучить, на самом-то деле... Только чур без пушек и агрессии. Но пока он может получить только пулю в лоб из мутного вида мушкетона, который на самом деле наверняка какой-нибудь гаусс-карабин, усиленный магией.

Да, с такими рободевицами автомат не справится. Да и «Виверна», скорее всего, тоже. Хоть заряды поджигай, металлической броне, накачанной чарами, дробь нипочём. Вот Ласточка могла бы с ними поплясать, да только где та Ласточка? Стоит, не шевелится в десяти шагах. Дёрнешься – верная смерть.

Остаётся единственное средство, которое Ойген не жаловал за ненадёжность. Но пару его предков и корешей оно вытаскивало из болота похлеще того, в котором он сейчас оказался.

Гномья пивная дипломатия, другими расами именуемая «заговорить зубы».
– Эй, красавицы! – натянув на лицо ухмылочку, защебетал Ойген... Ну, тем щебетом, который способны выдать мужики с пивным пузом и прокуренным басом. – Ну мы разве покупатели на рынке, чтобы что-то тут трогать? Мы так, просто посмотреть решили! Можете тоже... посмотреть, как мы смотрим. Но не стрелять, с нами вообще-то демиург, без которого вас бы никогда и не сотворили!

Болтая, гном бочко́м, приставными шажочками сместился к меху. Если сейчас Юпитер или Энтро перехватят инициативу, шансы успеть заскочить в Ласточку и включить защитное поле возрастали с нуля процентов эдак до пятидесяти.

[Юпитер Тома]

А взгляд свой от звездного неба на потолке все же пришлось оторвать, и возвращая взгляд на спутников и поднимая одну бровь и скрывая в сим скромном движении ироничную реакцию — малый зал, значит?
— Очень хорошо прослеживается божественность всей этой помпезности, и даже кажется что обычным смертным было бы тяжело осознать и пропустить сквозь себя нечто подобного масштаба и величия. Я и сам, признаться, чувствую, что это больше меня в тысячи раз, ну и даже не смотря на гиперболизм и вычурность, тешащие самолюбие тех, кто это соорудил... — последний раз мазнув взглядом по розовым письменам из кварца, он вздыхает, — Это все-таки божественно красиво.

Да так, что на короткий миг и правда забываешь обо всем остальном.

На слова Энтропия о могуществе последователей он задумчиво приглаживает ухо и не менее задумчиво произносит:
— Твои слова звучат как повод стремиться становиться сильнее, — и чуть помедлив, добавляет, — Не ради того, чтоб суметь противостоять князю, само собой — к слову, я даже не представлял что он настолько силен, а только подозревал, — а ради того чтобы укрепить твое могущество. Как бы неоднозначно не звучало это понятие.

Рассыпаться в дальнейших уверениях о том, что он будет верен Хаосу — не считает нужным, ведь в его картине мира это и без того очевидно, и ничто не сможет подкрепить его намерения лучше, чем действия, поэтому хаари спокойно переключается на изучение того, что демиург назвал стационарными трансмутационными печатами.

Смотреть на измученную магией женщину было тяжело, и хаари облегченно выдохнул, когда Энтропий одним движением разрубил вязь и избавил ее от части страданий — правда мысль о том, что придется отрезать ей часть мутированного тела и потом залазить в ее голову были собою очень далеки от полноценного избавления, и вероятно что эонке придется еще сильно потерпеть, прежде чем все для нее закончится — и то не факт, что она выживет.

— Не уверен, что могу похвастаться навыками хирурга, но я думаю что у меня может получиться. Если с помощью той же атакующей магии сформировать направленный точный рассекающий надрез, то... — и он в ладонях его уже начинают вспыхивать оранжевые искры, но закончить он не успевает, потому-что с мысли его сбивают раздавшиеся чужие голоса — и две девушки появляются буквально из ниоткуда. Не опуская ладоней и не гася магический импульс, Юпитер всматривается в девушек, силясь понять — как они могли появиться так незаметно, и хмурится от странного ощущения неестественности их происхождения, которое скрывается за их, — странно было бы отрицать что за пугающей кукольной красотой, так органично, впрочем, сочетающейся с обстановкой этого зала.

И можно было бы даже остановиться и полюбоваться на изысканную красоту, если бы обладательницы столь привлекательной внешности не обозначили четко свои намерения, и хоть Ойген, тем временем, принялся отвлекать их на себя — тут Юпитер сильно засомневался, что можно было как-то отвлечь подобным разговором девушек, очевидно не живых, а определяющихся скорее как разумные артефакты — и даже Нигредо в его голове озадаченно хмыкает, впрочем, не испытывая к девушкам интереса как раз таки по этой причине — ведь раздражать живых ему нравится гораздо больше.

И переводя взгляд с винтовки в руках одной девушки на длинный клинок в руках другой, Юпитер оценивает силы как себя и своих спутников, все еще держа в голове, что большая часть сил Энтропия сейчас задействована на поддержание стабильности энергетического ядра, так и мысленно прикидывает, чего ожидать от агрессивно настроенных девушек, воплощенных здесь словно бы как раз таки для охраны печатей.

Пары секунд, пока Ойген заканчивает свою речь, хватает Юпитеру чтоб принять решение, и в следующий миг он слегка недовольно ведет плечом, понимая что выбора-то немного, и со следующим его молчаливым вздохом, — ведь он уверен, что эти дамы точно не настроены на конструктивный диалог, — от его тела отделяется  собственная тень, воплощаясь сначала в безликую черную дымку со сверкающими оранжевыми глазами, более темными и пронзительными нежели у него самого, и затем, приняв форму такого же как он сам хаари, только черного, клацает хищно зубами и бросается в сторону девушки с алыми волосами, чтобы в прыжке точным ударом длинной лапы постараться выбить из рук винтовку.

Та, что может выстрелить, по мнению Юпитера, должна быть обезврежена в первую очередь, потому-что в случае с клинком можно еще попробовать банально увеличить дистанцию, что нельзя сказать о направленном выстреле.

Сам же он, оценивая что Ойген должен успеть воспользоваться заминкой и добраться до своего меха,  параллельно с атакой Нигредо быстро накидывает щиты на себя и Энтропия, чтоб он лишний раз не тратил свою силу, и заслоняет собой женщину, попавшую под воздействие печати — все же делать разрез сейчас опасно, потому-что есть риск не успеть отразить встречную атаку, которая с большой вероятностью случится.
кубики
Безоружный бой (Нигредо) — хорошо (16)
Защитная магия (щит на себя) — хорошо (10)
кубики 2
Защитная магия (щит на Энтро) — хорошо (22)

[Сусанна]

За восемь часов до текущих событий...

Были ли притягивающими, заманчивыми своей непредсказуемостью, сокрытостью, опасностью любые таинства, наполнявшие невесомое пространство и миры, находящиеся в нём? Кто-то бы предпочёл избежать столкновения с тем, что ему и вообще никому неведомо, а кто-то насыщает свою жизнь постижением необузданности, наполняя существование новым смыслом, бесценными впечатлениями и воспоминаниями, которыми хочется поделиться с окружающими или сохранить в секрете, и единственный их отпечаток будет оставлен на бумаге, спрятанной в личных архивах, либо в голове, где и запечатается с погибелью хранителя. Такая загадочная особа, как одна эон-хаосит, сама запечатала в себе немало нерешаемых головоломок, и такие же, которые не имеют ключа к разгадке, не являются чем-то обыденным и любых отчаянных искателей приключений могут подталкивать к чему-то необратимому, где на кону - их жизни.

Преданная Дискордиуму наёмница нередко получала специфические поручения, и если на начале построения «карьеры» из раза в раз на кон была поставлена её жизнь, то ныне Алая Лилия без лишних колебаний, без всяких задних мыслей стремилась к тому, чтобы как можно скорее и как можно более «‎деликатно» расквитаться с неугодными Ордену лицами, чтобы взрастить свой незавидный авторитет и жалованье. Сусанна, увы, была не из тех, кто принимает участие в массовых вылазках, относясь даже к союзникам с прикрытым недоверием... За редкими исключениями. Как и сейчас, и лишь проявившийся неведомым образом зиккурат и отсутствие множества заказов являлись своеобразным «толчком» для привлечения внимания «охотницы за головами» которая не сразу ответила на выраженный в письменной форме приказ с явкой для дальнейшего участия в мероприятии по исследованию неопознанного объекта, неожиданного возникшего в пределах планетоида.

Без всякой возможности и желания как-либо воздержаться, отказаться, возмутиться, не рискуя накликать на себя негодование горячо любимого демиурга, Серра взяла на себя ответственность оказаться одной из единиц отряда, сформированного для исследования зиккурата: неизвестного по происхождению, природе, содержанию... Как он встретит вторженцев? Вряд ли с распростёртыми объятьями, как то в итоге и оказалось. Проникнув в его пределы, пропитанные тайнами, ароматами крови, ноты которой женщина улавливала всё сильнее и сильнее с каждым шагом по продвижению глубже, наёмница была готова к любому нападению исподтишка, держа на вооружении пропитанную ядом спицу, которой должно было хватить на несколько врагов, что могли разорваться от концентрации проникающих в тело токсических веществ. По крайне мере, Сюзанна уповала на это...

...Очередной загадочный коридор, очередной зал с подолом, устланным трупами не поддававшихся распознаванию существ, что вогнало бы Алую Лилию в неподдельный ужас, если бы не драгоценный опыт в лицезрении подобных мерзостей ранее и выживания даже в самых чрезвычайных ситуациях. И всё же Серра воздерживалась от сражения в открытую, а уподобилась ниндзя, скрытному убийце, нападая из тени, исподтишка, заставая жертву врасплох и лишая самого дорогого, если успевает о том задуматься.

Но в один момент удача и преимущество оказались явно не в пользу хаоситов... Прежний запах крови стал в момент насыщеннее, но прежде чем Сусанна успела оперативно оценить ситуацию, непредсказуемым образом была сбита с толку, оглушена и отброшена в бессознательном состоянии в самые закрома ритуального зала, где за возвышающейся устрашающей статуей сокрылось обездвиженное тело фиолетововолосой... Чудом оказавшейся в живых.

Настоящее время...

... И вот постепенно возвращаясь к сознанию, женщина пыталась оценить текущую ситуацию, подползая к статуе и опираясь об неё спиной. Сиреневые глаза, замыленные от стёкшей ввиду травмированной головы крови, едва могли запечатлеть другую группу... Кажется, союзников и опасных врагов-хранителей сей обители загадок. Что ж... Как взять себя в руки, как выручить «своих», выиграть преимущество над двумя искусственными и вооружёнными девами? Женщина сквозь буроватую «пелену» изучала текущую ситуацию, а в попытке избавиться от надёжного силового поля почувствовала, что ещё не вернула к себе прежние силы, прежнюю решимость, а потому только едва присела, вяло упершись спиной в стену и наскоро продумывая, что делать дальше, как помочь...

Нет, сдавать нельзя! Я нужна им здесь и сейчас! Ведь так?.. Будет с этого толк?

На прикрытом волосами лбу сиренеглазой подступили налитые смолью вены. Сформировавшиеся теневые колья в дуге устремились в стороны, пробивая энергетическую оболочку, покамест прочие - как и союзники, так и противники - не обращают на хаоситку внимания. Быть может, её помощь нынче была бы как раз кстати. Если не полностью переворачивала исход в пользу Хаоса, то хотя бы наделяла немалым преимуществом. Однако недооценивать соперника и напыщенно думать о том, что он априори слишком слаб - само по себе наивная и бестолковая позиция, с которой поражения, возможно, не избежать. Однако Алая Лилия была уверена как в своих товарищах, так и в боге своём.

Горе-кубасики на разрушение силового поля. Итог: лох.
А так сначала можно было?..

[Энтропий]

— ...захватчик «перепрошил» их, как сделал с ловушкой...

— Хорошее замечание, и я рад бы сказать тебе, мол, это идея нелепа, Ойген, зиккурат правел под землей больше тысячи лет, и не один зверь не выдержит тотальной изоляции без еды и воды, но это не так. Здесь вполне могут остаться артефакты прошлого, немного, может быть даже меньше трёх, может быть даже никого, но вероятность есть. Так что держи ухо востро, а Ласточку наготове.

—...но в любом случае возникает вопрос, а зачем...

— Мне это тоже кажется странным, я вижу, то что вижу. Да, это очень мощные стационарные протопечати, которые имеют свойство направлено трансмутировать организм, чтобы разобраться во всех деталях мне потребуется время, не думаю что стоит его тратить. Может быть какой-то эксперимент над расой, но больше похоже на... хм... тестирование... все печати немного отличаются друг от друга, и организмы в них разные... вероятно, это своеобразная выборка. Но мы можем лишь предполагать.

— Это все-таки божественно красиво.

— Твои слова для них были бы благодатной почвой, Арвагерон лопнул бы от самолюбия, но, увы, он сгинул по глупости. Пытаясь уничтожить моего брата Энигму. Глупая смерть. Впрочем, таланта архитектора у него было не отнять.

— ...а ради того чтобы укрепить твое могущество. Как бы неоднозначно не звучало это понятие.

Энтропий посмотрел на Юпитера задумчиво, хотя на его губах всё так же играла едва заметная беззлобная ухмылка.

— Сохранять верность легко, если Ничего не идёт вразрез с твоими идеалами. Я надеюсь, твои принципы не изменятся, и никому из моих соплеменников не придётся выжигать с твоего тела метку хаоса... — иронично то, что сам он не раз и не два выжигал метки собратьев, так что к изменчивой человеческой природе относился с долей снисходительности. А может быть в этом скрывались какие-то другие причины.

— ...магии сформировать направленный точный рассекающий надрез, то...

— Да, попробуй сделать именно так, особо других вариантов у нас нет.

Сусанна оказалась в этом зиккурате немногим получаса назад, и в случившейся здесь бойне ей повезло отлететь в дальнюю часть зала. Нет, про неё не забыли, но печать, что ограничивала ее движения, имела слабый подстервшийся контур и не слишком хорошо выполняла свою работу по трансмутации. Зато отлично маскировала ауру, делая Сусанну какое-то время невидимой, если специально не сканировать тщательно помещение.

Энтропий заметила ее, лишь когда девушка начала двигаться, он как раз смотрел на артефактных кукол и так получилось, что они стояли именно в той стороне зала, где лежала эонка.

— «Ойген, хаосит на полвосьмого в трехстах метрах от тебя, за несущей колонной. Сможешь прикрыть? Разруби силовую линию печати. Можно прицельной очередью... Сана, если у тебя есть при себе оружие, попробуй разрубить печать сама» — ага, можно, если гном не боится случайно отстрелить девушке голову или чего другого. Голос дема сейчас и далее раздавался в головах всех хаоситов, в том числе Сусанны. Получилось что-то вроде общего чата.

— Юпитер! Верни подопытные образцы на место! — «просто не сдвигай её» — мы принимаем ваши условия! Кто ваш командующий? Мы хотим с ним встретиться!

— Информация заблокирована. Немедленно служите оружие. Вы будете задержаны...

— מקור השמים והארץ מתוך כאוס; כאשר אתה קילומטר

Глаза девушек округлились и они чуть склонили головы, а после синхронно подняли их и выкрикнули:

— Пошел в жопу, кусок демеуржьего дерьма! Ты заплатишь за то, что сотворил с ней!!! Ты сдохнешь!!!

— «Чтож... попытка с треском провалилась! Перепрошили их знатно!» — даже с лёгким оттенком восхищения произнес Хаотичный, — «Юпитер, щит на тело! Сана, поднимай свою симпатичную задницу скорее, если не хочешь оказаться с нами в Братской могиле! Эти куклы называются интегрити и создал их один из моих эмиссаров. Они не обладают магией, вооруженны мощными артефактами, но крайне быстрые, прочные, ловкие и сильные», — наверняка, у всех троих в голове стало чуть неприятно, потому что всю эту словесную информацию Энтропий вонзил их мозги за четверть секунды, этакий скоростной диалог. Точнее монолог.

Одна из интегрити, стремительно оттолкнувшись острыми каблуками от каменного пола, высекая искры, но практически не оставляя следов, сорвалась с места и ударила по Энтропию. Если бы он не ринулся к ней навстречу, Юпитеру вполне могла бы прилететь. Что было бы очень чревато, ведь он проводил крайне опасную операцию. Операция, кстати, прошла успешно и эонка начала возвращаться в свою исходную форму. Вот только печать демиург недоделал, поэтому Юпитеру надо еще поработать.

Щит хаари прикрыл от первого выпала, но удар оказался такой силы, как будто в щит на скорости врезался флайт. Если бы Энтропий был обычным хоманным, его бы размазало по стене. А так норм, лишь отбросило на пару метров. И он даже устоял, удерживая равновесие и в скольжении материализуя деллириум и уже им прикрываясь от выстрелов. Бах! Бах! Бах!

И с откуда-то слева, словно ответ: Бах! Бах!

Это вторая стреляет по Ласточке Ойгена. Причем, в полете. Оттолкнулась от прохладного камня и со скоростью болида двигалась к Сусанне. Похоже, присутствие эонки засекли и решили устранить её до того момента, как девушка принесет проблем. Длинное лезвие (по-настоящему длинное, почти метр) выдвинулось из тыльной стороны запястья, словно тонкое жало. И если ничего не делать, оно явно достигнет своей цели. Своей крайне приятной цели.

— «Плохая новость, Райдзин вывалилась обратно во внешний мир, её не ждём! Но это только для нас новость плохая, для неё хорошая...» — очередная быстро мысль от демиурга.

Атака по Энтропию удар физический: Средне (3)
Атака по Ойгену стрельбой: Хорошо (23)
Атака мечом по Сусанне: Хорошо (10)

[Ойген Нойманн]

Каким-то чудом Ойген сумел заскочить в нутро меха, прежде чем до его тушки долетели выстрелы сверхбыстрых машин-убийц. Может быть, алгоритмы интегрити небезосновательно сочли Энтро и Юпитера, с их мощными магическими полями, более опасными. И смех, и грех: «танковать», как в Рельсотроне, на сей раз Ойгену не пришлось, однако перед товарищами теперь было как-то... неловко, что ли.

Словно в замедленной съёмке, Нойманн наблюдал, как длинный клинок синеволосой машины сталкивается с Деллириумом, легендарным личным метаоружием демиурга. Это выглядело даже... гармонично: столкновение двух могучих воителей с шевелюрами цвета грозового облака... Правда, замедленное адреналином восприятие в дополнение подсветило не столь приятную картину. Рыжая бестия держала Ласточку на мушке.
– Охровый или изумрудный, кто круче? – фыркнул гном и утопил кнопку развёртки щита. Силовое поле окутало машину, и вовремя: зелёное марево дрогнуло, и что-то ударило по корпусу меха. Не то чтобы сильно, но ощутимо. Гном вздохнул и стиснул рычаги, держа шустро движущуюся куклу в поле зрения. И думать не хотелось, что стало бы с мехом, не будь на нём защитной системы. Похоже, щит погасил не всю энергию выстрелов из маготехнической винтовки. Пришить бы её обладательницу да глянуть, что за пушка. А может, и её саму рыжую дотащить до гаража, да на запчасти.

И план по пришиванию Ойген начал исполнять немедленно. Его бы воля, он бы дал залп из гаусса, ведь наверняка дамочка нехило бронирована, а пятимиллиметровые пули броню переваривают посредственно. Но при её мобильности стрелять из гаусса – суть обрекать себя на перезарядку. Так что время свинцового дождика, сучки!

Приводы блока стволов зажужжали и выплеснули поток пуль. Ойген старался как можно точнее следить за движениями рыжей (синюю вроде пока уверенно развлекали товарищи маги), и, как ему показалось, в полёте она дёрнулась. Вряд ли прям сбрил, но хотя бы повредил и сбил с толку. Уже что-то.

Вдобавок Энтро прислал ментальное сообщение. Сознание Ойгена привычно помутилось от экстренного сеанса телепатии, но, к счастью, совсем ненадолго. И подсказки ему были ой как нужны. Отсутствие Амбросии и правда выскочило из его восприятия, поглощённого сначала изучением бедолаги-эонки, а затем боем с совершенными киллершами. Интересно, куда Райдзин могли отозвать с весьма важной операции, курируемой самим главой ордена?..

Но, как бы то ни было, оперативно подоспевшей замене была нужна огневая поддержка. И целеуказанию от Энтро Ойген был донельзя рад. Может, если разломать печать, то и обе марионетки быстро скиснут? Неохота долго с ними бодаться. Смертным, даже демиургам, свойственно уставать, а оружие роботов всегда быстро и точно. Да и боезапас сэкономить охота, ведь поход даже толком и не начался.

Нойманн на всякий случай сместился за колонну, чтобы ограничить размер мишени для интегрити, выставил руку с миниганом и часть кабины, чтобы видеть источник печати, и полоснул по стене рядом со стендами, с которых сошли машины. Кажется, даже попал: что-то заискрило, и магическое поле всколыхнулось. Но радоваться пока не стоило: надо понаблюдать, как повлияет контратака на активность бездушных сестричек.

[Энигма]

День не обещал сюрпризов, обыкновенный день обыкновенного демиурга, с обыкновенными хлопотами, нервами, разборами полетов.. А что такого? Мелочи жизни. Поиск ренегатов, просчеты Теней, арбитраж между магистрами - своеобычная скука, и даже из окна никого не выбросишь - орбитальная станция как-никак, а из подпространства эти говнюки наладились сами выбираться. Поумнели. Пора придумывать новую фишку.

Самое противное в большом Ордене - администрирование. Разумеется, как любой нормальный демиург, Энигма быстренько делегировал свои полномочия, чтобы не отвлекаться от интересного, но то и дело происходили какие-то мелкие ссоры, распри, а недавно Шестая лаборатория чуть не показала своему создателю средний палец, отделилась и не отвалила по холодку. Пришлось привносить в интеллигентное  общение элементы сленга дворовых банд, на некоторых, правда, не подействовало, зато протезы вместо рук отрезвили остальных на удивление качественно. Собственно, можно было оставить их резвиться самостоятельно, и заняться каким-нибудь полезным делом, но, как назло,  высоколобые козлы выбесили качественно и хотелось на ком-нибудь стравить ярость. Можно, конечно, спросить: а зачем самому-то тревожится, раз в Ордене имеются Тени для карательных мероприятий? Но в том-то и весь цимес  - они ученые магистры, силовики с такими разговаривать не умеют, а высоколобые не будут унижать себя объяснениями.  Положить всю лабораторию мордой в пол и высказать наболевшее - дело такое себе, любой ученый в лабораториях Энигмы может сбежать к кому угодно и его возьмут, а тут явный бунт, и причина глупая - человек, возомнивший себя Мстителем, не убивать же их за такой пустяк в самом деле? Да, красотке Янг очень идет кибер рука и нога, но разве ее не предупреждали? Познание должно быть милосердным? Кто это сказал?

В общем, Энигма тихо кипел, придумывая, куда бы ему приложить свои раздраженные ручки. Пятая, подводная лаборатория предлагала к его услугам гигантского подводного хищного  монстра, но он тоже надоел. Дела? Да ну их!

Вызов Энтропия застал Рассвета за изучением оружейного арсенала. Точнее, его быстро  выдернуло куда-то прямо так, в чем был: в черной униформе Теней (на ней крови не видно) с колючим бичом в правой руке и кристаллом-накопителем получаемой энергии в левой. Демиург развернулся в воздухе словно кот, спружинив на обе ноги.

- Энтро, шутки у тебя. - Никто из семьи  не проворачивал ничего подобного, только у Хаоса хватало нахальства вот так выдернуть Познание на "стрелку" без "предварительных ласк", правда,  как раз у них с Энтро было ооочень много общего. Например Оникс.

Взгляд демиурга пробежался вокруг, выхватив сразу всю картинку целиком. Он находился в ритуальном помещении, наполненном хаосом, тут проводили эксперименты, которые тут же "протрезвили" Познание. Он хмыкнул, передернул плечами, делая шаг назад и парируя кнутовищем артефакта нападающую на гнома девицу. Все так, словно так и было с самого начала.
- Надеюсь, оно того стоит. После окончания требую допуск к местным чудесам, братишка.

[Сусанна Серра]

Абсолютный хаос — таким образом в действительности можно было сложить текущее положение дел, которые могла повернуть в свою пользу одна из двух противоборствующих сторон: либо демиург и его верные приспешники, либо пробуждённые хранители необузданного зиккурата. И сказать наверняка, на стороне кого было преимущество, было невозможно. С одной стороны, кто мог в равной мере противостоять божественным силам, которая принадлежала вторженцам, а с другой — чужая территория скрывала в себе кучу загадок и ловушек, а также явно её обитатели чувствовали себя куда более увереннее в своих стенах?

Резко установленный телепатический контакт Энтропия со своими последователями пульсирующей болью просквозил голову Алой Лилии, что едва ли не пала наземь в покачиваниях от ещё нестабильного физического и ментального состояния, когда ещё затруднительным представлялось оперативное реагирование на "сюрпризы" от переменчивой обстановки, а пропитанная смертельным напряжением атмосфера давила на сознание, не давая ему освежиться, восстановиться, чтобы позволить носителю перерасти в полноценную боевую единицу, которая могла бы оказаться очень полезной в действующей схватке. Не успевая толком построить целостную картину происходящего, Сусанне оставалось только слепо подчиняться командам демиурга, действуя подобно фигуре на шахматной доске. В оперативном порядке были получены и детали, а именно кем эти куклы являлись на самом деле, кто их породил. Но покамест это мало о чём говорило женщине.

Укачивающее головокружение делало Серру самой уязвимой из всех, и важно было как можно скорее взять себя в руки: разве наёмники не должны быть готовы к любым неожиданностям и в оперативном порядке стабилизировать своё состояние? Как за несколько секунд успеть исполнить волю Энтропия и разрушить печать, при этом перед тем успеть уйти от поражения лезвием, способным настигнуть цели в пределах одного метра? Скрывавшиеся под растрёпанными волосами вены могли вот-вот лопнуть от перенапряжения эонки, глаза которой вновь расширились и яростно сверкнули, фиолетовые локоны стали извиваться как змеи Горгоны, а пурпурные искры, вспыхнувшие перед заклинательницей, мгновенно сформировали полупрозрачный энергетический барьер, который должен был выдержать, по крайней мере, один такой удар, но и желательно оттолкнуть стремительно нападающую интегрити.

...В противном случае остаётся принять тяжкий удар на себя.

Что ещё можно было вытворить, дабы заполучить очко для гарантированной победы? Разумеется, верить и полагаться на своих союзников, которые заметно были настроены решительно, действуя без всяких колебаний. Вплоть до сотрясения земли под ногами.

Результат броска.

[Энтропий]

Если Ойген подумал, что Амбросию забрали по какому-то важному делу, то это было не так. Собственно, с ней произошло то же самое, что и с Юпитером буквально секунду назад. Тома тоже вывалился из аномального подпространства, где они оказались. Это случайное (а может быть и не совсем) событие, которое невозможно контролировать в имеющихся условиях, другое дело, что Энтропий мог бы вполне потратить силы на возвращение и эмиссара, и хаари, однако, где гарантии, что будучи уже «пространственно рассогласованными» их не выкинет снова? И тогда силы окажутся потрачены зря, да и сил этих не очень много из-за необходимости контролировать сердце мира. Другое дело демиург, с которым у Энтропия есть ментальная связь и тот может потратиться на перемещение самостоятельно. Конечно, было бы куда лучше, останься тут Амбросия и Юпитер, но аномалии непредсказуемы. А всё это место сплошная аномалия с распавшимся надвое пространством.

Ойген успел запрыгнуть в Ласточку, создать защитное поле, которое взяло на себя большую часть урона, увы, скостить полный объем не получилось, зато часть помог отразить внезапно появившийся Энигма. Он ударил плетью по Интегрити из-за чего кукле пришлось резко уйти в сторону, дабы уклониться от атаки. Уклонилась она без проблем, а вот остаток огневой мощи распылился по пространству, из-за чего Ласточка не пострадала.

Да, похоже, ментальные сообщения вызывают у окружающих довольно высокую нагрузку. Ойген должен был просто помочь Сусанне выбраться из ограничивающей её магии. Удерживающий контур не давал девушке покинуть небольшую круглую площадку, а, значит, и защищаться от ударов становилось практически нереально. Сам факт уничтожения магического контура никак бы не повлиял на Интегрити. Впрочем, гном прекрасно справился со своей задачей: сдерживающий Сусанну контур нарушился, и девушка могла покинуть место своего заточения.

Ей хватило скорости, чтобы отразить удар куклы. Лезвие вонзилось в энергетический щит, высекая искры, а Сусанна ощутила мощные толчок и давление. Кукла осклабилась, словно настоящий живой человек, обнажая в улыбке ровные белые зубы, и снова замахнулась.

На этот раз два удара лезвием завершились третьим — попыткой схватить Сусанну за шею и парализовать ее ударом энергетического разряда, дабы девушка не смогла больше колдовать.

— «Хотя бы одну надо взломать! Энигма, всё, что сочтёшь интересным из местных чудес, твоё», — рассмеялся демиург, получая еще одну серию выстрелов, которые так щедро раздавала первая кукла, прикрывшись широким клинком Дэллериума, демиург продолжил, — «...кукол кто-то перекрошил. Я поучаствую во взломе, но сейчас мои силы ограничены Сердцем Зиккурата. Сусанна, попробуем связать одну вместе...»

Та Интегрити, что атаковала Энтропия, срочно бросилась бежать вдоль стены, огибая зигзагами малочисленные колонны,  так как по ней открыл огонь Ойген и сделал это удачно. Куклу снесло в стену одним из попаданий, но она быстро пришла в себя и ловко запрыгнула на один из настенных выступов, а после на спину Ласточке. Удар выдвижным из руки клинком последовал незамедлительно. Она явно намеревалась пробить броню и располовинить гнома. Энтропий рискнул и шарахнул по кукле атакующим залпом...

Кукла №1 атакует Ойгена Здоровье > 3

Кукла №2 Атакует Сусанну Здоровье > 5

1. Бросок за Энигму --- помощь Ойгену (8)
2. Стрельба по Энтропию (6)
3. Защита Энтропия (25)
4. Уклонение от Атаки Ойгена (26)
5. Атака Ойгена (прыжок на Ласточку и удар) --- (12)
6. Атака по Сусанне кленками (2) (здесь наверное имеющийся щит отразит атаку)
7. Атака по Сусанне удержанием и разрядом --- (12)
8. Попытка связать куклу Энтропием ---- (22)
9. Атака по кукле, атакующей Ойгена - отлично (35)

[Ойген Нойманн]

Ещё одна вспышка, ещё одно искажение магического поля. На сей раз из зиккурата выбросило Юпитера. Неужто слабость дара уберегала Ойгена от такой же участи, а Энтро – наоборот, сильнейший УМИ и связь с собственным строением?

На подхват внезапно объявился... ещё один демиург. Времени, да и особого желания удивляться у Ойгена не было. Все божества Аркхейма явно повязаны между собой, надо же им как-то поддерживать творящееся в системе безобразие на грани коллапса, отталкивая его от пропасти. А сейчас как раз какой-то пакостник пытался сделать Хаос хаотичнее, чем он должен быть. Может, Энигма как раз и познает, кто является виновником торжества?

Пошутил гном, разумеется, только мысленно. Эх, покончить бы с этим делом, реально пропустить с Энтро бокальчик да выпросить хотя бы ранг архиадепта, а то несолидно как-то болтаться в неофитах...

Поле боя, конечно, не ждало, пока гном закончит витать в облаках. К счастью, дела пока шли терпимо. Снаряд из винтовки рыжей куклы застрял в обшивке, не вызвав ни единой ошибки на приборке. А вот выстрелы Ойгена вроде как принесли пользу: магический барьер, ограничивавший движения Сусанны, пал, а рыжая вмазалась в стену. Ей добавил Энигма, хлестнув по спине плетью. Издалека битву в этот момент можно было принять за... экстравагантную вечеринку. Снова шуточка исключительно для гномской головы, увы. И барышни тоже шутить не были настроены: снайперша лихо проскакала по стене и кинулась прямо на спину Ласточке.

«Ну долбить тебя в задницу, так хорошо начали...»

Безупречно смазанных сервоприводов Ласточки было маловато, чтобы поспеть с разворотом. Но Энтро сработал отлично: выстрел из его маготехнической пушки врезался в бок интегрити, отталкивая её в сторону. Меч чиркнул по подставленному Ойгеном бронированному наплечнику, лишь обдирая краску.

«За мной должок!» – громко подумал Нойманн, благодаря демиурга, но не засоряя мысленный канал. И надо бы рыжую бестию добить наконец.

Нойманн хотел было отстрелить интегрити голову из гаусса, но вовремя «услышал» распоряжения Энтро насчёт взлома. Наверное, оторвать одну или обе ноги будет оптимально. Нойманн дал длинную очередь, метя в бедренные суставы рыжей. Но интегрити выполнила шустрый манёвр уклонения, и, похоже, град выстрелов так же скользнул по синт-коже, как и клинок по броне Ласточки чуть ранее.

Пока рыжая возвращалась в бой, Ойген улучил момент и дал залп из гаусса по синеволосой машине, тоже целясь в ноги. Надо ж Энтро должок вернуть. Попадание точно было, но как будто вихрь волос и клинков не шибко замедлился. Что ж вы такие непрошибаемые, дамочки, если в вас даже скоростные пули не входят, не говоря уж о...?

Спойлер

Не шибко много сальных шуток, тем более по отношению к роботам? Могу сократить, хотя вроде в образе персонажа, хех.

[Энигма]

Обещание Хаоса отдать все, что Рассвет посчитает нужным, принес удовлетворение и подогрел азарт. Действие разворачивалось стремительно, особо здороваться с присутствующими, расшаркиваться и вообще представляться было явно некогда, Энигма вообще считал все эти реверансы глупостью - время не терпит, мысль летит вперед гораздо быстрее любых слов и уж тем более действий, так что условности можно будет соблюсти когда все перестанет вертеться и наматывать на кулак братишкины нервы. Отчасти Эн был даже рад и сразу по двум причинам: во-первых, он сейчас сгонит дурь, мешающую мыслить конструктивно, а во вторых несколько уест Хаоса, реванш он такой, дело полезное, приятное и очень редкое для существа, всю жизнь имеющего дело с хаотичной изменчивостью.

Впрочем сейчас, когда все вокруг веселились на полную катушку, даже особо времени на раздумья

не оставалось. Энигма, ухвативший краем глаза движение обеих кукол, гнома в экипировке, рыжули и самого Энтро, стремительно выбросил вперед руку с кнутом, намереваясь  поймать кнутовищем за щиколотку и подсечь одну  Интегрити. Кристалл-накопитель в рукояти кнутовища по идее должен был откачать из куклы какую-никакую энергию, теоретически ослабив ее прыть. Второй рукой отщипнул от стены пару каменных кусков и при помощи протомагии создал очень интересный и типично охотничий инструмент - болас, несколько грузил, связанных между собой в данном случае магическими нитями. Снаряд окутался яркими золотыми искрами, Энигма, продолжая удерживать в левой руке кнут, правой раскрутил болас,  не забывая самому передвигаться и не попадать под атаки Интегрити (как это получалось - на усмотрение ГМ), а потом выпустил гудящий вращающийся снаряд во вторую куклу.

- Уговорил, только чур - мои игрушки не ломать! Энтро, нужно ослабить их, откачать энергию! На тебя у них скорей всего иммунность, так что я попробую свои методы, а ты подстрахуй! Всем остальным убраться с линии атаки!

За гудящим и искрящимся боласом ушла печать ослабления, тут самое главное было - союзников не зацепить, собственно потому предупреждение и было озвучено.

кнут
болас
бросок болас
печать ослабления