[Фрида Астер]

Холистическое детективное агентство «Путеводная*»

Время работы: S = t + α (69)

Выгрузить отчеты

Включить радио

Посмотреть альбом

[Фрида Астер]

Хронология

5026 г. «Мерцание звездного разума» ☆ Таис in progress	Люди никогда не пропадают просто так. Как минимум в половине случаев причина банальна до нельзя — они просто не хотят возвращаться. В половине из половины — сматывают удочки по-алькорски, молча и не предупредив родных, коллег и начальство. Фриде не в первый раз приходится работать с чужим многозначительным молчанием. Но кому, как не руководительнице филиала, в котором работал пропавший, знать подробности о его последних перемещениях?
июнь 5027 г. «Хтоническая эпитафия» ☆ Симбер Ресинджер in progress	Иногда работа сводит Фредерику со старыми знакомыми. Обстоятельства неприятные, но, быть может, объединив усилия они смогут докопаться до истины? Мертвы цирконские сливки, или пока просто пропали — неясно. Но хорошо бы поторопиться, чтобы эта загадка Шредингера не обернулась неприятным исходом.
середина августа 5029 г. «Дело — хомяк!» ☆ Стар Бласт in progress	К некоторым некрасивым историям невозможно подкопаться. Если разработчик игры спонтанно сворачивает приложение — взятки гладки. И пусть хоть толпы мамаш и папаш, дети которых жмали пальчиками на «хомяка» и просадили там родительские кровные, извоются — все в рамках закона. Можно пойти и в обход. Неочевидные истории, где надо взять саму себя на слабо, Астер нравятся чуть ли не больше всех. И, по счастливому стечению обстоятельств, в этот раз у нее появился анонимный помощник, который пока ни разу не соврал.

[Фрида Астер]

Радио агентства

Плейлист

[Фрида Астер]

Эстетика

Брать в качестве референсов Зою было опасно, но я ни о чем не жалею

Коллажи

[Фрида Астер]

Старое, на память и приложить к себе, когда плохо.

Полочка для всякого

огрызок

— Так и... что с вами случилось?

Он не ответил — только коротко хмыкнул и перекатил в пальцах маленький остроугольный осколок ракушки. Сам не понимал, зачем хранит его; привез с этого драного острова. Ничего хорошего все равно не получилось. Должно быть, не на той частоте общались.

Острый краешек режет пальцы каждый раз. Кажется, эти ранки уже даже не заживают, но ему нет до этого большого дела. Боль успокаивала и была понятна. В конце концов, она была до. Она останется и после, когда его не станет окончательно.

— Они оставили меня, — наконец подает он голос. — Снова.

— А по вашему рассказу выходит, что вы их.

— Хм...

Золото глаз острое, как иглы — он поджимает губы и безотчетно горбится, обнимая себя большими невидимыми сейчас крыльями. На словах все всегда выходило, а на деле наоборот — ничерта не выходило. Застряло внутри, как заноза, и гнило там. Осколок чужого ребра, впившийся в солнечное сплетение. Воздух выходит со свистом птицы, умостившейся над чужой могилой. На ней он всегда видел свое имя, но знал, что там пусто.

Пошарил в кармане брюк, достал пачку сигарет и, подумав, отложил в сторону. Он уже несколько месяцев как не курил, начав отречение от жизни с малого.

— Я могу задать вопрос?

— Конечно.

— Хорошо. Если кто-то, кто вам дорог, говорит вам, что рядом с вами ему плохо. Как вы поступите?

— Исправлю это? Чтобы ему со мной было хорошо?

— И долго будет держаться это ваше исправление? И кого при этом придется исправить: себя или другого?

— Если любишь кого-то, то, конечно, себя. Любят не переделывая.

— Допустим, — нет, все же выдержка подвела. Дернул плечом и щелкнул зажигалкой, по привычке раскусывая ментоловую капсулу зубами. — Но что, если и вас любят без переделки? Не упираемся ли мы в «корабль Арго»?

Какое-то время они молчали. Он курил — напротив смотрели, постукивая ручкой по планшету с зажатыми листами бумаги. Кажется, с той стороны даже не писали. Так — просто рисовали каракули, чтобы занять чем-то время.

— Я ушел, чтобы не делать больно, — наконец подал голос. — И ему, и ей, и ей тоже. Но ей все еще было больно, и поэтому пришлось заняться уборкой. Помните же Якорь? Сила, которая по итогу начала убивать своего носителя. Помните, что сделал бог-обманщик для той, кого он любил?

— Отрубил ей руку.

— Отрубил ей руку, — утвердительно кивнул, подкуривая следующую сигарету от предыдущей. Потом, наверняка, будет тошнить, но к тошноте он привык. — Вот и я — отрубил. Я же, в конце концов, врач. Мне надо было спасти пациента любой ценой.

— А Лу...?

— М?

— Девочку вы у них тоже забрали.

Тут произошло странное — он вдруг улыбнулся острым лезвием ровных зубов и хохотнул.

— А ей тоже было больно. Они не заслуживали солнечного зайчика, и я ее унес. Ее нужно было спасать в первую очередь. Девочке до сих пор больно, и она молчит. Совсем молчит, понимаете?

— Она думает, что ее предали?

— Даже больше, чем я. Мне хватает ума и возраста понять, что иногда правильно — значит больно для всех. Она считает иначе.

— Иначе — это как?

— Мы с ней поссорились, — нехотя делится. — Она сказала мне, что не может быть правильным, когда всем плохо. Что я дурак, и что Л... Что ее друг дурак тоже. Но я должен был быть мудрее, ведь, в конце концов, там сидят с головой под водой, а мне сверху должно быть лучше видно.

— И что вы думаете, по этому поводу?

Он выдохнул дым и впервые посмотрел прямо.

— Мне больно. Когда больно, думать не получается. Но мальчик всегда был упрям и, думаю, все для себя решил. Он всегда был таким. И всегда будет. Сначала мне хотелось, чтобы он умер. Как горевать по мертвым я понимаю, а как по живым — нет. Потом хотел, чтобы ему было так же больно, как мне.

— А сейчас?

— А сейчас, — он улыбнулся чуть ласковее. — Птичка одна насвистела, что у него все хорошо. Пускай. Я умею жить с болью от их ухода.

— Вы выглядите мертвым.

— В самом деле, — он хохотнул. — Не драматизируй, солнышко. Я уже мертв. Разговаривая с фотографией, ты ничего не исправишь.

Окурок жжет пальцы, и она захлебывается воздухом: тоской и злостью, ненавистью. Он был нужен и он оставил. Они все оставили. Дядя ушел тихо, но она знала — что ему было больно. Больно так, что уже не помогает даже морфий, так, что тебя выбрасывает в молочно-туманный лимб. Осталась только она — солнечный зайчик в разгромленной маленькой квартире, среди разбитых горшков.

«Ты кто?»

Телефон летит в стену и разбивается. Друзья еще. Сволочи. У нее нет сил. Думала, что будет нужной кому-то просто так, как же. Что кто-то будет помнить ее. Что кому-то будет интересно, как она.

Дядя смотрит с фотокарточки устало и ласково.

Ты убил его, мальчик. Особо жестоким образом: заставив поверить, что он тебе не нужен. Ведь все, чего ему хотелось — быть кому-нибудь нужным просто так. Может быть, ты хотел спасти его, но получилось наоборот.

Хищником был, хищником и остался, сколько не притворяйся. Не стоит птицам долго отдыхать на поверхности воды.

Солнечной темно и холодно.

Задерживает дыхание.

Ныряет.

Посмотрим, кто дольше из нас продержится.

[Фрида Астер]

Люблю эти комиксы
потому что все немного про меня

про синдром самозванца

про ссоры

осенневое

озверевшие клещи ©

как разговорить Фриду Астер

искусство нравиться

Фрида и ее умение разговаривать с людьми

... и опыт ухода на фриланс

который закончился как-то так