Аркхейм

С тех пор, как Шейлина окончила колледж с горем пополам, прошло не так много времени. Она даже пыталась устроиться в ближайший бордель, так как по специальности без опыта никто не брал, а обучать не было ни времени, ни возможности. Понятно дело, что у девушки досье очень «многообещающее», но она исправилась. Честно пытается исправляться и не возвращаться в прошлое. А именно к наркотикам.

Ей самой уже поднадоели закладки. Постоянная боязнь быть пойманной не столько жандармами, сколько конкурентами, которые точно церемониться не будут. Вечные оглядки по сторонам. Нервы медленно убивались в пух и прах. Не сказать, что они и до этого очень уж целыми были, ведь одна ситуация с болью и стрессом порождала следующую. Если во время одних таких тусовок с наркотой девчонка оказалась вмешана в какой-то «сценарий», то в последующие разы от любых ассоциаций начинал дёргаться глаз. Контрабандистка не находила себе места, но и в проституции долго не смогла продержаться. Несмотря на более спокойную обстановку, частые контакты с людьми вне зависимости от их типа выматывали.

Первым делом в голову пришла идея о смене обстановки. Допустим, Лина сменит город, найдёт другую специальность. А для новой квалификации нужна снова учёба. Это время, силы и, возможно, деньги. Можно попробовать найти универ по договору с колледжем, но уверенности никакой. Лине из принципа, предвзятости просто могут отказать, но попытаться стоит. Если даже не получится по какому-либо договору среди университетов для облегчённого обучения, то можно будет просто переместиться в другое место. Конечно, случаи могут быть разными, люди тоже. Целевое обучение в целом не на руку играло, но предполагаемые работодатели не желали устраивать у себя в организации наркомана в завязке, который мог вот-вот примкнуть к прошлому.

Переговорив с директором колледжа и подписав бумаги, Шейлина смогла добиться курса студента по обмену. Специальность немного иная, но это мало делало погоды. Ну и ладно, зато можно будет хоть как-то и чем-то занять свою неспокойную голову. Пока время есть до отъезда, девушка ушла к себе собирать вещи и подготавливаться к вступительным экзаменам, чтобы оправдать ожидания и её не исключили раньше времени. Никаких наркотиков, пьянок. Но взгляд при рассматривании себя в зеркале скользнул к метке Культа. Это та самая татуировка на правом плече в виде пятерни. Лишь бы всё прошло хорошо...

Оказываясь уже не в другом городе, а на другой планете, Шейл перешла в свою комнату, в которой расположились ещё две девушки. С ними контактировать и дружить у дракона не было ни настроения, ни времени, ни желания. Появлялись вопросы про личную жизнь, про историю появления тату и бледноватой кожи. Но к бледной коже добавлялись ещё и круги под глазами от бессонных ночей и множества мыслей в голове. Кэнрок даже и не думала, что способна настолько глубоко погрузиться в себя, что пролежит в кровати вплоть до трёх ночи, когда к девяти утра надо на пары.

День за днём проходили неспешно и достаточно размеренно. Учёба - общага. Общага - учёба. И хотелось немного разнообразить. Свои мысли дракон, понятно дело, не озвучивала никому, но некоторые события очень больно проходились по мозолям. Одна из таких - потеря родителей. Глядя на своих "сожителей", брюнетка не желала с ними разговаривать о своём сиротстве. К тем-то время от времени приезжали предки с провизией и различными побаловушками. И тогда пришло решение - надо баловать себя самостоятельно. Для балования нужны деньги. Деньги - это работа. Наркотики? Нет. Это тёмная дорога. Нужен более лёгкий путь. И это вновь проституция, в которой студентка так или иначе соображала в том числе. Скрепя сердцем, Лина вернулась в это ремесло, когда искала бордели уже не ближе, а, наоборот, подальше от общаги, чтобы не попадаться одногруппникам на глаза. Для этого было выбрано место в соседних городах.

Пребывая на Ниору, Шейлина договорилась с одной из хозяйкой о встрече. На встречу явилась не хозяйка, но какие-то другие девицы, с которыми и пришлось беседовать. Слово за слово, и вроде даже всё проходило гладко. Сперва произвести хорошее о себе впечатление, не говорить лишнего и быть скромнее. Пришлось признаться в прошлом опыте, но не желание конкурировать, а именно работать вместе. К этому отнеслись скептически, конечно. Предложили немного пройтись по улицам, чтобы общалось более непринуждённо. Лина согласилась.

Выходя из небольшого кафе, девушки гуляли и переговаривались завуалированно, чтобы прохожие не могли понять о их намерениях. Но кто-то смог расшифровать, посему через какое-то время к небольшой группе пристала другая. Четыре девушки, среди которых оказалась Шейл, оказались окруженными парнями, во главе которых оказалась дама. Дракон насторожилась, но не вмешивалась, потому что не понимала происходящего до конца. Осознание пришло через пару минут - очередные конкуренты к той компании, куда хотела пойти Лина.

В драках, увы и ах, брюнетке участвовать приходилось. В одной из таких у неё и проснулась драконья сила. Сейчас же себя контролировать выходило в разы легче. Сжавшись снаружи и внутри себя, подобно пружине, Кэнрок готовилась к бою или побегу с места происшествия, но первое было предпочтительнее. Из раза в раз так выходило, что студентка выберет сражение. Отстоять свою точку зрения, выжить и в целом доказать свою силу, но не власть. Шейлине больше хотелось спокойствия и признания её достойной. Ей не хотелось казаться слабой и неспособной защитить себя.

Какое-то время Шейл лишь наблюдала за всем и прислушивалась, пока не заметила, что девчонок начали схватывать те парни, скручивая и заламывая руки за спину. Что делать те собираются? Их будут пытать? Но для чего? Их убьют? Неужели так просто поговорить нельзя? И когда уже к Лине начали подходить с той же целью, то это так просто оставлять не возжелала, поэтому тут же материализовались чешуя, когти и клыки. Глаза же приобрели тоже драконьи черты: исчезли радужка со зрачком, оставляя лишь белок. Надежды не было, но если придётся сразиться, то девушка будет сражаться. Назревала драка. В сторону дракона ринулись два парня со своими активированными артефактами.

Академия Святого Лаки, общежитие

Новоиспеченный Рунэдайн хмыкнул, наблюдая, как юные богатеи делят утюг. Сам он уже стоял у двери в безупречно выглаженной с помощью магии мантии на плечах.

— Как же вы медлительны, – процедил он, не скрывая пренебрежения.
— Простите, милорд, – ехидно произнес один из соседей по комнате, – Вы что-то сказали? – и резко бросил в дархата подушкой. Он отбил ее в голову парня с утюгом, тот дернулся и обжегся.
— Я сказал, что вы медлительны, – холодно повторил Баргот, – Неужели вы не в состоянии позаботиться о себе без помощи прислуги?
Эта фраза заставила их на мгновение замереть и задуматься.
— Мы... сможем, – сказал другой и потряс раскаленным утюгом в руке, – Но нам нужно время, чтобы привыкнуть. Мог бы и помочь.
— Время~я? – дархат оскалился в хищной улыбке, – Ты прав, времени у меня на вас нет. Вы, мелюзга, привыкли получать все от других, не так ли? – он очень плавно и медленно подошел, этнархи стушевались под его взглядом и чуть отступили от доски. Затем провел рукой вдоль разложенной мантии, ткань затрепыхалась и замерцала подобно пустынному миражу. Начиная с центра, ее поверхность полностью разгладилась, не оставив и складки.
— Это делается вот так. Нужна лишь толика упорства, что вам не досталась вместе с деньгами. Зря ваши родители пожертвовали значительные суммы, чтобы их чад приняли в академию. Конечно же, на благотворительность. В этом городе иначе не бывает.
— Что ты имеешь ввиду? – с опаской и вызовом спросил один из парней.
— Что у меня есть навыки и талант, которыми вы не обременены, – последовал раздраженный ответ, – Благо, мы с вами проведем лишь год. Но если сейчас из-за вашего опоздания затянется время съемки, – предвкушающая улыбка, – То вскоре случится череда несчастных случаев и травм, несовместимых с продолжением учебы.

⠀
Долгожданная вспышка осветила три ряда студентов в голубых мантиях, словно смертельный пропущенный удар, несущий освобождение от бренности студенческой жизни и знаменующий выходные.
Наконец-то!
Баргот покинул свое место и отправился собирать вещи для поездки домой. Мыслями он уже вернулся в ставший родным Ниор, где его ждали семья и действительно важные дела. За последний месяц накопилось слишком много раздражения и усталости от рутины, шумных детей, невразумительных лекций и бесконечных однотипных заданий. Да, академия – это необходимые для бизнеса знания и полезные в цивилизованном обществе знакомства, но все же парню не хватало "уюта" улиц, запаха сладостей из любимой кондитерской и беззаботного расчленения конкурентов.

Дархата постоянно занимало, как обстоят дела на вверенном ему районе. Несмотря на свою учебу, он продолжал оставаться капитаном местных отморозков. Подтачивая ослабленную хватку, змеи сплетаются в клубок и прикидывают, по каким кускам растащить его место. Конечно, Баргот всегда на связи с бойцами и лейтенантами, но отсутствие личного присутствия – большой риск. Последнюю неделю его территорию начали прощупывать ребята из банды на службе другой семьи. Самоназвание "Стервятники" тем очень подходило, они уже попытались кое-что провернуть, но их отогнали.

Теперь же он проверит все сам, сразу после семейной встречи... По пути на портальную станцию парень внезапно спохватился и заехал в магазин купить сувенир с символикой фортунитов на подарок мачехе. Прибыв на место, Баргот торопливо прошел через бурлящий портал, оставив за ним заботы и трудности достойного дворянина до следующей недели. 

⠀

Ниор

Леди Сильфия внезапно встретила парня у порога. Острые черты лица смягчились лишь на мгновение, а после она привычно обняла его крыльями. Привычно прижав к себе, холодно и мимолетно, подобно обжигающе леденящему поцелую Снежной королевы.

— Как учеба? – этнарх тут же начала поправлять свою одежду. Голос был трескуч, но спокоен, словно ответ на вопрос ее не интересует. Баргот лишь улыбнулся, но та сразу ухватилась за напускную радость и скрываемое под ней раздражение:
— Оставь свои гримасы однокурсникам и лекторам, – резко одернула его та и принялась поправлять уже одежду дархата, – Теперь ты мой сын и, возможно, наследник. Отвечай прямо на прямой вопрос и избавь меня от чтения твоего настроения по намекам.
— Они все тупые, мама, – Баргот чуть наклонился к ней, – Я хочу устроить им резню.
Шлепок веером по щеке.

⠀
В имении  все  осталось таким же, как до отъезда. Древний кирпичный камин, шелковые  шторы с золотой тесьмой и отполированные деревянные полы. Но над всем этим довлел оттенок печали.
— Я слышала, что Синий Ангел хорошо справляется со своим районом даже из Элизия, – в словах звучали нотки сарказма, – Думаешь, ты все еще главный в нем?
— Если нет, то ненадолго, – бросил Баргот в сторону.
— Это так важно? Пора окончательно отпустить проституцию, картелю куда важнее поддерживать наркотрафик.
— Вот как? Бордели будет не сложно переформатировать в притоны. Оформим их как кальянные. Я сообщу своим.
— Нет, – внезапно отрезала та, – Ты будешь учиться. А потом займешь видное и общественно полезное место. Возню в тенях оставь другим.

На том они разошлись, однако вскоре вновь встретились за ужином. О картеле больше не говорили, обсуждали светскую жизнь, политику, бизнес. Однако всякая тема разговора выводила к открытому или скрытому напоминанию о недопустимости предательства семьи, которое совершил его брат.

⠀
Ночью Баргот получил донесение. Похоже, что Стервятники вломились в дом к хозяйке одного из публичных домов под его защитой. Там же нашли ее саму, изнасилованной и изуродованной. У нее от шеи до груди тянулись глубокие порезы, будто от когтей. Кровь в ранах спеклась, а рваные края слиплись и почернели.
Да, это точно они. Нравится ребятам оставлять следы своих загребущих лап на видном месте.
Необходимость донести ответ как нельзя кстати согласовывалась со свободным временем. Выкурив сигарету, он отправился к коронеру осмотреть тело.

⠀
Прогуливаясь по утренним улочкам западного Ниора, дархат вдруг ощутил шлейф редких духов. Именно тех, что притаились на ночном трупе среди гниющего смрада и дешевого одеколона с табаком. Усики инстинктивно проступили из его лба и повели по следу.

В одном из проулков без окон волна судорог прокатилась по его телу, разрывая плоть и кожу на части, пока лицо застыло в отстраненном выражении немой маской. Крылья распахнулись с хлопком в стены и с гнетущим жужжанием рванули за собой тело ввысь, над крышами домов. Нет, он уже не мог сдержаться, почуяв добычу. Натура монстра прорвалась наружу, превратив парня в городского хищника.

Восприятие обострилось еще больше, Синий Ангел рванул за смердящими душами Стервятников, чтобы даровать им освобождение. А вскоре с вонью тех переплелись и характерные нотки запуганных и отчаявшихся девушек. Но с ними уже вступил в бой... дракон?
Хм? Внутренний разлад? Обеспокоенный гражданин?
По всей видимости, это была какая-то редкая небольшая порода либо кто-то неместный. Заучивание драконьих кланов Алькора и их отличительных черт входило в активно приобретаемое благородное образование. Однако критичнее сейчас было раскрыть причастность и роль этого дракона в покушении на его собственность.

Пылая холодным гневом от неопределенности ситуации, Баргот спустился на парней с их предводительницей в бешенном и яростном вихре. Дракона окатило брызнувшей кровью и летящими ошметками когда-то грозных тел. В другой миг под смолкнувшие крики в ее голову вцепился дархат, прибив ту к уличной брусчатке с глухим стуком. Крылья ссыпали на торпедовидную морду аргатоэрской пыльцы с сильным расслабляющим эффектом.

Во взгляде полностью белесого глаза он увидел что-то привычное. Что-то похожее на собственную злость и обиду. Так смотрит загнанный в угол хищник. Ему хорошо знакомо это чувство.
— В сторону сантименты, – Баргот до треска сжал рог дракона, и его разум пронзил ее голову подобно ослепляющей в ночи молнии. Чужеродные мысли того несли с собой пробирающий и отрезвляющий холод, выдергивая воспоминания и сея в чужом сознании все нарастающий хаос.

Со временем преображение набирало обороты, потому что нужно было дать отпор, если те начнут домогаться и докапываться. Хотя эти люди уже начинали перегибать палку с заломом рук за спину и ножами у шеи. Конечно, можно было и не сопротивляться, чтобы доказать свою непричастность, но инстинкт самосохранения кричит во всё горло, что пора делать ноги. Ноги в руки – и побежали. Так могло бы произойти, если бы не то, что третья сторона, а четвёртая, которая, возможно, вообще не имеет никакого отношения к данной ситуации. И это обескураживало, когда хотелось разобраться с недоброжелателями, но с ними уже разобрались до неё. Шейлина даже не заметила, как её рефлексы вынудили принять драконью форму.

Мгновение, и она уже прижата диким зверем к земле, которого зажимает более крупный хищник или охотник. Длинную тонкую шею сжимают чужие руки, лапы лягают и царапают покрытое хитином тело, но когти лишь лязгают и не возымеют никакого эффекта, словно бумагой по железу. В краткий миг проскользнула мысль, что от этого Нечто выйдет очень никудышная когтеточка, ведь когти скользят. Лина пыталась его оттолкнуть, но сил у дархата оказывается намного больше, чем у дракона метром в кепке в холке. Кэнрок старалась удержаться и даже не смотреть в эти глаза, полные ненависти, желания сделать что-то плохое.

От Шейл ускользали события, что могли травмировать её психику, но в драках та уже пребывала. И эта вот бойня и грызня как раз напоминала, в которой и проснулись драконьи силы. Из гортани издавалось глухое рычание, зубы стиснуты, а узкие ноздри то и дело, что раздувались от переполняющих эмоций и тревоги, что наполняли маленькое тельце крылатой ящерицы. Хотелось бы что-то сказать, спросить, выдавить из своего никудышного рта, но безуспешно. Именно что никудышного, ведь ни звука не издавалось. Не получалось даже прохрипеть хоть что-то. Нет, конечно, Кэнрок хрипела, но не слова, а именно своё дыхание, чтобы не потерять сознание.

Голова опрокидывается назад, рог сдавливают, ощущается давление на его основание. Краем уха слышался тихий треск. Он же сейчас сломает этот рог! Стоило только захлопать крыльями и извернуть свой хвост, но не хватало маневренности и ловкости. Дракон раскрыла свою клыкастую пасть и зашипела, но вот их глаза пересеклись. Белые, будто слепые, глазки-буравчики чёрного дракона с красной мордой и его (или её) красные глазки насекомого. Вот что Шейлина такого сделала, чтобы на неё так срываться? Только краткий миг страха, отчаяния и злости промелькнул в её омутах, а после и обида на весь мир, что с ней так поступили по несправедливости.

Что можно увидеть в разуме молодого сознания, который вот только-только окончил колледж и отработал буквально год в борделе? Ничего примечательного, на самом деле, но у Иши вся жизнь промелькнула перед глазами по второму кругу, чего ей точно не хотелось. Это отвратительное чувство, так как ты переживаешь все события снова, словно они происходят здесь и сейчас. От этого никуда не деться. Это описать не иначе, как

...дерьмо...

В сознании начали всплывать почти что забытые образы юношества: это избалованное детство, капризы ребёнка, выросшего и воспитанного богатыми родителями, для которых деньги – это просто мелочь. Понятно дело, малышке было всё равно на то, как и откуда они берутся. Главное, что они есть. Окончание школы прошло практически в тумане, ведь там не было ничего примечательного. Вежливые учителя, которые прощали все выходки учеников: ведь их родители – богачи. С такими дело иметь только дороже.

Другое дело – колледж. Проходил уже вдали от родителей, но те подкидывали денег и даже не спрашивали про самочувствие. Курево, наркота, выпивка. И всё было достаточно весело, пока во время одной большой тусовки не случился пожар. Размытые миражи под наркотическим угаром. То ли на самом деле, то ли галлюцинации, но появлялись непонятные существа, которые вывели из пожара. Возможно, пожарные. Возможно, какие-то наёмники. И дальше появилась больница.

После больницы пошла полная внутренняя пустота, ведь пришла весточка о смерти двух крупных инвесторов – это родители Кэнрок. Ни слёз. Ни печали. Просто было как-то... плевать? Дракон не нашла ничего лучше, чем просто лечь спать. Все этим «разумные» картинки проходили как-то смутно. Эта студенческая рутина не оказывалась интересной, пока в ходе одной прогулки до общаги до девчонки не докопались наркоманы.

Разбор полётов. Страх, трепет и нежелание ввязываться в разборки. Было видно, как та нервничает и тяжело дышит. В ушах гул, в груди стук сердца. Это тяжело. Это невыносимо... больно. Опрокинули книги, тетради, сумку, завалили на землю и начинали избивать с обвинениями, что та зажала нычку с веществами. Только вот девушка уже в завязке. Она прошла псих- и наркодиспансер, чтобы её выписали как полноценно здоровую. В ходе всего переполоха на глазах наворачиваются слёзы, тихие мольбы, чтобы остановить избиение невиновной. Из носа и рта уже льётся кровь. Становится дурно. Сердце стучит в бешеном ритме, пока в какой-то момент не становится жарко до такой степени, что девчонку словно в кастрюлю с кипящим маслом не окунули.

Дальше всё как в тумане.

Слышны лишь отдельные звуки, крики и хрипы. Везде брызги крови, разворошенные трупы. Три расчленённых трупа, которые рефлекторно раскрывают рты, чтобы в последний раз глотнуть воздуха. Но они уже не жильцы. Непонимание. Недоразумение. Взгляд опускается на руки. Они в крови. Блузка изодрана, почти обнажая интимные места. Брюки тоже измазаны в грязи и крови, порваны в некоторых местах. Неверие в происходящее. Девушка прячется с места преступления. Желание сбежать, исчезнуть. Это ведь не могла она сделать. Но она сделала...

Защитные рефлексы глушат остальное время. Это мог быть какой-то допрос. Это мог быть какой-то разговор с кем-то неизвестным. Но Лина каким-то чудом не попадает в тюрьму. Её будто никто и не искал. А может кто-то замял дело деньгами или связями, но жизнь престранно становилась тихой и ненавязчивой. Дракон вернулась в учебное время, стараясь не думать о тех временах.

Однообразная рутина, учёба, сессия, практика. Выпуск с колледжа. Сбор вещей и незнание куда отправиться дальше. Шейлина отправляется на поиски работы. Но никто не берёт без опыта работы. Она нашла бордель, где и лишилась девственности в свои двадцать лет. Она начала работать, зарабатывать деньги на койке, ублажая мужчин и даже женщин. Какой-то год до настоящего времени. Единственное оправдание: «Мне нужны деньги».

Она поступила в университет, устроилась в общежитие и начала обзаводиться связями. И эти девчонки оказались именно куртизанками от наркоборделя, где занимаются и продажей наркотиков, кроме тела. Парни с главной девушкой оказались какими-то конкурентами. И снова встречающееся отчаяние и нежелание встревать в конфликт.

Что мог увидеть разъярённый бесцеремонный дархат, кроме повседневности? Секреты? Сакральные тайны? Нет, совсем нет. Ничего такого в сознании дракона не хранилось, кроме того факта, что раньше Шейл подрабатывала наркокурьером, закладчиком, выполняя самую грязную работу, на которую самый уважающий себя человек не согласится. Можно лишь сделать вывод, что Шейлина себя давно перестала уважать и ценить. Ей толком и жить не хотелось. Жизнь проходила на автомате.

И лишь когда все эти осколки реальностей собрались воедино, возвращая нынешнюю студентку в нынешнее время, у дракона из глаз пошли слёзы. Её заставили пережить это всё заново. За что только? Какой она грех свершила? Чем заслужила такое к себе обращение? Возможно, ей даже ответ знать не захочется.

- Зачем?.. – смогла выдавить из себя таки хрип шмыгнувшая девушка, которая и приняла уже человеческую форму. Глаза красные от тихого плача, нос отёкший. Где был рог, незнакомец держал Кэнрок за волосы, а тонкая хрупкая шея, правда, могла сломаться под тяжестью чужого веса.

Белая цепная молния мечется и бесцеремонно ворошит чужие воспоминания, будто проводит обыск, не заботясь о последствиях. Юный разум треснул и поддался, словно переспелый фрукт. Челюсть дархата подрагивает, подбородок медленно расходится в стороны, демонстрируя подобие мандибул. На красную голову капает слюна, из гортани доносится мерзкое шипение. В черепушке дракона звенят тысячи шепотков:
— Мелюзга.
Жалкое существование в розовых соплях: от детства с серебряной ложкой во рту до юношества с иглой в вене. Баргот лично вложил сотням таких же пакетик с заветным наслаждением, весельем, забытьем. Далее картины быстрой завязки и расплаты складываются в ряд бегущей дешевой киноленты. Тем не менее они вызывают некую эмоцию... сочувствие? Жалость темного рыцаря улиц, чья воля перемалывает кости и доводит до безумия чужие умы? Нет. Это просто... раздражение. Вся жизнь этой писюшки – жалкая попытка подражать его собственной. Только вместо жесткого и эффективного становления в непрекращающейся борьбе за выживание – слезливое карабканье из собственного дерьма. И вот они здесь. Выросший в дикой среде за куполом и выковавший себя в грязных городских подворотнях дархат, достигший всего сам. И дракон... получившая второй шанс от других, словно домашнее животное, которому упали объедки с хозяйского стола. И не только "здесь". Оба учатся в одной академии Элизия.
Невероятно... интересно. Там есть кто-то помимо зазнавшихся отпрысков богачей, каждый из которых мнит себя пупом земли? Ох, милая~ Еще и дракон.

Дархат чуть отстраняется и ведет головой, резко выныривая из разума своей жертвы. Остатки ее мыслей, подобно ошметкам, вырываются вслед и развеиваются дымкой нежелания больше так жить. Что ж, на интересовавший его вопрос он ответ получил – новая шлюха в местном доме терпимости. Да и в академии у Баргота появилась новая игрушка, что не захочет раскрывать свою сущность и прошлое. Теперь он знает о ней все. Возможно, из этого даже удастся извлечь пользу. Если нет, развлечение – тоже своего рода польза. Мандибулы мелко дрожат и пощелкивают, имитируя... смех?

Ее вопрос: "Зачем?" – вырывает парня из собственных мыслей. Мандибулы складываются, подборок сводится, хитиновая маска приобретает прежний безэмоциональный вид. Направление взгляда определить невозможно. Он сжимает белые пряди в кулак и наматывает ее волосы на руку. Затем медленно привстает с хлипкой шеи и тянет голову девушки за собой вверх, заставляя ту искать руками опору. Приближает ее лицо к своему, внимательно вглядываясь во влажные глаза. Баргот заставил пережить Шейлину Кэнрок (он знает теперь имя) всю ее жизнь и всю ее боль. "Раздражение"... что он испытал к ней ранее, трансформировалось в жжение внутри, будто он глотает раскаленный металл. И все это наваливается усталостью от происходящего и сделанного.




Сигнальный рог разрезает воздух. Резкий и пронзительный звук, объявляющий о приближении городской стражи. И о том, что скоро к ним прибудет подмога. Периферийное зрение выцепило две фигуры в воздухе: этнархи в латных доспехах, грациозно парящие над ними на птичьих крыльях. Первый – мечник с обнаженным клинком, стремительно приближается. Второй – лучник, уже убрал рог и натягивает тетиву. Стрела свистит и с лязгом бьется о стену рядом. Наконечники для ниорской стражи изготавливают из сплава адамантия, рассеивающего магию. От таких сложно защититься.

Голой, с опустошенным взглядом девушке под ним, возможно, и нечего рассказать про Синего Ангела. Но в голове мгновенно всплывают образы разнюхивающих все в академии дознавателей. Сегодняшний инцидент точно будут тщательно расследовать. Барготу не нужны лишние вопросы и проверки. А еще меньше нужна игрушка, стоящая на учете. Сейчас секреты Шейлины в его власти, а идущая со статусом жертвы публичность подорвет их ценность.

Решение принято за долю секунды. Дархат подхватывает девушку на руки и срывается с места в сторону, стараясь не слишком отрываться от земли. Его крылья более маневренные, чем у этнов. Он сможет легко лавировать в лабиринте узких переулков, а крыши и стены прикроют от стрел. Девушка неожиданно, как будто читая его мысли, создает копию их самих. На очередной развилке дубликаты отправляются в одном направлении, а парень с ней в другом. И это помогает. Стрела с мерцающим наконечником разит ложную цель. Иллюзия рассеивается в снопе быстро меркнущих искр. Следующее мгновение – бельевая веревка. Яркое покрывало налипает на силуэт дархата, тот не успел среагировать и уклониться. Мечник же, воспользовавшись моментом и быстро поравнявшись, с ужасающей скоростью и техничностью обрубает голубое крыло чистым точным ударом.

Парочка беглецов цепляет угол дома и падает, не имея времени сгруппироваться. Ощущение бессилия – самое болезненное в этот момент. Латник уже держит острие у шеи дархата, придавив того ногой к земле. Его вес сдавливает хитиновую грудь. Место, где было крыло, пульсирует болью. Регенерация и магия исцеления сделают свое дело, уже завтра оно вернется на место. Но сейчас улететь больше не выйдет.

Руки сковывают кандалы. Шею сжимает ошейник, блокирующий магию. Девушка рядом удостаивается лишь ошейника. Стражник легко сгребает ее в подмышку. Дархата подхватывает за цепи кандалов. Затем взмывает в воздух и доставляет их к месту происшествия, где подмога из пары молодых стражников в легкой броне оцепила место и не дает пострадавшим от Стервятников куртизанкам сбежать без дачи показаний. Растерзанные Барготом тела лежат нетронутыми. Их вид вполне может ввести неподготовленного очевидца в шок.

Блокиратор магии [эпический] — этот ошейник из сплава сангиниума, усиленного адамантием, блокирует магический источник носителя на 24 часа.

Воздух вокруг парня будто сгущается от злости и разочарования. Его жатва в этот раз закончилась иначе. Все попадаются. Что будет дальше? Разоблачение? Тюрьма? Или что-то еще хуже? Память выуживает гневный лик леди Сильфии. Почему-то сейчас эта перспектива пугает больше прочих. На краю сознания сквозит еще одна мысль. Сейчас он в похожем положении, в которое не так давно поставил свою... соучастницу? Эти ассоциации немного веселят и греют его, мандибулы слегка оголяются и подрагивают на несколько секунд.

Шейлина может заметить, что ее несостоявшиеся коллеги не боятся Синего Ангела, но не смотрят на него. В их затуманенных и заплаканных глазах лишь глубокий всепоглощающий стыд. Они избегают прямого взгляда, словно он – зеркало, отражающее их уродливую жизнь. Жизнь жертвы. Тот является их защитником куда больше, чем городская стража, что заходит к ним лишь повеселиться, или когда случается что-то действительно громкое, доходящее до ушей обычных горожан. Дархат – их тень, их щит, ангел-хранитель в этом грязном и бессердечном городе, рьяно следящий, чтобы тем не наносили слишком большого вреда.

Лучник снимает с головы шлем. Темные и растрепанные волосы слегка накрывают резкие черты лица. Из-под челки блестит стальной взгляд. Он наклоняется над одним из Стервятников. Не трогает, лишь холодно рассматривает:
— Синий ангел, значит, – спокойный тембр без намека на угрозу, – Шансы на еще одного синего аргатоэра в городе? Нулевые. Хорошо держишь своих людей. Ведут себя вежливо, лишний раз не барагозят, исправно от... – он не продолжил. Затем сплюнул на труп. Резкий и категоричный жест.
В диалог включился мечник:
— Ты сделал хорошее дело, но разбираться в ситуации будут дознаватели. Мы – стражи улиц. Иногда палачи, но уж точно не судьи, – будто оправдываются. Ищут понимания, что лишь выполняют свою работу. Типичная реакция, картель имеет устрашающую репутацию и не стесняется мстить семьям служителей правопорядка. Дархат неопределенно кивает, за парочкой продолжают следить издалека.

Наконец Баргот обращает внимание на потерянную и съежившуюся в комок девчушку рядом с собой. Немного склоняет голову вперед и шепчет, прикрывая лишь слегка разведенную челюсть. Речь свистящая, выговаривать звуки в такой форме дается с трудом, а менять ту даже частично он не может в ошейнике:
— Рейлинор. Твое имя. Ты – дочь посла, дракона Сиджакса Нистера. Сбежала полюбоваться городом и угодила в неприятности. Я видел твои способности в воспоминаниях. Укради ключ от ошейников. Он у мечника.
Как удачно, что мы недавно принимали Нистеров у себя. Рейлинор, правда, сильно младше. Теперь мне надо их отвлечь на себя.

Дархат резко встает и провокационно идет прямо на выставленное в его шею острие меча, говорит громко, но все с таким же трудом:
— Вам нужно помочь дочери посла Нистера. Все произошедшее – несчастный случай и недоразумение. Вы же не хотите пятнать репутацию города конфликтом с послом уважаемого драконьего племени? Стоит проявить дальновидность, – упирается тонким хитином на шее прямо в меч и продолжает уже тише, – Стражникам, что послужат Ниору и поспособствуют быстрому и тихому разрешению скандала, полагается хорошее вознаграждение, не так ли? – из складок заляпанных кровью и пылью одежд ловко извлекается темный замшевый платок с парой переливающихся на нем в лучах солнца драгоценных камней. Взятка – пряник. Гнев посла – кнут. Возможно, хватит и этого...

Не стоило рассчитывать, что на жалкий риторический вопрос больше в пустоту, нежели самому дархату, соизволят ответить. Только вот, к счастью ли, к сожалению ли, дальнейшие события вот вообще не располагали к тому, чтобы выяснять разбор полётов и в целом отношения. Ведь на горизонте показались уже сами стражники порядка, которые окажись чуточку раньше, были бы очень кстати, но не сейчас. Как бы Шейл плохо ни было, но она не являлась той, кто будет крысой, что сбежала с корабля, и не будет той, кто сдаст своего же «судью» с потрохами. Хотелось ли ей сделать подобное? Не очень, да и голова забита совершенно другими мыслями. Крутилось только одно: «Откуда они вообще взялись?».

Не успела девчонка отреагировать на появление правоохранительных органов, так её саму схватили и куда-то свалили. Только вот зачем? Для чего? Куда это нечто летит и почему спасает Шейлину, которая в этом вообще никак не замешана? Она готова отвечать за свои слова, действия и п(р)оступки. Только вот ей этого не дают и не позволяют делать. Лина вовсе потерялась во всём происходящим. До этого момента дархат довёл студентку до слёз, а теперь ещё и выручает. Что вообще происходит? Голова шла кругом от стремительно меняющихся образов. Ведь легче ориентироваться в пространстве, когда она сама летит, а не её несут куда попало. К слову, о куда попало...

А попала парочка врасплох. Бельё, что сушилось на верёвочке, как в какой-то деревеньке, загородило обзор аргу и тот потерял равновесие. Всё закружилось. Перед глазами пронеслась вся жизнь по третьему кругу, но вот додумать и осознать случившееся не дали вновь, когда она столкнулась своим тельцем с землёй. Дракон поморщилась от боли в спине и плечах. Благо не ударилась затылком, а то и сознание потеряла бы. Но когда её стражник выхватил за пазуху, как какую-то кошку, Шейлине стало вовсе не до смеха. Становилось уже как-то скучно и однообразно. Девушка просто прикрыла глаза и обречённо вздохнула. У неё как бы и ноги есть, и крылья в образе. Вот обратиться в дракона не дали, ибо нацепили блокираторы, что блокируют и обращение в истинную ипостась. Кэнрок поморщилась от того, что замок ошейника защемил волосы, отчего те выдернулись с корнем. Отрастут? Да наверное.

Лина замечает и других пострадавших: те самые куртизанки, с которыми она хотела сотрудничать. Сейчас что-то желание поутихло в этом плане. Если подобные казусы будут повторяться и случаться периодически, то видела Шейл это в гробу своём фиолетового цвета. Ей подобное вот вообще не сдалось, поэтому лучше найти что-то более спокойное. Если получится, то и вовсе по специальности от колледжа. Кэнрок присмотрелась к дархату и девчонкам, замечая странную особенность: те избегали взгляда с ним, но не из-за страха. Проститутки просто не хотели на него смотреть. Необычная толика пренебрежения, что ли. Дракон задумалась и невольно дёрнулась от голоса одного из стражников, когда тот обращался к аргатоэру.

Синий ангел? Чего? Синий жук же. В каком месте это ангел? Шейлина поморщила лицо и непонимающе покосилась на своего недоспасителя. Она не понимала сути разговора. Не понимала, почему те вообще говорят с этим насекомым. Девушка вообще не знала, как себя вести и что делать в такой ситуации. Как относиться ко всем и вся? Стражников как бы уважать, это понятно. Девчонки? Тут сложнее. Дархат-мучитель-истязатель? Да глаза б его не видели. Шейл испытала несвойственное раздражение от всего происходящего. Хочется просто встать и уйти. И не забыть пафосно хлопнуть дверью. Откуда эта жеманность взялась, ведь обычно это студентке не подобает подобное поведение. Блондинка и сама не знала, чего ей хочется. Чтоб её отпустили или просто объяснили что к чему, зачем и почему?

- Чего? – шепнула недоуменно Шейлина, оглянувшись на незнакомца-горе-спасителя. Она наморщила лоб и нахмурила брови. По её лицу сразу было понятно, что дракон совсем потерялась в пространстве, времени и сути всех событий. Просто топнуть ногой и крикнуть о несправедливости. В голове мелькали образы, как Шейл просто говорит о непричастности девчонок и её в частности. А с дархатом пусть делают, что захотят.

- Почему я вообще до... - и осеклась, когда заметила взгляды прочих на себе. Чтобы не вызывать подозрений и различных домыслов на свой счёт, дракон поджала плотно губы, обращая их в тонкую линию, и медленно с надменностью отвернулась. Она какое-то время молчала и тяжело дышала, размышляя о смене обстановки, адаптации к ситуации. Ведь из неё актриса не очень. Да и не доводилось как-то раньше быть лицемером или «надевать маску», чтобы сойти за своего или другого человека. Это было против её моральных устоев, но жизнь диктует немного иные правила. Лина просто-напросто не успевала переварить всё.

Стражник, что уткнулся лезвием своего оружия в шейный хитин дархата, скосил взгляд на Шейлину-Рейлинор. Рей ли Нор. Рей, которая порыла нор. Рей, что поныла ор. Странный ассоциативный ряд и попытки вообще прослыть этой самой дочерью посла. А какая она вообще должна быть? Избалованная, раз отец в узких кругах и важная шишка. Одна из шишек. Ёлочных, блин. Кедровых. Сосновых. Внутреннее бурчание никуда не хотело деваться из головы Шейл, которая обратила свой взор к этому стражу. Из-за раздражения блондинка смотрела твёрдо, пристально и почти испепеляюще. В какой-то момент можно было, правда, подумать, что Шейл и есть на самом деле дочь того самого кедра.

- Чего смотрите? Не верите, что ли? – наигранно начала свою речь девушка с достаточно требовательным тоном. Какая та Рейлинор на самом деле Шейлине, понятно дело, было неизвестно. Она пыталась скосить под дочь гонца, но понятия не имела, как те должны себя вести. Если брать пример с этого же нечто со жвалами, то примерно так же: с чувством, что ему все должны, он всегда прав и знает, как лучше. Лучше для него самого.

- Или вам всем напомнить, кто я такая? Ты знаешь кто я? – переходя на более громкий голос, Лина чувствовала, как у неё к щекам прилила кровь. Она нервничала и переживала. А вдруг её сейчас разоблачат и вставят кляп какой, чтобы не болтала? Эти мысли украдкой проникали в голову. – А ты знаешь кто я? – она обратилась уже к другому стражнику, который скосился на напарника с явным сомнением. По-хорошему, надо освободить наглую девицу. – Я пожалуюсь своему отцу, и он вам устроит форс-мажор, что вовек не отплатите свои грехи, - голос временами срывался, а щёки налились краской.

- Ну и кто же ты? – решил включиться в этот монолог один из стражников, убирая свой меч от дархата. Он склонил голову набок. Его вид прямо приобрёл оттенок: «Эх, наивное глупое дитя. Рассказывай сказки». – Допустим, я не знаю, - или реально наигранно, или он издевался.

- Вот и я не знаю. Господи, что я несу вообще? – покачала головой Кэнрок, явно понимая, что игра в чужую роль не удалась и провалилась с треском. Шейл покачала головой и стиснула зубы, поджимая губы и отворачиваясь от стыда в сторону. – Тоже мне, нашёл на кого рассчитывать, - пробурчала дракон себе под нос, затрагивая уже насекомого.

Оставался только один выход, и это стыбзить ключи у мечника, который точно будет потешаться над драконом. И будет ситуация из разряда: «А ты смешная. Посажу тебя за решётку последней». Но и воровка из Лины очень такая себе. Она была наркокурьером, закладчиком, но не взломщиком замков и какой-нибудь карманщицей. Это вообще не её сфера деятельности и близко, поэтому оставалось только фыркнуть. Разве что просто не сказать: «Дядя, а можно мне вон ту связку ключей за мои красивые глаза?». А ля комедия, не больше. Благо на Лине не было кандалов, как у дархата, которому даже не дали принять человеческий облик, а то его речь только через переводчик понимать. Но тот старался, этого не отнять, чтобы его поняли с первого раза.

Оставалось только дождаться подходящего момента, которого всё не было и не было. Косвенно это произошло, когда их усадили в транспортное средство для перевозки непокорных и строптивых. Девушка вытянула ноги и сделала вид, что пытается расслабиться, будто ноги устали. И глупый вид со стороны её вовсе не смущал. В целом это так и было. Быть наркоманом в завязке – это абсолютное равнодушие ко мнению со стороны. Всегда можно будет перевестись в другой филиал, переехать на другую планету, сменить паспорт, имя, фамилию и образ жизни. Вот и Лина меняла своё поведение, как перчатки, что ей давалось с трудом.

Поджидая момент, Шейл дёрнула ногой, приподнимая носок, чтобы подцепить ключницу из ремня стражника, на что её просто застали с неподобающей позицией. Она полулежит на сиденье с вытянутой ногой, а взгляд сосредоточенный. Но стоило органу не-внутреннему развернуться и увидеть зрелище, Лина и бровью не повела. Она смотрела в одну точку и выдохнула.

- Может, хотя бы за терпение ногу поцелуете? – не поднимая головы и глаз на мужчину, студентка произнесла это настолько ровным голосом, что было видно – ей уже плевать. Она отчаялась. – Нет, так нет, - на что осмелела и дала несильный пинок стражнику под пятую точку, толкнув мыском ботинка. Ключи забренчали, а вот сам крылатик ничуть не дёрнулся.

- Осмелела, гляжу? – Лина опустила ногу и устало вздохнула.

- А вы долго нас здесь держать собираетесь? Мы тут уже столько надышали, что никакой душнила не нужен, чтобы в комнате понадобилось открыть форточку. Ладно, я и этот, - она указала большим пальцем через плечо на аргатоэра, - а они в чём провинились? – указала рукой уже на других девчонок. – Мы простые студенты. Не поладили с этими, как их там, стервятниками. Он синий, - кивнула на дархата. – А синий – это что? Это синька. Он выпил малясь, вот и сорвался. Просто выпишите нам какой-нибудь штраф, отправьте на исправительные работы и закончим со всем этим балагуром. Я устала. Они устали. Вы устали. Мы все устали. А тратим время на какую-то лабуду. Вам совсем делать нечего?

— Тоже мне, нашёл на кого рассчитывать.
Попытка горе-соучастницы изобразить из себя дочь посла была настолько неубедительна, что открытое признание в этом намерении даже ничего не поменяло. Баргот издал лишь присвист-шипение, едва сдерживаясь от чего-то большего, и проводил ее поворот головы пятью алыми немигающими глазами. Шейлина, видимо, представляла Рейлинор высокомерной карикатурной аристократкой из сатирической трагикомедии третьего сорта со всеми сопутствующими перегибами в мимике и жестикуляции. Ее попытки придать своему лицу выражение благородного праведного гнева напоминали красную гримасу гамадрила с клокочущими ноздрями. Как у тех, с которыми в детстве дархат дрался за право погреться в горячем источнике. Мечник, проявлявший доселе огромное самообладание и холодность, даже не потрудился сдержать гулкий надменный смешок из-под своего шлема. Тот подхватил, издав подобный, парень из оцепления, и даже поддержала кривой усмешкой одна куртизанка.

Взрывы раздражения вновь и вновь проносились под хитином аргатоэра. Как же ему хотелось выпустить пар, добить и раздавить слабую, неспособную даже на мелкую хитрость личность девушки. Кисти сжались в кулаки, кандалы издали скрежет. Если бы не они с ошейником, подавляющим магию, то дархат бы уже через секунду разорвал ее на куски прямо перед наблюдающей за этим стражей. Но не имея возможности привычно реализовать вспышку гнева жестокостью, Баргот поймал себя на странном чувстве веселья, где-то не так уж и далеко скрывавшемся за ощущением внутреннего кипения. Нелепый спектакль так плохо поставлен и так неправдоподобен до абсурда, что это было по-своему шедеврально. Он еще долго будет вспоминать девичье лицо, преисполненное паники и глубокого страха, что впав в краску, силилось выдать манеру, о которой читала лишь в книжках, совершенно упуская суть. Чувство самоиронии рвало изнутри на части, порождая ужасающе неприятное состояние подвешенности. Желание убивать, залиться хохотом, непривычное бессилие, нависшие над ним серьезные последствия – все мешалось в бурлящем котелке неподготовленного к такому разума.

Внутреннюю какофонию прерывает мечник, забирающий драгоценные камни вместе с замшевым платком из руки дархата. Грубое и уверенное движение, взгляд жадный и без тени сомнения. Похоже, в кандалах и с такими подельничками даже зловещая репутация Синего Ангела с картелем за его спиной показалась стражнику пустой угрозой. Пусть он не верит в опасность, но камушки зачарованы на отслеживание для таких и не только таких случаев. Надежда покинуть Доминион прежде, чем Баргот сообщит своим парням, прозрачна, как транспаристаль. Пусть попытается, возможно даже получится. В этом городе многие рискуют дурить и заигрывать с картелем, должно же хоть кому-то повезти. Мысленный взгляд переключается на лучника, анализируя его реакцию.
Да, придется поделиться~ Возможно, все осложнится, и один из вас закончит свой путь от руки другого?

Парень снова фокусируется на мечнике, запоминает рост, комплекцию, цвет глаз, волос, все пятнышки и морщинки – каждую деталь тела и лица, заметные из-под доспеха. Запах несомненно информативнее, но ассасину потребуется прежде всего визуальная информация. Стоит раздобыть слепок ауры и имя. Впрочем, внешне все выглядит так, будто дархата совершенно не волнует этот поступок. И с точки зрения финансового вопроса это почти так. Но есть еще и плоскость принципов. Один из них – не позволять себя оскорблять. Этнарх покусился не только на драгоценности, но и на уважение, которое в криминальном профиле ценится куда выше и влияет на все сферы деятельности. В мире Баргота периодически наступает момент, когда стоит преподать и вынести урок. Стражник – весьма знаковый трофей. Пожалуй, стоит доплатить и нанять охотника за головами, чтобы получить наглеца живьем. Сделать пример для других, обучить город уважению к Синему Ангелу, а не просто картелю. Красивый жест, какой-нибудь перфоманс, запоминающийся болью и гневом с отзвуком слепого правосудия, не делающего исключений. Размышления быстро перевели юношу в рациональное и спокойное русло, направляя на поступательное решение проблем. Он решает ждать ошибки со стороны окружения или любой счастливой случайности, которой мог бы воспользоваться и обеспечить себе свободу.


Ожидание растягивается до того, что в итоге подъезжает автозак. Паровая машина тарахтит, как храпящий дракон, и дымит, выплевывая густые облака черного дыма, что тут же оседают на усиках Баргота горелым маслом и сажей. Крашеный в синий корпус покрыт толстым слоем грязи, создающим подобие ватерлинии, которая маскирует собственную ржавчину, вмятины и царапины. "Счастливую парочку" и всех куртизанок проводят в укрепленный толстыми пластинами металла кузов с окошками из рифленых прутьев решетки. После чего стражники разыгрывают в камень-ножницы-бумага, кто поедет с водителем. Побеждает лучник, и мечник обреченно загружается в кузов, захлопывая за собой массивную дверь с несколькими замками и засовом.

Мелюзга, чьи лицо и голос внезапно утратили какие-либо эмоции и сомнения, все-таки решила выполнить, о чем ее просили. Она попыталась подцепить ногой ключи с пояса стражника прямо во время перевозки. Неловкое движение и шутливые словесные выпады только вызвали в мечнике раздражение. И не у одного него. Шейлина почти легла на Баргота в процессе, и тот в то же мгновение опустил ей руку на голову, поймав себя на новом желании навредить. Пальцы зарылись в белоснежные волосы, раздвоенные черные когти болезненно впились в кожу под ними. Конвоир среагировал незамедлительно, угрожающе опустив ладонь на рукоять меча. В обрубленном крыле отозвалась фантомная боль, дархат даже поморщился бы, если его лицо сейчас не было бы застывшей хитиновой маской. Сквозь прутья решетки по начищенным латам гуляли лучи утреннего солнца, блик отскочил парню в глаз, выводя из состояния взаимного ожидания. Он нарочито деликатно погладил девчонку по голове. Мечник хмыкнул и немного расслабился, но весь остаток пути внимательно следил за обоими.

Здание городской стражи представляло собой мрачный каменный монолит, украшенный яркими гербами Ниорского Доминиона и самого Ниора. Внутренний дворик отдавал сыростью, плесенью и горько-металлическим привкусом застарелой крови, въевшейся в стены и брусчатку за долгие века. А еще вездесущим запахом бытовых химических средств, которыми старались все безуспешно отмыть. Забавно, любой сильный маг справился бы с этой задачей за минуту. Но ни один из них не удосужился привести свое рабочее место в порядок. Чего уж там, Баргот углядел даже кое-где на стене граффити.

Комната допроса была маленькой и душной. Грубый стол и пара стульев, лампочка да голые стены. За стеклом из транспаристали куртизанки ждут оформления, выражения их лиц варьируются от испуга до безразличия. Ожидание было долгим, про дархата и дракона будто забыли. Баргот провел когтем по металлу своего ошейника, высекая оглушающий скрежет. Тот все еще был на нем.
— ...не справилась, – легкий свист, лицо повернуто к спутнице.
На мелюзгу нельзя положиться, но можно на меня. Тогда продуктивнее будет сыграть от нее?
— Когда войдут дознаватели, выкинь что-нибудь. Что угодно. Ты не захочешь попасть в камеру, а из нее в пыточную, – как одно препятствует другому он уточнять не стал. Парень просто понадеялся, что Шейлина создаст достаточно кругов на воде, чтобы ему нашлось, за что уцепиться для освобождения.

Пара этнархов-офицеров, наконец, присоединилась к ним в допросной. Девушка сразу же включила дурочку и попыталась соскочить. Аргатоэр дергает раздраженно крылом, маскируя за внешне эмоциональным жестом распыление остатка наркотической пыльцы, который быстро распространился в замкнутом пространстве комнатушки. Суровые лица дознавателей разгладились, взгляд смягчился, осанка расслабилась. Весь бред Шейлины только усугубился, но неожиданно сработал. И вот уже женщина-этн извлекает ключ и снимает кандалы с ошейником, Барготу дают обратиться в человеческий облик. Его молодой вид служит первым подтверждением, что здесь лишь студенты. После устраивается очная ставка, молодых людей долго мучают вопросами об академии, требуя давать одновременные ответы. И вопросы, и ответы порой идут в слишком дружелюбной манере, но не похоже, чтобы кто-то из дознавателей что-то заподозрил. В итоге силы правопорядка поверили, что эти двое – просто жертвы Стервятников. Как и в то, что они ничего не поняли, лишь в панике пробовали защититься, в том числе от стражи. Синий Ангел здесь не при чем, парню просто не повезло оказаться синим аргатоэром. Но кто-то все же перебил бандитов. Кого стража упустила.


Черный ход из здания городской стражи выводил в вонючий узкий закоулок, заваленный мусором. Пахло застоялой водой и гнилью разложения. Не надо быть дархатом, чтобы определить источник – мертвые крысы в стоке. Глаза быстро привыкли к вечернему полумраку, стража вывела парочку в старую малолюдную часть города. Стены были сырыми будто после недавнего дождя, неровные каменные блоки древней кладки блестели в свете уличных фонарей. Головы покрыты грубыми темными плащами, для сохранения инкогнито от любопытных взглядов. Благородное происхождение Баргота, разумеется, подтвердили. Рунэдайны воспользовались своим влиянием, чтобы все связи члена Дома с произошедшим остались тайной, в том числе на отчетах.

Ожидание машины прошло в напряжении. Юноша открыто изучал Шейлину, раздумывая над произошедшим. Взгляд гулял по простой тунике и штанам, что ей выдали на замену обрывкам тряпок, которые остались после превращения в дракона. Все же за измотанностью и уязвимостью скрывалось что-то еще. Как и за его агрессией. Вскоре подъехал автомобиль, девушку подвезли до портальной станции.


Мачеха, как всегда, была безупречна в своей строгости. Холодная и собранная, с небольшой усталостью в глазах, в глубине которых плясал ледяной огонь. Баргот проявил слабость. Потерял контроль, не смог справиться с последствиями самостоятельно. Теперь это будет использовано против него. Голос леди Сильфии практически не выражал эмоций:
— Переформатирование твоих активов начинается завтра. Как и обсуждали, все публичные дома теперь станут кальянными. Быстро и без лишнего шума. У тебя две недели. После чего ты забудешь о них, пока я не скажу иначе, – она протягивает руку с перстнем, требуя поцелуй – знак уважения и повиновения. Губы дархата касаются драгоценного камня, пока в висках закипает кровь от очередного бессилия. Эта женщина расчетливо и беспощадно лишила его возможности пребывания в криминальном мире, забирая новые точки сбыта под свое крыло. Но противиться ее воле было равноценно полету в шторм. Ближайшие года придется играть роль прилежного студента.

Позже дознаватели все же посетили академию. Визит был формальным, по кампусу тут же расползлись слухи. Ищейки пообщались с педсоставом, чтобы подтвердить, что Шейлина Кэнрок и Баргот Рунэдайн действительно числятся среди учащихся. Ниорская форма, весьма заметная в Элизии, привлекла много внимания. Родители надавили на академию, и вскоре фраза "жертвы нападения" закрепилась за девушкой с парнем, как клеймо. Растущий поток сплетен подтачивал завоеванное уважение и не способствовал зловещей репутации. Дархат все больше сожалел о проявленной жалости и неуместной попытке сбежать вместе. Потому записал произошедшее в книгу долгов, которые медленно и утонченно взыскивал с дракона в учебных залах и за их пределами. Поджидая в неприметных местах, чтобы в очередной раз напомнить об их новой крепкой связи и о том, чего она ему стоила.