Аромат чая, только что бывший легким обещанием, вдруг взорвался в пространстве лавки. Этот запах – не просто травы, это глоток утренней росы, шепот ветра в бамбуковой роще, теплота солнца, вплетенная в каждый лист. Шин почувствовал, как аромат окутывает его, проникая глубже обоняния, касаясь чего-то древнего в его эльфийской душе. Он поднес чашку к губам. Пар обжег кожу, но первый глоток... это было не питье, а откровение. Жидкость, обжигающе-горячая, растекалась по нёбу нежнейшим нектаром, оставляя послевкусие чистоты и тихой, глубокой силы. Это был вкус самой жизни, сконцентрированный и поданный с изяществом, которое заставило его на мгновение закрыть глаза, полностью отдавшись ощущению.
— Я, можно сказать,ваш... твой коллега по ремеслу... — эльф поставил чашку на стол, давая понять, что он очень увлечён разговором, — Тоже стою за прилавком. Только моя алхимия – в бокалах и шейкерах. — Взгляд его теперь горел неподдельным интересом, зацепившись за каждое движение Аэлиты, за её мимикой, за игрой света в ее медовых глазах, за ту едва уловимую магию, что витала вокруг нее. — Моя таверна называется "Резонанс". — Он произнес название медленно, с гордостью, но и с легкой ироничной усмешкой. — Хотя, признаться, вывеска написана вязью древнего эльфийского наречья. Для глаз большинства здешних обитателей – просто затейливый узор, который они не поймут, пока я сам не скажу.
Юноша невольно наклонился вперед через стол, сокращая дистанцию. Столешница, казалось, сжалась под этим движением, притягивая их друг к другу в этом островке уюта, отгороженном от вечного шума города. Его серебристые волосы упали на лоб, а взгляд стал проницательным, почти испытующим. — Для приготовления новых и вкусных напитков требуется вдохновение... и конечно же то, что придётся смешивать и настаивать, что-то особенное... — Шин вновь взял чашку и отпил чаю с умиротворённым видом, — ...наверное, за этим я здесь.
Финал его фразы повис в воздухе. А потом Эрион задал вопрос, который вибрировал гораздо глубже, чем простая вежливость. Его аквамариновый взор, обычно светлый и ясный, потемнел, став похожим на глубокое лесное озеро, в котором отражался свет лавки и любопытные глазки Аэлиты.
— Значит... — голос Эриона понизился до шепота, полного недоверия к простому совпадению. — Я здесь не случайным путником? Не заблудившейся душой? Это воля судьбы подвела меня к твоему порогу? Или... — он замер, словно боясь спугнуть ответ, — ...или твоя лавка сама решила, что сегодня ей угодно было показаться именно мне? Что я... достоин увидеть ее?
— Я, можно сказать,
Юноша невольно наклонился вперед через стол, сокращая дистанцию. Столешница, казалось, сжалась под этим движением, притягивая их друг к другу в этом островке уюта, отгороженном от вечного шума города. Его серебристые волосы упали на лоб, а взгляд стал проницательным, почти испытующим. — Для приготовления новых и вкусных напитков требуется вдохновение... и конечно же то, что придётся смешивать и настаивать, что-то особенное... — Шин вновь взял чашку и отпил чаю с умиротворённым видом, — ...наверное, за этим я здесь.
Финал его фразы повис в воздухе. А потом Эрион задал вопрос, который вибрировал гораздо глубже, чем простая вежливость. Его аквамариновый взор, обычно светлый и ясный, потемнел, став похожим на глубокое лесное озеро, в котором отражался свет лавки и любопытные глазки Аэлиты.
— Значит... — голос Эриона понизился до шепота, полного недоверия к простому совпадению. — Я здесь не случайным путником? Не заблудившейся душой? Это воля судьбы подвела меня к твоему порогу? Или... — он замер, словно боясь спугнуть ответ, — ...или твоя лавка сама решила, что сегодня ей угодно было показаться именно мне? Что я... достоин увидеть ее?