[Аранарх]

Харот / Риверхолл / 5200

Участники эпизода: Аранарх и все желающие.

Эпизод является игрой в в  прошлом и /открыт для вступления любых других персонажей. Если в данном эпизоде будут боевые элементы, я предпочту без системы боя.

Музыка локации:
https://music.yandex.ru/album/5336258/track/40915463?utm_medium=copy_link

[Аранарх]

Автор: Sana993
.
Риверхолл это небольшой, крепкий городок, устроившийся вдоль высокого берега тихой, медленно несущей свои теплые воды Ветлы. Как и положено каждому уважающему себя пограничному городку, он построен вокруг Цитадели- каменного шестиугольного донжона с могучими контрфорсами, огороженного квадратом толстой девятиметровой стены, укрывающей за собой цвет и славу Риверхолла: склады гарнизона и дома городской знати, тонущие в зелени садов. Впрочем, сам город едва ли не в двенадцать раз больше своего центра. Две трети его площади занимают крепкие, уютные деревянные домики солдатских семей, земледельцев и умелых охотников, разделенные чистыми, вымощеными брусчаткой улочками. Небольшие храмы Света, Земли и Воды, торговая площадь да кабак- вот и все его достопримечательности. Крепкий рыбачий "порт" с его трущобами и многочисленными складами занимает добрую треть Риверхолла, щедро одаряя горожан юными воришками, руганью и неистребимым ароматом копченой рыбы.
От орочьих налетов город защищает высокий земляной вал с пятиметровой деревянной стеной, выложенной снаружи камнем и обмазанный толстым слоем глины. Рядом с единственными городскими воротами расположилась Горячая Слобода- место работы кузнецов, горшечников и прочих связанных с огнем товарищей, перенесенное за город из соображений противопожарной безопасности и окруженное рвом и небольшим валом.

[Аранарх]

В доме было тихо. Последние лучи заходящего солнца проникали сквозь прозрачный тюль занавесок, окрашивая единственную комнату в цвета спелого граната. Семейство горожанина сидело на табуретах вокруг обеденного стола, сжимая в руках деревянные ложки и кусочки только только начавшего черстветь хлеба. Остывший суп в большой миске давно подернулся тоненькой пленкой жира, чуть сморщенной в том месте, куда в тарелку упал увядший за долгие часы стебель латука, который сжимал в свое тоненькой ручонке нависший над столом хозяйский сын. Казалось, словно он хотел взять себе немного зелени и внезапно задумался о вечном, замерев почище древней статуи. Мать сжимала в узких, чуть покрасневших от долгих лет шитья пальцах кусочек высохшей редьки, некрасиво открыв высохшиий рот, в то время как ее муж нетерпеливо смотрел на дверь.
Над неподвижною четою лениво жужжали мухи, то и дело пикируя на еду. В воздухе разило страхом и каким то удушливым, липким ароматом, похожим на перебродившую лакрицу.


- Если бы ты пришел еще чуть позже, клянусь, я бы не выдержал и обчистил их припасы. Ты только посмотри на эти жаждущие, не успевшие пресытиться лица... Им не хватает только клыков сантиметров на десять, да заменить похлебку на еще корчащегося человека - воистину, мечта участкового инквизитора. - раздался тихий, вкрадчивый детский голос, заметно подпорченный затекшимим связками. Черные как уголь зрачки мальчика внимательно смотрели на чернокнижника, матово отсвечивая багровым отражением заката.

- Ты только горячку не пори: это всего лишь бедный ребенок, у которого недавно забрали щенков. Когда я с тобой закончу, он будет свободен, как птица. Присаживайся, они приготовили для тебя стул.

[Аранарх]

- Благодарю, мои ноги уже не те, что раньше. - искренне сказал гном и с видимым удовольствием вскарабкался на предложенный стул.
Оказавшись лицом к лицу с наздрезанной краюшкой белого хлеба, он сладострастно пригладил усы и поднял глаз на одержимого ребенка.

- Передашь соль?

Демон тупо уставился на него. Буквально несколько секунд промедления, которым можно было воспользоваться.
Пнуть стол, швырнуть в лицо ублюдку что нибудь со стола, прыгнуть и раздавить тщедушный череп голыми руками, как тонкий фарфоровый горшочек с вареньем.
И пировать, пировать на останк..
" - Нет." - подавил эти мысли древний воитель.
" - Во курро курот. Во тлак курот. Курот кы тлак во." - повторил он слова Литании Камня и окончательно взял себя в руки.
Злу нет места в его сердце.

- Это ты сейчас так пошутил. Смешно. АХхаХаХАахахаА. - монотонно ответил ему мальчик, прежде чем взорваться визгливым, заливистым смехом.
Гном недовольно нахмурился и решил прервать этот фарс.

- Прости, что прерываю твое веселие. Ты ждал конкретно меня? Тогда ты поразительно могущественный провидец, хозяин. Могу я узнать твое имя?

- Конечно можешь! - оскалился демон.
- Но куда вежливее было бы сперва сказать свое.

- Ты прав. Меня зовут Брокен Тул, я бродяга. Не буду оскорблять твой интеллект, говоря, что пришел случайно - я почуял в этом доме дитя Снов.
Мне стало любопытно, только и всего. - добавил Аранарх после секундной заминки.
Гнев исказил лицо ребенка.
Он больше не считал нужным играть свою пантомиму и выпрямился в кресле, сверля собеседника горящими ненавистью глазами.

- Лжешь! Ты мне здесь не нужен! Мне нужен инквизитор, священник, маг, в конце концов!
Говори правду!

- Хватит! - рявкнул гном и крепко хватил кулаком по столу.
Тонкая каменная вазочка с увядшим букетом сентябринок подпрыгнула и жалобно тенькнула, разбившись о каменный пол.
Одинокая слезинка стекла по щеке матери - то был последний подарок ей от умершего родителя.
- Мы договорились обменяться именами! Я дал тебе свое! Выполняй Договор, бес!

[Аранарх]

- Во первых - не бес. - с плохо скрываемым самодовольством сказал мальчик, мгновенно изжив свой гнев.

- Во вторых, пожалуй, и ты можешь мне помочь. Я хочу с тобой кое о чем поговорить. Предложить маленькую сделку, простую, как спелый апельсин. Ты любишь апельсины? - поинтересовался демон, но, здраво расценив происходящее как плохое время для обмена мнениями о вкусах, с поспешностью продолжил.

- Впрочем, забудь. Лучше перейдем сразу к делу: нам очень не нравится то, что сейчас происходит на континенте. Какой то самонадеянный уникум решил, что было бы прикольно пошатать равновесие сил в этом городе, которое и без того держалось на гоблинской сопле. Все старые договоренности бодрым строевым шагом отправились в задницу и прямо сейчас как минимум в четырех местах творится такая хрень, что аж по батарее постучать хочется. А теперь лови мысль: пока Боги меряются членами в своих храмах, наш маленький шататель закладывает такую бомбу, что ни им, ни нам и не снилось. Меня это устраивает? Нет, нихрена меня это не устраивает. Я люблю себя, своих товарищей по развесистым рогам и даже смертных, они такие забавные, и каждый раз новые!

- Звучит.. осмысленно. Почему ты обратился к смертным?

- Причин много. Начнем с того, что мои сородичи заняты выбиванием дерьма друг из друга и божественных бодибилдеров. А, и еще неверием в то, что один смертный может перевернуть стол.
Это раз. Два - я не хочу лезть туда ,где могу получить по шапке. А я могу получить по шапке.
И, наконец, самое простое: ты можешь себе представить демона, бросающего клич во все концы, дескать, "люди, пора объедениться и забороть Великое Зло..."? Впрочем ладно, бросить то я могу. Но что будет дальше? А я скажу тебе, что будет дальше: за мной опять отправят мудаков из Ордена Смирения и мне опять придется прикидываться воробьем лет эдак дцать. А наш маленький шататель за это время устроит вам увлекательное путешествие в мир тишины и покоя.
Кроме того, я не знаю, где он живет.
А ещё..

- Слушай, а ты точно не бес? - склонил голову на бок гном.
- Нет, не пойми меня неправильно, история стоящая. Но ты такой феерически тупой, самодовольный кретин, что у меня даже руки опускаются.

- АААААААААААААААААААААА - дикий, инфразвуковой вой заполнил комнату, когда в лицо демону попала соль.
Лёгким, едва заметным усилием Воли, Смертный Избранный, не прекращая говорить, запустил солонку в собеседника.

С грохотом и едва слышным стоном на стол упали члены несчастного семейства, и вот это чуть не стоило Аранарху всей задумки.
Как оказалось,выдернуть скатерть одним усилием разума из под двух тел немного сложнее, чем если бы их на ней не было.
И демон успел прийти в себя.

- АХ ТЫ УБЛЮДОЧНЫЙ КУСОК ГОВНА - взревел ребенок голосом Легиона и воспарил.
Он даже попытался воздеть руки, но тут скатерть с громким треском порвалась надвое и обвила его пальцы в плотные коконы.
Тот потратил драгоценное время на борьбу с ними, вместо того, чтобы обратить внимание на тень перед собой.
Этой тенью был крупный, размером с небольшой свиной окорок кулак, поросший жёстким седым волосом.

[Аранарх]

Он нашумел.
Он нашумел и оставил следы.
Следы на лбу мальчика были наиболее очевидными - Метафора Изгнания, нанесенная поверх сочного, наливного синяка кровью отца ребенка буквально кричала знающему колдуну, кто был в этом доме.

Совсем знающий смог бы даже установить, что было в этом доме.

С другой стороны, старый камертон в кармане буквально пульсировал от остаточной энергии изгнания.
Демон не знал, но его, назовем это словом "хвост", теперь был слегка защемлен между двумя тоненькими брусочками металла.
Едва едва.
В одно касание.
Гном ухмыльнулся, накинул на голову капюшон и шагнул вперёд.


Сегодня шел дождь. Низкие, грязно серые тучи надежно перекрыли небосвод, монотонно поливая город мелкими холодными каплями. По мощеным камнем дорогам струились грязные ручьи и мокрые, усталые люди. Все они хотели домой, в тепло, напоенное ломающей суставы сыростью и чем то большим, чем тихий шорох дождевых капель.
Надрывный кашель бездомных и шарканье ног окружали коротышку.
Из подворотен тянуло кислым запахом намокших помоев, вытекших из наполнившихся водой баков. Никто не убирал их - рабочих было слишком мало и они были заняты очисткой привилегированных кварталов.
Даже дети не играли сегодня на улицах, лишь их темные силуэты мелькали за окнами из свиного пузыря.
Даже площадь была пуста. Редкие прохожие, которые, как и гном, рассчитывали найти здесь свежие новости или компанию для разговора тоскливо осматривали пустые камни.
Они смотрели на льющиеся с неба струи воды и, разочарованные, расходились по домам. Каменное сердце города молчало, окруженное обвисшими ветвями старых каштанов, под которыми так любили ходить влюбленные пары.
Город тонул в тихом, невыразимо печальном шепоте дождя.

[Аранарх]

Тут ловить было нечего.
На какое то время, оперативник задумался - не ждать же здесь, в конце концов, пока вокруг него не захлопнется петля.
С другой стороны, он совершенно не представлял, куда идти.
Время утекало сквозь пальцы, а демон, захвативший семейство, был ложным следом.
Даже, в какой то мере, его коллегой.
Ведь оба они, в конечном итоге, преследовали одну цель - остановить грядущее.

- Эх.. - горестно вздохнул гном и аккуратно зачерпнул пальцем немного мокрой глины между камнями брусчатки.
С отрешенным видом он растер влажную субстанцию в руках, пытаясь настроиться на биение городского сердца.
Он безмолвно молился Городу на языке площадей и улиц, на диалекте брусчатки и масляных фонарей.
Тонкая пленка самого Риверхолла сохла на его ладонях, крики, гул разговоров, лёгкое поскрипывание флюгера проникали в сердце и разум.
Он чувствовал, что Город был ранен.
Город чувствовал печаль и апатию, он не хотел помогать пришельцу.
Но пришелец и не настаивал.
Он выразил свое почтение и вверил себя ему, бездумно зашагав по его улочкам.

Аранарх не знал, сколько он прошагал.
Он просто гулял под промокшим плащом, вдыхал запахи канализации и свежей выпечки, запахи щелока и золы.

В какой то момент он остановился, чтобы совершить причастие Городом и купил кусочек жареной на палочке белой рыбы, с уксусом и солью.
Соль ожгла язык и гортань кипящим варом, но он стоически терпел боль.
Так было правильно.

Это - его жертвоприношение.

Он поднял лицо вверх и понял, что Город внял его мольбе.

На третьем этаже было открыто окно. В нем сидела, свесив босые ноги на улицу юная дева в домашней сорочке, давным давно намокнувшей от дождя. Сквозь мокрую ткань проступало тело домоседки, осатаневшей от скуки и лени горожанки: бесформенные бока, маленькая отвислая грудь, небольшой животик - все то, что так любят охочие до экзотики варвары из степей Тенгри Улса. Она внимательно смотрела куда то вверх, на жемчужно-серое небо, чуть приоткрыв пухлые губы.

Он поднял взгляд ещё выше и замер, не в силах пошевелиться.

С неба на него смотрела женщина. Гигантское лицо, слепленное из оттенков облаков, капель дождя и разрывов в тучах сияло спокойной материнской красотой, улыбаясь чему то внутри себя. Оно смотрело на город с надеждой и ожиданием, но время шло, а надежда на лице ее угасала. Ушла улыбка с ее лица, в уголках глаз появились морщинки и дождь припустил еще сильнее, превратившись в настоящий ливень, смывающий с небес исполненный отчаяния лик.
Горе захлестнуло город...

- ШМЯК!! - глухо чавкнула мостовая, принимая на себя тело давнишней девушки. Алый ручей выбился из под темно-русых волос и заструился по камням, смешиваясь с водами ливня.

[Аранарх]

Это был шанс.

- Спокойно, я медик! - хрипло крикнул Аранарх и присел перед самоубийцей, осторожно касаясь ее пальцами.

Как и следовало ожидать, на девушке ничего интересного не было. Грязноватая домашняя сорочка и маленький приворотный амулет на шелковой веревочке - вот и все нехитрое имущество умершей, раскидавшей переломанные руки по камням. Серо-голубые глаза, покрытые густой сетью лопнувший капилляров смотрели на гнома с непередаваемой тоской, понемногу уходящей из тела вместе с теплом остывающей плоти.

Снова ничего. Время утекает сквозь пальцы.

- Она мертва! Вызовите коронера! - прохрипел обожженым горлом гном и постучался в дверь дома, из которого выпала девушка.

Дверь отворилась не сразу, и даже второго стука оказалось недостаточно.

- Тебе чего? - с плохо скрытой угрозой в голосе осведомился у нежданного постетителя хозяин дома: тучный горожанин в возрасте и холщовом исподнем, сжимающий в руке бронзовый топорик для разделки мяса. Заспанные глаза изобличали в нем склонность к дневному сну, ровно как и красные рубцы на щеке от подушечного шва.

- Я никому ниче не должен, а ежели ты от отца Пешкаури, то пошел он в ж*пу, старый хер, я его дятлов в Скалы ни за какие коврижки не поведу. Так что давай, вали отседова, пока я стражу не кликнул.

- Простите, я должен сообщить Вам неприятную новость.
Впрочем, Вы и сами можете посмотреть - участливо ответил ему коротышка, поводя руками.

- Ты меня это, на понт не бери. Почем я знаю, авось у тебя за дверью хрен какой стоит, с дубинкой то? Вам то хрясь, а жену мою кто кормить будет? Ты штоль?

Мужик прямо таки олицетворял собой типичного "проулочного" горожанина: подозрительного, тертого, но вопиюще неграмотного старого жлоба с пузом, топориком и крепкими руками

- Эээ.. - протянул гном, старательно подбирая слова.
- Я не уверен, что Вам ещё надо кормить жену. Там на мостовой - тело, что выпало из Вашего дома.

- Не, быть такого не могет.
Моя жена сейчас сидит у соседки и обсуждает мое пристрастие к выпивке. Я знаю это, я еще месяц назад сквозь стену дырку просверлил... - самодовольно протянул горожанин и почесал подбородок лезвием.

- Хотя.. Трупак, говоришь? На улице? Я могу в колокольчик позвонить - стража придет и это дело пощупает. Если это не ты его ухайдокал, то дождись их лучше. - уже чуть более рассудительно сказал он, дыхнув на собеседника самогонными парами. Несмотря на свои недостатки, он, в целом, был законопослушным и, в какой то мере, даже порядочным.
Но в то же время, он держал в голове, что пока жены нет дома, названный гость мешает ему добраться до бутыли с самогонкой.
Бутыль тоскливо смотрела ему в спину разводами мягкой городской пыли на своих крутых бедрах. Они нечасто виделись, и встречи их обычно проходили по одному сценарию: мужик быстро, решительно овладевал бутылью и насытив свою жажду прятал следы содеянного. Бутыль знала, что у нее нет никаких шансов: ни бедра, ни идеальная осанка, ни лебединое горлышко не способны удержать при ней его. Он был слишком эгоистичен, слишком себялюбив... Она давно бы бросила его ,если бы где то там, в глубине свой хрустальной души не любила его: его крепкие мужские руки, его страстные полные губы, его запах - запах пота, пыли и деревенского табака. Она таяла в его объятиях и ничего не просила взамен - это было чистое, любящее сердце, которому просто не повезло с любимым. Она не знала, что час ее смерти близок: уже этим вечером соперница убьет ее, случайно уронив на деревянный пол. Она не знала, что это был их последний час любви, что скоро ее продадут старьевщику и тот сделает из ее останков лампу, несколько дешевых линз и горсть фальшивых бриллиантов.
Она просто любила его.

- Вообще, у на третьем этаже живет Роза с дочей. Роза сейчас в Слободе, кухаркой работает в Башне. Так вот, значит. - сказал он и тут в его проспиртованной голове, наконец, щелкнуло.
Залитые глаза округлились.

- Так это, ты это что же.. - выпитое заметно отразилось на горожанине - и без того не самый живой язык его начал увлекательное турне по каким угодно местам его рта, но только не по тем, которые были нужны для построения красивых фраз.
- ..мол, нет больше дочурки Розыной? А ты точно уверен, или ты меня это, того самого, нае*ываешь?
Это штож, девчонка из окна прыгнула? 0.о

- Так а я о чем толкую-то - терпеливо гнул свою линию гном.
Он отошёл в сторону, открывая вид на труп и небольшое сборище вокруг него.

- От дура... - в сердцах плюнул мужик.
- Оно то, конечно, да - погодка та еще, аж на мозги давит. Вообще никуда ходить невозможно: только выйдешь и уже все яйца воде, а дома и того унылей - то спать хочется, то на повспоминать потяне..

- Э, хозяин, вы хоть бы в дом тело затащили, что ли. - раздался густой, прокуренный голос с улицы. В дом вошел, отфыркивая воду из обвисших от воды пшеничных усов вошел нарядный старшина в форменном синем дождевике и с палашом у пояса. Следом за ним втащились двое рядовых в старых шинелях, с табельными баклерами над головами и дубинками "Демократизатор марк 6", заткнутыми за широкие синие пояса, наглядно демонстрирующие их власть.

- А чего я должен труп тащить себе? Я вообще только что узнал. - сварливо заметил горожанин.
- Труп - это дело не мое, я его не трогал, не видел и видеть не хочу. Да и дождит так, что аж волосы со спины отдирает. Согревающего хотите, служивые?

- Нет, мы при исполнении. - зыркнул капитан на робко пожевавших губами подчиненных. Подчиненные явно были не против традиционной медицины.

- Так, кто труп тогда обнаружил?

[Аранарх]

- Да, в сущности, она на глазах у всей улицы упала.. - промямлил гном.
- Свидетель? Не отводите взгляд. - сказал старшой и внимательно посмотрел ему прямо в глаза. Его темно-карие, ласковые радужки вдруг налились майской синевой, растворяющей в себе помыслы и желания.
Аранарх почувствовал холодный, болезненный зуд в затылке- несмотря на опыт и видимую силу, офицеру явно не хватало нормального обучения. И хороших манер.
Но учить его этим самым манерам было бы фатальной ошибкой, и потому древний чернокнижник позволил своей фальшивой личности окутать ментальный зонд стражника.
Страх, жажда выпивки, сожаление, воспоминания о вкусе рыбы и ночевке в холодном переулке, боль в натруженные ногах и лёгкая жалость к самоубийце.

- Мда. - коротко крякнул офицер, отводя взгляд в сторону.
Глаза его снова были карими и усталыми, и он немного протер их, прежде чем снова заговорить.

- Вы можете быть свободны, спасибо за сотрудничество. Да, еще кое что: я бы, на вашем месте, купил бы какой нибудь амулет от мозговых атак - у нас в последнее фон скачет как черт знает что. Это уже четвертый самоубийца за последнее время, кабы и вы не открыли в себе желание прыгнуть с моста. - усмехнулся он на последних словах и повернулся к хозяину дома.

- Вы сотрудничать будете?

- Хрена с два! Я - гражданин Риверхолла в четвертом поколении и я знаю свои права- вознегодовал мужик, старательно смотря в пол.
- Ежели чего спросить хотите, то спрашивайте как нормальные люди, а в голову мне лезть я не позволю! Я жалобу на вас напишу!

Офицер не любил долгие разговоры. Долгие разговоры несли в себе столько откровенной брехни и замолченной истины, что его въедливая натура внутренне сворачивалась в узел от бессилия найти неоспоримый факт. Но выбора у него не было.
Тоскливым взглядом окинув комнату, он расстегнул верхнюю пуговицу на дождевике и мрачно осведомился.

- Может, присядем?

- Ээ, спасибо, гражданин начальник - трусливо протянул гном, зачем то выставив руки открытыми ладонями вперёд.
- Я это, пойду. - извиняющимся тоном добавил он и бочком просочился обратно в дверь.

Не хотелось, чтобы телепат решил пристальнее "просветить" свидетеля.
Да и потом - идея пообщаться с местными лавочниками и хранителями артефактов не была такой уж тупой.

[Аранарх]

[Акт 1. Сумасшедший из антикварной лавки]


Старая, рассохшаяся дверь лавки за время дождей наполнилась водой, словно огромная деревянная губка. Тяжелая, влажная, она чинно отворилась под рукой гнома, пуская того в пыльный полумрак дышашей на ладан лавки. На пыльных стеллажах, в специальных крепежных корзинках стояли позеленевшие от времени металлические статуэтки, массивные бронзовые и серебряные зеркала, банки с полудрагоценными камнями и битым хрустелем. Ростовое овальное зеркало стояло справа от входа, закрывая своей массивной тушей и без того небольшое окно. На пыльном шелковом покрывале, которым покрыли это зеркало во времена весьма почтенные то и дело проскальзывали безгубые и безносые лица, искаженные печатью горя и страдания. Каждый раз, когда очередное лицо показывалось на гладком шелке, стоящие на прилавке маленькие песочные часы, выточенные из цельного куска обсидиана делали очередной оборот, а прикованные серебряными цепочками к витринам кинжалы алчно позвякивали, пытаясь выскользнуть из под зачарованых оков.
Над всем этим оккультным безобразием величественно парило, подвешенное на тонких проволках, чучело взрослого кондора, освещающее обширное помещение мертвенным зеленоватым светом из вскрытой брюшины.
Впрочем, нельзя сказать, что бедная мертвая птица служила здесь единственным источником света. Кроме нее привязанные к стеллажам экспонаты подсвечивались небольшими Камнями Солнца в крохотных жестяных абажурах, да изредка разряды статического эфира срывались с особенно могущественных артефактов и громоздких каменных скрижалей Вечного Кипятильника.

Не доставало только хозяина этого заведения.

- Я вас приветствую, уважаемый. - нарочито громко прохрипел Аранарх, внимательно осматривая лавку.

- И тебе не хворать - один из древних каменных истуканов шевельнулся, оказавшись маленьким неопрятным стариком в задубевших от пыли одеждах. Редкие всколоченые волосы за ушами цветом напоминали старую плесень на гречке, лысый шишковатый череп был покрыт пигментными пятнами. Тонкие, острые черты лица изобличали в старике если не крысиную вьедливость, то пра-пра пращура из лесных эльфов.
Это сидящее на стуле воплощение опустившейся старости внимательно смотрело на гнома огромными, горящими желтым огнем безумия глазами. В худосочной руке старик держал крохотное серебряное зеркальце, источающее неяркий серый свет.

- Ну ты, дед, даёшь. - покачал головой колдун.
- Чистый, как его, хамелеон, мать его. Меня сюда ваш стражник послал, с усами такой. Говорит, дескать, у вас тут не в порядке с колдовством что то. Амулет прикупить посоветовал.
Ты, дед, не знаешь, часом - что тут происходит то? - продолжал он, старательно играя роль не слишком далёкого путешественника, озабоченного своей безопасностью.

- Спроси у них сам. - с насмешкой в голосе проскрипел старик и протянул гному зеркало ручкой вперед. Ох и не хотелось тому брать в руки не пойми что.
Ох и смердело от всего этого...

- У кого, у них то? - сказал путник, принимая артефакт. Рукоять зеркальца была тщательно отполированной и ещё хранила тепло предыдущего владельца.

- Ты это, дед, принял что ли? - участливо осведомился гном и совершил ошибку - мимолетом глянул в зеркало.
Матовая от бесчисленных царапин поверхность серебряного зеркальца разглаживалась прямо на глазах. Оно плыло, превращаясь в идеально ровное овальное пятно расплавленной ртути, заключенное в простую рамку из тусклого металла.
Пятно источало приятный серый свет, не дающий отвести от него взгляд. Казалось, будто оно увеличивается в размерах- но это был обман, вызванный черезчур пристальным взглядом. Пятно было идеально гладким, матовым, ничего не отражающим - оно походило на каплю абсолютной серости, упавшей с кисти Великого Демиурга, но несмотря на это, воспаленный разум  Аранарха ясно видел в нем женский силуэт. Несмотря на то, что он видел лишь протянутые к нему худые руки он точно знал, что это она - та, кто совсем недавно бросилась из открытого окна. Руки тянулись к нему, тщетно моля о помощи, но лицо по прежнему было скрыто всепоглощающей серостью зеркала, словно дым окутывающей мир.
Чьи то ладони крепко сжали череп гнома, прожигая холодом сквозь капюшон. Девушки больше не было. Смерть смотрела прямо на него, стремительно падающего во тьму.

[Аранарх]

Это все ещё был Риверхолл.
Медленно дрейфующие в пестром желе обрывков мыслей и эмоций дома, кричащие словно тысяча безумцев камни площади, ежесекундно сталкивающиеся друг с другом в жуткой сутолке разъяренного роя, парящего над сломанной башней ратуши - все это было Риверхоллом.
Странным, искаженным, подернутым туманом, но - узнаваемым.

Гном глухо выругался.
Он узнал это место.

Первым делом, он попробовал посмотреть на свои руки: на месте ли его тело? К сожалению, ему это не удалось. Какие то смутные силуэты двигались там, где он рассчитывал их увидеть. Все было смазанным, нечетким, кроме парящих в воздухе домов и роя истошно орущих камней.

На этот раз, он выругался куда злее и громче.
Быстро взяв себя в руки, он решил проверить ещё одну вещь и потянулся мыслью, устремлением к самому очевидному строению.

Расстояние до ратуши промелькнуло словно тень: мгновенье - и гном уже стоял у крепких двустворчатых дверей ратуши. Странно, но вблизи ратуша расплывалась почти так же, как и все остальное в этом дьявольском мире: двери выглядели сплошным коричневым пятном, сквозь которое изредка проглядывали шляпки гвоздей и стальные полосы, но он точно знал, что дверь приоткрыта. Ни запахов, ни звуков слышно не было: даже каменный пол под ногами не чувствовался.

Нельзя было терять времени, особенно в этом месте.

Он не открывал дверь и даже не входил в нее- просто он очутился в неожиданно огромной колоннаде из сотен мраморных колонн, чьи вершины надежно терялись во мраке потолка. Было темно, но пробивающаяся из за двери полоска света кое как освещала небольшое пространство перед Аранархом, позволяя ему разглядеть сплошное белое месиво, покрывающее пол. Взгляд выхватывал какие то участки бумаги, уголки документов и корешки тяжелых папок, в которые подшиваются дела. Несмотря на то, что он прекрасно различал отдельные буквы, смысл почему то ускользал от него.

Просто из любопытства, гном попытался осознать помещение как нечто, залитое красивым, ярким золотистым цветом, но трюк не удался.
Сон явно не принадлежал ему.
И главное - что бы не вело его сюда, оно было не в ратуше.

Выйдя наружу, гном ещё раз осмотрелся и, не найдя ничего, за что мог бы зацепиться взгляд, сказал только "пу пу пуу"

Здравые мысли совершенно отказывались приходить в голову.

Из озорства, он попытался было посчитать парящие в воздухе дома, но всякий раз, когда гном пытался сделать это, он словно наталкивался на глухую стену собственного разума, не способного удержать в голове подобную информацию. Единственное, что он усвоил- домов было дохрена, едва ли не весь город плавал в этом безумном киселе.

[Аранарх]

"- Высоко сижу - далеко гляжу." - подумал про себя гном.
Сосредоточившись, он обнаружил, что угол зрения изменился. Теперь он стоял, обхватив рукой шпиль ратуши, на ее парящей в небе вершине.
В нескольких десятках метрах от него кружились буйнопомешанные камни, сквозь которые, хотя и с трудом, можно было рассмотреть Город. Найти лавку среди иных домов, парящих в причудливом многоцветии мыслей и желаний было на удивление просто, словно бы она притягивала взор.
Первым побуждением было отправиться туда, но гном подавил его, пока оно не превратилось в стремление.
В самом деле - стоило осмотреться.
Однако, мир снов не любил неопределенности в желаниях. Или любил, но выражал свою любовь странным образом: пестрый кисель стал заметно менее прозрачным, скрадывая очертания города, словно размазывая его ровным слоем по глазам гнома, вперемешку с какими то смутными образами и обрывками чужих фраз.
Он выругался.
Наверное, самым верным решением было бы сходить на место проявления псионической активности, а именно - к дому самоубийцы.
Он некоторое время шел по городу, но путь этот не отложился в его голове - какие то смазанные тени домов, неясное цветное месиво, из которого выглядывали и тут же исчезали направдоподобно-четкие камни брусчатки и фрагменты белых оштукатуренных стен, покрытых множеством крохотных капелек дождя. Это длилось недолго, он даже не успел бы всерьез задуматься о том, что на улицах нет ни одного человека, поскольку одна единственная картина заслонила все. Он стоял на том же самом месте, точно так же лил дождь. Сквозь его тугие, хлесткие струи он видел окно, в котором сидела давнишняя девушка в ночнушке, свесив посиневшие ноги вниз. Гном ясно видел ее лицо, но не мог удержать в памяти его целиком - он помнил глаза, изгиб бледного рта, русые волосы и крохотную родинку и виска, но все это не хотело задерживаться в его сознании, уплывая куда то в даль. Она повернулась к нему и что то сказала, но звуки не достигли ушей Аранарха. Она говорила вновь и вновь, кричала, умоляла богов, чтобы те разрешили ему услышать ее, но чем громче она говорила, тем оглушительней становилась тишина вокруг сновидца. Ее лицо было столь близко, что гном не мог видеть ничего, кроме ее лица, кроме отчаянно шевелящихся губ и сияющих расплавленной ртутью глаз, в которых отражался чудовищный водоворот из мыслей и боли, перемешивающий Риверхолл словно титанический миксер.
Кровь из ее разбитого рта брызнула на него, и словно грохот в давящей тишине прозвучал невесомый шепот у него за спиной.

- Беги.

[Аранарх]

Скорее инстинктивно, гном обернулся на голос, приготовившись к драке.
Увиденное охладило его пыл и заставило всерьез задуматься о том, что данный ему совет был, в сущности, весьма недурен.

Буря росла перед ним. Темный, всепоглощающий смерч отчаяния пробивался откуда то из земли под Риверхоллом, напитывая облака своими черными миазмами. Бешено вращаясь, он словно кошмарный миксер перемешивал в себе истошно кричащих людей и обломки попавшихся на его пути домов. Гном не мог поручиться за увиденное, но смерч рос. Медленно, обманывая взгляд вращением своей гигантской туши он разрастался, грозя поглотить соседние дома, пока что нерушимо стоящие под напором ветра.

Аранарх погрозил кулаком хтоническому врагу и побежал от него обратно, в лавку коллекционера.
Насколько он понимал сущность сна, в который его затянуло, смерч был его терминатором. И, раз он его увидел, то его связь со сном рушилась.

Город расплывался вокруг него с мешаниной серых и черных теней, изредка перемещаемых огоньками золотого цвета.
Чем дальше он бежал, тем больше становилось огоньков, наполняющих мир золотистым, теплым светом, переливающимся в лужах мириадами сияющих звёзд.
Не сразу, но до колдуна дошло, что он снова влип.
И тогда, на другом конце тумана возник силуэт.
Он медленно приближался к нему, все больше и больше напоминая красивую женщину с ребенком на руках. По ее лицу бегала тихая материнская улыбка, и это было единственное, что Аранарх мог четко различить во всей этой мешанине теней и света.

Он напряг волю, создавая вокруг себя барьер из неукротимости, увитого колючей проволокой презрения. Все новые и новые слои ментальной брони окутывали его, пока он ждал не пойми чего.

И тогда, женщина посмотрела на него. Ее нежный, полный искренней любви и счастья взгляд легко разрушил ментальный блок, смыв все укрепления, страхи и сомнения, как могучий вал смывает с пляжа песочные замки и забытые полотенца. Она смотрела не него, и сердце его стучало в унисон с ней.
А потом он упал. Он долго падал на дно бездонного колодца, смотря на то, как отдаляется от него прекрасное лицо. Щемящая, раздирающая душу боль утраты хлынула в разум чернокнижника, заставляя искать смерти в этом бесконечном падении в свинцовый мрак...

[Аранарх]

- Какого хрена - прохрипел гном, когда очнулся.
Горло неприятно саднило. Как, впрочем, и затылок, которым он ударился об пол при падении.
И кобчик.

Невероятно сильно хотелось встать и медленно, с наслаждением втереть лицо антиквара в пол.
Именно так - мееееееедленно.

- Не знаю. Я то же однажды решил побрить подбородок и взял первое, что попалось под руку. Как оказалось, это было не лучшей идеей в моей жизни. Я умер в Порту, когда души утопленников жрали мою плоть заживо. Тогда Смерч кружился над Большой Стеной и был тонок как веревка. Больше оно меня в себя не пускало. Ни с одним артефактом, ни с одним Словом Силы, ни с какими мольбами. Оно даже не магическое, если хочешь знать. - старик усмехнулся, обнажив беззубый рот.

- Что ты там чувствовал? Какой Смерч сейчас? Что с Городом?

- Ты конченный, знаешь об этом? Ты что, козел, суешь эту хрень каждому, кто зайдет внутрь?
Совсем ошалел? - продолжал кипятиться гном.

- А, болван. - разочарованно отмахнулся от него дед.
- Ты и понятия не имеешь, что происходит. Я нашел его случайно, где то во дворах южной части порта. Кто то оставил его валяться в грязи, а ведь оно, по меркам портового люда, недешевое. Взял в руки, попал туда. Теперь хочу попасть туда снова, или хотя бы заглянуть, но всего этого.. - старик обвел рукой помещение, битком набитое антиквариатом, редкими и не очень артефактами в пыльных чехлах
- ..как оказалось, недостаточно. Над Городом сгущаются тучи, я чувствую этот груз у себя на загривке, но проклятое зеркало не хочет говорить мне, как это исправить!

Старик разительно изменился. Из ветхого, пыльного истукана, лениво шевелящего языком, он превратился в фанатика с всколоченными волосами, прерывистой, захлебывающейся речью и безумным блеском в глазах. Он уже не говорил, а лишь громко шипел, пытаясь говорить тихо.

- Иногда мне кажется, что это Они подкинули мне это чертово зеркало, чтобы посмеяться над человеком, смотреть, как я бьюсь в силках из догадок и питаться моим отчаянием. Только я могу что то сделать, Они знают это, поэтому они бьют именно по мне. Они хотят, чтобы я опустил руки и сдох здесь, в этом пыльном мешке, от чахотки. Только не бывать этому. Я буду бороться до тех пор, покуда Они не придут за мной. Да только хрен им, как придут так и огребут. Я им не кролик. Я не кролик!

Желтый огонь безумия в глазах старика уже не был где то там, в глубинах сознания - он бил из него фонтаном, заливая комнату и находящиеся в ней вещи. Хранитель лавки боялся, боялся до дрожи в лопатках, боялся годами погасить свои лампы, и этот страх сломил его разум, словно ребенок сосновую лучину.
Его трясло.

Аранарх тоже почувствовал нехорошее шевеление в загривке.
Фарсом тут не пахло.
И драмой, надо заметить, тоже.
Пахло огромной, бескрайней кучей дерьма, в которую бросил его Каранрох. Взял за ногу, раскрутил и ээхх..

- Лучше бы ты, дед, был кроликом. Вреда бы меньше было. - устало протянул гном и медленно, нарочито неловко поднялся на ноги, держась рукой за голову.

[Аранарх]

- Давай начистоту. Что за "Они"? - устало осведомился чародей, осматриваясь в поисках чего нибудь, на что можно сесть.

Голос старика окончательно сорвался на громкий, прерывистый, истеричный шепот.

- Хранители того, другого мира. Это сраное зеркало открывает им наши души, каждый заглянувший в него получает какую то метку, по которой Они узнают о нем и больше не оставляют в покое. По твоему, ты первый, кто смотрел сюда после меня?! - старик запрокинул голову назад, заливаясь в беззвучном смехе.

Гном внимательно посмотрел на свой кулак.
Как было бы замечательно взять и вколотить его в глотку этому идиоту.
Прямо сквозь остатки зубов, разрывая челюстные мышцы и гортань, чтобы он задохнулся и умер, подергиваясь, на его руке.

"- Нет. Я не поддамся" - подумал монстр и поднял глаз на весельчака.

- Ну ты просто кладезь хороших новостей. - на удивление спокойно сказал гном, окончательно сбрасывая образ простоватого путешественника
- Кто то уцелел из тех, кто..

- Никто, никто не уцелел! - радостно закудахтал безумец.
- Один я остался тут, защищённый артефактами, которые стоят дороже этого занюханного городишки!
Они не хотят, чтобы их секрет был раскрыт, верь мне.

- Как ты узнал о их судьбе? Не думаю, чтобы ты выходил наружу, я прав? - продолжал допрос колдун.

- Мне не нужно выходить, чтобы видеть дальше всех в этом городе - сказал антиквар и высокомерно вздернул подбородок.

- У меня есть брачные ножи и мальчишки. А еще это - старик указал палкой на обсидиановые песочные часы, после чего повел в сторону здоровенного, накрытого пыльным шелком зеркала.
- ..и это.

- Брачные ножи.. Остроумно. Могу я взглянуть?

- Можно подумать, ты что то в этом понимаешь, увалень - зашипел безумец, но под взглядом своего собеседника стушевался и зашаркал к журнальному столику. На нем стояла небольшая, тщательно отшлифованная колода, утыканная ржавым железом.
Гном последовал за ним, прикидывая, а не сломать ли ублюдочному экспериментатору хребет. Ну или, хотя бы я ногу.
Или палец.
Мизинчик.
Антиквару он уже явно ни к чему, а вот ему будет очень приятно.
В конце концов, эта скотина сознательно обрекала людей на смерть, если верить этим бредням про Них.

Подойдя к столику, Аранарх заложил одну руку за спину, а второй прижал бороду к груди.
Только тогда он решился склониться, всматриваясь в осколки.
Всматривался он, впрочем, недолго.

- Ты в курсе, что как минимум четверо твоих посетителей живы?

- Да ты брось. Посмотри на них. Уверен, они предпочли бы сейчас умереть - сардонически засмеялся старик, указывая пальцем на ржавые, но не переломленные клинки.

- Что они видели?

- Все примерно тоже.
Город, смерч, некоторые видели золотистый свет. Только смерч растет, с каждым днём.

[Аранарх]

Гном сделал пару шагов назад, заложил большие пальцы рук себе за пояс и задумчиво покачался на носках сапог.
Нужно было принимать решение.

Несмотря на очевидное безумие человека, он искренне верил в то, что говорил.
Кроме того, что было более важным - брачные ножи были подлинными.
Забавный ритуал магии крови - влюбленные ранили себя клинками, произносили формулу и обменивались ими.
Каждый носит нож возлюбленного при себе и, по его состоянию, может понять, что происходит с его половинкой.
Простое, древнее, но действенное колдовство людей.
Интересно, сам антиквар до этого допер, или подсказал кто...

Колдун пристально посмотрел на своего мучителя.
Тот вновь сидел в своем закутке, опираясь на палку. Дряхлый, и физически куда более слабый, чем его посетитель, человек смотрел на него с вызовом.

В целом, такой мог и сам додуматься. Странно, что эти самые Они до сих пор не отняли у старого дурака зеркало, не отловили мальчишек, и в целом не похоже, что ему как то сильно досаждают извне.
Что то не сходится.

Аранарх терпеть не мог лезть туда, незнамо куда за тем, незнамо чем.
Возможно, именно поэтому его властелин отправил сюда именно его, а не Арунгола или, скажем, Ба'Келла. Нарастающее чувство беспомощности давило на старого воина, взлелеивая в его разуме желание вызвать подмогу. В этой ситуации, он был бы рад даже Всаднику - мерзейшему из Пяти Избранных.
Идея о подкреплении манила его, покачивая пышными бедрами, протягивая тонкие, изящные руки..

- Нет. - вслух сказал гном.

- Что, нет? - в недоумении поднял бровь дед. Тот не ответил.
Его "нет" означало, что в одиночку шанс на провал был непозволительно велик.
Но и звать на помощь братьев опасно - не хватало ещё спровоцировать Схождение. Город и без того медленно катился в пропасть.

Сам того не ведая, давнишний демон подал ему идеальный совет: если не знаешь, как разгрести эту кучу дерьма самостоятельно, то обратись к смертным.
Стражник.
Толковый телепат будет уместен, а главное - если Они посмеют украсть стражника, то начнется самый натуральный дерьмошторм.
Выживет ли носитель пшеничных усов или нет - он в любом случае принесет несопоставимо больше пользы, чем Всадник со своей дубиной и тупоголовой куклой.

- Нет, это значит, что мы не справимся одни. Прецеденты у тебя перед глазами. - гном кивнул на колоду.

- Знаешь стражника-телепата, такого, пышными с усами цвета спелых колосьев? Надо дать ему посмотреть в зеркало.

- Да ты с ума сошел! - воскликнул коллекционер, вскакивая со стула под хруст коленок.

- Он же меня после такого за ноги подвесит! Не вздумай, слышишь?!

- Не подвесит. Когда он посмотрит в твое зеркальце и мы объясним ему, что к чему, то у него будут проблемы посерьёзнее. - уверенно ответил ему гном. То, что в этом деле была вероятность увидеть вонючего старикашку подвешенным за щиколотки в каменном мешке, только сильнее раззадоривало колдуна.

[Аранарх]

[Акт второй. Власть и туман]

- Это покушение городского чиновника! Вы - два идиота! Я вас обоих.. - выражал свое недовольство давнишний старшина.
Его немного подташнивало после увиденного, но он решительно отталкивал рукой старикашку, протягивающего ему потёртый глиняный стакан с водой.
В целом, закономерная реакция.
После того, какую тот подложил ему свинью, гном бы у коллекционера даже прикурить бы не принял.

- А это уже неважно - улыбнулся ему Аранарх.
- Мы теперь в одной лодке - или разрулим все, или одно из двух.

Стражник скривился, словно бы ему кто подложил неспелой рябины в кашу. Служить и защищать - этот девиз был для него чем то большим, чем просто слова.
Но чтобы такое..

- Надо было лучше меня допросить, правда? - хрипло дохнул гном, не прекращая ухмыляться.

- Как ты.. - гневно начал служитель порядка.

- Занятный фокус, правда? Да расслабься ты, я не телепат.
Могу в том поклястся. - продолжал скалится чародей. Почему то ему доставляло неизъяснимое удовольствие подначивать бедолагу, который только что вляпался в самое вонючее дерьмо в своей жизни.

- Кстати, меня зовут Тул. Брокен Тул, к Вашим и Вашего дома услугам.

- Да ты уже услужил, спасибо - с неприкрытым сарказмом ответил ему стражник и обхватил ладонями виски. Этот шесток был явно не по его коготок. Гном буквально слышал, как вращаются шестерёнки в его голове, как скрипят валы и изношенные от постоянного недоступна и переработок ремни.
Наконец, курочка снесла яйцо.

- Надо доложить капитану.
И вы, ушлепки - старшина поочередно показал пальцем на двух дедов - пойдете со мной. Я вас арестовываю, за нападение на стражника.

- Я отсюда не выйду. - решительно ответил ему один дед.

- Он не выйдет. - поддакнул второй, тот, что пониже.

- Ты ж посмотри на него, он от страха сейчас тебе в лицо прыгнет.
Может, оставишь его под домашним арестом? А я с тобой пойду, под лежачий камень вода не течет.

Вот тут шестерёнки не скрипели и секунды. Тут полисмен был в своей стихии.
Он быстро, решительно поднялся с табурета, оправил форму и ткнул гнома пальцем в лоб.

- Ты вообще не вякай, а не то впаяю бродяжничество и побег с места преступления.

- А ты - встаёшь и идёшь со мной, без разговоров. И не ссать тут мне, я веду тебя не на плаху, а в башню, полную вооруженного народа.
Город тебя сбережет, говнюк.

Неясно, какой реакции ожидал стражник.
Но вот чего он точно не ожидал, так это того, что насмерть перепуганный антиквар метнет в него трость и резвым, несмотря на подагру, кабанчиком побежит к большому зеркалу, накрытому пыльным шелком.
 
- СТОЙ, ТВОЮ МАТЬ, ДУРАК! - заорал гном, пытаясь преодолеть комнату меньше чем за секунду.

И тут снова городская стража показала высочайший класс - Старшина Пшеничные Усы, не раздумывая, выхватил из за пояса дубинку и точно метнул ее в ноги беглецу.
Тот опал, как озимые, с грохотом старческих костей и проклятиями в адрес присутствующих.
Как ни странно, но он оказался весьма сведущим в амурных похождениях его гостей, их матерей, отцов, братьев, сестер и даже домашних животных.
Не исключено, что он бы добрался и дальше по списку, но стражник вырубил его парализующим камнем и свирепо обернулся, ожидая демарша от карлика.
Карлик же уже остановился и демонстративно показал открытые ладони.

- То то же - удовлетворённо проворчал новый царь горы.

- Вот ты своего дружка и понесешь

[Аранарх]

Доклад начальству прошел в дружеской атмосфере.

Гнома и его ношу, бешено вращающую полными ужаса глазами, посадили в клетку у самого выхода в Управу, предварительно вытряхнув из нее пару бродяг и сомнительного качества проститутку.
Впрочем, Управой это здание могли открестить разве что люди, причем не шибко крупного города.
По сути, это был добротно сложенный из кирпича пакгауз, побеленный известкой и наполненный Стражниками всех форм, цветов и расцветок.
Очевидная близость к порту задавала тон мебели - буквально все здесь было сколочено из бочек, ящиков и неисправного такелажа.
Если бы не ряд люминосфер, свисающих с потолка на цепях из позеленевший бронзы, то могло бы показаться, что гном очутился в трюме крупного парома.
Если бы паромщик перевозили стражников, разумеется.
И горох.
Тут даже видавший виды воин поморщился.
Запах стоял убийственный - сырая побелка, пот, грибковые инфекции, плоды переваривания гороха - со всем этим можно было смириться. В конце концов, так пахла практически каждая казарма людей вблизи театра военных действий.
Но то, что они курили, выбивало землю из под ног.
Возможно, таков и был замысел, ибо всякий задержанный, вдохнувший это крепкое, выдержанное амбрэ дешёвого самосада в убийственной концентрации терял силы и волю к победе быстрее, чем на него успевали оформить первый протокол.
Это, отчасти, объясняло, почему КПЗ находился возле дверей - в пакгауз вход был только один, и он же служил единственной точкой притока свежего воздуха.
С непривычки, в более глубокой части помещения, задержанный мог перейти из разряда таковых в категорию улик.
Впечатленный этими обстоятельствами, гном немедленно перетянул себе нос тряпицей и попросил налить ему воды.
Как ни странно, ему не отказали и даже не отобрали флягу.
Очевидно, что местный капитан держал своих людей в ежовых рукавицах, даже сидя на перевернутой бочке, с бумажным  кульком тыквенных семечек в руке.
То, что это был именно капитан было понятно по наибольшим мешкам под глазами из всех присутствующих, наибольшей небритости и соответствующей бляхе на груди, облаченной в ношеный синий камзол.
Но главным свидетельством его ранга были, несомненно его усы.
Этим усам позавидовал даже гном.
Пышные, тщательно навощенные, цвета соли с перцем, эти усы буквально жили своей, отличной от желаний капитана жизнью.
Пока он разбирал проблемы своих подчинённых, вкушал семечки и сердито пучил глаза, эти усы мечтали развеваться под звуки мазурки, щекотать пышные декольте и омываться ледяным вином.
Они хотели нависать над жареным мясом и сочной зеленью, они хотели винограда и накрахмаленных салфеток.
О, эти усы-гедонисты мечтали о многом.
Они буквально заворожили колдуна, не дав ему полноценно сосредоточиться на восприятии происходящего.