[Волхайм]

[Волхайм]

Холодный предрассветный воздух Квета казался густым и неподвижным, словно сама ночь задержалась здесь дольше положенного, не желая уступать место дню. Генри стоял на балконе штаба Коалиции Рас, его пальцы в тонких кожаных перчатках лежали на ограждении из полированного метала, почти сливаясь с ним по температуре. Где-то внизу, в искусственных каньонах административного района, ещё мерцали одинокие огни — то ли дежурные подсветки, то ли сигналы беспилотных курьеров, спешащих с очередными порциями данных. Но в основном тьма была полной, почти осязаемой, как чёрная вода, затопившая улицы и площади. Он всматривался в эту мглу не столько глазами, сколько всем существом, словно пытаясь прочесть в ней невидимые узоры заговора, который раскинул свои щупальца едва ли не в самом сердце власти.

Его мысли текли медленно и методично, как хорошо отлаженный механизм. Операция по выявлению коррумпированной группы в правящих кругах Квета напоминала ему разбор сложного архива, где документы намеренно перемешаны, подписаны чужими именами и частично уничтожены. Каждый шаг требовал не просто осторожности, но и предвидения. Эти люди не были уличными воришками; они вплели свои махинации в саму ткань административной системы, используя имя и ресурсы Коалиции как щит. Они присваивали средства, манипулировали рынками, устраняли неугодных — и всё это под прикрытием закона, который сами же и обходили.

Первый этап уже запущен — тихо, почти бесшумно. Через доверенных лиц в отделе финансового аудита он инициировал серию точечных проверок целевых бюджетных потоков. Не общих отчётов, которые давно стали образцом камуфляжа, а именно конкретных транзакций — тех, что шли через дочерние фонды и подставные корпорации. Его люди искали несоответствия: завышенные цены на контракты, повторные выплаты по одному и тому же проекту, переводы на счета, которые должны были быть заблокированы. Всё это делалось под легендой плановой ревизии — скучной, рутинной, никому не интересной. Но для тех, кто понимал, это была охота.

Параллельно он задействовал сеть анонимных информаторов. Не через официальные каналы, разумеется — те наверняка прослушивались. Вместо этого использовались старые, почти забытые методы: зашифрованные сообщения через ретрансляторы на низкой орбите, встречи в нейтральных пространствах, где чужие уши не могли подслушать. Он лично отбирал контакты — тех, кто был недоволен, но молчал из страха, и тех, кто был достаточно умён, чтобы понимать: рано или поздно пирамида рухнет. Им предлагалась не защита — её он гарантировать не мог, — а шанс. Шанс остаться на правой стороне истории, когда пыль осядет.

Сам же он проводил долгие часы здесь, на балконе, или в своём кабинете, изучая отчёты и сводки. Его взгляд скользил по строкам кодов, цифр, имён — выискивая закономерности, слабые места, намёки на связи. Он видел, как один и тот же чиновник внезапно оказывался связан с компанией, которая выигрывала тендер за тендером. Как критические голоса в советах внезапно замолкали после назначения на них «специальных советников». Как деньги исчезали в лабиринте из сотен счетов, чтобы всплыть уже в виде роскошных имений или акций растущих предприятий. Это не хаос, а система — уродливая, но продуманная.

Иногда он ловил себя на том, что его рука непроизвольно тянется к маске, как будто пытаясь провести по лицу, которого нет. Это движение было эхом старой привычки, воспоминанием о жесте, который он когда-то видел у кого-то другого. Он останавливал себя. Эмоции были роскошью, которую он не мог себе позволить. Раздражение, нетерпение, даже моральное возмущение — всё это являлось топливом для ошибок. А ошибка здесь означала не просто провал миссии. Она могла привести к тому, что свидетели исчезнут, доказательства будут уничтожены, а те, кто стоял у власти, ещё глубже запрячут свои преступления.

Внизу, на улице, наконец-то зажглись первые признаки жизни — замигали рекламные голограммы, проплыл патрульный дрон, где-то далеко зашумел магнитоплан. Скоро город проснётся, и вместе с ним активируются его тёмные артерии — коррупционные схемы, негласные договорённости, переговоры в закрытых каналах. Но он был готов. Он уже расставил свои сети, и теперь оставалось только ждать, пока рыба не клюнет.

Он повернулся спиной к постепенно светлеющему горизонту и прошёл внутрь, в прохладную тишину штаба. Его трость едва слышно стучала по полированному полу, отмечая ритм шагов — ровный, неспешный, уверенный. Впереди долгий день, полный анализа, расчётов и скрытых манёвров. Но он не ощущал ни усталости, ни сомнений. Только холодную, ясную уверность в том, что каждый шаг — это очередной кирпичик в стене, которую он возводил вокруг тех, кто думал, что им всё сойдёт с рук.

Внутри штаба царила та приглушенная, переходная тишина, что возникает в огромных административных зданиях в предрассветные часы, когда ночная смена уже почти завершила свою работу, а дневная еще не влилась в привычный ритм. Пространство главного операционного зала, обычно бурлящее голосами и мерцанием десятков голограмм, сейчас погружено в полумрак. Лишь несколько консолей на нижнем уровне активны, их экраны отбрасывали синеватое мерцание на полированный пол, подобно одиноким светлячкам в пещере. Воздух прохладен и неподвижен, пахнет озоном от систем фильтрации и слабым, едва уловимым металлическим духом от работающей на низких оборотах техники. Где-то вдали, за тяжелыми звукопоглощающими перегородками, монотонно гудели серверные стойки — нерушимый, вечный пульс этого места.

Вдоль галерей второго яруса, где располагались кабинеты стратегического планирования, движение было почти незаметным. Тени сотрудников в строгой служебной форме мелькали за матовым стеклом дверей — кто-то спешил с досье под мышкой, кто-то неспешно нес два стакана с дымящимся чаем, возвращаясь к ночному бдению над картами секторов. Их шаги, заглушаемые плотным ковровым покрытием, не нарушали общей атмосферы сосредоточенного ожидания. Изредка доносился приглушенный гул голоса из-за закрытой двери — шли последние совещания перед сменой, или же, наоборот, самые ранние брифинги, участники которых говорили тихо, почти шепотом, будто боялись спугнуть хрупкое безмолвие часа между ночью и утром.

Даже лифты, эти обычно неутомимые труженики штаба, двигались сегодня с какой-то особой, ленивой плавностью. Их светящиеся индикаторы над дверями медленно перебирали цифры этажей, словно нехотя. Один из них, с мягким шипящим звуком, открыл свои двери на главном уровне, выпустив наружу лишь одного человека — техника с инструментальным кейсом, который, кивнув дежурному на посту, молча направился в сторону блока телекоммуникаций. Его одинокий силуэт лишь подчеркивал общую пустынность огромного зала.

Пространство казалось замершим в ожидании, затаившим дыхание перед тем, как взорваться привычной какофонией голосов, сигналов и бегущих по делам людей. Сейчас же оно принадлежало тишине, прерываемой лишь ровным гудением жизнеобеспечения да редкими, осторожными звуками начавшейся, но еще не набравшей обороты деятельности. Это был тот редкий момент, когда механизм власти обнажен, лишен своего обычного человеческого покрывала, и можно было рассмотреть холодную, безэмоциональную эффективность его стальных шестеренок.

[Эйнар Фокс]

Как у любого - даже аугментированного - человека, у Эйнара имелся существенный минус. Ему надо было спать. Конкретно его мозговые аугментации создавали даже более значительную нагрузку на мозг, чем у обычного человека, поэтому спать ему требовалось регулярно, если он хотел функционировать на оптимальном уровне своих в меру скромных возможностей. Нет, стимуляторы, конечно, могли заменить сон на какое-то время, но совсем отказаться от него не получалось. Поэтому четверть своей жизни Фокс проводил в постели, и на работу он вылетал ровно в шесть утра в своем служебном автомобиле с личным шофером.

- Привет, Дейв, - поприветствовал он высокого светловолосого мужчину за рулем, забираясь с рабочим портфелем на заднее сидение не слишком нового, но опрятного и удобного гравикара. Дейва он видел не впервые, поэтому получив в ответ такое же казуальное приветствие, он достал планшет и начал листать новости, кратко пробегая глазами по заголовкам в поисках чего-нибудь интересного. Машина, быстро тронувшись с места, вылетела на одну из нижних транспортных линий и заняла своё место в разреженном утреннем трафике.

Ничего действительно нового в новостях не было: первые полосы занимали новости об изменениях торговых тарифов, о которых он знал задолго до их публичного объявления, много внимания уделялось недавно пойманному серийному убийце и политическому экстремисту, вдохновленному антикорпоративной идеологией и имеющему приличное количество онлайновых фанатов, а также новостям о волнениях на дальних планетоидах. Проверив внутренние коммуникации Коалиции, Эйнар сделал ультимативно скучный вывод, что в мире за ночь ничего интересного и захватывающего не произошло.

Может, это было и к лучшему. Иногда работа в Коалиции была просто зубодробительно скучной и остро ставила вопрос, зачем он вообще этим занимается, но у нее были свои моменты. Порой его звали сняться в ролике или поучаствовать в телешоу, довольно часто он мог ездить в командировки со свободным графиком, а главное это позволяло иметь в своем запасе очень удобную маску. Маску, которая автоматически пропускала тебя во многие места, позволяла снимать с тебя практически любые подозрения, и самое важное - давала доступ к ресурсам и информационной сети самой могущественной межпланетной организации в Аркхейме. Не злоупотребляй совсем уж открыто, и никто тебе слова не скажет.

Но у каждой игры есть свои правила. Даже если все за столом жулики, тот, кто попался с краплеными картами, получает наказание. Искусство же в не в том, чтобы получить преимущество, а в том, чтобы при этом твои руки были еще и чисты для всех желающих на них посмотреть. Что возвращало Фокса к интересному запросу, полученному вчера. Запросу, который вызвал у него на лице неконтролируемую улыбку. Запросу, который он удовлетворил сразу, хотя ему потребовалось потратить для этого некоторое время и задействовать кое-какие ресурсы в своем ведомстве и за его пределами.

- Генри Волхайм, да?.. - задумчиво пробормотал он себе под нос. Фигура, которая в кветском филиале Коалиции была всем так или иначе известна - и благодаря занимаемой должности, и благодаря очень экзотическому внешнему виду. Человек - если его можно так назвать - определенной репутации. Разумеется, Фокс был готов ему помочь. Тем более, что идея действительно была здравой: борьба с коррупцией выставляла всех участников в хорошем свете, служа, среди всего прочего, кирпичиком в фундаменте их карьеры. По крайней мере, конкретно в этом случае, когда коррупция еще не успела принять вид метафорического хтона-аннигилятора карьер. Пока их целью не являются люди действительно могущественные и способные дать отпор.

Когда Эйнар, наконец, выгрузился из машины и направился в своем безукоризненно выглаженном костюме по всё еще довольно пустынному зданию Коалиции к месту встречи со своим коллегой из Ведомства Социального развития, он уже на 100% проснулся и был готов ко всем возможным сценариям: как к скучной работе с данными, так и к социальной или полевой работе. Большая часть очевидного анализа финансовых потоков, тендеров, фирм-однодневок и прочих подобных векторов исследования уже была проделана агентами Волхайма и его собственными контактами, хотя, конечно, исчерпывающей ее назвать пока было тоже сложно. С другой стороны, если бы они смогли взять товарищей, так сказать, на горячем вдобавок ко всему прочему, то было бы еще лучше.

- Генри, здравствуйте! - Фокс радостно замахал клипбордом гиганту в маске, возвышающемуся над ним на добрые полметра, как только тот показался в его поле зрения. Необычно для Волхайма, он покинул пределы своего кабинета и мирно обозревал штаб Коалиции, наслаждаясь, похоже, утренней тишиной. Даже в этой умиротворенной версии выглядел он, конечно, довольно устрашающе, но по Эйнару было не сказать, что это заставляло его как-то робеть. Подойдя поближе, он протянул руку для приветствия и, поправив очки, произнес: - Спасибо за то, что обратились ко мне. Я полностью поддерживаю вашу инициативу. Набросал на бумаге несколько своих идей по поводу того, какие направления кажутся мне наиболее перспективными. Помимо того, что я уже прислал, мне удалось прогнать данные по внутренним архивам двух корпораций, и результаты довольно интересные. Конечно, мы не сможем использовать их напрямую, но они точно добавили штрихов в общую картину. Впрочем, это подождет, я слишком забегаю вперед. Интересно было бы послушать, как вообще началось ваше расследование, каковы ваши дальнейшие планы, и чем я могу помочь.