[Элизабет Иденмарк]

Сроки заданий для каждой недели:

1 задание - 18 августа - 24 августа
2 задание - 25 августа - 31 августа
3 задание - 1 сентября - 7 сентября
4 задание - 8 сентября - 14 сентября

[Элизабет Иденмарк]

[Линн]

— ... так-так, и кем вы говорите, вы работаете? — Монотонным, гнусавым голосом в очередной раз поинтересовался маленький гоблин, разодетый в чрезмерно-официальный костюм, напоминающий на нем скорее мешок, нежели деловую одежду.

Спертый, явно испорченный постоянными вздохами заблудших душ воздух и отвратительно тусклый свет делали помещение напоминающим скорее морг, нежели госучреждение. Шелест бумаг казалось единственное, что должно было хоть как то разряжать окружающую атмосферу, на деле вызывали у Линна скорее нервный тик.

— Чертова крыса... — На секунду, маска доброжелательности дрогнула, явив на свет истинное отношение ко всему окружающему, но уже в следующий миг вновь вернулась на место, словно ничего и не было.

— Я, – протянул Линн чуть громче, чем следовало бы в этой серой клоаке, — занимаюсь... наведением порядка.

— Кошельков.

Гоблин оторвал свой мутный взгляд от замызганных бумаг и прищурился, будто пытаясь разглядеть в собеседнике что-то большее, чем просто усталого прохожего.

— Порядка? — в его голосе прозвучала насмешка. – Здесь? – он ткнул большим, когтистым пальцем себе за спину, указав аккурат в сторону заваленного пылью шкафа, из которого беззвучно вывалился какой-то засохший документ. – На представителя охраны правопорядка Климбаха вы не похожи. – С прищуром отметил зеленый.

— А вот это уже лишнее!!! — неожиданно рявкнул Линн так, что даже лампа под потолком дрогнула и издала жалобный треск.
Он сам от своего крика вздрогнул, глаза налились слезами, а руки начали беспорядочно шарить по столу, натыкаясь на чернильницу, стопку бумаг и, в итоге, — на собственный лоб.

— Не похож! Не похож?!  — продолжал он, то хохоча нервным смешком, то захлёбываясь рыданиями. – А ты сам-то похож на чиновника? На крысу похож! На дохлую крысу в галстуке!

Словно сорвавшийся с цепи, он вскочил, ухватил со стола завалившийся документ и, не раздумывая, прижал его к груди, словно это был детский плюшевый медведь.
— Я просто хотел навести порядок... хоть где-то... хоть в кошельках... хоть в собственной жизни...  — его голос соскользнул в жалобный писк, и Линн осел обратно на стул, закрыв лицо руками.

Сквозь пальцы хлюпнуло:
— Да я даже в зеркале на себя не похож! Я... я вообще похож хоть на кого-нибудь?! — он резко сорвал руки от лица, глядя прямо на гоблина, глаза широко распахнуты, на щеках потёки чернил — то ли из расплющенной чернильницы, то ли из собственных слёз.

Мгновение спустя Линн истерично захохотал, размахивая пачкой бумаг над головой, будто знаменем:
– ЗАПИШИ ЭТО В СВОИ ГРЁБАНЫЕ БУМАГИ! – крикнул он, – "Субъект: не похож. На всё сразу. На всех сразу. На ничто!"

А потом уткнулся лбом в стол, где подрагивающей рукой стал рисовать каракули прямо поверх важных печатей — солнце, домик и улыбающуюся рожицу.

Тишина — вдруг единственное что осталось, была потревожена лишь громкими глотками гоблина, что приложившись к фляжке, неведомым образом оказался рядом с одним из шкафов, решив ретироваться подальше от "субъекта", чья фляжка явно свистанула.

Ну всё... опять псих. Третий за неделю. Вот почему меня перевели из отдела налогов — там хоть люди просто орали, а тут... тут они начинают исповедоваться! ...Хотя, если так подумать... этот придурок сейчас на столе рисует солнышко. Солнышко, Карл! В бухгалтерии! Да у него явно больше фантазии, чем у всего нашего начальства вместе взятого. Может, в отдел кадров его?

В маленькую память, о маленькой Агнет

[Чи-Бин]

Металлический запах крови повис в воздухе.

Воитель стоял на каменистой земле, вновь облачённый в свою силовую броню, его безупречный доспех скованный из множества разных частей, что многие годы служит наёмнику. Тяжёлые пластины скрывали всё тело гиганта, не оставляя ни одного открытого участка и лишь слегка снижая свою прочность в сочленениях, в веду необходимости обеспечивать подвижность. Его лицо скрыто за безэмоциональной маской тяжёлого шлема, что внушал ужас взглядом своих красных линз. И теперь всё это великолепие, от четырёхглазого шлема до тяжёлых сабатонов было залито тёплой кровью, что продолжала стекать по гидрофобной краске неостановимым потоком.

Подле его ног изуродованный труп солдата, тело молодой девушки разрубленное от плеча до бедра. Её снаряжение, бронежилет и несколько магазинов с патронами были разрезаны вместе с телом всего одним точным ударом. Автоматные патроны разлетелись вокруг, омытые в крови своей хозяйки. Рядом винтовка. Её предохранитель снят, а ствол ещё дымится от недавней продолжительной стрельбы... Лицо девушки выражает ужас, адскую агонию перед лицом смерти. Она ещё жива, её тело дёргается в конвульсиях, а разрубленное лёгкое пытается втянуть воздух, но всё безуспешно. Кровь неостановимым потоком хлещет из широкой раны, разливая широкую лужу крови по пыльной каменистой земле. Вокруг десятки таких же тел, словно растерзанных зверем. И каждого поразил всего один смертоносный удар.

В руках гиганта — силовой меч. Гигантский двуручник, что верой и правдой служит своему создателю, как орудие убийства. Великолепное оружие, слишком тяжёлое для использования смертным, но всё ещё прекрасное по своей форме. Его толстая рукоять, выполненная под руку воителя, была покрыта синтетическим соединением, что с виду напоминало кожу. Металлический эфес был простым и изящным, а развитая гарда, закрывающая руки, обладала признаками установки силового поля. Длинное лезвие не покрыто кровью, оно пылает золотым светом, пока по лезвию ползёт мириада едва различимых молний, сливающихся в единый поток разрушающего поля.

Левая рука воителя отпускает рукоять и клинок гаснет, сталкиваясь с землёй, правая рука всё ещё держит его. Четыре красных глаза продолжают наблюдать за предсмертной агонией девушки, чьи глаза налились слезами, а губы покрылись кровью. Он видит, как её потроха медленно вываливаются наружу, сползая из раны к земле... Он испытывает жалость.

— Не уже ли это единственный путь для человечества? Не уже ли лишь кровью можно оплатить будущее? Почему же я делаю... всё это? В каком ужасном событии я вновь принимаю участие, отбирая сотни жизней таких же смертных, как и я... Ради чего?

Аудиосистемы воителя отключены. Никто не слышит его слов, печальный рокот в мгновение разбивается о стенки шлема, тут же без следа исчезая в тяжёлом металле... И всё же, он слышит чужой голос.

"Ты знаешь ответ. Ты уже не раз задавал себе эти вопросы, отвечал на них и каждый раз возвращался к началу."

Фигура призрака возникает на периферийном зрении. Высокий мужчина, того же роста, что и сам воитель. Его голову и тело скрывает багровая ткань, а лицо — бронзовая маска, изображающая яростного демона, застывшего в гримасе гнева.

"Ты был рождён в битве, я был скован для неё тобой. Мы там где должны быть, в горниле вечной резни, над трупом поверженного врага."

Гигант осмотрелся, битва продолжала кипеть вокруг. Солдаты вели беспорядочный огонь друг по другу, пытаясь укрыться от града пуль, а в небе рвались снаряды. Один за одним, люди гибли в битве, но для титана каждый миг растягивался на минуты раздумий, когда мощная черепная схема ускоряла мыслительные процессы. Он застыл в одиночестве, посреди инсталляции вихря войны.

— Отец не учил меня бездумному кровопролитию. Насилие лишь инструмент, не цель. Я должен проливать кровь лишь во имя чего-то, не ради бездумной бойни... А сейчас, ради чего я убиваю всех этих смертных? Кому я буду демонстрировать истину, если вставшие на моём пути гибнут?

Призрак стоявший рядом подошёл к одному из тел... Этот солдат отличался от остальных, он был убит не ударом меча, а пулей. На плече свой брони он нёс тот же символ, что и воитель. Это был его союзник.

"Тем, кто идёт за тобой. Не все хотят слушать твой голос, не каждый в состоянии принять твои идеалы и не каждый собирается позволить тебе жить. Ты защищаешь что-то ценнее человеческой жизни."

В дали, виднеется силуэт боевой машины. Её прочный корпус несёт ту же символику, что и воитель. В шлеме раздаются голоса, крики о помощи, приказы, информация о враге... Среди хаоса голосов, наёмник слышит как по БС передают — эта машина вывозит раненых солдат, её боекомплект опустошён и она не может защищаться.

— И что же может быть ценнее человеческой жизни?

Фигура демона в маске указывает рукой на другой силуэт. Солдат с ракетницей в руках, что занял позицию на пригорке. Его снаряжение то же, что и на девушке под ногами наёмника, он направляет ракетницу на БМП. Лицо хумана искажает улыбка, когда палец уже начинает давить на спуск. Разум воителя пронзила новая фраза.

"Две человеческие жизни."

Черепная аугментация вступила в силу, тут же рассчитывая положение оружия и фиксируя цель системой наведения. В мгновение, из-за спины воителя выехал тяжёлый механодендрит, удерживающий мультилазер. Грозное двухметровое орудие, извергающее потоки неудержимой тепловой энергии, что плавит всё на своём пути. Его нога обрушивается на череп раненой девушки, размазывая его в кровавую кашу, когда наёмник меняет положение тела для стрельбы. Всего миг между ударами сердца понадобился, чтобы град алых копий мультилазера обрушился на неприятеля. Каждый новый выстрел пронзал тело противника, оставляя ровное десяти сантиметровое отверстие, оплавленное по краям. И когда от тела противника не остаётся и пепла, рокот гиганта раздаётся по аудиосистемам, разрывая адскую симфонию битвы рёвом переисполненным холодом машины.

— И если один должен умереть, чтобы жили двое — я готов омыть руки кровью.

[Сейран]

Эмоции. 
Там, где правит бал происхождение и оттенок голубой крови, есть жесткий запрет на эмоции. Аристократ не имеет права закатить безобразную истерику и устроить сцену. По крайней мере, не в обществе. Он или она обязаны сохранять хладнокровие или его подобие, пока двери личных покоев не закроются за тобой. Обязаны натянуть удила во рту коней своих порывов, не давая им сорваться понестись в безумный скачь. Обязаны уметь властвовать собой. Обязаны уметь остаться над схваткой. Без этого не получится принимать верные решения и управлять другими. Королевским отпрыскам слабость не положена по статусу. 

Элиота также не обошла эта участь. И иногда ему казалось, что не иметь эмоции вовсе - лучше. Чем иметь и задавить их в зародыше. Последнее давалось порой слишком сложно. Но со временем эта наука дала свои плоды, и успехи заставили изменить свою точку зрения. Пока ты чувствуешь боль - ты жив. Пока ты можешь сострадать другому в чужом горе - ты можешь решать его проблемы и остаешься человеком. 

Ему повезло, что в этот момент, когда собственное тело казалось не вмещало цунами горя, обрушившегося на него, нашёлся человек, который тоже прошёл через похожее, чтобы по мертвому взгляду понять, что творилось внутри у Элиота после той новости. Принц не пошёл бы к психологам, не стал бы исповедоваться. 

Он ничего никому не сказал. 

И был благодарен, что из него не тянули информацию, не заставляли ничего говорить. Два легионера просто шли через Адезейское дно и короткими фразами, казалось бы, обменивались репликами на тему дальнейших действий и координировали друг друга. И лишь им двоим понималось, как много несказанного и тяжелого сквозит между строк простых реплик. Много больше, чем в тысяче исписанных страниц личных мемуаров. 

Бывают ситуации, когда нет слов, чтобы утешить человека в его горе. И нет слов, чтобы выразить его. Всё будет пошлым, нелепым. Неуместным. Молчаливое участие лучше тысячи бесконечных разговоров и слов поддержки, которые просто не подбираются, как не старайся.  

Иногда, чтобы разделить чужую боль, достаточно просто помолчать. 

[Кармелита ОНед Стронг]

Этот день оказался... длиннее, чем предполагалось изначально.

Неясно уже, на сколько Карма рассчитывала это задание, но мозг говорил, что оно уже знатно затянулось. Это был званный вечер, на котором собрался местный бомонд.
Хотя неважно, что это, важно - где. А был это в поместье её цели, в котором ей нужно было найти хранилище данных и выкачать оттуда инсайдерскую информацию.
Хотя не важно, где это было, важно - какого оно рода. А было это первым заданием на "глубокое внедрение": поскольку количество охраны и мер безопасности было совсем до чёртиков, надёжнее было влиться под видом гостьи.
Хотя не важно, от кого это было задание, важно - от кого. А это было первое задание лично от Сусанны. Не хотелось её подвести.

- Кармелита, милая, - обратился к ней гость, как пара которого она и проникла внутрь, и которому это вообще и нужно было. Он улыбался своей козлиной улыбкой, обнимая воровку. - У тебя всё хорошо?

Нет, ничего не было хорошо. Карма ожидала, что от неё снова попросят мнение на какую-то из корпоративных тем, очередное лживое мнение на тему искусства или пойти посплетничать с пассиями мужчин, делая вид, что ей это интересно. Делая вид, что ей вообще хоть что-то здесь интересно, а не раздражает, между попытками нащупать входы в систему безопасности в здании.
Но он спрашивал, всё ли у неё хорошо. Нет, не хорошо...

В первый час был эффект чего-то нового, а так же рабочий долг встроиться в процесс. Изи.
Второй час был так же с впечатлением новинки, а так же юмора над ситуацией. Говорить с окружающими сквозь чертову штукатурку на своём и чужих лицах было просто.
Третий час - когда пыл уже стал остывать, что-то внутри расти, а губы всё чаще пересыхать. А ведь их даже нормально не облизать из-за долбанной помады. Подступило ощущение усталости.
Четвёртый час. Дыхание изменилось. То чаще, то глубже.  Взгляд настойчиво ищет сочувствия. Внутри что-то растёт. Тоска, одиночество. Звучит как гул гнущейся стальной балки.
Пятый час... сейчас... тошнота. Глаза то и дело теряют фокус, бокал в руке и сами руки уже стали тяжёлыми. Лицо практически не слушалось. Уголки губ предательски падают, а остальные мимические морщины дрожат в разнобой от натуги.

Уши слышат разговоры, но не улавливают сути. Дышать носом всё сложнее.

- Я сейчас, - выдавила Карма кивок.

Она пошла в сторону уборной, ноги уже не выдавали ту фальшивую изящную походку, как раньше. Ноги ныли~ нет, они верещали от боли в лодыжках, а пальцы сжимали сумочку клатч, прижимая к больному животу. Может, это голод? Нет, на местные закуски и блюда даже смотреть было противно, а горло сильнее сжималось. будто ком встал, который никак не получалось сглотнуть.
Ещё кто-то из новых знакомых окликал девушку, но она даже не поднимала на них глаза. Она ощущала давление, со стороны. Будто что-то выдавливало её из собственного тела. Она смотрела на себя со стороны, не понимая, что она тут делает, и кто эти люди вокруг, что они делают тоже.

Карма чувствовала, что ей нужно что-то отвечать, иначе она портит всем вечер, а так же сливает всю операцию. По крайней мере, такой знание она обнаруживала в голове, но ничего не могла сделать, ни единой шутки или слова. И из-за этого было больно. Кто-то спрашивал, что с нею, но она не находила ничего, кроме как вежливо отмахнуться со словами "мне просто плохо, не волнуйтесь" или что-то такое. Она не могла объяснить, что с ней, не могла полностью передать эти чувства. Чувства, которые гасли, как лопающиеся шарики в пустоте, оставляя после себя расширяющуюся, безразмерную пустоту.

Как бы ей хотелось, что бы тут была Мэри. Или Келли. Или кто-нибудь из друзей, которые могли бы сказать, что всё окей. В прочем, даже мысль об этом казалось глупой. Тут никого не было. Уже много лет. Особенно на это сборище лицемеров. И даже если бы были - пара слов ничего не изменили бы...

Ватные пальцы с ватными костями не сразу нащупали ручку туалета, чтобы опустить её и толкнуть. Щелчок, с которым дверь закрылась, прозвучал словно где-то вдали, отрезая шум всеобщего празднества. Задание, люди - всё это физически отсеклось, но оставалось в голове, вместе с навязчивыми мыслями.
Как же она ненавидела этих богачей, этих людей, это место, эту мызку и звуки, эту работу. И саму себя за то, что вся эта ненависть мешала ей жить.

Она подошла к раковине(я не хочу...), посмотрела в зеркало(я знаю, что там, мне плевать...), увидела как испортился её макияж(я не плачу, просто слёзы льются по щекам, а из носа - сопли...). "Надо извиниться..." - почему? "Потому что..."

Карма опустила глаза в раковину, смотря туда пустым взглядом. Когда это всё закончиться? Что ещё надо сделать? Как же хочется просто уйти. Губы растянулись, обнажая зубы. Было слышно и ощущалось, как тяжёлое ротовое дыхание проходило через чуть разомкнутые зубы. Из горла вышел тонкий стон, как скрип старой половицы.

Надо умыться. Надо умыться. Надо умыться. Надо умыться. Надо умы~////////
Карма через силу сняла оцепенение, поднесла руку к крану, хватая его всеми пальцами, и крутанула. Холодная вода полилась. Сумочка легла рядом с зеркалом, пока руки сунулись под ледяной поток, силясь омыть нос, глаза, рот, щёки. Под воду попадали некоторые волосы, промокая и прилипая к коже.

Вот, она умылась. Легче не стало. Ей всё так же плохо, спина не может разогнуться.
Карма зажмурилась. Сильно-сильно, после чего открыла глаза. Видеть стало яснее. И ощущать, насколько она разбита...

[Гектор Динг]

"Вставьте деталь "А" в деталь "Б" таким образом чтобы отверстия 4 и 15 зафиксировались перпендикулярно друг-другу"
- Ага, понятно, - сам себе соврал Гектор. Он уже пятый раз читал этот абзац и понятней ему не становилось.
Пол вокруг него был равномерно завален красивыми деталями сочетающими в себе металл, стекло и дерево. В теории, вместо этих разрозненных элементов возле стены уже давно должен был стоять стильный шкаф. На практике же, Динг три часа потратил на битву с конструктором для взрослых, но не смог продвинуться дальше второй страницы инструкции.
- Ладно, давай попробуем так, - дархат предпринял ещё одну попытку соединить детали. Он был уверен, что делает всё в точности как нарисовано на брошюре, но детали в его руках не становились как надо.
- Да что ж такое! - в сердцах крикнул Динг и отбросил деревяшки в сторону.
Он не имел привычки разговаривать сам с собой, и тем не менее уже минут сорок вслух комментировал свои действия.
- Такс, нужно просто отвлечься, разгрузить мозг и потом ещё раз попробовать. Взглянуть свежим взглядом.
Вполне себе здравая мысль, тем более что не новая. Гектор отошёл в кухню налил себе кружку крепкого кофе и аккуратно облокотился на стол, так, чтобы не задеть уже стоящие на нём грязные чашки - перерыв на кофе был далеко не первым.
Горький напиток не приносил особого удовольствия, и чтобы не тянуть с этой пыткой, дархат выпил его практически залпом.
- Ну-с, вперёд и с песней.
Отринув в сторону сомнения Динг взял злополучные детали "А и "Б" и принялся их соединять. Может нужно просто сильней пихать? - подумал Динг и тут же пихнул с удвоенной силой.
Этого оказалось достаточно чтобы детали треснули.
- Да ну нет, да ну нет же, - секунд десять Гектор молча осматривал результат своего необдуманного поступка, после чего его терпение лопнуло.
- Говно! Какое-же говно! - "А" и "Б" полетели в стену. - Что за говноед придумал это говно!? Жеванные волки! - серия пинков по лежащим вокруг деталям.
Раздосадованный этой неурядицей Гектор был готов рвать и метать, но вспышка ярости угасла так же внезапно, как и разожглась.
Вдох - выдох, вдох - выдох.
Как бы там ни было, вещевой шкаф был необходим Дингу, а значит нужно успокоиться и постараться всё доделать.
- Тихо, Гектор, тихо. Что же ты так разошёлся? Ситуацию ещё можно исправить, там вроде не самая большая трещина, пару тюбиков клея и всё будет прекрасно, - успокаивал себя дархат пытаясь отыскать детали "А" и "Б".
А они и не прятались. Лежали себе спокойно в углу, укоризненно выпячив свои переломанные части. Да, клеем тут уже явно уже не помочь.
- Ой, да и пошли вы в пень со своей говёной мебелью! Картонные коробки тоже нормальный вариант!
Без капли деликатности Гектор принялся выбрасывать детали несостоявшегося шкафа на задний двор своего дома. Сначала он хотел просто выкинуть их в мусорку но потом решил, что этого будет мало. Его сущность требовала мести!
Парочка замысловатых жестов, и раскалённые фаерболы в мгновение ока превращают "шкаф" в кучу горящего хлама. Блики костра осветили лицо ящера и его зловещую улыбку. Ещё один противник повержен! И так будет с каждым представителем народа "корпусная мебель", пока они не покорятся дархату!

[Элеаргил]

- Покиньте транспортное средство, сэр.
- Но оно моё?!
- Нет, сэр, этот флайт принадлежит Шанайре Энэд.
- Я и есть Малышка Ра, просто не накрасился.
- Нет, сэр, покиньте...
- А, ладно, я её дочь.
- Сэр!
- Да в парных юбках мы на одно лицо!
- Сэр, покиньте...
- Да кто это вообще?!
- Кто?
- Шанайра Энд.
- Энэд.
- Э, да.
- Энэд.
- Да что ты возражаешь и возражаешь, "Э, нэд", "Э, нэд". Сука, что за деревенский акцент! Тебя демиурги похитили и воспитывали до того, как изобрести азбуку?!
- Этот флайт принадлежит архонту города Орайна, Шанайре Энэд.
- Нормальную воображаемую подружку сочинил бы себе. Что за репродуктивные амбиции такие?
- Сэ...
- Не было печали, тщеславный дрочер попался.
- Сэ...
- Хрен с ним. На кого я налетел? Что там подо мной?
- Сэр, вы врезались во флайт Айне.
- Кто это?
- Дева Клинка.
- Не слышал.
- Бывший Тиран Шатрукса, состоит в сви...
- Что за хрень. И Дева и бывший. Определись уже! Теперь тебя на загадочных потянуло?!
- С...
- Как её зовут?
- Айне?
- "Ай, не". "Ай, не". Да что с тобой? Негативный настолько, будто бы тебя заставляют сачком ловить молнии, которыми потом Владыка подтирается.
- Прекратите и спускайтесь.
- Высоты боюсь. Не видишь что ли? Верхотура! Один флайт на другой! У меня одна жизнь. Одна! А вдруг разобьюсь! Что за шоколотье в Дворец Некроделлы нанимают.
- Сэр, я охранник парковочного эта...
- Дал сюда р-р-р-р-руку. Только не ту, с который ты про дев мечтаешь. Ну-ка.

Ничем не примечательные звуки возни и щёлк спускового крючка.

- Ф-фу, ёпт...
- ЧТО ВЫ...
- Ты чё жив?!
- Это парализатор!
- О. Кондитеры вооружённые тазерами. Не удивительно, что Климбах ещё не захватил систему. Только полироль для хвоста Владыки в блестящее будущее этого местечка верит.
- Эй! Подума...
- Не боись. Есть план. Сейчас я пойду в комнату Инфирмукса и подвигаю там мебель. Пусть пацан решит, что у него появилась третья личность, и тут всем будет не до двух пепелацев.
- О чём вы говори...
- А? А-а-а-а-а. Ну точно. Это ж государственная тайна. Хера ты шпион.
- Пожалу...
- Да, ещё сгодишься. Этой чей?
- Пожа...
- Чей?
- Воеводы Кхаана.
- Да ты точно лазутчик. Всё знаешь. Что за тип?
- Воевода Талгримм Кхаан!
- Чувачок, у которого руки по колено в крови, но все делают вид, что они не из задницы растут? Точно есть автопилот!
- По...
- М-м-м-м-м-м-м? Э-э-э-э-энэд.
- Дыша...
- М-м-м-м-м-м-м. А-а-а-ай-не-е-е-е-е.

Заурядность, каких много, хруст чужих шейных позвонков под каблуком ботинка.

- Ай-нэд, забыл, куда собирался... срань... Хтонь с ним, дома позавтракаю.

[Кирион]

Кирион сидел в столовой и обедал со своей семьёй. Все ели молча, изредка стуча серебряными приборами по фарфоровой посуде. Шум дождя был единственным звуком, разбавляющим повисшую тревожную тишину. Обед уже подходил к концу. Кирион с замиранием сердца закончил трапезу.

Вот матушка взмахнула рукой с яркими красными ногтями, повелев подать чай. Отец взял свежую утреннюю газету и принялся читать с ироничными смешками новости из области политики и экономики. Брат тайком вытащил КПК и переписывался с очередной дамой сердца.

— Отложи КПК, — сказала строгим тоном матушка, — твой брат приехал к нам, а ты не можешь оторваться от своих девиц.

Брат недовольно бросил устройство на стол, демонстрируя свои чувства. Он сложил руки на груди и откинул голову на высокую спинку резного стула.

— У меня, по крайней мере, есть девушка, — сказал брат и хмыкнул.

Кирион устало потёр глаза. Вчера он допоздна перечитывал любимый приключенческий роман, который нравился ему в детстве.

— Кирион, как дела продвигаются на личном фронте? — спросил брат с ехидной усмешкой.

— Действительно, сынок, расскажи нам, — сказала необычайно мягким тоном матушка.

Только не это!

— Никак. У меня пока нет личной жизни, — сказал Кирион, сразу пожалев о своих словах. — Я хочу сосредоточиться на работе и развитии навыков. Саморазвитие и всё такое.

Матушка приподняла тонкую бровь.

— Какое такое? — спросила она.

Брат издал самую отвратительную усмешку, которая не предвещала ничего хорошего.

— Наш Кирион просто ждёт ту самую, — сказал он. — Как та древняя некромантка, которая похищала и жестоко убивала молодых девушек ради продления молодости.

Отец отложил газету и стал с интересом слушать.

— Я помню, что ты в детстве был влюблён в мою кузину, — сказала матушка с мягкой улыбкой. — Может быть, тебе, Кирион, нравятся брюнетки?

— Твоя кузина, хочу напомнить, работает на корпорацию и занимается разработкой биологического оружия, тестируя его на преступниках, — сказал отец.

— Она не создаёт биологическое оружие, а занимается фармацевтикой!

— Одно и то же.

Отец и матушка посмотрели на Кириона.

— А что насчёт той девочки, с которой ты общался в детстве? Она ведь жила тут по соседству?

— Она сидит в тюрьме, — грустным тоном сказал Кирион. — Убила половину своей семьи ради наследства.

Он не стал добавлять, что это она сделала ради «счастливого будущего, как в любовных романах» с ним.

— Художница?

— Она была одержима мной и хотела меня убить, чтобы я «навсегда остался таким невинным и красивым».

Ещё у него с похожими идеями были скульптор и владелица картинной галереи.

— Девушка с пионами?

— Помнишь, когда в пригороде Эвелины появилось гигантское плотоядное растение, которое своей пыльцой приманивало жертв? Это она сделала.

— Женщина с двумя пантерами?

— У неё гарем! Я не соглашусь даже на роль первого мужа.

Тем более её «наложники» тоже имели на него виды.

— Принцесса с какого-то острова?

— Принц. Это был принц. Помните, я однажды пропал на две недели? Он тогда со своими слугами похитил меня. Хорошо, что капитан корабля отказался нас женить, а потом на нас напали пираты.

Кирион после этого больше не пьёт абсент.

— А та красотка с пауками? Ты тогда, я помню, был в фазе «у меня вся комната в террариумах со змеями и пауками».

— У неё дома был набор плетей, наручники и целая пыточная комната! Я лишь чудом убежал оттуда.

Она его ещё преследовала лет десять, пока однажды не исчезла таинственным образом.

— Спортсменка?

— Она переодевается в трико и ночью избивает таких же чудиков.

— Психолог?

— У неё странные предпочтения в кулинарии, которые стали причиной нашего расставания.

— Библиотекарь?

— Он думал, что мы с ним реинкарнации древних разлучённых возлюбленных.

— А та дархатка?

— Она обернулась волчицей и предложила сделать то, чем неприлично делиться с вами.

Кирион, на самом деле, расстался с ней из-за запаха мокрой псины.

Матушка нахмурилась и поджала свои ярко накрашенные кроваво-красные губы.

— Мне кажется, или у тебя какие-то проблемы? — спросил отец.

— Сексуальные девиации? Сынок, мы не будем тебя осуждать, — непривычно нежным и тёплым тоном сказала матушка.

— У меня тут есть номер одной домины. Она бывшая жена моего друга, разводит бойцовских псов и имеет коллекторское агентство. Хочешь номерок дам? — не скрывая своего смеха, сказал брат.

Слуги в необычайном количестве заполонили зал, имитируя рабочую активность.

— Пожалуйста, прекратите! — всхлипнул от смущения и стыда Кирион.

Его лицо и кончики ушей раскраснелись. Он прикрыл руками лицо и громко вздохнул. Кирион мечтал о великой любви, о прекрасной, о тихой и мирной. Он просто хотел найти свою вторую половину и быть счастливым. Разве он так много просил?

Ему было так стыдно в этот момент, что он просто хотел провалиться под землю. Он так хотел, чтобы этот жестокий мир на несколько мгновений забыл о его существовании.

— У тебя хоть кто-то нормальный был? — спросил отец, не обращая внимания на состояние Кириона.

— Была! Староста его курса, — сказал брат с самодовольным видом. — Милая девушка. Голубоглазая блондинка с большими глазами. Из хорошей семьи. Её дядя даже какой-то высокий чин имеет.

— И? — нетерпеливо спросила матушка.

Кирион вздохнул.

— Она оказалась скучной! — сказал он. — У неё в качестве хобби было «слушать музыку и смотреть сериалы». Невыносимая скука. Она не знала значения слова «альтруист»!

— Ну да, она ведь не психопатка, — саркастично прокомментировал брат. — Слушай, я тут слышал про одного жуткого парня. Высоченный такой, в белой маске. Он любит всякие заумные вещи, как ты. Вроде большой начальник одной корпорации. Про него такие слухи ходят, что их нельзя рассказывать за едой. Всё, как ты любишь.

— Заткнись, иначе я сейчас совершу братоубийство!

[Моль]

Ночь. Уже давно перевалило за полночь. Тесная комната, освещаемая лишь устало горящей лампой на столе, дышала тишиной, а отблески света мягко скользили по стенам, оставляя в углах зловещие чёрные провалы. Воздух казался тяжелее обычного, густой после жаркого дня и плотный, как натянутая плёнка, он был пропитан терпким запахом пыли и приторным, едва уловимым ароматом крови, что будоражила воображение и делала дыхание коротким.

Охота — это всегда о тишине, но безмолвие в эти мгновения кажется фальшивым, подобно выдоху перед выстрелом, когда мир замирает в обманчивом спокойствии и сжимается до точки, в которой сходятся слух и холодное ожидание, а под слоем показного равнодушия вскипает напряжение, готовое в любую секунду вырваться наружу. И в этом чувстве нет места ни суете, ни лишним движениям, ни случайным мыслям, только размеренное, сдерживаемое дыхание, и тьма, в которой прячется цель, сливаясь с пространством так, что её присутствие ощущается лишь кожей. Неважно, кто перед тобой – человек, зверь или мелкая тварь, что назойливо гудит у самого уха. Принципы всегда одни и те же: наблюдать, выслеживать и нанести удар в тот единственный миг, когда окружающее само подтолкнёт к безошибочному движению.

Моль замирает у стены, его босые ступни врастают в прохладный пол, а в глазах отражается хищная сосредоточенность. Где-то над ухом раздаётся тонкий, издевательский писк.

Началось.

Мышцы напрягаются, драконьи зрачки сужаются, и тело поддаётся древнему инстинкту охотника: комар – не просто насекомое, а пытливый и дерзкий разведчик, вор, крадущий у тебя жизнь с каплей крови, существо, что питается терпением и кровью группы I резус-положительный. Моль тянется рукой к столу и без колебаний хватает первое, что ложится под пальцы – книгу по магическим наукам, когда-то простая энциклопедия, а теперь - оружие массового поражения, чьё предназначение свелось к минимуму: нанести точный и быстрый удар.

— Шшш... иди к папочке, — тихо бормочет себе под нос, сканируя взглядом помещение и фиксируя крохотную, недвижимую точку, которая притаилась где-то на потолке, на границе света и тени. Стремительный рывок, и полёт книги завершается глухим шлепком о стену, а цель исчезает, растворяясь в воздухе подобно опытному магу, в совершенстве овладевшим телепортацией. Раздражение царапается изнутри острыми когтями, цепляясь за рёбра и разрывая ровное дыхание на короткие вдохи – он никогда не был так близок к провалу, как сейчас, когда поражение усиливает головную боль и тревожит бессонницей, а назойливое жужжание в темноте звучит насмешкой.

Вновь пронизывающая тишина. Ни единого звука и, кажется, что даже одинокая лампа замирает, удерживая дрожащий свет на грани падения в саму тьму. Комната превращается в импровизированную арену, где стены становятся трибунами, а тени – безмолвными зрителями, застывшими в ожидании развязки. Острый взгляд невольно скользит вниз, на очередную книгу, зажатую в пальцах – «Искусство войны», Сунь Вынь.

Натянутая тетивой пауза рвётся под натиском возбуждённого писка, враг пошёл в атаку. Действия опережают мысли: мышцы реагируют на импульс, тело движется отточенной реакцией хищника и волосы развеваются в резком броске, частично заслоняя обзор – Моль рвётся вперёд на инстинктах, угадывая траекторию цели в воздухе, но в очередной раз промахивается и принимает решение провести дипломатические переговоры. Ласково нашёптывает в темноту, обещая мелкой твари мир и полстакана чужой крови в обмен на прекращение боевых действий. Тишина, а вслед за ней – дерзкий писк над правым ухом: он отказывается и знает, что жертва слабеет.

Злость вспыхивает в глазах Моль, обжигая радужку жёлтым пламенем, и тогда он решается на финальный манёвр, без права на промах. Выпрямившись, он размыкает губы, и очертания челюсти начинают стремительно меняться, вытягиваясь в драконью пасть: кожа натягивается, скулы резко проступают под бледной кожей, а тишину прорывает беззвучный рёв – глухая ультразвуковая волна накопившейся ярости, что сдавливает пространство столь же ощутимо, как хмурый рокот грома перед ударом молнии. Во взгляде – проблеск безумия, а в груди подрагивает натянутая сила, вырвавшаяся наружу и обнажившая хищную природу зверя.

Пару минут спустя, он стоит обессиленный и взбудораженный, с растрёпанными волосами и липкими от пота ладонями, с дыханием, сбившимся в короткие и жадные глотки воздуха. В комнате тухнет свет перегретой от напряжения лампы, а на губах змеится тень улыбки. Он победил.

Рухнув на кровать, Моль устало прикрывает глаза и позволяет дыханию выровняться, а сердцу сбавить ритм, ощущая в груди гордость охотника, а в пальцах – едва уловимую дрожь война, познавшего вкус первой битвы. И ровно в тот момент, когда тишина кажется заслуженной, а веки тяжелеют сном, над ухом вновь раздаётся тонкий, издевательский писк...

[Шанайра Энэд]

Губ коснулся бокал хрустальный – чистый, как глоток горного воздуха. Клюквенный морс внутри стекает по стенкам и приятной кислинкой оседает во рту. Завтрак в тишине – что же может быть лучше?

Кухня цитадели Пандемониума пуста. И кажется странным, что не слышен шум снующих туда-сюда обитателей этого места. Ша будто бы была здесь совсем одна, и никого не существовало рядом. Лишь эта тишина, странным образом заставляющая напрягаться.

Рук касается прохлада, мягкостью своей сковывает запястья. Она поднимается выше, забираясь под одежды эфемерные и больно колет в затылок, прошибая иглой острой. Оттолкнувшись от стола, Архонт вскакивает, тряхнув при этом головой, будто пытается развеять дурноту нахлынувшую. Плывущей рябью на стекле перед глазами комната теряет очертания. Ша хватается за край столешницы, пытаясь устоять на ногах и не успев совладать с собственным телом – падает на пол.

Боль, сжимающая в тиски. Словно кто-то решил поджарить её мозги на досуге. Прикрытые веки подрагивают, и Айра мягко давит на виски свои, слегка их растирая. После, ладонями, на ощупь, в поисках спинки стула. Но впереди только пустота, в которую девушка проваливается, громко охнув от неожиданности.

Она резко открывает глаза, отчего-то оказываясь стоящей на ногах. Взгляд медленно фокусируется. Ша прищуривается, пытаясь разглядеть, что перед ней.

Вначале ей кажется, что она ослепла, ибо вокруг темно. Потом на ум приходит мысль, что она просто отключилась и уже ночь. И только рёв, где-то там вдалеке, заставляет девушку вздрогнуть. Колени подгибается и Ша почти падает вновь.
Рёв зверя древнего проходится по коже. Он сгоняет все страхи вместе. И те подчиняются, гонимые первородным ужасом. Срываются с цепей, которыми Энэд их сковывала тысячу лет. Под вибрациями ощутимыми несутся к ней, сбивая привычное спокойствие и лишая возможности пошевелиться.

О, Эреб, она видела тебя и страшилась больше всех. Исполинский змей, заполняющий собой черноту вокруг. Объятый огнём и поглощающий собой тьму. Она чувствовала его дыхание и видела тень, что сливалась с пустотой. А может и не тень вовсе, а игру воображения, что в панике металось.
 
Вокруг темнота, а за ней ничего. Напряжённой струной тонкой Архонт замирает, в поисках путей отступления. Только рёв этот всё громче, двигается вперёд самого идущего. Он здесь. И он идёт за ней по пятам... И не идёт вовсе – парит в воздухе, извиваясь всем телом ревущего.

Мордой костяной змей разгоняет тьму перед собой, растворяясь марью перед ней. Пламя алое, словно кровь пролитая, озаряет пространство подле тела его могучего и щекочет... Щекочет пустоту беспроглядную.

И та поддаётся, выпуская панику – подругу старую и верную, чьи руки мертвецки-холодные принимают в объятия фигуру бледную. Паника растёт. Множится. Глушит собой весь этот рёв и сковывает тело Шайры быстрее, чем кто-либо. Жалкая секунда последней, призрачно тающей надежды. Ша упускает момент, когда можно было спастись. Струна напряжённая  лопается, больно ударяя по девушке одним концом, вторым выпуская наружу ужас первозданный. Он кружит у ног Архонта, цепляясь за пяты, в хвате сильном стискивая собой ноги.

Крик повисает в воздухе. Шайра отступает назад, прижимая ладони к груди. Худший кошмар, воплощённый в явь, преследовал её. Многовековое умение держать себя ссыпается прахом. И он – Он – двигается медленно, перебирая телом змеиным, заполняя собой темноту иллюзорного коридора.

Каждым позвонком она ощущает его, подаваясь вперёд. Печать взывает к нему, и девушка делает шаг вперёд. Кости горят. Плавятся под жаром этого зова. Заставляют цепенеть.

Ох, Владыка...

Остановившийся взгляд на черепе костяном. Он не даёт пошевелиться, притягивает к себе. Мелкий бисер пота проступил на лбу. В нём играет отражение пламени Эреба.

Застывший взгляд в темноту. В ней нет спасения. Мысли без цели, мчатся внутри головы.

Проснись. Проснись, Ша. Это сон. Это всё сон.

Но пасть широко раскрытая и жар пышущий из неё утверждает обратное. Она слышит, как пластины костяные скребут в этой тишине. Как по стенам, которых она не видит, они проскальзывают и снимают собой верхний слой пыли и извести. 
 
Замереть и не дышать. Притвориться, что её здесь нет, а лучше умереть на месте. Айра, из последних сил, борется с паникой. Разворачивается и начинает бег свой.

Пламя греет спину, обжигает собой пряди пепельные. Противный запах гари ударяет в нос, межуясь с ароматом жжёных волос. Она бежала вперёд, туда, где ничего не было. Сердце, птицей пойманной, ударялось о рёбра, как о прутья клетки. Царапалось и рвалось наружу, отдаваясь пульсацией в висках.

Пространство вокруг сужалось, создавая ощущение тесноты. Ша боялась посмотреть назад. Боялась, что воздуха может стать ещё меньше и её трепещущие в жаре лёгкие могут перестать работать. Грудь сдавливала проклятая пустота. Пустота везде. В ушах. Глазах. Носу. В глотке, что расцарапана воздухом разгорячённым.

Хруст под ногами играет на нервах. Она бежит по костям и те, углями тлеющими, рассыпаются под её ногами. Она бежала так быстро, как только могла, стараясь не смотреть позади себя. И чем дальше Ша убегала, тем ближе рёв зверя раздавался позади.

Потеря контроля не только над собственными чувствами, но и над телом своим. Ощущение, что она сходит с ума и разум готов отключиться в страхе.

Беги. Беги, не останавливаясь. Он рядом. Он близко. Он уже здесь!

И она бежит, сливаясь с хаотичным беспорядком собственных эмоций. Сумбурный поток бесконечной чередой заливает сознание, топя ту, кто сдерживал его столько лет.

Беги... Беги! Скорее!

Нет, стой! Стой...

Она падала, путаясь в шагах собственных. Ноги не желали её слушаться. Она царапала колени, а после поднималась вновь. А огонь подгонял. Хлыстал. И в ответ на его удары она кричала, в надежде, что её услышат.

(Вдохновлённая игрой с Инфирмуксом. Владыке.)

[Тиана]

По пустынной вечерней улице, вдоль кованой ограды парка, шла девушка в простом ситцевом платье, обутая в босоножки с переплетенными на стройных лодыжках ремешечками. В руках Тиана держала небольшую сумочку, куда, конечно же, были спрятаны всякие мелочи, необходимые всем особям женского пола: тушь, губная помада, пудра, тени, румяна, ключи от дома и машины, телефон и кошелечек. Причем у мужчин, глядя вот на такой ридикюльчик на тонкой цепочке, перекинутый через хрупкое плечико, всегда возникает вопрос, а как оно собственно все там помещается?

Девушка шла, не торопясь, размышляя о своих проблемах и любуясь закатом, окрашивающим начинающее темнеть небо красно-оранжевыми всполохами, переплетающимися с голубым и синим. Легкий ветерок играл с расклешенным подолом платья и локонами темных волос, что мягкой волной лежали на плечах незнакомки.

Неожиданно рядом с Тианойостановилось авто, из которого вывалило несколько подвыпивших парней.

- Эй, красотуля, ты чего одна бродишь? А ну, кто пристать попробует?

Девушка остановилась и уставилась на компанию, словно ее просто удивило само их появление, при этом она не проявляя ни какой тревоги.

- А вот мы и пристанем! – Заржал второй амбал, перегораживая девушке дорогу. – Сначала ограбим, а потом и пожалеем!

- Зачем ты так, брат. Может она из этих, из понимающих, и согласится добровольно поддержать материально и физически нуждающихся во всем бедных, но очень добрых, ребят. – Третий вывернул сзади и сдернул с девичьего плечика сумку. - Посмотрим, что у тебя тут есть.

Отступив от жертвы на пару шагов, он задрал вверх ридикюль, словно предлагал Тиане попрыгать, чтобы забрать свое имущество обратно. Но девица была какая-то не правильная: на помощь никого не звала, и прыгать явно не собиралась.

- Тааакссс, - протянул громила, - о ключики. – Брателло, лови, - железочки и с брелоками были перекинуты первому парню, - сам разбери чо по чем и откель. О, телефончик. – Дорогой аппарат отправился второму. – А чо мы тут еще имеем? Ага, пацаны кошелек. Это нам точно сгодится. – Громила запихнул портмоне себе в задний карман джинс. - Такааакс, это чо, губная помада? – Бандит открутил колпачок и посмотрел на цвет. – Не мой колер. Эй, рыжий, глянь, твоей кляре подойдет? – Коробочка с тинтом полетела второму.

- Лирея. Торис. 100 единиц золота. – Скорее удивленно, чем расстроено пробормотала девушка

- О, Кучерявый, и твоей кое-что есть. – Первому полетела тушь для ресниц.

- Аберат. Альдарон. 200 единиц золота. – Снова пробормотала незнакомка.

- Не братва, у нее тут целый арсенал! – Амбал перевернул ридикюль и высыпал оставшуюся косметику на землю. Пластиковые коробочки, ударяясь о жесткую поверхность,  с печальным надтреснутым звуком ломались, раскалывались, раскрывались, разбрасывая вокруг цветную пыль румян и теней.

- Циркон. Юкка. Шестьсот единиц золота. – Почти обреченно прошептала девушка.

- Чего ты все там бормочешь? – осклабился бандюган. - Неужели для близких друзей хлам такой пожалела.

- Вы мне не близкие друзья!

- Так в чем дело, давай вот прямо сейчас ими и станем! Вали ее пацаны!

Эти слова были сигналом к началу действий! Амбал подхватил девушку, перекинув ее через плечо, подтащил к машине и швырнул в открытую дверцу на заднее сиденье. Второй в этот момент оббегал машину, чтобы пролезть во вторую дверь и фиксировать жертву.

Дикий женский вопль огласил округу, а первый амбал уже навалившийся на девушку, неожиданно отлетел назад, получив хороший пинок в живот. Бандит спилотировал до ограды и съехал вниз, пересчитав все металлические прутья. Третий красавец еле успел отпрыгнуть в сторону, чтобы не сбить траекторию полета друга.

Из машины выскочила жертва. Взлохмаченная прическа, размазанная по лицу губная помада и потекшая тушь, порванное платье и практически адский огонь в глазах. В правой руке незнакомка держала волшебную палочку, а в левая кисть, сжатая в кулак, демонстрировала, отогнутый средний палец.

- Сворлочь! – заверещала девица. – Ты мне ноготь сломал!

- Да вы знаете, гады ползучие, - «вжих»: взмах волшебной палочкой, и второй амбал вылетел из машины с другой стороны, - сколько он стоил?! – «Вжих» и третий амбал подлетел в воздух и с грохотом свалился на крышу авто, сменная жестяную поверхность. 

– Это же надо сначала к профессиональному артефактора-маникюрщика за месяц записаться! – «Вжих»: первый подлетел в воздух и шмякнулся обратно на бетон.

- Дизайн выбрать!  - «Вжих»: Второй, пытающийся уползти, воздухом был подтащен к первому и уронен сверху.

– Потом материал найти! – «Вжих»: третий, хоть и едва шевелился, но пытался слезть с погнутой крыши, чтобы свалить, однако был отправлен в общую кучу.

– Да только лепестки варганзии готовятся для этого полгода. – «Вжих»: и три тела содрогаются в болевых конвульсиях, получив разряд молнии.

– Гиены! – «Вжих»: три взъерошенных тонконогих животных с противными мордами трепыхаются на полу.

– Крысы! – «Вжих»: зубастые создания пытаются развязать свои хвосты!

– Жабы! – «Вжих»: три земноводных с выпученными глазами, стремятся с максимальной скоростью распрыгаться в разные стороны.

- Существа недоделанные! – «Вжих» израненные бандиты валяются на земле.

- Телефон! – «Вжих», из кармана главаря вылетел аппаратик и приземлился в подставленную ладошку. "Вжих" и следов на падения на фее не осталось. Нажав на кнопку, фея включила автодозвон и заговорила мягким спокойным голосом. – Госпожа, Миртина, у меня случилось ЧП. Да ноготок сломала. – Тиана махнула палочкой, и из-за угла выехало такси. – Есть окошко на завтра? Отлично.

Автомобиль с черными шашечками на желтом боку увозил в ночь вполне довольную собой фею.

[Расахти]

Хруст. Безжалостный, хищный, и до смешного тихий. Паучьи жвала не без труда пробили хитин толстенького жука, что в приступе паники и боли мог лишь ещё сильнее запутать себя в паутину. Достойный вечерний улов, что хватит ему на пару дней. Золотистые лучи устающего солнца поблескивали в мертвенно тупом взгляде арахнида. Все восемь глаз смотрели куда-то вдаль, пока пойманное тело наполнялось растворяющем внутренности ядом и агонией. Наверняка довольный, и совершенно не ведающий, что в нескольких сантиметрах от него появились алые очи. Змеиные зрачки не спеша сузились на цели, и прежде чем та успела что-либо понять, её накрыла тьма. Пучок длинных острых лапок яростно сопротивлялся между губ змеедевы, но вскоре и они скрылись из виду. Сомнительный перекус по пути к более жирной добыче. 


- Так. Падажжи ... Мне кажется мы. Вернее, вы, тут что-то напутали.

Небрежно отбрасывая в гниющую кучу очередную освежёванную тушу, мужчина повернул голову к стопке шкур. Увесистого телосложения, с густыми усами и сверкающей в закате лысиной, он сразу выдавал в себе если не авторитетное, то как минимум уважаемое в этой шайке лицо. Грубое, неприветливое, и теперь с подозрением смотрящее на коллег. Молодой парень, лет двадцати, умолк и замер. Остриё ножа уже почти дошло до конца, но так и осталось в трупе. Пушистое животное, размером чуть больше зайца, покорно устроилось у него во второй руке. Третий браконьер, примерно того же возраста, и вовсе вздрогнул, невольно порча лезвием улов. Костёр между ними издал напряжённый треск.

- За всё время, с северной стороны мы взяли тридцатник с лишним. Так?

- Д-да ...

- С запада ещё подстрелили двадцатник, ну и с юга потом парочку нашли в капканах. Да?

- Угу ...

- Хуюгу! Почему шкур так мало?! Где ещё десять?

- Н-ну, н-не знаю, может там ... выпали.

- Выпали значит? — Мужчина не добро прищурился

- Так ониж тяжёлые. Да и ... одним меньше, одним больше, вон уже сколько насоби...

Под громкий «Шлёп», сырая туша прилетела осмелевшему юношу прямо в морду, скорее всего ломая тому нос. Кровь и мясистые ошмётки животного сразу же разлетелись повсюду багровым фейерверком, под брань и хихиканье товарищей. Впрочем, он их как будто уже не слышал, намертво падая на спину и больше не вставая.

- Вот чертила ленивая. Хватит притворяться, со мной это трюк уже не пройдёт!

Младший собрат пнул пострадавшего в бок, однако, тот никак не отреагировал. Дичь как будто намертво приклеилась к чужом у лицу. И лишь только углядев сквозь мясной хаос проступающий наконечник стрелы, парень понял в чём дело. Мгновенно побледнев и беспомощно хватая ртом воздух, лесной воришка в панике повернулся к главарю. Прямо позади него, одаривая их компанию ничего не выражающим взглядом, стояла нага. Почувствовав скорее на инстинктивном уровне, нежели с помощи коллеги, он резко развернулся с ножом наготове.

- Ммм. — издав задумчивое мычание, лучница посмотрела куда-то в сторону — Отрицательно. Сей зов не издан. Паразиты.

Лесные воришки одновременно повернулись в туже сторону, видимо ожидая увидеть там её собеседника. Однако, там никого не было. Воинственно простонав, лысая голова ринулась в бой. Только что бы оказаться вверх тормашками секунду спустя. Змеиный хвост, крепко обвившись вокруг волосатых ног, приподнял мужчину над землёй.

- Одного? Имеет место быть. — чутка отведя взгляд, кивнула ближайшей пустоте.

- Ты чё творишь дура полоумная?!

Под яростное и потное пыхтение, холодное оружие со свистом разрезало воздух возле лишённого эмоций лица. Впопыхах ринувшись к лежавшему в метре охотничьему ружью, юноша уже было протянул к нему руки, как их намертво пригвоздило стрелой. Мгновением позже, новый снаряд уже пробил ему стопу. Крик, наполненный больше страхом, нежели болью, пронёсся по лесу.

- Да, они не ведают. Но это не избавление.

- Ч-что ...?

Лесная тишина дрогнула под гнётом нового вопля. Под треск костей, белый хвост не спеша сжимал ноги до состояния сломанной горсти палок. Сложно сказать, наслаждалась ли девушка этим процессом. В ней не чувствовалась злоба. Или даже агрессия. И всё же, если её задача состояла в простом убийстве, сделать это можно было гораздо быстрее и гуманнее. Было в это что-то более странное и ... неприятное. Став окончательное недееспособным, стонущее тело с глухим звуком рухнуло вниз. Общаясь непонятно с кем, дикарка вновь пробормотала какую-то бессмыслицу, плавным движением подбирая выпавший нож. Пригвождённый к земле воришка почему-то вздрогнул, глядя на столь незамысловатый жест. Словно сразу же понимая, что будет дальше. Ведь он сам занимался этим уже долгое время.

Кто бы мог подумать, что люди могут издавать подобные звуки. Хриплый ор резко переходил в режущий уши визг, сквозь которого еле успевали продираться истеричные слёзы. Бледный как мел парень не в силах отвернутся, мог только наблюдать, как с его коллеги живьём снимают кожу. Содранные пласты, словно ежедневное подношение, бережно укладывались на покрасневшую траву. За всё время работы, она ни сказала ни слова. Лишь иногда останавливалась и слегка кивала хтон знает кому. Солнце уже почти село, когда в лагерь вновь вернулся покой. Ненадолго, но всё же. Словно во сне, одинокий браконьер медленно перевёл взгляд с обмякшего тела на подползавшую поближе нагу.

- С-стой ... па-пагади, не...!

Грязные пальцы с неприятной нежностью схватили его за волосы и потащили к догоравшему костру. Стрелы, оставаясь в почве, нехотя покинули пойманную плоть. Позабыв о боли и полностью отдаваясь ужасу, дичь принялась изо всех сил сопротивляться. Ногти нелепо впивались девушке в чешую и кожу, царапая её и местами ломаясь. Брыкающиеся ноги поднимали вверх столбы пыли. Казалось, ещё чуть-чуть и в руке останется лишь скальп. К сожалению для пойманного, костёр был близко. И без какого либо предупреждения, дикарка сунула его голову прямиком в самое пекло. Молчание леса вновь было нарушено. В этот раз лишь ненадолго. Прежде чем жертва потеряла сознание, нага аккуратно вытащила её из углей. Добрая половина лица была жестоко обезображена обугленной меткой. 

- Ваше. Выживите. Они должны ведать.

Слегка отряхнув юношу, что балансировал между болевым бредом и бессознательностью, и посовещавшись с наступающей темнотой, змеедева положила в чужие руки знакомую кожу его товарища. Окинув молодого вора напоследок пустым взглядом, нага поползла прочь. Тихо и не спеша растворяясь в лесной тьме.

[Булрак Старый]

Сегодня старый Гном как и всегда занимался добычей радиалиса. Он был привязан к тросу и медленно спускался вниз,добывая самые мельчайшие крохи драгоценной породы

-Ох уж мои жадные братья Гномы..все высосали из этой жилы. Алчные ублюдки! А мне как же жить прикажете?

Он тяжко вздохнул,медленно поднимаясь по тросу наверх. Гном был один,а поэтому его никто не мог подстраховать или как то смягчить его падение

Наконец,взобравшись и встряхнув своими дряхлыми костями,гном стал собирать все свои инструменты в рюкзак,легко насвистывая. Однако,в тишине Климбахского леса что то было неладно. Будто,кто то специально создал эту тишину. Гном медленно повёл ухом,замерев на месте и став прислушиваться. 

Из леса позади медленно и почти бесшумно крался хищник. Кристолев. 

Гном же стал медленно тянутся за своим молотом,стараясь не показывать страха и беспокойства

-Так так так..неужели моя старая тушка кого-то могла заинтересовать?..Ты главное первым ешь голову,она у меня самая чистая просто. А то вдруг ты занюхнешь аромат моих стоп и в спячку отправишься,а я буду тут недогрызанным лежать..

В одно мгновение,хищник совершил резкий прыжок. Булрак же успел пригнуться,собираясь совершить удар молотом. Да только вот спина! Его тело парализовало от острой боли

-Грха!..

Лев же не тратил ни минуты,повалив Гнома и став разрывать его одежду когтями. 

-Ах ты красномордый! Пошёл прочь!

Гном своими старыми руками держал его за пасть,защищая свою бороду от зубов. Зверь же помотал головой и отпрянул,став драть его сапог вместе со ступней

-Твою ж!..

Гном пытался сопротивляться,но его ступня уже была в пасти зверя,вместе с его сапогом. Булрак отбил его второй ступней,схватившись за молот и разбив его кристальную морду вдребезги

-Хух..Твою ж..знай тварина на кого нападаешь..

Гном стал тяжело дышать

-Черт..кровь идёт..

Он использовал остатки своей одежды,дабы перевязать рану и став медленно ползти в сторону своего жилища

-Черт..ну не могу я так помереть..нет..я ещё не перетрогал всех девок на этой планетенке..да у меня похоронных не хватит!..нет..нет..

Гном медленно полз по бесшумному лесу,то отключаясь,то просыпаясь. В один момент его кулак ослаб и он положил голову на прохладную землю,став медленно закрывать глаза

-Ну я немного отдохну..стар я стал для таких вот активностей..посплю немного и пойду..

Гному уже чуделся свет в котором виднелся силуэт его жены

-Вальга?..ты?

В:Да,иди сюда,милый~..

В один момент,сердце Гнома забилось на все 120%. 

-ДА НУ ТЕБЯ В ЖОПУ! КАК ТЫ ВООБЩЕ В РАЙ ПОПАЛА?! Я ХОЧУ ЕЩЕ БЫТЬ ХОЛОСТЫМ! ДА ТВОЯ РОЖА МНЕ СТРАШНЕЕ СМЕРТИ!

Он стал быстро перебирать руками,обгоняя любого молодого с его ногами. Именно так,он на одном дыхании и прополз до своей лачуги,где он уже смог подлатать себя,заменив свою ступню железным подобием. 

-Хух..чуть коньки не двинул..мне до смерти нужно кое что ещё успеть сделать~..

На следующий день,леса Климбаха встретили всю мощь кристаллов. Булрак забрасывал все логова этих красных подонков

-Хах! Это вам за одну старую вонючую ногу,тварины!

[Элизабет Иденмарк]

По неведомым мне приколам код в спойлере отображаться не желает. В конце ивента здесь появится необходимый промежуточный итог.

Итог первой недели можно глянуть здесь, чтобы он не занимал много места и не подгружал вам страничку.

попытка вставить в спойлер, вдруг у кого будет работать тут о.о

[Элизабет Иденмарк]

[Кирион]

^{Это вышло из-под контроля. Простите за обилие текста Т-Т}

Однажды он познакомился с милой девушкой в университетской библиотеке. Ему нужно было выполнить задание по философии, а она как раз зашла в читательский зал. Она была с кафедры классической философии, а он — с кафедры артефактологии и артефакторики.

Они и не заметили, как влюбились друг в друга. Робкие свидания в театре незаметно перешли в совместную жизнь в её небольшой, но уютной квартире. Этот день не выбивался из череды их совместного счастья. Кирион зализал свои короткие волосы воском назад, как это нравилось ей. Он улыбнулся своему отражению и покинул ванную комнату. Переодевшись из домашнего халата в белоснежную шёлковую рубашку и чёрные брюки с острыми стрелками, он взял пиджак и подошёл с галстуком к своей возлюбленной.

— Дорогой, — её голос был мягким и обволакивающим, гипнотическим, — ты куда-то собрался?

— Сосед пригласил меня на выставку своих картин, и я подумал...

— Ты меня не предупредил, — перебила она, — и когда это ты начал общаться с соседом?

— Я на час уйду, не больше, — начал оправдываться Кирион. — На прошлой неделе мы вместе ехали в лифте, и я поиграл с его собакой. Он пригласил меня из вежливости...

— Так вот откуда на твоей бежевой водолазке черная шерсть, — пробормотала она.

Кирион смотрел на неё, чувствуя прилив любви и нежности. Она мягко вытащила из его рук пиджак.

— Ты понимаешь, что мне неуютно, когда ты принимаешь решения без меня? — сказала она, её глаза блестели от слёз. — Неужели моё мнение для тебя ничего не значит?

Кирион задумался о том, почему лишь в последний момент сообщил ей о своих планах. Она бы ему не позволила пойти. Они, как настоящая пара, должны были делать всё вместе. Кроме того, она бы не разрешила ему дружить с теми, кто ей не нравился. А не нравились ей все.

— Послушай, это ведь просто прогулка до зданий напротив. Галерея прямо через дорогу от нашего дома, — сказал он примирительным тоном.

— Не дави на меня! Я стараюсь для нас, всё делаю, а ты лишь пользуешься мной! Я тебе надоела? Ты ищешь кого-то другого? Более красивую девушку с более подходящим для тебя происхождением?

Слёзы потекли по её щекам, и она убежала. Кирион хотел пойти за ней, но она заперла дверь своим ключом. Его ключи остались в пиджаке, который она захватила с собой.

Он её обидел! Чувство вины пожирало его. Она не была виновата в его проблемах! Это он во всём виноват.

Это он во всём виноват.

Его вина.

Кирион почувствовал тяжесть в голове. Он направился в ванную комнату, чтобы плеснуть холодной водой на лицо. Это обычно успокаивало его во время ссор.

Каких ссор? Разве они раньше ссорились?

Он посмотрел на своё отражение. Его лицо выглядело уставшим и нездоровым. Под глазами пролегали тени, которые на фоне рыжих ресниц на смуглой коже выглядели черными. Его губы были искусаны до крови, вокруг них собрались скорбные морщинки. Внезапно он заметил небрежно брошенную за шкафчик скомканную записку с отметкой о походе к стоматологу.

Только он не помнил, чтобы посещал стоматолога.

Он открыл свой календарь в КПК. В последние пару месяцев он ничего не отмечал. Четыре месяца назад Кирион отметил в календаре поход к стоматологу и день рождения кузины. А через неделю записи резко прекращались. Ему всегда приходилось с детства из-за собственной рассеянности вести ежедневник и следить за расписанием. Почему он перестал это делать? Казалось, словно эта привычка была им забыта.

Он начал замечать, что плохо помнит прошлые дни. Откуда у него этот костюм? Ему нравилось носить свободную одежду из мягкой яркой ткани. Костюмы у него ассоциировались с корпорациями и госслужащими.

Кирион залез в почту и заметил много удалённых писем. В корзине он нашёл беспокойные письма своих друзей и семьи. Они спрашивали, куда он пропал и почему не отвечает на сообщения. И эти письма не прекращались. Последнее было датировано вчерашним днём.

Самым настойчивым был кто-то с его фамилией. Имя ему ничего не говорило. Кирион вбил в поисковик имя и почту, найдя профиль в лирейской соцсети. Он зашёл и увидел фотографии. На фотографиях на фоне красивой архитектуры были изображены он сам и его брат-близнец! Как он мог забыть о существовании близнеца? Кирион попытался вспомнить его имя, но не смог. Казалось, будто мысли сами собой уходили прочь от некоторых тем.

Его глаза заслезились, когда он увидел себя с лохматыми длинными волосами, одетым в просторный полосатый халат и увешанным безвкусными золотыми украшениями, как какая-то девица. На загорелом, усеянном веснушками лице сияла широкая улыбка.

Кирион почувствовал, как его голову пронзила сильная боль. Он сполз по стене и уткнулся разгорячённым лицом в холодную плитку ванной комнаты, прижимая к себе КПК.

Ему никогда не нравились пастельные цвета. Почему он носил строгие деловые костюмы? Он провёл пальцами по своему лицу и дотронулся до ушей. Где были его серьги? Почему на нём не было ни одного украшения?

Когда он перестал пить пряный чай? Ему на секунду его любимый запах кардамона и гвоздики с молочной ноткой даже показался отталкивающим.

Почему его волосы обрезаны? Он всегда считал зализанные назад волосы безвкусицей для каких-нибудь нуворишей или парвеню!

Он начал стонать от сильной головной боли. Ему стоило больших усилий встать. Кирион, шатающейся походкой, облокачиваясь об стену, пошёл в спальню. Там висели его совместные фотографии с ней. На них он даже не был похож на себя. Его мимика и взгляд были какими-то другими, словно чужой человек принял его облик и выдавал за себя.

Кирион начал копаться в своих вещах. Ничего интересного. Он пошёл в библиотеку, совмещённую с кабинетом. Там на высоких книжных полках стояли труды по философии. Кирион практически не нашёл своих вещей. Он студент-артефактор! Никаких чертежей его практических работ, ни книг по магическим наукам или артефактологии.

Кирион случайно смахнул на пол ручку. Она покатилась к стене. Он полез за ней и нашёл тоненькое дешевое кольцо с позолотой. Когда он коснулся кольца, то на мгновение почувствовал ясность ума.

Он испуганно отшатнулся, ударившись головой об угол книжного шкафа. Кольцо выпало из его рук и покатилось обратно к стене. Пол, кажется, был под небольшим наклоном.

Что происходило эти полгода?

Что это за место?

Кто она такая на самом деле?

Он ничего не помнил и не понимал. Ему было даже трудно сосредоточиться на этих мыслях.

Кирион усилием воли заставил себя не уходить прочь из комнаты. Ноги его слабо слушались, ведомые неведомой силой, захватившей его разум. Он бросился за кольцом и надел его.

Туман рассеялся. Кирион даже не замечал, что ему было всё это время сложно думать. Ментальная магия превратила его практически в живую марионетку, послушную своей хозяйке. Он даже не понимал, что находился под заклятием.

Кирион разом получил воспоминания последних шести месяцев. Он знакомится с ней, показавшейся ему изначально обычной скучной серой мышью. Но однажды его необъяснимо потянуло к ней. Всё больше и больше она занимала место в его мыслях, выталкивая всё остальное.

Пока однажды не осталась лишь она. Её желания и потребности стали выше его собственных.

Она увезла его на другую планету. Он жил на Цирконе под чужим именем и чужой жизнью, забыв свою личность! Она сделала так, что его единственной привязанностью осталась лишь она.

Он помнит, как она ментальной магией причиняла ему боль, а потом нежно утешала. Это было отвратительное чувство, когда после страха и ужаса получаешь утешение от собственного обидчика. Она ломала и перекраивала его личность своими манипуляциями и магией.

Кирион заплакал. В холодном хай-тек интерьере пентхауса ему было невыносимо страшно. Она могла в любой момент вернуться. Это наспех зачарованное им кольцо в прошлой попытке сбежать не помогло ему против её прямого ментального атакующего заклинания. Когда она вернётся, он вновь превратится в послушного раба, пытающегося ей угодить.

Кирион неоднократно пытался сбежать. Однако попытки побега в его воспоминаниях были слишком смутными и приносили пронзительную боль в висках при малейшем рассмотрении.

Его сердце начало гулко биться в груди. Его глаза скользили по белым стенам, по серебристо-белому пластику, встроенной технике, по тёмному прохладному полу. Холодный свет мелких потолочных светильников заставлял всё вокруг светиться. Квартира была больше похожа на операционную, чем на место жительства.

Он уже пытался сбежать, но она всегда оказывалась сильнее. Это чувство бессилия медленно перерастало в отчаяние. Кирион внезапно почувствовал холодную ярость, разливающуюся в груди. Его истерзанный разум, вырвавшийся из плена ментальных оков, начал лихорадочно метаться в попытках найти выход.

Ему нужно было найти способ не попасть под её чары. Никакого зрительного контакта — её взгляд тут же подчинит его ослабленный разум. Кирион припомнил, что она могла влиять на него даже голосом через звонок.

Птичий свист. Он бросил взгляд на КПК. Ему пришло от неё сообщение: «Я скоро вернусь, милый».

Кирион отправил ей в ответ сообщение: «Жду не дождусь :з, мне очень жаль, любимая». Нужно было успокоить её подозрения. Он написал следующее сообщение: «Я тебе приготовлю кофе. Давай вечером сходим погулять в ту кофейню, где твои любимые эклеры». Он страшно ненавидел эклеры после того, как на спор в подростковом возрасте съел гигантскую упаковку за несколько минут.

Она отправила ему сердечки. Он выключил КПК и положил его на стол. Родительский контроль ограничил его связь до неё и экстренных служб. На одно мгновение он подумал о том, чтобы вызвать полицию, обратиться за экстренной помощью. Однако его попытка связаться принесла неожиданный результат — его руки просто отказались слушаться. Стоял какой-то ментальный блок, даже скорее табу, не дававшее ему позвонить и попросить помощи.

Кирион чувствовал себя обессиленным. Постоянное подсознательное сопротивление ментальному заклинанию иссушило его резерв. Ему казалось, что даже его энергетическая сеть, пролегающая вместе с нервами по всему телу, болела с характерным жжением магического перенапряжения.

Звонок в дверь. Кирион подшёл и сказал ей, что у него нет ключей. Она беззаботно рассмеялась и принялась отпирать замок сама. Он стоял на кухне и ждал её с чашкой ароматного кофе. Она подошла ближе, поцеловала его и попыталась взять чашку.

Кирион плеснул горячей жидкостью ей в глаза. Она закричала. Затем он тут же метнулся к ней и повалил её на пол. Его дрожащие руки обхватили её тонкую шею, пока она не успела произнести заклинание.

— _{Пр... пре... крати!} — шептала она, пытаясь вырваться из его хватки.

Он сжал крепче. Она сипела и царапала ему руки своими длинными ногтями, покрашенными в пастельный персиковый цвет. Вскоре её попытки ослабли. Она подслеповато смотрела на него, тихо рыдая. Она одними лишь губами безмолвно произнесла фразу: «Я люблю тебя». Вскоре мышцы под его руками расслабились. Кирион выпустил из своих рук бездыханное тело.

Он убил её!

И её смерть принесла ему облегчение от тяжёлого гнёта ментальной магии. Казалось, будто с него свалился тяжкий груз. Несколько минут он смотрел на её мёртвое тело, пытаясь привести свои чувства в порядок.

Страх. Ужас. Омерзение. Облегчение.

Кирион чувствовал себя запятнанным и использованным. Был ли он теперь собой после того, что она с ним сделала? Смог бы старый Кирион так просто кого-то убить? А если её магия необратимо изменила его личность?

Царапины от её ногтей отдавались лёгкой жгучей болью. Пахло кофе и её резким сладковатым парфюмом. В тишине, разбавляемой лишь тиканьем часов, он обессиленными руками выхватил из её кармана КПК. Кирион безошибочно набрал номер своего отца, который никогда не забывал.

— Алло? Пап, это я, — сказал он слабым дрожащим голосом, не в силах отвести взгляд от трупа. — Мне нужна помощь.