[Ди-Кель]

Циркон / Фандэй / 10.5024

Сала-Аль-Дикель / Фортуна

Эпизод является игрой в настоящем времени   и закрыт для вступления любых других персонажей. Если в данном эпизоде будут боевые элементы, я предпочту стандартную систему боя.

«О-о-о-о-ох, милая Фортуна... Ты действительно думала, что мы так просто поладим?»

[Ди-Кель]

Пространственная материя искажалась, уродуя и видоизменяя все вокруг до неузнаваемости: стены, потолок, пол, окна, да и само понятие материи словно разрывалось на мелкие атомы и перестраивалось налету. Рэйвэн и Фортуна, прыгая из одного пространственного «кармана» в другой, наталкивались то на огромную пустыню, где их поджидала толпа Сектантов в черных доспехах, – последние не выжили в стычке. — а затем прорывались в абстрактную гущу сражений в космосе, где корабли казались какими-то неестественными, громоздкими и от природы такими, что не способны летать вообще, но... они летали! Как герои выбрались оттуда – останется тайной. Аномальных смещений было действительно много, словно герои провели в этой гонке с пространством и Демиургом Смерти сотню-две лет, но затем им повстречался пораженный скорбью Лич, и, за спасение собственной души, даровал «невидимость Слепых», дабы заиметь призрачную возможность обмануть ход пространства. Казалось, что ловушка Неизвестного будет вечно удерживать своих пленников, но, в конечном итоге, они оказались в длинном, разрушенном коридоре, что вел к тронному залу – конечная остановка... финальный аккорд...
  Портал, наконец-то, соизволил «изрыгнуть не перевариваемую пищу» наружу. Рэйвэн и Фортуна со свистом вылетели из портала, словно из кишечника огромного монстра. Смогла ли защититься Фортуна от удара – неизвестно, но вот Рэйвэн, потерявший огромное количество сил, просто «послушно» вмазался телом и сполз по стенке. Его дыхание было утяжеленное, измученное и хриплое – разлагающееся тело нуждалось в починке, а некромантов рядом не было... дружественных некромантов...
  Мертвые глаза принялись лениво осматривать место, куда забросило героев. Уста продолжали тяжело дышать и не проронили ни буквы, хотя, как Фортуна могла заметить, мертвец всегда отпускал какие-то шутки, словно ребенок, хотя, это существо и есть заточенный в кристалл ребенок, ведь, как известно, дети – самые жестокие существа.
  Белые мраморные колонны сопровождали кровавую дорожку, что убегала прямо в сторону тронного зала. Огромные столпы были изуродованы прибитыми ошметками чьих-то тел, – неудачливые последователи Эволюции встали на пути у Мегеры. — а на некоторых красовались различные надписи, проклинающие как Орден, так и самого Демиурга. По каменному полу были разбросаны расчлененные остатки когда-то живых существ, ну или то, что от них осталось после встречи с рассекающими когтями – фарш из разумных.
  Атмосфера была гнетущей и всем своим яством кричала о безысходности: давящая на уши тишина, что изредка нарушалась звонким ударом разбивающихся кровавых капель о камень; освещение было лишь от внешнего светила – странного и на первый вид непонятного объекта, издали напоминающий фонарь. Буквально. Словно все происходящее здесь – кукольный дом, а над ним стоял тусклый, доживающий последние минуты жизни, фонарь, что изо всех сил пытался отдать последние лучики света. Запах: железо, сера и соль. Здесь буквально в воздухе витали кровяные частички и они постоянно били по рецепторам...
  — Блядство. — тихо прошептал Рэйвэн и положил косу на разбитые колени. Стоит отметить, что, находясь в невидимости, герои все равно имели возможность видеть и слышать друг друга. — Сколько времени мы потратили, дабы выбраться из этой ловушки? Надеюсь, Данакт потерялся там и сгинул нахер, а иначе я не вытащу еще одной стычки с ним. Мне нужен отдых...
Мертвец аккуратно погладил острие косы, словно оружие было живым и чувствовало холодные эмоции мертвеца. Алая алебарда, что раньше зачаровывала своей красотой и изящностью во время боя сейчас выглядела так, словно пролежала в кислоте с десяток лет и кажется, что лезвие неспособно пробить даже самую слабую броню – таков побочный эффект пространственного проклятия на нежить и его оружие.
  — Мама... я скучаю по тебе... — ладонь крепко схватилась за острие и оружие тихо загудело, почувствовав ярость носителя. — Еще немного и я освобожу тебя из этого проклятия. Девятая обещала мне.
  Затем послышался тихий, тяжелый выдох.
  — Ты как, Фортуна? Уверена, что мы должны идти дальше? Хотя... — Рэйвэн осмотрелся. Вопрос был глупым и, скорее, формальным, дабы узнать состояние Демиурга. — ...здесь билет только в один конец.
  Побитая туша в разодранной мантии алого цвета медленно встала на ноги и уперлась на алебарду. Было слышно, как гнилые кости громко хрустят, а суставы скрипят, словно ржавые детали. Проклятие разложение, по какой-то непонятной причине, действовало сильнее обычного.
  — Поторопимся. — мертвец предпринял попытку ускорить шаг, как тут лучевая кость на ноге громко и предательски хрустнула. Тело рухнуло на колени, а затем вновь приняло подниматься. — Мать твою. Слишком мало времени... слишком... Фортуна, иди вперед. Я догоню. И, пожалуйста, аккуратно. Кто знает, что ждет тебя за этой аркой...
  И таки ждало... Госпожа Удача чувствовала ледяную ауру Данакта: измученную, вымотавшуюся, но преисполненную яростью и первородным гневом. Он выжил и оказался в тронном зале быстрее, нежели она и Рэйвэн. Стоит ли поспешить или же лучше подслушать разговор между Смертью и Восьмой, если он, конечно же, состоится?..

[Фортуна]

Испытания. Одно за другим. Очередная ловушка. Новое сражение. Обычно выпадает на долю человека во имя какой-то цели. Чтобы победить своих демонов и стать лучше или ответить за уже свершенные прегрешения. А зачем Туна попала в весь этот круговорот крови и ереси?

Она не единожды задалась этим вопросом, когда снова и снова понимала: «это не конец». Когда их встречала очередная преграда на пути. Сваливать всё на фатум и наивно рассуждать, что она должна была стать участницей кровавого спектакля, потому что «такова судьба», становилось всё тяжелее. Туна, в целом, была лицемеркой, которая хваталась за веру в фатум лишь в моменты, когда ей это нужно.

А сейчас... сейчас она всё больше сомневалась, что должна быть здесь. В конце концов, это ведь не её орден раздирают на части. Не она изменила Генерала до неузнаваемости. Не ей платить за грехи.

И, тем не менее, она здесь. Её так же выплюнуло из воронки, как и Рэйвэна, который за эти долгие моменты агонии успел стать союзником. Демиург постаралась хоть как-то смягчить удар тела о стену, но после села на пол рядом с мертвецом, тяжко выдохнула и охватила голову руками, что успели окраситься кровью.

— Какой же пиздец, – иных слов не нашлось. Она зажмурилась. Открыла глаза и с трудом осмотрелась вокруг. Куски трупов на стенах, лужи крови. Всё это... уже даже не пугало, а просто замылило глаз и надоело. Когда же уже конец?

Фортуна взглянула в сторону прохода.

— Не знаю, сколько времени прошло, но боюсь, как бы ни было поздно...

Вот только вопрос: а поздно для чего?

Она попалась на удочку всей этой мерзкой истории, лишь потому что ей понравилась Дикель. Лишь потому, что демиургу эгоистично захотелось показать, что она лучше своих собратьев. И чтобы попробовать... спасти Восьмую? Но уместно ли вообще это «спасение»? И точно ли эскадрона, что сотворила всё это, нужно здесь спасать?

Моральный компас ржаво трещал, указывая сомнительное направление.

Ладно, плевать. Поворачивать назад уже поздно.

— Я... нормально, – произнесла и поднялась на дрожащих ногах. Попыталась размяться. Стерла кровь с лица и убрала назад мокрые волосы. Посмотрела на Рэйвэна в его печальном положении и даже умудрилась едва улыбнуться.

— Я впервые жалею, что не владею магией некромантии, – с губ слетел тихий смешок. – Знай я, что в итоге буду сражаться бок о бок с подобным тебе выделила бы десяток лет своей длинной жизни, чтобы научиться хоть чему-то. Ну а так... прости.

Она кивнула на желание поторопиться и пошла вперед. Резко обернулась, когда тело мертвеца рухнуло. Хотела помочь, но, как и сказала, – не могла. К тому же... что-то внутри подсказывало, что в итоге ей придется выбирать между Дикель и Рэйвэном. Потому демиург поджала губы и произнесла:

— Рэйвэн, ты сделал достаточно. Я справлюсь.

Внутри до истерии расхохотался Моэ, который был вообще, блять, не уверен, что они хоть с чем-то справятся. Но паразит сейчас выглядел лишь как тату на теле демиурга, потому его нервного гогота не услышал никто, кроме неё.

Оставив позади своеобразного союзника, Туна пошла вперед. Уловив присутствие Данакта, она вдруг остановилась. Вот ведь проклятье. Демиург использовала способность Моэ «тихой охоты», дабы стать невидимой и скрыть своё присутствие, а затем подошла к самому входу в зал. Она не хотела, чтобы её обнаружили, но желала успеть вмешаться в случае, если того потребуют обстоятельства...

Сокрытие себя + невидимость на средне (5).

[Трибунал]

— Знай я, что в итоге буду сражаться бок о бок с подобным тебе выделила бы десяток лет своей длинной жизни, чтобы научиться хоть чему-то. Ну а так... прости.
— Не стоит тратить силы на то, что уже мертво, госпожа Фортуна. Всему приходит конец и я не исключение...


Центральный зал Эволюции был эпицентром кровавой бойни: разорванные, истерзанные и пожранные тела некогда верных последователей развалились по всему периметру, а их кровь украшала пол, вырисовывая абстрактные картинки, рекою стремясь к центру – место, где находился форум из огромного, круглого мраморного стола, восьми каменных тронов и один из них – девятый, возвышался над всеми, где и восседала сама Эволюция.
Места первых семи «локусов» были уничтожены. Выживший восьмой и девятый трон находились «смертельно» рядом друг к другу и, конечно же, форум «собрался» во время экстренного положения: Восьмая и Эволюция восседали прямо сейчас и... нет, активного обсуждения плана по урегулированию и устранению кровавого урагана не было... Не было ничего, кроме громких чавкающих звуков, клацанья челюстей и ломающихся костей. 
Фортуна без проблем могла рассмотреть ужасающую картину происходящего: едва дышащее — близкое к безжизненному, — тело Демиурга восседало на своем почетном месте, пустым взглядом сверля дыру на окровавленном столе; Восьмая, как и того требует кодекс Тайгета, была рядом и без угрызения совести клацала огромными зубами, разрывая тело одной из фавориток Кристалиты на её же глазах: внутренности локуса были вывалены прямо на колени Демиурга, а варварски оторванная голова, застывшая в гримасе агонии, была прямо в её ладонях.
Ди-Кель жадно пожирала плоть уже бывшей сестры по локусу. Её зеленые, обезумевшие от битвы и ран глаза сияли так ярко, что перекрывали белок и зрачки. Окровавленные обсидиановые когти и клыки вонзались в мягкую, еще теплую плоть жертвы, раздирая до косточек, словно какую-то курицу. Некромантка восстанавливала силы и таким образом залечивала полученные в бою раны. При беглом осмотре Фортуна могла заметить, что у существа не было видимых серьезных повреждений, но это невозможно, только если... Сколько дней Фортуна, Рэйвэн и Данакт блуждали в пространственных ловушках?
Рядом с эскадрон стояло две куклы и смиренно ждали приказов Хозяйки, хотя, если присмотреться, одна из них, — у которой фиолетовые глаза. — время от времени, бросала осторожный взгляд на Эволюцию, словно проверяя состояние.
— Тарантул! — басистый и грубый голос Данакта прервал жуткие звуки трапезы Восьмой. — Я даю тебе последний шанс сдаться и положить свою голову под мой меч! Я гарантирую тебе безболезненную смерть, а иначе...
Но пафосную и, как оказалось, неэффективную угрозу прервал громкий, захлебывающийся и истерический женский смех, переходящий в жуткую какофонию сотни других голосов, что смеялись над Данактом.
Куклы, не дожидаясь команды Хозяйки, «переключились» в боевой режим и встали возле Эволюции, словно защищая её, вот только зачем?
— Я говорю что-то смешное, тварь?! Оставь её в покое! Уйди из Ордена! Она... нет! Мы простим и закроем глаза на...
— Закроете глаза?! Простите?! О-о-о-о, наивные сучьи божки... — Ди-Кель резко подорвалась с трона и осмотрелась по сторонам, выискивая скрывающегося Демиурга Смертоносности. — Ты, г*ндон терпильный, моё главное блюдо на сегодня! Да и как ты можешь говорить такое после стольких жертв?! Тебе... Нет... Вам двоим плевать на этих бедолаг...
— Ты препятствуешь нашему Пакту Воссоединения! Если продолжишь, то даже после моей, предположим, гипотетической гибели, тебя ждет лишь смерть, но уже от рук других Демиургов! — он проигнорировал грубые выпады Восьмой. — Ты совершила катастрофическую ошибку, напав на свою Хозяйку!
— Ой, да иди ты нах*й, пень в ржавых доспехах! Где эти другие Демиурги, а?! Думаешь, меня пугают твои басни?! Ты – отсос среди всей пачки здешних божеств! Второсортное дерьмо и мусор, что не сравнится с моей яростью! Вам глубоко плевать друг на друга! Вы устраивали раньше безудержное веселье и пожирали себе подобных вместе с космическим дерьмом и даже не давились, а сейчас прикрываетесь взаимной защитой? Так где?! Я них*я не вижу! Где твои братья и сестры?! Где?! Правильно! Им по*бать! А если же ты решил в одно лицо потягаться со мной, то осмотрись по сторонам. Тебе это не кричит о том, сука, что ты уже проиграл?! — несвойственным голосом прорычала Ди-Кель. Обглоданная правая рука трупа улетела в предполагаемую сторону, где находился Данакт. — Пакт, бл*ть?! Да мне плевать на ваши договоренности! Вы, сучьи божки, срать хотели на мои чувства и эмоции! Вам просто безмерно по*бать! Вам всем всегда было похер! И знаешь что? Теперь я насру на вас! Огромную, сука, безмерную, вонючую кучу! Да такую, что даже после возрождения не отмоетесь! Хотя, погоди... Тебе это не понадобится...
— Ты же знаешь, что не в твоих силах меня убить. — Данакт отвечал хладнокровно и сдержанно. — Даже после моего возрож...
— Завались н*х*й, мусор! — голос Восьмой разошелся по всему залу оглушительным эхом, заставив стены гудеть, а пол под ногами всколыхнуться от магической волны. Все вокруг «заткнулось», лишь голос Восьмой продолжал разглагольствовать. — Однажды ты уже пытался меня убить, но Фортуна на моей стороне – я остался жив. Тебя на*бала собственная любовь, выбрав оружие, коим не сумела совладать. Она знала, что однажды тебе сорвет флягу и ты захочешь её сожрать. И... Ты пришел. Знаешь, я сделаю так, как посчитаю нужным, игнорируя «мелкие» детали в пожеланиях Кристалиты, а это значит, что сегодня вы сдохнете вдвоем...
Голос Ди-Кель резко перешел в мужской тембр: ледяной, безэмоциональный и возвышенный. Складывалось впечатление, что внутри неё словно переключили рубильник из режима осатаневшей стервы на олицетворение хладнокровия.
— Но твоя гибель будет мучительной и позорной, пёс. Ты должен ответить за смерть моих братьев и сестер. Ты должен ответить за погубленные жизни эскадрон. Ты должен ответить за покушение на Трибунал... Твое существование и история будут вычеркнуты из этой саги. Все это время я был рядом с твоей избранницей по её собственной воле, дабы сейчас разрушить и перечеркнуть вашу лживую историю. — полутораметровая дева забралась на стол и подошла к краю, ожидая противника. Щелкнув пальцами и тем самым вновь «впустив» звук в центральный зал, Восьмая, жутко улыбнувшись, кинула фразу, что развеяла все подозрения Данакта. — 5023. Мы вновь встретились, Данакт.
— 5023. Мы вновь встретились, Данакт... — повторила Фарфелия.
— 5023. Мы вновь встретились, Данакт... — повторила Онодэра.
— 1145. Мы вновь встретились, Данакт... — громкий и искаженный мужской голос Неизвестного повторил вслед.

[Фортуна]

Арт понравился под образ служительницы ордена, которую ест Восьмая

Туна нервно сглотнула, наблюдая за кровавой картиной. Если честно, её мало трогала судьба Кристалиты или Данакта в случае, если он проиграет этот бой. Однако все эти растерзанные тела... невольно приходится представлять: а что бы она, сама Фортуна, чувствовала, если бы Ди-Кель разлила реки крови в её ордене?

Если бы на месте Кристалиты сейчас сидела она.

Если бы на зубах Восьмой сейчас было мясо, скажем, Дэниэля? Или одного из её приемных детей?

Внутри хладного сердца болезненно кольнуло. Иногда бывает, что смертным куда больше жаль животных, нежели себе подобных людей. Так и мнимая душа демиурга болела сейчас за «жалких» смертных, нежели богов, что так нужны этому миру.

Разве последователи Локуса виноваты во всём случившемся? Этот душащий вопрос пришлось отодвинуть на второй план. 

Пока Ди-Кель перекрикивалась с Данактом, Туна так и осталась стоять «в дверях», скрываемая сомнительной пеленой невидимости и не демонстрируя себя. Однако зашевелился её лис, который сейчас покоился в теле хозяйки, и прекрасно ощущал, как под её ребрами скребутся грязными когтями сомнения.

— Нам стоит просто уйти, – вечно скалящийся и озлобленный хищник прозвучал на редкость спокойно и взвешенно. Его голос раздавался лишь в голове демиурга. – Осмотрись вокруг. Ты, правда, хочешь пытаться сблизиться вот с этим?

Ведомая словами Моэ, Туна вновь окинула взглядом кровавые коридоры, расчлененные трупы, поеденную плоть.

— Это просто безумие, – в голосе фамильяра просквозил привычный рык. – Она принесет лишь проблемы. Даже я это понимаю. Просто уйдём отсюда. Пусть сами разбираются. Теперь ведь нам ничего не мешает. Мы выбрались из этой дрянной ловушки...

— Нет, – также мысленно ответила богиня, пристально следящая за тем, как поблескивает орудие Данакта, которое он вот-вот собирался пустить в бой. – Иномирное озлобленное существо, которое способно вырезать целый орден и победить двух демиургов? Просто оставим его здесь утопать в крови? Не задумываясь, что будет дальше? Когда оно ненавидит, кажется, вообще всех здешних божеств? И ты думаешь, это превратится в проблему для Аркхейма?

— Ты хочешь попытаться убить её, когда Данакт отыграет своё? – спросил вдруг Моэ.

Туна хмыкнула в раздумьях.

— Не знаю, – она лукавила. – Давай последим ещё немного.

— В итоге нас просто втянут в эту бойню...

— Фатум на нашей стороне.

— Ты всегда говоришь эту хуйню, когда просто хочешь прикрыть свои эгоистичные риски!

— 1145. Мы вновь встретились, Данакт, – эти слова прервали их ментальный диалог, заставив обоих замолчать.

Фортуна невольно подняла взгляд куда-то наверх. Её глаза сверкнули магическим огнём, желая разглядеть ещё одного актера этого спектакля обнаженной жестокости.

— Это ещё что за дрянь? – с опаской спросил Моэ.

— Не знаю. Но теперь всё становится ещё сложнее...

Фортуна замерла на секунду в тяжелом раздумье. После чего достала свою монету и... беззвучно подкинула её, ловя на ладонь. Вероятно, она задала немой вопрос. Но когда монета крутится в воздухе, как правило, мы уже знаем желаемый ответ.

— Хорошо, – шепнула Туна сама себе и в следующее мгновение Ди-Кель вдруг ощутила магию извне. Богиня не пожелала обнаружить себя, более того, она считала, что несправедливо вмешиваться в чужой бой без спроса.

И всё же Восьмая уже упомянула Удачу, что была ранее на её стороне.

Сейчас она вновь осталась за ней.

Магия начала напитывать тело Ехидны, если она тому не сопротивлялась. Монета Фортуны напрямую зависела от отношения богини к существу, на которое происходит воздействие. В случае если демиург испытывает положительные эмоции – удача будет на стороне бойца. Если же её чувства пошатнутся, то и фатум отвернется вместе с ней.

Несмотря на сомнения Туны, сейчас Ди-Кель окутывала усиливающая магия...

Теомагия, чтобы обнаружить последнего говорившего - 29
Усиливающая магия на Ди - 24

[Трибунал]

Время сбегать... Время становиться Богами!

Челюсти разрушителя сомкнулись вокруг нас, зубы угрожающе оскалились.
В его кишках мир приходит к своему завершению; все души сводятся к нулю...

Трупы различной степени растерзанности в один момент громко завопили жутким хором, что разносился эхом по всему окровавленному форуму. Фарфелия, словно находясь в трансе, дирижировала хором: поднимала ручки, кружилась в танце с легкой ухмылкой на лице и транслировала музыку ядра Восьмой, демонстрируя недругу мотивы и настроение.

Челюсти разрушителя смыкаются вокруг нас, зубы угрожающе энтропийные

В его нутре мир подходит к концу; все души сводятся к нулю...

Ди-Кель медленно вытягивает правую руку в сторону, где должен находиться Данакт и указательным пальцем словно показывает ему, что местоположение известно. На её лице блистала искаженная гримаса с неестественно широкой и жуткой улыбкой до ушей – настолько она уверенна в своих силах даже перед Демиургом.

Зубы вцепились в горло, рана загноилась.
Он обещает наше отрицание...

Восьмая почувствовала прикосновение Фортуны, отчего трупы завопили еще громче, сильнее и воодушевленнее. «Я рада, что ты услышала меня, Госпожа! Узри же, на что способны пожиратели Богов! И стань моим светом во Тьме Предательств и Одиночества...» — громко прорычала рогатая бестия. Кукла движениями дирижера буквально вырывала из глоток мертвецов слова так громко, как только позволял хор. Кровавая вендетта эскадрон вот-вот свершится – только покажись...

Зубы вцепились в горло, рана загноилась
Он обещает наше отрицание...

Из объятий тени появляется еще одна фигура на поле боя. Она одета в белое платьице, выполненное в готическом стиле. На плечах и на груди красуются латные доспехи, а бледные руки держали ростовой щит и ритуальную косу. Фортуна четко видела, что внешне существо напоминало живое существо до тех пор, пока её мертвецкий взгляд не посмотрел прямо на неё. Коса указала на верхушку трона Кристаллиты и...

И все же мы не лишены времени.
Есть время, чтобы творить; чтобы сбежать.

Госпожа Удача почувствовала сильную ауру, что так хорошо знакома ей с самого «рождения». Невольно взгляд столкнулся с золотой безэмоциональной маской – это все, что удалось обнаружить, ведь силуэт рассмотреть было попросту невозможно – белый шумы, как в старых телевизорах, скрывал тело существа. Оно сидело прямо на верхушке трона и с огромным интересом наблюдало за происходящим. Кажется, это Нечто заодно с рогатой бестией...
Из белого шума выглянуло острие клинка, указывающее прямо на Фортуну. Казалось, что оно угрожает ей, но уже через пару секунд стало ясно, что указывали на существо, что стремительно бежало за спиной Демиурга...

Ибо мы так хотим.
Теперь они узнают это...

Знакомый красный балахон, огромная коса и хруст костей – Рэйвэн. Нежить, что еще недавно едва ходила и разговаривала, каким-то образом восстала и безрассудно бросилась в бой, но... зачем? Какова его цель? Как он смог так быстро восстановиться?
— Ди-Кель! — во все горло прорычал мертвец, а затем остановился на расстоянии десяти метров от цели. — Ты зашла слишком далеко! Ты...
— Что? — кажется, бестия и вовсе не удивилась появлению Рэйвэна. Она отвлеклась от предположительного местонахождения Данакта и обернула свой взор на мертвеца. — Защищаю себя и своих детей от вымирания? Объявляю вендетту за гибель моих родных? Зашла слишком далеко? А что же ТЫ тогда делаешь здесь? Неужели, Фортуна и тебе помогла?
Если ранее Туна чувствовала, как Восьмая ментально выражает глубокую благодарность за поддержку, то сейчас её ядро резко сменило песню и Демиург чувствовала тревогу и разочарование.
— У неё не было выбора.
— Как и у меня, Рэйвэн. Меня обманывали и заставляли охотиться на собственных братьев, сестер и детей, понимаешь? Заставляли делать ужасные вещи и...
— Неважно, Ди... Уже все неважно. Ты зашла слишком далеко. Ты тоже хотела использовать Фортуну. Я не позволю тебе. Прости её за это решение...
— Кого? Кристаллиту? Фортуну? Дэ-Бон? Ты совсем...
— Именем Девятой из Эскадрон...

Это не может продолжаться!
Этот мир не может быть нашей могилой!

— Ясно. — теперь же Фортуна чувствовала, как эмоционально Ди-Кель транслирует полную апатию, разочарование и нежелание жить. Её магическая аура буквально вырывалась наружу и даже не имея каких-либо магических чувств можно было прочувствовать разрывающую разум скорбь от услышанных слов. Ладони закрыли лицо, дабы скрыть всю ту пожиращую боль, что она испытывает сейчас. — Вы тоже... Тоже! Не дали мне шанс на искупление, как это делала я...
— Уже поздно раскаиваться, Восьмой. Деяния Трибунала вредят всем! Абсолютно! То, что ты сделал в прошлом! То, что ты сделаешь сейчас и то, что ты сделаешь в будущем – катастрофа!
— Трибунал? Таким ты меня помнишь? Ну, что же... — Фортуна вновь чувствует смену настроения, словно по щелчку пальца. Теперь веет гнилью, кровью, яростью и желанием уничтожить все, ради чего это существо жило все это время. — Именем Трибунала...
— ...я приговариваю тебя к смерти!
— ...я приговариваю тебя к смерти!

Челюсти времени сомкнулись вокруг нас, пространство угрожающе оскалилось.

В его голове мир приходит к своему завершению; все усилия сводятся к нулю...

Сквозь кровавые слезы, израненная словами за эти последние секунды сильнее, чем за все время, Восьмая рвется к Рэйвэну и через мгновение её тело стоит рядом с трупом в красном балахоне, замахиваясь для нанесения удара монструозной силы. Их взгляды встретились и послушнику Девятой было более, чем достаточно того мгновения для осознания всей боли и ярости, что испытывает Трибунал ко всему, что находится в данном помещении. Он, будучи мертвецом, впервые почувствовал животный страх перед своим врагом.
Времени было настолько мало, что отреагировать на ловкий выпад огромной двуручной алебардой попросту не было возможности, но машинально руки пытались подставить острие под быстрый удар и, как ожидалось, не хватило реакции против такого подлого и ловкого маневра.

— Ты играешь на руку тому, кто, сука, убил твоих друзей, да?! — во всю глотку рычала Восьмая, нанося глубокие раны мертвецу, который тут же пошатнулся назад и, едва не упав на спину, в последний момент уперся на алебарду. — КУСОК ОТ**БАНОГО МЯСА! НЕНАВИЖУ ВАС ВСЕХ! НЕНАВИЖУ, БЛЯТЬ, ВАС ВСЕХ, ДО ЕДИНОГО!

Челюсти разрушителя смыкаются вокруг нас, зубы угрожающе энтропийные
В его нутре мир подходит к концу; все души сводятся к нулю...

— Я не буду мешать твоим планам, Фортуна. Ах, да! — ментально обратилось Нечто к Демиургу. Его голос звучал так, как и предполагалось существу, что носит маску: металлически, приглушенно и, можно сказать, что неестественными звонкими и грубыми тембрами одновременно, как для живого существа. — Довольно забавно, что ты смогла пройти мои пространственные лабиринты. Можно сказать, что Демиург Пространства гордится тобой, то бишь, я... горжусь... тобой... Достойный Кандидат...

Пространство вцепились в горло, рана прошлого раскрылась.

Он обещает наше уничтожение...

Данакт, наконец-то, явил свой лик, приняв решение атаковать из засады, пока цель отвлеклась: выпрыгнув из пространственного портала, удар огромного двуручного меча с жутким хрустом плоти и костей прошелся прямо по спине Восьмой, — она, в порыве ярости, просто не успела отреагировать на внезапный выпад. — отбросив ту на несколько метров влево и повалив на спину.
— Ты слишком громко о себе заявляешь, тварь. — голос Смерти, кажется, был уже не таким сдержанным и холодным, как ранее. — Даже собственные союзники ненавидят тебя.
— Прости, Ди-Кель. — с сожалением в голосе сказал Дэ-Бон, замахиваясь алебардой для удара. — Ты заставила нас объединиться.
— Я просто хочу жить, сука! Как же ты не поймешь! Хочу не бояться этот мир и лжи еб*ных Демиургов! Я многого прошу за полторы тысячи лет страданий?! Я просто хочу жить и делать то, что мне хочется – защищать своих детей! — смотря на острие косы, огрызалась Восьмая, быстро поднимаясь на ноги, дабы избежать удара. — А вы, суки, сами вырываете себе могилы...

И все же мы не лишены времени.
У нас есть время, чтобы сбежать; чтобы стать богами!

Фарфелия и Онодэра уже закончили свое приготовление, синхронизовав соединение для координации действий и принялись защищать свою Хозяйку. Красноглазая кукла, проанализировав ситуацию, молниеносно бросила на себя, Онодэру и Ди-Кель защитный купол, чем предотвратила получение еще одной серьезной травмы и позволила встать на ноги и ретироваться на безопасное расстояние.
— Не действуйте так безрассудно, Хозяйка. — констатировала Фарфелия. — Ваш уровень ядра нестабилен. Держите себя в руках.
— Да пох*й мне. — указав пальцем на Кристаллиту, прорычала Восьмая. — Сейчас посмотрим, как ты, Данакт, любишь её...
— Ох-х-х-х, я та-а-а-ак долго жда-а-а-ал этого....

Ибо мы так хотим.

Теперь они узнают это

Это не может продолжаться!

Пояснения кубов:

Дикель > Рэйвэн
Притяжение + Атака - Отлично (35) + Отлично (46)
Рэйвэн не успел отреагировать (22)

Данакт > Ди-Кель
Отлично (37) > Хорошо (26)
Ди-Кель не успела отреагировать

Рэйвэн = Фарфелия
Хорошо (22) = Хорошо (27)
Фарфелия отразила атаку мертвеца.

[Фортуна]

После того, как удалось разглядеть странную фигуру, что сидела на верхушке трона, какое-то время Туна не сводила взгляда именно с неё. Когда та указала косой в её сторону, а усиленный божественный слух уловил звук чужих шагов, Фортуна лишь сделала короткий шаг в сторону, пропуская Рэйвена ворваться на поле брани.

Смена настроения Ди-Кель, их перепалка с мертвецом и гневный рык Восьмой не остались ею незамеченными. Богиня поджала губы, лишний раз убеждаясь, что сейчас у неё есть желание и причины выступать на стороне эскадрона. А дальше... дальше уже стоит рассуждать в моменте, когда в этом зале перестанут кричать мертвые и затихнет хор стали.

Была ли Фортуна права, когда проложила сюда путь в том числе и Рэйвену? Она не знала. Оттого разочарование Ди было ей понятно. Но так или иначе:

— Если бы мы не объединились, то оба не дошли до этого побоища, – спокойно произнесла Фортуна вслух и сразу после окончательно показала себя, делая шаг вперед и входя в зал. Теперь пути назад нет. Теперь они тоже втянуты во всё происходящее. И вой Моэ о желании уйти не имеет смысла.

Более Туна не собиралась никак оправдываться. По крайней мере, словами. Она сейчас здесь на стороне Ди-Кель. Даже если вместе с ней пришёл враг, фигуры на шахматной доске пополнились в равноценном порядке.

— Демиург Пространства гордится тобой, то бишь, я...  горжусь... тобой... Достойный Кандидат...

— Не говори со мной так, словно мы не на равных, – холодно отозвалась Фортуна также ментально, едва существо закончило. Взгляд кольчатых глаз вновь пронзил таинственную фигуру. В том читалось откровенное недоверие, граничащее с дерзкой враждебностью.

И хоть Туна не смогла рассмотреть уровень силы масочника и даже само его тело, богиня уже давно не в том положении, чтобы её собраться позволяли себе говорить с ней свысока. Даже несмотря на то, что кто-то из них родился раньше.

Сразу после богиня закрыла свои мысли от существа, и даже если оно захочет просто поговорить с ней ментально, ему придется пробиваться сквозь её волю. Да, она понимала, что некий «демиург пространства» на стороне Ди. Однако ему она абсолютно точно не доверяла.

Себя проявил Данакт, проливая кровь Ди-Кель. Фортуна гневно посмотрела в его сторону и хмыкнула. Взмах рукой, и рыжевато-красные нити энергии потянулись к сражавшимся. Они могли показаться враждебными, но лишь на мгновение. Ведь едва достигли тела Восьмой, как тут же начали «сшивать» её рубленную рану на спине. И хоть нити буквально проникали под кожу, а после стягивали её, боли они не приносили. Целительная магия с теплотой залечила рану, которую в порыве бессчетного выпада оставил Данакт.

— Моэ, – вслух призвала демиург.

— Я не хочу в это ввязываться, – проскрипел лис мысленно.

— Тебе дали приказ. Исполняй.

В следующую секунду Фортуна практически насильно выдернула лиса, словно он глупая собака, которая решила ослушаться команды. Это сопровождалось лязгом невидимых цепей. Рядом с богиней появился двухметровый монстр, что недовольно зарычал. Было неясно, на кого именно он так реагирует...

Сразу после в руках демиурга материализовался витиеватый лук, по которому то и дело пробегали желтоватые магические энергии. Она подняла его, и стрела появилась сама собой уже при натянутой тетиве.

— Мой брат говорил, что стрелы этого лука возгораются пламенем, лишь когда владелец совершает верный поступок, которому благоволит сам фатум, – с холодным взглядом, но легким оттенком боли на лице Туна навела орудие в сторону Рэйвена. Хотела она того или нет, но ей было печально сражаться против того, кто ещё недавно был её союзником, хоть сейчас их пути разошлись. – Однако...

Туна резко поменяла направление и в одну секунду выстрелила в Данакта. Летящая со свистом стрела загорелась в воздухе магическим пламенем. Насколько верны истории об этом орудии – загадка и, быть может, оно лишь выражает волю владельца.

— ... однако твои люди первыми напали на меня, Данакт. Ещё до того, как ты окончательно мог убедиться, на чьей я стороне в данном конфликте. Потому пролить твою кровь я могу без зазрений совести.

Едва Фортуна закончила говорить, как хищный лис сорвался с места, в пару прыжком оказываясь возле упомянутого демиурга, и кинулся на него с утробным рыком. Зубы Моэ целились прямиком в глотку, с ярым желанием упиться божественной кровью, раз уж хозяйка не вняла его просьбам убраться отсюда.

Фортуна замерла, готовясь выпустить ещё одну стрелу...

Исцеление Ди - 38
Выстрел в Данакта - 33
Одно действие на призыв Моэ.

Моэ атакует дважды Данакта: 22, 25

[Трибунал]

Безликий, сидя на верхушке спинки трона, с великим интересом наблюдал за картиной, что набирала оборы трагичности, безысходности и тленности. То, что предстало перед ним – это его magnum opus со времен Дикой Охоты. Его нить кукловода берет начало еще с момента, когда Восьмая погибла от рук Данакта. Именно он помог Кристалите в спасении эскадрон. Именно его руки охотились на братьев и сестер из далекого мира Трибунала.
 Мотивы неизвестны. Цель, даже для него самого, туманна.

 Ди-Кель видела его улыбку в своих долгих кошмарах, но затем забывала образ и сознание невольно содрогалось от каждой маски, что хоть как-то отдаленно напоминало о силуэте. Золотая маска нашёптывала о великом предательстве и лжи. Невидимая рука вела рогатое существо по заранее продуманной тропе, где концом спектакля окажется...
 Они уже встречались раньше, но, как и подобает подчерку Забытого, не помнит этого.

 Бледные клинки уставились на бледную шею Демиурга Эволюции и уже готовы вонзиться, дабы отделить голову от тела, ознаменовав новую Эру великих перемен и вторжений. Руки медленно опускаются вниз и тело поддается вслед...

 Наконец-то Фортуна смогла увидеть того, кто общался с ней ментально – фигура в деловом костюме черного цвета грациозно спустилась на землю и встала возле тела Эволюции. На его голове красовался цилиндр, руки облачены в кожанные перчатки, а на ногах лакированные, вычищенные, практически блестящие — даже во тьме. — туфли. Огромные четыре меча левитировали прямо за его спиной, а затем, один из клинком приплыл и мягко лег в ладошку.

 Рука заносит лезвие влево и готовится совершить резкий выпад, дабы, наконец-то, завершить начатое... Зал разразил отчаянный крик, схожий с рычанием раненого животного. Маска поворачивается и видит, как фигура в черных доспехах устремилась к нему.

 Еще секунда и все присутствующие в зале слышат свист и хруст костей, а вслед за этим фразу: «Magmum opus...»

За минуту до...

Данакт и Рэйвэн, готовясь совершить совместный удар по раненой Восьмой, заняли боевую стойку и уже собирались совершить выпад, но появление Фортуны заставило их резко остановиться и обратить свой вопросительный взор. Им было интересно, что предпримет новая фигура на шахматной доске и когда был совершен ход с лечением, Смерть расценила это, как жест в сторону Ди-Кель. Мертвец в красном балахоне, завидев финт Фортуны, тут же отскочил в сторону и начал отходить как можно дальше – он знал то, о чем не ведают остальные.
Затем становилось все яснее – Демиург Удачи встал на сторону кровавой бестии. Данакт лишь злостно хмыкнул и сменил вектор острия меча в её направлении, готовясь к какому-либо выпаду. Не было сомнений, что она просто хотела заполучить новое оружие в свое владение, ведь, имей такого «питомца» и враги будут вспоминать твое имя со страхом и уважением. Однако, это противоречило планам Данакта – устранить угрозу.
— Мой брат говорил, что стрелы этого лука возгораются пламенем, лишь когда владелец совершает верный поступок, которому благоволит сам фатум...
 — Одумайся, Фортуна. Ты только что совершила серьезнейшую ошибку. — суровым голосом прорычал Рэйвэн, смотря на то, как Фортуна наводит на него лук. Ледяные руки схватились за алебарду крепче и тело встало в боевую стойку, готовясь к нападению. — Не...
 
Для Рэйвэна не было внезапности в выпущенных стрелах, но вот резкая смена целей – вполне. Изумленный дерзким ходом Фортуны, мертвец наблюдал за тем, как Данакт, ловко укрывшись за своим огромным оружием, защищался от выстрелов: первый из них, встретившись с древней сталью, срикошетил куда-то вверх, а вторая стрела, словно призрак, прошла сквозь и наполовину вонзилась через черные, как бездна, доспехи.

От силы выстрела демиург пошатнулся назад и только благодаря своей сноровке в купе с двуручным оружием он смог удержать равновесие и, краем глаза завидев, как Моэ ринулся атаковать – руки тут же крепко схватились за рукоять, а тело совершило невообразимый круговой выпад, что сделать обыкновенному смертному было бы крайне сложно, словно Данакт использовал подобным прием неоднократно. Лезвие меча встретилось с Моэ. Оглушительный удар, напоминающий грохот колоколов, без проблем отразил нападение артефакта, отбросив его немного назад, но не ранив – Смерть не хотела этого.

От ранения стрелы Данакт скривился и упал на колено. Его пустой, черный взгляд устремился на Фортуну.

— Ты дура. — рука схватила меч еще крепче. — Здесь все слетели с катушек и ты веришь, что мои люди напали бы просто так на тебя?!
— Он прав. — прозвучал ехидный шепот Забытого, который стоял возле тела Кристалиты и готовился нанести завершающий штрих в своем перформансе. — Они просили о помощи, но их слова были исковерканы пространством, дабы повеселить меня. Фортуна...

Взгляд Пустого посмотрел на Фортуну. Его безэмоциональная маска, в один миг, преобразовалась в жуткую ухмылку.

— Ты не знаешь меня, дабы утверждать, что мы на равных...

Рука заносит лезвие влево и готовится совершить резкий выпад, дабы, наконец-то, завершить начатое...

— Как и Ди-Кель. — его рука указывает на валяющееся и корчующееся от агонии тело на земле. Куклы в это время были на коленях и обнимали свою Хозяйку, пытаясь хоть как-то помочь, но, к сожалению, их сил был недостаточно. — Вы забыли, что такое быть Демиургом. Вы заигрались со смертными, переняв их эмоции и повадки. Что же, тогда смотрите, к чему это все приводит...

Пустые глазницы маски зажглись ярким пламенем морского цвета. Рука Нотлэра срывается и направляет клинок к шее Эволюции. Зал разразил отчаянный крик, схожий с рычанием раненого животного. Маска поворачивается и видит, как фигура в черных доспехах устремилась к нему.

...Magmum opus...

Пространство замерло, словно его окутало невидимой жидкостью, что загипсовало всех вокруг, превратив в статуи. Даже воздух и кровавые запахи, что витали на окровавленном форуме – исчезли. Замерли все... кроме Безликого...

Фортуна могла шевелить зрачками и увидеть, как раненный Дэлойр рванул в сторону недруга. На его лице виднелись слезы, а эмоции выражали неподдельную, искреннюю и чувствительную боль от того, что сердце навсегда потеряло того, кто был дорог весь тернистый и мрачный путь.

Рэйвэн пропал. Вновь. Его не было видно.

Её взгляд мог заметить, как возле трона Эволюции стоял сам Безликий. Его вытянутые руки держали отрубленную голову Эволюции. Пустой, безжизненный взгляд несколько секунд с извращенным интересом рассматривал трофей, а затем, обняв его, Демиург Пространства повернулся в сторону Данакта и направился к нему.

— Ты проиграла, Чума. — руки показали голову Кристалиты, а затем тыкнули ней прямо в лицо Смерти. — Помнишь свои слова о том, что ты оставишь её, если она погибнет от рук Восьмой? Поздравляю, ты сдержал своё обещание. Теперь же я чувствую твою боль и отчаяние... как иронично...

Прекратив ментальные пытки, Безликий вновь обнял голову и медленным, бесшумным шагом направился к лежащей Ди-Кель. Присев рядом на корточки, он посмотрел на Фортуну. Золотая маска все еще выражала ту жуткую, обезображенную ухмылку.

— Желание помочь не всегда сходится с реальностью, правда? — левая рука подняла с пола выпавший глаз Восьмой. — Кто же знал, что это существо проклято и любая исцеляющая магия является фатальной для неё. Но знаешь...
 
Маска принялась рассматривать поднятый орган с земли.

— Я рад, что ты так поступила. По-человечески. Хах! Как тупо... — он выдержал короткую паузу, а затем выбросил глаз куда-то в сторону. — Наслаждайся последствиями, Фортуна...

Он коснулся тела Восьмой и пространственный вакуум, что сдерживал её, растворился, дав полную свободу действий. Ди-Кель тут же принялась истошно, зверски, душераздирающе орать от боли, что пожирало её органы, ядро и связки. Её тело дергалось в агонии, пытаясь ухватиться за хоть какую-то опору. Когтистые пальцы тянулись к Безликому, но тот лишь безразлично наблюдал за муками и время от времени посматривал на Фортуну.

Но это было не самое худшее. Как только ядро получило сигнал, что источник жизни в виде Эволюции был повержен, тело буквально начало разрывать изнутри, образуя огромные и глубокие порезы, вызывая такую боль, от которой кричать уже было попросту невозможно – Восьмая просто хрипела и дергалась в предсмертных конвульсиях.

— Ты монстр, Фортуна. — Безликий медленно поднялся и подошел вплотную к Удаче. — Но я знаю, что ты будешь просить у неё прощения. Полагаю, что бросишься вперед и обнимешь, пытаясь утешить её, дабы расположить к себе. Но я предлагаю шанс искупить свою вину перед собой и Восьмой так...

Сейчас Фортуна имела возможность детально рассмотреть Демиурга Пространства. Самым выдающимся элементом была та самая золотая маска. За черными глазницами, складывалось впечатление, было ровным счетом ничего: ни плоти, ни крови, ни чего-либо живого вовсе. Лишь пустота, холод и тьма. Но затем Удача почувствовала его магический потенциал и он был, мягко говоря, монструозный. Такая сила была близка к тем древних хтоникам, что разрывали материю, вторгаясь в этот мир.

— ... как я обременен ношей за своих погибших братьев и сестер. Ты ведь знаешь, что когда-то существовали Демиурги Пространства. Нет? Что же... теперь знаешь. По этой легенде, Всевышний забрал моих собратьев, заставив меня влачить жалкое существование здесь, в одиночестве, но потом я понял! Понял, что только я могу нести его истинное слово и мудрость! Не ты, не Данакт или кто-либо еще, а я! Я – избранный и наша встреча далеко не случайна, а предначертана тобой, Судьбой и... мной. Что же, позволь мне исполнить Его волю...

Он сложил руки Фортуны в замок и положил в них отрубленную голову. Далее, ледяные пальцы касаются горла Удачи и проходят сквозь, хватаясь за голосовые связки. Демиург чувствовала, как внутри её тела кто-то или что-то копошится, раздирая органы на части, но, словно под анестезией, боли не было и вовсе.

— Ты захочешь прощения. Захочешь избежать этой участи, как тогда, с братом, но я не позволю. Пришло время взять на себя настоящую, тяжелую ответственность...

Внутри форума начался снег. Постепенно театр действий менялся все стремительнее: каменный зал засыпало снегом, а через мгновение поднялась непроглядная буря и теперь Фортуна стояла на отшибе Циркона, далеко в горах.

Лишь звук вьюги дразнил ушные перепонки. Тело, наконец-то, вновь слушалось команды.

Вот только... в её руках была голова Эволюции, а в десяти метрах виднелись красный огонек, что медленно приближался к ней. Искалеченная и измученная Восьмая, пораженная бешенством, чумой разложения и болезнью ядра, приближалась все ближе...

Прошло не больше минуту с того момента, когда Восьмая лежала на полу и кривилась от боли, но сейчас, когда её силуэт был виден, стало ясно, что что-то дает силы стоять и продолжать сражение.

Завидев отрубленную голову в руках, она озверела, начав громко и истошно кричать. Это была её цель и, как думала, Фортуна украла последнюю возможность отомстить.

Встав в боевую стойку, Восьмая готовилась совершить нападение...

И музыка ядра завыла, демонстрирующее неподдельную вражду...

... Это...

... тот самый момент...

... когда пришло время...

... решить, кто вы...

... друг для друга, Фортуна...

1. Фортуна и Ди-Кель полностью теряют магические способности из-за влияния Забытого
2. Фортуна и Ди-Кель теряют все артефакты, КРОМЕ ДВУХ НА СОБСТВЕННЫЙ ВЫБОР
3. Концептуальные навыки активны
4. Фортуна не может говорить – её связки и магический источник скованы влиянием Забытого.
5. Сила УМИ Забытого в обычной среде – V. В сферах влияния, из-за разных событий, его УМИ возрастает до XII.
6. А Демиург ли Забытый?

Да, мы пришли к этому... Наконец-то...

       

[Фортуна]

Что вообще происходит?

В какую аномальную дыру их завел фатум?

Что за театр абсурда? 

А главное – что это за существо, которое дергало за ниточки?

Больно. Это поистине больно, когда тебя вот так ломают и открыто демонстрируют, что правила в игре диктуешь не ты. Что твои притязания на звание бога – пустой звук.

Когда Безликий заставил время замереть. Когда показал, что попытка Ди-Кель помочь обернулась лишь новыми ранами. Когда буквально вырвал голосовые связки голыми руками... всё это вредило не физически. Боль была другая. Ломалось божественное эго, которое за словами: «без нас мир бы рухнул» совершенно утонуло в осознании своей абсолютной безнаказанности и бессмертия.

А что же теперь?

Кристалита была убита. И по стенаниям Данакта Туна понимала, что ей грозит не столетний сон. Три демиурга. Не современные оборванцы, а те, кто присутствовал при сотворении самого Аркхейма, сейчас плясали под чужую дудку и могли расстаться с жизнями.

Фортуна успела уже несколько раз подумать о том, во что превратилась утренняя забава и обычное веселье со смертным. Очередная божественная насмешка удачи. И вот теперь они погрязли в крови, ужасе и смерти. Настоящей. Той, что может погрести под собой даже бога.

Самое время даже тысячелетнему существу поддаться панике. Даже той, кто давно не против умереть. Право дело, погибнуть в таком кровавом театре – это истинно достойная смерть. Здесь уже не останется место для вины и сожалений.

Однако сознание Туны вдруг особенно уцепилось за фразы об избранности. О величие в пустом одиночестве. Фортуна попыталась усмехнуться, но поняла, что лицо осталось неподвижно. Губы не разомкнулись под желанием вымолвить ответ на божественную тираду. Что ж. Тогда демиург открыла свой разум и обратилась к существу ментально:

— Ты говоришь о том, что демиурги уподобились смертным, а сам ты являешься истинным богом и должен нести волю творца. Вот только из тебя сочится самое гнилостное высокомерие и гордыня, на которые не способен бог. Только такой же смертный. Гнилой и опустошенный. Избранный, если он и появится когда-либо, будет нейтрален и справедлив. Ты же одаренная силой пустышка, которой нужно искажать судьбы людей, чтобы ему было весело. Ты ничем не отличаешься от Кристалиты, что решила обуздать иномирное нечто. Но если она играла со смертными, тебе нужен улов крупнее, чтобы заткнуть дыру скуки внутри себя. Потому ты пришёл за плотью демиурга. Можешь не распыляться в божественных речах. Я больше не поверю ни единому слову.

Она смолкла. Не могла не замолчать, когда зашла речь о Неоне и о вине, которая душила изо дня в день. Взгляд невольно упал на корчившуюся от боли Ди-Кель.

В руках оказалась голова Кристалиты. Туна не сожалела о её смерти. Не желала ей такой участи, но не испытывала ни горя, ни радости. Если страх и скребся под ребрами, то лишь за себя. Вернее за то, что останется после неё. Демиургу было жаль людей, которые верили в Эволюцию, что навлекла на них такую ужасную участь. Было жаль и Восьмую. И теперь её терзала мысль: если она умрёт здесь, что будет с её последователями? Не захлестнет ли их эта река крови?

Пространство изменилось. Внутри появилось осознание, что магические силы покинули её. Однако тело вновь двигалось.

Фортуна опустила взгляд на голову Кристалиты. Если глаза той были открыты, она медленно прикрыла их ладонью и опустила веки. Взгляд самого демиурга был спокоен. Что бы ни случилось, ненужные эмоции лишь навредят ей. И как бы ни было сложно убедить себя в этом, она постаралась.

Туна заметила силуэт разъяренной Ди-Кель. И без навязчивых слов Безликого понимала, что происходит. Она решила пойти за раненым зверем. Решила помочь ему. И теперь этого обезумевшего хищника натравили на неё саму. Иронично и мерзко до скрипа на зубах. 

Демиург сделала пару шагов в сторону и аккуратно положила голову Кристалиты на идеально белоснежный снег, что тут же окрасился кровью, создавая смертный алтарь. «Мне жаль», – хотела сказать Туна, но... не могла. А тем временем сорвавшаяся с цепи Ди всё приближалась и вот-вот собиралась напасть.

— Моэ, ты слышишь меня? – мысленно спросила Фортуна, устремляя свой взгляд в сторону невольного врага.

— Да. Я сейча...

— Нет. Не выходи. Что бы ни случилось, оставайся внутри. Я могу умереть здесь. Окончательно. И если ты поймёшь, что всё к этому идёт, постарайся незаметно сбежать и найди себе новое пристанище.

Какое-то время лис не отвечал. В этот момент Туна попыталась призвать свою броню и лук. Те потерялись в этой вьюге событий. И лишь её родной артефакт, монета, появилась в руке.

«Хоть что-то»...

Демиург использовала монету, чтобы наложить на себя магическую защиту. И когда уже собиралась пойти навстречу Ди, татуировка лиса сорвалась с тела, материализуясь рядом в виде двухметрового белоснежного монстра.

— Хуйня всё это, – осклабился лис, а после зарычал во весь голос в сторону приближающейся фурии: – эй, рогатая! Мы здесь по твоей воле! С самого начала моя хозяйка пыталась лишь помочь тебе в борьбе с неведомой тварью, которая и убила эту твою Эволюцию. Мы ввязались в этот пиздец лишь потому, что тебе нужна была помощь. И после этого ты собираешься сражаться против нас?!

— Непослушная псина, – мысленно произнесла Туна, хотя её лица коснулась улыбка. Было что-то приятное в том, что вечно брыкающий и якобы ненавидящий её паразит остался здесь даже перед лицом смерти. – Я не думаю, что Восьмой сейчас в состоянии послушать нас.

Именно так. Именно «Восьмой». Потому что всё сделанное Кристалитой и прочими власть имущими богами – лишь насмешка и желание переиначить природу. Фортуна не признавала этого.

Несмотря на сказанное для Моэ, Туна всё же коротко кивнула, как бы подтверждая слова своего монстра. Она стояла неподвижно и смотрела точно в пылающие ненавистью глаза. Не собиралась нападать на Ди и лишь ждала, чтобы та сама кинулась вперед, раз таково сегодня распоряжение фатума...

«Если я здесь умру, – подумала Фортуна, как бы обращаясь к Забытому, словно считала, что он может её слышать, – знай, что я до конца не признаю это твоей волей. Ты не истинный бог, который управляет судьбой. Потому что судьба беспристрастна. В отличие от тебя».

Фортуна начинает бой, имея при себе Монету и Моэ.
В этом ходу призвала лиса и наложила на себя защиту с Монеты - 24, пока Моэ стоит рядом, защитный купол накрывает и его тоже.

[Ди-Кель]

Тело Восьмой тряслось от внутреннего воя разрушающегося ядра. Когтистые лапы судорожно и резко дергались, словно та едва ли была в состоянии удерживать вырывающуюся наружу ярость и злость. Ноги дрожали, но в то же время твердо стояла на снегу, не давая телу грохнуться лицом вниз. Глаза бестии бегали из стороны в сторону, как у прокаженного, который ищет свою очередную жертву для инфицирования, а затем концентрировалось на Фортуне, но лишь на несколько секунд. Зубастые челюсти громко клацали, выпуская липкую и ядовитую слюну прямо на снег, окрашивая его в синий цвет.
За спиной Ди-Кель медленно выплыли две куклы – Фарфелия и Онодэра. Артефакты с ледяным безразличием смотрели как на Моэ, так и на его хозяйку. Красноглазая кукла в готическом одеянии держала в правой руке ритуальный нож и подобие эфемерной цепи в левой, что вела прямо к шее Восьмой – причина, почему проклятое тело не бросилось вперёд. Онодэра – новый артефакт, что создан Безликим взамен на жизни Кристалиты и Данакта. Кажется, новой кукле было абсолютно все равно, что сейчас происходит, словно не до конца осознала или же не пробудилась после вечного сна. «Ты пытаешься спасти жизни своих жалких пешек, а значит, должна принести в жертву то, что нужно мне...» — протягивая ладонь, рычал монстр в золотой маске.
Несложно догадаться, что Восьмая согласилась на такую ужасную сделку, ведь, откажись, они бы не стояли сейчас хтон знает на какой горе в снежную метель.
Фарфелия медленно двинулась в сторону Фортуны и Моэ. Когда паразит обратился к Восьмой, кукла посмотрела на пса и дважды кивнула, показывая, якобы слышит его слова.
— Я не хочу, но вынуждена... — Фафа говорила эти слова, отводя взгляд в сторону, словно испытывая пожирающее чувство вины. — Такова Судьба...
Встав возле отрубленной головы Кристаллиты, она с безразличием посмотрела на Демиурга Удачи, а затем присела на корточки и медленно погладила отрубленную голову по щеке.
— Мне жаль, Кристалита. Я сделала это ради моих детей. — ладошка медленно поднялась выше, принявшись гладить волосы. — Помнишь, ты говорила, что я твоя игрушка? Так вот...
Рука скрутила локон волос в кулак и медленно подняла голову вверх.
— Игрушка сломалась. Спятила. Слетела с катушек. Она узнала, что ты пыталась спрятать самое важное, что делало её личностью – печальное прошлое. А? Что? Ты...
Кукла поднесла отрезанную голову к левому уху.
— Ты хотела обезопасить меня от губительной участи? Понимаю, понимаю... — Фарфелия резко бросает Кристалиту на снег. — Но посмотри, где мы. А? Что? Ты не можешь смотреть? Ты боишься меня? Ты боялась меня...
Артефакт бросил короткий взгляд на Моэ и Фортуну, а затем вновь обратился к отрубленной голове.
— Тебе не удалось, а я... я проебалась. — кажется, будто артефакт вот-вот заплачет. — Но не жалею о содеянном. Это должно было быть меньшим злом, однако...
Фарфелия вновь смотрит на Фортуну.
— ...не думала, что мне будет так больно прощаться. Так почему же, Фортуна? Скажешь хоть ты? Почему я, плевавшая на вас, Демиургов, чувствую, как меня разрывает изнутри? Почему ядро воет от неописуемой тоски? — но во взгляде Фарфелии не было никаких эмоций, только красные вопрошающие огоньки танцевали в зрачках. — Нахуй это. Я не хочу причинять тебе боль, но сдержать Первобытного тоже не в состоянии.
Кукла широко открыла рот, будто говоря немое: «А, ну да, ты же не знаешь...».
— Я поясню, пока нахожусь в сознании. Наверное, несложно догадаться, что я умираю из-за того, что Кристалита погибла. Эскадрон привязывается к своему источнику и после его гибели, скажем так, начинает слетать с катушек, превращаясь в Первобытного – это крайняя и довольно агрессивная форма, что ищет своего наследника для насыщения. В первый раз, когда меня убил Данакт, только благодаря Девятой и силе Эволюции меня удалось усмирить. — левая рука подняла цепь чуть выше, дабы продемонстрировать Фортуне сдерживающий элемент. — Иронично. Я пыталась спасти своих детей, запечатав тускнеющие ядра в куклы, но, в конечном итоге... они просуществуют не дольше моего, если не отдать их Девятой. Я сделала фатальную ошибку, доверившись Безликому.
Кукла отвела взгляд на снег, словно пытаясь найти себе там оправдание.
— Прости. Думаю, ты уже поняла, да? Я была слепа возможностью спасения детей, когда рассматривала тебя, как очередной вариант для пожирания Безликим. Ты нужна была мне только для этого... — Фафа сделала короткую паузу, пытаясь проглотить гордыню. Еще секунда и артефакт падает на колени, выбрасывая цепь и нож в стороны, затем спрятав руки под снег. — Мне было плевать на тебя с самого начала: было все равно, что у тебя за Орден, было плевать на твоего вонючего пса и твое прошлое... На этот мир... в целом... Я лишь хотела тихой жизни и спасения... МНЕ, БЛЯТЬ ПЛЕВАТЬ НА ВАС, УЕБКОВ! Я НЕ ХОТЕЛА ЖИТЬ В ЭТОМ МИРЕ!
Кукла изо всех сил стучит по снегу и громко, душераздирающе кричит голосом Восьмой, пытаясь бороться с противоречивыми эмоциями, что топят её в океане сомнений. Еще несколько секунд и она медленно поднимает голову.
— Так почему же... ядру так больно? Почему мне хочется разорвать себя на атомы, дабы больше не видеть того, что натворила?
Артефакт медленно встает с колен, поворачивает голову и зовёт Онодэру к себе. Последняя послушно кивает и быстрым шагом подходит к Фарфелии.
— Позаботься о моих детях, пожалуйста. — кукла подняла глаза вверх и, набрав воздух, громко закричала. — Именем Эскадрон! Я отказываюсь от нашей сделки, Нотлэр! Имя твоё – поражение мне! Звучит здесь, как проклятие жизни! Забери меня, но оставь их!
Взгляд впился в Фортуну, а губы проронили последнее: «Бегите, он... не... Де... ми...».
Голос куклы эхом разлетелся в стороны и, кажется, что ничего не произошло, но так длилось совсем недолго, ведь звено цепи звонко лопнуло и растворилось в воздухе. Фарфелия, на секунду потеряв координацию, резко пошатнулась вправо, но затем быстро пришла в себя и развернулась в сторону, откуда предположительно должна была напасть Восьмая. Должна была – её тело действительно устремилось вперёд, но её движения были невероятно медленными, словно она попала в вязкое пространство. Не только она, а и все вновь оказались в коробке Безликого. Никто не мог даже и пальцем пошевелить.

Вакханалия продолжалась. И, кажется, ей нет конца...

Существо в золотой маске вновь объявилось прямо за спиной Фортуны. Она могла прочувствовать магическую ауру – не ту, что была на кровавом форуме Эволюции, нет. Та аура казалась слабее в несколько раз, а эта... была настолько противоречиво незнакома, как для Демиурга, но так хорошо узнаваема, как для... древнего хтона: поражающая до самых мелких клеточек внутри тела ледяное касание заставляет оцепенеть с ног до головы; ментально топя своей яростью, наводя животный страх и отчаяние. Если Фортуна участвовала в отражении Хтонического катаклизма, то это существо предоставило тот самый спектр эмоций и воспоминаний, что в древние времена.
— Я разочарован. — говорил Безликий за спиной Фортуны. — Мы так хорошо закончили с Эволюцией и Данактом, отправив их в столетку, а теперь ты резко даешь заднюю? Отказываешься мне приносить в жертву Фортуну, как и было оговорено? Почему? Я бы помог тебе в этом... А, впрочем, Ди-Кель, вы вдвоем разыграли прекрасную сцену отчаяния и покаяния. Я почти впечатлен от такого внезапного просветления. Что же, раз вы так прониклись чувствами...
Безликий словно вырвал кадр из реальности и немыслимым образом оказался рядом с медленно рвущейся вперёд Восьмой, что стремительно разлагалась, превращаясь в Первородного – она целилась атаковать Фортуну.
— В твоем существовании больше нет смысла. Жаль, конечно... — образовав длинный меч алого цвета в руке, Нотлэр тихо хмыкнул и покачал головой, выражая своё разочарование. Он совершил резкий выпад вперед и грудь эскадрон с легкостью приняла в себя клинок, что раздробил ядро на мелкие части. — Спасибо за службу, Ди-Кель, хоть и столь короткую.
Высвободив Восьмую из пространственных объятий, Безликий с упоением наблюдал, как та на скорости споткнулась о собственные ноги и рухнула на землю с громким рыком, кашлем и так знакомой тряской от агонии ядра. Она боролась за свою жизнь из последних доступных сил: прикрывала рану, скручивалась калачиком, стучалась головой о снег и громко кричала, пытаясь взывать к некромантии, но тщетно – влияние Хтона было слишком сильным в здешних местах.
Фортуна могла лишь наблюдать за тем, как садист из древних времен добивает ослабленную дичь, наслаждаясь процессом.
Еще десять секунд бултыханий тела в агонии и конечности стремительно ослабевают, упав на землю. История Тайгеты закончилась здесь...

Сала-Аль-Дикель погибла.

Пространственная доминация монстра ослабила свою хватку. Теперь Фортуна могла шевелиться и, кажется, даже говорить. Демиург видела, как противник резко развернулся в её сторону и молниеносным выпадом меча, разрывая пространство Отлично (36) , ринулся к ней, а затем совершил коварную подсечку Отлично (44) , дабы повалить с ног, а затем совершил рывок назад, вернувшись в то место, откуда начинал атаку. Его стиль боя был рваный, хаотичный и он явно опирался на пространственные приемы, однако, это не отменяло факт разрушительности его атак.
— Ты права. Я не есть бог и, к счастью, не Демиург. Вы слишком скучные куски материи, но даже ваши совместные усилия не помешали мне прорваться во время, кхе-хе-хе, так называемого Хтонического Катаклизма. — его рука указала на небо. — Грядут великие перемены, Фортуна! Я – лишь покорный слуга тех, кто вторгнется сюда! Скоро... Совсем скоро ты прочувствуешь на себе все...
Нотлэр встал в боевую стойку, готовясь отражать или же атаковать Демиурга.

— Чувствуешь?

Фортуна ощущает прилив сил. Сейчас она способна использовать все свои ресурсы и даже куклы будут повиноваться её командам.

— Это моя благосклонность. Имей благодарность и отправляйся в свой чертов лимб... к, возможно, брату!

Планы Безликого поменялись. Ограничения сняты.

[Фортуна]

Безысходность веревкой опутывалась вокруг шеи и с каждым действием этого странного существа, в ловушку которого они угодили, Фортуне становилось всё сложнее дышать. Даже когда пространство не было обращено против них, она всё равно не спешила срываться с места. Внутри демиурга зарождалось осознание, что всё это... бесполезно?

Пока Фарфелия говорила, донося глас своей хозяйки, Туна с нескрываемой тоской во взгляде смотрела лишь на Ди-Кель. Вернее ту озверевшую оболочку, которая рвалась с цепи и брызгала слюной, желая вгрызться очередной богине в глотку.

Что демиург должна была испытывать сейчас? Когда ей буквально признались, что её использовали. Хотя она искренне пыталась помочь, просто «потому что». «Потому что эти двое казались интересными». «Потому что фатум не зря свёл нас вместе». «Потому что... не оставлять ведь бедную Фафу одну, когда Ди пропала». «Потому что... хочется выбраться самой и спасти за собой следом тех, кого она считала в этой истории хотя бы относительно положительной стороной».

И вот они здесь.

И вот она узнает, что изначально была лишь жертвой и пешкой, которую хотели кинуть на съедение.

Если честно, Фортуна никогда не была до одури правильной. Зачастую она могла закрывать глаза на многие ужасы, которые творило то или иное существо. Но лишь до тех пор, пока тень от зла не упадет на две вещи – на неё и её людей.

И вот Ди-Кель сожрала, прожевала и выплюнула эту догму морального компаса богини. Теперь Туна должна была ненавидеть её. Должна была злиться за всё, что происходит. Ведь даже сейчас, когда Фафа говорила, когда они, кажется, раскаивались, выхода уже не было видно.

Однако Фортуна смотрела на обезумевшую Ди и не чувствовала ничего, кроме глубокой горечи. Столь сильное и грозное существо, которое она встретила ранее и которое так привлекло её, превратилось в своё подобие. Эскадрон была страшным хищником, превосходным из-за своей опасной природы, а сейчас... ох, нет, Туна не сомневалась, что эти когти могут впиться в её плоть, едва опустится цепь. Но богине было больно от осознания, во что превратили саму сущность некогда Великого Генерала. Сначала Кристалита, а теперь и Забытый.

Почему-то вместо раскаленного гнева Туна чувствовала к Ди лишь душащее сочувствие.

И потому ей было невыносимо горько смотреть, как лезвие пронзает тело Эскадрона. Пространственная ловушка вновь активировалась, и демиург не ощущала контроля над своим телом, но внутри она вздрогнула в момент, когда свершилось это преступление. Вернее лишь его аккордная часть. Сама симфония преступлений против личности Восьмого началась очень и очень давно.

Если бы Туна могла, конечно, она бы не смотрела на страдания Ди-Кель вот так смиренно. Но их мученик в очередной раз натянул поводок. Какой же это гадкий и мерзкий приём. Словно зрителя вырывают из зала и делают главным героем, но в момент кульминации кидают обратно со словами: «а сейчас ты снова лишь наблюдатель».

По холодной, бледной щеке демиурга скатилась крупная слеза.

Последний хрип Ди звучал как приговор.

Он не демиург. Логично и... фатально. Ведь если у них, богов этого мира, есть ощутимый Фортуной максимум сил, то те твари, что когда-то лезли в Аркхейм, могут быть куда могущественнее.

— Мне жаль, Ди, – первый тихие слова, которые слетели с губ Туны, едва она смогла заговорить.

Жаль. За то, при каких блядских условиях они познакомились.

Жаль. Что всё так отвратительно сложилось.

Жаль. Что род демиургов в истории Эскадрона показал себя редкостными ублюдками.

Главный герой этого жуткого спектакля был убит, а занавес не спешил опускаться. Страница сценария перевернулась и вместо торжественного «Конец» их ожидал ещё один Акт.

Фортуна на секунду провалилась в омут горьких раздумий, из которых её вырвал рык Моэ. Он куда меньше сочувствовал Эскадрону её детям.

—Туна, осторожнее! – зарычал лис, когда Безликий оказался возле демиурга.

Та моментально дернулась. Как-то неловко, словно всё тело затекло после пространственных пут. В ответ на выпад меча она попыталась выставить магический щит (Защитная. 27), ведь понимала, что её реакции будет недостаточно против столь могущественного существа, но...

— Блять, – тихо прохрипела богиня, когда её живот пронзили лезвием и одежда начала окрашиваться красным. Она успела лишь зажать рану одной рукой и выставить вторую, чтобы магическим всполохом остановить подсечку, но и здесь её ждала неудача (Защитная. 26). Можно в очередной раз пошутить об ироничности подобных слов.

Демиург упала на снег, ощущая спиной холодное одеяло дикой природы. Нотлэр переместился обратно на исходную позицию и явно собирался вести бой дальше, но... его жертва не спешила вставать. Лишь хищный лис встал между ними, грозно рыча и стараясь казаться больше, чем он есть на самом деле.

— Хтон, значит, – голос Фортуны зазвучал смиренно и безвольно. На её лицо падал снег, а рана кровоточила, окрашивая всё вокруг в красный. Одну из рук демиург держала поверх ранения, вторая осталась между снегом и спиной, словно она умудрилась её неловко вывернуть при падении.

— Занятно, раз ты не смог убить Данакта и Кристалиту полноценно, а лишь отправил на сто лет, значит, и я здесь не умру окончательно...

Её голос протекал спокойно, словно она уже сдалась.

— Так зачем тогда лишний раз рыпаться? – она тускло усмехнулась, и словила осуждающий взгляд хищного лиса. От удивления, его рык стих. – Едва ли я смогу победить тебя в одиночку. А на них, – Туна посмотрела в сторону кукол. – Мне плевать. Не понимаю, почему Ди-Кель посчитала, что я хоть пальцем буду шевелить ради её «детей», раз она завела меня в ловушку и хотела скормить хтону. Я ведь искренне пыталась помочь этому странному существу, а она оказалась лишь подлой иномирянкой.

Демиург хрипло рассмеялась, а после поморщилась от боли.

— Если честно, я ненавижу всех иномирных тварей, которые лезут в Аркхейм. Всё нечестивое в нём появилось лишь от вас. И в этом правиле моей жизни Ди-Кель и её отпрыски мало отличаются от тебя. Только подумать. Она погубила двух моих собратьев, но молила помочь её куклам. Что за ебучее лицемерие?

Воздух всё больше наполнялся запахом крови. Казалось, рана не должна была убить Туну, но та не спешила даже пытаться её исцелять. Словно всё уже решено, и она приняла свою судьбу. Так решил фатум, что уж тут поделать?

В какой-то момент начало казаться, что вместе с кровью из богини начинает вытекать настоящая предсмертная энергия. Та самая, которую остальные демиурги поглощали, дабы становиться сильнее, когда пожирали своих собратьев. С морды Моэ на снег невольно закапала слюна.

— Что мне делать? – мысленно спросил лис, растерянный из-за слов хозяйки.

Однако та ему не ответила. Не знала, насколько велика ментальная сила этого существа, и может ли он залезать даже в мыслительные диалоги. Лишь коротко посмотрела на паразита, а после вновь перевела стеклянный взгляд на  Нотлэра.

— Давай уже покончим с этим, – произнесла она так, словно выносила смиренный приговор самой себе.

Она ведь и правда должна была ненавидеть Ди...

Она ведь и правда давно собиралась умереть...

Она ведь и правда не видела возможности выбраться...

Но одна простая мысль: «Раз ему понадобилась помощь Эскадрона, значит, он не всесилен» заставила сопротивляться.

И все сказанные ранее слова, которые звучали столь логично и искренне, были не более чем желанием выиграть время. В прижатой к земле руке Фортуна собирала энергию. Богиня всячески пыталась скрыть это кровью, что перемешалась с покидающей тело силой божественной жизни. Ведь всё выглядело так, словно у неё будет всего одна попытка и промахнуться нельзя.

Демиург сочувствовала Ди. А её божественное эго было задето и неприятно рокотало. Поэтому, пока у неё есть возможность, она будет пытаться дать отпор этой твари, чем бы та не была на самом деле.

Увы, вопреки отсутствию приказов, Моэ понял, что собирается делать его хозяйка.

— Ну уж нет, – рыкнул лис и хищно рванул в сторону Безликого.

Его клыки и зубы попытались добраться до кусков хтонической плоти, но... они все понимали, что это бесполезно. Взгляд Туны не мог не дрогнуть в этот момент.

Первый удар (Атака, 19), и она ментально кричит ему:

— Беги, тупая ты псина!

Второй удар (Атака. 20), и Моэ игнорирует.

— Ты же сдохнешь рядом с ним! – вновь рычит Туна всё также мысленно, хотя продолжает лежать на спине. Её кожу до ожога начинает проедать скопившаяся энергия для магического взрыва.

— Соберешь меня по кускам. Если выживешь. А если  нет – то и хрен с ним, – мысленно ухмыляется лис и с рыком пытается вцепиться прямо в глотку Нотлэра (Атака. 22) Впервые он делает это не для того, чтобы разорвать противника, а просто, чтобы отвлечь на себя внимание, даже если то будет последнее, что он сделает. И уж ему-то абсолютно плевать на тех кукольных девок. Он просто хочет дать шанс своей хозяйке уйти живой. 

У Фортуны сперло дыхание от негодования и горечи. И всё же в момент, когда Моэ делал очередной выпад, чтобы задержать Безликого, она глухо произнесла:

— Транбэльвация...

Демиург, тратя добрую треть своего магического резерва в одном заклинании, попыталась создать магический взрыв по силе равный 10 УМИ прямо внутри тела Нотлэра. (Транбэльвация за 10 единиц магии. 39. Использован 1 переброс). Понимая, что это поведет за собой огромную ударную волну, она резко вскочила с земли, сгребла в руки обе куклы и моментально кинулась прочь, со скрипом на сердце оставляя Моэ за спиной.

— Фафа, прикрой нас!

[Ди-Кель]

Существо в золотой маске внимательно слушало Фортуну. Его «лицо» сверкало зубастым оскалом от осознания Фортуны того, кто или... что перед ней стоит. Длинные пальцы крепко держали два огромных окровавленных меча, что дрожали от впитываемой лезвиями крови Демиурга. Они вопили в «голове» монстра и просили продолжения кровавого пира. Их острие давно не вкушало чего-то такого диковинного и невероятно «вкусного».
Хтон чувствовал превосходство и безоговорочную доминацию на снежной арене. Даже если куклы, Моэ и Фортуна объединят усилия, то далеко не факт, что им хватит сил даже для того, дабы нанести урон средней тяжести.
Демиург понимала, что Забытый из Нечто не сможет её убить – это чистейшая истина. Но, кто сказал, что он и его «последователи» не будут заниматься одержимым преследованием, плетением интриг и политическим уничтожением как её, так и Ордена? Его нити кукловода оплетают большинство уголков Аркхейма. Его никто не знает и не помнит, но воля его – святой закон. Когда его палец указывает на жертву – спящие просыпаются и, как муравьи, но неосознанно, начинают делать все, дабы достигнуть незримой цели.
Зачем все это? Для чего? Для демонстрации силы. Для громкого и в то же время шепчущего заявление о себе: «Вы уничтожили и побороли не всех со времен Древнего Катазлима... Я все еще здесь, но вы никогда меня не увидите...».
Фортуна... она... действительно имеет невероятную удачу встретиться с этим существом воочию. Она вторая из Демиургов, кто сталкивается с ним с глазу на глаз. Кто первый? Данакт. Именно он впервые встретился с Забытым сотни лет назад и, с треском проиграв бой, получил «вознаграждение» в виде разрушающих сознания «предсказания», что сбываются сейчас. Ослабленный Демиург, одержимый предотвращением катастрофы, стал лишь куклой в руках древнего хтона и своими попытками предотвратить страшное свершение, лишь приближал его: создание специального подразделения по поиску «аномалии», союз с Эволюцией, вражда с эскадрон, «верные» действия лишь приближали то, что происходит сейчас с Фортуной.
«Зомбированные» Забытым последователи Данакта, словно пешки, выполняли всю грязную работу; завербованные советники шептали истину Безликого, заставляя Демиурга делать неверные, безумные и, порой, катастрофические действия. Найденные, а затем «украденные» древние реликвии усиливали существо, что скрывает свой лик за золотой маской.
Потому Данакт мешал Фортуне. Потому его действия касательно Эволюции казались эгоистичными и самоубийственными. Потому он, яростно пытаясь спасти всех, вновь потерпел поражение и отправился (???) в столетний лимб.
— Дети не виноваты в том, что их родители являются монстрами, разве не так? — Нотлэр склонил голову набок. — А родитель не виноват в том, что оказался во враждебном для него мире. Каждый выживает, как может, Фортуна. И я, признаться, не осуждаю действия Ди-Кель, ровно, как и тебя, однако...
Монстр развел руками и пожал плечами.
— Я удивлен, что ты даже не пытаешься поддать слова кукол сомнению и призме скептицизма. Удивлен, что ты слепо веришь тому, что видишь и слышишь. Удивлен, что ты готова сдохнуть здесь и сейчас, лишь бы не париться и не пытаться противостоять, оставив свой Орден мне на потеху. Не думаю, что ты уверенна в своей готовности принять смерть и просто проглотить мои слова за правду, Фортуна...
Правый клинок указал в сторону Демиурга.
— Но ты можешь быть уверенна в неудержимом желании показать тебе мою силу. — он медленно кивнул в ответ на предложение покончить со всем этим. — И ты даже не предпринимаешь попыток договориться... Лишь слепо бьешь в надежде попасть... Как предсказуемо. Вы, Демиурги, действительно стали слабее после столь долгого заигрывания со смертными.
Для Забытого все происходящее было лишь детской игрой. Забавой. Древнее существо цинично играло с чувствами, жизнями и судьбами, прикрываясь предначертанной чередой событий. Он не хотел свергнуть Коалицию, не хотел убивать Демиургов из-за какой-то ослепляющей мести, не желал власти, нет... Он просто делал это из-за древней, как он сам, скуки. Возможно, когда-то давно, он пытался помогать жителям Аркхема, но и возможно, его когда-то жестоко предали и теперь Забытый — а ведь он не просто так носит такое имя. — играет ту роль, что предписали жители здешнего мира.
Фортуна была права, когда задумалась о том, что Забытый не всесильный. Это закон вселенной. Быть всесильным невозможно и не положено. «Я лишь покорный слуга...» — но кого? Или это очередная ложь? Покорный слуга слетевшей крыши над головой? Впрочем, для Забытого все происходящее было лишь детской игрой. Забавой.

Heart of Corruption

Он играет с эмоциями...
Он бросает в жерло Бездны, с любопытством наблюдая за отчаянными попытками выкарабкаться из неё.
Ему скучно и он создает вакханалию. Просто для того, дабы существа здесь помнили, какую ошибку допустили их «защитники» от Катаклизма.
Рука Забытого крепко сжала направленный на Фортуну клинок, ожидая выпад.
— Ну уж нет...
— Зря. — кратко отрезал Нотлэр, когда увидел стремительно приближающуюся псину.
Бездонные глаза наблюдали за псиной, ожидая его приближения. Тело Забытого слегка напряглось и наклонилось вперёд, готовясь к отражению... такой бессмысленной и читаемой... атаки.
Как только живой артефакт приблизился и, раскрыв свою пасть, набросился на хтона, тот резко выбросил клинок вперед, заставляя Моэ вцепиться зубами за лезвие меча, тем самым не дав себя укусить [Отлично: 50]. Отбросив псину в сторону, он уже хотел вернуться к диалогу с Фортуной, но обезумевший пес предпринял вторую попытку нападения.
— Бесполезно.
Резко оттолкнувшись назад от выпада Моэ, хтон выбрасывает руку вперёд и изо всей силы лупит его по морде рукояткой меча, отбросив на несколько метров в сторону, словно давал шанс исполнит еще одну, последнюю атаку [Отлично: 38]. На этот раз артефакт был гораздо ближе к цели, но все еще безуспешно.
— Но благородно.
Маска в мгновение поменяло свой облик: бездонные глаза засверкали огнями, словно внутри глазниц две огромные вселенные, золотая облицовка начала таить и плавиться от магического потенциала Забытого, острые зубы стали еще больше. Теперь он походил на хтона еще больше. Он предстал перед Моэ в более грозном обличии, дабы мягко намекнуть ему, что игры кончились – это был последний «побег за мячиком» в его жизни.
— Auguri se da taunm. [Бездна заждалась] — уклоняясь от очередной атаки в сторону [Отлично:40], прошептал Забытый. Их взгляды встретились и артефакт видел, как Забытый смотрит на него, словно понимая, что тот лишь отвлекает, дабы дать шанс, но... — Твоя роль сыграна.
В этот же момент правая рука направляет клинок прямо в голову Моэ. Возможно, артефакт хотел уклониться от контратаки, но подлость пространственного существа заключалось в... пространственных трюках... Острие лезвия с ледяным свистом устремилось в шею паразита через пространственный карман, что было создано прямо в момент запутывающего удара. [Отлично: 36]
Тяжелое тело Моэ повисло в воздухе, пока клинок «держал» голову. Это был благородный, отчаянный и дерзкий поступок. Забытый оценил такой жест артефакта, хоть это, по сути своей, был предмет. Живой, но все же предмет...
— Она предпочла сбежать. — погладив шерстку Моэ, тихо сказал Нотлэр. — А значит, хочет жить.
Забытый медленно и с нежностью положил побежденное тело на окровавленный — кровью Ди-Кель. — снег. Затем его взгляд осмотрел тело Восьмой еще раз и, как ожидалось, снежная буря похоронила её. Навсегда. История Тайгеты закончилась в мучениях, предательстве и одиночестве...
— Она присоединится к тебе. Ты не будешь одна в вечных снегах, Ди-Кель.
Нотлэр чувствовал внутри себя магию Фортуны. Она ожидала разрушительный взрыв, что разорвет существо на атомы, однако, так и произойдет. Не прямо сейчас... Хтон сдерживал нарастающий огненный пузырь внутри себя, дабы разыграть этот аккорд, как последнее слово безысходности.


Снежна буря непроглядной шторой закрывала обзор для Фортуны. Её глаза не видели, куда несут уставшие ноги. Обжигающий холод кусал конечности и, даже если Демиург не чувствует холод, то здешний был из тех, что плевал на данные особенности. Сбивающий с ног ветер пытался замедлить и сбить с ног Демиурга, дабы та не могла покинуть это место, словно умоляло остаться навсегда.
Некоторое время красноглазая кукла просто потупила взгляд на снег и молчала, а затем, словно её проводки переклинило и она начала брыкаться, пытаясь вырваться из рук Фортуны.
— Бесполезно. — с отчаянием в голосе прошептала Фарфелия. — В этом нет смысла! Нет!
Она несколько раз агрессивно отталкивалась от Демиурга и, наконец-то, после нескольких попыток, таки смогла выскользнуть и упасть лицом в снег. Едва поднявшись на ноги, где снега ей было буквально по колени, она посмотрела на Фортуну.
— Я пыталась прятать нас! Пыталась... Я... Я иссякла... Онодэра... Мы не справились. Ты не справилась. — артефакт начал панически крутиться по сторонам. — Он...
— ... здесь.
Громкий лязг металла и электрических компонентов не дал договорить кукле до конца. Фортуна видела, как разрубленное тело и ядро Фарфелии разлетались на мелкие части. Артефакт не успел предупредить Демиурга, а, если быть точнее, заметила слишком поздно присутствие Забытого.
— Подня..!
Онодэра пыталась сотворить магию, дабы защитить себя и Фортуну, но её ждала точно такая же участь, как и красноглазую сестру – тело буквально разорвало на мелкие части и осколки от одного мощного удара.

ФОРТУНА...

...УМРЕТ...

...ЗДЕСЬ.

Оглушительным ревом в голове Фортуны послышались слова Забытого. Еще секунда и она видит, как, словно из неоткуда, вырывается худощавая рука и мертвым хватом цепляется за горло, а за ней выходит Забытый. Пуговицы его смокинга и рубашки были расстегнуты, но вместо привычного тела виднелась непроглядная, бесконечная чернота, а в области солнечного сплетения, где должны были быть кости, красовалось элитное заклинание Фортуны.
Она могла сопротивляться, брыкаться, стараться вырваться, но, чем больше она это делала тем сильнее сдавливал руку Забытый, перекрывая доступ к обижающему легкие воздуху.
Сияющие глаза Забытого пожирали взглядом Удачу.
— Ты была права, когда сказала, что я не могу убить Демиурга своими руками, но... — Забытый медленно тащит божество на себя. — Кто сказал, что это буду делать я?
Нотлэр схватил Фортуну за шею второй рукой и медленно потянул её на себя. В губительные объятия.
— Ты уже наверное понимаешь...
Его ледяное, бесконечное «тело» соприкоснулось с, возможно, окровавленным телом Фортуны. Хтон крепко взял её в объятия и изо всех сил — ребра Демиурга начали громко хрустеть и ломаться. — прижал себе.
— Что у тебя нет выбора, кроме как умереть...

Фортуна чувствовала, как транбэльвация начала активацию, отдавая нестерпимым жаром. Еще секунда и...

Горы похоронят тебя...

...

...

...


Разорванный на части Забытый стоял возле разорванного от взрыва тела Фортуны. Он знал, что она еще в сознании и способна слышать...

...и мой голос – это твоя колыбель...

Она проснулась, жадно вдыхая воздух, словно её целую вечность окунали в ведро с ледяной водой, не давая вдохнуть. Все происходящее где-то там, в горах, было лишь наваждением или же сном. Впрочем, сейчас Фортуна сидела на том же форуме, где и началась вся кровавая заварушка, а напротив неё едва, но все еще живые Данакт с Кристалитой. Их кожа была бледной, как снег, а взгляд смотрел куда-то в пустоту, абсолютно не реагируя на происходящее. Возможно, они и хотели что-то сказать очнувшемуся Божеству, но... было кое-что другое. Кто-то точно был мёртв после всего. Фортуна чувствовала тяжесть в руках и, опустив взгляд, могла увидеть истерзанное исцеляющей магией тело Ди-Кель. Именно рогатая поплатилась жизнью в... чём? Что произошло и...
— Хорошая работа, Фортуна. — послышался леденящий сердце голос. — У них даже не было шансов против тебя. Сначала вырубить Ди-Кель с помощью исцеляющей магии, а затем так мастерски разобраться с Данактом... Я...
Нотлэр начал громко хлопать в ладоши.
— Поражен, как ты довольно быстро разобралась с ними, находясь в моем измерении. Расскажешь, что ты видела там? Ах, да... — он резко прекратил хлопать. — Я не смог убить Данакта и Кристалиту полноценно, правда? А вот ты...
Существо встало в полный рост и поправило смокинг.
— Ты... сделала это без жалости...
Он не врал. Он не блефовал. Он говорил правду: чистую, искреннюю и твердую...

�

[Фортуна]

Это какой-то бесконечный день.

Бесконечное издевательство.

И даже когда на секунду задумываешься, что уж теперь-то всё, новый виток иллюзий начинается сначала.

Туна успела пережить боль от увиденной смерти Ди-Кель.

Успела оцарапать горло горечью за несчастного Моэ, который пожертвовал собой.

А после успела задохнуться от безысходности, когда поняла, что даже это и её сильнейшее заклинание оказались бесполезны.

И вот она снова просыпается всё в том же зале. И даже если что-то физическое и материальное оказалось ложью, по крайней мере, у неё и её паразита всё ещё есть их жизни, то ментальная боль никуда не делась.

Даже Бога можно свести с ума, если снова и снова пропускать его через душевную мясорубку. Нет, сейчас Туна ещё не рассталась с разумом, но как же всё это надоело. Как же было тяжело.

Едва Фортуна очнулась, как тут же скрючилась с болезненным мычанием, как если бы её пронзила ужаснейшая мигрень. Руками она массировала виски в надежде, что душевная мерзость отступит, но к горлу всё равно подкатывал ком тошноты от увиденного и иллюзорно пережитого.

Она с мучением выдохнула в конце концов, подняла взгляд на Данакта с Кристалитой. Поджала губы, утерла глаза. Не заплакала, но и правда ощутила себя ребенком, который застрял в кошмаре и просто хочет, чтобы всё это закончилось. Проснуться по-настоящему и зарыдать в подушку.

Какой-то бесконечный сонный паралич.

Когда демиург посмотрела на тело Ди и вняла словам Безликого, у неё уже просто не хватило моральных сил, чтобы сожалеть по новой. Она ведь буквально недавно пережила эту смерть, пока тащила кукол по заснеженной пустыне.

Было ли ей жаль сейчас Данакта и Кристалиту? Было ли стыдно за её собственные действия? Едва ли. Она сделала это под очередной пеленой иллюзии. Да и они сами засунули себя в круговорот этого ужаса. Не по своей воле здесь оказалась лишь Туна. Так что в пизду. Ей было никого не жаль.

Только себя...

... и Ди-Кель.

Наконец, Фортуна перестала корчится. Прокашлялась, ещё раз стерла негу с глаз. Выпрямилась. Посмотрела на хтона с осознанным смирением, но не угасшими нотками тихой смелости.

— Нотлэр, верно? – заговорила она как можно спокойнее. Истерия и сожаления ушли на второй план. – Ты ведь наверняка видел и контролировал то, что происходило в очередном твоём проклятом зазеркалье. Там ты сказал, что тебя удивляет, почему я сдаюсь, а не пытаюсь договориться. Так может... – она обвела взглядом своих собратьев, – всё-таки хоть что-то обсудим?

Она размяла плечи и шею, словно пыталась прийти в себя ещё и физически.

— Возможно, у нас мало шансов против тебя в бою. Я не хочу пытаться снова проверять, насколько они вообще реальны. Однако тебе ведь что-то от меня нужно? Ди-Кель уже мертва. Данакт и Кристалита на пороге столетнего забвения. А со мной ты снова и снова играешь в эти блядские иллюзии.

Выдохнула. Вдохнула.

— Я сначала думала, что главная роль во всем этом спектакле кукол у Ди-Кель. Но вот она мертва, а ты уделяешь мне больно много внимания для марионетки второго плана. Что тебе нужно? Ты хочешь, чтобы я сожрала их? Тебе нужен демиург, который оборвет их жизни окончательно? Или что-то ещё?

Туна устало пожала плечами, глядя в на Нотлэра так, словно видит его глаза за черной пеленой.

— Скажи прямо. Я до сих пор не понимаю твоих мотивов, но хочу с этим закончить. Если так нужно, давай заключим сделку. Я сожру их, – она с абсолютной легкостью указала на демиургов. – Мы хищники с начала времен. А эти двое слишком заигрались. Однако взамен я хочу сделку. Где на второй чаше моя свобода, – она опустила взгляд на Ди. – И тело Генерала... 

Хотела ли она пытаться воскресить Ди?

Да, конечно.

Как воскрешать нечто, что умерло от целительной магии?

Об этом она подумает позже...

[Ди-Кель]

Наконец-то хтон услышал то, чего так долго желал.
Он молча и внимательно слушал Фортуну: рассуждения, требования и предложения. Сейчас всё идет по тому сценарию, которая предложила Ди-Кель еще задолго до первой встречи с Фортуной, где последняя была критически важным, недостающим элементом в сложном хитросплетении интриг, мести и совместных интересов.
Рогатая не хотела служить Хаосу, Миру, Войне, Развлечению, Жизни, Смерти, а либо любой другой сущности, что олицетворяла собой то или иное будничное, мирское явление, а вот Фортуна – это... нечто высшее по её мнению... У Пастырей Эскадрон есть излюбленная фраза, когда спрашиваешь об их корнях: «Удача – наш прародитель. Мы до сих пор не можем объяснить своё происхождение... Мы не знаем, кто мы на самом деле, но мы живём, поём, творим и умираем ради Высшего, Незримого Блага».
 Хоть обескровленная «обидчица» Локуса и любила своё творение до безумия, но это самое творение не понимало, что такое «любить» по меркам эонов, дархатов, хуманов и даже Демиургов. Пыталось, управляясь настройками Божества, но, все равно, скрипт слетал с катушек, словно непослушный код, ставя собственные потребности на первое место и лишь долг заставлял её безоговорочно склонять голову и опускать взгляд. Ненадолго...
Служба Эволюции была навязана из-за поражения от меча Данакта, где затем Генерала выдрали, как бы комедийно это не звучало, из лап служителя Смерти. Однако, когда вся горькая правда всплыла наружу, кровавой пеленой пожрав рассудок, бестия вышла из-под контроля и принялась строить план по уничтожению собственного творца: долго, скрупулезно и точно. Эскадрон очень свободолюбивая раса и любое посягательство на независимость от чужой расы, — даже если и приходится служить ей. — будет пресечено на корне. И вот, будучи на грани встречи с Творцом, Восьмая показывает свою силу Фортуне, как предостережение в будущем: «Я хочу быть с тобой, но это твоя участь, если ты решишь убить меня...». Даже если Фортуна откажется от неё, то эпичная смерть со множеством унесенных бедолаг и оставленная на десерт могущественному хтону Удача – это чудовищная месть за уничтожение Генерала. Такова цена Королевы Некромантии. Такова цена Генерала из Войда
В этой истории был Серый Кардинал – Фарфелия. Обыкновенная на вид кукла-артефакт, но на самом деле это маленький, любопытствующий эскадрон в теле куклы. Она была спасена Генералом от рук Рэйвэна и Девятой за, якобы, предательство, ведь она первая засомневалась в том, что Ди-Кель – монстр. Её песнопение спровоцировало Рэйвэна на встречу по указанию Девятой, дабы затем использовать в нужном моменте. Её фарфоровые ручки и разум вывели Ди-Кель на Безликого, а затем и Фортуну. Огромная сеть Локуса позволила ей буквально следить за «фортунитами» и собирать информацию. Разумеется, что спящие ячейки Забытого помогали в этом, ведь, кто, как не древний Хтон, может помочь в поимке Демиурга?
Вся суть этой истории была в кровавой мести, двустороннем эгоизме и запредельном желании власти.
Как бы отреагировала Фортуна, узнай она всю правду?
— Что же, она действительно была права... — смотря на труп Восьмой, прошипел Безликий, словно давая тонкий намёк. — Удивительное существо...
Признаться, он изначально не верил в осуществившийся план, где двойка попаданцев — а Нотлэр был именно жертвой катаклизма, а не её причиной. — попытаются выйти на Фортуну, которая, о как иронично, ненавидит иномирных тварей.
— Арлекин, дающий представление и зрелище.
Существо поправило золотую маску, тихо хмыкнуло, а затем принялось медленно подходить к истерзанным телам Данакта и Кристалиты.
— Кто знает, как бы развивались события, попытайся ты договориться со мной сразу. Однако, было бы не так интересно, ведь, правду говорила Восьмая, что...
Хтон наклонился к вырубленому Данакту, голова которого была наклонена в бок, а изо рта стекала струйка крови.
— ...месть нужно подать красиво и феерично. Правда, Данакт? Мы встретились... опять... Я ведь предупреждал тебя, глупец.
Похлопав полумертвое божество по плечу, существо подошло к Эволюции.
— Да, Фортуна. Ты абсолютно верно мыслишь. Так удачно... — Нотлэр своим голосом будто специально подчеркнул последнее слово. — ...совпало, что Локус Эволюции, по совместительству с Данактом, занимался поиском и устранением «спящих» и, если повезет, меня. Разумеется, что они утаили эту операцию от Коалиции Рас, дабы забрать всю славу и, возможно, некоторые технологии себе. Восьмой, кстати говоря, они не сказали, что ищут, как вы меня называете, древнего хтона. Представляешь, как я ментально разбил её, буквально заставив упасть на колени и, дрожа, молить о пощаде? Благо, Ди-Кель быстро поняла, что со мной можно договориться, ведь именно мои терзания показали ей всю правду, широко раскрыв глаза на всю сущность гнилых Демиургов. А затем, после нескольких месяцев сомнений с её стороны, мы заключили пакт об уничтожении Данакта, Кристалиты и их Орденов. Фарфелия, будучи умной девочкой, убедила свою хозяйку. Вот так две твари из других миров принялись мстить своим обидчикам: я из-за нездорового интереса в мою сторону, а Ди-Кель из-за, очевидно, непростительной лжи.
Теперь существо оказалось возле Фортуны.
— Да. Ты права, милая владычица Неона. — левая рука в кожаной перчатке мягко упала на голову Демиурга, словно поглаживая в награду за смышлёность. — Ди-Кель и я были все это время заодно. До этого момента. Мы вели, испытывали и проверяли тебя. Мы играли роли в прекрасном представлении и нам было интересно, сможешь ли ты из ипостаси маленькой, игривой девочки превратиться в первородного монстра и... успех, полагаю, да? Ди-Кель очень впечатлена тобой, а ты... впечатлена тем, как генерал способен без страха жертвовать собственной жизнью, дабы убить двух Демиургов, а либо же...
Нотлэр сделал несколько шагов вперед, а затем залез на огромный стол, что стоял перед Фортуной, после чего присел на корточки и сблизился лицом к лицу так близко, насколько возможно.
— Отправить вас троих в столетку и смотреть, как Ордена оплакивают утрату, параллельно пожирая кусочек за кусочком? Впрочем, я не хочу этого. Я не враг тебе, Фортуна, а вот те, кто пытается вернуть меня из моего мира – очень даже. Ты не марионетка в этой игре, а решающий элемент. Все, что мне нужно – это тишина и покой, где я смогу «творить», а эти двое его нарушают. [Прим.: Забытый говорит о квестовой цепочке Энтропия (Берсерк и т.д.), события которого позволили межмировые путешествия и они стали свободными. На момент этого эпизода данной возможности еще не было].
Существо отдалилось, сняло перчатку и продемонстрировало свою пепельную кожу. Ладони были жутко длинными, как и пальцы с острыми когтями. [Кинь кубик на внимание] Еще секунда и палец грубо ковыряется в фатальной ране Восьмой в области тускнеющего ядра, а затем рука возвращается в исходное положение.
— Ты хочешь заполучить это оружие. Тебе интересна именно её сила, а не личность. Но сможешь ли ты принять её после такого кровавого представления?
Безликий сел на край стола и протянул ладонь к Фортуне.
— Я отпущу тебя, как только ты сожрешь эту надоедливую парочку, а с Ди-Кель... да хоть разорви её. Мне плевать. Наш союз окончен, как только ты дашь своё согласие. Однако, куда делся Рэйвэн и его шлюховатая хозяйка альтернат-фетишь, м? Я чувствовал их присутствие, а сейчас... их нет...