Литературный конкурс "Что было дальше?" - ГОЛОСОВАНИЕ

Тиарра Эверли · 06-04-2025, 16:39:48

"Что было дальше?"

В честь скорого дня рождения форума стартует литературный конкурс.

Ниже представлено 5 историй. Точнее, их начало. Ваша задача выбрать одну любую историю и написать продолжение к ней.

- стиль повествования, жанр, формат - любые
- способ оформления - любой
- вы можете написать два продолжения для разных историй, но не больше (награда за участие будет одна)
- объём: желательно не менее 3к символов (без учета предложенного начала) и не более 15к символов. Эта должна быть история, но не книга, нам ведь её ещё читать и голосовать.

Готовую работу отправляйте мне в ЛС - обязательно с пометкой, какую историю вы выбрали.
В этой теме отписываться не нужно!

Работы принимаются до 23:00 МСК 19.04 (суббота).

Голосование начнется после публикации всех работ.

За участие вы получите:
1 место 100 кри + награда в карточке
Остальным участникам по 50 кри

История №1

Весло взмывает вверх и вскоре опускается, мягко рассекая гладь воды. Лодка неспешно движется вперёд, нарушая отражающуюся от поверхности картинку.
Мышцы рук уже забились, а на пальцах скоро будут мозоли от долгой монотонной работы. Вверх-вниз, вверх-вниз. Этот путь кажется бесконечным.
Она устало вздыхает, переводя взгляд на тех, кто безмятежно лежит на дне этого хлипкого судна. Но ей нельзя останавливаться, не сейчас, не после того, как...

История №2

Весенняя погодка приятно щекотала ваши щечки солнечными лучами. Природа оживала, и птички уже вовсю пели тут и там. Последний снег давно сошел, хотя в этом году его было значительно меньше, чем в прошлом, и сердце пело от наступления тепла и долгожданного окончания зимы. Вы стояли на вокзале и ждали свой рейс автобуса. Вы собирались в гости к своей сестре в другой город, как вдруг зазвонил ваш телефон.
- Алло. - Ответили вы.
- Привет! - Радостно в своей манере поприветствовала вас Оливия - ваша подруга.
Эта девушка всегда была позитивной и светилась оптимизмом.
- Слушай, ты же сегодня уезжаешь к сестре? - Вы недавно рассказывали ей об этом.
- Да, вот сейчас стою на вокзале, автобус через двадцать минут... - Ответили Вы.
- Тогда сможешь взять с собой посылку? Тебя там на вокзале встретят... - Как обычно своим милым голоском попросила она.
У вас не было причин не доверять ей, и вы согласились. Она прибежала уже через десять минут и передала вам небольшую запечатанную коробку. Размером она была небольшая, примерно 30х20х10. Вы не успели толком расспросить, что в коробке, потому что началась посадка, но Оливия еще раз убедила вас, что на вокзале вас сразу же встретят. Так что вы просто пошли усаживаться на своё место в автобусе.
Дорога прошла гладко, ничего не беспокоило, ну, кроме обычных проблем для поездок в автобусе. Громкие соседи, иногда толчки в спинку кресла. Но, вы вставили наушники и включили любимую музыку - и все проблемы улетучились.
Коробка от подруги все это время лежала у вас на коленях, вы придерживали её руками и показалось, что ноги от неё начали замерзать. Вы проверили собственной ладонью - и правда, дно коробки было холодным. Очень странно, но открывать её вы все равно не стали, мало ли, потом вопросы еще будут, почему вскрыта.
На вокзале по прибытии стражи порядка выбирали случайного пассажира и досматривали его вещи, и в этот раз вы попали под проверку. Открыв посылку, они увидели...

История №3

- Вот же дерьмо! - тихо, но от чистого сердца пробубнил себе под нос мужчина.
Он уже очень долго - по крайней мере, по его субъективному мнению, - бежал по этому лесу. Если не брать во внимание причины его спешки, то можно было насладиться окружением. Деревья здесь были высокими, но редкими, и сквозь крону отлично проникал солнечный свет. Тут и там попадались его взору шляпки грибов, дразнящих этого путника.
Однако мужчине было совсем не до них! Он остановился на секунду, сгибаясь в порыве кашля и утирая со лба капли пота тыльной стороной ладони. И, сделав несколько глубоких вдохов, он продолжил перебирать своими короткими ногами лесную неровную почву. Он корил себя за то, что умудрился потерять и средство связи, и оружие, и вообще весь свой небогатый скарб, но был рад, что жизнь ещё при нём.
Вскоре неожиданно для себя, беглец выбежал на поляну...

История №4

Аэрокар стремительно начал снижение, как только кончились верхушки деревьев, и стало видно хоть что-то на земле.
- Ну и глушь, - пробормотала устало Пикси, выглядывая в окно.
Она была права - места, в которое мы ехали, даже не было на картах - лишь одна сплошная зеленая клякса. Дороги здесь не было и в помине, а путь занял от базы несколько дней.
- Я всю задницу отсидела, - гневно поджала девушка губы, откидывая за спину зеленые волосы и елозя по креслу.
- Успокойся, мы почти на месте, - спокойно ответил я, сверяясь с координатами. Но она лишь вздохнула в ответ.
Вскоре и правда появилось в поле нашего видения то, что мы искали - несколько острых шпилей, спрятавшихся вдали от всей цивилизации. Я остановил транспорт перед входом в некогда поистине огромное строение. Каменные стены сильно пострадали, и замок стал больше похож на руины, но менее впечатляющим от этого не стал.
Мы вышли из аэрокара и остановились, в молчании разглядывая зияющие темнотой оконные проёмы и огромный, метров пять высотой арочный вход. Ворот уже не было - одна створка исчезла, а вторая валялась невдалеке, заросшая плющом.
- Ну, что ж, идём? - Пикси уверенно прижала к себе автомат. На вид он был ей совсем не по размеру, но я уже видел, как она с ним обращается.
В ответ я кивнул, щелкая пальцами и зажигая несколько пляшущих огоньков, и мы отправились внутрь...

История №5

Снег валил крупными пушистыми хлопьями, засыпая суетливый город. Улицы горели всеми цветами - светом от вывесок, окон, фар, фонарей и гирлянд. Жители сновали по тротуарам - кто торопливо, кто деловито, кто неспешно. С разных сторон слышались разговоры и весёлый смех. Совсем скоро наступит череда зимних праздников, и люди вовсю готовились к этому событию.
Лишь одна фигура на этой улице не моглу поддержать общий настрой. Некто, укутанный в плащ с большим капюшоном, стоял в темном углу, прислонившись к стене плечом. Человек был незаметным и никто не видел, как он подрагивал иногда, когда по телу прокатывалась очередная волна боли.
Силуэт зашевелился, сунув изящную руку под одежды и вскоре вытащив уже окровавленную ладонь. Из-под капюшона донеслось усталое злое, но тихое проклятие. Почему же рана никак не затягивается? Если так пойдет и дальше, то эта фигура просто истечет кровью прямо на этом снегу. Но была и другая задача...

Тиарра Эверли · 14-04-2025, 20:46:04

Напоминаю о конкурсе

Тиарра Эверли · 20-04-2025, 16:09:30

Друзья, ниже представлены невероятно интересные работы!

Курсивом будет выделено начало истории, к которому нужно было написать продолжение.
Начинаем голосование!
- Вы можете выбрать до двух историй
- Голосовать можно только от лица одного персонажа (без твинов)
- За свою работу голосовать нельзя :)
- Поскольку историй довольно много, давайте по голосованию попробуем уложиться до 30.04

Форма для голосования:

Код Копировать

[hide group=1,2,12]№
№
[/hide]

№1

Весло взмывает вверх и вскоре опускается, мягко рассекая гладь воды. Лодка неспешно движется вперёд, нарушая отражающуюся от поверхности картинку.
Мышцы рук уже забились, а на пальцах скоро будут мозоли от долгой монотонной работы. Вверх-вниз, вверх-вниз. Этот путь кажется бесконечным.
Она устало вздыхает, переводя взгляд на тех, кто безмятежно лежит на дне этого хлипкого судна. Но ей нельзя останавливаться, не сейчас, не после того, как она зашла столь далеко. С каждым новым гребком весла, разматывающим маслянистую муть Звездного Залива, Цель, хоть и ненамного, но наверняка становится ближе. Столб призрачного света, бьющего из бездонного Млечного Пути в темную башню, мрачным колом возвышающуюся далеко на горизонте — было единственным, что имело смысл и придавало сил. Ей нужно потерпеть. Ей и её товарищам, чьи тела беспорядочно устилали днище старой лодки. Некогда могущественные сыны и дочери войны, но теперь тлеющие, невзрачные и безликие.
Она — молодая орчиха. Воинственная наследница вождя сильнейшего от побережья Металлического Моря и до Серой Гряды племени. Ещё год назад она и подумать не могла, что когда-нибудь покинет свою родину и окажется в объятиях божественного. Она никогда не понимала богов. Их законы, их шутки и тем более их миры. Но у неё не было выбора, кроме как погрузиться в новую загадку с головой. Нырнув, она так и не смогла нащупать дно. Поэтому все её товарищи теперь мертвы и их безжизненные тела сливаются в тонах с трухлявой древесиной и с чернотой ленивых волн. Если она не отыщет Проклятый Осколок, врезавшийся в её реальность и отравляющий её мир, все усилия окажутся напрасны. Но Осколок только насмехался над ней, оставаясь всё таким же далеким и недостижимым, как и вечность тому назад.
— Можешь играть с моим разумом, Колдун, — рычит орчиха, надрывая пересохшее горло и едва различая свет столба сквозь налипшие на глаза спутанные локоны волос, — Я всё равно... Доберусь до тебя... И переломлю тебя через колено...
«Ты не сможешь» — отвечает ей само небо, отраженное в темной и бескрайней глади залива. Млечный Путь скручивался в головокружительное кольцо со своим водным двойником, и столб Света казался на его фоне шрамом в самой пленке бытия, — «Ты уже проиграла. Ты уже моя»
Орчиха вдруг окончательно теряет связь со своим телом. Оно одубело, сдавшись космическому холоду. Больше не чувствовало ни весла в ладонях, ни себя. Вдруг она понимает, что никогда не гребла по Заливу. Он сам нёс их лодку и орчиха всё это время лежала на дне, вместе с товарищами. Красота их силы и дружбы давно растеряла свой блеск. Они сгнили, став безмолвным удобрением божественной бездны загадочного и насмешливого измерения...

— Эй. Эй! Назгола, проснись! — чья-то мозолистая рука трясла орчиху за плечо, выдергивая её из цепкого сна, — Просыпайся, давай! Наподдай своим кошмарам под зад и возвращайся, завтрак готов!
Назгола проснулась, мигом вспоминая свое имя и себя. Ворочаясь в бреду, она перекрутила шерстяную подстилку и целиком извалялась в сырой земле. Наблюдая это зрелище, на неё весело шкерилась группа из воинственных дварфов, одного гнолла и пары человеческих юношей. Её товарищи по миссии. Живы, полны сил и задорного блеска в глазах.
— Принцесса Назгола из клана Бушующего Шторма, твою мать, — хрипло поправила она беспардонного дварфа, поднимая свою громоздкую тушу в сидящее положение и за напускной злобой пряча некоторое смущение своим поведением. Впрочем, она была рада слышать их смех. И даже чувство смятой травы в подмышках и брюках приносило ей только счастье. Это, теплое солнце на взопревшей коже мощных рук и утреннее чувство голода.
Они были в порядке. И мир ещё не рухнул. Дурной сон всегда мог оказаться вещим, но в клане Бушующего Шторма никогда не верили в такое волшебство. И она не станет. Отныне она будет верить лишь в себя, в силу своей боевой лопаты и своих товарищей.

№2

Снег валил крупными пушистыми хлопьями, засыпая суетливый город. Улицы горели всеми цветами - светом от вывесок, окон, фар, фонарей и гирлянд. Жители сновали по тротуарам - кто торопливо, кто деловито, кто неспешно. С разных сторон слышались разговоры и весёлый смех. Совсем скоро наступит череда зимних праздников, и люди вовсю готовились к этому событию.
Лишь одна фигура на этой улице не могла поддержать общий настрой. Некто, укутанный в плащ с большим капюшоном, стоял в темном углу, прислонившись к стене плечом. Человек был незаметным, и никто не видел, как он подрагивал иногда, когда по телу прокатывалась очередная волна боли.
Силуэт зашевелился, сунув изящную руку под одежды и вскоре вытащив уже окровавленную ладонь. Из-под капюшона донеслось усталое злое, но тихое проклятие. Почему же рана никак не затягивается? Если так пойдет и дальше, то эта фигура просто истечет кровью прямо на этом снегу. Но была и другая задача...

- Я тебе говорю, она сюда пошла, к тому же вон видишь капли?
- Во-первых – это не капли, а целая мать его лужа, а во-вторых, это глинтвейн, дебил блин ...

Два голоса, наполненные легким раздражением и усталостью, заметно выделялись на фоне веселых щебетаний беспечной городской массы. По крайней мере для одинокой, раненой фигуры, что поспешила еще сильнее укрыться в холодной тьме переулка. Каждый шаг острой болью прорезал всё тело, напрочь отрезая мысль скрыться бегством. Под резким натиском зимнего ветра где-то сверху заскрипела ржавая, отчасти сломанная лестница. Друг, до которого не дотянуться. Проклинающий всё и вся взгляд в панике забегал по стенам и окнам, пока наконец не опустился к мусорным мешкам. Большая часть грязи с улиц была бессовестно спрятана в переулке, подальше от чужих глаз. И пускай фигура чувствовала в этих вонючих, никому не нужных, покрытых милой шапочкой из снега, отходах родственную душу, умирать среди них не очень-то хотелось.
Где-то неподалеку разнесся вибрирующий звук аккордеона. Не лучшее прикрытие, но, грех было этим не воспользоваться. Под теплую, и почему-то меланхоличную мелодию, возня с хламом постепенно сошла на нет, так и не достигнув ушей случайных прохожих. Быть может, кто-то и заподозрил очередные крысиные проказы – но кому есть до этого дела в столь красочный вечер? В одной руке – теплый глинтвейн, во второй ...

- Что это?
- А?

Знакомые два голоса возникли совсем рядом с переулком. Зарытая под грудой мусора, лишь с небольшой щелью на уровне глаз, она видела разве что их тень. Даже так, ей хватало одного только голоса, чтобы представить всю картину. Два молодых мужчины, одетые слишком легко для подобной погоды, прислонились к той же стене, где еще совсем недавно была раненая беглянка. Стиль одного мужчины, несмотря на его явно малоподвижный образ жизни, преобладал спортивными нотками – треники, модные кроссовки, плотно облегающая увесистые формы живота кофта. Словом, не человек, а спорт. Второй же мужчина брал свое вдохновение из стереотипных фильмов о плохих парнях. Не совсем дотягивая до уровня мафии, но подойти спросить «за шмот» явно может. И теперь, оба они застыли всего в нескольких метрах от мусорной кучи. От одного только вопроса «Что это?», пульсирующая боль раны усилилась настолько, что пришлось сжать зубами торчащую из мешка расческу.

- Киви.
- Ты ... ты жрёшь киви?
- Да.
- Ты где киви достал, фокусник? И ... бля, это что глинтвейн? Сука, я от тебя на секунду отвернулся, как ты ...
- Брат, да нормально всё, чё ты. Киви способствует выработку тестостерона – самое то после всей этой беготни.
- Если мы эту сучку не поймаем – у нас вся жопа будет в таком густом тестостероне, на всю оставшуюся жизнь хватит. Кончай блядь жрать и принимайся за дело.
- Да чё ты опять начинаешь блин каждый раз ссышь как не в себя. – Послышался тяжелый вздох - На вон возьми полови... а хуй тебе, на, четвертинку. Авось ныть перестанешь. Всё равно эта крыса уже небось сдохла где-то – надо будет лишь найти где.
- Да давай уже. Йоб твою ... кто ест киви с кожурой ирод?!

Хруст снега под ногами невыносимо резал уши. Мужчины зашли в переулок. Оставалось лишь зажмуриться из всех сил и молиться. Молиться, что она успешно замела следы. Что слегка выросшая мусорная куча и отсутствие на ней снега не вызовет подозрений. Что её дрожащее от боли дыхание утонет в завывающих, холодных ветрах. Что они просто пройдут дальше.

- Где-то здесь.

Столь беспечный, наполненный ленивым безразличием голос, гробовым гвоздем застучал по барабанным перепонкам. Сердце наполнилось бессильной злобой вперемешку с обидой. Настолько сильной что, приподняв мусорный мешок, мужчина невольно вздрогнул, глядя на ярость в полуживых глазах. Кровь всё продолжала медленно стекать по черному пластику, смешиваясь с нечистотами и постепенно замерзая.

- О-о. Жива? Смотри ка, как зарылась. Как крыса. Вонючая, ворующая деньги крыса. Без теомагии фиг бы нашел.

Точно. Магия. Куда же без неё. В пылу бегства она как-то позабыла о ней. Или просто надеялась, что ей повезёт. Как и всегда. Никакого точно плана. Лишь спонтанные решения, и надежда на удачу. Если так подумать, то она вообще чудом дожила до этого момента. Как же не хотелось умирать. Вот так. Вот здесь. И все же, это её вина, не так ли?

- Мне нужны эти деньги.

Хриплый голос донесся откуда-то из уст девушки. Она говорила чистую правду. Впрочем, ищеек это не остановило. Жирные пальцы занырнули под капюшон, грубо хватаясь за каштановые волосы и вышвыривая воровку из-под мешков на землю. Их боссу тоже нужны эти деньги. Вернее, это и были его деньги. Лежа на снегу, её взгляд был обращен куда-то в небо. Последнее, что ей хотелось видеть – тупые, вонючие рожи этих придурков. Краем глаза беглянка заметила томное движение руки с пистолетом и зажмурилась. Надо было срочно подумать о чём-то хорошем. Чёрт. Мысли спутались в одну большую кучу. Как же все это ... глупо.

Резкая тишина. Казалось, даже улицы в округе просто исчезли. Лишь покусывания кожи морозом говорило ей о том, что на крючок еще не нажали. Она, конечно, слышала, что в такие моменты время может растягиваться. Но как-то слишком уж долго ничего не происходит. Услышав тихий шорох, девушка осторожно приоткрыла глаза. Её преследователи безжизненно лежали прямо у её ног. Вернее, как лежали. Еле слышно утаскивались куда-то в темные глубины переулка, что остались нетронутыми праздничным светом уличных фонарей. Лишь только изо всех сил прищурившись, воровка смогла разглядеть чей-то силуэт. До неприятного отточенными, лишенными симпатии ко всему человечному движениями, оно неспешно спрятало тела где-то во тьме. Из этого мрака два глаза внезапно посмотрели прямо на неё. «На каждого зверя найдется охотник» - прозвучал голос отца в голове.

- П-прошу ... рана ...

Словно призрак, рука в черной кожаной перчатке, плавно появилась из темноты и схватила её за лодыжку. Такой железной хваткой обычно держат раненую дичь. Чтоб не вырвалась, пока добивают. Она пыталась закричать, но вместо этого смогла лишь выдавить жалкий хрип. Люди, спешащие по своим делам позади беглянки, вряд ли заметили, как еще одно тело бесследно исчезло во тьме переулка. Столь непримечательного, мрачного, и совсем не праздничного. Лишь развороченные мешки с мусором, да случайные следы крови напоминали о случившемся. Пока и их вскоре не скрыл снег.

№3

- Вот же дерьмо! - тихо, но от чистого сердца пробубнил себе под нос мужчина.
Он уже очень долго - по крайней мере, по его субъективному мнению, - бежал по этому лесу. Если не брать во внимание причины его спешки, то можно было насладиться окружением. Деревья здесь были высокими, но редкими, и сквозь крону отлично проникал солнечный свет. Тут и там попадались его взору шляпки грибов, дразнящих этого путника.
Однако мужчине было совсем не до них! Он остановился на секунду, сгибаясь в порыве кашля и утирая со лба капли пота тыльной стороной ладони. И, сделав несколько глубоких вдохов, он продолжил перебирать своими короткими ногами лесную неровную почву. Он корил себя за то, что умудрился потерять и средство связи, и оружие, и вообще весь свой небогатый скарб, но был рад, что жизнь ещё при нём.
Вскоре неожиданно для себя, беглец выбежал на поляну...

... по которой кто-то недавно прошёл. На это указывала прямая линия из примятой травы, которая на этой поляне мужчине по колено. Путник решил идти не по протоптанной кем-то тропе. Так он создаст вторую и появится шанс пустить преследователя по ложному следу. А ещё так он не найдёт того, кто эту тропу протоптал. Встречи сейчас ему были ни к чему даже с людьми, не говоря уже о зверье и тем более хтонах.
Через двадцать минут мужчина вновь вышел на поляну. Но теперь там было уже две тропы. Мужчина вновь остановился отдохнуть. Уже в который раз стёр пот со лба. Снова согнулся в порыве кашля. И тут на глаза ему попался след от сапога на земле. И только сейчас заметил, что лес стал слишком тихим. Настолько, что все звуки исходили только от самого мужчины. И ветер совсем исчез. Плохой знак. Путник переставил ногу и сравнил следы. Одинаковые. Сделал новый, более чёткий след. Точно одинаковые. Абсолютно аналогично стёртая по краям подошва старых сапог.
- ещё большее дерьмо! - вновь от души выругался мужчина, уже громче чем в тот раз. Для проверки он пошёл по третьему пути, но уже спокойным шагом. В этот раз путь занял больше времени. Но он снова вышел на то же место. Теперь на поляне три дорожки из примятой травы. Мужчина хотел ошибиться. Но нет, его теория подтвердилась. Пространственная аномалия. Лучше бы сдался. Теперь сидеть тут в одиночестве и ждать голодной смерти. Из еды он заметил разве что грибы, которые ещё приготовить надо.
- БЛЯТЬ!!!!!! - протяжно прокричал мужчина что было сил. И аномалия эхом повторила его крик со всех сторон сразу. И блуждал этот крик ещё минут тридцать, пока не затих совсем. под эхо собственного крика мужчина осел под ближайшим деревом. Он хотел было подумать о дальнейших действиях. Придумать план своего спасения. Пусть даже абсурдный. Но он хотя бы попытается. только вот не успел крик стихнуть, а усталость взяла своё и мужчина так и задремал, сидя под деревом.
Очнулся. Прошло неизвестно сколько времени. Архей всё на том же месте. Хотелось есть. Мужчина не без труда встал и пошёл на забитых от бега ногах искать пропитание. Нашлись всё те же грибы. Несколько ягодных кустов. В местных грибах он слабо разбирался. Но вот ягоды точно были съедобными и сочными. Правда, жутко горькие. Но в текущей ситуации это мелочь. Ну, тут хотя бы не холодно. И зверьё не угрожает. Насекомых тоже нет. А ещё нет ветра. Без ветра не летит пыльца, и мужчина уже меньше кашляет. Хоть какой-то плюс.
Прошло неизвестно сколько времени. Ягодные кусты закончились. Воды нигде не нашлось, что было очень плохо. Придётся рискнуть с грибами чтобы ещё хоть сколько-то продержаться. Может, кто-то сможет вскрыть аномалию. Если раньше мужчина хотел скрыться, то сейчас совсем наоборот - едва ли не молился на то, что его кто-нибудь тут найдёт и вытащит.
Мужчина набрал те грибы, что ему показались съедобными. Убил хтон пойми сколько времени на добычу огня. Сжарил на костре грибы. Принялся есть. Через некоторое время стошнило. И вырвало. Сознание тоже начало мутиться и вскоре совсем погасло.

Фрагмент из отчёта легионера [ДАННЫЕ УДАЛЕНЫ] об операции [УДАЛЕНО]:
Состав привлечённых сил и потери: [ДАННЫЕ УДАЛЕНЫ]
Ликвидация целей: 100%
Примечание: несколько целей скрылись в лесу к северу от зоны проведения операции. Предварительное сканирование показало наличие множественных пространственных аномалий класса 097С. В связи с этим погоня была приостановлена, запрошено оборудование для исследования и ликвидации аномалий данного типа. Все скрывшиеся цели обнаружены после вскрытия аномалий. Причины смерти: огнестрельное ранение в голову (самоубийство) - две цели; потеря крови - две цели; пищевое отравление - одна цель.

№4

Аэрокар стремительно начал снижение, как только кончились верхушки деревьев, и стало видно хоть что-то на земле.
- Ну и глушь, - пробормотала устало Пикси, выглядывая в окно.
Она была права - места, в которое мы ехали, даже не было на картах - лишь одна сплошная зеленая клякса. Дороги здесь не было и в помине, а путь занял от базы несколько дней.
- Я всю задницу отсидела, - гневно поджала девушка губы, откидывая за спину зеленые волосы и елозя по креслу.
- Успокойся, мы почти на месте, - спокойно ответил я, сверяясь с координатами. Но она лишь вздохнула в ответ.
Вскоре и правда появилось в поле нашего видения то, что мы искали - несколько острых шпилей, спрятавшихся вдали от всей цивилизации. Я остановил транспорт перед входом в некогда поистине огромное строение. Каменные стены сильно пострадали, и замок стал больше похож на руины, но менее впечатляющим от этого не стал.
Мы вышли из аэрокара и остановились, в молчании разглядывая зияющие темнотой оконные проёмы и огромный, метров пять высотой арочный вход. Ворот уже не было - одна створка исчезла, а вторая валялась невдалеке, заросшая плющом.
- Ну, что ж, идём? - Пикси уверенно прижала к себе автомат. На вид он был ей совсем не по размеру, но я уже видел, как она с ним обращается.
В ответ я кивнул, щелкая пальцами и зажигая несколько пляшущих огоньков, и мы отправились внутрь...

Небольшие очаги пламени кружились возле нас, словно светлячки, освещая живым сиянием плиты по ногами, и их игривый танец указывал путь сквозь полумрак, где тени сливались с эхом наших шагов. Внутри лабиринтов замка пахло плесенью, сыростью и чем-то древним, как если бы само время сгустилось здесь в вязкую, почти осязаемую субстанцию. Каменные стены, покрытые мхом и мелкими трещинами, хранили следы бесчисленных эпох, и каждый выступ или осыпавшаяся арка говорила о давно забытом величии этого места.
- Напомни мне, почему мы сюда припёрлись? – Пикси прищурилась, вглядываясь в темноту.
- Из-за маячка, - мой голос, поддавшись настороженной тишине, надломился и, чтобы скрыть своё волнение, я вытащил из кармана маленькое устройство. Экран мигал тусклым зелёным светом. – Три дня назад здесь подал сигнал прототип «Сонет-9».
Пикси фыркнула.
- Сказочка для курсантов. «Сонет» никто не видел уже несколько десятков лет. Всё, что осталось от той партии – пара обугленных чертежей и слухи.
- Кто-то, похоже, желает, чтобы мы нашли то, что от него осталось. – Пробормотал я, изучая экран на приборе. Маяк тревожно пульсировал, сменив частоту, и теперь сигнал шёл снизу.
- Подвал, - криво улыбнулась Пикси. – Конечно. Всегда подвал.

Отыскав в чреве замка винтовую лестницу, мы осторожно начали спуск – ступень за ступенью, по изъеденной временем спирали. Каждый шаг множился глухим звуком, словно стены оживали, принимая наши движения за биение собственного сердца, медленное, тяжёлое и чужое. Воздух сгущался, и в какой-то момент стал настолько плотным, что казалось его можно пить, тянулся за нами липкими лоскутами, оседая на коже испариной. Огни вокруг нас подрагивали – тьма здесь была настолько плотной, что отталкивала свет.
Пикси остановилась, и я почувствовал, как она задержала дыхание. Её пальцы едва дрогнули на спусковом крючке, когда из темноты донёсся тонкий, скребущий по металлу звук.
- Слышал?
- Надеюсь, это просто крысы, – ответил я, стараясь, чтобы голос звучал спокойно.
Пикси недоверчиво хмыкнула, но больше ничего не сказала и двинулась вперёд, шаг в шаг с учащающимся пульсом маячка.

Внизу лестница обрывалась неожиданно резко, будто последний её виток был отломан и провалился в тьму, оставляя после себя лишь зияющую под ногами пустоту. Стены вокруг сужались, и казалось, что лабиринт не просто ведёт нас вперёд, а заманивает, скрывая за следующим поворотом нечто, что лучше бы осталось нетронутым. Дальше по коридору нас встретила дверь, за которой раздавался тот самый слабый металлический скрежет, то затихающий, то нарастающий, будто что-то древнее ворочалось в её недрах. Гладкая, металлическая и с гравировкой, которая не вписывалась в архитектуру руин. Технология Коалиции? Возможно. Но выглядела она старше, будто принадлежала эпохе, о которой умалчивали архивы.
- Она живая, - сказал я, касаясь поверхности кончиками пальцев и ощущая лёгкое магнетическое сопротивление. – И не хочет, чтобы мы входили.
- Убедим, - бойко отозвалась Пикси и с дерзкой решимостью стукнула по панели прикладом.
Раздался резкий щелчок. Дверь дрогнула и, скрипя, медленно втянулась в стену – её тяжёлый корпус двигался с неохотой, обнажая зияющую опасностью утробу. Из темноты вырвался тусклый, пульсирующий свет, холодный и неживой, будто дыхание забытого механизма.
Мы вошли.

Воздух внутри застыл, пропитанным запахом металла и едким, почти электрическим привкусом, от которого першило в горле. Пол под ногами гудел едва уловимой вибрацией, а стены, испещрённые странными узорами, казались продолжением той же гравировки. Подвал оказался лабораторией, или, по крайней мере, тем, что от неё осталось: стеклянные контейнеры с мутной жидкостью, разбросанные по полу документы и безжизненные панели. В центре возвышалась капсула, внутри неё - человек. Точнее, что-то человекоподобное: полупрозрачная кожа со струящимися под ней жилами, будто каналами энергии, и вытянутое лицо, скрытое за маской, из которой тянулись трубки; грудь медленно поднималась и опускалась. Он дышал.
- Что за... - начала было Пикси, но я поднял руку, вынуждая её замолчать. Огоньки над моей ладонью дрожали, как испуганные насекомые.
Недовольно замолчав, она прошла мимо меня и приблизилась к капсуле. Приклад автомата постукивал по бедру, но она не отпускала оружие из рук ни на мгновение. Свет в лаборатории на долю секунду дрогнул, и мне показалось, что человек внутри шевельнулся. Не открыл глаза. Не пошевелил пальцами. Просто... его присутствие вдруг стало отчётливым, ощутимым.
- Он...не спит, - прошептала Пикси. – Но и... не живой? Не совсем.
- Не трогай, - выдавил я наконец, но мой голос звучал хрипло и неубедительно. Она уже коснулась стекла.
Сияние внутри капсулы стало плотным, вспыхнуло ярче и тут же на мгновение угасло, будто сама реальность вокруг нас смазалась, подобно мареву над раскалённым камнем. Узоры на стенах наполнились жизнью, а искры пламени, кружащие возле меня всё это время, с шипением погасли.
- Назад!
Поздно. Слишком поздно. Пикси уже не слышала. Она стояла, как вкопанная, уставившись на лицо в капсуле. Я видел, как энергия обвивает её шею жгутами, проникает внутрь неё и рассекает тонкую кожу; как её губы начинают беззвучно шевелиться, не в силах выдавить ни звука. Затем — кровь из носа, судорога, и тело мягко оседает на пол.
Сердце колотилось как бешеное, и я резко развернулся, чтобы бежать, но за спиной уже не было двери – только вспаханная пульсирующими узорами стена. Воздух стал слишком тяжёлым, чтобы дышать, и последнее, что я увидел – это как фигура внутри капсулы медленно открывает глаза.
А потом наступила тишина. Глухая, звенящая, безысходная.

Спустя три года.
Из журнала выездной группы Инспекционного отдела Коалиции. Лейтенант Варен.

"Обнаружен аэрокар модели DSV-44, числящийся пропавшим по маршруту «База Арк-12 – сектор G: непомеченные леса». Состояние – технически исправен, следы пребывания в дикой среде не менее двух лет. Энергобатареи разряжены. Личных вещей нет. Коммуникационный модуль стёрт – кто-то вручную переписал ядро.
В пятистах метрах на северо-запад – полуразрушенное строение, вероятно, дореволюционного периода. Архитектура нестандартна, сохранившиеся фрагменты структуры обвиты аномальной флорой. Исследование внутри невозможно – все разведчики, вошедшие в здание, не вернулись. Дроны – связь обрывается спустя 7–8 секунд после входа, сигналы не восстанавливаются.
Решением старшего офицера место объявлено «молчаливой зоной». Вход запрещён. Коалиция направляет запрос в Архив об идентификации объекта.
На капоте аэрокара найдены отпечатки ладони, вдавленные в металл. Глубина вмятины – 2.3 мм. Поверхность обожжена изнутри. Тепловой след свежий.
Рекомендация – заблокировать координаты на всех гражданских навигаторах.
До дальнейшего распоряжения – считать объект утерянным."

№5

Снег валил крупными пушистыми хлопьями, засыпая суетливый город. Улицы горели всеми цветами - светом от вывесок, окон, фар, фонарей и гирлянд. Жители сновали по тротуарам - кто торопливо, кто деловито, кто неспешно. С разных сторон слышались разговоры и весёлый смех. Совсем скоро наступит череда зимних праздников, и люди вовсю готовились к этому событию.
Лишь одна фигура на этой улице не могла поддержать общий настрой. Некто, закутанный в плащ с большим капюшоном, стоял в темном углу, прислонившись к стене плечом. Человек был незаметным и никто не видел, как он подрагивал иногда, когда по телу прокатывалась очередная волна боли.
Силуэт зашевелился, сунув изящную руку под одежды и вскоре вытащив уже окровавленную ладонь. Из-под капюшона донеслось усталое злое, но тихое проклятие. Почему же рана никак не затягивается? Если так пойдет и дальше, то эта фигура просто истечет кровью прямо на этом снегу. Но была и другая задача...

Не просто так Авалон прибыл в город в канун праздника, он стремился найти языческий культ, который ежегодно проводит извращенные ритуалы. Каждый год исчезают один или два приезжих гостя, а праздничная суета вокруг не более чем прикрытие. В этом городе в лице каждого можно было увидеть врага, так как культ проник во многие семьи. Авалон был уверен, что как минимум несколько полицейских состояли в культе, поэтому не мог отправиться в полицейский участок. По этой же причине не направился в больницу, хотя, скоро может не остаться выбора.

Сестра Авалона исчезла в этом городе три года назад, и до сих пор никто не может сказать, что с ней случилось. Сам гость не являлся ни детективом, ни репортером, просто человек, который не мог остаться равнодушным. Среди разрозненных слухов он нашел подсказку о том, что культ проявляет себя активно только в рождественские праздники, поэтому именно сейчас решил прибыть сюда в поисках правды. Счастливый случай помог пробраться на тайное собрание и своими глазами увидеть творящийся за закрытыми дверьми кошмар, но неудача всегда шла рядом, поэтому его заметили и попытались убить.

Ножевая рана на боку чертовски болела, а кровотечение не думало останавливаться. Только казалось, что вроде стало лучше, но первое же движение заставляло дергаться, и рана открывалась. Что-то нехорошее было в том ударе. Что-то темное как будто пыталось покинуть тело через кровь, капавшей на снег. Долго стоять не вышло бы, состояние могло в любой момент ухудшиться, а Авалон с фото и видеозаписями собирался покинуть обманчиво-веселый городок, чтобы обратиться с уликами туда, где ему не смогли бы угрожать. Но для этого еще нужно было выбраться из города.

Дальше стоять не вариант, мужчина осторожно вышел из укрытия и направился не совсем твердым шагом туда, где оставил припаркованную машину. Идти, к сожалению, далеко, но ничего не поделать. Мимо пробежали радовавшиеся празднику дети, на телевизорах за стеклянными окнами магазинов шли обычные и праздничные телепередачи. Мир жил своей жизнью, не обращая никакого внимания на Авалона. Но ему самому казалось, что каждый прохожий смотрел на него куда более пристально, чем заслуживал скрывающий лицо человек. Страх погони становился всё более реальным.

Авалон не понимал, почему члены культа не стали его преследовать после того, как он сбежал от нападавших. Вряд ли возможно скрыться от них в их родном городе, но никто не бежал по следам и каплям крови, что всё никак не останавливалась. Даже напротив, на лицах прохожих то и дело возникало чувство сострадания, будто бы они решили, что Авалон пьяница, которому сложно добраться до дома.

«Будь вы все прокляты», — зло думал раненый человек, стараясь ускорить шаги.

Ему казалось, что это лишь игра, что культистом на самом деле являлся каждый чертов житель чертового городка. Это не сладкая палочка во рту малыша, а окровавленная игла. В руках уборщика не метла, а шипастая палка для пыток. Даже двигатели машин ревели как-то угрожающе. Остаток пути Авалон смотрел лишь себе под ноги, а в конце увидел, что дошел до закусочной, на парковке которой оставил автомобиль. Казалось, что спасение близко, но страх еще сильнее сковывал сердце.

Авалон бежал к машине, хотя за спиной никого не было, а потом трясущимися руками вставил ключ в дверь, а следом замок зажигания. Вибрации прошли по салону, двигатель запустился и можно было валить отсюда. Сотрудник закусочной как раз выносил мусор и как-то недобро посмотрел на Авалона, но тут уже выезжал из парковки.

Через некоторое время он уже ехал через начавшуюся метель, свет фар отражался от больших снежинок, заполонивших дорогу. Казалось, что город не хочет выпускать его из своих объятий, но Авалон даже не думал сбавлять скорость, пока не съехал с дороги в сугроб и заглох.

— Не стоит убегать, ты устал. Давай отдохнем, — произнесла сестра, каким-то образом оказавшаяся на соседнем сиденье.

Её лицо было испачкано кровью, голова по-дикарски побрита налысо, а на лбу лезвием вырезали богохульные руны. Вместо зрачков были темные провалы, а кожа бледная. Сиденье под девушкой быстро наполнялось кровью, что стекала из многочисленных ран на теле.

— Ты ранена, — шептал Авалон, вспоминая про аптечку в бардачке.

— Не обращай внимание. Кровотечение нельзя остановить, если оно нанесено особым ритуальным оружием. Это залог успешной инвольтации. Прекрати бежать, тебе нужно отдохнуть.

«Она всегда была помешана на оккультных штуках», — с улыбкой вспоминал Авалон, с трудом борясь с закрывающимися глазами.

Однако он смог заметить, как в метели мимо машины проходят ужасные монстры, призванные культом. Волки с кровавой шерстью, пугающие пауки, козлоногие колдуны, даже один ледяной великан, который мог бы легко раздавить машину. Городской культ в очередной раз призывал нечисть, но мир опять ничего об этом не узнает...

На том моменте глаза Авалона закрылись от кровопотери. Через неделю в местных газетах появилась история о пропавшем туристе, что выехал из города как раз в сильный буран. Полиция сообщила, что спасательные работы завершились, но найдена была только сошедшая с дороги машина без следов борьбы. Снаружи все следы замела метель. Власти города в очередной раз призвали горожан и гостей города воздержаться от поездок в плохую погоду, ведь в поисках помощи в непогоду есть большой риск заблудиться и замерзнуть насмерть, если отправиться пешком обратно в город.

Люди покивали, пообсуждали, а мэр даже решил, что на самые опасные участки дорог будут установлены предупреждающие знаки. Но никто не мог сказать точно, поможет ли это городу избавиться от незадачливых туристов, что неправильно рассчитывают свои силы, прибывая в город или пытаясь его покинуть...

№6

— Вот же дерьмо! — тихо, но от чистого сердца пробубнил себе под нос мужчина.

Он уже очень долго — по крайней мере, по его субъективному мнению, — бежал по этому лесу. Если не брать во внимание причины его спешки, то можно было насладиться окружением. Деревья здесь были высокими, но редкими, и сквозь крону отлично проникал солнечный свет. Тут и там попадались его взору шляпки грибов, дразнящих этого путника.

Однако мужчине было совсем не до них! Он остановился на секунду, сгибаясь в порыве кашля и утирая со лба капли пота тыльной стороной ладони. И, сделав несколько глубоких вдохов, он продолжил перебирать своими короткими ногами лесную неровную почву. Он корил себя за то, что умудрился потерять и средство связи, и оружие, и вообще весь свой небогатый скарб, но был рад, что жизнь ещё при нём.

Вскоре неожиданно для себя, беглец выбежал на поляну...

— Ух-ты-пух-ты..! — весьма глубокомысленно и вновь от чистого сердца прошептал себе под нос мужчина. Без надежды, что котелок его сможет сварганить хоть что-либо удобоваримое, он не оставлял эгоистичную надежду получить хоть что-нибудь для себя.

Нолана ожидало нечто сюрреалистичное, что можно было встретить только под корочкой книги, которую читали матери детям перед сном. Его шансы на сохранение жизни повысились, однако вместе с подвернувшейся возможностью была встречена жестокая реальность: в книжках его матери Луизы герой никогда не возвращался домой.

Назойливой реалистичности добавляли неудовлетворенные базовые нужды за весь вечер и всю ночь бега, куда глаза глядят. Во рту уже давно пересохло и руки подхватил легкий предмогильный, холодный тремор. Веки слипались, стоило только моргнуть. Каждый шаг уже требовал невероятных усилий и воли. Поскользнуться, ослабнуть в ногах было проще всего.

Листья переплетались и стирались в труху. А любой шепот терял свое безбрежное тело поверх едва ли подвижного холста из ветра вместе с мягкими и слегка шероховатыми осадками. Пыль становилась реже и крупнее, превращаясь в крупные споры, сравнимые размерами с куриным яйцом. Резная лиственная кровля уже не прятала непосредственно половину красных лучей, позволяя светилу щедро рассеивать естественный свет по поляне.

Нолан последовал за светом по дорожке из красного клевера, после чего внимание привлекло крошечное скопление спор. Помутневший взгляд принимал каждое пятнышко освещения за безопасное мягкое гостеприимное место. Он тяжело, хрипло вздохнул, трижды вздрогнув всем телом от поддувающего ветерочка, взглянул наверх.

В безоблачном небе россыпью мигрировали летающие эльфовы чаши. Пестрые грибные монархи кочующей «Поляны утерянных желаний». Из-за расстояния похожи скорее на совсем небольших накуренных коров, однако то лишь иллюзия. Чаши, которые на сизом холсте растворялись в настоящем и относительном, на деле являлись огромными живыми организмами, управляющими спорами на земле. Теми самыми спорами, которые Нолан попрал уже голой пяткой.

Ничего уже не имело значения, преследователи скорее давно заблудились. Добраться до самой поляны было так же непросто, как найти ее сердце. Решив, что все равно другого варианта в будущем не предвидится по причине острой нехватки ресурсов, мужчина бессильно заскулил. И припал на траву, чтобы отдохнуть. Мягкая зелень, покрытая отдыхающими нежными спорами, щекотала небритые щеки. Трава принимала неожиданного незваного гостя. В руке образовался потерянный кристалл, из-за которого вся каша заварилась.

«Ну, хоть это».

«Где был твой дом?» — «Недалеко от Катара. Там я впервые украл в лесу Энергентумов. Близко меня не подпускали». — «После первого раза ты продолжал нарушать приказ?» — «Конечно, как я мог остановиться, если рисковал больше тебя не увидеть?» — «Ты мог бы вернуться? Теперь ведь всё..?» — «А если бы тебя больше не оказалось?!» — «Тогда наше расставание в любом случае неизбежно. Вполне может быть». — «Что значит неизбежно? Не хочу». — «Я тоже не хочу».

Королевские чаши все еще летят и напевают что-то свое. Очень тонкое и восхваляющее рассвет, ставящий все на свои места. Плывут весьма неспешно, будто вовсе не вмешивались недавно в дела ползающих, потому что не тот статус.

Нолан сжал руку сильнее и нахмурился. Лицо потемнело, рисующие лучи резкими штрихами подчеркнули сердитую истощавшую гримасу. На тыльной белесой стороне ладони надулись сосуды. Он не сердился, просто многое уже не понимал в разговоре. Кристалл хотелось придушить, однако делом было бесполезным, невозможным для недобитого мужчины.

«Тогда почему ты так спокойно со мной прощаешься?» — «Когда они уплывут, ты перестанешь слышать их песни, а вместе с тем кристалл перестанет работать и поляна встретит свое увядание. Было бы лучше, если бы они летали вечно?» — «Если бы они летали вечно, их песня стала бы менее особенной и редкой». — «Значит ли это, что их временная песня обладает для тебя смыслом в своей недолговечности?» — «Да». — «Но ты более не злишься?» — «Только потому что был счастлив».

Оставалось так мало времени.

«Я был красивым?» — «Мы смогли бы выяснить это вместе». — «Так же, как можем не встретиться больше никогда». — «И совершенно нормально жить отдельно, не знающи более ничего друг о друге», — мужчина попытался не рассмеяться на моменте про жизнь. — «И сей факт нас не будет ничуть беспокоить». — «Значит — это конец». — «Значит, что это конец».

Тело было безвольным, но что-то привело его в положение сидя.

— Вам тоже не нравится, что она закончилась?

№7

Весло взмывает вверх и вскоре опускается, мягко рассекая гладь воды. Лодка неспешно движется вперёд, нарушая отражающуюся от поверхности картинку. Мышцы рук уже забились, а на пальцах скоро будут мозоли от долгой монотонной работы. Вверх-вниз, вверх-вниз. Этот путь кажется бесконечным. Она устало вздыхает, переводя взгляд на тех, кто безмятежно лежит на дне этого хлипкого судна. Но ей нельзя останавливаться, не сейчас, не после того, как...

Стоп! Она?! Соло скосил глаза вниз и обнаружил на себе простую домотканую рубаху с тесёмками завязок на груди. Женской груди. Широкий подол тёмной, суконной юбки слегка намок от просочившейся внутрь воды. Соло криво усмехнулся: в нейро слоях и не такие визуализации случаются.

Со дна лодки на него доверчиво уставилось четверо белобрысых ребятишек – программы.

– Идите к папочке, засранцы, – сказал Соло, оставляя вёсла и ласково обнимая малышей.

Программы послушно потянулись к нему. Крепко прижав детишек натруженными женскими руками к пышной женской же груди, Соло прыгнул с ними за борт. Вывалился, как сидел, не вставая, спиной вперёд, переходя на следующий слой Сети...

...Снег валил крупными пушистыми хлопьями, засыпая суетливый город. Улицы горели всеми цветами – светом от вывесок, окон, фар, фонарей и гирлянд. Жители сновали по тротуарам – кто торопливо, кто деловито, кто неспешно. С разных сторон слышались разговоры и весёлый смех. Совсем скоро наступит череда зимних праздников, и люди вовсю готовились к этому событию.

Лишь одна фигура на этой улице не могла поддержать общий настрой. Соло, укутанный в плащ с большим капюшоном, стоял в темном углу, прислонившись к стене плечом. Никто из прохожих не обращал на него внимания – хорошо, охранная система этого слоя ещё не обнаружила чужеродное вторжение.

Соло подрагивал, по телу прокатилась очередная волна боли. Хакер зашевелился, сунув руку под одежды, проведя ладонью по кубикам пресса и вскоре вытащив окровавленной.

– Твою ж мать! Утечка данных! – буркнул он, не снимая капюшона. Тихо устало и зло.

Слишком большой дамп, слишком крупный заказ. Одиночки так не рискуют, здесь нужна нейроёмкость группы. Сейчас периферийные кластеры отмирают один за другим, а с ними и собственные нейроны Соло. Визуализировать хакнутые данные кровью – как иронично. Сука-система!

Скрючившись от раны в животе, крепко зажимая её рукой, чтоб уменьшить кровопотерю, трясясь от холода и боли Соло рысцой потрусил вдоль затенённой стены. На мрачную фигуру, так не вяжущуюся с пасторальным раем имбирных пряников и мандарин, покосился один из толпы добропорядочных прохожих. Чёрт! Не хватало только привлечь внимание охранных систем. Соло перешёл на шаг, с трудом сдерживая адреналин, оставляя за собой алые капли крови на хрустком снегу. Отыскав, наконец-то, подходящий проулок, спешно свернул в темную узкую щель межу двумя грязными стенами и удовлетворённо рухнул в мусорный контейнер.

– Йес-с! –...

– ...Вот же дерьмо! – не сдержался Соло, увидев виз следующего слоя Сети.

Он уже очень долго – по крайней мере, по его субъективному мнению, – бежал по этому лесу. Если не брать во внимание причины его спешки, то можно было насладиться окружением. Деревья здесь были высокими, но редкими, и сквозь крону отлично проникал солнечный свет. Тут и там попадались его взору шляпки грибов, дразнящих этого путника. Однако мужчине было совсем не до них! Он остановился на секунду, сгибаясь в порыве кашля и утирая со лба капли пота тыльной стороной ладони. И, сделав несколько глубоких вдохов, он продолжил перебирать тренированными ногами лесную неровную почву.

Он умудрился потерять средства связи, оружие, прочий небогатый скарб, являвшийся визом периферийных модулей, но был рад, что основное ядро украденных им данных – тяжеленный, ярко-жёлтый баскетбольный мяч – оставалось при нём. И наконец-то впереди открылась долгожданная поляна. Центр прогалины занимало мирное лесное озерцо – выход из Сети. Удерживая одной рукой увесистый баскетбольный мяч, хакер разбежался и нырнул со сноровкой профессионального пловца в водную гладь...

– ...Да! Да! Я хорош! Лучший! БОГ! Кто ещё в одиночку справится с заказом ранга SSS?! Нет таких биосерверов, которые способны устоять перед всемогущим мной! – ещё ликовал Соло, уже ощущая, как серые краски реала вступают в свои унылые права.

Тесная комната, заваленная вперемешку проводами, старыми интерфейсами, коробками из-под пиццы, пустыми кружками с засохшими остатками чего-то желтого. Спёртый запах ношеной одежды и постельного белья, вечность лежащих в углу без стирки. Острый запах тараканьего дерьма.

Соло медленно вынул десятисантиметровый штырь разъёма Сети из собственного затылка. Потёр, болезненно морщась. Органические ткани припухли, из-под титанового обода сочилась зеленоватая сукровица. Слишком долго Соло провёл в Сети, многократно превысив рекомендованную норму.

Губы пересохли. Потянулся к остаткам стоящего на столе чая, но отставил кружку в сторону. Потревоженный островок мохнатой плесени уныло покачивался, толкаясь с набухшими чаинками. Соло встал, растирая занемевшие конечности. Штекеры интерфейсов, как мослы, бугрились на его тощих бёдрах, предплечьях и вдоль позвоночника. Припрятав добытые данные, начал заказывать еду, но передумал. Дожевал горсть отсырелых чипсов, завалявшихся в пыльном пакете, проглотил пилюлю суточной пищевой нормы и вновь уселся в интерфейсное кресло, загоняя в затылок десятиметровый штекер. Вновь ощущая, как мир наполняется красками...

...Аэрокар стремительно начал снижение, как только кончились верхушки деревьев, и стало видно хоть что-то на земле.

№8

Снег валил крупными пушистыми хлопьями, засыпая суетливый город. Улицы горели всеми цветами - светом от вывесок, окон, фар, фонарей и гирлянд. Жители сновали по тротуарам - кто торопливо, кто деловито, кто неспешно. С разных сторон слышались разговоры и весёлый смех. Совсем скоро наступит череда зимних праздников, и люди вовсю готовились к этому событию.
Лишь одна фигура на этой улице не моглу поддержать общий настрой. Некто, укутанный в плащ с большим капюшоном, стоял в темном углу, прислонившись к стене плечом. Человек был незаметным и никто не видел, как он подрагивал иногда, когда по телу прокатывалась очередная волна боли.
Силуэт зашевелился, сунув изящную руку под одежды и вскоре вытащив уже окровавленную ладонь. Из-под капюшона донеслось усталое злое, но тихое проклятие. Почему же рана никак не затягивается? Если так пойдет и дальше, то эта фигура просто истечет кровью прямо на этом снегу. Но была и другая задача...

... задача, ради которой он пришел сюда, ради которой уже который час медленно околевал от холода, ради которой был готов отдать свою кровь до последней капли. Пускай в это никто и не поверит, не оценит, даже не скажет спасибо. Да, если честно, он и сам бы не поверил, если ему раньше про это б сказали. Да, он и сейчас сам себе не верит, что он это делает, что у него нет более важных задач, более первоочередных. Спасти свою жизнь к примеру? Нет? Действительно — нафиг она ему нужна? Эта жизнь. Такая жизнь. Все боятся, большинство ненавидит, часть презирает, про себя конечно. А в глаза лебезят, улыбаются фальшиво, пресмыкаются, выслуживаются. Лишь бы урвать кусок больше.
Он знает эти маски наперечет, знает им истинную цену, знает то, что они скрывают внутри. Читает сквозь них, словно открытую книгу. Просто потому — что у него масок не меньше, даже больше, но отработаны они лучше, отполированы филигранно, подогнаны настолько идеально, что способны обмануть даже своего хозяина. Так легко, однажды их одев, поверить в свою выбранную роль, прочувствовав игру, остаться в ней жить. И напускное безразличие становится настоящим, и кажущаяся отстраненность будет реальной, и наигранная жестокость врастет в кожу.
Вздрогнув очередной раз от боли, он позволил себе на мгновение прикрыть глаза. Только на один миг, чтоб не упустить нужный момент. Но вполне достаточно, чтоб снова заглянуть в себя в попытке понять, все вспомнить, пересмотреть свой путь, который привел его сюда и сейчас.
Шел снег, крупными хлопьями засыпая окружающий мир. Сейчас. И тогда. Сейчас его взгляд не отрывался от двери, как и тогда, раньше. Холод был все так же безжалостен, прохожие так же безразличны. Что же изменилось? Разве он сам, его чувства и цели.
Раньше худой, щуплый подросток, с чистой яростью смотрел на другую дверь, с искренней ненавистью ожидал того, кто выйдет на улицу, судорожно, но не уверенно сжимая в своей руке острый нож, плохо понимая, что будет дальше.
Сейчас рука крепко держала под плащом оружие. И молодой человек точно знал как с ним обращаться. А если не хватит пистолета — на торсе в перевязи спрятаны метательные звездочки, а на бедрах в незаметных ножнах еще пара стилетов. Спазм очередной раз вызывает тихое шипение, напоминая потревоженную змею. Свободная рука снова затягивает повязку, перевязывающую рану, практически останавливая ток крови. Он делает только хуже, он это прекрасно знает. Но сейчас это его выбор, его решение. Действие лекарства уже закончилось, а нового с собой все равно нет, времени найти врача — тем более. Все больше похоже на то, что наконец его путь будет окончен, хоть и не так, как он планировал, не так как ожидали даже другие. Умереть от потери крови, где то на улице — действительно смешно.
Но он упорно натягивает капюшон пониже, и опирается на стену так, чтоб даже окончательно ослабев, не оказаться на коленях, не упасть. Его долго пытались сломить, он оказывался в самых незавидных ситуациях, но всегда оставался на ногах и был способен справится со всем.
Даже когда его род разорился, даже когда его родителей подставили и обвинили в преступлениях, что они не совершали. Их обвинитель забрал себе все имущество, и при этом выбросил подростка на улицу, тут же о нем забыв.
А ребенок не забыл ничего, и не сдался, и не умер. Выжил, и довольно скоро пришел туда, где жил его враг, еще толком не осознавая тот путь, который выбрал. Но точно зная, что не уйдет, не свернет, не уступит, не простит. Так и вышло.
Потом было еще очень много таких переулков, дорог, лиц на пути, которых он не видел, не замечал. Шел сквозь них, ломая, растаптывая, уничтожая всех, кто мешал. С бездомного, щуплого, неприкаянного подростка вырос уверенный, властный, безжалостный хищник. Он получал все, что хотел — власть, деньги, статус. Наследник древнего аристократичного рода стал одним из лучших наемных убийц, и не думал останавливаться на этом. Создал свой мир, свою империю, где был непререкаемым властителем. Уже не его тень скользила в переулках, решая кому жить, а кому умереть, а его верные люди обеспечивали безопасность и могущество.
А он появлялся на светских приемах, вел дела среди дыма дорогих сигар с и стаканом виски в руках. И дамы благородных родов, которым он не уступал в титуле, но о чем никто не знал, радушно приветствовали в своих домах, считая деловым партнером их мужей. Знали б они, о каких делах шла речь. Это было забавно, немного. Но уже давно никаких эмоций, никаких чувств, никаких привязанностей.
Но сейчас во взгляде мужчины, который не отводил его от дверей, уже не было ненависти, как тогда, но и не было безразличия, как недавно.
Ведь он встретил ее.
«Вот не повезло» - подумал он раньше про себя с улыбкой, но понимая, что обманывается. Это был его крах, и самый лучший, светлый день в его жизни. Взгляд ее темных, строгих глаз, полоснул по лицу, шибанув словно электротоком.
- Очень приятно. - вежливость ее холодных слов, сводила с ума своим безразличием. Хотя это он считал себя беспристрастным и безэмоциональным. Но когда заинтересовавшая его девушка смотрела сквозь него и не отличала от стены, за его спиной, забытые давно чувства пробудились вновь.
Сначала кажется это была досада, потом недовольство, или наоборот. Потом недоумение, которое довольно быстро переросло в откровенный интерес. Она была молода, добра, красива, умна, начитана, находчива... И в какой то момент он понял — она безупречна. В ней столько граней, сколько он сумеет увидеть, сколько он захочет найти. И впервые в жизни у него было такое желание. Изучать, открывать, пытаться понять, и привязать к себе на всю оставшуюся жизнь. Впервые сердце дрогнуло, впервые эмоции и чувства просыпались при виде нее.
Ее улыбка согревала заледеневшее сердце, заставляла крошиться каменный кокон, в котором оно скрылось. Непривычная, но искренняя улыбка сама просилась в ответ, с трудом изгибая губы, забывшие, что это такое.
Каким то чудом, каким то счастьем его внимание было встречено благосклонно. Его появления наполняли строгие темные глаза необъяснимым, но таким дорогим ему теплом. Его не избегали, его не боялись, перед ним не притворялись. Это было тем ценнее, что он до сих пор не знал как сказать, кто он есть на самом деле.
И это стало его роковой ошибкой. Похоже одной из последних.
Ведь нельзя было забывать и про остальной мир. Про пары глаз, пристально следившими за ним, жадно ожидающими неверного шага, случая, шанса. И он бездумно его дал. Всего лишь проявив щепотку эмоций, позволив увидеть, что кто то ему дорог.
Ее пытались похитить. Спасла охранка, на которую его здравого смысла таки хватило. И пока испуганная девушка пыталась понять, зачем ее кому то похищать, планы недоброжелателей поменялись на ходу и вот ее уже пытаются убить.
Он прибыл по сигналу тревоги как раз вовремя, чтоб заслонить ее своим телом. Ему достался смертельный удар, предназначенный для нее. О чем он не жалел. А вот о изумленном взгляде в ответ, о расширенных зрачках, при виде оружия, в испуге от него — сожалел. Меньше всего хотелось, чтоб она боялась его. Но уже было поздно, и совершенно не было времени на объяснения. И что он мог сказать?
Дело о нападении замяли, ее увезли в безопасное место, его в больницу, где подлатали, насколько смогли. Но едва рану зашили, как он узнал о новом киллере по ее душу. И тут же сорвался с больничной койки. Никому не доверит ее безопасность, пока сам способен стоять на ногах.
«Хотя это уже недолго осталось» - констатирует он, замечая темные капли на снегу возле ног. Нужно вызвать кого то, пока он еще способен на это. Но глаза не отрываются от ее двери. С едва тлеющей надеждой, с желанием уберечь, спасти. Даже если она не желает уже его видеть.
- Ты решил здесь окоченеть? - тихий голос позади вызывает удивление и осознание насколько он плох, раз не заметил приближения. - Чтоб ты знал — тебя прекрасно видно из окна под крышей моего дома. Где я любила прятаться в детстве. А еще тут есть подвал, общий для нескольких домов в этом переулке. - недовольно рассказывает самый дорогой голос, но во взгляде скользит беспокойство. - Что ты здесь забыл? Разве ты не был серьезно ранен?
Губы, теперь уже задубевшие от холода, кривятся в слабой улыбке.
- Я тебя охраняю. - сиплый шепот в ответ.
- О, боги. Какой же ты идиот! - шипит она раздраженно, и тут ее глаза падают на снег внизу, весь в бурых пятнах. - Ты что??? Ты это... о нет, что ты творишь? Тебе нужно в больницу!
- Прости. Прости меня. - вместо это, выдавливает он. Девушка растерянно смотрит на молодого человека и молчит. Эмоции сменяются на ее лице, пока он в свете от фар и вывесок пытается заглянуть в ее глаза.
- Ты спас меня. - наконец проронила она, словно на что то решившись. - Я давно простила тебя.
От облегчения последние силы покидают его и колени подкосившись, роняют его на снег.
- Ты что!!?? Ты куда!? А ну приди в себя! На помощь! Помогите, врача, скорую! - беспокойство за него звенит в голосе девушки. - Не вздумай умирать, паршивец! Я ведь люблю тебя, идиот! - встряхивает она его, под звуки скорой. А его губы силятся улыбнуться. Вот теперь точно все будет в порядке. Он справится и с этим, ведь она будет с ним.

№9

Весло взмывает вверх и вскоре опускается, мягко рассекая гладь воды. Лодка неспешно движется вперёд, нарушая отражающуюся от поверхности картинку.
Мышцы рук уже забились, а на пальцах скоро будут мозоли от долгой монотонной работы. Вверх-вниз, вверх-вниз. Этот путь кажется бесконечным.
Она устало вздыхает, переводя взгляд на тех, кто безмятежно лежит на дне этого хлипкого судна. Но ей нельзя останавливаться, не сейчас, не после того, как...

... как они каким то чудом, иначе это не назвать, сумели ускользнуть буквально у него из под носа. И все же пришлось остановить движение на мгновение, настолько сильная дрожь прошлась по рукам. Она прикрыла глаза, и закусила губу, пережидая миг слабости. Да, конечно, может это все из за чрезмерного напряжения, из за долгой усталости, ну и непривычной нагрузки. Лучше считать, что это физическое проявление, судорога сводит сухожилия, а не душа бьется в припадке, пытаясь выпрыгнуть с груди. Если она в это поверит, будет легче совладать, будет проще улыбнуться им.
- Мы приплыли, мама? - мгновение слабости пришлось подавить тут же, и как можно более уверенно улыбнуться в ответ.
- Нет, дорогая, мы еще в пути. - ласково ответила женщина, с нежностью смотря на очаровательную малышку, копна золотистых волос которой растрепалась во время сна. И ребенок напоминал свалившегося с неба ангелочка. Но тут из золотого великолепия вынырнули серые, буквально стальные глаза. Его глаза. Которые полоснули ее душу тревожностью.
- Но мы уже довольно долго плывем. Ты говорила, что это недалеко и мы просто покатаемся. - ангелочек недовольно хмурит светлые брови и ворчит. Женщина только вздыхает. Что она может им сказать? Да и останавливаться нельзя, пускай уже практически не ощущая рук. Но ради них, она готова на все. И снова весла взмывают над водой, чтоб упорно разорвать гладь воды, посылая слегка качающуюся лодку дальше в путь. Лишь бы она продержалась еще немного. Хлипенькая лодка, случайно обнаруженная в камышах. Наверное кто то из прислуги любил побаловаться рыбалкой, а может кто то из местной деревни рядом, заплыл так непозволительно близко к поместью. Лишь бы она продержалась еще немного. Женщина, рискнувшая уйти, забрав двух еще таких маленьких детей у их родного отца.
- Нам нужно возвращаться! Мне нужно кормить Джека! - резко встрепенулась вторая макушка, до этого тоже задремавшая на дне лодки. Темный взъерошенный ворох волос резко отбросили с еще одних серых глаз, недовольно взглянувших на мать. Она с трудом подавила очередной вздох, первенец был вылитый отец. На нее дети практически не были похожи. Мальчик, старше сестры на один год, приподнялся и недоуменно оглянулся.
- Мама? А где это мы? Где наш дом? Мы так далеко заплыли? А как же Джек? Мне нужно к нему! У нас занятия. - мальчик вертелся, раскачивая и без того неустойчивую лодку. Малышка испугалась и заплакала, прижимая к себе маленький пушистый комочек.
- Ну что ты наделал. Ты снова напугал сестру. - строго, но едва заметно устало сказала она, не прекращая механично двигать руками. Скорость у них была минимальная, лодка едва ползла. Но главное только не останавливаться, и на одном упрямстве они продолжали плыть. А ее глаза не отрывались от рыжего кусочка счастья, которое и стало последней каплей ее терпения. Которое и стало причиной ее внезапной решимости.
Мальчик устыдился своего поведения и смутился.
- Ну не плачь, ты пугаешь свою Гелю. - проворчал он в сторону сестры, поглаживая маленького котенка в ее руках. Малышка быстро успокоилась, переключив внимание на пушистую питомицу. А мать выдохнула и перевела дух. Ее ангелочек никогда не узнает, что Гелю вчера выбросили в мусорку, сказав, что его наследник не будет возится с драной кошкой. Лишь достойные питомцы, лишь громадная зверюга ротвейлер, по прозвищу Джек. На занятиях с которым, матери казалось иногда, что дрессируют ее сына, а не собаку. А попытка поиграть с уличным котенком, что подобрала сестра, было расценено как слабость. Тогда она лишь чудом остановила руку супруга, который был в ярости из за того, что сын не пожелал выбросить новую питомицу.
Но именно тогда пришло решение, что это нужно прекращать. Она не даст мужу сломать их детей, так, как он ломал ее все время их знакомства. Сначала постепенно, мягко, ненавязчиво, но подавляя ее волю, желания, стремления. Вместо законченного образования — декрет, вместо карьеры — домашний быт. Постепенно сужение круга знакомых, ограничение выхода из дома, никаких самостоятельных решений.
«Похоже домашняя зверушка — это я» - и раньше уже приходила в голову нерадостная мысль. Но сделать его детей, их детей лишь проектом, очередным вложением, бездушной вещью в его глазах — она не могла допустить.
План был поспешный, немного бездумным, весьма безумным и рискованным. Страшно даже представить, что ждет ее в случае провала. Эта мысль придала новых сил, и лодка двинулась немного увереннее.
- Мам, а куда мы направляемся? - уже спокойнее, но подозрительно спросил мальчик. Ее губы тронула печальная улыбка. Всего шесть лет, но отцовская проницательность похоже у него в крови.
- Малыши! Это был сюрприз — но вы меня раскусили. - как можно беспечнее ответила она, не останавливая движения весел, хотя руки уже давно горели огнем. Казалось если она остановится, они просто повиснут плетями и уже не смогут больше шевелится. Поэтому останавливаться нельзя. Лишь бы она продержалась еще немного.
- Мы так давно не видели моих родителей. Ваших бабушку и дедушку. - конечно, муж неохотно их туда отпускал. Особенно последние несколько лет, аргументируя маленькими детьми. - Так что мы направляемся к ним в гости!
- В гости. На лодке? По реке? - усомнился в здравом смысле родительницы мальчик. Та усмехнулась.
- Нет конечно, мой дорогой. Мне действительно захотелось прокатится немного на лодке. Но обратно в поместье мы не вернемся. Эта река проходит мимо небольшого городка, где есть железная дорога. Я по телефону уже заказала нам купе, мы как раз должны успеть к отправлению вечером. А там немного в пути — и мы у бабушки с дедушкой! - голос чуть дрогнул в предвкушении, у них все получится. Она просто не вернется к нему, и детей не отдаст. Ее родители смогут помочь, они не боятся его. Лишь нужно перестать все держать в себе.
Малышка восторженно захлопала в ладоши, а мальчик продолжал недоуменно смотреть на мать. Пускай маленький, но уже понимал, что так налегке они еще никуда не ездили.
- Деньги и документы у меня с собой, а все остальное — мы просто купим по дороге. - подмигнула ему мама. - Это наше с вами такое приключение.
- А как же папа? Он нас встретит в поезде? - первенец действительно был отец, вылитая копия. Она сглотнула.
- У него много работы. - и это правда. - Мы потом увидимся с ним. Вы встретитесь, обязательно. - выдавила женщина. Не приходилось сомневаться, что муж найдет ее быстро, примчится забрать. Хорошо, хоть его внезапная деловая поездка дала ей фору свободного времени, и временное отсутствие постоянного контроля. Решение сложилось за ночь и оформилось утром, когда муж покинул дом. Котенок извлечен из мусора, отмыт и вручен детям, во время завтрака просчет и организация поездки, потом легкие сборы на прогулку с детьми. Всего лишь вокруг поместья, в лесу. Так что с собой только рюкзак с детскими вещами, где спрятались их документы и деньги на расходы. Кто мог знать, что она видела вчера вечером эту лодку и всю ночь молилась о том, чтоб транспорт был на месте. Их до вечера не будут искать. Да и потом — отправятся в лес. А мужа оповестят и он подключится уже позже.
Но она уже все решила - развод, опека. Видится с ним будут, но и только. Ее дети вырастут счастливыми, свободными, сами будут принимать решения кого любить и кем быть. Их мечты будут поддерживать, а не ломать, их крылья помогут расправить, а в полет верить.
Заходящее солнце коснулось ее лица теплыми лучами, погладив, согревая. И вызывая уже более уверенную улыбку, блеснув стеклами окон, приближающегося городка на реке.
- Мы как раз вовремя. - облегченно выдохнула она. Они успели и теперь у нее все получится.

№10

Весенняя погодка приятно щекотала ваши щечки солнечными лучами. Природа оживала, и птички уже вовсю пели тут и там. Последний снег давно сошел, хотя в этом году его было значительно меньше, чем в прошлом, и сердце пело от наступления тепла и долгожданного окончания зимы. Вы стояли на вокзале и ждали свой рейс автобуса. Вы собирались в гости к своей сестре в другой город, как вдруг зазвонил ваш телефон.
- Алло. - Ответили вы.
- Привет! - Радостно в своей манере поприветствовала вас Оливия - ваша подруга.
Эта девушка всегда была позитивной и светилась оптимизмом.
- Слушай, ты же сегодня уезжаешь к сестре? - Вы недавно рассказывали ей об этом.
- Да, вот сейчас стою на вокзале, автобус через двадцать минут... - Ответили Вы.
- Тогда сможешь взять с собой посылку? Тебя там на вокзале встретят... - Как обычно своим милым голоском попросила она.
У вас не было причин не доверять ей, и вы согласились. Она прибежала уже через десять минут и передала вам небольшую запечатанную коробку. Размером она была небольшая, примерно 30х20х10. Вы не успели толком расспросить, что в коробке, потому что началась посадка, но Оливия еще раз убедила вас, что на вокзале вас сразу же встретят. Так что вы просто пошли усаживаться на своё место в автобусе.
Дорога прошла гладко, ничего не беспокоило, ну, кроме обычных проблем для поездок в автобусе. Громкие соседи, иногда толчки в спинку кресла. Но, вы вставили наушники и включили любимую музыку - и все проблемы улетучились.
Коробка от подруги все это время лежала у вас на коленях, вы придерживали её руками и показалось, что ноги от неё начали замерзать. Вы проверили собственной ладонью - и правда, дно коробки было холодным. Очень странно, но открывать её вы все равно не стали, мало ли, потом вопросы еще будут, почему вскрыта.
На вокзале по прибытии стражи порядка выбирали случайного пассажира и досматривали его вещи, и в этот раз вы попали под проверку. Открыв посылку, они увидели...

Коробка лежала на коленях, холодная и загадочная, словно сундук с сокровищами, который вот-вот откроют пираты. Солнце играло на ее картонных боках, а сквозь полупрозрачную упаковку проглядывало что-то... зелёное.
Осторожно приподнимая край упаковки — героиня обомлела.
Два десятка идеальных пельменей, слепленных с почти математической точностью, лежали ровными рядами, как солдаты на параде. Тесто у них было необычного, свежего зеленоватого оттенка — словно кто-то замесил его на отваре весенней травы. А сверху, прямо на пищевой пленке, кто-то аккуратно вырезал загадочные буквы, которые складывались в фразу: «За уши не оттянуть ежжи :)»
«Двадцать символов... ровно по пельменю на каждую букву... Оливия, ты гений!» — пронеслось в голове героини.

Под пельменями лежала записка. Развернув ее, я тут же узнал фирменный почерк Оливии — легкомысленные завитушки, смайлики и восклицательные знаки через слово.

«Сюрприз! *эмодзик-эмодзик-эмодзик* Это наши фирменные «весенние пельмешки» — с крапивой и щавелем! Держи в холоде, а то растают, ай-яй-яй! Встречающие — это мы с твоей сестрой! Ждём тебя у выхода с шашлыками и сметаной. Пы.Сы. Стражи порядка в курсе, это мой двоюродный брат Николямбий и его напарник. Они тебя пропустят!»
Героиня прифигела. «Николямбий?» Оливия, конечно, мастер давать людям прозвища.
Но размышления прервал громкий голос:
— Гражданочка, документы!
Перед героиней стояли два полицейских — один с невозмутимым лицом профессионала, второй еле сдерживал улыбку.
— Что везёте? — строго спросил первый, указывая на коробку.
Гэгэшечка протянула ее, стараясь выглядеть максимально невинно.
Полицейский открыл крышку, замер на секунду, а потом... достал один пельмень и поднял его к свету, словно бриллиант.
— Ну что, гражданочка, везёте контрабанду... зелёного цвета?! Подозрительно...

Его напарник, хитрый, как лис, прищурился:
— По закону, мы обязаны провести экспертизу. То есть... сварить и попробовать.
Он облизнулся.
Героиня уже открыла рот, чтобы объяснить, что это всего лишь щавель и крапива, но тут...

ЗА КАДРОМ РАЗДАЛСЯ КРИК.
— Эй, это мои пэльмэни! Отдавайте!
Из-за угла вылетела Оливия — в ярком желтом платье, с развевающимися волосами, словно героиня какого-то безумного мюзикла. За ней, слегка запыхавшись, бежала моя сестра, с пакетом ароматного прожаренного шашлыка в одной руке и банкой свежей сметаны — в другой.
— Всё в порядке, ребята! — Оливия хлопнула полицейского по плечу. — Это наш кулинарный эксперимент!

Оказалось, весь этот спектакль — от «случайного» досмотра до серьёзных лиц стражей порядка — был её рук делом.
— А почему коробка такая холодная? — спросила «пострадавшая», наконец осмелев.
Оливия с торжествующим видом вытащила из-под пельменей пакет со льдом.
— Ну а как же! Я же не монстр, чтобы пельмени в тепле таскать!
Тут же, прямо на вокзальной лавочке, начался импровизированный пикник. Полицейские, Оливия, сестра и главная героиня сего трешака уминали пельмени, макая их в сметану и заедая шашлыком.
— И как мне теперь объяснить соседям, почему полиция жрёт у вокзала? — вздохнула сестра.
— Очень просто! — с набитым ртом ответил «Николямбий». — Весенний рейд по борьбе с голодом!
Оливия, довольная, подмигнула:
— Ну что, теперь понимаешь, что даже простая посылка может быть... ледяным детективом?
Главная героиня, страдалица, тяжело простонала.
— Следующий раз подброшу тебе коробку с пингвином! — добавила она весело.
— Нет-нет-нет! — закричали ВСЕ.

№11

Весло взмывает вверх и вскоре опускается, мягко рассекая гладь воды. Лодка неспешно движется вперёд, нарушая отражающуюся от поверхности картинку.
Мышцы рук уже забились, а на пальцах скоро будут мозоли от долгой монотонной работы. Вверх-вниз, вверх-вниз. Этот путь кажется бесконечным.
Она устало вздыхает, переводя взгляд на тех, кто безмятежно лежит на дне этого хлипкого судна. Но ей нельзя останавливаться, не сейчас, не после того, как...

...она рискнула собственной жизнью, чтобы их заполучить.

Раз-два... плеск воды... три-четыре... лодку качает, хочется закрыть глаза и завалиться на дно лодки рядом с этими существами. Руки нещадно ноют, спина, кажется, вот-вот взорвется от боли. Липкий страх уже давно смешался с потом и кровью, волосы грязными паклями обрамляют ее всё ещё красивое лицо. Оно сослужило ей отличную службу, этот чертов маг ни за что не дал бы ей усыпляющую пыльцу, не воспользуйся она своим маленьким преимуществом. Урод. Ему ничего не стоило приготовить три грамма пыльцы из тех ингредиентов, что она добыла месяц назад в запретном лесу. Но он заломил такую цену, что ничего другого не осталось.

Все позади. Теперь все позади. Пять-шесть... плеск воды. Мирное урчание этих странных созданий одновременно пугало, завораживало и очаровывало. Хотелось бежать, но и отвести взгляд получалось с трудом, особенно, когда он невзначай падал на мягкую светящуюся перламутром шерсть.

Теперь они заживут хорошо. Она, мать, сестры и младший брат. Старшие ушли на войну и от них уже третий год нет вестей. Как это «хорошо» она не знала, но в «хорошо» точно найдется сытная еда каждый день, мягкая постель и безопасность. Теперь им хватит денег переехать в Верхний Сити и купить там пусть маленькую, не больше жилого автобуса квартирку. А еще там будет чистый воздух и в случае болезни не придется ходить к старой Кларе, чтобы вырвать зуб или взять обезболивающее. В Верхнем Сити добрые люди в белых халатах помогут.

Семь-восемь. Руки стерты в кровавые мозоли, ей страшно, что лодка не доплывет до берега. Тела у ее ног тяжелые, они занимают практически все место. Когда они стояли перед ней, то смотрели прямо в глаза своими круглыми жёлтыми бельмами без зрачков. Каждый из них стоит целое состояние. Они красивые. Очень. С мягкой нежной шерстью, которой так хочется касаться, с лукавыми мордочками... как у ирбисов, которых она видела только на картинках, с большими кистями рук, почти как у нее самой, только «плюшевых». Если бы не война их народы могли бы дружить. Они не кажутся ей опасными. Ошибка. И эта ошибка дорого стоила человечеству. Наверное, тут дело в их особых способностях, умении вызывать восторг и очаровывать. Она ведь боится лишь потому, что знает... на что способны их обманчиво изящные гибкие тела.

Девять-десять. Дышать тяжело, пот течет ручьем, она стирает его ладонями с лица и вытаскивает лодку на берег. Надо отдышаться... надо успокоиться, и достать веревку, а также остальное... оборудование, которое она спрятала в охотничьем домике в километре от сюда. Оно бы просто не уместилось в лодку.

Потащит их по одному. Сколько весит один? Килограмм семьдесят? Волоком по песку будет нормально. Маг говорил... уже после того, как... как использовал ее... говорил, что снотворного хватит на 12 часов. Времени еще много. Минимум часов пять. Солнце почти зашло, но еще всё прекрасно видно.

Она опускается на песок и лежит так в форме звезды минут двадцать, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. Кажется, ее тошнит... в горле ком. Надо встать. Встать! Спина хрустит, из глаз брызжут слезы, она поднимает себя рывком и заставляет подойти к лодке, чтобы вытащить первого.

И натыкается на круглые жёлтые бельма без зрачков. Красивые мордочки и слегка приподнятые кошачьи «щеки» в тихом рычании. Перед глазами мелькает что-то мягкое и стремительное, а после ее мозг взрывается болью. Глаза... ее глаза... все заволакивает чернота. Кажется, эта тварь вырывала ей правый глаз. Она падает, кричит, отползает по песку назад. Плачет... и слышит голос.

— Девку не убивать. Забираем с собой. Ее будущий ребенок еще сможет стать одним из нас...

Форма для голосования:

Код Копировать