[Фортуна]

Циркон / 4903-4908 год

Рой Иденмарк, Фортуна

Эпизод является игрой в прошлом и закрыт для вступления любых других персонажей. Если в данном эпизоде будут боевые элементы, я предпочту стандартную систему боя.

Демиург удачи от скуки начинает играть со "всего лишь" хуманом, притворяясь иллюзией, которую он видит в наркотическом бреду. Но (не)невинная забава заходит слишком далеко для обеих сторон...

[Рой Иденмарк]

Из тени двух серых многоэтажек вынырнула щуплая фигура в потрепанном черном плаще. Из под туго натянутого на голову капюшона било два ярких синих огонька, то и дело мелькающих - их владелец часто моргал из-за дувшего ему в лицо прохладного ветра, раскидывающего моросившей мокрый снег.
Спешно перейдя под зеленый сигнал светофора, парень в плаще переместился на другую сторону улицы, и миновав пару пролетов, оказался возле небольшой стеклянной витрины с неоновой вывеской "Аптека", последняя буква которой была повреждена и не светилась. Он поспешно вошел внутрь, врезаясь в теплый чуть душноватый воздух, перемешивающийся с характерным для аптек запахом фармацевтической химии.
Не снимая капюшон, парень бегло огляделся, и убедившись, что посетителей кроме него не было, быстрым шагом отправился к прилавку.
-Ну что там, все готово? Достал? - голос парня был слегка хриплый, прокуренный. Слова он чеканил быстро, нервно, словно желал ускорить ими и собеседника.
-Ох, и пришлось же мне повозиться ради тебя, чувак... - Человек в белом халате за прилавком отошел, отворил скрипящую дверь, нырнув в соседнее помещение.
Ожидая его, парень в плаще переминался с ноги на ногу, то и дело поглядывая сперва на часы, затем на тоскливую, мрачную погоду за окном.
-Вот держи. - Аптекарь положил на прилавок небольшой сверток в перевязанном скотчем сером пластиковом пакете - "Альфа-Мета-33", как и заказывал. Уж не знаю, почему именно эта партия тебя заинтересовала, у меня полно новейших когнитивных стимуляторов гораздо дешевле. Есть даже парочка, которую легально пробить можно. Их, конечно, стимуляторами с натяжкой назвать можно, но зато и проблем с законом не возникнет...
-Деньги получил?.. - Не обращая внимания на слова аптекаря, парень со светящимися глазами торопливо запихивал пакет во внутренний карман плаща.
-С этим у нас никогда проблем не было. Вы платите - я достаю то, что нужно. Даже эти хтоновы стимы достал. Смотри только, не попадись с ними. Мало того что за большинство стимов и так дают больше, чем за весь наркосхрон картеля, так это ещё и спецразработки. Легавые за такое основательно берутся, если находят. Тем более в наших местах.
Застегнув плащ, парень поспешил выйти из аптеки, вежливо кивнув на предупреждение аптекаря. Черные берцы неустанно месили слякоть под ногами, пока он темными переулками возвращался домой.

Адам Койф, так его теперь звали. Кристиан не только раздобыл ему фальшивые документы, но и смог даже зарегистрировать на них Роя в базах данных. Иденмарку, который в некотором смысле гордился своей фамилии, было не очень приятно скрываться под чужим именем. Но что ему оставалось? В конце концов, скрывался он из-за тех, кто тоже были Иденмарками.
Старая потрепанная дверь со скрипом отворилась, и парень ввалился в не менее старую и потрепанную двухкомнатную квартиру, сразу же запираясь. При беглом осмотре жилья, можно было решить, что оно принадлежало пожилому, уставшему от жизни человечку, который уже ничего особо не ожидал и не хотел от жизни. Вот только едва ли подобный человек стал бы ставить растяжки, которые тут были перед каждым дверным проемом, да и несмотря на довольно потрепанный вид, порядок и чистота в квартире царили идеальнейшие - каждый день парень полностью выметал весь мусор, протирал пыль на каждой полке, мыл окна. По-другому он не мог - его тошнило от грязи в этом захудалом городишке, и выносить её ещё и в собственном жилище он бы не смог. Нет, он определенно не был ни старым, ни уставшем от жизни. Он буквально горел внутри. Горел идеей мести.
Это место не было похоже на типичное поселение Циркона. Никаких тебе поднебесных небоскребов, центров, бесконечных дорог, забитых тысячами единиц транспорта. Нет, небольшое полу-село полу-город, с разбитыми дорогами, слякотью, рядами старых многоэтажек и населением, которое преимущество оставалось здесь потому, что жило тут чуть ли не с рождения, и потеряло надежду на будущее. Те, у кого появлялась возможность свалить отсюда, делали это при первой же возможности. Да, все это было совсем не похоже на тот шумный красивый мегаполис, на ту стеклянно-неоновую башню, которая ещё не так давно была домом Адама, когда он ещё не был вынужден взять себе это имя, и был Роем Иденмарком. Теперь ему пришлось залечь на самое дно, чтобы его не нашли, пока он вынашивал свои планы.
Сняв плащ и берцы, Адам небрежно кинул серый пакет на кровать, щелкнул кнопку включения системного блока, и, подойдя к стене с занавеской, резко дернул полотно ткани. Перед ним вырисовались труды его последних трех месяцев - фотографии, распечатанные диаграммы и графики, заметки. Все это было плотно прибито кнопками к стене, местами образуя сеть, связанную линиями красной нитки.
Посередине всей этой максимально упорядоченной каши была распечатанная фотография Руперта - самого старшего брата. Единственного, рожденного от матери, а не в инкубаторе. Злейшего врага Роя. У парня кровь закипала в жилах когда он видел его лицо. Поэтому он и повесил его посередине - он заряжался от ненависти к нему. Она была его главным двигателем. Не так давно, Кристиану удалось выяснить, что именно Руперт был зачинщиком как первого, так и второго заговора. Это он сделал Роя мутантом. Это он убил его родителей. Своих родителей.
-Ублюдок... - лицо парня исказилось в злобном оскале, он отвернулся от стены, подошел к компьютеру.
Сев за грубый железный стул, он достал из карманов потертых джинсов пачку сигарет, вытащил одну, чиркнул зажигалкой, затягивая никотиновую горечь, и стал просматривать полученные по зашифрованным каналам сообщения. Тусклый свет монитора светил в лицо Рою, а тот отвечал экрану более ярким светом глазных киберимплантов. Освещение в комнатах он никогда не включал - у него даже лампочки не были вкручены, - а окна почти всегда были закрыты плотными полотнами штор. Казалось бы, зачем тогда их мыть каждый день? Привычка к порядку и чистоте, не более. Он не мог работать в грязи, даже если не видел её, но знал, что она есть. А вот вечный полумрак ему ничуть не мешал - полусинтетические глаза прекрасно в нем ориентировались.
Полученное от сестры, Алексы, сообщение он даже читать не стал - решил сделать вид, что не до неё ему сейчас. На самом деле, она просто неимоверно раздражала его. Хоть она и была всецело на его стороне, став одной из тех, кто организовал его побег во время убийства родителей, он порой ненавидел её даже сильнее чем предателей. Он даже сам не знал за что - то ли от её гипертрофированной заботы, которая шла чуть ли не с того момента, когда Рой появился на свет. То ли от того, что сама суть этой заботы была не более чем попыткой держаться за тех, за кого можешь - ведь Алекса сама была частично отвергнута "братством Иденмарков". Не так сильно, конечно, как Рой, но тоже была почти что изгоем. Она не любила Роя как брата, ей вообще было по большей части плевать на него - ей просто нужно был кто то, такой же как она, такой же...
-Урод недоразвитый - ухмыльнулся Рой своему лицу в полумраке, которое стало отображаться на экране монитора. Он швырнул дотлевающий бычок в пепельницу, что была вычищена до блеска, как и все вокруг, и, немного полюбовавшись собой, щелкнул кнопку записи.
-Слушай, Крис, я получил твоё сообщение, и понятия не имею, о какой опасности ты там говоришь, но нейростимуляторы хорошо помогают мне справляться с работой. Ты в курсе, что их принимают почти все оперативники спецслужб, космическая пехота, да и вообще, все, кто может себе это позволить? Они действительно расширяют потенциал, усиливают фантазию, скорость мыслительных процессов, благотворно влияют на эффективность и продуктивность работы. Ты... ты просто не понимаешь. Думаю, тебе и самому бы следовало попробовать, все таки эмпирический метод познания самый эффективный. В любом случае, опасности нет. Я брошу их сразу же, как только необходимость в них отпадет. Ты мне лучше скажи, тебе удалось что-нибудь расшифровать из того, что я тебе вчера прислал? Ответь, как освободишься, конец связи. - Рой прервал запись, просмотрел её, после чего отправил Кристиану. Тот в своем видеосообщении, видите ли, "выражал беспокойство его новой страстью".
-Лучше бы о себе беспокоился, старик недоделанный. - Рой встал из-за компьютера, походил по комнате, огляделся. Его взгляд зацепился за оставленные возле входа следы грязи от берец. Проскользнуло легкое едва уловимое раздражение, и парень, прихватив швабру из уборной, стремительно устранил его причину. Вдруг он вздрогнул, а по спине прокатился приятный холодок предвкушения - глаза уловили серый пакет на кровати. Он сверлил его взглядом около минуты, словно собираясь с силами, как хищник перед броском. И вот он - рывок. Рой метнулся к кровати, и стал рвать пакет на части, вытащил коробку, спешно раскрыл её. Внутри лежал новенький инъектор с шестью заполненными оранжевой полупрозрачной жижей капсулами.
-Да, шприцы - это архаизм. - парень повертел в руке инъектор, после чего зарядил его первой капсулой. Словно растягивая удовольствие, он какое то время разглядывал орудие эйфории, покачивал его, наблюдая за преломлением света от монитора через капсулу с жижей. Затем перевел взгляд на левое предплечье, усеянное дорожкой бледных гематом.
-Понеслась душа в рай - зажав крючок, он впрыснул в себя дозу и охнул от почти мгновенно нахлынувшей волны. Поступившее вещество стало вызывать приятные позывы эйфории, которые стали раздаваться по всему телу вместе с пульсированием в висках и кончиках пальцев отравленной наркотиком кровью, которую гоняло кибернетическое сердце. Постепенно он стал чувствовать, как его мысли стали обретать ясность, а тело - легкость, словно с него скинули цементный мешок, который он таскал целый день.
-Теперь можно и пахать.
Нейростимулятор убивал усталость, убивал голод. Рой работал часами, просматривая и правя присланные ему схемы, проекты, планы. Из этой убогой квартиры он руководил целой сетью агентов, ученых и инженеров. Все они - те, кто не поддержал новую власть Экзотека. Его и без того усиленный компьютерным нейроимплантом мозг под действием стимулятора разгонялся до бешеных скоростей. Мысли Роя, легкие как перо, летели быстрее, чем он успевал их записывать или хотя бы запоминать.
Все чувства обострились, а фантазия разыгралась настолько, что даже жадно впиваясь в экран монитора, краем глаза он все равно замечал причудливые, иногда даже пугающие силуэты и образы, пляшущие в полумраке. Они кружились над ним, словно стая воронов над умирающим, которая дожидается, когда же их добыча погибнет, став пищей. Однако бездонная стая этих образов блекла перед двумя наиболее яркими - среди скрытых в полумраке безумных оживших теней, это были два лучика света. Он видел своих родителей - отца и мать, что стояли по бокам от него, наблюдая за работой сына. Когда он доделывал очередной проект, то резко разворачивался то вправо то влево, и словно маленький ребенок, показывающий нарисованные им каракули радостно восклицал:
-Папа, смотри, я же говорил, что не подведу тебя!
-Мама, всего полчаса, ПОЛЧАСА, хаха! А старику Кристиану бы неделя потребовалась!
Родители же в это время улыбались ему в ответ, радуясь то ли успехам сына, то ли тому, что он такой счастливый в такие моменты. Как будто эти образы могли радоваться. Как будто они вообще существовали.
Рой и сам понимал, что это просто мираж. Глюк. Побочка нейростимулятора. Но какая, к хтону, разница? Месяц назад он впервые сделал себе инъекцию, и с тех самых пор образ родителей неустанно являлся к нему с каждой дозой, с каждой гематомой на предплечье, с молчаливой улыбкой наблюдая за счастьем своего сына. Первые две недели он "разгонялся" строго раз в три дня. Третью - каждые два дня. Сейчас же это была уже четвертая за пять дней инъекция. В эти моменты его переполняли чувства счастья, энергия, ему казалось, что для него нет ничего невозможного. В очень редких перерывах, он закуривал сигарету, и молча любовался на лица своих матери и отца. Когда они ещё были живы, они тоже говорили ему, что для него нет ничего невозможного. Они считали его особенным. Больше всего на свете он боялся их подвести.
-О, кажется я заигрался, план перевыполнен! - Рой откинулся на спинку стула, потянувшись к пачке сигарет. Его пальцы уже побаливали от часов беспрерывных жмаканий по клавиатуре, даже глаза с киберимплантами в яблоках подустали. Весь стол был завален исписанными вдоль и поперек бумажками с заметками и наработками.
-Что скажешь, пап? Смог бы кто ещё так? Я знаю, что ты не зря столько сил в меня вкладывал. - Довольный до ушей, Рой чиркнул зажигалкой, поворачиваясь к образу отца.
По его спине пробежал холодок. На сей раз совсем не приятный.
-Чт... что такое, пап?.. что случилось?..
Образ отца на сей раз глядел на него очень грустно. Даже с каким то отчаянием.
-Я... Я ведь все правильно сделал? Я же не мог разочаровать тебя?.. - Рой перекинулся через спинку стула, поворачиваясь к образу матери. Она глядела столь же печально, и, покачав головой, стала растворяться в полумраке. Её образ становился все тусклее и тусклее. За ней же последовал и её спутник при жизни.
-Нет, стойте!.. Я.. Я слишком мало работал?.. Я могу больше! Я не заслужил ещё отдыха?.. Я буду работать дальше, не уходите!
Рой никогда не помнил, как заканчивался эффект нейростимулятора - организм испытывал огромную перегрузку и просто вырубался, как только поддерживающий наркотик прекращал своё действие. И до самого конца образы родителей всегда оставались с парнем. Лишь сейчас они стали растворяться по неизвестной ему причине. Но эффект наркотика все еще действовал - прочие пугающие и кривые образы все так же плясали в полутьме перед парнем. Не обращая на них никакого внимания, он кинулся к разорванному на кровати пакету, заряжая в инъектор вторую капсулу.
Дополнительная доза резко ударила Роя острой болью в груди. Будь у него обычное хуманское сердце, оно, вероятно не выдержало бы такой нагрузки. Но даже кибернетического монстра в его груди две инъекции заставляли колотиться с неимоверной скоростью, разгоняя яд по организму.
В его голове раздался железный, механический голос "Роджера" - ИИ-ассистента, вшитого в чип в голове Роя:
"Критическая интоксикация. Необходим срочный ввод антидота. Возможен летальный исход."
Парень рухнул на пол, жадно глотая ртом воздух и чувствуя, как по его лбу стекает холодная струйка пота. Черные силуэты становились всё назойливее. Они сводили его с ума. Постепенно галлюцинации наращивали обороты, скоро он стал не только видеть ужасающие образы, он стал их слышать... а затем и чувствовать. Они словно дразнили его.
-Привет, Рой. Что, папочка с мамочкой бросили тебя? Ты оказался недостаточно хорош? Я ведь им говорил. - Самый большой образ стал проявляться, трансформируясь в искаженную изуродованную фигуру Руперта.
Прочие образы поспешили за ним, являясь ненавистными братьями и сестрами Роя, гипертрофированными, неправильными, мерзкими.
-Кажется, ты опять облажался... Какая досада.
-Ты, видимо, не такой уж уникальный!
-Столько вложили в тебя, и всё зря.
-А ведь они умерли из-за тебя.
-Бесполезный мутант, ты позор фамилии Иденмарков!
-Уйдите, ублюдки!.. - голос Роя почти охрип в неистовом крике, когда он инстинктивно метнулся к выключателю, мощным ударом перещелкивая его. Свет, возможно, и вправду бы поубавил стократно усиленную стимулятором фантазию. Вот только лампочек то даже и не было - Рой никогда прежде не пользовался светом, а потому даже обзавестись приборами для него не озаботился. В порыве отчаяния он кинулся к тумбе, вытаскивая кухонный нож. Поудобнее перехватив его, он не нашел ничего лучше, чем заползти под кровать, дожидаясь "атаки" образов его отравленного сознания. Так он пролежал, пока перегруженный организм не отказал, рухнув в бездонные объятия сна.

Три дня Рой даже не прикасался к инъектору. Первый он пытался восстановиться - его иссушенный и обессилившей организм едва держался на кибернезированных органах. В последующие два он пытался работать без допинга, и у него даже получалось, но было слишком утомительно, медленно. Слишком разочаровывающе. Между тем, слова, сказанные его галлюцинациями никак не уходили из головы. Глупо, наверное, прислушиваться к глюкам, но они укоренились в сознании парня, борясь с другой, не менее плотно засевшей там идеей уникальности. Наконец, он решился. Капсула щелкнула, вставая в слот инъектора, спуск... И липкая волна жара и эйфории вновь стала расползаться по телу. Рой не спешил приниматься за проект, серьёзных подвижек в котором не было уже третий день. Он ждал. Ждал те два ярких образа, что вероломно бросили его в прошлый раз. Но они больше не приходили. Накрывшая парня волна отчаяния перекрыла эйфорию стимулятора, он чуть ли не плакал, вглядываясь в полутьму в поиске желанных родных силуэтов. Но там лишь насмешливо плясали мрачные тени, словно вновь грозя перерасти в неконтролируемых уродливых монстров. -Где же вы... Мама, папа... Почему вы бросили меня? Вы нужны мне!

[Фортуна]

Так уж вышло, что последние десятилетия жизни Фортуны до её решения попытаться умереть были совершенно лишены всякого просвета внутри затянувшегося туннеля вечной демиургской жизни. Она всё реже появлялась на людях, чтобы просто порадовать себя и кого-нибудь ещё очередной чудной выходной госпожи удачи. Не так часто выходила на связь с кем-либо из близких. А также окончательно забросила и без того успешно существующий без неё орден.
Единственное, ради чего Фортуна связывалась со своим магистром – это сбор информации. Дело в том, что последней ниточкой, которая ещё удерживала демиурга в этой жизни, была мечта вернуть когда-то поглощенного ею брата. Почти пять тысяч лет никаких сдвигов в этом деле попросту не было, но вот кто-то заставил Фортуну поменять курс мысли. Да, вероятно, магия никогда не поможет ей. Однако, быть может, технологии дорастут до уровня, когда смогут если не воскресить Неона, то хотя бы... воссоздать заново?
Безумно, но это скорее плюс, нежели минус.
Хотя, если быть откровенной, Фортуна всегда воротила нос от технологического прогресса. Она была из тех, кто считал технологии заплаткой на той части человечества, что лишена магического потенциала. Однако чем больше развивался Аркхейм, тем яснее становилось – от современной дряни никуда не деться. Значит, стоит идти в ногу со временем и не ворчать. Хотя бы вслух.
Именно так Фортуна и начала следить за различными учеными, которые увлекались выращиванием «в пробирках» живых организмов, клонов, детей и прочего. Где-то слежка осталась на уровне «достать копию документов о последних исследованиях», а где-то демиург проявляла особый интерес: пускала в ход магию, артефакты и личное время.
Семья Иденмарков вошла в число тех, за кем Фортуна наблюдала. И так уж вышло, что Джерард с Бэйлой смогли увлечь демиурга больше всех. Не столько научными исследованиями, сколько... масштабом и личной вовлеченностью. Наблюдение за Иденмарками стало для Фортуны чем-то сродни просмотра любимого телешоу. Количество детей в семье росло, подобно пчелкам в улье. И в какой-то момент демиург с интересом ждала, когда же всё накалится до состояния, при котором улей загорится изнутри.  
Стоит отметить, что к тому времени Фортуна почти утратила желание следить за смертными и их жизнями. Они ей окончательно наскучили. Потому Иденмарки, которые смогли вновь расшевелить хоть какой-то интерес в демиурге, можно сказать, стали для неё особенными. Как те мышки в лаборатории, которые пережили больше всего опытов, потому ты балуешь их вкусняшками чуть чаще остальных.
Будучи немым наблюдателем, Туна видела, как Джерард с Бэйлой горели желанием сделать своего последнего сына идеальным. Прониклась сговором прочих детишек против ещё «нерожденного» ребенка. Удивлялась, что несмотря на все их старания, Рой умудрился выжить. А затем с не меньшим интересом ждала, когда же всё окончательно рухнет. В общем, наблюдение за этой странной семейкой затянулось для Фортуны более чем на двадцать лет. Хотя что такое два десятка, когда позади более четырёх тысячелетий?
Демиург никогда не вмешивалась в ход вещей. Ей хотелось, но это бы сломало весь интерес. Да и, что греха таить, когда Джерард с Бэйлой умерли, шоу достигло некой кульминации и наблюдать за всем происходящим стало ещё занимательней.
К 4903-ему году семья Иденмарков почти перестала интересовать Фортуну в технологическом смысле. И ей стало куда интереснее следить за детишками Джерарда с Бэйлы в формате... «скачек». Разные лошадки начали бежать кто куда, пытаясь урвать первенство. Однако сделать ставку на того же Руперта было бы слишком скучно. А скуку Фортуна не любила больше всего в жизни. Потому её немой голос был отдан тому, кто и стал вестником всей этой вакханалии...
Последнее время Фортуна следила за Роем куда чаще обычного. Наблюдать за небольшой квартиркой легче, чем за особняком и лабораторией богачей. И за последнюю неделю Рой успел отчасти разочаровать демиурга. Тот факт, что парень всадил в себя чуть ли не смертельную дозу наркотика, лишь для того чтобы ещё раз увидеть умерших родителей, казался Фортуне диким. Впрочем, у демиургов ведь нет родителей как таковых. Едва ли она могла его понять.
Тем не менее, проигрывать Туна не любила. Даже когда речь идёт о немом споре с самой собой или судьбой, будь она неладна. Поэтому убитое состояние Роя навело Фортуну на мысль, что пора перестать молча наблюдать за затянувшейся драмой. Можно уже и вмешаться. Аккуратно, конечно.  Чтобы не сломать всё к чертям собачим. Впрочем, Иденмарк младший подготовил отличную почву для прихода. В прямом и переносном смысле.
«Думаю, это может быть хоть немного весело», – мысль, которая сопровождала Фортуну практически во всех её начинаниях. И очень редко у таких поступков был хороший финал. Но, быть может, Рою повезет? Всё же на сцену его жизни собиралась выйти сама демиург удачи. Тайно, конечно. А лучше вообще так, чтобы казалось, что её и не существует вовсе.
— Где же вы... Мама, папа... Почему вы бросили меня? Вы нужны мне! – после этого вопроса тени, которые выплясывали в комнате перед Иденмарком стали стремительно разрастаться. Однако то уже было не воображение, что разыгралось, ведомое стимуляторами. Ох, нет. Появившиеся тёмные силуэты и образы породила магия Фортуны. Вот только кто это разберет? В том-то ведь и была вся ирония ситуации...
Очень быстро комнату полностью заволокла тьма, через которую не видели даже глаза Роя. А за ней пространство наполнили тысячи зловещих шепотов. Весь имевшийся свет полностью погас. Словно комнаты как таковой и не было больше, лишь одна бескрайняя тьма: материальная, вязкая, засасывающая и пугающая.

Фортуне хотелось, чтобы в этот момент Рой ощутил, как он тонет в абсолютной темноте. Будто все чувства, от зрения до слуха, напрочь отказали. Но даже так по коже то и дело проходили мурашки, потому что кто-то бродит рядом. Кто-то продолжает шептать, надсмехаться, кричать. А ты всё тонешь в пустоте, потому что не видишь ни малейшего проблеска света.
Минуты, проведенные в этой душащей тьме, могли показаться вечностью. Но вот, наконец, Рой смог ощутить, как тёплая ладонь обхватывает его руку и довольно резко дергает, как если бы пыталась вытащить из пропасти. В то же мгновение тьма, шепоты, крики и прочие образы исчезли. Словно их и не было. Словно Иденмарк просто моргнул, а после долго не мог открыть глаза...
Вот только чувства соприкосновения были более чем материальны. Рядом теперь стояла высокая огненно-рыжая девушка в строгом костюме, что и дальше держала Роя за руку. Фортуна пришла сюда в своём «настоящем» облике. На парня смотрели неестественно желтые глаза, в которых читался неподдельный интерес. Ещё до того, как Иденмарк успел что-либо спросить, незваная гостья поспешила ответить на заданный им вопрос:
— Они умерли, – произнесла она с повседневной легкостью. – Помнишь? Твои родители. Они умерли. Их нет, и не было здесь, – её губ коснулась сочувствующая улыбка. – Они умерли, Рой. Не бросали тебя, не разочаровывались. Просто умерли. Ты ведь это знаешь...
Фортуна, наконец, отпустила руку Иденмарка и склонилась чуть ближе, чтобы прошептать ему уже на ухо:
— Так скажи мне, зачем ты пытаешься погубить себя ложными ожиданиями? Разве тебе это так уж нужно?
Внутри у демиурга что-то щелкнуло, но она не показала вида.
Это забавно.
Ведь если подумать, точно такой же вопрос она могла задать и себе...

[Рой Иденмарк]

Они так и не пришли. Те два лучика света, которых Рой послушно дожидался, так и не соизволили посетить его. Тьма стала утолщаться, душить. В этот момент Рой мог поклясться, что он буквально чувствовал её. Все вокруг начало сходить с ума. Парня охватил леденящий ужас. Он решил, что кошмарные образы снова трансформируются в ненавистных ему, но через мгновение чёрная пелена бездонной тьмы стала поглощать его, почти полностью. Подобно тому, как несколько минут назад его поглощала жаркая волна эйфории, сейчас его окутывала холодная беспросветная тьма, и лишь безмолвные тени несмотря ни на что продолжали в ней существовать. Смеялись. Дразнились. Чувствуя их, парень то и дело вздрагивал. Естественно, он не распознал магию Фортуны, и наивно решил, что это разгоняющий мозги наркотик вновь решил подшутить над ним. Последний раз. Окончательно. Вскоре отчаяние сменилось равнодушием и умиротворением.

"Вот и все. Это конец? Конец бесполезного мутанта. Я умру здесь, в этой гребаной квартире, в этом мерзком городе. Не от рук своих врагов, а от дозы нейростимулятора..."

Словно окончательно успокоившись на этой мысли, парень закрыл глаза, которые и так уже ничего не видели.

"Прости, отец. Прости, мама. Видимо, вы ошиблись."

В этот момент он вдруг почувствовал тепло. Чья то рука схватила его, словно силясь вытащить из бездны, в которую он падал. Глаза резко распахнулись, и он действительно увидел, как тьма стремительно редеет.

И вдруг, все рассеялось. Не было больше теней, их смеха и издевательств. Перед Роем стояла девушка с рыжими, почти огненными волосами, и глазами, в которых парень мог утонуть. И она говорила. Говорила так, словно понимала, что с ним происходит. Не понимала только, почему.

— Так скажи мне, зачем ты пытаешься погубить себя ложными ожиданиями? Разве тебе это так уж нужно? - от шёпота в ухо по спине парня пробежала волна мурашек.

-Я не... Кто ты? - Рой не знал что думать. Ещё одна галлюцинация? Или же нет? Рой долгое время смотрел в желтые глаза стоявшей перед ним девушки. Его глазные киберимпланты не отражали ничего, лишь тусклый искусственный синий свет, разрезая полумрак вокруг, мерцал в них, как мерцает старая лампочка при перепадах напряжения. Чуть ярче... Чуть тусклее. И заново. Вдруг, в какой то момент в нем словно что-то надломилось. Он больше не мог терпеть. Кристиан, сёстры и братья, что остались с ним... Он никому из них никогда не доверял по-настоящему, никогда не рассказывал им ничего, что не касалось их общего дела. Но сейчас он решил выговориться за всё. Какая разница, ведь, скорее всего, это же просто глюк? С теми же чувствами, с которыми он смотрел на иллюзорных мать и отца, он вдруг взорвался, решив выдать столь же иллюзорной, по его мнению, девушки всё, что творилось у него внутри. То ли от чувств, то ли от волнения, то ли от стимулятора, который всё ещё продолжал действовать, он постоянно сбивался и запинался, пытаясь сформулировать свои мысли. - Я... я ведь... Почему ты меня спрашиваешь?! Я знаю, что они умерли, но, но... Сука, я не могу без них! Без них! Без всех... Потому что других нет! Это невыносимо... Это просто... единственные люди, которым на меня не все равно! Понимаешь? На МЕНЯ, не на гребаного Иденмарка Младшего, не хтонов проект идеального, а на МЕНЯ, их сына! Лучшего сына! Пото... Потому что они считали меня лучшим!

Тут Рой вдруг вскочил, подбегая к компьютеру, принялся что-то яростно щелкать. Его речь стала тщётще, киберглаза загорелись тем же огнём, каким они периодически у него вспыхивали, когда "генератор ненависти" в его душе заводился, подпитывая, заставляя двигаться, сражаться.

-Думаешь... Думаешь, этому долбанному Кристиану не похер на меня? Думаешь, что я для него что-то значу? О, да это же просто чокнутый ученый дебил, для которого я просто "Иденмарк №...", над которым он проработал дольше всех. Ему, наверное, обидно за меня, как за неудачную дипломную работу, и он силится из последних сил её исправить. Конечно, он переживает из за того, что я подсел на стимы. Это как узнать, что программа, которую ты написал, неожиданно дает сбой за сбоем, и ты пытаешь пофиксить её.
Он прекратил щелканье мышью, и развернул экран к Фортуне. На нем отображалось сообщение.

От кого: Кристиан Койл
Кому: Сара Иденмарк
"Сара, я полностью согласен с тобой насчет Роя. Ему действительно становиться хуже в ментальном плане. Думаю, он подсел на нейростимуляторы. Об этом свидетельствуют как неожиданно многократно выросшие расходы, так и его гиперактивность, которую он проявляет по ночам. Он становиться неадекватным. Неконтролируемым. Частота психозов вновь стала расти. Боюсь, твой запасной план и впрямь нужно будет пустить в ход. Пока от Роя много пользы, и я ещё не потерял надежды спасти его. Но вскоре он может стать опасным и для нас.
В конце концов, бывают в нашей жизни ошибки. Нужно было уничтожить Роя, ещё когда он только родился, когда стало понятно, что он мутант. Возможно, тогда бы и раскола в семье и корпорации не случилось. Жаль, но я видимо сражался за заранее проигрышное дело.
В любом случае, объединение Экзотек и вытеснение Руперта с его бандой возможно и без Роя. Будет сложнее, но не так опасно...
Эх, хтон его подери. Я уже слишком стар для всех этих игр, и тем не менее, продолжаю играть. Аккуратнее там на Лирее, Сара. Недолюбливаю я этих эонов."

-Этот ублюдок так заигрался во все эти лживые шпионские штучки, что, видимо, и не заметил, как я ломанул его шифр. Ха!- Из уст Роя раздался нервный смех. - Чёртов старпёр, а ещё говорит, что заботиться обо мне. Сара у меня и то больше уважения вызывает. Она, хотя бы, действительно за дело семьи сражается! За дело семьи, но не за семью, правда! Сука, да им всем плевать на меня. Вот, например, Алекса. Такая добрая, заботливая. Да она же долбаный изгой! Её все ненавидят так же, как и меня. Она держится за меня, думает, что раз я такой же, как она, то вместе мы типа сила. Врубаешься? Сила! Хах, смешно. На самом деле, прояви к ней Руперт чуть больше заботы и подари хоть малюсенький пакет акций Экзотека, она бы сразу почувствовала себя сильнее всех долбанных демиургов мира, и кинула бы меня как бычок в урну. А этот зазнайка Сэм... Ох уж, Сэмми, наверное, всех Иденмарков в истории переплюнет по своей деловитости. Раскопал всех бывших партнеров отца и мамы, всем лапши на уши навешал, как станет зашибись, если восстановить корпорацию и поставить меня во главе, такая, дескать, удобная марионетка получиться! - Уже почти охрипнув от истеричных криков, Рой вдруг выдохнул. Генератор ярости исчерпал своё топливо. Он сполз на пол, нащупал пачку в кармане. Чирк. Горький горячий дым обжег ему и без того начинавшее побаливать горло. Слёзы причудливым образом преломляли свет из глаз, создавая полупрозрачные узоры на носу. - Уроды. Всех их ненавижу. Лишь папа с мамой любили меня. Для них я не был просто проектом. Они бы никогда не бросили меня, никогда бы не решили использовать меня в своих целях. Да, они хотели меня идеального, но даже когда не получилось, все равно любили меня. Так почему я гублю себя ложными ожиданиями? Да потому что, раз только в наркотической лжи я могу встретить тех, кто любит меня, тех, кому на меня не все равно, то я буду торчать до самого последнего вздоха. Во лживой реальности я могу увидеть тех, кому я действительно нужен, а в реальной действительности только тех, кто ненавидит, прикрываясь сладкой ложью. Ничего... Я ещё всем им покажу. И Руперту с его выродками, и этому долбаному Койлу.


Рой вытер слёзы, какое то время помолчал, запрокинул голову, выдыхая сигаретный дым вверх. Взгляд его зацепился за покачивающуюся под столом паутинку, набитую комочками пыли. В сердцах он хлопнул по ней, всплеск эмоций лишь усилил раздражение от попадавшейся на глаза грязи. Тут, быстро перебирая восьмью лапками, из угла выкарабкался маленький чёрный паучок, видимо раздосадованный, что его творение было уничтожено. Искаженное ненавистью лицо Роя вдруг смягчилось, он взял паучка к себе на палец.

-Ничего, я ещё всем им покажу, всем покажу... - Видимо, нейростимулятор стал вызывать какие-то сбои в мышлении, потому как Рой повторил недавно сказанную фразу. - И Руперту с его выродками, и этому долбаному Койлу... Никому не наебать меня.

Тут он осекся: его глаза стали судорожно метаться по комнате, он боялся, что явившаяся ему красноволосая могла исчезнуть, пока он тонул в огненном истерическом потоке, подобно тому, как ещё недавно тонул в беспросветной мгле. Исчезнуть, как исчезли образы его родителей, растворившись в пустоте. Он с облегчением выдохнул, найдя взгляд её желтых кольчатых глаз. Вспомнил тепло от прикосновения руки, которая вытащила его из бездны.

-Можно... можно руку?.. Она тёплая... - Тупо спросил он, робко протягивая свою. Тут взгляд уловил обилие гематом от инъекций, которые ковровой дорожкой покрывали её, и он резко одёрнул руку обратно, словно стыдясь. - Ты тоже уйдёшь? Как ушли они... Тебя ведь нет, да? Я знаю, что нет.

"Забавно. Разговариваю с галлюцинацией. Доказываю ей что-то, показываю переписку. Даже ощущаю её. Проклятые стимы, реально с ума меня свели." - Рой нащупал пепельницу на столе, туша об неё бычок.

[Фортуна]

Фортуна следила за метаниями Иденмарка молча. Она почти не двигалась, стояла всё на том же месте, и наблюдала за парнем одним лишь взглядом желтых глаз, даже не моргая. Кто угодно сказал бы сейчас, что разыгравшаяся в этой комнате картина страшная, до жути печальная, а святые праведники ещё бы назвали истерику наркомана омерзительной.

Но Фортуна так не считала.

Она следила за Роем с неким внутренним упоением и неподдельным интересом. Эти эмоции практически не отражались на её лице, однако сейчас демиургу казалось, что она уцепилась за что-то интересное. Нашла не просто обезумевшего наркомана, который стоит на краю пропасти одиночества, а кого-то особенного. У кого за плечами безумная история, а впереди не менее рискованное и захватывающее будущее и возможности.

Здесь не стоит лукавить, весь этот скрытый интерес демиурга был весьма аморален. В ней сейчас не было каких-либо светлых помыслов и желаний помочь Рою, потому что судьба оказалась к нему несправедливой. Это скорее можно сравнить с чувством, когда ты находишь на улице оголодавшую злобную собаку, которая кидается на окружающих и кажется всем пропащей. А в тебе вдруг загорается заинтересованность, ведь даже из агрессивной дворняги можно сделать покладистого верного пса. А после чувствовать упоение, осознавая, что ты – тот единственный, кто поверил в него. И главное знать, что он это тоже понимает.

Быть единственным для кого-то – это до омерзительности приятно.

— Можно... можно руку?.. Она тёплая... – лишь эта фраза заставила Фортуну пошевелиться. Она сделала несколько шагов в сторону Роя, что смирно сидел на полу. Его ломанное движение, когда Иденмарк одернул руку, увидев свои гематомы, заставило кончик губ демиурга дрогнуть, но она сдержалась и не позволила этой эмоции перерасти в улыбку.

Прежде чем ответить, Фортуна замерла рядом со столом и пробежала глазами по показанному ей электронному письму. Это заняло у неё пару секунд, после чего демиург опустилась перед Иденмарком на колени.

— Можно, – с ноткой лживой мягкости в голосе ответила она, после чего сделала вид, что тянется к руке Роя, но на полпути резко прервала движение. Вместо этого Туна дернула ладонью вверх и отвесила Иденмарку звонкую пощечину. Более чем материальную и болезненную. Совсем не женскую, а столь сильную, что на уголке губ должна была появиться капля крови от неудачно пришедшихся на них кончиков ногтей.

Не говоря ни слова, сразу после она мягко уложила всю ту же ладонь поверх горящей щеки Роя и с непонятной заботой погладила её, будто меняя кнут на пряник. При этом лицо Фортуны оставалось всё таким же серым на эмоции, лишь в глазах горел огонёк заинтересованности.

— Хей, приди в себя, – тонкие пальцы скользнули ниже и ухватились за подбородок Иденмарка, заставляя того вздернуться вверх, дабы демиург смогла заглянуть в неестественно голубые глаза. – Что значит «я не могу без них»? Что это за нытье о желании быть кому-то нужным? Ты думаешь тот, кто так мыслит, сможешь достичь своих целей?

Губы Фортуны скривились в печальной улыбке, после чего она мерно мотнула головой, будто бы отвечая на свой собственный вопрос.

— Если ты продолжишь в том же духе, то у тебя ничего не получится. Всё это, – она показательно взглянула на монитор, затем на доску, а после вновь на Роя, – это нужно не твоим умершим родителям. Не сестрам и братьям, которые якобы тебя поддерживают. И даже не Койлу...

Фортуна едва улыбнулась и подушечкой большого пальца заботливо стерла с уголка губ Иденмарка капельку крови. После чего задумчиво поднесла испачканный палец к губам и медленно испробовала кровь на вкус. Едва заметно облизнувшись кончиком языка, она улыбнулась шире, как если бы осталась очень довольна угощением.

— Это нужно тебе. Ты должен понять, что делаешь это ради себя. Ради собственного удовлетворения. Чтобы упиться чувством мести. Чтобы вернуть то, что у тебя несправедливо отняли. Всё ради Роя Иденмарка. Так зачем тебе кто-то ещё? Зачем чья-то любовь?

Гортань кольнуло желание добавить «ведь теперь у тебя есть я», однако Фортуна сдержала себя. Для этого ещё слишком рано. Нужно поиграть в заботу чуть дольше...
Демиург протянула Рою раскрытую ладонь, которую он попросил у неё ранее. В этот раз без подвоха. Разве что на её лице сияла загадочная улыбка.

— Я не уйду. По крайней мере, не оставлю тебя надолго. И другие, те, что донимали тебя, больше не появятся. Я им не позволю, – с каждой фразой голос Фортуны становился тише, словно она желала, чтобы Рой прислушивался и следил за движением её губ. – Но только при одном условии...

 Она выдержала паузу, прежде чем добавить с ещё более широкой улыбкой, чуть склонив голову вбок:
— Ты больше не будешь вести себя как слабак.

[Рой Иденмарк]

Его истерику слушали. Ну или ему казалось, что слушали. Это было неважно. Учитывая, что он даже не мог понять, мираж перед ним или нет, это было не суть. Он смог выговориться, убежденный в том, что кого то другого могут волновать его проблемы. Ну а как иначе? Почему тогда эта девушка вообще пришла, почему спасла его из той бездны, в которую он стал падать? Рой, напрягая все мощности чипа, вдруг принялся анализировать всю сложившуюся ситуацию, детально разбирать каждый пункт, пытаясь разогнать свои запутавшиеся мозги. Она пришла к нему. Кто она? Галлюцинация, верно... Скорее всего, защитная реакция мозга в ответ на сильное действие нейрост...

ТЫЩ!

Рой больше не анализировал. Какая к черту галлюцинация? Капелька крови, что стала стекать с уголка его губ ясно свидетельствовала о том, что он был более чем в адеквате. Либо же, сошел с ума уже настолько, что уже не мог разобрать этого. Девушка вновь начала говорить, и её слова как то успокаивали парня. Он неотрывно смотрел в жёлтые глаза, пока она держала его за подбородок, словно боялся, что стоит ему раз моргнуть, и он упустит что-то важное. Возможно даже упустит её.

Голос говорившей становился тише, прижавшись щекой к её руке, он крепко обхватывал другую своей, жадно вслушиваясь. Тепло, которое он так хотел. Просто тепло другого живого существа. Существа, которому было на него не все равно. Так он думал. Думал, что опять стал кому то нужен, и это чувство будто воскрешало его, а вместе с тем воскрешало и желание бороться. Желание забрать своё. Желание мести.

-Я... ты права, наверное. Я не знаю. Они все помогали мне, и я был им благодарен... Но я со временем стал понимать, что они помогали не мне, а... себе. Реализовывали себя и свои амбиции через меня. Эти ублюдки... - Лицо парня вновь стало надламываться, казалось он вновь сейчас впадет в истерику, но, видимо, "ультиматум" выдвинутый девушкой дал свои плоды, неожиданно он стал бороться с приступом слабины. Свет из начавших было вновь слезится глаз вспыхнул ярче, на лице заиграли жвалы. Вдруг лицо Иденмарка озарила кривая усмешка, словно он что-то задумал. Затем резко вскинул голову, смотря прямо в желтые глаза напротив. На сей раз в его голосе не было ни толики сомнений, запинок, неуверенности или жалобы. - Я знаю. Теперь я буду их использовать. А потом я убью их. Точно-точно, именно так. Они заслужили это. Заслужили же, да? Скажи мне. Ты знаешь. Я верю тебе. Ради мамы и папы...

На словах "я верю тебе", произнесенных им с особой интонацией, он вдруг резко вскочил, отпуская руку девушки, принялся метаться по комнате, обдумывая что-то, напрягая извилины.

Он подошел к завешенной стене, долго смотрел на неё. Помимо многочисленных распечаток диаграмм и фотопортретов врагов, там висела одна небольшая фотография, в самом уголке. Внимательно присмотревшись, можно было заметить, что на самом деле раньше она была гораздо больше, просто много кусков было оторвано. Это было семейное фото Иденмарков. Там Джерард с Бейлой были сфотографированные со всеми своими детьми. Рой давно оторвал с фотографии почти всех, кроме себя, родителей и нескольких братьев и сестер, что поддержали его. И сейчас он стал отрывать последних с неё, бросая мятые отрывки на холодный пол. Отрывая последнюю сестру, Люси, он случайно задел кусочек с улыбающимся лицом матери.

-Вот же... - Он какое то время тупо смотрел на огрызок фотографии, что теперь стал совсем крошечным. Нахмурился. Он чувствовал, что что-то упускает. Что-то важное. На нем остался только он, и родители, стоявшие по бокам. Вдруг, он словно собрал в голове картину, поймав те фрагменты, что все время упускал. Парень резким движением оторвал фигуры отца и матери, кинув к остальным отрывкам. Теперь на изображение, что походило на обкусанное со всех сторон яблоко, был только он. Рой.
-Нет, не ради папы и мамы. В бездну их. - Он повернулся к Фортуне, лицо его, опухшее от недавней истерики, было несколько растерянным, но вместе с тем выражало решительную твердость. - Больше они мне не нужны. Мне не нужны призраки. Мне не нужна ложь. Я устал от неё. Я хочу правды.

Он стремительно подошел к красноволосой девушке, внимательно осматривая её, как будто бы до сих пор не верил, что она была тут.

-Ты правда останешься?.. Если так. - Он потупился, глаза его забегали с большей скоростью, он что-то обдумывал. - если так, я буду сражаться дальше. До последнего вздоха. Пока не убью их всех. Всех до последнего. Каждого предателя. Каждого кто воткнул мне нож в спину, или ещё планирует это сделать. Каждого, кто опозорил нашу некогда великую семью, превратив её в свору обезумивших собак.

Рой вновь заглянул в желтые глаза, словно ища там ответы на давно мучавшие его вопросы. Казалось, чем больше он общался с посетившей его, тем больше вопросов у него возникало, но он как будто не осмеливался задать их.
-Да я верю тебе. Верю! Как... как теб... тебя зовут... у тебя есть... и... имя? - Его голос стал внезапно дрожать. Вскоре, невооруженным глазом можно было увидеть нарастающие судороги и мандраж по всему телу. Мимика лица приобрела рваные движения, глаза стали подергиваться.

В голове раздался стальной голос "Роджера".
"Гормональный сбой. Необходим срочный прием препарата"

Покачивающейся рваной походкой он доковылял до тумбы, вытаскивая оттуда стеклянную банку с белыми пилюлями. Взяв две, он пытался закинуть их в себя, но его ходящая ходуном рука совсем перестала слушаться. Пилюли посыпались на пол, неловким движением он попытался поймать их на лету, в итоге вся банка взлетела в воздух и с характерным звоном шмякнулось на пол, разбиваясь на кусочки и раскидывая содержимое по всей комнате.

Чертыхнувшись Рой принялся в полуприседе перебираться по всей комнате, пытаясь ухватить пару штук. Неловкие движения. Неправильные. В этот момент он походил на ребенка, что учиться ходить. То и дело ухватившись за заветное лекарство, он тут же ронял его, и, скользя по полу, пилюля укатывалась ещё дальше. Приступ становился сильнее.

-Прок...к-лятые технологии... это из-за стимулятора... "Роджер" сбоит из-за него... не может вовремя предупредить о... не успевает анализировать... сраный чип... - Судороги нарастали как ком, но Рой оставался на удивление спокоен, он лукаво улыбнулся, виновато глянув на Фортуну своим искривленным судорогами лицом, словно боялся, что своим приступом расстроил какие то её ожидания. - это ничего... ща...щас только препарат надо закинуть... пар-р-рочку таблеток на счастье... хах!

У него раздался нервный смешок, когда ноги подкосились, и он рухнул на пол, силясь дотянуться до одной из пилюль. Спокойствие стало таять на глазах. Злость, перемешиваясь со стыдом от собственной беспомощности, стала образовывать ядерную смесь.
-БЛЯДСКИЙ МУТАНТ! - Трясущиеся руки стали быстрыми неловкими движениями елозить по полу, он стал ползти к самой большой кучки пилюль, в том месте, где разбилась банка, вдавливаясь руками и коленями в осколки стекла, некоторые из которых оставались в плоти. Наконец доползя до кучки, он буквально врезался в неё лицом, выхватывая ртом пилюли и тут же глотая их. Затем он замер. Судороги и мандраж постепенно стали утихать. Перевернувшись на спину, он поднял над собой кровоточащие руки, какое то время разглядывал их, как картину. Усмехнулся. Затем, когда последствия приступа совсем исчезли, стал медленно вытаскивать осколки из собственного мяса.

-Я там нашёл одного энтузиаста... Он придумал новую схему вживления нановолокон в мышцы... - Голос Роя вновь нормализовался. Лишь неизменная привычка быстро и нервно чеканить слова все также сопровождала его речь, которой он, казалось, пытался оправдаться за произошедшее. - Койл сказал, что это очень болезненно и опасно, иногда даже летально. А я скажу, что если это поможет мне избавиться от этих дерьмовых припадков, или хотя бы ослабить их, я пройду через ад на хирургическом столе. Я переделаю этот гребаный недоразвитый организм. Всё можно исправить... Однажды... однажды я стану тем совершенным. Тем, кого так хотели мои родители. Но ты права. Я должен это делать не ради них.
Кучка окровавленных осколков стекла продолжала расти, пока Рой упорно вытаскивал их из себя.

[Фортуна]

Фортуна поднялась следом за Роем. Она в очередной раз промолчала, когда услышала ломанный вопрос на счёт имени. Да и Иденмарку резко стало не до этого. Его настроение менялось столь стремительно, что демиург предпочла вновь молча наблюдать, как он мечется по комнате, рвет фотографию, а затем падает в припадке.

Отчасти могло показаться, что незваная гостья будто бы изучала парня. Следила за его движениями, слушала все разгоряченные речи, после чего делала какие-то собственные выводы и предпочитала отвечать, когда всплеск его эмоций и постоянных вопросов сойдет на «нет». Так и сейчас, когда Рой упал на пол, пытаясь захватить таблетки неслушающими руками, в которые впивались острые осколки, Фортуна просто стояла и смотрела. Вероятно, кто угодно кинулся бы помогать, но на её лице и мускул не дрогнул. В конце концов, она пришла сюда не за тем, чтобы попытаться решить проблемы Роя и помочь ему подобно доброй фее. Нет. Ей хотелось смотреть, как он ломается, встаёт, старается, а после ломается снова. Без его боли картинка быстро померкнет и станет куда менее интересной.

Отвращения или любых других подобных эмоций на лице демиурга также не проявилось. Она ни на секунду не отвернулась и не отвела взгляд. Даже когда осколки с характерным скрежетом начали впиваться в мясо. Лишь медленно моргнула и продолжила смотреть. В какой-то момент могло даже показаться, что фигура незнакомки замирает в те моменты, когда Рой слишком активен, а после оживает вновь, когда он успокаивается.

Так может, она и правда всего лишь плод его воображения? Который способен на контакт лишь в тот момент, когда мозг не занят чем-то более важным? Забавная всё же ситуация.

Фортуне нравилась мысль о том, что сейчас Иденмарк считает её всего лишь наркотической иллюзией. Это будто бы снимало с её плеч обязательства, которыми демиург никогда не любила себя обременять. А также давало небывалую свободу. Ведь брат завещал ей помогать тем, с кем переплетаются нити судьбы. Но строить из себя доброго демиурга в этой ситуации – совсем не входило в планы Фортуны. Скорее наоборот...

Главное не увлечься и не сломать новую игрушку.

С этими мыслями Туна открыла выдвижной ящик стола и запустила туда ладонь. Едва ли найдя там то, что искала, она просто материализовала в своей спрятанной руке бинты и баночку антисептика. Но при этом сделала вид, словно никакую магию не применяла. Пока что ей не хотелось рушить свой мифический образ. Иначе можно было бы просто излечить порезы Роя исцеляющей магией, а это было бы... слишком скучно.

Медленно подойдя к Иденмарку, Фортуна села рядом и отложила бинт с антисептиком. Затем она молча приподняла голову Роя и опустила её к себе на колени.

— Дай мне, – спокойным, почти убаюкивающим голосом произнесла Туна, потянувшись к окровавленной руке, в которой ещё торчали некоторые осколки. – Отдохни. Я сама.

Она принялась аккуратно извлекать стекло, не боясь испачкать в крови ладони и рукава белоснежной рубашки. Причем делала это столь умиротворенно, словно процесс извлечения осколков из чужой плоти казался ей чем-то медитативным, нежели отталкивающим или пугающим.

— Знаешь, у меня тоже есть очень много братьев и сестер, – спокойно начала Фортуна, не отводя взгляда от руки Роя. – Однако я никогда не считала, что общий прародитель делает вас ближе, чем есть на самом деле, – очередное кровавое стеклышко было аккуратно отложено на пол. – Если все они – люди, которые угрожают тебе и твоему благополучию в будущем, почему ты должен цепляться за них и щадить? Лишь потому что вас связывают кровные узы? Это глупо.

Фортуна отвлеклась на секунду, чтобы заглянуть в глаза Рою и загадочно улыбнуться. После чего продолжила не спеша заниматься его рукой.  

— По-моему, подобные отношения – это скорее рудимент, который может мешать в достижении целей. По-настоящему близок лишь тот, кто искренне верит в тебя, помогает и находится рядом. Тот, кто точно не использует тебя для своих целей. Только и всего. Здесь не надо прикрываться общей фамилией. Она не заплатка. Если сейчас у тебя есть только ты – это не страшно. Тебе больше никто не нужен. Они сами виноваты, что заставили тебя сомневаться в искренности их чувств. Поэтому да, даже если ты решишь убить всех... они заслужили это.

Внутри Фортуны что-то дрогнуло, на мгновение она нахмурилась, а вместе с этим вздрогнула её рука. Осколок, который она как раз удаляла, дернулся и порезал Рою плоть сильнее.

— Прости, – демиург моментально успокоилась и извлекла осколок до конца.

Одним из олицетворений Фортуны, которым наградил её брат, всё ещё была «жизнь». Поэтому когда демиург принимала аморальные решения, схожие с тем, что озвучила только что, внутри будто что-то ломалось. Но за тысячи лет отголосок совести царапал её изнутри столько раз, что сейчас это стало лишь мимолетным отзвуком былой добродетели, которую Туна быстро задавила в себе.

Последний кусочек стекла был извлечен. Девушка внимательно осмотрела руку Роя, после чего взяла баночку с антисептиком.

— Может быть больно. Потерпи, – с нарочитой мягкостью попросила она, будто врач, что уговаривал буйного ребенка посидеть немного смирно.

Не жалея лекарства, что смешалось с кровью и быстро испачкало всё вокруг ещё больше, Фортуна обработала раны и потянулась к бинтам.

— Что до твоего решения рискнуть, чтобы сделать тело более совершенным, – продолжила демиург, не отвлекаясь от дела, – я уверена, у тебя всё получится. В конце концов, ты пережил так много, что теперь удача наверняка должна улыбаться тебе.

Уст Фортуны коснулась легкая улыбка в такт её словам. Она быстро закончила с бинтами, добротно перевязав раны Роя.

— Вот так, – удовлетворенно произнесла демиург, а затем коснулась свежих бинтов возле запястья губами, дабы на белоснежной ткани остался след от розоватой помады. Уже после Фортуна отпустила руку Роя, но не спешила вставать.

— Считай, что у меня нет имени, – наконец заговорила она о вопросе, который был задан уже дважды. – Можешь сам придумать его мне. Я не против.

[Рой Иденмарк]

Рой молча, почти не мигая, наблюдал, как Фортуна вытаскивает осколки из его рук. В этот момент он испытывал какое то умиротворение, даже боль от режущего стекла отошла на второй план. Голос девушки успокаивал, он словно вошёл в транс, размякнув на её коленях.

-Спасибо... Я доведу дело до конца. Обещаю. - Даже его манера речи немного изменилась. В ней всё также отслеживалась эта непонятная спешка, но уже не было той нервозности. Он говорил абсолютно спокойной. Словно дождавшись умиротворения своего хозяина, тело, видимо, решило прервать цикл происходящего безумия - ему хватило изрезанных рук и эмоциональных качель, которые, в случае с Роем, напоминали американские горки. Глаза парня стали закатываться. Стимулятор заканчивал своё действие. То ли от сильных эмоциональных всплесков Роя, то ли от магии Фортуны, но в этот раз наркотик куда быстрее "закруглялся".  - Ты только не бросай меня, ладно?

   Последние слова он уже выдавливал из себя, погружаясь в беспросветную тьму. Вскоре он вырубился.
   С тех пор, как Рой стал употреблять стимуляторы, ему перестали являться сновидения. Разгон фантазии и мозга до больших скоростей, видимо, сказывался на том, что в последствии он решал не напрягаться, погружая своего хозяина в беспробудный выруб без сновидений.
   
Изнеможденный жаждой и голодом, очнулся Рой только ближе к полудню. Холодный пол, на котором он пролежал больше четырнадцати часов, давал о себе знать - спину было не разогнуть, а суставы ломило так, что хоть на стену лезь. Как только парень пневмонию не подхватил, он удивлялся и сам - только киберорганы, которые были не так просты, и оставалось благодарить.

   Убрав осколки и собрав лекарства, парень большую часть дня провёл в размышлениях. Вчерашний вечер не лез у него из головы. Он долго думал, пытаясь понять, насколько материальна была явившаяся ему девушка. Рой бы вообще не стал забивать себе этим голову, в конце концов, руки он и сам себе мог перебинтовать, а разыгравшаяся от стимулятора фантазия обрисовала бы это по-другому. Но вот след от помады никак не давал покоя. Не то, чтобы в наркотическом угаре он не мог бы нанести себе помаду и поцеловать свою перебинтованную руку, но для этого, как минимум требовалось, чтобы помада была в доме. А уж на то, что у него и бинтов то не было - запас аптечки, которая, к слову, была не тронута, ограничивался парой бутылочек дезинфектора и таблетками от головной боли, которая периодически его мучала, - он даже внимания обращать не стал.

   Ближе к вечеру Рой продолжил свой труд, по медленному но верному воплощению плану мести. Теперь у него снова появился мощный стимул двигаться вперед, и этим стимулом стала Фортуна, которая так и не соизволила назвать парню своё имя. Он отправил Койлу сообщение, в котором попытался убедить его, что завязал со стимуляторами - парень надеялся, что после этого его давний "друг" откажется от своего плана по его устранению, о котором тот косвенно упоминал в электронном сообщении сестре Роя.

   Затем он мельком просмотрел присланные ему схемы и проекты, несколько контактов, которые прислал ему Сэм для заключения партнерства. Проверил бинты, и едва глаза уловили уже почти стеревшийся след от помады, он глянул в сторону тумбы, в которой лежал инъектор. Уже намереваясь встать со стула, Рой вдруг резко осел обратно. Он решил сделать по другому. Какой то частью своего сознания он понимал, что не сможет работать, если придёт она. Она была не просто безмолвной фигурой, по типу призраков его родителей, что лишь молча наблюдали за работой сына, улыбаясь, когда тот разворачивался к ним. Нет. Для него красноволосый призрак, явившийся ему в прошлую ночь был более чем живым. И для него даже не было разницы, является ли она наркотической иллюзией или же чем то большим и материальным. Он хотел говорить с ней. Долго говорить. Чтобы ничего ему не мешало. Но вместе с тем, он помнил, что обещал довести дело до конца. Сам пообещал, никто его за язык не тянул.

   А потому, лишь закончив со множеством неотложных дел - десятком тайных сделок и договоров, и несколькими чертежами будущих лабораторий, в которых он планировал выращивать будущую армию, Иденмарк решился взять в руки инъектор. Щелчок входящей капсулы. Не считая её, оставалось ещё две. Скоро Рою нужны будут новые дозы. Но пока он об этом не думал.
   
Охнув от нахлынувшей волны, Рой размяк на стуле, блаженно закатив глаза. Затем взгляд переместился в полуночный сумрак, охвативший комнату. Он не боялся, что она не придёт. Он, почему то, был уверен, что она не бросит его. Наивный.

-Знаешь, я придумал тебе имя. - Робко кинул он в пустоту.

[Фортуна]

В этот вечер у Фортуны нарисовались непредвиденные планы. Хотя не так. Её предупреждали сильно заранее, вот только демиург попросту забыла о столь скучной пометке в ежедневнике... который никогда не вела.  

— Пожалуйста, не опаздывай сегодня, – миниатюрное мобильное устройство лежало у раковины и говорило голосом главного магистра ордена. Туна искренне ценила Эдгара, в конце концов, он всегда делал всю работу за неё. Буквально. Наверное, если бы мог сам делиться с Аркхеймом силами – и это бы взял на себя, но увы. Однако сколько бы положительных чувств к этому человеку не томилось в её не самой светлой душе, она столь же сильно терпеть не могла, когда он с ней связывался. Это всегда сулило какую-то скучную хтонову гадость. Сегодняшний день не стал исключением.

— Да, я поняла, не надо повторять по третьему кругу. Я буду вовремя, – хмыкнула демиург, стоя у зеркала и точечным движением нанося красную помаду. Эд запланировал встречу с кем-то, по его словам, очень важным для ордена. Что-то типа спонсора?.. Фортуна не вдавалась в подробности и надеялась, что всё объяснят ещё разок уже на месте. Кажется, это должен быть званый вечер. Потому пришлось одеться соответствующе. В итоге в образ демиурга входило чёрное платье в пол с открытой спиной, что хорошо сидело по фигуре и имело высокий разрез, туфли на каблуке и прочие атрибуты вроде драгоценных побрякушек, что были столь ценимы аристократией и скорее мешались Фортуне.

— Человек, с которым мы сегодня встречаемся, может показаться несколько специфичным, но не обращай внимание. Главное, что он при деньгах, – задумчиво произнес голос из устройства.

— Ты ведь помнишь наш уговор? – Фортуна с характерным щелчком закрыла помаду. – Мне всё равно, откуда мы берем деньги на все наши "хорошие дела",– она с ноткой иронии выделила последние слова, – но только до тех пор, пока меня это не касается.  

— Всё в порядке. Он специфичен, но не настолько, – с кривым смешком ответил магистр. – Время поджимает. Пожалуйста, скажи, что ты уже собралась...

Фортуна шумно выдохнула, а в её голосе появилось откроенное раздражение:  
— Хтон тебя подери, да, я почти готова! Эд, я ёбаный демиург, а не девочка-подросток, которая может опоздать на выпускной бал.

— Я бы не волновался, если бы не знал тебя достаточно хорошо...

— Забудь. Ты помнишь о моей недавней просьбе?

— Да, я отправлю тебе информацию, которую смог найти. Хотя меня немного пугает твой интерес к ордену демиурга порядка. Зачем всё это?

— Я что, не могу просто поинтересоваться, как идут дела у одного из моих собратьев?

— Ты своим-то орденом интересуешься только по праздникам, что уж говорить о делах Немезиды. Кстати...

Эд продолжил что-то говорить, но Фортуна резко перестала его слушать. В её мысли неожиданно ворвалось сообщение от Роджера, в которого она буквально недавно вмешалась магией, дабы узнавать, когда Рой принимает наркотики. Это было немного рискованно, всё же Фортуна никогда не разбиралась в любого вида сложных технологиях,  но её определенно радовало, что всё получилось. Было бы досадно что-то сломать прямо в голове Иденмарка. Хоть между ними состоялась всего одна встреча, но воспоминания о новом маленьком увлечении радовало вечно скучающего демиурга даже больше, чем следовало бы.  

Фортуна замерла, осознала происходящее и с ноткой удовлетворения улыбнулась сама себе в зеркало.

Кто угодно подумал бы: «как же не вовремя», но для непостоянной Туны это стало своего рода подарком судьбы. А с судьбой спорить нельзя. Таковы правила.

— ... в общем, если так получится... – продолжал тем временем что-то говорить Эд в привычной для него деловой манере, но его всё же перебили.

— Прости, я не смогу прийти, – без зазрения совести отчеканила Фортуна. Она даже не собиралась притворяться, что ей стыдно. В этом случае всё равно бесполезно.

— Что?! – голос на другом конце провода моментально стал громче. – Что это значит?! Ты ведь уже...

— Прости, Эд, – демиург потянулась к мобильному устройству. – Никак не могу. У меня неотложное дело. Разберись с этим как-нибудь без меня, ладно? У тебя ведь всегда это отлично получается. Удачи.

Она произносила эти слова в противовес Эдгару, который цеплялся за надежду вразумить своего демиурга и всё говорил, говорил, говорил. Но как только Туна закончила фразу, она сбросила звонок, моментально сломала легким потоком магии устройство, наложила на себя скрывающее заклинание и переместилась в ту самую потайную квартирку, попасть в которую ей хотелось куда больше, чем на глупый званый вечер.

— Знаешь, я придумал тебе имя, – она едва успела уловить слова Роя, вся эта сцена заставила Фортуну задержаться. И всё же после недолгой, но томительной тишины из полумрака послышался стук каблуков, а затем и показался образ красноволосого призрака.

— И какое же? – с улыбкой на алых губах спросила она и остановилась у Роя за спиной. После чего потянулась к пачке сигарет, которая наверняка завалялась где-то на столе. Туна выудила одну, но не спешила закуривать. Тем временем  её свободная ладонь аккуратно коснулась бинтов Роя и нежным движением прошлась от локтя до запястья.

— Как твоя рука? – со сладкой, почти сахарной заботой в голосе шепнула она. – Не болит? Расскажешь мне, как много успел сделать с нашей последней встречи? Уверена, ты старался...

Мысль, что Рой, вероятно, старался для неё по-зловещему грела и тешила избалованное эго Фортуны.

[Рой Иденмарк]

Стук каблуков из тьмы заставил по спине Роя прокатиться волне мурашек. Губы расплылись в тупой улыбке.
Увидев сигарету у красноволосой, он выудил из кармана зажигалку, чтобы дать ей подкурить. Щелчок, и слабая, едва живая струя пламени вспыхнула. Тусклое пламя тонуло в полумраке. Слишком слабая. Рой пощелкал ещё пару раз, чертыхнулся, вставая.
Глаза пробежались по комнате, остановившись на небольшой газовой плите в углу, возле тумбы.
"Ща добудем огонь" - Рой вытащил сигарету и себе, зажав её зубами пошёл к плите.

-Можно я буду звать тебя Искрой? Вот, смотри... - Он вдавил кнопку зажигания на плите, и по ней, с характерным треском, пробежалось несколько электрических искр, озаряя полутёмную комнату короткими вспышками света. - Это ты.
Он отпустил кнопку зажигания, поворачивая регулятор подачи газа. Маленькие клапаны открылись, издавая характерное шипение, отдаленно напоминающее кошачье.

-А это я... А вот это, - Он открыл клапана на максимум, так что шипение стало уже очень громким, разносясь по всей квартире, а затем вдавил кнопку зажигания. Из плиты вырвался массивный столб пламени - это мы вместе...

Он склонился над пламенем, подкуриваясь. Языки огня задели его брови и свисающие волосы, слегка подпаливая их. Подкурившись, он закрыл подачу газа. Пламя погасло. Отойдя от плиты, он какое то время стоял, склонившись на ней, затем, словно очнувшись, повернулся к Фортуне, зашагав к ней своей характерной спешаще-нервозной походкой. Протянул тлеющую сигарету, чтобы она подкурилась от неё.

-Искра... - Он осматривал девушку, чуть наклонив набок голову, подобно тому, как пёс смотрит на незнакомого человека, проявляя дружелюбие. Преданный. По тупой улыбке и киберглазах, искусственный холодный свет в которых сейчас горел гораздо сильнее обычного, можно было понять, что новый образ девушки, в котором она предстала перед ним, сильно нравился ему. - У тебя ведь даже волосы такие... как огонь... Нет, как пламя. Праведное пламя. Оно не обжигает, лишь греет... И твои глаза... - он внимательно всмотрелся в желтые кольчатые круги, почти не моргая, словно играл в гляделки - и ты явилась мне, такой же мимолетной вспышкой во тьме, озаряя её, чтобы я смог увидеть свой путь... ты Искра, что смогла зажечь то, что чуть не погасло навсегда... Хах, извини - он покраснел, отворачиваясь от Фортуны - наверное, мои стишки наркомана-мстителя кажутся тебе глупыми, да и подобранное мной имя тоже...

Он вздохнул, глянув на стол. На нем лежал инъектор с уже пустой капсулой.

"Я же всего лишь наркоман на стимуляторах. Только и всего..." - лицо Роя отяжелил мимолетный проблеск, в котором угадывалось то ли сомнение, то ли отчаяние. Его голову сверлил вопрос. Вопрос, который мог просто свести его с ума. Он не давал покоя. Рой хотел спросить. Хотел услышать ответ, насколько же материальна стоявшая перед ним. Насколько она реальна. Но он боялся, нет, даже не боялся, а был почти уверен, что стоит ему спросить это, как всё рассеется. Пропадёт сказка. Словно Дед Мороз, в которого ты веришь, а потом ставишь камеру напротив ёлки, чтобы увидеть его. Он не хотел этого. Он хотел верить. Взгляд упал на перевязанные руки. Вот оно, разве это не доказательство? Разве способен призрак залечить рану? Так зачем спрашивать?

Словно успокоившись на этой мысли, Рой вновь улыбнулся, заодно вспомнив вопрос девушки.
-Мои руки, да. Нет, почти не болят. Спасибо, ты хорошо их обработала. - он благодарно посмотрел на красноволосую. - Да, я много работал. И без стимуляторов даже. Я могу работать без них. Теперь они нужны мне лишь, что бы видеть тебя... Что бы ты направляла меня. - Словно засмущавшись от взгляда жёлтых глаз, он отвернулся, почесывая репу. Затем вновь повернулся, решив сменить тему - Знаешь, я этому идиоту Койлу сказал, что завязал со стимуляторами! Аха-ха, этот хтонов придурок теперь думает, что я прихожу в норму. Но я ведь всегда был в норме, да? Он просто старый дурак. Ничего не понимает. Ты понимаешь.

Он стал рассказывать, что сделал за день. Чего ему удалось достичь. Лицо его раскраснелось, на лбу выступила испарина. Он с невероятным воодушевлением рассказывал про попытки расшифровки собственного генома, про сеть лабораторий, которые планировалось построить для выращивания специальных солдат, про то, как были внедрены специалисты в разрозненные куски развалившийся корпорации, как они наблюдали за его врагами. Про то, как он отомстит им. Иногда, упоминая сложный технический проект, в его разгоряченной речи проскальзывали профессионализмы из области кибернетики и биоинженерии, и он спешно пояснял их слушающей.

-Знаешь, ведь наш род никогда не пользовался магией, она порицалась. Мы всегда шли своим путем. Даже научились создавать жизнь... Может ли магия создать жизнь, как думаешь? Возможно. Я не слышал о таком. А мы можем. А что, если... если... Что, если мы не только сможем создавать жизнь, но и возрождать её? Можно ли... как думаешь? Ты веришь в это? Что мы сможем воскресить мертвых? Веришь? Я... я верю...

Он отошёл к окну, откидывая шторы и всматриваясь в сумрачную улицу, по которой развевался под натиском ветра поток мокрого снега, засыпая грязные улицы белой пеленой, словно пытаясь скрыть их уродство под холодным покрывалом. Одинокий фонарь на бетонном столбе мерцал от перепадов напряжения.

-Мерзкое место... Знаешь, там, где я вырос... В том доме... это небоскреб наш... Там такой красивый вид из окна был! - он отвернулся от окна, посмотрев на девушку. Глаза горели счастьем под натиском приятных воспоминаний. - Там... там такой красивый город! Огромные стеклянные небоскребы, почти до небес, увешанные голограммами и неоновыми вывесками. О, эти голограммы и вывески... Такие красивые... А когда шёл дождь! У нас, там такие ливни бывали, не то что в этих местах... Огромные потоки воды, они так преломляли этот свет, так... так...- силясь объяснить свою мысль, он вновь принялся метаться по комнате. Схватил кувшин с водой, и подойдя к девушки, поднял его над своими кибернетическими глазами, чтобы она смогла увидеть преломление искусственного света, бьющего из них, через воду - вот так, ха-ха! Ну нет, там гораздо красивее, конечно, было. В общем, прекрасное место... прекрасный город. Гордость хуманов. Гордость моего рода. Ведь знаешь, первые города на Цирконе строились ещё мои пра-пра предками. Иденмарки были са... -снова начав говорить про свою семью он запнулся, словно подавившись, явно вспомнив, во что она превратилась сейчас. Счастливая улыбка, озаряющая его лицо, мгновенно сошла на нет.

Он отставил кувшин с водой. Докурив, затушил бычок о металлическую пепельницу. С тяжестью опустился на стул.
-Они всё испортили... - губы Роя задрожали - эти уёбки... Ненавижу. Никогда не прощу. Но ничего. Я всё верну. - встав со стула, он подошёл к ней, подошел почти вплотную, как будто пытался этим сильнее убедить её. Повторил - Я всё верну. И сделаю лучше. Я знаю, как лучше.

Шесть дней спустя...

[/b]

-Серое. Всё такое... серое. Такое, такое... безжизненное? Почему?
Уже четыре дня, как у Роя кончились капсулы.
Сказать, что ему было хреново - не сказать ничего.
Нет, первые два дня было ещё нормально, а вот дальше его ненадежная нервная система стала натягиваться как струна. Казалось, ещё немного, и она просто порвется, образовав взрыв.
В этот день он почти не ел. Он словно не чувствовал голода. А голод был. Желудок явно об этом сигнализировал, не переставая урчать.
Пепельница была забита хабариками. Сигареты кончились.

Телефон завибрировал.

-Да? Ну, что... что там?!

-Извини, Адам, ничего. Какие то проблемы с поставками...

-КАКИЕ, НАХУЙ, ПРОБЛЕМЫ?! В ЭТОМ СРАНОМ ГОРОДЕ ЕСТЬ ХОТЬ ЧТО ТО КРОМЕ ПРОБЛЕМ?!

-Успокойся. Как только партия придёт, я сразу же дам тебе знать... В прочем, если тебя так рвёт, я могу, пожалуй предложить тебе кое что получше...

-Не нужно мне ничего получше, похуже, мне нужны именно они! Мета-33, блять, ТРИДЦАТЬ ТРИ! Почему... а-а-а-а, твою мать, неужели... ладно. Кароче, буду на связи.

-Стой. Есть ещё вариант. Ну как сказать... Я, вообще то, веду дела честно. Но за двойную сумму, думаю, могу достать тебе немного из... ммм... "забронированного".

-Че? Че ты несёшь? То есть, у тебя сейчас есть?

-Ну... - в динамике раздался нервный смешок - за ваши деньги, как говорится, любой каприз!

-Ну ты и гандон - Рой задумался. Койл резко сократил финансовые расходы на него, высланной им суммы, с учётом прошлых сбережений, хватило бы максимум на три дозы, минимальный "пакет", которым торговал местный барыга-аптекарь. Обычный. Не тот, за который он удвоил сумму. - Слушай, Барт, я знаю, ты в долг не даёшь, но...

-Ну нет, дружище. Приходи, как будут деньги. Я знаю, ты постоянный клиент и всё такое, но сам понимаешь, это стимы, ещё и спецразработка, а не помойная дурь. В общем, жду тебя с пополненным балансом.

-Барт, пожалуйста...

-Нет, Адам, нет. Ты меня знаешь.

-Вот уёбище... - Рой сжал телефон. Затем резко швырнул его в стену. Тот, отскочив, с характерным стуком упал на пол.

Так и не поев ни разу, Рой до самого вечера пытался вытрясти денег с Койла. Под разными предлогами. Но тот был не преклонен, видимо, заподозрив, что сказка Роя про то, что он завязал, оказалась ложью.

На улице стремительно темнело. Аккуратно перешагнув через натянутую растяжку, Рой зашел в душевую - вторую из двух комнат в квартире. Открыл вентиляционный люк, засовывая руку в открывшееся пространство. Пистолет. Скромная маленькая самозарядная модель 9 калибра легко помещалась в карман. Аптека Барта ещё работала. Людей там всегда мало, а тем более вечером. Почти наверняка, он сейчас один там. Нужно просто...

-Нет, нет... это бред... - Рой отшвырнул пистолет в раковину. Он взглянул на отражение в зеркале. За эти дни лицо парня осунулось и стало мертвенно бледным. Свет из глаз был очень тусклым - питания не хватало. Челюсти охватил бруксизм.

-СУКА! - серия десятка ударов по зеркалу покрыла его разбежавшейся по всей поверхности паутиной трещин. - Да чтоб всех этих ублюдков!..


Из глаз прыснули слёзы, он поспешно вытер их. Опустил лицо. Глаза упали на лежащий в ней пистолет.

"Может всё таки?.."

Он вновь поднял взгляд на зеркало. От увиденного его лицо бледное стало покраснело, словно вновь наполняясь утраченными красками. Губ коснулась лёгкая, лукавая улыбка.

-Прости меня, Искра. Кажется, я подвёл тебя.

[Фортуна]

Это всё... умиляло. Фортуна слушала Роя с легкой улыбкой на лице. Всё сказанное казалось ей забавным. Эта неуверенность, нервозность, сомнения и ужимки, словом, всё поведение Роя рядом с ней тешило демиурга. Ещё с первой их встречи у неё создалось впечатление, что он подобен чистому листу. Всеми брошенный, преданный. Просто протяни руку, немного приласкай, и он обязательно к тебе привяжется. И тогда рисуй, что хочется...

Так и вышло.

И с каждой их встречей эта привязанность будет становиться всё крепче и крепче.

Ей было интересно... как долго он выдержит?

Если честно, выиграет ли Рой в его гонке за лучшую жизнь или проиграет, Фортуну почти не интересовало. Главное, чтобы за его действиями было интересно наблюдать. И чтобы он привязался к ней настолько, чтобы можно было упиваться чувством, когда человек готов пойти ради тебя на всё.

Абсолютно на всё.

Для этого она готова сколько угодно продолжать говорить ему, что он безусловно станет лучшим. Безусловно отомстит. Безусловно получит всё, что пожелает. А она безусловно будет рядом. Безусловно.

— Искра значит, – Фортуна всегда говорила тихо, желая, чтобы Рой вопреки его спешке и нервозности, останавливался и вслушивался, ловил каждое слово.

Туна легким движением завела выпавший локон за ухо, после чего приблизилась к протянутой сигарете и под стать своему сегодняшнему образу по-женски элегантно, медленно закурила. Она вполне могла назвать себя одной из тех женщин, которым тлеющая в руках сигарета «была к лицу»: делала их более загадочными и пленительными.

— Хорошо, – всё с той же мягкой улыбкой произнесла она, наконец. – Пусть будет Искра. Мне нравится то, сколько смысла ты вложил в это имя, – её свободная теплая ладонь коснулась щеки Роя, нежно поглаживая его кожу. – Как и то, сколько смысла ты вкладываешь в меня. Не сомневайся во мне, ладно? – продолжила Фортуна, улавливая тень сомнения в горящих глазах Иденмарка. – Верь мне, пожалуйста. Верь в меня. Я здесь, рядом. И мне важно каждое слово, которое ты мне говоришь. И каждое чувство, которое в него заложено. И ты сам... весь... очень важен для меня.

В эту секунду Фортуна была самым лицемерным и лживым существом во всей вселенной. Однако она уже тысячелетия оттачивала этот навык. Потому сейчас её голос звучал столь проникновенно, душевно, с маленькой ноткой нервного девичьего волнения, добавленной лишь для того, чтобы Рой поверил, что он нужен ей не меньше, чем она ему.

Но сколько таких игрушек у неё уже было? На скольких она оттачивала всё те же самые приёмы? Скольких погубила своей ложью, а после перешагнула и пошла дальше? Никто ведь и заподозрить не мог в эту самую секунду, что именно этот взволнованный мальчишка станет для неё особенным...

— Моя руки, да... – лишь после этих его слов Фортуна оторвала свою теплую ладонь от щеки Иденмарка и прошла к столу, где опустилась в компьютерное кресло. Придвинула к себе пепельницу, сделала затяжку и выпустила клуб дыма, будто вместе с ним выпускала и любую ответственность за столь откровенную ложь, которая была только что произнесена.

Теперь она следила за Роем сидя у стола. Всё также внимательно и с интересом.

— Я рада, что ты в порядке. Я же говорила, – она легким движением стряхнула пепел, – ты куда сильнее, даже чем тебе самому кажется. И да, конечно, – её губ в очередной раз коснулась улыбка, а глаза засияли отблесками столь пленительного доверия, – ты в порядке. Мы оба это знаем. Глупо думать, что какой-то стимулятор может навредить тебе. Итак... – её взгляд перешел на экран монитора, – ... расскажи мне о своих успехах. Я хочу послушать тебя.

Очередная ложь. Рой кинулся рассказывать, объяснять, показывать. Однако вся эта его работа была Фортуне совсем неинтересна. Технологии, лаборатории, сложные термины. Это нисколько не заботило её. Но... но с каким же почти влюбленным восхищением в глазах она просто смотрела на Роя абсолютно всё то время, пока он говорил.

В моменты, когда они встречались взглядами и Иденмарк нервничал, краснел, она лишь улыбалась и продолжала всем видом показывать, насколько покорена его достижениями.

— Искра, экран, – приходилось иногда говорить Рою в процессе, потому что она не отрывала взгляда только от него.

— Да, конечно, прости, – лишь в эти моменты она переводила взгляд на какие-то там схемы и сообщения и всё равно мелодично, покорённо, почти шепотом добавляла: – просто... когда ты рассказываешь о своих достижениях, ты выглядишь таким... – она захватила на вдохе побольше воздуха, точно не может подобрать нужного слова, – ...особенным.
 
И даже всё это было сейчас лишь ложью. Но сказанной столь откровенно и искренне, словно на этом последнем слове у Фортуны замерло сердце...

Она идеально, без малейших огрехов отыгрывала свою роль, которую сама же взяла на себя. Никакие отголоски совести не мешали ей столь откровенно врать в лицо воодушевленному Рою, лицо которого краснело более чем искренне. И именно поэтому в ту секунду, когда Иденмарк заговорил о воскрешение, у неё внутри всё рухнуло...

В этот момент Фортуна всё ещё сидела на кресле у стола и благо оказалась повернута к Рою спиной. Потому что по её рукам прошлась настоящая дрожь сродни неожиданному приступу. Одно ассоциативное воспоминание о Неоне, ради которого она так долго искала способы воскрешения, чуть её не надломило и не заставило немедленно убраться отсюда, чтобы навсегда оставить бедного Иденмарка в покое.

Если бы Неон только видел, в какое же мерзкое существо она сейчас превратилась. Насколько прогнила изнутри, раз позволяет себе вот так просто играть с чужой жизнью.

Фортуне пришлось проглотить ком горечи, который подошёл к горлу, расцарапав то в кровь. Она взяла себя в руки, выдохнула и ответила громче и нервнее, нежели говорила обычно:

— Нет. Магия... не может, – спрятав под столом подрагивающие руки, она больше ничего не смогла выдавить из себя. Если она будет хоть на секунду вспоминать о брате в те моменты, когда играется с судьбой Роя... она скорее удавится, нежели выдавит из себя ещё хоть одну улыбку.

— Веришь? Я... я верю...

— Было бы... здорово, – ещё более ломано произнесла Фортуна, и дала себе ментальную пощечину. Тряхнув головой, она пришла в себя до того, как Рой подбежал к ней, чтобы показать, как поблескивают его глаза рядом с водой. Она всё же улыбнулась. Несколько болезненно, более нервно, но улыбнулась.

— Да, это чудесно, – произнесла она рядовую фразу, лишь бы не показать своих искренних чувств.

Что же до остального... хуманы, их стремление, красота их городов. До этого Фортуне не было дела. Словно если бы Рой оказался другой расы, ничего бы и не поменялось. Главное, чтобы его ситуация продолжила быть столь же занимательной, а привязанность к ней и дальше росла.  

Ах, точно, кстати об этом...

Фортуна незаметно поправила докуренную ранее сигарету, на фильтре которой остался отпечаток её красный губ. Не хотелось бы, чтобы та затерялась в пепельнице за множеством других. Пусть Туне и нравилось амплуа наркотического призрака, но она собиралась всегда давать Рою надежду и веру в то, что его Искра настоящая...

Шесть дней спустя

Туне было откровенно скучно. Она и не подумать не могла, что её маленькая игра в иллюзию, может прерваться, если у Роя не будет дозы. Конечно, в её власти было легко сделать так, чтобы у парня нашлись деньги и волшебно появившийся поставщик... но ведь это против правил. Тех самых, которые она придумала у себя в голове для их игры.

Нельзя давать мышонку сыр, пусть лезет в опасную мышеловку. Это ведь будет куда веселее, чем просто смотреть на сытого, довольного подопытного зверька.  

— Какая же ты всё-таки сука, – произнесла сама себе Фортуна вслух после столь красноречивого и ужасного сравнения, что промелькнуло в её мыслях.

Она сидела в своей дорогой и более чем уютной квартире, которую приобрела в том же городе для удобства, и просто наблюдала за Роем. Смотрела за его мучениями, ломкой, грызущим желанием вновь увидеть её. Однако не делала ничего, чтобы помочь ему. Даже напротив... временами упивалась его разрушительными желаниями. Ей хотелось как-нибудь проверить, насколько далеко он сможет зайти, лишь бы вновь почувствовать тепло её рук и услышать голос, в котором так много ложной веры.

Иденмарк сам подал демиургу идею в момент, когда взялся за оружие. Пассивное наблюдение тут же переросло в колющий интерес. Она не стала сама являться ему в это мгновение, он ведь не заслужил. Однако заставила Роджера, которого изменила с помощью своей магии, показать Рою то, что он желал увидеть – её отражение в разбитом зеркале. Только на этот раз то была уже настоящая иллюзия...

— Рой, что ты с собой делаешь? – она говорила вслух, всё ещё сидя у себя, в то время как Иденмарк видел лицо, на котором отразилось беспокойство. – Ты так ослаб. Когда ты последний раз ел?

Запертый в зеркале образ попытался потянуться к лицу парня рукой, но столкнулся с преградой и, печально поджав губы, лишь приложил ладонь к стеклу, словно не имеет возможности выйти за его пределы.

— Зачем ты так мучаешь себя? Если тебе нужна доза, почему не можешь взять её? – иллюзия склонила голову чуть вбок. – Разве жизнь какого-то ублюдка, что травит общество, важнее твоей? – она умудрилась сказать это так, что даже ругательное слово из её уст прозвучало нежной музыкой. – Ты – Рой Иденмарк, а он всего лишь... мусор. Разве нет? Зачем ты пытаешься перебороть себя? Твоя жизнь куда ценнее его. Ты должен иметь силы работать, чтобы всё исправить, помнишь? Чтобы воскресить дело семьи, чтобы изменить мир. А он – преграда ко всему этому... преграда ко мне.

Вдруг образ в зеркале начал меркнуть, а вместе с этим голос Фортуны нервно, печально дрогнул.

— Разве ты не хочешь снова ощутить меня рядом? Разве я... разве я не нужна тебе, Рой?

Образ в зеркале потух и последнее, что Иденмарк успел разглядеть в желтых глазах – это волнение и страх. Вдруг встревоженный шепот раздался над его плечом, как если бы Фортуна оказалась рядом, прямо за спиной:

— Я хочу к тебе. Не отталкивай меня, пожалуйста.

Рядом никого не было, однако Рой смог ощутить, как нечто невидимое касается его руки и кладет ту прямо на холодную оружейную сталь.

— Пожалуйста, – раздался последний, ещё более тихий и едва уловимый шепот.  


Тем временем сама Фортуна, настоящая, что была где-то в этом городе, не так уж далеко, но недоступно для Роя, отставила в сторону бокал с красным вином и потянулась к чему покрепче. Внутри у неё воспылал настоящий интерес, и всё же было что-то ещё.  Не то чтобы ей было тошно от самой себя... просто стоило продезинфицировать «душу», чтобы это чувство точно не появилось.

Что тут сказать... Рой ошибался относительно её во многом. Но самой главной его ошибкой было назвать её «Искрой».

Потому что она отнюдь не просто искра, а целое неуправляемое пламя, которое может спалить его жизнь к чёртовой матери... или стать топливом к новым свершениям?

Настоящая Фортуна стукнула пару раз своей фирменной монетой по столу, на котором уже стоял бокал с чистым виски.

Она не будет её подкидывать.

Повезет Рою или нет... зависит лишь от него.

Сейчас он сам стал её своеобразной монеткой.

[Рой Иденмарк]

Когда девушка приложила ладонь к зеркалу, Рой невольно потянулся к ней, словно пытаясь разрушить разделявший их барьер. Хотел снова почувствовать тепло её рук. Но в ответ лишь холод треснувшего стекла.

-Я... вчера. Да, вчера вечером. Я ел вчера...

Слова девушки сводили его с ума.

-Я хочу увидеть тебя... но разве я должен убивать ради этого? - гримаса боли вкупе с подергиваниями и мертвенной бледностью создавала не самую лицеприятную картину - лицо походило на пластиковое кукольное, которое оплавили зажигалкой. Увидь он сейчас в зеркале себя, а не Искру, то, вероятно, ужаснулся бы своему облику. - Разве... разве можно вот так просто... лишить человека жизни? Ради своих желаний?..

Он думал. Пытался думать. Мысли в его голове путались, напоминая клубок змей, запертых в тесном ящике. Кусали друг друга, пытались пересилить одна другую. Бесконечно боролись в надежде одержать верх. Трудно было сказать, какая из них победит. Какое решение он примет?

-Разве можно... вот так просто... - он раз за разом повторял это, переводя взгляд то на руку, что уже во всю сжимала компактный пистолет, то на столь желанное лицо в зеркале. Её лицо. Даже сейчас оно грело его. Дарило надежду. Давало сил. Он хотел ей верить. Он считал, что обязан ей верить. Но он сомневался в том, как далеко готов зайти ради этого.

— Разве ты не хочешь снова ощутить меня рядом? Разве я... разве я не нужна тебе, Рой?

-Не говори так, прошу тебя!.. я... я многое готов сделать, но... почему я должен убивать?!.. Я не хочу убивать... не хочу... нет! Это неправильно!.. - он вновь отбросил пистолет, резко выбежав из душевой. Настолько, что едва успел краем сознания вспомнить о натянутой в дверном проёме растяжке, почти что рефлекторно подпрыгивая над едва заметным тросиком.


Очень хотелось курить. Слишком сильно. До магазина было пять минут пешком, но паранойя, охватившая парня, не позволяла ему сделать шаг из квартиры. Наверное именно поэтому он уже около получаса сидел над забитой пепельницей, вытаскивал хабарики, высыпая остатки обгоревшего табака на листок. Когда кучка стала достаточно крупной, неумело стал сворачивать её. Получилась толстая рыхлая самокрутка. Вкус дыма из-за толстой бумаги был очень кислым. Мерзким. Табака почти не чувствовалось. Сплюнув, Рой отшвырнул неудачную поделку на пол, туша её ударом ноги.
Отдельно от всех хабариков в пепельнице лежал фильтр с остатком губной помады - после снятия бинтов, эта вещица стала новым физическим напоминанием, дававшем надежду на то, что он не потерял рассудок, и его Искра была реальна.

Украдкой глянул в сторону душевой. Два часа назад он выбежал оттуда, и с тех пор не осмелился ни разу зайти. Слова Искры никак не шли из головы. Они нарастали как снежный ком, захватывая всё сознание, выбивая все прочие рассуждения и доводы.
"-Верь мне, пожалуйста. Верь в меня.
-...ты куда сильнее, даже чем тебе самому кажется...
-...ты выглядишь таким...особенным.
-Глупо думать, что какой-то стимулятор может навредить тебе.
-Зачем ты так мучаешь себя? Если тебе нужна доза, почему не можешь взять её?
-Ты – Рой Иденмарк.
-Разве жизнь какого-то ублюдка, что травит общество, важнее твоей?"

"Она права... блять, как же она права. Она нужна мне. Я знаю. И я ей нужен. Она сказала. Я не имею права бросать её. Жизнь этого ублюдка не стоит моих страданий. НАШИХ страданий. Она не должна чувствовать боль из за какого то жадного барыги. Он ублюдок. Мразь. Такие твари не заслуживают жизни. Да. Он должен сдохнуть. Я должен... нет, я обязан! Я обязан убить его и забрать своё. Ради нас. Ради себя и ради неё. Ради Роя Иденмарка и ради Искры."

Встав, он уверенно зашагал в сторону душевой. Больше в нём не было ни капли сомнений, лицо выражало решительность. Посмотрел на зеркало. Сейчас оно не отражало ничего, кроме фракталов его лица. И без того искривленное, отражаясь и преломляясь через множество осколков, оно смотрело на своего владельца рядом уродливых личин. Ему казалось, что они смеялись. Он подошёл к раковине. Пистолет лежал всё там же. Взял. Маленькая модель. Такая удобная. Пластиковая рукоятка быстро нагревалась, и он почти не чувствовал холода от неё.

-Нужны силы. Нужно пожрать. Хватит быть слабаком.

Он открыл маленький холодильник, выхватив стопку питательных энергобатончиков, которые довольно быстро усваивались. Буквально затолкал их в себя, давясь сухой массой. Запил стаканом воды. Ни какого тебе чая, кофе. Просто вода. Такая постная.
Накинул черный плащ, обулся в берцы. Пистолет легко нырнул в широкий карман. Выйдя и заперев квартиру, стал быстро перебирать ногами по лестнице. Грохот тяжелых шагов эхом раздавался по подъезду, летя между этажами мрачным жнецом, предвещающем смерть Барта.

На улице опять была слякоть. Недавно выпавший снег подтаял и смешиваясь с грязью, превращал белое покрывало в отвратительное месиво. Серость картины усиливалась почти пустыми улицами и абстинентным синдромом, переживаемым организмом Роя, создавая в его глазах почти постапокалиптическую картину внешнего мира. Если бы не тёплый свет лампочек, бьющий из окон многоэтажек, он бы решил, что город вымер.

Уже почти стемнело. Рой достал телефон, проверив время. Аптека закроется через полчаса. Нужно спешить.

По дороге парень забежал в магазин, купив сигарет. Наскоро буквально втянул в себя две штуки подряд - нужно было собраться. Не поступавший с самого утра никотин приятно "ударил" по голове. Докурив, ещё раз достал телефон. Двадцать минут. Сам того не понимая, Рой изо всех сил тянул время. Пытался отсрочить неизбежное. Он знал, что всё равно сделает это, но хотел отодвинуть как можно дальше, насколько это было возможно в доступных ему временных сроках.

Людей на улице почти не было - этот город никогда не славился людностью, а в такую погоду и такое время тем более. За всю дорогу до аптеки ему встретилось всего пару прохожих. Энергобатончики уже почти усвоились, он чувствовал заметный прилив сил. Даже донельзя паршивое настроение немного поднялось.
Знакомая неоновая вывеска. Последняя буква всё так же не светилась. Ничего не изменилось. Разве что...
Рой сделал глубокий вдох. Он видел через стекло Барта - тот сидел на стуле у прилавка, что то листая в телефоне. Улыбался.

"Весело тебе, мразь?"

Снова закурил. Смакуя горький дым, то и дело смотрел на сигарету. Как она уменьшалась, сгорая, а вместе с ней сгорало и оставшееся время. Хотел, чтобы она подольше тлела.

"Снова тянешь... Боишься..."

Когда в его руке ни осталось почти ничего, кроме обгоревшего фильтра, он сплюнул, отбросив его, и сделал первый шаг в сторону двери.

"Пора."

-"Роджер", активировать разгон системы.

Резко дёрнул ручку из белого пластика на себя, врываясь в теплое помещение, овеянное запахом химии и фармацевтики. Кибернетическое сердце сокращалось с частотой мотора, разгоняя наполнивший кровь адреналин.

-Адам? Я не ждал тебя, что... Святые боги, что с тобой? Ты вообще видел, на что ты похо...

Видимо по выражению лица парня и тому, как стремительно он приближался, Барт всё понял. Чуть обеспокоенное лицо побагровело, он вскочил со стула, быстрым движением руки выхватывая из-за прилавка дробовик. Годы в его деятельности позволили ему почти мгновенно реагировать в подобных ситуациях. Но только почти...

Всё же, Роя можно считать генетическим уродом, мутантом, поехавшем наркоманом, но нельзя отрицать одного - даже так он был чертовски дорогим проектом. Чип в его голове стоил как целый ящик "Меты-33". И он полностью оправдывал свою стоимость.
Может ли обычный хуман обогнать спорткар? Может ли поднять больше фуры? Может ли считать быстрее калькулятора? Ответ очевиден. Как и был очевиден исход столкновения.

"Роджер" был банально быстрее. Рука шустро нырнула в карман, вытаскивая маленькую машинку смерти. По помещению пронеслось два громких хлопка. Без шансов.

Рой подошёл к прилавку. Перелез. Барт был ещё жив. Хрипел. Дезориентированный, неумело перебирая руками по полу, он пытался дотянуться до валявшегося рядом дробовика.
Третий хлопок. В нос ударил стойкий запах пороховых газов.

Словно всё ещё не веря в содеянное, Рой какое то время смотрел на лежащий перед ним труп. По полу, словно плесень, стремительно разрасталось багровое пятно. Лишь когда его край соприкоснулся с подошвой берца, Рой очнулся, осматриваясь. Быстро глянул в окно. Из светлого помещения было практически невидно, что происходило за стеклом. Он подбежал к стоящему на прилавке компьютеру, отключая неоновую вывеску. Затем вырубил свет, закрыл дверь. За окном никого не было. Но червь паранойи ползал внутри головы, разрастаясь с каждой секундой. Нельзя терять время. Ещё раз глянув на упокоенного, Рой отворил дверь, ныряя в подсобное помещение.

Увиденное заставило его выронить пистолет, оседая на пол.

Девочка, лет шести, не больше. Нахмурив лобик, она упорно тыкала в экран огромного телефона, что был гораздо больше её крошечных ладошек. Подняла взгляд на Роя. Глаза не выражали страха, только любопытство.

-А что такое там бах-бахало?

Рой почувствовал, что задыхается. По спине струйками стекал ледяной пот.

-Т... та... там?.. - пред глазами всплыла картина мертвого Барта.

Нужно было действовать. Он резко вскочил с пола, и стараясь не обращать внимания на, с любопытством рассматривающую его, девочку, принялся открывать многочисленные шкафчики и морозилки. Лекарства, антибиотики, мази, бинты - словом, все то, что продается в аптеках. Продается.

"Нет, он бы не стал хранить это здесь. Ну конечно, это же бред" - глаза Роя с бешеной скоростью метались по помещению, он пытался сообразить, куда бы Барт мог спрятать стимуляторы. Сердце билось всё сильнее, так и норовя просто вырваться из груди. - "Они точно здесь, он всегда уходил за ними сюда. Но где именно?"

-Ты испачкался.

От тонкого, немного сиплого голоса девочки Рой вздрогнул так, словно его ударили разрядом шокера. На какой то отдаленной стороне сознания, подкорке, он надеялся, что это просто галлюцинация его разыгравшегося воображения. Что нет никакой девочки. Огромным усилием воли он заставил себя обернуться на неё. Она тыкала пальцем на его штанину.

-Ты весь в краске.

Он посмотрел на штанину. В жесткую чёрную джинсовую ткань стремительно впитывались багровые брызги. Они, вероятно, разлетелись, когда он совершил контрольный выстрел. Слишком близко стоял.
Отвернувшись, он вновь стал осматривать помещение. Бесполезно. Даже если хранилище было на виду, он бы все равно его не заметил. Он не видел ничего. Пелена застилала глаза, и на ней поочередно проявлялись то мертвое тело Барта, то любопытные глаза девочки. Проглотив горький ком, подступивший к горлу, Рой прошептал:

-"Роджер", анализ.

Чип был весьма способный. Многие вещи, на которые способен человеческий мозг ему, конечно, были недоступны, но с простой четко поставленной задачей он мог справиться. Буквально через полминуты, он послал сигнал на сетчатку киберглаз Роя. Тот увидел полупрозрачный синий квадрат-контур, выделивший часть пола посреди помещения. Быстро зашагал к ним, нагнулся. Действительно, выделенные "Рождером" четыре плитки чуть отличались от остальных - это было почти незаметно невооруженным глазом. Их геометрия и уровень буквально чуть-чуть разнились с остальным полом. Он заметил небольшие зазоры в районе швов, и достав складной нож, втиснул его в щель, поднимая и откидывая плитки, что оказались цельным движимым объектом, наподобие люка.

Внутри оказался небольшой чемоданчик. Раскрыв его, Рой увидел множество пакетов, скруток, зипов - с порошками, таблетками, капсулами, курительными смесями. Быстро найдя то, что было нужно, Рой поспешно запихал пакет с капсулами нейростимулятора во внутренний карман плаща, и оставив "люк" открытым, устремился к выходу. Ему казалось, что если он пробудет здесь ещё хоть минуту, его просто вырвет.

Девочки уже не было. С облегчением вздохнув, решив, что она была не более чем игрой его больного, находящегося на грани абсурда рассудка, он вышел из подсобки.

Игрой. Как же.

Девочка стояла на коленях. Её маленькие джинсы на лямках были все в кровавой "краске".

-Папа, вставай. Нам домой пора. Просыпайся, пожалуйста...

Мгновенная ассоциативная связь. Вот он - Рой, - точно так же стоял на коленях перед телом своего отца. Но он тогда всё понимал. Понимал, что отец не проснётся. На секунду ему почудилось, что в багровой луже он увидел своё отражение. Своё, только без своего лица. Там было лицо Руперта.

-Он не проснётся... - Рой сделал медленный шаг вперед, вставая на одно колено в лужу крови, и аккуратно приобнимая девочку за плечи. Она посмотрела на него. Теперь в её глазах уже читался страх. Но все равно, не слишком сильный. Она была напугана, но видимо, всё равно ещё не понимала трагедию происходящего. Не понимала смерть. Просто не знала ещё, что это такое, и как выглядят мёртвые люди. Оно и к лучшему. - У тебя есть мама?

Рой старался говорить как можно более отчетливо, но его тихий осипший голос всё равно дрожал. Он изо всех сил старался держать себя в руках, не дать волю эмоциям и просто не броситься бежать из этого проклятого места со всех ног.

-У всех есть мама! - девочка нахмурила лоб.

-Можешь позвонить ей? - Девочка кивнула. - Позвони. Скажи... скажи, что папе плохо. Пусть заберет тебя.

Пока девочка неумело тыкала в экран огромного телефона, Рой быстро осмотрелся. На улице по прежнему ни души, но сверлящий червь паранойи всё глубже проникал в его сознание. Нервно вышагивая по помещению, парень то и дело смотрел в окно, открывавшее мрачный вид тёмной улицы.

Лишь убедившись, что девочка дозвонилась до матери, Рой поспешно покинул аптеку.
По дороге до дома он бесконечно оглядывался. Впитавшиеся багровые пятна были почти неразличимы на чёрных джинсах в уже капитально осевшем сумраке, но стоило ему заметить хоть одного прохожего, он сразу же сворачивал на другую сторону.

Добравшись до дома, он первым делом скинул с себя запачканные джинсы, запихивая их в чёрный мусорный пакет.
Нервная система, что изо всех пыталась удержать организм Роя, наконец сдалась. Либо, скорее, просто выдохнула, поняв, что опасность миновала, и пуская всё на самотёк. Он едва успел добраться до душевой, прежде чем его вырвало.

Пелена вновь стала окутывать глаза, тараканы мыслей стали стремительно бегать по голове. Рой взглянул на зеркало. Ассоциация с предыдущим событием, связанным с зеркалом, пришла мгновенно, и вот, прошло не больше полминуты, как он жадно разрывал зубами пакет, доставая капсулы с оранжевой жижей нейростимулятора.

После почти недельного воздержания, наркотик ударил с невероятной силой. Но он не успокаивал. Напротив, Рой стал загоняться. Страшные мысли метались по голове, ускоренные стимулятором, они разгонялись до невероятных скоростей, сменяя друг друга, и каждая последующая омрачняла всё сильнее. Паранойя стала почти неконтролируемой, Рой зажался в угол, словно пытаясь спрятаться от окружавших его стен. Они давили на него. Пространство как будто стало сжиматься.

И вдруг появилась она. Искра озарила тьму. Он буквально дополз до неё, привстал на колени и обхватил за пояс, вжимаясь так, как человек, висящий над пропастью, вжимается в спасающую его от падения верёвку.

-Я... я убил его!.. убил!.. я ведь не знал... не знал, что у него дочь там... - слёзы душили, поспешно впитываясь в ткань одежды девушки, Рой то и дело сглатывал комки горечи, что один за другим подступали к его горлу - Я правда... Я КЛЯНУСЬ, Я НЕ ЗНАЛ!

[Фортуна]

В те моменты, когда Рой дрожащим голосом рассуждал о цене жизни и надламывался, понимая, что не хочет убивать, Фортуне всё же стало немного не по себе. В эту секунду он показался ей таким светлым, почти неиспорченным. добрым человеком, у которого всё ещё впереди. Но сейчас, после её «визита» словно бы решалось, сохранит ли он в себе столь сильное качество, как умение ценить чужую жизнь или свернет не туда.

Внутри моментально сцепились две противодействующие силы: кровоточащая совесть и всё тот же хищный азарт. Первая задребезжала о нужде остановить Иденмарка. Появиться перед ним прямо сейчас, успокоить, не дать ему совершить ошибку. Он ведь буквально стоял на краю морального обрыва, а Фортуна хладнокровно толкала его в спину, ласково шепча на ушко, что внизу ждёт совсем не смерть, а нечто... идеальное и желанное.

Пожалуй, если бы за Роем наблюдала та Туна, которой она была пару тысяч лет назад, демиург всё же не выдержала бы. Сорвалась бы и остановила Иденмарка. Перестала играться с его судьбой, ну или хотя бы попыталась привнести в его жизнь нечто правда светлое, а не зародить зачаток аморальной тьмы.

Но, увы...

Сегодняшняя Фортуна с холодным лицом допила первый бокал виски и всего лишь потянулась к бутылке, чтобы повторить.

— Ах, лёд, – с ноткой раздражения произнесла она вслух, сделав первый глоток и поморщившись. Так уж вышло, что качество напитка заботило её чуточку больше,  нежели надламывающаяся ровно в этот момент психика бедного Иденмарка.  

Час шёл один за другим. В какой-то момент Туне пришлось остановиться с алкоголем. Она всё ещё надеялась, что Рой решится. Даже не так. Она откровенно ждала этого, и её сильно раздражало его бездействие.

Пожалуй, больше всего на свете Фортуна не любила тягостное, скучное ожидание. За долгие два часа она не раз уже успела подумать: а не поторопилась ли я? Точно ли его привязанность уже настолько окрепла, чтобы просить о столь многом? А также...

Не станет ли мне резко скучно, если он сделает это сейчас? Может, стоило потянуть момент чуть дольше. Чтобы насладиться им ещё сильнее...

Однако она больше ни разу не явилась перед Роем, чтобы как-либо подтолкнуть его. Он должен был решиться сам. Иначе будет неинтересно.

— Ну давай же, Р-о-ой, – чуть нервно промурлыкала Фортуна себе под нос и словно по велению судьбы, Иденмарк уверенно поднялся на ноги.

В момент, когда она осознала, что он начал действовать, в груди демиурга разлилось сладостное удовлетворение. Настолько будоражащее и ласкающее её эго, что она невольно потянулась ладонью вперед, представляя, что Рой сейчас рядом. В эту секунд, лишь на маленькое мгновение, но Иденмарку могло показаться, что теплые подушечки пальцев поглаживают его возле уха.

— Мой хороший мальчик, – с пьянящим упоением промурчала Фортуна, издала несколько разгоряченных смешков и сладко потянулась, осознавая, что долгие часы ожидания, наконец, сменятся интереснейшим шоу...

Вот только всё пошло не по плану.

Совсем.

Фортуне абсолютно не составило труда придумать себе оправдание, почему некий Барт должен умереть ей на потеху. Клеймо наркоторговца очень легко очернило его в глазах Туны ровно настолько, чтобы не переживать о такой утрате для мира... но вот ребенок.

За уверенными действиями Роя во время убийства Фортуна наблюдала с широкой улыбкой на лице, иногда удовлетворенно жмурясь и умиляясь, точно наблюдает не за сценой кровопролития, а за чем-то очень приятным и притягательным. Она упивалась мыслью, что смогла вынудить пойти его на такое ради неё. Но детские глаза на месте преступления заставили даже Туну вздрогнуть.

Чувство будоражащего удовлетворения тут же превратилось в сдавливающую боль где-то под ребрами. Бокал в руках задрожал, и демиург спешно, нервным движением поставила его на стол, чтобы не уронить. Она еле вдохнула, потому что легкие сжало мучительным чувством отвращения к самой себе.

— Блять, – только и выдавила из себя на рваном выдохе Фортуна.

Она с какое-то время наблюдала за действиями Роя, нужно было удостовериться, что он возьмёт то, за чем пришёл. Его забота о наивной девочке отразились ещё большим удушьем совести. Если бы только её можно было отключить и дальше упиваться интересом происходящего, а не чувствовать себя конченной дрянью.

Как же... мерзко и погано от самой себя.

Туна рвано кивнула, когда Рой всё же нашёл нужный ему наркотик. Затем откинулась на спинку кресла, закрыла глаза и поняла, что губы содрогнулись, а по щеке прокатилась предательская слеза.  

— Вот же ж... – она хрипло выдохнула, утирая влагу и стараясь засунуть свои глупые эмоции поглубже в себя, чтобы больше не высовывались.

Фортуна ненавидела плакать.

Когда-то она обещала, что не будет этого делать.

Что будет счастливой.

Так какого же хуя у неё это никак не получается?!

Так, хватит. Нужно взять себя в руки. Туна понимала, что ей надо как-то откинуть эту мешающую внутреннюю боль, потому что Рою сейчас куда хуже. Ей нужно быть рядом. Нужно помочь, чтобы он не рассыпался. Нужно снова ласково соврать.

Нельзя дать ему так быстро сломаться.

Она ещё не наигралась...

Пока Рой ждал вместе с девочкой, а после добирался до дома, Туна встала с кресла, подошла к окну, выдохнула и использовала магию, чтобы связаться со своим магистром.

— Фортуна? – раздался в голове демиурга удивленный голос Эдгара, который очень быстро начал набирать обороты: – Хтон тебя подери, наконец-то! Где ты? Куда опять пропала? Послушай, твоя выходка неделю назад стоила нам очень многого! Вот скажи мне, Туна, что это за хуйня? Я не так много от тебя прошу. Почему ты срываешься в те редкие моменты, когда...

— Эй, Эдгар... – голос Фортуны слезно дрогнул, будто она вот-вот надломится. Магистр моментально замолчал и вслушался.  

— Что-то случилось? – раздражение и недовольство тут же ушли из голоса, что звучал в голове.

— Нет, нет, – Фортуна ощутила, как губы опять подрагивают, когда она пытается улыбнуться себе в отражение окна. Нихрена не получалось. – Я просто... просто... расскажи мне... расскажи, что хорошего мы делали для мира в последнее время? Мы ведь делаем много, не правда ли?

Сейчас голос демиурга был похож на голос провинившегося ребенка, который мечется и пытается найти себе оправдание. Пытается самого себя убедить в том, что вообще-то он хороший, и один маленький проступок этого не изменил.

— Туна... – Эдгар тяжко вздохнул, прекрасно понимая, что происходит. Она опять что-то натворила, – сними магию, которая скрывает твоё местоположение. Давай я заберу тебя домой.

— Нет, нет, – Фортуна нервно, якобы весело усмехнулась, а сама снова быстро утерла влагу с глаз. – Мне скоро нужно будет бежать по делам. Да. Нужно. Ты просто... просто скажи, я ведь хороший демиург, да? То есть... я ведь стараюсь. Просто иногда не получается, но ведь... стараюсь.

Несколько долгих секунд Эдгар молчал, но, в конце концов, спокойно и тихо произнес то, что Фортуна хотела услышать. Он всегда говорит, и неважно, что или кого она опять поломала:

— Конечно. Ты молодец. Мелочи забываются на фоне всего того блага, что ты приносишь в мир. Удача улыбается не всем. В этом ведь твоя суть.

Это было странно, но его слова всегда помогали. Давали возможность заткнуть совесть и дальше наслаждаться тем почти смертоносным хаосом, который она может сеять вокруг себя. Так уж выходит. Ей бы хотелось этого не делать, но не получается. Иначе будет слишком скучно. Смертельно скучно.

— Да, спасибо, – Фортуна выдохнула и выпрямила плечи, голос её стал заметно бодрее. – Ты уж прости за тот случай неделю назад. Я бы сказала, что такого больше не повториться, но мы оба знаем, что это не так, – она нервно посмеялась. – Слушай, в теории, если я потом передам тебе фамилию одной семьи с Циркона, сможешь сделать для них что-то типа анонимного пожертвования от ордена? По случаю потери кормильца или типа того.

— ... конечно.

— Отлично!

 Туна воспаряла духом и обернулась к столу, над которым горела небольшая магическая голограмма, по которой она и следила за Роем. Он почти дошёл до дома. Ей пора было окончательно брать себя в руки.

— Ладно, Эд, мне пора, – спешно заговорила она, не давая магистру больше вставить и слова, – спасибо ещё раз, извини и пока.

Связь оборвалась до того, как Туна услышала ответ. Она подошла к столу, ещё раз звучно выдохнула, плеснула виски в бокал, выпила, дала себе легкую пощечину и... натянула на лицо столь пленительную улыбку, что никто и никогда бы не посмел обвинить её в неискренности.

— Та-а-ак, – голос Фортуны вновь звучал ровно и спокойно, с ноткой интереса. Приступ совести отпустил, а взгляд метнулся к голограмме, – что там у нас?..


 Когда она появилась из тьмы в комнате Роя, от каких-либо переживаний и след простыл. Туна вновь готова была наслаждаться своей игрой. Ей нужно было во что бы то ни стало помочь бедному Иденмарку, чтобы он и дальше продолжил её радовать.

— Я... я убил его!.. убил!.. я ведь не знал... не знал, что у него дочь там...

Чёрные брюки впитывали влагу слез, пока сама Фортуна положила ладонь на волосы Роя и с нежностью погладила его по голове.

— Тш-ш-ш, – в привычной, тихой манере протянула она, а затем опустилась вниз, также садясь на колени, чтобы заглянуть Рою в глаза, – пожалуйста, не плачь. Не вини себя.

Её тёплые ладони легли на щеки парня, ласково стирая с них слезы. При этом в глазах Фортуны сейчас читалось самое трепетное понимание, переживание и глубочайшая любовь... которые она снова мастерски изображала.

— Я знаю, ты думаешь, что поступил ужасно. Знаю, тебе сейчас больно, и это я виновата, что ты так чувствуешь себя, но... – она прикусила губу и стыдливо потупила взгляд в пол, – ... Рой, я так скучала по тебе, – эти слова прозвучали робким шепотом. – Мне так хотелось снова быть рядом.

Фортуна вдруг медленно и аккуратно опустилась и прижалась к Рою, заставляя того крепко обнять её, пока сама она уткнулась лицом ему в грудь, точно ластящаяся кошка, которая хочет тепла и защиты. Словно пытается спрятаться в нём от всего-всего мира.

— Мне без тебя было так удушающе плохо, – взволнованным шепотом продолжала Фортуна, всем своим естеством пытаясь подтолкнуть Иденмарка к желанию быть сильным, чтобы защитить её. – Я знаю, то, что произошло, это ужасно. Но разве... разве это плохо, что я просто не могу без тебя? А ты без меня...

Она снова приподнялась, чтобы иметь возможность заглянуть в глаза Рою, но при этом никак не хотела покидать его теплых объятий.

— Ты ведь тоже это чувствуешь, да? – она положила ладонь на его грудь, под которым билось отчасти механизированное сердце, и нервно сжала ткань одежды. – Что мы обязательно должны быть рядом? – и снова эти стыдливо поджатые губы и совсем-совсем тихий искренний, трепетный шепот: – Потому что мне кажется, что я уже по-другому не смогу...

Фортуна приподнялась ещё выше и снова положила ладони на лицо Роя. А сама уткнулась лбом в его лоб и закрыла глаза. Оказалась настолько близко, что он мог ощутить на своих губах её горячее, взволнованное дыхание. Услышать, как бешено колотится её сердце. Потому что даже это Фортуна могла сыграть...

— Не бросай меня, пожалуйста, – она повторила ту же фразу, которую он говорил ей в первую их встречу. Причем сделала это так болезненно, будто раскалывается изнутри от одной мысли, что он может её отвергнуть. – Не делай мне больно. Даже если ради этого придется сделать больно кому-то другому. Я ведь важнее? Правда?

Она чуть подалась назад, чтобы взглянуть в глаза Рою и ломано улыбнуться. Словно ей тоже очень-очень плохо, и она страдает вместе с ним. Но при этом глаза её горят счастьем, ведь он снова рядом.

— Да, сейчас плохо. Пока что кажется, что всё это ужасно. Но послушай, Рой, ведь для твоего счастья... для нашего счастья тебе ведь придется ещё так многих убить, – её взгляд метнулся на доску. – Даже тех, кто когда-то назывался твоей семьей. Это лишь начало. Больно будет только в начале. Тебе нужно пройти через это и всё, всё вытерпеть. Потому что только так можно добиться твоей цели... нашей цели. Без крови, к сожалению, не получится. Ты должен стать тем, кто способен забрать жизнь. Должен стать сильнее. Должен перестать плакать. Да, это сложно, но...

Она потянулась вперед и коснулась теплым поцелуем щеки Роя, совсем близко к губам, так что на самом кончике можно было ощутить сладкий след поцелуя.

— Но я знаю, что ты обязательно справишься, – зашептала Фортуна ещё более трепетно, чем раньше. – Я так горячо верю в тебя. Нет. Даже не сомневаюсь ни на секунду. Ведь ты Рой Иденмарк. Ты обязательно сможешь перерасти эту боль. Так нужно. Чтобы стать сильнее. Чтобы показать им всем. Чтобы вернуть доброе имя семьи. И чтобы... чтобы я могла быть рядом.

[Рой Иденмарк]

Присутствие красноволосой как всегда срабатывало неизменно. Она была словно сильное обезболивающее и антидепрессант, мгновенно перекрывающий весь негатив. Нет больше страха и боли. Нет больше тоски и уныния. Она нужна ему. Нет. Он ей нужен. Она так говорила. Он верил ей. Когда девушка прижалась к его груди, он обхватил её объятиями так сильно, будто от этого зависела вся его жизнь. Будто отпусти он её, она выскользнет, исчезнет навсегда. Не будет больше Искры, способной разжечь его огонь.

Стоило девушки коснутся губами его лица, по всему телу парня пробежала дрожь. Если бы мутация не лишила Роя всего волосяного покрова кроме как на голове, Фортуна, вероятно, смогла бы заметить, как у него проступила "гусиная кожа". Однако, подобный эффект был невозможен чисто физиологически, так что реакцию парня она могла лишь отследить по заметно участившемуся сокращению квази-механического сердца, что после поцелуя стало бешено биться практически в ритм с её собственным. Вот только, как бы это ни было иронично, в данном случае именно это холодное искусственное сердце билось совершенно искренне, в отличие от аналога той, кто вызывала подобную реакцию у парня.

Иденмарк не проронил ни слова, пока говорила девушка. Он обнимал её, жадно вслушиваясь в слова, чуть поглаживая по спине. Паника успокоилась. Слёзы прекратили литься. Когда Фортуна закончила говорить, его голос резко контрастировал с тем, что был у него, когда она только появилась, перед рыдавшим перед ней на коленях. Он всё также нервно спешил в своей речи, иногда заговаривался, но чуть похолодевший голос выражал уверенность и решимость.

-Мы будем вместе. Я клянусь. Будем, во что бы то ни стало. И... ты права... во всём. - Его сердце продолжало биться в бешенном темпе, явно не собираясь замедлятся. - Да, нужно ломать себя - сказав эти слова, Иденмарку сразу же пришла ассоциация с часами, проведенными на хирургическом столе, когда в него вживляли импланты. Больно да, но он ведь становился сильнее. Нельзя стать сильнее не испытав боли. - Да, я сломаю себя. Я стану лучше. Стану кем должен. - Рой выдавил из себя улыбку. Кривую. На распухшем от слёз бледном лице она выглядела особенно болезненно - Первый, кого мне нужно убить - это Рой Иденмарк. Прежний. Чтобы в его теле смог родиться новый. Который сможет защитить нас... защитить тебя...

С этими словами он чуть отстранился от девушки, освобождая её из объятий. Затем вытянул левую ладонь, оттопырив пальцы, а правой обхватил мизинец, сжав его в кулаке.

-Сломать... ВОТ ТАК! - со всей силы он резко дернул руки навстречу друг другу. Раздался характерный приглушённый хруст. Тихий. Мерзкий такой. Хруст ломающейся кости. У Иденмарка невольно вырвался вскрик, и он прикусил губы, из-за чего по тому краю, который недавно поцеловала Искра, потекла тоненькая струйка крови.
Он отпустил мизинец, что теперь относительно свободно ходил во всех плоскостях и наливался кровью. Был сломан сустав между проксимальной фалангой и пястной костью. Скоро опухнет.

-Вот... это я... сегодня... Но всё заживает. Вода... камень точит? Так ведь говорят? - Рой утёр вновь проступившие слёзы, теперь уже не от душевной а от физической боли, вновь выдавил из себя ломанную улыбку. - Не вини себя, пожалуйста! Ты не виновата... это я... это все я! Но, знаешь... эта девочка... у меня ведь остались деньги, много денег, мне ведь не пришлось платить этому уроду! Да... точно! Я попрошу Койла, чтобы он узнал про семью Барта, и я переведу им эти деньги! Глядя на эту девочку... Знаешь, я там... в аптеке... на секунду мне показалось, что я увидел себя в отражении в крови... только не совсем себя, а Руперта... он как бы это... как бы вместо меня был, понимаешь? То есть... Не вместо, а как бы я им стал... убив её отца... но ведь он заслужил это, все равно. Да? Заслужил, по любому. А эта девочка... Она не должна страдать от того, что ей не повезло с отцом! Не всем везёт с родственниками, уж я то знаю... не у всех хорошие родители, или братья и сёстры. Может и у Барта... может ему тоже не повезло. Может, ему как и мне пришлось ломать себя, чтобы решиться... чтобы переступить через себя. И может... может однажды эта девочка, когда вырастет и всё поймет, она... может она придёт и за мной, как я однажды приду за Рупертом и остальными ублюдками. Этот хтонов порочный круг ненависти... - Рой стиснул зубы, замолчав на секунду - но... я никогда не буду убивать невинных. Барт заслужил смерти. Мои братья и сёстры заслужили смерти. Это мрази, и их нужно убить. И мне нужно стать сильнее, чтобы довести дело до конца. Ты права... ты... ты всегда права! Почему я... такой идиот... не понимал этого, но ты снова открываешь мне глаза!..

Он вновь обнял красноволосую, буквально сочась жизнерадостностью и уверенностью, что невероятно резонировала с буквально несколько минут назад душившими его отчаянием и болью.

-Не переживай, я стану сильнее. Я клянусь тебе! Я смогу... ради нас... - он отлип от девушки, но продолжал держать её за плечи, заглядывая в глаза. В этот момент даже в его зрачках, механических, искусственных, читалась настоящая искренняя преданность и забота. Синтетическое ультрамариновое свечение сейчас было очень слабым, благодаря чему можно было рассмотреть не только целый спектр играющих в глазах эмоций, но и причудливые узоры от вживленных имплантов. А также понять то, что когда то давно, ещё до роковой операции, изменившей эти глаза навсегда, радужка у них была серого, почти стального цвета - я смогу защитить тебя... от всех этих мразей, от всего этого мерзкого мира! Чтобы он не запачкал и тебя... ведь ты такая добрая и понимающая! Правда! Ты ведь всё понимаешь... приходишь ко мне, жалкому запутавшемуся наркоману, чтобы указать путь... чтобы напомнить кто я такой, напомнить, что я Рой Иденмарк, напомнить мой долг! Заставляешь меня становиться сильнее. Если бы не ты... я бы никогда не решился... не решился бы сегодня пойти и убить этого урода, чтобы этот отвратный мир стал хоть немного чище. Но ты помогла мне! Спасибо! - он вновь обнял девушку, прижимая её к себе. - не бойся, я не позволю никому навредить тебе. А мне... я то выдержу! Если ты будешь со мной, я всё выдержу!

Он немного помолчал. Затем, словно вспомнив что-то, отстранился от красноволосой,  вставая. Направился к тумбе, открыл её ящик, принявшись что-то искать. Почти тут же чертыхнулся, вытаскивая небольшой террариум и бережно ставя на пол рядом с собой.

-Извини дружище, я совсем забыл про тебя - немного погрустневшее лицо Роя озарилось улыбкой, когда на поверхность стенки выбежал средних размеров паучок, радостно перебирая всеми восемью ножками по стеклянной поверхности. Он был размером примерно в пол ладони, имел густой пушистый покров, переливающийся от почти белоснежного до розоватого оттенков. - Это Мартин. Был выращен моим дедом... лет так триста назад. Думаю, он ещё и меня переживет. В нем столько всего понапихано... его геном... такой совершенный... Я вот даже не кормил его... уж не знаю сколько. А ему хоть бы что. Впал в анабиоз, да и спал, пока я не наткнулся. Бедный. Надо будет его покормить.

Чуть отодвинув террариум, он продолжил копаться в тумбе.

-Да, и обязательно надо не забыть про ту девочку. Переведу ей деньги, что мне Койл высылает. Не такой уж я требовательный. Сделаю хоть что то хорошее в своей ебнутой жизни - Он принялся вытаскивать всё из тумбы, вышвыривая какие то коробочки с разобранной электроникой, провода, банки с лекарствами. - Ведь семью не выбирают... знаешь, мне кажется у тебя хорошая семья - он засунул голову в тумбу, и его голос, искажаясь и отражаясь от её стенок звучал низким, даже немного смешным - ведь ты стала такой доброй... заботливой... нет, ну правда! Наверняка, у тебя хорошая семья! Не то, что мои братья с сёстрами... а у тебя есть братья? Или сёстры? - он радостно воскликнул, наконец найдя то, что искал.

Вытащил небольшой колбу с разноцветной переливающейся жидкостью. Открыл её, и комнату озарило слабое, тусклое свечение. То был свет из сердечника небольшого цветка, с тёмно-фиолетовыми, почти чёрными листками. Из нижнего основания цветка шло множество корней, больше похожих на трубки или артерии. Приглядевшись, можно было понять, что они были синтетическими, и нужны были лишь для поддержки цветка с помощью питательной среды, которой была наполнена колба. Остатки рудужной жидкости разделились по палитре, тягуче стекая с ладоней Иденмарка.

-Знаешь, мне нравятся вся эта необычная живность... когда-нибудь я сделаю себе теплицу...

Он встал с пола, и направившись к девушки, протянул вытянутые ладони с цветком, смущенно отвернувшись.

-Это... это тебе... возьми, пожалуйста...

[Фортуна]

Когда раздался приглушенный хруст ломающейся кости, Фортуна чуть не выдала себя. Этот жест был столь внезапен, удивителен и красноречив, что по телу прошлась волна мурашек. Вместо сочувствия внутри появилось нездоровое, пагубное восхищение, граничащее с возбуждением и легким приливом морального экстаза.

Как быстро он учится.

Как быстро меняется.

Как быстро ломается... а теперь ещё и демонстрирует ей это наглядно.  

Туна интуитивно прихватила зубами нижнюю губу, словно смотрела на что-то до жути соблазнительное. Лишь на мгновение, но в желтых глазах проявился отблеск восторга. Однако демиург очень быстро осознала свой просчёт и поправила маску. Она перевела столь неоднозначный жест в стыдливое сочувствие. Как когда ребенок поджимает губы и теряется в собственных действиях. Словно её брови поползли вверх не от восхищения, а лишь потому, что она испугалась.

— Рой, ну что же ты делаешь? – с заботой и волнением протянула она, а сама еле сдержала в себе желание похвалить его.

Сразу после Иденмарк начал с чувством рассказывать, что он всё понял. Что обязательно изменится. И что... защитит её. Какая прелесть. Знал бы он сейчас, что это его стоило бы защитить от её пагубного влияния.

Фортуна реагировала вымерено, отточено, словно ей уже и не надо было играть. Словно когда она приходит в эту квартирку, маска светлого и доброго существа, что озаряет жизнь Иденмарка, появлялась сама собой. Правда стоит её придерживать в те моменты, когда он находит в себе силы удивлять "Искру".

Спустя несколько сказанных слов, беспокойство на лице демиурга сменилось несмелой улыбкой. А после с каждой новой фразой она улыбалась своему милому Рою всё шире и увереннее. Как если бы расцветала с каждым его решением и комплиментом.

Она поднялась на ноги и какое-то время просто молча смотрела за действиями парня, не решаясь его перебивать. Ей даже стало на секунду искренне интересно, что же он ищет. Но когда Рой достал небольшой террариум, Фортуна позволила себе без утайки скривиться в лице, поскольку Иденмарк стоял к ней спиной, и всё его внимание привлекало белое многолапое нечто.

Гадость.

Со стороны это могло показаться даже комичным, ведь когда Рой обернулся, чтобы представить Мартина, Фортуна как ни в чем ни бывало улыбнулась ему и кивнула. Правда сохранила совсем легкую нотку сомнения во взгляде, но то было специально. Чтобы ещё натуральнее сыграть девушку, которой, и правда, нужна защита. Такие, наверняка, боятся пауков... Туна не была в этом уверена, поскольку сама таковой уж точно не являлась, и мохнатое существо вызывало в ней скорее самую обычную неприязнь.

— Бедный. Надо будет его покормить.

— Да, всё же мы в ответе за тех, кого приручили, – избитая фраза, которая играла особыми красками, ведь Фортуна говорила не про паука. В этот момент она с улыбкой смотрела на самого Роя. Впрочем, демиург как раз никогда не умела нести ответственность за тех, кому поломала жизнь.

И всё бы хорошо, вот только вопрос про семью застал Туну врасплох. К этому моменту ей было уже глубоко плевать на девочку, что осталась без отца. Демиург умела мастерски отпускать ненужные ситуации. Погоревали и хватит. Эд ведь сказал, что всё будет хорошо, значит, будет. Однако очередная мысль про Неона выбивала из колеи. Фортуне пришлось приложить массу усилий, чтобы ответить на этот вопрос спокойно. Хотя непомерную тоску из голоса она скрывать не стала. Да и та пришлась кстати:  

— У меня никогда не было родителей, зато был брат, – она сделала многозначительную паузу. – Да. Был. К сожалению, он давно... мёртв. И мне, если честно, очень тяжело об этом говорить. Но ты прав, всё хорошее, что есть во мне, и правда оставил он.

Буквально.

Из-за мысль о поглощении Неона к горлу подошёл удушающий ком. Туна завела руки за спину, сцепила их в замок, борясь с желанием физически переломаться пополам. А затем добавила содрогающим голосом:

— Не будем об этом, ладно?

Она не знала, зачем вообще ответила Рою правду, хоть и частичную. Впрочем, он уже второй раз заставил её вспомнить о Неоне. Хорошо бы показать, что эти разговоры выбивают его Искру из колеи. К тому же... на этом этапе Фортуна даже представить не могла, как далеко зайдет её очередное развлечение. Она собиралась поиграться с Роем годик, может, чуть больше, а потом исчезнуть и забыть о нём, словно ничего и не было. Как делала это всегда. А в таком случае какая разница, какие урывки информации о ней он узнает? Лжи всё равно будет больше, чем правды.

Зато на фоне всех этих печальных эмоций цветок, который Рой извлек из колбы, вызвал в Фортуне нечто большее, чем просто мысли о милом, хоть и банальном подарке. На её лице моментально появилось то самое восхищение, которое сидело внутри ещё с момента хруста кости. В этот раз его даже было легче сыграть, раз уж чувства осталась на подкорке. Грусть словно рукой сняло, и демиург всем видом показала, что вспоминать о ней она не желает.

Фортуна едва пригнулась, чтобы рассмотреть протянутый ей подарок. Её глаза загорелись всё ещё лживым, но ярким восторгом. Она изобразила  такой широкий спектр удивления и умиления, будто ей и вовсе никогда не дарили ни цветов, ни подарков.

— Он прекрасен, Рой, – тихо, с улыбкой счастливого ребенка промурлыкала Фортуна и заботливо, словно боясь сломать столь большую драгоценность, переняла в ладонь цветок.

Демиург поднесла подарок ближе к лицу, чтобы получше его рассмотреть. Из-за всех этих корней, похожих на артерии и разноцветной жидкости, что продолжала мерно стекать с ладони, Туне на секунду показалось, что замысловатое растение очень похоже на сердце. Ему не хватало лишь мерных постукивающих движений. Ведь после того, как сердце вырывают из груди, оно издаёт ещё несколько томных ударов, верно?

Столь умилительная ассоциация вызвала в Фортуне уже и правда искреннюю улыбку. Только пришлось снизить градус стервозной хищности и продолжать изображать влюбленный восторг.

— Он словно бы напоминает твоё сердце, – всё же произнесла она вслух, а после якобы смущенно отвела взгляд в пол. – Наверное, это глупо. Прости. Я знаю, что в твоём сердце также находится какой-то имплант, однако... с каждым днём, который я провожу рядом с тобой, мне кажется, что оно куда живее и прекраснее обычного, человеческого.

Ей стоило бы прополоскать рот виски после столь сахарной фразы, чтобы перестать чувствовать притарно-сладкий вкус на языке. Жаль, что весь алкоголь остался дома.

Фортуна аккуратно прислонила цветок к груди, не боясь испачкать белоснежную рубашку, после чего сделала решительный шаг на встречу к Рою. Свободной рукой она заботливо стерла капельку крови и вновь нежно поцеловала Иденмарка точно также, но уже с дразнящей благодарностью. Ни на сантиметр не сдвинувшись ещё ближе к его губам. Туна знала, что подобные козыри стоит разыгрывать постепенно. На сегодня хватит и этого.

— Спасибо, – на томном выдохе, искренне и незабвенно шепнула она и поцеловала ещё раз, но уже чуть выше, ближе к щеке. – Я так счастлива, что могу быть рядом с тобой. Я знаю, абсолютно каждое твоё слово, в конце концов, окажется правдой. Я верю тебе и верю в тебя. Только, пожалуйста, если ты и правда решишь помочь той девочке, сделай это так, чтобы не навлечь на себя подозрения.

Всё же никому из нас не хочется, чтобы эта игра закончилась слишком рано.  

Фортуна заглянула в глаза Рою с выражением заботливой мольбы, после чего потянулась к его поврежденной руке, очень аккуратно касаясь ладони.

— И давай сделаем что-нибудь с твоим пальцем. Это было очень показательно, однако я не хочу, чтобы тебе было больно без надобности. Не вреди себе, пожалуйста. Только если это и правда необходимо.

"В конце концов, больно тебе я успею сделать сама", - контрастирующе уверенно и громко прогремела мысль в голове, в то время как Фортуна добавила вслух куда тише и нежнее:

— В конце концов, я очень волнуюсь за тебя.

[Рой Иденмарк]

Заметив изменение в голосе Искры, когда она заговорила про брата, лицо Роя слегка погрустнело.

-Да... извини, что заставил тебя вспоминать об этом. С ним случилось что то плохое, да? Да, не хочешь об этом говорить, тогда не будем.

Рой потянулся левой рукой в карман за пачкой. Стоило руке влезь в ткань чёрных брюк, которыми парень заменил испачкавшееся в крови джинсы, сломанный мизинец отдал ноющей болью, отчего хуман поморщился, стиснув зубы. Достав сигарету с новой зажигалкой, закурил.

-Надо было больше купить... пачки мало. Да, и не переживай за мой палец, это... просто мизинец.

Когда Фортуна провела ассоциацию между цветком и его сердцем, сказав про имплант, Рой даже усмехнулся. Болезненно так, словно это что то для него значило.

-Да, моё сердце... ненастоящее. У меня от рождения было слабое сердце, и... пришлось его усиливать. Как и многое другое. Ломать себя, чтобы стать сильнее, как ты говорила - забавно, что ничего подобного она ему не говорила, и он сам додумал это, решив что подобную мысль ему навязала девушка. Затем вдруг его лицо осенила улыбка, резкая перемена, которая случалась всякий раз, когда погружаясь в пучину тоски он находил в себе силы найти и что-то веселое, и он, отложив сигарету в пепельницу, вдруг стал расстегивать рубашку - Ты... ты хочешь его увидеть? Я могу показать.

Не дожидаясь ответа, он стащил с себя рубашку. На торсе, в области между третьим и четвёртым ребром, чуть левее от большой грудной мышцы заместо мяса и кожи была небольшая металлическая пластина в форме круга, сантиметров пять диаметром. В центре пластины была неглубокая звездообразная впадина. Он отошел к вытащенным из тумбы коробкам, принявшись копаться в них. Затем вытащил небольшой металлический звездчатый ключ, вставил его во впадину в пластине и прокрутил несколько раз по часовой стрелке. Пластина отошла от торса, оголяя внутренности. Теперь можно было заметить, что в области отверстия под пластиной кусок ребер был удален, а лёгкие, которые тоже были искусственными, чуть отличались от обычных хуманских по строению, позволяя беспрепятственно подобраться к сердцу - очевидно, это было сделано во время имплантации по каким то техническим причинам, возможно, для дальнейшего обслуживания механизированного сердца.

Он подошёл к девушке, чтобы та смогла рассмотреть, как сокращается кибернетическая сущность в груди Иденмарка. Хотя большая его часть была по-прежнему скрыта за ребрами, можно было разглядеть, что оно напоминает нечто среднее между обычным сердцем и... двигателем?

Толстые тросы мощных мышечных нановолокон сокращались в два этапа - сначала одна часть откачивала кровь, нагнетая её в себя через укреплённые венозные системы, а затем вторая впрыскивала её под давлением в синтетическую толстую артерию - модифицированную аорту. В этом цикле отсутствовала пауза - диастола - характерная для обычного сердца. Это действительно, в какой то степени, напоминало двухтактовый двигатель, хотя даже по внешнему виду можно было понять, что механизм работы у него совершенно иной.

Он подошел ещё ближе, обхватывая кисть девушки. Затем взял её указательный и средний палец, и протиснул их в отверстие от пластины, прижимая к киберсердцу, чтобы та смогла почувствовать его. В этот момент оно сокращалось очень быстро, гораздо быстрее, чем способно обычное сердце. При этом сокращения были настолько мощными, что создавалась странная вибрирующая волна, идущая по костям пальцев, ощупывающих его. Горячие, почти обжигающие влажные стенки мощных волокон были из какого то синтетического полимерного материала, гладкого, и пальцы могли буквально скользить по ним. Он протиснул пальцы девушки дальше, выше, под ребра, в ту область, что была не видна снаружи через отверстие, так чтобы пальцами она ощутила небольшую выступающую поверхность. Это была кнопка.

-Это... импульсный переключатель цепи. Нажмёшь - оно остановиться. - он сместил руку немного вправее. Другая кнопка. - А эту - и оно запустится.

Свет в кибернетических зрачках стал ещё тусклее, так что радужка приобрела почти полностью натуральный цвет. И всё же в них по прежнему мерцал слабый ультрамариновый искусственный свет. Ни один обычный человек бы не уловил этого, но обострённые чувства демиурга могли подсказать Фортуне, что этот свет мерцал на очень высокой частоте. В один такт с бешенными сокращениями киберсердца, вторя им.

-Многие люди... знаешь, они говорят что... что не может это сердце испытывать радость или грусть, что ему неведомы удовольствие и боль... что оно холодное и искусственное... ненастоящее.... Да, оно действительно ненастоящее, но... ты чувствуешь, да? Правда ведь? Чувствуешь, что оно ни холодное? - он вдавил пальцы девушки ещё сильнее в своё сердце, так, что она смогла ощутить лёгкую упругость и гибкость мощных нановолокон. В этот момент её пальцы пролегали буквально в сантиметре от кнопок, и если бы она только захотела, то могла бы с легкостью нажать одну из них и просто остановить этого механизированного монстра, что продолжал колотиться с невероятной скоростью, гоняя заполненную адреналином и экстазом кровь Роя. - ты... ты сказала, что это сердце более живое, чем обычное. Не уверен, что это так... но... оно ведь правда... оно чувствует! И грусть и радость... ему становится больно, а когда... когда появляешься ты, ему радостно!

Он отпустил руку Фортуны, потупил взгляд, словно стыдясь всему тому действу, что только что проделал.

-Я... извини. Это все, наверное, слишком резко и... глупо... просто... - он вдохнул полной грудью воздух, словно решаясь на что-то. В этот момент сердце заколотилось ещё быстрее, догоняя по скорости пулемётную очередь, и если пальцы девушки, больше не удерживаемые Роем, ещё лежали на нём, она могла почувствовать, что вибрирующие волны почти что слились в одну сплошную. - Я просто... мне кажется, ты ведь понимаешь, да?.. мне просто кажется, что тебя... что ты... я давно хотел это спросить, но мне... мне страшно такое спрашивать. Просто, ты ведь единственная, кто стал по-настоящему ценить меня... и вот я сомневаюсь...

Он поднял глаза от пола, резко глянув на красноволосую. В это мгновение его лицо было искажено болью, но в глазах пылало нечто, перекрывающее эту боль с лихвой. Это была надежда.

-Я сомневаюсь... что ты просто не плод моей больной фантазии, что я просто не поехавший псих, что объебывается этой дрянью и разговаривает сам с собой, пока мой мозг пытается мне внушить нечто большее! И вот я чувствую твои пальцы на своем сердце... и понимаю, что нет... что ты действительно нечто большее, чем просто иллюзия! Что ты... настоящая. Ведь... ведь не подарил же я этот ёбаный цветок сам себе?

На последней фразе губы Иденмарка тронула улыбка и из него вырвался громкий смешок.

[Фортуна]

Это было... удивительно. В глазах Фортуны засиял неподдельный интерес. Возможно, впервые она оказалась перед Роем столь искренней, забыла о всяких масках и заигрываниях. Сейчас всё это было и ни к чему, ведь...

Показать сердце?

Он серьёзно?

В те мгновения, когда Рой буквально открыл перед ней грудную клетку, а после обхватил ладонь, заставляя пальцами дотронуться до столь замысловатого механизма, Фортуна застыла, чуть ли не теряя дар речи. У неё даже дыхание перехватило.

Вау. Как это...

— Невероятно, – прошептала она с неподдельным восторгом, ощущая импульсы, что отдавались в пальцы. Демиург ни на секунду не замешкалась в раздумьях: не стоит ли ей попытаться убрать руку. Напротив. Туна с небывалым интересом сама начала изучать сердце Иденмарка на ощупь. Аккуратно, иногда заставляя себя притормозить, и всё же она выглядела сейчас столь увлеченно, что это граничило с легким безумием.

Возможно, не знай она Роя, то, как и прочие, всего лишь фыркнула бы. Решила, что это не более, чем созданный смертными глупый механизм, который выполняет нужные жизненные функции. Ничего особенного, слишком скучно. Но ведь Иденмарк младший точно не был всего лишь... роботом. Уж Фортуна успела убедиться в его разгоряченной человечности. Искренности, эмоций, желаний и стремлений в его груди томилось куда больше, чем в её. А потому...

— Настоящее сердце, – на выдохе восхитилась она, подобно удивленному ребенку. – Впервые вот так чувствую его биение через прикосновение... так... так явно и близко.

Насколько бы разной Фортуна не была в своих обликах и ипостасях, одно всегда оставалась неизменным – когда она понимала, что в этом мире есть что-то ещё неизведанное, удивительное и новое, что может вызвать в ней любопытство, она готова была в эту секунду отдать всю себя, лишь бы сполна впитать каждую эмоцию и насладиться ею. Это возбуждало интерес, разум и тело. Лишь в такие мгновения мимолетной увлеченности, она чувствовала себя по-настоящему живой.  

— Не извиняйся, – разгорячено перебила Фортуна Роя на полуслове, продолжая чуть ли не содрогаться от каждого учащенного стука, что шёл от его сердца в пальцы, а затем пробегал волной по всему её телу. Словно бьёт током. – Это... это и правда нечто, что делает тебя абсолютно особенным. У меня мурашки идут по коже от мысли, что я и правда буквально прикасаюсь к твоему сердцу.

Рой продолжил, и Туна, наконец, пришла в себя. Она не ожидала, что он заговорит именно об этом. Конечно, подобный вопрос должен был прозвучать, но она ожидала его значительно позже. Это даже смело, решиться спросить такое сейчас. Прошло ведь всего ничего. Обычно сладким обманом хотят насладиться куда дольше, даже если и понимают, что всё происходящее – лишь иллюзия.

Так смело.

Так мило.

— Ох, Рой...

Будто желая лишний раз помучить парня, Фортуна как-то неуверенно отступилась. Она нехотя извлекла пальцы из его груди, после чего отвлеклась, чтобы положить на стол цветок, который всё ещё удерживала в другой руке. При этом делала всё столь неспешно, не говоря ни слова. Будто и правда сейчас оставит подарок под колбой и просто уйдёт, больше ничего не сказав. Она даже не смотрела на Роя всё это время, почти пряча от него взгляд.

 — Ладно, – Туна, наконец, прервала затянувшуюся тишину и подняла взгляд на Иденмарка. В эту секунду ему могло показаться, что её желтые глаза горели в полумраке комнаты особенно ярко, подобно его собственным. Она желала, чтобы он сосредоточил всё своё внимание только на ней.

— Давай проверим...

Фортуна сделала шаг ближе. Её голос уже зазвучал по-другому. В нём появилось нечто странное, возбуждающее, даже хищное. Она без утайки, решительно потянулась к губам Роя. Остановилась лишь на секунду за сантиметр перед ними, чтобы томно, почти мучительно выдохнуть и шепнуть:

— Насколько я реальна... – вдруг её пальцы вновь коснулись груди парня, без спроса, нагло, хоть и всё ещё с толикой аккуратности проникая через отверстие к его сердцу, – ... и насколько оно настоящее.

Едва последняя фраза была сказана, Фортуна впилась в губы Иденмарка требовательным поцелуем, ни на секунду не сомневаясь и почти не оставляя места для нарочитой нежности. Ей сейчас не нужно было, чтобы Рой её просто любил. Она хотела, чтобы он возжелала её до грязного безумия. Потому нисколько не сдерживала себя в порыве опьяняющей страсти. Её влажное прикосновения скорее можно было сравнить буйством огня, что обжигало губы и душу, но приносило не боль и ожоги, а сплошное лихорадочное возбуждение.

Не могло закрасться даже мысли, что она всего лишь играется, дразнится, собирается остановиться на поцелуе. В этом горячем порыве было столько чувств, что не оставалось сомнения – она хочет испробовать его всего. Дойти до конца. Заставить поверить. Сломать окончательно, чтобы он привязался к ней не только морально, но и физически. Чтобы засыпал и просыпался с одной колкой мыслью – «вот бы снова почувствовать вкус этих губ, снова прикоснуться к ней, снова возжелать её».

Фортуна отчего-то искренне содрогнулась. Когда, наконец, её язык коснулся губ Роя, она замерла, медленно и мучительно сглатывая, как если бы уже сейчас пыталась сдержать стон. Её заводил не поцелуй, таковых у неё было много, и она ещё не успела столь сильно привязаться к Иденмарку, чтобы физическая близость с ним хоть что-то для неё значила, однако его сердце...

Проклятье.

От осознания, что она всё ещё пальцами может чувствовать, как бешено оно начинает колотиться от каждого её рванного движения в этом разгоряченном поцелуе, у Фортуны почти сносило крышу. Что-то новое. Что-то удивительное. Что-то возбуждающее. Она ни разу ранее не могла ощущать, насколько важна мужчине в секунду столь пагубной близости.

Безумие какое-то.

— Прости, если ты не против, я... – разгорячено зашептала она, так нехотя отрываясь от губ Роя и заглядывая в его глаза, пока на щеках горел похотливый румянец, – я ещё немного... – она не смогла подобрать слов и просто чуть сильнее надавила подушечками пальцев на механическое сердце. Сразу после слишком несдержанно прихватила зубами нижнюю губу парня, извиняюще коснулась места укуса мокрым кончиком языка и почти стыдливо прошептала так тихо, как если бы признавалась в ужасном грехе:

— Меня почему-то до безумия возбуждает вот так ощущать, как ты хочешь меня... – она словно бы нервно оговорилась, но быстро исправилась, – хочешь поверить в меня.

Свободной рукой Туна потянулась к своей рубашке, быстро расстегивая последние пуговицы. В следующую секунду она нетерпеливо обхватила ладонь Иденмарка и прислонила её к подтянутому животу, кожа на котором успела разгорячиться от волны возбуждения.

— Смелее, – она повела его ладонь выше, пока той не стали предательски мешать прочие пуговицы. Как будто пыталась предложить Рою в ответ также прикоснуться к ней. И хотя её сердце закрыто на куда более замысловатый, хоть и почти заржавевший замок, зато плоть горяча и податлива.

— Пожалуйста, – Фортуна украла ещё один рваный поцелуй. – Изучи меня всю, чтобы точно поверить...

[Рой Иденмарк]

-Ох Рой...

На секунду парня даже охватило нечто вроде паники. Когда девушка вытащила руку из его грудной клетки, ему показалось, что сердце отозвалось щемящей болью. Он с тревогой наблюдал, как Искра отходила всё дальше и дальше. Поставила подаренный ей цветок на стол. Он пытался поймать её взгляд, зацепиться за глаза, понять, что они выражают. Что она чувствует. Может ли она чувствовать. Реальны ли эти глаза. Между тем, его собственные, что до этого почти потухли, сейчас разгорались с новой силой. Он испытующе наблюдал за каждым движением девушки, боясь упустить её хоть на мгновение. Хоть на долю секунды. Ему было страшно даже моргать. В какой то момент ему действительно даже показалось, что красноволосая будто бы начала растворяться, сливаясь с окружением. Нет, это просто напряженные глаза начали слезиться от того, что он ни разу не моргнул за это время.

-Ладно, - она наконец подняла глаза, которые он так желал увидеть. и в этот миг по его телу пробежала дрожь. Хотя он всегда восхищался ими, в этот раз её глаза показались ему особенно удивительными.

"Какие же они всё таки прекрасные... и яркие." - пока девушка приближалась к нему, он не отводил взгляда от этих желтых кругов. Всё также непрерывно и испытующе, с волнением.

-Насколько я реальна... - подобно эху, парень шепотом вторил за ней, произнося столь страшные слова, которые не давали ему покоя с их первой встречи - насколько ты реальна...

Когда девушка резко, без спроса запустила руку в открытую грудную клетку, обхватывая сердце, Рой аж охнул от неожиданности. Ему определенно это понравилось, что отозвалось моментальной реакцией кибернетического монстра-мотора, который с новой силой стал набирать обороты, ещё больше ускоряясь после поцелуя. Оно буквально так и норовило выскочить из клетки, настолько сильными стали его сокращения, казалось, стоит вытащить Фортуне руку, и сердце просто вылетело бы через искусственное отверстие.

Поцелуи Искры лишь сильнее разжигали этот огонь. Нет, это был не огонь. Внутри Иденмарка бушевало пламя, он весь горел изнутри, разгораясь всё сильнее с каждым касанием губ девушки. Когда её пальцы надавили на и без того горячее сердце, она могла ощутить как оно стало ещё жарче, почти обжигающим. Из Роя невольно вырвался гортанный звук, похожий на смесь рыка дикого зверя и стона от эйфории. Он резко схватил руку девушки, стиснув её, сжимая.

-Сожми его ещё... оно выдержит, этот зверь и не такое способен... пожалуйста, сожми его сильнее!.. прошу тебя...

-...хочешь поверить в меня... - слова парня всё также вторили словам девушки - хочу поверить в тебя...

Он молча наблюдал, как Искра вела его руку по своему торсу. Он чувствовал её. Тепло её тела, как менялся рельеф упругой плоти от дыхания... биение сердца. Разве может это быть ненастоящим? Разве может быть иллюзией, обманом? Рука остановилась, уперевшись в не до конца расстёгнутую рубашку.

-Изучи меня всю, чтобы точно поверить... - всю... точно поверить...

Парень сглотнул подступивший к горлу ком.

-Я... извини... - он обхватил мешающуюся рубашку девушки двумя руками, сжимая её края, а затем резким рывком буквально разорвал на части. Пуговицы оторвались от созданного напряжения, разлетаясь во все стороны. Одна из этих пуговиц залетела в открытое отверстие в груди Иденмарка. Он вздрогнул, резко глянув туда.

-Твою мать... - на секунду он завис, вглядываясь в отверстие, словно надеялся обнаружить пуговицу. - Похуй.

Он водил руками по телу девушки, изучая подушечками пальцев каждый сантиметр, впитывая тепло её плоти. Его кисти, словно расческа, пропустили через себя красные волосы, пробежались по лицу, словно силясь запомнить его так, чтобы потом вылепить из них скульптуру, - лоб, скулы, челюсть. Чем дальше заходили его пальцы, тем тверже становилось лицо. Он отошел от первоначального шока, и да, он воистину восхищался девушкой, её строением, но там всё также теплился уголек... сомнения?.. перемешанного с надеждой и восхищением.

Рой действительно, в буквальном смысле, изучал её, словно до сих пор не был убеждён в реальности стоящей перед ним Искры. Но ему было мало. Он хотел больше. Впервые с момента их встречи, он поцеловал её. Целовал каждый участок, по которому проходились пальцы, словно пытаясь найти ещё одно, дополнительное доказательство. Он нежно обхватывал губами кожу, чуть засасывая её, иногда очень легко прикусывал. Руки опустились ниже, обхватывая шею и медленно сползая по ней. Легли на плечи, спускаясь к груди.

Тут Рой на секунду замешкался, а затем глянув на девушку, тихо вопросил:

-Разреши?.. - да нет же, это был даже не вопрос. Скорее, утверждение. Сразу после этих слов, парень рывком разорвал бюстгальтер, так же как до этого проделал с рубашкой. Благо, в этот раз ничего не посыпалось в его открытую грудную клетку.

Он продолжал ощупывать каждый участок тела, иногда легко и нежно сжимая пальцами, а вслед за руками изучаемое место посещали губы. Пальцы прошлись по ребрам, как по клавишам рояли, обхватили талию, сделали круговое движение по животу, опускаясь к бёдрам.

Он бегло пробежался по штанине, на которой ещё не высохли следы от его слёз, обхватил икру, аккуратно сгибая ногу девушки в колене. Он приложил к нему лоб, задумавшись.

-Настоящая... совершенная... я... - Глаза разгорелись с такой силой, что стали походить на два ультрамариновых прожектора резонируя с покрывшим лицо парня румянцем, и когда он, встав, взглянул на лицо девушки, от него отражался свет киберглаз. Больше в них не было ни капли сомнений. Не было даже надежды. Лишь бесконечное обожание и преданность. - Я верю... и хочу тебя...

Да, больше никаких сомнений. Никаких колебаний. Его вера стала нерушимой. Искра была настоящей. Его Искра. Только его.

[Фортуна]

Один. Она успела сильнее надавить на его сердце ещё один раз, прежде чем в отверстие в груди залетела предательская пуговица. В эту секунду Туна одернула руку и подняла на Роя взгляд, который был полон непонятного... страха? Словно она боялась, что сейчас придется остановиться, придется перестать ощущать его тепло рядом, придется надолго оторваться от его губ. Было ли это чувство искренним – она и сама не понимала.

Впрочем, похоть всегда рождается откуда-то изнутри, из тела, из плоти. Она редко бывает наигранной. Запретной и аморальной – да. Притворной – не в случае Фортуны, одним из олицетворения которой всё ещё было «удовольствие». Причем «удовольствие» в разных его проявлениях. Отражалось ли оно обычно в желании получать от жизни максимум? Определенно. Заставляло в эту самую секунду хотеть Иденмарка ещё сильнее?

Да.

Конечно.

Ещё...

— Пожалуйста, не останавливайся, – это казалось томной мольбой, но на деле было более чем отчётливым приказом. Было и будет. Фортуна не собиралась использовать секс лишь как цепь, на которую посадит Иденмарка. Она намеревалась получать то самое удовольствие и ни в чём себе не отказывать...

Два. Два предательских, ещё совсем тихих, но отчётливых стона умудрились сорваться с уст Фортуны, пока руки и губы Иденмарка изучали её тело. Она не проронила ни слова, лишь улыбнувшись в ответ на его ненужный вопрос. Во многом её молчаливость была связана с тем буйством каверзных мыслей, что роились в голове, и которые никак нельзя было озвучивать, как бы они не кололи язык...

Как хорошо он смотрится, когда стоит на коленях.

Туна закусила нижнюю губу, наблюдая за Роем, что уткнулся в неё лбом. Её рука легла ему голову, проходя меж блондинистых волос. Она погладила его с грязной мыслью о том, как ей нравится смотреть на Иденмарка сверху вниз. Выгодный ракурс. Конечно, когда он быстро поднялся, чтобы заглянуть ей в глаза, в тех вновь читалась желание, нарочитая преданность и влюбленность, что граничила всё с тем же похотливым безумием.

Может быть, даже разрешу тебе быть сверху... да. Но только с разрешения, – грязно думала она, пока в глазах сияло обманчивое обожание.

Три. Порядка ещё трёх минут она смогла сдержаться, прежде чем не заставила Роя переместиться на кровать. К этому моменту брюк на ней уже не было. Глупая мешающая ткань, которая не даёт ощущать его тело ещё ближе.  

Несмотря на свою недавнюю мысль, Туна прижала Иденмарка к постели, оказавшись сверху, а сама хищной кошкой, слегка изогнувшись в спине, начала оставлять горячие следы на его шее, плечах, ключице. Её рука вновь без спроса ворвалась в его грудную клетку, на этот раз сжав сердце ещё сильнее. Как же бешено оно колотится... казалось, что ещё немного, и Фортуна начнёт похотливо мурлыкать в тон этому механическому зверю. Проклятье, как сдержаться от желания сдавить его до проблеска боли. Удержаться от бьющей в висках прихоти вырвать его и забрать себе навсегда. Впрочем, зачем? Зачем только сердце? Она заберет себе его полностью. Подумав об этом, Туна замерла.

— Ты ведь будешь только моим, верно? – с дрожью в голосе шепнула она на ухо возбужденному Иденмарку, прекрасная понимая, что он согласится на что угодно, лишь бы она не останавливалась. – Пожалуйста. Я хочу тебя всего. Хочу быть важнее всех.

Она говорила с ноткой робости, будто этим проблеском слабости всё ещё показывала Рою, что он полностью контролирует ситуацию. Мужчинам ведь это важно. А ей не жалко. Его сердце всё равно у неё в руках. Буквально.

Фортуна продолжила лишь в то мгновение, когда дождалась ответа, который её удовлетворил... частично, конечно. Чтобы удовлетворить эту дрянь полностью, Иденмарку придется ещё очень постараться. Но ничего. Они оба понимали, что им это понравится.

Четыре. Четыре раза она болезненно, не сдерживаясь, укусила его, когда губы продолжили разгорячено касаться шеи. Последний раз получилось слишком сильно. Настолько, что Фортуна с нескрываемым удовольствием слизала выступившую кровь. Она старалась сделать это нежно, почти извиняюще. После чего прижалась к Рою сильнее, поцеловала его в губы и прошептала, томно выдыхая после поцелуя:

— Прости, просто... я хочу, чтобы ты видел каждый след, который я оставлю на твоём теле и помнил, что я настоящая. Даже когда утром меня снова не окажется рядом...

И вновь она потянулась к шее Иденмарка, чтобы на этот раз оставить разгоряченный красный след от губ, что завтра обязательно нальётся кровью и приобретет бордовый оттенок. Словно прямо сейчас каждым таким прикосновением ревностно оставляла на нём своё клеймо.

— Если потребуется, – ласково зашептала она на ухо, – я буду делать это каждую ночь, лишь бы ты не забывал, что ты навсегда мой.

В эти секунды она даже не собиралась оставаться более чем на год, но всё равно произносила столь громкое «навсегда». Да и какая разница, как скоро ей надоест играть? Каждая игрушка всё равно остаётся твоей, даже когда ты откладываешь её в тёмный ящик...

Пять. Ещё целых пять раз за эту ночь она заставит его признать вслух, что она настоящая. Что он всё осознал и верит. Что больше не сомневается. Заставила чуть ли не поклясться в той самой преданности, которую итак видела в ультрамариновых светящихся глазах и чувствовала, в очередной раз прикасаясь пальцами к его бешено стучащему сердцу.

И лишь уже на пятый раз, который был произнесен совсем в конце, когда Рой устало обнял её и всё ещё крепко прижал к себе, когда вся буря эмоций стихла, уступая место тягучей, но неимоверно приятной усталости, Фортуна притягательно улыбнулась, ликуя внутри и теша своё и без того раззадоренное сегодня эго.

Всё.

Теперь можно было не беспокоиться.

Он точно в её власти.

Главное, чтобы не стало скучно слишком быстро...

4908 год (5 лет спустя)

Вот только всё пошло не плану. И отсчёт можно теперь запускать в обратную сторону.

Пять.

— Пять ёбаных лет, – протянула Фортуна с рычащим вздохом, стоя возле окна. За ним барабанил дождь. Её и без того уже тошнило от этого города... нет, даже от всей планеты, от всего гребаного Циркона, будь он неладен вместе с его хуманами. Так ещё и этот дождь.

Туна не скрывала искренних эмоций, потому что сейчас была в комнате одна. Рой вышел в магазин за сигаретами. Обычный день, ничего «не предвещало беды». Уже привычная доза, а затем ожидаемая, хоть и каждый раз по-новому теплая встреча. Он сказал о сигаретах, она попросила купить «что-нибудь вкусного». Даже не уточняла, потому что знала, что он и сам сделает правильный выбор. Он ведь успел её выучить. Хоть и исключительно в тех рамках, в которых позволяла сама Фортуна.

Пиздец. Это начинало походить на... отношения? У неё холодок по спине пробежал от подобной мысли. Докатилась. Думает в таком ключе о хумане и не ощущает чувства подступающей тошноты. Фортуна никак не могла понять только одного – почему? Почему он до сих пор ей не надоел? Почему это так затянулось? Почему она не ушла через год, как это обычно бывает? Почему ей до сих пор хочется приходить в эту маленькую квартирку снова и снова... ни одного, сука, ответа.

Четыре. Она сделала четыре глотка, а после поняла, что первый бокал уже пуст. Блять. У неё в этом доме даже бокал для вина собственный появился. Ещё немного и можно оставлять в ванной свою зубную щетку.

Туна потянулась к откупоренной бутылке красного полусладкого, которая ждала её здесь практически каждый раз. Стекло обожгло ладонь, когда демиург поняла, что Иденмарк даже вино выбирает правильно. Да и вообще, он делает «правильно» слишком много вещей. Правильно действует, правильно развивается, правильно проводит языком по внутренней стороне бедра, зная, что её это до ужаса заводит... кхм. Не удивительно, что его дела шли в гору, пока сам Рой становился увереннее и сильнее, как морально, так и физически. Может в этом дело? Может поэтому ей до сих пор не надоело быть рядом с ним? Нет, всё равно какой-то бред...

Фортуна не понимала, что происходит у неё внутри. Любила ли она Роя? Как мужчину – нет. Определенно нет... нет ведь? Такого просто быть не может. Он ведь ещё мальчишка. Что значат двадцать с лишним лет перед её тысячелетиями? Пожалуй, это было схоже с искренней привязанностью к любимому питомцу. Хотя эта мысль была до того ужасна, что Туне от самой себя стало поистине мерзко.

Ох, да. Это чувство омерзения к себе. Именно оно играло во всём этом странном спектакле ключевую роль. Появилось год этак на третий и с каждым днём, неделей, месяцем становилось всё невыносимее. Чем более небезразличен Фортуне становился Рой, тем хуже она себя ощущала. Все дни поделились на два момента. Первый – когда она приходит к нему и чувствует себя... пугающе хорошо. Настолько, словно во всей этой гребаной жизни даже есть хоть какой-то смысл. Ну а второй – это жуткая клоака из осуждения и внутренней боли во всё остальное время, которое к последнему году даже в алкоголе никак не получалось утопить.

Три. Туна трижды дернула заедающую ручку оконной рамы, прежде чем та поддалась. Демиург отставила бокал и высунулась наружу верхней частью тела. Дождь был столь сильным, что красные длинные волосы, которые сегодня не были заплетены, стали мокрыми почти моментально. Пряди прилипли к щекам, в то время как по ним стекала холодная, освежающая влага.

Фортуна набрала в легкие побольше воздуха. Ей надо было... хорошенько подумать.

Когда же всё это началось?

Когда она свернула не туда?

Ах, ну да...

Туна поняла, что всё катится в бездну, когда в одну из ночей решила остаться с Роем чуть дольше. Заснуть рядом с ним. Уйти только под утро, пока он не проснётся. Какая же огромная ошибка. Тогда-то и стало понятно, что нихрена она уже не играется, а что-то чувствует. Вот только признаваться в этом самой себе не хотелось до самого конца. Что-то чувствовать к механизированному хуману? Бред.

Второй звоночек прозвенел, когда она искренне волновалась во время той злополучной операции по вживлению нановолокон. Это вообще было одно из самых мерзких вещей в их... «отношениях». Его недолговечность, хрупкость, смертность. Всё ещё то, что он просто хуман. А ей слишком не нравилась мысль о том, что он может подохнуть чуть ли не каждый день, если его просто найдут и раскроют. Туне не хотелось проверять, насколько хреново ей будет, если Рой умрёт. Она уже слишком взрослая, чтобы заводить себе хомячков-хуманов, которые дохнут через «год» и нужны лишь для того, чтобы подготовить неокрепшую психику ребенка к пониманию смерти.

Но, так или иначе, она до сих пор здесь. Пять лет! И всё ещё, блять, здесь! Опять приходит сюда. Ждёт новой дозы не меньше Роя. Продолжает привязываться. А главное – тонет в жуткой пучине самобичевания. Когда ей уже совсем не плевать, во что она превратила того милого Иденмарка и как испортила ему жизнь, когда окончательно подсадила его на наркоту...

Плохо, плохо, плохо. От каждой такой мысли, от каждой минуты, когда она не была занята общением с Роем, ей становилось поистине хреново. Забавные качели. Теперь, получается, это она тут... зависимая?

— Какой же бред, – Фортуна провела ладонью по лицу, быстро стирая влагу.

Со всем этим надо было что-то делать. Ей надоело чувствовать себя так отвратительно. Она понимала, что начинала не вывозить. И хотя на первые пару лет после встречи с Роем мысли о суициде были отложены в далекий ящик, сейчас документы об ордене демиурга порядка вновь лежали на самом видном месте в её квартире. Всё потому что Туна активно взялась изучать их и... готовиться?

А какой у неё был выбор? Вся эта ситуация с Роем каждый день показывала ей, что она окончательно сгнила изнутри. И даже если представить... если задумать... понадеяться ещё немного, что когда-нибудь она сможет воскресить Нео... какой в этом будет смысл, если она такая сука, что ей самой от себя тошно? Что он увидит в ней? В новой, испортившейся, которая только ломает даже то, что кажется ей не так уж и безразлично.

Сплошное разочарование.  

Мерзость.

Апатия.

Беспросветная тьма и душевная гниль.

Так просто не могло продолжаться и дальше.

Хотелось всё это закончить. Ещё пять лет назад хотелось. А теперь и подавно...

Два. Замок щелкнул дважды. Фортуна отчего-то вздрогнула, словно побоялась, что не успеет надеть маску до того, как Рой войдет. Но какая же глупость.

На пороге послышались шаги, а она тем временем медленно закрыла окно. Собрала мокрые волосы на одну сторону, едва поправила повседневное чёрное платье, которое было на ней сегодня и которое сверху всё вымокло. И только потом обернулась...
 
Губ коснулась легкая улыбка, когда взгляд упал на клубничный торт в одной из рук Роя. Её любимый. Может быть, забыть обо всём этом душевном дерьме ещё на денек? Заставить его самого съесть кусок, чтобы потом старательно слизывать крем с его испачканных губ. А лучше сразу начать с чего-то погорячее. В конце концов, она замерла, высунувшись под дождь...

Блять.

Нет.

Чем-то подобным закончился прошлый раз.

Пора уже что-то решить и двигаться дальше, двигаться к концу. Насколько бы «обычной» Фортуна не казалась всё последнее время, ей было до ужаса плохо. Хотелось всё это закончить. Ничего больше не чувствовать. И, увы, её эгоистичная натура была сильнее чем желание не навредить Рою ещё больше. Даже если этот самый эгоизм вторил, что пора бы уже наложить на себя руки.  

Улыбка исчезла с губ столь же незаметно, как и появилась.

Один.

Один день. Последний.

Один разговор. Последний.

Одна фраза... ещё не последняя, но точно близка к этому:  

— Рой... знаешь... я больше не приду.

[Рой Иденмарк]

Пять лет минуло с той ночи, когда все сомнения Роя навсегда растворились. Тогда он поклялся ей что будет навсегда лишь её. Поклялся пять раз. Только её, целиком и полностью. Стоило ей только сказать, только попросить, он без раздумий распахивал перед ней грудную клетку оголяя сердце. Его сердце, которое принадлежало ей. Если бы она только сказала ему остановить, выключить этого кибермонстра в груди, он бы всё без тех же раздумий нажал бы импульсный переключатель остановки, приняв смерть. Без раздумий. Без сожалений.

Каждый день в этом проклятом городе он вкалывал в себя дозу. Раз за разом. Абсолютно так же - без раздумий и сожалений. Глупо же думать, что какой то нейростимулятор может навредить ему? Так она сказала. Конечно, глупо думать. Он и не думал. После смерти Барта прошло не так уж много времени, прежде чем ему удалось найти новых поставщиков. Не так уж это и трудно было. Со временем всё стало ещё проще - пропала необходимость трясти деньги с Койла. Теперь, Койл больше не решал. Рой стал стремительно брать всё в свои руки. Он стал самостоятельно вести многие проекты, самостоятельно находить новых партнеров и клиентов - так что Сэм тоже отошел на второй план. Больше никому бы не удалось его наебать, никому бы не удалось использовать в своих целях и хитросплетённых интригах. Отныне он сам определял курс.

Никто даже не знал, что он продолжал торчать на стимуляторах - он научился врать, лицемерить, скрывать, а все доходы и расходы шли через налаженную им сеть, управляли которой люди, которым было вообще до лампочки, куда шли деньги - у них была другая работа.

Ах, эти нейростимуляторы... Пять лет почти что ежедневного употребления... иногда по две инъекции за день... от обычного хумана уже бы остался полуживой труп - мозги бы иссохли, руки сгнили в некрозе, а сердце превратилось бы в дырявую губку. Но ведь Иденмарк был не обычным хуманом. Сколько же примочек он вживил в себя за эти пять лет? Самое страшное - мышечные нановолокна. Он даже не был уверен, что выживет. Никто не был уверен. Чудовищная операция, длившаяся около тринадцати часов. Но всё же, выжил. Стал ещё ближе на один шаг к совершенству. Даже количество судорожных припадков значительно снизилось, хоть они и не исчезли насовсем, как он планировал.

Рой ещё не был тем фанатиком, которым однажды начал полностью перешивать себя в погоне стать ещё совершеннее. Нет, до этого было ещё далеко. Знал ли он в тот момент, в какое нечто превратится, став существом, отдалённо напоминающем хумана? Знал ли он, что станет тем, кто будет продавать оружие террористам, спонсировать революции и бунты, гробить миллионы на пути к своим целям? Нет, конечно не знал. Даже не думал о таком.

Да, ему приходилось убивать. Он отошёл от шокового состояния, накрывшего его при убийстве Барта. За эти пять лет он совершил ещё семь убийств. Но он убивал из убеждений, из веры в правильность своих поступков. Если иной раз его накрывал, перехватывая дыхание, коктейль душившей совести и сомнений, она всякий раз успокаивала его. Гладила по голове, вытирала слёзы. Всегда. Говорила, что он всё делает правильно. А он всегда ей верил, не мог просто по другому. Как можно было ей не верить? Она всегда была на его стороне. Всегда поддерживала. Его Искра.

Не забыл он и про девочку, отца которой убил. Он действительно высылал деньги её матери, поставил скрытые камеры возле дома, чтобы быть уверенным, что с семьёй ничего не случится. Он чувствовал ответственность за неё. Даже попытался встретиться с её матерью, поговорить, предложил обеспечить девочки будущее, поднапрячь связи, устроив в будущем в университет. Та лишь холодно проигнорировала его.

Полиции он больше не страшился - в таком маленьком городке при его финансовых оборотах и связях такие дела вскоре стали решаться очень легко. Боялся он лишь одного - быть раскрытым, обнаруженным перед теми, власть которых простиралась гораздо дальше и глубже. Теми, кому он поклялся отомстить. Да, его планы в этом направлении шли медленно и тягуче, но они ни на секунду не покидали его. Он помнил, что должен сделать. Помнил, пока ел, помнил, пока спал, хоть ему и не снились сны. Забывал он лишь в те часы, что проводил с ней. Она затмевала эту ненависть к его родне, затмевала обиду и чувство несправедливости ко всему миру. Он был обделен всем с самого рождения, но удача подарила ему Искру.

Она всё плотнее встраивалась в его жизнь. Всё больше часов он проводил с ней. Он мог вживить импланты в своё тело, но в душу механизм не встроишь. Ему это и не было нужно - его душа стала принадлежать ей, а она стала его частью, подобно раковой опухоли, расширяясь и поглощая всё больше. Разлагала и развращала, вместе с тем разжигая. Вскоре эта красноволосая опухоль столь сильно въелась в его суть, разум, сознание, что её изъятие оставило бы чудовищную пустоту, разрушившую его.

Но он даже не допускал мысли о подобном. Казалось, это невозможно. Просто бредово и абсурдно. Как бы это иронично не было, но он был свято убеждён, что знает её от и до. Как же наивно, хотя частично это и было правдой. То знание о ней, которое он считал абсолютным, было лишь про её образ. Про то, какой она хотела, чтобы он её видел и знал. По этому образу ей удалось выдрессировать его, как собаку. Он наизусть знал всё её тело, в каком она являлась перед ним - мог вслепую, на ощупь, определить любую её часть, мог на вкус определить любой сантиметр её плоти. Вкус, сводившей его с ума. Рой думал, что знает абсолютно всё, не зная ровным счетом ничего.

День, ставший роковым, был поистине символическим. Ещё утром ему позвонил Койл, сообщив, что удалось поймать хтона-аннигилятора. Да, это был весьма перспективный проект. Уже полтора года они ловили этих тварей с одной единственной целью - научиться искусственно провоцировать перерождение в хтоников. Был заключен ряд контрактов, естественно, тайных, с некоторыми организациями. Да, спонсоров у проекта было хоть отбавляй. Столько идей, схем и чертежей, столько решений за полтора года. Были даже результаты - со временем, как им тогда казалось, был отслежен даже ряд факторов, влияющих на успех перерождения. Столько графиков, статистических отчётов, кривых... хах, не более чем ебанный эффект Ирвина . Они были действительно наивными.

Аннигиляторам скармливали людей, наблюдали, ставили оборудование, вызывали определённые условия и создавали некоторые эффекты. Излучения, вибрации, Рой даже дал добро на привлечение заинтересованных магов... под контролем руководящего персонала, разумеется. Перерождение в хтоника... Рой загорелся этой идеей сильнее, чем всеми своими проектами по генному перекодированию и имплантациям, он считал это новой ветвью развития. Грело душу и то, что следующей жертвой станет никто иной, как...

-...Сэмми!.. - губ Роя коснулась лёгкая улыбка. Он уже представлял, как тот будет вопить, когда его затащат в тесную камеру с аннигилятором. Где то на подкорке он даже надеялся, что в этот раз опыт не удастся, и его брат, что, как оказалось, предал его, просто распадется на пыль под натиском хтона. Хотя к эксперименту парень по прежнему подходил со всей серьёзностью - оборудование было настроено и откалибровано, последние приготовления должны были закончиться через неделю.

Рой сплюнул дотлевающую сигарету в грязную лужу, что под натиском осадков росла прямо на глазах. Сигнал светофора загорелся зелёным, и парень стал перебираться на другую сторону. Серое небо неустанно било дождевыми каплями по пластиковой крышке подноса с клубничным тортом, от соблазна купить который Рой всё же не устоял. Она ведь так любит клубничный торт. А сегодня был особенный день. Интересно, она помнит? Торт был лишь разогревом. Через пять минут он дошёл от магазина до родной многоэтажки.

Вот она, металлическая дверь подъезда. Со скрипом открывается. Этот скрип плотно въелся в сознание за эти пять лет. Он уже даже привык к её потертости и рыжей ржавчине. Привык, как и ко всему этому мерзкому городу.

Вот они, бетонные ступени. Серые и холодные. Три пролета наверх. Меньше минуты времени, чтобы подняться, рассылая по подъезду волны эха от грохота чёрных начищенных берец.

Вот она, дверь квартиры. Недавно покрашенная, даже слегка блистела. Два поворота ключа в замочной скважине. Тёплый воздух и приятный знакомый запах. Закрыл за собой коленом, дверь хлопнула.

Вот она, такая знакомая квартира. Идеально чистая, как всегда, всё на своих местах... хотя нет, Искра опять что-то разбросала. В таком случае, всё нормально, не стоит злиться. Надо снять берцы, чтобы пол не запачкать.

Вот ОНА, стоит перед окном, с неизменной улыбкой. Всегда такая светлая и позитивная. Почему она вся мокрая? Наверное, выглянула наружу, промокнув под дождём. Влажные волосы прилипали к лицу.

А вот он, уже с нейростимулятором в крови с самого утра. Снял плащ и берцы, на нём остались темные брюки и белая рубашка - с недавнего времени ему стал нравиться такой деловой стиль. Примерялся на будущее. Чуть взъерошенные блондинистые волосы, на лице остались капли от дождя, предательски залетевшие под капюшон. Улыбается.

Он всегда слушал её очень внимательно, не упускал не единого слова. Так и сейчас, от его уха не ускользнуло не единого звука из фразы Искры. Наркотик невероятно разгонял мозги, и после каждого её слова, он успевал продумать множество вещей. Он направился к ней.

-Рой...

"Её красные волосы... так красиво, когда они намокли..."

Делает шаг на встречу. Половица скрипнула под ногами.

-...знаешь...

"Клубничный торт очень идёт к её волосам... эти оттенки красного... хотя вишня больше бы подошла, хах..."

Снимает крышку с торта. Пластик с характерным стуком падает на пол.

-...я...

"Но она ведь даже не знает... клянусь, ей так понравится, что я приготовил к пятилетию нашей встречи!"

Улыбка стала шире. Мышцы на скулах натянулись, подчёркивая лучезарное счастье в ультрамариновых глазах.

-...больше...

"Почему она не улыбается?.. это... так печально и грустно выглядит... у неё что то случилось?"

Протягивает руку, демонстрируя покупку. Ей ведь понравится?

-...не приду...

-...не приду...

-...не приду...

-Я торт купил... ты помнишь, что сегодня пять лет как мы встретились?.. но этого мало конечно, я ещё один сюрприз приго... - он сбился на полуслове, подавившись сказанным. К горлу подступил ком. Горький, как дым сигареты, но совсем не приятный. Тупо смотрел на неё, всё ещё пытаясь осознать, переварить сказанную ей фразу. Говорил, не понимая, что теперь его слова не имеют смысла. Жизнерадостная улыбка медленно таяла на лице, по мере того как приходило осознание фразы. Медленно, тягуче.  

...больше не приду... больше не приду...

БОЛЬШЕ НЕ ПРИДУ...

Эти три слова эхом отражались в сознании Иденмарка. Хотя нет. Эхо слабеет, рассеивается, исчезает со временем. Но эти три слова имели обратный эффект - они как ком нарастали в голове, отзываясь всё сильнее и сильнее. Рвали, кололи. Убивали.

-Ты... ты же пошутила, да?.. - Рой всё же заставил себя снова улыбнуться. На мгновение. Ломано. Фальшиво. В отличие от Фортуны, он не умел играть эмоции, и эта болезненная улыбка лишь ещё более четко подчеркнула его разбитость и растерянность. - Да ведь?..

Нет ведь. Не пошутила. Глаза парня стали подозрительно часто моргать и поблёскивать.

-Но.. почему... что случилось?.. это... это из-за этих лабораторий дурацких?.. Я слишком много времени в них проводить стал?.. прости... я... хочешь, я больше не буду туда ездить? И на встречи тоже... я найду кого нибудь другого, Сэм меня предал, но к хтону, я найду другого, того, кто будет ездить заместо меня, хочешь? И... я буду больше времени проводить с тобой, хочешь, я буду колоть стимуляторы с утра, а когда эффект будет заканчиваться, буду сразу второй вкалывать, хочешь? Пожалуйста, скажи что-нибудь... - Рука дрогнула, и торт, перевернувшись, рухнул на пол. Кремовые брызги разлетелись, пачкая брюки Роя. Он даже не обратил внимания, подходя ближе к девушке. В ультрамариновых глазах читалась всё та же преданность, перемешанная с болью и... виной? Он определённо чувствовал себя виноватым. Что он сделал не так? В чём ошибся? - скажи... пожалуйста... скажи, почему... я всё исправлю...

[Фортуна]

Сложно. Рой заговорил, и Фортуна тут же поняла, что этот разговор будет куда сложнее, чем она думала. Нет, конечно, примерно такой реакции она от него и ожидала. Дело было не в этом. Просто у неё внутри всё предательски сжалось. До состояния, когда вдохнуть тяжело, а внутренности жжёт так, словно они вот-вот превратятся в пепел.

Туна отвела взгляд в сторону, даже скорее отвернулась. Впрочем, когда её лицо оказалось повернуто в профиль, на нём лучше прежнего можно было рассмотреть эмоции. Новые, которых ранее Рой почти никогда и не видел на столь знакомом, практически родном лице.

Маска-то теперь была снята.

Фортуна поморщилась, затем откровенно нахмурилась, поджала губы... и делала это всё с таким чётким выражением недовольства, пренебрежения и даже омерзения, что могло показаться, словно это лицо совсем другого человека. Не той вечно улыбающейся девушки с красивыми глазами, какой он её знал. Не его Искры. Такая едва ли может зажечь и вдохновить хоть на что-то. От одного взгляда на неё становилось только холоднее...

— Сегодня, да? – произнесла она с нарочитым равнодушием. В голосе разве что слышна была нотка досады, не более. – Блять. Да, я и забыла. Не повезло, – ладонь легла на голову, а пальцы загребли несколько мокрых прядей. – Прости, стоило сказать это вчера...

Вчера, когда она с теплотой томно поцеловала его сразу, как только пришла.

Вчера, когда крепко обняла и сказала, как сильно скучала.

Вчера, когда снова прикоснулась к его сердцу, смотря всё с той же нежностью в желтых глазах.

Вчера, когда всё ещё казалось настоящим, но, получается, уже было фальшивкой?

Да нет же... Фортуна не врала. Не во всём, по крайней мере. Ей и самой было страшно осознавать это, но она и правда скучала. И теплота поцелуя была неподдельной. И объятия каждый раз оказывались крепки, потому что он был ей нужен. Потому что без него было плохо. Рой словно бы стал заплаткой на кровоточащей душе. Вот только очень недолговечной.

И всё же... если всё так, почему бы не остаться?

Раз рядом с ним что-то получается.

Почему бы не рассказать ему всю правду?

О том кто она, какая она, почему оказалась здесь. Честно признаться, что всё начиналось лишь как игра, но сейчас ей искренне плохо без него. Что он, не простит? Простит, конечно. Лишь бы она осталась.

Вот только... Туна была абсолютно уверена, что даже Рой не будет и дальше столь предано её любить, как только поймёт, какая она на самом деле. Когда все маски будут окончательно сняты. Не хватало ей ещё жалких попыток сохранить иллюзию, в которую она настолько заигралась, что поверила сама. В конце концов, это уже просто унизительно.  

Взгляд желтых глаз скользнул на упавший торт. Туна недовольно цыкнула языком. По её поведению могло показаться, что её раздражает сам Рой или его реакции, но на деле демиург злилась из-за своих собственных чувств. Из-за того кома, что всё-таки подошёл к горлу.

Нет, всё, хватит.

Она уже сделала первый надрез.

Надо собраться и закончить начатое.

Вырезать эту раковую опухоль в виде ненужных иллюзий.

Сделать всё так, чтобы Рой понял – такая «Искра» ему попросту и не нужна. Чтобы возненавидел. Чтобы забыл. Чтобы мог жить дальше. Потому что ей-то плевать, совсем скоро всё закончится. А его ещё можно спасти. Можно не доламывать. По крайней мере, она так думала.

Фортуна, наконец, вновь полноценно повернулась к нему. Одарила стеклянным взглядом, таким холодным, что пробирал до мурашек. Совсем не та. Совсем чужая.

— Ты только не перебивай меня, ладно? – и голос точно стальной, словно ей его совсем не жаль. С этой её фразой Рой ощутил, что потерял контроль над телом и голосом. Словно его парализовало. Она попросила не перебивать, но выбора ему не оставила...

— Ты всё равно не сможешь сказать что-то, что меня остановит. А когда уйду, всё равно никогда не сможешь найти. Поэтому просто выслушай, – она смотрела Рою точно в глаза, лишь изредка моргая. – Видишь ли, проблема не в тебе...

Едва Туна произнесла эту фразу, как тут же рассмеялась. Громко так, прикладывая ладошку к губам и отводя искрящийся смехом взгляд. Это было нервное, почти истеричное. Но она смогла не показать ненужных ноток переживаний. Да. Ему было больно, а она смеялась. Если он будет думать, что это искренне, так даже лучше. Занятно, но сейчас Туна впервые не скрывала чувства. Сейчас она их именно прятала.  

— Прости, просто звучит так банально, не правда ли? – с парой почти издевательских смешков добавила она и мотнула головой. Выдохнула и стерла с лица улыбку. Сделала это почти с трудом.

Какая же... мерзкая.

Подлая.

Отвратительная.

Хотя как же давяще плохо от всех этих слов и эмоций. Но это только внутри. Пять тысяч лет притворных улыбок будто бы были нужны лишь для того, чтобы доиграть сегодня роль до конца и нигде не показать лишних эмоций.

— Так вот, видишь ли, я просто... хм, как бы это сказать, – она задумчиво прикусила нижнюю губу, – помнишь, ты спросил настоящая ли я? Так вот, нет. Ненастоящая. То есть да...

Несмотря на всю грязь, которую Туна говорила, она посмела снова прикоснуться к Рою, положив теплую ладонь на его щеку, чтобы он ещё раз ощутил её рядом. Как в первый раз. Как в тот самый день, когда она только появилась здесь.

— Это всё настоящее. Каждое прикосновение. Поцелуй. Дыхание рядом. Каждый оргазм. Настоящие, – Туна убрала ладонь. – Просто Искры никогда не существовало. Той, которую ты знал. Той, которой не плевать. Той, которая верила в тебя с самого начала. Её никогда не было. Я не Искра, Рой. Я просто эгоистичная сука, которой было очень скучно. Настолько, чтобы решиться поиграть с чужой жизнью. И если честно, мне неважно было, достигнешь ли ты успеха или нет. Мне просто хотелось развлечься. Мне было скучно, когда я пришла к тебе в первый раз. Было скучно, когда я попросила тебя убить Барта. Да и когда я той ночью вынуждала снова и снова говорить, что ты веришь мне и любишь... всё это было просто от скуки.

«Было, было, было». Ей стоило бы говорить категоричнее. Говорить о том, что она чувствует сейчас. Что ей плевать сейчас. Но ведь это не правда. И какой бы искусной лгуньей Туна не была, у неё язык не поворачивался соврать в этот момент. Да и зачем? Всех этих слов вполне хватит.

— А теперь ты стал мне не нужен, – ах, нет, она всё-таки солгала. И в эту секунду впервые отвела взгляд. Впрочем, сделала это так, словно просто решила ещё раз осмотреть упавший торт. И ещё раз досадно нахмурилась. – Меня всё это больше не радует и не развлекает. Поэтому я уйду и больше не вернусь. А ты слезь уже с этой дряни. Не стоило тебя на неё подсаживать... просто, – она изобразила на лице широкую, ядовитую улыбку, – просто так было интереснее, понимаешь?

Её голос был так легок в этот момент. Как если бы она говорила не о сломанной судьбе Роя, а о его пепельнице, которую не так давно разбила. Хотя нет, в тот момент в этих глазах было куда больше сожаления и вины.  

Тем не менее, внутри Туна чувствовала, что раскалывается. Словно ещё немного, одна неправильно взятая нота в этой симфонии лжи, и она может сломаться, кинуться сглаживать углы, говорить правду, признаваться в чём-то абсолютно ненужном. Конечно, она себе этого не позволит. Конечно, доиграет спектакль до конца. И ебучий торт купит себе сама. И запьёт его таким же вином, которое осталось дома. И сюда больше никогда не придёт. Не потому что Рой ей не нужен... а потому что ей хотелось сейчас, чтобы она перестала быть ему нужна.

А свои собственные чувства... да плевать. Они заглохнуть через недельку-другую. Смолкнут вместе со всей той агонией, которая итак творилась внутри. Перестанут существовать вместе с демиургом удачи, когда Туна всё же добьётся того, чтобы её поглотили.

— Как ты понимаешь, ничего не исправить. Да и исправлять попросту нечего...

На этой фразе стоило бы уйти. Исчезнуть. Даже не дать ему что-либо ответить. Однако Фортуна не удержалась и снова прикоснулась к щеке Роя. Погладила его с неуместной нежность. Если было нужно, стерла соленую влагу. А затем приблизилась и поцеловала. Не рискнула касаться губ, потянулась к ним, но будто бы передумала в последний момент. И потому оставила след рядом, на щеке, возле уголка.  Как в тот самый первый раз. Вымерено, ни сантиметром не ошиблась. А когда отстранилась, улыбнулась с едва заметной тоской в глазах.

— Ты только не твори глупостей, ладно? Я знаю, ты сильный мальчик. Пять лет лишь сейчас кажутся огромным сроком. Какое-то время будет больно, но потом обязательно заживет. Не так уж тебе и нужна Искра.

Что она делает? Зачем говорит это? Абсолютно лишнее. Ненужное. Выбивается из образа. Надо заткнуться. А лучше... поставить окончательную, хоть и до жути болезненную точку:

— Не то чтобы я во всё это сильно верила. В праведную месть, возвращение доброго имени семьи... Но ты стараешься и не сдаёшься. Это похвально.

Фортуна убрала ладонь от щеки Роя, и в эту секунду действие парализующей магии закончилось. Ну а она... равнодушно отвела взгляд в сторону, затем вниз, а после произнесла с колким спокойствием:

— За торт обидно... его я и правда люблю, – сделала паузу, едва пожала плечом. – Жаль, что тебя – нет...

[Рой Иденмарк]

Стадия I: Отрицание

[/b]
Шок и отрицание - своеобразная психологическая защита, характерная для пациентов на первой стадии. Они смягчают удар от потрясения.

Первый год.

[/b]

Фортуна никогда не называла своего настоящего имени. Для него она всегда была лишь названной им Искрой. Такой, какой он хотел её видеть. Слишком идеальная. Он всегда сомневался в своем психическом состоянии. Не бывает ведь идеальных людей? Так почему она так идеальна?
"Я просто сумасшедший" - думал он, хотя и верил в неё больше, чем в себя самого.
-Её не существует! - отрицал он самому себе.

Их было трое. Первый - коренастый мужчина средних лет, с чёрной окладистой бородой. Он казался самым спокойным и рассудительным. Второй - низенький пузатый, с тонким голосом, был более хамовитым и наглым. Третий - щуплый и нескладный, с чуть поседевшими на кончиках волосами почти что все время молчал, но был самым активным - именно он перебирал коробки, вытаскивая их из под стола, кровати. Потом дошел до тумбы.

-Эй, ты же видел те записи с камер в лаборатории? И с Койлом общался. Чё за хрень вообще произошла? - тонкий голосок пузача невероятно контрастировал с низким басом бородатого, что отвечал ему:

-Да кукуха у парня поехала, вот что.

-Его же не Адам Койф зовут, верно?

-Рой Иденмарк. Он скрывался от своих... конкурентов. Сидел в этой квартире... даже не знаю, почему. Наверное, ещё одно его расстройство. Койл ещё два года назад предлагал ему в комплекс переехать, там были жилые блоки. Но он вдруг стал цепляться за это место... не знаю, почему. Он на нейростимуляторах сидел. В общем то, и неудивительно, что это всё с ним приключилось.

-Так его же баба вроде бросила? - хохотнул пузач. - Я слышал, вроде как, из-за этого он всё и учудил.

-Да не было никакой бабы! - бородатый с низким голосом злобно фыркнул. - Придумал он сам себе какую ту хрень, из-за наркоты, по любому. Стимы так мозги и фантазию разгоняют, что потом хрен остановишь. Какое то время всё нормально было, а потом... он вдруг на связь перестал выходить.


Он отрицал. Всё что происходит. Это просто не укладывалось в голову. Это было невозможно. Верно, он наверное кукухой просто поехал. Крышняк потёк. Или кошмар. Но ему же не снятся сны? Неважно. Это все не правда... этот холод...

Почему так холодно? Раньше было тепло. Раньше, всматриваясь в эти желтые глаза с кружками, он ощущал, как из них буквально сочилось тепло, понимание... любовь. А что же сейчас? Такой холод. Острый. Будто из этих глаз выросла ледяная пика, воткнувшаяся прямо в сердце. Его сердце, которое он ещё вчера открывал перед ней, вновь позволяя сдавливать его.

Он пытался не слушать её. Не хотел слушать этот резко переменившийся голос, ещё более равнодушный и холодный, чем взгляд. Думал просто заткнуть уши, но тело не слушалось. Его буквально парализовало. Естественно, ему даже в голову не пришло, что это магия. Он даже не думал об этом. Не до того ему было.

Если её слова походили на леденящие кинжалы, то смех - на пламя. Совсем не то, с каким она ассоциировалась у него раньше. Нет. Обжигающее и ледяное одновременно. Почему этот смех вызывал столько боли? Гораздо больше, чем слова.

Он хотел говорить. Хотел многое сказать. Хотел перебить её сотню раз. Но не мог. Тело по прежнему не слушалось. Парализованная челюсть чуть дернулась, раздалось негромкое мычание.

"Что значит ненастоящая? Что значит не верила? Я же видел... видел! Я не верю в это... просто бред... она сошла с ума... хотя нет, это я, видимо сошел с ума!"

Когда, наконец, он смог говорить, то говорил очень много. Говорил, что не признает всё, что происходит. Кричал, что всего этого нет. Или что она просто пошутила. Или что он просто бэд трип поймал. Много чего говорил. Он не признавал происходящего. Он отрицал.

-Я не верю... не верю... это бред. Слышишь?! Хватит говорить так, будто это всё правда! Это... это не может быть правдой! Нет!

Стадия II: Гнев

[/b]
Когда пациент уже не в состоянии отрицать очевидное, его переполняет ярость, гнев, негодование.

Второй год
Он злился. Злился сам на себя. В те моменты, когда он был трезв от действия наркотика, когда её не было рядом, он часто испытывал чувство ненависти и отвращения к себе. Он не понимал, как мог докатиться до такого.
-Я просто идиот! - кричал он сам на себя в порыве ярости.

-Так и чё дальше было? Он устроил эту перестрелку и решил залезть в ту камеру с хтоном?

-Нет. Вскоре он всё таки вышел на связь с Койлом. Орал че та там, злился. Говорил, что он... ну, Койл, - просто идиот, что всё ученые в лабораториях просто тупые ленивые болваны, и от того проект так медленно двигается. Даже говорил, что самого Койла запихает к хтону в камеру. В общем, конкретно ему так башню сносило. - бородач откинулся на спинке стула, вытягивая сигарету. Закурил, наполняя комнату свинцовым дымом табака. - Потом, кароч, через пару дней сам приехал в лабу. Материл всех, сам не свой был.

-Тогда то Койл и просек, что он на стимы подсел?

-Он просек это ещё пять лет назад, но Рой его очень долгое время наебывал. - бородач выдохнул струйку дыма, задумчиво рассматривая её. Помолчав какое то время, он продолжил - да я и не думаю, что именно тогда он об этом догадался, что Рой пиздел ему про то, что слез. Он тогда сам в таком шоке был от происходящего. Рой там тот ещё спектакль устроил. Половину оборудования разгромил.

-Эй, смотрите! - щуплый наконец заговорил, вытащил из тумбочки небольшую картонную коробку, битком набитую бумагой. - Тут куча рисунков какой то тёлки красной!

-Ну-ка покаж! - пузач подошёл, резко выхватывая коробку. Поставил её на стол, вышвыривая листы бумаги. - Ебать, это че, девка его была? Та, что ему виделась, что ли?

-Похоже на то... - бородач с интересом взял пару рисунков, рассматривая. - Капец, у неё глаза ещё более стрёмные, чем у самого Роя. Вот ведь фантазия у парня...


Рой понял, что отрицать ситуацию бессмысленно. Всё происходящее - было здесь и сейчас, было реально. Это точно не кошмар, точно не иллюзия, точно не бэд трип. Это всё правда.

Его обуревал гнев. Он снова кричал, но теперь уже в порывах ярости. Он ухватил девушку за плечи - нет, не грубо. Он даже не посмел навредить ей, хотя даже не подозревал о том, что не смог бы. Нет, он ухватил её нежно, почти ласково. Гнев его был направлен не на неё. Он был направлен на него самого, на лаборатории, на весь мир. Он проклинал всё вокруг, пытаясь понять, что же произошло. Почему всё так сложилось. Почему этот блядский мир снова повернулся к нему жопой.

-Почему?! Ответь мне... почему... вы все, сука, бросаете меня?! Ты... ты же говорила... обещала... обещала, что не уйдёшь...

Психи били его до тех пор, пока ему не пришлось принять лекарство - всплеск эмоций вызвал гормональный сбой, парня охватили судороги. Как и пять лет назад, он ползал на полу перед Фортуной, собирая разбросанные из банки таблетки. Тогда ему и в голову бы не пришло спросить, почему она ему не помогла. Сейчас он даже смысла не видел спрашивать про такое.

Стадия III: Торг

[/b]
Пациент пытается "договорится" с болезнью. Обещает быть хорошим, надеясь, таким образом, отсрочить неизбежное. Если желание пациента исполняется, он клянется больше ни о чем не просить. Забавно, но обычно никто своих слов не держит.

Третий год
Он пытался договориться с самим собой. Закрывал глаза своё сумасшествие, свою одержимость в обмен на продуктивность, которая проявлялась благодаря Искре. В конечном итоге, какая разница, сошёл он с ума, или нет, реально ли это всё, или нет, если это приносит пользу? Если это приносит удовольствие.
-Это полезно, выгодно мне. - договорился он сам с собой. - нет... это приносит счастье...

-Да-а-а... - протянул пузач. Кольнув глазами бородача, стрельнул у него сигу. - Интересная история. Так Койл всё таки понял, что Рой торчит?

-Конечно, под успокоился от всей этой дичи, пораскинул мозгами, понял в чём проблема. Начал названивать Рою.

-А тот чё?

-Тот тоже успокоился, сказал Койлу, что слезет с наркоты, как они доведут проект до конца. Дескать, стимуляторы помогают ему лучше работать.

-Ахах, стандартная отмазка...

-Конечно. Но, Рой прям клялся ему, что всё понял, что надо как то двигаться дальше.

-Ебать, вот это аквариум! - щуплый вытащил из тумбы стеклянный куб, набитый землёй и мхом.

-Это террариум, долбаеб. - пузач снова выхватил находку у щуплого, принявшись вертеть её в руках, рассматривая. Тут мох зашевелился, и на стенку резко выскочил белоснежный паук - ЁБАНЫЙ В РОТ! - от неожиданности, пузач резко отшвырнул от себя террариум, и тот, влетев в стену, разбился на куски. Паук, шустро перебирая лапками, убежал под кровать. - Ну и мерзость!

-Это... этот... Мартин. Мне Койл сказал, что это питомец Роя был. Модифицированный паук, его ещё Койл с дедом Роя вместе выращивали.

-Койл? С дедом Роя? Сколько же этому ублюдку лет? По виду ведь и не скажешь, что старик...

-Уже за три сотни давно как перевалило.

-Ну нихрена себе! Он же хуман?

-Модифицированный хуман! - подчеркнул бородач. - Модифицированный, как и этот паук. Хрен знает, сколько они ещё проживут. Может, и нас ещё переживут. Рой тоже... был.

-Ну, Рой то нас точно уже не переживет! - засмеялся пузач.


Рой успокоился от гнева. Перестал кричать. Ему таки удалось затолкать в себя таблетки от судорог. Теперь он говорил более рассудительно. Вернее, пытался говорить рассудительно. Однако его попытки договориться с Искрой были просто смешны. Он обещал, клялся, умолял на коленях, рыдал, говорил, что сделает всё что угодно. Как глупо. Учитывая, что он все пять лет до этого говорил, что готов сделать всё что угодно. И не просто говорил. Действительно был готов.

-Если всё так, скажи, что мне нужно сделать? Пожалуйста... скажи... есть ведь выход? Должен быть!

Нужно было договориться. По любому нужно. Без вариантов. Иначе никак. Он пропадёт без неё. Она же обязательно согласится на его предложения?

Стадия IV: Депрессия

[/b]
Ресурсы исчерпаны. Моральный упадок. Эмоции отходят на второй план, уступая нутро пожирающей пустоте. На этой стадии для пациента характерна молчаливость.

Четвертый год.
Рой начал испытывать некий упадок. Он всегда был счастлив и лучезарен, когда появлялась Искра. Но стоило ей пропасть... эта давящая пустота. Будто из него что то вырезали. Оно было и понятно - у него ведь никого не было, кроме неё.
Он больше ничего не говорил сам себе.

-Так. Я опять сбился, на чём мы остановились. - пузач задумчиво глядел на щуплого, что опять копался в тумбе, словно так и ждал момента, когда тот вновь найдёт что то интересное, что можно будет вырвать у него из рук.

-Хмм... я тоже. Ах, да. Рой говорил Койлу, что всё наладится. А потом... потом он просто... как будто исчез, что ли.

-Опять перестал на связь выходить?

-Да нет же. Ну, и это тоже, но Койл нашел его. Рой исчез... как бы из этого мира. Он был тут, но разум его был где то далеко. Он был... такой потерянный, что ли... ни на что не реагировал. Словно умер. Жуть та ещё.

-У него ломка что-ли началась?

-Да нет. Стимов у него было хоть жопой жуй. Он потом в лабу с целым ящиком приехал. Прям при Койле уже инъекции себе делал, не стесняясь. Потом ещё порошки пошли, синтетика какая то. Нормально так чел подвис. - бородач сделал последнюю затяжку, пододвигая пепельницу. Затушил бычок. - Че это за дерьмо там размазано?

-Это... - пузач подошел к покрывшейся плесенью горки на полу. Присел, рассматривая кучку.  - Хер его разберет. Ох, ебать, да этож торт! Внатуре, у меня мама такой же покупает. Клубничный. Вкусный. Ну... этот уже нет! - пузач рассмеялся, вставая. - Сколько он тут уже лежит, интересно? Пиздец. А говорили, что Рой такой чистоплотный и за порядком всегда следит. Да уж, оно и видно, как он следит.


Да, договариваться не имело смысла. Просто бред. Она не слушала. Или слушала, но не хотела слышать. Или слышала, но... ей просто было плевать? Какой то тогда в этом смысл?
Рой перестал упрашивать, умолять, рыдать. Он просто сидел на полу, обперевшись о стену. Дрожащими руками заставил себя закурить. Он даже не видел, находилась ли Фортуна ещё в комнате, или уже нет. Или ушла уже? Какая разница. Она больше не придет. Даже если бы она что то говорила ему в эту секунду, он бы все равно не услышал, как и не почувствовал бы её прикосновений. Искра занимала так много места в нём, что вырезав её, осталась беспросветная чёрная мгла пустоты. Подобно своей красноволосой предшественнице, она разрасталась как раковая опухоль, пожирая всё на своем пути. Только гораздо быстрее.

Стадия V: Смирение

[/b]
Всё кончилось. Нет больше топлива. Нет эмоций. Нет даже пустоты. Пациент полностью принял проблему. Это конец борьбы. Но не конец проблемы.

Пятый год.
Роя больше не волновала проблема того, насколько всё реально. Это было больше не важно. В тот первый день пятого года он полностью принял всё, связанное с Искрой. Первый день пятого года, ознаменовавший конец. Как только он её принял, она была уже готова исчезнуть. Иронично.

-Это всё, конечно, забавная история. Но я так и не понял: че у него за проблема то случилась? Ломки не было, раз ты говоришь, что у него ящик этого дерьма был, проект, в принципе успешно шел, от выгорания такой дичи тоже не может быть. Чё случилось то?

-Говорю же, крыша у него поехала. Вот эта - бородач схватил рисунок с красноволосой девушкой - баба ему являлась на протяжении пяти лет. Он потом Койлу плакался. Говорил, что видил её, ощущал её, блять, даже спал с ней. А потом она типа ушла, сказала, что не верит в него нихуя и всё такое.

Тут уже даже доселе скупый на эмоции щуплый мужичок не сдержался, разразившись смехом на пару с пузачом. Тот, в свою очередь, отсмеялся, утирая слёзы:

-Да ну нахер! Ебать у него чердак конкретно потёк. Видел красноволосую тёлку в трипе, СПАЛ С НЕЙ, а в итоге такую дичь учудил из-за того, что она его бросила! Боги, каких дебилов только нет на этом свете. Это же надо такую больную фантазию.

Бородач, однако, не смеялся.

-Пять лет на нейростимуляторах - и не такое чудиться начнет. К тому же, он и так мутантом был, у него от рождения не стабильная психика и гормоны были, да ещё плюс имплантами под завязку набит был. Даже в мозгу какой то чип вшит был. А всё в связке - так вообще ядерная смесь. Это ещё не самое дикое, что с ним произойти могло.

Тут бородач отвлекся, взгляд его метнулся на полуоткрытую дверь в душевую.

-Эй, иди проверь, чё там. У меня походу уже тоже фантазия играть стала.

-Что, тоже эта баба померещилась? - хихикнул пузач, направляясь к душевой. - Мне, кстати, тоже. Пару раз уже. Мелькает то в одном углу, то в другом. Может она реально существует, типа призрака че-нибудь? - Тут он ещё громче хохотнул.

-СТОЙ, ДОЛБАЁБ! - от крика бородача, пузатый замер. - Ты чё, совсем что-ли?! Под ноги смотри, забыл, что тут растяжки в каждой щели?!

Пузатый нервно сглотнул, глянув под ноги. Ещё один шаг, и он бы зацепил стальной тросик, натянутый в дверном проёме в душевую.

-Твою мать, этот парень точно псих поехавший! Нахуя ему растяжка перед душевой?!

-А ты как думаешь? При его образе жизни, у него такая паранойя была, что мама не горюй.


Всё же, Искра была ещё рядом. Он отчётливо её видел. Ультрамариновые киберглаза пересеклись с жёлтыми кругами. В этом последнем, мощном контакте двух противоположностей создалось такое напряжение, что, казалось, сейчас молнии начнут летать.

Затем он встал с пола, отряхнувшись, и направился к выходу. Спокойно, без нервов. Не было смысла больше нервничать. Не было ни в чем больше смысла. Если всё, что она ему сказала было правдой... а он знал, что это было правдой. Просто сначала не признавал. Не принимал. А теперь принял. Смирился.

-Мне нужно... проветриться. - удивительно, он даже не заикался.

Входная дверь громко хлопнула.

Стадия ??? error 404 Раскол?

[/b]
"Я не больной. Я не брошенный. Никто меня не бросал. Потому что никого у меня и не было. Никогда. Я всегда был один. Я всегда буду один. Мне никто не нужен. Никакие ёбаные Искры." - Рой гнал по выжженной пустоши на запад. Туда, где под тоннами безжизненного грунта простирался комплекс лабораторий. Аннигилятор уже был там. Он ждал его, загнанный в бетонную камеру.

-Нихрена там нет. Зеркало только разбитое, какого то хрена.

-Да уж. - бородач встал, притянул коробку с рисунками, стал что то рыскать. - Охереть. Да он даже стихи ей писал. Оп, а это что такое? - Он отшвырнул сноп бумаги, достав позолоченный увесистый мешочек с надписью - "к нашему пятилетию". Гы, забавно. Да, знаешь, походу эта вся херня с ним началась аккурат на юбилей его трипов с красноволосой. - бородач отложил свёрток на стол, принявшись рыскать дальше. - кажись он её "Искра" звал. Мда... дела.

-Так... а в итоге, как дошло до того... ну, че там в лабе случилось. Он же там перестрелял всех лаборантов, прежде чем к твари в камеру залез?

-Да, многих угрохал. Но не всех. Койла ранил, но он выжил. Кстати, кажется именно он прервал действие луча аннигилятора.

-Да? Нахера?

-Хотел спасти его. Тот ведь в хтоника хотел переродиться.

-Он че, ваще дебил что ли? - Пузатый вновь рассмеялся каркающим смехом. - Это ж лотерея один на миллион. Там шанс мизерный, я вот видел всего одного хтоника за свою жизнь. Да и то, как оказалось в итоге, шарлатан он был, а не хтоник.

-Так они проект и вели, чтоб научиться контролировать этот процесс. У них даже получаться стало. Но все равно, там все неоткалиброванно и не настроено было, так Рой ещё и половину оборудования погромил, когда его до этого психи били. В общем, нихрена бы у него не вышло, скорее всего, хотя шанс, конечно был. Мизерный.

-В каком смысле?

-Койл прервал действие луча на середине. Если бы не стал прерывать, возможно Рой и переродился бы в хтоника.

-Так и чё в итоге? Рой же умер?

-Ясен хрен умер. Луч по нему секунд десять жахал. Этого не хватило, чтобы он распался на атомы или, быть может, переродился в хтоника, зато хватило, чтоб на куски разлететься. Бррр. Голова в одну сторону, руки-ноги в другую, торс вообще на части распилило. Мерзость та ещё. Жуткое зрелище. Койл там убивался.

-А чё он убивался та? Чё вообще полез его спасать, тот же стрелял по нему?

-Он ещё с его дедом работал, а с его отцом совместо работал над Роем. Он же это... из пробирки выращен. Привязался к нему. Много вкладывал, и всё такое.

-Даа, жуть. Он один выжил из лаборантов?

-Неа. Тут самое интересное. Выжило двое. Койла ранило, Рой явно хотел его убить. Но был ещё один. Имени не знаю. Мрачный такой. Лица его толком даже не запомнил. По нему парень даже не стрелял. Так вот. Когда Роя разорвало, этот жуткий тип его остатки ещё ходил собирал, и в морозильные камеры засунул.

-Чё? Да ты гонишь! Нахуя?

Тут бородач впервые рассмеялся.

-Да ты сам подумай. Он на цельные куски разлетелся. А в этих кусках имплантов на миллионы! Там одного чипа в башке хватит продать, чтоб до конца жизни безбедно жить. А у него они по всему телу. Только там так тесно переплелись органика и синтетика, что повредиться одно - повредиться и другое. Вот и пришлось в морозилку засунуть, чтоб не сгнил. Мда, смышлёный тот типок попался. И как шустро он всё проделал! Только Рой разлетелся, так сразу же метнулся его собирать. Да ещё, вроде как, и магией какой то. И бац - и в морозилку, всё вперемешку, руки-ноги, голову, торс, пальцы. А теперь, Койл пока горем убивается, он, вроде как, новый проект замышляет, и... - бородач нагнулся, подозрительно зыркнув на щуплого, и продолжил уже тише - как раз таки с этими остатками планирует что то сделать. По любому вытаскивать импланты будет. Если окажемся в нужное время в нужном месте, можем даже попробовать урвать кусок с барыша! Только тс-с...

-Понял. - пузач коротко кивнул. В таких делах он умел вертеться. Потерев от предвкушения руки, он кинул недовольный взгляд на щуплого, что перестал рыться в тумбе. - Ну чё там? Всё вытащил?

-Ага.

-Ну и отлично. - Пузач быстро прошелся между рядами расставленных коробок. Тут были не только из тумбы - из под кровати, из под стола. Везде лежали разные отчёты, сводки, документация, какие то исследования. Кое где были рисунки красноволосой девушки. Он подошёл к коробке с электроникой, шустро перебирая содержимое. Вытащил из кармана какую то зарисовку, затем сравнил с деталями в коробке. - Да, вот они. Нашёл. Запчасти к этому гребаному киберсердцу. Походу тот лаборант реально хочет импланты починить и продать.

-Отлично, забирай их, отчёты, схемы по строению, и валим отсюда. Вроде всё нашли, что надо было.

-А это всё так оставим?

-Завтра чистильщики прибудут. Сожгут всю квартиру дотла. Это уже не наше дело.

Троица столпилась у двери, ещё раз окинув взглядом мрачную сумрачную квартиру. Сейчас она как никогда создавала ощущения тоски и покинутости - награмажденные ряды коробок, разбросанные заметки и рисунки, разбитый террариум. Щуплый сделал неуверенный шаг вперёд, видимо, решил таки забрать золотой мешочек к "пятилетию", но тут из под кровати выскочил паук-Мартин, агрессивно подняв передние лапы. Щуплый отшатнулся, махнув рукой.

-Отставь это. Не хочу даже представлять, что там этот псих решил подарить своей "Искре" на юбилей своего сумасшествия. - пузач толкнул щуплого к выходу, так что тот чуть не зацепил ногой растяжку. - Твою мать, постоянно забываю про эти гребаные ловушки. Внатуре, псих.

Бородач задумчиво посмотрел на паука.

-Блять, мне док сказал забрать Мартина. Вроде как, этот придурок был к нему привязан сильно, и просил забрать его. Типа последнее желание, перед тем как он в камеру залез.

-Да похер на его желание, он же псих, да ещё и кучу народа угробил. Пошел он нахуй со своими желаниями. Ну если так охота, можешь сам его бегать ловить. Я к этой мерзости мохнатой даже прикасаться не буду. Мало ли, ядовитый ещё.

-Док попросил. И Койл тоже. Ладно, похер. Пускай сгорит вместе с квартирой. Если чё, скажем, что не нашли его.

Дверь квартиры хлопнула последний раз. Больше никто и никогда не открывал эту дверь.

Мотоцикл остановился у огромной металлической двери, скрытой в небольшом ущелье посреди пустоши. Рой подошёл к узлу связи, ввёл код. Дверь распахнулась и парень заехал внутрь.

-Рой? - Койл с озабоченным лицом спускался по ступенькам.

-Да, Койл. Рой. Пришел тебя убить. - Парень резко дернул лямку рюкзака, вытаскивая из него новенький карабин. - Теперь то уж точно никто меня не наебёт. Чисто физически не получиться.

Два громких хлопка. Запах пороховых газов.

Рой продвигался быстро. Слишком быстро. Слишком быстро билось его киберсердце. Слишком быстро реагировал нейрочип в мозгу. В нём была двойная доза нейростимулятора, что добавляло ещё один буст к его скорости. Не было шансов.

Не было шансов у охранников, персонал которых составлял всего около десятка легковооруженных молодчиков. Никто ведь даже не думал, что на этот замаскированный комплекс будет кто то нападать.

Не было шансов у лаборантов, что с криками разбегались во все стороны, силясь найти выход.

Двое яйцеголовых рухнули с прошитыми свинцом насквозь телами, ещё живые, они тянулись руками к другому. Тот был мрачного вида, но необычайно спокоен. Ему не было дела до того, что происходило вокруг. Либо же наоборот, разжигало в нем столь сильный интерес, что он даже не пытался вмешаться.

Рой лишь коротко окинул его взглядом, даже не подумав по нему стрелять. Почему? Может он понимал, что убить его все равно бы не получилось. А может, понимал, что в этом не было даже смысла.

-Ты другой. Не такой, как они. Они предали меня. Все они. И она тоже предала. Искра. Все предатели. Но не ты. - Под действием стимуляторов и огромного количества синтетики в крови, он говорил ещё более нервно и рвано чем обычно. Парень вытащил из кармана телефон, торопливо набрал там что то. - Можно тебя попросить? Если у меня не получиться... позаботься о Мартине. Он единственный, кто любил меня, теперь я это понимаю. Этот паук. У меня в квартире. А тут - адрес одной семьи. Там девочка. Я убил её отца. Наркодиллера. Но она хорошая. Смышлёная. Я указал данные к счетам нашей конторы, переправишь ей все средства, ладно? Эта девочка... - Рой тяжело вздохнул - я знаю, однажды она станет великой. Учёным, или лидером. Не знаю пока. Но уверен, что станет. Надо только помочь. Поможешь, ладно? - он протянул телефон, и не дожидаясь ответа пошел к камере 7Б. Непонятно, почему вообще вдруг стал просить его о помощи. С чего этот лаборант вообще станет ему помогать? Кто он вообще такой? Его ведь раньше Рой даже не видел ни разу. Сейчас он об этом не думал. По одному только внешнему виду парня можно было понять, что он находится в сильном наркотическом опьянении, и понять логику его действий и слов было почти невозможно.

7Б. Та самая камера с бетонными вмонтированными бронированными стеклами. Тот самый аннигилятор, что сидел внутри. Рой вошел внутрь. Потянулся к кнопке открытия шлюза с аннигилятором. Замешкался.

-Эй, может хоть сейчас, хоть на секунду ты, блять, появишься? А?! Сука... Вы все уроды. Их я убил, а тебя... знаешь... в одном ты не права... - он жмакнул по кнопке шлюза. Металлическая перегородка моментально распахнулась, открывая перед ним отвратительного вида создание. - я бы всё равно тебя простил. Не смотря ни на что.

Когда монстр зарычал, готовясь к атаке, на секунду парню показалось, что он увидел её. Может быть, она и правда была там, или это просто ему причудилось. Может быть, она действительно хотела ему что то сказать, или это был лишь плод его окончательно убитого рассудка. Может быть, он хотел открыть рот, чтобы крикнуть, что простил её, а его рука дернулась, чтобы закрыть шлюз с хтоном. А может и нет. Неважно. Было слишком поздно.

Багровый луч энергии ударил по нему, и парень уже ничего не видел и не слышал от боли. Шлюз закрылся аккурат в ту секунду, когда тело парня стало покрываться багровыми жилами энергетической природы - раненый Койл таки дополз до внешней кнопки переключения. Слишком поздно, опять. Парень разлетелся на куски по камере, что вновь стала разделена захлопнувшейся металлической преградой, разделяющей монстра и... то что осталось от Роя. Осталось от него много, хотя это "много" уже не составляло единое целое. Конечности лежали в одной стороне, голова в другой. Грудь была разорвана на куски, и в ней ещё какое то время билось кибернетическое сердце - искусственный механизм не сразу остановился.

Мог ли кто-то в этот миг подумать, что это искусственное сердце, которое в порыве страсти каждую ночь сжимала Искра, вновь однажды забьётся? Вряд ли. Никто такого подумать ни мог. Никто, кроме мрачного учёного, что всё так же с интересом наблюдал за происходящим.

[Фортуна]

Это был последний день.

Буквально.

Фортуна понимала, что уже завтра умрёт. Надеялась, что навсегда, но допускала процент погрешности. Всё же она выбрала не самого надежного в плане ненависти собрата. Зато вроде как умрёт не без причины... вроде как конфликт мировоззрений... вроде как не стыдно. Вроде как.

Ох, если честно, ей уже было откровенно наплевать. Подготовка закончена, стоило привести кое-какие дела в порядок и двигаться к долгожданному небытию.

Демиург собирала по квартире, в которой провела последние пять лет, важные вещички. Складывала что-то в крупную шкатулку, чтобы после передать это всё Эдгару. На всякий случай. Вдруг смерть не будет окончательной.

Во всех её действиях сегодня уже была столь откровенная умиротворенность и спокойствие, словно демиург двигалась по инерции. Делала что-то нужное, но внутри давно была мертва и со всем смирилась. И так уже который день.

Фортуна никогда не привязывалась к вещам. Материальное редко играло для неё какую-то роль. Потому в заветную шкатулку шли лишь очень символичные штуки. Артефакт, который когда-то давно подарил ей Нео, платиновая монетка ордена, её личный игровой куб, крупная чёрная чешуйка, что отвалилась от Эда при эволюции из дикого дархата тысячи лет назад...

Вдруг взгляд упёрся в колбу с фиолетовым цветком, что стояла на видном месте на столе.  Туна замерла. Задумалась. Закрыла шкатулку. Постояла с пару секунд.
Открыла.

Потянулась к цветку.

Остановила руку на полпути.

Закрыла.

Замерла...

...опять открыла.

— Да блять, – выругалась сама на себя. Осмотрела содержимое своего «ящичка памяти». Всё здесь такое... вечное, нерушимо значимое, прошедшее с ней тысячелетия. Как сюда может поместиться подарок от какого-то хумана-однодневки?

Закрыла. Взглянула на цветок. Открыла...

С того дня, когда она последний раз говорила с Роем, прошло уже чуть более недели. Тогда она исчезла, как он вышел за дверь. Их разговоры всё равно не привели бы хоть к какому-то решению. Да и решать там было нечего. Туна вообще очень ругала себя за то, что провела с Иденмарком в тот день больше времени, чем полагалось. Стоило высказать всё и уйти. Зачем она оставалась? Зачем слушала его уговоры и крики? Чувствовала вину? Да, пожалуй. Мерзкое тягучее чувство, которое редко преследовало её, когда приходилось откладывать игрушки в тёмный ящик. А если таковое и бывало, оно проходило уже через день, максимум два.

Да, Туна умела быстро отпускать негатив и жить дальше.

... но почему в этот-то раз до сих пор до тошноты плохо?..

Она следила за Роем ещё несколько дней. Потом поняла, что чувствуют себя от этого ещё хуже, чем прежде. Как только Иденмарк вновь худо-бедно встал на ноги и решил продолжать исследования, Фортуна развеяла магию, которая позволяла следить за ним через Роджера. Сделала это, чтобы у неё самой пропал соблазн тонуть в сплошной слежке за Роем. Надо было как-то отпускать эту мерзкую ситуацию. Причем им обоим. Хотя она, конечно же, не решалась ставить свою боль от всего происходящего на одни весы с состоянием Роя. Да, ей было плохо, но... она так долго уже варилась в этой внутренней боли, что та казалась чем-то обыденным. Где-то скреблось, периодически кололось, но наружу не лезло. Порождало лишь безжизненный серый взгляд, в котором толком ничего и не отражалось.

Почему-то она была уверена, что Рой справится. Что он не наделает глупостей. Скорее всего, сильно изменится, станет более замкнутым и жестоким, но... переживет. Наверное, уйдёт в работу с головой. Может, это будет даже полезно для его продуктивности...

Жуть и бред.

Туна не смогла как обычно убедить себя, что сделала что-то «полезное» для него. Хотя ранее у неё получалось успокаивать себя мыслью «пострадает, зато станет сильнее». И всё же верила в парнишку. Хотела верить.

Рука подняла колбу с цветком. Туна безжизненно покрутила её, осматривая пустым взглядом. Всё же поставила подарок Роя в шкатулку. Постояла, просто смотря на всё это дело чуть ли не с минуту. Достала цветок. Отставила в сторону.

Ей будто бы было неловко и стыдно. Осознавать, что Рой, какой-то хуман, с которым она просто решила поиграть, за пять лет начал для неё хоть что-то значить. Причем настолько, чтобы всё же забрать кусочек памяти о нём из почти завершенной жизни?  Это ведь бред. Так быть не должно. Она излишне расчувствовалась. Это пройдёт. Пять лет для демиурга – это почти что мимолетные мгновения. Не могла она за такое время привязаться к кому-то столь сильно...

Закрыла шкатулку.

Выругалась.

Открыла.

— Ладно, – со вздохом произнесла, уверенно взяла цветок и поставила в шкатулку. Закрыла нервным хлопком, так что содержимое вздрогнуло. Постояла в тишине, держа ладони на крышке и всё же приоткрыла, но лишь чтобы посмотреть, не разбилась ли колба. Цела.

Окончательно закрыла, звучно щелкнув замком.

Дальше день тянулся медленно. Очень медленно. Слишком медленно. Фортуна успела возненавидеть себя, а затем снова похвалить за то, что развеяла магию с Роджера. Иначе она определенно не удержалась бы и вновь провела день в немой слежке за Роем.

... она ведь не знала, что в этот момент он был уже мёртв.
Демиург смотрела в окно и допивала бокал за бокалом. Собиралась отправиться в орден «вот после этого». А на деле тянула время. Думала о чём-то. Вернее заставляла себя не думать. Но не получалось...

Взгляд желтых стеклянных глаз метнулся к шкатулке.

— Да похуй, я ведь всегда делаю, что хочу. В этом весь смысл, – с такими словами она залпом выпила содержимое бокала, поднялась с кресла и без всяких прочих раздумий, которые норовились прожечь ей разум последний час, переместилась... в ту самую квартиру.

Опять.

Насколько же нужно быть эгоистичной дрянью, чтобы сделать это?

Ну, видимо, Фортуне процентажа эгоизма хватало. Впрочем, она всё же сделала себя невидимой, прежде чем использовала магию перемещения.

В ту секунду, когда она появилась в знакомой квартире, всё это время почти безжизненно молчавшее сердце пропустило несколько нервных ударов. По телу вновь прошлась волна жажды к жизни. Как если бы Туна вколола сейчас свой собственный стимулятор...

Демиург осмотрелась. В квартире никого не было. Это моментально расстроило, но... ладно, неважно. Она подождёт. Наверное, Рой как обычно пропадает в лаборатории. Наверняка в итоге вернется к вечеру.

Не вернется.

Однако Туна всё ещё находилась в благом неведении. Она прошлась по квартире, которая стала ей столь знакома. Тут всё было такое обыденное. Всё до сих пор стояло на своих местах. Ей всегда было очень неуютно в том порядке перфекциониста, который наводил Рой. Однако её всегда умиляло, что он нисколько не злился, если она вносила сюда толику свойского ей бытового хаоса.

Да.

Всё как обычно.

Словно замок вот-вот вновь щелкнет, и он войдет.

На лице даже впервые за эти дни невольно появилась легкая улыбка, но вдруг взгляд устремился на торт, который всё ещё валялся ошметком на полу.

Глаза Туны тут же стали стеклянными. Ей было плевать на чистоту, но... это выбивалось из привычного вида данной квартиры. Легкие сдавило подозрение. Что-то не так. Что-то не то. Что-то произошло.

— Где же ты пропадаешь?

Фортуна хмуро осмотрелась, будто в поиске ответов. Ничего не нашла, зато спросила сама у себя: «а зачем»? Зачем она пришла сюда? Что будет, если он придет... то есть, когда он придет, конечно же. Не может не прийти. Она просто посмотрит на него последний раз, не показав своего присутствия? Или всё же появится перед ним и без всяких стимуляторов?

Последний раз.

Чтобы попрощаться.

А если даже после всего того, что он пережил за эту неделю, Рой попросит её остаться?..

Нет, нет.

Туна мотнула головой, отмахиваясь от глупых мыслей. Ничего не изменится. Всё уже решено. Да и как можно простить её за всё сделанное? Как можно и дальше любить? Это ведь невозможно. Даже для него.

Замок щелкнул.

Наконец-то!

Внутри зародилось волнение, будто этой встречи она дожидалась столетиями. В желтых глазах загорелся огонёк жизни. Она быстро обернулась, но...

«Какого?..»

Туна нахмурилась, склоняя голову в бок, пока через порог переступали незнакомые мужчины. Это не сулило ничего хорошего. Подозрения вновь кровоточаще заскреблись под ребрами.

Фортуна была невидимой, потому лишь следила за происходящим. Следила и слушала. Ни звука не издавала. Стерпела осознание, что какие-то наглецы начали рыться в вещах Роя. Лишь беззвучно челюсти сжала, до конца не понимая, что происходит. Не хотела понимать. В голове даже промелькнула мысль, что они сейчас всё разбросают, а после бедному Иденмарку наводить здесь чистоту. Его, наверное, это очень разозлит. Когда он вернется...

Вернется ведь?..

Определенно вернется.

Камеры в лаборатории? Что-то произошло? Ну ладно...

Сначала Туна сидела на краю кровати, подперев ладонью щеку. Смотрела и слушала. До её сознания железно не доходила мысль, что эти трое здесь... не просто так. Может быть, Койл решил перевести Роя жить в другое место? Это, наверное, даже хорошо. Хотя Иденмарк едва ли доволен подобной опекой.

Она глухо усмехнулась, когда один из них рьяно начал утверждать, что её не существовало. Даже сама не заметила, что это получилось больно громко. Благо смешок потерялся за басовитым голосом.
 
— Так и чё дальше было? Он устроил эту перестрелку и решил залезть в ту камеру с хтоном?

И вот тут Фортуна откровенно вздрогнула. Глаза расширились от осознания, которое уже не могло глухо стучаться на подкорке и оставаться незамеченным. Оно становилось всё реальнее. Растекалось по телу подобно мерзкой вязкой жиже. Вот-вот должно было добраться до разума и сердца.

«Камера с хтоном?»

Эти идиоты заговорили совсем не о том. Начали рассматривать рисунки. Обсуждать её глаза. Блять. Туна невольно поднялась с места. Она еле сдерживала в себе порыв прикончить одного из них, а у остальных выпытать, что всё-таки произошло в лаборатории. Демиург до последнего не принимала вариант летального исхода. Не думала о нём даже. Если был мизерный шанс перерождения в хтоника... значит, Рою обязательно повезло. По-другому и быть не могло. Хотя удачи в тот момент и не было рядом.

Паук, расколотый террариум, модификации. К горлу всё ближе подходил ком душащего осознания.

— Ну, Рой то нас точно уже не переживет!

Она замерла, тупо уставив взгляд на смеющегося мужчину и... всё ещё не понимала смысл сказанного. Всё ещё не принимала. Такого ведь быть просто не может. Она за ним не следила всего ничего. Он был в порядке последний раз. Настолько, насколько вообще можно быть «в порядке» после такого.

Блять.

Нет, нет, нет!

К груди начала подступать режущая, бесконтрольная паника. Фортуна попыталась заглушить её, и просто медленно пошла в сторону ванной. Её итак не видели, однако хотелось от всего этого отстраниться. Не слышать. Не слушать. Не чувствовать.

Уже в душевой Туна прислонилась к стене возле двери и сползла на пол. Понимать и принимать действительность никак не хотелось. Она была к такому не готова. Когда в ванную за ней зашли, внутри зародилось желание самой дернуть растяжку, чтобы всё тут и закончилось.

Но нет.

Нет, нет, нет.

Такая кончина её точно не устроит. Теперь нет. Никак. Потому что чувство душащей безысходности подкатывало всё больше. Она вот-вот в нём утонет. Самое мерзкое и ужасное, что она чувствовала за тысячелетия.

Безвозвратность смерти.

— Так и чё в итоге? Рой же умер?

— Ясен хрен умер...

Дальше всё было смутно, как в тумане. Туна поняла, что не вывезет всех тех эмоций, которые вот-вот готовы были на неё нахлынуть. Потому она просто отключила их. Сделала это с помощью одной простой мысли: «скоро всё закончится». Руки перестали подрагивать, сердце не колотилось в болезненном темпе. Всё стихло. Будто она морально умерла вот сейчас, здесь, на холодном полу в ванной.

Всё было кончено.

Он уже не вернется.

А тебе надо с этим смириться и дожить до завтра. Досуществовать. Забудь обо всём и просто подожди, пока время пройдет. Всего один день. Не надо вот этого всего. Не надо эмоций. Они не помогут. Никогда не помогали. Ты уже проверяла.

Демиург дождалась, когда незнакомцы уйдут. Затем поднялась на ноги. Двигалась медленно, но уверенно. Она вышла на центр комнаты, развеяла невидимость и огляделась.

— Какой бардак, – произнесла тихо, но вслух. Голос не дрожал. В нём вообще больше не было никаких эмоций.

Душащая боль была заперта где-то глубоко внутри. А вместе с ней потерялся доступ и к прочим чувствам. Фортуна в эту секунду была куда больше похожа на призрака, чем когда-либо, приходя сюда.

Взгляд медленно перешел к разбитому террариуму. Она подошла и с помощью магии восстановила его. Двигалась всё ещё по инерции, не знала зачем, но будто бы понимала, что так надо. Уловила движение под кроватью. Медленно повернула голову. Взяла с собой террариум, подошла и встала на колени. Нагнулась, протянула руку. Безжизненный голос зазвучал в ещё более безжизненной квартире:

— Мартин, вылезай...

Она определенно нащупала паука, но тот ответил укусом, хищно впившись в мертвецки холодную руку, что на него опустилась. Туна даже не вздрогнула и не нахмурилась. Просто обхватила паука, вытащила и поднесла к лицу.

— Ну ты и мразь, – сухо произнесла она, вертя мерзкое нечто и как бы осматривая, цел ли он. – Впрочем, ты имеешь право на меня злиться.

Фортуна усадила белоснежную тварь в восстановленный террариум, а затем прошла к компьютерному столу. Чуть не наступила на один из её собственных портретов, что лежал на полу, но вовремя остановила ногу. Какое-то время всматривалась в рисунок.

— Глаза как глаза, – тихо произнесла, рассуждая о чём угодно, только не о главном. – Тупые смертные.

Подобрала и рисунок. Затем положила его вместе с террариум на компьютерный стол, а сама опустилась в кресло. Откинулась на спинку, подняла серый взгляд к потолку. Глаза были столь сухие, что моргать было неприятно.  Так ведь ни разу и не заплакала.

— Я не хотела, – сухо заговорила и перевела взгляд на Мартина. – Не хотела его доламывать. Надеялась, что ещё не поздно уйти так, чтобы до такого не дошло. Чтобы не травить его дальше. Оказалось, ошибалась...

Туну не смущало, что она говорит с пауком. Не просто говорит, а оправдывается. Её вообще-то сейчас абсолютно ничего не смущало. Время, пространство – всё будто бы замерло, остановилось. Была лишь эта пустая тёмная квартира... куда он больше никогда не вернется.

Она перевела взгляд на стол, где теперь творилась полная разруха. Вспомнила о чём-то своём. Раздвинула оставшиеся вещи и коробки. Поднялась, дабы заглянуть в небольшую щель стола у стены. В памяти всплыло воспоминание о том, что куда-то туда в один из последних дней укатилась сигарета. Туна тогда сама её отбросила, почти не глядя. Рой собирался закурить, когда она нагло села к нему на колени и выдернула уже из зубов ещё не прикуренную сигарету. Всё для того, чтобы поцеловать его. А после было не до курения...

Воспоминания зацарапались болью под ребрами. Демиург недовольно цыкнула языком, отбрасывая их. Однако сигарету всё же нашла. Опустилась обратно на стул, покрутила находку перед глазами. Так странно. Он ведь совсем недавно собирался её выкурить, а теперь уже... мёртв.

Блять. Мёртв.

Поморщилась от запретного слова, которое эхом начало раздаваться в мозгу. Вызвала магический огонек возле указательного пальца и закурила.

— Как сентиментально, не правда ли? – лениво обратилась она к единственному слушателю. – Аж тошно от себя.

И всё же внутри роилось чувство, что пока она в этой квартире, пока курит его сигарету, пока смотрит на этого его ебучего паука... будто ничего не кончено. И совсем он не мёртв. Так странно, она ведь сама ушла неделю назад, а теперь не хотела отпускать то последнее, что у неё осталось от Роя.

Взгляд только сейчас нащупал в темноте заветный мешочек. Туна помнила о нём, но не знала, хочет ли открывать. Есть ли у неё вообще на это право?

— Бред, – выругалась на своё собственное самобичевание, которое уже никому не поможет. Притянула подарок к себе, поставила на стол недалеко от террариума и... продолжила курить. Будто бы момент растягивала. Потому что это уже последнее. Больше у неё от него ничего не останется.

А в голове тем временем начал звучать голос из воспоминаний. Когда он пришёл в этой своей белоснежной рубашке с клубничным тортом ... ему был очень к лицу новый стиль. Да. Определенно. Когда заикнулся о сюрпризе на пятилетие. Когда она ещё ничего не испортила. Хотя... блять, она всё испортила ещё в тот момент, когда решила прийти сюда в первый раз. В момент, когда сказала первое «навсегда». Какая же это была ошибка. Если бы кто-то показал ей, как всё хреново закончится, Фортуна никогда бы здесь не появилась.

Она докурила до фильтра. Пепельницу не нашла, даже растерянно оглянулась, а потом вспомнила, что Рой всё равно не придет. Так что затушила о стол...

— Не смотри на меня так, – фыркнула в сторону Мартина, который прилип к ближайшей стенке стеклянного террариума. – Ему ведь уже... наплевать.

Руки легли на подарочный мешочек. Туна всё ещё была мертвецки спокойной, даже неестественно умиротворенной. Будто уже трижды осознала всё и ещё больше раз смирилась. Конечно, это было не так. Именно поэтому, когда она выудила из мешочка украшение, сделанное из столь знакомого сердца, она замерла, молча смотря на него с растерянным непониманием.

Рой, кажется, что-то говорил про замену импланта, но это всё равно стало неожиданностью. Туна медленно покрутила украшение, осмотрела, вновь застыла и лишь провела подушечками пальцев по выгравированной надписи «навсегда твоё».

— Моё, – ломано тихо проговорила, медленно кивнула и сжала подарок в руке.  

Внутри что-то щелкнуло, а после этого всё обрушилось. И никакое самообладание и внушение уже не могли спасти Фортуну от шквала чувств, что хлынул через край.

До этого потухшие глаза вновь загорелись эмоциями. Губы нервно задрожали, а щеки моментально намокли из-за крупных соленых капель. Туна скрыла лицо за руками, задрожала, вся сжалась и глухо-глухо заплакала. Очень хотелось кричать и рыдать навзрыд, потому что больно было до безумия. Но она словно бы не разрешала себе этого делать. Никогда не разрешала.

Ломанный всхлип за всхлипом наполнял комнату, где она пять лет куда более громко и звонко смеялась изо дня в день. Но теперь паршиво было настолько, что если бы кто-нибудь предложил забыть все эти чувства и улыбки, что длились годами, лишь бы не проживать сегодняшний последний день в этом аду – она бы согласилась не раздумывая. Тем более... он бы тогда остался жив.

— Я опять всё испортила, – сдавленно произнесла между глухими всхлипами. – Я всегда, блять, только всё порчу.

Чувство омерзения к себе погребло под собой с головой. Однако Фортуна вдруг выпрямилась, резко вытерла с глаз слезы и быстро проморгалась, хотя это было абсолютно бесполезно. Вся скопившаяся боль начала выходить наружу, и остановиться уже не получалось.

—  Докатилась, – нервно усмехнулась, почти истерично. – Реву из-за хумана. Какой же... пиздец. Зачем я вообще осталась здесь на пять, сука, лет? Надо было, как обычно, уходить в первый. Привязалась, а теперь рыдаю. Дура.

Сильнее сжала сердце в руке, снова стерла слезы, поджала губы, чтобы не подрагивали.

— Если бы я знала, что так всё закончится, я бы не была такой грубой, – всхлипывая, продолжила оправдываться вслух непонятно зачем, лишь иногда поглядывая на Мартина. – Думала, если сделаю максимально резко, ему будет легче вырезать меня из жизни и идти дальше. А на деле только всё испортила... – сделала сдавленную паузу, будто хотела просто проглотить все эмоции, но не получилось. – Да блять, ну хватит уже реветь, Туна!

А вот последний выкрик был более чем громким. С ним одновременно вышло столько чувств, что магическая энергия срезонировала. Все рисунки, оставшиеся вещи, коробки, всё оказалось подкинуто вверх, а после свалилось со своих мест, погружая это место в ещё больший хаос.

Туна медленно осмотрелась взглядом растерянного ребенка, который невольно всё поломал. Теперь ещё и в физическом смысле. Она быстрым движением вытерла лицо рукавом рубашки, но лучше не стало. Слезы всё лились, пока сама демиург сгорала изнутри от давящей, жуткой боли.

Как?

Как ей дожить ещё один день?

Губы коснулись металлического сердца, которое теперь было до ужаса холодным. Оно ведь больше не бьётся. Никакое из его сердец, блять, больше не бьётся! И всё из-за неё...

— Не могу ведь я прореветь тут вечность, – шепнула сама себе, а после убрала лист бумаги, который приземлился на террариум. Взглянула на Мартина, хотя плакать всё никак не переставала. – Тут, конечно, завтра всё равно всё сожгут, да и ему уже наплевать, однако...

Туна вздохнула, вышла ближе к центру комнаты, медленно окинула всё взглядом и начала с помощью магии возвращать все вещи на места. Даже те, которые вырыли до неё. Здесь не так уж много важного осталось, но для неё сейчас каждая мелочь была какой-то особенной. Она терпеть не могла этот его вечный порядок, от которого зубы иногда скрипеть начинали. И всё же сейчас хотела довести всё до абсолюта. Ему ведь так нравилось.

По ходу уборки начала успокаиваться. Механические передвижения то в одну, то в другую сторону позволили занять руки и голову. Такая глупость, но ей словно бы показалось, что она делает для него что-то хорошее. Хотя бы в последний раз.  

— Давно пора было его заменить, – произнесла Туна, смотря на себя в целое зеркало в ванной. Глаза покраснели от слез, однако она, наконец, вернула себе самообладание. Вместе с бардаком убрала обратно под замок и чувство горечи. Как бы оно ни было велико... завтра и ей будет уже всё равно.

— Ну, вот и всё, – Фортуна заботливо убрала сердце в мешочек, вместе с ним сложила туда один из рисунков. Наиболее удачный, как ей самой казалось. Взяла его в одну руку, а террариум с Мартином в другую. Покрутила стекляшку, как бы показывая пауку, что она навела здесь порядок. И даже от следов торта избавилась... не без боли на сердце.

— Наверное, ему бы понравилось, – уголок губ лишь едва потянулся вверх, но тут же опустился из-за очередного кома, что подобрался к горлу. – Между прочим, это первый раз в моей пятитысячелетней жизни, когда я намеренно прибралась для кого-то. Глупо, правда? Даже с магией у меня не получилось также идеально. Не знаю, как он это делал.

На глазах вновь появилась предательская влага. Нет. Стоп. Пуститься по второму кругу она была не готова. Пора уходить. За окном давно стемнело, а ей всё ещё нужно было встретиться с Эдгаром. Теперь ещё и для того, чтобы передать это мерзкое создание.  

Туна дошла до двери. Потянулась к ручке, но... остановилась. Обернулась и ещё раз осмотрелась. Она не ожидала, что уходить из этого места будет так больно. Перед глазами всплыли призрачные образы минувших дней. Как он увлеченно рассказывал ей о работе, сидя за компьютерным столом. Как обнимал у окна, в очередной раз с восторгом вспоминая, насколько же красиво место, где он вырос. Как преданно целовал на проклятой кровати...

Больно.

Интересно, если бы она всё же решила остаться... как долго его любовь могла быть тем, что привносит смысл в давно угасшую жизнь? Рядом с ним ведь было так обманчиво хорошо. Хватило ли бы этого хотя бы на десяток или на сотню лет? Или то глупая иллюзия, а на деле всё растаяло бы гораздо раньше?

Может быть, всё же стоило попробовать?..

— Теперь уж поздно, – вслух ответила Туна на свой собственный вопрос. – Вот как так получается, Мартин, – она подняла террариум ближе к заплаканному лицу и болезненно усмехнулась, – ты практически ёбаный бог, однако не можешь просто... просто вернуть себе тех, кого любишь.

Последнее слово резко заставила Туну отвести взгляд, задумчиво нахмуриться.

— Неверно сказала. Но ты меня понял. Хотя... ты всё ещё глупая тварь. Надо на всякий случай замедлить действия ядов в организме. А то вдруг твой укус убьёт меня до того, как я дойду до демиурга, который меня сожрёт. Будет обидно. Правда тогда и напиться не получится...

С такими рассуждениями Фортуна дернула ручку. Дверь всё же открылась ещё раз, потому что сегодня Туна впервые покинула эту квартиру человеческим маршрутом. Она ведь... настоящая. Именно что настоящая. Если подумать, именно это и сгубило Роя Иденмарка.

Дверь хлопнула. Совсем скоро снова щелкнет замок той самой чёрной шкатулки, куда Фортуна уже без сомнений уберет и подаренное ей сердце. Навсегда только её. И на том этой странной истории придёт конец. Казалось бы, обоюдный и бесповоротный.

Казалось бы...