[Вакула Джура]

  Вакула почувствовал, что, несмотря на свою видимую нахальность в подаче идеи, он всё-таки немного удивился согласию дракона. Неужели план действительно звучал убедительно? Или всё дело в этой проклятущей жаре, равно толкающих обоих утомленных приключенцев к безрассудству? Что ж. "Всё или ничего", так тому и быть.
  Отыскав уединенную тень под стенами одной из местных развалин, эти двое смогли немного остыть и получше проработать свой новообретенный план. Решено было не тратить слишком много времени на ожидания и приступить к делу ещё засветло, пока стоит жара. "Днем люди слишком заняты работой и спасением от пекла, а потому будут менее внимательны." — примерно звучало обоснование Цанбая — "К вечеру зевак станет лишь больше". Снайпер рассуждал чуть более абстрактно: "У нас вообще может не быть времени до вечера. Мне кажется, принца могут отпустить в любой момент, а это всё сильно усложнит".
  Пока что рассуждения упирались в отсутствие всей необходимой информации. И как только эти двое вспомнили о своих возможных будущих попутчиках, Вакула сразу свернул мысли в более практичное русло:
— Нам не придется думать, когда и как подобрать этих засранцев, если мы сразу пристроим их к делу. Раз они такие скрытные и вездесущие, пускай разведают для нас обстановку, — и, опережая возможное раздражение дракона, добавляет, — Я сам с ними договорюсь.
 
  Как и прежде, шаман оставался практически мертвенно спокойным, выслушивая из уст снайпера их с драконом план и просьбу. Единственное, что отличало эту беседу от предыдущих, это длина молчаливой паузы, которую Шаман выделил на размышления. Очевидно, в этот раз решение давалось ему с трудом.
— Путешествие по небу... — произнес он в какой-то момент, то ли вопрошая, то ли просто перебирая эту идею в голове, после чего вновь ненадолго замолчал.
 
— Они согласились, — позже передал Вакула Цанбаю, — Но у меня возникло ощущение, что идея им не слишком по душе. Земляные жители, видимо, не любят отрывать ноги от почвы.

  Оставив шамана, как они выразились, собираться в скорую дорогу, сами сестры сперва терпеливо выслушали примерные указания по новому плану, а после сразу отправились разведывать обстановку у мэрии. Их задача была проста на словах: незаметно пробраться в темницу, заглянуть к мэру и по возможности подслушать всё, что только будет возможным, касательно недавней перепалки и арестов. На деле такой план мог пойти под откос в любую секунду, но судя по тому, как легко нуунва смогли подслушать события внутри архивной библиотеки, здесь у них тоже имелись неплохие шансы на успех.
  Разделившись с сестрами, дракон со снайпером смогли заняться изучением самого корабля. По улицам тут и там всё ещё бывало сновали местные жители и у героев была возможность поглазеть на свою цель, не привлекая к себе большого внимания. На корабль таращились все, кто проходил мимо него, и стража к этому уже попривыкла.
  Четверо солдат в металлической броне и красно-синей тканевой подбивкой, казалось, жарились заживо под палящим солнцем. Ведя караул, они старались оставаться в тени корабля, но даже так их лица оставались красными, в тон собственному гербу, и крайне угрюмыми.
  Сам корабль вблизи оказался меньше, чем виделся издалека. Его габариты и форма напоминали чем-то Цирконские прогулочные яхты, только с приделанными импульсными двигателями, посадочными опорами и набором космических солнечных парусов. Темный корпус с матовым золотистым отливом был украшен именной росписью «Грандиоза» и, практически точно под ней, виднелись очертания закрытых пазов скрытых фотонных пушек. Это был небольшой, но дорогой, парадный корабль, который мог постоять за себя. Вероятно, отцовский подарок юному дарованию.
  При лучшем рассмотрении можно было заметить, что несколько стражей было и на палубе. По крайней мере, макушки минимум двоих из них то и дело мелькали над бортом, пока те прохаживались вдоль палубы.

— Юный наследник сейчас в мэрии, но не в темнице. За ним присматривает огненная женщина и двое стражей, — докладывает костяная сестра по возвращению, — Он был ранен и люди мэра позволяют ему прийти в себя. Наследник очень возмущен и жаждет освободиться, дабы найти того, кто наложил на него чары.
— Суд будет вечером, — добавляет цветочная сестра, — Сын Мэра тоже очень зол и желает наказать алькорских гостей. Но судья и сам мэр не планируют держать наследника взаперти слишком долго. Мэр хочет, чтобы наследник и его люди просто ушли. Как уйдет и Очир. Очир тоже зол, потому что стража убила его варга.
— Что ж. Времени у нас не слишком много, — подсумировал очевидное Вакула, оборачиваясь к Цанбаю, — Тогда приступим?

[Моль]

Моль отвлечённо слушал доклад сестёр, будто какая-то часть его сознания уже давно выскользнула из тени развалин и направилась по раскалённому песку к возвышающемуся космолёту. Ветхие стены хижин постепенно теряли очертания, а палящий воздух казался лишь фоном, мягкой вибрацией, скользящей по коже. Он оставался недвижим и не задавал вопросов, позволяя снайперу вести переговоры, а взгляд его был направлен вдаль, на корабль, который, казалось, покачивался дыханием и мерно жил собственной жизнью, принимая в своём чреве иноземцев. За привычной маской хладнокровия шевелилось редкое любопытство, даже предвкушение, внимательно анализирующее каждую деталь: стражу, толпу, паруса и малейшие сигналы движения – всё это складывалось в немую карту возможностей, которую он раскладывал в голове, пока мир вокруг продолжал вибрировать жаром и пылью. Даже в мельчайших деталях скрывались шансы и риски, поэтому он позволял мыслям свободно блуждать между реальностью и будущим. Между городом и кораблём. Между расчётом и интуицией.

Со временем практически полностью отключившись от беседы, Моль пропускает заданный в воздух вопрос, внутри него разворачивается тихая и строгая геометрия мысли, та, что появляется в те моменты, когда он перестаёт слушать и вникать в чужие слова, переключаясь в иную плоскость. Добытые разведданные растворяются в золотистой пыли воздуха, мягко и лениво смещая внутренний центр тяжести дракона в сторону судна, и уступают место воспоминаниям: едва ощутимому толчку «нечеловеческого» ощущения, которое накрыло его, стоило только оказаться поблизости от корабля.

Двое на борту почти не представляли угрозы – их магический фон был слабым, как остаточное тепло от едва тлеющих углей. Но один отличался резкой энергией, его присутствие ощущалось плотным узлом в пространстве. Не местный, не стражник, чужак с чёткой, «выдрессированной» магией, от которой дракон почувствовал сухой холод вдоль позвоночника – та, что применяется на службе и граничит с «телохранительными» (нательными) печатями. Спутник принца.

— Наши новые друзья пойдут первыми, а мы будем замыкать на случай, если подоспеет стража на подхват. — Коротко проронил, словно цепляясь за обрывок мысли, который всё же счёл нужным озвучить. — И, если что-то пойдёт не так, мы должны быть готовы к мгновенной реакции.

Моль говорил ровно, но под ленивыми интонациями проскальзывало нечто обострённое и собранное – тихая готовность сорваться с места. Впрочем, о присутствии на судне мага он предпочёл умолчать перед компанией шамана, это был неплохой способ проверить их внимательность и способность оценивать ситуацию без лишних напутствий. Или дело было лишь в упрямой своенравности дракона? Он умышленно оставлял часть информации за кадром, испытывая их на прочность и самостоятельность, чтобы оценить их реальную способность улавливать угрозу.

Они двинулись к паруснику без лишних слов, и через пару шагов Моль накинул на себя ментальную магию, едва ощутимую волнением в пространстве – она смягчала внимание посторонних глаз, направляя их прочь от него, словно невидимый щит, отворачивающий лишнее внимание.

[Вакула Джура]

  Обсуждение плана шло на удивление вяло и неспешно, словно речь шла о какой-то будничной рыночной рутине, а не о дерзком большом ограблении средь белого дня. Вакула задавал сестрам уточняющие вопросы об их походе, а те отвечали хоть и честно, но ввиду натуры и языкового барьера, не всегда ясно. В общем и целом, у всех сформировалось крепкое впечатление, что как такового плана у них на самом деле и не было. Потому, когда Цанбай, всё это время молчавший, вдруг подал голос и шагнул навстречу приключению, все остальные несколько опешили. В особенности нуунва, получившие весьма дерзкий указ.
— Друзья? Первыми? — отозвалась Цветочная сестра, пропустив в своем голосе что-то вроде нервного смешка.
— Мы согласились помочь в вашем безумной плане, — без намека на улыбку добавила вторая сестра, — Помочь информацией. И мы помогли. Но мы не соглашались на самоубийство. Мы не воины.
— Дракон берет намного больше, чем дает, — снова хихикнула Цветочная.
  Вакула тоже невольно хмыкнул, но немного по иной причине. Жара припекала головы всех присутствующих, не только стражников чужой планеты. И их план, стоящий на одной импровизации и честном слове, предвещал то ещё веселье.
— Просить вас идти в первых рядах, может быть, и правда перебор, — утерев преющий лоб, Вакула бросил уставший от слепящего солнца взгляд на всех троих нуунва, — Но остаться позади вы ведь тоже не хотите, правда? Как только мы захватим корабль, у нас не будет времени дожидаться отстающих пассажиров.
— Вдвоем... Вы его не захватите. — задумчиво произнес шаман. Немного подумав, заговорил снова, но в этот раз на языке нуунва, от чего понять его смогли лишь сестры, к которым он обращался. Когда он закончил, девушки смиренно опустили головы.
— Мы не отстанем, — говорит Костяная, вздохнув и вновь обратившись к снайперу, — Если бы вы преуспели, мы бы нашли, как быть рядом... Но вы не сможете одни. Мы поможем, но оставаясь в тени.
— Дракон скрылся, — рассеянно протянула Цветочная, растирая подушечки пыльных пальцев, как перед мелкой работой, — Мы помочь скрыться ещё лучше.
— Но нужно быть осторожно, — заключил Шаман, кивнув и указав костистым пальцем на судно, — Там есть те, кто чуют острее других.
— А конкретнее? — вскинул бровь Вакула.
— Существа. Двое. У них источник. У других нет, — терпеливо разжевал Шаман.

  Убедившись, что ничего более вразумительного от нуунва ему не добиться, Вакула вздохнул и двинулся за драконом, по пути активируя маскировочный режим своего обмундирования. В отличии от Цанбая, он решил скрыться по-настоящему. Невидимость костюма работала не безупречно, однако был неплохой шанс, что воспаленные от яркого солнца глаза стражников примут всякую возможную остаточную рябь за собственные визуальные галлюцинации.

  На корабль можно было попасть двумя способами: через судовой трап, шагая по наклоненный рампе через открытый шлюз мимо двух сонных стражников, или каким-нибудь образом приземлившись с воздуха на открытую палубу. У Вакулы не было ни крыльев, ни крюка-кошки, а потому он пошел самым нахальным из двух путей.

  Разморенные жарой и странным, почти умиротворяющим поползновением дурманящей магии, стражники были поглощены уже чем угодно, но только не своей работой. Те двое несчастных, что подпирали борт у рампы, неся самую ответственную миссию по защите прямого входа на «Грандиозу», практически засыпали к моменту прибытия незваных гостей. Бросив взгляд с одного полускрытого шлемами румяного лица на другое, Вакула внутренне поджимается и аккуратно проскакивает мимо них внутрь корабля. (Скрытность 19 против Восприятия 5)
  Внутри было темно и прохладно, как в металлическом погребе. И, что ещё приятнее, здесь было довольно тихо и безлюдно. В дневном угоне был ещё свой плюс в том, что на активное судно никто не накладывает сигнализацию. Если они с драконом не привлекут к себе лишнего внимания, убирая оставшиеся лишние глаза, у них был шанс на успех.
«Один из нас обязан добраться до пульта управления» — думал Вакула — «Как только мы закроем шлюз, оставшаяся снаружи стража сразу всполошится и нам нужно будет быть готовыми мгновенно привести корабль в движение.»

[Моль]

Как и следовало ожидать, подземные жители не собирались высовываться из своих нор и подставляться под удар, предпочитая отсиживаться в спасительной тени и по-крысиному наблюдать из щелей, как другие поднимают шум и принимают удары. Их слова о помощи и последующие размышления звучали ровно так, как звучат трусливые речи тех, кто отчаянно старается удержать на лице маску мудреца, будто понимают этот мир куда больше остальных, а на деле – просто не хотят рисковать собственной шкурой. Моль слушал их возражения с тем же выражением, с каким люди смотрят на назойливых насекомых: не раздражаясь вслух и не отмахиваясь от доводов, но уже мысленно решив, что вся эта «мудрая осторожность» ровным счётом ничего не стоит. Он не ожидал от них храбрых бравад или поступков, лишь минимальной полезности, но даже это оказалось под сомнением. В голосах сестёр слышалась та особая, скользкая осмотрительность, которая присуща тем, кто выбирает ожидание вместо движения вперёд.

Единственное, что действительно заставило дракона нервно дёрнуть бровью, – это слова Вакулы о том, что идея отправить нуунва на корабль первыми была слишком дерзкой. Тем не менее, прозвучали они довольно дипломатично и в то же время мягко подталкивали к действию. Моль внутренне согласился на любое решение, лишь бы не тратить время на пустые разговоры и бесконечные обсуждения предстоящей импровизации.

Благодаря раскалённому воздуху, который дурманил головы стражникам, и почти невесомому покрову магии, им удалось бесшумно проникнуть на космолёт. Мягкое дуновение ветра поднимало пыль и переплеталось с едва ощутимыми ментальными вибрациями, создавая иллюзию пустоты и полностью растворяя их присутствие. Дракон идеально вписывался в саму структуру корабля: трап, открытый шлюз и тёмные металлические стены служили естественным фоном для его движений, словно он сам был частью этого пространство, выверенно скользя между тенями и отражениями, как если бы сам воздух вытеснял его форму.

Он проскользнул на борт «Грандиозы» без малейшего намёка на суету, не делая пауз, оценивая и запоминая каждую деталь пространства вокруг. И в этом безмолвном танце магия работала как невидимый дирижёр и, казалось, направляла сам поток воздуха и звуков так, чтобы его шаги и дыхание растворялись в окружающем, создавая иллюзию полной покоя.

Едва оказавшись внутри, Моль осторожно двинулся по тускло освещённому коридору, направляясь к источнику внутренней энергии, который ощущался как плотный, пульсирующий узел во чреве корабля. Тишина обволакивала, а мельчайшие вибрации в стенах и воздухе оседали внутри невидимыми импульсами, выстраивая в сознании дракона карту движений: каждый резкий поворот, каждая дверь и отсек становились объектами его пристального внимания. Чем ближе он подходил к источнику магии, тем плотнее ощущалось его присутствие, словно чужое сердце, бьющееся в стальной утробе судна. И когда Моль наткнулся на патрулирующего помещения стражника, его реакция была мгновенной: пальцы уверенно перехватили рукоять ножа, и лезвие широким взмахом скользнуло по шее, перерезая горло ещё до того, как из него успел вырваться крик (Холодное оружие (20) против сложности - 14). Поддерживаемое драконом тело, мягко осело на пол.

[Вакула Джура]

— Не нравится мне, как они на нас смотрят, — пробубнил стражник под свой острый орлиный нос, когда его коллега поравнялся с ним во время отсчитывания очередного круга вокруг палубы, — Как шакалы на курятник. Все до единого.
  Иссушенная площадь, что разделяла судно с ближайшей улицей, практически пустовала. Солнечную монотонность разбавляла только небольшая группа ребятни, что топталась в тени у тонкого забора и тыкала пальцами в сторону парусов.
— Ну, эти то точно достойные соперники, — его коллега останавливается, позволяя себе ненадолго опереться о металлический борт и передохнуть, — Будем надеяться, что наш грозный вид убедит их не нарываться почем зря. В этот раз.
  Носатый недобро покосился на своего такого же перегретого на солнце коллегу, что беспечно пожевал челюстями и сплюнул через палубу в сторону улицы и поднявшегося облака мелкой пыли. Шутил, вероятно, да только не до смеху было. «Грозный вид» не помог другой половине отряда, когда сынка герцога уволокли в темницу прямо у них на глазах и теперь, застряв в этой дыре и ожидая неизвестного, все пребывали в особом угнетении. Оказаться в столь уязвимом положении, находясь посреди рассадника бандитов и контрабандистов, было очень скверно.
— Такое позорище. — едва слышно вздохнул носатый, не решившись развивать тему дальше.
— Не тоскуй, — вдруг приободрил его саркастичный товарищ, похлопав по плечу и разворачиваясь, — Верю, что скоро уберемся уже из этой помойки. Дома с женой повеселеешь и забудешь всё это, как дурной сон. — шагая, он тихо поскрипывал доспехами, — Пойду воды принесу, скоро вернусь.
  Солдат знал, что у посудины был только один вход внутрь. Знал также, что его охраняет двое его друзей, подпирающих перила снаружи. На всем проклятом планетоиде, прохладная утроба «Грандиозы» была сейчас самым надежным и безопасным местом для него и его коллег и это понимание внушало обманчивый покой. Да, их мало и за главного - совсем ещё дитя, видящее в солдатах лишь игрушки, но удача была на их стороне. Оказавшись в тени, солдат с удовольствием выдохнул. Маленькая халтура, ради которой он покинул пост, даст ему необходимое облегчение и дополнительные силы в конце концов успешно дождаться свое начальство, а потому этот незначительный риск того стоил, верно? Повернув за угол, он неторопливо зашагал в сторону кладовой. Один шаг, второй, третий. Он вспоминал вкус напитков из родного дома. Воображал, что если добавит сейчас во флягу горсть сушеной мяты и синего «сахара», то получится очень похоже. В его памяти предстала белокурая девица, с которой он познакомился накануне отбытия по рабочему заданию и с которой как раз последний раз распивал подобный напиток. Сладковатый и освежающий, как и тогда в кафе. Как и её духи. В моменте, когда он вспомнил её смех над его не смешной шуткой, это и произошло. Холодный клинок проехался по его кадыку, как раз когда он сглотнул сухой от жажды ком. Не сразу осознал, как в глазах потемнело а под носом хлестнуло алыми брызгами. Распахнув веки и беспомощно хватая ртом воздух, подобно пойманной за жабры рыбе, стражник растерянно схватился за свое горло и крутанулся на месте, почти теряя равновесие, как вдруг заметил своего убийцу. Юноша. Бледный, с испачканным кровью ножом. Совсем не похож ни на коллег, ни на местных. Изумление быстро сменилось испугом и паникой. Стражник, позабыв обо всем остальном, постарался из последних сил сообразить, как ему поднять тревогу, но... Новый удар оборвал его историю.

  Прощупывая нутро корабля магическими волнами, Цанбай мог ощутить, что те цепляются за цели, как за острые пики внутри морской пещеры. Магические источники. Их два. Оба не слишком выраженные и расположены палубой ниже. Один недалеко от того места, куда сворачивала лестница, и ещё один чуть поодаль, ближе к носу корабля. От первого исходило сдавленное напряжение, от чего сама его аура источала энергию стресса и подавленности, тогда как второй огонек не проявлял ни злобы, ни радости. Когда волны теомагии остаточно выкатились наружу, Цанбай заметил также приближение ещё троих сущностей. Но эти ему были уже знакомы. Нуунва держались близко и наблюдали за операцией.

  Тем временем, Вакула передвигался в сторону рубки управления. Держа ухо востро и въедливо осматриваясь, он старался ступать как можно тише, но при этом не теряя темпа. У них было мало времени и не факт, что камеры наблюдения не владеют какой-нибудь встроенной технологией опознания скрытых тел. Быстро отыскав лестницу, легко метнулся вверх, попутно посылая сигнал своему внутречерепному чипу. Как и дракон, снайпер тоже имел свои инструменты к контролю обстановки. Волна без труда проходит сквозь ближайшие стены и находит несколько целей. Те, что остались внизу, Вакулу не волновали. Куда интереснее ему было, кто его ждет у штурвала. Всего один человек. Без источника.
  Это был мужчина. Что-то вроде крепкого лесного эльфа - из тех, что предпочитают деревья, цветы и грязь роскошным шелкам. Его кожа была смуглой, как у простого рабочего, а длинные уши колючими, как у домашней свиньи. На ушах этих наушники, а сам он слегка пританцовывал, занятый разбором неизвестного устройства на столе. Что интересно, несмотря на свою погруженность в дело, на прикосновение дула к затылку он среагировал мгновенно: вздрогнул, роняя наушники на грудь, и сразу поднял руки вверх. Опыт в этом у него уже, видимо, был.
— П-пресвятые источники, кто это? — пролепетал он испуганно, но на удивление приятно и четко поставленным голосом.
— Нет времени. Ты пилот? — Вакула не сводит глаз с чужого туго повязанного узла из волос, а палец держит поближе к крючку. — Отвечай или пущу пулю.
—  А-а... Я, ну, скорее техник, — растерянно бормочет ушастый, не сразу сообразив, что скорее всего выбрал не верный ответ, — Пилотом я вообще т-тоже могу...
— Закрывай шлюзы и поднимай судно в воздух.
— Ч-что? — в голосе эльфа проскочила нота новой, немного неожиданной эмоции: досада. Кажется, у него были совсем иные планы и мысль о том, что они могут сорваться настолько незадолго до долгожданного возвращения начальства, выбила его из колеи на секунду, но он опомнился, — П-простите, мистер, но я не знаю... как-...
  В холодной смеси нетерпения и азарта, Вакула вдруг от души заряжает эльфу прикладом по голове. Ушастый крякнул и, потеряв равновесие, рухнул сперва на стол, а потом неуклюже сполз на пол. Кажется, он потерял сознание.
— Упс... — Вакула моргнул, слегка растерявшись такой неожиданной хлипкости своего заложника, — Это... не хорошо.
  Бросив взгляд на панель управления, снайпер кисло покривился. Вот с чем-чем, а с вождением таких штуковин у него опыта почти не было. Ладно. По крайней мере он может попытаться найти кнопку, отвечающую за шлюзы. Вряд ли это слишком сильно отличается от работы с дверьми в зданиях. Перекинув винтовку через плечо, неудачливый угонщик склонился над кнопками и сенсорами. Немного поколдовав, он было подумал, что знает, что делает, как вдруг... (Крит. Неудача).
— Внимание. Неавторизированный вход. Тревога. — нежным голосом провозгласил центр «Грандиозы», погрузив помещение рубки в классическое и ничего хорошего не предвещающее алое освещение.
  Застыв, Вакула лишь крепко хлопнул себя ладонью по лицу.
— Вставай, зараза... — мгновением позже он уже растряхивал стенающего эльфа, — Вставай, говорю! Сейчас же не поднимешь это корыто в воздух, совсем голову тебе оторву!

  Стражники, услышав сигнал тревоги, сперва немного растерялись. Несколько секунд им понадобилось на то, чтобы согнать с себя пьянящее наваждение и наконец сообразить, где и что они делают. Похватав оружие, пара, охраняющая вход, забежала внутрь корабля, а остальные устроили небольшую пробежку вокруг в поисках нарушителей.

[Моль]

Время лечит только то, что ему по силам. Постепенно оно вычистило из сознания старые заблуждения, в которых он когда-то наделял чужаков властью над собой. Оно растворило пустое тщеславие, желание угодить и обиды, давно перебродившие и ставшие помехой к новой жизни - всё то, что оказалось не дороже залежавшегося куска мяса в его лавке. Оно стёрло мучительную несвободу и навязанные ожидания, унесло куда-то вглубь прошлого его прежнюю зацикленность на себе и ту странную серьёзность, которой те или иные вещи вовсе не заслуживали.

Но есть шрамы, перед которыми время оказалось бессильно. Оно может притупить боль, отодвинуть её на задний план и позволить двигаться дальше, но не изменить саму основу, которая формировалась годами на насилии и пролитой крови - то, что проросло слишком глубоко и продолжает жить своей жизнью: привычками, реакциями, холодом мгновенно принимаемых решений. Поэтому, столкнувшись со стражником, он действовал без колебаний: быстро, точно и бесшумно. Не из злости, а из освобождённого от эмоций инстинкта, давно оторвавшегося от вопросов морали. Так поступают с мелкой деталью, которую нужно тихо вывести из строя.

Такие люди в его глазах всегда были шестерёнками в громоздком механизме власти, выросшем на руинах павшей Империи. Он не видел в них личностей, лишь саму функцию и форму, пустые оболочки долга, от которых разило металлом, кровью и строгой дисциплиной, искренне им презираемой. Их ритуалы и бездумное повиновение были чужды для него, словно застывшие призраки старого мира, и каждый из них для Моль был не более, чем напоминанием о бездушных коридорах власти, где его жизнь считалась лишь удобным инструментом для устрашения или развлечения.

Время не научило его ценить их жизни, но позволило принять тот факт, что человеческая жизнь ничего не стоит. Потому и сейчас, когда тело стражника бесшумно оседает на холодный пол, внутри Моль не возникает ни отголоска каких бы то ни было сомнений, только безмятежная пустота, отточенная годами, и той медленной работой времени, которое так ничего и не смогло в нём исправить.

Отвлёкшись от трупа, Моль только сейчас уловил магические колебания внутри корабля: тонкую, едва различимую в стальном теле «Грандиозы», пульсацию, что тянулась вдоль металлических переборок и расходилась к двум скрытым узлам энергии, каждый из которых со своей плотностью и напряжением.  Первый, ближе к лестнице, источал нестабильную, едва сдерживаемую насторожённость, взвинченную до предела первыми сигналами тревоги, словно сам внутренний источник сжимался под тяжестью накатившего страха. Второй, у носа корабля, оставался ровным и холодным, почти инертным и без признаков лишних эмоций, тихий наблюдатель, который сохранял своё молчаливое присутствие.

Коротко прикинув расстановку сил, Моль решительно направился обратно к выходу: два магических источника оставались на месте и пока не представляли прямой угрозы, но вот открытый шлюз уже стал потенциальной проблемой – из него сквозняком тянуло чужой тревогой, хрипами рации и беспорядочным ритмом шагов. Лучшим выходом сейчас было перекрыть возможность входа новым участников их маленького перформанса, а значит, действовать нужно было быстро. Он ускорил шаг, мягко скользнув вдоль коридора, а пальцы уже нащупали и крепко сжали рукоять ножа. Каждый звук в шлюзе становился для него сигналом, где стражники замедлили шаг, где участилось дыхание и где кто-то невольно коснулся брони, затягивая ремни плотнее. Время замедлилось, пространство сжалось до узкой полосы коридора, и весь его инстинкт был направлен на одно – нейтрализовать угрозу прежде, чем она успеет среагировать первой.

Вынырнув из-за перегородки, Моль нацелился на первого бегущего и вбил нож между тяжёлых щитков брони, коротким, выверенным движением проворачивая лезвие в ране, чтобы мгновенно обездвижить цель и использовать его тело как щит.

Стражник 1: Защита 20, 1 хп (из 3 хп).
Стражник 2: Защита 20, 3 хп.

[Вакула Джура]

  Надо было немного успокоиться. Любое новое неверное решение сейчас могло стать критичным. Выяснять, притворяется стенающий эльф или нет, времени тоже не было, как не было и возможности применять к нему более радикальные методы уговоров. "Он нужен мне живым" — думал Вакула, раздраженно кривя губы от осознания своей вот этой вымученной беспомощности. Что ж. Счет на секунды. Пока к кораблю сбежалась ещё не вся стража, ещё оставалась возможность преградить отстающим путь. Снова склонившись над пультом и тихо хрустнув суставами пальцев, Вакула быстро прикладывает их к набору более-менее знакомых кнопок. Первая бегло набранная комбинация не дает результата. Небольшой экран, расположенный над панелью, выводит трудно разбираемые коды ошибок. Не то. Стукнув пальцем по своим наручным часам, взломщик бегло вытягивает из них тонкий провод и вставляет в один из едва заметных разъемов сбоку. Подгрузка программы, считывание команд, по экрану пульта начинают бежать строки механических мыслительных процессов. Пока это происходит, Вакула пробует ввести пару дополнительных команд, но всё упирается в новое загоревшееся окно: «подтверждение личности». Шумно выдохнув носом, Вакула осматривается по сторонам и останавливается взглядом на нелепом эльфе, всё ещё изображающем бездыханный мешок картошки под столом. Долго не думая, хватает эльфа за руку и, заставив того неожиданно вскрикнуть от ощущения вырываемого сустава плеча, прикладывает темным пальцем к специальной выемке. Наконец, панель перестает гореть красным и остывает до голубого оттенка успешного вскрытия.
  Аварийные огни гаснут и, одновременно с этим, с тяжелым свистом захлопывается и шлюз. Происходит это ровно перед тем, как к трапу подбегают отстающие стражники. Затормозив, они злостно что-то вскрикивают на своем алькорском наречии и, ввиду отсутствия иных идей, одновременно выхватывают свои связные артефакты.
— На корабле нарушители! — оповещают они наперебой в маленькие карманные устройства, связываясь с кем-то важным, но пока что очень далеким.
— Отлично, — блаженно выдыхает Джура, опуская напряженные плечи и на секунду прикрывая глаза. Сохраняя на губах воодушевленную улыбку, резко опускается к очнувшемуся после грубой встряски мужичку, что из-за болезненного нытья уже был не в состоянии изображать глубокий сон, — А теперь поднимай нас.
— Охх, — эльф впервые открыто скривился на этого зубоскалящего чужака, но, воочию завидев чужое оружие, всё-таки пошел навстречу. Ухватившись непослушными пальцами за край стола, начал подниматься, — Дайте мне... Пару минут. Агх.
— Двадцать секунд, не больше.
  Эльф кривится ещё пуще, но принимается за работу.

  Первый из забежавших в коридор стражников был из числа наиболее отчаянных новобранцев. Храбр, но всё-таки глуп и не осторожен. Блистающая алыми всполохами темнота встретила его не только прохладой кондиционеров, но и обжигающим холодом взявшегося словно из ниоткуда мясницкого ножа. Хрипло ухватив ртом воздух, стражник едва успевает осознать себя, как вдруг оказывается прислоненным спиной к нападавшему. Насаженный, словно жук на иглу, он вдруг видит перед собой уже не соперника, а лицо нагоняющего шокированного коллеги, уже замахнувшемуся мечом, но осекшегося.
  «Он прикрывается мной!» — думает юноша в смеси паники и злобы. Его мокрые от кровавого кашля губы поджимаются, а дрогнувшие пальцы решительно ухватываются за собственный короткий клинок и направляют его мимо талии себе за спину, стараясь достать мерзавца. (Атака: 16)
  Юноша, что бежал следом и уже занес свой меч, потерял несколько драгоценных секунд, но всё-таки взял себя в руки. Заметив, что его раненый товарищ сопротивляется, постарался всё-таки и сам пробиться к врагу. Стоит «заложнику» с силой накрениться вбок, свежий солдат тут же бьет по бледному убийце сперва колющим выпадом (Атака: 15), а затем и режущим (Атака: 22). Но стоило бронированному бойцу войти в раж, как вдруг он почувствовал что-то из ряда вон выходящее.
  Цанбай мог краем глаз заметить, как из-под пола вдруг, как из воды, показались две сухие ладони, цепко ухватили стражника за лодыжки и утащили вниз практически по колени. Странная магия, на пару секунд обратившая металл в зыбучие пески, затянула несчастного юношу в крайне неприятную ловушку. Застряв посреди коридора, стражник заорал то ли от испуга, то ли от боли, на время растеряв способность сражаться.

— Проклятье, — Стражник с грозным профилем коршуна, что до этого сторожил палубу, тоже мигом ринулся в глубины «Грандиозы». Он чувствовал, что в этот раз дело действительно неладно и очень скоро получил тому подтверждение, напоровшись на обескровленное тело своего товарища. Острые черты его лица на секунду растянулись в ужасном осознании, но очень скоро выражение сменилось мстительной решимостью. Подобрав свое орудие — арбалет — наизготовку, он ринулся на звуки сражения и очень скоро обнаружил врага. Один единственный, полностью открытый со спины. Держит одного из стражников, а потому выстрел будет рискованным, но коршун готов к этому риску. Прицелившись, он выпускает тяжелый болт в полет. (Атака: 24)

[Моль]

Стражник, которым Моль прикрывался, вопреки ожиданию оказался не из робкого десятка, и даже с парализующей болью под рёбрами не утратил холодной сноровки и воли к жизни: мелко трясущиеся пальцы нащупали рукоять короткого клинка на поясе, и он практически вслепую занёс лезвие за спину, туда, где по его расчёту долен был находиться нападающий. Удар получился резким, отчаянным и на удивление точным, но всё же прошёл мимо юркой цели, рассекая воздух в сантиметре от неё (Уклонение: критический успех (10) против сложности 16).

Моль ощутил короткий импульс движения раньше, чем сталь вышла на дугу и прорезала промежуток между телами: едва уловимое напряжение мышц и лёгкая судорога намерения, дрожью пробежавшаяся по телу раненого, – и он смещается в сторону подобно тени, ускользающей от палящих лучей солнца. Нож выходит из тела одним коротким рывком, быстро, как крючок из подёргивающейся рыбы, и тем же экономным, отточенным движением бьёт в шею. Лезвие входит под острым углом, вспарывая кожу с тем знакомым, податливым сопротивлением, которое всегда возникает там, где она тоньше – там, где беспорядочный пульс тщетно пытается удержать остатки тепла в теле. Стражник с хрипом втягивает в себя воздух и запоздало вскидывает руки вверх, пачкая их кровью; тело с грохотом падает на пол, утрачивая то напряжение, которое ещё пару секунд назад держало его на ногах (Атака: успех (6) против сложности 20).

Сосредоточившись на первом бойце, Моль пропускает один из режущих ударов второго: тяжёлое лезвие меча мазнуло в опасной близости от лица и вспышкой обожгло бровь, глубоко рассекая кожу (Уклонение: неудача (-4) против сложности 22). Влажное тепло мгновенно скользнуло вниз, затуманивая видимость, и дракон на мгновение застывает в смятении, временно теряя контроль над ситуацией – редкое, непривычное чувство удивления со смесью едва уловимого страха, которое прорывается сквозь обычную сосредоточенность. Коротко смахнув с лица кровь, он плавно разворачивается к оставшемуся стражнику, чтобы нанести удар, но противник уже не представляет угрозы, барахтаясь на одном месте, словно пойманный жук, пришпиленный к полу и не способный двинуться с места.

Моль тянется к беспокойно мечущейся фигуре и практически мгновенно улавливает короткий щелчок спускаемого болта. Прежняя рассеянность мгновенно растворяется, уступая место отточенным, рефлекторным реакциям: тело движется само, с точностью и скоростью, выработанными годами выживания, и подстраивается под каждый звук и ответное действие. Металлический наконечник уходит в бок и прорезает ткань, вспарывая кожу. Боль уходит на задний план, растворяясь в вскипевшем в крови адреналине, и движения остаются чёткими и выверенными: он пару раз бьёт стражника ножом – первым рассекает сухожилия на руке, вынуждая противника выронить арбалет, а вторым находит слабое место между сочленениями брони, пробивая защиту (Атака: успех (6) и успех (4) против сложности 20).