[Сусанна]

Лирея, 5027 год

Лира Мирлесс | Сусанна Серра

Эпизод является игрой в настоящем времени и закрыт для вступления любых других персонажей. Если в данном эпизоде будут боевые элементы, действия будут происходить по согласованию с соигроком.

Размышления о прекрасном, которые могут изменить нас...

[Лира]

Лира не очень любит общественные места. Там много людей, много шума и различных событий, которые, как ни странно, одновременно и вдохновляют, и пугают. Люди, девушка знает, добры, но боится, что каждый может причинить свою боль, свою трагедию. Кто-то толкнёт, крикнет, заставит беловолосую заплакать от неожиданных сложных эмоций. Это нормально и естественно, быть может, но Лира пока что не в состоянии научиться принимать подобное.

  Тем не менее, она знает, что нужно как-то справляться, развиваться, что-то делать и предпринимать, чтобы окружающий мир не так сильно давил на девушку. Беловолосая именно поэтому выбирается в парк. Она, как всегда, надевает белое платье, берёт с собою соломенную шляпку, собирает небольшой лёгкий чемоданчик с набором акварели, водой, стаканчиком, небольшим холстом, подставкой складной. Также внутри лежит маленькая игрушка – белый тигр, чуть больше ладони. Сегодня девушке хочется выгулять свою игрушку, возможно, с нею станет полегче.

  Направляясь в парк, беловолосая с трудом находит в себе силы не развернуться. Солнце мягко припекает голову, цветочки на соломенной шляпе с белой лентой мерно раскачиваются от движения девушки, губы тянутся в робкой улыбке: мир так потрясающе красив! И только лишь от осознания этого факта хочется как можно скорее спрятаться, затеряться, потеряться в мире и исчезнуть, ведь Лира знает, что она слишком, слишком недостаточна, слишком плоха, слишком.... «Слишком». Тревога вырастает в груди, но Лира упрямо шагает в сторону парка, взглядом ищет что-то, что позволит забыться.

  Запахи природы ласкают нос, ветер кружит юбку и волосы. Лира задумчиво осматривается: вот бы выбрать красивое место и найти, откуда порисовать! Быть может, за занятием ей будет не так страшно? Прохожие мерно проплывают мимо, девушка теснится на дорожке. Ступает вперёд, затем сходит с основной тропы на узенькую, протоптанную людьми. Не хочет ни с кем контактировать – страшно.  Бредёт через высокую траву, затем, не сильно переживая об обуви и платье, ступает прямо в открытое поле. Доходит до большого раскатистого дерева и мерно прижимает к нему.

  — Привет, — шепчет. Оборачивается, чтобы прикоснуться спиной. Несколько вдохов. Выдохов. Лира снова поворачивается и медленно взбирается на дерево, усаживается меж разветвлений ствола. Невысоко, пара метров, но того достаточно, чтобы облокотиться на толстую ветвь, а рядом уложить сундучок. Пальцы аккуратно открывают замочки, приподнимают крышку. Тигрушик по-доброму сияет живой искусственной улыбкой. Лира тянет губы в ответ, тянет пальчик погладить. Впору прижать к сердцу, но в чемоданчике тигру было бы спокойнее и чище – он закреплён средь мягкой ткани, не потеряется точно-точно! Девушка достаёт холст и акварель, наливает воды в стаканчик и поворачивается к открывшемуся потрясающему виду.

  Потрясающее яркое зелёное поле. Голубое небо. Лесок и лавочки вдалеке. Снующиеся туда-сюда люди. Тихая речка, отражающая небо. Ветер мягко волнует траву, собирает лепестки цветов. Природа дышит жизнью, благоухает, приветливо улыбается беловолосой пугливой душе.

  Вдруг порыв ветра, дерево шумит, листья мягкие бьются в тревоге. Поток воздуха ударяет в спину. Шляпка срывается с головы девушки, летит, машет белоснежной лентой, смеётся ярко, насмешливо. Подхваченная порывом ветром, рассекает средь поля, кружится.

  Девушка порывается спрыгнуть с дерева, но краски, разложенные вещи не дают того сделать. Ручки торопливо поправляют волосы. Нужно что-то придумать. Что-то сделать. Глаза вмиг наливаются печалью от мысли, что только с ней могла случиться такая оплошность. Стоило остаться дома!

[Сусанна Серра]

Ещё когда-то давно Сусанна поклялась себе навсегда вычеркнуть прошлое и напрочь абстрагировать себя от любых мелочей, что могли спровоцировать проявление того или иного воспоминания, связанного с детством, отрочеством, юностью... Для женщины все эти этапы жизни не представляли существенного значения. Исключением являлась жизнь с мастером, с её приёмным отцом, который взрастил достойного, сильного эона, что в конечном итоге оказалась в ответе за себя саму, с чем справлялась безупречно. Имела любимое занятие, незаменимые увлечения и хобби, солидный заработок в виде жалованья, к которому у весьма не меркантильной особы никогда не было каких-либо претензий: орден и примыкавшая к нему наёмническая организация были несказанно щедры на денежные вознаграждения для своих последователей и сотрудников. Скромно подходящая к своим достижениям особа не претендовала на известность, а потому послушно исполняла свои обязанности: в одно время угощала каждого желающего наивкуснейшим кофе, знакомила с чудесами флоры и волшебством художественной литературы, а в другое время разведывала чужие секреты и лишала голов всех неугодных, на кого укажет «‎Парфоррса».

Однако время от времени наёмница решалась на рандеву с прошлым, чтобы почтить память её несостоявшейся семьи. Гостьей Лиреи Серра бывала крайне и крайне редко, но нынче она пребывала в том настроении, чтобы посетить место упокоения своих матери и сестры-близнеца, которых когда-то она бескрайне любила... Честно признаться, питает неимоверную любовь до сих пор, пусть с момента их смерти миновало чуть более сотни лет... Пусть даже одна из них, а именно мать, пала непосредственно от её рук. От её необузданной, неконтролируемой смертоносной силы, ведь в неумелых руках многое могло оказаться весьма пагубным для окружающих. И им всё же неукротимый нрав Сюзанны хотел иногда угодить. Она хотела дружить, хотела быть надёжной подругой. Она хотела любить и быть любимой. Как и любая преданная романтичности натура, она желала оказаться в момент чьей-то женой.

Мечты на то и были мечтами: вовсю выстроенными размашистой фантазией и непосильными для реальности грёзами, истина которых была недостойна Алой Лилии. Точнее, она так привыкла считать. То были единственные сомнения на её личный счёт. И сейчас обо всём этом женщина рассказывала, раскрывая свою уязвимость, над памятниками покоившихся под землёй родичей, при этом почтенно склоняясь и укладывая букеты цветов. В другой руке Серры находилась укрытая пледом плетёная корзина, которую пышногрудая бережно придерживала, чтобы всё содержимое не выпало и не выкатилось в момент. В дальнейших планах после прощания с дорогими сердцу дамами, давно отошедшими в мир иной, была одиночная посиделка в уединении с местной флорой и фауной Лиреи, и в качестве самой подходящей локации был избран ближайший парк. К огромному счастью, погода была вполне располагающая для пикника, где Сюзанна, как и всегда, могла быть предоставлена самой себе.

Примерно полчаса понадобилось для того, чтобы добраться до назначенного места умеренным шагом. Фиолетововлосая была одета в лёгкий бордовый комбинезон и чёрные босоножки на высоком каблуке, скрываясь от яркого навязчивого солнца под размашистой шляпой виноградного цвета, чем в целом создавала образ спелой грозди ягод, сок которой был особенно сладок в столь знойную погоду. Только редкий, но весьма сильный ветер придавал лёгкости для пребывания вне пределов оснащённых кондиционерами зданий. Что могло быть ещё лучше — это полное уединение, когда кроме собственных мыслей не было слышно голосов. Казалось, наёмница нашла такое место, и это осознание пришло в тот миг, когда Серра изучала избранную для спокойного отдыха местность, восторженно осматривая природные красоты... Если бы не вторгнувшийся в поле зрения объект, поддавшийся дуновению ветра, что заставил женщину задрать голову. На раскинувшем свои густые ветви древе, в тени которого можно было расслабиться и предаться слабой прохладе, находилась хрупкая девушка, выделявшаяся своей белоснежной красотой, пусть обузданной только издалека. Сусанна покамест не утруждала себя излишними размышлениями и, бездумно откинув увесистую корзинку, резво бросилась по направлению ветра, желая настичь танцующей в воздухе шляпы, и это удаётся в момент, когда вытянутая вверх женская рука достигает головного убора.

Пышногрудая перевела дух, развив немалую для себя скорость, и обернулась, с лучезарной улыбкой помахав незнакомке на дереве. Серра даже не обратила внимания на то, что теперь и на её голове не было шляпы, но ныне это особо не заботило.
— Полагаю, она Ваша, о милейшая? — полюбопытствовала наверняка женщина, приближаясь к древесному гиганту, чтобы лучше слышать девушку и точнее разглядеть её несравненную красоту.

[Лира]

В такие моменты Лира действительно чувствует себя самой настоящей неудачницей, той, которая каждый раз делает всё не так. Казалось бы, сегодня самый обычный день и ничто не предвещало ничего плохого, но, когда ветер подхватывает шляпку, то вмиг перед глазами всё мрачнеет – мир кажется донельзя некомфортным, выталкивающим белую девушку из факта существования. Лира тихо и обречённо скулит, словно случилось самое ужасное, самое печально. Отчего-то в душе появляется дикая твёрдая уверенность в том, что, несмотря на все старания, девушка всё время попадает в неприятности. Так, ведомая ветром светлая шляпка превращается в образ постоянно преследующей неудачи, истории длиною в жизнь, где Лиру постоянно преследовала тьма. От отчаяния девушка даже всхлипывает, поджимает губы, но, не зная, что с собой сделать, беловолосая лишь двигается со своего места, чтобы следом спуститься и забрать суетливую шляпку.

  Внезапно девушка замечает взрослую пышногрудую красивую даму, что словила на лету шляпку, видимо, бежав за нею, чтобы та не упала и не погрязла среди травы и цветов. Лишь смущённо улыбается, чувствуя себя донельзя неловко оттого, что она не может здесь и сейчас поблагодарить, слезть с дерева и разобраться с проблемами. Дама кажется невероятно приятной, светлой, изысканной. Едва ли Лира могла бы без стеснения с ней заговорить, едва ли голос её вообще был бы приятен и слышен ушам длинноволосой. И сероглазой до ужаса жаль, что своей непутевостью, тем, что ветер подхватил шляпку, она вынудила даму бежать за нею. Это так стыдно!

  Лира краснеет, когда та самая девушка с её шляпкой милой и дружелюбно машет рукою, давая понять, что понимает, чей это головной убор. Беловолосая тянет ручку вверх и робко машет в ответ, усмехается нервно, беспокойно, до ужаса боясь факта взаимодействия. Незнакомка подходит к дереву изысканной походкой. Губы обнажают приятный ласковый голос и вопрос. Лира сконфуженно кивает, укладывая прядь волос за ушко. Нужно слезть с дерева. Девушка слабо улыбается, кивает.

  Ничего же плохого не должно случиться, верно?

  Если бы Лира знала, что что-то произойдёт ещё, то она бы точно-точно не приходила в парк, не искала повода развеяться и стать более открытой к миру. Она бы никогда с собою не взяла ни акварель, ни что-то ещё. Однако сейчас обстоятельства таковы, что беловолосая спрыгивает с дерева и, не сразу замечая то, поддевает краем платья чемоданчик с акварелью, из-за чего тот с тихим звуком падает с дерева вниз. Лира растерянно хлопает глазами, с трудом представляя, что должно ещё пойти не так и почему же именно сейчас, в парке, всё валится из рук. Сейчас бы впору упасть перед незнакомкой!

  Лира кланяется торопливо, копна волос белоснежным вихрем развивается на ветру. Девушка бросается собрать рассыпается кюветы с акварелью: красный, зелёный, голубой, салатовый... Все маленькие цветастые ячейки рассыпались по земле, по корням дерева. И Лира даже не знает, за что браться, что делать, если нужно забрать и шляпку, и вообще что-то сказать, и собрать всё обратно в рассыпанный чемоданчик, если не хочет всё и вся потерять.

  — Ой, простите-простите пожалуйста, — суетливо бормочет, ощущая, как к горлу подступают слёзы, а на глазах уже жар, предвестник скорой истерики. Лира старается не смотреть на девушку, собирает суетливо акварель в чемоданчик, собирает и бумаги, рисунки, скетчи, всякое. Попутно тянет руку, не глядя, забрать шляпку. Смотреть стыдно. — Простите, простите, я такая неумёха! Думала сяду порисовать, но и шляпка тут, и акварель... всё потеряно, потеряно, не стоило мне приходить сюда, не стоило... — бормочет с абсолютно красным лицом, наконец выпрямляется и смотрит на девушку, ожидая увидеть глубокое неодобрение или неприязнь к себе – а какие ещё чувства, как уверена беловолосая, может вызывать Лира?

[Сусанна Серра]

В то мгновение женщина словно позабыла обо всём: что она собиралась на пикник, взяв увесистую корзинку с самыми любимыми вкусностями, что она нарядилась далеко не для того, чтобы бежать марафон, да ещё и на скорость. Но всё покамест выглядело не так, как гласили планы, и тем даже лучше: подобные спонтанные события только забавляли эту особу, что хотя и предпочитала стабильность, но и перемены встречала с высоко поднятой головой, какими бы они ни были. Эта встреча могла полностью изменить весь сегодняшний день так точно — в этом у Серры как-то даже не возникало и толики сомнений. Попавшаяся ей одинокая девица, что пострадала от мимолётного ненастья в образе озорного ветра, унёсшего чужой головной убор своим вредным дуновением, сразу показалась наёмнице чересчур хрупкой, беззащитной. Той, кому всегда нужно рядом надёжное плечо, на которое можно опереться в любую минуту. И чем дольше Сусанна наблюдала за поведением незнакомки, тем больше убеждалась в том, что мимолётные предположения оказались действительностью. Одно только миловидное и обеспокоенное личико, которое женщина могла разглядеть на таком расстоянии, неосознанно говорило о том, что нужна помощь.

Заметив то, как беловолосая красавица намеревалась спуститься с ветви дерева, что так уверенно удерживало на своём весу всю девушку-пушинку и её принадлежности, Сана будто заведомо предвидела неладное и ускорила шаг, дабы по возможности пресечь непоправимое. И в очередной раз чувства не подвели Серру, ведь если незнакомка, к огромному счастью, спрыгнула наземь весьма благополучно, то кейс свалился со слабым, но неприятным грохотом разлетавшихся инструментов и принадлежностей, рассыпавшихся где-то у торчащих узловатых корней и скрывшихся в зелёной траве. Сюзанна бы не на шутку позабавилась, если бы не возросшая неловкость и переживание за молодую на вид особу, которой женщина охотно бросилась помогать. Отставив мешавшую сборам корзинку в сторону, под деревом, фиолетововолосая также принялась подбирать всё, что мог обнаружить глаз, и уже потом прощупывала свободной ладонью траву в намерении найти ещё что-нибудь. Второй рукой Сана прижимала к груди чужой головной убор, что недавно намеревалась совершить побег от своей отчаянной хозяйки, и всё ещё не обращала внимания, что просторная виноградная шляпка женщины уже давно висела на удалённом кустарнике. Куда важнее было выручить бедолагу и гарантировать ей безмятежный досуг.

Голос девушки предательски дрожал, но Сюзанна старательно избегала того, чтобы задерживать продолжительный взгляд на взволнованной незнакомке и не торопилась ничего говорить, только подбирая в голове нужные слова. Что бы она хотела услышать? И сильно ли усугубляло положение присутствие неизвестной женщины, что восседала на корточках и аккуратно подбирала кюветы с разной акварелью, что ярко бросалась в глаза? Пережидая момент лёгкой тишины в ближайшем окружении, пышногрудая заговорила расслабленно, с намерением успокоить:
— Негоже такой очаровашке столь безнадёжно принижаться. Вам всего-навсего следует быть осторожнее. Однако Вы несказанно храбры, если по деревьям лазаете...
Сиренеглазая издала робкий смешок, после чего поднялась и выпрямилась, заранее убедившись, что вокруг неё больше ничего не было. Ввиду занятости теперь обеих рук женщина не могла взяться за свою корзинку, а потому только ожидала, когда девушка соберёт остальные инструменты в чемодан, чтобы потом обратить внимание на Сюзанну со всеми принадлежностями и шляпкой.
— Вы хотели запечатлеть с высоты красивый вид? Может, безопаснее это делать на земле? О! — вопреки нараставшей воодушевлённости Серры, та по-прежнему старалась говорить неспешно и тихо, чтобы не заставлять беловолосую лишний раз нервничать, желая воздействовать на неё более успокаивающе. Подходя к суетящейся девушке, Сусанна осторожно надела на хозяйку, что уже протягивала руку, принадлежащую ей шляпу-беглянку и отдала акварель с парой найденных кистей, с доброй улыбкой заглядывая в серые «‎влажные»‎ глаза. Наёмница пыталась убедить незнакомку, что всё в порядке и даже лучше.
— Не желаете составить мне компанию, но на земле? Я бы с удовольствием познакомилась с Вашим творчеством, а также угостила домашними круассанами и холодным чаем. Разумеется, ничуть не принуждаю, но и мне спокойнее будет, если Вы будете в порядке. Вас нельзя оставлять одну. Точно не сегодня.

[Лира]

Неожиданно незнакомка тоже склоняется помочь. Лира поднимает голову всего на мгновение, затем с ещё большей скоростью бросается собрать все кюветы и выпавшие вещи из чемоданчика, словно лишив работы красивую женщину, девушка могла бы загладить этим свою вину за беспокойство. Отчего-то внутри так сильно дико и стыдно, непозволительно странно и неприятно от самой себя, что невольно хочется стукнуться бледным лбом о ствол дерева и точно-точно больше ни с кем не пересекаться. Однако же это невозможно и, сдерживаясь в эмоциях и в самобичевании, девушка торопливо в хаотичном порядке закидывает кусочки акварели обратно в чемодан. Собирает и кисти, листы бумаги, всё, что вывалилось. Когда в поле видимости больше ничего не остаётся, то серые глаза сразу бросаются вести подсчёт всего, что есть. Не хватает трети кюветов акварели, двух кистей, а остальное, кажется, на месте. Лира с тревогой выдыхает - как понять, что именно пропало? Она помнит лишь некоторые цвета, и то, они все, в хаосе эмоций, путаются. И едва ли можно сказать, не хватает ли двух синих разных оттенков или синего и фиолетового...

  Голос незнакомки мягок и осторожен. Лира тихонько кивает, постепенно, медленно, но успокаиваясь. Она уже не так дрожит и не так суетится, а, напротив, чувствуя, что её не ругают, не отчитывают, поджимает губы и даже немного искренне улыбается, благодаря поддержке чувствуя себя гораздо лучше. Словно взглянув на всё со стороны, беловолосая выдыхает и поднимает голову на пышногрудую девицу.

  — Вы правы... Просто с высоты был лучший вид, — голос дрожит, но в нём нет страха или жалкой ненависти к себе. Только объяснение того, как она попала в такую неприятную ситуацию. — Но ветер... Ветер унёс шляпку и... И вот... Теперь всё, кажется, — срывается на плачь, но затихает, —.... Из рук валится.

  Женщина подходит ближе. Лира дружелюбно и робко улыбается в ответ, видя в руках спасительницы и шляпку, и кисти с акварелями. Голубой цвет. Именно он и пропал, и лежал ярким цветом в кучке других тёмных оттенков. Лира кивает с благодарностью. Она принимает шляпку и надевает на голову, поправляет осторожно. Надеется, что ветер не захочет снова сыграть с нею злую шутку и снова поиграться. Осторожно в хаотичном порядке девушка укладывает различные кюветы в чемоданчик и понимает, что всё на месте – нет ни одного незаполненного пространства. Лира с облегчением выдыхает, прикладывая руку к груди.

  — Я так рада, что ничто не потерялось... Чудо, что всё получилось собрать... Спасибо Вам, — искренне бормочет беловолосая, заглядывая в глаза незнакомке. — Вы правы, — отвечает запоздало на вопрос, опускает взгляд. — Стоило это делать на земле, но... я не думала, что всё так случится. Честно говоря, я слишком... много фантазирую, из-за чего не думаю о последствиях, — признаётся, ощущая, что является полной дурой, неспособной совершенно продумать всё наперёд и не попасть в беду. Предложение кажется заманчивым, незнакомка не кажется опасной и... Пожалуй, Лире и правда нужно уйти как можно дальше от этого дерева и неудачи. Тронутая предложением, девушка ощущает, как на глазах появляются слёзы тихого счастья. Беловолосой и правда не хочется быть одной. Не сейчас.

  Серые глаза внимательно изучают пышногрудую девушку, Лира тщательно взвешивает все события и поведения, эмоции длинноволосой, затем кивает.

  — Я в самом деле была бы рада провести с Вами время, — склоняется, затем закрывает чемоданчик и оставляет у дерева. — П-подождите, я сейчас, — опирается о дерево, чтобы магией спустить все оставшиеся вещи и сложить в чемоданчик, что снова открывается и тут же, проглотив вещи, плотно закрывается. Лира сжимает губы, чувствуя, что могла бы с помощью магии решить многие проблемы, но, пожалуй, девушка просто привыкла без неё. Ей кажется, что она выглядит теперь совсем глупенькой. — Я просто стараюсь не тратить энергию зря, — поясняет, когда берёт в ручки чемоданчик. — Меня зовут Лира. И я правда-правда очень-очень благодарна Вам за помощь и за спасение шляпки. Вы хотите где-то расположиться или погулять? Я очень надеюсь не доставить Вам никаких хлопот, — заверяет, чувствуя, что хочет отблагодарить женщину чем и как угодно.

[Сусанна Серра]

Неловкость, страх при виде незнакомки — беловолосая девушка была вся как на ладони, и с большим пониманием Сюзанна бы отнеслась к чужой просьбе не вторгаться в личное пространство, отмести все любезности, что и без того были присущи такой доброжелательной особе, как Серра, и она бы с уважением соблюла всё то, что для художницы было приемлемым. Однако женщина подозревала, что молодая леди не осмелилась бы на выражение своей воли, и по-хорошему сиренеглазой следовало бы расстаться с бедолагой вот-вот, как только опасность была позади и все инструменты были при своей законной тревожной хозяйке, да вот не смогла не предложить присоединиться к пикнику. И насколько неподдельным было удивление наёмницы в тот момент, когда на бледном личике красавицы возникла скромная, но весьма очаровательная улыбка, и с этих нежных уст сошли слова согласия с последующим представлением. Лира... Звучит приятно, мелодично, и кажется, обладательница такого прекрасного имени должна находиться в вечном умиротворении, что не совсем соответствует истинной носительнице, к сожалению...  

— Лира... — задумчиво, словно смакуя на губах, которыми слегка причмокнула, и растянуто повторила пышногрудая, оставляя без особого внимания исходящие от души и сердца слова благодарности, утруждать себя которыми молодому эону не стоило. — Вам оно очень и очень идёт! Чувствуется в нём какое-то волшебство: утончённое, даже сказочное. Возможно, я преувеличиваю, и потому прошу прощения, если загружаю ненужными изречениями.
Фиолетововолосая осмотрелась так, словно и не приходила сюда минутами ранее, будто не бросалась в погоню за уносящейся на крыльях беспощадного ветра шляпкой и не собирала в траве художественные принадлежности. Наново, как только обстановка стала менее напряжённой и неловкой, отчего наблюдала под этим самым благородным древом прекрасное место для того, чтобы устлать его подножие, но не приходящееся на выступающие корни, а именно на мягкий зелёный «‎ковёр».
— Как насчёт того, чтобы здесь и расположиться? Вы выбрали поистине живописную поляну, да и могу предположить, что вряд ли кто-то захочет помешать нам своим присутствием, поскольку я сама добралась сюда совершенно случайным образом и не без усилий, — Сусанна склонилась над корзинкой и подняла накрывавшее её ровно сложенное клетчатое покрывало оттенка хвои, после чего сделала пару шагов в сторону, подбирая поверхность поровнее. — Милая Лира, придержите свою шляпу, пожалуйста. Вновь возникший ветерок может повторить недавнюю шалость!

Скромно и при этом звонко рассмеявшись, женщина без особого приложения сил расправила просторное квадратное покрывало и разместила его в предварительно выбранном месте, после ненадолго присела на колени и принялась выпрямлять руками устланный плед, сминая траву под ним и исключая всякие бугорки, а также прощупывая через него камни и прочие объекты, которые могли бы случайным образом доставить дискомфорт или даже, упасите боги, принести какую-то травму. Скорее, всё это Сана больше проделывала для удобства своей новой знакомой, ведь было бы крайне неприятно, если бы её аккуратное, деликатное мягкое место напоролось на грубый камень. Но стоило убедиться в том, что поверхность абсолютно гладкая, Алая Лилия притянула к себе корзинку, намереваясь приняться за её разгрузку.
— Пожалуйста, присаживайтесь! — Серра пригласила девушку расположиться на покрывале в любом удобном месте, тут же одарив скромницу улыбкой, выражавшей слабую неловкость. — Извините, что не могу предоставить Вам подушку для большей «‎мягкости». Ох! Я Сусанна. Или Сана.

Наёмница исправила свою оплошность, всё же представившись для упрощения обращения к её персоне в случае чего, и стала опустошать корзину. Вниманию могли предстать увесистая стеклянная бутылка с ранее упомянутым холодным чаем, где слегка побрякивали ещё не успевшие оттаять кубики льда, уменьшившиеся до размера горошины, а также прозрачные контейнеры с круассанами, яблочными дольками в коричном (да-да, с корицей) сахаре и свежей, насыщенной красной клубникой. Лира могла бы задаться вопросом, почему так много еды приходилось на пикник, который Сюзанна планировала провести одна? Обычно она всё же рассчитывала на случайную компанию, но зачастую отдыхала в чуть более шумных местах, где уже могла угостить резвящихся неподалёку детей или настойчивых собак, что в благодарность за скромное лакомство одаривали слюнявым следом на женской щеке. Вдобавок фиолетововолосая извлекла со дна несколько круглых белоснежных тарелок, завёрнутых в тканевые полотенца, и два стакана, упакованных аналогично. Тканевые салфетки Серра достала последними и накрыла их посудой, чтобы очередное дуновение ветра их не подхватило: на сегодня беготни достаточно. Или нет?.. Вдалеке Сана заметила знакомую виноградную шляпу и с удивлением ахнула, для большего убеждения коснувшись макушки головы.
— Ахах! Как же так? Так, размещайтесь, как Вам удобно и берите всё, что желаете! Я мигом, — женщина бодро подскочила и побежала к дальнему кусту, с которого в последний момент подхватила головной убор, прежде чем он продолжил полёт куда дальше, и стала отряхивать от мелкой листвы. Тут же нагрянула одна идея, и с воодушевлением Алая Лилия поспешила вернуться к своей новой знакомой.
— Тут я подумала... Может, пришить к Вашей шляпке ленту? Сможете подвязывать её, и она точно не улетит с Вашей головы!

[Лира]

Как же всё неловко! Как странно!  Как ужасно опозориться перед такой красивой незнакомкой, которая не только помогает, но и мягко общается, не осуждает, не принуждает к чему-то тяжёлому или плохому, хотя Лира поняла, если бы девушка стала бы насмехаться или требовать, чтобы беловолосая ещё постаралась догнать её со шляпкой вместе. Но вот они улыбаются друг другу. Это... странно. И в груди юной особы прячутся два странных чувства – желание довериться, расслабиться, принять это доброе, чувственное общение, внимание и желание тут же бежать, пока всё не обернулось большей бедой, переживанием, страхом глубоким. Губы дрожат. От переизбытка эмоций пальцы едва удерживают чемоданчик, но вовремя сжимают ручку крепче.

    Когда незнакомка смакует на красивых губах имя Лиры, то беловолосая вздрагивает, будто сейчас случится что-то плохое, словно женщина захочет в чём-то обвинить или сделать некое замечание. Но вместо грубости и боли она лишь хвалит имя, следом извиняется. Светлая девушка лишь мягко мотает из стороны в сторону, улыбается тихонько. Воспоминания об имени приносят тоску на серых глазах. Да... Родители умерли давно, но успели дать такое особенное, красивое имя, которое и правда должно быть утончённым, особым, но вместо этого девушка подобна натянутой струне. Ах, заслуживает ли она этого имени? Имеет ли право его носить? Тревога тяжело бьётся в груди.

    — Не стоит, — выдыхает шелестом листвы, стараясь вместе с лёгким ветром смахнуть и флёр тоски с ресниц. Родители были своеобразными. Но всё же они её любили. И лучше бы они сейчас были живы, чем нет. — Всё в порядке, — отвлечённо шепчет, поправляя у глаз соринку.

    Женщина осматривается и, кажется, решая что-то в голове, выбирает, на удивление беловолосой, место для пикника тут. Лира отшагивает назад, смущённая, что это место кого-то могло привлечь, а она такая... заняла его. Или в этом другой смысл? Сероглазая надеялась, что они выберут столик или место на траве вдалеке отсюда, но остаётся только согласиться, ведь, по сути, и здесь очень красиво. И не страшно, если они проведут время вместе именно у корней дерева, которое так особенно полюбилось беловолосой.

    — Простите, — выдыхает тяжело, понимая, что заставила своей неумелостью бедного человека вот так бежать сюда... Опускает взгляд.  Собеседница тем временем расстилает покрывало, напоминая придержать шляпку. И правда! Лира берёт головной убор в обе руки, держит теперь вместе и чемоданчик, и шляпку, пытается даже наклониться помочь расстелить, но вовремя вспоминает, что руки заняты и что она уже ничего не сможет сделать.  — Какое красивое... — вздыхает лишь, когда женщина поправляет ткань.

    Лиру приглашают присесть. Девушка робко перешагивает с ноги на ногу и, умоляя себя не упасть, наконец усаживается на мягкость покрывала, выпрямляет ноги и сгладывает в коленках. Чемоданчик кладёт на край ткани, чтобы её не унесло ветром, шляпку подталкивает под хранилище красок.

    — Мне очень приятно с Вами познакомиться, — кивает Лира, краснея от внимания женщины. — Ваше имя очень красиво. И ничего страшного в том, что нет подушки – я люблю сидеть на чём-то жёстком, я привыкла, — делится, пока расправляет платье и запоздало думает, что, наверное, стоило снять ботинки. Взгляд тут же ищет обувь Сусанны. Не сняла ли? Точно ли можно вот так сидеть? Лира терпеливо смотрит, как новая знакомая раскладывает вещи. Кажется, словно с собою девушка принесла целый стол – интересно, как много весила её корзинка? Наконец красивые, аккуратные руки достают и тарелки, завёрнутые в тканевые полотенца, и стаканы, обёрнутые аналогичным образом. Лира закусывает губы. Сусанне не жалко было бы поделиться едой? Точно? Или она кого-то ждёт? Или это для Лиры, неумелой незнакомки? Беловолосая робко проверяет каждый предмет на возможность улететь ветром и, поверив, что всё в порядке, торопится заглянуть в глаза собеседнице, чтобы понять, всё ли происходящее правильно. Нет ли каких-то ужасных намерений? Быть может, эмоциональная душа сотворила что-то не так?

    И вдруг Сусанна вспоминает о шляпке. Она тут же подскакивает на месте и торопится забрать свой головной убор с тех самых кустов. Тонкое личико тут же краснеет. Как же Лира не подумала! Из-за неё женщина потеряла шляпку, и та, быть может, даже порвалась. Но, к счастью, судя по поведению пышногрудой, элемент одежды был в порядке. Беловолосая мягко и стыдливо улыбается, когда Сусанна возвращается. Она предлагает сделать для шапки ленту, и Лира тут же с новой силой краснеет.

    — Простите, но я не хотела бы... Я просто не подумала, что так может случиться... Я больше не буду её брать в такие места или оставлять рядом на высоте...  — едва слышно шелестит, смотрят на веселые травинки у края покрывала. — Если можно, Вы можете обращаться ко мне на «ты». Я...  Я не против, — путается немногим, но всё же смущённо улыбается, пока пальцы тесно переплетаются друг с другом и давят, давят до боли. — Спасибо Вам за Вашу помощь, я не думала, что всё так получится, — стыдится, не может никак отпустить ситуацию.

  — Вы часто тут бываете? Вам здесь нравится? — спрашивает после некоторого молчания, надеясь, что в диалоге станет полегче и уже не так будет давить на плечи собственная никчёмность. Нужно успокоиться. Ногти с силой вцепляются в кожу, чтобы переключить внимание. Должно стать легче. Должно. Лира старательно улыбается.

[Сусанна Серра]

Мимолётно даже такую безмятежную особу в лице Сюзанны могли настигать мысли, преисполненные неуверенности, сомнения. Женщина молча уже не единожды и даже не дважды отругала себя за излишнюю навязчивость и вольность в общении со столь хрупкой девой, которой могла доставить своим поведением слишком много неудобств. Вдруг она хотела как можно скорее уйти, скрыться с глаз Серры и никогда больше в жизни не попадать в её поле зрения, но страх не давал этого сделать, не позволял ответить отказом? Это было бы даже неудивительно: как часто незнакомцы, а в данном случае незнакомки, проявляют столь чрезмерное дружелюбие и приглашают первых встречных вместе провести время на пикнике в столь ясный день? Хоть Сана и являлась той, кто не так часто приемлет проводить время даже в уже знакомой компании, но в Лире женщина прослеживала нечто влекущее, но с тем пока не поддававшееся точному объяснению. В сердце этой девушки словно нет спокойствия: она постоянно мечется, бежит ото всех, прячется. И Сусанна искренне хотела показать этой молодой красавице, что поводов для беспокойства нет, и помочь ей угомонить извечно суетящуюся в тревоге душу.

Ох уж эта несносная шляпка... Доставила хлопот своей хозяйке куда больше, чем той, кто за ней пронёсся по лужайке. Очередная невинная нелепость, произнесённая сероглазой, словно оставляла неприятную горечь, которую не стоило бы проглатывать целиком. Отставить. И пока женщина выслушивала очередные извинения, последующие слова благодарности и всплывавшие интересующие Лиру вопросы, пыталась так же скромненько присесть на ближайшем краю покрывала, разуваясь и аккуратно подминая под себя ноги. Стоило бы полюбопытствовать о предпочтениях своей новой знакомой, да Серра не желала перебивать её, принявшись разливать холодный чай по стаканам, один из которых протянула художнице как раз в момент окончания её речи.
— Ох, часто ли? Честно признаться, конкретно в этой части лесопарка мне никогда не приходилось бывать. Скорее всего, просто не успевала дойти и разворачивалась домой. Но и в целом выбираюсь я вот так куда-либо ничтожно редко... Когда могу позволить себе от души побездельничать, — сделав паузу, пышногрудая игриво улыбнулась и приставила к Лире тарелочку, которую принялась оформлять всевозможными вкусностями, пытаясь с тем проявить некоторое творчество: на вид круассан мог показаться лёгким, однако каким большим и увесистым его пришлось наблюдать, когда этот сдобный шедевр с красивыми прослойками курицы, сыра и салата оказался в обеих ладонях женщины, а затем уверенно занял добрую половину тарелки.

— Но нравится здесь определённо... Если каждый раз я буду встречать на дереве столь неловких, но приятных красавиц, к которым так и захочется сорваться на помощь, то мои визиты могут оказаться едва ли не регулярными, — Сана не смогла сдержать доброго смешка, изысканно прикрывая рот ладонью, после чего стала осматривать контейнер с клубникой, налитой спелостью и свежестью, однако женщина всё равно присматривалась, отбирая для девушки самые большие и самые аппетитные ягоды, которые после украсили её тарелку. — Милая Лира... Брать головной убор в такую знойную солнечную погоду будет первой необходимостью. Было бы крайне неспокойно, если такая нежная головушка ненароком словит солнечный удар. Проблем не оберёшься, хоть и кажется мелочью...
Отсыпая половину яблочных долек, блестевших от кристалликов сахара, Серра подложила к блюду своей знакомой десертную вилочку, извлекая её из бумажной салфетки. Затем фиолетововолосая приподнялась на коленях и склонилась у ног Лиры.
— Позволишь?.. — Сусанна поспешно накрыла колени девушки полотенцем, чтобы предостеречь от попадания даже малейших кусочков пищи или сока на ткань одежды и избежать возникновения пятен. — Вот так, чтобы твоё прекрасное платье оставалось чистеньким.

Женщина поспешила вернуться на своё место, чтобы не доставлять беловолосой лишний дискомфорт, ведь первая, по сути, уже не впервые посмела себе вторгнуться в чужое личное пространство, из-за чего вновь бранила себя за очередную невинную наглость по отношению к беззащитной молодой леди. Выдержав небольшую паузу, Сюзанна вздохнула и принялась за оформление своей тарелки.
— Пожалуйста, угощайся безо всякого стеснения, Лира. Позволь себе представить, что мы давние друзья. Знаю, у каждого свои критерии для доверия, однако это тебе поможет расслабиться. Хотя бы сейчас... Прими мои извинения за то, что ставила тебя в неловкое положение, заставляла распинаться за то, в чём ты не виновата. Наша встреча уже дала мне понять, что день наверняка удастся, что он будет куда лучше, чем я могла себе представить. Позволишь и мне привнести радости и умиротворения в твой день? — в процессе сиреневые глаза опустились вниз, где на коленях женщины лежала виноградная шляпа, сминаемая напряжёнными ладонями от неосознанного лёгкого волнения. Серра прежде не чувствовала себя так неловко в подобных несущественных ситуациях. Наверное, она просто никогда не имела знакомых на долгую перспективу, не говоря уже об очень близких подругах. Обычно кто-то приходит, кто-то уходит за кулисы, вновь оставляя тебя в одиночестве. Немалую роль играет осознание той частички личности Сусанны, что вечно скрывается в тени, от которой никогда нельзя сбежать: истина вечно будет преследовать, наступать на пятки.

Словив себя на неправильном подходе в мышлении, фиолетововолосая помотала головой и похлопала себя по щекам, после чего убрала шляпу в опустевшую корзинку и взяла стакан с прохладительным напитком.
— Будь добра и ко мне на «‎ты». Полагаю, ты здесь всяко чаще бываешь, так? Что тебе здесь нравится? Что вдохновляет? Местность поистине живописная, потому ничуть не удивлена, что твои восхитительные глазки её заприметили. Как тебя вообще привлекло изобразительное искусство?

[Лира]

Лира замечает, как аккуратные, красивые руки новой знакомой мерно разливают по стаканчикам холодный чай. Лёгкий аромат доносится до носика беловолосой.

  «Интересно, где она его купила? Кажется таким... вкусным. Всё ведь будет в порядке, если я попробую?», — робкие всполохи мыслей витают в голове, пока Лира пытается унять переживания и волнения насчёт своей тотальной неуместности. Хочется... Нет, необходимо убедить себя, что всё точно-точно в порядке. Девушка принимает с кивком благодарности стаканчик, удерживает его осторожно и взволнованно. Пока не отпивает. Рано. Слова Сусанны кажутся очень приятными, они расслабляют и невольно всё тело немногим, но расслабляется.

  — Спасибо, спасибо, — хихикает Лира, посматривая на то, как женщина выкладывает рядом тарелочку и опускает на неё аппетитный круассан. Это правда для неё? Правда-правда? Лира недоумённо хлопает глазками, осознавая, что она бы себе никогда-никогда не позволила бы есть такую вкусность. Быть может, готовила, было дело, для других, но себе... Нет. И от вида этого угощения во рту появляются голодные слюнки. Язык медленно проводит по губам. Серые глаза поднимаются на собеседницу, чтобы убедиться, что всё точно в порядке. Девушка укладывает и на свою тарелку такую же вкусность. Лира облегчённо выдыхает.

Так странно – в голове куча предположений дикого сюра и всего-всего,
что может пойти не так.

  Комплимент Сусанны ложится горячим покраснением на щеках Лиры. Девушка хихикает, прикрывает лицо ладонью, чтобы хоть немногим скрыть смущение. Сердце заходится в диком ритме.

  — Тогда мне было бы не так грустно попадать в неприятности, — шепчет девушка, но следом поправляется: — Но я постараюсь вообще не попадать в неприятности, чтобы не утруждать Вас помощью. Я представляю, как это может быть тяжело и... Благодарна Вам, что Вы меня терпите, — ресницы белёсые дрожат, Лира закусывает губу. Не без умиления серый взгляд ловит, как аккуратные пальчики Сусанны достают из контейнера самые сочные, большие ягоды клубники и украшают тарелку беловолосой малознакомой девчонки.  — Ох, возьмите и себе побольше больших ягодок, — просит, пока ветер мягко играется с длинными светлыми волосами. Приходится их заправить за ушко, пригладить ручками.

  — Вы правы, — мяучит грустно, осознавая свою оплошность и то, что действительно, если бы Лира не взяла шляпку, то однозначно бы попала в очень неприятную и тяжёлую ситуацию, где ей бы попросту стало бы плохо, и кто-нибудь точно из-за неё пострадал. — На самом деле, я не думала об этом до сих пор, но сейчас понимаю, что, должно быть, я сделала правильно, что взяла шляпку. Изначально я так решила сделать просто из-за желания счесть этот элемент с платьем, — объясняет суетливо, замечая, что булькает звуками и волнуется настолько, что кончики пальцев подрагивают. И чай в такт им мелко дрожит.

  Вот и красивые кусочки яблок переползают в тарелку Лиры. Блюдо выглядит настолько изысканным и восхитительным, что девушке кажется, что она никогда в жизни так не научится сервировать посуду. Вот бы спросить, в чём тут секрет!
  — Спасибо... Ох, да, конечно, — выдыхает тревожно, когда Сусанна склоняется к ней ближе. Лире кажется на мгновение, что сейчас вот-вот женщина ляжет ей на коленки, приобнимет.
  И это будет дико смущающе и тепло.

  Но фиолетоволосая лишь стелет на коленки Лиры полотенце. Бледнолицая поражается: сколько же всего было в сумке милой Сусанны?
  — Спасибо, Вы невероятно добры ко мне, — выдыхает горячим сердцем, наблюдая, как собеседница наконец занимается основательно и своей тарелкой. — Знаете, если будет у нас когда-нибудь следующая встреча, то я бы очень хотела принести Вам все эти угощения и разделить вместе. Если Вы захотите и позволите.... И... Всё правда в порядке, — замечая некое смущение и неловкость в словах Сусанны, Лира старается в ответ держаться ровнее и сильнее. И её голос, на удивление, крепнет. — Всё правда в порядке, — шепчет снова, мягче, спокойнее, заглядывает в глаза. — Я сама по себе тревожная и беспокойная, в моих реакциях нет Вашей вины. И я конечно же была бы очень рада провести с Вами время в радости и умиротворении, — мяучит, всё ещё не унимая дрожь, но чувствуя, как отчего-то дышать становится спокойнее и легче. Быть может, Лире просто важно быть спасённой и спасать в ответ?

  Замечая, что женщина сминает шляпку, беловолосая внутри себя с сочувствием глубоким вздыхает и тянется коснуться ладони девушки.
  — Знаете, совершенно нет ничего страшного в том, если что-то пойдёт не так. Я привыкла, — пожимает плечами, — а также готова буду отплатить Вам за шляпку, если что. И... Я просто хочу дать Вам знать, что несмотря на то, что моя рука так дрожит и я волнуюсь очень-очень сильно, я хочу, чтобы мы обе были в порядке. И не так важно, последняя ли это встреча или нет, но я очень-очень, всем сердцем желаю, чтобы каждый из нас был в порядке и не загрустил от некого неудобства или дискомфорта, потому что это всё естественно и почти всегда обратимо. Это жизнь, и она не должна рвать душу, —  Лира отстраняется. С улыбкой наблюдает, как Сусанна старается прийти в себя.
  Она понимает. Только Лира вся пронизана этими чувствами.

  — Хорошо, — кивает, чувствуя неловкость и страх оговориться. — Я постараюсь, — механически отпивает чай. — Очень вкусный. Где в... ты такой купила? — заглядывает в красивые глаза девушки, чтобы затем собраться с духом и ответить на интересные и приятные душе вопросы.

  — Да. Я бываю здесь часто, и предпочитаю уединённые места. Как деревья, кусты... одинокие скамейки в глубине парка... Мне очень нравятся... Здесь люди. Я дико люблю наблюдать за ними издалека, ловить их обрывки слов, зарисовывать. Люблю рисовать пейзажи и чувствовать, как в моих руках оживает мир. Это особая магия. Волшебство. Совсем другое, не такое, как у нас, — делится одухотворённо посматривая на прекрасные, живые и насыщенные красками просторы. — Я просто... выражаю в этом себя. Знаешь, вот то, что на душе, оно идёт на холст. Поэтому я рисую. И это, пожалуй, одно из моих самых любимых дел, — признаётся с тихой улыбкой. — А что нравится здесь тебе? Я так понимаю, ты очень легко вливаешься в компании? Тебя... греет, по-особенному согревает общение? Расскажешь, какое оно для тебя? — склоняет голову набок, чувствуя, что пока говорит, то не испытывает дикого страха или волнения. В голове только лишь пёстрые образы своих же вопросов. — Я бы очень хотела узнать всё то, что ты позволишь мне знать о себе. Ты... мне кажешься интересной и, пожалуй, я бы правда очень-очень хотела бы сохранить тебя в своей памяти и, если бы ты позволила, пожалуйста, однажды, если мы снова встретимся и ты не будешь против, я бы хотела зарисовать тебя.

[Сусанна Серра]

Каким же сладостным оказалось для Серры облегчение от сошедшего с души «‎груза» в виде неуверенного поведения новой знакомой, что, кажется, понемногу стала привыкать к женщине: присматривается, как щедро она делится заготовленными для пикника на свежем воздухе угощениями; прислушивается к тому, что пытается донести до нежных ушек девушки успокаивающий голос. Лира была подобна выбивающейся из пышного разноцветного букета белой гортензии: чиста, скромна, невинна. И если она считала себя невзрачной особой, то её можно было упрекнуть в столь грубой ошибке. Даже если бы эта молодая дева не выделялась среди ветвей зеленолистного дерева, что невозможно, то не осталась бы незамеченной и среди толпы, насыщенной всякими разновидностями существ. Девушка бы никогда не решилась слиться с этой толпой, придерживаясь обособленности, и такова её натура. Отчасти они были в этом плане схожи, ведь и Сана предпочитала умеренный образ жизни, когда в ней хватало динамичности за счёт неординарной профессии, и досуг наёмницы в большинстве случаев предполагал посещение мест, лишённых слишком большой концентрации народа. Сейчас, пожалуй, самое идеальное стечение обстоятельств.

Возросшая говорливость беловолосой красоты заставила Серру «‎заткнуться». На это время она намеренно позабыла, как осуществляются речевые функции, чтобы проникнуться тем, что говорит Лира. Ответы на её вопросы пышногрудая оставила на потом, предаваясь тем словоизлиянием, которого так скоро Сюзанна не ожидала, чему оказалась приятно удивлена. Параллельно осмысляя всё услышанное, женщина смаковала мягкий вкус освежающего холодного чая, и для демонстрации того, что не следует отставать, нанизала на десертную вилочку ягоду из своей доли и отправила в рот, неспешно пережёвывая. В щеках деликатно покалывало от насыщенного сока спелой клубники в полости рта, из-за чего проявился слабый багрянец. Ранее пусть и нельзя было сказать по фиолетововолосой, однако та взаправду была встревожена чуть сильнее, чем показывала, и спокойствие Лиры окончательно развеяло причины взволнованности собеседницы: она считала свою миссию выполненной. Вознаграждением за следование по пути умиротворения и гармонии был поистине вкусный обед: втайне Сане не терпелось приступить к самому сытному элементу сервированной тарелки, пестрящей вкусностями, а именно круассану, имитировавшему сэндвич.

Воодушевление этой особы будто передавалось и самой Сусанне, и она с каждым словом художницы оставалась в солидарности, побуждая творческие позывы. Окружающий мир словно становился ярче, насыщался красками, и цветом наливался даже самый неприметный уголок. Испытывая своё воображение, женщина ненадолго прикрыла глаза, мысленно изображая всё это волшебство на импровизированном холсте.
— Несмотря на мою общительность, нравиться само общение может мне далеко не всегда. Честно признаться, зачастую мои разговоры коротки, если собеседник не представляет для меня выгоды или интереса. Аналогичное право есть и у противоположной стороны, — последовало в ответ на вопрос, затрагивающий коммуникации. — А иногда очень везёт, прямо как сейчас.
Последнее откровение некогда скованной девушки заставило Серру встрепенуться и вздохнуть от удивления, показывая всю искренность нагрянувших неоднозначных эмоций приложенной к левой стороне груди ладонью. Прежде никогда не приходилось даже и раздумывать о том, что однажды настанет время испытать себя в роли натурщицы. Серра не предавала сомнению то, что могла подходить на данную роль так же хорошо, как и все, ведь у каждого своя уникальная красота, но с уст Лиры изъявленное желание оставить напоминание об их знакомстве и запечатлеть образ Сюзанны в формате картины звучало очень необычно. Но случится ли по такому поводу следующая встреча? Да её запросто можно организовать и без весомой причины: достаточно желания увидеться вновь и провести время не менее комфортно, чем сейчас.
— Нарисовать?.. Оу, я очень польщена данным предложением, Лира. Прямо... Неожиданно? — сиренеглазая благодарно улыбнулась, склонив голову к плечу влево и приподняв стакан, наполненный наполовину. — Спасибо, я не вижу препятствий для этого. Нужно только найтись.

Женщина взглянула на тёмный напиток и в озарении резко выпрямилась.
— Точно! Спрашивала ведь, где купила? Сама навела! Я особенно предвзята к кофе и чаю, а потому вкладываю душу в таком, казалось бы, простом деле, как заваривание напитков. Уловила терпкий медовый привкус? Будь чай тёплым, вкус и аромат раскрывались бы куда лучше. Но в такую погоду спасает только что-нибудь прохладненькое... Если захочется такой заваривать дома, то я в следующий раз подарю баночку с заветными чайными листьями.
Главное, вовремя себя остановить, что и сделала Сюзанна, запнувшись и изысканно прикрыв рот ладонью. Если она с большим рвением могла поддержать любой разговор об искусстве как минимум ввиду своего любопытства и каких-то базовых знаний, то Лире вряд ли бы приходились по душе рассуждения о вкусовых предпочтениях. Всё же они на природе, а не на чаепитии в кафе, где сей разговор казался бы куда уместнее, но не исключено, что в хорошей компании есть место для абсолютно любой темы, в которой диалог готовы поддержать все действующие стороны.
— Расскажи, пожалуйста, у тебя есть ведь какое-нибудь портфолио? Есть возможность продемонстрировать самые-самые-самые любимые работы? Или описать их? И какие чувства сопровождали тебя в момент творчества? Наверное, я чересчур налегаю с вопросами, однако я приятно поражаюсь тому, как много талантливых творцов вокруг...

[Лира]

От взгляда Лиры не укрывается то, как эстетично нанизывает Сусанна ягодку на вилочку, отправляет вкусность в рот. Отпивает чай женщина совершенно изысканно, так, словно пред беловолосой была не просто обычная дама, а аристократка, душа высоких обществ. Бледные губы сжимаются в узкую полоску, пока серый взгляд внимательно рассматривает каждое действие собеседницы. Лире кажется, что она говорит слишком долго. Много. И всё время ни о чём. Это заставляет немногим покраснеть и опустить взгляд. Но когда поднимает голову на Сусанну, то улыбается с глубоким теплом, видя, что ей очень и очень вкусно.  Есть нечто особое, тёплое в том, чтобы наблюдать, как люди наслаждаются чем-то.

    Когда Лира говорит, собеседница закрывает глаза. Беловолосая осекается, но продолжает после, когда понимает, что женщина, вероятнее всего, просто пытается или сконцентрироваться на словах, или представить то, что говорит девушка. Ответ Сусанны заставляет хрупкую особу приподнять бровки и захлопать ресницами, осмысливая сказанное. Затем медленно, но Лира кивает, принимая слова собеседницы.

    — А что для тебя есть «выгода и «интерес»? Каким должен быть собеседник, чтобы что-то позволило остаться рядом? — уточняет беловолосая с лёгкой задумчивой улыбкой. Смотрит внутрь своей души – может ли она показаться интересной или что-то дать такое, что принесло бы милой Сусанне некую выгоду? Что ей нужно отдать, преподнести, чтобы женщина не уходила?

    Ох, Лира знает, что неправильно вот так всё чувствовать столь ярко, столь эмоционально. Посмотреть вокруг – никто, кажется, не пребывает настолько сильно в эмоциях как она, не привязывается так сильно к первым встречным, к спасительницам милым, что невольно хочется никуда более не отпускать. Это забавно. Так, западая чем-то особым в душу юной души, люди, существа не могут более отделаться от того, чтобы Лира не вспоминала о них. Девушка шумно выдыхает.  Тяжело. Улыбка благодарности появляется на бледном личике, пальцы мерно теребят край светлого платья.

    — Спасибо, — краснеет, прячет взгляд, надеясь, что она не разочарует, как было то, кажется, всегда?

    Кажется, слова Лиры удивляют Сусанну?

    — Простите, я не хотела смущать, — торопливо извиняется, чувствуя, как в груди дикостью стучит сердце, как всё нутро сжимается страхом и опаской за то, что вот-вот что-то точно пойдёт не так и придётся расплачиваться за свои ошибки. Но, к счастью, ответ женщины звучит очень... уютно и правильно. — Тогда я хочу верить, что наша следующая встреча состоится, — произносит Лира, представляя отчего-то, что они попрощаются, даже не обменявшись контактами. Это было бы очень и очень больно.

    Лира отпивает чай, смакует вкус на языке и губах, ощущая поразительную вкусность.

    — Он восхитительный, — шепчет, прикрывая глаза, чтобы погрузиться во все ощущения. Слушает с нежностью и теплом о том, как Сусанна говорит о чае и кофе. — Получается, он твой? Ох, спасибо. Не стоит на меня тратиться, — мягко отказывается Лира, боясь только представить, как много в этом подарке могло бы быть. Насколько же это было бы ценным и важным! Нет, девушка вряд ли достойна подобного дара. Беловолосой хотелось послушать ещё, но Сусанна замолкает, и Лира не смеет просить продолжить, не знает, как сказать, что ей действительно нравится слушать о том, что любят другие. В этом есть свой огонь, жар, шарм. Нечто такое особое, что без конца вдохновляет, греет.

    — Ох, — ответный интерес заставляет Лиру чуть взволнованно хихикнуть. Творчество - это большая, очень важная для Лиры тема, где нельзя так просто ответить кратко. Но она попытается. Постарается. — Знаешь, у меня с собой нет ничего здесь и сейчас, но в телефоне у меня есть парочка работ. Если хочешь, я могла бы тебе их показать потом, — мяучит смущённо. — А любимые... Знаешь, они все мрачные, противоположны мне. Обычно они мало кому нравятся, но меня неизгладимо цепляют, притягивают собою. Наверное, в них я выражаю чуть больше себя, чем чувствую обычно. Поэтому меня эти мрачные и печальные арты так притягивают. Обычно я выплёскиваю в тёмные работы свою боль и переживания, потому что я могу быть, как и невероятно счастливой, так и до тотального ужаса печальной и испытывать даже физическую боль от мелочей. А когда я рисую что-то на заказ или что-то светлое, то я просто рисую что-то со хорошими чувствами и делаю упор именно на техническую часть. Как-то так, — кивает беловолосая, поправляя прядки и наконец нанизывая вилочкой ягодку. Опускает в рот и довольно мычит: — как же это вкусно!

    — Спасибо тебе большое за угощение.  Скажи, если я могу интересоваться, ты... получается, занимаешься по жизни чаем? Или чем-то ещё? Расскажешь мне, как ты смотришь на мир и что тебе важно? — усаживается поудобнее девушка, облокачивая на руку и опуская голову на плечо, позволяя белоснежному водопаду волос упасть на ткань, но не тронуть угощения и чай. Серые глаза с теплом и принятием рассматривают Сусанну, словно что бы ни было сказано, Лира примет всё. Пожалуй, беловолосой тяжелее всего принять именно себя, а потому практически каждый посторонний принимается девушкой настолько просто.

[Сусанна Серра]

Ангел во плоти, не иначе...

Всё сильнее Сюзанна убеждалась в этом, стараясь нагло не таращиться на столь милую «‎хрустальную»‎‎ леди, страшась того, что она рассыплется от взгляда сиреневых глаз, пытающихся прочитать всю искренность эмоций на бесподобном нежном лице, заглянуть в самую глубину души и постичь её суть. И как бы ни было комфортно находиться рядом со столь обворожительной молодой особой, женщина испытывала немалое чувство ответственности за её спокойствие, коего, кажется, понемногу удавалось добиваться. Лира явно умела прислушиваться к другим, но если то не удавалось в совершенстве, то она хотя бы проявляла усердие в этом вопросе и понемногу добивалась успеха. Теперь их времяпрепровождение взаправду походило на пикник двух давно знакомых подруг, ведь отнюдь не каждый осмелится уединиться с незнакомой личностью и организовать обоюдные условия уюта, что вполне удачно получилось у представительниц прекрасного пола, расположившихся в тени от палящего солнца, что так и норовило озарить дамские лица и пробиться через густую листву. Да тщетно...

Серра никогда не торопилась в своих высказываниях и тщательно подбирала ответ, но пока приходилось сохранять молчание, ведь женщина предпочитала дать слово собеседнице, что заметно приободрилась и даже не скрывала своей заинтересованности в беседе, где тема варьировалась от межличностных отношений и приоритетов в коммуникациях к искусству и обратно. Пышногрудая призадумалась о том, как можно было бы остановиться на чём-то одном, более приятном и вдохновляющем, но не пропуская мимо все озвученные Лирой мысли. Крайне забавным Сана находила то, как девушка с непривычки отходила от формальностей, изредка к ним возвращаясь при обращении, и миловидно было то, как она смаковала охлаждающий чайный напиток, при этом скромно выражая нежелание расходовать данный ресурс, который предлагался в качестве дара. И всё же женщина сделала мысленную заметку, что к следующей встрече следует не забыть подготовить щедрую долю чайных листьев.

К немалому сожалению, работ у художницы при себе не оказалось, однако та являлась умелым пользователем телефона, способным применять его функционал для запечатления своих картин в цифровом формате и носить с собой таким образом. Сусанна вздёрнула брови и с любопытством приковала взгляд к беловолосой, безмолвно отвечая на её слова: «‎Если хочу? Спрашиваешь, милашечка? Ну разумеется же!»‎‎ Сама Серра пускай и не являлась продвинутым «‎юзером»‎‎ социальных сетей, но в моменты абсолютного безделья прибегала к снованию по уголкам всемирной паутины в поисках чего-то занимательного. Нередко среди предлагаемого к обозреванию контента выделялось творчество как известных мастаков, так и простых любителей, делившихся талантами как со своими подписчиками, так и с прочими читателями. Быть может, у Лиры также имелась своя страница, где делилась художественным процессом и достижениями? Всяко поинтересоваться стоило, и Сана бы с удовольствием стала одной из тех, кто на протяжении творческого пути художницы поддерживал бы её во всех начинаниях и продолжениях, мотивируя на самосовершенствование.

— Существует ведь также искусство слова, верно? — наконец-то начала изложение своих мыслей эон, ненадолго отставив опустевший стакан и заняв руки бутылкой чая, где более не виднелось и крупицы льда. — Вот и я пытаюсь окружать себя чем-то  осмысленным, наполненным эмоциями и чувствами. Проще говоря, живым. В рабочем процессе это неважно, но в мирской жизни меня очень трогают собеседники, способные своими речами вызвать впечатления, и здесь я подразумеваю в большей мере положительные. В равной степени всему этому отдаю себя и я, не желая разочаровать того, кто поистине достоин такого времяпрепровождения без пустого расходования временного ресурса. Иначе говоря, своеобразная косвенная польза, взаимовыручка. Ещё лучше, когда слова в совокупности цепляют за душу. В случае с тобой я не могу не сказать, что именно так и выходит. Ты очень интересная, Лира.
Женщина едва попятилась, немного подползая к девушке на несколько сантиметров для более удобного её «обслуживания». Пока новая знакомая не пила, Серра поспешила восполнить стакан Лиры, чтобы затем подлить и себе, и Сусанна в тот момент опустила глаза, чтобы контролировать процесс.
‎‎— Я изначально находила в тебе что-то необычное, но теперь убеждена: ты так видишь мир. То, что в твоих творениях находят отражение все самые негативные чувства, звучит крайне печально... — продолжила женщина, медленно покручивая крышку бутылки. — Мало кто углубляется в анализ произведений искусства. Многие говорят, что либо это весьма и весьма красиво, либо это полная безвкусица... Но часто ли задумываются о чувствах творцов? Неужели никто не гоним собственными впечатлениями, переживаниями? Кто в действительности так считает, вообще нельзя предоставлять права судить или критиковать. И нужно ли это вообще, когда изображено то, что чувствуется? Вместо тысячи слов — тысяча штрихов грифеля, тысяча мазков...

Здесь женщина опомнилась, что совсем не взяла во внимание вопрос Лиры о деятельности, а потому от накатившего лёгкого ощущения неловкости почесала ноготком указательного пальца свою щеку.
— О-ой, прошу прощения, ты же интересовалась, а я совсем ушла вразнос... Чаем? Ну-у-у... Да! Я содержу кафе, совмещённое с магазинчиком растений и рукодельных сувениров, которое находится на Проционе, в Лотосе. Моё пристрастие к кофе или чаю можно отнести к несколько маниакальным, но ничего не могу с собой поделать. Ведь каждые имеют свои замашки, привычки, зависимости, не так ли? Покажи мне хоть одного, кто свободен от всего этого, или дай номерок — я бы взяла несколько уроков воздержания, ахах!
В намерении избавить свой досуг от ненужных упоминаний об ином виде деятельности, Серра перевела стрелки:
— Что насчёт тебя, милая? Надеюсь, боль и страдания не являются у тебя приоритетными ментальными «‎тараканами»? — сиренеглазая подхватила тарелку и, придерживая ту чуть ниже подбородка, надкусила круассан, в пережёвывании едва прикрываясь ладонью.

[Лира]

Насколько же Лире важно, необходимо слушать других, узнавать, внимать им. Хочется невольно вдруг всплеснуть руками, признаться, что каждое слово, что звучит из уст Сусанны, очень дорого беловолосой девчонке. Каждая мысль, идея, улыбка и мягкий прищур глаз нежно ласкают душу, заставляют держать мягкую и тёплую улыбку в ответ. Что-то внутри дрожит, всколыхнутое тёплыми чувствами, вынуждает невольно в тихой, не изничтожающей тревоге смотреть на собеседницу, говорить, торопиться со словами, словно в любой миг может что-то случиться такого мрачного, тяжёлого, что несомненно заставит Лиру ненавидеть саму себя за допущенную ошибку.

  Беловолосая не без переживаний достаёт светлый телефон с милым брелком-белоснежным волком с рожками. Ручки дрожат, устройство едва не падает, но вовремя сероглазая подхватывает экран. Вводит несложный пароль, суетливо мечется меж приложений – где больше работ? Где лучше увидеть? Наконец, девушка открывает одну из электронных галерей, показывает картинки, перелистывая не то медленно, не то торопливо, словно никак не может понять, что Сусанне могло бы быть интересным, а что нет. Тёмные и мрачные работы она пропускает, не задерживает на них внимание, но поясняет тихо и быстро:
  — Это просто по настроению...

  Лира показывает множество зарисовок людей акварелью, пейзажи. Показывает и работы, нарисованные на компьютере, в основном каждая работа посвящена игре света, всё сконцентрировано на пронзительных добрых и злых чувств. Смущаясь и краснея, девушка опускает взгляд и, как только Сусанна позволяет, беловолосая забирает телефон, пытаясь скрыться от чувства стыда и неловкости. Словно в её работах, изображениях есть особый изъян, словно это всё то, что нельзя рисовать, то, что не должно показываться. Ожидая осуждения от собеседницы, Лира хватается за стаканчик с напитком и отпивает, стараясь заглушить дико бьющееся сердце.

  — Да, верно, — кивает беловолосая, готовясь слушать собеседницу и анализировать каждое сказанное ею слово. Девушка мерно кивает близкие духу фразы Сусанны. Во многом и Лира старалась себя окружить чем-то наполненным, глубоким, важным, тем, за что можно хвататься, цепляться. Во многом беловолосой думается, они схожи. По-настоящему. Каждую кто-то греет, каждая ищет кого-то, кто мог бы взбудоражить душу. На мгновение хрупкая эон дёргается, испугавшись, что Сусанна говорит о том, что как раз Лира и не подходит такому кругу «особенных» людей, но после, чуть подумав, девушка расслабляется и с облегчением хихикает, выдыхая от мысли, что она действительно может кого-то заинтересовать собою.

  — Спасибо большое, — чуть теряясь в словах, сжато отвечает, гадая, как ответить как можно лучше и красивее, как же сделать так, чтобы каждое слово было не пустым, а именно наполненным. Чтобы интерес Сусанны не ушёл, не пропал. — Ох, спасибо, — бормочет беловолосая, когда собеседница подливает ей холодного напитка в стаканчик. — Ты... мне тоже интересна, — всматриваясь в успокаивающуюся гладь воды, отвечает шелестом далёкой листвы. Стараясь не смотреть на женщину, Лира не без печали и стыда на лице выслушивает все слова. Внезапно хочется сказать, что она постарается так больше не делать, что, без сомнений, попробует исправиться. Вдруг Сусанна захочет тут же встать и уйти, отказаться от новой знакомой, потому что та настолько депрессивна и грустна?

  Лира с улыбкой печали вслушивается в слова собеседницы. Во многом женщина права. Действительно, мало кто, смотря на работу, задумывается о том, какое именно чувство было вложено и какие эмоции были у художника, что именно он хотел передать. Но люди склонны судить по первому впечатлению, склонны не тратить много времени чему-то, что сразу не отзывается. И задача многих творцов – как раз позволить кому-то задержаться у их работы, позволить кому-то найти, увидеть что-то своё, осознать...

  — Мне нравится то, как ты думаешь, — кивает худенькая особа, отпивая чай. — Я стараюсь верить в то, что у моих работ найдётся зритель, который увидит нечто своё особое и вдохновится до глубины души. Если же нет, то ничего страшного – я буду творить и дальше... — приглушённо мяучит, наконец пробуя одну из ягод. Вкусно. Потрясающе вкусно!

  Не без удовольствия Лира вслушивается и в то, как рассказывает Сусанна о своём деле. Оно кажется действительно потрясающим, не лишённым души и особого смысла. Так, держа кафе с растениями, сувенирами и кофе с чаем, можно очень много этим показывать. Серые глаза поднимаются на собеседницу, всматриваются в её очертания, ловят каждую эмоцию.

  — Мне кажется, это здорово. По-настоящему здорово, — шепчет Лира, снова отпивая напиток. Она задумывается, затем кивает самой себе.  — Главное, чтобы эти зависимости не вредили. Но если «горишь» каким-то делом, то это замечательно... — вдохновлённо выдыхает, отпивая холодный напиток вновь. Вопрос о себе заставляет напрячься. Дыхание срывает. Девушка до боли закусывает губу, боясь сказать, объяснить, что те чувства, о которых не то в шутку, не то серьёзно спрашивает Сусанна, действительно по-настоящему приоритетны, как бы ни хотела Лира иначе.

  — На самом деле... Я учусь у Князя, подрабатываю рисованием на заказ. Стараюсь стать сильнее, чтобы побороть свои страхи, чтобы... быть не такой... депрессивной, — поясняет задумчиво, устремляя серый взор в пустоту. Вздыхает, ловит ощущение собственной непригодности, не знает, что сказать ещё, а потому тут же суетливо ищет повод затронуть иную тему. Но какую? Лира сглатывает тревогу. — Приятного аппетита, — кивает, наблюдая, как собеседница кушает. — Есть ли у тебя, быть может, особые истории, что цепляют душу? Люди, которые приходят к тебе за вкусным кофе или чаем... какие они? Что ты в них видишь? — клонит голову набок, шелестит задумчиво, мерно, тонет в собственных мыслях, но не говорит о них, боится обнажить тьму.

[Сусанна]

Что же могло бы оказаться куда совершеннее, чем сегодняшний день и наведавшаяся с его наступлением встреча? Женщина не имела возможности предаться сравнениям, да и не горела желанием: не было у неё на памяти и десятка таких знакомств, когда перед тобой находилась явно интересная многогранная личность, алмаз среди множества драгоценных минералов. Сана волей-неволей осознавала, что и её блеск меркнет на фоне Лиры, которая, в отличие от собеседницы, могла похвастаться существенными успехами в живописи и прочих направлениях изобразительного искусства. От неподдельного бескрайнего любопытства Серра тут же отложила круассан и отставила подальше закусочную тарелку, после чего даже привстала на коленях и уставилась на экран смартфона девушки. Удачно они расположились в тени, иначе бы яркое свечение солнца препятствовало изучению фотографий, на которое, к сожалению, пришлось совсем немного времени. Эта девица по-прежнему немного замыкалась, что было весьма естественно, и это вынуждало сиренеглазую сдать несколько назад, притупить «детский» интерес и закрепиться в роли беспристрастной слушательницы, что немо восхищается художественными работами этой одарённой красавицы. Чтобы не проронить лишних слов, Серра лишь с удивлением ахнула и одобрительно улыбнулась. Время от времени такие талантливые особы ненароком внушали вдохновения и ей, с тем побуждая на открытие для себя нового хобби. В то же время своими истинными талантами перед кем-либо похвастаться она никогда не могла: это никогда не одобрялось обществом.

Неизвестно, чем же в то же время могла заинтересовать беловолосую сама Сусанна, но дальнейшая оценка умения формулировать мысли всё расставила по своим местам. Пусть в обыденности женщина позволяла себе определённую долю лицемерия в общении, ныне же была абсолютно открыта и прямолинейна, и когда наёмница в последующем оценивала текущее состояние Лиры, которое походило на более ровное, спокойное, то осознавала: всё не зря. Предоставив ей право слова, девушка только дала кроткие ответы касательно своей прочей деятельности. Лёгкое удивление промелькнуло на бледном лице, а аметистовые глаза чуть поблескивали. Князь?.. Если на этом моменте Серра не зацикливала своё внимание, то перспектива заказать у проверенного художника разрисованный с особой самоотдачей холст, который бы украшал одну из стен заведения, весьма завлекла. Что же о депрессивности милой Лиры и её стремлению обрести силу: очень похвально, на что женщина одобрительно кивнула.

И казалось, что каждая из присутствующих особ желала узнать друг о друге как можно больше, а потому так резво перекидывали ведущую роль повествователя, которая вновь так скоро настигла Сюзанну.
 — По правде говоря, каждый посетитель по-своему увлекателен: от безупречного и необычайного внешнего вида, когда осознаёшь, в каком чудесном мире ты живёшь, до умопомрачительных историй, которыми делятся некоторые любители моих напитков. Порой те могли доходить до абсурда, однако я не могла возразить и только пялилась на них, словно дурочка,  — кажется, при воспоминании одного из таких рассказов Сана пропустила слабый смешок, приложив к губам указательный и средний пальцы.  — Ой, прости, пожалуйста. Но как бы ты отреагировала, если бы тебе один из статных эльфов поведал о том, как его во время вылазки за мягкое место цапнул... гном! Представляешь? Ещё и с серьёзным видом говорит, будто это невероятное достижение... Или рок-звезда, что по воле судьбы наведалась ночью в гости, а затем прибыли ещё гости, у которых с той звездой счёты... Из-за чего моя кофейня потерпела погром, что окна рассыпались вдребезги? Быть может, я рада видеть весёлые и душевные компании, однако не настолько...
Серра выдержала недолгую паузу для того, чтобы девушка «переварила» услышанное, но как бы ни хотелось дождаться реакции, продолжила, предварительно смочив горло сладким прохладительным напитком:
— Когда-то дархатка-анион с клубком поводков и десятком собак, больше походивших на волкодавов, не удосужилась оставить своих подопечных за порогом и вторглась с ними в кофейню, чтобы убедиться в том, что её заказ находится через несколько зданий. Казалось бы, прошла от силы минута, а некоторые пушистики «пометили» часть растений и развернули пару столиков. И каково было моё состояние, когда в то время в заведении было несколько клиентов, у одного из которых в один хват опустошили блюдце десерта?.. Возможно, странно, но как такового раздражения я во всех тех ситуациях не испытывала. Очень удивительно, что мне приходилось ликвидировать даже самые сложные последствия настолько спокойно... Пожалуй, просто в суете нет никакого смысла.

Пышногрудая сделала глубокий вдох и протяжно выдохнула через рот, потирая засохшие глаза, которые всё это время редко смотрели на Лиру, чтобы не смущать её. и больше отвлекались на окружение.
— Но даже с тем я люблю это занятие, ведь взаправду все, кто навещает меня, очень любопытные создания. А на двери словно висит оберег от недружелюбных посетителей. Только от чудаковатых не спасает, ахах!~
Стакан чая вновь был приподнят к губам, да вот Сусанна не убедилась в его наполненности, но с тем поспешила сперва обновить напиток художнице, а затем вылить себе и освежиться.
— Ох... Ты говорила, что пишешь картины на заказ? Как это бы мне, так скажем, воспользоваться твоей услугой? И не в цифровом формате, разумеется? Я бы хотела с гордостью запечатлеть твой талант у себя, чтобы каждый, кто наведывается в мою скромную чайно-кофейную обитель, мог восхититься работой прирождённой художницы. Конечно, я бы не хотела тебя торопить с этим, да и рассчитаться надобно. Достаточно простого натюрморта, ведь я точно знаю одно: в нём отчётливо будут заложены твои чувства.
С целью вывести Лиру из предполагаемых тяжёлых дум женщина мягко коснулась ладонью нежной щеки сероглазки.

[Лира]

Неловкое смущение, корсетом сковывающее грудь, разрастается всё сильнее, когда Сусанна приближается, посматривает в сенсорный экранчик телефона. Они молчат. Дрожащий пальчик неуверенно перелистывает картинки, словно дать их рассмотреть было бы кощунством. Беловолосая невольно вдыхает поглубже аромат девушки, боясь, что та заметит и осудит. И всё же, ступая вслед за любопытством, беловолосая жаждет узнать чуточку больше о красивой девице. Эгоизм это, запрятанный в желании узнать больше, даже если собеседник не хочет рассказывать, давать это знание? Или же простое, беззастенчивое любопытство, что позволительно в малых дозах в любом обществе? Молчание путами обвивает шею, Лира неловко улыбается и убирает телефон, надеясь, что не разочаровала ничем и не сделала ничего лишнего. Возможно, беловолосая ожидала неких комментариев, добрых слов, и, когда она не получает их, девушка закономерно осознаёт, что её творчество совершенно не стоит внимания и не так уж и интересно Сусанне на самом деле.

    Резкая ментальная боль, что всегда хуже физической, стискивает нутро, вынуждая закусить губу и сдержаться, чтобы не заплакать, поддавшись детскому порыву. Лира вынуждает себя держаться и не поддаваться такому настрою, убеждая себя в том, что...

   

«У каждого свои вкусы на творчество, я не могу угодить всем».
   «... но я ведь просто хотела ей понравиться!»

    Тем не менее, от Сусанны чувствуется большая поддержка и интерес, отчего Лира решает отсечь от себя печальный момент, позволив себе не думать о таком более. Было бы совершенно печально сконцентрироваться лишь на этом моменте и не видеть ничего более, поэтому девушка старается сконцентрироваться на ином: на улыбке собеседнице и на их диалоге. Длинноволосая хорошо понимает, что это её личная проблема и её личный страх, где никто не обязан вдруг замедляться в разговоре и разбираться с ней, почему и что именно было не так. Серые глаза пытаются сконцентрироваться на элементах одежды Сусанны. Слушая рассказ, существо в белом платье наконец расслабляется и погружается в представления всего вышесказанного. Лира кивает, поправляя платьишко, когда слышит, что каждый уникален – в этом крылась глубокая истина, которую невозможно не уважать, не поклоняться у алтаря жизни.

    — И правда... — соглашается едва слышно, не желает перебивать, но не может не сказать о самом важном. Сусанна усмехается, вспоминая о чём-то. Извиняется за это. В ответ слабое мотание головой: — ничего, всё в порядке.

    Лира смотрит на женщину во все глаза, теряясь в том, как реагировать. Из-за прошлого история о гноме вызывает нервный и напряжённый смешок, пусть и следом за настроением фиолетоволосой хочется посмеяться от души. Следом, когда затрагивается момент с рок-звездой и последующим погромом, девушка в ужасе ахает, прикрывает ладонями приоткрытый ротик.

    — Это причинило очень много неудобств, да? — уточняет печально, почти физически ощущая себя тогда на месте Сусанны. Лира представляет, как обводила бы взглядом эти разбитые окна, насколько же ей было бы больно за некогда ушедшую красоту, как много бы пришлось исправлять и чинить. А какой же сильный это всё оставило бы отпечаток в жизни девушки? Серые глаза всматриваются в чужие: не страшно ли женщине теперь? Или она сильна настолько, что уверена, что справится с любыми проблемами и разрушениями? Бытовая магия всё же помогает избавляться от такого. Но не от стресса. Сусанна отпивает напиток и продолжает.

    — Ты очень сильная духом, — заключает беловолосая, не представляя, как она бы сама без слёз смогла бы отреагировать на нечто из рассказанного женщиной. Лире не верится, не укладывается в её картине мира, что, даже увидев, как кто-то разрушает её дорогое сердцу место, можно спокойно прибраться и продолжить. В голову приходит заключение, что, должно быть, при сильном моральном духе, который и есть у собеседницы, очень сложно разрушить нечто важное, испортить его негативом. Лире думается, что даже если огонь или вода изничтожат кафе или иное место, то Сусанна просто возродит всё заново, не лишившись уверенности в завтрашнем дне.

    Это во многом восхищает беловолосую. Серые глаза восторженно смотрят на женщину, наполняются влагой.

    — Знаешь, я восхищаюсь тобою, — шепчет, утирая слёзки.  — Я бы не смогла так, — тоненько выдыхает, подтягивая к себе коленки и обнимая их, чтобы поскорее утешиться и прийти в себя. Лира кладёт голову на ноги, посматривает снизу вверх на собеседницу, ловя странное ощущение её слов. Если для Сусанны те описанные выше события были не так страшны, что она в основном акцентирует внимание на хорошем, то у этой красивой эон всё точно получится. Беловолосая с улыбкой и тихим счастьем всматривается в черты, в движения женщины, осознавая, насколько же многое эта женщина способна вынести и сотворить. Сколько она уже делает для мира?

    Лира протягивает свой стаканчик с водой, держит крепко, помогая долить ещё холодного чая.

    — Спасибо, — мяучит девушка и ставит стаканчик на тарелку, пока всё ещё сидит, обнимая коленочки, словно в этой позе она чувствует себя наиболее безопасно. — Да, пишу... — ручки обнимают ноги плотнее, серые глаза отводят взгляд. Диалог о творчестве вынуждает распрямиться и сконцентрироваться на работе. Неосознанно Лира краснеет, смущаясь этого интереса. Кажется, что она недостойна того, чтобы её работа висела на стене кафе.  Воробушком тревожным беловолосая смотрит на Сусанну. В голове сотни мыслей – вдруг это ловушка, некий обман, чтобы что-то получить иное?

    «Нет... Подожди. Подумай», — стопорит саму же себя.

    Лира печально и смущённо улыбается, когда ладонь касается покрасневшей щеки. Девушка прячет взгляд, но бессознательно прижимается щекой в ответ, словно эта ласка, внимание – всё, что ей нужно было сейчас. Слышится тихий вздох. О собственной несостоятельности? Слабости ли?

    — Если ты хочешь... Если тебе понравилось то, что я показала... — закрывает глаза, боясь увидеть любую реакцию. Замолкает, сглатывает волнение, сжимает губы. — То я бы хотела и правда что-то нарисовать для тебя. Просто так. Ты мне нравишься, и я... Не буду против изобразить то, что ты скажешь, только дай мне чёткое задание, чтобы я постаралась сделать так, чтобы тебе точно понравилось, — произносит тоненьким голоском, открывает глаза и смотрит на собеседницу, желая понять, увидеть реакцию. Сглатывает беспокойство, подрагивает нервно.

  — Мне нужно будет увидеть интерьер твоего места и понять, какой именно нужен формат, — мяучит грустно. Затем кивает на еду, — кушай, пожалуйста, тоже. Извини, что я загрустила – у меня проблемы с эмоциями, поэтому я то очень весёлая, а потом грустная, то наоборот, — посмеивается сама с себя, утирает пальчиком влагу с глаз. — Я не утомила тебя собою? Меньше всего на свете мне бы хотелось в Ваших глазах стать ничтожной и отвратительной, какой я зачастую себя и вижу. Извините, если я всё порчу, мне просто нужно несколько минут, чтобы эти чувства ушли. Вы не виноваты, не подумайте, — бормочет суетливо, нервно, пытается пояснить всё до самого конца, нервно дышит.

  — Просто у меня проблемы с головой. Поэтому пара минут. И я буду снова как обычно. Но если Вы вдруг хотите мне помочь, — Лира не замечает, как перепрыгивает на «вы», — то можете ли рассказать что-то ещё? — забитым существом просит, когда снова обнимает коленочки и укладывает голову на них.

[Сусанна Серра]

Такая особа, как Серра, способна быстро подстраиваться под любую ситуацию и подбирать подход к любому собеседнику, даже если он ей может приходиться не по нраву, однако в случае с бедной Мирлесс, испытывающей явно не самые безмятежные чувства, дело предстояло сложнее: их можно было охарактеризовать как абсолютно обратные, где сходились воедино разочарование, страх, сильное опасение за себя. Поначалу женщине казалось, что беловласая себя неважно ощущает и не желает признаваться в причине своего дискомфорта, и но тактично выжидала, когда та признается сама, при этом всё ещё внимательно улавливая перемены в лице и неуверенные жесты. Сюзанна вновь словила навязчивую мысль, будто она оказалась главной причиной такой зажатости новой знакомой, когда нарастало беспокойство за то, как она сильно была преисполнена тревожностью, которую Сане ни в какую не удавалось развеять, все эти негативные чувства, как бы сильно она ни пыталась воздействовать положительно. Лира словно изолировала себя сплошным непробиваемым слоем из вечных страхов и переживаний, чтобы не накопить их ещё больше, но и воспрепятствовать вторжению чего-то обратного, более тёплого. И вновь Серра пребывала в лёгкой растерянности вкупе с неотъемлемым желанием разбить эту ментальную преграду, иначе до Лиры достучаться будет более невозможно. И как же быть, когда миловидная девушка перед тобой сжалась, подобрав ноги, и по неведомой причине роняет слёзы?

Стоило ли отступить? Или решиться помочь этой прекрасной девице, которой весьма к лицу была бы лучезарная улыбка?

То было обычно вне компетенции наёмницы, не преисполненной чувством пацифизма и чрезмерной эмпатии, однако ей чудилось, что на её плечи возлегла ответственность за эту чрезмерно уязвимую особу как за младшую сестру, и ведь часами ранее Сусанна пребывала у памятника Карлы — любимой сестры-близнеца, жизнь которой без всяких колебаний когда-то отняла их обезумевшая мать, а ту, в свою очередь, в мир иной спровадила сама Сана, после чего смертоубийства той впредь казались плевым делом, но без необходимости делать это по сущим пустякам. Почему-то в Лире женщина «‎прощупала»‎ родственную душу в какой-то степени, которую хотелось укрыть от всех невзгод своей хрупкой спиной. Художница походила на маленького котёнка, которому недостаточно тепла, внимания и заботы, а кругом — непосильная опасность, непреодолимые преграды, не позволяющие сделать и шаг вперёд навстречу чему-то светлому, обрести безмятежный мир, где нет страхов и тревог. Главное, чтобы рядом был тот, кто способен отогнать подобных недругов, но от Мирлесс также зависело немалое: она должна была принять своего хранителя, довериться ему, внушить, что нуждается в бескорыстной помощи, крепкой поддержке.

Фиолетововолосая ко всем ранее поведанным историям, которые на деле исчислялись неопределённым множеством, не давала тех или иных комментариев, так как всяко любые такие непредвиденные ситуации как причиняли неудобства, что верно подметила сероглазая подруга, но и безмерно забавляли Серру, стоило из раза в раз к ним возвращаться. Особенно было любопытно оценить реакцию слушателей, которые порой не всегда могли поверить в истинность сказанных Алой Лилией слов, если осознавать, кем она является на самом деле... Да и много кто знал ли? Если не брать в счёт коллег, то в том могли удостовериться те, кому секундами спустя суждено было пасть от искусных рук наёмницы. Но ведь она просто исполняла свой неотложный долг, преподавая самый «‎ценный»‎ урок, оказывающийся для жертв последним. Сусанна — жалостливый жнец, даровавший самую мгновенную смерть, не желая лицезреть чужую агонию, страдания... Хоть ей и было отчасти всё равно.

«Ты очень сильная духом. Я восхищаюсь тобой».

Не находя ничего такого в своих рассказах, которые свидетельствовали о железной выдержке пышногрудой, Серра была готова рассмеяться, да воздержалась, только слабо улыбнувшись в своеобразной благодарности за подобный комплимент, которому женщина могла бы возразить, если бы желала перебить девушку, которую с каждой секундой хотелось вот-вот схватить, прижать к себе и бережно обнять, дать понять, что она не одна, что её всегда и везде поддержат. Такую нежную, беззащитную... Но всё ещё препятствовала выплескиванию собственных искренних эмоций, которые Лира могла прочесть в искреннем взгляде сиреневых глаз, созерцавших метания беловолосой сквозь полуприкрытые веки. Да порыв откровения со стороны собеседницы невзначай подарил прилив бодрости и даже слабое смущение, и Сюзанна с лёгким смешком приласкала прекрасную девицу под подбородком, ибо в тот момент Мирлесс воистину была подобна на кошечку, нуждавшуюся в том, чтобы её услышали, приняли, оберегли ранее, сейчас и в дальнейшем, после чего женщина неспешно убрала ладонь, чтобы не взращивать чужой дискомфорт. Последующая искренность в словах новой знакомой также не оставила эонку равнодушной, и та растянула тёплую улыбку, поглаживая теперь собственную щеку, что побагровела в приятном покалывании от услышанных фраз симпатии, которая была очевидно взаимной.

— Милая Лира, надеюсь, ты не заболела? Щёчки так горят... — женщина намеренно проигнорировала неприемлемые высказывания насчёт неё самой и побеспокоилась о состоянии художницы. Не то вновь возросшая тревожность, или зной плохо сказывается на состоянии?.. Всяко надо было с этим разобраться.
— Д-да, конечно-конечно, я буду всегда рада тебя видеть, дорогая! Заранее подготовлю для тебя парочку мешочков с чайными листьями... О! Устроим дегустацию, точно! — приободрившись, Сусанна аж едва подскочила, тряхнув бюстом. Она хотела напрочь отмести всякие переживания и сомнения Лиры. Пусть та не считает, что от неё Серре нужна какая-то конкретная выгода — ничего подобного!
— Что ж... — сиренеглазая вдруг переменилась в лице, подуспокоившись, и сосредоточенно вздохнула, сложив руки на коленях.— Лира, я тебе отнюдь не враг. Как я поняла, тебе с трудом даются такие взаимодействия, и я подвернулась тебе весьма негаданно, однако... Я не желаю тебе зла, очень наоборот! Быть может, я повторяюсь, но я говорю правду. Ты мне тоже нравишься, и мне важно, чтобы тебе было комфортно. Если нужно для этого уйти — я оставлю тебя. Или же дай знать, о чём тебе приятно говорить... — Сусанна пригладила фиолетовые локоны у виска, поглядывая на свои колени.
— Что рассказать?.. Хм...

Мысли прервал доносящийся издалека звонкий лай, который усиливался с каждой секундой. По лужайке неслась акита-ину, прямиком метившая в сторону дам, отдыхавших под деревом в рамках пикника. Тут же осознав, что это может негативно сказаться на пугливой особе вроде Мирлесс, Сана подскочила и, обойдя покрывало, подставилась навстречу животному и расправила руки в стороны.
— Нельзя, не пугай мне красавицу! Лучше на меня нападай! — преобразовывая это в некую игру, Серра подхватила со своей тарелки остаток сэндвича-круассана и протянула рыжей собаке, которая без задней мысли подхватила лакомство в прыжке, опрокинув и женщину, которая поспешила обезвредить непрошенного гостя, обхватив его руками.
— Лира, ты в порядке? Не переживай, он или она не причинят тебе вреда... — после этих слов наёмница была заткнута игривым собачьим языком, в качестве благодарности проходившимся по лицу эонки.

[Лира]

Лира с запозданием осознает, насколько сильно она может собою, своим необдуманным поведением вдруг повергнуть в шок и недоумение даже самую тёплую и приятную собеседницу. Беловолосая и сама не понимает, не знает, почему её настолько часто задевают некоторые мелочные моменты, отчего настроение скачет так, словно кто-то пакостно переключает тумблер «вверх и вниз» или кидает монетку на каждую ситуацию, где, даже зная вдруг о том, как правильно реагировать и о том, что в действительности нет ничего плохого, Лира всё равно упрямо воспринимает некоторые аспекты жизни как негатив. Ей кажется, она знает, просто уверена, что другой воспринимает её плохо и неправильно, даже если в этом нет абсолютно никакого повода или причин. Возможно, всё дело в том, что сероглазая отчаянно старается всем понравиться и угодить, из-за чего действует по большей части на пределе своих сил, где в итоге ментально падает в яму, воспринимая всё частично остро и мрачно?

  Тело дрожит, напряжённое до такой степени, что невольно хочется вдруг вцепиться себе в руку, как-то растормошить себя и свою суть, что-то сделать, лишь бы это всё так отчаянно не давило, не заставляло сердце биться набатом, сходить с ума и теряться взором, что не может, не смеет никак и ни за что зацепиться вдруг. Ни травинки, ни вкусные ягоды, ни чай, ни красивое платье Сусанны, ни её шелковистые волосы и приятные, невероятно чудесные глаза не цепляют серый взор. Тревожно. Лира вздыхает и старается переключиться, исправиться, наполниться иными мыслями.

  И, кажется, у неё сейчас действительно получается?

  До чего удивительна реакция на чужое тепло и на близость! Лира безвольным котёнком, жаждущим ласки, принимает каждое прикосновение, прикрывает глазки, когда Сусанна касается подбородка. Девушка бы тоскливо и жалобно заурчала бы, если бы умела. И стоит только женщине убрать руку, как беловолосая до поразительно искренне, с тонкой надеждой тянется следом, желая сохранить хрупкое тепло на своей коже, бледном личике. И всё же собеседница больше не касается, не дарит ту приятную нежность. И Лира, чуть накуксившись, принимает истину, смущённо прячет взгляд в изучении травинок и бабочек рядом.

  — Нет... — тянет в ответ, утыкая вдруг личико в свои коленки, в белую ткань платьишка. Смущается сильнее, сопит и поскуливает от переизбытка эмоций, хочет объяснить, что в этом нет никакой болезни, но, к сожалению, слова столь внезапно теряются, что с губ сходит только растерянное бульканье. К счастью, Сусанна всеми силами показывает, что будет рада видеть Лиру у себя. Она даже вдохновляется, говорит быстрее, предлагает устроить дегустацию и подготовить несколько мешочков, из-за чего собеседница растерянно хлопает глазками, пытаясь уточнить, верно ли всё понимает... Это правда для неё? Правда ей будут рады? Честно-честно? Точно-точно?

  Сусанна вздыхает. Успокаивается, складывает руки на коленях, объясняет мягко, с усердием и тщательно, расставляет каждое слово, фразу, пытается донести до смущённой девушки то, что она не враг, что Лира ей тоже нравится и что всё хорошо. Беловолосая, растроганная вниманием, всхлипывает, улыбается так искренне и по-настоящему, что мир вокруг словно бы и сам светлеет. Если эти слова правдивы, если они наполнены искренностью и честностью, то тогда Лира была бы по-настоящему счастлива знать, что кому-то было бы важным и дорогим её присутствие.

  — Не оставляй меня, по...пожалуйста, — просит потерянным несчастным котёночком, тянет ручку, чтобы, если вдруг Сусанна и правда решит оставить Лиру, то вторая могла бы это предотвратить хотя бы слабым цеплянием. Больше всего на свете беловолосая боялась остаться одна. Осознать, что она никому больше никогда не нужна. Что она слишком... плоха, чтобы быть с кем-то рядом хотя бы ненадолго.

  Вдруг раздаётся лай. Рыжая собака популярной породы акита-ину несётся на девушек, заливисто лает. Женщина тут же поднимается и принимает удар весёлого и грустного существа на себя. Беловолосая испуганно отшатывается, не представляя, сколько сил нужно, чтобы справиться с таким большим комком счастья. Женщина заботливо отвлекает остатками сэндвича, Сусанна падает, смеётся звонка, спрашивает, всё ли в порядке, но замолкает, когда собака активно зализывает влажным языком лицо.

  Лира взволнованно мотает головой, не в силах произнести и слова.

  — Хей... — осторожно приподнимается беловолосая, перешагивает через покрывало с остатками вкусностей. Тянет руку к собаке, гладит по спине, мягко оттаскивает от Сусанны. Принимает активное внимание существа с робкой улыбкой, склоняется на коленки, обнимает собаку за шею, хихикает с шального языка. Оборачивается вокруг, когда животное отвлекается на обнюхивание их еды.

  — Ты не видишь хозяина этого существа? — взволнованно трепещет, тянет руку, чтобы помочь Сусанне сесть. Встаёт и сама, выискивает взором хоть кого-то, но затем берёт себя в ручки и спрашивает у пса звонким голоском: — Где твой хозяин? Ты убежал от кого-то? — уточняет, с тревогой осматривает собаку на наличие ошейника и бирки. Потерянно смотрит на женщину, не зная, что предпринять – позволить собаке задержаться с ними или пойти искать хозяина питомца?

[Сусанна Серра]

Абсолютно каждый ведь сталкивался с неловкими ситуациями, в которых изо всех сил приходилось изворачиваться, чтобы не произвести о себе неоднозначное первое впечатление? А если в определённом случае не удавалось никак выйти сухим и чистым, оставалось только принять весь натиск с высоко поднятой головой? Конкретно в провернувшейся ситуации, когда случилось слишком эффектное столкновение с неизвестным псом, Серра оказалась как раз в том положении, когда, возможно, крайне неловко было бы предстать перед новой знакомой в пятнах от собачьих лап, в склизкой слюне и мелких веточках, листве и травинках, в чём в совокупности сейчас пребывала женщина, да ту подобное не особо заботило, но больше беспокоило отсутствие хозяина породистого пса, который проделал некоторый путь от ближайшего многолюдного места. Однако первичным беспокойством всё же оставалось нежелание наново встревожить младую и пугливую Мирлесс, что, к большому удивлению, проявила небывалую храбрость, чтобы отвлечь существо от Сусанны. Она попыталась скрыть свой безмерный восторг от такого поступка девушки, но не могла оставить это без внимания, приподнявшись на локтях и улыбнувшись:
— Осторожно, милая Лира. Было бы не очень, если бы это прелестное создание в порыве радости навредило тебе. И спасибо, это было смело!

Сана протянула навстречу свою руку, пусть и с нежеланием испачкать очаровательную особу, и воспользовалась её помощью в поднятии с земли, но с приложением достаточных усилий, чтобы ту не напрячь. Женщина подхватила с покрывала салфетку, которой принялась аккуратно снимать слизь с лица, чтобы не размазать лёгкий макияж глаз и губ.
— Мне бы тоже хотелось задаться этим вопросом, да ты меня опередила, дорогая, — задумчиво проговорила пышногрудая, опустив взор на Лиру и успокоившегося акита-ину, что принял сидячее положение в момент осмотра сероглазой эонкой. Серра стала отряхиваться от прочего «‎мусора» природного происхождения и осматриваться по сторонам, чтобы проверить на присутствие кого-нибудь в зоне лужайки, кому мог бы принадлежать этот удивительный зверёк.
— Кажется, это означает, что нам следует прогуляться. Поищем хозяина вместе? Или предпочтительнее остаться и подождать? — уточнила у беловолосой красавицы, тут же осознавая, что то было зря и что не сможет оставить Лиру в одиночестве, в котором она пребывала ранее до встречи. — Про последнее забудь.

Опустившись на колени, наёмница достала контейнер, где ранее хранились чистые ягоды, и пересыпала с тарелочки обратно, а рядом уложила завёрнутый круассан-сэндвич Лиры: всё для того, чтобы та могла взять закуску с собой в дорогу. Подав прозрачную ёмкость девушке, да на некоторой высоте, чтобы заинтересовавшийся лакомством пёс не покусился на чужую еду, Сана стала осторожно складывать тарелки с приборами и стаканами на полотенце, в которое их все завернула, и упаковала всё это дело в корзину, пряча под шляпой.
— Не беспокойся, я могу понести чемоданчик за тебя. Правда, до сих пор поражаюсь тому, как тебе удалось взобраться со всеми инструментами на ветки... Летать умеешь? — с улыбкой полюбопытствовала фиолетововласая, скручивая подстилку и так же аккуратно укладывая в корзину.

Какой бы сейчас тёплой и расслабленной ни была атмосфера, Сусанна всё равно в достаточной мере беспокоилась за свою подругу и за её состояние, которое теперь женщина научилась считывать на лице, что не умело маскировать эмоции, тем самым вынуждая Серру контролировать обстановку вокруг своей новой знакомой, чтобы той не пришлось в очередной раз испытывать дискомфорт, ну и самой Сане. Она ненароком задумалась, что творческая натура, особенно художника, — подобна хрусталю, который необходимо беречь, хранить под несколькими куполами, что не пропускают осуждение, блокируют всякую негативную ауру, которая «‎отравляет» тех, у кого нет иммунитета или противоядия. У Лиры, вполне вероятно, не было ни того, ни другого. Она — истинное светлое создание, облачённое в мантию сумрака, пропитанную некой скверной, что безжалостно порабощает её разум, пожирает собственные амбиции, коим без уверенности не пробиться наружу... И если бы Сюзанна знала, что делать, то она бы обязательно постаралась найти выход, придумать, как развеять эту навязчивую хандру, паразитом «‎присосавшуюся» к сознанию сероглазки. Хмурый взор и сопутствующие слёзы были ей не к лицу, пусть она в любом состоянии была просто восхитительна. Однако улыбка от всего сердца наверняка была бы куда обворожительнее.

Не желая заставлять красавицу долго ждать и контролировать поведение пока ещё бесхозного породистого пса, Сана надела на голову шляпу и позаботилась о том, чтобы макушка и лицо Мирлесс так же были укрыты от яркого солнца, а потому аккуратно и понадёжнее натянула на девушку её головной убор.
— Удобно? Вроде бы ветер утихомирился, потому не слетит. На всякий случай я подловлю. Либо наш пушистый друг. Да? — как только женщина опустила на акита-ину улыбчивый взгляд, рыжий подскочил на задние лапы и завилял хвостом. — Кажется, мы друг друга понимаем. Превосходно. Пойдём?
Пышногрудая взяла в одну руку чемоданчик, а в другую — свою корзинку, которая стала на порядок легче после утилизации продуктов, и Серра подставила свой локоть на случай, если бы Лира захотела взяться за него, и неспешно пошла через лужайку в сторону, откуда примчалось животное.
— Ты не побоялась столь энергичного пса, и тут мне любопытно стало, как ты относишься к животным? Кто тебе нравится, есть ли у тебя свой «‎комочек счастья» дома? Мне кажется, тебе пришлась бы кстати какая-нибудь маленькая ласковая кошечка... О! Или кролик, точно, — эонка запросто подбирала темы, пусть и заурядные, чтобы завлечь спутницу и избавить от сторонних ненужных мыслей, которые могли бы хоть как-то тяготить. И Сусанна понадеялась, что обсуждение животных не должно было склонить дальнейший разговор в худшую сторону, если у Лиры не имелось неприятных воспоминаний.

[Лира]

Лира смущённо улыбается и чуть растерянно смотрит на Сусанну, не веря, что она может пострадать от столь ласкового и дружелюбного существа. Беловолосая, конечно, была достаточно хрупкой для своей расы, быть может, даже излишне хрупкой, однако она могла пострадать только если акита-ину вцепится клыками в плоть, захочет растерзать. Но девушка легко считывает настроение собаки, полагает, что ту привлекла едва и знакомые образы девиц, что просто хотели провести вместе время.

    — Это пустяки, — неуверенно посмеивается Лира, не боясь животных и других. Действительно, люди казались ей куда более опасными и дикими, чем многие виды зверей. Чаще всего если животное и нападало, то из-за желания защититься или найти себе пропитание, а не с целью удовлетворить свои не самые необходимые потребности. Стоит ли говорить, что беловолосая была практически полгода таким же зверем в плену у одного... чудовища? Воспоминание об этом вносит страх и ужас в сознание девушки, всё холодеет, но она не смеет позволить этому взять верх. Поэтому, кусая язык, Лира силой приходит в себя и переводит взгляд на Сусанну. Она старается помочь ей подняться.  И когда женщина поднимается, то предусмотрительно берёт с покрывала салфетки, чтобы вытереть лицо. Беловолосая сглатывает и тянется ближе.

    — Я помогу, — направляет движения салфетки туда, где Сусанна не чувствует и не видит кусочков грязи. Лира осторожна, её движения наполнены тщательностью и чуткостью. Она смотрит внимательно и настороженно, хлопает длинными пушистыми белыми ресничками, пока выискивает на лице девушки остатки радости собаки. Она ненарочно дышит в чужое лицо, хмурится, убеждаясь, что всё точно в порядке. Наконец отходит, смотрит себе под ноги, пряча смущения и порозовевшие щёчки. Она помогает отряхнуться, но вскоре, чтобы псу не стало скучно, и он не развёл грязь вновь, Лира садится на корточки, гладит и треплет морду, стараясь не сильно дышать собачьим запахом.

    — ... ладно, — неуверенно тянет девушка, не совсем понимая, о чём именно говорит Сусанна. Она опускается на колени и аккуратно, уверенно собирает остатки еды, стаканчики, укладывает в контейнер. Она вручает его Лире, поторопившейся тут же тоже помочь, но не сумев найти свою роль тут же. Юной эон приходится держать ему на возвышении, потому что пёс с интересом вдруг стал поглядывать на пищу, вилять хвостом. Ох, если бы он только захотел подняться и допрыгнуть до контейнера, то Лира бы точно-точно не выдержала веса и упала. Поэтому серые глаза предусмотрительно смотрят строгостью, а сама девушка недовольно бухтит: — Нельзя.

    Сусанна с огромной аккуратностью складывает и тарелочки, приборы в чемоданчик, предварительно каждое оборачивает полотенцем. Лира удивляется тому, насколько же это выглядит предусмотрительно и гениально – беловолосой самой бы такое никогда в голову и не пришло бы.

    Юной эон хочется всей душою помочь, сделать что-то полезное, но приходится охранять еду от очень заинтересованного акито-ину, что всё ещё лукавым взором посматривал на контейнер в тонких ручках беловолосой. Лира смущённо мотает головой, когда вопрос шутливый касается ушек.

    — Я... Я просто очень ловкая, — оправдывается невольно сероглазая, чувствуя себя вдруг до того неловко, что если бы она провалилась бы сквозь землю, то, без сомнений, это было бы лучшей участью для неё. — Ты такая умелая... — тянет, переключаясь на то, как оперативно и быстро Сусанна всё собрала. Лишь примятая трава осталась служить напоминанием о том, что тут был пикник. Как жаль, что он столь быстро кончился – Лира бы отдала очень многое за то, чтобы задержаться с Сусанной подольше. Она бы очень-очень хотела вдруг бы... подружиться. Как-то... поддержать. Чем-то помочь... Это ведь так мало и так много одновременно...! И... возможно, девушка могла бы стать нормальной и адекватной под влиянием этой красивой женщины? Лира с тоской смотрит на место, где совсем недавно был их небольшой чудесный пикник. Губки поджимаются, но беловолосая сдерживает слёзы и горькие эмоции, признавая, что им действительно лучше всего пойти найти хозяина собаки. Вдруг на белоснежную макушку опускается знакомая шляпка-путешественница, и Лира ухает в удивлении, не сразу понимая, что Сусанна заботливо дарит защиту от солнца.

    — Спасибо! — одной ручкой она поправляет шляпку, кивает на вопрос. Приходится собраться с духом и не начать капризничать, когда беловолосая понимает, что девушка запросто берёт и свой чемоданчик и ещё, а ещё и заботливо даёт локоток, чтобы Лира ухватилась. И молодая эон пользуется этим, другой ручкой прижимая к себе тот самый контейнер. Она знает, что должна его отдать рано или поздно, но, пожалуй, сейчас для этого не самое лучшее время.

    — Рядом, — направляет пса, что задержался где-то рядом, обнюхивая цветы и примятую траву. Они идут в ту сторону, из которой прибежала собака, вышагивают мерно и спокойно. Темп Сусанны не позволяет Лире суетиться или пугаться, поэтому девушка ощущает себя даже несколько расслабленно. Но она сглатывает, когда речь заходит о питомцах, когда в голове сразу остром иглой проходится осознание жестокое: она не смогла бы никого содержать, если бы очень хотела. Потому что беловолосая очень, можно сказать, чрезмерно подвержена депрессии, из-за чего она, без сомнений, могла бы попросту забыть про животное в своих печалях. Лира с тоской отводит взгляд и смотрит на собачку рядом.

    — У меня никого нет, — голос звенит хрусталём. — Это всё потому, что я даже себя не особо контролирую. Но я бы хотела бы однажды завести себе кого-нибудь. Когда буду чувствовать себя лучше. А у тебя? — возвращает вопрос.

    Девушки выходят на общую тропинку из гальки. Вдруг их новый спутник срывается с места и радостно лёгкой рысью бежит в сторону небольшой семейной компании. Они в ответ ласково гладят собаку и обнимают её. Издалека машут подругам, вероятно, понимая, что это они привели их питомца. Лира тревожно жмётся к Сусанне, смотрит пустыми взглядом в пол. Протягивает контейнер и кивает суетливо.

    — Спасибо! Вот, ты не положила в корзинку, — пыхтит суетливо, заглядывает в глаза красавицы и мягко улыбается. — Куда мы теперь? Домой? — в голосе разливается грусть.

[Сусанна Серра]

Она такая милая... Она сама подобна кошечке: тихая, кроткая, нежная. Так и хочется присвоить себе, одарить лаской, теплом, заботой, той же любовью... Чистой сестринской любовью, что не слабее любой другой.

Вполне возможно, что абсолютно у каждого хотя бы раз возникала мысль, что он что-то позабыл, и не столь важно, насколько критичен сей вопрос. Порой можно столкнуться с тем, что вот хотел провернуть то или иное действо, однако спустя считанные мгновения эти планы будто стираются сознанием, будто им уже не хватает места в голове. Вот и сейчас, когда можно было бы выдвинуться в путь-дорогу на поиски, что и сделала Серра, как спустя время тут же притормозила, возвращая всё своё внимание на прелестную особу, что протягивала контейнер обратно. По всей видимости, теперь хрупкая Мирлесс не была голодна, и потому женщина только снисходительно улыбнулась и приняла ёмкость, забитую ягодами и круассаном-сэндвичем, спрятала её в корзину и направилась далее, совершая неспешные шаги, поскольку на гальке ступать следовало бы осторожно, особенно на каблуках. Не хотелось бы упасть и испачкаться в очередной раз, да ещё развернуть корзину, уронить чемоданчик милой художницы, который был ей наверняка дороже всего на свете... Чувство ответственности и за саму Лиру не покидало Сюзанну до сих пор.

И какая радость возникла у Серры в момент, когда удалось организовать воссоединение заплутавшего питомца с его хозяевами, что оказались на вид вполне хорошей семьёй, где таком у четвероногому компаньону было самое место. Фиолетововолосая помахала тем в ответ, но не преследовала намерений как-либо взаимодействовать с хозяевами заплутавшего зверька и только приобняла светловласку за талию, всё держа корзинку на предплечье. Так по-сестрински, и ненароком Сана вспоминала свою Карлу, покоившуюся в мире ином, если такой существовал... Но Лира другая: она особенная, со своими достоинствами, со своими заморочками, со своими комплексами и травмами, и от последних хотелось бы помочь избавиться, оправиться, а там жизнь заиграла бы другими красками. Более насыщенными, яркими, густыми... Главное, чтобы всякая чернь не омрачала душу и сердце невинной талантливой особы. Нельзя. Мирлесс должна быть счастлива. Её душевное спокойствие — миссия неравнодушной Серры как минимум на сегодняшний день. И на все грядущие, если у них существует общее будущее.

Всё так же приобнимая эонку, Сусанна повела её вдоль по парку, едва ли прижимая к себе, чтобы не потерять, уберечь от навязчивых и ненужных взоров прохожих, укрыть от прочих невзгод, и параллельно с тем пышногрудая всячески аккуратно поправляла шляпку Мирлесс, когда убор норовил иногда «сбежать» со светлой головушки, неспешно направляясь к выходу из парка.
— Что ж, беглец нашёл свою родню, на этом наши полномочия всё... Домой? Слышится мне, ты не хочешь домой. Честно говоря, я тоже не желаю прекращать прогулку. Думала, мы долго будем искать хозяев собачки, — сиренеглазая временно убрала ладонь с талии Лиры, взяла корзинку в ту же руку, где находился чужой чемоданчик, и вернула ладонь на миниатюрное плечо художницы, мягко поглаживая. — У тебя ещё остались чистые холсты? Или бумага?.. Я бы с удовольствием прошлась к ближайшему берегу и нарисовала очертания горизонта, а там вода, небо, песок, камни или трава... Или бы посмотрела на данную картину в твоём исполнении. Любопытно, как проходит процесс. По пути бы угостились мороженым.
Тут Серра щёлкнула пальцами и вспомнила о встречном вопросе, касавшемся питомцев, которые могли бы быть.
— Оу, прошу прощения... Что же касается зверушек, то я бы сама была не прочь завести того же котика: маленького, беззащитного... Который бы потом превратился в простой декор, которому нет до меня дела. ха-ха! Ну, это для меня ничего. Всяко просто важно ощущать приятное присутствие поблизости.

Женщина примерно ориентировалась в окрестностях родного города из Лиреи, а потому помнила о ближайшем просторном озере, к которому можно добраться до вечера, однако вдруг Лира держала предложения куда получше?
— Я не вправе выбирать за нас двоих, хочу определиться вместе с тобой, остановиться на том, что нас обеих устроит. На деле мне нет значения место и время, но главное, чтобы вместе... Осознаёшь? — Сусанна заботливо поправила белую шляпку на чужой головушке и погладила поверх неё. — Возвращаясь к мороженому... Какое тебе нравится? Я вот недавно открыла для себя строганый лёд с различными сиропами, и я была в восторге, когда попробовала... В некоторых местах он называется «‎какигори». Я, конечно, догадывалась о таком охлаждающем лакомстве, однако представления были неоднозначные до тех пор, пока не попробовала. Быть может, удастся найти по пути именно такое, я бы с радостью тебя угостила.
Серра усмехнулась и перешла на куда более медленный шаг, и поскольку девы перебрались в более оживлённую часть парка, пышногрудая чуть прижала Лиру к себе сбоку и стала осматриваться, чтобы выявить ближайший фургончик или другую подобную точку, где продавали бы охладительные лакомства.
— О! Если взять классический ванильный пломбир и есть его вместе с кусочками клубники, выйдет вообще замечательно! Что думаешь?
Теперь эонка ждала конкретики от своей спутницы, чтобы определиться в дальнейших действиях.

[Лира]

Лира выдыхает с облегчением, когда Сусанна заботливо принимает контейнер. Неловкость и смущение, сотни невысказанных вопросов душат сознание беловолосой. Она знает, что было бы правильным спросить, уточнить, но дрожащее тело не позволяет расслабиться, выразить уточнение. И потому эон лишь чувствует облегчение, когда одна из сложных тем касаемо еды сходит на нет. Остался ли контейнер для Лиры, чтобы она могла поесть? Или ей стоило его носить с собой, чтобы Сусанне было не тяжело? Или, быть может, стоило предложить доесть уже сейчас? Сердце тревожно бьётся. Сероглазой кажется, что её в любом случае воспримут плохо, словно она сейчас заложница контейнера того самого. Приходится вобрать в себя поглубже воздух и тихонько выдохнуть, чтобы собраться с мыслями. Эон старательно напоминает себе, что всё в порядке, и что ошибиться не страшно.

  — С... Спасибо, — отзывается тихонько. Сейчас бы ещё выцепить свой сундучок, чтобы женщине было не тяжело его нести.

  Пёс быстро находит свою семью. Лира с облегчением улыбается, чувствуя тотальную неловкость за то, что её видят другие люди и что теперь планы могут совсем измениться, даже, быть может, придётся идти домой. А ведь так хотелось ещё порисовать и... И всё так неловко, так странно. Хочется ещё задержаться побольше с Сусанной, остаться с ней рядом, узнать её получше, но так, чтобы не навязываться, не тяжелить собою и не вынуждать тратить все силы на взволнованное существо. Женщина её приобнимает за талию, окутывает добрым вниманием. Лира напрягается совершенно непроизвольно, чувствуя, что её не отпустят так просто – в этом было отчего-то так много. Хотелось больше прикосновений. Хотелось больше взаимодействия. Тепла. И хотелось вдруг резко отстраниться. Непостоянстве беловолосой могло пугать. Но она расслабляется в переживаниях, когда видит, что Сусанна старательно поправляет её шляпку, заботится о внешнем виде и всячески не даёт попасть в беду. Пожалуй, только сейчас Лира осознаёт, что, возможно, о ней действительно заботятся. И что она не так уж и ужасна и никчёмна. И возможно новой знакомой действительно хочется проявить такое особое искреннее внимание. Ох, должно быть, внутри этой дамы столько силы и света!

  — Спасибо! — снова и снова благодарит, не в силах держать искреннюю и добрую улыбку, когда Сусанна в очередной раз не даёт шляпке покинуть свою хозяйку.

  Не без тоски юная эон замечает, что они идут к выходу из парка. Что же, должно быть, они больше не пересекутся и не увидятся? Сердце тревожно сжимается.

  От прикосновений к себе на Лиру находит мягкая, приятная тоска – она видит, как женщина перекладывает чемоданчики в другую руку, кладёт ладонь на хрупкое плечико и поглаживает совсем мягко и осторожно. И в этом движении, прикосновении чутком беловолосая совершенно расслабляется, клонит голову к плечу знакомой, носиком вдыхает приятный уютный запах. Расслабляется, размякает, тонет.

  — Д-да, конечно! — приподнимает суетливо голову. Кивает торопливо, когда слышит о чистых листах и об идее пройтись вдоль берега. — Я бы очень хотела! Мне было бы грустно уходить, не порисовав – я люблю акварель и мне хотелось сделать сегодня хоть что-то полезное, — пыхтит длинноволосая, заглядывая в глаза Сусанне. Женщина щёлкает пальцами, делится мыслями о желаемом питомце. Мысленно Лира замечает, что, если бы ей довелось бы быть кошкой, то она бы не прочь действительно бы составить компанию в жизни такой прекрасной даме.

  — Мне кажется, любому котику будет до Вас дело, ведь Вы в своей сути прекрасны и невероятно добры даже к незнакомцам. Если бы я была бы вашим животным, — дыхание срывается, но разум отчаянно хочет закончить мысль, — то, без сомнений, я бы хотела снова и снова проводить с Вами время, — краснеет, дрожит, но говорит это совершенно искренне, по-своему. И в этом куда больше смысла, чем криво составленная мысль или фраза – сколько раз Лире доводилось мучиться в прошлом, совсем ещё недавно, быть игрушкой в чужих когтях, мечтать о смерти? И потому для неё это маленькое признание куда больший комплимент, чем хоть кто-то мог догадаться.

  «По крайней мере, я бы не хотела умереть и не боялась бы рядом с Сусанной. Наверное».

  — Осознаю, — насупившись, отвечает беззлобно, улыбается светло и искренне затем. — Я тоже хотела бы... вместе. Мне это важно, — мяучит суетливо, прикрывает глаза, когда шляпку непокорную вновь поправляют и гладят затем поверх. Женщина рассказывает про мороженое, а Лира в тот же миг загорается голодом по сладкому – как бы она хотела сейчас попробовать такое лакомство!

  — Я... спасибо, — пыхтит, боясь отказываться от оплаты. Они замедляют шаг. Беловолосая потерянным воробушком жмётся ближе к знакомой. Они вместе высматривают точки с морожеными или иными угощениями, Лира даже привстаёт на носочки. Незаметно для себя ручкой касается спины женщины, робко, неуверенно приобнимает в ответ, боится заглянуть в глаза и найти отвержение. Вопрос про вкус мороженого вынуждает забегать взглядом и попытаться сформулировать правильный, достойный ответ.

  — Я... А можно, пожалуйста, шоколадное? — звенит тревожным голосом, словно спрашивает нечто такое ужасное, что точно-точно не будет принято Сусанной. Лира тут же спохватывается и отшатывается от приятной знакомой. — Но если что, я готова любое... Да! — сразу соглашается, пыхтит неуверенно, вся даже чуть растрепалась.

  Неспешно девушки подходят к небольшому месту, где за прилавком под зонтом выгружены кюветыс различными вкусами мороженого. Их столь много, что у беловолосой разбегаются глаза – вот бы взять каждого и понемногу! Каждая ёмкость с мороженым привлекает взор. Лира тут же достаёт карточку из кармана платьишка, действует на опережение:

  — Я заплачу! — пыхтит взъерошенным воробушком, — какое ты бы хотела? Или давай возьмём всё, что захотим, а дальше обменяемся тем, чего у нас не будет в рожке? Если, конечно, ты не против... — куксится и пыхтит.

  — Что угодно милым дамам? — приветливый продавец вынуждает испуганно отшатнуться. Он смягчается и говорит тогда тише: — вы можете выбрать несколько видов, а также разную ёмкость – рожок вафельный, стаканчик или тарелочку. Сверху вы можете выбрать любую присыпку, если мороженое покажется вам недостаточно сладким, — воркует мужчина, взмахом руки указывая на всевозможные вкусности.

[Сусанна Серра]

До чего же она прелестна... младшая сестрёнка.

Нет... Это не была замена Карле, ведь Лира — совершенно иная личность, при этом живая, но такая невинная и беззащитная, и Сюзанна осознаёт, что все её прежние невзгоды моментально стираются, когда возникает ответственность за кого-то другого, каковую в данный момент чувствовала за Мирлесс. Как девственный первый снег, по которому не хочется ступать зимним утром, как младой плод, который боязно срывать с древа... Женщина привыкла к особенностям эонки-художницы за час-другой, впредь не испытывая того дискомфорта, только нараставшее желание сделать сегодняшний день новой знакомой в несколько раз лучше. Да, в подсознании Серры уже вырисовалась картина закатного неба у лесного горизонта с озером, на берегу которого расположились две расслабленные дамы, наслаждавшихся компанией друг друга и творившие чудеса на поверхности холста... По крайней мере, на то была способна одна из них.

Вот где-то на небольшой дистанции была обнаружена скромная точка с мороженым, где, кажется, можно было бы заказать то, что предпочтительно и для Лиры, и для Саны. Разумеется, она намеревалась угостить свою новую подругу и не позволила бы той рассчитываться за себя. Всяко Сюзанна уже была твёрдо уверена, что беловолосая была солидарна с женщиной и была готова полакомиться прохладительной сладостью. Всяко на подобное «возбуждение» сероглазки наёмница реагировала лучезарной улыбкой, чуть более норовистее двигаясь в сторону фургончика. Там уже девы притормозили, изучая заинтересованным взглядом представленный ассортимент.
— Здравствуйте-здравствуйте, — с любопытством проговорила пышногрудая, отмечая взглядом контейнер с шоколадным мороженым, который ранее отметила Лира как самое предпочтительное. Выбора было в изобилии: от количества вкусов шариков до всяческих посыпок, но фиолетововолосая не была избирательна в этом. Женщина склонилась и оставила свою корзинку на асфальте, доставая оттуда кошелёк, а чемоданчик художницы сжала между ног, чтобы не пачкать футляр, и стала копошиться в бумажнике.
— Будьте добры рассчитать на две порции: один рожок с двумя шоколадными шариками и посыпкой из «звёздочного» драже и второй с двумя черничными шариками. Хм... и ещё стаканчик с шариком со вкусом арбуза, дыни и банана, пожалуйста! Безналичную оплату принимаете? — Сана кротко подмигнула Лире, чтобы та не переживала, и стала ожидать, когда продавец мороженого подготовит их заказ.

— Прошу, уважаемые, приятного аппетита и хорошего дня! — добродушно улыбнулся мужчина, протягивая два завёрнутых в салфетки рожка, а после и прикрытый крышечкой стаканчик с тремя рожками и ложечкой представительницам прекрасного пола, старшая из которых приняла лакомство и один из рожков передала Мирлесс, пытаясь с тем сообразить, как подхватить чемоданчик и корзинку, при этом придерживая свой рожок мороженого в руках после оплаты.
— Лира, дорогая, мой придержишь тоже, пожалуйста? — с нелепой улыбкой проговорила Алая Лилия, вручая сероглазой свой рожок и затем ловко поднимая чемоданчик с принадлежностями в одну руку, а корзинку, куда заранее быстро припрятала контейнер с запасными шариками — в другую. — Извини, что проявила инициативу, ладно?
Фиолетововласая хихикнула, указывая в том же ранее намеченном направлении. Разумеется, так скоро расставаться с девушкой Сана не спешила.
— Тем самым я бы хотела выразить свою благодарность за наше знакомство. Ты очень милая, Лира. И да, обязательно попробуй и мой рожок, если не брезгуешь, конечно.

Определённо, вопрос о скором расставании не стоял, и пара из двух эонок направлялась в выбранном направлении к водоёму, чтобы реализовать желаемое: позаниматься изобразительным искусством на берегу озера, чтобы запечатлеть эту встречу в воспоминаниях как можно глубже.
— Не отходи далеко, я рядом... — словно убаюкивала пышногрудая, задабривая свою знакомую лёгкой улыбкой. — Возвращаясь к старому рассуждению, ты ведь не зверушка, Лира. И даже вопреки тому, что ты не какая-то четверолапая пушистая кошечка, я искренне рада находиться рядом.
Голос Сусанны звучал спокойно, но с тем несколько холодно, словно пытаясь внушить Мирлесс глубинную суть.
— Я благодарна тебе за сегодняшний день, однако явно рано ещё подводить итоги. Ещё не вечер, впереди не одна наша встреча, и ты сильно ошибаешься, если думаешь, что я вот-вот расстанусь с тобой...
Серра притормозила, склонив голову и с любопытством взирая на художницу.
— Ну-с, будешь пробовать мороженое? Мне важно знать мнение эксперта, — девушки удалились в немноголюдное место, окутанное тенью и тишиной, лишь редко нарушаемой ласкающей слух трелью птиц. — М-м-м... Как же здесь свежо. Чувствую, нам недалеко. Только если начнут кусаться всякие букашки, мы тут же откланяемся. Не хочу, чтобы твоя нежная кожа страдала от раздражения.

Женщина ненадолго предалась воспоминаниями с осознанием, что давно-таки не пробовала мороженого, когда это являлось обыденным продуктом, который можно было достать всюду. В чём, оказывается, эонка долгое время не нуждалась, а теперь понимала, как сильно ей не хватало некоторых элементарных вещей из повседневной жизнедеятельности.
— Пока не растаяло, у меня в корзине ещё коробочка с тремя разными шариками... Пожалуйста, пробуй всё, что тебе в удовольствие. Как покушаешь, то с радостью посмотрю на процесс творения искусства в твоём исполнении. Ох, как не терпится...
И временем погодя Сусанна вывела их на просторное живописное озерцо, водная гладь которого поблескивала от склонявшегося в сторону горизонта солнца. Приблизившись к берегу и подыскав более-менее ровную поверхность, наёмница расстелила плед наново, аккуратно выглаживая для удобства художницы.
— Лира, а ведь художники изображают не только то, что видят, верно?.. — призадумалась Алая Лилия, поглядывая на озеро и укладывая напротив чемоданчик Мирлесс. — Фантазия ведь до того необычайна, что в данный пейзаж можно вписать всё, что угодно? И пару танцующих на поверхности лебедей, и клин уток в небе, верно? В общем, своё восприятие...
Побоявшись лишить эонку всякого настроя и вдохновения, Сана умолкла, присев на колени и сложив ладони поверх них.

[Лира]

Лира белоснежным воробушком встревоженно смотрит на Сусанну, свою спутницу, с которой они, она чувствует, разойдутся не скоро. Хочет верить. В сердце разрастается странная уверенность – если вдруг девушки действительно не хотят друг с другом расходиться, то, должно быть, они смогут даже увидеться вновь ещё? Как и говорила эта очаровательная, невероятная добрая спутница. Ах, Лира бы отдала бы всю себя, лишь бы та не тратила на неё свои силы, свои эмоции и добрые слова, ведь едва ли беловолосая могла бы согласиться, что достойна этого! Но... Но если Сусанна, невероятной красоты и элегантности дама действительно не против подарить смущённой эон своё время, то Лира примет, примет целиком и полностью. И даже несмотря на дрожащие ручки, несмотря на страх и волнения, сероглазая готова.

   Довольным котёнком Лира замирает у местечка, смотрит на спутницу, готовая тут же вмиг подстроиться, найтись со словами, сказать что-то такое, что, без сомнений, согреет душу Сусанны. Хочется, чтобы общение с беловолосой не было негативным опытом, тяжестью, и потому девушка отчаянно старается что-то придумать, сделать вид, что она совершенно нормальный и обычный человек, способный быть комфортным. Да. Важно делать вид, что всё в порядке. Лира кивает сама себе, вбирает в грудь побольше воздуха, ощущая, как наполняется силой, ощущением, что она точно-точно справится чего бы ей это ни стоило. Сусанна оставляет свою корзинку на сухом асфальте, а чемоданчик Лиры зажимает меж ног, чтобы не пачкать. Беловолосая суетливо и робко всплёскивает ручками, не зная, может ли она предложить подержать корзинку или лучше уйти не мешаться.

  К грустному удивлению, Сусанна все же решает заплатить за мороженое сама. Бледная девушка поджимает губки и затихает, ощущая внутри себя вихрь вопросов:

«Я кажусь настолько никчёмной?..»
«Я не могу о себе позаботиться?»
«Меня не воспринимают всерьёз».

  Стыд за саму себя, свою суть наполняет душу беловолосой, Лира вздрагивает и опускает взгляд в пол, ощущая вдруг, что настроение катится глубоко вниз. Это несколько забавно - впору даже улыбнуться грустно с самой себя, с осознания, насколько сильно ранят такие незначительные мелочи и насколько сложно вот так просто принять некоторые вещи. Лира грустно и бессмысленно прячет карточку в карман платья, ощущая на языке такую горечь, что не хочется больше ничего. Если бы она могла бы сейчас сесть и заплакать, если бы только могла бы как-то донести то, насколько ей важно, чтобы её желания, инициативу не гасили заботой или чем-то иным... Но Лира не смеет, боится, что обидит Сусанну, что не сможет донести самого главного, что что-то случится эдакое, что, без сомнения, ранит столь сильно, что девушки больше никогда не смогут друг с другом общаться.

  Поэтому Лира принимает решение молчать и лишь стараться сдерживаться по эмоциям, лишь бы не стало хуже. Мёртвый взор бродит по вкусностям - сейчас они перестали радовать душу. На подмигивает Сусанны беловолосая робко и неуверенно улыбается, ощущая, что своим восприятием мира портит всю атмосферу – вот, развела проблему, стоило разве из-за этого сходить на печаль? Можно ведь попытаться обсудить, настоять, что-то сделать? Но в голове до ужаса пусто, а на глазах горячие слёзы. Они всё ещё не стекают по личику вниз, но вот-вот исправят свою оплошность. Лира отворачивается и утирает пальчиком глазки.

  Чуть придя в себя, но не без остатка печали на лице, девушка принимает два мороженое, следуя мирным и дружелюбным указаниям Сусанны. Стараясь не дышать и не делать вид, что что-то не так, длинноволосая отрешённо смотрит в сторону, гадая, что она может сделать для себя такого, что поможет ей исправить досадную оплошность в виде себя и не портить собою настроение?

  — Ничего, — выдыхает кратко на извинения, — я могу взять свой чемоданчик, можно? — спрашивает потерянно и излишне напряжённо, словно вся ситуация превращается в маленькую пытку. Лира знает, что она обязана сиюминутно исправиться, найтись со словами и заставить себя улыбнуться, но вместо этого в голове вихрем мелькают старые образы жизни в плену, а затем и у Учителя, с которым она так и не научилась всегда здраво решать проблемы.

  Они идут от точки с мороженого, взгляд Лиры обращён в пустоту – она всё ещё проворачивает ситуацию в голове, обдумывает, что ей лучше сделать и как поступить. Если говорить о собственном желании, то девушка бы поддалась эмоциям и расплакалась бы, а лучше – сбежала бы прочь, не выдержав напряжения.

  Лира сжато и печально кивает на пояснения спутницы. Что любопытно, в груди беловолосой не прячется неприязнь к Сусанне, нет негативных к ней чувств – только обида н саму ситуацию, на то, что желание заплатить растворили в воздухе, не знав о том, насколько это может быть большой и тяжёлой трагедией для юной эон. Девушка в светлом платье сжато выдыхает, чувствуя, что волнуется столь сильно, что невольно трясутся ручки. Хочется спрятаться. На добрые слова Лира улыбается, чувствуя, что её постепенно отпускает в тяжёлой ситуации – женщина рядом считывает настроение, старается успокоить и дать понять, что всё хорошо, что она не уйдёт и что хотела бы быть рядом, даже если рядом с ней такое плаксивое и зажатое существо.

  По негласному указанию Лира осторожно пробует мороженое, чувствуя, что оно настолько вкусное и прекрасное, что было бы совершенно печально есть его в таком настроении.

  — Оно очень вкусное, — тихо выдыхает беловолосая. Ком в горле не даёт сказать большего.

  Медленно они выходят на озеро столь красивое, что спирает дух. Свежесть влажного воздуха радует душу, а Лира восторженно и тепло улыбается. Ветерок чуть ласкает полы платья, Сусанна мастерски расстилает плед. Беловолосая всё ещё стоит и тоскливо смотрит на гладь воды, прежде чем отозваться на вопрос.

  — Чаще всего художники добавляют разных акцентов, чтобы передать чувства или... эмоцию, разное, чтобы зрителю понравилось, — отмирает Лира, усаживаясь осторожно с двумя морожеными на плед. Протягивает мороженое спутницы, освобождая руку, чтобы можно было открыть свой чемоданчик. — Я бы хотела изобразить тебя, если позволишь. Мне кажется, ты была бы лучшим дополнением для этого пейзажа, — покраснев щёчками, произносит пряча волнение за откусыванием подтаявшего шоколадного шарика. С помощью магии девушка достаёт небольшой холст, натянутый на дерево. Раскладывая деревянное устройство, Лира старается не смотреть на Сусанну. Рукой она нашаривает в чемоданчике и карандаш, тут же торопливо набрасывает образ озера и окружающих его деревьев.

  — Слушай... М...  Извини, что я такая... Я ещё не очень хорошо контролирую себя, — старается объяснить своё погасшее настроение, но стыдно настолько, что не смотрит в глаза. Плечики дрожат чувством вины.

[Сусанна Серра]

Не оправдывая свои способности даром к ментальной магии, когда от таковой и любой другой предполагался продолжительный отдых, женщина всё также была склонна к чуткости и проницательности, благодаря которой будто наблюдала душу этой хрупкой девушки насквозь: как бесчисленное множество фибр, распределившись от самого ядра и до кончиков пальцев, непрестанно пульсировало. Потому сей процесс находил отражение и на поверхности, когда при каждом взгляде на Мирлесс изредка можно было засечь безмятежность на её лице, когда ресницы не дрожат, губы не поджаты, когда под густыми белыми волосами, ниспадающими на часть лица, не видно даже самых невинных морщинок, которые никогда не должна сохранять на себе столь безупречная красота, эталон невинности. По крайней мере, таков был вывод сегодняшнего дня, завершение которого хотелось встретить не так скоро. Было бы здорово остановить время... Или отмотать его назад, чтобы исправить все свои неосторожные слова и действа, которые нашли негативное отражение в текущем состоянии младой эонки.

Не то живописный вид, не то сдержанная сладость замороженного десерта смогла немного подправить столь неудобную ситуацию, но что бы ни происходило, Серра не могла позволить себе опустить руки и оставить девушку в беде, наедине со своими внутренними «истязателями», с тем не теряя надежды помочь избавиться от них. Хотя бы на время... Как ещё этому можно было поспособствовать, если особенно принимать в счёт необычайность личности этой художницы? Сусанна, всегда влечённая искусством и его талантами, тем более не могла не поспособствовать процессу в реальном времени, пытаясь мотивировать беловолосую, направлять, вдохновлять... И чем не подходил местный вечерний пейзаж, насыщенный огненными красками заката? Самое то было бы запечатлеть столь завораживающую картину на холсте, что окажется решением ничуть не хуже, чем сохранение фотографии на телефоне. Сотворить под своей призмой видения то, что предварительно создано природой, было поистине прекрасно, разве нет? А если сохранить этот шедевр искусства и подарить кому-то близкому, он вряд ли останется равнодушным и, наблюдая перед глазами масляные вечерние небесные просторы, к которым тянутся кроны умиротворённых древ, отражавшихся на водной глади, будет каждый раз вспоминать мастака. Алая Лилия бы с интересом пронаблюдала, как ещё не угасший закат мог быть передан восприятием Мирлесс.

Её можно было понять и невозможно осудить за что-либо. Она такая, какая есть. И извинения чужды. Она очаровательна...

Словно околдованная тем, как сероглазая подготавливается к творческому процессу, женщина чуть не выронила протянутый недавно стаканчик подтаявшего мороженого, объединившегося в центре в одну массу вкусов, и тут же крепко вжалась в его бумажные стенки пальцами, не сводя взгляда с сосредоточенной на своих мыслях и действиях хрупкой фигуры. Было заметно, как она взволнована, смущена, и потому пышногрудая не смела ничего произнести вне подходящего для того момента, но не могла утаить своей улыбки, которую провоцировала приятная действительность. Спокойствие повседневной жизни важно было ценить, что и делала наёмница, наслаждаясь блаженными моментами в компании мягкой, чувственной эонки, которая приняла Серру, доверилась и отдала ей своё драгоценное время почти минувшего дня, что Сана очень хотела оправдать, не оставляя неприятного осадка после такого необычайного знакомства, каким оно оказалось у этих двух дам.

Ощущение беспокойства по-прежнему преследовало пару, и обе явно испытывали уже привычную неловкость друг перед другом, которую женщина весьма осторожно пыталась исключить, ненавязчиво внушая спутнице то, что особенности её характера, поведения ни в коем разе не отталкивали, а способствовали обратному эффекту даже ввиду не самой инициативной добродетели в лице Сусанны: и всё же она не была способна игнорировать чувства таких беззащитных особ... На первый взгляд. Наблюдая рядом с собой ещё одного эона, нельзя было недооценивать чужие способности, не выставляемые напоказ. Ведь по себе Серра наёмница прекрасно понимала, что силу будут проявлять только в ответственный и подходящий для того момент, в особенности если представляется возможность застать врасплох и занять позицию преимущества. Сиренеглазая же была полностью вовлечена в процесс любования, с тем призадумавшись над словами Лиры и не выискивая никакого подвоха в её поведении, способного обернуть события иным, более неприятным образом.

Пока мороженое окончательно не обратилось в сплошную жижу сомнительного цвета и вкуса, Сана поспешила отобрать ложечкой и вкусить несколько кусочков каждого шарика с хрустящей посыпкой и остановилась в момент, когда по телу пронёсся холодок с сопутствующими мурашками на поверхности кожи, что означало, что пора ненадолго остановиться.
— Закатный пейзаж озера, где будет отражена палитра твоих глаз... Необычных, глубоких, какого цвета бы они ни были. В таких глазах виднеется больше оттенков... А ты — это ты, и оттого ты ещё ярче, краше, живее.
Сюзанна была немногословна только ввиду того, что всё ещё прикрыто волновалась за то, чтобы не сказать лишнего, тщательнее подбирая слова.
— Я? На фоне всего ландшафта? Коль ты того желаешь, если тебе это не доставит труда... Нет, я не сомневаюсь, что тебе всё это нипочём. Тем более если с выполнением твоей просьбы я смогу извиниться за всё, чем могла «уколоть» тебя... — женщина робко приглаживала волнистые волосы и слегка ёжилась на месте, не скрывая лёгкой улыбки с толикой неловкости. — Не подскажешь, как мне следует расположиться для более удачной картины, пожалуйста?

[Лира]

Лира знает, у нее нет никакого самоконтроля. Нет тех самых ощущений собственной нормальности. Только страх. Страх быть брошенной, использованной, обруганной. Она дефектна, это очевидно.

Но пора собраться.
Извиниться.

Оценить происходящее и Сусанну. Отметить, что эта красивая, нежная дама никогда не сможет понять всех мрачных чувств Лиры. Возможно, именно поэтому девушка сейчас и разрушается, звенит сменой настроения, цепляется за мелочи, а потом сходит на извинения. Словно в этом был призыв: заметьте меня! Обратите на меня внимание! Позаботьтесь!

Но так нельзя.

Это нечестно по отношению к Сусанне. Так нельзя. Лира понимает это, когда на некоторое мгновение отключается от своего состояния. Когда обдумывает, почему же ее так сильно трясет. Когда гадает, может ли она что-то изменить в своих эмоциональных качелях.

Может ли быть такое, что, поняв причину, Лира придёт в себя?

Она не должна быть напуганным воробушком, не должна расстраивать всех собою.

Нужно держаться.
Вдох и выдох.

Лира поднимает взгляд на Сусанну. Нужно быть милой. Нужно словить чужое настроение. Плакать переживать – дома. Никому не нужно смотреть на её слёзы. С ней тяжело. Это очевидно. Стыдно.

Стыд ядом разливается по щекам.

Закат медленно ступает в силу. Лира задумчиво поднимает голову, осознавая, что они за время прогулки успели задержаться в парке достаточно, чтобы солнце начало медленно тонуть за горизонтом. Облака тоскливой завесой. Лира медленно берёт в руки кисти, укладывает на подставку. Проверяет холст, закрепляет потуже. Проводит пальчиком по шершавой бумаге. Смахивает пыль. Стирает ластиком набросок до едва заметной бледности. Достаёт кюветы акварели. Закрывает чемоданчик и ставит его набок. Наливает из бутылки воду в стаканчик, ставит на импровизированную поставку.

Она старается не думать о том, что Сусанна смотрит на неё. Что следит за каждым движением. Наблюдает за творчеством, работой. Лира замешивает оранжевую краску на палитре, вводит красный. Добавляет немного синего. Большой кистью захватывает воду. Разводит влагу по холсту. И следом макает во влажность бумаги краску. Разводит яркость неба. Избегает мест облаков.

Замирает. Чуть поворачивается в сторону спутницы. Слабо улыбается. Робко, невинно, устало. Чужие слова трогают сердце. Лира отводит взгляд вниз, не выдерживая переизбытка чувств. Ей мало кто говорил такие красивые, тёплые слова. Искренние, значимые, живые. Никто не был с ней настолько добр и терпелив.

— Спасибо... Я давно не слышала настолько живых и чувственных слов. Меня мало кто может долго вот так принимать и одабривать тёплыми словами, которые, без сомнений, попадают прямо в сердце. Я смотрю на Вас и вижу, что у Вас большое сердце, чистое сознание и глубокая история за плечами. Я бы хотела остаться в вашей жизни, если бы смогла бы сохраниться светлым мотыльком. Я бы хотела, чтобы однажды Вы могли в полной мере ощутить то, как я благодарна Вам за то, что Вы не ушли в тот самый миг, когда мне стало хуже. И снова... — Лира чувствует, как дрожит голос, как слеза откровений скатывается по щеке. Но эти слова того стоят. Эта дрожь в теле – признак переизбытка чувств. Признак волнений. Но это тёплые чувства. Приятные. — Всё в порядке, — улыбается, тыльной стороной ладони утирая слёзы. Концом кисти указывает на место у берега за мольбертом.

— Что насчёт вот этого? — спрашивает мягко. —  Достаточно просто стоять и смотреть на водную гладь, я поймаю твой образ, — произносит Лира, очерчивая платье кончиком карандаша. Затем берёт в зубы кисть, вновь достаёт карандаш и набрасывает образ Сусанны. Наконец вновь отпускает инструмент и хватает кисть. Нужно залить низ тёмным, а саму девушку – фиолетовым. — На самом деле... Я не так легко схожусь с людьми, — произносит задумчиво, уточняя цветом одежду спутницы. — Меня не так много понимает и не отвергает из-за моего характера. Но я рада, что я кажусь вам таковой... — щёки несколько краснеют. — Мне не так легко быть... нормальной. Не эмоционировать и быть такой, как все. Но... Иногда я понимаю, что я не смогла бы и не хотела подстроиться под чьи-то рамки. Хоть и стремлюсь к этому. Я бы хотела бы быть сильнее. Такой, как ты, Сусанна, — улыбается, когда поднимает взгляд. Продолжает акварелью уточнять пейзаж. — Ты не уколола меня, нет... Скорее... я сама... хм... Сама так...? Наверное, из-за моей гиперчувствительности я так остро реагирую на всё. Я странная. Я знаю, — усмехается мягко. — Но пока что я такая... Однажды я изменюсь, — тоскливо улыбается. Поднимает взгляд на уходящий закат. Становится холоднее. Лира отходит от своей картины, которой остаётся только лишь сохнуть. Сусанна изображена задумчивой девушкой с мягкой улыбкой на лице, поцелованным закатом. Вся картина могла вызывать внешним видом вдохновение, что своей особой печалью захватывало сердце. Девушка занимала на картине не так много места, но она привлекала к себе внимание – казалось, она нимфа, сотканная из света. Сиянием улыбки, души и образа длинноволосая приковывала к себе взгляд. Лира тихонько открепляет картину и медленно, суетливо её сворачивает в трубочку.

— Спасибо большое! Могу ли я тебе заплатить за то, что ты послужила мне вдохновением? Я... могу по почте отправить картину, когда её отсканирую дома... — смущаясь, булькает. Холодает, и потому девушка начинает сворачиваться. — Мне нужен будет твой почтовый адрес, вот... И я могу тебя проводить, если захочешь, вот... — опускает голову, жмурится, магией отправляя все вещи в чемоданчик. — Я... Я... Хотела бы однажды пересечься ещё, если позволишь.

[Сусанна Серра]

Нисколько не сомневаясь в том, что у этой прирождённой художницы всё получится в высочайшем совершенстве, Сусанна уже готовилась быть сражённой наповал будущим результатом, мысленно вырисовывая в голове картину, которая явно не будет соответствовать действительности: там, несомненно, окажется самое настоящее произведение искусства. Даже если на холсте будут отражены всё те же тихая печаль, подспудный страх, мрачная безысходность — всё это было неотъемлемой частью эонки, и вряд ли в неё могли надолго вселиться яркая радость и большая отрада. Мирлесс по-прежнему будет оставаться такой же безупречной, прекрасной. Но вместе с тем кто-то всегда должен находиться рядом, и если у Серры не было таких полномочий, то она хотела верить в то, что для этого существует кто-то ещё, кому эта девушка безоговорочно доверяет себя, своё счастье и свою грусть, разделяет хобби и увлечения. Быть может, только именно тот самый способен развеять тьму вокруг неё, избавить от боли и залечить все ментальные раны. С надеждой, что всё именно так и есть, женщина наполнилась спокойствием и расслабилась, наконец оставив свои волосы в покое. С неприметной улыбкой сиренеглазая наблюдала, как молодая особа подготавливает принадлежности для дальнейшего процесса воплощения искусства.

Выслушав очередное откровение Лиры и пожелание касательно расположения фигуры, Сана неторопливо поднялась с места и подошла к предположительной точке, куда «смотрел» большой холст. Пока светловласка договаривала, Алая Лилия зачарованно засматривалась на угасающий закатный «огонь», прислушиваясь к шелесту травы, одежды и колыханию волн, раскачиваемых вечерним ветром, к шуршанию карандашного грифеля по шероховатой поверхности чистого полотна и проматывала в голове все воспоминания последних часов, что они провели вместе. Интересно, будет ли Лира возвращаться к сегодняшнему знакомству и сопутствующим событиям, вспоминать разговоры, размышления? Может ли вынести нечто значимое для себя из всего ранее сказанного, довериться честным словам новой знакомой, которые могли бы сделать жизнь чуть проще? Если за этот день у Серры это не получилось, значит, шанс будет представлен временем погодя, ведь судьбой наверняка уготована новая встреча, а у каждой встречи есть свой результат. Это дорогого стоило, ведь Сюзанна не тратила время попусту и не распиналась на бессмысленные разговоры с теми, кто не мог хоть как-то занять собеседницу, развеять скуку или, как оно оказалось в данном случае, погрузить в раздумья с целью облегчить чужие муки, исключить самобичевание, показать, насколько важно верить в себя и не терзаться из-за других.

— Не нужно быть мной, — вскоре начала наёмница, стараясь держаться прямо, при этом изящно, не совершая излишних телодвижений, отчего только складки комбинезона и переливающиеся на свету волосы колыхались от свежего дуновения. — Ты такая, какая есть. Однако тебе должно быть безразлично мнение тех, кого ты видишь первый и последний раз в жизни. Нельзя следовать на попятной у тех, кто этого вовсе не достоин. И «пресмыкаться» перед близкими тоже нет постоянной необходимости. Знай себе цену, не слушай никого из тех, кто считает, что смеет что-либо тебе говорить с целью задеть и самоутвердиться. Мимолётные незнакомцы не могут знать тебя настолько, чтобы делать поспешные выводы, да и те наверняка заведомо ошибочные. Только если сразу не подумают, насколько ты мила и очаровательна... Здесь несогласных не найдётся.
Женщина решилась обернуться к художнице и уловить эмоции на её лице, игру теней на нём от набегавших сумерек. Отметив, что Лира в тот же момент закончила работу, Сусанна сделала несколько неторопливых шагов обратно, при этом сцепив руки за спиной.
— Оригинал всё же потом достанется мне? Это уже немалая плата, но и той мне не нужно. За что? Я тоже взяла от сегодняшнего дня предостаточно... За такое не нужно рассчитываться.

Сделав паузу, Алая Лилия будто единственным шагом сократила расстоянием между ними, не позволяя девушке среагировать, почти как при нападении хищника на небдительную жертву, но «атака» оказалась совсем не смертельной, обратившись в заботливое объятие, подобно тому, как мать обнимает своё дитя, желая укрыть от всего мира и избавить от всяких мучений, а теплом внушить блаженное умиротворение. Нежные ладони женщины лёгким «гребнем» водили вдоль длинных шелковистых волос, упокоив светлую и тревожную голову эонки на своём плече.
— Пожалуйста, прости мне такую наглость... Сейчас это было единственное, что мне хотелось сделать. Вместо тысячи слов.. — ласково нашептывала Сусанна на маленькое ушко, мягко проводя указательным пальцем по контурам раковины и поправляя за неё редкие пряди. — Если я откажусь, ты вновь надумаешь про себя немыслимые глупости, так? Однако я не могу допустить, чтобы ты оставалась одна. Или же всё же окружающим следует бояться тебя, и мне в том числе?
Издав тихий, добрый смешок, Серра чуть крепче обняла художницу и носом почти зарылась в волосы на её макушке, бесшумно вдыхая.
— Всё же позволь мне проводить тебя. Обещаю, что со мной ничего не станется на обратном пути, — проникнувшись трепетностью момента, сиренеглазая слегка потёрлась об неё щекой. — Если пожелаешь, я могу позже лично забрать картину. Чем не повод свидеться? Ведь отныне только мы создаём эти моменты... Солидарна, сестрёнка?
В этот момент пышногрудая чуть отстранилась и приподняла голову эонки за тонкий подбородок, задержав на идеальном младом лике свой томный взгляд. Выдержав пару секунд, Сана выпустила Мирлесс из объятий и присела, чтобы собрать покрывало и двинуться в путь, который вот-вот будет для них определён.