[Кирион]

Эпизод является игрой в настоящем времени и закрыт для вступления любых других персонажей. Если в данном эпизоде будут боевые элементы, я предпочту без системы боя - литературный отыгрыш.

[Кирион]

@Мэйв
Кириона позвал на вечеринку его университетский приятель. Кирион не хотел идти, но был вынужден бежать из дома, поскольку на этой неделе шли выборы председателя содружества домовладельцев. У него было вполне обоснованное беспокойство за свою жизнь, поскольку скучающие богатые домохозяйки из-за каких-то своих интриг выдвинули его кандидатуру. Ему не хотелось оказаться прямо между двумя группировками самых влиятельных дам и пасть жертвой их жестокосердия. Мать генерального прокурора Айны и жена владельца нескольких лириумных рудников схлестнулись в страшной битве, наводящей ужас на всю светскую жизнь столицы империи.

Кирион не был дураком. Он пошёл на мероприятие к малознакомому эону, рассказав  об этом своим соседям-сплетникам. Мальчишник ведь был серьёзным поводом для отсутствия? Да? И что только нормальных лирейцев привлекало в этих бездушных цирконских городах?

Старлит был просто застроен в центре высотками, где находились торговые центры и офисы корпораций. А на окраине располагались отвратительного вида заводы. Посередине — жилые дома разной степени паршивости. Зелени мало, красоты мало. Везде стекло, сталь и унылый блестящий белый пластик. Цветы в кадках в общественных местах выглядели как издевательство.

Кирион снял номер в необоснованно дорогом отеле, провёл беспокойную ночь и не менее паршивое утро в своём убогом люксе, а затем отправился к своему университетскому приятелю в его пентхаус на одной высоток в центре города. Вечеринка была не самой приятной.

На столах находились подозрительные вещества в порошковом виде. На барной стойке лежала стопка каких-то таблеток с насечкой в центре. Вокруг ходили анорексичного вида девушки и юноши в слишком откровенной одежде. Кириону казалось, что даже его волосы и одежда пропахли отравляющими разум зельями. Он видел в закатных лучах солнца клубы дыма, медленно поднимавшиеся к потолку.

К нему приставали с глупыми вопросами. Он уселся вместе с хозяйским котом у балкона в кресле и старался слиться с обивкой люксовой мебели. Это было не слишком успешно. На фоне молочно-белой кожи кресла его смуглая красноватая кожа, пышные рыжие кудри, ярко-бирюзовый халат и обилие золотых украшений выделялись пуще обычного. Он ещё был единственным присутствующим эльфом, что вызывало нездоровый интерес у одного хумана.

Когда в ход пошли шоты ядовито-зелёного абсента, слегка светящегося в сумеречном полумраке, Кирион быстро сбежал. Вся его врождённая эльфийская грация позволила незаметно провести его к балкону через скандирующую толпу. Несмотря на свой высокий рост и мощные плечи кузнеца, он каким-то образом умудрился проскользнуть между высокими идолоподобными статуями из мрамора и выйти на балкон.

Загрязнённый воздух молодого цирконского города казался ему невероятно сладким и свежим. Так было хорошо сбежать от этой музыки, назойливых тусовщиков и просто насладиться тишиной и спокойствием. Сквозь приглушённые звуки танцевальной музыки он слышал гул автомобилей и гудение кондиционера на крыше соседнего здания. Чувствительные эльфийские уши также уловили странный глухой треск.

Кирион почувствовал, как чья-то обжигающе холодная крепкая рука хлопает его по плечу. Опять этот хуман. Холод от металлического протеза чувствовался сквозь несколько слоёв одежды.

— Так мы не договорили, эльф! — простодушно попытался продолжить разговор хуман. — Я это правда, что у ваших девиц уши...

Кирион знал, что тот спросит.

— Очень чувствительные? А как...

Кирион вздохнул.

— Никак. Слушай, а там разве не та высокая длинноногая блондинка тебя зовёт? Ты же за ней весь вечер ходил следом? Ой, она звала не тебя, а того эона с татуировкой тигра.

Хуман мгновенно убежал защищать своё «забронированное». Кирион выдохнул и попытался спрятаться за нераскрытым зонтом. Однако краем глаза он заметил, что всё больше тусовщиков выходило на балкон. Он не нашёл ничего умнее, чем спрыгнуть вниз на соседнюю крышу. Там был осушенный бассейн и плотно занавешенные окна. Кажется, этот пентхаус принадлежал одному из гостей вечеринки. Кого-то представили как соседа.

Вокруг были ещё крыши. Некоторые оказались оборудованы как смотровая площадка, а на других разбили сад. Кирион, будучи не слишком трезвым после какого-то ядрёного напитка, не нашёл ничего умнее, чем побродить вокруг. Он неплохо владел заклинанием «призрачный шаг», поэтому просто перемещался с крыши на крышу, пока не понял, что оказался очень далеко от пентхауса с вечеринкой.

Это была простая крыша, выложенная плиткой песочного цвета. Невысокое сетчатое ограждение, лавочка, кадка с высохшим цветком и табличка «не курить». Вокруг тонкой высокой урны были разбросаны бычки. А на лавочке кто-то забыл устройство для курения.

Кирион решил поглазеть на постепенно засыпающий город. Он подошёл к краю и опёрся локтями на металлический поручень, пытаясь разглядеть через сетчатое ограждение огни ярких голографических вывесок и билбордов.

Странно, что некоторые высотки корпораций были полностью без света. Обычно парочка окон всё же горит в таких зданиях. Может быть, у них какой-нибудь санитарный день? Или какая-нибудь демонстративная акция поддержки экологического движения?

[Мэйв]

Тяжёлое дыхание ещё не успокоилось после тренировки — мышцы гудели, но это был приятный, честный гул усталости. Мэйв вышла на крышу одного из небоскребов через аварийный люк, вдохнула прохладный ночной воздух и улыбнулась. Здесь, наверху, мир выглядел и чувствовался иначе.
Вокруг раскинулся мегаполис и ночью он пылал миллионами огней — неоновые вывески, голографические рекламы, огни летающих авто. Высотки тянулись к небу, словно стальные деревья, а между ними висели мостики, антенны, кабели и подвесные сады. Мэйв поправила повязку на лбу, стёрла каплю пота и шагнула к краю. В этом хаосе света и тени девушка двигалась с почти невесомой грацией, перепрыгивая с крыши на крышу высоток. Её силуэт то растворялся в тенях, то вспыхивал отражённым светом рекламных панелей.
Она шла не по делу — просто чтобы дышать. Внизу, в лабиринте улиц, жизнь била ключом: толпы, шум, вечная гонка. Здесь, наверху, был свой мир — тихий, отстранённый, где время текло иначе.
На такой высоте каждый шаг — расчёт. Каждый прыжок — баланс между риском и уверенностью. Тогда прыжки между зданиями были частью теста на выносливость и хладнокровие. Сейчас — её личный ритуал. Мэйв знала эти крыши наизусть: где уступ чуть шаток, где можно опереться на вентиляционную шахту, где лучше пригнуться, чтобы не задеть антенну.
Первая крыша: стеклянная, с зеркальной поверхностью. Под ногами — отражение города, будто смотришь в бездну. Она замедлилась, глядя вниз. «Как много огней... и как мало в них тепла».
Вторая: бетонная, шершавая, с ржавыми перилами. Здесь ветер сильнее — он рвал волосы, шептал что‑то на языке, которого она не понимала. «Ветер всегда знает больше нас».
Третья: с садом на крыше — редкие деревья, светящиеся лианы, искусственный пруд. Она присела у края, опустив руку в воду. Холодная. «Даже здесь всё ненастоящее».
Пока тело двигалось в ритме прыжков, разум возвращался к тому, что не отпускало:
«Кай говорит, что в секторе 7 неспокойно. Опять стычки с корпоративными наёмниками...»
«Эми прислала фото — она наконец‑то открыла свою кофейню. Интересно, как там пахнет настоящий кофе, а не синтетический концентрат?»
«Когда я в последний раз просто смеялась? Не по протоколу, не из вежливости...»
Внизу город жил своей жизнью — гудел, мигал, торопился и до неё ему не было никакого дела. А здесь, наверху, было пространство для себя. На самой высокой точке Мэйв остановилась. Перед ней расстилался мегаполис — бесконечный, сверкающий, равнодушный. Где‑то там, среди огней, были люди, которые тоже не спали: кто‑то работал, кто‑то бежал от проблем, кто‑то просто смотрел в окно, как она сейчас.
Она достала из кармана маленький предмет — старый фотокристалл. На нём — она, маленькая, на настоящем поле, с цветами в волосах. Ведь дома, на Лирее небо было синим, а ветер — тёплым.
«Когда всё стало таким... искусственным?»
Она сделала шаг к краю, оценила расстояние до следующей крыши. Разбег. Прыжок. Воздух на мгновение замер. А потом — твёрдая поверхность под ногами. Мэйв улыбнулась. Подойдя к самому краю здания, она присела и просто смотрела вдаль. Даже здесь, среди стали и света, она чувствовала, что‑то живое. Может, это ветер. Может, биение собственного сердца. Она закрыла глаза, прислушиваясь:
-гул летающих такси,
-отдалённый еле слышимый смех из ночного клуба,
-шелест искусственной листвы с соседней крыши,
-собственный пульс — ровный, спокойный.
«Это мой город. Мой мир. И я его защищаю».
Завтра снова штаб. Снова отчёты. Снова патрули. Но сегодня она была собой. Хотя бы на пару часов. Хотя бы среди крыш. Сколько она так просидела непонятно. От мыслей её отвлек звук металлических перил, на которые облокотился мужчина, эльф, которого она раньше не видела, иначе бы точно запомнила.
-Будьте осторожны, перила могут не выдержать, и вы упадете вниз. Лететь будете не долго, но зато приземление будет эффектным. – спокойным голосом произнесла девушка, вновь посмотрев на мегаполис.

Примерный вид

[Кирион]

Женский голос отвлёк Кириона от его созерцания пейзажей ночного города. Он неспешно обернулся и увидел перед собой девушку, которая была немного старше его. Среднего роста, хорошо сложена. Судя по фигуре и манере держаться, она занималась какими-то боевыми искусствами. У неё были красивые глаза, подобные алькорским сапфирам.

Это точно был эон. Кирион их много повидал за свою жизнь и вряд ли спутает с представителями других рас. Только у них был такой специфичный привкус магической ауры — терпкий и интенсивный.

У неё был лёгкий, едва уловимый акцент, который присутствовал у всех лирейцев. Кирион сам говорил с лёгкой лирейской протяжностью, к которой добавлялась эльфийская певучесть.

— Благодарю, мадемуазель, — сказал он с мягкой вежливой улыбкой. — Постараюсь на ваших глазах не устраивать некрасивые сцены с падением в пропасть.

Кирион не боялся упасть вниз. Пусть он и не производил впечатление великого мага, но его артефакты могли вполне справиться с такой мелочью, как падение с большой высоты. Правда, после этого они бы недовольно и беспокойно гудели, что вызывало бы у него мигрень. Он громко вздохнул, а затем развернулся и отошёл от поручней. Нечего было нервировать доброжелателя. Хотя ему стало интересно, что на этой крыше забыла девушка. Тоже сбегала от этого шумного города?

К этому времени уже совсем стемнело. Приятные сумеречные лиловые и фиолетовые оттенки сменились ночной бархатной тьмой. Из-за светового загрязнения увидеть звёзды в полной мере не представлялось возможным. Несколько небоскрёбов были зловеще тёмными. Но вокруг горели огни окон, вывесок и уличного освещения, а голографические изображения задорно двигались, завлекая горожан и туристов.

Кирион потянулся, чувствуя, как напряжение покидает его мышцы.

— Весьма необычная встреча, мадемуазель, — сказал он, смотря на неё из-под ресниц. — Не находите?

Это выглядело немного жеманно, но лёгкий алкогольный румянец на щеках и кончиках ушей с лёгким шлейфом аромата какого-то элитного алкоголя выдавали его не совсем трезвое состояние. Да и его эльфийская внешность располагала к подобному поведению. Было бы странно, если бы кто-то с его холёным обликом общался в манере бандита с большой дороги.

— Два лирейца встретились на крыше небоскрёба какого-то цирконского города, — продолжил говорить он немного меланхоличным тоном. — Слышите музыку? Они все веселятся и наслаждаются жизнью, празднуя начало длинных праздничных выходных. Но мы отчего-то стоим здесь сейчас.

Чиновники щедро предоставили целый выходной по случаю годовщины дня основания города. Люди в небывало большом количестве высыпали на улицы, радуясь сокращённому рабочему дню. Кто-то решил выпить и отметить начало гуляний, а кто-то деловито прохаживался в поисках идеального подарка. Магазины вот-вот должны были закрыться. Кирион и сам был удивлён, что в городе круглосуточных заведений и магазинов было крайне мало.

Внезапно крышу захлестнул шум вертолёта. Два вертолёта пролетели мимо них. Кирион любопытно задрал голову и проследил взглядом за летательными аппаратами, пока они не растворились в ночной тьме на окраине города.

— Хороший вечер. Днём было ужасно жарко. Я слышал от местных, что тут уже две недели аномальная жара.

Даже Кириону, выросшему в тропиках экваториальной Лиреи, казалась местная погода слишком жаркой. Возможно, дело было в том, что вокруг города был пустырь. Ещё сто лет назад из-за фермеров местная почва пришла в убогое состояние. Они раскопали всё под поля и не оставили места для местных растений, которые своими корнями удерживали плодородный слой почвы. Экосистема была разрушена, а фермеры пошли работать на местный завод при руднике. Рудник истощился, а вокруг завода вырос из посёлка большой город. Старый завод после выведения из эксплуатации выкупил муниципалитет и сделал модным лофтом, где расположился торгово-развлекательный центр.

[Мэйв]

Мэйв сидела на краю крыши, свесив ноги вниз. Ветер играл с её волосами, но она не замечала — взгляд был устремлён вдаль, туда, где город растекался серо‑золотыми линиями до самого горизонта. Внизу, в бездне между небоскрёбами, шумела жизнь, но здесь, наверху, царила странная, почти нереальная тишина. Рядом, на этой же крыше, примостился её новый знакомый. Который уже пообещал не срываться вниз, чтобы не омрачать день. Хотя Мэйв была уверена, что с ним бы точно ничего плохого не случилось бы.  

-Ну я считаю встречу конечно необычной, мало кого можно встретить, гуляя по крышам. Я часто гуляю по крышам крупных городов. Тут нет гонки за временем, не надо никуда спешить, все проблемы там... внизу. А здесь чувствуется ветер свободы, — ответила девушка ровным, немного рассуждающим голосом. Голосом той, которая провела на крышах не один день, которая понимала всю романтику и загадочность этих мест.

Упомянув праздник он глазами указал на соседнее здание, где разворачивалось яркое празднество: гирлянды, музыка, силуэты танцующих людей. Его монолог лился ровным потоком — то ироничный, то вдруг неожиданно задумчивый, скорее всего из-за выпитого алкоголя.

— Ну если посмотреть на это именно так, — она махнула рукой в сторону праздника. — Всё блестит, всё шумит, все притворяются, что счастливы. Как будто если повесить побольше огней, то проблемы сами собой растворятся в этой мишуре.

Чуть погодя она продолжила, уже тише:
— А знаешь, что самое смешное? Они ведь правда верят, что это важно. Что этот вечер запомнится. Что завтра они проснутся другими. Но завтра будет просто ещё один день. Такой же, как вчера.

Мэйв наконец повернула голову. В её глазах не было ни сочувствия, ни осуждения — только спокойное понимание. Она знала: за этой бравадой скрывается не цинизм, а боль. Боль от разочарований, от несбывшихся надежд, от того, что мир так часто обманывает ожидания.

— Может, — произнесла она негромко, — они просто пытаются найти повод для радости. Даже если он ненастоящий.
Наклонившись вниз Мэйв смотрела на мерцание огней, оттуда же доносились приглушённые звуки музыки и смеха, но здесь, на крыше, время словно замедлило ход. Со стороны выглядело, что еще немного, и девушка упадет вниз, но она выпрямилась, встала и перелезла за перила встав недалеко от мужчины.

— Ты прав, уже вторая неделя... Кажется, будто солнце решило нас испепелить и не могу поверить, что днём опять будет эта невыносимая жара, — произнесла девушка, проводя рукой по волосам, поправив свой хвостик.
 
Мэйв слегка улыбнулась, не отрывая взгляда от горизонта, где тёмное небо сливалось с огненной чертой городских огней.
— Зато сейчас хорошо, — тихо сказала она. — Прохлада как награда за дневной пек, всегда можно находить что-то хорошее, даже в изнуряющей жаре.

Она задумалась, посмотрев на верх, глядя на россыпь звёзд, едва различимых сквозь световое зарево города.
 
— Просто надо уметь ценить моменты, когда становится легче, — она наконец повернулась к мужчине. — Днём — ад, ночью — спасение. В этом есть своя поэзия.

После небольшой паузы она продолжила, — в детстве я обожала жару. Бегала босиком по траве, пила ледяную газировку, пряталась в тени деревьев. А теперь... теперь она кажется мне чем‑то враждебным.

Разговор для Мэйв тёк легко, словно ручей по гладким камням. Она говорили о жаре, о том, как днём асфальт плавится под ногами, а воздух становится густым и тяжёлым, будто его можно резать ножом. Но сейчас, ночью, всё казалось иным — мир словно сделал глубокий вдох и наконец расслабился.

— Знаешь, — тихо произнесла она, глядя вдаль, — в такие моменты понимаешь, зачем нужны ночи. Чтобы напоминать: после самого изнуряющего дня всегда наступает прохлада.

Мэйв улыбнулась, вновь посмотрев вдаль и не отрывая взгляда от горизонта:
— Как будто сама природа говорит: «Держись, вот тебе передышка».

Она тихо рассмеялся, и этот смех растворился в ночном ветре. После повисла пауза — не неловкая, а уютная, наполненная невысказанными мыслями и тёплым чувством сопричастности.

—Меня кстати Мэйв зовут, приятно познакомится...— проговорила девушка, прерывая неловкую паузу.

[Кирион]

— Я обычно не гуляю по крышам, — признался он немного смущённо, будто его поймали за подглядыванием. — Часто это довольно опасно, да и в моём городе обычно на домах мансарды или накрытые стеклом оранжереи. А небоскрёбы часто вооружены высокими шпилями.

На последних словах он при описании высоты шпилей поднимал к небу руки, немного сужая ладони по мере движения, обозначая узкий вытянутый конус.

— Да и на крыше обычно ветрено и очень солнечно. Я родился и всю жизнь прожил в жарком влажном климате, а на Лирее, ещё из-за более далёкого расположения от солнца, светит не так интенсивно. Меня поражает, как местные привыкли к такому обилию солнечного света. А местные облицованные стеклом дома этот свет отражают мне в глаза.

Он не жаловался! Может быть, совсем чуть-чуть. Ему хотелось обсудить с таким же лирейцем проблему адаптации к инопланетным условиям. Девушка ему показалась доброжелательной и неглупой, использующей свой ум даже для глубоких размышлений.

Только настоящий романтик будет залезать на крышу и рассматривать пейзажи, думая о своём. Кирион с точно такими же намерениями в одиночестве гулял ранним утром по центру своего города, наслаждаясь медленным пробуждением мегаполиса. Иногда у него было настроение сесть в поезд и смотреть на мелькающие в окне пейзажи. В таком созерцательном настроении было что-то особенное. Это трудно выразить словами для тех, кто не испытывал этого чувства. А для единомышленников и не требовались дополнительные разъяснения.

Ему нравилось наблюдать за чужой жизнью, особенно когда он занимал стратегическое положение, откуда его нельзя было выкорчевать и насильно вовлечь в праздник жизни. Он посмотрел на веселящихся людей с мягкой улыбкой, явно радуясь за них.

Кирион помнил, как в детстве на вилле своей двоюродной бабушки из окна высокой башни наблюдал за резвящимися в воде дельфинами, которые украли большой разноцветный мячик у его кузена. Он также вспоминал, как видел на севере Лиреи воронов, скатывающихся с заснеженной крыши, словно дети на горке.

— Это не решение, — сказал Кирион, немного щурясь от ослепляющего света какого-то безумно вращающего софита. — Скорее небольшая передышка. Будто во время пробежки или прогулки садишься на лавочку и делаешь перерыв, а потом возвращаешься на свой путь.

Он перевёл взгляд на девушку. Его глаза слегка мерцали от искр магии, которые мелькали из-за лёгкого опьянения. Кирион сейчас не особо сдерживал свою магическую ауру и позволил ей вокруг себя течь, обволакивая всё вокруг. Мэйв чувствовала без всякой теомагии его расу — абсолютно средний уровень магического источника, может быть, более развитый, чем у среднестатистического эльфа, но вполне заурядный для эона. Его магия по ощущениям была слегка игривой с лёгким теплом солнечного света на коже, нотками высушенной на солнце травы, лёгким привкусом морской соли и тем ощущением, которое возникает, когда взлетаешь на качелях на самый верх. Кирион был сейчас в самом глупом состоянии для магов и псиоников — обнажён.

— Я думаю, что немного веселья никому не помешает, — беззаботно заявил он. — Им и не нужно просыпаться другими, чтобы получать удовольствие от маленьких радостей жизни. Разве это не в нашей природе, живых разумных существ, предаваться множеству чувств?

Он опустил свою мысль о том, что некоторые просто не предназначены для счастья. Кто-то вечно тревожится по пустякам или злится из-за каждой мелочи. Кто-то жадный и ему всё мало, а некоторые довольствуются своей аскетичной небогатой жизнью. Каждая личность уникальна, но природой во всех были заложены все это многообразие эмоций.

— Да ладно вам, мадемуазель, — сказал с лукавыми нотками Кирион. — Вы разве не вырвались из своей рутины, чтобы побродить по крыше и насладиться одиночеством в большом городе? Тишиной и спокойствием, возможностью выдохнуть и позволить себе немного вольности? Вы мне кажетесь тем самым типажом, что вечно себя сковывает какими-то надуманными ограничениями, провозглашая их окружающим торжественными обещаниями. А тут прячетесь от своих дел и образа образцового... эона. Тот самый тип, что ответственно делает всю работу и довольствуется своим положением, а потом ленивые негодяи берут все заслуги на себя и выдвигаются вперёд со своей надутой славой.

Он выдохнул и немного покраснел. Кажется, в его глазах даже промелькнула паника.

— Прошу прощения, что лезу вам в душу. Мне действительно жаль, мадемуазель, — его голос зазвучал очень виновато. — Это алкоголь развязал мне язык и некоторые пустяковые переживания в жизни. Я не хотел.

Возможно, ему стоило не пить тот подозрительный напиток на вечеринке. Он знал, что будет сожалеть из-за того, что поддался на уговоры своего приятеля. Хорошо, что ядовито-зелёное пойло он не попробовал.


— Но благодаря жаре я больше ценю прохладу! А благодаря холоду я ценю тепло, — в его голосе промелькнуло что-то мечтательное и нежное. — Я родился и живу в Айне. У нас практически нет смены времён года из-за географического положения, лишь сезон дождей. Я был крайне впечатлён тихой дождливой осенью, когда деревья одевались в золото и постепенно теряли свою листву. Меня тогда даже напугала эта картина затухания жизни, слишком похожая на смерть. Я испытал радость от снега! Снегопад красивый, а из снега можно лепить фигуры. Намного лучше, чем из песка. И представьте моё восхищение, когда я увидел, как весной природа вновь оживала. Это великолепное течение жизни, её цикличность, в полной мере раскрыли для юного меня значение жизни. Нет ничего гениальнее природы.

Ну, он был болтуном по своей сути. А хмель немного затмил его разум. Мир вокруг ему казался прекраснее обычного. Сразу захотелось закружиться в стремительном танце или что-нибудь спеть. Страстно хотелось приключений и незабываемых впечатлений.

— Меня зовут Кирион, — сказал он, немного отвлекаясь на странный запах.

Что-то сладковатое и слегка горькое почувствовалось в воздухе, но оно тут же исчезло. И опять этот странный треск. Теперь он был чуть сильнее, но даже эльфийский слух не мог в полной мере его уловить. Кирион отмахнулся от этого звука. Может быть, где-то работала сломанная музыкальная колонка или трещал неисправный электрический прибор.

[Мэйв]

Мэйв внимательно слушала мужчину. Он упомянул о её родной планете — месте, где она провела детство. Его слова словно приоткрывали дверцы памяти, и перед внутренним взором Мэйв одна за другой всплывали яркие картины прошлого.

Она мысленно перенеслась в те далёкие дни: ощутила ласковое тепло местного солнца, которое мягко грело кожу; вдохнула насыщенный аромат экзотических цветов, наполнявших воздух неповторимым благоуханием. В памяти ожили уютные улицы с домами, облицованными прозрачным стеклом. В солнечном свете они переливались всеми цветами радуги, а по вечерам превращались в сказочные фонари, разливая вокруг мягкий, приглушённый свет.

Мэйв вспомнила, как бегала по мощёным дорожкам вместе с мамой и друзьями, как они пряталась в тени раскидистых деревьев с пурпурной листвой и наблюдали за причудливыми облаками, плывущими по бирюзовому небу. Всё это было её миром — родным, привычным, бесконечно дорогим.

-Возможно ты прав. В такой суматохе всем нужно время и место, чтобы отвлечься от всех проблем. Но ведь можно и считать, что некоторые приходят сюда не по своей воле, а потому что так надо. Вот как ты. – девушка сделала паузу и продолжила: -Ведь иначе ты бы сейчас был там, а не тут.
От следующих слов мужчины Мэйв замерла, словно пронзённая стрелой. Слова мужчины отозвались в ней глухим, болезненным эхом — не потому, что она услышала, что‑то новое, а потому, что он озвучил то, что она годами прятала в глубине души.

Внутри разливалось странное ощущение: смесь горечи и облегчения. Правота. Он не просто угадал — он точно описал её реальность, ту, которую она привыкла называть «нормальной». Ответственно выполнять работу, не требовать лишнего, молча принимать, когда чужие имена звучат в отчётах, а чужие лица — на церемониях награждения.

Она вспомнила последнюю миссию: как трое суток без сна просчитывала варианты, как вела группу через зону повышенной опасности, как нашла уязвимость в системе противника. А потом — торжественная речь командира, который «привёл команду к победе», статьи в новостных сводках с его портретом, повышение по службе. Ей же — краткая благодарность в личном деле и дежурное «хорошо поработала». И самое страшное — она привыкла. Приняла это как данность, как невидимое правило игры, в которую вынуждена играть.

Но сейчас, услышав эти слова вслух, Мэйв впервые позволила себе прочувствовать всю несправедливость ситуации не как «так надо», а как «так быть не должно». В груди разгоралось незнакомое, почти пугающее чувство — не гнев, нет, а осознание. Её пальцы невольно сжались в кулаки, а в глазах на мгновение потемнело от нахлынувших эмоций. Она знала: мужчина прав. Знали это и её товарищи, и начальство. Знал, наверное, каждый, кто хоть раз видел, как она работает. Но только сейчас эта правда обрела вес, форму, имя.

-Ты прав. Но знаешь, я делаю то, что умею и грех жаловаться. Я выполняю поставленные задачи и получаю за это оплату. И лучше так, чем получить медаль и потом 3-4 часа слушать речь высших чинов и политиков. Я же так усну. И спрашивается: -а оно мне надо? Я лучше потрачу это время на тренировку. Но вот если вдруг вылезут какие-то проблемы, отвечать то будут те, кто сказал, что все сделано без проблем. – ответила Мэйв не обижаясь на слова мужчины.

После того как мужчина представился, в тот же миг в воздухе возникло странное ощущение — словно невидимая волна пробежала по крыше. Мэйв насторожилась: она чётко уловила аромат — сладковатый, с лёгкой горькой ноткой, будто смешались мёд и полынь. Запах возник внезапно и тут же растаял, оставив лишь призрачное воспоминание.

Она инстинктивно прислушалась к окружающему пространству — и почувствовала. Едва уловимая магическая энергия, тонкая, как паутинка, проскользнула по коже. Не угрожающая, но определённо чужая.
— Ты тоже это почувствовал? — тихо спросила Мэйв, не отрывая взгляда от собеседника: — Что‑то пронеслось... словно шёпот магии. Очень слабый, но отчётливый.

Мэйв прикрыла глаза, пытаясь уловить остаточные вибрации. Энергия исчезла так же стремительно, как появилась, но оставила после себя странное послевкусие — будто кто‑то на мгновение приоткрыл дверь в иной мир и тут же захлопнул её.  Мэйв глубоко вдохнула, пытаясь вернуть себе спокойствие. Но где‑то внутри уже разгоралось любопытство: что это было? И почему именно сейчас и именно здесь?

[Кирион]

Кирион был наследником своего старшего брата и рос как возможный, запасной наследник богатого влиятельного рода. Он привык к роскоши, интригам и всему этому тщеславному блеску, за которым прячется гниль. Его попытка сбежать от этого, казалось, увенчалась успехом, но нельзя убежать от того, что является частью тебя. Это накладывало большой отпечаток на его восприятие.

Его нелюбимая, расчётливая часть, тщательно взлелеянная отцом и матерью, оценивала девушку перед ним как актив. Исполнительная, довольствующаяся малым, умна для выполнения сложных заданий, но не слишком хитра. Такими, как она, пользуются и будут дальше пользоваться, а почивающие на её лаврах паразиты влезут на самые верха и добавят гнили в высшее общество.

Кириону было немного жаль её. Она крепко держалась за свои представления о жизни, прекрасно понимая происходящее. Судя по всему, она происходила из среднего класса, возможно, дочь военного или строителя. Может быть, даже какого-нибудь мелкого чиновника на периферии, поэтому так держится за свою гордость и создаёт из себя идеальную шестерёнку. Средний достаток позволял довольствоваться жизнью, но не мечтать о большем. Именно представители среднего класса предпочитали оставаться на местах или находить работу по способностям и крепко держаться за неё, выполняя со всем усердием свои обязанности. На их плечах зиждилось общество. Своими усердиями они кормили таких аристократов, как Кирион, и делали наибольший вклад в ту финансовую помощь, что оказывает государство беднякам.

Он не имел права осуждать её подход. Хотя он был бы намного больше рад, если такие люди пробивались наверх.

— Ты живёшь в системе, — сказал Кирион, начав издалека нарочито спокойным голосом, стелящимся вокруг мерным журчанием, — и эта система изначально была выстроена так, чтобы поощрять тех, кто прикладывает усилия и добивается лучших результатов. Система стимулирует людей быть лучше.

Кирион на секунду поймал себя на том, что стоит, как его отец, сцепив руки за спиной и окидывая взглядом окружение с многозначительным видом. Не очень приятное чувство. Он тут же принял более  непринуждённую позу.

— А система, в итоге, поощряет тех, кто создаёт видимость результата. Системой начинают злоупотреблять. Другие достойные люди могут опустить руки и отдать свою судьбу в руки этих негодяев. И из-за полной безнаказанности «создающих видимость» страдают самые уязвимые члены структуры. Создаются параллельные «теневые» структуры этой системы, которые функционируют параллельно. И эти «теневые» структуры в системе призваны продвигать тех, кто поддерживает негодяев.

Он развёл руками и выглядел очень серьёзно, будто доказал какую-то математическую теорию.

— И вот система не работает: недостойные получили власть над достойными и делают всё, чтобы оставаться наверху.

Кирион указал на Мэйв унизанной перстнями и браслетами рукой. Его глаза безумно блестели.

— Неужели ваше гордое бездействие, ваше непоколебимое достоинство стоит этого? Вы мзду не берёте и довольствуетесь малым, отнекиваясь какими-то малозначительными неудобствами?

Он вздохнул и начал эмоционально жестикулировать.

— Конечно, всё это цветёт и пышет, поскольку такая сломанная система удобна и тем, кто стоит выше. Но вы подумайте: за медали вам полагаются регулярные выплаты до смерти. И не говорите, что вам не нужны деньги. Вашей семье деньги не нужны? Родителям, детям? Это всё патетика. Вы получите почёт и славу, и кто-то обратит свой взор на вас и будет брать с вас пример. Другие увидят, что признание получают достойные люди. Подумайте об этом!

Кирион обошёл лавочку и сел. Он был растрёпанным, а его одежда изрядно помялась. Ветер стих, и ночной воздух стал каким-то душным и тяжёлым. Толпа там внизу всё ещё шумела, а сонм весёлых голосов сливался с непритязательными танцевальными хитами недели. Если бы он курил, то можно было бы описать первую затяжку и то, как кончик сигареты на несколько секунд засветился во мраке молодой ночи.

Ему, однако, стало неспокойно. Что-то тут было не так. И его собеседница это тоже почувствовала. Сладковатый привкус, горькое послевкусие. Оно немного покалывало язык и магическую паутину. Что-то в памяти всколыхнулось. Он когда-то уже слышал подобное от кого-то во время учёбы. Неестественно спокойный магический фон, мёртвая безжизненная земля, пыльная буря, жара, засуха.

— Да, я почувствовал, — сказал он тревожно, вскочив с лавки и растерянно осматриваясь.

Треск. Этот треск был связан с тем, что магически заряженная пыль взрывалась. Взрывалась!

Кирион разом протрезвел. Его взгляд приобрёл большую ясность, а движения стали менее расслабленными и более жёсткими. Его чувствительные кончики ушей уловили колебание воздуха быстрее, чем энергетическая паутина сообщила о сотрясении магического фона.

— Сейчас начнутся толчки! — сообщил он необычайно звонко и громко, а затем бросился к девушке. — Скорее, нам нужно защититься от взрыва магического фона и землетрясения.

Он бросил взгляд на более высокие здания. Вывески, билборды, мраморные скульптуры и садовая мебель. Все они могли запросто упасть им на голову. Здания, если они были построены по нормам, сейсмоустойчивые и выдержат даже сильное землетрясение.

— Я думаю, что у нас не больше четырёх минут. Если скорость движения магической волны не изменится.

Даже при самой плохой ситуации он сможет активировать за секунду свой артефакт и дать им возможность пережить падение здания. Да и у его собеседницы наверняка имелись свои козыри в рукаве. Мэйв выглядело весьма внушительно.

— Предлагаю создать барьер, — сказал он, щурясь и пытаясь что-то рассмотреть с юго-востока, — Вы мне кажетесь весьма компетентной для этого.

[Мэйв]

Мэйв стояв на крыше и вдыхая прохладный вечерний воздух потянулась, разминая свое тело. Ветер играл с прядями её длинных волос, а недалеко от неё, на лавку сел Кирион закончив свои предложения по поводу её отношения к происходящему. Мэйв знала: он внимательно слушает и говорит правильные слова, но увы он о ней ничего не знает... не знает, чем она занимается вне службы.
 
— Ты прав. Системы всегда поощряет тех, кто стремится к лучшим результатам. Но эту систему создали мы. Все всегда стремятся к большему, думают о будущем. А некоторые живут сегодняшним днем. Я одна из таких. Не люблю загадывать и мечтать, сегодня я здесь, а завтра могу идти по улице и на меня упадет вывеска... и нет меня. Я всегда уклоняюсь от повышения, оно мне не нужно, — произнесла девушка и усмехнувшись, поправила футболку.
 
Она помолчала, разглядывая далёкие огни. Где‑то там, в подпольных аренах, сегодня вечером снова будут бои. Те самые, ради которых она держала себя в идеальной форме, те самые, куда нельзя попасть с громким именем и высоким званием.
 
— Друзья говорили, что я лучшая в своём деле, но будто специально торможу свою карьеру, — после небольшой паузы произнесла Мэйв и продолжила, — Действовать, вот что я люблю... это моё. Когда ты в деле, когда каждый шаг — расчёт, каждый удар — решение. А не когда сидишь за столом и раздаёшь приказы, которые сам не готов выполнить.
 
Она сознательно избегала повышения. Снова и снова. Отказывалась от наград, которые все же удавалось получить, уклонялась от почётных назначений, намеренно не демонстрировала весь свой потенциал, но выполняла все поставленные задачи. И каждый раз, принимая такое решение, чувствовала одновременно облегчение и лёгкую горечь.

Облегчение — потому что очередное уклонение от карьеры означало: она сохранит свою главную ценность — свободу. Ту самую, которую так легко потерять в лабиринте воинских уставов и иерархических обязательств.
"-Ещё одно повышение — и прощай, ночные бои. Прощай, ощущение полной власти над своим телом и судьбой. Прощай, анонимность — та хрупкая завеса, за которой я могу быть собой. "

Но была и горечь — тихая, почти незаметная. Где‑то в глубине души Мэйв понимала: её навыки, опыт, интуиция достойны большего. Она могла бы возглавить подразделение, тренировать новичков, передавать знания. Могла бы влиять на решения, менять систему изнутри.
"-Но ценой чего? Ценой того, что станет моей жизнью не я сама, а моя должность. Мои решения будут взвешивать на весах политики, мои действия — согласовывать с вышестоящими. А я хочу действовать. Просто действовать."
 
— Боюсь потерять свободу, — поправила она. — Чем выше поднимаешься, тем больше цепей. Отчёты, протоколы, глаза начальства на спине двадцать четыре на семь. А мне нужно место, где я могу быть собой, без чужих взглядов за спиной.
 
В голове Мэйв витал вопрос — рассказать все или нет? Рассказать, что она участвует в подпольных боях? Она мысленно прокручивала варианты:
Если рассказать — появится шанс разделить тайну. Может, он поймёт. Или даже захочет увидеть. Это было бы... волнующе. Впервые за долгое время поделиться тем, что составляет половину её жизни.
Если не рассказать — сохранит хрупкую границу. Но тогда останется одна. Опять.
Мысли путались.
"-Он не из наших кругов. Не знает, как это — жить двойной жизнью. Что, если осудит? Назовёт это глупостью, риском без смысла?"
Но другая часть её шептала:
"-А что, если он увидит больше, чем другие? Увидит не ,,военную", не ,,бойца", а просто меня?"
Мэйв провела пальцами по шраму на предплечье — память о первом подпольном поединке. Это был не просто едва заметный след от удара, а символ: символ её выбора, её пути. Который она специально оставила, как напоминание.

Девушка все-таки решила умолчать, надо будет он и сам догадается. Она все-таки знает его не более получаса. Вдруг он какая-то высокая шишка и просто арестует её, она потеряет работу и отправиться в тюрьму. Поэтому лучше промолчать об этом... есть работа и пусть будет работа.
 
После магических всплесков, мужчина стал более уверенным и собранным. Встав, он сразу оказался рядом с девушкой высказав все, что им требуется предпринять.

Мэйв закрыла глаза, сосредотачиваясь. Сейчас или никогда. Она выпустила внутреннюю силу — ту самую, которую годами тренировала. Вокруг них засиял полупрозрачный защитный кокон, переливаясь серебристо‑голубым светом. Мэйв сосредоточилась на дыхании, на ритме пульса, на потоке силы внутри. Щит пульсировал в такт её сердцебиению. Где‑то вдали раздался взрыв — на этот раз ближе.  Сейчас было не сражение, а пока лишь защита и можно все силы и концентрацию бросить на это.

— Не думаю, что нам стоит быть на крыше. Здания, конечно, могут и выдержать, но если рухнут, то падать вниз без опоры и не видеть земли...  то есть все шансы налететь на арматуру, тут и магией будет тяжело пользоваться. - тихонько произнесла девушка.

[Кирион]

Как это сегодняшним днём? У неё не было никаких планов на жизнь? Кирион в силу своей рассеянности всегда создавал план и старался по нему жить. Именно поэтому у него были электронные и бумажные заметки, а иногда он прямо на руке записывал что-нибудь важное: номер рейса, номер кресла и даже длинное причудливое имя важного малознакомого человека, с которым ему предстояло беседовать.

Ему учили, что за ним стоит его семья. Он жил для себя, но никогда не забывал учитывать и интересы своей семьи. У него было множество далеко идущих проектов, и иногда времени просто ни на что не хватало. Неужели у Мэйв не было никаких планов на жизнь? Хобби? Мечта? Разве не у каждого есть цели и задачи? Кирион просто не мог понять, что некоторые предпочитают жить настоящим. Он привык к спешке, к вечному энтузиазму и не представлял себе жизнь без этого увлекательного водоворота эмоций и событий. Иногда Кирион даже просто с нетерпением ждал отмеченного в календаре дня, будто ребёнок, которому час мог показаться вечностью.

— Ну, я сам тоже сбежал от стола с документами, — сказал он, слегка морщась от предложения отца поучаствовать в семейном бизнесе. — С моей стороны было бы лицемерно призывать вас, мадемуазель, к покорению бумаг высших кабинетов.

Кирион понимал, что ей нравится тот уровень контроля, который она в текущий момент имеет над своей жизнью. Точно так же жил и он. Если задуматься, они нашли свою нишу, в которой были весьма хороши и могли сами диктовать свои условия. Просто Кирион в силу многих обстоятельств имел больше пространства для манёвра. А Мэйв заперла себя ради свободы в весьма тесных рамках роли. Впрочем, для неё, по всей видимости, главным было просто выполнять хорошо свою работу, поэтому лишний раз что-то решать и брать на себя ответственность не нужно.

Интересно, а кем она работает? Наверняка в государственной структуре с довольно строгой иерархией. Она имеет физическую подготовку бойца, если судить по этим мышцам и манере держаться. Военные или служба правопорядка? Оперативная работа?

— Главное, что мы счастливы идти по тому пути, что выбрали сами, — беспечно сказал Кирион, взъерошивая свои кудри. — Впрочем, если мы не мертвы, то никто не мешает нам просто изменить свою жизнь. Мы же не какие-то герои произведений, запертые в рамках своей роли.

Как-то разговор с незнакомкой выдался слишком личным. Кирион, несмотря на внешнюю доброжелательность и радушие, был довольно закрытым. Ему было сложно говорить о своих чувствах даже с близкими.

У девушки была какая-то тайна. Он чувствовал, что она даже недолгое время колебалась, думая поделиться с ним сокровенным. Ох уж этот синдром попутчика! Впрочем, какая у неё могла быть тайна? С её внешностью она могла бы быть любовницей какого-нибудь очень высокопоставленного человека, но ему Мэйв показалась слишком высоконравственной для этого. Это было явно что-то довольно неприглядное, но в рамках морали. Может быть, она кого-то случайно убила и теперь терзается этим? Быть может, даже её тайна повлияла на желание быть прилежной и трудолюбивой. Вряд ли наркотики. Что это может быть? Даже интересно стало! Он, конечно, считал недопустимым начать лезть к ней с расспросами ради удовлетворения своего любопытства.

Скорее всего, он уже завтра про неё забудет. А потом улетит домой. Они даже наверняка больше не встретятся! Может быть, они тут вместе умрут. Магические катаклизмы были не таким редким явлением, но в этот раз движение магии было слишком интенсивным. Из-за магии поднялся сильный ветер, а с ним всколыхнулись массы сухой мёртвой земли. Тёмная взвесь с востока перекрыла свет звёзд и луны, накрывая окраины города тёмным облаком.

Мэйв и Кирион были прикрыты волшебным куполом. Девушка явно знала толк в магии, а её движения выдавали в ней того, кто усердно оттачивал навыки защитной магии и регулярно использовал их. Сам он не мог похвастаться такой скоростью конструирования заклинаний, но в противовес этому имел более глубокие теоретические познания. Кирион был артефактором, поэтому самодовльно считал себя очень сведущим в магической науке. Практик и теоретик. Он критически осмотрел этот защитный кокон, а затем распростёр руки. Поверх появился тонкий колыхающийся слой магии яркого аквамаринового оттенка с золотистыми искрами, который стал обволакивать заклинание Мэйв.

— Я немного модифицирую купол и добавлю сверху кое-что по мелочи, — сказал он, неотрывно глядя перед собой. — Магическая волна такого объёма и силы опасна тем, что может просто смести заклинания. Я изолировал ваш купол, мадемуазель, от прямого попадания природной магической энергии. Эти хаотичные потоки могут сломать заклинательный контур даже вашего великолепного заклинания. Стоило подстраховаться, ведь на кону может быть наша жизнь.

Он не стал вдаваться в подробности. Обычно магическое образование уделяло мало внимания взаимодействию заклинаний с одновременными ударами разнонаправленных потоков магии. Для таких ситуаций даже были заранее созданные заклинания. Кирион, однако, считал важным научиться адаптировать заклинание под условия. А сейчас на них шла весьма мощная волна, способная сломать даже чары артефактов.

Послышался треск. Ужасно громкий треск. Через мгновение здание в конце улицы обвалилось. Всего за несколько секунд оно сложилось, как карточный домик, с ужасным грохотом. Люди начали кричать. Ветер подхватывал их крики и уносил вдаль. И вдруг появился этот резкий сладковатый запах с горьким послевкусием во рту. Настолько интенсивный, что нестерпимо захотелось чихать. Кирион принялся плести магическую вязь и добавлять в защитный кокон новые слои, которые бы защитили от возможного источника этого запаха. Его появление тоже казалось не очень хорошим признаком. Ему это вещество было неизвестно, но оно явно было следствием обвала здания.

Беда никогда не приходит одна.

Вскоре появились клубы какого-то красноватого тумана, низко стелющегося и идущего волной по городу со стороны обрушившегося здания. Люди начали ещё истошнее вопить. Взрывы становились громче и сильнее. В небоскрёбе по соседству начала взрываться стеклянная облицовка. Дождь из осколков застучал по куполу.

— Полагаю, нам надо спуститься и найти более приемлемое укрытие. Я ничуть не сомневаюсь в магии и в наших способностях, но предпочёл бы выбрать более эффективное с точки зрения стратегии место.

Он вздохнул и потёр переносицу.

— Меня, однако, смущает тот туман. Откуда он взялся? С той стороны совсем уж ужасные душераздирающие крики идут. Слышите?

[Мэйв]

Мэйв сосредоточенно держала поток магической энергии, формируя щит —переливающуюся завесу серебристо‑голубым цвета, надёжно укрывающую её и Кириона. Каждое движение её пальцев было выверено годами практики: она ощущала, как силовые линии ложатся идеально, сплетаясь в прочную структуру.
 
Когда Кирион внёс свои коррективы — несколько изящных, почти незаметных штрихов, — щит вспыхнул ярче, обретя новую глубину и устойчивость, став немного яркого аквамаринового оттенка с золотистыми искрами. Мэйв не смогла сдержать лёгкой улыбки. Его техника была хороша: он не просто усиливал защиту, а обогащал её, добавляя слои сложных резонансных паттернов.
 
В памяти вспыхнули картины прошлого — те дни, когда щиты создавались наспех, в хаосе боя. Тогда всё решали секунды: дрожащие руки, сбивчивое дыхание, отчаянные попытки удержать форму под натиском вражеских заклинаний и пуль. Она помнила, как впервые почувствовала, что щит вот‑вот рассыплется от перегрузки, как училась находить баланс между мощностью и экономией сил.
 
Но теперь... Теперь это было не выживание — это было мастерство. Те самые навыки, отточенные в огне сражений, обрели новую жизнь. Она больше не металась в панике, пытаясь нащупать верный контур. Теперь она знала — точно, безошибочно — как распределить энергию, где усилить узлы, как синхронизировать потоки с напарником. Они не нуждались в словах: их магия говорила за них, сливаясь в едином ритме. Щит пульсировал в такт их дыханию — не просто защита, а живое творение, рождённое опытом, мимолетным доверием и годами, проведёнными на полях сражений.
 
Мэйв глубоко вдохнула, ощущая, как каждая нить заклинания отзывается на её волю. Да, те уроки прошлого не прошли даром. Они стали фундаментом для этого мгновения — мгновения, когда магия превращалась в искусство.
 
Девушку отвлекли едва слышимые обрывки ужасающих звуков из глубин мегаполиса. Внизу, в лабиринте улиц и небоскрёбов, царил хаос — крики, полные боли и отчаяния, сливались в единый нескончаемый вопль, пронзающий тишину ночи.
 
Она вслушивалась, пытаясь выделить отдельные голоса, но всё смешивалось в жуткую симфонию бедствия. Где‑то грохотали обваливающиеся конструкции, где‑то завывали сирены, а между ними — человеческие голоса: мольбы, рыдания, пронзительные вопли, обрываемые внезапной тишиной. Каждый звук отдавался в её груди тяжёлым эхом, будто удары молота по наковальне её души.
 
Город, ещё недавно пульсирующий жизнью, теперь напоминал раненое существо, из последних сил борющееся за выживание. Свет неоновых огней мерцал прерывисто, словно сердцебиение на грани остановки, а тени между зданиями казались живыми — они шевелились, поглощая всё, что попадалось на пути.
 
Мэйв сжала кулаки, ногти впились в ладони. Она знала: там, внизу, каждый крик — это чья‑то история, чьё‑то последнее мгновение. И она была бессильна. Беспомощность жгла изнутри, но она продолжала слушать, будто пытаясь запомнить каждый звук, каждую ноту этого апокалиптического хора. Ведь если она отвернётся, если закроет уши — станет частью этого молчания, этого безразличия, пожирающего город.
 
—Полностью поддерживаю, надо найти выход. Лифт и лестница слишком медленно.
Мэйв окинула взглядом, окружающий городской ландшафт. Взгляд зацепился за соседнее здание — его наклонная крыша тянулась почти до середины, образуя своего рода естественный пандус.
 
—Там! — она указала рукой. — Наклонная кровля ведёт почти до середины фасада. Если рассчитать прыжок правильно, сможем перебраться и спуститься по ней. А далее по боковой лестнице в самый низ. Там если двинуться на север, подальше от тумана есть бункер, о нем мало кто знает, но он просторный и хорошо укреплен. Там есть еда и вода и воздух фильтруется через несколько систем фильтров. Там также можно будет узнать, что происходит снаружи. И возможно найдем информацию, что это за туман.
 
«Рискованно, — мгновенно подумала девушка. — Один неверный шаг — и пойдём кувырком до самого тротуара».
 
Мэйв кивнула, уже просчитывая траекторию в уме. В памяти всплыли навыки, отточенные в горных переходах: чувство равновесия, расчёт центра тяжести, мгновенная оценка надёжности опоры.
—Ты готов? — Мэйв посмотрела на мужчину ожидая его решения.

[Кирион]

Люди кричали. Это был ужасающий хор из паники, ужаса и боли под аккомпанемент скрипа, хлопков и грохота. Окна взрывались, осыпая город дождём из осколков. Почти все небоскрёбы выдержали толчки, но более мелкие здания частично обрушились. Звуки сирен тут же начали сотрясать город. Мелькали огни машин пожарных и медицинских служб. Местные органы правопорядка что-то пытались сделать, но это не выглядело как помощь. Судя по огням мигалок, они стремились выставить кордон на выезде из этой части города.

Это Кириону не понравилось. Совсем не понравилось. Как они так быстро собрались и уже принялись создавать зону... карантина? Он бросил нервный взгляд на Мэйв. У него было подозрение, что она являлась сотрудником какого-то военного подразделения, хотя не исключал и работу в полиции. Но девушка, казалось, оказалась не меньше его удивлена и шокирована. Несмотря на превосходный самоконтроль, её лицо всё же выражало неподдельные чувства через свои сапфировые глаза. Белоснежные волосы в алом зареве рассеиваемого через этот туман света уличного освещения казались пылающим огнём.

Бункер, значит. Его предположение о её роде деятельности казалось всё более и более состоятельным. Она явно предложила не один из городских бункеров, которые строиись во всех приличных городах на случай нападения хтонов. Если это был какой-то бункер её организации, то он был даже лучше укомплектован.

— Вы правы. Лифтом опасно пользоваться, — сказал он, окидывая пристальным взглядом здания вокруг на предмет какого-либо пути отступления. — Повреждение проводки или отключение электричества может привести к тому, что мы застрянем в нём. Да и проникновение какого-нибудь угарного газа пойдёт прямо по шахте в наш будущий металлический гроб.

Вот пожарная лестница снаружи казалась более приемлемым вариантом. Она тоже могла обрушиться, да и на неё могли упасть обломки, но Кирион предпочёл бы оказаться снаружи, чем запертым в ловушке.

— И с лестницами тоже надо быть осторожнее. Система безопасности может заблокировать двери, а из-за такой сильной волны магической энергии микросхемы могут повредиться, — продолжил говорить он, тревожно всматриваясь в потемневшие обвалившиеся кварталы.

Вдруг Мэйв указала на крышу, по которой можно было спуститься, а затем по наружной лестнице. Впрочем, удивляться этому не стоило, учитывая, что она сама призналась недавно в своём хобби «гуляние по крышам». В Эвелине, столице Айны, местные жители проводили экскурсии по крышам и показывали с высоты красоты древнего города. Мэйв, если задуматься, могла бы его через весь город провести по крышам.

— У вас меткий взор, мадемуазель! — отметил Кирион с лёгким кивком, — Я, однако, не уверен, что моих физических возможностей будет достаточно для такого рода перемещений.

Его взгляд скользнул по указанной крыше, а затем упал на темнеющий провал, около которого уличные фонари тревожно мигали. Там пока было тихо. Можно предположить, что в этом квартале были лишь муниципальные здания и старые офисы. А вот по соседству расположились торговые центры и новые красивые небоскрёбы с голографической рекламой.

Кирион не имел подготовки для такого прыжка. Он был, несомненно, в хорошей физической форме, обладал особой ловкостью эльфов, даже танцевальной подготовкой, но это не было равнозначно опыту и умениям акробатов и паркурщиков.

— И мы оба держим заклинание, — сказал Кирион, указывая ладонью на купол, — Оно не только защищает нас от обломков. Я его модифицировал так, чтобы оно действовало аналогично заклинанию «изоляция» на случай, если начнётся пожар и всё тут укутает угарным газом. Я бы не хотел оказаться без его защиты. Думаю, и вы тоже не желаете.

Ещё и парапет был закрыт забором с перилами. Он вздохнул и потёр ладони друг о друга, чтобы ощутить приятный прилив тепла и приток магической энергии к кончикам пальцев. Это всегда настраивало его на нужный лад перед началом плетения заклинаний. Обычное и привычное действие из детской лирейской книжки для юных начинающих магов.

— Я могу проложить мост материализующей магией, — предложил Кирион, бросая взгляд на пропасть между домами. — Мне по силам было бы даже сделать управляемую парящую платформу, но мои возможности весьма ограничены из-за концентрации на барьере.

Более опытный маг мог бы играючи со всем этим справиться, но он был артефактом и предпочитал решать проблемы при помощи правильного инструмента. Ему больше по душе было предусмотреть опасность и подготовиться к ней, имея при себе вещь на каждый случай жизни. В меньшей степени Кирион был практиком, средненьким заурядным магом-универсалом, хотя для его возраста и невеликой изначальной одарённости резерва это было вполне неплохо.

[Мэйв]

Мэйв пристально вгляделась в Кириона слушая его очень внимательно и вновь посмотрела на пропасть между домами. Его слова — о том, что он не справится с требуемыми трюками — она восприняла как чистую правду.
 
Девушка покосилась так же и на шахту лифта — металлическая дверь тускло отблескивала в полумраке. Мысль о спуске этим путём тут же вызвала внутри ледяной укол тревоги. «Застрять в кабине, когда вокруг разливается угарный газ... Нет, спасибо. Такой финал мне не нужен».
 
Она сделала глубокий вдох, прислушиваясь к окружающему миру. Ветер — вот что меняло всё. Он тянул с настойчивой, почти осязаемой силой, уводя любые ядовитые испарения прочь. Воздушные потоки выстраивались в невидимую дорогу, отводя смертельную угрозу в сторону. Мэйв приподняла голову, прослеживая направление ветра по едва колышущимся лентам дыма.
 
— Лифт точно не вариант, — произнесла она вслух, скорее для себя, чем для спутника. — Однако ветер играет за нас. Будем двигаться по ветру, держаться открытых пространств. Так у нас хотя бы будет шанс почувствовать угрозу заранее.
 
Мысли Мэйв начали лихорадочно метаться. Ситуация выглядела почти безвыходной: они заперты на крыше, а единственный путь к спасению требовал одновременно:
-поддерживать магический щит, для из защиты от угроз;
-управлять парящей платформой, о которой упомянул Кирион, чтобы безопасно спуститься вниз;
-действовать быстро — время явно работало не на них.
 
Мэйв закрыла глаза, отгоняя нарастающую тревогу. «Щит требует постоянной концентрации. Если ослабить контроль — нас могут моментально настигнуть. Но и медлить нельзя: платформа долго может не устоять».
 
В голове начали выстраиваться возможные сценарии:
-Разделение обязанностей. Она держит щит, Кирион управляет платформой. Но его силы на исходе — справится ли он с маневрированием?
-Сокращённый маршрут. Найти ближайшую точку спуска, минимизировав время в воздухе.
 
Мэйв резко выдохнула, принимая решение. «Сокращённый маршрут — наш лучший шанс. Да, защита будет на мне, и это позволит Кириону просто держаться и не направить платформу не прямо, а наискосок, буквально скользя по воздуху вниз».
 
Мэйв замерла, и четко, не отвлекаясь, смотрела на здание, мысленно прочерчивая траекторию и та легла идеально по диагонали. Взгляд скользил по линиям кровли здания — наклонная поверхность, местами покрытая сколами, мусором и трещинами, уходила вниз под углом примерно 30 градусов.
 
Она мысленно разложила задачу на составляющие:
-угол спуска. Если направить платформу наискосок, можно снизить вертикальную скорость;
-использовать кровлю как естественный «тормозной путь»;
-минимизировать время нахождения в воздухе.
-стабильность щита. При диагональном движении нагрузка на щит распределяется равномернее — меньше риска критического прорыва.
-управляемость. Кирион... она уверенно знала, что сможет поддерживать платформу, если траектория будет плавной, без резких манёвров.
 
Она повернулась к Кириону, говоря чётко и спокойно:
— У нас есть вариант. Я возьму полностью щит на себя. Это освободит тебе руки и силу для управления платформой. Ты должен смотреть только вперёд, не отвлекаться. Будем двигаться по диагонали вниз. Ты фокусируешься на поддержании платформы — держи её параллельно кровле. Я возьму на себя щит и при необходимости коррекцию курса. Если почувствуешь, что силы иссякают, сразу скажи. Можно направить её не прямо, а немного вниз, будто толкнул её по воздуху. Она пойдет наискосок вниз и даже немного срежет нам путь по наклоненной кровле.
 
Мэйв закрыла глаза, глубоко вдохнула и вдруг вспомнив, вернулась в аудиторию академии — к строгим наставлениям профессора Элариона, к бессчётным часам практики, к холодным каплям пота на висках во время испытаний. «Защитная магия — это не просто слова. Это воля, концентрация и безоговорочная вера в собственную силу», — звучал в памяти его голос.
 
Она расправила плечи, ощущая, как внутри разгорается ровный, спокойный огонь, готовый в любой момент превратиться во всепоглощающее пламя. Пальцы сами нашли верные позиции — три точки опоры: сердце, лоб, центр ладони.
 
Медленно, с предельной чёткостью, Мэйв начала выстраивать новую конфигурацию щита:
Основа — многослойная сфера с чередующимися полями поглощения и отражения.
Активный контур — сеть самовосстанавливающихся энергетических нитей.
Финальный слой — система мгновенного отклика на угрозы, перенаправляя их в сторону.
 
Мысленно она проговаривала ключевые слова, что говорил тогда учитель, вкладывая в них не только знания, но и твёрдую уверенность:
«Щит мой — крепость непоколебимая. Что извне — то отразится.
Что внутри — то сохранится. Сила моя — опора его».
 
Воздух вокруг задрожал, наполняясь гулом нарастающей энергии. Перед Мэйв медленно проявилась полупрозрачная сфера — не слабый кокон прежнего щита, а плотная, переливающаяся структура с пульсирующими золотыми прожилками.
 
Мэйв улыбнулась, не отрывая рук от энергетического контура:
— Так и должно быть. Старый щит был слаб. Теперь — это настоящая защита.
 
Она ощущала каждую нить конструкции, каждую точку напряжения. Щит стал не просто барьером — он превратился в живой организм, реагирующий на её волю.
 
«Всё дело в уверенности, — подумала она. — Знания — это каркас. Но только вера превращает его в неприступную стену».
 
Ветер, всё ещё отгонявший угарный газ, словно поддержал её — поток воздуха коснулся лица, будто одобрительный шёпот стихии. Мэйв выпрямилась, полностью контролируя созданную защиту. Она не знала сколько так сможет продержаться, но когда на кону стоят жизни, она будет держаться до последнего. Теперь они были готовы двигаться дальше.
 
— Готово. Буду держать, сколько смогу, — с уверенностью произнесла Мэйв.

[Кирион]

В ясном ночном небе можно было разглядеть поднимающиеся тёмные клубы дыма. Свет от прожекторов и подсветки строительных кранов позволял это увидеть. Значит, горело что-то неприятное. Впрочем, удивляться не стоило. Тут рядом были заводы. Кто знает, что там вообще внутри хранится. Эти корпорации способны закопать отработанное ракетное топливо, а сверху присыпать землёй и понаставить дешёвого жилья для рабочих.

На Лирее, особенно на родине Кириона, из-за антагонистических отношений между корпорациями и аристократией надзор куда жёстче, да и обе стороны так и норовят друг друга потопить руками государства. Конечно, если дело не касается лириумных шахт. Там регулярно происходят взрывы и обвалы из-за нарушения техники безопасности ради выполнения плана и получения прибыли.

Кирион кивнул Мэйв. Её рассуждения были весьма здравыми, и она реалистично воспринимала свои возможности. Девушка перестроила щит, сделав из него настоящий бастион. Он отметил все нововведения опытным взором. Хотя ему не очень понравилось, что она добавила самовосстановление. Оно было весьма изнуряющим. Возможно, его беспокойство было излишним. Однако сильное повреждение такого барьера ударит и по девушке. За такую мощную защиту шёл откат и по самому заклинателю. Можно было лишь подивиться её силе воли.

— В таком случае, мадемуазель, я вполне справлюсь с созданием и управлением платформой.

Сочетание материализующей и пространственной магии было не самой простой задачей, требующей от заклинателя опыта магической вязи и глубокого понимания теории. Кирион не испытывал никаких затруднений с этим. Это не слишком отличалось от создания артефакта, хотя вместо работы с физическим объектом приходилось заниматься плетением заклинания в воздухе.

Он распростёр руки перед собой и начал прямо из воздуха вытягивать слабо светящиеся нити в цвет своей магической ауры. Вскоре эти нити начали сплетаться по его воле в сложную магическую вязь, скручивающуюся в спираль. Наконец, оглядев пристально своё творение, Кирион щёлкнул пальцами, и магическая вязь сжалась в тугой комок, который растёкся в полупрозрачный голубоватый диск с бортиками.

Кирион при помощи небольшой мысленной команды несколько раз переместил платформу, а затем опустил её прямо перед собой и своей спутницей. На его руке осталось немного золотистых искр, которые он небрежно стряхнул с рук и машинально вытер об одежду, как это делал со своим зачарованным фартуком в мастерской.

— Готово, — сказал Кирион, проверяя ещё раз своё творение. — Я могу весьма долго поддерживать заклинание, но мне необходимо будет следить за дорогой, как шофёру, поэтому полагаюсь на вас в вопросах безопасности.

Он достал из кармана КПК и показал девушке карту города.

— Как нам лучше добраться до бункера?

Кирион оставил в её руках своё устройство, а затем посмотрел на волочащийся подол своего длинного и слегка сверкающего халата, зацепившегося за невесть откуда взявшийся гвоздь. Он тут же бросил сконфуженный взгляд на Мэйв.

— Одну секунду, мне надо решить проблему, — решительно сказал Кирион. — Я не ожидал сегодня подобной катастрофы и оделся для мероприятия.

Он снял верхний слой своих громоздких экзотических одежд и убрал в карманное измерение. Халат просто исчез в его руках с лёгким хлопком и в облаке опадающих искр. Свои взъерошенные кудри он завязал в высокий хвост, а длинные рукава расшитой золотой нитью сорочки с воротником-стойкой закатал по локоть.

— Не самый презентабельный вид, но меньше шансов, что я зацеплюсь за какой-нибудь гвоздь и пострадаю.

Он весьма прытко запрыгнул на платформу и деловито по ней прошёлся и даже попрыгал. Всего она была в диаметре 4 метра и имела бортик, за который можно было крепко держаться. Отдалённо платформа напоминала корзину воздушного шара, только с округлым дном.

— Я могу поддерживать платформу и ею управлять, пока физически не устану и не сдамся перед желанием уснуть, — сказал Кирион, пожимая плечами. — Гипотетически мы можем просто улететь отсюда. Если полетим в направлении ветра, то получится быстро и без особых затрат на перемещение платформы в пространстве.

Он, однако, выглядел немного неуверенно.

— Но я не уверен, что город не перекроют скоро даже с воздуха. Вы, мадемуазель Мэйв, видели, что там выставляют власти оцепление вокруг места распространения этого красного тумана? Я не хочу, чтобы по нам чем-нибудь убойным ударили с перепугу, когда мы вылетим из города.

Когда Мэйв оказалась на платформе и привыкла к ней, Кирион начал плавно поднимать крнструкцию и вести в указанном девушкой направлении. Можно было увидеть, как пожарные тушили горящее здание торгового центра. Особенно жутко выглядело то, как из открытых окон выпрыгивали люди. Некоторые из них при помощи магии перемещали себя и других, но большинство разрывалось между участью сгореть или разбиться. Это была весьма душераздирающая сцена.

Подавляющее большинство населения города составляли хуманы. Маленькие, слабые и истощённые постоянной работой. Но они обладали какой-то внутренней силой, восхищавшей Кириона. Люди в обычной одежде помогали разгребать завалы. Кто-то раздавал воду в бутылках. Конечно, СМИ и даже блогеры всё это снимали и комментировали.

Туман стал расползаться. Люди вдалеке начали кашлять и давиться воздухом. Наколдовавший освещение маг-хуман начал беспокойно метаться вокруг других волонтёров. Кирион никак не мог вспомнить, что это был за странный едва уловимо знакомый запах, сопровождавший этот красный туман. Он уже встречал эту сладко-горькую нотку очень давно.

В это время мародёры кинулись пробираться в магазины, а самые отчаянные пытались разбить стеклянные двери корпоративного здания. Удивительно, но собственные силы корпорации не кинулись защищать здание. Обычно неразговорчивые мужчины в бронежилетах с автоматами защищали имущество своих нанимателей.

Теперь было хорошо видно, что туман был скорее бронзово-рыжим и выше второго этажа не поднимался. Некоторые люди в желании сбежать от тумана взбирались на здания, и даже одна группа залезла на памятник основателю города. Редкие обладатели современных продуктов автомобильной промышленности передвигались на летающих моделях прямо над самым туманом. На эти авто пытались залезть другие. Одна машина смогла каким-то чудом взлететь высоко и застрять в билборде на небоскрёбе.

— Дело совсем плохо. Если люди бегут в такой панике от этого красного тумана, то он явно смертельно опасен.

[Мэйв]

Мэйв, едва услышав, что Кирион уверенно справится со своей магической платформой, тут же сосредоточилась на поддержании защитного щита. В голове её стремительно проносились варианты маршрутов: какой путь до пригородного бункера будет наименее опасен в условиях, когда рыжий туман плотным облаком окутывает улицы?
 
Мысли работали чётко: оценить плотность тумана, учесть возможные магические аномалии на разных участках, просчитать запас сил для поддержания щита на протяжении всего пути... Она уже готова была выбрать один из трёх наиболее перспективных маршрутов, когда Кирион молча протянул ей КПК с интерактивной картой города.
 
Экран засветился, высветив детализированную схему города. Введя свои временные данные для доступа к системам наблюдения и оценки безопасности. Сами коды автоматически сотрутся спустя 30 минут, не оставив и следа, а также кроме информации по городу никаких данные не предоставляли. Мэйв всмотрелась в карту: зелёные линии обозначали безопасные коридоры, жёлтые — зоны с умеренной концентрацией тумана, красные — участки, куда лучше не соваться. Специальные метки указывали на возможные укрытия и источники магической энергии, которые могли сказаться на щите.
С этой картой ориентироваться стало значительно проще. Мэйв быстро скорректировала план: теперь путь к бункеру пролегал через череду относительно безопасных зон, с чёткими точками для кратковременных остановок. Она кивнула Кириону — теперь у них был реальный шанс добраться до укрытия.
 
— Не переживай, я все рассчитаю и скажу куда двигаться.
 
Краем глаза Мэйв заметила, как Кирион ловко избавляется от верхнего слоя своих громоздких экзотических одежд. Движения его были точными, почти ритуальными: он распустил замысловатые завязки, стянул объёмный плащ и аккуратно свернул его, прежде чем убрать в карманное измерение. Очевидно, он не хотел рисковать — ткань могла еще раз зацепиться за ржавый гвоздь, как только что случилось или торчащую антенну на улице.
 
На губах Мэйв невольно расцвела лёгкая улыбка. Она мысленно поблагодарила свой выбор в пользу практичности: в отличие от Кириона, она никогда не обременяла себя подобными одеяниями. Её костюм — облегающий, из прочного, но гибкого материала — идеально подходил для передвижений в экстремальных условиях. Ничто не сковывало движений, каждая деталь экипировки имела своё назначение: карманы для артефактов, усиленные вставки на локтях и коленях, пояс с быстросъёмными креплениями.
 
В голове промелькнула ироничная мысль: «Сколько благородных дам потратили часы на подбор вышивок и кружев, чтобы потом беспомощно спотыкаться о собственные подолы при первой же тревоге». Мэйв никогда не понимала этого стремления жертвовать функциональностью ради красоты.
 
Она бросила короткий взгляд на Кириона, который уже выглядел значительно легче и подвижнее без массивного одеяния. «Иногда даже самые красивые традиции приходится отложить ради выживания», — подумала Мэйв, поправляя ремень. Теперь, когда оба были готовы к быстрому передвижению, путь к бункеру казался чуть менее угрожающим.
 
Когда они тронулись в путь, Мэйв сразу взяла инициативу на себя. Её пальцы легко скользили по экрану КПК, высвечивая на карте извилистые маршруты — запасные коридоры, узкие проходы между зданиями, полуразрушенные галереи, где ещё сохранялась относительно чистая атмосфера.
 
— Если воздушные коридоры не перекроют вовремя, — коротко бросила она Кириону, не сбавляя шага, — эти пути дадут нам шанс уйти вбок. Туман движется волнами, нужно чувствовать его ритм. В бункере есть зонды, с помощью которых мы сможем наблюдать и взять образцы. Я заметила, что тебя что-то тревожит, как будто этот туман о чем-то тебе напоминает. И ты либо не можешь вспомнить, либо не хочешь говорить. Однако там погибают люди, и мы должны знать, в чем причина и как от неё избавиться.
 
Из глубин городских улиц доносились отчаянные крики — люди задыхались, тщетно пытаясь найти укрытие. Мэйв стиснула кулаки: там, внизу, среди бетонных лабиринтов, уже лежали бездыханные тела. Ни баррикады, ни оцепление не спасали — рыжий туман не признавал границ, просачиваясь сквозь малейшие щели, обволакивая всё на своём пути.
 
— Оцепление бесполезно, — глухо произнесла она. — Туман не спрашивает, где остановиться. Он просто идёт.
 
Они петляли между обшарпанными фасадами, прижимаясь к стенам, когда плотные клубы дыма накатывали особенно близко. Мэйв внимательно следила за изменением цвета воздуха: янтарные оттенки означали слабую концентрацию, багровые — смертельную опасность.
 
Вдруг она замерла, вытянув руку вперёд. Вдали, среди монотонного бетона и ржавого металла, пробивалась узкая полоска зелени — одичавшие кусты, пробившиеся сквозь трещины в асфальте. Под ними, едва заметный под слоем опавших листьев, чернел прямоугольный люк.
 
— Вот он, рядом с поворотом на магистраль, — голос Мэйв прозвучал твёрдо. — Канализационный люк ведёт прямо к бункеру. Нужно успеть до тумана.
 
Приблизившись к люку Мэйв бросила взгляд назад. Город умирал у них за спиной — молчаливый, задыхающийся, поглощаемый рыжим маревом. Теперь их единственная надежда — этот узкий лаз в подземелье и единственный проход в бункер.