[Ашер]

Порцион / Пространственная аномалия лесов Эйлат /5029

Ашер, Ди-Кель

Эпизод является игрой в настоящем времени и закрыт для вступления любых других персонажей. Если в данном эпизоде будут боевые элементы, я предпочту стандартную систему боя/без системы боя.

Что значит управлять группой? Какая ноша ложится на плечи того, кто смеет называть себя вожаком? Лишь сила воли, отточенная как клинок, и язык, звенящий словно колокол, способны ли удержать узды правления? А что есть управление поселением? Неустанный анализ, подобный кропотливому плетению паутины, где каждая жизнь – нить, каждое благо – узелок, а взаимоотношения – связующая ткань? И, наконец, править королевством... Что это, как не танец на костях, где жизнь подданных – лишь ресурс, ступени восхождения к безграничной власти? Неужели путь к трону вымощен лишь трупами простолюдинов, а алчность – единственный компас в этом темном лабиринте? Все эти вопросы – эхо, отражающееся от личности, осмелившейся вершить судьбы других людей. Но часто ли хватает человеческой мудрости, чтобы удержать бразды правления в руках?

А что, если я скажу вам, что существует книга... Гримуар, столь же древний, сколь и опасный, способный даровать абсолютную власть над разумом? Фолиант, превращающий волю в пластилин, позволяя лепить из обывателей послушных марионеток, готовых жить и умирать по первому слову своего повелителя. Кто из правителей не мечтал о таком сокровище? Но где найти его?

Легенда о первом явлении гримуара восходит к нынешнему тысячелетию, когда кошмарная аномалия, словно прожорливая пасть, поглотила целые леса, распростерла свои зловещие крылья на многие километры. "Здесь правит бал из теней прошлого, и эхо забытых грехов", - шепчут мертвые деревья, укутанные туманом. Аномалия эта, словно ненасытный зверь, поглотила множество отважных авантюристов и бесстрашных наемников, сокрыв в своем сердце незримую силу, способную не только подчинять мертвых, но и управлять их волей, их истерзанными душами. И до сих пор эта клоака манит в свои объятия безумцев, жаждущих силы, способной изменить ход истории. Ученые поговаривают, что аномалия эта – отголосок деяний некоего древнего правителя, что создал этот мерзкий фолиант в попытке обрести вечное господство над смертными и мертвыми.

И вот, ослеплённые жаждой власти, в этот зловещий водоворот ступают две души (мы). Их ждет поле вечной брани, горнило, где горстка авантюристов, осмелившихся проникнуть в аномалию до них, разделилась на два кровожадных лагеря, сражающихся за право обладания этим "господством". Но эта битва – лишь жалкая рябь на поверхности. Ибо никто, кроме тьмы, не знает, где именно сокрыт фолиант и как заполучить его. И, словно голодный зверь, затаившийся в тени, ждет своего часа третья сила, темная и дремлющая, готовая в любой момент вмешаться в эту смертельную игру. "Война – это пир для воронов, где смерть – лишь званый гость", - гласит старая пословица. Ослеплённые жаждой власти авантюристы еще не подозревают, с каким чудовищем им предстоит столкнуться...

Музыкальное сопровождение.

Во тьме чужой, во мраке черном,
Бессмертный орден вечность сторожит.
Кровь темна на коже блеклой,
Летописец властью говорит.

[Ашер]

Когда-то, в седой древности, существовал орден, словно выкованный из стали преданности. Воины его, не знавшие страха, были живым щитом короля, оплотом его власти и чести. Люди боготворили своего правителя и его доблестных рыцарей, видя в них не просто защитников, но и луч света, окутывающий души теплой пеленой спокойствия. Казалось, эта идиллия, словно вечный рассвет, никогда не угаснет.

Но время, как неумолимый палач, подкралось к королю, посеребрив виски и омрачив зрение. Не имея наследника, он становился все слабее, а народ, словно стая испуганных птиц, начал метаться в панике, терзаясь вопросом: кто же унаследует трон? И тогда на сцену вновь вышел доблестный орден, сея спокойствие в сердцах подданных. Они предложили выбрать достойного правителя из своих рядов, вручив ему корону по воле народа. И народ ликовал, видя в этом справедливость и надежду. "Наши защитники станут править! Те, кто ходит рядом, понимает наши нужды," – шептали они, забывая о стареющем монархе.

А король, лежа в своих покоях, словно раненый зверь в логове, наполнялся гневом. Из-под нависших бровей он смотрел на людей, как на предателей, тех, кого он защищал, а они так бесцеремонно и жестоко вонзили ножи в его спину. "Нет слова "вера," – клокотало в его мыслях, – "никто и никогда не будет верен тебе! Вы все могли стать лишь моими деньгами... Я мог ввергнуть вас в пучину отчаяния – но позволил жить, подарил спокойствие и надежду на завтрашний день! А вы... так быстро отвернулись..."

Эти мысли, словно ядовитые змеи, шипели в его угасающем сознании, эхом отражаясь от безмолвных стен комнаты. Но король не хотел отдавать то, что считал своим по праву. Превозмогая слабость, он пополз к столу и дрожащими руками натянул на себя странный амулет. Из потайного ящика он извлек древнюю книгу и открыл ее.

В этот миг ветер перемен вихрем пронесся над головами людей. Кто-то ахнул, кто-то поспешил ухватиться за головные уборы, спасая их от буйного ветра. Девушки прижимали свои платья, опасаясь бесстыдно оголиться. Рыцари, насторожившись, обратили взор на небо. Старик же, хрипя невнятные слова, поднял руку вверх. - Вы все станете моими безмолвными рабами и будете умирать за меня! Я хочу жить! Это все мое! Королевство мое! Все принадлежит мне!

И в тот же миг небо над головами людей вздулось, словно нарыв, грозя пролиться потоками ярости. Люди, завороженные зловещим зрелищем, не успели опомниться, как в площадь ударила молния, превратив случайного свидетеля в горстку пепла. Паника, словно голодный зверь, разорвала людскую толпу. Обезумевшие от ужаса, люди бросились врассыпную, давя и калеча друг друга. Молнии продолжали терзать землю, превращая несчастных в прах. С того дня королевство погрузилось во тьму и страх, и с тех пор, уже долгие годы, не видело света. И теперь, в этом проклятом месте, идет ожесточенная борьба между местными жителями и чужеземцами, жаждущими заполучить древнюю книгу. - Вот так вот, – закончил свой рассказ мужчина, сидящий в таверне и потягивающий крепкий напиток.

Его слушатель лишь хмыкнул и сделал терпкий глоток. - Да, страшно подумать, что будет, если такая вещица попадет в плохие руки. Понятно, почему авантюристы здесь разделились на два лагеря. Ох, что же будет с нашим миром...

За попойкой и пьяными бреднями наблюдал эльф. Его заинтересовала эта аномалия, а именно – книга. Эльф был консерватором, чуждавшимся технологического прогресса, предпочитая жить вдали от цивилизации. Поэтому информация, услышанная от двух пьяниц, пришлась как нельзя кстати. Он бросил пару мифриловых монет на стол и направился к выходу. "Узнал достаточно, – подумал он, – но не стоит доверять пьяным болтунам. Откуда этим нищим знать мысли короля? Идиоты, прозябающие в пьяном угаре..."

Эльфа переполняло желание как можно скорее проникнуть в аномалию. Его влекло не столько обладание артефактом, сколько жажда битвы и приключений. Ведь в аномалии можно творить все, что душе угодно, и попутно получить приятные бонусы. Путь к аномалии пролегал через его родную стихию – лес. Необузданная и живая сила, противостоящая технологическому прогрессу, помогала таким консерваторам, как эльф. Для него лес был другом и защитником, встречавшим его с распростертыми объятиями и оберегающим от напастей внешнего мира.

И вот, наконец, эльф добрался до места, где аномалия раскинула свои крылья. Сама ткань реальности вибрировала, маня к себе любого, кто осмелится взглянуть на нее. Но эльфа не нужно было уговаривать. Он смело шагнул в аномалию. Время вокруг закружилось, и эльф усмехнулся, облизывая соленый шрам на щеке. Мгновение – и он оказался не в объятиях тихого леса, а на поле брани, где кипела ожесточенная битва. Люди сражались друг с другом в безумной схватке. Магия, кровь и сталь окрапили арену воплями и стонами. Ашера затрясло, но не от страха, а от подступающего боевого ража. Его клинки, словно две змеи, выскользнули из ножен и застыли в воздухе, выжидая своего часа. И вот, один из участников потасовки, заметив его, бросился в атаку. Клинок тут же среагировал, вонзившись в глаз бедолаги. Но эльф решил добить его. Его мышцы заиграли в судорогах, он метнулся к мужчине и, занеся ногу, ударил в рукоять клинка вбивая в череп врага, раскроив его на части. Кровь окатила его лицо, и, вытирая ее рукой, он огляделся. Его медленно окружали, а маг уже колдовал заклинание.

- В битве против группы первым делом нужно косить мага! – прокричал эльф и прыгнул в сторону колдуньи. Девушка, сбитая с толку, пропустила удар в горло. Раздался хруст, и в груди ее заклокотали судорожные вздохи. Она упала на колени, слезы застилали глаза, усиливая ощущение удушья. Здоровенный воин, разъяренный предсмертными хрипами своей подруги, ринулся на эльфа, занося над головой огромный молот. Эльф грациозно увернулся, и молот сокрушительно обрушился на землю. Ашер схватил вытянутую руку мужчины и ударил коленом в локоть, с хрустом выворачивая сустав. Воин закричал от боли, но эльф вертелся вокруг него, словно юркая мышь. - Я убью тебя! Убью, сукин сын! – кричал в безумии воин. В темноте сверкнули две искры, и две стрелы, рассекая клубы пыли, полетели в эльфа. Он пригнулся, и воин, пытавшийся его схватить, наклонился вниз, подставляя себя под удар. Стрелы вонзились бедолаге в глаз и горло. Ашеру оставалось лишь сделать надрез от уха до уха. И, увидев растерянный взгляд лучницы, он усмехнулся и исполнил задуманное. Затем он вытянул левую руку вперед, направив острие клинка на лучницу. Она попыталась зарядить стрелу, но было поздно. Клинок в безумном танце снес ей конечность. С криком лучница упала на землю, корчась от боли. Ашер подошел к ней и, схватив за волосы, оттянул голову назад, подставляя ее под удар чужого меча. Голова девушки отлетела в сторону. Последним остался воин с двуручным мечом, впавший в отчаяние от осознания собственной вины в гибели товарища. Но довольная и жуткая улыбка эльфа подбросила ему пинка гнева, и он начал бешено размахивать мечом. - Было весело разбирать вас...

Второй клинок, все это время скрывавшийся за спиной эльфа, молниеносно вонзился в живот воина. Тот замер. Ашер, разорвав латы доспехов, схватился за рукоять клинка, уперся свободной рукой в плечо воина и дернул кинжал вверх, выпуская наружу внутренности врага. Вдохнув запах крови, он облизал сухие губы и почувствовал жажду. А вокруг – еще столько лакомых целей.

На него бежала девушка, замахиваясь клинками сверху вниз. Сделав полуоборот, эльф ударил ее в живот. Девушка выронила оружие. Схватив ее за руку, а другой за волосы, он оттянул голову назад и впился зубами в ее глотку. Сжимая челюсти, он услышал хруст, а затем хрип и крик о помощи, истошный и приковавший всеобщее внимание. Раздался еще один хруст, и звуки рвущейся плоти, громкий глоток. Эльф принялся утолять жажду под хрипы умирающей и звуки капель крови, падающих на землю. Утолив жажду, он отбросил труп в сторону, вытер рот и поймал клинки в воздухе. - Можно начинать второй раунд...

После этих слов обычно следовала кровавая баня, но вдруг волоски на шее Эльфа встали дыбом. Инстинкты кричали: "Беги!" Эльф начал быстро оглядываться по сторонам, пытаясь понять, откуда исходит эта угроза. Где же враг? В рядах тех, кто наблюдал за ним, или вот-вот появится, вторгшись в аномалию?

[Ди-Кель]

Act Theme

... Длинные, худощавые пальцы отточено прыгали по клавишам невероятно огромного орга́на, заставляя огромные духовые трубы петь музыку смерти, отчаяния и смятения. Нагнетаемый воздух был не только в инструменте, а и в самом помещении, где был только музыкант в золотой маске, рогатая дева, вальяжно развалившись на церковной лавке и две куклы, что завороженно слушали хор нежити. Разумеется, поющие мертвецы не считались за живых. Они стояли где-то наверху и в нужный момент открывали свои челюсти, дабы издать звук, хоть и по всем законам биологии такого быть не может, но... играющее существо на орга́не тоже существовать не должно, однако существует и... играет...
Мрачная музыка эхом разлеталась по забытым развалинам где-то глубоко под землей и никто её не услышит. Никто, кроме Забытого и Ди-Кель. Этот перформанс был очередным безумным выступлением существа в золотой маске, где основной идеей было передать смысл следующего, не менее безумного, плана Забытого, а вторая идея – продемонстрировать умение играть на таком инструменте.
Пальцы существа оторвались от орга́на, но музыка продолжала играть. Сгорбившееся тело медленно повернулось на 180 градусов и устремило свой пустой, как космос, взгляд, прямо на рогатую бестию, которая без энтузиазма слушала выступление.
— Когда-то на нём играл мой «последователь». — металлическим голосом сказал Забытый, а затем медленно встал, поправил длинное черной пальто и цилиндр на голове, после чего медленным шагом направился к своей гостье. — Затем он покончил с собой, когда узнал, кто я на самом деле такой.
— И к чему ты это? — холодно спросила Восьмая, рассматривая свои когти. — Очередная твоя загадка?
— Koyaanisqatsii...
 — Koyaanisqatsii...
В отличие от Хозяйки, куклы ритмично качались из стороны в сторону и повторяли мантру смерти вслед за нежитью. Обычно они такое не делают, но сейчас их поведение кардинально отличалось, что не могло не удивить некромантку.
— Этот последователь очень любил музыку. Он жил ради неё. Он заражал ней других таких же...
— Эскадрон?! — Ди-Кель не нужно было долго разжевывать дальнейшее. Только услышав слова о музыке и заражении, то ядро тут же взбушевалось, отдав приказ телу подорваться и вцепиться смертельной хваткой в дряхлую спинку деревянной скамейки, что тут же разлетелась на мелкие щепки. — Это невозможно! Это... нет! Все мои дети сейчас...
— Прошло столько времени, Ди-Кель, а ты до сих пор не можешь осознать тот факт, что аномалии, ведущие в этот мир, теперь появляются не только вокруг да около, а даже и на других планетах. Твой родной мир не исключение. — худощавые бледные пальцы указали на играющий инструмент. — Внутри этого прекрасного орудия ментального воздействия инкрустировано ядро павшего эскадрон. Оно будет играть свою музыку вечность, если...
— Как давно это произошло?! Почему ты не сказал?!
— Бедолага не хотел, Восьмая. Он сбежал из дома, который ты так хочешь вернуть. Его уста говорили то, что заставит впасть тебя в безумный транс возмездия. — существо в маске выдержало короткую паузу, смотря в дрожащие зрачки собеседницы. — Долгое время Айян-Донта отказывался принять правду, словно чувствуя, что открой он мою коробку Пандоры, то жизнь закончится. Навсегда.
— И он... открыл?
— Он подозревал, что здесь есть и другие эскадрон, однако, находясь так глубоко под землей, его ядро, словно одинокий кит в океане, так никогда не услышало песню своих сестер и братьев. — Безликий присел напротив Восьмой и сложил руки в замок на уровне груди. — И да, его голодный разум не выдержал и потребовал ответов на вопросы, что пожирали его изнутри несколько лет.
— Узнал обо мне? — эскадрон слегка наклонилась вперед, словно готовилась напасть на Безликого. Её голос дрожал. — Что ты рассказал? Что показал?!
— Абсолютно все, что мне известно о тебе, Ди-Кель. Каждое новое знание давалось ему агонией, слезами и неописуемой болью ядра. Бедолага настолько винил себя в том, что слепо верил Четвертой... — существо поправило золотую маску, словно пыталось скрыть несуществующую улыбку. — ...и в итоге решил попросить меня об услуге: дать написать песню, умереть от моей руки, а затем попросил инкрустировать ядро в этот инструмент. Когда придет время, передать послание тебе.
— Я... не понимаю... к чему все это? Ты же, ублюдок, не просто по доброте душевной решил мне показать это, да? Что происходит в моем мире? Что он говорил? Рассказывай все!
— Услуга за услугу. — пальцы существа плавно упали на колени. — Это был лишь аванс, Ди-Кель. Он много интересного оставил тебе, а взамен... Мне же нужен артефакт. Для тебя, полагаю, плевое дело, да?
— О, конечно, блять, плёвое! Зная тебя, сейчас выберусь из этой дыры и зайду в первый встречный ларек и скажу: «Эй, вы знаете идиота под землей? Ну тот, который катаклизм пережил и Демиургом притворяется. Знаете? А! Отлично! Дайте мне артефакт, который разорвет жопу любой звезде в космосе! А? Завтра будет? Что же! Я приду! Забронируйте!».
Древний Хтон на такой детский выпад лишь тихо зашипел, словно имитировал смех.
— Я не сказал его принести. Возможно, его нужно будет уничтожить, Ди-Кель. Все, что способно убить меня, должно быть либо получено в собственность, а либо же уничтожено...
Музыка наконец-то затихла и куклы вышли из глубокого транса. Артефакты были слегка ошарашены тем, что только произошло с их ядрами и все, что они были в состоянии сделать – вопросительно посмотреть на Хозяйку и, разумеется, не получить абсолютно никаких ответов.
— У меня нет выбора априори, раз я здесь. Выкладывай, Нотлэр.
— Хватает тебе дерзости называть меня по имени... — существо вновь поправило маску. — Но это мне и нравится в тебе. Если же говорить про артефакт, то мы говорим о легенде и...
— То есть, его еще может и не существовать и я буду гонять воздух почем зря?
— Ты перебиваешь меня, бестолковая деваха. — Хтон вытянул руку вперед и резко сжал кулак, отчего рогатая схватилась за горло и упала на землю. Ей не хватало сил «тягаться» с могуществом собеседника. Через пару секунд мертвая хватка отпустила шею эскадрон и та тяжело выдохнула, изрыгнув липкую массу на пол. — Дослушай до конца, пожалуйста... И не заставляй меня учить тебя манерам...
Нотлэр похрустел костяшками пальцев, а затем элегантно вернул руки в прежнее положение. Золотая маска не смотрела на собеседницу, устремив взгляд куда-то перед собой... в пустоту...
— Если его не существует, то это тоже будет хорошо. Даже лучше, ведь все это время тупоголовые смертные сносили себе головы просто сказки ради. Король, который правил и...
Существо в золотой маске потратило около трех минут, дабы полностью пересказать несколько интерпретаций данной легенды.
— Я... — в разговор аккуратно вмешалась красноглазая кукла Фарфелия. — Не могу найти ни единого упоминания о такой легенде.
— Возможно, она из другого мира. — парировал Нотлэр и эти слова вызвали у артефакта неподдельное удивление, какое только живой артефакт может изобразить. — По крайней мере, у меня есть точное сведение о пространственной аномалии. Прямо в этом месте. И начинаете вы прямо сейчас...

Ди-Кель ненавидит порталы. Хоть представители эскадрон и имели повышенные таланты к манипуляции пространством, «черный» же эскадрон наоборот был крайне агрессивным противником данной магии, предпочитая ментальные терзания и нечестивую некромантию. Правда, в данном случае попросту не было выбора – «заказчик» требовал найти что-то в каком-то абстрактном «где-то», что находится как раз таки по ту сторону этой нестабильной разорванной материи...
Стоило Восьмой перешагнуть портал, как её взору предстала настоящая поляна для голодного некроманта: звуки ожесточенной битвы, разрывающие глотку крики, валяющиеся повсюду трупы,  полуживые и тихо стонущие тела, отчаянно ползущие в скромный уголок, дабы перевести дыхание или же жадно сделать пару последних вдохов и откинуться.
Змеиный язык Ди-Кель невольно вывалился наружу, дабы полностью прочувствовать «вкус» локации всеми фибрами своих рецепторов. Ей нравилось то, что она видит и чувствует. Ядро уже знало, что нужно делать дальше, дабы поставить все движущееся здесь на колени во Имя Её.
Полутораметровое рогатое существо, одетое в серый топик, порванные джинсовые шорты и обыкновенные спортивные кеды, мягко говоря, выбивалось из общего дресс-кода, где каждый пытался защитить себя как можно сильнее.
В целом Ди чувствовала себя расслабленно и вальяжно, словно здесь никто и ничто не представляет ей угрозы. По крайней мере, некромант попросту не чувствовала этого.
Первым делом нужно было понять причину такой безумной суматохи и в голову сразу пришла мысль об искомом артефакте, однако, если это так, то придется отбросить легчайший вариант о мифичности безделушки – вроде и логично для Восьмой, а вроде и слишком безумно, как для артефакта. Если это ДЕЙСТВИТЕЛЬНО так, то тогда ясно, почему Забытый захотел его... получить или уничтожить.
Ядро начало сигнализировать об опасности – живое существо, чье сердце трепыхает, словно от страха и адреналина, пытается тихо подкрасться к ней со спины. Обычно Восьмая тут же исполняет выпад Арлекина и неистово контратакует в ответ, абсолютно не разбираясь в нападавшем, но сейчас она встала столбом вместе с куклами, делая вид, что рассматривает поле кровавой брани.
Еще секунда и клинок с легкостью разрывает бледную кожу Восьмой в области таза, разрывает плоть, кости и выходит насквозь через живот. Красно-зеленые глаза медленно опускаются вниз, а на устах появляется снисходительная и одновременно злостная ухмылка.
— Я... я-я-я-я убил! Убил суку! Смотрите! Мой клинок! — задыхаясь, кричал парень. — Она... она сейчас упадет! Смотрите!
Парнишка грубо и неумело тянет рукоятку меча назад. Лезвие двигается, раскрывая нанесенные раны. Алая кровь вперемешку с синими прожилками начала ручьем литься на землю.
— Молодец! Так эту... Эй! — вскрикнул прячущийся за прогнившей балкой мужик. — А поче... Какого хера?! Что с ней?!
Нападавший поднял взгляд с трясущейся рукоятки меча и тут же встретился с разъярённым взглядом Восьмой – её голова без проблем повернулась на 180 градусов, как у совы. Еще секунду назад он с истерической улыбкой на устах позволил себе мечтать о том, как разрубит всех на мелкие куски, а прямо сейчас громко завопил и, выбросив клинок куда-то вверх, упал на пятую точку, принявшись панически, словно напуганная мышь, пятиться назад и громко кричать.
Еще мгновение, и паренек, и подначивающие его мужики застыли, словно статуи. Их уши улавливали едва уловимый треск костра, звук ломающихся веток, вызывающий мурашки ледяной холод и, кажется, что из-за нахлынувшего резкого повышенного давления в их головах начала играть странная мелодия, а в глазах мутнеть...

The Ritual Theme

— Aldrnari, eldr bal bruni... — грубым, замогильным голосом начала говорить Восьмая. Худощавое тело, громко похрустывая костяшками, принялось совершать жуткий танец, где каждая конечность была словно резиновая и без костей. Складывалось впечатление, что на мужиков медленно надвигается сломанная к чертям кукла, что полагалась на сломанные конечности.—  Aldrnari, eldr bal bruni...
Возможно, жертвы хотели кричать и молить о пощаде, но все, что им удавалось – смотреть за приближающейся кончиной.
— Aldrnari, eldr bal bruni... — Ди-Кель уже стояла на коленях и тянула свои когтистые лапы в сторону упавшего парня, дабы через секунду резко вонзить их в глазные яблоки и тут же вцепиться острыми, как пила, зубами в кадык, варварски вырвав его и выплюнув рядом на землю. Далее некромантка изрыгает из себя двух огромных слизней, что устремились к месту, где было горло бедолаги, принявшись расползаться внутрь кишечника и мозги. Теперь жертва могла «кричать», но лишь тихо, как и подобает жертвам Восьмой. — Aldrnari, eldr bal bruni...
Куклы немедленно подхватили ритм и, совершив реверсное произношения заклинания [тайминг трека 3:31], направились к двум мужикам, которые застыли в объятии деревянной балки. Их голоса звучали идентично голосу своей Хозяйки.
— Aldrnari, eldr bal bruni...
— Hyr hiti, logi seyðir
Ритмичными движениями косы и кинжала куклы перерезали сухожилия жертвам, заставив тех упасть на колени. Они ничего не могли противопоставить ментальному влиянию вудуистки. Хозяйка, закончив с первой жертвой, окропила ладони своей же кровью и принялась её разбрызгивать в разные стороны, продолжая совершать ритуал восхождения мертвецов по всему периметру.
— Aldrnari, eldr bal bruni...
— Hyr hiti, logi seyðir
— Aldrnari, eldr bal bruni...
— Hyr hiti, logi seyðir
За спиной Восьмой послышался женский крик и стремительный топот – кто-то, явно не дружащий со здравым рассудком, решил напасть, тем самым разделив участь с теми тремя бедолагами. Голова бестии, несмотря на жуткий танец, вновь резко поворачивается на 180 градусов, чем в очередной раз привносит элемент неожиданности, отчего женщина широко распахивает глаза, сбивает дыхание, неловко заплетается в ногах и с грохотом падает на землю. Её взгляд сталкивается с мертвыми глазами Ди-Кель и тут же, буквально за секунду, не имея возможности сопротивляться магическому влиянию, попадают под ментальное воздействие, схожее с психозом. Она послушно, словно нет никакой угрозы для жизни, берет кинжал и без каких-либо колебаний начинает разрезать собственное горло под ритм барабанных ударов, что звучали у неё в голове, изрыгая собственную кровь на землю.
Психоз некромантки, как чума в самый свой сильный период, начала распространяться по земле через зараженную кровь, заставляя всех, кто участвовал в битве, слышать барабанный ритм и шепот проклятие вперемешку с криками жертв. Казалось бы, прошло лишь несколько минут, но этого времени было более, чем достаточно, дабы заявить о себе на поле боя через встающих мертвецов, что хоть и были примитивными, но точно могли задержать поле битвы, не давая недругам подойти ближе.
— О Боги! Аэлия! Что ты делае...
Все это время, вслед за женщиной, которая ранее послушно резала себе горло, а сейчас медленно встает с колен в виде ожившего мертвеца, следовал парень. Его участь была коротка настолько, насколько его руки быстро натянули тетеву – Онодэра среагировала незамедлительно, выстрелив некротическим залпом прямо по потенциальному обидчику, снеся его голову с плеч, словно мяч... в прямом смысле.
Ритуал подходил к концу. Если кто-то и пытался нападать, то куклы незамедлительно реагировали, отбивая атаку в сторону Хозяйки, а затем, пав лицом на землю, вставали через короткий период, пополняя армию примитивных мертвецов, что бросались на своих союзников.
И Ашер чувствовал приближение всепожирающей опасности отовсюду: вой мертвецов, звон клинков и хруст костей приближался все ближе. Те, кто еще секунду назад боролся за жизнь, вновь принялись подниматься: медленно, неуклюже и шипя ту самую мантру, что вот-вот и будет слышаться у него в голове.
— Aldrnari, eldr bal bruni...
И в десяти метрах, прямо за его спиной, на небольшом холме появится виновница сего торжества, заканчивая ритуал протяжным, красивым и, можно сказать, что отчаянным пением, где куклы продолжали за ней ноты, при этом не забывая держать оборону [тайминг трека: 6:07]. Ритуальный танец закончился...
Восьмая смотрела на Ашера сверху так, словно она осознает свое преимущество над ним и могла бы напасть, но её принципы эскадрон не разрешают подобное, ведь, пока его клинки не оголят лезвие в её сторону, некроманта не собирается тратить дополнительные силы.
— Ты... мне... друг?.. — её голова с жутким хрустом повернулась набок. — Или... хочешь... к... ним?..

[Ашер]

Безумный ритм терзал голову эхом, заставляя сознание содрогаться, погружая в легкий транс эйфории, что пробиралась в глубины души, окрашивая их в более темные тона. Ашер, стиснув зубы и зажмурившись, силился вырваться из этого бешеного танца в голове. Крики людей вокруг, словно пробуждающий набат, звенели в ушах. Мольбы о пощаде, отчаянные попытки вырваться из плена ритма, которые тут же пресекались усиленным аккордом в сознании. Ашер наблюдал, как люди, обезумев, совершают самосуд, проводя лезвиями по горлу от уха до уха, оставляя за собой лишь хрипы агонии. Когда-то шумное поле, наполненное звуками борьбы и жаждой жизни, превратилось в зловещую площадку, где трупный горн мертвецов наполнил окрестности выводя мрак в Абсолют. Теперь Ашер стоял не в окружении авантюристов, а в окружении безмолвных трупов, едва сдерживая опасные наводящие желания.

— Aldrnari, el... — прошептал эльф, прежде чем ударить себя рукоятью по виску, возвращая контроль над ускользающим рассудком. Тщетно сопротивлялось его восприятие. Если когда-то он и был доволен своей невосприимчивостью к магии, сверлящей мозг, то сейчас, столкнувшись с такой чудовищной силой, он впервые оказался бессилен.

Мертвецы твердили одно и то же, словно заевшая пластинка, уводя эльфа в пучину тьмы, еще более мрачную, чем он сам. Ледяной голос обрушился на него сверху, и он вскинул голову. Глаза его расширились, ком застрял в горле, дыхание замерло. Существо, внешне напоминавшее девушку, источало энергию, которая давила на Ашера, поглощала и засасывала его сознание. Это было нечто, чему нет имени среди смертных. Подобное он чувствовал лишь однажды, встретив демиурга. В голове билась мысль: "Беги, беги, беги!" — мольба, которую он слышал лишь в те моменты, когда костлявая рука смерти сжимала его глотку. Поглощенный ее тембром, ее глазами, ее фигурой, плененный ужасом, он не мог пошевелиться.

— Я... уб... — прошептал он обрывочную фразу, зная, что если произнесет ее до конца, она, если не мертвецы, остановит его навсегда. Он склонил голову, выдыхая горячий пар с сиплым стоном. Грудь сдавило от страха, глаза беспокойно бегали по земле, пот струился по лицу, руки дрожали в пляске смерти. Время остановилось, когда он посмотрел на свои пальцы. Желание жить уже не ревело в груди, уступив место осознанию того, что любое движение может стать последним аккордом в этом жутком трупном гимне, нотой, завершающей композицию. Нервный, дрожащий выдох, глубокий вдох носом, и он снова поднял голову.

Но стоило ему взглянуть на девушку и встретиться с ее взглядом, как он снова начал задыхаться. Невидимая сила словно заставляла его вечно держать голову опущенной, даже разбивать лоб о землю, ублажая это нечто, чтобы сохранить себе жизнь. Один ее вздох — и его тело отреагировало, облачившись в темную броню, скрывающую взгляд, тонкую оболочку, внушающую пусть и невесомую, но все же безопасность. Он отступил назад, шаг левой ногой, и, выдохнув, повернулся в сторону ноги и посмотрел на нее.

"Отступил... Я сделал шаг назад... Я? Черт... Страшно..." — признался он себе. Впервые за долгое время страх пронзил его до костей, полоснул костлявой рукой по тонким струнам души, перевел организм в автоматический режим. Наряду с наводящим желанием полоснуть клинками по горлу, он был полностью потерян. Ножи, два верных воина, что никогда не дрожали подле него, тоже вибрировали, откликаясь на эмоции эльфа. Он сделал шаг назад правой ногой и опустил голову, словно кланяясь ее могущественной фигуре. Что ему оставалось делать? Попытки вступить в бой были начисто стерты, желание бежать — остановлено собственным телом, съежившимся от страха. Ашер не узнавал себя. В печь его буйного боевого нрава плеснули ведром льда. Руки уже не чесались в предвкушении битвы, а тряслись в страхе, ноги были не верны ему, а скорее предателями, скованными силой существа.

— Нет... Приди в себя... Приди в себя... — шептал он, находя силы бить по своим ногам, пытаясь дать толчок для бега, микроскопический шанс смелости, чтобы удрать от нее. Донесся то ли вздох, то ли хрип с ее стороны, и он застыл в полной коме страха. Теперь и его броня стала лишь хлипкой бумагой, а рот сам начал говорить.

— Друг... — Эльф впал в ступор. Он даже не собирался этого говорить, но, словно не владея своим языком, произнес это слово. Подняв голову, он попытался вернуть себе эмоции, вернуть контроль, вернуть разум в свое русло, вырвать свою жизнь из лап этого существа.  Поле затихло. Мертвецы стояли ровным строем, пошатываясь из стороны в сторону. Эльф же, натянутый струной,  в гримасе полного смятения вперемешку со страхом, смотрел на нее, не отрывая взгляда . Клинки медленно вернулись в ножны, с громким щелчком.

— Видимо, достаточно в мире монстров... И не эта аномалия рождает их... — проговорил он, выдавливая свой прежний тембр голоса. Но вот сердце, что громко колотилось в этой мертвой тишине, выдавало его истинный страх.

— У меня нет желания драться с тем, с чем я не справлюсь. Жизнь мне дороже всего... — произнес он, фактически отказываясь от самого себя. От того, кто всегда рвется в бой, от того, кто пытается не то что перепрыгнуть себя, а перелететь. Но вот эта высота в личине таинственной фигуры была для него недостижимой. Откуда приходят такие монстры? Кто рождает таких существ? Неужели существует что-то еще более могущественное, чем это?

— Простите... Но я не хочу задерживать ни вас, ни себя, поэтому... — его тело забурлило силой, сбрасывая оковы страха. По мнению эльфа, оковы страха лишь треснули, когда он смог вымолвить пару фраз и остаться с головой на месте. А может, он уже мертв, и сейчас это всего лишь чертоги его сознания, а сам он трупом идет за новой хозяйкой. Но ощущения говорили, что он еще жив, что он дышит и существует.

— Ашер... Будем знакомы... — произнес он, и тут же взрывная сила из-под его ног, резко повернутый корпус, и пласты земли под его ногами разошлись, а тот пулей сорвался с места, пытаясь покинуть это место, убежать подальше от этой личности. Впереди была стена из трупов, и он, остановившись, напрягся и присел, а после вскочил, перепрыгивая препятствие. Приземлившись, мельком посмотрел на девушку вдали, наблюдавшую за ним. Ему казалось, что как только он отвернет голову, она окажется рядом с ним.

"Я не атаковал, я не атаковал," — повторял он, чтобы успокоить самого себя. Даже трупов он не хотел трогать, потому что боялся гнева этой женщины. Единственное, что он мог, это бежать, и бежал он прямо к высокому замку, по старой, заросшей временем тропинке из камня и мха, с каждым толчком деформируя землю под ногами.

— Блять... Блять... Блять... — говорил в панике он, не желая оглядываться. Его нога ступила на каменные лестницы замка, и он резко замер...

(Может быть увидел монстра может вы его нагнали. На ваш выбор) 

Сам замок выглядел действительно мрачно. Наросты из плоти явно не считались каноничными при строении этого замка. Огромные ворота, которые были распахнуты, не говорили о жизни во дворе замка. Но сейчас для эльфа важнее было выжить, а не смотреть по сторонам.

[Ди-Кель]

«Что же, ты умнее остальных...» — смотря на Ашера свысока, подумала Восьмая. То, что эльф не бросился слепо атаковать, а замер в попытке понять, кто или же что перед ним, вызвало у эскадрон, можно сказать, что облегчение, ведь получается, что не все съехали с катушек, а либо этот кадр попал сюда относительно недавно и, возможно, его крыша еще не успела протечь, как у остальных бедолаг, которые посягнули на жизнь рогатой.
На каждую попытку Ашера бросить фразу, Восьмая, с широко открытыми глазами и приоткрытым ртом, медленно кивала, словно внимательно слушала каждые потуги парня выдавить из себя хоть что-то.
Некромантка не спешила нападать. Ей не за чем лишний раз марать руки и тратить запас.
— Друг... — послышалось наконец-то.
— О-о-о-о, таки умеешь разговаривать. — съязвила Ди-Кель, приседая на корточки, широко и вульгарно расставляя ноги. Однако, это было далеко не приглашение или знак дружбы, а скорее удобная поза и привычка мылить глаза перед возможным агрессивным выпадом. Лишь в момент, когда клинки оказались в ножнах, эскадрон медленно кивнула, одобряя поступок Ашера. Теперь она была уверенна и позволила себе мягко улыбнуться. — Здравый поступок.
На словах о монстре Восьмая вместе с куклами громко захохотала. Её звонкий и жуткий смех разразился по всему периметру эхом. Если кто-то вдали и услышал её смех, то мысли и ассоциации были не самые приятные.
— Я сочту это за комплимент, молодой человек.
Нет, правда! Она оценила эту фразу. Ашэр один из немногих, кто адекватно оценил ситуацию и, кажется, что здраво оценивал силы. Он не принялся выпячивать свой моржовый хер перед лицом Восьмой и сыпать угрозы расправы с привкусом расчленения, изнасилования и прочих бед. Восьмая чувствовала, как некромант, сердцебиение парня и понимала, что он, возможно, критически оценивает ситуацию, пытаясь выйти из угрожающей ситуации. Впрочем, спрячь он ножны и просто выдохни – было бы вполне достаточно, дабы дать рогатой понять об отсутствии враждебных намерений. 
— Жизнь мне дороже всего...
— Я это вижу. И ценю... — и хотела уже представиться, как тот отметил, что не хочет задерживать её и представился первым, чем вызвал у Восьмой эмоцию искреннего удивления. Она даже решила резко обернуться – вдруг засада? Но нет. Куклы спокойно стояли рядом, а иначе бы среагировали без промедления. — Меня з...
Она чувствовала слабый страх Ашэра прежде, но в момент, когда он освободился от цепких оков собственных эмоций и дернулся прочь – длинный змеиный язык машинально высвободился и уловил смрад от испытываемого парнем ужаса. Такое послевкусие заставил Восьмую слегка наклонить голову в сторону и, как заинтересованная сова, наблюдать за побегом. 
«На что ты надеешься, Ашер?» — облизнувшись, подумала Ди-Кель, провожая того, но не с целью попрощаться, нет...
Закатив глаза и встав в полный рост, Восьмая сладко потянулась, громко похрустев позвонком, а затем еще раз оглянулась – где-то за деревянной преградой еще точилась битва, но вмешиваться какого-либо желания не было. Сейчас, среди творящегося безумия, убежавший прочь парень был, пока что, единственной надеждой на то, дабы понять, где они находятся и что это за место вообще, ведь по архитектуре — хоть и разрушенной. — было сложно понять к какой планете относится окружающая героиню вакханалия.
Ей не впервые вариться в таком безумии и, конечно же, не впервые создавать. Если безумие невозможно побороть, значит, его нужно сделать еще более невыносимым для всех живых, а затем наблюдать со стороны как спятившие, жалкие смертные вгрызаются друг другу в глотки и сражаются за нечто абстрактное, незримое и... возможно... несуществующее.
Ашер не атаковал – это верно. Странно лишь то, что зародившаяся мысль об отступлении была равна логическому заключению, что Восьмая теперь оставит его в спокойствии, ведь, как только их взгляды столкнулись, а уста сказали приговаривающее слово «друг» – некротическая чума схватит его своей невидимой дланью и заставит проходить дорогу вместе, а либо... Либо его голова будет отсечена, ведь рано или поздно их пути пересекутся...
Ашер был прав насчет того, что стоит ему отвернуться, как она тут же окажется рядом. Это и произошло. Почти. Сам парень не почувствовал касания, но в момент, когда его голова повернулась в сторону замка, а ноги бросились прочь – черные рога засияли ярким салатовым огнем, а когти Арлекина бросились вперёд. Куклы скрылись в пространственном кармане и стали ожидать дальнейших приказаний Хозяйки. [Ди-Кель использует Безжалостное Притяжение и Покров Войда]
Невидимая, худая и длинная лапа ринулась вперед и схватилась за его плечи: достаточно нежно, дабы тот не почувствовал; достаточно жестко, дабы у Восьмой была возможность притянуться как можно ближе, ведь её тело весило не больше, чем у маленького подростка в полутораметровой ипостаси – меньше 40 килограмм. Тело некромантки было почти «пустым» внутри, но это создавало ложное впечатление о её нетерпимости к боли, увечьям и переломам. Ох, как же много самоуверенных смельчаков погибло, стоило им заиметь чувство хрупкости тела эскадрон...
— Блять... Блять... Блять...
— Ситуация говна, я согласна. — покидая вуаль тьмы, тихо прошипела Восьмая. Дева оказалась прямо за спиной Ашера. Её когтистые ласково упали ему на шею и подтолкнули его тело назад, в объятия, дабы тот не рванул вперед. Теперь она была почти такого же роста, как и парень. — Там спереди, если что, шастает нежить. Я обнимаю тебя, идиота, не от внезапной любви, а дабы ты не рванул вперёд с обосранными штанами и не попал в его поле зрения...
Она резко отпустила его, слегка оттолкнув вперёд, после чего брезгливо обтряхнула топик. 
— Если я разговариваю с тобой, значит, тебе нет смысла беспокоится. По крайней мере, пока не обнажишь клинки против меня, Ашер. — Ди загадочно улыбнулась и подмигнула. — А вот тот...
Её зрачки, словно у кошки, резко сузились, а тело приняло боевую стойку.
— Оно идёт сюда... — она кривилась из-за сильного и резкого «запаха» некроманта, который создал это существо. — Воняет... сука...
И оно вышло, громко звеня ржавыми цепями, облаченное в толстые металлические доспехи, что не давали монстру быстро передвигаться, однако, ковырять его кухонными кинжальчиками или же когтями со свежим маникюром просто не было смысла.
— Голиаф? — этот вопрос был риторическим. Ди-Кель не могла понять, что это за некротический тип существа перед ней. Если таки голиаф, тогда у группы будут проблемы, ведь внутри этого доспеха таится сюрприз в виде двух довольно прытких мертвецов, что время от времени выпрыгивают из доспеха и стремительно атакуют цель. — Че, Ашер? Вновь зассышь?! Или покажешь, что умеешь не только убегать?

[Ашер]

Ашер, казалось, был вросшим в землю монолитом, его невозможно было ни сбить с ног, ни поколебать. Даже общение с мнимыми демиургами, пусть и при поддержке союзников, не заставляло его отступать. Его ведущая нога, словно корень дерева, прочно держала его на месте, корпус был слегка наклонен вперед, будто он готовился встретить бурю. Но тут, словно дерево, вырванное из почвы, он ощутил падение, но не на холодный пол, а в могильную пропасть чужого существа.

Мурашки, словно ледяные иглы, пронзили его спину. Сердце замерло в тисках невидимых, холодных рук, крадущихся по груди, и ритм его биения замедлился в предчувствии неминуемой гибели. Ашер едва заметно повернул голову, пытаясь разглядеть существо, стоящее за ним. Слова застряли в горле, тело сковало оцепенение. То ли страх, то ли незримая сила этой девы не позволяли ему двинуться. Он был пойман словно бабочка в коконе, но внезапный, слабый толчок вырвал его из этого плена, заставив отпрянуть.

Он старался не показать ни капли страха, подавляя дрожь, которая била по телу, словно короткое замыкание. Попытка убежать была бессмысленна, ведь из аномалии не сбежать, а существо, догнавшее его на пределе скорости, не оставило надежды на спасение. Он не был героем, он был лишь обычным наемником, чье мировоззрение, возможно, было настолько близко к тьме этого существа, что давало ему шанс выжить.

– Да куда уж... – прошептал он сквозь зубы в ответ на её слова о ситуации. Он, всегда доминирующий эльф, привыкший, что союзники и товарищи пляшут под его дудку, теперь был вынужден признать превосходство чужой силы. Жизнь всегда была дороже глупой бравады.

Ее слова звучали не как забота или предупреждение о грядущей опасности, а как маниакальное предложение сотрудничества, словно ее цепкие лапы уже сжали его тьму дроу. Её предложение звучало словно кандалы на руках его свободы, и вопрос о том, выберется ли он из этой аномалии, повис в воздухе. В голове, словно первобытная тревога, запульсировала мысль: «Подчиняйся или умри». Пусть она и била стеклом по его самолюбию, но умирать он не хотел. Молчание затянулось, прежде чем он наконец произнес дрожащим голосом:

– Я не собираюсь драться с тобой.

Тяжелые шаги, словно поступь великана, раздались вдали. Звон цепей, лязг, будто что-то огромное тащили по каменному двору замка. Ашер резко повернул голову в сторону массивных ворот, из тьмы которых появилась огромная рука, а затем и голова. Череп, покрытый остатками плоти и волос, гнилые зубы, трупный запах. На теле этого чудовища, словно ожерелье смерти, висели авантюристы, подвешенные плотной гроздью, словно виноград. Не живые и не мертвые, они служили батарейкой, подпиткой для этого создания, пищей и дровами для его некротической печи.

Ди-Кель что-то сказала о его страхе и умении бегать, но для Ашера это прозвучало не как дружеский вопрос, а как приказ. Страх перед ней был сильнее ужаса, внушаемого великаном.

– Да, хорошо... – спокойно ответил он, словно покорный слуга, но в его голосе прозвучала нотка силы, чтобы она понимала, что с ним тоже нужно считаться, что он будет сражаться, если понадобится. Он сделал несколько шагов вперед, выдыхая остатки напряжения рядом с ней. В трупном свете вспыхнули ножи, окутывая его, а тело начало покрываться темной, тонкой броней – Второй кожей «Тенью», лучшей легкой защитой, которую он когда-либо находил, дающей ему невидимость, скорость и множество других преимуществ. Но и это было не всё. Сквозь темную ткань брони проступал узор на его спине – «Печать Кричащих», полученная в Аномалии «Земли Богоубийц», и от этой печати исходила черная энергия.

Великан, не дождавшись окончания его приготовлений, сорвал с шеи гроздь трупов и бросил в его сторону, вызвав взрыв миазмов. Вдохнувший их немедленно поражался «Некрозом». Ашер, не зная об этом, вдохнул отравленный воздух, но пока не почувствовал последствий. Эльф рванулся с места, клинки, словно эхо, последовали за ним. Чудовище, волоча свою кувалду по земле, высекая искры, занесло удар по горизонтали. Ашер, выставив вперед правую ногу как клин, мгновенно остановился, сохраняя энергетический импульс, сжался и прыгнул, а клинки в тот же миг устремились к пустым глазницам великана.

Был ли в этом толк? Разве нечисть чувствует боль? Пространство за спиной разверзлось, и он выхватил оттуда копье, которое с силой метнул в череп чудовища. Взрыв, вызванный особым свойством печати, заставил гиганта отступить. Но в момент ликования Ашер не заметил, как из дымки трупной пыли вылетели два черепа. «Не увернуться!» – понял он, ведь в воздухе он еще не научился маневрировать. Черепа вонзились в его руки, а клинки, вернувшись к хозяину, вцепились в них, пытаясь отколоть, но мертвая хватка лишь усиливалась. Ашер попытался сбросить их, но сверху надвинулся Молот.

– Пиздец мне! – выкрикнул он, инстинктивно закрыв лицо руками. Молот обрушил его на землю, и черепа разлетелись вдребезги. Клинки были единственной защитой, а его собственный телекинез удерживал его от неминуемой гибели. Кровь от «Пси-разгона» хлынула из всех отверстий. Вес молота был больше его собственного, и даже усиление разума не давало ему полного контроля над телом, пораженным некрозом.

Всё же молот отлетел от него (возможно, не без посторонней помощи), и Ашер отпрыгнул в сторону. Он тяжело дышал, хрипел, из его рта вырывалась некротическая энергия, смешанная с паром от перегрева тела. Выносливость таяла с каждой секундой, но он не собирался сдаваться. Очередной удар сверху вниз, и Ашер снова держит натиск. Понимая, что для такого гиганта нужно оружие его масштаба, он решается на последний выпад, прежде чем бежать или позволить некротической энергии сожрать его изнутри.

– В арсенале черного замка есть и оружие великанов... – прошипел он себе под нос. Раскинув руки в стороны, он вызвал разрыв пространства, из которого медленно появилось огромное лезвие меча, требующее огромных затрат энергии. Два ножа в это время были начеку. Гигант сорвал очередную пачку трупов с шеи и швырнул в сторону Ашера. Глаза эльфа под «Пси-разгоном» яростно заметались по полю, выделяя летящие трупы, на которые тут же реагировали ножи. Они высекали трупы, заставляя их взрываться до того, как они коснутся Ашера. Но даже так, некроз, что пожирал тело эльфа, дал о себе знать, и он потерял контроль над своими собственными силами и артефактами. "Надо уходить," - мысль мелькнула в голове. Он вытянул руку вперед, словно не владея телом, что-то заставляло его продолжать биться. Неужели страх, что если он отступит сейчас, то, что находится позади него, убьет его? Клинок, дрожа, подлетел к Ашеру, и тот схватил его, вперив вниз. Он чувствовал себя загнанным с обеих сторон. Кто знает, что она сделает, когда он развернется и побежит...

[Ди-Кель]

Ди-Кель ожидала чего угодно: предложение отступить, скооперироваться для уничтожения монстра, а либо же, как было предпринято в прошлый раз, трусливо сбежать, но парень оказался не промахом и в одно лицо рванул на гиганта с, казалось бы, малоэффективным оружием. Одна из кукол хотела ринуться вслед за Ашером вперёд, но Восьмая быстро остудила её пыл, указав рукой стоять на месте и ждать следующих указаний.
— Он же сдохнет нахер! — прошипела Фарфелия, внимательно наблюдая и изучая парня. — Одумайся!
— Никто его не просил бросаться в одиночку, но... — левая рука эскадрон прикоснулась к груди, а затем сжалась в крепкий кулак, загоревшись салатовым пламенем – она взывала к «тяжелой» некромантии ядра. — ...кое-кто воспринимает мои слова всерьез и слишком буквально.
Нежить не чувствует боли. У нежити нет своей воли. У нежити нет чувств. По крайней мере, такой примитивной, но в то же время сокрушительной. Проще всего было обходить подобных голиафов и искать некроманта, который поднял подобное чудовище, хотя, с другой стороны, Восьмая не отрицала факт того, что сам мир, в силу своего аномального происхождения и того самого тайного искомого артефакта, мог поднимать подобным монстров.
Рогатая некромантка спокойно стояла и наблюдала за теневым танцем Ашера и топотом макабра. Да, эльф был действительно ловок, но Арлекин, зная слабости и сильные стороны подобных монстров, могла бы ментально подсказывать обороняющемуся куда бить и в какой момент стоит отступить, но тот даже не просил вклиниться, а значит, эскадрон просто продолжала с интересом смотреть, время от времени тихо хихикая.
— Пиздец мне!
— Сейчас. — махнув головой, скомандовала Ди-Кель красноглазому артефакту. — Держи оборону и найди его слабое место.
В момент, когда голиаф замахнулся и, уже казалось бы, черепушка Ашера должна была треснуть на мелкие осколки, госпожа Фортуна, через уста своего Арлекина решила спасти бедолагу, приказав кукле Фарфелии броситься вперёд и создать над ним защитный купол, что своим свойством отбил удар, заставив нежить слегка пошатнуться. Артефакт оказался в метре от парня, но совсем не обращал на его крики, всхлипы, рык и сопли никакого внимания – интересовала «брешь» в связи между создателем и монстром.
Как только анализаторы Фарфелии закончили сканировать монстра, — а заняло это лишь секунду-полторы, так как она предполагала, что это тип Голиаф. — то очень быстро её сенсоры получили краткий отчет: «Совпадений не обнаружено».
— Это не... — зрачки куклы сузились, а тело машинально отскочило назад, когда увидели, как огромный молот стремится прямо ей в лицо. Ей удалось улизнуть от удара лишь благодаря просчету траектории удара и магии изгнания собственного хрупкого тела в астральный мир. — Я не вижу у него слабостей! Их... нет?!
— Прекрасно.
— Держите его еще немного! — глаза артефакта уловили, как два мелких скелета, словно псы, на четвереньках бежали к Ашеру и вот-вот бросятся на него. — Справа, Фафа!
— Немного?! — громко зарычала Фарфелия и бросила защитный купол на изрядно побитого, но все еще танцующего с клинками, Ашера. — Сколько?! Ашер, едрить! Не так быстро!
Вслед за наложенным щитом последовал оглушающий взрыв – Онодэра некротическим взрывом разбила скелетов на мелкие кусочки.
— Хозяйка почти закончила!
— Блять! — Фарфелия вновь ловко увернулась от огромного молота и подбежала к упавшему Ашеру, принявшись обнимать его за плечи и анализировать состояние. — С чем закончила?! Ему пиздец, если мы не вмешаемся! Слышите?!
Огромная тварь с мертвым грохотом ржавых цепей приближалась к Ашеру и Фарфелии. Дряхлые лапы замахивались молотом и вот-вот нанесут свой сокрушительный удар. Артефакт, не изменяя свои скрипты, продолжал стоять на защите Ашера, ведь это был приказ не Ди-Кель, а самой Фортуны. Глас самого Демиурга.
— Ты, мелочь, еще пожалеешь, что я тебя защищаю. — бросив злостный взгляд на парня, прошипела Фарфелия. — Что в тебе увидела Фортуна?!
Кукла «напряглась» и, пытаясь контролировать бегающий вокруг да около новых мелких скелетов, готовилась к очередному сокрушительному удару. Вероятность пробития щита был довольно велик, ведь распыляться на мелочь и такую громадину было слегка неприятно, затратно и, местами, больно.
Кукла принялась разряжать очередную капсулу для высвобождения магического щита, дабы прикрыть себя и Ашера, но... Ничего не произошло. Нежить, держа молот над головой, застыла, словно статуя. Фарфелия слегка опешила, но, быстро просканировав противника, поняла, что на нём висит проклятие некроманта, что уничтожает первоначальные «команды» создателя, оставляя лишь гниющую пустышку, которую, кстати говоря, можно будет потом использовать в своих целях.
— Уничтожать такое чучело нет смысла – это лишь трата сил и времени, Ашер. Надеюсь, ты усвоил урок, что я могу тебе помочь, а не навредить. — послышался голос за спиной застывшей громадины. Еще секунда и она забирается «статуи» не плечи, садится на корточки и издевательски бьет по голове или тому, что от неё осталось. — Пустоголовая машина для убийств. Куча гнилого фарша, костей и прочей дряни. И я не про этого гиганта, Ашер... а про тебя.
Она громко и звонко засмеялась, а затем ловко спрыгнула с плеч монстра и через один кульбит оказалась лицом к лицу с парнем. Их губы разделяли миллиметры. Её безумный взгляд вгрызался в глаза Ашера.
— О-о-о-о, ты надолго запомнишь это, мальчик. Не сопротивляйся.
Ледяные губы впились в губы Ашера, создавая страстный поцелуй, но не от восхищения, внезапной любви, уважения или же чего-то такого, нет. Просто это был самый быстрый и, пожалуй, в данных условиях, единственный способ «вылечить», хоть и на короткий период, бедолагу от некротической болезни.
Ледяной змеиный язык Ди-Кель обвил язык эльфа, а его ротовая полость заполнялась слюной эскадрон, что обжигала все и воссоздавала эффект локального наркоза. Через несколько секунд после такого соития языками он и вовсе прекратит чувствовать собственный язык, горло и даже носовые пазухи, кажется, что разучились дышать.
 Восьмая прервала поцелуй и показала свой язык Ашеру. На нём была черная, липкая, мерзкая бурлящая жижа вперемешку с его кровью и, что могло показаться апогеем отвращения, эскадрон с удовольствием это проглотила, а затем, схватив за щеки жертву некротической болезни, вновь вцепилась в поцелуе.
«Терпи, мальчик, если не хочешь, дабы твои кишки превратились в суп для мух...» — связалась она ментально с разумом эльфа, продолжая впиваться в его губы, высасывая некротическую дрянь из организма вместе с кровью. Она даже издевательски села ему на руки, принявшись медленно шевелить бедрам и, скрестив руки, положила их на его плечи, словно они парочка.
Куклы отлично понимали извращенность своей Хозяйки, а потому даже не реагировали – это была лишь надстройка в поведении Ди-Кель. Таким образом она располагает к себе жертв и, когда приходит время, вытягивает нужную информацию, а либо же просто бесшумно убивает, а потому они просто отвернулись и с интересом рассматривали застывшего голиафа, пытаясь найти его слабые места и уязвимые точки в «настройках» сборки некромантии подобного рода. 
Так продлилось около минуты. Когда продолжать было очень рискованно, Восьмая грубо прервала поцелуй, отпустила щеки Ашера и оттолкнула его на землю, заставив всем телом упасть на землю. Состояние Ди-Кель вернулось в норму после магического ража.
Парень мог заметить, что его состояние если не улучшилось, то хотя бы стабилизировалось.
— Насколько все плохо? — отлипнув от нежити, спросила Фарфелия. 
— Сопротивления практически не было, но... Жить будет. — абсолютно холодным голосом констатировала Восьмая, вытирая свой рот от слюней и черной жижи. — Все сразу я с него не вытяну – убью. Эй, Ашер. 
Восьмая обратила свой взор в сторону, где виднелись огромные пики необъятного замка.
— Во-первых – нам нужно возобновить силы. Как минимум до завтра я не хочу встревать в стычки после сегодняшнего: куча безумных идиотов, голиаф, а потом еще и тебя спасай от черной срачки. 
— Да. Мне тоже нужно провести диагностику и возобновить резервы. — кивая, подтвердила Фарфелия.
— Второе – ты в дерьме, но, уже не по шею, а по грудь где-то. Смекаешь, о чем я говорю? Либо мы найдем целителя, который поможет тебе избавиться от дряни внутри, либо я в несколько заходов вытяну из тебя её таким способом, как сделала только что. — взгляд Восьмой повернулся в сторону эльфа. — Способ странный, да, но не раскрывать же мне тебе вены или пузо, верно? К некротическим болезням и прочей подобной хуйне я практически неуязвима, так как сама являюсь чем-то между живым и мертвым. Кто-то называет меня гомункулом, а кто-то демигодом, но вообще-то я представитель расы эскадрон и рождена от мертвой звезды. В прямом смысле. Воспринимай, как хочешь, ибо сил и желания рассказывать у меня нет, да и смысла не вижу. 
Она вопросительно кивнула, дабы убедиться, понял ли тот все сказанное.
— Третье – я ищу некий артефакт из легенд. Признаться, у меня вообще нет информации о нем, а значит, я здесь надолго.  — она сделала короткую паузу. — А вообще, давай найдем ночлег и поговорим уже в безопасном месте. Безопасном для тебя. Месте. И да! Раз уж я тебя засосала, то хоть расскажи, кому пытаюсь спасти жизнь...

[Ашер]

Боевой танец гремел какофонией битвы, словно разверзлись врата преисподней, и эльф захлебывался в этом хаосе. Фокус ускользал от взгляда, мир расплывался, словно пелена слепого. И виной тому не только проклятие некроза, разъедающее его изнутри, но и слабость его плоти, уставшей от бесчисленных ран и битв. Ашер, для простого наемника, чьи пальцы не знали грамоты, обладал стальной хваткой разума, раз за разом отыскивающего лазейки, чтобы сдержать натиск эльфийской ярости. "Пси-разгон" – искусство, требующее неиссякаемого ментального ресурса, которого у эльфа, за годы его бесконечных сражений и передряг, осталось мало. Он барахтался на самом дне колодца истощения, и тело кричало от боли, подобно заклинившему механизму. Пусть плоть его испещрена шрамами, словно карта древних сражений, а кости срастались вновь и вновь, как ветви обломанного дерева, но разум его истекал кровью. А проклятие лишь подталкивало его к краю бездны, в объятия абсолютного бессилия. Впервые за века он опустил руки в битве, отдавшись на волю судьбы, не по своей воле, а из-за исчерпания сил. Но цепкий язык его все еще плел кружева колких фраз.

– Не трогай меня! – выкрикнул он, когда артефакт женщины коснулся его, словно раскаленное клеймо. От нее исходила опасность, густая и ощутимая, подобно запаху серы, и реакция была мгновенной, как удар хлыста. Когда гигант замер, он и сам опешил, словно очнулся от кошмарного сна, и до самых слов женщины не мог понять, что произошло.

– Блять... Как хорошо, что такой монстр, как ты, на моей стороне... – прошипел он, складывая руки на колени и опуская голову. Он силился вернуть ясность взгляду, всматриваясь в трещины каменной кладки. Наконец, зрение вновь обрело четкость, и он выдохнул, ощутив острую боль в легких, словно в них вонзились тысячи игл. Он списал это на переутомление. Подняв голову, чтобы поблагодарить Ди-Кель, вместо вида огромного монстра он увидел ее лицо, и короткий вздох сорвался с его губ. Ножи в его руках слегка дернулись, словно готовые к бою, но тут же замерли – Ашер смотрел на Ди-Кель.

– Я точно не забуду вашей помощи... Почем...

Не успел он договорить, как ледяные губы коснулись его разгоряченных губ, словно прикосновение смерти. Ледяные руки коснулись его, она была словно лед, холодная, вязкая, темная льдина, мгновенно замораживающая его до костей. Язык девушки, подобно изворотливому змею, вился во рту. Он раскрыл глаза в изумлении. С каких пор женщина сама его целует? Такого с ним никогда не случалось, он всегда брал все силой, а тут... Но времени на раздумья не было. Его рот наполнился слюной, густой и омерзительной. Даже для того, кто не брезговал копаться в грязи ради золотой монеты, это было отвратительно. Слюна затопила не только рот, часть ее просочилась в нос, другая – в легкие. Но рефлекса не последовало, наоборот, он перестал чувствовать все: челюсть, язык, и, самое страшное – дыхание. Даже носом вдохнуть не мог, его захлестнула паника, леденящая, как арктический ветер. Он впился одной рукой в правую ногу женщины, другой – в ее левый бок, силясь вонзить свои острые когти в ее плоть. Но ее кожа не поддавалась его хватке, словно сталь. Когда удушье стало невыносимым, а глаза начали закатываться под веки, она отцепилась от него, растягивая слюну, перемешанную с черной массой. Но даже так он склонил голову в сторону от нее, силясь вдохнуть. Не мог. Он словно разучился дышать. Он схватился за горло, будто это ему поможет, он хотел  попытаться сбежать, но его поймали, и снова этот же поцелуй. На самом деле он дышал, делал микро-вздохи носом, но из-за этого странного наркоза, из-за какого-то непонятного страха, не понимал этого. В голове раздался ее голос, звенящий, словно колокола в закрытом помещении. Он нахмурил брови.

"Блять, это мерзко, хватит!" – подумал он про себя. Ну, для кого мерзко, а кому и понравится. Кто знает, может, еще пара таких целительных процедур, и он уже не сможет жить без этого? Девушка не была из тех недотрог, что нравились Ашеру, а ее напор мог соперничать с его собственным. То, как она ловко влезла на него, как прижала его лицо руками к себе, то, как лед ее тела наполнял его, – все это было в новинку. Но кое-что он заметил – абсолютная тишина внутри нее. Ни звука сердца. Она мертва? Она вампир? Этот вопросы немного отвлекли его, но бедра девушки тут же вернули его к мерзко интимной ситуации. На полном автомате его руки обвили ее тело, и сопротивление было сведено на нет. Когда его толкнули, он рухнул на спину, раскинув руки, словно распятый на кресте. Он перевернулся, выплевывая всю составляющую не только завтрака, но и черной жидкости со слюной женщины, которую он невольно глотал. Он все еще пытался выдохнуть и вдохнуть, держась за горло, напрягая мышцы. По его телу от напряжения выступили вены, а кашель, почти собачий, не давал слезам в уголках глаз иссякнуть. Когда он отдышался, когда его язык вернулся в норму, он сел на колени.

– Ебаный кошмар... – выругался он хриплым голосом с привкусом могилы и крови во рту, с чувством слабого онемения. Ну, что было плюсом, так это состояние его тела, которое за эту короткую битву сильно истощилось, вернулось почти в норму. Смотреть на нее он не хотел, как и подниматься и идти – желания не было. Но нужно было: теперь то, что могло стать его охотничьими угодьями, превратилось в кошмар, и даже не из-за Голиафа, а из-за той, кто стояла недалеко от него.

– Целителя! – выкрикнул он, поворачиваясь. Такое он больше не переживет.

– Ну, ахуеть, я еще с трупами не целовался... Некрофилом я себя считаю лишь наполовину... – ну, была практика, но не намеренная, скорее бедная жертва скончалась от излишней грубости со стороны эльфа.

– Мне похер, кто ты... Хоть бог... Если я смогу выйти из этой аномалии и захватить артефакт, готов хоть с демоном сделку заключить, – ну, эти слова были метафорой, хотя через секунду он подумал о том, что зря ляпнул такое, мало ли что она может попросить или выкинуть. Поднявшись с колен, за ним, словно послушные тени, поднялись его ножи и аккуратно влетели в ножны. Он перекинул взгляд с женщины на Голиафа, замершего, как статуя. Сам факт того, что она ищет то же, что и он, вселял некий ужас в Ашера. Столкнуться с ней в битве – все равно что оставить свою жизнь. Но решил оставить эту проблему на потом.

– Да как скажете. Пошли... – проговорил он коротко и без особого энтузиазма, скорее больше с нежеланием продолжать с ней разговор.

"Что мне делать... Если она пришла за артефактом, о котором тут и сям говорят, то это будет проблемой... Нужно постараться не вызывать у нее гнев, потом найду артефакт и вытащу у нее из-под носа. А там использую силу артефакта, и такой монстр, как она, мне нипочем..." – ну, наивный темный эльф. Он ведь даже не умеет читать, а древние языки навряд ли знает. Так что все может обернуться совсем не в сторону дроу.

Он пошел вглубь замка, на ее вопрос о том, кто он, он подбирал слова, точнее, старался.

– Я наемник. Работаю за золото, но сюда пришел не из-за заказа, а скорее за чем-то, что поможет мне свою гильдию основать. Мне нечего рассказать про себя, если только вы не зададите вопросов. - Коротко ответил он.

 Небольшой сад сменился дверью в какую-то каморку. Судя по архитектуре этого места и по находящемуся рядом саду, это была каморка садовника. Когда Ашер открыл скрипящую, разбухшую от сырости и пропитанную трупным смрадом дверь, он прошел внутрь. Там лежала различная хозяйственная утварь, но места было много. Приняв это за отличное место, он углубился в каморку. Где-то там стояла небольшая печь, маленькая, которую использовали для утилизации отходов. Он подошел к лопате и сломал ее на несколько частей, еще парочку других инструментов – и закинул в топку, доставая огниво из поясной сумки, принялся рассекать искру.

– Вы ищете артефакт, о котором все говорят? Фолиант всевластия? Я ищу другой артефакт. Говорят, тут спрятан еще один, – чистая ложь, без капли сожаления или стыда. Искра вспыхнула, и пламя загорелось. Он собрал сухие листья с пола и кинул в печь, после чего взял деревянное ведро, перевернул его и поставил рядом с печью. Разумно ли было разжигать печь, когда вокруг полно авантюристов да нежити? Его это не волновало, рядом с ним – кое-кто пострашнее.

Он сел на ведро, расцепил сумку с пояса, достал сверток седины и развернул его. Там были кусочки сушеного мяса. Он взял один и протянул девушке и ее спутницам. Не жест доброй воли, а скорее подношение великому существу и ее лакеям.

– Держите, – коротко выговорил он.

– Есть одна мысль. Нам бы посмотреть масштабы этого места с хорошей высоты. Я слышал, что у авантюристов тут был лагерь, а также были слухи о том, что на верхних шпилях этого замка есть полезные вещицы, но авантюристы не могут туда попасть из-за преграды в виде еще какой-то твари. Меня правда интересует вопрос: как люди извне получают информацию отсюда. Верить слухам или нет... Я думаю, просто попробовать, может, и правда там что-то есть, может, и артефакт найдем, в чем я, конечно, сомневаюсь... Нежить ведь существо земли, так что и шанс того, что наверху что-то есть... 50/50. Я могу пойти туда один, мне все равно важнее деньги, и если там полно добра, то я, как минимум, не потеряю ничего, если кто-то уничтожит ядро аномалии и она схлопнется. Вы... Сказали, что я в дерьме. А вы что-нибудь видели другое? – его интересовало его ментальное состояние и резерв его тела, которое то и дело сбоило. А по его мнению, она как раз таки могла подсказать ему. Он считал ее всевластной и опасной, что по его отношению было видно: ноль грубости, официальное обращение и даже поведение. Полная покорность, но надолго ли? Стоит ей расслабить хватку, как его наглость покажет себя.

[Ди-Кель]

Кажется, Ашеру «понравился» ритуал спасения. Впрочем, у него и выбора то особо не было: либо сдохнуть от стремительно пожирающего тело некроболячки, а либо дать варварски пошло высосать из своих внутренностей заразу. Выбор без выбора. Вариант без вариантов. Живой, пока что, и хорошо, ведь данная пешка еще понадобится рогатой бестии.

В ответ на протесты, матерщину и интересный момент о некрофилии Восьмая тихо и ехидно засмеялась, облизывая губы. Ей действительно стало интересно, чего же такого учудил Ашер с бедной девой, что та решила отдать душу Создателю.
— Наполовину? Придушил в страсти кого-то что-ли или трупу наполовину присунул? — приподняв бровь, переспросила она. — Не утруждайся. Все равно через пару таких наших сеансов буду называть тебя полноправным некрофилом.
Да, был интерес, однако, ответ её и вовсе не интересовал. Она сказала это лишь с целью подколоть и потешиться, но выражения её лица изменилось в момент, как только неряшливый рот Ашера проронил фразу об артефакте и, дабы не спугнуть возможного поводыря, оставалось лишь учтиво кивнуть с неизменной ухмылкой.
— Ах, и да... необязательно было меня лапать. В следующий раз останешься без рук.

...

Представился обыкновенным наёмником, который исполняет работу за валюту, но ищет что-то, что поможет ему основать гильдию... какого направления? Авантюристов? Торговую? Поисковую? Ищет данный артефакт без сообщников, сопартийцев, нужного оборудования или союзников? А оно актуально при нынешнем положении дел и политических расстановках во всех мирах? Пахло откровенным пиздежом для Ди-Кель. Впрочем, этого было вполне достаточно, дабы сформировать дальнейший план действий.
— Этого достаточно, Ашер. — её тон был холодным и строгим. — Более, чем.
Скромное убежище было найдено. Достаточно, дабы перевести дух, но недостаточно для длительного отдыха, ведь шнырающая тут и там нежить, головорезы или другие кадры без проблем смогут их настигнуть, а желания сторожить спящего синекожего мальца, словно нянька, не было вовсе.
Теперь же эльф пытался расспросить её об артефакте. Получается, что искомая цель – это какой-то мифический фолиант всевластия. Звучит довольно мощно, однако, сколько Восьмая не находила подобных «громких» артефактов, и все они были либо безвозвратно повреждены под гнетом времени, а либо же оказывались очередной хлопушкой, что отрывает кисти рук при неумелом использовании. Хотя, некоторые артефакты оказывались махинами для массового поражения. К счастью, все они были серьезно повреждены, а технологии по восстановлению безвозвратно утеряны в бездне прошлого.
— Получается, что его. — аккуратно садясь на деревянный ящик, подтвердила Ди-Кель. — Принести или уничтожить, если будет угроза жизни.
Она махнула головой в сторону выхода.
— Если все происходящее за дверью – сила артефакта, то я обязана его уничтожить.
— Обычно фолианты или другие мелкие предметы, «владеющие» такой силой, на самом деле являются лишь ключиком для другого, более мощного артефакта. — подкрадываясь к Ашеру, а затем резко своровав кусок сушеного мяса, что был предложен Ди-Кель, сказала Фарфелия и принялась топтать добычу за обе щеки. — Это, для простоты аналогии и понимания, как ключ от машины. Но это обычно. Как устроено в здешнем мире – мне неизвестно.
И вновь Ашер предлагает идеи, что вызывали у Восьмой много вопросов: откуда информация о лагере авантюристов? О полезных вещицах на шпиле? А о твари, что охраняет это все? Он встречал здесь других людей или, получив информацию, убивал бедолаг? О-о-о-о, если второй вариант, то Ашеру нужно очень хорошо постараться найти отмазку, что удовлетворит Восьмую. Ей все равно на тех, кто пал, но если он попытается провернуть подобное с ней...
Ди-Кель спокойно и без каких-либо эмоций на лице слушала предложение мужчины. Пыталась, по крайней мере, но уже была близка к тому, дабы приступить к задуманному.
Под ногами слонялась жирная крыса, отчего Восьмая слегка улыбнулась, подумав о том, что это очередной фортунит. Впрочем, серая бедолага выбрала не самое лучшее время, дабы залезть сюда – через секунду она была поймана за хвост и поднята в воздух мертвым хватом Ди-Кель. Взгляд бестии, наполненный некой искрой вражды и безумия, зыркнул на Ашера.
— Вы... Сказали, что я в дерьме.

— Да. Теперь я вижу лишь макушку. Некрасиво пиздеть, Ашер. — прошипела она под мерзкий писк крысы, которая отчаянно дергала лапками, пытаясь грести по воздуху. — Видимо, ты не до конца понимаешь, с кем тебе не посчастливилось встретиться.
Нейтральные куклы в один миг сверкнули огнями в глазках и угрожающе посмотрели на эльфа, явно давая понять, что Хозяйка отдала приказ о готовности. В такие моменты готическая кукла Фарфелия расплывается в неестественной фарфоровой ухмылке, предвкушая разделку «овчинки».
Крыса принялась пищать еще громче, буквально во все свое маленькое горлышко. Её шерсть начала хлопьями опадать на землю.
Восьмая наклонилась вперед к Ашеру и мягко улыбнулась.
— Знаешь, почему нельзя врать незнакомцам? — её взгляд перевелся на мучающуюся животину. — Особенно тому незнакомцу, который прожил около двух тысяч лет, убил двух демиургов и одним махом, совместно с заказчиком, уничтожил целых два-а-а-а Ордена? Да. Убил. У нас был третий Демиург. Несложно догадаться, как мы его использовали в наших целях, да?
Левая когтистая лапа поднялась в воздух и указательный палец вылез из сформированного ранее кулака.
 — Незнакомец может быть менталистом с самого рождения.
Средний палец вылез из сформированного кулака.
— Мы умеем хорошо копаться в мозгах. Думаешь, мой поцелуй был просто так ледяной? Или думаешь, я захотела спасти тебя по соображениям сердечного аскетизма? Отчасти да, но за все есть своя цена.
Левая рука, теперь изображающая пистолет, подставилась к барахтающейся крысе. Еще секунда и она покорно висела мордой вниз, словно лишилась всех сил и готовилась принять свою участь.
— Если бы ты сдох, то мне не было никакого дела, Ашер. Однако, ранее, ты принялся от меня убегать, когда я хотела заговорить. Значит ли это, что ты боишься? Или же у тебя внутри черепной коробочки есть что-то интересное для меня, да? Помимо запамятованной похотливой и животной ебли, таверн, баров и побоищ? Это я не буду трогать, обещаю.
Голова крысы резко лопнула и тельцо судорожно задергалось. Еще секунда и облысевший трупик летит в сторону эльфа.
— Я не враг тебе, жалкий трусливый эльф. — Ди сложила руки в замок и откинулась назад. — Однако, ты пытаешься играть в жалкие ментальные салочки, понимая где-то в глубине своей корки, что уже проиграл, но... отчаянно продолжал, надеясь, что я не буду спрашивать...
Она резко замолчала и широко улыбнулась.
— Я не буду уточнять, где ты взял всю эту информацию, но... — она постучала по своему виску, а затем указла на Ашера. — Еще одна попытка лжи в мою сторону и... твоя кукуха съедет со свистом от ментальной капсулы, что была заложена в твоей пустой черепной коробке. Это было очень просто, ведь в тот момент ты корчился от боли и совсем не сопротивлялся, трогая меня за жопу.
Её улыбка стала еще сквернее и злостнее.
— Я даже помогу найти ТЕБЕ этот артефакт, а затем посмотрю, как ты не сможешь его использовать из-за недостатка знаний, а либо же тебе сорвет башню, как здешним бедолагам... — она закатила взгляд. — Либо ты будешь иметь дело с моим заказчиком, если и вправду в одно лицо решил пойти на такое самоубийственное приключение. В общем, Ашер, дорогой... Не ври мне больше. Никогда. Если хочешь жить...

Если ты понял меня, то кивни и показывай уже свою тварь, что охраняет так желаемые тобой пожитки...

[Ашер]

Голос женщины разорвал тишину, словно лезвие по натянутой ткани, и он машинально потянулся к оружию, но, словно споткнувшись о собственную тень, замер, утопая в ее словах. Он слушал, словно обреченный слушает приговор, пока ее указующий перст, словно молния, не поразил его ложь. Глупый дроу! Неужели он забыл, что мысли – это страницы, открытые для незваных читателей? Клинки выскользнули в его руки, словно змеи из ночной тьмы, и он встал в боевую стойку, глядя на кукол, готовых разорвать его, словно стая голодных волков. Тишина, пропитанная рваными угрозами и ядовитыми обвинениями, висела в воздухе, словно меч. Маленькая пищащая крыса, крадущаяся по своим неотложным делам, и не подозревала, что станет невольной иллюстрацией надвигающейся смерти. Когда ее маленькая голова, словно перезрелый плод, лопнула брызгами, Ашер ощутил, как в жилах застывает лёд. Снова она давит, словно исполинская рука, вынуждая склонить голову, опуститься на колени, и это раздражало, словно соль на открытой ране. Страх, сковавший его движения, заставлял сердце биться в безумном ритме, отпечатывая танец жизни и ужаса на холодном полу, не давая и шанса вымолвить слово в ответ. Он выдохнул, словно избавляясь от бремени вечности, опустил ножи и выпрямился, словно восставший из пепла.

- Скрывать что-либо от вас было безумием, и я признаю это с горечью во рту. Но раз уж вы здесь, передо мной, лицемерная завеса молчания падает к ногам. – Он сделал пару шагов, словно танцор на краю пропасти, застывая вровень с куклами, точно ожидая невидимой оплеухи судьбы, и затем, медленно, придвинулся ближе. – Я лапал вас? О, боже, умоляю, не разыгрывайте оскорбленную невинность! Неужели вам самой не пришелся по вкусу этот греховный танец? Ваши движения – словно шепот ветра среди ночи, ваша улыбка – короткая вспышка молнии в бурю, возникающая после каждого моего прикосновения... Я мужчина, в конце концов! И когда женщина, пусть и облаченная лишь в маску женственности, посылает столь недвусмысленные сигналы похоти... Как устоять? Как не поддаться соблазну обнять этот ледяной, но чертовски притягательный силуэт? Пусть вы и не опытная уличная девка, но чары ваши обжигают не меньше адского пламени. Убьете меня? Вам так нравится быть демиургом, повелительницей? Но разве я больше не полезен? Вы – словно зритель, зачарованный жестокой пьесой жизни, и я – актер, готовый до последнего акта импровизации. Вам по душе острые углы, неожиданные повороты, – адреналиновая инъекция в кровь вашего бессмертия. Пользы от меня, конечно, не больше, чем от этой крысы под половицей. С вашей силой вы и сами сокрушите любые преграды, но... разве это не утомительно? Где же тогда вкус, где предвкушение, где те самые завязки и развязки, что так тешат вашу взыскательную натуру? Вы любите наблюдать, как трепещет жертва, как плетется паутина страха, и именно это не позволяет вам оборвать мою нить. Я не слагаю с себя шутовской колпак, нет! Я готов играть, лишь бы выжить, пресмыкаться, чтобы видеть солнце, грести золото огрубевшими руками. Меня не задевает эта роль, я привык. Но если вы все же решите... тогда я не взмолю о пощаде. Я буду бороться, и вместо предсмертного хрипа вы увидите мои мысли, обнаженные, как нервы, – я уже трижды извратил вас в своем воображении, начиная с того самого лечебного поцелуя. И, дабы напоследок плюнуть в вашу безупречность, я отравлю сладостью грядущей мести каждое мгновение перед тем, как тьма сомкнет свои объятия... – Он наклонился, всматриваясь в ее глаза. Лицо его – маска невозмутимости, но предательски подрагивающие зрачки, чутко реагирующие на каждое ее движение, говорили об обратном. Голос, вздрагивающий, подобно последнему вздоху умирающего, губы, словно боящиеся выпустить на волю каждое слово, кожа, покрывшаяся гусиной кожей от ледяного взгляда, – все это кричало о том, что вся его бравада – лишь хрупкий щит, призванный скрыть смертельный страх, зажечь в ней еще большее любопытство и вырвать себе еще немного времени у безжалостной судьбы. – Я не буду молить вас о пощаде. Вместо этого я буду думать, упиваться фантомными представлениями, где я низвергаю ваше самолюбие в бездну, разрушаю до основания вашу иллюзию непогрешимости, заставляю вас подчиняться мне... Я тоже умею кусаться, и, поверьте, мои укусы оставляют незаживающие раны.

В мгновение ока он словно застыл в ее ауре, умерев трижды в глубине своего сознания. Фантомные образы, сотканные из леденящего чувства смерти, пронеслись перед ним зловещими картинами. Первая смерть – ее рука, рассекающая воздух, обрушивается и отсекает голову. Вторая – ее верные слуги, словно голодные звери, вырывают легкие и сердце вместе с позвоночником. Но третья смерть – самая страшная: она держит в руках его внутренности, наматывает их на шею, словно ожерелье, и подвешивает его на них же. Все эти видения, сотканные из чего-то невообразимо темного, оттолкнули его. Он отступил на пару шагов, хотя еще недавно собирался подкрепить свои слова дерзким поступком – ворваться в ее пространство, опалить ледяную шею своим теплым дыханием, создать иллюзию равенства. Но увы, инстинкт мгновенно предостерег: она – не та, с кем стоит тягаться.

Он застыл, словно мотылек, приколотый к энтомологической доске ее взглядом, и с ужасом осознавал, что сопротивление бесполезно. Его воля, некогда твердая, как гранит, обращалась в прах перед ее всепоглощающей силой, тонула в ее бездонной власти, как песчинка в океане. Бегство казалось единственным спасением, инстинкт твердил о нем, как старинный колокол на пожарной вышке. Но он знал – побег бесполезен, он будет пойман, словно жалкая мышь, в ее изощренную ловушку. Напряжение нарастало, сплетаясь в тугой клубок: пси-разгон, словно дремлющий зверь, пробудился и разорвал оковы. Кожа налилась силой, сквозь синеву пробивался пепельно-розовый оттенок, будто рассвет пробивался сквозь предрассветную мглу. Сердце билось, словно кузнечный молот, выбивая безумный ритм агонии, наполняя узкое пространство пульсирующим эхом надвигающейся беды. Взор его метался, рыская в поисках лазейки, прорехи в ее бдительности, искры надежды в кромешной тьме. Он жаждал шанса, призрачной возможности вырваться из-под властного гнета ее взгляда, сбросить с себя давящую тяжесть ее присутствия. Где-то за стенами этой комнаты, словно предвестник судьбы, раздался отчаянный крик о помощи – тонкий луч света в царстве теней. «Вот он, мой шанс! Мой спасательный круг!» – пронеслось в голове. Если она отвлечется, если эта мольба станет тем якорем, что перетянет ее внимание, он сможет вырваться из ее когтей, словно птица из клетки, исчезнуть вдали, оставив ее в одиночестве, как злого гения, заточенного в лампу.