[Фрида фон дер штайгер]

Харот / Ульфендорм (авторский) / 5014

Рейшан и Фрида

Эпизод является игрой в прошлом и закрыт для вступления других персонажей. Если в данном эпизоде будут боевые элементы, я предпочту без системы боя.

[без имени]

   Небо над горами оставалось таким же темным, как и в ту ночь, когда он впервые оказался здесь — брошенный, никому не нужный. Пронизывающий до костей ветер завывал среди скал, поднимал снег с утесов и рассыпал его в воздухе плотной ледяной пылью. Буря не утихала, окутывая все вокруг белесой пеленой, в которой даже далекие огни города внизу казались чужими и отстраненным.
   Малыш дрожал, забившись под корни старого дерева, что, казалось, из последних сил вцепилось в промерзшую землю, удерживаясь на краю обрыва. Красный мех не спасал от холода — он был слишком легким, слишком мягким, неспособным защитить от мороза, что проникал под кожу, впивался в каждую клеточку, заставляя его сжиматься, прижимать хвост к телу, зарываться носом в собственные лапы, словно это могло хоть немного согреть.
   Прошло уже несколько дней с тех пор, как он оказался здесь, но страх не ослабевал — напротив, он становился только глубже. Осознание собственной беспомощности давило с пугающей ясностью. Раньше, на корабле, он хотя бы мог прятаться, затаиваться в уголках, избегая внимания, но здесь... Здесь не было ничего похожего на безопасность, даже эти корни дерева не спасали его от пронизывающего ветра.
   Он пытался сохранить тепло, заворачиваясь в плотный узел собственного длинного тела, стараясь вжаться глубже в укрытие среди корней. Ветер не унимался всю ночь, его завывания напоминали жуткий звук пробоины в корпусе корабля, когда воздух с угрожающим свистом вырывается наружу, оставляя после себя лишь пустоту. Эта мысль прочно засела в его разуме, придавая ночным кошмарам пугающую реальность. А потом наступило утро, и пришло оно не резким переходом, не вспышкой света, а почти незаметно. Ветер стих, а вместе с ним исчезли и привычные ночные звуки, оставляя за собой странную, почти мертвую тишину. Измученный ребенок наконец начал проваливаться в более спокойный, тяжелый сон. Однако его разбудил новый, непривычный шум где-то снаружи.
   Он осторожно высунул нос из-под корней, и перед ним открылась новая картина. Вчерашняя буря ушла, оставив за собой белое безмолвие, будто сама природа затаила дыхание перед очередным испытанием. Долгожданное солнце пробивалось сквозь рваные клочья облаков, бросая холодный свет на застывшие сугробы. Пушистый снег медленно падал с неба, укутывая землю мягкой дымкой, а воздух был наполнен спокойствием — той особенной, живой, в которой каждый звук, даже самый слабый шорох снежинок, касающихся земли, казался особенным.
   Но там вдали город не замирал. Дракончик уже несколько дней наблюдал за ним, затаившись на окраине, спрятавшись среди деревьев. Он не решался подойти ближе днем, слишком хорошо зная, что яркий свет выдаст его. Спокойными ночами же он пробирался в город, осторожно, бесшумно, лавируя между строений, прислушиваясь к каждому звуку. Он знал: здесь нужно быть быстрым. Нельзя попадаться. Лишь благодаря объедкам в мусоре по ночам он мог хоть как-то держаться. Этой ночью из-за бури он так и не смог хотя бы перебиться какой-нибудь едой.
   И сегодня город жил громче, чем обычно. Там, где раньше улицы были пустынны и лишь единичные фигуры мелькали в переулках, теперь шумело сразу несколько голосов. Там, где раньше двери домов оставались закрытыми, теперь хлопали створки, люди выходили наружу, проверяли крыши, укрепляли стены, стучали молотками, чистили снег. Даже на окраинах шум усилился: кто-то что-то таскал, кто-то переговаривался, кто-то натягивал веревки, закрепляя крыши, пока ветер не вернулся вновь.
   Малыш сжался, опустив голову ниже. Слишком шумно. Слишком много людей. Слишком много звуков, которые он не знал. Они резали слух, они пугали. Он не понимал, чем это опасно, не знал, почему люди так спешат, но одно было очевидно: если он останется здесь, его заметят. Он не мог позволить этого.
   Но перед тем, как уйти, он снова посмотрел на город, в его взгляде слегка мелькнула тень зависти. В одном из окон было что-то теплое, что-то живое. Женщина, закутанная в плотную одежду, подняла на руки ребенка, прижала к себе, укрывая от сквозняков. Тот обвил свои руки вокруг ее шеи, спрятал лицо в ее теплом плече, а она склонилась к нему и что-то сказала, что-то, чего наш герой не слышал, но знал — это были слова, полные заботы. Он не помнил, чтобы его когда-то так держали. Не помнил, чтобы к нему так прикасались. Когда-то давно, в совсем другом мире, он тоже был ребенком, который жаждал этого тепла. Ему хотелось верить, что хоть раз в его жизни кто-то касался его так же, но в памяти не было ничего, кроме холодных взглядов и холодных слов.
   Семья была связана для него с отталкивающими руками, а не обнимающими, как у того ребенка в окне.
   Снег падал медленно, ложился на его пушистую шерсть, но он не шевелился, не стряхивал его. Он просто смотрел.
   Но это длилось недолго. Он вздрогнул, когда услышал приближающиеся шаги. Кто-то шел со стороны города. Он не стал дожидаться, не стал смотреть, кто это был. Тихо, стараясь не оставлять следов, он развернулся и юркнул обратно в лес. Его маленькое тело проворно проскользнуло под низко нависшей веткой, лапы мягко ступали по снегу, не издавая ни звука. Он уходил дальше, подальше от шума, подальше от города, от света, от людей.
   Там, в глубине леса, он мог снова стать невидимым, возможно, навсегда. Он не был уверен в будущем, он искал пристанище, но догадывался, что здесь его ждет лишь вечное небытие.
   И, помня взгляды родителей, он наверняка это заслужил. Заслужил своим рождением.

[Фрида фон дер штайгер]

Она привыкла встречать рассвет у окна. Теплые оттенки появляются над темным морем расползаясь по линии горизонта мягкой волной, а первый луч зари разрывает пелену мрачного небосвода и неумолимо вырывается на свободу, окрашивая всё под собой в краски грядущего ясного дня. Фрида опускает взгляд на снежные крыши домов, которые еще минуту назад, казались холодными и одинокими в схематичной цепи улиц, но ночь уходит прочь с языками пламени от свечей и лампад, что отражаются в оконных стеклах.
Скрипнула лестничная половица и женщина отвлеклась от пейзажа за окном. Слуги их дома тоже уже проснулись. Сегодня мало кто будет тратить время на сон в столь прекрасную погоду.
- Госпожа, - в зрелом женском голосе слышалось нота удивления, которая быстро скрасилась улыбкой, - с каждым днем Вы всё больше походите на лорда. Только рассвело, а Вы уже на ногах. Новые слуги будут напуганы вашими пробуждениями и разбегутся по другим знатным дворам, - и послышались вздохи ворчания, которые вампирам стали уже родными, - где это видано, чтобы хозяева открывали глаза раньше слуг.
Вампир посмотрела на Хильдру мягким взглядом и ощутила грусть, когда женщина покинула глубину темной комнаты и вышла на свет. Некогда сильная женщина с прямой осанкой и острым взглядом, способным поставить на колени любого без единого слова, медленно ковыляла к своей госпоже хромая на одну ногу, не заметно для других, но не для тех кто знал её годами, плечи опустились и спина прогнулась под тяжестью стареющего тела. Седые волосы завязаны в пучок и перетянуты лентой, а когда-то блестели чернотой в густой косе. Лицо потеряло острый контур и покрылось морщинами, а кожа, утратив свой здоровый цвет, покрылась россыпью возрастных пятен. Хильдра протянула письмо, и вампир приняла его, немного задержав свои пальцы на чужих сухих руках.
- Наверное для нашего вида сон не является ценным, миссис Хильдра, - спокойная улыбка не обнажала клыки в силу своей мягкости, - отец сегодня возвращается, - после вскрытия печати и прочтения двух строк оповестила она владычицу над слугами, - как Вы знаете, первым делом отец направится в кабинет, пусть там наведут порядок, - сложив письмо, Фрида вновь посмотрел в окно за которым небо заливалось розовым золотом.
- Хорошо, что погода прояснилась, - пожилая женщина смотрела в след за госпожой с улыбкой, - я уже начинала волноваться, что господину приходится задерживаться в районах шахт. Сначала работа, потом непрекращающиеся бури. Господину нужно быть чаще дома и уделять время своим детям, - её голова с укором покачалась, что не могло не заставить улыбнуться одну из Штайгеров.
- Непременно отчитайте моего отца, миссис Хильдра, из всех людей поместья он слушается только Вас, - вампир тепло обняла женщину с ребячливой улыбкой и получила мягкое поглаживание по спине в ответ.
- Какая Вы проказница, временами, госпожа, - скрипуче посмеивалась она над предложением, которое могла исполнить.
- Но ведь только с Вами я могу быть такой, - Фрида отпрянула и их объятия закончились улыбкой, - нужно разбудить Йохана и отправить его на тренировочную площадку до прибытия отца, иначе снова обед будет наполнен молчанием. 
- Тогда я пойду вниз, а вы ступайте к брату.
Вампир легко кивнула головой и неотрывно смотрела в след Хильдре. Она чувствовала, что скоро ей придется вновь почувствовать вкус утраты и ясный день стан немного мрачнее.

***

Когда на небе светит солнце, а с моря не завывает ветер, люди снега уделяют время ремонтным работам. Однако сейчас стоит присмотреться к бегущей троице за огромной мохнатой собакой. Мальчишки второпях летели по улице уворачиваясь от внезапных прохожих благодаря своей ловкости, но временами влетали в чужой бок и сбивали с ног. Получая крик в свои спины их скорость только росла, а смех становился громче.
Раскрасневшись и задыхаясь, они остановились у окраины.
- Я больше не могу, - упал на коленки Рони (который из всех троих был младше) и упираясь ладонями в снег, был готов упасть замертво, но Эль ему этого не позволил, пусть и сам задыхался, стоя на полусогнутых коленях, ухватил за воротник мальчишку и лишь протяжно выдохнул после глубокого вдоха.
- Вот и сидел бы дома, чего за нами увязался, - рыкнул Канут, поправляя меховую шапку из шкуры красной лисицы, - мешать будешь только своим нытьём.
- Ну хватит тебе, - подал голос Эль, - не задирай своего брата, - заметив надутые щеки младшего, улыбнулся уголком губ и крепче схватил чужой воротник.
- Чего ты за эту плаксу заступаешься? Из-за него не сможем дальше пойти.. Эй! Ты чего пинаешься!
- Я! Бесишь! Дурак! Дурак!
А Эль застрял меж двумя драчливыми братьями, удерживая Рони за воротник, который пинался своими короткими ногами (и больше попадало именно Элю, а не Кануту) и упирался в грудь ладонью другого, который и ногами махал и руками за шапку брата схватился. Радостно гавкала только чёрная мохнатая собака, бегая кругами, но вскоре и она остановилась, приподняв висячие уши и устремив свой взор в сторону леса. Драка остановилась с протяжным воем пса и их пятки засверкали следом за помчавшейся чёрной тенью.
- Буль, вперёд! Ищи! – отдавал команды Канут, не уступая в скорости собаке и оставив двоих своих собратьев по охоте позади.
Застопорилась команда на короткий миг, когда пёс обнюхивал корни дерева торопливо и с азартом, хвост ходил ходуном и когда след был взят, он вновь полетел стрелой по утрамбованному снегу ветрами и морозом. Буль метался из стороны в сторону, потом громко гавкал у корней другого дерева и принялся рыть, срывая кару мощными когтями. Что-то промелькнула и мальчишки не успели понять, что это было, но точно красное.
- Ты клетку взял? – торопливо поинтересовался Эль наблюдая как пёс продолжал прыгать и скакать по снегу, то падая на передние лапы и тыкаясь мордой в снег.
- А то, у бати самую крепкую взял, - горделиво нос задрал Канут.
- Это я тебе сказал где папа её спрятал, - срезал острый нос ему младший брат.
В какой-то момент Буль перестал прыгать и носится, а просто лёг, вытянув лапы перед собой, словно сложив на чем-то, и радостно виляя хвостом переводил дух.
Мальчишки переглянулись и с молчаливым согласием двинулись к собаке заходя с трёх сторон. Под черными лапами виднелся кончик тонкого красного хвоста.
- Это не белка, - вскарабкался Рони на спину Буля.
- Слишком длинный для белки, - зажав ладонью хвост, чуть приподнял лапу пса, чужое движение ощутил даже через перчатку, - живое! Живое! Доставай клетку!
Такой громкий крик заставил маленькие сердечки вздрогнуть, а также привлечь чужое внимание. Пусть они и находились в лесу, но извилистая дорога вела своих путников домой. Лошади тянули тяжёлые повозки в сторону города в сопровождении охраны. Все повернули голову в сторону пролеска, извозчики устало качнули головой, охрана положила руку на оружие, и лорд смерил местность взглядом. Вновь послышались детские вопли и лай, но лорд Штайгер лишь махнул рукой, приказывая повозкам и охране двигаться дальше. Телеги скрипели от тяжести кристаллов и другого сырья. По некоторым причинам эта поездка выдалась тяжелее чем другие, поэтому все были рады возвращению, однако был тот, кто светился солнцем в любое время суток и в любом настроении, чем вызывал в людских сердцах опасения, но даже такой странный парень нашёл своё место. Гнедая лошадь была под стать своему хозяину, словно молодой необузданный и не способный стоять на месте. Слишком сильный контраст между лордом и его помощником.
- Мой лорд, мне пойти и проверить? – молодец был готов спрыгнуть и пуститься в путь, но прохладный голос его остановил.
- Нет. Подождём немного.

[без имени]

    Маленький пушистый дракончик осторожно пробирался сквозь заснеженный лес, его легкие лапки утопали в рыхлом снегу, а густая красная шерсть путалась в сухих, торчащих из земли корягах. Каждый шаг давался с трудом: то лапа проваливалась в сугроб, то обледеневший корень мешал двигаться вперёд. Морозный воздух щипал нос, оседал инеем на длинных усах, заставляя их дрожать при каждом вдохе. Позади остался город — гул голосов, скрип повозок, звонкий смех, стук молотков. Всё это теперь казалось далёким, словно из другого мира. Дракончик уходил всё дальше, не зная, куда ведет его путь, и не думая о возвращении. Он просто хотел бежать, спрятаться в укромном месте, подальше от суеты, от ярких огней, от чужих глаз, которые всегда смотрели на него с ненавистью. Кроха считал, что весь мир желал, чтобы он сгинул.
  Он вздрогнул, когда ветер вдруг подул сильнее, принеся с собой запах сырой древесины и лёгкую горечь хвои. Ему нравился этот запах — чистый, свободный, совсем не похожий на пресный запах корабля, где он прожил свою жизнь. Конечно, это место было страшнее, он не знал и не видел никогда деревьев, снега. Не знал до того как попал сюда, что полотно над головой, которое люди называли небом, меняло свои картины в зависимости от времени суток. Не знал, что ветер может принести так много запахов и впервые столкнулся с тем, что он мог идти куда-то без остановки так долго, что лапы начинали болеть от долгого пути. Это было страшно — огромный мир без границ где ты не знаешь чего ждать. Ему было неведомо — как здесь жить. Единственное что он понимал, так это то, что лес был безопаснее, чем город. Люди наверняка убьют его, а лес казался более тихим и спокойным, местом где он мог исчезнуть.
  Однако тишина, которая сначала казалась успокаивающей, внезапно стала слишком плотной, слишком давящей. Он замер, прислушиваясь. Лес не был пуст. Резкий, пронзительный вой разорвал холодную тишину.
  Вдалеке раздался лай — резкий, громкий, разрывающий морозную тишину. Малыш замер, его красные глаза расширились, узкие зрачки метнулись в поисках источника звука. Собака. Он не видел её, но слышал, как трещат ветки под её лапами, как приближается с топотом лап грузное тело. Паника сжала его грудь, и он рванул вперед, не разбирая дороги. Его легкие лапы мелькали над снегом, оставляя за собой тонкий след. Однако кроха знал, что он не был быстрым — не таким, как настоящие драконы, которых он видел в своей семье. Слабый. Медленный. Жалкий. Эти слова эхом звучали в его голове, пока он бежал. Лай становился все громче, прорезая морозный воздух резкими, оглушающими ударами лап, что били о землю в активной погоне. Дракончик нырнул под корни старого дерева, судорожно цепляясь когтями за мерзлую землю. Но укрытие было слишком открытым. Он слышал, как собака приближается – тяжелые лапы ломали тонкие ветви, дыхание вырывалось клубами пара, а злобный лай заставлял мурашки бегать по его спине. И вот она – огромная, черная, с лохматой шерстью псина, сверкающая от инея. Глаза горели диким огнем, в них отражался ночной лес. Дракончик метнулся в сторону, зарываясь в сугроб, холодный снег резанул кожу, обжог, но он копал глубже, надеясь спрятаться в ледяной тишине. Бесполезно.
  Собака ринулась следом, ее морда прорвала снег, зубы клацнули в опасной близости. Он выскользнул, извиваясь, но она не отставала. Раз за разом она ныряла за ним, разбрасывая сугробы, превращая чистый белый покров в хаотичный вихрь. Его дыхание сбивалось, лапы путались в снегу. Паника сжала его сердце стальным обручем.
  Внезапно – удар. Массивные лапы собаки настигли его, вжав в белый снег. Воздух вырвался из лёгких с болезненным хрипом, мир закружился перед глазами. Острая боль пронзила грудь, а следом пришла темнота. Всё исчезло, и он остался лишь крошечным комком алой шерсти в холодном, равнодушном мире. Беспомощным. Забытым.
***
  Когда он очнулся, холод всё ещё кусал его, но теперь были и другие ощущения — теплые, липкие руки, детские голоса, громкие и возбуждённые. Его схватили. Пальцы, что вцепились в его шерсть, сжимали его маленькое тельце. Он дернулся, красные глаза распахнулись в ужасе, и инстинкт взял верх. Его крохотные, острые клыки впились в чужую руку, прокусив кожу. Крик боли оглушил его, хватка ослабла, и он выпал, шлёпнувшись в снег. Свобода длилась мгновение. Он оглянулся, дрожащий, растерянный. С одной стороны — дети, их визгливые голоса, лай собаки, которая снова рванула к нему. С другой — что-то огромное, тёмное, неподвижное. Он не знал, что это — какая-то махина, громоздкая и странная, с колёсами и деревянным брюхом. Повозка, хоть он и не знал ее названия была сейчас единственным укрытием.
  Он рванул к ней, лапы скользили по снегу, сердце билось в горле. Собака была близко, ее дыхание обжигало ему спину, но он успел. Нырнув под повозку, он забился между половицами на дне, прямо у колеса, прижавшись к холодному дереву. Щель была тесной, опасной — если махина тронется, его раздавит, — но это было лучше, чем остаться снаружи. Дети кричали, собака сновала рядом, тыкаясь мордой под повозку, но не могла достать. Он свернулся в комок, длинный хвост обвил лапы, уши прижались к голове. Он зажмурился в надежде, что это прекратится.
  Малыш не знал, чего хотят эти дети, но слышал возгласы, и в его голове вспыхнула мысль: они хотят скормить его собаке. Так было бы с ним всегда — слабый, маленький, никому не нужный. Его семья бросила его за это, и теперь мир продолжал доказывать, что он не достоин жить. Он дрожал, когти впились в дерево, но он не двигался. Здесь было опасно, но там, снаружи, ещё хуже. Он ждал, затаив дыхание, надеясь, что его не найдут.

[Фрида фон дер штайгер]

Настал момент любопытства и вопросов, которые сыпались из рта Рони.
- Что это? Почему он не двигается? Буль убил его?
Рони карабкался по собаке, вытягивал шею, а мерцающие янтарные глаза обеспокоили уже мальчишек постарше.
- Помолчи! – Рявкнул брат и с привычной силой толкнул младшего в плечо. Мелкий свалился кубарем с изгибистой спины пса, но словно неваляшка подскочил снова покрытый снежным слоем «пепла».       
- Живой, - спокойно произнёс Эль удерживая большой палец у красной мордочки маленького монстра.
- Ну и... что это за червяк? Только посмотри на него, он совсем не подходит для нашего климата. Новый вид что ли...
Пусть голос Канута и звучал громко и чётко, но поступал осторожно и находку не трогал, а потом и вовсе про клетку вспомнил.
Шума вокруг спокойных добавляли лишь Рони с Булем, оба хотели с зверушкой поиграть, правда каждый по-своему. Собаке, конечно, никто диковинную «змейку» отдавать не собирался, но вот над ноющим Рони Эль всё же сжалился и, пока Канут рылся в пространственном браслете в поиске клетки, передал зверька младшему члену их команды. Через пару секунд парнишка об этом пожалел. Слишком изворотливый и быстрый для червяка, который укусил детскую руку и оставил Рони вопить, хватаясь за болезненную рану, но вполне скорый на побег как змея ускользал от них по снегу прочь.
Естественно, первым за беглецом рванул радостный Буль, следом уже Эль, а там и кричащий Канут, который не забывал попутно ругать младшего. Цепочку завершал залитый слезами и подступающими соплями Рони. Он прижимал укушенную руку и от подступающей икоты (больше от страха быть брошенным на окраине леса) падал через каждых три шага. Каким бы сварливым и грубым не был его старший брат, но Канут остановился и бурча, что больше не будет брать прилипалу с собой, подхватил Рони за здоровую руку и потащил за собой, словно санки.
Братья подоспели к моменту, когда Эль уже оказался возле затормозивших телег. Извозчик возносил кнут в жесте угрозы, бранясь на мальчишку с собакой, которая крутилась возле колеса телеги.
Тем временем шумную картину спокойно наблюдали лорд с его помощником ещё с момента бега из-за стройных снежных деревьев.
Пусть вампир и стар, но года не сказываются на его способностях и зорком глазе. Он чётко видел, как нечто маленькое да длинное стремилось укрыться от опасности. Суэйн, помощник, же приметил что собака догоняет что-то красное, но до безобразия маленькое. В молчаливом согласии всадники пришпорили лошадей и поспешили к месту шума, пока голоса не стали громче и не привлекли ненужного внимания. 

Грузный мужчина не прекращал бранить мальчишек и через несколько минут слышался лишь его басистый голос, который больше будоражил лошадь. Юные искатели приключений не хотели отдавать свою добычу, но тут им придётся отступить учитывая, что за такое родители их по головам не погладят, а заприметив приближающихся всадников, так и вовсе Эль и Канут схватили пса за задние лапы и прилагая силы, что у них были, потащили прочь Буля от телеги, однако пёс был крупнее и сильнее.
- А я и не знал, что ты умеешь так ругаться, да еще так громко! – посмеивался Суэйн спрыгивая со своего коня и лишь одним движением руки помог парнишкам с их питомцем, - Голодный что ли? Или так радость свою дому показываешь?    
- Мой лорд да я ли же хотел такого шума? – проигнорировал Су извозчик и рукой махнул в сторону смирено склонивших голову детей, но тайком погладывающих, - Псина накинулась да под колёса!   
Вампир усталым взглядом осмотрел виновников. Лорд казался мрачным из-за черноты своих одежды и темных карих глаз. Полуприкрытые веками, радужка темнела и превращалась в чёрный. Бледная кожа, сдвинутые к переносице брови, немного вьющиеся волосы были черны не меньше одеяний. Конь под ним был под стать всаднику, без единого светлого пятна.
- Домой ступайте, - вампир уловил аромат чистой капли крови, пусть ранка от укуса уже не кровоточила, но запах всё ещё остался, - от родителей примите наказание за безделье и в лес больше ни ногой, если жизнь вам дорога. Идите. 
Как болванчики троица закивала головами и по дороге пятками засверкали. Лорд перевёл взгляд на улыбающегося Су, который уже держал в воздушном шаре меж своих ладоней истинного виновника сегодняшнего шума.
В отличии от детей, Суэйн был изворотлив и ловчей, да и магией владел неплохо. Пока извозчик от него нос воротил, а лорд Штайгер занимался запугиванием, он озадачился поимкой маленького монстра под телегой. Схватить трусишку не составило труда и укусов маленьких клыков он не боялся, кожаные перчатки с мехом защитили от длины, ну а чтобы зверя рассмотреть да на обзор лорду предоставить, сотворил временную «клетку» при помощи материализующей магии.
- Такой маленький, но бойкий, - не терял радостной улыбки помощник, рассматривая извивающегося «змея», - я таких монстров не встречал, хотя уже не мало лет минуло с моего прибытия в этот мир.
Су был иномирцем, которому тоже пришлось не сладко в новом месте. Пусть он и производил впечатление плута, а волосы под цвет меха олицетворения хитрости - красного лиса, да и в сочно зелёных глазах отражался смех и поддразнивание летом, но такая внешность ему нравилась и если бы он пристал в своём истинном облике, то мало кто помнил бы о человечности. Его жизнь была бы прям такой же как у этого красного существа.
- Ты ещё слишком молод, а значить и видел мало, - вампир успел рассмотреть маленькое дитя. Конечно, он не мог быть уверен, но и оставить незнакомое существо за пределами города не мог. Можно было легко отдать охране городских ворот, но... почему бы ему самому не удостовериться, а если и прогадал, то отдать новый вид монстра на изучение войскам всегда успеется.
- Сотвори клетку покрепче и отвези его в мой дом. Непременно Фриде передай.
От таких слов лицо помощника быстро потеряло весёлые краски.
- Зачем Вы так со мной, - запричитал мужчина, смотря вслед удаляющемуся лорду и скрипучим телегам, знаете же, что она ко мне холодна.
- Скажешь, что подарок от меня и холодных игл будет меньше, - вампир явно произнёс это с лёгким намёком на улыбку.
Мужчина тяжко вздохнул и посмотрев на несчастное нечто в своих руках искал утешения или же сочувствия, однако зверёк искал того же.
- Бедняги мы с тобой.
Сотворив клетку прочнее и покрепче, Су вскочил на коня и пришпорив гнедые бока, помчался в открытые ворота города. Более ему не нужно было сопровождать лорда и груз, задача появилась иная. Ульфендорм встретил их шумом и движением на заснеженных улицах. Суэйн не убрал клетку в потайное пространство, да и накрывать не стал, поэтому красный «змей» мог вдоволь насмотреться на мелькающих людей и дома, пока цоканье копыт не стало редким и не торопливым, а перед всадником не появились открытые ворота, за которыми возвышался двухэтажный дом с пристройками и внезапной тишиной.           

[без имени]

  Дракончик вжимался в деревянные доски, стараясь стать незаметным, не выдать себя ни звуком, ни движением, ни даже дыханием. Он думал, что еще немного — и все стихнет. Люди уйдут, собака отстанет, телега покатится дальше, и он снова останется один, как привык. Что он сможет сбежать до начала этого движения и убежит, вновь спрятавшись в корнях.
  Сначала малыш почувствовал резкое движение рядом. Не шаги, не голос. Просто тень, легкое давление воздуха. Он замер. А потом чья-то тяжелая рука, одетая в толстую кожаную перчатку с мехом, резко потянулась под повозку. Он не успел даже отпрянуть, как его схватили.
  Он взвыл. Тихо, хрипло, почти по-щенячьи. Его крохотное тело задрожало, когти вонзились в деревянные доски, он яростно дернулся, пытаясь укусить, вцепиться в плоть, в перчатку — но зубы только клацнули по прочной коже. Он вырывался, извивался, бился всеми лапами, но хватка была крепкой. Его вытащили наружу, на свет, где снег резал глаза, а воздух обжигал еще сильнее. Он бился до последнего. Скребся, вертелся, клацал зубами, но мужчина с рыжими волосами лишь что-то весело бормотал, глядя на него с любопытством, а потом — с легким жестом — вызвал магию.
Клетка сомкнулась вокруг. Прозрачная, почти невидимая, она мерцала в воздухе, будто сделанная из стеклянного пламени. Теперь он не мог ни укусить, ни дернуться. Все его тело оказалось внутри замкнутого пространства, без возможности выбраться. Он бился, визжал, ударялся боками о магические стены, но все было бесполезно.
  Он оказался в клетке. Видимой, сияющей, сверкающей от отражения снега, будто сотканной из замерзшего воздуха. Рейшан вжимался в дно магической ловушки, тяжело дыша. Его алые глаза метались из стороны в сторону: он видел собаку, слышал голоса мальчиков, затем и голос взрослых. Кто-то разговаривал с другими, будто все происходящее — просто игра, случайность. А он — просто зверек. Добыча. Монстр. Слово "монстр" застряло у него внутри, как заноза. Не в первый раз его называли не своими именами. Такие слова были для него как клеймо. Он уже слышал такое описание своего существования. Чувствовал презрение и ненависть голосах братьев, в глазах матери, в насмешках отца. Слишком маленький, слишком мягкий, слишком глупый, чтобы быть драконом. И сейчас, заключенный в этом светящемся пузыре, он снова стал тем самым никчемным созданием, за которое его выбросили за борт.
  Когда тот, кто сотворил ловушку, поднял клетку, Рейшан снова завизжал. Беспомощно, по-звериному. Он снова попытался удариться о стенки, но те не поддавались. Он копошился, извивался, надеясь найти щель, лазейку, хоть один путь к спасению. Но ничего не происходило. Никто не отпускал. Никто не останавливался, чтобы посмотреть в его глаза.
    Рыжеволосый человек говорил весело, почти по-доброму, но его голос был чужим, незнакомым. Он не знал, кто это. Он не знал, зачем они его взяли. Не убили — пока что. А, может, подобная жизнь без быстрой смерти была хуже. Клетка словно усилилась. Казалось, что воздух сгустился вокруг, стал тяжелее, плотнее. Теперь она мерцала синим, как лед, и если Рейшан прикасался к ней, то чувствовал, как шерсть слегка подергивается от напряжения. Он перестал биться. Просто сел в центре, поджав лапы, и следил. Красные глаза были открыты, уши прижаты, хвост окружил тело. Он дрожал, но уже не от страха — от холода, усталости и бессилия.
  Конь под рыжеволосым мягко тронулся, и город вновь начал разворачиваться перед ним. Теперь не в отблесках фонарей и в узких тенях, как раньше, а в ярком снежном свете. Люди мелькали по сторонам — женщины с ведрами, дети, играющие в сугробах, мужчины, что укрепляли стены и крыши. Он видел лица, слышал смех, замечал, как легко и живо все двигались. Уверенно. Как будто знали, где их дом, где тепло, кто их ждет.
  А он? Он был в клетке. На обозрении. Как редкость, как вещь. Ни у одного взгляда не было теплоты. И пусть некоторые люди удивлялись, указывали, хмурились или интересовались — никто не видел в нем живого. Только странное. Только непонятное.
  Вскоре цоканье копыт стало глуше. Улицы поредели. Снег был чище, а дома — просторнее. Высокие фасады скрывались за черными коваными оградами, деревянные наличники были украшены замысловатыми резными узорами, а на окнах поблескивали цветные витражи. Здесь, в этом районе, каждый дом был не просто жилищем, а утвержденной властью, родом, именем. Один из таких особняков возвышался у конца улицы, темно-серый, с высокой крышей, пристройками и массивными окнами, в которых отражалось зимнее небо. Его башенка с часами застывала в молчаливом ожидании, будто сам дом знал, что гостей сюда приводят не случайно.
  Рейшан смотрел на это здание, прижавшись к полу клетки, не мигая. Оно пугало. Величественное, ровное, неподвижное, в непривычной стилистике. Казалось, внутри не жили — существовали как хранители. Как судьи. И он, пылинка, крохотное, сбившееся с пути существо, был теперь в руках тех, кто решает.
  Конь остановился. Человек соскользнул с седла, легко, как будто и не было этих верст дороги. Он поднял клетку, небрежно, как будто не замечая, что держит чью-то дрожащую судьбу. Ступени под его ногами заскрипели, воздух сделался плотнее, тише. Снежинки падали медленно, будто не решаясь потревожить это место. Все вокруг будто затаило дыхание.
  Мужчина подошел к парадной двери, после чего Рейшан потерялся в коридорах этого огромного места и увидел как рыжеволосый остановился у какой-то двери.
  Он поднял руку и стукнул. Один раз. Потом еще. По ту сторону, казалось, ждал кто-то важный. Малыш не знал, но ощущал, что его будущее меняется прямо на его глазах. И он не знал как.

[Фрида фон дер штайгер]

День был чудесным и хорошее настроение Фриды выдавало платье зелёного цвета и волосы заплетённые в косу. В первые годы своей жизни в этом городе, в новом ритме течения, ей было тяжело обходиться без чужой помощи. Тогда всё было сложным и сломанным. Единственным желанием новообращённой было ломать и уничтожать. Возможно, это был голод, но гнев её разума требовал бурного потока крови, криков боли, которые принесли бы ей сладость. Годы, холод и выпадающий снег скрыли жажду вампира, однако она ещё слышит чарующий голос, нашёптывающий ей, что месть подаётся холодной. Да только кому? Всех пожрало время, а разлагающаяся печаль, обожжённая яростью, не нашла выхода. Вечный вопрос о счастье всегда тревожит Фриду в минуты спокойствия, однако теперь уже реже. И всё же... это был прекрасный день залитый солнцем и волшебным мерцанием. 
Ювелирной работы замок серёжки щёлкнул на мочке уха, Фрида по привычке провела пальцами по краю раковины, а там и по самой алой серьге. Смахнув косу с плеча, женщина посмотрела в зеркало и поправив образовавшиеся складки на юбке направилась в свой кабинет.
Миссис Хильдра уже подготовила помещение для хозяйки, растопив камин и оставив на краю стала блюдо с лёгкими закусками и парой фруктов. Пусть Фрида и стала вампиром и обычная еда, что раньше была не только для удовольствия вкусовых рецепторов, не перестала её нравиться. Кровь кровью, но ничто не заменит хруста печенья или ощущения лопающегося винограда. Она не пыталась вернуть себе человечность, просто осталась верна своим привычкам.
Пальцы ловко отделили одну виноградину от ветки, а на языке заиграла нежная сладость от мякоти. Когда она хотела потянуться за второй, то внезапный стук в дверь прервал действия женщины. Спокойный взгляд перекачивал к гостю, который вошёл после её разрешения.
- Доброго Вам дня, госпожа Фрида, - мужчина склонил голову в вежливом жесте.
- Здравствуйте, сэр Суэйн, - этикет был очень важен в Ульфендорме, - не ожидала Вашего прибытия, да ещё так скоро, - голос был прохладным, но не враждебным, - Лорд уже в городе?
Голубые глаза приметили магическую клетку в руках подчинённого её отца, однако Фрида не спешила проявлять инициативу.
- Лорд направился в складские помещения, - Су сопровождал свою речь сдержанной улыбкой, которая собственно не была редким украшением его лица, - к Вам я прибыл по поручению Лорда, - сделав несколько шагов по направлению к вампиру, мужчина поднял клетку, - возле города нам повстречался этот зверь. Лорд велел отдать его Вам, сказав, что Вы сами решите, как им распорядиться. 
Штайгер смотрела в смелые зелёные глаза не дольше пары секунд, а потом взглянула на внезапный «подарок». Отец никогда не делал что-то просто так. Другие называют его «Лорд подобрышей», не очень уважительно, но её отец никогда не бил в пустую. Все, кого он принял под своё крыло являются удивительными и полезными.
Обращённая протянула руки чтобы забрать «гостя», но Су опередил и поставил клетку на стол.
- Скоро клетка исчезнет, пожалуйста подготовьте новую, - немного помявшись, - если у Вас нет ко мне каких-либо поручений, то позвольте идти.
- До свидания, сэр Суэйн.
Некую неловкость они ощущали оба, поэтому распрощаться как можно скорей было быстрым и лёгким решением. Провожать мужчину Фрида не стала, единственное сказала передать прислуге, чтобы её не беспокоили сегодня.
- Такой малыш, - отодвигая письменные принадлежности на подставке в сторону, женщина всматривалась в изгибающееся тело, подмечая местами грязную шёрстку, - у тебя красивый цвет.
Её губ коснулась лёгкая улыбка, но в глазах отразилась грусть. Ладонь легла на «ледяную» клетку. Первое что она хотела проверить, так к какому виду принадлежит это существо с умными глазами и ярким страхом. (хорошо 21)
Удивление появилось на её лице с недоумением, потому что Харот не был любим драконами. Они предпочитали более тёплые планеты и цветущие города.
- Неужели ты потерялся..?  - Фрида присела перед столом, чтобы не смотреть на детёныша сверху вниз. Возможно, в их город прибыли драконы, но всего несколько часов назад успокоилась метель, а маленький дракон уже оказался у окраины города?
- Зря я его так быстро отпустила, - тихо проговорила вампир, но молчаливый собеседник мог чётко её услышать, - не тревожься тут тебе бояться нечего.
Разрушать клетку Фрида не торопилась из-за ощущения, что маленький дракон сразу же кинется прятаться в первую попавшуюся щель и только больше навредит себе, а чтобы немного успокоить его громко бьющееся сердце увлечь спокойной беседой.
- Как я уже говорила у тебя красивый цвет, - кончиком пальца она провела по холодной стенке медленно разрушающейся клетке, словно гладит длинный изгиб теле дракона, - у моего... знакомого был такой же и волосы топорщились так же. 
На какой-то момент она замолчала и просто смотрела в маленькие глаза бусинки дракона.