[Волхайм]

[Волхайм]

...Мрачный и тяжёлый вечерний час...

Воздух густой, пропитанный электричеством надвигающейся грозы, смешанным с запахом мокрого асфальта и городской копоти. Раскаты грома, словно далёкие пушечные залпы, перекатывались над крышами, предвещая ливень, который вот-вот обрушится на улицы.

Город Небула, сверкающий неоновыми огнями, отражался в чёрной воде реки Рай, словно мираж, дрожащий на грани реальности. Вывески кафе, баров и магазинов мерцали розовыми, синими и зелёными оттенками, окрашивая тротуары в неестественные цвета, но их сияние не могло пробиться сквозь мутную гладь реки. Вода, тёмная и неподвижная, словно поглощала свет, не оставляя ни бликов, ни теней, ни намёка на то, что скрыто в её глубинах. Хлорированный запах, смешанный с чем-то затхлым, витал над набережной, напоминая о том, что чистота здесь — лишь иллюзия. Кто знает, сколько секретов хранит эта река? Сколько тел, сколько забытых вещей, сколько свидетельств преступлений покоится на её дне, скрытое под толщей мутной воды? 

Волхайм шагал неторопливо, его трость отстукивала ритм по мокрому камню, словно метроном, отсчитывающий время. Его взгляд, неподвижный и пронзительный, был устремлён вперёд, будто он видел не только то, что перед ним, но и то, что скрыто за пеленой ночи.

Белоснежные волосы, обычно лежащие тяжёлыми прядями, сейчас колыхались в такт его шагам, озаряя пространство вокруг слабым свечением, которое тут же гасло, оставляя после себя лишь мимолётный след. С каждым движением свет мерцал, будто отражение далёких звёзд, а затем пряди снова опускались на плечи, сливаясь с тенью длинного пальто. Его походка выверенная, аристократичная, лишённой суеты — каждый шаг казался обдуманным.

Мост, перекинутый через реку, вёл из сияющего центра в трущобы — место, где заканчивался порядок и начиналось беззаконие. Переступив границу, Генри оказался в другом мире. Первые дома ещё пытались сохранить видимость благополучия: покосившиеся, но крепкие, с потрёпанными фасадами, они хоть как-то вписывались в облик города

Но чем дальше вглубь, тем сильнее менялся пейзаж. Дома превращались в развалины, стены покрывались трещинами, ржавые балконы угрожающе нависали над узкими улочками. Воздух здесь был гуще, насыщен запахом гниющих отходов, дешёвого алкоголя и чего-то ещё — резкого, химического, от которого першило в горле. Тени двигались в переулках, но никто не выходил на свет. Местные знали: в таких местах лучше не привлекать к себе внимание. Нужно стать тише воды, ниже травы, темнее самого темного переулка и тогда будет вам счастье.

Но отсутствие людей не значило, что район пуст. Напротив — ощущение чужих взглядов, скользящих по спине, было почти физическим. Кто-то наблюдал из-за грязных стёкол, кто-то прятался в тени подворотен. Здесь не здоровались, не улыбались — здесь ждали момента. Руку протягивали только для того, чтобы вонзить нож, а дружелюбие было лишь маской, за которой скрывалась готовность плюнуть ядом в рожу незадачливому добродетели. 

Генри не обращал внимания на все вокруг. Его взгляд скользил по окружению, но ни на чём не задерживался, будто всё это было уже знакомо, уже изучено, уже не представляло интереса. Он шёл вперёд, пока не остановился перед одним из зданий. 

...Бордель, казино, бар и наркопритон — всё в одном...гремучий коктейль, идеальное подспорье трущобам. Клише...

Вывеска, тускло мерцающая неоновым розовым, изображала женщину с неестественно пышными формами, которая соблазнительно опиралась на стол с картами. Краска на табличке облупилась, а некоторые буквы погасли, превратив название в нечитаемую аббревиатуру. Дверь, обитая потрёпанной кожей, слегка приоткрывалась и захлопывалась от порывов ветра, выпуская наружу волны тяжёлого воздуха — смесь табачного дыма, дешёвого парфюма и чего-то сладковато-гнилостного. 

...Архиватор вошёл внутрь...

Тёплый, спёртый воздух обволок его одеялом. Полумрак заведения нарушали лишь тусклые лампы, висящие над игровыми столами, да барная стойка, освещённая синей подсветкой. Здесь было мало посетителей: пара игроков, мрачно перебрасывающихся картами, несколько фигур, слившихся с тенью в углах, да бармен — массивный верзила с лицом, словно высеченным из камня. Его узкие глаза, полные желчи и подозрения, скользнули по Генри, оценивая, взвешивая свежее мясо, что само доковыляло в логово волков.

Трость, до этого отбивавшая шаги, бесшумно скользнула в рукав пальто, исчезнув из виду. Тень Архиватора, вытянутая и искажённая светом, ползла по стене, будто живая, повторяя его движения. Он подошёл к стойке, остановившись перед барменом. 

—У меня встреча с мадам Б.В. ,..—произнёс Генри, его голос был тихим, но каждое слово звучало чётко, как удар клинка о лед.—...она осведомлена...—Бармен на мгновение замер, затем медленно положил тряпку, которой протирал стакан, и склонил голову, прислушиваясь к чему-то за спиной. В воздухе повисло напряжение, словно перед грозой. 

...Где-то в глубине заведения скрипнула дверь...

Бармен медленно кивнул, словно принимая неизбежное. Его толстые пальцы сжали край стойки, оставляя на полированной поверхности мутные отпечатки.—Тащи свой зад на второй этаж, доходяга,—прохрипел он, жестом указывая на узкую лестницу в углу зала.—Последняя дверь в конце коридора. 

Генри не ответил. Его взгляд скользнул по лестнице, отмечая каждую деталь: потрёпанные ступени, пятна неизвестного происхождения на стенах, тусклый свет одинокого фонаря, мигающего под потолком. Он двинулся вперёд, его пальто едва шевельнулось, словно он готовился достать что-то из-под него, в случае необходимости.

...Второй этаж был ещё темнее...

Коридор, узкий и душный, уходил вглубь здания, как горло какого-то древнего чудовища. Стены, явно когда-то давно окрашенные в тёмно-красный, теперь потемнели от времени и копоти, а местами облупились, обнажая прогнившую штукатурку. Пол скрипел под ногами, издавая звуки, похожие на стоны. 

В конце коридора, как и сказал бармен, была дверь. Обычная, ничем не примечательная, если не считать массивного железного засова с внешней стороны. Генри остановился перед ней. 

...Тишина...

Ни звука за дверью. Ни шагов, ни шёпота, ни даже дыхания. Только лёгкий скрип дерева, будто здание дышало вместе с ним. Он поднял руку и постучал. Три удара. Чётких, размеренных, как приговор, выносимый под стук молотка судьи. Дверь открылась сама, без скрипа, без предупреждения. 

...За ней — тьма...

Густая, почти осязаемая, словно стена. Ни огня, ни свечи, ни намёка на источник света.—Входи, Фрейи'ин— раздался голос из темноты. Низкий, хриплый, с лёгким металлическим подзвоном, будто говорил не человек, а машина.—Мы ждали тебя. 

...Генри сделал шаг вперёд...Дверь захлопнулась за его спиной...