[Симбер Ресинджер]

[Кирион]

Кирион в свои весьма юные для эльфа годы уже завоевал славу мастера, перепрыгнув через статус «подающий надежды молодой талант». Ему удалось сделать замечательные украшения-артефакты, красивые и одновременно функциональные. Он стремился в своём ремесле, в своём искусстве, соединить эстетику с магией, передовые идеи артефакторики с традиционным стилем родной ему Айны.

Однако, ему страстно хотелось создать что-то, что ознаменует новую веху в его творческой жизни, навсегда утвердив в собственных глазах гордое звание мастера артефакторики. Для особого артефакта требовались особые материалы. Кириона будоражила мысль сделать что-нибудь неожиданное! Столь смелый вызов для консервативной лирейской артефакторики стал бы толчком для его коллег, чрезмерно закостеневших в бездумном следовании многовековым традициям. Небольшая встряска им точно не помешает.

Кирион узнал от своих знакомых, которые узнали от своих знакомых, что около какого-то невзрачного пришедшего в упадок города упал метеорит. И, вроде бы, этот метеорит никому нужен не был. Кирион подумал, что для создания артефакта мечты ему не помешает использовать немного метеоритного металла. У него была возможность поработать с чем-то пришедшим извне и использовать себе на пользу свойства этого материала. Кирион помнил, как в музее во время практики на втором курсе его группе показывали ритуальное оружие древних царей, объясняя удивительные свойства, рождённые из синергии магии Аркхейма и особой слоистой структуры энергетической оболочки.

Будучи слишком увлечённым и преисполненным энтузиазма, он погрузился в новый проект с головой. Ему удалось поразительно легко и быстро добраться до этого медвежьего угла и найти метеорит. Правда, его наспех собранный теомагический артефакт сломался практически сразу после приближения к столь желанному метеориту.

Трава на поляне была примятой и потемневшей. Едва уловимо пахло чем-то неприятным, одновременно напоминая тошнотворный запах дешёвой краски и аромат протухшего мяса. Однако молодой эльф был слишком поглощён своей целью, чтобы обращать внимание на такие мелочи. Кирион почувствовал невероятное сладострастное наслаждение, предвкушая неотвратимо приближающуюся кульминацию его нынешнего этапа жизни. Он ликовал и смеялся, протягивая свои руки к небольшому испещрённому рытвинами камню размером с его собственную голову.

Перчатки из плотной зачарованной кожи ему наверняка помешали бы в полной мере почувствовать текстуру добычи, верно?

Кирион стянул перчатки и запихнул обе сразу в свой карман. Кожа его пересохших губ от слишком широкой улыбки треснула по центру. Лёгкий металлический привкус крови его ничуть не побеспокоил, хотя обычно он очень болезненно воспринимал любые свои раны, даже самые незначительные ранки от пореза бумагой.

Когда его разгорячённая ладонь левой руки соприкоснулась с холодным, удивительно гладким камнем с несколькими плавными углублениями, то его от кончиков пальцев до ключицы пронзила жгучая вспышка боли. Кирион тут же отпрянул с протяжным воем, держась правой рукой за гудящее от боли предплечье. В его руку были воткнуты непонятные тёмные иглы. Они все были разного размера и не слишком ровные.

Много времени на размышления у него не было, поскольку непонятное отвратительного вида существо выпрыгнуло перед ним, вытягивая извивающиеся остроконечные отростки в его сторону. Оно не было зверем или рептилией, членистоногим или амфибией. Однако каким-то образом воплощало в себе черты всех вышеперечисленных существ.

Он слышал ужасные истории о том, что может произойти с теми, кто быстро не умрёт, попав в лапы к хтону. Никаких сомнений не было в том, что эта мерзость принадлежит к этому отвратительному роду отравляющих одним своим существованием Аркхейм. Прабабушка когда-то назвала их «гангреной на теле мира». Он до сегодняшнего дня не представлял, насколько точным было её описание.

Кириону удаётся в процессе побега сплести заклинание, которое его немного толкало вперёд. Он не был уверен, что его способностей хватит, чтобы оттолкнуть это существо. Зато можно было толкать себя. Это давало маленькое преимущество. В непростом процессе спасения своей жизни даже такая мелочь имеет большое значение. Тёмные иглы вытащить он не смог. Они были зазубренными и скользкими, а потом и вовсе стали извиваться как черви и пытаться вонзиться глубже. Ему даже не удавалось нормально схватиться пальцами за них.

Кирион был в неплохой физической форме, но паника и жгучая боль его дезориентировали. Его мышцы горели, а рука причиняла ему невероятную боль, от которой текли по лицу слёзы. Или это от страха? Он даже не представлял, что можно испытывать такую боль. Почему он не ценил свою мирную и беспроблемную жизнь? Если он выживет, то будет сидеть дома под охраной массива из десятка защитных заклинаний и артефактов. Нет! Двух десятков!

Острый загнутый носок его ботинка напоролся на камень. Этого хватило, чтобы Кирион потерял равновесие и упал. Высокая трава смягчила его падение и утешающе обняла.

Странно, но тут было так тихо, что даже со стороны весьма далеко пролегающей отсюда автодороги доносился гул автомобилей.

Вот так он и умрёт в какой-то дыре. Родители и брат никогда не смогут его должным образом похоронить в семейном склепе. Его прекрасное тело и лицо пойдут на корм этой твари!

Внешний вид

[Инфирмукс]

Маленькие уютные городки на отшибе мира часто опасны тем, что для своих тёмных делишек их оккупируют всевозможные криминальные элементы, не боясь развернуть там по-настоящему активную деятельность. Сагрон являлся типичным образчиком таких городков и выглядел так, словно его застроили трущобами самого низкого качества с запада на восток и с юга на север — даже для человеческих отбросов.

Город был не слишком большим: десяток неряшливых кварталов, не больше шести тысяч жителей и разваливающийся недострой, способный вместить в десять раз больше. Только вот Сагрон нормальному человеку и даром не нужен. Население здесь сокращалось, а улицы приобрели вид печального и совсем не романтического апокалипсиса, будто город одновременно настигли гражданская революция, перестройка, восстание машин и экономический дефолт. А под конец на него ещё метеорит рухнул, и завёлся хтон.

— «Меня только что послали по твоему батюшке...» — с оттенком ироничного интереса произнёс Эреб, медленно плывя над головой Инфирмукса в образе десятиметрового костяного змея, объятого трескучим алым пламенем.

— Кто? Здесь же никого нет. До города пешком добрый час.

— «Так этот хтон и послал. Он полудикий, а я скрываю ауру, так что он не чувствует угрозы. Говорит, чтобы мы убирались с его охотничьих угодий. Чует какого-то вкусного эльфа и делиться не собирается...»

Инфирмукс застыл, прислушиваясь и пропуская теомагическую волну вокруг себя на радиус около пяти километров. И правда, на севере, далеко от заброшенной дороги, появился маячок эльфийской ауры. Не раздумывая, хтоник сорвался с места, взмыл в воздух и за считанные секунды преодолел расстояние до источника ауры.

— Это может быть один из подельников картеля, как раз поймаем и допросим! — ему очень повезёт, если в первые десять минут своего пребывания в этом славном местечке он наткнулся на одного из местных, кто причастен ко всем тем ужасным событиям, из-за которых Инфирмукс сюда и сунулся.

Но, оказавшись на прогорклой, выжженной поляне возле метеоритного «панциря», он увидел совсем не то, что ожидал. На землю упал молодой эльф, который выглядел сейчас не лучшим образом: с рукой беда, лицо искажено болью, щёки мокрые от слёз. Этот представитель эльфийской расы был красив, как и многие его соплеменники, хотя и выглядел довольно экзотично. Скорее, он походил на сабаотского альва, причём из военной сферы, если судить по крепкому, тренированному телу. Вот только двигался он совсем не как военный — уж Инфирмукс, прошедший тысячи битв, легко отличал «гражданского парня» от тренированного «солдата».

Хтон же оказался вполне типичным представителем своего рода, сочетая сразу несколько черт, характерных для совершенно разных созданий. Не слишком крупный, но возвышающийся на добрый метр над головой Кириона, с блестящей тёмной бронированной чешуёй, огромными лягушачьими глазами, вытянутой покатой мордой и конечностями, напоминающими сюрреалистического богомола. К тому же у него наличиствовал длинный скорпионий хвост и злобная, голодная аура.

Поднявшись надыбы, хтон кинулся к упавшему эльфу, намереваясь вонзить свои длинные, иглообразные зубы и перекусить добычу пополам. Длинный костяной хвост Инфирмукса взметнулся в воздух, за секунду обвил ноги Кириона и резко дёрнул на себя. Буквально в миллиметре от того места, где была рыжая голова, вонзилась шипастая лжемандибула.

— «Этот хтон ему что-то передал... будь осторожнее, странная подозрительная дрянь. Паразитический организм. Эльф заражён, убей его...» — трещал над головой Эреб.

Коса Авазитонес, вспыхнувшая в воздухе, ударила с характерным скрежещущим лязгом, ломая бронированные пластины на морде хтона и отбрасывая его на добрый десяток метров назад. Инфирмуксу не требовалось держать косу — она свободно наносила атаки, порхая в воздухе, словно смертоносное орудие из костей и горящих лезвий.

Вражескому хтону такой приём не понравился, и, громко зарычав, он неожиданно открыл стихийный портал и ломанулся туда. Если бы Инфирмукс знал, что этот монстр способен использовать стихийные порталы, то заблокировал бы зону телепортации, но имеем то, что имеем.

— Почему ты не сказал, что он телепортируется? — воззрился Инфирмукс к небу, где всё ещё парил Эреб.

— «Скрытый навык, я не изучал его так подробно...»

Освобождая ноги эльфа от собственного хвоста, Инфирмукс воззрился на него. В голове всё ещё звучало предостережение Эреба о паразите.

— Ты как, парень? Что с рукой?

Подойдя ближе, Инфирмукс легко поднял Кириона на ноги, быстро его осматривая. Свою хтоническую ауру не скрывал.

— «Шашлык из эльфятины у нас запланирован на вечер?»

— «Отставить шашлык. Никой эльфятины, Эреб. Мы на диете!» — усмехнулся мысленно.

[Кирион]

Кирион всегда нескромно считал лучшей частью себя то, что он никогда не отчаивался. Ему было совершенно не свойственно терять веру в себя и опускать руки. Надежда на чудесное спасение не оставляла его ни на секунду. Возможно, где-то в глубине души он знал, что ещё было не время умирать.

Он нашёл в себе силы воспрянуть духом, когда само провидение вырвало его из цепких лап смерти и протянуло руку в виде неизвестного рыжего мужчины. Тот появился в ореоле силы и славы, будто герой древних легенд. Конечно, спустя мгновение Кирион просто понял, что его спаситель был достаточно силён, чтобы отголосок его могущества всколыхнул и пустил рябь по разлитой вокруг магической энергии.

Его сердце бешено стучало, так и норовя разорвать грудь и выпрыгнуть наружу. Чувство боли было немного притуплено адреналином, но вместе с тем от руки по телу разливался неестественный жгучий холод. Поражённая порчей рука ощущалась неестественной и неправильной. Лучше бы испачканная соком травы и грязью шёлковая одежда была его главной проблемой!

Почему он вообще посмел идти один в такое опасное место? А его родители? Они бы корили всю оставшуюся жизнь себя за то, что не доглядели за ним.

Кирион попытался привстать, упираясь локтями в землю. Его мышцы неестественно горели от боли, а в его крепких от кузнечной работы руках появилась болезненная слабость. Такое чувство, будто он стремительно заболевал. Неужели эта мерзкая тварь его чем-то заразила? 

Его реакции хватило, чтобы увидеть, как хтон целится в него и атакует. Чудовищное тело, подобное зловещей химере из старых лирейских сказок, начало движение в его сторону. Но что Кирион мог сделать? Его сил едва бы хватило немного откатиться. Раздирающая его боль просто мешала сосредоточиться и что-нибудь даже самое простое наколдовать. Как выполнить соматический компонент заклинания, когда твои руки дрожат? Он даже разжать сжавшиеся от боли челюсти не мог.

Тут что-то странное обвило его туловище и вовремя утянуло из-под атаки. Его так крепко и резко сжали, что даже не было возможности сделать вдох.

Непонятно откуда появившаяся коса показалась Кириону самую малость безвкусной. Такие вещи нравятся обычно мальчикам в отрочестве. Он и сам рисовал в своих блокнотах причудливые чёрные доспехи с неровными шипами. Даже в такой ситуации его взгляд оказался прикован к артефакту. Ему было интересно узнать, что отвечало за равномерное распределением пламени и придание ему формы. А материал... Это кость! С костями он не работал, так как они имели слишком много характера, отпечатавшегося ещё при жизни тела-донора. Кости обычно не желали быть маленькими изящными украшениями. Они обычно впитывали всё самое дурное и сильно искажали любые чары. Делать расчёты на кости — это утомительно и скучно!

Хтон телепортировался, бросив мимолётный ликующий взгляд на Кириона. Это было совершенно не к добру. Это штука ещё и вернуться могла в любой момент! Наконец, Кириона опустили на землю. Неизвестный герой весьма бережно помог ему подняться и даже поинтересовался самочувствием. Кажется, тот говорил с легким акцентом. Это был, конечно, не раздражающий любого приличного лирейца цирконский акцент, но ухо всё же раздражённо улавливало раздражающее произношение.

Кирион смог на нетвёрдых ногах удержаться в вертикальном положении и не упасть лишь благодаря поддержке своего спасителя. Возможно, ему стоило найти какую-нибудь крепкую палку по росту, чтобы опереться на неё. Или заклинанием сделать. Немного материализующей магии, а затем протомагия для «шлифовки». И трость готова. 

— Ужасно, — ответил он хриплым голосом, всё ещё пытаясь восстановить своё дыхание.

Ему было даже трудно сфокусировать свой взгляд на собеседнике. Перед глазами всё просто расплывалось. Кирион пытался сделать простой жест рукой и пробормотать формулу теомагического заклинания, чтобы осмотреть свою руку. Однако, его тело его подводило в этот момент. Он оказался во власти своего спасителя.

— Вы меня спасли, вы спасли меня не просто от смерти, а от очень страшной смерти, — сказал Кирион дрожащим голосом, сдерживая всхлип, — Я никогда не смогу вас отблагодарить за это, месье.

Стоящий перед ним был хтоником. Его взгляд зацепился за эти забавные рога, а потом скользнул по хвосту. Это выглядело причудливо и странно. Кирион видел до этого хтоника так близко всего один раз, но это странное двойственное ощущение он никогда не забывал. Сам привкус магической энергии имел что-то странное и сбивающее с толку. Такое ощущение возникало, будто два голоса одновременно пели на свой манер, а иногда сливались как при хоровом пении.

Кирион безуспешно попытался отряхнуть с себя ворох влажных листьев, упавших с умирающих деревьев. Он ужасно вспотел, и его тонкие многослойные шёлковые одеяния прилипли к его коже и неприятно холодили его разгорячённую кожу.

Он жив! Он жив! Но надолго ли?

Из его рта против воли вырвался смешок облегчения и пробивающейся истерики. Кирион из кармана чуть подрагивающей здоровой рукой вытащил салфетку и вытер лицо. Во рту был противный стойки солоноватый привкус смеси собственных слёз и крови от разодранной губы.

— Но что с моей рукой? Можно ли вылечить мою руку? — спросил он.

Кирион, как и многие жители благополучных безопасных мест, просто предпочитали игнорировать существование хтонов. У него было отдалённое знание, что на далёком Климбахе было собственное государство у хтоников. И Коалиция Рас наверняка большие деньги тратила на изучении хтонов. Явно должна быть какая-то ветвь медицинских исследований, занимавшихся изучением и лечением ран, нанесённых хтонами. А вдруг его на эксперименты заберут?

Кирион был весьма обеспокоен. Правда, чувство страха за собственную жизнь отступало перед ужасом потери своего ремесла. Это было дело его жизни! То, что наполняло его радостью жизни и заставляло просыпаться каждое утро с нетерпением, а затем продуктивно провести очередной день. Как он будет без своей руки работать? Его правая рука даже при должной тренировке никогда не сможет так точно и аккуратно работать, как левая. Ему отрежут руку? Кирион терпеть не мог протезы. Хотя возможность модернизировать часть себя и имела некоторую привлекательность, но ничто не сравнится с ощущением скольжения подушечки пальца по тонкой едва ощутимой вязи зачарования на артефакте.

Взгляд против воли опустился на рану. На его потемневшей руке стали появляться какие-то наросты из чешуек. Кирион тут же сорвал кольца и браслеты, а затем. положил их в висящую на плече сумку с записной книжкой и писчими принадлежностями, которую всё это время нёс при себе. Он обратил внимание на то, что тонкая серебряная вставка на кольце, которая была призвана сигнализировать о яде под рукой вспышкой света, потемнела и имела признаки коррозии. У него не было много времени рассматривать то, что произошло с его артефактом.

Одно было ясно: ему срочно нужно было избавиться от этой дряни. А вдруг он будет заживо поглощён хтоном? Это мерзкое существо съест его изнутри как какой-нибудь паразит. Отложит в него свои личинки, которые прогрызут его тело изнутри и будут использовать как кокон.

Его бурная фантазия ему рисовала страшные картины. Кирион большими слезящимися глазами смотрел на рыжего хтоника, ища в маленькой мимической морщинке, в наклоне бровей и языке тела ответ на единственный волнующий вопрос: можно ли вылечить его руку.

[Инфирмукс]

Наверняка, далеко не каждый встречный отнёсся бы с пониманием, увидев такого здоровенного парня, сдерживающего рыдания от одного единственного тычка хтона. Но не Инфирмукс, который по воле судьбы повидал мужчин, льющих слёзы не реже, чем рыдающих барышень, просто потому, что прожил очень-очень долгую жизнь среди хтоников Некроделлы, а до этого — среди повстанцев, где мужское окружение преобладало. Сложно не заплакать, если во время прорыва потерял весь отряд или испытал боль, которую едва ли выдержит рядовой гражданский цирконец, чтобы не обмочиться и не рухнуть без сознания от шока. Это повлияло и на остальные аспекты восприятия мира Инфирмуксом, а потому плачущий Кирион вызвал у него уже привычное покровительственное отношение и желание защитить и успокоить.

— Всё хорошо, — потрепал его по вьющимся волосам Инфирмукс. — В следующий раз будь осторожнее. Ты почему вообще один сунулся в это дерьмо? Если проблемы с самозащитой, стоило нанять охрану. Как тебя зовут? Моё имя — Инфирмукс. Благодарностей не надо, потом сочтёмся, — и он азартно подмигнул.

Первое правило работы с подступающей к твоему визави истерикой — излучать уверенность и спокойствие. И, порой, капельку доброй иронии, которая как бы говорит: «Хэй, это всё не смертельно». И хотя на самом деле Инфирмукс совершенно не знал, с чем они столкнулись, нельзя допустить, чтобы Кирион ещё и словил паническую атаку. Во взгляде эльфа читалась такая фанатичная мольба, что Инфирмукс даже почувствовал себя неуютно.

— ...да, твоя рука... Я не врач, но давай посмотрю. Знаешь, тебе, конечно, лучше бы сейчас вернуться домой. У меня на этой территории дело, и оно будет очень опасно для... а ты..., — окинув ещё более внимательным взглядом эльфа, оценив обилие украшений, сильные руки, крепкие пальцы, заглянув за спину, где остался панцирь метеорита, сложив два и два, изрёк: — кузнец или артефактор, верно? То есть не солдат и не наёмник.

— Его руку вряд ли вылечат за двенадцать часов... — раздался сверху голос Эреба, и если Кирион поднимет голову, то сможет увидеть костяного змея-дракона, чёрный остов которого объят красным пламенем.

— Не боись, это Эреб, мой хтон-симбионт, — сразу расставил точки над «i» Инфирмукс. — Эреб! Давай, раз умный такой, просвети меня, что за дерьмо с его рукой?

Тем временем хтоник аккуратно взял руку Кириона в свои ладони, с интересом рассматривая чёрные чешуйки, которые появлялись прямо на глазах. Он мог понять чувства эльфа: если тот действительно являлся мастером, любые травмы рук для него страшнее смерти. На Климбахе к артефакторам относились с огромным уважением, и Инфирмукс всегда предпочитал держать их в тылу, даже если такие мастера настаивали сами идти в бой.

— Хм. Я могу лицезреть лишь ауру. Учитывая, что твой дружок не хтоник, получить его биометрию через хтоническую инфосеть я тоже не могу. Ты знаешь, что надо делать.

— А, ну, так бы сразу.

Далее произошло нечто, что, наверняка, могло если не испугать, то удивить Кириона не меньше, чем упавший метеорит. Пальцы правой руки Инфирмукса покрылись чёрными хитиновыми пластинками, ногти трансформировались в длинные острые когти, и однин из них он вогнал в пострадавшую конечность, разрушая одну из чешуек. Коготь вошёл глубоко, уткнувшись в кость. Вот только боли Кирион не почувствовал, потому что за секунду до этого на его руку была наложена анальгезирующая вязь. Вытащив окровавленный коготь, Инфирмукс поднёс его к губам и слизал кровь.

— Щас, парень, погоди. Эреб у нас очень хорош по хтонам. Обязательно тебя вылечим.

— Хм... хм... гм-гм... — пламя костяного змея-дракона взметнулось вверх, словно кострище. Спустя несколько секунд он произнёс: — ...некий крайне сложный иномирный паразит, сочетающий в себе биологическую и артефактную части. Он влияет на нервную систему, корректирует гормоны, сейчас он активно перестраивает весь биологический профиль носителя. Очень отдалённо это похоже на хтонификацию, но результат будет другим. Судя по всему, этот паразит изобретён искусственно и создавался для войны. Сейчас я вижу что-то вроде становления берсерка: чёрные чешуйки — элемент будущей брони, влияние на гормоны и нервную систему приведёт к тому, что жертва станет более агрессивной и... скажем так, лояльной к убийствам. На первых этапах будут серьёзные вспышки гнева и, возможно, инстинктивные реакции в виде непреднамеренных атак. Когда трансформация полностью завершится, носитель утратит волю, и можно сказать, его разум полностью погибнет. Он превратится в примитивное живое оружие, которым сможет управлять хтон. Процесс займёт двенадцать часов. Если хотите это остановить, отыщите хтона и уничтожьте его. Не просто убейте, а аннигилируйте до состояния атомов, чтобы основная часть артефакта тоже была уничтожена.

— Агааа... — Инфирмукс отпустил руку Кириона. — Всё понятно, твой поход домой отменяется. Не ровен час, ты там всех перебьёшь. Пойдёшь со мной. Найдём этого хтона, а также тех кретинов, кто прячется в окрестностях и создаёт хтоников. Я именно по этому делу здесь. Можешь считать, что тебя спас не я, а они. Кстати, что там с метеоритом? Тебе же, наверное, нужна сердцевина, а не панцирь. Видать, сердцевину уже приватизировали. Пошли её отберём, остальным наваляем по дороге.

Пожалуй, уверенностью в голосе Инфирмукса можно было пасти мегаструмов — настолько он казался убеждённым в благополучном исходе всего этого дела.

— Ах да, — щёлкнул пальцами, создавая вспышку «бытовой» магии и убирая с лица и одежды Кириона грязь, пот и слёзы, — ну, вот, теперь ты снова красавчик. Погнали. — стоит отметить, что Инфирмукс перед собой сейчас видел не столько взрослого эльфа, сколько ощущал его психологическую незрелость, а потому, общался, скорее, как с ребенком или подростком лет 15-16. Супротив возраста в почти две тысячи лет, Кирион впрямь для древнего хтоника представлял детенышем.

Эреб