[Мастер игры]

Кронсхольм

Рисус, Оэоуа Юяи

Данный эпизод является прохождением данжа «Кронсхольм» и все вводные соответствуют описанию приключения. Данная группа закрыта для набора новых игроков, если вы хотите пройти данж, или соберите свою группу, или проходите данж в одиночку. Курирующий игру Мастер: Энтропий.

[Римус Сване]

Капли дождя ритмично стучат по старому, слегка потёртому жизнью  чёрному зонту, создавая с витающим вокруг одуряюще притягательным запахом мокрого асфальта поистине могучее ментальное воздействие, расслабляя всех в округе, чтобы подставить их под очередной, жестокий, холодный порыв ветра. Разноцветные зонты с высоты птичьего полета, наверное, очень похожи, на тёмную, пожухлую листву, упавшую в бурную речку, между которыми периодически проносятся, разрезая водную гладь рыбы, здесь представленные машинами.  Римус шагает, будто бы собирается проломить землю под ногами, он весело улыбается глядя на угрюмых окружающих. Серое подмокшее пальто, так и норовит раскрыться и улететь вместе с зонтом от новых потоков ветра, сжимаемый в руках громоздкий тубус, явно довольно тяжёлый, но демиурга ничего из вышесказанного не волнует, так как все сложности меркнут перед его долгоиграющей шуткой. Вот показалось здание их предприятия, внутри у турникета втыкает в телефон грозный сотрудник охраны. Рисус дошел до входа, ну что же пора под землю  - Джеймс, опять накосячил где то у ядра, стоит отправить его на канализационные этажи, пока он не дай Архитектор, не сломал что ни будь важное – размышляя о работе, мужчина как то упустил момент своего перемещения в обширную трапезную залу, лишь врезавшись в стол Рисус заметил неладное. Весельчак тут же перекочевал из тубуса в руки, но в огромной зале никого не было, если конечно не учитывать картины, изображающие различные пиры, сражения и какого-то мужчину в короне, важно рассевшегося на троне. Демиург в задумчивости потоптался на месте, перевёл взгляд на свои слегка грязные и мокрые берцы и тихонько ойкнул.
- Нехорошо, как то вышло, такой ковёр шикарный заговнял.
Римус широкими скачками добрался до бархатного гобелена с гербом в виде уробороса, сорвал оный с крепления, сложил в четыре раза и, положив у  входной двери, стал усиленно вытирать подошву.  Завершив процедуру очистки, мужчина подошёл ко второму гобелену с головой волка, на стене тот провисел недолго, тут же перекочевав на спину к демиургу, завязанный на манер плаща. Важно прошествовав к самому троноподобному стулу, Рисус уселся за стол. По совпадению призрачные лакеи в тот же миг вынесли первые блюда, божественный, аромат идеально подобранных к каждому блюду специй, запах кружил голову, и создавал ощущение. Будто бы демиург пытается разом съесть все блюда, когда-либо созданные живыми существами. Уже схватившийся за ружье Римус, почувствовав столь прекрасный запах, прислонил «Весельчака» к своему трону. Прямо перед демиургом на стол с еле слышным звоном, поставили тарелку, с тремя ломтями мяса, приятно отдающими ароматом свежей мяты. Мужчина тут же опознал одно из своих любимых блюд – баранью ногу в мятной панировке, к ней как ему было известно отлично подходят крепленые вина, как по волшебству в бокале оказалось  не просто хорошее, а идеальное кисловатое, прям как для баранины сделанное вино. Мясо такое же божественное, нежное, мятное, и восхитительно гармонирующее с вином, но у Римуса был способ сделать ещё вкуснее, загребущие лапы божества подтянули к себе пиалу с тремя шариками мороженого.
- Идеальный соус
Демиург подцепил один шарик и щедро намазал  мясо десертом, после чего делая вид что так и было, аккуратно доел блюдо по всем правилам этикета.

[Оэоуа Юяи]

Ну, день как день, как говорится, ничто не предвещало: Юяи рано встала, умылась, привела себя в порядок как следует, по всем канонам, ни на згу не отступая от высочайшего (пусть во всей полноте и оставшегося где-то в далёкой-далёкой галактике) статуса "Великой" личной содержанки владыки половины мира, обулась-причесалась, и в итоге всего этого в общем-то совершенно несложного и довольно быстрого на практике действия - уже минут через какие-то десять, не больше, от пробуждения оказалась готова... Да, в общем-то, ко многому: хоть к выходу завтракать, хоть ко внезапному выходу в свет, хоть даже если Тха её захочет срочно выдернуть от сих - вжух! - на далёкий планетоид в мясорубку. Такой уж статус. Сама подписалась. И вполне Юяи была выбором сделанным довольна, хотя ни вслух и ни внутри произошедшее на деле выбором своим и не считала.

Она поправила причёску перед зеркалом: тугую, толщиною с крепкое предплечье, с лентами косу; одёрнула пышную юбку весёленького нежно-розового платья в пол с длинными, до локтя разрезанными рукавами. Потом для верности на месте притопнула, получше и с восхитительным удовольствием под пяткой чувствуя каблучок от изящной атласной туфельки - и вот в таком вот виде цветущей, свежей, благоухающей сложной смесью гардении со стираксом фигурки, полной утренней неги - Юяи и перешагнула дверной проём из спальни в...

к о р и д о р.

Да там и стала, в первое мгновение просто замерев в накрывшем с головой неком... Нефритовом остолбенении. С растерянным лицом и глупо блымкая глазами.

— Идеальный соус
- Что?.. - раздалось в ответ от двери, прямо с заботливо под ноги постеленного гобелена. И в тот же момент, если бы обернулся, то уже внутри находящийся и явно зря времени тут не теряющий мужчина мог увидеть, как в точности на том же месте, на котором изначально появился сам - теперь стоит еще вся в тончайший муслиновый полушёлк наряженная невысокая девушка, которая на первый взгляд как будто и получше его грязных бот в окружающую атмосферу могла бы вписаться, а на второй -  ...  - Ох, нет! Нет. Точно нет: в тяжёлой, мрачной зале, затянутой мрачным бархатом и заполненной торжественным пафосом стародревних средневековых степенных приёмов - Юяи со всей своей сегодняшней воздушной, непосредственной и даже в какой-то мере по-восточному порочной лёгкостью выглядела чужеродно.

Она еще несколько долгих секунд тишины удивлённо осматривалась по сторонам, бегло пытаясь сообразить, где вообще оказалась и как себя здесь следует вести, чтоб от хозяев по хребту не огрести: гобелены попорчены, картины местами тоже. Странный тип в центре - так вовсе больше походил на дорвавшегося до царских палат после долгой осады варвара. В конце концов, опять опустив глаза вниз, она приподняла свои юбки сантиметров на десять от пола, и аккуратненько, оччень выразительно потопталась по гобелену на месте старательнее. На всякий случай. В точь так, как именно об этот самый коврик, роль которого полотну теперь, видимо, назначена была, вытирая об него и без подобных процедур на самом деле чистые подошвы своих туфелек; юбки броском одёрнула вниз обратно, и снова, в уже чуть боле самоуверенном недоумении, впёрлась глазами в увлечённо за столом жующего мужика.

[ПОПУГ ШМИДТ]

Бежать, бежать, бежать!
То есть, конечно же, лететь, лететь, лететь! Быстро лететь. Чтоб во-он тот двуногий не поймал снова и не посадил опять в клетку - и на кой ему, спрашивается, сдался здоровенный потертый и потрепанный попугай? Здоровенный же, жрет как не в себя, шумный, возни не оберешься, а вида товарного нет, продать-то вряд ли получится: ан нет, посмотрите-ка, стоит только бедолаге Шмидту в очередной раз появиться в каком-нибудь городе или даже поселении - его тут же начинают ловить. Проклятье какое-то. Те двуногие в белых шкурах - ну и не только в белых, еще есть в черных, в серых, кто-то с темными штуками на морде, кто-то со светящимися глазами... Ну вот  те, которые не эти, а другие - которые кормят вкусняшками, не ловят, позволяют летать по всей огроменной - даже ему, Шмидту, не под силу ее всю разобрать, - клетке, в которой сидят сами и которая уходит в небо выше любого самого высокого дерева, и не ругаются. Ну, почти. Только если разворошить их штуки и раскидать по всей земле, а то чего она такая скучная, однотонная и прям каменная. Украсить же надо.

Впрочем, сейчас Шмидту ничего не надо было украшать. Задача была просто улететь от неуклюжего толстого двуногого, клетку которого хитрый попугай, притворившись для начала смирным и оставшись без присмотра, нащелкал на металлические прутики как соломинки - спасибо вон тем двуногим, которые не эти, а другие, которые что-то сделали ему с головой и клювом, так что теперь прутья клетки гнулись и перекусывались в одно нажатие. Но даже несмотря на это, опасность пока что никто не отменял: неуклюжий двуногий швырялся какими-то штуками, многоцветными переливающимися всеми возможными цветами и создавал - точно он, больше ж некому, - такие же сполохи прямо по курсу птаха, изо всех сил маневрирующего на лету, чтобы не попасть под раздачу. В голову кололо опасностью, за отчаянным хлопаньем крыльев не было слышно даже биения колотящегося как отбойный молоток сердца, пока, наконец, в маленькой попугайской черепушке не появилось что-то странное, а под перьями не начало знакомо зудеть.

Цветное воздушное дупло!

Нырнуть в переулок, филигранно пролететь между двумя спящими металлическими штуками на круглых ногах, упасть рядом с большой квадратной коробкой, в которую двуногие выбрасывают невкусное - вот оно. Дупло в воздухе, закручивающееся хитрой загогулиной! В такое дупло всегда можно было юркнуть и выбраться с другой стороны в Других Местах. Никакой гарантии того, что в Других Местах будет лучше, но... Это если думать наперед, а не жить текущим моментом - но думать наперед не помещалось в маленьком попугайском черепе, потому с отчаянным воплем здоровенный, более чем метровой длины ком облезлых перьев упал в "воздушное дупло"...

... чтобы все с тем же - уже победным, сбежал же! - воплем ворваться в странное помещение с огромным, заставленным вкусными вещами столом, кучей мебели, какими-то тряпками на окнах и стенах. Облезлая синяя молния пулей пронеслась по помещению, со всего разгона врезалась в портьеру, цепляясь за нее когтями и клювом и на секунду повисла вниз головой, расправив крылья и ошалело разглядывая помещение и двух людей в нем то одним глазом, то другим, на котором красовалось заметное бельмо. Шумно захлопав крыльями, Шмидт раскачался на портьере (треск? кажется, немножко порвал... но двуногие ведь не будут ругаться?), оттолкнулся от нее и спикировал прямо на край стола, упав на него мешком, наполняя все помещение звоном полетевших во все стороны тарелок, подносов, и приборов, хрустом разбивающихся от удара о пол бокалов и плеском разливающихся жидкостей.

- Полундр-р-р-ра! - перевернувшись и поднявшись таки на ноги, гигантский попугай отряхнулся, распушил перья, став еще более взъерошенным, чем даже после падения на стол, отряхнулся, гордо выпятил грудь и пару раз щелкнул клювом. - Кр-р-расавч-чик.

Жизнь 3/3
Магия 0/0
Артефакты 8/8

[Римус Сване]

А ведь Римус уж было решил что сможет спокойно оттрапезничать в одиночестве, как вдруг в помещение ворвались ещё два посетителя, невысокая, миловидная девушка и стремительный синий вихрь. Наклонившись чуть ниже чтобы его не задело попугаем-пулей, демиург поприветствовал гостью – Добрый вечер мадам, прошу прощения за мою неакуратность, не знал что здесь есть ещё люди, присаживайтесь, ужин в самом разгаре – Рисус подтянул к себе хорошо знакомую печень тандури, в образе Виктора он частенько ел её на всяких полуофициальных встречах – Здесь изумительные повара, но всё же место странное, вы местная? Знаете, что тут происходит? – вкус прямо таки тающей во рту печени разлился по языку божественным мёдом, и тут же сменился отвратительным гнилостным привкусом. Демиург сплюнул омерзительную насмешку над любым поваром – Какой идиот это готовил!? Кто ответственный за хранение продуктов!? – Римус в ярости ударил по столу – Уберите эту отраву со стола, я уже сомневаюсь в качестве прошлых блюд – прорычал он и тут же осел на стул почувствовав резко нахлынувшее головокружение, чем и воспользовался один из резко ставших материальными лакеев. На боку Рисуса появился глубокий порез, демиург вскочил на ноги с «Весельчаком» в руках, как раз во время,  в последний момент успев заблокировать прикладом, удар  хлебного ножа,  в ту же секунду магическим образом отправив в зубы атакующего ствольную коробку, а затем и вовсе прикладом вмял внутрь кадык «хлебореза», после чего  с яростью кинулся на второго нападающего заметив, наконец орудие нанёсшее ему ранение – Это рыбный нож, дурень, по твоему я похож на карася? – он взял ружьё за ствол на манер дубины – Рыбные ножи предназначены для рыбы – приговаривал демиург раз, за разом обрушивая оружие на голову уже давно мёртвого тела. Успокоившись Римус, разорвал рубашку лакея, одну часть он пустил на перевязку, второй почистил «Весельчака» от крови, на протяжении всего этого процесса, демиург не спускал глаз с появившейся не так уж давно в комнате дамы – Слышишь мадмуазель, скажи честно, ты местная или впопуданка? – демиург издал тихий смешок – почему эти черти вдруг агресировать начали, ты о них хоть что ни будь знаешь? Почему напали на меня и попуга, а тебя не трогали? – во время боя Рисус мельком видел птицу, он хотел было прийти на помощь бедняге, но пернатое и само неплохо справилось, Сване вспомнил о пустом магазине ружья, мысленный приказ и внутри чудесным образом появляется восемь патронов с огненными рунами.

"Статус"

Магическая энергия: 5/5
Жизнь: 1/3
"Весельчак"
Боезапас: 8/8
"Вечночть": 1/2
"Шутка": 2/2
Действие огненных рун: в момент выстрела из ствола орудия исходит поток пламени, которое не влияет на летяшую в нём пулю, длина потока три метра, время горения пятнадцать секунд.

Кубики

[Оэоуа Юяи]

Со всё более и более - во всяком случае, если по внешности судить, - успокаивающимся видом созерцала Юяи, как нарастает вокруг театр абсурда: сначала в довесок к картине, творящейся за столом, в зал влетел какой-то бешеный пиратский попугай, потом опять варвар этот... Пригласил вон к столу даже! Не к своему, конечно, и не из собственных закромов, но это последнее мало кого волнует, - куда уж больше Юяи облегчения испытала, когда поняла, что после приглашения никаких признаков, будто ответа от неё для дальнейших своих действий ожидать собирается, незнакомец не подал. Он спокойно продолжал параллельно задаваемым вопросам жевать, комментировать блюда и ругаться с местной бесплотной прислугой и, значит, никаких резких движений или решений лично с её стороны не требовалось? Так. А раз не требовалось - то Юяи и совершать их не торопилась. Она ему даже вслух не сразу ответила, продолжая еще некоторое время просто на месте стоять да осматриваться. Наблюдать: за чужой трапезой, за результатом, пока задержка нечаянная ей подобные наблюдения позволяет - и то в ситуации радовало. В отличие от крепнущего понимания крайней аномальности всего вокруг творящегося как такового.

- Или кто?.. - в конце концов всё же двинувшись с места в ответ на приглашающие жесты гостеприимной прислуги и с одобрительным видом следуя послушно этим жестам поближе к столу, переспросила Юяи у незнакомца с таким наигранно-наивным видком, будто каламбура исковерканного слова нисколько "не поняла", "не расслышала", и никаких особых навыков, чтобы сообразить, до какой космической степени эту женщину не устроит и оттолкнёт настолько фамильярное общение, и до какой степени она к подобным пошленьким подколам внимательна, не требовалось иметь. Всё на ладони. Деликатно замыленное мимикой, но в то же время яркое - до понятности, наверное, даже для табуретки.

А впрочем, специально заострять на отдельном словце она пока не планировала. Боги с ним, с длинноязыким. Авось, сообразит. Важнее - что ей-то делать теперь? В этом подлом пространстве. Потому что, в отличие от незнакомца, оружия она-то за подвязками под юбкой не носила, и не имела даже клюва и когтей (для обдирания бархатных портьер). - И это всё при том, что общий расклад в комнате получался очень любопытный:

- Не представляю. - легко отмахнувшись от первого своего же слова рукой, мол, углубляться в разборки, кто к кому как обращаться тут будет, не нужно, тут и без этих разборок хватает проблем, давай, мол, лучше разговаривать с порога по-нормальному и более по делу, Юяи тем временем всего лишь только-только неторопливо обходила стол, с интересом расставленные на нём кушанья одно за другим рассматривая. - Я выходила к завтраку из комнат, но... Это - точно не мой будуар.

Варвар же в этот момент уже сидел чистил своё оружие.

- И не мой дом. Какое-то аномальное перемещение? - она еле-еле переступала маленькими туфлями, будто так была попутно с разговором увлечена предложенным разнообразием, его разглядыванием и сложным выбором, с какого бы блюда, места и способа своё знакомство с местным меню начать, что двигаться быстрее никак не имела сил, - Я, кажется, про подобное что-то читала. В новостных сводках. - обернувшись на последствия произошедшей только что стычки незнакомца с ожившими привидениями, и на попугая, а после тут же вернувшись вниманием обратно к столу, тут Юяи недобро усмехнулась, - А выбор тут интересный... Там же, за окнами, не Циркон?

Причём, последний вопрос она произнесла так, что было сложно понять: обращается девушка при этом всё еще к "варвару", имени которого она пока не знала, или же зачем-то к попугаю.

[ПОПУГ ШМИДТ]

Странные двуногие. Вроде столько веселья навел - а им невесело.
Примерно такие мысли должны были бы быть у попугая, если б он вообще умел складывать в ясные оформленные мысли те огрызки инстинктов, рефлексов и ощущений, которые шевелились и метались одновременно во все стороны в его небольшой черепушке, в которую, к тому же, еще и неприятно кололо что-то странное, ощущавшееся в голове чужеродно и добавлявшее свою долю неразберихи к и без того поврежденному и не вполне адекватному... Разуму, наверное. Или чему-то похожему.

Подняв одну лапу и неловко покачиваясь на одной оставшейся, распахнув крылья для балансу, попугай старательно почесал голову и клюв, крякая, шурша, чирикая и попискивая - и даже разок сердито тюкнул клювом по когтям, задевшим голову слишком сильно. Ушло ли неприятное ощущение в голове? Не-а, не ушло, надо было бы, наверное, еще почеса...

О, штука, которой двуногие едят! Забавная. И прямо под лапами. А что если сбросить и ее тоже на пол? Нахрена она вообще тут лежит, весь стол позанимали, добропорядочному попугаю негде развернуться, чтоб не задеть полуметровым хвостом какую-нибудь штуковину и не перепачкаться в том, что эти странные двуногие потребляют внутрь. Радостно чирикнув, Шмидт подхватил со стола ближайшую вилку, сделал пару ловких прыжков к самому краю столешницы - прыжки плотной четырехкилограммовой тушки при этом, наверное, можно было почувствовать аж на другом конце стола, - стукнул ею о край и звонко швырнул на пол, склонив голову и наблюдая за реакцией вот тех вот странных разноцветных переливающихся штуковин, очертаниями похожих на двуногих. Не? Не ругаются? Легкий тычок клювом в емкость с какой-то жидкостью, неприятный запах ударил в ноздри, жидкость намочила клюв и коснулась языка, оставив на нем резкий вкус совершенно непригодной для птичьего употребления дряни.

- Соляр-р-к-к-к-ка! Тц! Тц! Др-рянь! - потертый и исцарапанный клюв сжался на стенке кубка, проминая жестянку как бумагу, а следующим же движением кубок вместе с содержимым был брошен в сторону одной из приблизившихся разноцветных штуковин, но еще больше попугай набедокурить не успел.
Что именно случилось и почему - Шмидт вряд ли даже осознал. Вроде бы все было спокойно и благородно: один двуногий питался, вторая тоже спокойно присела за стол - а потом вдруг все начали бегать, размахивать бесперыми крыльями, кидаться штуковинами и драться. И ладно бы друг с другом, так ведь и к самому попугаю протянулись чьи-то разноцветные, но теперь уже определенно материальные и могущие причинить вред верхние хваталки!

Щас! Не злите попугая! Не злите попугая, засранцы, попугай хтонов видел и жопы им откусывал!

Неожиданно ловким - при кажущейся неповоротливости и раскоординированности, - движением комок синих перьев утек прямо из-под протянувшихся к нему рук, в одной из которых, кажется, было зажато что-то из столовых приборов, бесформенным кульком сверзился на пол, на мгновение прижался к отполированному до блеска паркету, а затем одним мощным прыжком оттолкнулся от пола и влетел прямо в голову неудачливому "хватальщику", изо всей своей попугайской дури вломив ему разок-другой клювом промеж глаз. На кошек срабатывало отлично. И на этих, как показала практика, тоже получилось неплохо - хваталкин рухнул на пол и хватать больше не пытался.
- Кр-р-рен тр-р-рина... Тц! Тц! Тцать! Пр-р-ротон... Тор-рпеды на стар-р-р-рт! - пара быстрых прыжков в сторону, взмах крыльями, поднявший птаха в воздух и едва-едва уберегшего Шмидта от стремительно брошенного в него ножа, воткнувшегося в паркет - и попугай молнией метнулся во второму напавшему, яростно вцепившись ему в голову сразу и когтями и клювом, и отвешивая ему отчаянные оплеухи крыльями сразу с обеих сторон. В лапах снова появилось неприятное ощущение. Неприятное, но терпимое, и даже полезное: даже своим нехитрым попугайским мозгом, размером едва ли со столовую ложку, Шмидт знал, что когда когти начинают дрожать и жужжать - ими можно неплохо так расковыривать всякие штуки, даже если они очень прочные. Удар, еще удар, и еще удар: разозлившийся не на шутку птах, еще пару секунд терзал когтями и клювом второе упавшее на пол тело, а затем, сидя на уже не сопротивляющейся тушке, грозно расправил крылья, пригнулся, растопырил щербатые и недоукомплектованные хвостовые перья и издал оглушительный хриплый клекот, в котором при желании и должной фантазии можно было услышать как яростный орлиный клич, так и неразборчивые матюки охрипшего от курева и алкоголя завсегдатая дешевых рюмочных.

"Броски"

Туточки
Защита №1 Хорошо (20)
Атака №1 Хорошо (16)
Защита №2 Средне (5)
Атака №2 Средне (7)

Жизнь 3/3
Магия 0/0
Артефакты 8/8

[/font]

[Оэоуа Юяи]

Странные люди, странные существа: попугай нормального человеческого ответа не дал - но от птицы так-то Юяи подобного изначально не ожидала, а вот второй. Спросил, не ответил. Ну и демиурги все с ним; подождав с пол-минутки в надежде на продолжение разговора, Юяи только плечами мысленно пожала, внешне, однако, оставаясь без лишних подобных жестов в полной мере спокойной. Она прошла в сопровождении местных полупрозрачных слуг ещё ближе, с подозрением покосилась на них, ещё раз оглядела стол целиком...

Интересный тут выбор. Действительно. Иначе и не скажешь: стилет или яд? - До оскомины знакомое разнообразие. Во всяком случае, именно так оно выглядело пока что в её глазах, если принять на веру устные комментарии незнакомца, которые он при драке со слугами отвесить успел. Перед тем, как парочку монстров, способных, оказывается, к материализации, поубивать. Да и попугай - тот тоже не хуже - (в плане эффективности, как её обозвать-то? их схватки: не рукопашная, а... крылопашная? клювопашная? бес их разберёт) - Короче, в сухом остатке ей, видимо, предстояло всё же понадеяться на всеядность. Имелась ведь такая в рукаве. Ну, или путь варвара с попугаем попробовать повторить, что больше походило на попытку об аномалию самоубиться: в отличие от здоровенного мужика-то она, довольно миниатюрная девочка, больших надежд на силищу в лапищах при мордобое с прислугой не питала. Села. Устроилась на стуле, как из партера старинных арен наблюдая в довесок к предложенному хлебу по ту сторону огромного стола по центру зала последствия прошедших двух боёв - "ну, ладно". Нормально в общем-то, терпимо, - "лица б не потерять" - неуместно пронеслось в голове у альмеи, и она коротким повелительным жестом указала бесплотной прислуге подать ей "женский лимонад" - безалкогольную настойку ароматнейших алых розовых лепестков на лимонной воде с сахарным сиропом. Отведала. Прислушалась к ощущениям, но ничего странного в них не заметила, и снова задумчиво окинула взглядом ближайшие блюда: мясо, вино... Не хотелось их в качестве завтрака.

- Попугай!

Юяи хитро прищурилась, в полушутку пытаясь поближе этим словом подозвать говорящую птицу да заодно на этот раз увереннее выбирая угощение, что-нибудь новое. Чтобы прислуга так недобро не глазела. Вон, например, посреди круп и для едва только недавно проснувшегося желудка тяжеловатой дичи затерялись креманки - самое то!

- А, попугай?.. - продолжила она с улыбкой в голосе подзывать, рукой же подзывая услужливое привидение, чтоб подало ей шарик мороженого. Тоже из розы. Какая прелесть! - И вон, вон там ещё, соседнюю пиалочку, в которой россыпь засахаренных лепестков. Она их ложечкой, изящно изогнув маленькую кисть, неторопливо положила сверху, как добавку, да и отчасти для чистой красоты, - А ты почему хулиганишь?

Не знала, понимает ли попугай этот речь. Вряд ли. Во всяком случае, если этот шумный птах и правда был внутри одним лишь попугаем, а не каким-нибудь очередным полумагическим мутантом, способным понимать речь хуманов, словно родную. По тону же если судить, то прозвучал вопрос Юяи так, как будто поведение пернатого дебошира её умиляло в моменте до крайности: не в собственном же доме наблюдает разрушения. Вот, стало быть, и не о чем жалеть. Буянь, красавец!

- Иди ко мне поближе, - ковырнув еще раз ложечкой мороженку, добитую-доетую в иотоге лишь до половины (пока хватало чтоб зачёрпывать на ложку лепестков), Юяи настороженно стрельнула глазами на снова, как только она притормозила с едой, как-то нехорошо напрягшуюся прислугу и, торопливо сунув в рот черешенку со фруктовой тарелки, отодвинула второй рукой приборы все перед собой на столе дальше в сторону, освобождая место для попуга, если тот вдруг проявит чудеса интеллекта и всё-таки откликнется на зов. Всё отодвинула и ладошкой по освобождённому местечку, глядя на милую птичку, остервенело клюющую несчастное, когтями и клювом только что в горизонталь уложенное туловище, по скатерти похлопала.

Потянулась подальше чуть, вытаскивая из брюшка у фаршированной индейки длинную веточку в виде особой приправы в неё воткнутой свежей перечной мяты, и, ожидая, что будет дальше, оторвала нижний листик зубами, самый мясистый, принявшись его демонстративно для слуг медленно, старательно и с - чего уж душой кривить, - с ни капельки не поддельным наслаждением пережёвывать.

"[url=https://arkhaim.su/index.php?topic=23.msg304314#new

кубики[/url]"]- розовый лимонад,
- мороженое,
- горстка конфеток из засахаренных розовых лепестков,
- с фруктовой тарелки черешенка,
- веточка свежей перечной мяты.

[ПОПУГ ШМИДТ]

Не умея по факту "понимать" речь в полном смысле этого слова, Шмидт, даже разгоряченный внезапным нападением и своей героической и, без всякой ложной скромности, шедевральной - ну кр-расавец же! - победой, все же услышал знакомое слово, донесшееся со стороны стола, за которым сидела единственная спокойная и не машущая крыльями двуногая. Дважды повторенное, оно совершенно точно относилось именно к нему, что подтвердилось и приятным щекотанием в голове, куда эти вот - ну не эти конкретные, но такие же, в белых шкурах, - двуногие давно уже засунули какую-то штуку, после которой стало даже как-то легче понимать все происходящее вокруг. Впрочем... Чаще всего Шмидта называли какими-то другими словами, звучащими грубее и более угрожающе, но это слово было "хорошее", а потому, подскочив в воздух и отчаянно затрепыхав крыльями, здоровенный птах перелетел на стол, на этот раз уже стараясь приземлиться аккуратнее, и сбив всего лишь одну какую-то тарелку, со звоном разлетевшуюся осколками по полу, а затем бочком-бочком, аккуратненько переставляя лапы, сложив крылья и склонив голову набок, чтобы лучше видеть подозвавшую его двуногую, подкрался поближе.

Да, сомнений не оставалось, звали точно именно его (а не того вон, второго, который тоже только что махал крыльями, вопил непонятное и вел себя совершенно не так, как полагалось бы вести себя кр-расавцу и хор-р-ошему маль-ЧК-у): жест "похлопать крылом по поверхности" Шмидт выучил уже давным-давно, еще раньше чем попал к двуногим в белых шкурах, и точно знал, что это приглашение подойти, тем более, что ему даже и место освободили от всяких странных штуковин, во множестве разложенных по всей поверхности.

Шажок.

Еще шажок.

И еще шажок.

И посмотреть, что это она там вытащила из еды. Веточка? Вкусно? Склонив голову набок так, что она повернулась почти что макушкой вниз, Шмидт заглянул с одной стороны, потом с другой, а затем, изо всех сил вытянув шею, пощупал клювом... Нет, не веточку. Чуть-чуть промахнулся и пощупал клювом палец, держащий веточку, после чего отшатнулся и потряс головой. Вообще невкусно. Или ему не это предлагали? В любом случае, есть тут было ничего нельзя, слишком уж оно все светилось, мерцало и переливалось разными цветами, а ощущения в голове много раз говорили ему о том, что сильно светящееся опасно и есть это лучше не надо, а то будет хуже.

Правда, уже через несколько мгновений медленное и таинственное растворение в воздухе двуногой с приятным голосом заставило попугая резко отпрыгнуть, захлопать крыльями, сбивая со стола еще какую-то емкость, тут же пролившую свое содержимое, распространившее по всему помещению резкий неприятный запах, зависнуть этак на полминуты с вытянутой шеей, приоткрытым клювом и высунутым толстым языком... А потом сорваться со стола, синей молнией метнувшись к закрывающим окна портьерам и повиснуть на них, раскачиваясь из стороны в сторону и бешено вращая головой.
- Спи... Спи... Спи... Укр-р-рали! ЖЖЖЖ! ваный кр-р-рот! - единственный здоровый глаз в крутящейся во все стороны голове уловил возможный путь для побега, и Шмидт стремительно перелетел на единственную в помещении дверь, повиснув на дверной ручке и дергаясь на ней как припадочный в попытках повернуть ее: ему было известно совершенно точно, что если так сделать - дверь откроется и можно будет сбежать из странного места. Лишь один раз попугай оставил попытки, развернул голову в сторону оставшегося в помещении приблизительно "нормального" двуногого, который отчего-то не спешил отсюда убраться, крякнул, несколько раз оглушительно свистнул, щелкнул клювом, не понимая, почему тот не помогает.

[Римус Сване]

Компания в комнате подобралась весьма забавная, четыре трупа, два призрака, попугай, демиург и ещё эта странная женщина, смотрящая на него как какого-то дикаря, с лёгким оттенкам ужаса, презрения и превосходства в глазах, как минимум Римусу так казалось, а раз он так посчитал значит, так оно и есть!
Вдруг внимание Сване, притянуло к себе странноватое сияние, в кармане брюк, одного из убитых им лакеев будто бы горел маленький костерок, мужчина аккуратно двумя пальцами потянул огонёк, который на поверку оказался очень даже безопасным пером, красиво горящим еле тёплым  пламенем. Демиург с удивлённым хмыканьем засунул находку в глубокий карман спецовки, и вернулся к обыску который принёс ему, барабанная дробь... ключ, скорее всего от двери которая как раз таки за его любимым стульчиком-троном,  мозг Римуса крякнул и завис, это что игра какая-то? В стиле убей врагов, реши задачку и уйди подальше?  Послышался громкий ор попугая, Сване резко развернулся с ружьём наготове, а там.. а там ничего, только попугай и заставленные блюдами сомнительного качества столы, его несостоявшаяся собеседница будто бы растворилась в воздухе, мужчина подхватил нож поухватистее, обещал комнату по кругу, и ничего
- Вот уж точно спи... списали по халатности – Демиург решил таки поговорить с птицей, да вот только попугай явно был больше настроен на побег чем на разговоры, Римус его в этом благородном начинании всецело поддерживал, но всё же кое-что нужно бы и проверить. Сване осмотрел запертую дверь, в принципе обычная старая, малость трухлявая дверь со слегка поеденной ржой замочной скважиной, Рисус дёрнул ручку на себя, ноль реакции...  От себя, ни черта... Значит заперто, он с силой пнул дверь, нога болит дверь стоит... И заколдована, ну точно игра, мужчина провернул ключ в замке и, о чудо! Дверь с лёгким скрипом открылась в темноту, демиург вернулся к столу за бутылочкой запечатанного вина, попугай, кажется уже ломанулся вперёд, значит нужно догонять, шаг за дверь и тьма исчезает, уступая место уютной комнатке. Большие окна, роскошное ложе, дорогой антикварный стол и она, хозяйка всего этого великолепия, миловидная девушка с весьма ладной фигуркой, и выдающимися формами, Сване слегка опешил, не ожидая увидеть здесь живого человека
- Ээээ  здрасть – мужчина невольно залюбовался приближающейся к нему дамочкой, поэтому и опустил момент когда тонкие но сильные руки обхватили его за шею и приобняли, лицо демиурга вжалось в нечто большое и мягкое, и вроде бы жизнь прекрасна и замечательна, если бы не одно но. В его голову попытались влезть таранным ударом, к счастью в ментальной  магии Римус неплохо разбирался, поэтому хоть и не без труда воздействие он отвёл, понявшая это дамочка сжала его в объятиях сильнее и кажется собиралась, потащить в сторону кровати, на что мужчина ответил простым ударом ножа в печень, одним, вторым, третьим, на десятом ударе он остановился, подхватил на руки труп и скинул его на кровать.
- Нихрена ты не человек, а медведь какой-то – мёртвая собеседница, тактично промолчала, вместо неё поддала голос еле слышно скрипнувшая дверь, ещё больше убедившись в неестественности происходящего, демиург пошуршал содержимым ящиков – Роза без всего, фоточка, и браслетики сосущие силу? Миленько.
Закинув фото и браслеты в карман, Сване подошёл к мёртвой хозяйке комнаты, сложил ей руки на груди и всучил в них розовый стебелёк  - Ну ты откисай тут, а я пойду дальше играться в ваши замковые комнатушки – улыбнувшись он прошагал к дальней стене, и скрылся за дверью.

"[b

Статус:[/b]"]Статус:
Магическая энергия: 5/5
Жизнь: 1/3
"Весельчак"
Боезапас: 8/8
"Вечночть": 1/2
"Шутка": 2/2
Действие огненных рун: в момент выстрела из ствола орудия исходит поток пламени, которое не влияет на летяшую в нём пулю, длина потока три метра, время горения пятнадцать секунд.

Кубики

[ПОПУГ ШМИДТ]

Наконец-то двуногий сообразил, что нужно сваливать из странного места - пусть для начала ему и потребовалось хорошенько побродить вокруг, что-то там подобрать, что-то прихватить со стола, и еще что-то сделать... Какие все-таки медленные эти двуногие! Им бы всем в голову засунуть вот то, что двуногие в белых перьях сунули в голову самому Шмидту, чтоб соображалось побыстрее и чтоб неизвестное показывало, где опасно, где не опасно, а когда надо уносить клюв, роняя перья, пока хвост не отодрали. Но увы, с этим уже бедняга Шмидт поделать ничего не мог, так что, кое-как дождавшись - непрерывно крякая, посвистывая, скворча и скрежеща клювом по проклятой двери, которая нагло не поддавалась даже жужжащим когтям, - когда двуногий сообразит открыть единственный выход, попугай пулей метнулся в спасительную темноту и...

... с разгону влетел в какую-то мягкую штуковину, висящую над здоровенной мягкой подстилкой на ножках - на таких двуногие обычно спали, - в которой тут же и запутался и некоторое время возмущенно вопил и рвал когтями и клювом складки тяжелой ткани, до тех пор пока не получилось выбраться и усесться под самый потолок, на деревяшку, на которой крепилась ткань над подстилкой. Только теперь попугай разглядел и двуногую, в которую почему-то превратился тот, из предыдущего помещения. Самка. Вроде... Да нет, не вроде. Конкретно. Вон какая грудка, вы посмотрите. И лапки какие. Правда, тоже без перьев, лысая вся, а то бы... Ухххх!

Что именно "уххх!" - в крохотном мозгу проявиться не успело. Вместо того успел проявиться очень неприятный зуд и даже будто бы жжение, от которого хотелось чесать-чесать-чесать-чесать пернатую голову лапами, до тех пор, пока не вычесался бы этот мерзкий зуд, но, к счастью для птаха, чесаться не потребовалось: штука в голове сделала что-то непонятное, и зуд прекратился, позволив Шмидту расслабиться на своем насесте, с образованием желтовато-белого пятна на подстилке для сна двуногих. По совершенно не очевидной для попугая причине самка неожиданно и очень сильно осерчала, что умный птах мгновенно вычислил по брошенной в него штуковине, которую та неуловимым движением сгребла со стола, на котором почему-то сидела, вместо того чтобы сидеть на подстилке, как полагалось бы умным двуногим. Реакция на этот раз, к счастью, не подвела, птах быстро провернулся на лапах, повиснув вниз головой на своем насесте и возмущенно крякая, а потом неимоверно грациозным прыжком спланировал прямо ня мягкую-мягкую подстилку, стараясь не наступить в странное желто-белое пятно. Фу, как нехорошо. Не убирают они тут, чтоль? Кто вообще такое тут сотворил? Фу, некрасиво!

Движение самки с вытянутыми вперед конечностями, явно предназначавшееся для отлова Шмидта, было стремительно, сурово и неизбежно как смерть в когтях кошки, но не на того двуногая-то нарвалась! Встречное движение попугая, проскользнувшего между выставленных вперед конечностей, было еще быстрее, а вдобавок он еще и успел пару раз отвесить наглой самке оплеух крыльями по голове, после чего принялся с воплями метаться по всему помещению, стараясь избегать отлавливающих его конечностей и летящих предметов. Со стеклянным звоном полетели на пол пузырьки и флакончики, расставленные на прикроватном столике, взметнулось в воздух покрывало с кровати, подцепленное в полете острыми крепкими когтями, оглушительно грохнуло о каминную полку и с треском раскололось о пол зеркало, за которое Шмидт неудачно зацепился и едва не загремел вместе с ним, чудом избежав поимки, опрокинулся прикроватный столик, куда крупный птах врезался всем своим весом - и тут же попал в несущие смерть объятия, стиснувшие его горло так, будто ему, такому красивому, умному, и в полном расцвете сил, собирались свернуть шею! Оглашая спальню истошными воплями, вперемешку со всем обнаружившемся в памяти набором "плохих звуков", на которые всегда сердились двуногие в белых перьях, Шмидт отчаянно бил крыльями и драл когтями все, до чего они только могли дотянуться, кусал клювом и выворачивал сжимающие его пальцы, и в конце концов насилу вырвался, оставив в руках женщины лишь горсть перьев.

Картинка перед глазами изменилась, потускнела, потеряла краски, и от самого попугайского клюва протянулась тонкая яркая линия: знак от штуковины в голове, что лететь надо так, как тянется эта странная линия, за которую невозможно было зацепиться ни лапами, ни клювом. Рывок в сторону, подъем под самый потолок, затем резко в другую сторону, проскальзывая между деревянными опорами, держащими ткань над кроватью, зацепиться за одну из опор - когти знакомо завибрировали, - и изо всех сил рвануть в сторону, дергая опору за собой, когда женщина нагнется вперед, наклонившись над кроватью и вытягивая руки в попытках схватить. Громко хрустнула подпиленная виброкогтями опора, обрушивая на склонившуюся над кроватью женщину балдахин и запутывая ее в килограммах ткани, и в этот момент Шмидт радостно свистнул, увидев знакомый знак: яркое пятно, которое часто появлялось в тот момент, когда надо было атаковать и в том месте, куда надо было изо всех сил влепить клювом. Расправив крылья, птах спикировал в нужное место, уцепившись когтями, откинул крылья назад чтоб не мешали и принялся долбить в пятно - до тех пор, пока шевеление под тканью не прекратилось.

А потом тюкнуть еще разик, для уверенности.

И еще разик. Можно парочку.

И усвистать в открывшуюся дверь, за которой клубилось что-то темное, что даже штука в голове опознать не могла, но по уже имевшемуся уже опыту Шмидт был уверен, что это выход. Другой вопрос - куда?

А дайсовать комнату оставляю Рисусу =Р

[Римус Сване]

Полный цветочных ароматов воздух наполняет лёгкие, Римус очутился посреди оранжереи вокруг розы, розы и ещё раз розы. Взгляд цепляется за единственное чуждое в этом царстве красных и белых тонов пятно жёлтого пергамента, стало быть, письмо шаги демиурга раздались гулким эхом, в руках захрустела бумага.
- Ага, свадьба хренадьба, цветочки сожги, понятно – над головой послышались хлопки крыльев, Сване радостно улыбнулся – Жив чертяга, где тебя носило? – мужчина уселся на лавку пригласительно похлопав рядом с собой, и достал сигарету – Щас покурим и дальше пойдём, ты же не против побыть моим напарником в этой увлекательнейшей игре? – Римус на серьёзных щах говорил с попугаем, будто бы тот мог ответить, параллельно демиург проводил обыск собственных карманов – Или не покурим, если только это пёрышко не окажется местной зажигалкой – из кармана показалась добыча с лакея, привычный жест с необычным предметом и... горький дым наполняет лёгкие – Хемм, экономим патроны, эт хорошо – дымок поднимался к потолку, предвещая собой массивный пожар, или же не совсем.
Сване оглядел зажатую в руке бутылку вина – Если предположить что меня хотели отравить, значит в бутылке потенциальный яд способный навредить демиургу, а если – мужчина подскочил к цветам, на ходу вынимая из бутылки пробку. Темно-красные, практически кровавые капли упали на розы, заскользили по листьям, сбили пару лепестков, и больше в принципе ничего не сделали – Твою  мать, вино походу хорошее было, чёртовы цветы – в руках вновь оказалось пёрышко – ладно уж, сжигать, так сжигать.
 Насвистывая весёленькую мелодию, Римус, в бодром темпе поджигал розы. А мерзкие цветы ещё и сопротивлялись! Стреляли в него пыльцой, и пытались ударить лианами, шипастые отростки отлично блокировались щитом «Весельчака», а вот пыльца... Пыльца пыталась растворить ему мозг, пришлось повозится с щитом от ментальных воздействий, но по итогу это того стоило, зрелище горящих и при этом смеющихся цветов! Это нечто поистине прекрасное. Как и ожидалось, в пепле нашёлся ключ, который, о чудо! Идеально подходит к двери, ну что ж, новый шаг в темноту – новый шаг к приключениям!  

"[b

Статус[/b]"]Магическая энергия: 5/5
Жизнь: 1/3
"Весельчак"
Боезапас: 8/8
"Вечночть": 1/2
"Шутка": 1/2
Действие огненных рун: в момент выстрела из ствола орудия исходит поток пламени, которое не влияет на летяшую в нём пулю, длина потока три метра, время горения пятнадцать секунд.

Кубики

[ПОПУГ ШМИДТ]

"Чертягу", что бы ни значило это незнакомое Шмидту слово, носило в страшных местах, где его ловили и пытались свернуть ему шею (без вариантов, иначе зачем вообще ловить попугая, который никому ничего плохого не делал?), но теперь, к своему птичьему счастью, пернатый вроде бы вылетел в безопасное помещение, в котором оказался тот-самый-двуногий, который был еще немного раньше и не исчез прямо из-за стола. Потому, ворвавшись в наполненную цветами комнату и с победными воплями покружившись под потолком, попугай попытался снова зацепиться за ткань, чуть не укололся противным растением, возмущенно крякнул, спланировал на скамейку к двуногому и рухнул на нее всем весом.... Впрочем, тут же резво вскочив на лапы, отряхнувшись и сделав вид что так и было задумано.

Что именно тот говорил - Шмидт толком не понял, даже с помощью штуковины в голове, но время от времени слышал все же знакомые сочетания звуков, на которые надо было реагировать, и он даже знал, как именно.
- Кур-р-рить! В форр-р-р-рточку! - склонив голову, птах покосился на дымящую палочку в руках своего сообеседника. Такие штуки были ему знакомы. Почти каждый раз, стоило только распотрошить эту штучку, в ней оказывалась безумно горькая и противная трава (впрочем, иногда трава была не такая горькая, странная, и от нее делалось как-то странно в голове и сложно было соображать, но тут явно был не тот случай), а потому, разумеется, попугай испытывал к этим палочкам отвращение и совершенно не понимал, зачем двуногие их поджигают и жуют. Подкравшись бочком к человеку, Шмидт еще больше вывернул голову и потянулся было цапнуть противную штуку клювом и выбросить подальше, но суетливый собеседник, продолжая говорить, уже вскочил со скамейки и пошел вытворять уж и вовсе странные вещи, выливая  на цветы какую-то жидкость, которую, судя по форме тары, двуногим полагалось бы выливать в себя.

- Гальюн! Напр-р-р-р-раво! Тр-р-ри нар-р-р-ря... - завершить фразу бедный птах не успел, получив болезненный укол в голову от штуки в черепе, да такой ощутимый, что пернатого аж дернуло, заставив яростно захлопать крыльями и бешено затрясти головой, избавляясь от противного чувства внутри и от не менее противного чувства снаружи, когда пыльца клубами окутала чуть ли не все помещение. Взмахи крыльями, конечно, кое-как разгоняли туманную взвесь, но двуногий заср-р-р-ранец еще и пожар устроил - а эту штуку Шмидт знал слишком хорошо, и отлично представлял опасность огня в сильно ограниченном помещении.

Отчаянно захлопав крыльями, со свистом, кряканьем и нечленораздельными воплями попугай взметнулся в воздух, заметавшись по всему помещению в поисках выхода и еле-еле успевая уворачиваться от хлещущих во все стороны колючих лиан - конечно, хтон бы их сжевал, растениям не понравилось, что их сжигают, но почему опять надо ловить бедного попугая?! Оказавшаяся слишком близко лиана получила щелчок клювом, одним махом перерубивший ее пополам, еще одна прошла в нескольких перьях от крыла, что-то сильно и очень обидно дернуло за хвост, от парочки удалось спастись, повиснув на ткани под самым потолком... Но долго задерживаться там было невозможно из-за проклятого едкого дыма, заполоняющего все помещение, а потому буквально через несколько секунд птах рухнул на пол, сделал несколько больших прыжков, пытаясь спрятаться хоть куда-то, ускакал под лавку, возмущенно свистнул, и, наконец, заметив что двуногий куда-то устремился, взлетел к нему на плечо, цепляясь когтями за одежду и - просто для уверенности и большей устойчивости, - клювом за ухо. Раз уж он все это начал - пусть теперь и везет на себе!

"Броски"

Туть

Жизнь 3/3
Магия 0/0
Артефакты 8/8