[Фортуна]

Алькор / Элизий / Прошлое

Озаль Майнкаль, Фортуна

Эпизод является игрой в прошлом и закрыт для вступления любых других персонажей. Если в данном эпизоде будут боевые элементы, я предпочту стандартную систему боя.

Hold on, hold on with me,
What if we could change this world today?

[Озаль Майнкаль]

"Белый снег заметал следы.
Белый снег заметал кровь.
Белый снег заметал боль.
Белый снег заметал мою любовь.
Белый снег заметал - меня."

Всё закончилось. Она не понимала, что произошло. Воспоминания обрывались и не давали никаких чётких образов на которые можно было опереться, чтобы понять, как всё закончилось. Она чувствовала лишь боль во всём своём теле. Боль, что полностью пронзала её ноги и руки, не позволяющая сделать и одного малого движения. Лишь холодный, завывающий ветер был ей советником в её малых делах. Ветер пел ей успокаивающую колыбельную, покрывая тонким белым покрывалом из снежинок в надежде, что Озаль уснёт. Но Оза, как бы ей тяжело не было, помнила о том, что она пришла с важными для себя, членами группы и своей любовью. Медленно поворачивая голову на бок, она увидела...тело рядом с собой. На неё смотрел пустой взгляд фиалковых глаз, её подруги Раоши. Её нежное лицо с мягкой и нежной улыбкой, было испещрено глубокими шрамами. Озаль могла увидеть кости черепа и алую кровь, что залила снег, превратив его в алое одеяло.
Воспоминание вспыхнуло пламенем, опаляя Майнкаль. Раоши защитила Озаль от смертельного удара хтонической твари. Её портал был слишком слаб, но ей удалось защитить ту, ценой своей жизни.
Движение к своей подруге, медленно и слабое. Будто не благородный дархат, а червь ползущий куда-то, она добралась до близкого ей эона. С болью, она подняла левую руку и положила на лицо мёртвой Раоши.
- Прости меня... - Произнесла она, лишь одними губами. Сил говорить, абсолютно не было. Никаких сил и никакой уверенности в том, что она сможет прожить дольше. Сейчас, ей просто хотелось коснуться той, что была ей щитом как моральным, так и физическим.
- Мой стыд, невероятен... - Она сделала глубокий вдох, вдыхая абсолютно холодный северный ветер, обжигающий её лёгкие и губы своим морозным пламенем. Вместе со вздохом, она сделала резкое движение двумя руками, будто делала отжимание. В глазах всё потемнело, но она не смела падать, ибо знала, что если сейчас упадёт, то больше не поднимется.
Она успела почувствовать усиляющейся ветер, что ударил по её лицу обжигающе холодными снежинками. Будто маленькие осколки стекла, что должны были оставить характерные маленькие порезы. Открывая светло-голубые глаза, она увидела в паре метров от себя, знакомый ей силуэт. Её глаза раскрылись ещё шире, а крик застрял в горле. Она не смогла выдавить и писка, ибо увидела то, чего видеть не желала никогда. Её любимый эон. Он сидел в одном из высоких сугробов. Он сидел в нём, будто принц...нет, король! Его искалеченные ноги были широко расставлены, правая рука лежала на правой ноге, а в левой он до сих пор удерживал свой двуручный меч. Голова его была наклонена вперёд, а взгляд...устремлён на неё. Нежный и оберегающий взгляд, он остался с ним, даже в посмертии.  Единственное что она могла сейчас сделать, побороть себя и обнять его. Обнять его за пояс, находясь перед ним на коленях. Упершись лбом в его грудь, попытаться найти хоть какое-то сердцебиение. Надеясь на то, что он ещё жив. Собственные слёзы, казалось, обжигали ещё сильнее ветра. Оставалось плакать и надеяться, если придёт подмога, они смогу забрать их тела и похоронить...в своё спасение она уже не верила и не хотела спасения. Она была готова замёрзнуть.

[Фортуна]

Взгляд кольчатых желтых глаз был прикован к Озаль. Понимающий взгляд. Такой же болезненный. Фортуна смотрела в спину девушки, что всё ещё сидела подле умершего любимого, и не могла не узнать эти чувства. Разъедающая изнутри нестерпимая безысходность, ведь ты уже ничего не можешь сделать, как сильно бы не хотелось.

— Почему так вышло? – почти безжизненно спросила демиург у Эдгара, который в это время уже закончил отдавать приказы: забрать тела, изучить местность, если нужно, поставить барьеры.

Тем временем, возле Озы уже стояла милая фортунитка, которая согревала тело дархатки магией, одновременно вплетая в ту энергию исцеления. Она всячески старалась уговорить выжившую пойти с ними и вернуться домой. Но та будто бы просто не слышала.

— Ты о чём? – главный магистр держался собранно, почти что сухо. Потому что он не тот, кто имеет права проявлять искренние эмоции в такой ситуации.

— Почему так долго не было поддержки? – она не осуждала, что толку было осуждать? Уже поздно. И всё же не могла не спросить.

— Какая-то магическая аномалия. Мы направили группу сразу же, но их переместило совершенно в другое место.

— Ясно. Значит, выжила только Озаль?

Фортуна отличалась невероятной памятью на имена и личности своих последователей. Казалось, увидь демиург своего человека хоть единожды, она обязательно узнает его даже в толпе. И Майнкаль она точно также узнала. Вот только в ту их первую мимолетную встречу в глазах этой милейшей девушки горела жизнь. А сейчас... Фортуна осмотрелась кругом... сейчас здесь везде были лишь холод и смерть.

— Да, – Эд кивнул. Они стояли поодаль обсуждаемой, и всё же он понизил громкость голоса, произнося: –  но выживет ли она и дальше, учитывая столкновение с хтоном – тут решать лишь фатуму.

Фортуна смолкла, всё ещё смотря на бедную девочку. Ту, что готова была замерзнуть здесь, уже почти неготовая бороться дальше. Ту, что наверняка задастся вопросом: «зачем всё это нужно, если её любимые люди всё равно умирают?». Уж теперь точно задастся. Ведь если она переживет следующую тройку, может, чуть больше лет, тогда познает вкус бессмертия. Терпкий, обманчиво пленительный, но такой горький. Туна уже успела понять, что долголетие не так прекрасно, как о нём думают. Ведь каждый раз, снова и снова больно, когда те самые люди умирают.

Но вот они обе здесь.

Теперь обе бессмертные.

Так или иначе, обе израненные.

Возможно, вот он, знак фатума. Нити переплелись. Нужно потянуть за одну из них, чтобы связать эту девочку с собой. Тогда у них обеих будет чуть больше шансов найти что-то, что окажется вечным. Да... в то время Фортуне её «вечность» казалась ещё нерушимой.  

— Решать лишь фатуму, – коротко болезненно усмехнувшись, повторила она за Эдом. – Твоя богиня всё ещё Фортуна... уверена, этой девочке повезет. После всего произошедшего, – Туна осмотрела трупы, что проносили рядом , – ... должно повезти.

С этими словами она оказалась недалеко от Озаль. Улыбнулась девушке, что уже закончила с исцелением и просто продолжала щебетать над ухом, уговаривая подняться. Та печально кивнула демиургу и ушла.

Какое-то время Туна просто стояла рядом. Стояла и смотрела, слушала, сочувствовала. Казалось, оторвать Озаль от любимого, что восседал на снежно-кровавом троне сейчас почти что смертельное преступление. Но нити с мертвыми уже оборвались. Нужно двигаться дальше. Потому в какой-то момент дархат ощутила, что всё как-то изменилось. Вместо трупа под руками вдруг оказалось теплое тело. Фортуна попросту переместила Озу прямо в свои объятия. Моментально крепко сомкнула руки за её спиной, готовая к тому, что фортунитка не устоит на ногах. Обняла столь тепло и заботливо, как только могла, а после зашептала, заставляя северные ветер вокруг смолкнуть:

— Я знаю, сейчас очень больно, – тихий голос был пропитан пониманием и сочувствием. – Я знаю, может казаться, что всё потеряно, – тепло от её тела словно бы стало сильнее, как если бы Озу поместили в согревающий кокон светлой энергии. И нет вокруг больше ни зимы, ни смертей, ни прочих людей. Только она и богиня, что шепчет ей на ухо. – Но я хочу, чтобы ты пошла со мной. Хочу, чтобы дала этой жизни ещё один шанс. Хочу, чтобы стала моей. И я буду рядом. Обещаю.

[Озаль Майнкаль]

Боль. Тупая и пожирающая изнутри, как и хтонические твари, что не дали и шансов этой группе на выживание. Все они были мертвы и лишь леди Смерть, обошла её стороной. Она вновь осталась одна. Леди Смерть, забирала всё что было дорого для Озаль и оставляла после себя, лишь новые шрамы, что давали новые волны боли и отчаяния. Никакой надежды на лучшее и счастливое будущее.
Абсолютное отчаяние, поглотило слабую надежду на то, что у неё ещё есть шансы на жизнь, полную радости и счастья. Но сейчас, она сидела на холодном снегу и обнимала свою любовь в окружении своих друзей. Они никогда не сделают новый вдох и она больше никогда не услышит их юные счастливые голоса, громкий смех и откровенно дурацкие шутки, что были способы разрядить напряжённую атмосферу. Теперь, лишь холодный ветер и обжигающие снежинки, падающие на её кожу.
Со временем, становилось всё теплее и теплее. Разум отметил это где-то на крою утонувшего в апатии сознания, принимая теплоту за скорое окончание её жалкой и никчёмной жизни.

Возможно, смерть была единственным для неё выходом, чтобы никогда не нести смерть своим любимым людям.
Возможно, смерть была тем самым единственным путём в мир счастья и грёз. Возможно, там она вновь встретит своих любимых.
Возможно, смерть была избавлением от того невыносимого груза, лёгшего ей на плечи, в те время, когда она потеряла первого.
Возможно, это единственное, что она заслужила живя на этом свете, ибо являлась ничтожеством.
Так много "возможно", что на самом деле являлись истинной правдой и желанием умереть, чтобы все её страдания прекратились и она просто смогла отдохнуть с теми, кто действительно её любил и тех кого она любила, всем своим собачьим сердцем.

Становилось всё теплее и она чувствовала, что ещё чуть чуть и она уснёт. Она совсем ослабла. Она не помнила, сколько дней она уже сидела и сколько обнимала. Сколько пролила слёз и сколько она потратила своих дархатовских сил, чтобы просидеть около своего "короля", пытаясь услышать последний сердца стук. Она надеялась, что он отдыхает и сейчас откроет глаза, обнимет её и она вместе с ним, хотя-бы с ним, вернётся домой. Она была готова взять ответственность на себя за всё что здесь произошло. Она была готова к любым наказаниям, если бы её любовь, её король, её счастье...выжил. Но он не открывал глаза и его сердце, замерло раз и навсегда. Как и сердца каждого из её друзей с отряда. Все они потеряли свои жизни, но она выжила. Но ради чего? Разве у неё был шанс на спасение? Нет. Даже молитвы великой Фортуне, не дали никакого результата. Она так сильно и яростно молилась в первый день своего отчаяния, но спасения не было. Надежда потухла и ничего в этом мире не осталось для неё, кроме самого яркого и запоминающегося чувства, что осталось в её сердце - Боль.

Несколько мгновений тишины, что она не ощущала давно и она почувствовала...сердцебиение и теплоту тела. Не веря себе и своему появившемуся счастью, её надежда на то, что её любимый ожил, вновь стала сильна как никогда. Она почувствовала на себе сильное объятие рук и открыла глаза, наполненные счастьем, но это была...лишь насмешка богов.
Это был не её любимый. Нет, это была Фортуна, что она видела лишь раз. Глаза в которых загорелась надежда и радость, вновь потухли и последние силы, покинули её, заставляя повисать на девушке. Несколько мгновений тишины и она зло сжала свою челюсть, чувствуя зарождающейся невероятную злость. Светло-голубые глаза в которых когда-то горел огонь счастья и жизни, сменился на ярко-красный, почти чистый кровавый и сам белок глаз, заполнился чёрной массой выделяя алый зрачок. Белые волосы и белый мех на длинных ушках, от корней и до кончиков волос, начал изменяться на цвет вороного крыла и её кофейно-молочная кожа, изменила свой цвет на светло-белую. На её лице была видна чистая злость, но не ненависть. Она горела чистой злостью и бессилием. Что моральным, что физическим. Если-бы у неё были силы, она обязательно оттолкнула бы ту...что не пришла и не помогла, но Фортуна была богом, а Озаль...обычным дархатом. Не смотря на злость и ярость...Озаль не прекратила плакать. Наоборот, её слёзы пропитались её эмоциями.
- Все те кого я любила, умирают. Почему я несу за собой лишь неудачи и разрушения, Фортуна? Почему я, так ничтожна? Почему ты...не пришла. Я молилась тебе... - Она будто не слышала что говорила Фортуна, зациклившись лишь на своих мыслях. Лишь на себе и своём горе. Да...она была эгоистична...но кто бы не был?

[Фортуна]

Было логично предположить, что Оза не затрепещет песней новой надежды в объятиях демиурга сразу же. Более того, было глупо вот так первыми же фразами вываливать на неё столь громкое предложение «стать моей». Это ведь до ужаса эгоцентрично, думать, что даже в такой ситуации твой последователь откинет любую давящую горечь, лишь бы утонуть в объятиях своего бога. Иногда Фортуна забывала, что у её щенят есть куда более важные связи, чем связь с их демиургом.  

Туна перевела взгляд на мужчину, которого ещё недавно обнимала Озаль. К тому как раз подходили люди, желая всё же унести его труп, раз уж дархатка отвлеклась. Что ж... Фортуна не могла осуждать девушку за такую реакцию. Это тоже логично. Обвинять в случившемся бога, которому служишь, которому молишься, на которого надеешься. Хотела бы Туна сделать так, чтобы все восемь миллионов могли получить помощь по одному лишь обращению. Но, увы:  

— Фатум бывает жесток, – отозвалась Фортуна в ответ на слова Озаль. В эту секунду она всё ещё смотрела на труп мужчины, но вот снова опустила взгляд желтых кольчатых глаз на девушку. В тех отражалась такая же боль. Хотя нет, она всё же отличалась. Это были те чувства, с которыми демиург смирилась, с которыми научилась жить. Потому что все вокруг всегда умирают. И как бы горько от этого ни было, приходится принимать и идти дальше. И Озе тоже предстоит этому научиться.

— Помощь была отправлена после первого же обращения, но какая-то магическая аномалия не позволила нам появиться здесь вовремя.  

Зачем она сейчас говорит это? Зачем оправдывается? Разве Озаль станет от этого хоть чуточку легче? Нет. Не станет.

Туна прижала Озу к себе ещё крепче. Несмотря на изменения в её внешности, несмотря на горящую в глазах злость. Пусть злится. Это нормально. Нужно злиться хоть на кого-то. И лучше на саму Фортуну, чем на себя и своё бессилие. Потому что как раз осознание бессилия и чувства безысходности – это то, что может погубить в такой ситуации. А злоба она вспыхнет и погаснет. Отравит душу, но этот яд очень легко удалить. В отличие от боли утраты.

С неба начал медленно падать снег. Фортуна проследила за тем, как одна из крупных снежинок упала на щеку Озаль, моментально тая, погребенная под крупными каплями слез. Всё ещё обнимая дархатку одной рукой, Туна положила ладонь на её щеку и медленно погладила ту, стирая предательскую влагу. Хотя это ведь бесполезно. Она наверняка продолжит плакать ещё довольно долго...

— И всё же я не считаю, что ты приносишь неудачу и разрушения. Даже если в твоём прошлом было много моментов, которые заставляют тебя так думать. Разве смогла бы ступить на путь тех, кто отдаёт себя помощи другим, если бы была той, кто несет сплошное несчастье? Возможно, фатум более жесток к тебе, чем к прочим. И всё это – прямое тому доказательство. И тем не менее, – она чуть потянулась вперед, прикасаясь на мгновение ко лбу Озаль горячими губами. Поцеловала с такой теплотой, будто по-настоящему благословляет. Столь заботливо, как мать целует своё дитя. – Ты выжила. Твоя жизнь – это тоже ценность. Огромная ценность. Ты не просто выжила, но ещё и пережила столкновение с хтоном. Удача ли это? Нет, наверное, ты не сможешь назвать хоть что-то из случившегося «удачей». И всё же... не забывай, что спасение твоей жизни – это нечто, чему стоит радоваться. Хоть немного. Чтобы внутри оставалось хоть что-то кроме боли...

[Озаль Майнкаль]

Боль. Тишина. Утрата. Забытие.
Где-то на границе сознания, существовали лишь эти слова. Боль физическая и моральная. От полученных ран и от того, что она ничего не могла сделать. Тишина последних нескольких дней, что она провела рядом с телами своих друзей и любимых. Она утратила любое желание жить и была готова умереть, прямо здесь и прямо сейчас. Именно в забытие она пробыла последние пару дней, стараясь забыться находясь рядом со своей любовью и погрузится в воспоминания о том, как им было хорошо.
Мысль на краю сознания говорила о том, что уже слишком поздно. Ей не вернуть тех, кто погиб. Но Озаль не желала это воспринимать и отрицала эту мысль, закрываясь от неё и игнорируя, будто навязчивую мошку. Она и сама понимала, что смерть неотвратима и всегда будет следовать за ней, забирая её любимых.
Маленькие, мягкие снежинки падали на лицо Озаль и она чувствовала, как они подобно маленьким иглам начинают её колоть. Будто маленькие иглы спускающейся с неба, лишь для того, чтобы принести ещё больше боли для маленькой, глупой собачки, что не смогла уберечь самое дорогое для себя. Горячие касания демиурга заставили Озаль прикрыть глаза тонкой пиленою век и ощущать теплоту среди огромного морозного одеяла, которыми этот мир укрылся от взглядов сильных мира сего.

- Столкновение с хтоном? Я не чувствую его. Они напали на нас. Они убили моих друзей и не убили меня. Они всё отобрали у меня и ничего не оставили после себя. - Пустой взгляд вновь светло-голубых глаз был обращён в сторону "снежного-алого" трона на котором ещё недавно сидел тот, кто согревал её сердце и дарил нежные объятия, наполненные любовью и добротой. Пустой взгляд, не моргающий и расфокусированный, будто пытался найти жизнь в безжизненном теле, которым уже занимались фортуниты, что пришли с демиургом. Вновь взгляд направленный в сторону и Озаль замечает, как фортуниты занимаются телами отряда авантюристов. Телами изломанными и разорванными. Озаль была привычной к крови и жутким сломанным телам. Она много раз сталкивалась с чужими потерями и всегда сопереживала тем, кто потерял своих любимых и вот, она вновь кого-то теряет и...она ничего не чувствует, кроме разочарования, злости и бессилия.
- Удача существует, но видимо, я истратила свою удачу ещё до того, как начать существовать в этом проклятом мире. - Как то грустно усмехнулась Озаль, возвращая свой взгляд на демиургу и заглядывая в её собственные глаза, пытаясь понять о чём думает та, кому она молилась и взывала в снежную бурю, надеясь на то, что её услышат.
- Более, меня ничего не держит. Я слишком ус... - Озаль усмехнулась и закрыла глаза, полностью расслабляясь и чувствуя, как последние остатки сил, покидают её ослабевшее и немощное тело. Она полностью обмякла в руках Фортуны, превращаясь, чуть ли не в аморфное тело. Она потратила слишком много сил. Через чур много сил.

[Фортуна]

В следующий раз Озаль проснулась уже совершенно в другом месте. От снежного ада ни осталось и следа. Смертный холод больше не колол кожу, северный ветер не завывал над ухом, а обоняние не улавливало запах крови, которым успело пропитаться всё поле боя, откуда дархатку и забрали. Помещение, в котором девушка открыла глаза, напоминало что-то между больничной палатой и комфортной спальней. Здесь не было надоедливого белого цвета вкупе с запахом стерильности и лекарств, однако рядом стояли аппараты, которые явно отслеживали процессы жизнедеятельности хтэнии, будучи подключенными к ней через легкоснимаемые трубки.

В остальном же светлое помещение скорее напоминало именно спальню: просторная большая кровать, диванчики рядом, обеденный дубовый стол. Очень милая, комфортная обстановка, вот только... окон не было. Никакого естественного света. Хоть помещение хорошо освещалось, но то был искусственный свет от магических ламп. Сразу же могло закрасться подозрение, что они находятся под землей. Второй «звоночек» прозвенел, когда взгляд упал на входную дверь: металлическая, явно укрепленная, ещё и ручки не видно. Открывается автоматически по желанию извне? Значит ли это, что Оза находилась скорее в «клетке», чем в уютных апартаментах ордена? Пожалуй, на этот вопрос очень скоро ответят, ведь камера, через которую за ней явно наблюдали, с тихим скрежетом повернулась, улавливая малейшее движение девушки.

В общем-то, практически сразу, ещё до того, как Озаль успела встать с кровати, в кресле, что стояло рядом, появилась Фортуна собственной персоной. Демиург выглядела очень «буднично». Вместо обычного официального костюма на ней была белая хлопчатая кофта и довольно простенькие, домашние брюки. Длинные красные волосы были собраны в хвост.

— Очнулась? – с теплой улыбкой спросила Туна, внимательно наблюдая за девушкой. Разумеется, все ждали пробуждения Озаль в столь необычных условиях, просто потому что новосформировавшиеся хтоники первое время могут вести себя крайне нестабильно. Насколько бы добродушными не были фортуниты в целом, безопасность людей стоит на первом месте. Именно поэтому в палате с дархаткой не было никого – лишь безжизненные аппараты и техника, дающая возможность следить на расстоянии. Но вот демиург явно была не из тех, кто опасался неожиданной вспышки гнева от новоиспеченной хтэнии.

— Как себя чувствуешь? Может, проголодалась? – говорила излишне повседневно, излишне приветливо. Словно ничего особенного вовсе и не произошло, но... будет ли Озаль того же мнения?

[Озаль Майнкаль]

В её горле пересохло. Первые несколько мгновений, было трудно открыть глаза. Из тёмного небытия, её выдернули в мир, где ей не было места. Или по крайне мере, она не хотела в нём более находится. Уставшая и потерянная, она медленно оторвала свою спину от мягкого ложа и сжала веки сильнее, пытаясь справится с головной болью. Место того, чтобы боль ушла, в её разуме разорвались снаряды новых вспышек боли, приносящие лишь новые волны непривычной болезненной физической усталости и знакомую потерянность психологическую. Она подняла тёмные веки и бросила взгляд светло-голубых глаз на место в котором появилась.
Спальня. Обыкновенная спальня, но будто в сказках или страшных рассказах, без окон и закрытой дверью. Будто в сказке какая-то ведьма заперла её в месте, куда должен проникнуть принц, что врятли придёт за Озаль, ибо её любимый принц...был мёртв. Она помнила это и знала. И именно по этому, больше всего ей казалось, что это больше подойдёт под какой-то дерьмовый психологический хоррор-рассказ.
К ней было подключено множество трубок с присосками и маленькими иглами, что можно было легко снять, но пошевелить руками, было чертовски сложно. Хоть она и смогла занять сидячее положение, её тело, всё ещё чертовски болело и пошевелиться, совсем не было никаких сил.

Озаль не могла понять толком, где она находилась, но осознавала, что нужно было сделать хоть что-то. Длинные собачьи уши, что были покрыты белым мехом, дёрнулись когда она услышала странный звук. Взгляд светло-голубых глаз мгновенно перешёл к объекту что издал тихий звук, что был подобен грому в тихой комнате. Это была камера. Она повернулась ровно в тот момент, когда дархатка начала своё движение. Поджав губы, Озаль подняла левую руку чуть выше и оттопырила средний палец, явно показывая своё отношение к подобным технологиям и тем, кто держал её в этом месте. Уже собираясь двинуть ноги, чтобы свесить их с постели, в кресле рядом с постелью на которой устроилась "заключённая", появилась и та, кто ранее для Озаль...был надёжной опорой в вере и после, стал лишь...божеством.

— Очнулась? Как себя чувствуешь? Может, проголодалась? - Фортуна говорила так нежно и сладко, что Озаль чуть не заработала диабет. Может быть, ранее, она бы и поверила этому голосу и этим нежным интонациям...но не сейчас. Сейчас, Майнкаль завела левую руку за спину и произвела богохульное нападение на божество, бросив в демиурга подушку, на которой ещё совсем недавно спала сама Озаль. Озаль была слабой, но сил ей хватило на то, чтобы бросить подушку. И пусть это не было чем-то смертельным, но это было её молчаливым высказыванием в сторону Демиурга Удачи.
- Чувствую себя, как та, кто выжил из всего отряда и потеряла своего любимого. - Недовольно рыкнула Озаль и поджала губы. Сделала она это...по детски. Будто ребёнок у которого отобрали сладость и даже не пообещали вернуть. Плечи опущены, как и её длинные уши, прижатые к макушке. Взгляд светло-голубых глаз, был опущен на свои руки, сложенные вместе и пальцы, переплетённые в замок.

[Фортуна]

Фортуна, конечно же, могла поймать внезапно полетевший в неё «опасный снаряд». Однако предпочла не делать этого и принять удар. Реакция Озаль умиляла. Но богиня сдержала улыбку и лишь поморщила нос, убирая подушку от лица и кладя ту на колени. Поставила на неё локти, скрестила в замок пальцы и с интересом выслушала последовательницу. Вот только этот самый отблеск интереса в кольчатых глазах был своеобразным. В подобной ситуации ты ждёшь, что вокруг тебя будут разливаться моря сочувствия и сожаления, но... ничего такого не отразилось на лице Туны, даже когда прозвучала столь душещипательная фраза. Конечно, каждый из того отряда был фортунитом, а демиург искренне любила своих последователей. Сама богиня уже успела отгоревать своё и потоптаться в лужице очередного самоосуждения. И вот она сидит здесь, ей всё ещё искренне жаль тех людей, но... горечь – это не то, на что сейчас стоит распыляться именно Майнкаль. У неё теперь есть заботы и поважнее. Стоило бы об этом напомнить.

— Случается с лучшими из нас, – с сочувствующим кивком ответила Туна, но голос её звучал столь повседневно-озабоченно, словно они говорили совсем не о смерти. Впрочем, за пять тысяч лет даже она становится частью рутины.

Туна отвела взгляд, будто вспомнила о чём-то своём. Губы скривились в тоскливой задумчивости. Пальцы легли на подушку и начали переминать один из уголков.

— Но это не значит, что тебе теперь не надо есть. Скажи, что бы ты хотела, и нам обязательно это принесут, – Туна посмотрела в сторону камеры, через которую велось наблюдение, будто бы решила обратить внимание Озаль на эту маленькую деталь интерьера. Впрочем, дархат уже и сама приметила её ранее.

Не давая возможности поспорить или даже просто ответить, богиня тут же продолжила, возвращая ровный взгляд к Озе:

—  Ты ведь понимаешь, что именно произошло и почему мы здесь, а не в палате обычного госпиталя? – риторический вопрос, ведь Туна взялась сразу пояснять: – ты не просто выжила в столкновении с аннигилятором, а слилась с ним, и теперь представляешь из себя полноценного хтоника. Вероятно, следующие годы твоей жизни будут крайне тяжелыми и пройдут в борьбе с внутренним чудовищем, – Фортуна вдруг усмехнулась. – Красивое звучит. На деле та ещё дрянь. Именно поэтому нам пришлось... – обвела комнату взглядом, – ... прибегнуть к некоторым защитным изыскам в интерьере. Мы довольно глубоко под землей и, вероятно, пока мы не оценим уровень твоей опасности, тебе придется побыть здесь в моём обществе, – пожала плечами, словно последнее считала скорее минусом. – Вероятно, тебе есть, что мне сказать и в чём меня обвинить. Лучшего момента, чем сейчас, не представится. Стоит разобраться с обидами на берегу, потому что отпускать тебя в какой-нибудь Азраил не входит в мои планы...  

В последних словах смешалось странное: в них ощущалось заботливое, чуть ли не материнское тепло, а в то же время они звучали по-колющему бескомпромиссно. Будто в эту конкретную секунду любые крики о свободе среди фортунитов угасли. Но здесь было всё просто. Фортуна хотела Озаль себе, целиком и полностью. Существо, убитое горем, но получившее бессмертие. Нечто несовершенное, но абсолютно идеальное, когда ты жаждешь получить нового пса, который не разобьёт твоё божественное сердце очередным могильным камнем на кладбище.

А всё, что Туна хочет... она, как правило, получает.

[Озаль Майнкаль]

— Случается с лучшими из нас. – Кивок демиурга отражал в себе сочувствие, но её голос повседневно, будто они говорили не о смерти. Скорее о чём-то простом и повседневном, например о сожжённых на плите блинах. В этом было что-то ужасающее и вместе с этим, понятное. Кто для неё, демиурга удачи, были её подчинённые? Лишь пешки, которые не жалко потерять. Могла ли Озаль обвинять своё божество в том, что она не ответила на её молитвы? Конечно же, нет. Озаль даже не была приближённой, как и другие из вымершего отряда.
"- Мы были никем. Никем и останемся." - Эта простая мысль была на удивление ужасающей и вместе с этим, абсолютно понятной и логичной. Они были никем, но всё же, за ними пришли. Хоть и с опозданием. Это уже говорило о том, что само то событие в которое попала их группа, была не самым последним делом.

— Но это не значит, что тебе теперь не надо есть. Скажи, что бы ты хотела, и нам обязательно это принесут. - Озаль медленно повернула свою голову в сторону демиурга, а после слегка отвела взгляд в сторону, а после повернула и голову, смотря на объектив камеры. Усталый вздох и длинные звериные уши покрытые белым мехом опускаются ниже, почти к самой макушке. Будто испуганный пёс, но лицо Майнкаль было слишком уставшим и отрешённым. Медленно моргнув один раз, она моргнула вновь, концентрируя всё внимание светло-голубых глаз на технологической приблуде, что она любила не особо сильно. Скорее даже, ненавидела. Слишком часто её подводили технологии и она больше доверяла, чему-то до ужаса простому и вместе с этим, достаточно эффективному.

- Я ничего не хочу. - В её горле пересохло и только произнеся эти слова, она поняла как сильно устала. Кажется, только несколько мгновений назад поднялась, а было такое ощущение, будто всё её тело испытало на себе все способы пыток. Ранее, не сильная боль, вспыхнула подобно яркому пламени в костре и волны боли разошлись по всему её телу, но тонкая пилена тёмных век закрыла светло-голубые глаза, всё ещё в попытках взять своё уставшее и изнеможденное тело под контроль. Говорить что либо, не было никаких сил и особого желания в том числе. Единственное что она могла делать в подобном состоянии - слушать.
И сейчас она слушала Фортуну, говорящую одну из самых странных вещей в жизни Майнкаль. Её посадили в "золотую клетку", где она будет в безопасности от большинства недоброжелателей и вместе с этим, отделена от всего мира снаружи.

Слова Фортуны...не вызывали ничего, кроме самого настоящего гнева и ярости. Вспыхнувшая ярость мгновенно отразилась на Озаль, как минимум на её белых волосах и её "кофейной" коже. Волосы начали вновь менять свой цвет, как это и было в снежных далях. Волосы обрели чёрный цвет, густой и насыщенный. Такой-же густой, будто смола. Кожа же, наоборот, больше и больше становилась белоснежной. Белые, тонкие веки поднялись и на Фортуну уже смотрели два алых огонька, наполненные ненавистью и злостью. Однако, дархатка даже не собиралась двигаться и действовать через чур активно. Было больше похоже на то...будто она сохраняет силы.
- Иди ты нахуй, рыжая сука. - В уголках злых глаз появились солённые капли, а её лицо, как бы дархатке не хотелось, показало свои настоящие эмоции : разочарование, злость, усталость и опустошенние.
- Я молилась о том, чтобы ты оставила жизнь моему отряду, а не мне. - Озаль слегка наклонилась в бок, в сторону Фортуны, но тело повело обратно, назад и она упала спиной на мягкую поверхность. Взгляд направлен лишь в потолок и никуда больше. Слёзы продолжали идти, но теперь, уже намного обильнее и оставляли после себя, более заметный след.
- Я ещё и монстр...просто, блядь, добей меня...

[Фортуна]

Фортуна следила за вспышкой гнева Озаль абсолютно спокойным взглядом. Никакой ответной злости, никакого разочарования. Разве что толика сожаления. Она прекрасно понимала её чувства. Сколько бы тысячелетий не прошло, даже богиня всё ещё сгорает от горечи после потери близких. И будь Майнкаль всё той же, будь она смертной, Фортуна бы проявила куда больше внимания к её горю. Пожалела бы и приласкала, как того требует ситуация. Но, увы, нет. После слияние с аннигилятором Оза оказалась втянута в круг бессмертия, где та трагедия, что случилась недавно, будет повторяться снова и снова. Сотни, а потом тысячи лет. По крайней мере, сама демиург надеялась, что у них будут эти самые «тысячелетия». Бессмертных псов она отпускать была не намерена.

Туна вздохнула. Поставила локоть на подлокотник и подперла ладонью щеку. Отвела взгляд в сторону. Выглядела так, словно скучает, слушая все агрессивные речи Озаль, но на деле попросту раздумывала. Дархатка ошибалась, считая, что Фортуне было плевать. Заблуждалась она и думая, что члены ордена для богини лишь пешки, которые не жалко разменять за более сильную фигуру. Хм, а ведь забавно. Отчасти получается, отряд Озаль заплатили жизнью, чтобы одна такая «незначительная фигурка» добралась до края поля и заняла куда более весомую позицию, обретя силу. И всё же...

— В нашем ордене восемь миллионов последователей, – спокойным, даже сухим голосом начала Фортуна, всё ещё смотря куда-то в сторону. – Даже со всеми божественными силами я лично не могу ответить на зов каждого, кто нуждается в моей помощи. Ты заблуждаешься, если считаешь, что эта трагедия не затронула меня. Я люблю всех моих людей, я считаю, что фортуниты – лучшие существа Аркхейма. Однако реальность такова, что власть демиурга не безгранична. Даже Авалон не до конца властен над смертью. Даже Альвария не в силах управлять жизнью. Что же до удачи... – Фортуна, наконец, вернула взгляд к Озаль, – ... поверь, иногда она бывает несправедлива даже ко мне. Фатум жесток. Некоторые его прихоти непреодолимы. Так вышло, что твои друзья умерли, и как бы мы не хотели помочь и ответить на ваш зов – мы опоздали. Ты скорбишь. Это понятно и естественно. Но не нужно винить во всём произошедшем кого бы то ни было. Ни себя, ни меня, ни других. Увы, люди умирают. Тебе придется усвоить этот урок, ведь бессмертие заставит тебя столкнуться с этой горечью ещё не единожды. И нет, – Фортуна поднялась с кресла, сделала шаг ближе к кровати и опустилась на её край, – ты не можешь умереть.

«Я запрещаю», – пронеслась эгоистичная мысль в голове, но демирг её не озвучила, продолжая:

— Тебе просто нельзя умирать. Твоя жизнь была спасена во многом благодаря твоим товарищам. Они сохранили тебе возможность жить, вольно или нет пожертвовав собой. И теперь ты должна сделать так, чтобы их жертвы не пропали зря.

Ох, Фортуна прекрасно понимала, насколько тяжел смысл этих слов. Она сама долгие тысячелетия жила под гнетом вины перед братом, который пожертвовал собой, чтобы спасти её. И все мы помним, к чему это приведет демиурга в будущем...

— Хочешь ты или нет, но в такой ситуации тебе остаётся только одно – постараться побороть тварь, что будет пытаться захватить твой разум. А после, возможно, стать той, кто сам сможет прийти на помощь к товарищам, когда это потребуется. Тебе придется жить и пытаться быть счастливой. Если не ради себя, если не ради веры в меня, то хотя бы ради погибших друзей.

Фортуна вытянула руку, кладя тёплую ладонь на лоб изнеможенной Майнкаль.

— А теперь дай мне помочь тебе...

От руки разлилась рыжеватая магическая аура. Она проникала в Озаль, дабы напитать ту силами и энергией. Раз уж она не хотела есть, пусть восстанавливается иначе. Ведь силы на борьбу ей ещё понадобятся...

[Озаль Майнкаль]

Озаль молчала.
Озаль слушала.
Озаль прислушивалась.
Озаль осознавала.
Озаль принимала.

Озаль полностью осознавала всё сказанное Фортуной. Принимала и осознавала, хотя ей хотелось проткнуть свои барабанные перепонки и не слушать такие, до ужаса справедливые и честные слова. Где-то в глубине души, хотелось утешения и нежности, чтобы её, как маленького ребёнка успокоили и сказали, что Озаль была невиновна. Но это не было бы правдой, никакая изменённая правда никогда не сделает жизнь лучше.
Но к сожалению, когда длань Фортуны коснулась Майнкаль, та не чувствовала энергии, что была направлена в неё. Она видела лишь картину прошлого. Лицо своего любимого. Лицо холодное и бледное, но украшенного его фирменной улыбкой. Даже на бледном и холодном лице, его улыбка была лучезарна и восхитительна, вдохновляющая и радующая. Он был уже мёртв, но он будто знал, что смог защитить хоть кого-то, хотя-бы одного члена отряда. Он продержался дольше всех и ушёл героем, ведя за собой отряд, что смело сражался с проклятыми тварями.

Всех...кроме неё. Она осталась одна из всего отряда и теперь, была кем-то другим. Она слилась с аннигилятором и стала хтоном. Пока что, она не чувствовала ничего нового. Ни хорошего, ни плохого. Всё было как обычно и это злило. Пусть её пробирала бы боль до самых костей, всё болело или она была в эфории. Но ничего из этого, она не ощущала. Ничего не изменилось, кроме того, что она вновь ненавидела себя. Но было ли это чем-то новым? Нет, далеко не новое чувство. Ненависть к себе, золотой стандарт, который она ощущала каждый раз, когда теряла кого-то близкого для себя. Почему стандарт? Потому что она знала, что будет терять близких. Каждый, проклятый, раз. И когда она только подумает о том, что всё ушло в прошлое и она сможет зажить нормальной жизнью, неприятности вернуться как и раньше, после чего она вновь будет одинока и мучать себя каскадом воспоминаний о всех своих...неудачах.

Одно ловкое движение от недвижимой тушки, что смотрит в потолок. Заплаканные светло-голубые глаза смотрят в потолок, почти пустые и неосознанные. Однако ловкая и быстрая ладонь обхватила кисть Демиурга Удачи, что коснулась её, лишь для того, чтобы полнить силами. Рефлекторное движение или подсознательное желание уничтожить ту, что ни в чём не виновна? Озаль не могла себе ответить, но ухватившись за ближайшего к ней живого и разумного, дархатка резко сжала челюсть и закрыла глаза, после чего сказала голосом, уставшим и вместе с этим злым, потерянным и каким-то...отрешённым?
- Зачем тебе та, кто приносит лишь одни неудачи? Ты демиург и такие как я, не должны заботить тебя. Я не из твоего личного круга, я ничем не выделяюсь. Я обычный дархат, что приносит неудачи. Зачем тебе такая проблемная личность, что может в любой момент сорваться и разнести всё, до чего дотянется в своей вспышке ненависти? Я не понимаю...

[Фортуна]

В тот день Озаль не дождалась ответа на свой вопрос.

Фортуна лишь улыбнулась ей, но не более.

Впрочем, в случае с Туной ответ всегда был на поверхности:

«Я так хочу».

Три года спустя

[/b]

— А? Босс, вы уверены? – отозвалась фортунитка в ответ на просьбу Эдгара пустить его к «заключенной». Озаль так обычно никто не называл, однако отчасти это было правдой. За последние годы её не раз переводили в разные филиалы ордена, якобы снова и снова говоря, что «теперь-то будет по-другому», однако она всё равно оставалась взаперти. Комнаты чуть менялись, но суть была та же. Отсутствие окон. Одна входная дверь, покрытая магической защитой, постоянная слежка и выход за территорию ордена только в сопровождении демиурга. — Да, – сухо ответил главный магистр. Его взгляд был направлен на множество экранов, где сейчас отражалась внутренняя картина «камеры». Встретившая его фортунитка, Хлоя Галор, была представлена следить за Озаль с того самого дня, когда случилось «снежное несчастье». Дархатка, научный сотрудник одного из медицинских центров фортунитов, а заодно крайне заинтересованный в природе хтоников ученый. Обычно если кто и посещал Озу вместе с Фортуной, то это была она.

Хлоя Галор Фортунитка, ученый

— Я-я-я... – Хлоя откинулась на спинку стула и задумчиво скривила губы, – не то чтобы хочу перечить вашему приказу, но всё же уточню, а госпожа демиург в курсе?

Эд одарил её строгим, осуждающим взглядом, на что дархатка неловко широко заулыбалась. Главный магистр неспроста выбрал день, когда его демиурга не будет «в поле зрения». Затянувшийся «эксперимент» с Майнкаль начинал его смущать.

— В отсутствии демиурга я являюсь главенствующей фигурой ордена, – сухо отозвался Эдгар. «Да и в её присутствии зачастую также», – промелькнуло у него в голове, но ничего подобного добавлять вслух он не стал.

— Ну... с этим не поспоришь, – Хлое не оставалось ничего кроме как кивнуть, встать со стула и направиться вместе с магистром в сторону заветной защищенной двери. В какой-то момент ещё в коридоре Эдгар прервал тишину:

— Хлоя, я получил отчет, где сказано, что в последний твой визит к Озаль она напала на тебя?

— О, ваши информарматоры чуть... преувеличили, – дархатка нервно усмехнулась. Ей явно было немного не по себе. Она привязалась к Майнкаль и очевидно ощущала, что визит главного магистра не несет под собой ничего хорошего для девушки.

— А конкретнее?

— Ну, – Хлоя вздохнула, – это было обычное помутнение рассудка из-за влияния хтона. Госпожа демиург не дала причинить мне никакого вреда. Как только Озаль пришла в норму, она очень сожалела о своём поступке.

— Обычное помутнение, – со скепсисом в голосе произнес Эдгар, заглядывая в папку с документами, которую принес с собой. – Сколько она уже здесь?

Рыжие уши Хлои невольно дернулись вниз. Она понимала, к чему этот вопрос...

— Три года, – тем не менее, честно ответила дархат.

— Сколько ты уже изучаешь хтоников?

— Более пятидесяти лет.

— Сколько хтонику обычно нужно времени, чтобы побороть влияние твари на свой разум?

Они как раз подошли к двери.

— Три года, – Хлоя обернулась и начала говорить куда более нервно, излишне торопясь: – но Оза просто другой случай! Не судите так строго. Она определенно...

— Ясно, – сухо прервал её Эдгар и указал взглядом на дверь. – Открывай.

Хлоя потупила взгляд, поджимая губы.

— Мне... мне пойти с вами?

— Нет. Не нужно.

Дархатка кивнула и потянулась к панели с кодом, дабы ввести нужный пароль. Барьер незаметно спал. Замки щелкнули. Эдгар положил руку на ручку двери.

— В каком она сейчас состоянии? – спросил он прежде, чем войти.

— Последнюю неделю в стабильном.

Эта дверь отворялась редко. Да и не только эта. Любая дверь, за которой держали Озу. Дело в том, что обычно Фортуна появлялась здесь посредством телепортации. С ней иногда был кто-то ещё из сотрудников, чаще какой-то медицинский персонал вроде Хлои, но даже они не входили через дверь, а просто появлялись вместе с демиургом. Даже еда появлялась на столе зачастую сама собой. У Озаль часто дружелюбно интересовались, что она хочет на ужин, однако обычно всегда связывались через аудио-приемник, вмонтированный в стену над дверью. Обычно с ней говорила именно Хлоя.

Сегодня же дверь именно открылась. На пороге появился мужчина. Высокий. В белой рубашке, рукава которой были закатаны по локоть. С папкой в руках. Майнкаль прекрасно должна была узнать, кто именно пришел навестить её. Хоть это и была их первая «личная встреча» наедине. Однако ранее она могла видеть Эдгара вечно работающим в главном офисе фортунитов, а также, конечно, в той снежной «гробнице», где когда-то умерли её товарищи.  

Дверь за мужчиной тут же закрылась.

— Здравствуй, Озаль, – начал он спокойно, даже деловито. Будто они давно знакомы. Словно она всё ещё обычная подчиненная, а он начальник, который зашёл узнать, как идут дела над каким-нибудь отчётом.

Эдгар даже не стал представляться. В этом не было нужды.

Не осматривался. Не приценивался. Не менялся в лице. Взял стул и придвинул к кровати. Опустился в него, нисколько не демонстрируя, что чувствует какую-либо опасность.

— Прости, что сразу к делу, но мне нужна твоя помощь в качестве свидетеля, – закинул ногу на ногу и раскрыл папку с документами. – Мы продолжаем расследование по поводу того случая в рудниках заполярье на Алькоре. Пытаемся выяснить, что именно помешало сигналу о помощи поступить вовремя, и что препятствовало успешному перемещению группы поддержки. Знаю, тема для тебя болезненная, но ты единственная выжившая, а дело крайне важное. Нельзя, чтобы это повторилось вновь.

Эдгар говорил о «болезненности», но делал это также сухо, как и поприветствовал Озу. Строго, деловито, без каких-либо эмоций. Словно робот, который пришёл собрать информацию. Конечно, рационализм всегда преобладал над чувствами Грома, однако сейчас он был излишне сух. Показательно сух...

... потому что отчасти провоцировал.

— У меня есть подозрения, что одна из девушек вашей группы вела двойную игру и работала на наших конкурентов, – Эдгар начал искать что-то в документах. – Полагаю, она хотела выставить наш орден в негативном свете, якобы мы бросили на произвол судьбы своих подчиненных, которые оказались в опасности. Она и стала источником магии, который помешал нам прийти на помощь вовремя, но не оценила ситуацию здраво и в итоге сама же попала под удар. Вот...

Гром достал фотографию и положил её перед Озаль. Сделал это всё с тем же деловитым видом следователя, который насмотрелся на столь много ужасных случаев, что уже не помнит о сострадании. А тем временем девушка на фото была мертва, и кожа её успела слегка посинеть на холоде того самого места, которое стало её могилой.

— Кажется, её звали Раоши. Обладательница серебряной монеты...

Эд произнес последние слова и перевел взгляд на Озаль. Конечно, ничего подобного он не подозревал и дело, о котором магистр говорил, было им выдумано. Он бывал черствым во благо работе, но всё же никогда не слыл эмоциональным калекой и конченным уродом. Ни в какой другой ситуации он не показал бы подруге умершей такое фото. И слова подобрал бы куда мягче, даже если и правда подозревал о чём-то подобном. Но сейчас...

Эдгар явно проверял Майнкаль.

[lzbb]Дархат.
Главный магистр ордена "Neon"[/lzbb]

[Озаль Майнкаль]

Озаль не замечала проходящего времени. Она давно перестала считать проходящие дни и сменяющейся комнаты. Само собой, Фортуна переводила дархатку для того, чтобы обезопасить...фортунитов от новой заключённой. Майнкаль не тешила себя иллюзиями о том, что демиург переводила Озаль для её же безопасности. Она отлично понимала то, что находится в подобных местах, лишь на предмет исследования.
Она не была дурой и понимала, что подобное поведение не было обусловлено презрением. Она отлично понимала, что находится в подобных условиях для того, чтобы не навредить тем, кто был так-же дорог и для самой Фортуны. Иногда случались вспышки, как совсем недавно, она чуть не набросилась на единственную позитивно настроенную к ней личность по имени Хлоя.
Именно она занималась лечением и изучением случая Озаль. Само собой, было стыдно. Даже сейчас, стыд заставлял сгорать изнутри лишь от одного воспоминания о том инциденте. Хотелось забиться под кровать и не высовываться, но тело дико болело и двинуться на кровати в лево или право, было подобно новому испытанию на которое она была совсем не готова.
Единственное что она сейчас могла, сидеть на кровати и держать в руках пепельницу, чтобы сбрасывать в неё пепел тлеющей в губах сигареты. Почти всё помещение провоняло запахом табака и этот запах успокаивал дархатку. Дышать было-бы тяжело, не будь ей так плевать на свежий воздух. Кажется, только табак и мог ей помочь справится с нахлынувшими негативными мыслями и ощущениями в своей груди, что кололи каждый раз, стоило вспомнить о прошлом.

Длинные уши слегка дёрнулись, когда дархатка услышала звук открывающейся двери. Ей это не понравилось. Внезапное появление Фортуны уже давно перестало пугать и впечатлять Озаль, но почти никогда...никто не заходил через дверь. Ей уже приходили мысли в голову, что эта большая дверь, лишь иллюзия или просто искусный обман для дархатки, чтобы дать ей повод, попытаться покинуть это место. Но...в дверь вошёл тот, кого она не ожидала здесь увидеть. Дархатка напряглась, но виду не подала. Она сконцентрировалась на сигарете в губах и слегка прикрыла глаза, чтобы углубиться в себя и не сорваться в очередной раз.

— Здравствуй, Озаль. - Спокойный и деловитый голос, будто пришёл на совещание с высокопоставленными гостями или общается с подчинённым. Озаль слегка поджала губы и кончиком языка передвинула сигарету в губах в правый угол, делая новую затяжку и почти сразу выдыхая в сторону Эдгара.
- Здравствуйте, Эдгар. - Сухо и без всяких эмоций произнесла дархатка, смотря на того, светло-голубыми глазами и пытаясь понять, зачем он пришёл, однако из-за его следующих слов в разуме Озаль, появилась мысль : "Лучше бы ты, не приходил".
Он нёс откровенный бред, заставляющий дархатку закипать от еле сдерживаемого гнева. Чем больше он говорил, тем быстрее подступал жар от сигареты к губам девушки. Когда огонёк достиг губ Озаль и губам стало горячо, девушка смотрела на мужчину уже совершенно по другому, уже будучи другой. Цвет её волос изменился с белоснежного на чёрный-вороной, а кожа с тёмного оттенка, стала белой и обрела более "живой" оттенок. Глаза так-же сменили цвет со светло-голубого, на яркий кроваво-алый цвет, смотрящий с ненавистью и злобой на Эдгара.
- Заткни свой поганый рот, ничтожество. - Выплюнула с гневом и яростью Майнкаль, лицо же её искривилась в гримасе абсолютной не сдерживаемой злости и ненависти к тому, кто говорил этот бред про её...любимую подругу, что любил каждый член их группы.
- Ты и понятия не имеешь о том, что говоришь. Раоши - самый преданный член нашей группы. Она всегда тратила силы на каждого из нас, чтобы мы выжили и продолжали жить. Она пожертвовала столь многим, что тебе и не снилось. Она была одним из главных столпов, что отдала жизнь. Она держалась до последнего, отдавая всю свою жизненную силу в последнем сражении, чтобы мы могли выжить. Она была нашим светом и надеждой, а ты, тварь смеешь мне говорить эту срань, ублюдок?! - Озаль была слаба, она знала что такое боль...но сейчас ей было абсолютно плевать. Он посмел оскорбить ту, что была моральной и нравственной опорой для их отряда. Она не простит его. Она уничтожит его.
Озаль метнула в мужчину пепельницу, что ранее удерживала в руках. Она почувствовала боль, но эта боль, была ничтожной в сравнении с честью её любимой подруги, что была осквернена грязным языком Эдгара. Она хотела его уничтожить и боль не станет для нё тем, что замедлит хоть на мгновение. Она накинулась на него, проваливаясь в омут ярости и гнева...не ради себя, ибо ей давно стало плевать на себя, но ради своей подруги. Ради своего отряда, который была обязана защитить...хотя-бы добрую память о нём.

[Фортуна]

Эдгар оставался абсолютно спокоен. Он смотрел на Озаль не просто с равнодушием, а почти что с немым вызовом. Дескать, зачем ты продолжаешь столь ярко и гневно эмоционировать, когда мне до этого всё равно нет никакого дела? Надевать маску холодной строгости для магистра совсем несложно. В конце концов, это его повседневное состояние. Хотя, конечно, сейчас от себя было несколько... мерзко. Он прекрасно понимал, что обвиняет Раоши без какой бы то ни было на это причины, чем отчасти порочит её память. Но в то же время Эд считал необходимым проверить, насколько Озаль продвинулась в контроле над эмоциями, которые то и дело мог подстегивать монстр, живущий в ней. Если не подойти к вопросу со всей строгостью, дархатка может в будущем навредить ещё живым фортунитам. Нельзя позволять Туне закрывать на такую опасность глаза, лишь потому что она хочет себе верного, бессмертного пёсика.

Эдгар без труда увернулся от пепельницы. Он лишь резко склонил голову вбок, чтобы импровизированный «снаряд» пролетел мимо, где-то возле его уха. Вскоре послышался шум рассыпающихся осколков, потому что посудина для пепла врезалась в стену и пошла трещинами. Впрочем, магистру было уже не до этого.

Озаль кинулась на него, и тут Эдгар почему-то не сопротивлялся. Сделал вид, что отвлекся на кинутую пепельницу. Из-за веса девушки, стул начал падать, и вот Гром оказался на полу. Он приземлился на спину, давая возможность Озаль занять крайне выгодную для нападения позицию – сесть сверху. Но даже так, несмотря на то что он теперь глядел на неё снизу вверх, Гром оставался всё также равнодушен. Если Майнкаль решила прописать ему в лицо – он даже пропустил первый удар, чтобы после вернуть к ней коляще холодный взгляд и произнести с нарочитым спокойствием:

— Ты же понимаешь, что это нападение на вышестоящее лицо? – Эд продолжал лежать под Озаль, не двигаясь. – И что дальше? Ты не выслушала моих аргументов, не спросила, какие у меня есть доказательства. Просто кинулась, как животное, – на этом сравнении он хмуро прищурился, заглядывая в глаза Майнкаль. – А если то, что я сказал, правда? Что если тебя обманывали притворным дружелюбием? Что если все умерли, потому что оказались глупыми, и не смогли рассмотреть предателя рядом? Что если они умерли, потому что ты оказалась глупой? И, вероятно, слишком слабой, чтобы всех защитить. Если судить по докладу, эта самая Раоши, которую ты так неистово защищаешь, умерла, пытаясь помочь тебе? И как оно? – на его губах появился отблеск ядовитой ухмылки. Очень необычная эмоция для Эдгара, однако Озаль и главный магистр ещё недостаточно знакомы, чтобы она смогла понять, что подобная реакция для этого человека слишком неестественна. – Каково быть той, из-за кого эти якобы свет и надежда погасли?

[lzbb]Дархат.
Главный магистр ордена "Neon"[/lzbb]

[Озаль Майнкаль]

— Ты же понимаешь, что это нападение на вышестоящее лицо? –Мужчина продолжал лежать под злой и закипающей Озаль, что буквально закипала от ярости и нарастающей злости. Сжатые кулаки хрустели от напряжения, а зубы скрипели пока глаза девушки пытались прожечь дыру в Эдгаре.
- И что дальше? Ты не выслушала моих аргументов, не спросила, какие у меня есть доказательства. Просто кинулась, как животное. - Сердце на мгновение остановилось, но лишь для того, чтобы снова продолжить своё биение в том же диком темпе. Но в то мгновение остановившегося сердца, разум Озаль на мгновение прояснился и вместе с этим её разум наполнили мысли о том, что она была не права. Действительно не права, ибо наверняка стоило задуматься об этом раньше и остановиться. Однако было уже поздно. Холодное спокойствие на лице Эдгара и его спокойный тон вперемешку со словами наполненные ложью...именно они и заставили её накинуться на него, чтобы сломать или вырвать его нижнюю челюсть. Мгновение, всего одно ничтожное мгновение за которое она смогла обдумать так много мыслей и ещё больше мыслей упустить из своего разума.
– А если то, что я сказал, правда? Что если тебя обманывали притворным дружелюбием? Что если все умерли, потому что оказались глупыми, и не смогли рассмотреть предателя рядом? Что если они умерли, потому что ты оказалась глупой? И, вероятно, слишком слабой, чтобы всех защитить. Если судить по докладу, эта самая Раоши, которую ты так неистово защищаешь, умерла, пытаясь помочь тебе? И как оно? Каково быть той, из-за кого эти якобы свет и надежда погасли?
Последние его слова, последняя его улыбка, его реакции - это было тем, что заставило Озаль вспыхнуть вновь. Ещё минуту назад она начала успокаиваться и вот она вновь была зажжена той самой реакцией. Пока её глаза были закрыты тонкой пиленой век, белок окрасился в чёрный цвет, а зрачок сменил свой цвет со светло-голубого на ярко-алый. Глаза открылись и теперь в них была чистая ярость и ненависть, разжавшейся кулаки вновь сжались с хрустом и новые удары, кулаками и локтями прижимая того к полу и не давая отползти или как-то защититься. Сейчас, Озаль действительно вела себя как дикое животное, отдавая всю свою силу, все свои навыки и таланты зверю, что до этого спал и был под контролем. Контролем шатким и ничтожным. Та клетка которую создавала Фортуна и Хлоя рухнула в одночасье, лишь по желанию одного разумного, что решил проверить на прочность эту самую клетку. Где-то в глубине, где ранее сидел зверь, сейчас находился разум той Озаль...что даже не пыталась помешать вырвавшемуся зверю. Она хотела, чтобы этот зверь уничтожил этого белокурого ублюдка. Его слова...были слишком болезненные.

[Фортуна]

Эдгар принимал удар за ударом, абсолютно не сопротивляясь. При этом лицо дархата оставалось серым на эмоции. Он глядел на Озаль спокойным, холодным взглядом. И даже несмотря на то, что она была сейчас сверху, прижимала его к полу подобно рычащему хищнику, он всё равно выглядел так, будто это он находится в превосходящей позиции.

После очередного удара лицо невольно поворачивалось в сторону, по губам стекала густая кровь, перемешанная со слюной. Но он вновь возвращал взгляд к ней. Даже когда на коже практически не осталось живого места. Эд снова и снова поворачивался к Озаль, смотря на неё всё тем же взглядом высокомерного осуждения. И лишь где-то глубоко в этих глазах была скрыта капля горечи. Ведь что бы магистр не говорил сегодня, он искренне желал, что Майнкаль докажет: он ошибается на её счёт. Но увы. Она всё-таки сорвалась.

— Оза! – слышались на фоне вскрики испуганной Хлои, которые доносились из динамиков. – Пожалуйста, опомнись, перестань!

Фортунитка следила за всем произошедшим и успела понять, чего добивается главный магистр. Смотреть за разбушевавшимся зверем ей было искренне больно. Она то и дело отводила взгляд от экрана, когда новые брызги крови летели от лица Эдгара. Казалось, ещё немного, и Оза может превратить мужественные очертания в кровавое месиво. И тем не менее... он даже не спешил накладывать защиту.

Наблюдательница не решалась войти сама. Она лишь судорожно нажала на кнопку, которая экстренно вызывала сюда Фортуну. Попусту демиурга никто никогда не дергал. Поэтому не прошло и минуты, как богиня оказалась прямиком в палате Майнкаль, даже не заглядывая к самой Хлое в приёмку.

Этой минуты более чем хватило, чтобы разъярённая Озаль залила кровью Эдгара всё вокруг.

Появившись за спиной Озы, на секунду Туна замерла в исступлении. Но вот уже через мгновение раздался её недовольный рык:

— Твою мать!

Сразу после хтоник могла почувствовать, как с божественно сильной хваткой её подхватывают под руки и насильно оттаскивают от Эдгара. В её тело тут же поступила волна успокаивающей магической энергии. Очень знакомое чувство, которое она могла выучить за эти долгие три года. Магия, которая стремилась добраться до самого нутра, дабы загнать разъярившегося хтона обратно в клетку. Вместе с этим тело Майнкаль попыталась сковать та же самая энергия, потому что Туна попросту не была уверена, что легко удержит её.

— Оза, успокойся! – строго повторяла на ухо богиня, хватка которой в какой-то момент перетекла в настойчивые, но крепкие объятия. – Ты сильнее этих ненужных эмоций и той дряни, что сидит внутри. Слышишь меня? Возьми себя в руки!

Туна говорила настойчиво, но всё же с ноткой теплой заботы. Впрочем, она вела себя столь спокойно, лишь потому что видела, что Эдгар жив, и даже такие раны не угрожают ему.

Магистр, на лице которого не было живого места, поднялся, истекая кровью. Ранее белоснежная рубашка была вся окрашена в красный. Он начал медленно, но уверенно исцеляться, не говоря пока ни слова.

— Что здесь, блять, происходит?! – зашипела Фортуна.

[Озаль Майнкаль]

Вырывающейся ярость из глубины сердца и разума была ядом, что отправляло Озаль и заставляла погружаться в дикую пучину ненависти, что заставляла бурлить кровь и вкладывать силу в удары. Знакомый робкий голос на фоне отражался в пустом, клокочущем от ненависти разуме пытаясь привести в чувство Майнкаль, однако...это было сложно. Наверное сейчас она могла прийти в сознание лишь от нескольких вещей : потеря сознания, присутствие Фортуны или-же смерть Эдгара. Может быть, если бы слова дархата были совсем другими, то возможно, Озаль и не сорвалась бы. Однако что было сказано, то невозможно вернуть.
Каждый удар отдавался в груди приятной волной, заставляющей углубляться глубже и глубже в собственный разум, давая куда больше пространства для вырывавшегося дикого зверя, что резвился и отдавал всего себя простому избиению. Однако...это не продлилось долго. Новый голос, где-то в далеке. Испуганный и волнующейся. Касание ладоней, напряжённых плеч и поток мягкой энергии, вливающейся в разгневанную оболочку. Пустой разум, будто глубокий кувшин с бурлящим и горячим маслом начал заполняться чем-то холодным и успокаивающим. Удивительно, как быстро это заставило проясниться разум. И пусть внутренний зверь питающейся разумом начал понемногу отступать, но всё ещё делал попытки добраться до своего обидчика, протягивая в его сторону окровавленные руки от кончиков пальцев до локтей. Внутренняя ярость что вырвалась на свет одиночной камеры содержания, была выплеснута на того, кто спровоцировал и внутреннее удовлетворение "заключённого" было почти полностью удовлетворено. Само собой, было-бы намного лучше, если бы обидчик сдох и его кишки были разбросаны по всему помещению...но и так сойдёт.

— Оза, успокойся! – Знакомый строгий голос, где-то с боку. Он входил в разум, как и успокаивающая энергия, добирая до сознания и растворясь в нём. Стоило же удерживающим руками обнять успокаивающейся животное, как почти сразу раздражённый зверь...начал отступать. Отступать виляя своим невидимым хвостом.
– Ты сильнее этих ненужных эмоций и той дряни, что сидит внутри. Слышишь меня? Возьми себя в руки!
Хотелось верить этим словам, они были чудесны и необходимы, но редкий взгляд светло-голубых глаз ловя равнодушное и самодовольное лицо Эдгара, заставлял пробуждаться зверя вновь. Зрачок то и дело менялся со светло-голубого, на ярко-алый и обратно. Озаль пыталась бороться со своим внутренним зверем и у неё это получалось благодаря объятиям и магическому потоку своего Демиурга, но лицо Эдгара...заставляло злиться лишь больше. Благо, разум стал куда чище и Озаль смогла произнести, устало и вместе с этим, невероятно зло рыча и пыхтя от ненависти.
- Ничего не происходит. Всего лишь осквернение памяти моего отряда, не более. Думаю, у Хлои сохранились записи. Не зря же, я в клетке сижу? Думаю, у вас есть запись с камер, Фортуна. - Прошипела дархат, сжимая и разжимая кулаки, стоило ей довести суставы до характерных щелчков.
- Хотя это и не важно. Важно лишь то, что я его глотку через жопу достану. Ты у меня за слова ответишь, ублюдок.

[Фортуна]

Туна держала Озу, потому Эд беспрепятственно стоял рядом и наблюдал. Когда дархатка яростно выплюнула в него очередную угрозу, а демиург задала вопрос, магистр спокойно заговорил без тени негативных эмоций:

— Я спровоцировал Озаль, чтобы открыть тебе глаза. Прошло три года. За это время хтоники полноценно адаптируются и становятся частью общества или умирают. Однако ты продолжаешь холить надежду, что твоя прихоть может быть успешной. На деле же, подобные эксперименты могут привести к жертвам среди фортунитов, которых мы должны защищать...

Лицо Эдгара быстро заживало, поэтому он смог перевести на Озу взгляд уже не заплывших от ран и крови глаз.

— Прости, Озаль, – сухо продолжил он. – Я соврал о подозрениях на счёт Раоши. Она была прекрасным фортунитом и мне очень жаль, что я осквернил её память. Но выбирая между мертвыми и живыми, я всегда выберу вторых.

Взгляд дархата вновь перешел к демиургу.

— На моём месте мог оказаться кто-то иной, кто не выдержал бы агрессии хтоника. Та же Хлоя или кто-либо ещё из медицинского персонала. Я не буду настаивать на своём, но демонстрация была более чем показательна. Если задеть Озу за живое, она не может контролировать внутреннего монстра. Так где гарантия, что сможет сделать это хоть когда-нибудь?

С этими словами Эд смахнул ладонью кровь с лица, которое всё ещё оставалось всё красным, но уже выглядело более или менее целым.

— Подумай над этим. Вы обе. Подумайте, готовы ли жертвовать безопасностью других фортунитов, ради всего этого. На сим я откланяюсь. Ещё раз прости, Озаль. Если когда-нибудь ты выйдешь из этой клетки полноценной личностью, чьё сознание не затуманивает хтон, разрешаю врезать мне ещё раз. Но пока... – он кинул на Озу печальный взгляд, то были первые эмоции, которые отразились на лице Эда, – ...пока ты кажешься мне опасностью, от которой нужно защищать моих подчиненных.

После сказанного Эд попросту исчез. Единственное, что осталось от него здесь – это лужа крови и папка с документами и фото о том роковом дне, когда Оза потеряла своих друзей.

Всё это время Фортуна не проронила ни слова. Однако она всё ещё не отпускала Майнкаль. Потому что боялась, что она снова кинется на Грома? Возможно. После его исчезновения объятия стали мягче. Они более не сковывали, а лишь заботливо одаривали теплом. Демиург положила ладонь на голову дархатке и негромко прошептала:

— Не слушай его, – слова звучали по-матерински нежно. – Я верю в тебя. Ты сможешь пройти через всё это и победить. Даже если потребуется не три года, а больше. Я буду рядом, потому что знаю, что ты справишься, – её объятия стали крепче, словно она пыталась забрать Озу себе, оторвав от всего остального мира. Голос зазвучал ещё тише: – ... справишься и оставшуюся вечность проведешь со мной...

[Озаль Майнкаль]

Эд говорил вещи...болезненные, но справедливые. И пусть Озаль хотелось разорвать его на куски, впившись в плоть мужчины, но не сейчас...рядом с Озаль сейчас была Фортуна, что сковывала её своими объятиями и не давая ей сделать лишнее движение. Проходили мгновения, что длились подобно вечности в объятиях демиурга. Долгие, но короткие мгновения теплоты и счастья. Пусть и поддельного, ничтожного и надуманного. Майнкаль отлично понимала что делает с ней хитрая Фортуна. Ломает и напитывает своей силой, чтобы контролировать и делала она это мягко. Как делают опытные дрессировщики. Злой проходимец в лице Эдгара и добрый хозяин в лице Фортуны. Смешная тактика, но крайне действующая. Она осознает это в полной мере позже. Намного позже.

— Не слушай его. Я верю в тебя. Ты сможешь пройти через всё это и победить. Даже если потребуется не три года, а больше. Я буду рядом, потому что знаю, что ты справишься. – О этот сладкий и нежный, почти материнский тембр голоса...так нагло врущий и так нежно успокаивающий. Озаль относительно немного знала слухи о Фортуне, но за то время что она провела с ней в те редкие моменты, когда её рыжая копна волос скрашивала белые стены сменяющихся "темниц", она узнавала о ней всё больше. И пусть это могло быть маской, но этот тембр...хотелось утонуть в нём. Была ли это природная харизма или магия, совсем не важно. Хотелось слушать и...подчиняться. Крепкие объятия и нежный шёпот прямо в шерстяное белое ушко.
– ... справишься и оставшуюся вечность проведешь со мной... - слова звучали подобно приговору, но какой смысл отказываться от такого плена? Само собой, Озаль побороться с этим животным магнетизмом, но где-то на подкорке собственного разума, она уже знала что проиграла.

[Спустя 13 лет]
Семь проклятых лет она провела под опекой Фортуны. Ещё семь лет, долгих и мучительных, но дархатка смогла побороть себя и подчинить то проклятое чувство хтонического безумия внутри себя. Семь лет она провела рядом с Фортуной и стала её собакой, верной и не очень покладистой. Собачка на цепи, но с характером. Иногда она соглашалась со своей хозяйкой и действовала по её приказу, иногда не соглашалась и бунтовала, делая так как самой приходило в голову и как она думала, было лучше. Но в целом...десять лет ей потребовалось на то, чтобы подчинить хтонического ублюдка внутри себя и стать той, кем она должна была стать.
"Внутренняя безопасность" - официально закреплены за "военной силой", но по факту являлись самостоятельной ветвью в Ордене. О них мало кто знал. Лишь те, кто должен был. Шесть лет существования внутренней безопасности и активной работы. Такое молодое "крыло" ордена и уже так не мало сделали. Верная псина "Фортуны" была внимательной и выслеживала каждого, кто мог бы помешать или навредить Ордену и самому Демиургу. И одна из "помех" появилась внутри ордена. Главная помощница  и любимая девушка дархатки...оказалась перебежчицей и кротом. Неприятно, но Озаль знала что нужно было делать, чтобы не упустить врага.

"Впервые она убила близкого ей человека, совершенно осознанно. Во время выстрела, её рука не дрожала, ибо она стреляла из любви к той, кто выходил её из абсолютно безумного состояния. Но слёзы что текли по лицу, были последним подарком той, кто хоть и оказался предателем, подарил ей множество прекрасных моментов."

И вновь это случилось в снегах. Наверняка, это была насмешка судьбы. Она стояла над телом девушки в снежной пустыне с револьвером в руке. Рука не дрожала, в воздухе чувствовалась кровь и сожаление. Озаль никогда не услышит смеха той, к кому прикипела всеми фибрами души и не откроет сердце так, как могла бы до этих событий. Никому, кроме Фортуны.
- Прости меня, Неллисса. Но ты сама знаешь правила. Этот смертный приговор, ты подписала себе ещё в тот момент, когда решила переметнуться.
Озаль знала что её любимая Неллисса больше ей не ответит, но ей хотелось оправдаться. Хотя-бы так. Хоть как-то. Шесть кровавых цветков орошали снежное полотно кровавой краской, напоминая ей о том, что было в прошлом.