[Бздашек]

Климбах, поселение далеко к западу от Родия

Бздашек Нимрод

Эпизод является игрой в настоящем времени и закрыт для вступления любых других персонажей. Если в данном эпизоде будут боевые элементы, я предпочту стандартную систему боя.

[Нимрод]

Удача Поселенца – воистину, одно из тех имён, что приманивает к себе беду. Впрочем, пионеры прошлого не задумывались об иронии, когда обнаружили плодородную поляну посреди зловещих лесов. В этом месте содержалось всё необходимое для хорошее жизни: большая открытая местность, доступ к реке, отсутствие агрессивных зверей. Будто бы нашли некий потерянный рай. Со временем Удача Поселенца обрастала семьями и домами для них, тяжёлым трудом зелёные просторы обратились в золотые поля, а река привела в движение мельничные жернова. Поколение за поколением выстраивалась такая идиллия, что даже боги порой обращали взор на счастье жителей.

Но миру стоит дать достаточно времени, чтобы череда успехов была запятнана несчастьями.

Первым неладное стал подмечать фермер Исайя, заметив пожухлые посевы. Он принялся выискивать всевозможных паразитов в своём поле, и даже нашёл парочку наглых грызунов. Но избавление от них не принесло удовлетворения. Загадочный недуг распространялся, поражая всё большую площадь полей и даже зашёл на территорию небольших огородов и теплиц. Исайя уже не был один в своей трагедии, всё поселение стало разбираться над причинами произошедшего. Возникли опасения, что далеко не каждый переживёт грядущую зиму.

А затем жителей настигла болезнь. Тошнота, жар, слабость. Хуже всего недуг влиял на стариков – парочка с дальних окраин не дождались помощи и ушли в мир иной. Единственные, кто мог хоть как-то содействовать в ближайшие дни – представители ордена Идиллии, жившие в храме недалеко от леса. Но и у тем не доставало сил, знаний и ресурсов для основательной поддержки. Даже теомагия наводила их лишь на предположения. Главные подозрения падали на отравление, источник которого ещё требовалось определить.

На следующий день в доме семьи Трун столкнулись с преждевременными родами. Утомительный процесс занял часы, но его итоги оказались кошмарными. Молодая Фива Трун пережила случившееся, но её дитя явилось на свет уже мёртвым. До сих пор из её дома слышны плач и крики.

С имеющимся артефакторным оборудованием, проверка образцов занимала время. А счёт шёл чуть ли не на часы. Когда поступили больные с симптомами отравления, идиллиец Кёрн уже отправил весточку в свой орден. Сегодня же утром он устанавливал на крышу Полуденной обители установку-маяк, пылившуюся ранее в хранилищах штаба. В одиннадцать он закончил, а в двенадцать стали собираться тёмные тучи. Облака выбивались из нормы, ведь образовались из ниоткуда в ясный день. Гроза не извергала дождь, а только трескалась о землю золотыми молниями. Затем, вспышки начали ударять в установку на крыше Полуденной обители, одна за другой. Пока все они не сошлись в столпе лучезарного сияния. Затем, свет погас. Тучи рассеялись. Наступила тишина в Удаче Поселенца.

Идиллиец Кёрн бежал со всех ног к жителям, толпившемся на дороге к Полуденной обители. Запыхавшийся, он тем не менее выглядел возрадованный произошедшим. Кёрн сказал людям лишь три слова:

– Наши молитвы услышаны.

[Бздашек]

В Удаче Поселенца пахло пылью и отчаянием. Кажется собирался дождь, ветер разбрасывал по земле пожухлые сухие листья, неожиданные в середине лета, стремительно темнело, гроза как будто подходила не с одной стороны, а словно тяжелые серые тучи сползались во всех сторон света в точку где-то на окраине поселения. Бздашек поёжился, кутаясь в летнюю джинсовую куртку. Они с родителями прибыли в поселение сегодня с утра, сгрузили со спины кентавра и из повозки, в которую был впряжен Бздашек, мешки со шкурами и травами в небольшой пристройке возле рынка. Мама о чем-то всё утро взволнованно разговаривала с хозяином гостиницы, в которой они должны были остановиться. Судя по услышанным обрывкам фраз, мальчик понял, что им придется задержаться в городе, возможно, на несколько недель, мамины целительские умения очень пригодились бы в сложившихся обстоятельствах. Отец ушел в ратушу на собрание жителей для обсуждения упавшей тяжелым прогнившим одеялом на город хвори, уничтожившей посевы и забиравшей с собой человеческие жизни одну за другой.

Бздашек не вполне понимал серьезность беды, свалившейся на город. Оставленный наедине сам с собой на неопределенный промежуток времени - не в первый и не в последний раз - он задумчиво ходил по опустевшим улицам, заглядывая с высоты своего роста за заборы и в окна первых этажей. Раньше по прибытию в город его облепляли местные детишки с настойчивыми просьбами покатать с ветерком, и Бздашек с удовольствием устраивал на вымощенных булыжником улицах поселения атракцион "покатай-меня-лошадка", в котором один счастливый и сосредоточенно вцепившийся в одежду кентавра ребенок ехал на трясущейся лошадиной спине, а десяток ребятишек с визгом преследовали всадника бегом. Сейчас же появление кентавра в городе не вызвало ажиотажа. Улицы опустели, случайные прохожие уныло спешили по своим делам, не поворачивая головы в сторону диковинного существа, ставни на окнах были заперты или окна были плотно занавешены тканевыми шторами. Во дворах проходили приглушенные скорбные дискуссии, отдаленно кто-то рыдал с неразборчивыми причитаниями, на перекрестках горели, испуская в небо облака едкого дыма, мешки с испорченным урожаем.

Бздашек остановился на краю улицы, пропуская похоронную процессию.

Жизнелюбивые сердца подростка сжимались от неясного ощущения отчаяния и печали, которыми были пропитаны все поверхности. Кислый запах гнилых овощей преследовал повсюду. Еще эта погода дурацкая. Солнце зябко укрылось черными тучами, короткие всполохи прорезали плотное как кисель небо, концентрируясь впереди, как будто бы прямо над головой, как будто бы где-то рядом, вот прямо на окраине города. Копыта сами принесли кентавра к Полуденной обители - единственному храму в этом поселении - как раз к моменту, когда молнии одна за другой начали разбиваться о крышу святилища в одной, не видимой отсюда, точке. Бздашеку стало любопытно такое редкое погодное явление и он, неловко извиняясь, стараясь не оттоптать прихожанам ноги, протиснулся вглубь толпы, возвышаясь на несколько голов над собравшимися возле портала поселенцами.

Из храма выбежал человек, возбужденный, утомленный, счастливый, выдохнул "Наши молитвы услышаны!", вызвав этим благоговейные овации собравшихся возле храма граждан, толпа оживилась, люди потоком хлынули в открытые ворота Полуденной обители, увлекая за собой кентавра, впрочем, мальчик не сопротивлялся, любопытство было слишком велико, чтобы идти ему наперекор. Так же стремительно, как собирались, тучи начали расползаться по углам небосвода, освещая внутреннее убранство храма. Это было маленькое здание, с большими витражными окнами, из маленьких разноцветных стеклышек складывались простые образы: человек, возделывающий землю ручным плугом, а над ним - солнце; мать наливает сыну в стакан домашнее молоко из глиняного кувшина, а над ними - солнце; целая семья в составе пожилой пары, маленькой девочки, кошки, собаки и мышки пытаются вытащить великолепно созревшую репу из земли, а над ними - солнце; человек в золотистом одеянии взмывает в небо, а голова у него - солнце. Здание было лишь пропускным пунктом на территорию истинного храма. Где под ногами плодородная земля, а над головой - ну, вы поняли.

Короткое перетекание толпы через узкое здание окончилось вторым порталом, люди веером разошлись в разные стороны окружая устройство, установленное на крыше часовни, устремившее в небо свой сияющий шпиль. В существующих декорациях портальный маяк выглядел одновременно и архаично, и излишне современно, но эффектно, и Бздашек не мог отвести глаз от сияющего латунного узора на его поверхности и величественного, словно рог единорога, серебрянного стержня, упирающегося в небо. Наверное поэтому подросток прослушал речь проповедника и не услышал обращение: "Сделавший шаг вперед удостоится чести стать проводником и спутником демиурга в наших землях, - он просто шел вперед и вовремя не остановился.

А когда наконец остановился, обнаружил обращенные в свою сторону изумленные и изучающие лица, чего-то от него ожидающие. - Ээ... - замялся он, лихорадочно соображая, по какому поводу внимание и что стоит сказать, перебирая в голове все рассказанные родителями и местными жителями истории, имеющие хоть какое-то отношение к храму. - Да придет Идиллия в Удачу Поселенца?

[Нимрод]

Идиллиец Кёрн довольно кивнул, услышав ответ Бздашека. Храмовник даже подошёл ближе к кентавру, должно быть за парой мудрых наставлений.

– Молодцом, хорошо сказал. – шептал юноше Кёрн, пока толпа обсуждала скорое пришествие. – Теперь главное не волнуйся, отбрось страхи и отринь глупости. Перед тобой великая честь! Встретиться с богом...

Идиллиец ободряюще улыбнулся. Он бы и по плечу наверняка похлопал, если бы мог дотянуться. Но на лишние неловкости уже не было времени. В это мгновение, многие обыватели уже стали замечать фигуру, вышедшую из Полуденной обители.

Удача Поселенца всегда казалась Нимроду чужой. Последний раз здесь он был людские поколения назад, а всё дальнейшее время городок не испытывал трудностей и невзгод, требующих внимания. Это было особенно странно, учитывая дикий нрав планет за третьей орбитой и число чудовищ их населяющее. Даже последователи ордена теперь происходили из самого поселения, а не были посланы с других застав – это решение в основном связано с причудами Климбаха и устойчивости уроженцев этого мира к тлетворному влиянию радиации. Это в свою очередь означало, что доскональным пониманием Идиллии многие местные проповедники не обладали, взращивая собственный взгляд на деятельность ордена и философию Нимрода. Всякий раз вспоминая Удачу Поселенца, первородному казалось что один из собратьев украл этот городок из-под его носа и поддерживал его благосостояние без всякого ведома. Такое любопытное стечение крайне выгодных обстоятельств в истории поселения наводило на вполне определённые подозрения. Но сейчас было не до них.

Богу тепла и света требовалось немного времени, чтобы прийти в себя после телепортации. Эти артефакторные маяки были довольно древней, чуть ли не экспериментальной разработкой. Да, разные маяки разумеется могли в течение часа доставить живое существо с разных планет, но был серьёзный риск повреждений в пути, даже потери конечностей или смерти. Разумеется, пережить такое было только под силу демиургу. Нынешний случай отделался лишь потерей некоторых чувств восприятия, к счастью.

Нимрод вышел наружу, решив пока не прикасаться к собранным образцам. В первую очередь требовалось успокоить народ, а затем уже проводить расследование происшествия и решение проблем. Тогда он и попался на взгляд столпившихся на дороге людей. Демиург выглядел как человек среднего роста, с загорелой кожей и атлетичной статью. Он носил короткие шорты и оранжевую куртку из овчины поверх белой майки. На ногах простые сандалии. Наверное, если что и сходилось с изображением на витражах – его голова. Она была объята лучистым сиянием, столь обильным что не различить лица. При этом свет не ослеплял смотрящего, как у Архея. Он напоминал скорее свечение лампы.

Нимрод встал напротив благоговеющих жителей, перед кентавром и храмовником. Последний не спешил брать слово, пока бог не изъявит свою волю.

– Через несколько дней придёт корабль с лекарствами и продовольствием, – сияющая голова демиурга затейливо мерцала с каждым словом, будто свет откликался на речь первородного. – Расчистите линию посадки, протяжённость метров двести, ширина в сорок. До тех пор прошу не отвлекать, пока буду занят вашим бедствием.

Зеваки с выражениями беспокойства и недоумения переглядывались и перешёптывались, пока идиллиец рядом с Бдашеком обливался потом от самой ответственной встречи в его жизни. Неловкость затягивалась, а толпа не решалась расходиться, ожидая чего-то ещё. Демиург издал удручающий вздох.

– Благодарю вас за тёплый приём. Но чем раньше начнём, тем лучше для всех. Возвращайтесь к заботам и сохраняйте бдительность. Скоро невзгоды закончатся.

Только с прямым указанием жители решили последовать совету. Впрочем, Бздашек и идиллиец оставались на местах. Храмовник с нервной улыбкой выступил вперёд и принялся нести благую весть.

– Мой светозарный повелитель, этот отважный юноша вызвался быть вашим спутником...

Лучи на голове Нимрода заплясали в ритме недоумения. Потребовалось несколько мгновений осознать, что имел ввиду Кёрн. Когда-то давно, в последнее пришествие бога тепла и света на Удачу Поселенца, он потребовал к себе проводника и спутника для быстрого путешествия сквозь климбахские дебри. Должно быть, с момента отбытия это как-то вошло в религиозные каноны или традиции городка? Сияние зазвенело ворчливым недовольством. Нимроду хотелось решить бедствие в одиночку, как это он делал во многих других местах. Но по заветам Идиллии нельзя отказываться от помощи, совместный труд укрепляет дух общины! К тому же, это одна из местных традиций и её следовало уважить. Даже если она возникла по случайности и спешке.

– Трудно сложить все причины и следствия... – удручённо произнёс демиург, поворачивая голову к Бздашеку. – С радостью приму твою помощь, если ты готов её оказать. Каково твоё имя, дитя?

[Бздашек]

Бздашек был очень далёк от религии. С раннего детства приученный рассчитывать на собственные быстрые ноги и меткость выпущенной стрелы, он тяжело представлял себе, что бывает иначе. Что некоторые разумные существа предпочитают обвинять во всем каких-то воображаемых или недосягаемых существ в различных бедах, предпочитают рассчитывать и на их помощь во время бедствий и неудач. Что уж тут говорить, людям свойственно перекладывать ответственность за собственные успехи или провалы - но чаще, конечно, провалы - на других, просто чтобы не сталкиваться с последствиями своих решений в одиночку. А так ты вроде свалил часть ответственности на другое существо - и не один страдаешь от ее тяжести. Такое поведение было простительно неразумным существам: собака, привязанная к хозяину, обожествляет его, зависит от него, бросается в бой ради него. А люди же как будто по умолчанию существа свободные. Или нет?

Священник приблизился, так что Бздашек мог чувствовать боком прикосновение материала его свободной рясы, прошептал какие-то ободряющие глупости и мотивирующие нелепости, которые при всём их красноречии не могли ни ободрить, ни мотивировать. Бздашек не жалел, что так получилось, и не боялся, он просто всё еще был немножко растерян и не вполне понимал и осознавал, что происходит. Горожане шептались о чем-то возвышенном, но звучали для кентавра не более осмысленно, чем шелест кроны осеннего дерева. Отражение света в наполированном латунном корпусе портального маяка тем временем приняло человеческий облик, вот только если Бздашек - это на одну половину вполне себе человек, а на вторую - вполне себе лошадь, то появившийся незнакомец был примерно на три четверти человек, а на остальную четверть - лампочка. Подросток сузил глаза, чтобы рассмотреть лицо явившегося из портала незнакомца, но потерпел в этом сокрушительное поражение, в глазах только заплясали зайчики от света и от излишнего перенапряжения.

И вот насколько Бздашек был удивлен и растерян, настолько же незнакомец чувствовал себя абсолютно привычно и по-деловому, как будто он прожил в Удаче Поселенца всю жизнь и уезжал на несколько дней в командировку. Он начал раздавать указания и делиться новостями и обещаниями, словно был боссом этого города: то ли боссом мафии, то ли губернатором. А Бздашек мог абсолютно точно сказать, что ни разу еще за свою долгую шестнадцатилетнюю жизнь не видел этого персонажа в окрестностях города - опустим тот факт что сам кентавр появлялся тут раз в сезон - он бы точно запомнил человека с такой ослепительной внешностью. Незнакомец сказал прихожанам расходиться, и те с благоговейным послушанием послушались, Бздашек недоуменно поворочал головой, провожая взглядом спины стекающихся в сторону входа в здание - выхода из церкви, обнаружил рядом с собой оставшегося священника и немножко успокоился. Всё-таки ему чуть больше нравились люди, у которых, присмотревшись, можно было увидеть лицо.

Проповедник заметно нервничал, когда обращался к незнакомцу, и даже зачем-то назвал Бздашека "отважным юношей", что одновременно вызвало у подростка и внутреннюю гордость за себя, и желание обернуться и встретиться с "отважным юношей", о котором говорил мужчина. И волнение священника было заразительным, кентавр почему-то тоже начал нервничать и заикаться, и на вопрос незнакомца о его имени, мальчик неловко икнул: - Бздашек, сэр, меня зовут Бздашек, а вас? - прежде чем заметил пугающий взгляд проповедника и послушно прикусил язык.

Нескольких стремящихся к выпрямлению извилин в кудрявой голове подростка хватило, чтобы на ходу сориентироваться: незнакомец прибыл сюда, чтобы помочь жителям города с болезнью неизвестного происхождения, скорее всего он был какой-то очень сильный маг - возможно даже как мама Бздашека. Откуда он прибыл - было неясно, но очень интересно. Интересно, там у всех вместо лица - прожектор, или есть нормальные люди? Кентавр не очень понимал, чем он может оказаться полезен, но он очень хотел помочь. Да, он нечасто бывал в Удаче Поселенца, но до ближайшего отсюда города было еще двое суток рыси (или около того), поэтому было бы неприятно, если бы город вымер из-за непонятной хвори. Да и детишки, которые катались у кентавра на спине, вызывали у мальчика теплые чувства, они ему нравились и ему не хотелось, чтобы дети продолжали грустить. Очень неправильно, если грустят дети.

- Я должен сообщить о Вашем, - заметное придыхание. - явлении, мой святозарный повелитель, в городе. Вам окажут достойный приём, - проповедник поклонился, едва не ударившись лбом о землю, и скрылся за воротами церкви, оставив пару - человек-конь и человек-лампочка - в центре импровизированной наружной молельни: полукругом были вытоптаны многочисленными коленопреклонениями лысые от похужлой травы пятнышки молельных мест, в центре была установлена ажурная стрелка солнечных часов. С изменением времени дня, тень от стрелки переползала между лысыми пятнышками на грунте, одаривая благословением молившихся. Бздашек коротко взглянул на часы - едва перевалило за полдень.

- Я хорошо знаю здешние места, и могу рассказать, что случилось, но похоже, что вы уже знаете, - кентавру было неуютно молчать, поэтому он заполнял образовавшуюся паузу бессмысленным разговором. - Это из-за Вашего прибытия так погода поменялась? Я никогда не видел до этого, чтобы тучи приходили с разных сторон, - эмоционально спросил Бздашек. - Вы умеете управлять погодой? - это было бы очень круто. Может быть, он бы даже научил подростка каким-нибудь фокусам. - А вы уже знаете, от чего болезнь в городе появилась? Вы звучали очень уверенно, когда тут было много людей, я подумал, что знаете.

[Нимрод]

Молодой кентавр спросил имени у демиурга, но первородный не спешил его осмеять или унизить. Ореол вокруг его головы замерцал мягким ободряющим сиянием, словно в попытке избежать резкости и грубости.

– Меня зовут... – в разуме демиурга проносились тысячи имён, дарованные тысячей народов, собранные за тысячи лет работы. – Нимрод. Я – бог тепла и света, призванный помочь жителям этого поселения. Будем знакомы, Бздашек.

Зачем судить детей за незнание? Нимрод ожидал чего-то подобного от обитателей Удачи Поселенца. Сегодня мир не так тесно взаимодействует с идеями религии, чтобы требовать от каждого благоговейного трепета. Демиург и сам последовал некоторым изменениям под стать новому порядку вещей: теперь он не столько бог, сколько защитник и покровитель. Как добрый сосед, всегда готовый помочь. Во многих появлениях больше нет той помпезности и славы, но остаётся благодарность. А это в рамках Идиллии, наверное, самое главное.

Впрочем, на фоне остальных идиллиец Кёрн трепетал перед Нимродом. Возможно, так на него воздействовали украшения в виде всевозможных витражей и древние легенды. Бог тепла и света не видел в этом ничего дурного, но явно не желал для себя компании голосистого подхалима. Благо, тот уже собирался уйти с добрыми вестями для народа. Преждевременными, быть может. Ведь есть беды, которые не под силу даже богу.

– Не забудь рассказать о корабле и привлеки больше людей к очистке полосы. – звонко приказал Нимрод во след уходящему проповеднику. Теперь они с Бздашеком остались вдвоём. И оба ожидали каких-то слов друг от друга. Первым не выстоял молодой кентавр, любезно предлагая свои услуги.

– Покажи мне поле фермера Исайи. По сведениям, там обнаружили первые признаки бедствия. Чтобы выяснить причину, придётся пройтись по многочисленным следствиям. К тому времени уже принесут данные образцов, и тогда можно говорить с уверенностью.

Нимрод шагнул в сторону Удачи Поселенца, ожидая что Бздашек выступит вперёд и укажет конкретную дорогу. По пути демиург заглядывался на достопримечательности городка, вроде вымощенной камнем дороге. Он размышлял о том, на какие высоты покусилось это селение посреди глуши, раз так отчаянно желало принять облик крупных городов. Местные жители далеко ушли от Идиллии в своём везучем счастье, и это вызывало некоторое негодование Нимрода. Одна несчастная грунтовая дорога...

Но от странных и гневливых мыслей его отвлёк Бздашек, с перечнем своих вопросов. Воистину, он был ещё дитя. И стоило ли столь молодому существу доверять потенциально опасные знания? Сияние задумчиво плясало, составляя ответы на докучливые вопросы.

– Я способен управлять погодой, но это опасный трюк. Возможно, от сотворения магией небольшого ветерка мало что изменится. Призыв грозы же или развоплощение облаков может стать проблемой для восстановления прежнего климатического состояния. Перепад температур здесь обернётся ураганом в другом месте. Оптимальным вариантом может стать барьер и материализация погодных условий в его границах, но сейчас это вытягивает много сил...– лучи встрепенулись, будто вспомнив про суть главного вопроса. – Нет, те тучи призвал не я. Они были последствием применения артефакторного устройства. Лучше его не трогать, Бздашек.

Был однако и второй вопрос, больше связанный с причиной прибытия Нимрода в Удачу Поселенца.

– У меня есть отчёты и предположения. В остальном, я не могу сразу рассудить причины и после избавиться от болезни. Порой, богам приходится прибегать к тем же методам, что и людям. Собрать симптомы, составить диагноз и предложить лечение. Ведь такова жизнь сотворённая. Я уверен лишь в том, что разобраться с этим мне по силам. – вновь то ободряющее мерцание, попытка отбросить страхи. Но чьи на этот раз? Бздашека или собственные демиуржьи? Голос первородного зазвучал вновь, но уже со своим вопросом. – Твоим родителям известно, на что ты подписался, дитя? Я переживаю, что мой последователь мог завлечь тебя в авантюру по ошибке.

[Бздашек]

Имя - это хорошо. Имя - это удобно. Когда у собеседника есть имя и оно тебе известно - не приходится в голове выдумывать всяких сравнений и эпитетов, чтобы в разговорах с самим собой обсуждать его. Поэтому когда лампочкоголовый назвал своё имя, Бздашек заметно расслабился. Нимрод - это хорошее имя, легко запоминаемое. Он назвался богом тепла и света, и Бздашек с сомнением вспомнил, как прибытие бога тепла и света собрало тучи со всего Климбаха и здорово испортило хорошую погоду, которая держалась в этих местах уже несколько недель. Впрочем, сейчас уже погода снова наладилась и солнце радостно припекало Бздашеку в макушку, поэтому наверное действительно виноват был древний маяк.

Они вышли с территории Полуденной обители и оказались в городе, городе весьма небольшом и вполне обычном для здешних мест. Несколько пересекающих друг друга улиц, вымощенных для удобства передвижения пешком, верхом, на повозках и более современных транспортных средствах, несколько сотен жителей, а может быть тысяч - Бздашек был плох в математических расчетах - проживающих в разнокалиберных домах, одна ратуша, один рынок, один храм. Более мелкие деревушки обычно сдавались на растерзание стихии и местной фауне, а такие поселения как Удача Поселенца держались неплохо, плодились, размножались, торговали, процветали. Сейчас, конечно, о процветании не было и речи. Улицы опустели, зеленые насаждения в городах пожухли, недозрелые фрукты сгнили и осыпались, редкие встречные были или зеленые от недомогания, или уставшие от свалившейся внезапно работы.

- О, я знаю Исайю, - обрадовался Бздашек, хотя, наверное, это было не совсем кстати. Исайя держал возле рынка небольшой овощной магазин, где реализовал продукты производства своих полей и садов: овощи, фрукты, ягоды, зерно и муку. - Его ферма стоит на самом берегу Хеллы, у него мельница с водяным колесом, ее видно... - они с Нимродом прошли еще несколько десятков метров до перекрестка и Бздашек указал ровно на север. - Вот прямо отсюда, - и они повернули по дороге в направлении показавшейся из-за холма крыши мельницы.

- А я думал, если вы бог, вы можете просто щёлкнуть пальцам, - Бздашек щелкнул пальцами. - И всё станет хорошо... ну, или плохо, если вы злой бог. Разве боги не всемогущие и не могут сделать здесь - хорошо, чтобы там не стало плохо? - искренне поинтересовался кентавр, когда Нимрод рассказал о последствиях изменения погоды. - И мне казалось, что у вас должно быть бесконечное количество сил и времени, и вы одновременно можете быть во всех местах, где в Вас нуждаются, - и когда бог посоветовал Бздашеку не трогать артефакторное устройство, у подростка появилось почти непреодолимое желание вернуться и потрогать отполированный латунный бок портальной башни. Но он сдержал порыв, потому что они уже приближались к ферме Исайи, огибая холм. Здесь дорога сменяла покрытие, мостовой булыжник пропадал, и на смену звонкому цоканью копыт по брусчатке пришел мягкий глухой топот копыт по сухой земле. Грунтовая дорога упиралась в небольшое, но аккуратное каменное двухэтажное здание с красивыми ажурными занавесочками на окнах, чуть поодаль возвышалась водяная мельница, отражавшаяся в блестящей воде канала, рождавшегося из Хеллы, и в Хеллу же чуть дальше впадавшего.

- Мои родители очень ценят свободу передвижения, жизни и самовыражения, потому я... довольно мало ограничен в своих действиях. Но если вы переживаете, я могу вас познакомить, хотите? Моя мама - отличная целительница, я уверен, она уже вылечила два десятка местных жителей! А папа сильный, ловкий и умный, он пошел в Ратушу, наверное, сейчас помогает с чем-то, - они приблизились к двери Исайи и Бздашек, не дожидаясь действий бога, подошел и подергал дверной молоток. - Мы остановились в гостинице возле рынка, они будут рады, что я наконец-то в компании бога, а не провожу все дни напролет беседуя с рысью, - Бздашек фыркнул очень невовремя, потому что дверь открылась и на пороге возникла бледная и уставшая Флора, жена Исайи. У Бздашека похолодело в груди от неясного предчувствия.

- Всё в порядке, мэм? Мы хотели поговорить с Исайей, - кентавр отошел в сторону от прохода, открывая замученной женщине вид на Нимрода.

[Нимрод]

Ореол вытягивал лучи света, подобно джентльмену задумчиво крутящему усы. Вопросы божественного очень часто задавались Нимроду, учитывая его постоянное присутствие среди простого народа. Но каждый раз находить честный и осторожный ответ было довольно трудно. В основном из-за того, что нюансы всех этих теологических дилемм были неизвестны даже демиургам. А Нимроду тем более, с его нелюбовью к ненужным размышлениям.

– Всякая жизнь наделена движущей силой, и ничего не способно прийти в движение без ресурса. Без определённой энергии. – начинал лекцию бог света и тепла. – Её запас обозначен, следовательно ограничен. Всякое живущее обречено на гибель, и таков порядок вещей. Если бы существовало нечто с безграничными силами, то пожалуй масштаб открывшихся возможностей оставит это 'нечто' совершенно безучастным в наших делах. Я и мои собратья, 'демиурги' – мы не обладаем бесконечным ресурсом наших сил. Этот мир был сотворён нами, множеством, и стоил дорогую цену. И даже сейчас приходится платить, чтобы поддерживать утверждённые орбиты небесных тел. Надеюсь, доходчиво объяснил?

Нимрод разумеется ожидал недоумевающее лицо. Мальчик вряд ли покидал пределы Климбаха, чтобы увидеть большую картину. Первородный не хотел давать более простой ответ, он был бы ложным. И не хотел ещё больше разворачивать состояние вселенной, ведь это может ввергнуть смертного в отчаяние.

Потому что в таком случае, Идиллия недостижима.

– Я хочу быть везде, дитя. – удручённо выдохнул Нимрод. – Но я там, где приходится. И не более того.

Большое же это слово, "бог". И по какому же признаку отмечают бога? По его могуществу и потенциалу? По числу поклонников? По древней религиозной истории? Нимрод разве что мог претендовать на третий вариант. Были существа и технологии, превосходящие его возможности. Есть личности и демиурги, обладающие большей популярностью. Так почему же он – "бог"? Возможно, из-за ассоциаций с этим словом? Молитва, поддержка, вмешательство, исцеление, кары и гнев. Разумеется, это давало ему высокую позицию. Но так же и принуждало его не стоять в стороне, служило напоминанием о долге. Если и брать хоть какое-то определение божественного, то Нимрод состоял в касте тех, кому не всё равно. Поэтому Идиллия хоть и недостижима, но достойна того чтобы следовать к ней. Ведь ему не всё равно, ведь эти несчастные дети мира заслуживают лучшего.

– Не более того. – вторил бог.

Всё же, сам Нимрод не считал свои ответы удовлетворительными, и те требовали дополнения. Но он отказывался давать сейчас комментарии на эту тему, больше сосредоточив свои "божественные" устремления над анализом проблемы. И недостающие паззлы как раз могла предоставить ферма, к которой его отвёл молодой кентавр. Тот радостно рассказывал о своих родителях, сейчас вплотную занявшимися нелёгкими заботами поселения. Они были из тех, кто не чуждался труда, и одним этим фактом по рассказам заработали уважение Нимрода. Но всё же, им стоило бы приглядывать за своим чадом. Дети в своих бунташных идеях часто заходят слишком далеко и ставят свои жизни под угрозу. Неизвестно, какой демиург вложил в них эту стадию, но бог тепла и света явно недолюбливал создателя.

Им открыли. Не Исайя, но похоже его жена. Или родственница. Вид её был не из лучших, но она не была больна. Скорее переутомлена, голодна и провела много времени без сна. Она бросила на Бздашека нелестный взгляд, когда тот решил обратиться. Явно раздумывала над отказом или грубостью. Но от острых слов её остановил облик Нимрода, открывшийся перед ней. Она не была воодушевлена, её душу не охватило благоговение, как у тех зевак с Полуденной обители. Флора вдруг задала вопрос:

– Ты - настоящий?

– Как многие грёзы и многие кошмары. – возможно, слишком поэтично? Будь проклят старый язык. – Да. Я - настоящий и я здесь.

Флора сделала глубокий вдох и прикрыла глаза, собираясь с мыслями. Нимрод мог её понять. Не так часто бог пращуров заявляется на порог с каким-то делом. Не так часто он оказывается не просто легендой.

– Мой муж сошёл с ума, – выпалила Флора. – Сейчас он вместе с сыном на поле. Смотрят капканы, ставят новые ловушки и пугала. Они увешали весь проклятый участок в этих жутких куклах. Я уже не могу, он постоянно бредит о паразитах, о вредителях. Дело не в них, но он никого не слушает. По ночам бродит по ферме, с оружием. Иногда стоит над кроватью и ждёт... Это болезнь. Разрушает тела, разрушает души!

Флора потерла ладонь, на которой был изображён полустёршийся солнечный символ. Нимрод подался к женщине и взял её за руки, та не противилась. С чего бы потомственному идиллийцу пугаться своего бога?

– Флора. – Он никогда не слышал её имени, но знал его. Он знал имя каждого последователя Идиллии, связанного с ним меткой. Он знал её родителей. Знал её предков. Эта мельница принадлежала ей. Исайя, должно быть, просто подобрал выгодную партию. – Дитя, отдохни. Скоро всё вернётся на круги своя.

– Тепло. – прошептала женщина. – Они всегда говорили, что твоё касание – самоё теплое в мире... Просто скажите ему, ладно? Или я клянусь, что убью его, если он решит заминировать дом.

– Я скажу. Всё будет хорошо, Флора. Твоему мужу и твоим детям ничего не грозит. Это просто стресс.

Нимрод обменялся ещё парой неслышных слов с идиллийкой, после чего та закрыла дверь. Бог тепла и света вернулся к своему верному компаньону кентавру с новой миссией.

– В поле, Бздашек. Посмотрим на первый очаг. Следи за копытцами, со слов Флоры там могут быть силки и капканы. И странные больные люди.

[Бздашек]

Лицо Бздашека не было недоумевающим, скорее задумчиво озадаченным. Всё божественное поднимало в нём ворох неотвеченных вопросов, и вполне развернутый ответ Нимрода - почему он вообще не отослал мальчишку подальше и не занялся всем самостоятельно, раз такой могущественный? - не принес желанных ответов. Впрочем, некоторые вопросы Бздашек задавать не стал. Да и у него было некоторое время обдумать слова Нимрода, пока бог разговаривал с Флорой.

Бздашеку была знакома концепция "эффекта бабочки". Если в это лето ты убьешь на охоте слишком много оленей, скажем, вырежешь несколько крупных стад, то в следующем году олени скорее всего мигрируют, например, севернее, через Хеллу. Волки, оставшиеся без основного источника пропитания, или уйдут за ними, или не дадут достаточного потомства и постепенно пропадут из леса. На из место встанут бесконтрольно размножающиеся зайцы и кролики, которые сгрызут весь древесный молодняк и подкопают крупные деревья, что может привести к оскуднению лесной растительности. Рано или поздно лес поредеет, это неизбежно приведет к смене одних видов деревьев и кустарников на другие, привлечет других животных. Реки и ручьи, пробиваясь через неукрепленный лесной растительностью грунт проложат себе новые русла. Может смениться климат, могут начаться пожары на месте засыхающих древесных массивов. И так далее до бесконечности. Эта концепция была проста и понятно.

Но почему-то Бздашеку казалось, что боги - или демиурги, как сказал Нимрод - они обитают где-то вне этого круговорота вечно изменяющейся природы. Ведь однажды они создали планеты, жизнь на которых работает именно таким образом, значит, наверное, зачем-то это было нужно? Зачем демиурги вообще создали человека - ну, любое разумное существо - ведь этот проект трудозатратный, малоэффективный, до сих пор, даже спустя многие многие годы требующий внимания, разрешения конфликтов и проблем? Приносят ли люди какую-то пользу демиургам, или доставляют только неприятности? Наверняка приносят. Как питает магией Бздашека его природа, его внутренний потенциал, так и боги, наверное, берут силы, магические и физические, из веры поклоняющихся им людей. Стоит ли одна маленькая деревня на границе с ничем внимания целого бога, когда наверняка есть проблемы серьезнее? А может, нет проблем серьезнее, и богу просто скучно? Всё-таки человечество - масса по большей части самостоятельная и большую часть своих проблем с радостью создают и решают тоже самостоятельно. Бздашек задумчиво взглянул на Нимрода, который держался с Флорой за руки и смотрел изможденной женщине в глаза. Кентавр не мог знать, о чем бог говорит своей последовательнице, но холодное чувство в груди начало как будто бы отступать.

Одно кентавр усвоил точно: появление бога приносит надежду людям. Даже шанс на появление бога такую надежду поддерживает, как стекло уберегает огонек лампадки от порывистого ветра снаружи.

Они отошли от жилого здания и углубились на территорию фермы. - Вам - богам, да и вам лично - нравятся люди? - неожиданно спросил Бздашек у Нимрода, когда они отошли на достаточное расстояние от здания, так что Бздашек перестал чувствовать лопатками цепкий взгляд Флоры, выглядывающей из окна. - Они, ну, мы, довольно противоречивые существа, у нас много проблем, многие из которых мы, - сейчас Бздашек немножко споткнулся о слово "мы", потому что дальнейшее ему было не свойственно. - Они... не хотят решать, в надежде, что прилетит какой-нибудь волшебник в голубом звездолете и внезапно решит все проблемы за них. Я не говорю, что болезнь в Удаче Поселенца - это такой же вид проблемы, мы еще не знаем, что произошло, но такое ощущение, как будто тут тоже... постарались боги. - кентавр немножко помолчал, глядя себе под ноги, его копыта оставляли полукруглые углубления в мягкой вскопанной земле, на которой сейчас ничего не росло. Свекольные поля, покрытые изъеденными хворью - или паразитами? или вредителями? - листьями сменились на поля картофельные, в такое время года им было бы свойственно стоять высоким плотным зеленым кустарником, но умело окученные кусты съежились и скрючились, скрутились сухими лозами и опали на промежутки между рядами. В полях стояли пугала. На первый взгляд обычные пугала, которыми только ворон пугать. И здесь их было еще не так уж и много, видимо, Флора настояла на том, чтобы из окон их дома этой мерзости она не видела.

- Среди богов нет таких, которые не любят людей и поэтому делают им всякие пакости и наблюдают за тем, как люди будут выкручиваться из непростых ситуаций? Или, может быть, есть какая-то внутренная демиуржья, - новое слово неохотно ложилось на язык. - Междуусобица, которая приводит к ситуации, когда один бог пакостит, а другой разгребает за ним последствия? - это была бы очень некрасивая глобальная игра в шахматы, где шахматные фигуры - это люди, или даже целые общества людей или других разумных существ.

Чем дальше они отходили от фермерского домика, тем больше пугал становилось. Кукурузное поле распростерлось до самого горизонта, отсеченное с одной стороны покатым берегом Хеллы, река блестела под летним солнцем и извивалась огромной змеей, придавая кукурузному полю с северной стороны причудливую изогнутую форму. Кукуруза лежала, словно всё поле целиком устало и прилегло подремать после обеда, не успевшие вызреть початки мохнатыми комочками сохли в земле. И над всей поверхностью прижатой к земле кукурузы возвышались пугала. Пустые глазницы человеческих подобий глядели со всех сторон, солома и сухие кукурузные листья пробивались сквозь одежду, под напором легкого летнего ветра они накренялись, шатались, как будто бы шевелились, кукурузное покрытие шелестело под тяжестью кентавра, отдаваясь в ушах неразборчивым шепотом.

Между некоторыми из кукол с нечеловеческими пугающими лицами были натянуты тросы с колокольчиками - так загоняют волков. На каких же монстров охотится Исайя, если прибег к таким средствам? Кентавр поёжился, оглянулся, он хотел было озвучить Нимроду мысли о местном музее соломенных фигур, но потерял бдительность, поэтому неосторожно шагнул, и через мгновение стальные зубья капкана сомкнулись на его бабке, заставляя его вскрикнуть и заметаться на одном месте. К счастью это был капкан на мелких хищников, он лишь напугал, поцарапал да добавил синяков, не повредив кость, но также приковал кентавра к месту, потому что закреплен был надежно. Возможно у Исайи и не было инструментов для охоты на кентавра (а может Бздашеку посчастливилось переступить через более опасные ловушки), но было большое желание удержать жертву на месте.

Подросток развернулся, подергал ногой... и замер, уставившись прямо в дуло старомодной винтовки, когда одно из пугал, стоящих в некотором отдалении повернулось в его сторону и взвело курок. Бздашек не видел, был это Исайя или его сын, они и так были похожи, а в гриме и на таком расстоянии различить их не представлялось возможным, поэтому кентавр на время забыл как дышать, только широко открытыми глазами глядел на прицелившееся в него пугало.

Если это Исайя и у него с головой действительно так плохо, как говорила Флора, ожидать можно было чего угодно, он мог пристрелить и кентавра, и Нимрода. Вроде как боги бессмертны, а если нет? Было бы обидно прожить много тысяч лет и случайно умереть от пули человека, к которому ты пришел на помощь.

Вот так и помогай после этого людям.

[Нимрод]

Бздашек решил поделиться опасениями по пути к полям. Первородный выслушал юного кентавра, ореол на его голове сиял в умиротворяющей и терпеливой манере. Как же смертные любят себя корить за ошибки своих многочисленных стремлений! Будто каждому из них охотно выискивать в себе грехи и отводить взгляд от красоты. Разумеется, никто из них никогда не был идеален, невозможно было подойти под стандарты, обрести место в палате мер и весов. Настолько же ужасны, сколь и благодетельны. Но худшие и лучшие стороны людей всегда открывались в ситуациях чрезмерных. Идиллия же всячески старается предотвратить подобные потрясения, в надежде через умеренность воззвать к мудрости и товариществу смертных.

Но вопросы не касались людей, сколько самих богов. Участие демиургов в жизни народов похоже весьма насторожило Бздашека. Смертным известно о своих грехах, но осознают ли боги собственные? Космические сущности таинственной мощи и происхождения, с начала времён наблюдавшие за развитием и падением цивилизаций. Соответствуют ли они мелочным представлениям или возвышенным одам?

– Дитя, – вздохнул Нимрод. – Вы - предмет моих главных забот. Я симпатизирую вашим стараниям, поэтому предлагаю помощь. Но не стоит путать моё покровительство с удушающим вниманием. Между нами стоит завет, где я оказываю поддержку лишь тем, кто её заслуживает. Моё дело - не решать проблемы всякого тунеядца и лежебоки. А приносить комфорт в труд и тяжбы, которые вы переживаете день за днём. Ведь каждый пожнёт, что посеял. И моё желание, чтобы посеявший благое получит втрое больше того, кто стоял за дурное. Такой должна быть справедливость, такова сила созидания. Что до участия моего брата – рано ещё судить.

Похоже, очередные нравоучения были Нимроду по духу куда больше, чем разговоры о прочих демиургах. Но несмотря на это, Бздашек продолжал отстаивать свои отчаянные опасения касательно происхождения бедствия. Бог тепла и света не спешил отвечать, больше уделяя внимание к пагубным грядкам и мрачным пейзажам погибшей пасторали. Но всё же юный кентавр дождался слова.

–  В нашем роду есть непоседы. Склонные к разрушению Творения, питаемые низменными желаниями и ведомые непредсказуемыми мотивами. Заслуживающие моей неприязни. Они способны на поступки тобой описанные, даже не потребуется определённый конфликт. – Лучи сияния раскалились до красна, а бог строго махнул рукой. – Но стоит выкладывать все беды на богов. В мире бушуют тысячи бедствий, и лишь единицы из них могут быть по вине беспорядочного божества. И даже если это окажется одним из таких, то я не останусь в стороне.

Столкновение с другим демиургом... Навевает воспоминания о временах столь далёких, что даже предков Бздашека было не обнаружить. Если такому случится на Климбахе, то будут ли у Нимрода шансы на победу? Бог тепла и света хмыкнул. Рано судить, рано падать духом. Надо заняться делом.

Пока кентавр беспокойно оглядывался на мрачные фигуры пугала и ловушки, Нимрод пригнулся к земле и протянул руку к одному из плодов. Эта кукуруза была уже давно гнила, подчинённая слабости и смерти. Её стебель растерял в стойкости и оставил сокровище лежать среди грязи, без блеска и жизни. Довольно странно, но на плодах не было следов конкретной болезни, известной богу сельского хозяйства. Особое воздействие на Климбахе? Или же ответ скрывался где-то ещё? Ладонь первородного расплелись в десятки зелёных отростков. Корневидные пальцы устремились в почву, к глубинам погибшей культуры, чтобы разделить тяготы и знания земли. И ответ оказался неутешительным.

Неизвестно что, неизвестно по какой причине, и неизвестно из какого источника истязает жизнь в почве. Она теряет в плодородии, у неё нет ресурса для поддержания существования растительных культур. А учитывая дальнейшие болезни среди людей и скота, Нимрод стал солидарен с ранними подозрениями идиллийцев. Нечто отравляет землю. А учитывая повальное распространение этого яда по всей Удаче Поселенца, было не так много вариантов происхождения подобного феномена.

Стоило поглощённому исследованием Нимроду чуть отвлечься, как его компаньон тут же попал в передрягу. И как оказалось, бог тепла и света так же был в опасности. Учитывая ружьё, направленное в его сторону. Первородный в мыслях похвалил двух охотников, ведь им удалось застать его врасплох. Предупреждённый Флорой, Нимрод ожидал встретить Исайю и его сына в этом поле, но не думал что судьба их сведёт так скоро. Он не вдавался в фигуры пугал или расставленные силки и капканы, ведь они здесь были давным давно. Неужели они действительно выжидали в засаде своих жертв, а не мастерили ловушки на дальних рубежах полей? Опять же, похвально.

"Пугала" переговаривались жестами. Тот, что справа явно указывал левому. Должно быть, Исайя давал советы своему юному сыну. Последний старался соответствовать ожиданиям и покорно выполнял приказы, пусть и действовал с дрожащей осторожностью. Облик двоих проходимцев явно смущал молодого охотника. Исайя же был лишён мягкости, он ожидал любой опасности. Вскоре, он приблизился к нарушителям.

– Кто это тут у нас? Паразиты. Вредители. Крысы. Пришли на моё поле, чтобы портить посевы и отбирать будущее. – Исайя говорил тихо, но со слышимым презрением и скрипучим отчаянием в голосе. – Так и знал, что однажды попадётесь.

– Мы не относимся ни к одной из групп, тобой перечисленных. – строго причитал бог тепла и света, отрывая от земли свою расплетённую руку. – И не имеем мотивов, тобой вымышленных. Мы здесь по просьбе Флоры...

– Что ты с ней сделал?! – сорвалось из горла Исайи. Его сын вздрогнул от такой реакции.

– Ничего. Она попросила покончить с твоим безумием, дитя. Опусти оружие.

– Или что?

– Или урок будет суровым. – демиург гордо встал, солнечный ореол вокруг него бурлил силой.

Как будто ситуации требовалось ещё больше волнения! Даже юноша с ружьём начал сомневаться в благоразумии таких упрямств:

– Может их правда мама прислала?

– Не спускай глаз с врага, Тобиас. – отрезал фермер-параноик. – Лишнее движение – стреляй.

Юноша в лохмотьях пугала шипел про себя проклятья. Его старомодная пушка то и дело хотела отвести прицела от Бздашека, ведь фигура в стороне казалась более угрожающей и агрессивной. К тому же, кентавр явно не походил на кого-то, способного извести всё их поле. Тобиас каждым своим дрожащим движением испускал неуверенность.

– Нет такого паразита, что уничтожил твои посевы, Исайя. Земля отравлена, и в этом нет вины никого из присутствующих. Опусти оружие, я не стану повторять.

– Вам не сбежать от меня в этот раз. Ночь больше вас не скроет. – прозвучало из уст Исайи, когда он взвёл курок. Странные комментарии, безумный фермер, разозлённый бог, неуверенный охотничек и попавший в этот кавардак Бздашек. А также две явно крайне болезненные пули, готовые сорваться из ружий. Стоило ли оставить эти переговоры вызывающему Нимроду? И стоит ли ему вообще доверять в такой опасной ситуации?

[Бздашек]

Если бы Бздашек был чуть более социализирован, если бы он прошел школу... школы, с сопутствующими ей школьными бандами, осуждением, отчуждением, буллингом, социальными группами и так далее, Бздашек бы наверняка в ответе Нимрода почувствовал бы фальшь. Ну знаете, как будто от тебя хотят отвязаться. Да, да, мы тебя любим, Бздашек, и уважаем, и ты вообще не такой, каким себя чувствуешь, только отвяжись от нас, ладно? Но к сожалению или к счастью Бздашек этой школы не прошел, он воспитывался по законам леса - выживает сильнейший, быстрейший, тот, у кого острее стрела и быстрее реакция. Но Бздашек не имел такого глубокого сомнения в честности окружающих его людей, поэтому ответ Нимрода показался ему вполне всеобъемлющим. Он приходит на помощь людям потому что люди ему нравятся, он положительно ответил на прямой вопрос Бздашека, разве может это означать что-то другое? Да, может быть, Нимрод немножко снисходителен к кентавру-подростку, но имеет право, ведь так? Когда за твоими плечами многие, многие годы начинаешь иначе относиться к неудобным и неуместным вопросам от детей, с детства не приученных к твоему существованию.

О существовании злых богов Бздашек был осведомлен. Может быть поверхностно, скорее всего он заблуждался, но они существовали, как существовали злые люди. Вот только сравнение богов с людьми подростка совсем не радовало, ему не нравилось ассоциировать себя с богами, ему не нравилось ассоциировать богов с собой. Ему хотелось оставить фантомную непреодолимую границу между собой - лесным мальчишкой с луком в одной руке и свободой в другой - и демиургами - бесконечно могущественными существами с безграничными возможностями и неисчерпаемыми силами. Ведь если думать, что у бога могут закончиться силы и он не сможет прийти к тебе на помощь в час нужды, можно и потерять надежду? Не то чтобы Бздашек хоть как-то рассчитывать на божественное вмешательство во времена каких-то собственных неудач, но небольшая надежда, что сам случай может встать на сторону подростка в нужный ему момент была приятной и согревающей. А случай почти равно божественному вмешательству? Или нет.

Похоже на то, что Бздашек окончательно запутался в роли богов в своей - и общечеловеческой - жизни. Может, оно и к лучшему. Как говорится, на демиурга надейся, да сам метко стреляй.

Живые пугала размножились, их очень скоро стало два, когда второе пугало, привлеченное восклицанием попавшего впросак - и в капкан - Бздашека тоже повернуло голову в сторону бога и его рыцарского скакуна. Бздашек начал более или менее дышать только когда Исайя - то самое второе пугало - приблизилось, и всё внимание переключилось на бога. Нимрод, по наблюдениям подростка, всеми силами пытался убедить Исайю и его сына в опрометчивости их поступков, в том, что они зря ставят капканы и пугала, что они зря наряжаются в карнавальные костюмы - качество исполнения который Бздашек оценил - потому что их земли не были отравлены неизвестными паразитами или вредителями, сама земля была больна и взывала о помощи, выплевывая из своих недр расползающиеся в пальцах сгнившие клубни и заплесневевшие и зачервивевшие недозрелые плоды, зловонными бомбочками разбивающиеся о землю.


Бздашек в примирительном жесте поднял вверх пустые ладони, демонстрирую мирность своих намерений. Нет, конечно, он мог схватиться за лук, выстрелить на удачу, возможно, пристрелить кого-нибудь (если шальная пуля не настигнет - а она по закону подлости, разумеется, настигнет - его быстрее), но ему было по-кентавриному жаль Исайю, всё дело жизни которого понеслось в бездну вместе с пропавшим в этом году урожаем, и его сына, который не мог ничего противопоставить одержимому отцу. Смог бы Бздашек пойти наперекор своему отцу, если бы ему в голову ударила... какая-нибудь недружелюбная зловредная и зловонная жидкость? Маловероятно.

Но воспитанный в любви и понимании подросток не мог всё оставить, как есть, ему было почти физически необходимо попробовать договориться, возможно,  безуспешно, возможно, зря потраченные слова и ресурс голосовых связок, но он бы не простил себе, если бы не попытался, поэтому поняв, что разговор семьи фермеров и демиурга зашел в тупик, Бздашек поспешил привлечь внимание к своей копытной, пленной персоне: - Сэр Исайя, это же я, Бздашек, вы меня не помните? - он обратился сначала с Исайе, с ним он виделся чаще, чем с его сыном, и в его лице он видел больший контроль над ситуацией и большую перспективу узнавания. Если Исайя признает в нем безобидного лесного подростка, сына эльфов, которые уже многие годы посещали Удачу Поселенца и закупались в его лавке продуктами питания, может быть, есть шанс пробудить в нем остатки здравомыслия? - Мои родители, Каэль и Ситта, мы закупаемся у вас зерном и овощами каждый сезон, - отчаяние звенело в голосе подростка бронзовым ловцом ветра, размещенным в беседке. - Вспомните, пожалуйста, я кентавр, я катал ваших племянников этой весной по городу, они смеялись и радовались, как же их звали... - он пробежался взглядом по лицу и одежде фермера в поиске маячков-подсказок, которые помогли бы ему вспомнить имена племянников Исайи, но потерпел сокрушительное поражение. - Мальчик рыженький такой, похож на солнышко, и... тоже мальчик, со светлыми волосами, его мама еще называет "Моя кукурузинка"! - Бздашек вперся взглядом во взгляд Исайи, выискивая в глазах того хоть толику понимания и узнавания.

Бздашек раньше увидел, чем понял, что Исайя, кажется, начал прозревать. В обрамленных паучьими лапками морщин выцветших глазах фермера промелькнуло удивление и ужас, борющийся с безумием, и некоторое время было неясно, что победит с большим шансом - соперники были равны и в равной степени беспощадны. Исайя помедлил, но опустил ружье и поднял руку в коротком жесте, не отводя от Бздашека глаз, отправляя безмолвный сигнал сыну "не стреляй". - Со мной Нимрод, демиург Идиллии, бог тепла и света, мы хотим помочь, - тихо почти прошептал Бздашек. - Знакомьтесь.

Было неожиданно неловко стать проводником бога в сердца людей, которые всю жизнь учились верить и почитать единственное божественное существо, известное в этих краях, но Бздашеку стало теплее - насколько это вообще актуально чуть за полдень в середине лета - и как будто бы легче, и как будто бы светлее в груди, и оба сердца затрепетали от успешной миссии... и тут же ухнули оба в пропасть, когда краем глаза Бздашек уловил короткое движение и ледяной взгляд Тобиаса, стоящего в отдалении за спиной отца. - Лжец, - донесся до кентавра незнакомый бесцветный голос, почти заглушенный грохотом выстрeла, когда мальчик падал на землю, уворачиваясь от пули, выпущенной из хорошо настроенной старой пра-пра-пра-пра-пра...-дедовской винтовки.

Тобиас был чуть старше Бздашека, но он прошел школу школы, и он был из той группировки, которая пользовалась наибольшей популярностью. Высокий спортивный мальчик из состоятельной семьи, чемпион региона по магическому футболу, обладатель титула "Лучшая школьная улыбка 5021 среди мальчиков", ему было не впервой ходить по головам, подставлять, стрелять на поражение - пусть и в эфемерном, нереальном смысле. Он отрастил себе броню против обаяния мальчиков-подростков, даже если у них было весьма привлекательное каурое лошадиное тело с задорным кудрявым вполне себе лошадиным хвостом. Он услышал всё, что сказал Бздашек, но, выращенный в социуме, удобренный жестокостью детей и подростков по отношению к сверстникам, он не поверил ни единому слову.

На его максималистический отроческий взгляд было всё очевидно: - С твоим появлением в наших краях всё пошло по бразде, копытный,  привел мага, чтобы отравить наши земли? Тебе мало того, что ты уже сделал? Ты пойман с поличным, - он еще готов был поверить в слова человека, чье лицо было сложно различить за каким-то магическим головным убором, светящимся издалека теплым мерцающим светом, человек со светящейся головой казался старше, авторитетнее, мудрее, но когда инициативу перехватил копытный подросток - его решимость стала каменной. Они околдовали отца, свели его с ума, его лучшие друзья лежали по домам за закрытыми ставнями и блевали собственными легкими. И им мало. Они хотят окончательно уничтожить из жизнь и их поля. Зачем? А разве нужны отчавшемуся и отчаянному юноше, едва переступившему порог совершеннолетия, объяснения?

Бздашек был прикован к земле, поэтому лучшее, что он мог сделать в сложившейся ситуации, это упасть на бок, благо под ногами - мягкая сухая листва кукурузы. Он упал и ударился плечом, но пуля просвистела мимо и прокопала землю в нескольких метрах позади, организовав малюсенький кратер. - Мы пришли помочь, а не навредить! - с надрывом повторил Бздашек, принимая более или менее устойчивое лежачее положение, пока не выстрелили опять.

- И мы можем помочь.

[Нимрод]

Загремел выстрел, и Нимрод мгновенно вытянул свою корневидную ладонь. Сияние его лучезарного нимба распространилось на зелёные пальцы, готовое выпустить магию куда-то в сторону. Заметивший это Исайя тут же вскинул ружьё на изготовку, опасаясь за жизнь сына. Пусть Бздашек и сумел пробудить ясность в больной голове фермера, но ему нельзя было закрывать глаза на угрозы в сторону Тобиаса. Конечно, мальчишка выстрелил первым и Исайе требовалось его остановить, но рефлексы требовали защитить его. Он нажал на спусковой крючок, пламя выбило пулю из дула. Блистательное заклинание Нимрода разбилось и рассеялось, когда снаряд со всей скорости влетел ему в руку. Светлые искры упали на жухлые и мёртвые растения, пока пули продолжали свистеть.

На драгоценные секунды Нимрод замер, словно возмущённый подобным нахальством. Его рука не была повреждена этим древним смертным оружием, но из-за спешки и удара концентрация заклинания была разрушена. Барьер не успел выступить на защиту Бздашека, так что тому пришлось уворачиваться от злобы Тобиаса. Исайя же застыл на месте, даже не пытающийся перезарядить свою винтовку. Казалось, его наконец настигло осознание совершённых поступков и следующих за ними последствий.

Их ждёт суровый урок.

Бог тепла и света вновь протянул руку, на этот раз в сторону двух охотников. Корни стали расти, множиться и удлиняться. Поток лоз настиг первым фермера-отца, тот даже не успел вскрикнуть когда волны стеблей захлестнули его и опрокинули на землю. Подвижные и могучие растения стянули винтовку из его рук и выбросили оружие в жухлый куст. Затем, корни на одном из участков свернулись в узел и разветвились. Беспорядочный стрелок Тобиас замешкался, когда услышал ползучий шум сбоку от себя. Он повернул голову, и природа протянула к нему цепкие лапы. Юноша в панике попытался отбиться, но выстрел пронзил лишь полуденные небеса. Лозы так же лишили его оружия, на этот раз разломав надвое драгоценную винтовку – столь неумелый и глупый стрелок не заслуживал держать в руках пушку.

Оба обидчика были погребены в земле по туловище, их конечности связаны корнями, а рты закрыты листьями. Демиург Идиллии сделал несколько шагов к ним, его сияние бурлило солнечным жаром.

– Так вы проявили радушие к гостям? Так решили уважить своих предков? – каждое слово бога заканчивалось гневными вспышками, его голос обращался в яростный рык. – Невежественные дети, испорченные достатком! Стоило первому испытанию пасть на ваши плечи, как сердца в мгновение озлобились, а умы помутнились недоверием. Ваша кровь получила эту землю ПО МОЕМУ велению! И как я могу дарить, так в моих силах и забрать! Вы достойны изгнания или казни, ведь столь безрассудное поведение подвергает опасности многих. По какому глупому разумению в час нужды вы стали отвергать руку помощи? Что за слепая гордыня отравила ваши мысли?

Лучезарный лик отвернулся от Исайи и Тобиаса. Ореол возвращался к терпеливому мерцанию.

– Как много бедствий должно пасть на ваши головы, чтобы вы уяснили правила благополучия? Чтобы научились доверию и взаимовыручке? Все расставленные ловушки не защищают вас, а закрывают в пузыре страхов. Ваше безумие отпугивает близких. А эта жалкая спесь убивает смирение и стойкость. Своим поведением вы опозорили Идиллию. Но мне придётся проявить жалость, в надежде что вы потрудитесь над исправлением собственных прегрешений.

Оставив обидчиков беспомощными в лоне земли, Нимрод позволил ладони сплестись в прежний, человеческий вид. Бог тепла и света направился к Бздашеку, всё ещё скованному пастью ловушки. Демиургу не составило труда разжать челюсти капкана, чтобы юный кентавр вытащил ногу из неприятности. А после этого, с небольшим усилием, первородный и вовсе разнесёт механизм на части.

– Нужно осмотреть берег. – оповестил Нимрод, попутно исцеляя царапины и ушибы на ноге Бздашека. – Полагаю, что течение принесло пагубный поток.

[Бздашек]

Когда прогрохотал второй выстрел, Бздашек невольно зажмурился на мгновение, мысленно встречая пулю лбом и прощаясь с прекрасной беззаботной жизнью, но, не дождавшись ее, разлепил глаза и успел краем зрения поймать отдернувшего руку Нимрода. Следующие несколько выстрелов тоже были подарены богу, но и Исайя, и его сын, были не самыми лучшими на свете стрелками, а может, божественная аура Нимрода уберегала его от прямых попаданий снарядов, вот только демиург остался невредим, но очевидно разозлен, потому вытянул руку вперед - и обезумевших фермеров начала засасывать в себя земля, как не очень этикетно образованный человек засасывает в себя длинную покрытую соусом макаронину.

Что ж, этого и следовало ожидать, из Бздашека получился отвратительный дипломат. Это неудивительно, учитывая лежащий за его худыми подростковыми плечами богатый опыт урегулирования конфликтов переговорами. Целых ноль перестрелок ему удалось предотвратить за шестнадцать лет его дипломатического опыта. Сейчас, наверное, можно считать, что минус одну? Очевидно, Бздашек зря понадеялся на сознательность и здравый смысл Исайи, зря рассчитывал на собственное обаяние. И как бы ни хотелось кентавру, чтобы все жили в мире и решали все проблемы разговорами, теперь уже стало окончательно ясно, что фермерами двигали отчаяние, страх и болезнь. Когда на ваших глазах рушится дело всей вашей жизни, удивительно, что вы в других людей стреляете, а не в свои собственные головы от безнадеги. А против страха и болезни любые уговоры бессильны.

Последний выстрел взорвался в отдалении - стрелял Тобиас - после чего наступила долгожданная блаженная тишина, нарушаемая только призрачным шелестом сухой кукурузы вокруг и хрустом корней, утаскивающих Исайю и его сына под землю. Бздашек бросил невольный взгляд на небо, внутреннее ожидая, что сейчас две божественные молнии - по одной на каждого стрелка - окончат страдания несчастных, но этого не произошло. Однако вспышкой молнии пронзил пространство раздраженный голос Нимрода, чьё божественное сияние плясало и слепило, грозившись выжечь глаза каждому, кто посмеет возразить ему в этот напряженный момент. Бздашек плохо понимал эмоции людей, но даже он догадался - в этот монолог лучше не вставлять своих пять копеек, иначе рискуешь оказаться рядом с фермерами. Гнев божественный обрушился на горожан, но даже он был... милосердным? В обычных условиях человека, направившего на тебя ружье и дернувшего за спусковой крючок предали бы суду, посадили бы скорее всего на какое-то время за "покушение на убийство", а Нимрод их просто обездвижил.

Удивительно, как Бздашек, который даже не вполне понимал значение слова Идиллия, с гораздо большим уважением и почтением отнесся к богу, которого даже не знал, чем люди, которые всю жизнь провели под его покровительством. Неужели эта болезнь... неужели хоть что-то в этом мире бывает сильнее, чем вера в бога? Выходит, что так, Бздашек никогда об этом не думал. Слепой ужас и ярость ставит фильтр на зрение, который не позволяет тебе рассмотреть в незнакомце бога, пришедшего к тебе на выручку. Хорошо хоть на кресте не распяли.

Ловким коротким движением Нимрод раскрыл капкан, сжимающий бабку передней ноги Бздашека и кентавр ловко встал на ноги. - Вы не ранены? - Бздашек успел задать вопрос, прежде чем обнаружил, что его собственная нога, зажатая до этого в капкан, не саднит и не ноет, как можно было бы ожидать, а совсем даже как новенькая. - А, спасибо, извините, - потупил он взгляд, глядя на собственные копыта, чтобы они не вступили снова в какую-то пакость. - Но если вы ранены, у меня с собой есть немного целебных трав... - Бздашеку было неловко молчать, он чувствовал, что Нимрод раздражен. А если бы он немножко еще подумал, и еще немножко был более социализирован, он, наверное, задумался бы о том, что Нимрод разочарован. И наверняка не в первый, и далеко не в последний раз. Каково это раз за разом разочаровываться в продукте собственных усилий?

Кентавру не хотелось возвращать разговор и мысли демиурга к отчаявшимся фермерам, может быть, он спросит он них позже, когда немножко уляжется пороховой туман, или когда они найдут, в чем причина болезни в Удаче Поселенца. Но идти до реки - хотя тут было три минуты прогулочным шагом - молча он тоже не мог. - А вот вы когда, - кентавр сделал паузу, подбирая правильные слова. - Запустили в землю пальцы, я видел краем глаза, вы разговаривали с землёй? Земля тоже умеет общаться, или как это ощущается? Я знаю, что животные разговаривают, я их понимаю, они меня тоже, у них смешной акцент и иногда они странно формулируют предложения, но с некоторыми можно очень мило побеседовать, - Бздашек неосознанно оглянулся на оставленное за спиной поле боя, резко хватился и снова обратился к Нимроду. - С землёй можно тоже поговорить? Что она рассказывает? - и это было смерть как интересно.

И только навязчивые непреодолимой силы мысли упорно лезли в голову. Получается, они подвели Флору? Или еще не всё потеряно?

Над погибшим кукурузным полем возвышались неживые соломенные куклы, расставившие деревянные руки в стороны, над полем кружили живые чайки с острыми крыльями и клювами, наблюдающие за кентавром и богом свысока.

[Нимрод]

Любить и не доверять – судьба таких существ, как Нимрод. Вековечные божества скитаются по миру в обличье смертных, в надежде очертить вселенную по собственным замыслам и идеям. Разумеется, это несбыточные старания. Кто-то это понимает и опускает руки, погружаясь в бесцельные поиски. Кто-то же отказывается принимать подобные истины, держась за малые крохи вероятностей и стратегии. Бог тепла и света был из вторых, ведь в нём не было привычки разоряться на софистику. Если что-то не получается, значит есть виновные и всё можно исправить. Причины и следствия – проанализируй их, и получишь ответы ко всем бедам. Он знал из каких источников происходили разрушительные действия Исайи и Тобиаса, и они состояли не только в новом бедствии. Вся эта роскошь Удачи Поселенца, чувство превосходства над всеми испытаниями, отсутствие настоящего вызова и труда. Демиург никогда не желал создавать искусственные проблемы, и всячески стремился контролировать урон наносимый его последователям. Но здесь, возможно, небольшая хворь пойдёт многим на пользу в последствии. Развеет все иллюзии неуязвимости и направит взгляды вовнутрь, к столь драгоценным мудрости и товариществу. У двоих озлобленных фермеров явно будет время поразмыслить, пока земля держит их по рукам и ногам. Волноваться за их жизни Нимрод не стал – на звуки выстрелов скоро придёт Флора и примет усмирённых мужа и сына.

– Меня тронула твоя забота, Бздашек. – отвечал бог тепла и света на предложение исцеления из рук юного кентавра. – Но я не получил никаких травм, благодарю. Но если дело дойдёт до ранений, то, боюсь, травы не помогут.

Подорожник не исцеляет грибы. Спирт не поможет дубу. Демиург в своём строении, в своей сути, находился на столь далёком уровне от многих живых существ, что предложение смертных стоит принимать с долей шутки. Впрочем, некоторые из собратьев Нимрода слишком близко подбирались ко всем нерадостным нюансам человеческой доли, чтобы прочувствовать весь спектр их удовольствий. Для Идиллийца это было глупостью: ослаблять иммунитет, чтобы алкоголь смог отравить разум; усилить чувства боли, чтобы они стали экстатическими. Крайне бесполезная трата сил, не исполненная большого смысла. Выбор тунеядцев.

Поход до реки не обошёлся и без очередного вопроса Бздашека. Возможно, оно и к лучшему – перейти в роль мудрого наставника, а не обозлённого. Лучистый ореол Нимрода тут же принял более умиротворённый тон свечения.

– Разговор, или общение – слишком сложный термин для такого действия. Разговаривает ли воздух с термометром? А магнитное поле с компасом? – вслед за риторическими вопросами, Нимрод расплёл свою ладонь на десяток корневидных отростков и показал их Бздашеку. – Если бы это был разговор, то скорее я взял язык растений. Они исключительные в своей форме, часто непостижимы для многих разумных существ. Растения берут силу из света, из влаги, из состава почвы в которую пускают корни. Их образ существования отличный от твоего, как бы это поразительно и очевидно ни было. И знание их мира, их знакомство с отравой, навело меня на мысли. Если все эти культуры настиг не паразит, то откуда мог прийти удар? Поэтому мы идём к реке.

Если задуматься, то сколько лет потребовалось Нимроду провести в форме цветка или дерева, чтобы посягнуть на такой спектр знаний? Многим магам и технологиям приходится переводить данные на понятный язык, из-за чего могут возникнуть ошибки и случаи недопонимания. А язык растений и вовсе кажется чем-то столь непостижимым для человека и животного из-за разительных отличий этих образов жизни. Демиурги, учитывая их происхождение и возможности, имеет доступ к особым преимуществам, которые мало какая магия или технологии могут постичь.

[Бздашек]

- А что может помочь вылечить демиурга? Вы скажите, я буду всегда носить это с собой, ну... знаете, на всякий случай, - голос звучал участливо и сочувствующе. Бздашек не понимал, почему универцальные целебные травы бессильны против ранений демиургов. У богов другая анатомия? Их божественная сущность отторгает всё инородное? - А можно демиурга вылечить целительной магией? Тогда я всегда буду с собой носить маму, - Бздашек фыркнул, не в силах сдержать разгулявшееся воображение и прогоняя от себя мысль, что если уж демиурга ранить, то ничто не в силах его спасти. Как будто бы ранить бога может только сила настолько могущественная, что никакими травами и магией уже не остановить последствия травмы. От этой мысли было зябко и тревожно.

Бздашек был убежден, что воздух с термометром разговаривает, вот только их язык был Бздашеку не знаком. О работе компаса Бздашек не задумывался, у них слишком сложное общение, отношения на расстоянии и всё такое. Было что-то такое пронзительно романтичное в том, что стрелка компаса неугомонно стремится сблизиться с магнитным полюсом планеты, чтобы, соприкоснувшись с ним, нервно закрутиться на одном месте, не в силах выдержать близости. Растения общаются между собой, растения, наверняка, общаются еще с землей и с насекомыми. Полиглоты, получается. Ведь язык химических процессов и реакций - это тоже своего рода язык общения, только неизвестный большинству. - А много времени нужно, чтобы выучить язык растений? - спросил кентавр, глядя на растительную руку демиурга. - Нужны ли для этого какие-то особые... предрасположенности? - он задумчиво потер руку об руку, потому что начал почти физически ощущать, как его пальцы тоже - после долгих лет обучения - превращаются в корни и или веточки с почками. Это удобно, захотел - можешь себе яблоко вырастить, захотел - подорожник. - Или для этого достаточно просто иметь магические умения и много свободного времени? Я вот умею... - кентавр изящно щелкнул пальцами, потом еще раз, чуть менее изящно, и еще - совсем не изящно. Щелкнул другой рукой и обеими - и красный как томатный сок от стыда и напряжения спрятал руки в карманы куртки. - ... умею, честно, просто, видимо, переволновался, - дальнейший путь до реки он стеснительно сопел носом, замалчивая свой конфуз.

Хелла сверкала под летним солнцем, облизывая берега и уходя в плавный поворот русла. Берег был относительно пустой и чистый, здесь не было высаженных деревьев, низкие кустики скопились маленькими группировками, пожухлые и скорчившиеся, как и вся растительность вокруг, мальков в воде не было видно, но может быть и не должно быть в это время года - Бздашек был охотником, а не рыбаком, поэтому сезонами нереста не интересовался. Река выглядела обычно, насколько он мог судить. Пахло тиной и мокрым песком.

Он подошел к краешку берега, опасаясь вступить в воду - Нимрод сказал, что подозревает реку в заражении земель вокруг Удачи поселенца, поэтому не хотелось бы, чтобы ноги растворились по самые бабки из-за того, что вместо воды волны Хеллы несут кислоту - и наклонился над водой почти горизонтально. Триста пятьдесят килограммов лошадиной половины позволяли ему совершать подобные акробатические трюки с воздушной лёгкостью. Подросток всмотрелся в воду. С поверхности воды на него смотрело привычное растрепанное кудрявое отражение, искаженное прибрежной рябью, в стянутых в хвост волосах застрял сухой кукурузных лист, который Бздашек достал и бросил в воду. Хелла подхватила подарок и унесла его с безмолвной благодарностью. Отражение криво улыбнулось, короткий порыв ветра растрепал волосы и смазал отражение. Бздашек выпрямился и взглянул на Нимрода.

- А у вас всегда было это сияние? Или вы можете как-то это отключать? - простодушно спросил подросток, не осознавая, что вопрос в высшей степени не тактичный. Грустно наверное, если сам не знаешь, как выглядит твое лицо. С другой стороны, наверное, за много тысяч лет перестаешь обращать внимание не только на собственное лицо, но и лица всех вокруг превращаются в одно - усредненное. В этом усредненном лице два глаза, один нос, один рот. Ни цвета кожи, ни ямочек на щеках, ни больших выпирающих ушей. У Бздашека была очень маленькая насмотренность на лица, он их плохо запоминал, потому что терялся в обилии деталей, возможно, у демиургов похожая проблема, только противоположного характера, когда перестаешь обращать внимания на лица из-за ненужности этого обилия деталей. Разумеется, Бздашек запомнит Нимрода хотя бы просто потому, что до этого ему не встречались существа со светящимся лицом. А если бы все люди вокруг него ходили бы с таким светом вокруг головы? Научился бы он отличать их оттенки? Перестал бы невольно щуриться каждый раз, когда хочет посмотреть на собеседника? Сложные риторические вопросы, которым никогда не суждено найти ответа. А может, этот ответ знает Нимрод? - Или там... откуда вы родом, у всех голова светится?

[Нимрод]

– Магия способна помочь. – скромно заметил бог. Делиться с таким знанием не опасно, вдруг кто-то из сородичей попадёт в неудобные обстоятельства и Бздашек окажется рядом? Хотя всегда были "но". – Однако если случится такое, что я или кто-то из моих сородичей ранен – вам лучше бежать, ведь опасность велика. Потому нет, не стоит загружать свою маму этими опасными заботами. Кесарю кесарево.

В отличии от своего юного проводника, покровитель природных красот и идиллической жизни не видел ничего романтического в подобных явлениях. Для него почти все вещи в мире обладали практическим применением, ведь именно из этого начался прогресс и покорение дикости. Некоторые из последователей Идиллии (большая часть из которых аналитики и экологи) вовсе считают, что Нимрод наделён столь холодным взглядом, что его тяга к сохранению природы обусловлена лишь опасениями по исчерпываемости ресурсов и контроле демографических показателей.

– Предрасположенности? – демиург призадумался. – Есть маги, способные на схожий трюк. Друиды и учёные, постигающие сложную сферу магии – протомагию. Подобное превращение потребует не только приличного числа сил для смертного, но и внушительного объёма знаний об устройстве и жизни растения. Также потребуется составить убедительные и надёжные принципы для сохранения разумного состояния. Я бы мог сказать, что мне в этом случае было проще, ведь течение лет не властно надо мной. Так что... можно сказать магические умения и много свободного времени, да. Главное применить его с пользой.

Нимрод заметил неудачную попытку применить какое-то волшебство, но не дал виду. Заговорившегося демиурга волновали несколько другие заботы, чем ещё тратить время на обучение мальчика. К тому же, если он так хочет – то пусть идёт к этому сам, демиург ему в этом не помощник. Нимрод и сам много чего не знает о мире и об устройстве различных его элементов, хоть и не спешит распространяться об этом. Его мудрость всегда была довольно однобокой, из обстоятельств монотонной работы. Вот по делу нынешнему всегда найдётся сто и один ответ.

Река Хелла, или скорее её небольшой рукав, питающий Удачу Поселенца. Со стороны Нимрода было очень нескромно обвинять этот полноводный поток жизни в отравлении селения. Пусть даже её ветка в цветущей долине городка не отличалась буйным нравом или скорым течением. Если бы случился застой, если бы какие-то отравленные накопления из радиоактивных кристаллов изменили озерцо или пруд – тогда уже была бы какая-никакая уверенность в предположениях. Но река вечно движется, она уносит все пойманные неприятности далеко-далеко. Если тех не выбрасывает на берег.

Бог тепла и света взмахнул рукой – и спираль воды поднялась из тихого потока. Изящной и вечно движимой формой жидкость предстала перед демиургом, чтобы тот ей полюбовался. Нимрод стоял в задумчивой позе, приложив руку к светлейшему подбородку. На каждой планете был особый состав воды, разные микроэлементы, а в Климбахе так и вовсе был вездесущий фон. Но даже опираясь на свои богатые знания по таким вопросам, первородный был в замешательстве. Он определённо что-то обнаружил в составе течения. Что-то очень стойкое, чужое, пытающееся мимикрировать и скрыться. Какой-то сложный вирус с долгим периодом инкубации? Чьи-то останки? Новый вид жизни или неизвестная аномалия? Он понятия не имел о том, что нашёл. От таких откровений даже боги чувствуют себя скромными дилетантами. Возможно, потребуется взгляд ещё шире, больше информации чтобы понять как действует эта отрава и как ей можно противостоять...

– Я думаю... – Нимрод отмахнулся от вопроса кентавра. Но после ещё пары процессов спешного планирования и исследований, бог тепла и света вздохнул. У него не было подходящего ответа на дилемму, кроме как предложения идти вверх по течению и отправиться на поиски источника. Но на вопрос о своей голове он был способен ответить. – Сияние было моим выбором, созданным на основе коллективных верований моих различных последователей. Оно появилось не сразу, отвечая на твой вопрос. Многие из моего рода стремятся к особым формам индивидуальности, чтобы их образ был узнаваем и неповторим. Я не исключение. Это облегчает многие дела в рамках божественного, а большего мне не требовалось. Хотя добиться подобного эффекта было трудно. Особенно регулировать яркость, чтобы не ослеплять каждого встречного. Учиться у Архея оказалось неблагодарным занятием, так что я обращался в основном к люминесцентным растениям и некоторым кристаллам, излучающим свет.

Возможно, сейчас разбились половина верований вокруг Нимрода. Первородный сам заметил, что у него слишком развязался язык в присутствии юноши. Наверное, это из-за растерянности вокруг дела. Ведь анализ что растений, что воды не приносил масштабных результатов. Но хотя бы Бздашек будет в их паре не обделённый знаниями.

– Вероятно, придётся плыть вверх по течению. Твой шанс отказаться от испытаний, дитя. – Нимрод повернулся к своему проводнику. – В противном случае, от тебя потребуется сесть на плот. Ты ничего не потеряешь, отказавшись. У твоих родителей много забот и ты мог бы помочь им, вместо меня.

[Бздашек]

Нимрод был непрошибаемо серьезен, как и положено, наверное, существу с возрастом в много тысяч (или миллионов?) лет. А еще его ответы иногда создавали в кудрявой не обремененной интеллектом головке кентавра риторические вопросы: кто такой Кесарь? Бздашек с ним точно не знаком. Какой-то знакомый Нимрода? Еще один демиург? Так много вопросов, так мало ответов. А еще мысль, чтобы сбегать-таки за мамой и привезти ее верхом на себе, на всякий пожарный случай, снова всплыла в голове, как притопленная деревяшка в луже после дождя, и Бздашек фыркнул в воротник своей куртки. С серьезностью демиурга смеяться в открытую теперь казалось... неловко? Неправильное слово. Скорее неуместно.

Очевидно, обстоятельства не располагали к расслабленным шуткам, вроде как над больными не шутят, со смертью не играют и все такие подобные скучные нравоучения, которыми пытаются успокоить разбушевавшегося подростка. Но Бздашек едва ли мог быть полезным в сложившейся ситуации, он не умел разговаривать с растениями, он не умел с легкостью превращать свои пальцы в корни, протомагией он тоже не владел и едва ли когда-нибудь за свою короткую кентавриную жизнь сумеет наскрести достаточно времени, чтобы овладеть. Единственное, что было в его силах - это поддерживать более или менее приемлемый градус оптимизма в их странном, неравном диалоге. Что вы скажете богу, когда окажетесь перед ним после вашей смерти? Вот, Бздашеку удалось испытать такой интересный опыт даже не выходя за пределы жизни. Даже не переходя через границу совершеннолетия, если уж быть честным до конца.

- Вы не взрослеете, не стареете, не умираете от старости... - задумчиво перечислил Бздашек, мысленно загибая пальцы. - Не бывает ли вам скучно? Вот вроде вы уже овладели всей магией, которой только возможно, вот вроде и люди живут и процветают - наверняка же бывают такие счастливые десятилетия? века? - подросток тоже посерьезнел, пытаясь уложить в своей голове тысячи продолжительностей своей предполагаемой жизни. Хуманы иногда скучают на своем веку, если он излишне затягивается. Даже животные, чья продолжительность жизни на порядок короче, и те умудряются заскучать. - Чем вы занимаетесь, когда выдается свободная... - минутка? - Сотня-другая лет? Совершенствуете свои магические способности? Раскладываете пасьянсы? Впадаете в спячку? - вы - и Нимрод, вы - и демиурги в целом, как раса, как вид, как особая форма жизни.

Бог тепла и света тем временем снова начал колдовать, на сей раз разговаривая с водой. Его языковые познания восхищали Бздашека, пробуждая в том любопытство. Судя по озадаченному свечению головы демиурга - кажется, подросток уже почти научился различать характер изменчивого свечения - вода не обладала тем же неуёмным запасом невысказанной болтовни, какой обладал Бздашек, и не захотела рассказывать в подробностях, что с ней произошло. А может, демиург просто не нашел с ней общий язык? Судя по опыту фермеров, у бога не всегда получался складный диалог. Так же Нимрод вроде и ответил на вопрос Бздашека, но не ответил на главный вопрос, может ли он сияние отключать, помнит ли он, как выглядит его настоящее лицо - или мальчик об этом не спросил? - но Бздашек, мудро обдумав все последствия, решил не переспрашивать, заткнуть кентавра, пожалуй, еще проще, чем фермеров, и не обязательно закапывать его по пояс в землю, достаточно связать руки за спиной и воткнуть в зубы яблоко.

Демиург обратил на Бздашека своё свечение и серьезно поделился с ним своими дальнейшими планами. Подросток приуныл. - А пешком не доберемся? - отчаянно попытался торговаться он, почти не осознавая бессмысленность данного мероприятия. - Я быстро хожу, вы можете сесть на меня верхом, за пару суток доберемся до самого истока, если проблема не окажется раньше, -голос звучал жалко. Но Бздашеку очень не нравилась перспектива нетвердого пола под ногами, он не очень хорошо плавал - это был недостаток шести конечностей, четыре из которых - копытные. С другой стороны, отговорить от открывшейся перспективы продолжения приключения кентавра можно было только силой, и, может быть, для демиурга это было бы лучшим вариантом развития событий, именно сейчас отделаться от навязчивого копытного собеседника, чтобы не пришлось его сбрасывать где-нибудь посреди реки, когда он окончательно задолбает бога своими бесконечными вопросами и шуточками не в тему. Но также где-то посреди всех этих сомнений промелькнула необоснованная гордость собой: бог не категоричен, он дает Бздашеку выбор, это приятно льстило самолюбию.

- Мы можем вернуться в город и поискать у жителей лодку, - неуверенно согласился кентавр на условия Нимрода. - Может быть даже самоходную, - иногда в Удаче Поселенца оказывались привезенные из цивилизации различные механические изобретения, упрощающие жителям бытие. Бздашек однажды видел лодку с мотором, но он не знал, кому она принадлежит, и судя по тому, что видел он эту лодку только однажды - капитаном ее был кто-то из приезжих. Бздашек даже не стал никак отвечать на предложение Нимрода распрощаться здесь, на берегу: он боялся, что его уверенность остаться в компании демиурга может оказаться неверно растолкована из-за неуверенности Бздашека в своих плавательных способностях. - Или у вас где-то в магическом кармане уже есть подготовленный плот, на который может встать кентавр?

Любое плавательное средство можно заставить резво плыть против течения, если приложить к этому немножко магии. Возможно магия могла и плот материализовать, кто знает.