[Генри Волхайм]

[status]Да начнется игра[/status][icon]https://i.imgur.com/i78QNuR.jpg[/icon][nick]Рассказчик[/nick][lzbb]<div class="lz"><a href="https://arkhaim.su/index.php?topic=736.msg100389#new" class="ank">Рассказчик</a><lz>Неизвестный писатель повествующий о происходящем в мире путем историй</lz></div>[/lzbb]

22.08.4970 / Алькор[Фон-Тосс]

Генри Волхайм, Лаириэли А так же: Альвария, NPC

Основной сюжет: Демиург Упорядоченности путешествует по свету и ведёт записи о интересных местах, личностях, событиях и т.д.
Сюжет Главы: Тщательно спланированное восстание начинается со сбора данных и вытекает во встречу заговорщиков на сцене будущего представления. Все должны знать свои роли и оставаться за кулисами, чтобы дергать нити кукол, дабы шоу состоялось. Шоу "Сожжение ведьм" от инквизиции...

Эпизод является игрой в прошлом времени и закрыт для вступления любых других персонажей. Если в данном эпизоде будут боевые элементы, я предпочту стандартную систему боя.

Я знаю сильных, что взахлёб рыдали, и слабых, что несут кресты...

[Лаириэли]

Первое ее желание было сорваться с места и бежать, бежать в неизвестном направлении лишь бы унять свое волнение. Когда она узнала о новостях доминионе Джастур, целительница не могла унять дрожь в теле. Теперь все становилось на свои места. Начиная с причин по которым лорд Иврин попал к ним в таком плачевном состоянии, заканчивая его недавним прощением трогательный, но таким холодным. В доминионе Джастур шла самая настоящая война, гражданская война. И не простая, а за место Лорда.
  Девушка расхаживала назад и вперед по слабоосвещенной комнате, тьма поедала ее стены и своды, от чего пространство казалось почти бездонной пропастью. Порой молодым послушницам казалось, что эта Тьма живая, что она движется, шепчет, давит, стремиться поглотить любых посетителей. Но сейчас Лаириэли совсем не замечала этой гнетущей обстановки, ее мысли казались ей гораздо тревожнее. За эти несколько встреч Киллиан стал ей кем-то близким, кем-то несказанно важным и ... Молодая целительница не могла описать своих чувств в полной мере, ей они были незнакомы ранее. Потому сейчас ее сердце разрывалось, мысли паниковали от неведенья.
  Ей было все равно на свое состояние и усталость, ей было необходимо вырваться в Джастур сейчас же. Девушка услышала гулкие, сухие шаги, которые становились все ближе. Она еще не видела приближающего человека, но безусловно знала кто это. Не дожидаясь того, когда человек выйдет на свет, Лаири начала говорить быстро и сумбурно.
- Я... Я должна отправиться в доминион Джастур, немедленно, чтобы поддержать нашего покровителя Лорда Ивр...
  Но не успела девушка договорить, как адская боль сковала ее, заставила согнуться и захрипеть. Девушка содрогнулась и свалилась на пол. Боль отступила, но ее позывы заставляли ее жадно глотать воздух, отголоски ее заставляли сердце колотиться пропуская удары...
- Похвально, - из тьмы донесся сухо старый голос, он принадлежал женщине, которую модно было представить как высохший лимон по его звучанию.
- Похвально, что ты стремишься поддержать наших меценатов, но...-  из тьмы сначала показался тонкий сучковатый палец старухи с длинным тёмным ногтем, - я не позволяла тебе говорить, настоятельница.

  На свет наконец-то вышла женщина скрытая чёрной непроницаемой вуалью. Праматерь Ядвига - глава всех Храмов жизни. По слухам она была так стара, что застала дни, когда орденом управляла Альвария. Ядвига двигалась медленно, слегка шаркая ногами, как только свет едва осветил ее темный силуэт, объятый темным шифоном, она остановилась, а за ее спиной образовался высокий стул из черного резного дерева.
- И вот что мне с тобой делать, дитя моё... Ты совсем отбилась от рук, а я возлагала такие надежды на тебя, девочка моя... - голос старухи скрипел, но даже так в нем улавливались нотки материнской печали. В руках старухи блеснул тонкий алый клинок, словно окутанный кровью. Почти каждая сестра Храма Жизни знала что это, но не каждая испытала на себе действия Торментум-долор. Вновь огонь вспыхнул в голове Калисто, ей было сложно дышать, она не могла ни о чем думать, было лишь одно чувство, лишь оно беспокоило ее и казалось, длилось вечно.
- Я хотела бы знать, как из такой прилежной сестры, всего за пару месяцев ты превратилась в злостную грешницу? Скажи мне? Непозволительная для служительницы Жизни интрижка, даже не пытайся прикрыть это благими целями, побеги, непростительные мысли... - Праматерь говорила тихо и сухо, словно песок перекатывался по склону бархана.
- А эта пропажа... Подговорила стражницу и Боги наши весь чем занималась там? Ты порочна Лаириэль Калисто. Отныне ты не настоятельница Храма. Ты рабыня, слуга, ты Тень прячущая свои пороки от нашей святой Альварии.
  Боль отпускала лишь иногда, и Лаири улавливала лишь некоторые слова Ядвиги, но это было и не важно, эти муки говорили сами за себя - живой отсюда не выйдет.

Сколько времени прошло прежде чем Лаириэль очнулась - она не могла сказать, и едва ли ее её состояние можно было так назвать. Очнулась лишь оболочка, сознание девушки лишь иногда прорывалось на поверхность, немедленно прогоняемое болью. Она была лишь Тенью, управляемой болью и безропотно подчиняющаяся Святейшей Праматери, самой "владычицы Жизни". Лаири не могла говорить, лишь шептать, когда ей позволят, она не могла даже внятно осознавать себя, кроме редких моментов, и в те моменты ей остро ощущалось, что надо бежать, бежать в Джастур. Но мысль эта быстро тонула во тьме.

Лаири очнулась в неизвестном ей месте. Пахло дымом. Окраина города больше напоминала баррикады и руины некогда чего-то величественного. Было тихо, не видно ни души...девушка чувствовала себя растерянно. Последним ярким воспоминанием для нее было, как она ждала в зале Истока встречи с Праматерью, а дальше дымка с неясными проблесками: боль, чья-то рука ведущая сквозь тьму, побег, вновь тьма, потом летит на чьем-то лайнере, смутно помнит что это помощь от друзей, и все это время Лаири стремилась куда-то... Смутное воспоминание заставило попариться ее в дорожной сумке. Там она нашла записную книжку, на форзаце была подпись не ее рукой "Помни кто ты и куда стремишься. Л. Г."
Лаири нахмурилась, помнить было самое важное, но она забыла. Она должна была напоминать зачем девушка должна быть здесь, это беспокоило ее, в груди трепыхало то самое чувство досады, когда понимаешь, что от этого может рухнуть все.
Издали донесся взрыв, крики и вновь взрыв. Оставаться тут было явно не безопасно. Прижав записную книжку к груди девушка бросилась искать убежище в одном из полуразрушенных зданий.

[Генри Волхайм]

Когда луна печально взошла на ночное небо и раскинула свой серебряный лоск над веками, взор Демиурга пал на разрушенный город, в котором время, словно разъяренная ветряная гроза, неукоснительно сбивало со счета серебряные часы у его руке, сгущая тьму и глотая веки изнуренного сна. Безнадежное топографическое полотно разбрасывалось перед ним своими жалкими обломками, пораженными безумием кровавого бунта. Почерневшие фасады зданий высились как передатчики зла, стонами мрачных эпох пронизанные. Улицы, истерзанные судьбой, мертвыми мостовыми уровнями трещали на помелом языке древних камней, вызывающе взывая к творцу. Однажды цветущий исторический город утратил свою прежнюю красоту и величие, успешно утвержденные годами и кованные бесстрастными руками великих архитекторов. Места, где веками витала музыка резонирующих шагов в танце с эмоциями, теперь пронизывались похоронным молчанием погребенных надежд, замещая радостные аккорды жизни скорбным ревом.

Горький ветер, плененный в цепи времени, проникал сквозь полуразрушенные окна, выстланные пылью и тяжестью погибшего прошлого. Боль углублялась в каждый глаз явственнее, изрыгая очередную порцию отчаяния на напуганные фасады. Оголенные кривыми улицы несли немыслимую историю, их повороты, словно заблудшие души, скитались в поисках выхода из оков забвения. Ходя по картинам разрушения, когда-то сладострастно дышавшим жизнью, трудно не потеряться в мыслях о прошлом. Стены душевных трагедий, побед и поражений, отступлений и наступлений, словно боевые рубежи между временем и историей, переплелись в исповедальную сеть. Окутанный дымом пылающих костров, рушащимся камнем и расколотым кирпичом, тихий город стал свидетелем жестокости революции, бесконечного цикла обратимости. Стрелы времени роняли хрупкое, замерзшее сердце каменных строений, проникая в самые заполненные углы его сокровищницы, окутанной паутиной памяти. Сотрясаемый вихрем событий, он стал водружать на своих истерзанных башнях флаги идеалов, словно ликующие на его могилах хладнокровные разрушители добра и свободы.

"О, разрушенный город! Ты твердил историю в легендарном строе своих дерзостных фасадов. Борьба ворвалась в твое бытие, но в душе сохранилась искра надежды. Ты по-прежнему идешь своим путем, распластавшись на миллионах фасеток как осколок на поверхности бездонного озера. Созерцая твою разрушенную красоту, я верю, что ты восстанешь из пепла, вольно простирая руку в будущее, где цветы снова распустятся и замирают шумные взрывы..."—Процитировав какую-то классическую литературу уходящих в небытие Эпох, Порядок тяжело вздохнул, смотря на то, как город сотрясает ещё один взрыв, а после другой. Земля ходит ходуном, здания осыпаются, а огонь, словно из недр земли, вспыхивает ярче.—Киллиан Иврин считается без вести пропавшим уже Хтон знает сколько времени...Стало быть...Он может быть вполне себе мертв...

Преданная в своей устойчивой однообразности, словно олицетворение мигает одутловато-серой пастелью, архитектурная мозаика живописного мрачного города сметается безжалостной стихией - революцией. В этом разбросанном по капризу фальшивого судьбоносного случая, забылось лишение заботливого Демиурга. Как будто потерял своего младенческого проявления, он обрел новое воплощение - пыточником революционного духа, стремительно разрывавшего ткань общего сознания. Это было предначертано, словно он руководил городом сверх своих возможностей, чтобы не позволить ему выплеснуться в лавине глобального насилия. Однако, казалось бы, могущественный Демиург забыл о своей изначальной роли - его твердое и неуклонное присутствие теперь так же включало в себя новую, неожиданную профессию - полевого медика и эпидемиолога. Какой удивительный противоречивый характер! В мыслях его сохранялись мысли, чтобы сохранить и охранить этот выжженный остаток человеческой сплоченности.

Отправившись на самую окраину всеобщего смятения, в сострадании и всеобъемлющем отношении, Генри превратился в благодатное и утоляющее лекарство для этой страдающей, окрашенной бунтом душевности городской пандемии. Он приносил в жертву собственное комфортное время, склоняясь над телами, новыми алтарями боли. Своими золотыми руками, покрытыми пылью от улиц беспокойства, заботился о своих пациентах, нежно, как признание перед их невероятной стойкостью. Глаза его были заполнены искрами сострадания и мудростью, обещающими исцеление, в то время как его душа, как кристалл глубоких чувств, блеснула надеждой перед усталыми подопечными. Холодные, но заботливые руки, нежно касались горячих лиц, принося с ними искупление и облегчение. В его поступках таились тысячелетние знания, приобретенные опытом и истиной, предрасполагающей и осознающей возрождение после болезней, извлекая из них скрытое благо. Но не было той самой важности в сочувствии к этим людям. Он делал что должно и все.

—Эй...—Слабо крикнул куда-то вниз. В сумрачных замыслах Генри, промелькнул у края глаза знак содержимого — плутаящаяся меж зданий аномалия. Издали, контуры ее тела смутно проступали в обжигающем полумраке, сливаясь с окружающей городской пеньюарностью. Ах, эти украденные взгляды безжалостно заметили парадокс: изумительные пряди волос манящего создания, струящегося цветом свежей зелени, но притягивающее изумрудные тонкости в увертюре. Как эти вьющиеся клубки шали ветра, черпая вдохновение и изящество призрачного танго, ощетинили морщины времени и преображались в шедевральное искусство на голове славного создания. Она, этот персонаж, искала убежище от мирских суетных обрывков, поглощая их внутри себя, ища затерянные частички собственного существа.—Здесь небезопасно для прогулки, вам лучше уйти отсюда в лагерь для выживших...—Вот и Генри участвует в настоящем представлении. Богиня Смерти открывала нежные насыщенные цвета в тонах городского ночного нагромождения. В мгновение ока, с мастерством обученного артиста, он спрыгнул с разрушенного строения, с крыши, запечатлел в трепетном взгляде, и вдохнул атмосферу новой встречи.—Что вы здесь делаете?..Бродить среди руин опасно для людей...

[Лаириэли]

Растерянность... единственное, что занимало ее мысли. Время от времени Лаири останавливалась в каких-то зданиях, надеясь на безопасный кров, пытаясь прочесть заметки. Удавалось лишь урывками, крайне часто убежища оказывались негодными. Их трясло как соломенные домик юного ленивого дархата от каждого взрыва. И девушке приходилось идти дальше, пытаясь найти безопасное место, обходя горячие точки, полагаясь лишь на удачу. Заметки крутились в голове, как нечто странное, но осязаемо знакомое. Девушка шла осторожно, переступая обломки, перепрыгивая расселины, придерживаясь за шершавую стену, полуразрушенного здания. Воспоминания, казались лежали на поверхности, но были в таком хаосе, что казались чужеродными в ее сознании, как эти обломки вещей на мощенной дороге, словно обломки целых жизней, внезапно выдернутых из контекста обыденного бытия.
Так и Лаири сейчас ощущала себя.

  Она Лаириэль Идриль Калисто, Настоятельница целительного прихода Храма Жизни, который святость Альварии покинула давно. И... по всей видимости не зря. "Святость покинула то место. Покинула давно, в тот день когда Ядвига возвысила себя до Праматери," - гласила одна из записей. Лаири была Настоятельницей, а стала Тенью. Казалось это был рассказ чужой жизни, но такой знакомой. Постепенно записи стали дополняться личными воспоминаниями, и уже все не казалось таким иномирным. Она Лаириэль Идриль Калисто, ребенок брошенный в Храме... Брошен в место пыток и заключения, место, где обитает зло. Знали ли ее родные об этом? Калисто сжала руки в кулачки. Ее "я" возвращалось к ней, получив новую порцию мотивации, словно маленькая Ри придавала ей сил, тех сил, что вечно двигали ее вперед к побегу.

  Звуки боя казалось стихли и девушка остановилась, чтобы сделать новую заметку, боясь вновь ускользнуть из этого мира. Она здесь, чтобы найти друга, помочь ему и попросить убежища. Лаири ни за что не вернется в Храм. Она была благодарна прочим друзьям, что каким-то чудом решили навестить ее и помогли сбежать. Ри обязательно отблагодарит их, она уже давно сделала заметки об этом, по смутному воспоминанию в тот момент, когда летела сюда в Джастур, и это было несколько часов назад.
  По дате и времени заметок она поняла, что чем дальше она была от Фон-Тисса, тем чаще и дольше могла быть "в сознании", сопротивляясь силе Праматери. Не была до конца ясна природа этой силы, раньше она думала, что Тени служат ей по доброй воле, а на деле они оказались лишь марионетками...
  Очередная порция взрывов, заставила девушку вздрогнуть и взвизгнуть, если бы она могла. Осколки накрыли небольшой переулок, по которому она шла. Пара небольших фрагментов успели садануть ее по щеке, до того, как девушка подняла магический щит, дабы уберечь себя. И как только все затихло целительница бросилась бежать прочь, за спиной вновь и вновь доносились взрывы...
Беготня утомляла, и вот Лаири уже просто бредет сквозь руин, стараясь обходить центральные улицы, направляясь к поместью местного Лорда, надеясь хотя бы там отыскать друга.
—Эй...

  Лаири вздрогнула, моментально обернулась, стараясь как можно осознать представляет ли окликнувший опасность, те несколько дней в пещере научили девушку хоть каким-то навыкам безопасности, спасибо Маршалу. Одной рукой Лаири сжимала свой старый защитный кулон на груди, скрытый под темно-синим кожаным плащом, а вторую руку покрытую небольшим щитком она хотела выставить вперед. Но дальнейшие вопросы заставили ее немного расслабиться, может оно было и зря. Но за этот день беготни она так устала и выбилась из сил, что едва ли уже могла защитить себя. Подул ветер, закружив зеленые, грубо обрезанные пряди, и нещадно уронив их на лицо Лаириэли, которая старалась рассмотреть незнакомца, что подозвал ее. Машинально девушка сделала шаг назад. Все же высокий худощавый незнакомец в маске, не вызывал у нее доверия.
  Высунув тонкую молочно-белую руку из-под плаща, девушка убрала своей тонкой рукой волосы с лица, зачесывая их назад. Но лучше бы она смотрела на незнакомца сквозь пряди цвета весенней зелени. Так он казался не таким угрожающим. Лаири открыла было рот, чтобы ответить,что она ищет кое-кого здесь, что она лекарь и пришла помочь. Увы, ни звука не слетело с ее уст. Словно она была нема. Замешательство яркой печатью окрасила ее лицо, руки легли на горло, будто Лаири испугалась, что его и нет вовсе. Она вновь попыталась сказать что-то, но вышло лишь немое хлопанье губами, словно рыбка, пытающаяся захватить побольше кислорода из воды. Недоумение. Неужели это было так же эффектом проклятия? Ей стало страшно. Не в силах сказать, что она здесь лишь случайный гость, девушка испугалась, зажмурилась и попятилась назад.

[Генри Волхайм]

Приближаясь к незнакомке, Порядок не мог не заметить ее удивительную внешность. Волосы, словно живые витязи, играли ярким зеленоватым оттенком, напоминая безоблачный и бескрайний луг, простирающийся под открытым небом. Глаза же, как два больших изумруда. Они были стильно, но в то же время криво обрезаны, создавая неповторимый шик и загадочность. Именно эта несовершенная симметрия придавала ей особый шарм и чарующую привлекательность. Темно-синий плащ, созданный из благородной кожи, словно укрывал ее пышную фигурку, подчеркивая каждый изгиб линий. Он плотно облегал ее тело, словно созданный специально для нее. Под ним притаилась тайна украшений - бирюзовые камни, пленяющие глаз своим сиянием, украшали горлышко плаща, придавая ему высшую элегантность и роскошь. Ступая с достоинством, новая знакомая Демиурга обрамляла утонченные формы своей фигуры, словно воплощая в себе идеал женственности и изящества. Ее движения были столь легки и плавны, что казалось, будто она ступает по воздуху, принимая на себя все восхищенные взгляды окружающих. В целом, эта незнакомка была воплощением загадочности и стиля, которая непременно привлекала внимание всех вокруг. Генри, несмотря на свою целеустремленность и дисциплинированность, не мог устоять перед магической привлекательностью этой новой знакомой. Он ощутил сильное желание познакомиться с ней поближе и раскрыть все тайны, которые скрывались за таинственной маской ее очарования, словно цветок, распустившийся в пустыне, эта девушка олицетворяла выжившего в аду человека.

Когда Демиург ближе рассмотрел странную особу, его взгляд от сразительной красоты ее бледной кожи не мог оторваться. Она выглядела так, словно вышла из отпуска на островах Шпицберген, где солнце редко и скупо озаряет лица людей, придавая им сказочно бледный тон. Но это была не просто алабастровая бледность, это было нечто большее, аристократически бледное лицо, которое дарило искусственную неприступность и высокомерие. Молочный оттенок ее кожи придавал ей своего рода светопроницаемость, словно она была покрыта тонким слоем кристаллов, которые пропускали софт-свет, придавая ей нежный и загадочный вид. Белесая аура особы была такой мягкой и нежной, что несмотря на ее бледность, она не казалась болезненной, а, наоборот, раскрывала ее истинную природу и красоту. Волшебство ее молочного оттенка прекрасно сочеталось с другими чертами лица — изящными, почти идеальными чертами, они подчеркивали особый характер ее кожи. Бледное лицо было источником гордости и деликатности, словно ее кожа лила из себя свет, создавая атмосферу какого-то тайного мира, в котором она великая госпожа.—Постойте, не уходите, там опасно...—Генри схватил незнакомку за ее тонкое запястье.—Абсолютно весь город лежит в руинах, здесь негде спрятаться и никого из жителей не осталось, вас не стоит идти туда, тем более в одиночку...

Безупречный в своем превосходстве момент, всего через несколько мгновений после произнесенных слов, внезапно прокатился грохот взрыва, которой сразу же пришла на помощь ударная волна. Его разрушительная сила с неистовостью ворвалась в окрестности, испуская разрывающие ухо звуки и создавая поток извилистой воздушной волны, которая затягивала все на своем пути. Порядок, всецело отдаваясь своему призванию, молниеносно отреагировал на происходящее, словно воплощая в себе героическую силу. Быстро и четко, он подхватил незнакомую особу, позволяя ей забыть о своем испуге и предавшись заботе о ее безопасности. Силой и решимостью, он взял ее на свои крепкие руки, словно подпоясал свое рассудительное тело крыльями орлиными, и унес ее вне досягаемости всех опасностей. В ее глазах отражалось смешение - ужас от взрыва смешался с ощущением спасения и странной благодарности перед спасителем-Порядочным. Каждый его шаг был уверенным и решительным, словно весь мир подчинялся его воле. В моменте его подвига переплелись силы добра и мужества, создавая мощное поле, защищающее и уносящее в безопасность. Источник скрытой мощи Порядка растворился в темпе его бега, когда он уносил незнакомую красавицу в свое надежное объятие. В этот грозный момент проблескнуло истинное предназначение Демиурга — быть неотъемлемой частью спокойствия и защитником в любой давке событий.

С изящностью мастера-волшебника, Генри осуществил легкий взмах своей изящной кисти руки, словно разрывая ткань пространства перед собой. Невероятная сила его дара проявилась в этот миг, когда время и пространство дрогнули, раскрывая проход в новый мир. Открытая дверь была обречена на мгновение и внезапно схлопнулась за их спинами, затвердевая перед новым, воистину потрясающим пейзажем. Ударная волна взрыва, лишь отдаленное эхо происходившего, унесла за собой все зловещие следы и шрамы битвы, но парочка оказалась вне его власти, в окружении чистоты и невинности земли. Исчезнувший шум городской суеты уступил место тишине и гармонии, словно природа приветствовала их прибытие своим величественным спокойствием. Причудливые цветочные поля, простирающиеся далеко за привычные пределы пригорода, встретили их с радостью и пленительным чаром. Роскошная поросль зелени расцветала на полянах, создавая феерическую симфонию оттенков и запахов, которые деликатно проникали в каждое дыхание, наполняя их свежестью и новой жизнью. Вдали показались заснеженные вершины гор, подчеркивающие величественность местности и придавая ей некую загадочность. В этом чистом поле, отдаленном от городских суеты, каждый момент приветствовал их присутствие, словно природа сама олицетворяла их новую дорогу и принимала в свой сказочный мир. И в этот миг, когда Порядок и его спутница оказались на свободе от границ и обязанностей, они осознали, что великие приключения и новые возможности ждут их дальше, в живописном объятии этого непокорного пластика пространства.—Что же...

Поддерживая нежным прикосновением спасенную девушку, Демиург оказал ей почтительное внимание, проникающее созерцательностью. Его глаза, словно колдовские зеркала, проникли в самые глубины ее существа, оценивая не только чудесную форму, но и то, что скрыто за ее молодым лицом. И вот, в его взгляде что-то зацепилось за нависшее над ней проклятье, окутавшее ее судьбу темным покрывалом. Своей ладонью, исполненной мудрости и благородства, Порядочный прикоснулся к ее лбу, собирая в себе потоки энергии и вдыхая в свое существо магическую силу. Шепот его слов был едва слышным для ушей пострадавшей девы, но сущность его магии была столь сильной, что переполнила весь воздух вокруг них. Маленький, но грациозный толчок, вырубил из ее негодовавшего тела само проклятье, ставшее перекрывающей тенью на ее красоте. Болезненные цепи, которые держали ее пленницей, в их волшебной схватке были разорваны и превратились в пыль, уносящуюся на ветру. Порядок осознал, что его дар и сила действовали на благо, освобождая ее из пут темного недуга. Он вздохнул с облегчением, видя, как прекрасная незнакомка, освобожденная от искушения тьмы, снова озарилась светом и радостью. Его протомагическое вмешательство не только изменило ее судьбу, но и стало залогом новой главы ее жизни.

[Лаириэли]

Ощущение, что тебя изучают, изучают с головы до ног, в таких обстоятельствах несколько напрягало девушку. Становилось неловко. И без того потерявшаяся и немало напуганная Лаири, не могла ответить, не могла спросить и хотя бы позвать на помощь.
  И не сказать, что аура незнакомца вызывала опасение, наоборот от него веяло каким-то спокойствием и правильностью, Лаириэли несомненно бы ощутила это, встреться они в другой ситуации. В ее глазах этот безусловно добрый человек казался своей же противоположностью: угрожающая высокая фигура создавала ощущение неминуемой опасности, словно утес нависший над путниками, готовый обвалиться в любую минуту, разразиться опасным грохотом и одномоментно унести жизни непрошенных гостей; непроницаемая металлическая маска с прорезями, пылающими алым пламенем, словно пожар революции унесший ни одно государство в небытие. Этот хищный, жадный огонь продолжал изучать загнанную в угол девушку. Целительница замерла не в силах сдвинуться с места, прикованная вековыми цепями к этой точке вселенной, и все так же пыталась вымолвить хоть слово, но попытки были ее тщетны.
  А потом... Взрыв гулким эхом прошелся по ушам. Он был слишком близко, случился до коварной внезапности в самый неподходящий момент. Выбивая дух, мысли и эмоции этого момента, он накрыл Калисто своими беспощадными объятиями оглушения, шаг назад и девушка теряет равновесие. Гул разрушения утихает, словно его выключили, как щелчком переключателя. В мыслях Лаириэли уже ожидает наступление забвения, но оно не приходит. Вместо него накрывает тепло. А тело окутывает лёгкость как от полёта. Еще несколько секунд девушка не решается открыть глаза. А вдруг правда все? Было бы неплохо исходом, как ей показалось в тот момент, вера в собственное благополучие погрязла где-то в болоте собственных воспоминаний о детстве.

  Усилием воли Лаири все же решается открыть глаза, силясь понять, что же произошло. Перед ее взором предстали все те же опасно огненные глаза, гораздо ближе, чем за несколько мгновений до этого. Только теперь этот взгляд пленил целительницу своей бесконечной мудростью и безграничной добротой. Создавалось ощущение, что глазам незнакомца была уловима сама суть души Лаириэли, словно открытая книга со всеми переплетениями ее судьбы и тайными прошлого. Незнакомец внимательно и цепко изучал ее, а Лаири как завороженная наблюдала за ним. Нечто неуловимое и великолепное было в этом мгновении, как древняя и дикая магия, создававшая этот мир. С этим пришло осознание, что незнакомец не так прост, как могло показаться, быть может он был одним из тех существ, что смогли достигнуть максимального уровня УМИ, а может и обладал им по праву "рождения". Но мысли эти были на задворках сознания целительницы, взгляд пронзительных глаз занимал ее куда больше, чем что-либо еще. И вот внутри нее натянулась струна, грудь болезненно сдавило, а в висках застучала крови, словно гонимая страшной агонией. На мгновение Лаири вспомнила ту ужасную боль, лишь на короткое и ужасающее мгновенье. А после словно дыхание выбитое из ее груди, боль отступила и мысли прояснились. Глубоко вздохнув, девушка внезапно для самой же себя выпалила:
- Я ищу друга,- словно пластинка включённая внезапно на давно забытом старом проигрывателе по самой середине со случайной фразой, вырванной из контекста, но такой забавной и многозначной вне его.
- Ой, — осеклась целительница.

Теперь к ней вернулась ясность сознания и ощущение происходящего. Зеленоволосая быстро оглянулась, пытаясь сопоставить место где она находится, и что происходило до потихоньку, укладывалось в ее голове. Немой вопрос проскочил на миловидном лице, покуда девушка пыталась осознать, что произошло. Но поззлы быстро складывались в детали в мрачных красках начиная от событий недельной давности где-то на Алькоре, приеме у Праматери, забытие, побеге и встрече...

- Спасибо, что укрыли меня от опасности, — мягко и тепло проговорила Лаири, своим высоким мелодичным голоском, напоминающим трель весенних пташек. Она специально старалась говорить с вкрадчивой в душу интонацией, как всегда, общалась со своими пациентами, дабы не проявить и намека на враждебность.
- И за то, что освободили, от контроля разума... Тоже. Но не могли бы вы меня поставить на землю, пожалуйста.
  Оправив сбившуюся на фарфоровое личико прядь шелковистых волос, Лаириэли лучезарно улыбнулась. Она старалась быть приветливой и добродушной, после того как незнакомец снял заклятие Ядвиги, сомнений в дружественном настрое нового знакомого почти не осталось. Может быть это было слишком наивно? Может быть. Но человек со столь мудрым взглядом едва ли мог представлять опасность. По крайней мере так считала Лаири. И пусть фигура его по-прежнему выглядела грозно, взгляд читался по иному.
- Прощу меня простить, должно быть я отвлекла вас от дел. Просто скажите пожалуйста, как я могу Вас отблагодарить? И в какой стороне находится Джастур... Я бы хотела продолжить свои поиски, боюсь человеку, которого я ищу, очень нужна помощь.

Целительница улыбалась, но на светлом лице ее читалось смятение и нетерпение вернуться к прежнему делу. Она не любовалась красотой природы, Калисто вовсе не замечала ее величие: ни сияние звезд в небе, ни отблески их в полуночной росе на лепестках луговых цветов. Девушка нервно прикусила губу:
-Тот город это ведь был Джастур, верно? Я не очень помню как добралась туда...
 

[Генри Волхайм]

—Все кого-то ищут...—Порядок, уставший от ношения ответственности на своих плечах, на мгновение замер. В его умах зародилось привычное вихревое движение мыслей, словно они танцевали под мелодичную музыку. Небольшим наклоном головы в сторону, он старался уйти от реальности, скрыться от забот, которые дрожали в его нутре. Увядающий свет под его маской, облаченный в огненные оттенки оранжевого, словно отражал болезненную дыру, скрытую за густыми тенями. Его внутренние очи, замкнутые на себя, мерцали неуверенными вспышками, словно человек, схваченный моментом перед наступлением смутного сна. Среди беззвучного поля, что тянулось перед ним на несколько верст, отстояв от воющего воплем города, Демиург деликатно обнимал нарядную девушку. Ее нежные руки, словно пятно в море кипящих страстей, дарили ему немыслимую теплоту. Он ощущал ее тонкую трепетность, словно в своих объятиях держал чистейший и хрупкий цветок.

—Это работа медбрата — спасать жизни людей...—Порядочный, словно вышедший из страницы модного журнала, облачен в строгий брючный костюм, символ величия и элегантности. Белоснежная рубашка выступала в роли хрустальной основы, на которой расцветали чарующие шедевры из темных нитей. Черные брюки, словно ночные облака, покрывали его ноги, приобретая статус атрибута силы и власти. Высокошнурованные сапоги, словно дворцы из темного бархата, придавали его шагам стойкость и уверенность. На его плечах, словно верховный знак его неприступности, позволявший нести тяготу вселенной, небрежно свисало пальто гардеробная сияющего цвета. Как страж величественного льва, он подчеркивал его непоколебимость и надежность. Под плащом, в ореоле мужества и набожности, гордо возвышалась надпись на повязка — "Целитель". Она словно музыка, звучащая в ночных беспробудных головах, дарила обещание спасения и исцеления. Символ был эпитафией его предназначения, свидетельством его исключительности. За стеной рубашки, как затаенные внутренние чары, располагались темные перчатки из натуральной кожи, тщательно проработанные. Длинные и грациозные, словно хитиновые щупальца морского жителя, они придали его рукам мощь и эстетику неукротимости. Металлические вставки, едва осязаемые на поверхности перчаток, украшали их, как причудливые картины в разных оттенках серебристых снов. Эти вставки, исполненные с довершенностью ювелирного произведения, сияли искрами энергии, имитируя горячие когти рождающегося под покровом ночи хищника. Они были символом его силы и непреклонности, готовые примирять несоответствие мира и восстанавливать правопорядок среди хаоса.—Кто же мог вас контролировать?..Вернее, для чего это кому-то было нужно?..—Руки совершенно нежно и ласково опустил девушку на ее ноги, пока Генри присел на одно колено.

Демиург, воплощая в себе силу и власть, изогнул свою фигуру, словно художественное произведение на тему гармонии и самопроявления. Он отряхнул рубашку, словно древний артефакт, пробудившийся от долгого покоя, и благородно упёрся руками в бока. Мускулы его тела, словно стремительные реки, наполняли его существование силой и энергией. Шумно выдохнув, его дыхание зазвучало в воздухе, словно мелодичная серенада, достигшая души каждого слушателя. Взгляд его, словно зенитное освещение, блестел и взыграл в направлении разрушенного города. Он видел в нем не только разруху, но и возможности для возрождения. Город, страдающий от войны и разрушения, вызвал в нем смешанные эмоции. У Порядка в глазах дрожал отблеск грусти, но искра решимости и настойчивости не погасла. Он понимал, что возможен новый рассвет, что с помощью можно преодолеть тьму и сделать город снова процветающим. Руки, стоящие на боках, словно колонны, подчеркивали его мощь и державу. Они были символом его непоколебимости и готовности принять все вызовы, бросаемые судьбой. Демиург стоял твердо, словно скала в бурлящем океане, готовый с готовностью броситься в битву за возрождение и преобразить этот разрушенный город в его блистательную и восхитительную столицу.—Вот твой Джастур...—Демиург качнул головой в сторону города.—Все жители эвакуированы, город полностью разрушен, практически до основания...Местный лорд, Киллиан Иврин, пропал без вести ещё до начала гражданки, а я тут за всех отдуваюсь и попутно стараюсь не вмешиваться в конфликт двух сторон...Мирные то ни в чем не виноваты...Потому я лично без понятия...Что ты там собралась искать, но я отправляюсь в ближайший мирный оплот, там нужна помощь целителей позарез...А не бродить по руинам и выслеживать мародеров...

Порядок, словно танцующая эстрадная звезда, изящно выполнил полуразворот к молодой девушке, что стояла рядом с ним. Его движения были пропитаны изяществом и грацией, словно пара, исполняющая партнерский танец на главной сцене. Ловким поворотом, словно крылатый балерон, он отвернулся от девушки и двинулся в сторону покрытого мистической тайной леса. Над его изящной фигурой, словно во время магического ритуала, приподнялась его рука, словно символ вселенского влияния и мудрости. Она притягивала взгляды своим блеском и достоинством. В этот момент, волшебный и окутывающий, он немного замедлил шаг у самого порога леса. Его остановка была лишь мельком, словно фугато, и снова он двинулся вперед, вглядываясь в густые зеленые глубины и небесные узоры листьев. Пара пройденных метров, словно нота в мелодии, оставили лишь слова и ощущение его присутствия. Зная смысл каждого шага и каким путь пронизан, он продвигался вперед с уверенностью и настойчивостью, словно странник в бескрайнем просторе. Его уверенный ход передавал намерение и волю к исследованию неизведанного. Так, он шел, вписывая свои следы в землю, словно следы великого искателя исцеления. Вглядываясь в запутанные корневища и испытывая ветра, призывающие его к приключениям, Генри продолжал свое путешествие, исчезая среди вечно дремлющих древних деревьев.—Если пойдешь в город, то можешь помолиться своему богу, чтобы пережить эту ночь...Потому как будет жарко...—Он говорил абсолютно спокойно и без единой нотки ехидства в сторону Ри, больше в сторону бога, которым от нее веяло, пускай и очень-очень-очень-...-очень слабо.—Только если ты не хочешь пойти со мной...

[Лаириэли]

- Это долгая история... С которой мне еще предстоит разобраться, и ответить на многие вопросы, - произнесла беглянка не спуская взора изумрудных очей с города, охваченного беспокойным огнем.
  Сейчас он напоминал сердце Лаириэли полное смуты, такое же пылающее в стремлении достучаться до истины, горящее надеждой на лучшее. Руки девушки сомкнулись в кулаки, тонкие пальцы были плотно сжаты, так что на кистях руки немного проступили венки. Прошлая решимость, та решимость, что переполняла ее в зале Покаяния, возвращалась к ней. Правда Лаири вовсе не знала, что делать с этой решимостью и не знала куда направить свой гнев. Дальние всполохи огня окрашивали ее белесую кожу в теплые яркие оттенки бушующей стихии, танцевали в темных как ночь зрачках глаза. Девушка прикрыла глаза, скрывая подступающие слезы, и танец огня в ее очах прекратился. Уголки губ легко дрогнули, выдавая секундную слабость. Холодный ветер отрезвляюще хлестнул по лицу, словно был совсем не в курсе о раскинувшемся неподалеку пекле. Ветру было все равно, что происходит в мире людей, его не волновали  проблемы и страсти смертных, он просто бродил по свету то ласково щекоча щеки, то сметая все на своем пути. Фраза незнакомца ещё больше отрезвила ее. Крылья за спиной распушились и задрожали. Мысли бродили по кругу в ее голове, не находя логического выхода. Что теперь? Где искать Иврина? Она едва ли его знала, откровенно говоря ничего толком, но все равно этот человек был безусловно ценен для нее, ведь Киллиан один из немногих, кто попытался понять, что там за маской добродушной целительницы.
- То есть как пропал?- тихо спросила девушка, молниеносно обернувшись. Она вовсе не ожидала такого поворота событий, ей казалось что Иврин сам стоял у истоков революции.
Но собеседник ее уже стремительно отдалялся, явно решивши, что его работа здесь окончена, не взяв ни платы, ни благодарности за освобождение.

- Постойте!
Сделав рывок, девушка расправила крылья, она была уверена, что не догонит незнакомца, а отпускать его не хотелось, по крайней мере пока за ней был долг. Махи массивных крыльев рассекали воздух, оставляя кружится в медленном вальсе пушистые перышки, как следы ангела в ночной мгле, мерно поблескивающие в свете звезд. Плащ сбился, обнажая тонкую фигуру девушки, как и подобает этнаде. Тело обтягивала серо-синяя туника цвета лунного индиго, обвораживающе обнажая нежную кожу декольте. Тунику огибал черный кожаный корсет из зачарованного материала, а руки и ноги покрывали плотные, но лёгкие щитки из сплава металлов – все это подарок друзей, что помогли Лаириэли бежать из-под гнета Храма. Лаири стремительно нагоняла мужчину, она не часто пользовалась крыльями раньше, и теперь этот жест как духовный бунт, выразился в неумелом полете: девушка не смогла верно оценить расстояние и неминуемо врезалась в величавую фигуру незнакомца.

- Ай, т-т-т, - всхлипнула девушка, потирая ушибленный нос, - простите, я немного не ловкая, особенно что касается крыльев.

Неловкий смешок слетел с уст девушки и тут же растворился в озабоченном выражении нежного лица. Тонкие брови били приподняты и слегка сдвинуты к переносице, глаза широко распахнуты и выражали вселенскую сострадательность.
- Вы сказали раненым нужна помощь? Я... Целительница,- Лаири поджала губы не зная кем теперь считать, ведь родства с Храмом она больше не ощущала, да и вряд ли могла бы ощутить после случившегося, - к тому же, сочту зачесть помочь, после того что вы сделали для меня! 
- Да и думаю кто-то из горожан может хоть что-то знать о Лорде, - нотки беспокойства поскользили по голосу девушки, выдавая ее небезразличие к пропаже Иврина.

[Генри Волхайм]

—Ну вот так вот пропал...Раз и нету...Днём с огнем не сыщешь...—Порядок, как незыблемый ореол, остановился на своем неменяющемся месте. Мерцающие мысли, словно танцующие точки, неуклонно прокручивались в его голове, окутывая его повествованием о бескрайних просторах существования. Вздохнув тихо и глубоко, он медленно повернул лицо, глядя в сторону, где сияла элегия женской красоты. Внезапно, время ошеломленно замерло и притихло, как декретом Немезиды. В эту безмолвную часовню врывалась она – неутомимая нимфа, настоящая воплощение энергии и страсти. Шальные волосы плыли в воздухе, смешиваясь с розовой синей сумрака, а глаза загорались как звезды, предвещая надвигающуюся бурю. С невероятной скоростью она мчалась к нему, словно разъяренный вихрь, и вечность свершилась в одно мгновение. Мягкие губы девушки с нежностью и силой погрузились в его грудь, как лепестки розы мечтающей об объятиях. Неосторожный контакт лиц разбудил сотни пробудившихся эмоций, и весь мир вздрогнул от этой встречи двух судеб, созданных для притяжения друг к другу. Они, словно космические тела, столкнулись в просторе бескрайнем, и их переплетающиеся тела, проникнутые жаждой и страстью, растопили покрытую льдом декорацию мироздания.

Окрыленные мощью своих чувств, они распалились в огне, который возжигал их души, затмевая все остальное. В танце страсти и наслаждения они потеряли счет времени, теряясь в бездне вечности. Их дыхание стало единым, объединяющим две жизни в одном ритме, словно мелодия древней лиры, исполняющей симфонию любви. И каждый миг, каждый вздох, каждый легкий шепот стали частью этого драгоценного мгновения. Они несомненно знали, что в этом запредельном объятии неба и земли они сливаются воедино, обретая полноту бытия. Сближение двух судеб было олицетворением сильных чувств, способных перевернуть весь мир с ног на голову. Таким образом, именно в этом впечатляющем эпизоде судьбы, две души, как две звезды волшебного неба, соединились в вихре случайности, превращаясь в светляк, который пройдет через века, оставив свой след в сердцах будущих поколений. Генри упал на спину чуть поодаль от Ри.

—Ничего...Ничего страшного...—Демиург поднялся медленно с плодородной почвы. Прежде чем отделаться от своего миротворческого творения, он приложил сверкающую пядь к земле, окутывая ее своей волшебной силой. Пыль и земля, остающиеся на его теле, мгновенно обернулись в небытие, символизируя утрату и обновление. Пройдя несколько шатких шагов в сторону девушки, он, словно гигантская гроза, сиял величием и мудростью, которые заключались в каждом из его движений. Великолепье его олицетворяло силу и благородство. Широкие плечи и устремленная грудь делали его фигуру колоссальной, словно скульптуру, созданную самими богами. Сияющие глаза Демиурга, полные мудрости и доброты, скользили по очаровательной фигуре девушки, воплощающей нежность и изящество. Его рука, столь сильная и могущественная, щедро протянулась к ней, словно звездное сияние, обещающее защиту и поддержку. Волшебным прикосновением, девушка ощутила поддержку и силу, распространяющиеся через всю ее сущность. Она восстала из пыльного праха, словно феникс, возрождающийся из пепла, и повернулась к своему скромному спасителю, его рука притаившись в ее ладони.—Ты в порядке?..—Составленные из бесконечной силы и сострадания сильные персты Порядочного твердо удерживали ее, придавая устойчивость и веру в себя. Внутри девушки возникло чувство безопасности и защищенности, словно мощный щит, окутывающий ее от любых невзгод. Волшебство встречи Демиурга и девушки переплелось в магическую симфонию, где мощь и красота соединились с нежностью и утешением. В этом эпическом моменте времени две судьбы совпали, обретая смысл и цель, проникнутые силой и величием авторитетного сотворца, и теперь они продолжат свой путь вместе, волею природы и направлением их сердец.

—Когда целительницы...начали на голову сваливаться?..—Порядок слегка поступил взгляд, не отпуская руки новой знакомой.—Ты в таком случае помогаешь не мне, а простым людям, так что все на одном лишь желании, а не в плане искупать долги...которых и нет собственно...—Генри взял Лаириэли под руку и ведет за собой вглубь леса, как бы это не выглядело со стороны.—Не думаю, что кто-то кроме самого Киллиана знает о том, где он сейчас находится...—Генри, воплощение мужества и доблести, уверенно вел Лаириэли за собой в мир древних деревьев. Темные силуэты могучих стволов создавали потустороннюю атмосферу, словно они сторожили вход в таинственный лес. Шаг за шагом, Демиург проникал дальше в глубь историй, которые рассказывали призрачные ветры и шум листьев. Каждый его шаг, точно мысли, в которых проникали множество чувств и эмоций, был обрамлен дыханием леса, его тайнами и загадками. Лагерь выживших, безопасное пристанище от ужасов гражданской войны, вставший в противостояние с безумием времени, медленно показывался на горизонте. Пламя костров сияло, словно звезды на земле, огонь превращая в тепло и защиту. Как факел, подносимый богиней света, лагерь был оазисом во мраке смерти и разрушений.

—Мы кстати так и не представились друг другу...Генри Волхайм...Архиватор сети частных Архивов"Жажда знаний" и Ордена Демиурга Упорядоченности...—Генри, вооруженный добротностью и призванием помогать ближнему, ступал по тропе, составленной из благородных намерений и надежды. Лаириэли следовала за ним, словно муза, вдохновляющая на новые подвиги и чудеса. Ее глаза, прошедшие сквозь водоворот мрачной судьбы, были наполнены благодарностью и верой в близость спасения. Таким образом, он и Лаириэли вместе проникли в объятия леса, в поисках покоя и силы. Их сопровождали шелест деревьев и пение птиц, создавая мелодию обновления и возрождения. Вступив в лагерь выживших, они стали частью единства и сплоченности, надеясь на то, что с укреплением и храбростью каждого сердца можно одолеть даже самые темные испытания.

[Лаириэли]

Когда тонкая рука девушки легла в распростертую ладонь мужчины, покрытую искусной перчаткой, Лаириэль ощутила как по ее телу пробежали словно чарующие искорки частички чужой магической энергии, безусловно наполненной едва ли не божественной силой. Рука целительницы едва заметно дрогнула, но все же приняла помощь и опору. Едва ли любое другое соприкосновение могло бы рассказать о человеке так много, жест несущий в основе своей столько силы и могущества, энергия дарящая столько спокойствия. Ри украдкой взглянула на человека в маске, словно в чертах этого элемента пыталась уловить ответы на свои вопросы, которых возникало все больше. Увы, вопросам было суждено разбиться о холодную, непроницаемую гладь металлического барьера.  Сущность человека была загадкой, за которой хотелось последовать даже в гущу темного леса, лишь бы попытаться слегка заглянуть ха занавесу тайны.
  Ри осторожно поднялась на ноги, полагаясь на поддержку протянутой ей руки. Элегантный взмах тонкой ладони, и потоки магической энергии стёрли с одежды осевшую пыль. Прежде чем ответить на вопрос, девушка осторожно размыла крылья.
- Да,- робко и смущённо, словно утренняя роза, прячущая свое величие за замкнутыми лепестками, произнесла она,- еще раз простите...

  Девушка осторожно взмахнула крыльями, в крайний раз на этот вечер наслаждаясь их свободой. Крылья за спиной дарили необычайную легкость и ощущение свободы, ощущение, что на ней нет больше оков и постыдных обязанностей перед Лжецерковью. Теперь расправляя их Лаири ощущала, что совсем не обязана их стыдиться. Она –этнада, крылья – ее повод для гордости и безусловная часть ее естества, такая же неотъемлемая как руки или ноги, такая же важная как сердце. Белоснежные перышки на широких крыльях задрожали и скрылись за спиной девушки, пропали словно не было их вовсе.

"Когда целительницы начали падать с неба?" - вопрос, который заставил золотоволосую тихонечко вздохнуть и потупить взгляд от растерянности. Причин было много почему она здесь и именно сейчас.
- Не просто же так я ищу Иврина, это мой долг как его целителя. Он должен был продолжить лечение, но так и не явился, - тонкие брови поползти к белоснежной переносице, девушка хмурилась. - Оставлять лечение незаконченным после таких травм опасно!
  Лаири действительно переживала за лорда этих земель, и прежде всего как лекарь. Кто-то явно хотел его смерти и надеялся если очевидные раны не убьют его сразу, что сложнокомпонентые яды добьет со временем. Девушке оставалось надеяться, что лорд обратился к целителю гораздо более искусному, чем она сама, что раны Киллиана были исцелены и все благополучно завершилось. А вот раненым она действительно намеревалась помочь здесь и сейчас, и даже не из-за долга, в силу своих устоев, девушка верила, что каждый заслуживает спасения, никто не должен быть оставлен без помощи. К тому же, это было единственное, что Калисто умела, а теперь ей нужно было как-то пытаться выживать в этом огромном мире, который абсолютно был ей незнаком, казался чуждым и враждебным. Хорошо же начать осваивать его с хорошо знакомого дела!
- Ох, Вы не подумайте, что вызвалась я только из-за этого ... - ей стало невыносимо неловко, ведь помочь она хотела тем, что хотя бы немного разгрузит встреченного ею целителя. Наверняка пострадавших было очень много... А Лаири прекрасно знала какой это труд отдавать свою силу взамен чьей-то жизни ежедневно, не жалея своих сил.
- В любом случае призвание целителя помогать душам и телам страждущим... А насчет долга, говорите что угодно, возможно Вы не понимаете, какие ужасные муки вы прекратили.

  На миловидном лице девушки отразилась глубокая, как шрам от мачете, печаль, в один миг в ней умерла вера во все, что считала святым, даже если просветление достигалось  через боль. Вера в праведность Церкви, вера в то, что Альвария не отвернулась от них вопреки слухам, но Тени шепчут многое, они видят всю чернь и подноготную Церкви, прикрытой святым именем Жизни. И если бы Тени только могли рассказать своим сестрам... Осталась бы хоть одна при Ядвиге? Вопрос больно кольнул сердце бывшей Настоятельнице, в одно мгновение Лаири осознала самое страшное: кто спасет ее сестер?! Сердце щемило от осознания несправедливости.
Лаири остановилась всего на мгновение, пока не ощутила, как ее утягивают за руку вперед, вглубь ночного леса, туда, где виднеются яркие огоньки дальних костров, напоминающих... Калисто посмотрела краем глаза на мужчину, все же огни костров не могли сравниться с тем неимоверным теплом, что излучали его глаза.
- Лаириэли Идриль Калисто... просто целительница, - запнувшись на словах представилась девушка. Она решила не упоминать ни слова про церковь, в действительности ей казалось, что этот вопрос больше ни коим образом не касался ее нового знакомого.
- Приятно познакомиться с Вами, Генри Волхайм.
   И вновь в голове девушек возникла целая уйма вопросов. Орден Демиурга Порядка, значит вот откуда была та прекрасная и успокаивающая аура, то след верховного существа. Никогда ранее Лаириэли не встречала истинных последователей Демиургов, и в голове ее промелькнуло: "Так вот они какие...". Ей невыносимо захотелось узнать как можно больше об орденах, как они устроены на самом деле, не ту сухую информацию их древних книг библиотеки Храма.
  Лаири следовала за Генри, ведомая множеством чувств: жаждой утолить миллионы своих вопросов, очарованностью той божественной силой, благодарностью за помощь и желанием помочь. Так она следовала в новую для нее неизвестность, ведомая незнакомым проводником.

[Генри Волхайм]

—Не стоит сыпать извинениями в том случае, когда ничего особенного не произошло...—Порядок ненадолго остановился, вытащив из кармана платок, которым вытер небольшую полоску грязи с миловидного личика его новой знакомой.—Со мной можно на "ты"...—В мерцании ночных лучей, затерявшись в бездонной глубине смущенной души, Демиург под ночными звездами обратился. На самом краешке мира, где встречаются небо и земля, он неудержимо притягивался к благодати Лаириэли, чьи черты лица распускались, словно самоцветная россыпь. Его пальцы, подобно нежным лепесткам лилий, как бы слегка касались кожи её лица, растворяя в своей невесомости пылинки повседневной суеты. Вместе со своей грязью, она слетала вниз, словно листочек осенний, уставший от своих приключений на склоне крутых обрывов жизни. Гребни золотистых волн, отражаясь в изумрудных глазах Лаириэли, создавали неповторимую сагу о сказочной красоте. Где каждый взгляд, словно эманации молний, проникал глубже в сердце, оставляя там отпечаток веков. Никто и ничто не могли оставаться равнодушными перед этим величественным образом, ибо она была лишена обыденности, воспаряя на крыльях своей простой и естественной красоты.

Прекрасная Лаириэли, с её роскошной россыпью волос, словно пламенем, поражала воображение. Эти волны, словно брызги океана, оплетали её лицо, встречаясь с изумрудными глазами, которые со своей нежностью способны растопить ледяные сердца. Вместе, в приподнятом волшебном танце, они существовали полотно, отражая всю благодать мира. С каждым движением платка Генри, нежность сливалась с заботой, создавая образ ласкового волшебства. Он вытирал грязь не только с лица Лаириэли, но и от её души, чтобы её свет ярче ослеплял в этом холодном мире. В его руках сквозь пространство и время проникало волшебство, которое, кажется, становилось видимым наверняка только для них. Преданная красота Лаири стала свидетельством власти Порядка над хаосом жизни. Он стал заклинателем, переплетающим души, чтобы создать мир, где красота будет править навсегда. И каждое нежное движение, каждый миг тайны, раскрывался всей его силой преданности, только чтобы сохранить эту уязвимую красоту от прогнивания времени. И в тишине и почти невесомости, между ними эпос о красоте и гармонии, который продолжал писаться на все протяжение их существования, никогда не кончался.—Судя по твоему...несколько миловидно-злому выражению личика...травмы там действительно серьезные...иначе не объяснить причину такого негодования...

Капли росы трепетали на листьях, отражая блеск нежной тьмы, тающей в зарослях лесной чащи. Ухоженные тропинки, обронившие по шелесту своё покрывало из багровых кленовых листьев, простирались перед ними, словно дорожные артерии в их непредсказуемом путешествии. Перебирая ноги, точно ловкий фельдшер, Порядок ввёл их в ритм гармонии, скользя между ветвей, которые свесились над тропой, словно охраняя нежную связь. Прикосновение его пальцев, смыкавшихся с её рукой, было теплым и искусно поглощало тревожные мысли Лаириэли, позволяя ей осмыслить все великое между двух миров. Листья, оплетая её пряди волос, почти счастливо вздрагивая от взмаха девушки, прорубающей себе путь вперед, вслед за ведущим в лице нового знакомого. Лесная чаща предстала перед ними, словно завеса из восхитительного зеленого цвета, за которой скрывались тайны и чудеса. Их ноги проносились по мху, создавая хоровод опавшей листвы, где играл свой тихий вальс ветерок. Воздух был насыщен пышной зеленью, ее аромат проникал в каждую клеточку их существа. Шёпот листвы, будто призраки в ночи, сопровождающие их передвижение, шелестел в унисон с их шагами. Генри впереди, рука держащая нежную Ри, словно маленькую принцессу, проникшую сквозь дебри загадочного мира, открывая ей двери в новое чарующее путешествие.Ямки и корни, как ловушки для усталых путников, напоминали о том, что в таком пути трудно удержаться. Но они двигались вперед, испытывая каждый миг их зрелого смелого риска. Важность их взглядов обретала силу, словно стражи бессмыслицы и непредсказуемости. И в темноте гущи лесной заросли, среди заслоняющих крон сосен, они продолжали своё путешествие. Взгляды их волшебно переплелись, словно мантии магов, обрели настоящую свободу, проделывая свой путь сквозь гущу неизведанных троп. Идя рука об руку, они устремились в глубины леса, сотканные нитями исполненных желаний и неуёмной отваги.—В том-то и дело, что не понимаю и надеюсь на то, что ты меня просветишь...ведь за этими прекрасными глазами я вижу нескончаемые терзания в твоём естестве, что-то тебя гложет и ты не можешь это отпустить...

Наклонив голову набок, Демиург с любопытством погрузился в глубину глаз Лаириэли, словно исследуя забытые древние артефакты. Его взгляд, благородный и проницательный, проникал сквозь завесу ее пышных ресниц, оставаясь замершим на мгновение, словно скульптор, подбирающий идеальную форму. Металлические веки маски немного приподнялись, оттеняя его вопросительный взгляд. В этих мгновениях он смог уловить тайную магию, скрытую в ее глазах — прекрасный мир, исполненный надежды и мечты, погрязших в тенях сомнения. В такой простоте и силе пламени, он находил ответы на свои собственные вопросы, словно ключ к разгадке был сложен перед ним. Словно маленький мозаичный камешек на запутанной картине, Порядок заметил что-то бликнувшее в глазах Эль. Проницательность его взгляда неуловимо заглянула в ее существо, читая мысли, скрытые за покровом изумрудных глаз. И он увидел – частицу истины, летающую там, словно золотистая пыль воспоминаний. Но ненастье глубин прекратилось, когда Генри рассеял свои обманчивые размышления. Его взгляд снова стал ясным, пронизывающим, смотрящим вперед, вновь сосредоточиваясь на тропинке, которая их вела вглубь леса. В этот миг, словно павлин, распускающий свои яркие перья, он ощутил силу момента и ответственность за безопасность своей спутницы. Вздрогнув от ветра, пробивающегося сквозь древние деревья, они вернулись к реальности. Их путь продолжался, словно томная песня, зазвучавшая после мгновения замирания. Демиург, снова направив взгляд по тропе, несущей их дальше, проникся решимостью и силой, чтобы пробудить этот глубокий мир вокруг них. Вновь продвигаясь вперед, рука Демиурга сжала ее пальцы нежно и поддерживающе. И в этом простом жесте лежала его верность, заложенная в каждом пальце. Ведомый своей преданностью и неослабевающим интересом, он взял лидерство на себя, продираясь сквозь живой путь по лесным тропам.

—Лаириэли...Воистину красивое имя...—Взгляд огненно-оранжевых огней мельком пробежался по девушке.—...для не менее красивой особы, хотя, Идриль Калисто, отдает аристократизмом...для простой целительницы...—В глубине ее глаз светился игривый интерес, словно звезда, пробившаяся сквозь затянутое облаками небо. Порядок, искусно улавливая эту мимолетную искру, понимал, что она желает узнать больше о нем, о человеке, который оказался рядом в момент, когда она так сильно нуждалась в поддержке. Пылкое желание удовлетворить ее любопытство, чтобы подарить ей частичку своего мира, трепетало в сердце Порядочного. Он бы хотел поделиться своей историей, раскрыв ей свои мотивы и цели. Однако, нежелание отвлекаться от грядущего приюта, от лагеря, куда они семенили, заставило его сдержать слова на самой вершине губ. Они приближались к лагерю, месту, где люди, усталые и покинутые войной, нашли убежище от бушующего хаоса. Лесная чаща рассеивалась, словно занавес, открывая перед ними пейзаж сделанный из хижин, покрытых тканью надежды и надломленных судеб данными внутри. Голоса и смех слышались издалека, призывая к себе, словно распахнутые объятия под ласковым солнцем. Лагерь был воплощением последнего убежища для многих, уставших от гражданской войны и разрушений, которые она принесла. Их глаза, прожженные слезами и потерями, щипануты мириадами эмоций, насыщали его воздух тяжёлой печалью и нежеланием отпускать прошлое. Среди разрушенных судеб, горящих домов и покалеченных мечт, лагерь представлял собой точку надежды.

[Лаириэли]

Лаири не переставала задаваться вопросом о сущности этого человека, уж слишком необычным он казался, каждый его жест словно западал в душу, оставлял глубокий след умиротворения, отгоняя тревоги пережитых дней на задний план. Лаири все еще ощущала жар на своих щеках, где прошлась его рука, утирая грязь с пергаментной кожи. Рука коснулась едва заметно пунцовой щеки. Девушка смутилась такого жеста, продемонстрированного малознакомым человеком, едва ли целительница могла сообразить как реагировать на такое проявление участия. Она лишь кивнула, кротко пробормотав "спасибо", продолжая заливаться краской, напоминающей красный краплак. Лаири как робкая малышка, готова была спрятаться, закутавшись в густую листву, лишь бы скрыть свое смущение. Но пронзительный взгляд огненных глаз, в которых то и дело танцевали румбу отблески дальних огней или это были не они? Девушка засмотрелась в эти неземные глаза и хоть черный белок мог казаться удручающе мрачным, но он так выгодно оттенял это лесной пожар на фоне ночного неба.
Голос мужчины вывел ее из транса.

- Крайне серьезные, я бы сказала, что без должно ухода он может.. - Лаири поджала губы и потупила взгляд, ей было больно говорить о таком исходе, ей казался он недопустимым. Девушка злилась, что не смогла удержать Киллиана при Церкви, чтобы завершить его лечение, - он может и не выжить.
  На глазах девушки проступили слезы, которые она быстренько смахнула, не желая показывать свою слабость. Лаири умела наполнять свою душу непоколебимой решимостью в нужный момент. Она должна была быть сильной, хотя бы попытаться быть такой, она терпела годы нескончаемого кошмара при Церкви и могла находить в каждом дне поводы для улыбок, она сможет и сейчас. Ее решимость правда сочеталась с губительной наивностью, ведь целительница не знала жизни за высокой каменной стеной и едва ли могла представить сколько сложностей ее ждет теперь.

- Ох, вам и не нужно знать, - тепло улыбнулась Лиариэли, отгоняя слезы, - все это позади для меня...
  Ри не стала говорить то, что крутилось у нее в голове, не стала изливать душу. Это было ненужно никому никогда, сестры привыкли держать свои боли глубоко под замком, и улыбаться прихожанам самой жизнелюбивой улыбкой, что была способна затмить солнце. Она не говорила о том, как переживает о своих сёстрах, которые не осознают своей опасности, о прихожанах, которых шантажируют, стоит им представлять собой хоть что-то. Она была твердо уверена, что никому до этого нет дела, даже для этого доброго человека. Она несомненно вернется и попытается помочь свои сестрам, нельзя оставлять все как есть, это было слишком несправедливо!
Внезапный комплемент собеседника выбил ее из колеи, выдернул из мира собственных мыслей.
- А? - девушка моргнула, пытаясь уловить настроение собеседника, - что вы, самое обычное и имя.. и я, всю жизнь провела при небольшом храме самой простой лекаршей.

  Лагерь заявлял о себе уже не только лишь полыханием костров, ярким запахом еды, а еще и мелодией жизни: тихими разговорами, дальними рыданием и треском поленьев в огне. Люди, чьи жизни разделились на "до" и "после", точно так же как и жизнь Лаириэли в этот день, но жизни их не остановились, эти добрые люди жили дальше, находили повод двигаться дальше и цепляясь за малейший шанс, оплакивали близких, несли свои утраты, но продолжали жить. Лаириэли внимательно осматривала людей, замерев немного поодаль, казалось их печаль была ощутима до тактильных ощущений. Сердце Лаири защемило, ей хотелось помочь каждому, утешить, как она делала уже много раз, лишь бы попытаться залечить и душевные раны. Ее личные переживания ушли на дальний план, Лаири уже была готова ринуться в бой, начав с помощи раненым.

- Покажете мне сразу же, где находятся раненные? Я готова приступить хоть сейчас, - произнесла Лаириэли, уже на самом подходе к лагерю.

[Генри Волхайм]

—А как по мне, очень красивое имя...А что за храм, если не секрет?..Где он располагается?..Какой веры придерживается?..Чем занимается в общем?..—Лагерь, окутанный обнаженной стеной из мрачного частокола, возвышался величественно в окружении дремучих лесных просторов. Смотрящие на него со стороны, он обещал загадочность и тайны своих внутренних долей, которые притягивали непокорные взоры со страстью и любопытством. Построенные с любовью и аккуратностью, палатки и деревянные постройки были как островки цивилизации в зачумленной стране. Дома, преимущественно склады и лазареты, выступали своим обликом скромных хранителей жизни и надежных стражей заботы. Ритмичное дыхание этого места знало, как встретить честолюбивых и ребяческих энтузиастов, которые рассматривали каждый пустяк и стенали, клокоча от страсти к новым приключениям и к успеху. Внутри обозначенного периметра, ловец цивилизации звучал громко и гордо, несмолкающим хором смешанных голосов настойчиво напрашивающихся на прослушивание. Жизнь сверкала разноцветными пятнами радости и кипящего волнения, которые переплетались в гуще энергии и напряжения. Смех и разговоры пронизывали воздух, превращая его в бурлящее озеро всеобщего общения. Палатки, словно золото, очаровательно спалились под огнем, делая их цвета ещё более яркими. Тоненькие ткани, шурша от прикосновения ветра, хранили сокровенные сновидения обитателей. Под их тонкими покровами люди возобновляли свои силы, забывая обо всем осязаемом мире вокруг. Но весь этот оживленный танец, не был полон безграничной радости. У людей было место для своих отражений тоски и грусти в этих хрупких укрытиях. Ведь даже среди бойцов, благородных и отважных, были добрые и покорные сердца. Они дарили ласку и лечили раны в своих сердцах и передавали спасительный нектар жизни в лазаретах своей души. Этот лагерь, чудное видение в сердце дикой природы, становился знаком не только трудностей и триумфов, но и занятий и сожалений. Здесь не было места гневу или ненависти, ведь шум и суета разрушали даже самые болезненные чувства. Это было место, где души соединялись и обнаруживали удивительную прелесть сотрудничества и понимания.

—Обязательно...Только если после этого пообещаешь мне хорошенько отдохнуть...—Генри, выглядевший суровым и непроницаемым в своей черной  ткани, ощутил, как его сердце смягчилось при прикосновении к спутнице. Ее нежная талия, такая хрупкая, словно стебель цветка, спрятанная под его защитным плащом, вызвала в нем неподдельную заботу. Это была та, настоящая девушка в беде, для которой он готов был сражаться и защищать. Руки Порядка, пронизанные теплом и нежностью, обернулись вокруг ее тела, словно они были созданы именно для этого мгновения. Он ощущал ее голову прислоненную к своей груди, слабые дрожи ее бедра, отражающих страх, который она пыталась скрыть. Он видел, как она, бледная и немая, прижалась к груди, отпуская волны своего волнующего дыхания в воздух. В то время как Генри с интересом наблюдал за стражем, готовящимся открыться перед ним новыми тайнами, путаясь в своих подозрениях, попытался выведать у Порядка, кто это нежное создание, которое он привел с собой в лагерь. И Порядочный, сокрушая тщетные попытки стража, рассказал, что эта девушка — целительница, способная исцелить душевные раны сильного воина своими ласковыми словами и нежными прикосновениями. И в этот момент Демиург, с наслаждением погружал свою голову в благоухающие изумрудные волосы своей спутницы, понимал, что никакие слова не смогут передать всю магию этого мгновения. Он ощущал, как каждый ее волосок, словно тончайший волшебный шнур, переплетался с его сознанием, неразрывно связывая их между собой. Порядок и целительница остались в объятиях, погруженные в свой маленький, но непостижимый для других мир. Это был настоящий магический танец двух душ, которые нашли друг друга в этом опасном, жестоком мире. И теперь, глядя друг другу в глаза, они знали, что никакие испытания и невзгоды не смогут разлучить их, потому что они были сильны лишь вместе.—Поверь мне, Роберто, руки лишними не бывают, тем более, что я сам за нее ручаюсь...

Перелистнувшись в следующую главу повествования, Порядок совсем легким движением взял теплую ручку своей спутницы в свои руки, словно удерживая нежнейший цветок, который только что расцвел. Его пальцы, наслаждаясь мягкостью ее кожи, обвили ее руку словно тонкий шелк, оставляя ощущение легкой касательной нежности на каждом плече. Оставив позади стража, который, сделав щелчок плащом и долив в песни звуки своего доспеха, полез вереницей ко входу в лагерь, Демиург, не изменяя положения, но приподняв голову, аккуратно направил свою спутницу следом за собой. Его глаза, блещущие огнем решительности, пронзали мгновенно темноту, а лицо выражало спокойствие и уверенность в своей дороге. Ветер, играя с их одеждой, распутывал волосы Ри и нежно танцевал вместе с ними, словно пытаясь исполнить их самую нежную мелодию. Черный плащ Порядка развевался на ветру, словно машущие крылья полуночной совы, готовые высвободиться из объятий ночи. И под этими крыльями они продолжали свое путешествие, шаг за шагом, вперед, к настоящей свободе. Ни одно слово не было произнесено, но их взгляды служили их языком, их вздохи сливались в откровенные разговоры без слов. Это были два рыцаря, два блюстителя порядка, которые общались на уровне естества. Их движения, их тепло и их горячее дыхание, они все говорили о неизмеримой силе и привязанности, которая объединяла их. Они шли в никуда, в неизведанный путь, но было ясно, что они не боятся потеряться. Вместе они были сильны, и ничто не смогло бы остановить их.—Местные не сильно жалуют незнакомцев, так что прости мне этот спектакль...А ещё, после того как закончим, я заберу тебя к себе в дом, чтобы не возникало вопросов, где можно переночевать...Возражения не принимаются...

[Лаириэли]

Ночь была прекрасна в лунном свете, своей простотой и непринуждённостью, открытое темно-синее небо словно глубокое ночное море, таящая в себе откровения кротких встреч под ее покровом. Эта мудрая синева была усыпана миллионами ярких корабликов, медленно плывущих по  беспечной глади. Кораблики – мечты, сколько молитв они слышат, сколько тайн хранят. Эти маленькие прекрасные светила окутывали дорогу путников прекрасным, чарующим светом, казалось, что там в небе существовало еще тысячи, а может куда больше лагерей, с яркими кострами посредине, согревающими сердца людей. Верхушки могучего леса все стремились на их свет, желая словно дотянуться до этих огоньков своими макушками и обрести тепло и спокойствие. То спокойствие, что Лаири открыла для себя внезапно в глазах нового знакомого. Странного и загадочного, до невозможного удивительного, что невольно сердце девушки было пленено на это мгновение. На этот короткий вечер ...

  Плотно сжатые губы и растерянный взгляд свидетельствовали о том, что Лаири вовсе не знает как ответить на всю эту массу вопросов. И не то, чтобы у нее не было ответов, они вызывали у Лаири неприятные ощущение, груз нерешенных дел. На какое-то время Лаириэли задумалась, подбирая нужные слова, чтобы не вызвать вопросов, на которые ей сейчас не хотелось отвечать. Порой Генри задавал ей вопросы, на которые Лаири не могла ответить, просто она не привыкла много говорить о себе, точнее привыкла, что это запрещено, и всегда к вопросам такого рода относилась с осторожностью, тщательно подбирая слова для ответа.
  Но прежде, чем девушка успела что-либо сказать на волновавшие Генри вопросы, Лаири так внезапно заключили в объятия. Такие теплые и нежные, словно окутывающие тело теплом и светом самой природной силы, и вновь Лаириэли словно оттаяла, одолеваемая чувством спокойствия и умиротворения. Это чувство ощутимо исходило от самого Генри, стоило ему приблизиться к Лаири. В любой другой ситуации, она бы незамедлительно воспротивилась такому контакту, постаралась бы улизнуть из чужих рук, уверенно отстаивая свои границы, может хоть и не убедительно. А теперь же ей хотелось, чтобы этот момент не заканчивался. Целительница робко сложила руки на груди Генри и заглянула в глаза, задрав голову вверх, в очередной раз, пытаясь уловить в них источник той прекрасной ауры, что окутывала этого мужчину. Глаза девушки широко распахнутые, открытые ко всем прикрасам мира, своим необычайно глубоким зеленым цветом внимательно взирали на непроницаемую маску, и в отражении их проскользнула невиданная для Лаири частичка чувств. Лишь когда их взгляды пересеклись, щеки молодой этнады зарделись, напоминая своим цветом спелые яблоки в райских садах. Ведь взгляд лекаря был необычайно мягок и нежен, и было в нем нечто легкое и едва уловимое, только зарождавшееся, но безусловно притягательное. В это мгновение Калисто показалось, что мимо нее промчалась вся ее будущая жизнь полная счастья. Но Лаири отводит взгляд и это сказочное видение исчезает словно пустынный мираж, это лишь короткое мгновение тепла, и растерянная она молча следуя за последователем Демиурга Упорядоченности. Тепло сжалось, покидая тело, оседая в сердце не тлеющей искоркой, которая теперь будет нескончаемым источником запутанных и сложных чувств для молодой и неопытной девушки, бежавшей из-под гнета церкви.

-А? - растерянно переспрашивает Лаири, все еще залитая краской по самый ушки, - все... хорошо. Я понимаю, пожалуй. Но право, вам не стоит так обо мне переживать, я смогу с этим что-либо придумать, надеюсь...
  Лаири перебирала меж пальцев грубо остриженную прядь зеленых волос. Ей было неловко принимать такой предложение, было в принципе неловко принимать чью-то чрезмерную помощь, а Генри помог Лаири уже более чем достаточно, жаль, что она не могла выразить всего ужаса, что испытала. Девушка поджала губы вновь, долгими размышлениями она все же решила рассказать хотя бы часть правды, ей казалось, что Генри можно доверять.
-Ммм, относительно Храма... Хм, когда-то этот Храм находился под покровительством Демиурга Жизни, но то было давно, пути с покровителем разошлись несколько столетий назад, потому Храм просто продолжил свое существование, помогая нуждающимся лечением, матерям с родами и детьми. В общем всем, что касается Жизни, - Ри повела плечами, потупила взгляд полный сожаления, теперь она видела правду сокрытую под благими намерениями Праматери и Настоятельницы Миолы, знала обо всех самых темных тайнах Храма, правда сейчас, держась за руку этого светлого человека, вся чернь не ужасала ее так сильно.
- По крайней мере для виду, - тихо добавила она, надеясь, что слова ее не будут услышаны. Хотя зачем тогда они были сказаны? Не для того ли, чтобы они достигли ушей ее спасителя?
Лаири постаралась отвлечь внимание, заметив табличка медицинского пункта, она бодрым шагом направилась к нему, отпустив руку Генри. Боясь, что он начнет расспрашивать ее дальше, но в то же время страстно желая излить свою израненную душу.
- О, это и есть медицинская станция? Немаленькая... Пожалуйста, не говори мне, что она переполнена, - с нотками ужаса произнесла целительница.

[Генри Волхайм]

—Никаких возражений...—Взгляд Порядка пробежался по изумрудным локонам Ри, которые словно живой поток сползали по ее плечам, укачиваясь на каждом вдохе. Чудесные волосы пышными волнами обрамляли ее лицо, словно танцующая зеленая радуга, играя в сладкую мелодию ласкающих прикосновений. Она перебирала их между тонкими бледными пальчиками, словно завороженная незначительными таинственными заклинаниями. Каждый локон, сияющий изумрудной яркостью и излучающий нежный блеск, словно был маленьким подарком от самой природы. Ри нежно ощупывала их мягкость и пыталась собрать весь этот зеленый огонь в одну пучину, чтобы унести его с собой, чтобы пронести его сквозь пыль и суету мира. И все же, ее мордашка все еще была залита краской, словно художник оставил на ней следы своей творческой ярости. От самых щечек и до кончиков ушей, тонкий слой краски покрасневшими чертами говорил о безудержной стеснительности и непреодолимом стремлении к смущению. Розово-красные оттенки играли в капризной и смешанной гамме на ее лице, словно волны моря, омывающие песчаный берег. Каждая капля краски - это глоток жизни, усиленный импульс, жаждущий воплотиться в творении.

Ее взгляд, отраженный в зеленых волосах и покрытом пунцом лице, был искренним и пронзительно чувственным. В нем зрела иссушающая страсть, голос, который не мог найти слов для своего выражения, и поэтому решил рассказывать историю через стремительные мазки кисти и запахи разбросанных красок. Он был полон того самого магического гения, который является источником непререкаемой красоты. Лаириэли - это гармония между изумрудными волнами волос и розово-красным пламенем скованной души. Ее искусство предоставило миру нечто особенное, создание, которое как будто оживало на глазах. И вот, когда она свободно взмывает над людским миром, облака красок и искорок ее творчества следуют за каждым ее шагом, зажигая путь и вдохновляя сердца счастливых наблюдателей.

—Оу...Я слышал про этот Храм, но совсем немного...От одной знакомой из прошлого, она его очень хвалила, прежде чем уйти по тем или иным причинам...А что касается...—Порядку казалось, что его вопросы были лишь предпосылкой для разговора с ней. Он наблюдал, как девушка ловко извернулась, увернувшись от его взгляда и заинтересованных слов. Ее движения были подобны грации танцующей балерины, когда она легко, словно переливаясь воздухом, плыла в сторону, увлекая за собой шелковистые волосы. Перекрещенные за спиной, руки Генри обрели новое значение, ибо его уверенность немного поблекла, и он потупил взгляд, словно пытаясь проникнуть в самую глубину своих мыслей. Он шагал в молчании, следуя за девушкой, которая уходила все дальше и дальше. В черном складчатом плаще он казался олицетворением строгости и постоянства, однако сейчас его поступки искрились загадкой и недосказанностью. Направление к лазарету становилось все более очевидным, где-то вдали, в туманном зареве, мелькали обрызганные желтой краской стены, словно мосты в мир медицины и исцеления. Порядочнфй несомненно следил за девушкой, несмотря на нерешительность в его поступках. Шаги его были быстрыми и тихими, словно призрак, который исчезает в тени между движениями, оставляя лишь тусклое отражение своего присутствия. Он всматривался в никуда, словно пытаясь проникнуть в самую суть происходящего. Его веки прикрывались, формируя на маске глубокие складки, а глаза переливались от сомнений к твердости и обратно. Взгляд его приобрел особый характер, словно большое волшебное зеркало, отражающее возможные сцены и вопросы вместе с паузами и тайнами. Таким образом, он продолжал шагать вдоль усыпанного интригами пути, медленно и рассудительно, сохраняя внутри себя непостижимую жажду понимания и исследования. Может быть, все его вопросы останутся без ответов, но его строгость, пусть и немного потускневшая, все еще сияла в объятиях надежды и поиска истины.

—Что?..—Он наклонил голову набок, пройдясь мимо и пожав плечами.—Да нет...Мы успели эвакуировать жителей до того, как случилось непоправимое, так что раненные тут в меньшинстве и большинство из них имеют довольно лёгкие ушибы, ссадины, синяки...Куда страшнее в Эпидемиологическом отделении...Но тебе туда нельзя, так что оставь эту работу для профессионала с высоким потенциалом и опытом...—Порядок, зная, что его специализация не связана с целительством, ступал по спокойному пути в лазарет, словно странник в неизведанных землях. Его шаги были расчетливыми и решительными, несмотря на отсутствие предыдущего опыта в этой сфере. Приступая к этой задаче, он осознавал, что его навыки, хоть и не были прямо связаны с медициной, все равно смогут оказать определенное значение и всплыть наверх в этот момент времени. Независимо от профессиональной непригодности в целительстве, Демиург не оставался равнодушным. Ведомый внутренним побуждением и носителем сильного чувства долга, он неустанно продолжал свое стремление. Под голубым небесным сводом, словно топор метался навстречу своей цели, он продолжал двигаться вперед, и будь то в лазарете или где-то еще, его способности обрели новый смысл и значимость. Медицинский центр, как островок спасения в бурной морской глади, маяк, манящий и обещающий долгожданную надежду, становился центром внимания Генри. С его горящими глазами и растопленным сердцем он вошел в помещение, загруженное ароматами лекарственных трав и надеждой на исцеление. Лица больных, уставшие от боли и испытаний, были подобны портретам, ожившим от волшебного прикосновения кисти.

Порядок осознавал, что может предложить здесь больше, чем просто свои руки. Его личность, его проницательность и способность видеть гармонию в суете и расстройстве проявлялись теперь на новом уровне. Он искал и находил сущность проблем, а его присутствие способствовало лекарственному эффекту, причиняя утешение и надежду. Таким образом, преодолевал свои собственные границы, проникал в непознанное и находил в себе силу, чтобы помогать и оказывать поддержку в самых сложных моментах жизни. Он стал целителем, хоть и по-своему, и его присутствие в лазарете становилось еще ценнее, чем это можно было представить на данном этапе его жизни.

[Лаириэли]

Неловкость – вот что ощущала Лаири уходя от ответов про Храм, ей не хотелось казаться грубой, но и разговор продолжать не хотелось, она ощущала этот тонкий лед, когда вопросов будет слишком много, а потом, вполне возможно, что ее начнут жалеть. А у бывшей Настоятельницы все же была какая-то гордость, гордость доставшаяся ей пожалуй от матери, хотя оную она почти и не помнит. Лаири слегка понурила плечи, стараясь стать меньше, будто это поможет ей избежать этого неловкого чувства недосказанности, и прикусила губу, будто стараясь не дать сорваться с губ ненужным словам. Но новые заботы накрывали ее с головой, впереди была лечебница, светлый храм здоровья без которого многие бы могли не выжить.
– Эпидемия? – робко переспросила целительница, слегка оборачиваясь, ее взгляд лёг на жителей лагеря, делящий меж собой еду, беды и небесный кров. Не мудрено, что при таком стихийном лагере, людей одолело и еще одно несчастье.
– Бедные люди, надеюсь очень скоро им улыбнется удача, – тихо прошептала Лаири, – да хранят их Демиурги.
  Тихонько вздохнув, Лаири набралась решимости и ступила за порог медицинского центра, пусть уже была глубокая ночь, это было подходящим временем, чтобы осмотреться без лишней суеты. Этот шаг значил для нее многое, едва ли молодая целительница могла сейчас осознать насколько важным это был шаг. Сердце этнады сжалось при виде всего разнообразия лекарственных трав, медикаментов и оборудования. О многом она могла лишь читать в редко урванных книгах, о чем-то ей рассказывали ее друзья вне Храма. В глазах девушки проскочил неподдельный интерес и азарт, ей просто не терпелось усовершенствовать свои навыки, узнать что-то новое, чтобы помогать людям. И конечно же Ри не имела медицинского образования, все ее обучение сводилось к довольно древним заветам Храма и знаниям, что Лаири добывала тайно, едва ли не рискуя оказаться в Тени намного раньше, а оттого годилась лишь в медицинские сестры, быть на подхвате, несмотря на ее обширную практику. Ри с благодарностью приняла эту роль. Откровенно говоря увидев оснащенность хоть и полевого центра, она вообще боялась, что ей откажут, но рабочие руки нужны были везде. Зато Калисто уверенно решила для себя, что как только будет возможность, она обязательно получит должное образование и станет настоящим врачом. Обязательно.
– Спасибо, – тихо произнесла Лаириэли, поймав край рукава Генри, чтобы тот обратил на нее свое внимание.
– Я правда не знаю, как мне выразить свою благодарность Вам. Ведь Вы не только спасли меня, но и не бросили там.

Дни летели незаметно, захваченные хлопотами в медицинском центре, а вечера проходили за приятными и душещипательными беседами с местными жителями. Порой за этими беседами Ри пыталась выведать не слышал ли кто о Лорде Киллиане или его семье, но как оказалось местоположение всех Ивринов неизвестно, и на их поиски было брошено несколько отрядов, даже Коалиция рас не осталась в стороне и прислала пару инспекторов. Каждый человек в этом лагере надеялся на возвращение Верховной Леди и ее советника, вместо сошедшего с ума от всевластия и множества пролитой крови Иврина младшего, Денура. Даже его родные сестры не могли вразумить тирана. Вся эта история жутким эхом отзывалась в сознании целительницы, если бы она знала тогда, могла ли она помочь Киллиану хотя бы добрым словом? Предательство крови, вот почему наследник Джастура выглядел таким растерянным и подавленным в те дни, словно из него вынули сердце, опустошили душу. Лаири становилось очевидна личность того, кто нанес этнарху все те смертельные раны. Но след всегда обрывался на одном и том же месте. Иврин пропал как раз незадолго до того, как оказался на пороге Храма. Лаири становилось очевидно, что бесполезно гнаться за фантомом, искать того, кого сама же видела последней. Пусть от этого решения на сердце было неспокойно. Лаири продолжала жить и трудиться в лагере. Хватаясь цепкими пальцами за сегодня, чтобы продолжить путь завтра, надеясь, что новый день принесет ей чуточку больше сил, чтобы идти дальше. Теперь перед не открылось столько возможностей, чтобы устроить свою жизнь. Девушка даже подумывала обратиться к Коалиции рас за помощью, только нужны были доказательства хотя бы нескольких темных промыслов Ядвиги. Но до этого нужно было дождаться возвращения инспектора.
  Так очередной вечер Лаири проводила в компании беженцев из Джастура. В основном это были такие же этнархи, как и она, потому девушку приняли быстро, да и трудно было устоять перед ее добродушным нравом и обворожительной улыбкой. Лаири сидела у костра, общаясь с немолодой женщиной, владелицей дорогого ателье в самом центре города, от которого должно быть теперь и следа не осталось за то, что она, как и многие не приняла власть Денура. У Эаврен осталась лишь внучка, Бирель, что неугомонно крутилась рядом, с женщинами и никак не желала спать, сын и невестка не успели спастись. Слезы проступали на глазах, слушая историю этой благородной женщины, что не терпелось излить свою душу, излить горе, которое она никак не могла принять. Яркие краски огня танцевали в слезах женщины, словно отблески гнева, пылающие в ее душе, плечи Эаврен дрожали, а голос тонул во всхлипываниях. Лаири хотела сказать что-то приободряющее, но детский плачь, заставил обеих отвлечься. Еще не осознающая всю потерю Бирель, столкнулась с более ощутимыми для ребенка  проблемами - ее веселый бег прервал подлый камень, попавший под ее юные ножки. Девочка упала, получив несколько ссадин: разодрав колени и ладошки, оборвав ленты на своем милом платьице и испачкавшись в грязи. Надев на лицо мягкую улыбку, Ри почти моментально оказалась у малышки.
- Сейчас мы все исправим, - нежно произнесла Лаириэли, в ее руках засияла магия, переливаясь нежнейшими лиловыми оттенками, своим чарующим мерцанием волшебное облако окутало царапины малышки, моментально залечивая их и избавляя маленькую девочку от боли. - Так-то лучше, верно?

  Ри нежно поправила ленту в волосах Бирель и взяла девочку на руки, которая все никак не могла успокоиться, хотя и боль точно уже не беспокоила ее. Тихонько набрав в легкие воздух, Лаири принялась тихо напевать своим сказочно-мелодичным голосом, убаюкивая девочку. Свободной рукой она утирала грязь с ладоней и лица Бирель, жалея малышку. Ее чарующий и вкрадчивый голос заставлял прислушиваться всех, кто был рядом, словно до их слуха доносилось нечто волшебное, задевая струны души, пробуждая в сознании умиротворение и дарующее надежду. Постепенно люди рядом затихли вовсе, вслушиваясь в пение девушки, будто бы ее голос исцелял душевные раны, и на короткое мгновение песни восполнял утраты, заполняя зияющую пустоту дыру. Глаза Бирель постепенно слипались, окутанные магией Морфея, магическим пением девушки и мерными укачиваниями. Песня срывалась с нежных губ Лаири и разливалась по округе, кружась в магическом танце по лагерю, разлетаясь с ветром по лагерю, теряясь где-то в ночном небе, в мерцании звезд. Ветер подхватывал песню, заплетал ее в мятные волосы девушки, и убегал с этими словами прочь, донося до каждого нуждающегося в теплых словах. Пока Лаири пела, казалось ее глаза сияли особой магией, по новому раскрывая их необыкновенную глубину, словно райские сады распускались в их отражении, заливаясь огненными цветами. Ри шла медленно, укачивая малышку на своих руках, кутая ее в теплый плащ, чтобы девочка не продрогла, сама оставшись лишь в легкой рубашке песочного цвета и темной юбке в пол. Одежда так легко и ненавязчиво подчеркивала ее обворожительную фигурку, что в этой простой одежде Ри выглядела словно фарфоровая статуэтка, маленькая  и хрупкая с ее бледной кожей. А нежный голос создавал вокруг нее невесомую, но ощутимую ауру, сияющую благородством души и добросердечностью.  Девушка осторожно подошла к костру, все еще напевая колыбельную и покачивая девочку.
– Вам есть ради кого улыбаться каждый день, - с улыбкой произнесла Лаири, осторожно передавая девушку в руки бабушки. Она села рядом с Эаврен и обернулась, слишком много глаз сейчас было устремленно к ней.  По обыкновению яркая краска проступала на светлых щеках этнады, заливая ее личико краской
– Простите, – смущенно произнесла девушку, опуская глаза в пол. Она совсем забыла о том, что вокруг были еще люди. Лаири совсем и не подумала, что может потревожить этих людей своим пением.
– Спойте нам еще, пожалуйста, – сказал кто-то осмелившись озвучить то, что крутилось в головах многих вокруг. И недалеко на фоне мелодично зазвучали струны, а люди смотрели на нее словно в ожидании чуда.

[Генри Волхайм]

—Если мы говорим про удачу...То лучше упоминать сразу Демиурга Удачи – Фортуну...—Говорить об Эпидемии ему не хотелось. Это как данность, там где Война, там и Болезнь. Генри, медленно и настороженно, подошел сзади к Ри и замер на месте, пристально наблюдая за всем, что происходило вокруг. Он не спешил и позволил девушке насладиться моментом, проникновенно изучая медицинский центр, его содержимое, размещенное на полках и в шкафчиках. Он был озабочен тем, чтобы не отдаляться слишком далеко от Ри, чтобы не потерять новую знакомую из виду. Ведь в таком незнакомом месте легко заблудиться или столкнуться с медицинским персоналом, который не особенно терпит посторонних, бродящих вокруг в поздний час. Демиург с любопытством разглядывал каждую деталь медицинского центра. Его взгляд скользил по металлическим инструментам, стрелкам на приборах и рядам стеклянных флакончиков с медикаментами. Он обратил внимание на небольшой столик, где разложены хирургические инструменты, а рядом с ним находится маленькая корзинка, наполненная чистыми перчатками. Порядок ощутил легкое покалывание в животе, осознавая, что находится в окружении предметов, которые используются для медицинских процедур. Не то чтобы, но он сколько раз уже лежал на операционном столе, что пора было бы уже привыкнуть к ним. В то же время, Ри была осторожна и не слишком отдалялась от него, чтобы сохранить контакт с ним и быть на виду.

—Не стоит благодарности, я просто сделал, что было должно, только и всего...—Парень ласково опустил свою руку на голову Ри, прикасаясь к ее мягким волосам. Его пальцы осторожно поправляли изумрудные локоны, придавая им еще большую гладкость и воздушность, немного опрятность после всех прогулок. Каждое движение было совершено с особой нежностью и заботой. Когда Генри ощущал почти шёлковое волокно между своими пальцами, он чувствовал, как теплота проникает в его руку. Это была теплота не только физическая, но и эмоциональная. Они делили между собой этот момент, и этот жест стал символом их близости. Глядя на Ри, Демиург заметил ее взгляд, полный невинности и чудесных открытий. В его глазах она была как маленький ребенок, и радость, которую она испытывала, рассматривая мир, заставляла его сердце трепетать. Ее глаза отражали чистоту и неоскверненность, что делало их особенно прекрасными. Он не мог не восхищаться этой невинностью, которая переполняла Лаириэли. Она была совершенно свободна от негативных предубеждений и опыта, и видение мира через ее глаза открывало ему новые перспективы. Он проникся заразительным чувством восторга, которое исходило от нее, и каждый ее взгляд наполнял его сердце теплом и спокойствием.—Сегодня уже поздно, пойдем...

Генри осторожно взял девушку за руку. Его пальцы обвили ее ладонь, обеспечивая надежную опору и создавая ощущение комфорта и своеобразной защиты. Стремительно и мягко, он вел ее за собой, неспешно продвигаясь в сторону выхода. Каждый ее воздушный шажок был хорошо продуман и направлен по уже известной тропинке. Порядок думал, что девушка была утомлена от тяжелого дня, и в этот момент его забота и преданность направляли его действия. Он понимал, что ей нужно отдохнуть и восстановить силы перед грядущим днем, который, судя по всему, будет требовать от нее много энергии. По мере продвижения, окружающая атмосфера начала меняться. Они подходили к выходу, и свежий воздух прикасался к их коже, даря ощущение свободы и возможности забыть о повседневных хлопотах. Он продолжал вести девушку, следуя тропинке, которую они ранее прошли много раз вместе. Каждый шаг был живописным и спокойным, создавая умиротворение.

Они медленно преодолевали расстояние, и Генри не торопился. Он обращал внимание на каждую ее реакцию, ощущая ее настроение и нужды. В его глазах было видно сострадание и забота, которые были безграничны и искренни в данный момент, не смотря на то, что больше ничего не выражало его эмоций. Наконец, они достигли места назначения - спокойного и уединенного уголка, предназначенного для отдыха и расслабления. Демиург мягко освободил руку девушки, чтобы она могла сесть или улечься по своему усмотрению. Он остался рядом, не нарушая ее пространства, и наблюдал за ней с теплотой и умиротворением. На этот момент Порядок полностью посвятил себя ее благополучию и покою. Он понимал, что завтра она будет нуждаться в своих силах и энергии, и ее отдых был его приоритетом. Без слов, его присутствие и забота говорили громче, чем любые слова могли бы сказать.


Ещё две недели минуло с начала гражданской войны, и за это время страсти вокруг города Джастур немного поутихли. Однако каждый день прерывали пейзаж громкие взрывы и земля, казалось, ходила ходуном под развернутыми боевыми действиями. Недавние сражения привели к полной разрухе города, оставив его в руинах, и сейчас вряд ли можно надеяться восстановить его до первозданного вида. Тем не менее, эти развалины служили ужасным напоминанием для людей о чудовищности войны и о том, что ее нельзя допускать. Генри, молча патрулировал город, перемещаясь по высотам разрушенных домов. Он был одним из немногих тех, кто выказал помощь в это тяжёлое время и представлялся последней надеждой для тех, кто остался в бедственном городе. Из-за постоянных опасностей, Демиург был вынужден действовать осторожно, передвигаясь по обломкам и осматривая каждый угол в поисках возможных выживших, припасов или потерянных вещей, больше таких как он в городе не было, потому что с Бессмертным то мало что может случиться. В его сумке находилось множество листов с записками. Эти записки были письмами от отчаявшихся людей, просивших парня найти их потерянные украшения, игрушки или фамильные ценности, все что угодно. С тех пор, как большая часть населения города покинула его, эти предметы приобрели ещё большую значимость для выживших. Люди надеялись, что он сможет вернуть им хотя бы небольшую часть их потерянных вещей, что будет символизировать оставшиеся у них связи с прежней жизнью. Среди разрушенных зданий и обломков Порядок продолжал патрулировать город, стараясь оставаться бдительным и готовым помогать людям, которые еще остались. С каждым днем хаос в городе приобретал все более тревожный вид, но еще не время сдаваться. Он был настроен помочь выжившим людям и постараться вернуть им хотя бы каплю надежды на лучшее будущее. Потому в лагере появлялся только ближе к вечеру, оставив свой небольшой дом-палатку для Ри, которая там проводит явно больше него самого.

Вот и сейчас, Генри возвращался из штаба командования, где расположился филиал Ордена Порядка. Штаб находился в здании, которое когда-то было правительственным складом зерна, но теперь было снято с использования и заброшено. Война беспощадно разорвала стены здания, и ветер проносился сквозь разбитые окна, принося с собой голоса и звуки битвы, которые никогда не исчезали полностью. Порядочный был измотан и опустошенным видом, отражающим тяжесть его собственного сердца. В штабе командования ему доложили об открытии ужасной вести — Киллиан Иврин, его знакомых и один из предводителей гражданской войны, с нынешнего дня считается мертвым вместе со своими родственниками. Тела некоторых из них нашли полностью изуродованными, свидетельствуя о бессмысленной жестокости, которая проявилась во время боя. Остальные члены семьи Иврин так и не были найдены, и по прошествии уже почти месяца вероятность их выживания казалась ничтожно малой. Генри прекрасно помнил свою последнюю встречу с Киллианом перед тем, как тот ушел в сражение, они что-то обсуждали, а потому Демиург пришел сюда, чтобы подсобить, но Иврина уже не было. Теперь, стоя на развалинах разрушенного штаба, Генри осознал, что уже слишком поздно что-либо изменить. Раны, которые Киллиан получил в стечении обстоятельств, были слишком серьезными, и даже если бы его удалось найти живым, шансы на его выживание были ничтожно малы. Парень почувствовал пустоту внутри себя, заливаемую горечью и сожалением. Генри понимал, что уже ничего не мог изменить, но он надеялся, что их смерть будет последней каплей в этой кровавой войне, что она приведет к прекращению страданий всех, кто остался в Джастуре. Тяжелой походкой, он вышел из полуразрушенного штаба командования в направлении палаточного лагеря, в центре которого толпились люди. Ветер продолжал свистеть у его ушей, но он не обращал на это внимания. В его душе стояла неосознанная решимость продолжать свою миссию — помогать оставшимся выжившим, вернуть им хотя бы каплю надежды на мирное будущее. Но вместо этого медленно остановился, смотря на Лаириэли в центре возле костра, на фоне играла красивая мелодия, а сама девушка была не менее прекрасна, чем эта самая мелодия, взгляд не отвести.

[Лаириэли]

Сказочная мелодия окружила лагерь, прогоняя на краткий миг своей красотой тревоги и печали беженцев из Джастура. Словно даже воздух вокруг стал легче и теплее, а костры чуточку ярче, тьма рассеялась, как и душевные переживания. Люди стали чуточку счастливее, кое-кто даже позволил себе счастливые и несколько беззаботные улыбки. Но песня закончилась, а атмосфера непринужденности еще какое-то время витала в воздухе. Утихли плачи и стенания, слышались не только тихие шепоты, но веселые диалоги, смех. Лаири оглядывалась с легкой улыбкой, ей было отрадно, что на душах этих людей, хотя бы ненадолго, стало несколько светлее. Девушка лаконично убрала прядь зеленых волос за ухо, на ее светлых щеках играл легкий румянец, вызванный чрезмерным вниманием к ее скромной персоне после пения. Она уже собралась было идти в палатку, но удавалось это с трудом. Ри быстро хлопала глазами и искала возможность улизнуть, потому как нет да нет, ее останавливали хвалебными словами. Музыканты, в прочем, продолжили играть незатейливые мелодии, поддерживая легкую атмосферу, что было редкостью для этого места. Но жизнь ведь продолжалась, и это не могло не радовать, что люди хоть приходили в себя.

Стоило только Калисто вырваться из группы людей, словно встрепенувшихся ото сна и желавших поболтать обо всем на свете, как девушку остановил один из санитаров. Юноша явно нервничал во время разговора с этнадой, то и дело потирал шею и отводил взгляд, боясь посмотреть в участливые глаза девушки. Со стороны разговор не был слышен, но речи парня были быстрыми и иногда сбивчивыми, явно чем-то тревожа Лаири. На лице Калисто проскочило непонимание, а после и легкое смятение. Ее спросили о чем-то, и неловкое молчание явно заставляло собеседника нервничать сильнее. Ри осторожно взяла юношу за руку и постаралась поймать его взгляд, внимательно и мягко смотря на него. Слова ее были осторожными и вкрадчивыми, что легко можно было понять по мягкой улыбке персиковых губ, при том же этнаде было жутко неловко. А на душе было немного неуютно, словно слова были способны что-то разрушить. Неловкий разговор был закончен еще более неловко, и юноша удалялся явно опечаленный чем-то. Шумно вздохнув, девушка продолжила свой путь слегка изменив направление в сторону небольшого ручья недалеко от лагеря, пребывая уже в более лиричном настроении, чем за несколько мгновений до этого. Сине-зеленая юбка мягко струилась на ветру, огибая мягкие бедра и стройные ноги пташки. Тонкими пальцами Лаири подхватила ткань, мешая юбке обвивать контуры ее тела. Девушка смотрела себе под ноги, тихонько вздыхая, но все же на ее губах играла легкая улыбка, по которой нельзя было сказать опечалена ли этнада или наоборот безмятежна. Ощутив наконец на себе чей-то пристальный взгляд, что провожал ее уже давно, девушка подняла взгляд и вздрогнула от неожиданной встречи. Ее знакомый стоял так близко...

- Ох, Генри, добрый вечер. Не заметила тебя, - робко произнесла девушка, слегка приподнимая голову, чтобы рассмотреть лицо. За эти дни Лаири все же сдалась, и приняла менее формальный стиль общения, по началу это получалось у нее неловко, несколько натужно, а теперь было чем-то обыденным.
- Многие ждали твоего возвращения, в прочем, как и всегда.

  Девушка свела руки под грудью, словно ей было чего опасаться в этих словах, от чего становилось неуютно. Она потирала рукой левое плечо, тихонько вздохнула и вновь обратила свой взгляд к Генри. Лаириэли смотрела на его "непроницаемое" лицо, стараясь уловить расположение духа своего можно сказать покровителя. Это было непросто, порой казалось нереально. Но порой ей словно удавалось прочесть нечто большее в этом чарующем, обжигающем взгляде. Визуальный контакт прервала сама же Ри, ей показалось, что смотрит она неприлично долго. На щеках вновь взыграл легкий румянец россыпью коралловых оттенков. А ведь ей так нравилось изучать их, словно ощущая их жар. Лаири непроизвольно сделала шаг назад, немного отстраняясь, вновь потирая свое плечо.

- Что-то случилось? В плане... мне так кажется, да и вернулся ты поздно, - Лаири вздрогнула.
- Ой, прости, должно быть это не мое дело.
  От собственных слов ей стало так неловко, что не могла придумать, куда себя деть от такого бестактного вопроса. Общаясь с людьми здесь, Ри привыкла к их открытости и общительности, что порой переносила и это стиль на разговоры с Генри, с которым по обыденности осторожничала, будто ощущая острую границу между ними.

[Генри Волхайм]

Он неспешно вышел из толпы вслед за девушкой, сделав пару шагов в ее направлении. Шаги его были расслабленными и размеренными, подчеркивающими его безмятежность. Он медленно шел за ней, наблюдая за ее движениями и сохраняя некоторое расстояние между ними, чтобы не привлекать излишнее внимание. Окружающие люди с переполненными эмоциями и волнением не могли удержаться от того, чтобы обратиться к нему со своими вопросами. И они задавали эти вопросы, уже ставшие насущными, по одному за другим: "Когда же эта война кончится? Как скоро они смогут уехать отсюда? Сколько раненых осталось? Сколько бойцов все еще находится на линии фронта?" Вопросы эти были постигнуты скорбью и сильной надеждой на лучшее будущее. Спокойствие и сдержанность, которыми он обладал, позволяли ему ответить на каждый вопрос без видимой напряженности. Он подошел к каждому человеку, который обратился к нему, и стал рядом с ними, чтобы выразить свою поддержку и взаимопонимание. Демиург внимательно слушал каждый вопрос и отвечал на них с вниманием и состраданием. Тем не менее, его ответы были лишены конкретики. Он избегал давать точные сроки и численные данные. Его слова были общими, передающими общие идеи о том, что происходит и что могло произойти. Это было частично вызвано ограниченными знаниями и информацией—так ли это?—которыми он обладал, а также желанием не создавать ложных надежд и не пугать людей. Его медленный темп ответов и задержка для каждого человека привели к тому, что Генри потерял Ри из виду. Он несколько раз повернул голову, пытаясь найти ее в толпе, но она уже была слишком далеко. Воспользовавшись этой возможностью, она неспешно исчезла из его обзора, оставив одного с волнующими вопросами и тревожными мыслями. Потому он как можно быстрее выскользнул из толпы в ее направлении.

Вскользь следуя за девушкой, он заметил, что на некотором расстоянии перед ним двигается молодой парень в санитарной униформе. Человек был привлекательным и энергичным, и, несмотря на то, что они только мельком пересеклись, Порядок ощутил что-то непривычное в его присутствии. Однако он решил не обращать на это особого внимания, поскольку его интерес всё ещё был сконцентрирован на Лаириэли. После их короткой встречи санитар, не замедляя шага, отошел в сторону, продолжая свой путь по дороге. Хотя Порядочный был немного любопытен о его назначении и сделке, которую тот мог выполнять в своей работе, он позволил себе не придавать этому большого значения. Ему хотелось побыть наедине со своими мыслями, погрузиться в размышления и ощутить окружающую природу. Постепенно отдаляясь от санитара, он продолжал свой путь, и через некоторое время дорога вывела его к живописному берегу ручейка. Ручей тихо шептал свою мелодию, и его вода блестела от отражения лунного света. Парень остановился, чтобы насладиться моментом и проникнуться спокойствием места. Стоя на берегу ручейка, он обратил внимание на покачивающиеся ветви деревьев, на тихое пенье ветра и шелест листвы под ногами. Его мысли начали бродить и плестись вокруг увиденного и ощущаемого в течение этого дня. Он неспешно подошёл со спины и встал рядом с Лаири.

—Добрый вечер, Ри...Я смотрю, ты уже подружилась с местными...—Он медленно, с нежностью и осторожностью, наклонил свою голову к личику девушки, ощущая приближающееся благоухание ее волос. Его глаза, исполненные умиления, с удивлением уставились в ее красивые, глубокие глаза, которые казались небесной бездной, зовущей его к себе. В этот миг он едва заметил, как ветер ласково играет с ее пышными изумрудными прядями волос, распуская их на ветру, словно они были живыми созданиями, танцующими в гармонии с окружающей природной силой. В то время как он наслаждался ее взглядом, она с легкостью слегка отводила свой взгляд, как будто подавленная этим глубоким взглядом. Она заливалась нежным смущением, которое неизменно сопровождало их встречи — это были моменты чистого искреннего общения, где слова казались излишними.—Даже ты ждала?..

Девушка ощутила пронизывающий взгляд огненно-оранжевых огней, которые покоились в пустых глазницах перед нею. Свет, излучаемый этими глазами, казался пылающим, наполняя воздух магмой, готовой взорваться в любой момент. Огни были такой насыщенной оранжевой окраски, словно сами по себе горели, их свет отливал золотым огнем, создавая ощущение дыхания пламени. Очищенные от человеческой плоти, эти глаза пронзали пространство и время, словно вселенная обратилась на них. Каждая искра внутри них поднималась и падала, будто живая, воплотившаяся стихия. Они были полностью лишены зрачков и радужной оболочки, что создавало ощущение того, что эти глаза видят совершенно иное измерение, не доступное обычным смертным. Внимательно погружаясь в ее мягкие черты, этот взгляд изучал каждую чёрточку ее лица, словно составляя невидимую карту нежных складок и линий. Он проникал в самые тайные уголки ее души, отражая все оттенки ее эмоций в своем пылающем свечении. Горящие огни наблюдали каждое движение, словно замедляя время, чтобы уловить мельчайшие детали. Однако они не ограничивались только лицом. Этот интенсивный исследовательский взгляд также проникал в тело девушки, прикасаясь к ее мягкой коже, проникая в каждую клетку, погружаясь в ее энергетическое поле. Он восхищался грациозной линией ее шеи, округлостью плеч, изяществом рук и стройностью тела. И все это время эти огненно-оранжевые огни не покидали ее. Они стояли, неподвижные, величественные и в то же время загадочные.

—Все хорошо, не переживай...—Робко и с детской искренностью она начала теряться в словах, пытаясь найти те, которые отражали бы ее чувства и эмоции в этот особенный момент. Ее губы трепетали от волнения, а руки мягко сжимали друг друга в признаке нерешительности. С каждым мгновеньем она все больше ощущала, как сердце ускоряет свой ритм, стуча своими сокровенными желаниями. В то время как он внимательно наблюдал за ней, улавливая каждое ее движение, он чувствовал, что слова становятся излишними — их связывала таинственная связь без нужды в обычном общении. Их силуэты сливались воедино, и время, как бы замирая перед этим безграничным чувством, состояло только из этого волшебного момента. Он, с полной преданностью и любовью, приподнял свою руку к ее щеке, лаская ее нежную кожу кончиками пальцев, словно изображая все свое отношение, закладывая выпавшую прядь за ушко. Но пришло время плохих новостей.—Семью Иврина, всю целиком обьявили мертвыми...Некоторых членов нашли убитыми в Джастуре, а все остальные пропали без вести почти месяц назад...Учитывая ситуацию, вряд-ли кто-то из них смог выжить...Мне очень жаль, зная, как Киллиан много для тебя значит...

[Лаириэли]

От этого пристального взгляда не хотелось сжаться и спрятаться, стать менее заметной. Ей не было страшно или неприятно, она не ощущала угрозы ни во взгляде, ни в самом собеседнике. Но ее страшили те неизведанные чувства, что всякий раз возникали при контакте с этим человеком. Беспрецедентно добрым и отзывчивым, столь внимательным и учтивым, что в общении с ним Лаири переставала ощущать себя незначительной пылинкой. По крайней мере для него. И ей это нравилось, и это же пугало бывшую настоятельницу. Для нее многие, казалось бы, обыденные ощущения были в новинку, Лаири не знала как ей вести себя, не знала, как правильно реагировать, и, ощущая растерянность, пугалась. Заметный румянец цвета зарева окрасил ее мягкие щеки, придавая молочному лицу кукольный вид. Глаза искали за что уцепиться лишь бы не выдать своей растерянности от их встречи.
Вопрос вызвал мягкую улыбку на губах. Ждала ли она? Конечно. Ждала, как дорогого друга, коим Генри успел стать за эти дни, как человека, которому она обязана жизнью. И пусть за этими причинами скрывалась ещё одна частичка чего-то большего, непонятного для Калисто, но она была ещё так мала, что почти не уловима... Набравшись смелости, вновь взглянула в глаза Генри, что сияли словно два костра в ночной мгле.
— Естественно. Разве может быть иначе? — невинно произнесла Лаириэли, даже не задумываясь, о возможных трактовках ее слов.

  Ветер подхватил пряди волос, перекинул их на ровную кожу лица, скрывая мягкий взгляд и теплую улыбку девушки в зеленой копне. Мягкая рука скользнула в волосы, запрокидывая их назад. Лаириэли ощущала на себе пронизывающий, изучающий взгляд, но не тот холодный и беспристрастный, что заставляет ощутить прилив паники и ужаса, невообразимое желание убежать. Взгляд Генри наоборот был полон тепла и любопытства, того отношения, что Лаири не часто на себе испытывала. Она видела взгляды благодарности, восхищения и признания, но такой, пожалуй, впервые. Девушка смущалась, ведь не знала каким образом ей реагировать, как отвечать.
  Слова о том, что все хорошо, были лишь попыткой подсластить пилюлю, но попытка сработала. Ри обратила на него свой взор, полный надежд. Для нее Генри был человеком, которому без сомнения хотелось верить, верит в то, что все будет хорошо. По крайней мере сейчас. Теплая ладонь на щеке, нежные касания пальцев - выбили дыхание из груди девушки. На короткое мгновение девушка, с ранних лет не знавшая тепла и ласки, оторопела. Машинально прильнула к теплой ладони, наслаждаясь той нежностью, что она дарила, того и гляди еще немного и девушка замурчала бы. Но смущение заставило ее выстроить границы, сжать тонкими пальцами руку юноши и слегка отстранить ее. Лаири реагировала так довольно часто, хохлясь словно воробушек, почувствовавший угрозу. Мимолетный строгий взгляд скользнул по маске и тут же смягчился, отражая теплоту ее отношения к Генри. Пальцы осторожно сжали его руку, словно говоря, что не стоит этого делать, а на губах взыграла  виноватая улыбка. Такого рода действия все еще обескураживали ее, но сейчас словно нечто неуловимое, предвещало предстоящую беду, заставляя пуще прежнего огораживаться от этого мира и осторожничать.

- Что?
  Девушка одарила Генри недоверчивым взглядом, как будто тот только что сказал что-то неосознанное. Слова были такие... нереальные. Ей будто послышалось. Зелёные глаза чуть ли не буквально впивались в прорези в маске, надеясь найти опровержение услышанных слов. Но их не было... Недоверие все еще осталось.
- Нет, нет, такого не может быть. Ведь это же ошибка, скорее всего... - слабым голосом говорила Лаири, ее губы почти не шевелились, а на лицо упала вуаль отрешения. Глаза все еще бегали по маске собеседника, надеясь на что-то, хотя и уже полнились слезами. Губы настоятельницы задрожали, и ей пришлось поджать их, чтобы хоть немного унять волнение. Девушка сделала шаг назад, потом другой. Дрожь лишь усиливалась, заставляя трястись и обнаженные плечи, будто вокруг гулял шальной пронизывающий холод. Ри уже смотрела куда-то в сторону, словно, отрешалась от этого мира, отказывалась присутствовать в нем,  в связи с такими новостями. Реальность была словно выбита из-под ее ног, что казалось, дрожит все вокруг, а на деле трясло саму девушку. Она не справилась, она не смогла помочь этнарху, что был для нее значим, был близок.

- Это неправда, - прошептала она, прикрывая рот подрагивающей ладонью. Пальцы рук побелели сильнее прежнего, а лицо и вовсе стало цвета кости, словно кровь застыла в жилах целительницы. Лаири понимала, что Генри незачем ей врать. Когда она вновь посмотрела в огненные глаза, по бледным щекам ее уже катились слезы, оставляя мокрые дорожки на коже. Девушка быстро отвернулась, скрывая свою реакцию, ей не хотелось, чтобы ее видели такой, не сейчас.

- Такого не должно быть! Он этого не заслужил, - вскрикнула Лаири, злясь пожалуй на саму себя, что не смогла в тот день удержать Лорда на долечивание, не смогла помочь ему, уберечь. Ведь если бы... В голове крутилось столько "если". Девушка сделала широкий шаг и распушила свои широкие крылья, делая ими размашистые движения, быстро взмывая в небо. Она старалась убежать больше от самой себя, от своих эмоций, скрыть их в холодных объятиях неба, нежели сбежать от друга. Воздух приятно холодил разум, не давая начаться истерике.
  Хоть Лаири периодически практиковалась в полетах, все равно еще быстро уставала, и крайне вскоре ей пришлось опуститься на ближайшей полянке, мягко оседая на траву. Одна мысль перекрывала другую, душа Лаири, подступающими рыданиями. Ведь могло все быть по иному... Лорд  Киллиан успел стать кем-то важным, задев струны израненной души целительницы, показывая уязвимые места, открывая взгляд на страшные тайны. Тихие всхлипывания таяли в тревожном шуме природы: шелесте луговой травы, шипении листвы. Ветер нещадно ударял в спину, растрепывая короткие волосы, путая их, закидывая на красное от слез лицо, даже перья мощных крыльев трепетали от его порывов. Природа словно тоже была расстроена такими новостями, так как ветер нагонял тяжелые тучи на ночное небо.  Холодные капли дождя, стекающие по плечам ничуть не призывали девушку подняться или укрыться хотя бы крылом, она продолжала неподвижно сидеть, опустив голову вниз. Слезы крупными градинами, как драгоценный хрусталь, падали на ее раскрытые ладони. Девушка сидела так долго, отрешенно, не замечая происходящего вокруг, напоминая больше сломанную куклу, чем живое существо. Она не ощущала ни холода, ни дождя, ни прикосновений, не слышала слов. Немое оцепенение охватило ее на какое-то время, пока произошедшее пыталось стать частью ее реальности. Ри всегда больно переживала потери, это отсылало ее к чему-то более больному и тяжелому. Шумно вздохнув, девушку подняла взгляд вверх...

[Генри Волхайм]

[video]https://www.youtube.com/watch?v=_17v8nQGS5M[/video]

—Я знаю, как это может звучать, но...—Огненно-оранжевые огни, похожие на звёзды, встретились с изумрудными глазами девушки. Эти глаза были глубокими и интенсивными, словно они сами излучали свет. В них читалась неописуемая смесь эмоций. На первый взгляд, казалось бы, что в них царила печаль всего мира. Это была та печаль, которая могла разбить любое сердце и проникнуть в самые скрытые уголки души. Глаза Лаири были как окно в её самые глубокие чувства и переживания. Но в этой печали также заметно проступало недоверие. Она смотрела на него с некоторой долей скептицизма, словно подвергая его слова суровой проверке. Это недоверие было щитом, за которым она скрывала свою уязвимость. Она не была готова просто так принять его слова, за чистую монету. Демиург медленно подошёл к ней чуть ближе, осторожно шагая, словно боясь нарушить это хрупкое равновесие. Его глаза тоже несли в себе смесь чувств — надежду, тревогу, искренность. Он пытался понять, что творилось в голове знакомой, и как можно проникнуть к ней через этот барьер из изумрудных глаз и печали, который она сама вокруг себя выстроила.

—Вряд-ли это ошибка...Будь это ошибкой, значит, об этом бы не говорили с такой серьёзностью...—Он медленно опустил взгляд в землю, словно каждый его шаг был тяжелой ношей, которую он нес на своих плечах. Его глаза, которые обычно сверкали ярким светом, теперь казались усталыми и грустными. Он был не в силах смотреть в лицо Ри. Ему было больно даже думать о том, в каком состоянии она сейчас находится. Его внутренний мир был полон беспокойства и тревоги. Все эмоции кипели внутри, словно живой огонь, горящий в груди. Он не мог представить, как Этнада переживает это, как справляется с потерей, которая так жестоко ударила по ней. Он не мог себе представить, как она сейчас смотрит на мир вокруг себя. Это было больно даже представить. Ему было легко понять ее чувства, ведь они были достаточно близки и объединены невидимой нитью, но тяжело наблюдать за ней, видеть ее страдания и слабость. И вот он стоял, с головой наклоненной вниз, его взгляд был утоплен в земле, и в этот момент он был внутренне нестабилен, отгораживая себя от её боли и горя.

—Хотелось бы, чтобы было именно так, как ты говоришь...—Он медленно поднял голову, ощущая каждое движение своих мышц и каждый момент, проведенный в ожидании. Взгляд его был настойчивым, он пытался проникнуть внутрь души той, кто стояла перед ним спиной. Его глаза были полны желания понять, понять ее чувства, разгадать тайну, которую она старалась скрыть. Девушка отвернулась от него, скрывая свои эмоции, и он ощущал тяжесть в воздухе, словно между ними висела невидимая стена недопонимания. Он видел, как ее плечи напряглись, как она сжала руки в кулаки, пытаясь удержать слезы и болезненные мысли. Она была как закрытая книга, чьи страницы он стремился раскрыть. Но резкие и нежданные порывы ветра закрывают неизведанные страницы обратно, заставляя начинать по-новой. Но он был настойчив. Демиург потянулся к ней рукой, чувствуя тепло ее кожи, но она ускользнула от его прикосновения, словно парящая птица, не готовая сложить крылья. Он не унимался, его воля была тверда, он хотел прикоснуться к ее миру, быть рядом, поддержать. Медленно и уверенно он тянулся в ее сторону, словно цветок, стремящийся к солнечным лучам. Его пальцы были на расстоянии миллиметра от ее кожи, и в этот момент он ощутил какую-то невидимую связь между ними, словно магнитное притяжение, не дающее ему отступить. Он готов был выслушать ее молчание, прочесть те эмоции, которые она старалась скрыть. Он был готов быть рядом, несмотря ни на что, и он продолжал тянуться к ней, надеясь, что она поймет его намерения, и они смогут разгадать эту сложную головоломку вместе.

—...ты абсолютно права...—Девушка, казалось, отдалялась все больше и больше. Ее движения были грациозными и легкими, она воплощала собой закованную в кандалы свободу. С ее белоснежными пушистыми крыльями, она взлетела в небеса и покинула землю, оставив его с пустотой внутри. Он стоял на месте, молча наблюдая за ее удаляющейся фигурой. Его сердце было полно смешанных чувств – тревоги, но и надежды на то, что он сможет догнать ее и достичь ее сердца. Но с каждой секундой она казалась все дальше и дальше. Порядок медленно опустил руку вниз, словно приземляясь после невероятного полета, который он не смог разделить с ней. В его руке оказалось одно из ее перьев, белоснежное и нежное. Оно было легким, как воздушный поцелуй, и он понимал, что это была ее часть, что она оставила его, чтобы он мог ее найти. Как бы не говоря приглашает его за собой. Собирая это одиночное перо, он ощущал связь с ней. Генри медленно шел вперед, следуя к месту, где она приземлилась между деревьями. Его шаги были мягкими и решительными, он был готов двигаться вперед, несмотря на все преграды и трудности. Демиург чувствовал, что должен найти ее, понять ее, вернуть ее. Его сердце билось в унисон с шумом леса, а перо в его руке было символом надежды и веры в возможность их встречи.

Наконец, он вышел на просторную поляну, где природа раскрывала перед ним свою красоту. Пройдя между деревьями, его шаги ступали по свежескошенной траве, и он ощущал, как под ногами травинки ласково шуршат. Эта поляна была как оазис спокойствия после долгого пути, и он двигался вперед с надеждой на встречу с Ри, чье присутствие его сердце так жаждало. С каждым шагом, дождь становился все интенсивнее, словно дождевые капли были слезами, которые небо проливало в ответ на внутренние бури девушки. Дождь обволакивал его, проникал сквозь его волосы и капал с его плаща, но он не обращал на это внимания. Его единственной целью было дойти до девушки. Генри увидел ее, сидящую на земле, и его сердце забилось еще сильнее. Она казалась такой хрупкой, как цветок, утопший в дожде. Он подошел к ней и накинул свой плащ, плотно завязав его вокруг нее, чтобы укрыть от ненастья. Дождь лил как слезы, и он хотел защитить ее от этой грусти. Потому прижался к ней сзади, обнимая ее плечи, словно пытаясь передать ей свое тепло и поддержку. Его руки были нежными и утешительными, и он хотел утянуть ее крылья под плащ, словно они оба могли бы найти убежище друг в друге. Этот момент был как объятие дождя и ветра, как объединение двух утраченных душ, и он верил, что они смогут пережить эту бурю вместе.—Пойдем...Не стоит сидеть под дождем...—Тихо шептал ей на ухо, неспешно подняв девушку на руки.

[Лаириэли]

Чувства притупились, мысли сходили на нет, оставляя этнаду один на один с удушающим чувством в груди. Дышать было тяжело, словно ребра сдавливала тяжесть всего мира. Лаири давно не ощущала утраты кого-то важного, пожалуй с самого детства, и это чувство невольно бредило старые раны. С того момента, когда юным невинным ребенком она оказалась одна в жестокой реальности, когда ее понятие о любви и теплоте рвали на части, прививая новое, чужеродное мировоззрение. Словно две стихии сталкивались в ней тогда, разрывая ребенка на части, оставляя в звенящей пустоте повиновения старшим. Лорд Иврин своими рассказами вырвал из этого мира, напомнил, что когда-то у Лаири была любящая семья, дал надежду, чтобы вновь встретиться с ними. А теперь все рухнуло... В душе словно разверзлась пропасть, загребающая в себя всякую надежду. Самой этнаде казалось, что она лежит у самого края, свернувшись в клубок в ожидании пока найдется кому столкнуть. Дождь становился все сильнее, а порой леденящие порывы ветра с силой толкали Лаири в спину, будто взывая к чему-то. Но девушка не обращала на них ни малейшего внимания, просто сидела неподвижно там среди травы насыщенно зеленого цвета, вскинув голову к небу застланному тучами.
  Слезы высохли, вместо них по белому лицу катились крупные капли дождя. На смену всепоглощающей истерике пришло немое исступление. Лаириэли сидела под дождем лишенная каких-либо чувств и ощущений. Пожалуй так оно было лучше. Чувства больше не клокотали в груди, лишь каждый вздох и выдох шелестели внутри. Даже мысли не нарушали этого затишья посреди бури. Одежда давно промокла насквозь, облепив стройную талию, мягкую грудь легкой тканью, вода так и капала с коротких зеленых волос, слипшихся в мокрые сосульки, они облепляли лицо, скрывая покрасневшие от слез глаза. Кожа покрылась мелкими мурашками от холода, а тело дрожало от холода. Ри не обращала на это никакого внимания, словно то происходило ни с ней, она абстрагировалась от собственных ощущений. На хрупкие плечи лег тяжелый плащ, но девушка даже шелохнулась, не ощутила вовсе.

  Потом словно тепло коснулось ее души, прогоняя пустоту, точнее заполняя ее, отогревая замершую душу. Тепло обволакивало, и от него становилось спокойнее. Это было то чувство, к которому хотелось тянуться, как мотыльку к свету, к чему-то чистому и непорочному. Лаириэли очнулась словно от тяжелого сна. Тело пробивала дрожь такая, что зуб на зуб не попадал. Приходя в себя, девушка шумно всхлипнула. Она прижалась ближе к источнику тепла, ласково обвивая руками шею. Пусть после она будет корить себя за недостойное поведение, но сейчас ей было необходимо это тепло, на которое хотелось ответить нежностью. Пальцы осторожно пробежались по мокрым от дождя волосам, зарываясь в них. Ри немного приподнялась и прижалась носиком к щеке Генри. Время казалось, шло мимо них, Лаири не хотелось покидать эти объятия, в страхе, что это разрушит спокойствие, вернет удушающую боль. Потому девушка долго прижималась к Генри, легко поглаживая его по волосам и шее.

- Прости, что убежала, - прошептала она спустя какое-то время, ощущая свой поступок, как роковую ошибку. Будто ее побег мог надломить нить связывающую их сухую соломинку. И теперь казалось, так глупо бежать от того, кто одними объятиями мог успокоить ее тревоги, отогнать боль... Быть может это считалось странным и чем-то нереальным, ведь в жизни так не может быть, и так не бывает. Но Лаири находила успокоение в том, кого почти не знала, и это очаровывало своей магией, от чего ощущалось чем-то естественным с самого первого соприкосновения. Немного отстранившись, она внимательно смотрела на Генри, изучала его. Зеленые глаза проникновенно скользили по маске, словно стараясь проникнуть за нее и увидеть сокрытые черты, они смотрели с нежностью, излучая тепло благодарности.

- И спасибо, что не оставил одну, - робко говорила она, отводя взгляд в сторону.
Руки скользнули по его плечам, ощущая мокрую насквозь ткань рубашки. В этот момент, заливаясь яркой краской Лаири, осознала откуда ощущение тяжести на ее плечах и скованности крыльев.
- Ты же весь промок! - возмутилась девушка, впиваясь строгим взглядом в яркие бездонные глаза Генри. Ри недовольно поджала губы, но гнев ее быстро утих, уступив место трепетному смущению. Ее лицо было слишком близко, так что дыхание щекотливо растекалось по маске. Девушка замерла, плененная  моментом, столь неожиданным единением, в очередной раз поглощающем ее боли.

[Генри Волхайм]

—Не стоит извинений, все в порядке...—Температура воздуха была прохладной, а небо над ними покрыто серыми тучами, готовыми повторить свой недовольный ливень в любой момент. Они стояли на улице, в одном из особенно тихих мест, окутанных туманом и запахом земли после дождя. Он держал ее нежно, словно ценную вещь, которую не желал потерять. Его руки были крепкими, но одновременно ласковыми, прикосновение передавало ощущение безопасности и защиты. Он прижимал Лаири покрепче к себе, чтобы создать ощущение единства и укрыть от непогоды. Ее тонкое тело покрывал плащ, измятый от дождя, который Демиург нежно приподнимал рукою, чтобы достичь ее спины. Его касание было осторожным и заботливым, он старался снять все невидимые бремена с ее плеч.

—Не за что...—Рука, двигаясь бесшумно и без спешки, медленно скользила под плащом, открывая путь к ее мягкой спине. Кончики пальцев легко поглаживали ее, вызывая мягкие дрожи по телу. Он ощущал каждую деталь - каждый вздох, каждый маленький смешок и даже слабое движение ее пушистых, но смокших от дождя крыльев. Шум окружающего мира затих, оставляя только шепот их дыхания и звуки их сердец. В этот момент они были единственными обитателями этого мира, забывая о всех проблемах и трудностях, вглядываясь друг в друга глазами полными тепла и веры.

—Слушай, кто бы говорил...—Он осторожно прислонился краем маски к ее милому личику. С его рук было видно, что он хотел прикоснуться к ее щеке, сохраняя при этом осторожность ибо маска довольно холодная, но, Ри слегка отогрела ее своим дыханием. Поверхность маски, мягко контактируя с ее кожей, легко прислонилась к лицу, обрамляя ее обворожительные черты. Он почувствовал нежность кожи и мигом ощутил тепло, исходящее от нее. Когда Генри наконец-то отодвинулся, на поверхности маски остался влажный след ее губ. Это было словно маленькое проявление ее присутствия, как милое напоминание о том, что только что произошло. Он не мог сдержать слабой усмешки, наблюдая за этим выражением лица.

Теплые прикосновения согревали и будоражили мягкую Лаири, заставляя кожу слегка покрыться мурашками от волнения. Их лица близко. Близко, слишком близко, так что лицо этнады заливается краской, окрашивая ее милое личико в ярко-красный. Сердце колотится, как бешеное, что звук его эхом звенит в ушах. Но она не отстраняется. Лишь прикрывает глаза, наслаждаясь мгновением близости. Маска щекотливо холодила кожу, напоминая об их близком контакте, и в то же время была словно стеной между ними. Хотела ли она разрушить эту стену, дотянуться до то того, кто так бережно согревал ее? Конечно. Лаири прижалась ближе, вслушиваясь в его дыхание, ловя ощущение единства их душ. И время не властно над ними, не важно, сколько лет пройдет, не важно, даже если мир вокруг обратиться в прах, этого единства не сломать. Всего на мгновение Лаири показалось, что ее губ коснулось ответное тепло, окутывающее ее душу небывалой нежностью, отгоняя самые мрачные мысли. Дыхание Лаири чуть учащается. Взволнованная такой близостью, девушка совсем теряется, а когда Генри отстраняется от ее лица, она вовсе не знает куда деть взгляд. Тонкие пальцы слегка касаются губ, словно виня их за случившееся или проверяя их чувствительность. Но едва заметный след на маске не врет. Ри шумно вздыхает и заглядывает в яркие глаза, находя в них ответ, что все ровно так, как и должно быть. Изумленная и очарованная она смотрит на него, забывая дышать.

Они оба стояли там, словно закутанные в покровы синих облаков, смотрящие друг другу в глаза. Ее красивые изумрудные очи сверкали яркостью искр, словно две звезды, привлекающие его в свою неземную пучину. Порядок видел в них отражение своих собственных чувств, искренних и глубоких. Огонь, теплый, но не обжигающий, пылал внутри него ярко и неотразимо, словно зовущий путь в безопасность и тепло. Спокойно и с уверенностью шагая, Порядочный устремился прочь от непогоды, даря ей защиту и уют, отгоняя все сомнения и страхи. В этот миг он почувствовал, что он держит в своих руках не только ее физическое тело, но и ее доверие, нежность и ласку. Вместе они создавали непробиваемую связь, обещающую бесконечную и счастливую прогулку под сумрачным небом.—Расскажи мне, как ты познакомилась с Иврином...И как всё-таки оказалась здесь...

Вопрос пусть и не выбивает почву из-под ног, но заставляет вспомнить о горькой как редька реальности. В глазах Ри что-то меняется отражая непонятную смесь ее эмоций, но прежде чем собеседник успевает их хотя бы уловить часть из них, этнада отводит взгляд и вскидывает голову к ночному небу. Это то, о чем ей совсем не хотелось бы говорить ни сейчас, ни потом, в общем никогда. Не потому что она  считает свою судьбу трагичной, нет. Просто ответы затрагивали те темы, которые Лаири ещё сама не успела осознать и принять. Но эти вопросы звучат не в первый раз, они действительно трудные для девушки, настолько, что она даже пока что не готова о них думать. Но... В очередной раз заглянув в глаза Генри, она понимает, что готова приоткрыть часть правды.—Тебе действительно так важно знать ответы на эти вопросы? Просто...—девушка немного хмурится, стараясь найти подходящие слова.—Не скажу, что это что-то интересное...