[Хао’ртез]

Лирея / Сумеречная обитель / 5028 г.

Лира / Хао'ртез

Эпизод является игрой в настоящем времени и закрыт для вступления любых других персонажей. Если в данном эпизоде будут боевые элементы, я предпочту без системы боя.

[Лира]

Если психологическим взглядом посмотреть на каждое событие, которое происходит с Лирой, то девушка могла бы обосновать всё тем, что всему причиной является она сама. И эти выпадения из реальности, которые могут длиться достаточно долго... Их приходится объяснять. И не просто как что-то обычное и бытовое, а то, что неизменно влияет на жизнь и на мироощущение. Девушка могла бы отдать многое, чтобы с ней такого не случалось, однако реальность расстилается ужасной картиной – Лира не знает, когда именно её вынесет в другой мучительный мир, где нужно биться насмерть. Или видеть родные лица умерших. Где нужно бороться с собою и собирать по осколкам психику.
 
Девушка могла бы объяснять, что это время и аномалии ломают её, но вместо этого губы смыкаются в молчании, а в голове шум из вины – стоит справляться и быть сильнее, гораздо сильнее, чтобы быть нормальной. Правильной. Чтобы не сходить на паранойю и мучения.
 
Очень странно было видеть глаза друга, когда Лире пришлось сообщить, что иногда она спит и исчезает из мира, но потом обязательно возвращается и все, что нужно — это просто утешить, если она будет плакать.
 
Потому что каждый раз ее случайным образом, словно по внутреннему желанию, уносит в мучительные истории и иные миры, где ни разум, ни тело не находили покоя.
 
На самом деле, если долго что-то терпеть, то сознание может к этому адаптироваться наилучшим образом. Поэтому Лира даже привычна к тому, что время от времени она открывает глаза в кардинально другом мире, где каждый отрезок времени может быть ничтожно опасен.
 
Это даже кажется простым - объяснять другу, что ее может не быть рядом с ним не по ее прихоти.
 
Наверное.
 
Это даже не печально и не грустно - во время чаепития, горячих проникновенных слов о чувствах друг к другу, раствориться среди пары фраз до горячих признаний в любви. Лире даже теперь привычно думать, что это не больно. Подумаешь, вместо совместного просмотра сериала она окажется вмиг где-то на горе зимой, где придётся торопливо искать тепло и приют, а также ждать, когда её вывернет обратно в реальность. И там, в ней, в глубокой реальности, девушка снова и снова оказывается почти в том же месте, почти в похожем промежутке времени. Иногда бывает, что она теряется на долю секунды, проживая в чужом мире час.
 
Это правда перестаёт ранить, кажется лишь игрой с жизнью.
 
И сны... Тяжёлые странные сны, где Лира могла не просыпаться днями, теряя себя в постели, в секундах путешествий по другим мирам. И, что странно, она аналогично впадает в другой мир, отражённый до болезненного странно - иногда в нем могли сиять близкие, ставшие чужими. Иногда родные все были такими же, но что-то иное менялось в мире.
 
Иногда Лиру разрывали чудовища. И только благодаря магии исцеления, благодаря собственным силам и неизменному присутствию артефакта, девушка выбиралась из самых серьёзных передряг, словно в ее сути было разменивать снова жизнь на смерть и вырывать себя непроизвольно из чужих клыков, потому что сердце слишком хорошо знает:
 
Умрёшь во сне - умрёшь и в мире Аркхейма.
 
Поэтому даже в самые жестокие дни и времена, в самые мучительные мгновения девушка убивала, уничтожала, зная, что обязана стать жестокой.
 
И, просыпаясь наконец в родной постели, девушка могла захлебнулся воздухом. Увидеть рядом друга и прижаться к нему с ужасом, осознавая, что мгновения назад он ее хотел убить во сне, а она его уничтожила. И, выплакивая страх и ужас, обнимая до боли в тонких руках, Лира понимает, что больше так не может.

Хотя бы ради испуганных заботливых глаз любимого человека. Хотя бы ради того, чтоб никого не пугать.

Поэтому девушка решает – она обязана разобраться с тем, почему так происходит. Она, конечно, уже пыталась когда-то найти выход, но страх больниц и исследований дал понять, что проще оставить всё как есть, продолжить вариться в выпадениях из реальности, в слишком реальных снах, только ради того, чтобы её не исследовали и не мучили. Но разговор с родным человеком меняет устои в голове – Лира ищет по сети информацию, бороздит просторы, в поисках кого-то, кто разбирается в подобных случаях. Она даже спрашивает на улице, пока не узнаёт, что, действительно, на Лирее, на её родной планете, есть место, где особый культ Теней Бытия, где один из членов – специалист по снам. И, судя по рассказам, он очень неплох в этом. Девушка решает – надо попробовать прийти. Надо узнать его мнение, быть может, возможно как-то сделать так, чтобы минимизировать приключения в других мирах? Чтобы хотя бы во снах было что-то обычное, как у всех людей, а не борьба за жизнь, расстилающая на долгие годы. Как же Лире хочется наконец перестать плакать от снов и начать точно спокойно жить и восстанавливаться!

Поэтому, накинув на светлое платье чёрный плащ, эон осторожно бредёт в сторону возвышающегося замка. Она не уверена в том, что это действительно он, но, перепроверяя себя в сотый раз, девушка принимает волевое решение, что это всё же он, а потому нужно подойти к дверям и постучаться.

— Я... Я... Я ищу специалиста по снам. Подскажите, пожалуйста, это тут? — снимает капюшон, выдыхая тревожный воздух.

[Хао’ртез]

Массивные двери замка Теней Бытия возвышались над равниной, словно напоминание о древности и тайнах, скрытых внутри. Каменные барельефы изображали сцены из забытых легенд, а магические письмена на арках едва заметно мерцали в свете убывающей луны. У входа стоял привратник, его фигура, облачённая в тёмные одеяния, выглядела как продолжение самого камня. Лицо скрывал капюшон, из-под которого время от времени пробивались алые всполохи его глаз. В руках он держал посох с камнем, излучающим мягкое сияние.

Когда раздался осторожный стук, привратник поднял голову, не спеша. Его взгляд проникал сквозь пространство, словно ощущал присутствие гостьи задолго до того, как она коснулась двери. Посох в его руках слегка завибрировал, реагируя на магическое присутствие.

– Ты стоишь у порога обители Теней Бытия, – его голос прозвучал низко и густо, словно из глубин самого замка. – С какой целью ты пришла сюда?

Он замер, ожидая ответа. Глубокий, оценивающий взгляд впился в гостью, словно изучая не только её внешний вид, но и что-то глубже, в самом её существе. Когда ответ последовал, привратник наклонил голову в знак понимания. Его движения были медленными, словно часть ритуала.

– Если ты ищешь помощи у нашего господина, то твой путь завершён, – произнёс он, ударив посохом о землю. От этого движения послышался тихий звон, и массивные двери начали медленно раскрываться. – Следуй за мной. Но помни, за этими стенами ложь и страх не спасут тебя. Здесь истинное всегда находит путь наружу.

Он развернулся и направился внутрь, его шаги эхом раздавались по каменным плитам коридоров. Свет парящих сфер освещал их путь, отбрасывая причудливые тени на стены. Коридоры замка были обширны, но не лишены утончённости. Окна из витражей показывали сцены, изображающие баланс и хаос, жизнь и смерть, магию и реальность. Каждый шаг, казалось, приближал к какому-то важному моменту.

Достигнув массивных дверей кабинета, привратник трижды стукнул своим посохом, объявляя:

– Господин, посетитель прибыл.

Он отступил, позволяя двери слегка приоткрыться, и жестом указал на вход. Склоняя голову в прощальном жесте, он тихо добавил:

– Пусть ответы найдут тебя.

После этих слов он растворился в тени коридора, исчезнув, будто его никогда и не было.
За дверями находился просторный кабинет, освещённый мягким фиолетовым светом парящих сфер. Стены были покрыты полками, заполненными древними книгами, свитками и загадочными артефактами. Воздух казался насыщенным магической энергией, которая мерцала в унисон с дыханием пространства.

Хао'ртез-Зин'крол сидел за массивным деревянным столом, на котором лежали разложенные трактаты, кристаллы и полупрозрачные листы, покрытые тонкими письменами. Он был одет просто: однотонный чёрный камзол, рубашка с высоким воротником и тёмные штаны. Его одежда не выделялась роскошью, но подчёркивала утончённую сдержанность, лишённую излишеств.

Аметистовые глаза Хао'ртеза следили за строками трактата, а на губах играла лёгкая усмешка.

– Сознание — это река, текущая сквозь сон в реальность... – пробормотал он, склонив голову. – Любопытно, как многие любят метафоры, не задумываясь об их истоках. Что ж, река-то может быть, но где же её исток и устье?

Он отложил перо, которым делал пометки, и поднял взгляд. Глухие удары в дверь и слова привратника прервали его размышления.

– Посетитель? – произнёс он, чуть приподняв бровь. – Прекрасно.

Хао'ртез неспешно поднялся, поправляя манжеты рубашки. Его движения были точными, почти грациозными, словно каждый жест имел своё предназначение. Окружающий свет сфер отразился в его глазах, делая их ещё более глубокими.

Когда дверь открылась, он замер на мгновение, позволяя взгляду привыкнуть к новому присутствию. Затем, плавно отступив, он жестом указал на кресло напротив стола.

– Ты пришла туда, куда и должна была, – произнёс он, его голос был глубоким, но в нём ощущалась лёгкость, словно он говорил с равным. – Садись, дитя.

Он сел обратно, слегка откинувшись на спинку кресла, и сложил руки на столе. Его взгляд остался внимательным, но спокойным, словно он уже знал больше, чем говорил.

– Расскажи, что привело тебя к Теням Бытия. Сны — сложное явление, они могут быть как благословением, так и проклятием. Что ты ищешь?

Его голос был мягким, но в нём чувствовалась сила, уверенность того, кто привык обращаться к самым сложным вопросам, не боясь их истинной сути.

[Лира]

Тело вздрагивает, как только темный привратник подаёт голос. Лира с трусливым выдохом поворачивает голову. Алый взор время от времени показывался и пугал сквозь низко опущенный капюшон. Посох человека завибрировал, задрожал, словно ощутил энергию, которую хотел поглотить. Лира шумно сглатывает, отводит взгляд. Мысленно просит себя не срываться на панику. Вдыхает и выдыхает тяжёлый воздух.

Низкий голос вызывает глубокие мурашки - девушка торопливо шагает в сторону,  увеличить расстояние между возможной опасностью.

— Простите... Я пришла... Чтобы узнать про сны... Я слышала, что тут есть специалист по снам... Хотела... Помощи... — растерянно бормочет, хлопает глазками с белыми ресницами, улыбается нервно и скованно, словно никак не может вывериться с чувствами, принято эмоции и выбрать один вектор поведения.

Тем не менее, привратник медленно вежливо кланяется, принимая ответ. Казалось, его не смутило совсем то, насколько растерянной и неловкой была Лира. И тогда девушка немного успокаивается, понимая, что никто не будет сейчас на нее ругаться и смеяться. Глубокий вдох помогает перевести дух. Затем эон кивает, как только привратник открывает дверь стуком посоха и призывает следовать за ним. Предупреждение же, призывающее не бояться, расстилается, напротив, ещё более глубоким чувством, словно Лире только и важно было - бояться так сильно, чтобы каждый в этом месте ощутил это.

— Спасибо, — вежливо мяучит, стараясь принять совет и отринуть все свои беспокойные и мучительные мысли. Эхо шагов буквально трубило о присутствии, вынуждая низко опустить голову -  маленькие осторожные шажки тоже звучали звонко и ясно. Казалось, Лира просто обязана пройти испытание и позволить всему поместью узнать её и почувствовать. Иного быть не могло. И тени, что отбрасывались от света ламп, казались такими мрачными, живыми, словно те дразнили, обещали наконец потрепать душу, настигнуть беловолосую гостью. Мурашки неприятно холодят тело.  Витражи заставили взгляд задержаться на них - расписанные сюжетами, они рассказывали Лире особую историю, шептали магией образы и почти что напевали - "не споткнись".
Наконец они достигли кабинета. Три удара посохом о пол, следом краткое объявление. Приоткрытая дверь пугает, но Лира стойко принимает вызов. Она кивает благодарно привратнику и по-светлому, искренне улыбается, кланяется в ответ в робком реверансе. Шепчет простое "спасибо".

— Здравствуйте, — звонко произносит, когда проходит сквозь массивную дверь. Кабинет встречает приятным светом фиолетовых огней, стены украшены полками с кучей магических вещей. Лира жадно обводит взглядом каждый сантиметр, гадая, как много там того, чего она не знает. Воздух, насыщенный магией, отзывается нежностью в каждом дыхании. Серый взгляд ложится на мужчину в кресле за массивным столом. Лира так и остаётся стоять у дверей, не зная, имеет ли она право сделать шаг вперёд. Но, тем не менее, с любопытством выглядывает, что же такое интересное лежит за столе и знает ли она предназначение некоторых артефактов.

Наконец, когда девушку приглашают пройти в кресло для гостей, она робко двигается, улыбаясь потерянно и странно мужчине с ясными глазами. Опускается в кресло, кажется, тонет в нем. Смотрит на хозяина этого места.

— Здесь красиво, — выдыхает, смотря, как мужчина садится. Следит с интересом за мимикой, за движениями. — Я ищу спасение от снов, в которых я теряю себя. Дело в том, что иногда я сплю слишком долго, и это началось ещё очень давно, но мне кажется, словно во снах я вижу альтернативный мир, где если умру - умру и по-настоящему. Я, по ощущению, прожила несколько жизней, увидела мертвых людей, и.... Это, наверное, интересная способность, но я бы хотела бы... Видеть обычные сны, — опускает голову и водит носком обуви, стесняясь особого желания. — От этого есть лекарство?...

[Истинный Древний]

Фиолетовый свет сфер заливал кабинет мягким сиянием, играя тенями по стенам, полкам и массивному столу. В тишине кабинета каждое движение, каждый вдох или жест становились громче, будто само пространство ожидало развязки. Хао'ртез-Зин'крол, сидевший за столом, уже не выглядел просто древним магом, прячущим свои тайны за глухими дверями. Его взгляд был обманчиво живым, обманчиво человечным, но всё же проникающим слишком глубоко, чтобы чувствовать себя в его присутствии спокойно.

Он не торопился отвечать, давая словам девушки осесть, укладывая их в мысленные узоры. Его аметистовые глаза были прикованы к её лицу, словно читали её так же, как он читал древние трактаты. В этих глазах не было осуждения, лишь холодное изучение и что-то, напоминающее понимание.

Пауза неприлично затянулась, однако мужчина все так же задумчиво смотрел в пустоту, будто складывая в голове лишь ему видимый паззл. Проблема девушки, несомненно, была необычной и даже интересной. Возможно, Хао'ртез понимал её в том смысле, что сам часто оказывался гостем других реальностей. Однако, одно дело сознательно шагнуть в червоточину, а совсем другое — закрыть глаза, ожидая открыть их утром в кровати, но оказываясь в пределах иной реальности. Но чем являются эти "сны"? Снами в классическом понимании? Едва ли, ментальные образы не могут наносить вред физическому телу без дополнительного воздействия. Тогда чем являются эти сны на самом деле? Возможно... Нет, это маловероятно. Хотя, проверить всё же стоит.

– Ты сказала, что хочешь избавиться от снов, – начал он, голос был глубоким и спокойным, но в нём чувствовалась внутренняя сила, которая могла затронуть самые потаённые уголки души. – Но задумайся: сны ли – это проблема? Или то, что ты не можешь их контролировать?

Он слегка приподнялся, опираясь руками на стол, и медленно обошёл его, оказываясь ближе к девушке. Теперь его фигура, освещённая фиолетовыми огнями, казалась почти живым воплощением теней, что окружали его.

– Мы боимся того, что не можем контролировать, – продолжил он, мягко, но настойчиво. – Твоё желание избавиться от своих снов – это страх перед неизвестным. Ты видишь в них угрозу, потому что они кажутся тебе чем-то чуждым, чем-то неправильным.

Щупальца за его спиной внезапно шевельнулись, нарушая своё слияние с тенями. Пожалуй, до этого момента девушка могла и не заметить их, однако теперь игнорировать их присутствие было невозможно. Остаётся лишь надеяться, что внезапный новый "слушатель" не испугает девушку. Признаться, большинство пугаются, впервые столкнувшись с его манипуляторами пространства. Однако не это сейчас беспокоило Хао'ртеза. Его беспокоило то, как именно он может помочь девушке решить её проблему. Легонько коснувшись сознания девушки своими потоками разума, он едва заметно нахмурился. Его воздействие не встретило никакого сопротивления, будто разум его гостьи был полностью открыт. Неужели у неё отсутствует даже примитивная защита от ментального воздействия?

– Но что, если я скажу тебе, что твои сны – не враги, а союзники? – его голос стал тише, но не потерял своей силы. – Что, если они показывают тебе правду, которую ты не в состоянии сама увидеть?

Он вернулся к столу, коснувшись лежащего на нём кристалла, и посмотрел на девушку, его взгляд стал мягче. Если его догадка верна, то её проблема не только решаема, но и позволит девушке стать сильнее.

– Ты здесь не случайно. Ты пришла, потому что уже устала от того, что не понимаешь, что происходит. Устала от страха перед тем, что может произойти, если всё это продолжится. Я вижу это по твоим глазам. И в этом нет ничего постыдного. Ты сильнее, чем ты думаешь, иначе ты не стояла бы сейчас здесь.

Его голос стал немного теплее, но не терял глубины. Возможно, стоило бы предупредить его гостью, а то и вовсе спросить разрешения, однако...

Его разум, словно паук, внезапно схватил разум девушки, пробиваясь вглубь сознания. Подобное грубое воздействие наверняка вызывало сильную головную боль, но Хао и не думал церемониться. Не давая девушке подготовиться к воздействию, он повышал шансы на успешное проникновение в её разум. Дернув одну из ниточек её сознания, он погрузил девушку в сон. Щупальца осторожно, почти нежно подхватили обмякшее тело девушки и положили её на пол. Сняв плащ, он лёг рядом, глубоко вздохнув. Путешествия по чужому сознанию имели свой риск и свои опасности, однако разве Древний был из тех, кого можно напугать подобной ерундой?

Закрыв глаза, он погрузился следом в сон, держась за вытянутые ранее нити. Если он всё верно рассчитал, то появиться сейчас он должен оказаться...


...Во сне девушки.

Бескрайнее цветочное поле расстилалось до горизонта, его яркие краски казались нереальными. Синие, алые, золотистые цветы покачивались в безмолвном ритме, едва заметный ветер осторожно ласкал их лепестки, словно боялся разрушить этот идеальный узор. Небо над полем было бесконечно глубоким, его светящиеся облака не принадлежали обычной реальности. Это место казалось одновременно спокойным и тревожным, как будто само пространство затаило дыхание в ожидании чего-то важного.

Посреди поля стояла Лира. Её белоснежные волосы, переливаясь в свете этого странного мира, делали её ещё более хрупкой фигурой среди бескрайнего моря цветов. Она выглядела растерянной, её взгляд метался по бесконечному пространству, но ни на чём не задерживался, будто она искала ответы, которых не могла найти.

Рядом с ней, нарушая идеальную гармонию сна, стоял Хао'ртез-Зин'крол в своём истинном облике. Его фигура, сотканная из первородной тьмы, была чуждой этому месту. Щупальца плавно двигались, излучая фиолетово-серебряное свечение, контрастируя с яркими красками поля. Казалось, само пространство вокруг него слегка искажалось, как будто природа сна не могла вместить его сущность.

Его аметистовые глаза изучали поле, затем остановились на Лире. Тишина вокруг, нарушаемая лишь звуком шепчущего ветра, подчёркивала контраст между её растерянностью и его спокойствием. Здесь, в глубинах сна, ничто не могло скрыть правду.

Хао медленно сделал несколько шагов вперёд, не торопясь приближаться к Лире слишком близко. Каждый его шаг, казалось, оставлял за собой еле заметный след, где цветы слегка блекли и темнели, будто признавая присутствие Древнего. Он не произнёс ни слова, позволив тишине этого места говорить за него.

[Лира]

Тревожно.

Беспокойство тугим камнем бьётся в груди, обнажается странной, рвущейся эмоцией, напряжением в теле. Чужой взор заставляет отвернуться. Отвести испуганный взгляд. Посмотреть на разнообразие книг и свитков. Сглотнуть. Нервно закусить губу. Произнесённые некогда слова тяжёлым грузом оседают на пол, мучительно угнетают любое желание нарушать напряжённый покой.

Лиру трясёт. Трясёт от страха, от ужаса, от неизгладимой мысли, что сделала что-то не так.

Её выгонят. Встанут резко и крикнут. Велят ступать прочь.

Девушка знает, что запрос может быть подвержен жестокой критики. Понимает, что в любой миг что-то может пойти категорически не так. Но это нормально. Это жизнь. И на лице обнажается смиренная готовность к любому исходу.
Голос мужчины наполняется глубиной и неизмеримым спокойствием, как только он рассыпает по наполненной комнате первое предложение. Следом обнажается вопрос: не то просьба, не то приказ. Лира поднимает подбородочек, дрожит мелко-мелко. Сжимает ручки в кулачки, желая найти в себе больше силы. Стискивает зубы.

— Я... — неловко приобнимает себя, поднимает взгляд, но тут же смотрит на тоскливые полки. — Я... Наверное, я не могу их контролировать... Меня это... пугает... — добавляет сдавленно, ощущая, что не в силах произнести самого главного – сказать, что сны пугают и что в них страшнее всего и печальнее возможность реальной смерти. Не какие-то образы, не боль по ушедшим живым. И Лира знает, что сейчас она больше не имеет никакого права умирать. Потому что, как бы грустно ни звучало...

Её ждут дома.
Её обнимут и прижмутся тёплыми губами ко лбу.
Погладят за плечи и поправят длинные белые волосы.
Скажут, что без неё никак не могут, сомкнут крепко руки, сжимая в тисках.
Потребуют самого сложного и ненавистного, произнесут то, что так нужно и важно – жить.

Лира опускает голову, вслушиваясь в шаги мужчины. Они отмеряют расстояние. Девушка старается не дышать. Поднимает взгляд лишь украдкой, смотрит испуганно и напряжённо. Этот человек... он походит больше на мрачную тень, способную утащить в пучины отчаяния и тоски. Глубокий вздох. Кивает, соглашаясь со словами мага. Он прав. Она боится и этого. Страх душит, вынуждает торопливо дышать. Давиться воздухом. Дёргается, когда замечает тени, щупальца. Закусывает губу до боли. Лира не будет бежать. Не будет кривить лицо на щупальца, ужасаться. Подобные явления – обычное дело в мире. Не стоит бояться.

Он спрашивает. Показывает, что сны не враги, а союзники, желающие показать особую правду.

Лира сдавленно выдыхает, не веря в это.

Столько ночей, дней, лет она потратила на то, чтобы найти ответ, но в итоге так и не смогла вычленить простую истину из этого. Казалось, что такие выпадения из мира были особой болезнью, сутью девушки, подсознательным влиянием. Но какую правду они открывали? Что хотели показать? То, что она скучает по ушедшим? То, что боится монстров? То, что всегда хочет умереть, но в последний миг отчаянно сопротивляется?

— Но я исчезаю слишком надолго. Чтобы это было чем-то полезным...  — жалобно выдыхает.

Мужчина отходит к столу. Касается кристалла. Лира с облегчением выдыхает, ослабляя напряжение от близкого контакта. Отшагивает, когда понимает, что её слишком просто читают. Видят до потрясающего ясно насквозь. Но хвалит, говорит, что она сильнее, чем думает. И это пробивает на тоскливые сдержанные слёзы, ведь слишком непривычно, слишком сложно и тоскливо считать себя «сильнее». Считать себя хоть на что-то способной.

И стоит только благодарно улыбнуться, как-то нервно посмеяться, как в разум резко и болезненно проникают.

Лира кричит, но никто не слышит.
Больше не слышит.

Обмякает слишком быстро, слишком просто, смотрит сквозь белые пушистые ресницы, засыпает обречённо. Последнее, что чувствует – прикосновение, чужие руки задерживают падение, помогают осторожно лечь на пол. А дальше..

Тьма.

Бескрайнее цветочное поле слишком яркое и слишком светлое. Настольно, что режет глаза. Рассекает ножом глазницы, вонзает кончик в мозг.

Лира смаргивает. Растерянно смотрит вокруг, озирается, предчувствуя, что сейчас случится нечто несокрушимо плохое. Потому что иначе быть не может. Оборачивается и видит, как нечто тёмное, мрачное мягкой поступью ступает навстречу. Девушка учтиво кивает – узнаёт в нём того самого мужчину. Ту самую ауру. Мрак. Улыбка мягкостью ложится на бледные губы, когда взгляд цепляет то, как увядают растения под чужими ногами. Мягкий сладкий воздух нежно ласкает белые волосы. Лира поправляет пряди, клонит голову набок.

Тут спокойно в мучительной тревоге.

Девушка вытирает слёзы, пытаясь спросить, за что же с ней так. Зачем намеренно окунули в сон, для чего прямо здесь и сейчас рискнули посмотреть с ней все эти тоскливые кошмары.

Но вместо этого Лира лишь кивает на полевые цветы, отчего-то сейчас донельзя чётко понимая, что они сейчас увидят. Ветер чуть тревожит растения, обнажая измученные тела некогда знакомых девушке людей и существ. Казалось, они все мирно спят, лежат грудой гнили, но неизменно сохраняют черты, чтобы их можно было признать. И между тел, и в них прорастают цветы, пряча ужас и боль под чем-то прекрасным и тёплым.

— Так почти всегда, — сообщает странным голосом. В нём тихая грусть и всполохи инородной апатии. Лира слишком часто видела все эти картины, чтобы удивляться. Опускается на колени перед одним из трупов. — Иногда в следующих сценах они могут быть живы и совершенно по-настоящему честно и искренне со мною общаться. И меня это... всегда так сильно ранит... Пугает... Расстраивает... Поэтому я обычно... избегаю сны, — закрывает мертвецу сухие глаза, гладит ледяной лоб. — Скажите, какая в этом правда? — поднимает взгляд, желая услышать правильный и полезный ответ.