[Калеб Хейл]

Планета Алькор, Город Ниор / 04.08.5025

Калеб Хейл, Хайнрике Бебель

"+картинка+"

Эпизод является игрой в настоящем времени и закрыт для вступления любых других персонажей. Если в данном эпизоде будут боевые элементы, я предпочту стандартную систему боя.

[Калеб Хейл]

Вязь тонкой лентой, нежно, шелковисто сплеталась с нитями предыдущего рисунка, обхватывая строчку за строчкой. Ласково обнимая холодное синее лезвие клинка, заклинание окутывало и пыталось присоединиться к другим, что уже уселись по своим местам, как дети на новогоднем утреннике, то и дело гомоня то тут, то там. Их бесполезно было успокаивать. Сидя за своим рабочим столом Калеб улыбался и, помогая себе руками, творил магию. Как же ему это нравилось. Особенно нравилось то, что это у него получается, чары слушаются. Странно было смотреть на его пальцы, это не были пальцы волшебника, мало того, что он сидел без своей маскировки и на правой ладони зияла дыра с виднеющимися костями, так еще и сами пальцы были крупными, кое где побитыми и иссеченными шрамами, это были руки больше воина, чем волшебника. Но мужчине было плевать, он сидел в своей мастерской, заперши дом на ключ. Всех работников, помощников Калеб выгнал, входные ворота закрыл, отгородился от всего мира, чтобы никто не мог ему помешать, а он мог, наконец то, посвятить всего себя любимому делу и окунуться в него с головой. Внезапно он подумал, что хотел бы искупаться в местном озере...Мысли его отвлеклись и магическая вязь тут же начала давать сбои, вырываясь из общей канвы, захватывая вместе с собой и остальные, уже наложенные нити. Быстро обратив на это внимание этнарх немедленно вернул своё внимание к магии, чтобы восстановить ход плетения, но начали появляться так называемые "затяжки". Нити магии стали сбиваться и переплетаться в узлы. У мужчины на лбу проступил пот, а пальцы на руках стали деревенеть, пытаясь удержать потоки на месте. Но нет, зарождающее сознание артефакта, что он пытался создать, стало противиться своему создателю и разом все нити всколыхнулись, а артефакт загорелся красным цветом, вместо синего. Если вспомнить сравнение с детишками в детском саду, то они внезапно превратились бы чертей и стали пырять своими трезубчиками недавних родителей.
Волна недовольства и магической силы хлынула от артефакта, отбрасывая близлежащие небольшие предметы с рабочего стола прочь. Клинок-артефакт обрел сознание и стал сам творить свою магию, которая никак не сходилась с задуманной Калебом. Клинок дестабилизировался. Уже стоя на ногах после выплеска волны силы он пытался уже не приструнить нити, а подавить саму хаотичную магию артефакта. Клинок парил в воздухе и резко дергался вокруг центра тяжести во всех трех плоскостях, явно желая высвободиться из сковывающих чар мастера. Высвободить всю энергию, разорвавшись ослепительной вспышкой. Это желание артефакта читалось, он желал первой крови, пусть это и была бы кровь создателя.
- Нет, не бывать этому. - Подумал про себя Калеб, осознавая, что провал уже произошел и новое творение загублено.
Он всегда оставлял этот хвост. Ту самую ниточку, которая шла в самое сердце артефакта и дернув за которую все связи рассыпались. Пришлось дернуть. И клинок начал стремительно терять энергию, она вновь переходила к создателю. Много недель работы сейчас осыпались буквально у него на глазах. Вы спросите правильно ли это, оставлять подобную нить в своих артефактах? А не воспользуется ли этим враг? Такая вероятность всегда есть, но, ты сначала попробуй её найти, эту самую нить, а потом еще и сомневайся девять раз, а не потянет ли она другие за собой и не разорвет ли тебя попутно. Но, это все демагогия. На практике Калебу на руки опустился совершенно испорченный клинок, а на глазах чуть ли не наворачивались слезы. Его творение погибло из-за его оплошности. Теперь даже сталь, в которую он тоже вложился, была негодной. Она стала перегретой, нестабильной, можно сказать хаотичной. Артефакт из неё уже не сделаешь. Разве что неплохие кухонные ножи или вилы при перековке.
- Эх... - Мужчина тяжело вздохнул.
Тяжелый халат вслед за господином зашаркал по полу рабочего кабинета. Большие напольные часы отмеряли без пяти минут одиннадцатого своим мерным щелканьем. Калеб вышел в небольшой коридор и зашел в комнату по соседству. В ней находилась кузница. Сразу около входа стоял бочонок с торчащими рукоятками мечей разных мастей. Со всеми из них что-то было не так, у кого-то сталь сильно потемнела, у кого повело само лезвие. В этот же бочонок отправился и наш неудачный проект, что совсем недавно хотел испить крови своего создателя. Теперь он был простым куском металла.
Дверь в рабочие помещения захлопнулась. На сегодня его работа была закончена-испорчена. Он погасил магические светильники в этом крыле и отправился в жилые помещения. В мыслях у него крутилась досада на самого себя, ведь именно он потерял концентрацию и отвлекся. Теперь придется все начинать с начала, как в песне "и письмо и гербовая печать". В зале было темно и немного прохладно. Конечно, ведь он сегодня почти весь день провозился в артефакторной. Склонив колени у камина он осторожно наколол рядом лежащие поленья и уложил их в топку. Он любил разжигать камин сам, без магии, своими руками. Зажег спички и поднес к щепкам под сложенными дровами. Искорки огня задорно перескочили на древесину и защебетали своими сказочными голосами. Свет камина немного озарил комнату.

[Хайнрике Бебель]

Нет предела чудесам и открытиям, которые делала для себя особь не от мира сего до сих пор, чем предоставляла доказательства касательно того, что время не стоит на месте, что Аркхейм преисполнен и впредь насыщается загадками, которые так и хочется разгадывать. Озорная и любопытная рогатая особа не страдала от безделья не только потому, что трепетно относилась к своим обязанностям и всячески регулировала, контролировала работу вверенных ей и строящихся филиалов «Домов удовольствий», когда название говорило само за себя, но и сама выискивала для себя прочие дела, особенно когда те исполнялись на благо Ордена Фортуны, где Бебель отличалась своей преданностью идеям, что всюду должно властвовать бескрайнее искреннее счастье. Накануне парезуре предстояло сделать очередное открытие, завязанное на артефактах, точнее, на конкретном таком экземпляре, о котором женщина узнала после редкой встречи со своей горячо любимой покровительницей, коей Хайн вверила в руки свою судьбу и доверяла больше, чем кому-либо. Демиург поведала подопечной о реликвии, которая давным-давно принадлежала одному из первых магистров, но была нежданно утрачена. Что это было конкретно — Фортуна подсказала, что это было нечто в форме талисмана или орденской монеты, и обнаружить или воссоздать наново было бы очень тяжело или практически невозможно, однако с тем восстановление артефакта оказалось бы значительным достижением для продвинутого адепта, которая весьма «загорелась» поиском драгоценной реликвии или её восстановлением.

Во втором случае возникал вопрос: а к кому стоило бы обратиться? Несомненно, достойных мастеров, талантливых артефакторов было немного, и, быть может, с данной задачей смогли бы безупречно справиться те, кто находился в доверительных отношениях и в сотрудничестве с «Neon», однако и здесь госпожа Удача предложила подойти к решению вопроса несколько иначе, ведь было любопытно, способны ли прочие мастаки артефактов на нечто большее, чего не умеют другие? Так Хайнрике разузнала об отставном, ранее высокопоставленном представителе «Sirmael», что сейчас, кажется, практиковал создание магических разработок и жил в обособленности, где спокойно практиковал данное ремесло. Ордену Фортуны, возможно, пришёлся бы весьма кстати союз с таким продвинутым артефактором, но его способности предстояло по воле случая испытать Ресюрмониум, а также в целом разузнать эту скрытную личность как можно лучше. В своих способностях женщина не сомневалась, а потому заведомо верила в успех грядущей миссии. Оставалось только подготовиться.

Было ли Бебель страшно от предстоящего знакомства, задумывалась ли она о том, как будет вести себя господин артефактор? Разумеется, эффект приёма её отчасти волновал, но ведь и подход к визиту так же был немаловажен, и если приходить в чужую обитель с аурой, излучающей полное дружелюбие, иметь располагающий внешний вид и гостинцы при себе — в большинстве случаев это всегда выигрышный выбор, но что касается следующего... Что из себя должен представлять презент? Здесь задача стояла тяжелее, но зачастую важен не столько предмет подарка, сколько его наличие и стремление расположить к себе, продемонстрировать добрые намерения. Проявляя своё «фортунитское» нутро, Ресюрмониум подготовила бутыль отборного доброкачественного вина и, чтобы уж не казалось слишком скудно, дополнительно отобрала коробку не приторных конфет в тёмном шоколаде. Так сказать, лёгкий «Neon-пак» для похода в гости к незнакомцам, который будет одобрен с вероятностью пятьдесят на пятьдесят, и парезура понадеялась, что сможет устроить незнакомца своим «вторжением», в противном случае будет приемлемо и то, если тот хотя бы просто закроет перед её носом дверь или в принципе не откроет. Не беда, так ведь?..

Всяко место встречи пусть и не назначено обоюдно, но определено исполнителем: Ниор, время близилось к полуночи. В одиночку отправившись по заведомо определённым координатам, суккуб сновала среди лесной чащобы, и она бы походила на какую-нибудь «Красную Шапочку» неизвестного писателя, и женщина толком не могла объяснить, откуда помнила историю и отчего возникла данная ассоциация, однако голову наполовину крылатой накрывал чёрный капюшон, и остальная ткань мантии соответствующего цвета укутывала откровенно облачённое в кожаные смолистые лоскуты тело. Вытянутый теневой силуэт с рогами мог бы устрашить любого одинокого скитальца или даже зверя, но кто бы знал, что под головным убором скрывалась лёгкая улыбка владельца, полного ожиданий и уже пребывавшего в трепетной интриге от предстоящей встречи. Что же она могла преподнести? В руке странницы — прикрытая корзинка с гостинцами, которую парезура прижимала сбоку, чтобы не растрепать аккуратно собранный подарок и не зацепиться за раскинутые всюду древесные ветви. По мере передвижения Бебель выбралась на более-менее отчётливую тропу, которая придавала некой уверенности в том, что Ресюрмониум находилась на верном пути, и временем погодя малиновые глаза зацепились за одинокий дом с тусклым свечением в окне. Обрадованная такой находкой Хайнрике ускорила шаг, едва ли не подлетая бесшумно к крыльцу большого здания с просторным ухоженным двором, у порога которого замерла и, набравшись решительности, совершила несколько ритмичных стуков костяшками кулака по двери, после отступая на пару шагов и прислушиваясь к звукам по ту сторону, заранее подготавливая приветствие.

[Калеб Хейл]

Мужчина устало опустился в мягкое кресло рядом с камином и посмотрел на разгорающееся пламя. Устал. Выдался непростой день и эта неудача с творением. Он сидел и анализировал случившееся, попутно протирая руки влажной салфеткой. В воздухе еще не развеялся магический эфир от недавно проваленной артефакторной операции, и при желании любой мог спокойно его почувствовать. Еще одни большие напольные часы громко отсчитывали секунды. Разум Калеба постепенно приходил в порядок. Как вдруг постучались в дверь. А спустя секунду часы стали отбивать одиннадцать часов вечера. Взгляд мужчины сначала упал на входную, а после на часы.
- Очень странно. - Подумал Калеб. - Ночью не жди добрых гостей.
Пока он шел в голове возникали вопросы: кто, зачем, что делать в случае...Он никого не ждал. Выглянув в окно рядом с дверью он увидел одинокую фигуру с корзиной в руках. Рядом никто не было видно. Очень странно. Местные прийти не должны были. Среди них ходил слух, что по ночам в доме Калеба оживает нежить. Днем он накидывал на себя иллюзию, а ночью снимал заклинание и представал в истинном обличии зомби. Кто-то мог случайно увидеть и пустить слух. Следовательно, это не местный. Клиент? Почему без предупреждения? Почему не обговорить встречу? Что-то тайное? А если нападение? Уже бы вломились...И корзина...Он отворил дверь и тут же вспомнил, что забыл накинуть иллюзию. На мгновение пришедший смог бы увидеть его истинный лик и, конечно же, почувствовать сотворенное заклинание иллюзии, если обладал подобными способностями. Оглядев пришедшего с ног до головы мастер сказал:
- Чем обязан?
Тот кто пришел ночью, один, явно не будет придираться к этикету. Возможно, что-то случилось и ей...Это была женщина? Тень скрывала лицо. Мужчина усилием воли и магии зажег магический светильник рядом с косяком двери. Тусклый синий свет осветил лик гостя. Эта была молодая женщина с рожками на голове. Она была укутана в плащ с накинутым капюшоном, в руках была корзинка с чем-то. С виду с ней все было в порядке, это никакое не ЧС, к нему шли осознанно. И она не была этнархом, не смотря на рожки. Это чувствовалось, что странно, ведь рога...Хотя, значит мутант какой-то. Калеб не стал придавать этому значение.

"комната"

Он внимательно выслушал её и пригласил войти в дом, заперев за собой дверь и погасив магический светильник. Не продолжать же им разговор на улице, это может привлечь ненужные взгляды и разговоры. Он решил разобраться внутри, на своей территории. Свет магических светильников он зажигать не стал, яркости камина хватало, чтобы сориентироваться в комнате. Также из широких окон падал лунный свет. Обстановка не блистала роскошью и была скорее простой. Пол был сделан из хорошо сколоченной ровно отшлифованной плахи, лежал ковер с длинным ворсом. По стенам стояли стеллажи с какими-то книгами, висели картины, какие-то статуэтки, коробки, кажется, это были артефакты, да, точно, это были они, простенькие артефакты, видимо, на продажу. Горел камин, стоял небольшой стол с двумя креслами, на столе стояла ваза со свежими цветами. В другом конце комнаты стояла не то стойка, не то витрина-стойка, было трудно разглядеть в полутьме. Позади стойки были запертые шкафы и шкафчики на стенах.
- Прошу, присаживайтесь... - Указал мужчина на кресло.
При чем указал он на то, что стояло напротив камина. Таким образом, сев напротив гостьи, он будет видеть её лицо, а она его будет видеть плохо, если, конечно, не посмеет применить магию ночного зрения в его доме. Что будет, как минимум, неуместно, а максимум, поводом покинуть его жилище.
- Итак, я внимательно Вас слушаю. Как Вы говорите Вас зовут и как Вы узнали обо мне?
Для начала стоило разузнать о посетителе и о целе визита, а уже потом пускаться в детали.
В переданной ему корзине оказались вино и шоколад. Очень странный набор и зачем вообще это? Если она пришла сделать заказ, то подарки ему не нужны, нужна будет оговоренная плата.
- Она что на свидание пришла и почему тогда она принесла... Бред какой-то. - На мгновение задумался Калеб и тут же выбросил лишние мысли из головы.
Думать об этом сейчас было бессмысленно, возможно, целью и было как раз заставить его отвлечься на это странное подношение. Корзина пока покоилась рядом со столом на полу. Если они смогут договориться, тогда, возможно, и откупорят бутылочку, но на данный момент обстановка была напряженной. Хозяин не ждал гостей, он ждал веской причины прибытия в столь поздний час.
Для собственной безопасности рядом со стойкой лежал его Клинок Разлома, и мужчина был готов применить его. Вероятность была крайне мала, конечно, но тем не менее. Не стоит недооценивать ночных визитеров, женщины бывают ничуть не слабее мужчин в наше время. Вообще говоря подобное происходило с Калебом очень редко. Обычно такие посетители связывались с ним заранее, и мужчина знал кто придет и чего ожидать. А что если  это пришли мстить с его бывшей работы? Могли? В теории да. Чувствовал ли он на гостью метку последователя его демиурга? Вроде, нет.
- Да черт тебя дери, ты уже расскажешь зачем ты тут?! - Внезапно прорезался голос Тьмы внутри Калеба. - Она ведь такая сексуальная, Калеб. Посмотри на неё...Давай оставим её себе.
- Заткнись, тварь. - Бросил Калеб про себя.
Его проклятье, явно почувствовав нервозность хозяина тела на несколько секунд смогло прорваться через его защиту и донести свои похабные мысли. Что же касается самого этнарха, то его мысли были далеки от примитивных позывов.

[Хайнрике Бебель]

Довольно необычным могло показаться странствие одинокой, слившейся с ночной душой леса в единую тьму женщины с комплектацией в своей подарочной корзине, обычно очень уместной для романтических свиданий. Если всё же посмотреть на сию ситуацию под другим углом, то в действительности это было подобно некому особому рандеву с первым встречным, и к этому первому встречному Бебель стремилась сама, некогда вдохновившись словами своего демиурга, хоть и не рассчитывала, что к гостье отнесутся с доверием и впустят на порог дома. На месте любого другого Хайн бы призадумалась над тем, стоит ли позволять подпускать к себе парезуру-суккуба, прибывшего невесть откуда, с дорогим презентом и доброжелательной улыбкой, ведь это могло показаться подозрительным. Но в случае с Ресюрмониум не было никакого подвоха, кроме одного: неконтролируемая от поры до времени тяга к особому проявлению своего интереса к собеседнику, демонстрирующийся иногда очень абсурдными методами для того, чтобы добиться взаимности. Нынешняя поездка к артефактору носила деловой характер, вроде небольшой командировки, и потому личные цели покамест располагались в фазе «глубокого сна», как «запрограммировалась» сама парезура-фортунит, настраиваясь исключительно на исполнение долга. С тем было весьма любопытно, удастся ли избежать всяких интриг?..

Тонкий слух заприметил тихие шаги внутри, что означало скорейшее прибытие хозяина сего дома, с которым наконец удастся встретиться с глазу на глаз. Пресекая в последние секунды свою и без того ничтожную неуверенность и преисполняясь лишь решительностью, нацеленностью на успех, в момент открытия двери рогатая девица выпрямилась и замерла в ожидании. Пред лицом предстал владелец этой земли, явно выглядевший весьма под стать: мрачный, местами наводящий смуту, у кого-то его облик мог быть сравним с живым мертвецом, даже когда Хайнрике уловила его «оболочку», будто уже успела привыкнуть к его истинному и искажённому образам. На мгновение улыбка дрогнула и стала немного нелепой, лишь бы при слабом свечении не выглядела жуткой. Голос мужчины заставил всё внутри встрепенуться, и женщина выдержала паузу для того, чтобы настроиться.
— Доброй и прекрасной ночи Вам! Ах, обязаны? Полно Вам! Ничем не обязаны. Это я, покорная слуга Ордена Фортуны, исполняю неотложное поручение, которое свело меня с Вами, и в качестве извинения за столь внезапное и явно неприятное для Вас вторжение я бы желала искупиться. Считайте это подношение неотъемлемыми атрибутами нашей семьи, которые, надеюсь, оцените по достоинству, — пышногрудая сняла капюшон, не прятавший рога, и раскрыла свою светлую голову да бледный лик с лёгким румянцем. Хайнрике слегка поклонилась и протянула мужчине подарок, который он принял из её рук и пригласил тут же в дом, куда женщина скромно зашла, благодарно кивнув.

Препочтителем роскоши этот мужчина не являлся, судя по скромному интерьеру, однако здесь витала особая атмосфера сокрытого волшебства, некой старинности, словно непрошеная гостья оказалась в музее, а не в доме, где кто-то коротал свои житейские дни... или творил. Личность здешнего артефактора, несомненно, показалась Хайнрике интересной, и к недоверию в отношении незнакомки та относилась с большим пониманием, а потому была готова до последнего держать лицо и не перегибать планку, занимаясь единственным деловым вопросом. Перед глазами показался тот самый камин, свечение которого из окон и привлекло рогатую, уже немного преисполнившуюся лёгким местным уютом, что в меру успокоил её. Только в момент заострённые уши дёрнулись, словно уловили странный глас откуда-то... Из потаённого угла этой комнаты? Вряд ли. Всяко Бебель постаралась позабыть об этом.
— Спасибо-спасибо, — вымолвила она и присела в кресло, не снимая, не раскрывая полностью мантии и размещая ладони поверх своих колен. — Что же, да...  Меня зовут Хайнрике. Я являюсь последовательницей идей Ордена демиурга Удачи, к Вам прибыла с целью, исполнение которой позволило бы построить надёжное сотрудничество в будущем, если обе стороны будут удовлетворены условиями. Однако это так, несколько погодя... Меня заинтересовало следующее: поиск или сотворение нового артефакта, что когда-то давно был у передовых лиц «Neon», но магические свойства, которыми была наделена реликвия, госпожа не раскрывала, показав мне многозначительную улыбку. Что же это за артефакт? Одну минуту...

Слегка оттянув мантию, женщина приподняла одну руку и, разместив ладонь поверх груди, запустила несколько пальцев в продолговатую и глубокую ложбину, откуда вскоре извлекла орденскую серебряную монету, которую протянула вперёд на ладони.
— Подобная этой, только золотая и... Кажется, она была прямо особенной, не такой, как остальные монеты-артефакты. В ней была заключена большая сила, но какая?.. — и для себя самой Ресюрмониум звучала загадочно, потому приняла задумчивый вид, приставив согнутый указательный палец к подбородку, при этом опустив взгляд на свою монету, чтобы случайно своим пристальным зрительным контактом не вогнать хозяина дома в раздражение. — Госпожа и некоторые другие лица дали мне наводку, потому мне удалось разузнать о Вас и о том, где следует искать. И коль поиски первоначальной реликвии безнадёжны, было бы неплохо попытаться сделать это с Вами. Вы ведь имели опыт работы с прочими артефакторами, не так ли? Сможете помочь? И, конечно, всё будет компенсировано соответственно! Только назовите цену.
Бебель нелепо улыбнулась и почесала острым ноготком свою щеку, решаясь поднять взгляд на мужчину с окутанным тенью ликом и ожидая его ответ.

[Калеб Хейл]

-Нееет...- Подумал Калеб. - Здесь не подвох. Скорее что-странное. - Сделал он некоторое мысленное заключение во время её слов.
Видя, что девушка пытается различить его черты лица, мужчина сказал:
- Давайте добавим света.
И по периметру комнаты зажглись магические светильники синего цвета, по типу того, что освещал встречу на улице. На столе лежала курительная трубка, баночка с табаком и лучина. Слушая речь девушки, Калеб принялся набивать трубку табаком, а после раскуривать. Этнарх не стал спрашивать разрешения, это же был его дом. Крылатый откинулся на спинку кресла и внимательно слушал и изучал незнакомку Хайнрике. Девушка действительно была мягко говоря фантастическая. В начале он не обратил на это внимание, но Проклятье было право, она была очень эффектной. Формы, стан, черты лица, ни один мужчина не остался бы равнодушным. Дым курительной трубки змейкой устремился к потолку, а за ним вышло облачко дыма изо рта Калеба. Она ему понравилась, даже пришлось выдохнуть. В воздухе появился запах табака. Все в её речи было замечательно, кроме одного "но": Калеб старался не работать с демиургами. Он не доверял им, старался избегать, уходил от контактов. И на то у него были свои причины. Отчего то эта девушка производила впечатление наивности, что ли... Она так самозабвенно рассказывала о неком артефакте, что ей дали, и о том, чего ей недоговорили. Общение в их ордене было странным для Калеба. Кажется, её хотели использовать для чего-то, и это была более тонкая игра. Он продолжал курить трубку и смотреть на девушку удивленными глазами. А удивляться было чему, она вынула артефакт из ложбинки своих персей. Груди прелестницы выпирали, явно подтянутые корсетом.
- Какое странное место для хранения артефакта. - Поперхнулся Калеб.
Перехватило дыхание, закашлялся. Нет, он, конечно, видел грудь женщин, дыхание сбилось не из-за вида самих женских прелестей(хотя может отчасти), а из-за того где хранили артефакт. Что? Почему там? Может его надо держать у сердца? Тогда почему не как амулет на шее? Голова начинала изнывать от обилия разных мыслей, Хейл поднялся и сказал следующее:
- Воды, вина? Может вы голодны с дороги? Мне нужно выпить немного воды в горле пересохло... - И он отправился к стойке, наливать себе воду.
На все протесты и непонятные отговорки Калеб ответил одним:
- Так Вы голодны или нет? - Со взглядом требующим четкого ответа.
А девушка продолжала и хорошо, что Калеб отошел, иначе она бы увидела еще более удивленное выражение лица мужчины. По сути к нему пришли с запросом сделать или найти артефакт наподобие этого, но лучше, но никто не знает какой. Это не значит, что раньше он не встречал подобных клиентов, но, отчего то, стук в дверь этой ночью показался ему особенным. Кажется, к нему пришло осознание происходящего, и на глаза упала усталость аналогий. Очередное хочу то, не знаю что или что-то похожее на подставу.
Но нет, он не стал тут же накрывать на стол, несмотря на то, что предложил трапезу недавно. Принес лишь по стакану воды и себе и гостье. Теперь Хейл видел её как гостью, а не как клиента. Кого-то наивного или очень хитрого. Но играть в хитросплетения демиурговых игр сегодня он не хотел, только если завтра. А потому, когда девушка протянула монету ему в руки, мужчина сказал:
- Давайте посмотрим что это за артефакт... - Но руки не протягивал.
Он сидел все там же, не создавая лишних движений, в своем свете и вновь курил трубку, только на этот раз взгляд его был сфокусирован на монете в руке девушки. И дым...дым, исходящий из трубки стал тянуться не вверх, а в сторону Хайнрике. Дым легкой лентой подбирался с тыльной стороны руки девушки.
- Не убирайте руку, пожалуйста, я посмотрю что за артефакт... - Без суровости, но серьезно сказал Калеб.
Этнарх опасался прикасаться к неизвестному артефакту ночного непрошенного гостя, пусть он уже практически убедился в её (девушки) безопасности. Не было никаких гарантий безопасности от её хозяина.
- Она все лишь игрушка в руках демиурга. - Убеждал себя Калеб.
Лента коснулась тыльной стороны ладони девушки, холодно. Можно было сказать слишком холодно, замогильно холодно и цвет ленты из серого изменился в черный. Цвет магии Калеба.
- Не убирайте руку, пожалуйста... - Повторил Калеб, теперь уже смотря на реакцию девушки.
Пришлось...Пришлось совместить "приятное и полезное". Её придётся помучить, чтобы узнать правду или подтвердить её незначительность для хозяина. Лента обогнула запястье и, как змея, поползла вверх по предплечью, становясь горячей на коже девушки.
- Так как вы говорите зовут Вашу хозяйку Фортуну? - Задал он провокационный вопрос.
У каждого демиурга было своё истинное имя, а не то, что известно всем. Ближайшие знали его, а те, что были расходниками к такой информации не подпускались. Все эти перепады температур не были невыносимыми, они были терпимыми и не причиняли физических увечий, скорее сама ситуация провоцировала. Кроме того от её реакции тоже много зависело, если бросится в контратаку, значит артефакт прикрытие и цель в другом, а если будет терпеть, значит она лишь кукла в руках манипулятора. Итак...
Как только Калеб был удовлетворен ответом, то змейка изменила направление и стала возвращаться к монете в ладони, окутывая её и забирая из руки девушки. Монета взмыла в воздух и стала медленно крутиться и светиться серебряным светом. И чем дольше Калеб изучал монету, тем сильнее она светилась. В конце концов мужчина усмехнулся и прекратил колдовать, дымомагия этнарха развеялась, и монета полетела вниз. Калеб ловко поймал её в воздухе, а после, положив плашмя на согнутый указательный палец и ударив большим по краю монеты, запустил ту в бокал гостьи со словами.
- У Вас в бокале была простая вода, а теперь попробуйте... - С улыбкой.

[Хайнрике Бебель]

Странное, крайне непривычное ощущение преследовало рогатую фортунитку ещё в глухом тёмном лесу и обострялось, стоило шаг за шагом сокращать на пути к заветному дому загадочного артефактора, встречу с которым женщина до самого порога обрекала на провал... коего в итоге не случилось. Этнарх пригласил в свою тёмную обитель, освещённую согревающим пламенем камина, ночную гостью, не придавая существенного значения её внешнему виду, принадлежности: важна была только цель визита, которую суккуб открыто озвучила ещё до того, как если бы Калеб посмел закрыть перед незваной особой дверь. И теперь Ресюрмониум, как и подобает в гостях, что давалось с некоторым трудом, вела себя скромно и непривычно скованно, не решаясь расстегнуть фибулу плотного плаща и избавиться от него как от элемента верхней одежды, чтобы продемонстрировать свой экстравагантный образ, явно не предназначенный для деловых встреч. Однако существо, имеющее такие нестандартные предпочтения на протяжении нескольких сотен лет, не находила в этом чего-либо необычного или смущающего, только наоборот: считала, что ей это помогает добиваться собственных целей, нацеленных на формирование физической и духовной близости.

Ночное знакомство было не из тех, где привычное желание присутствовало у парезуры, даже наоборот. Господин Хейл казался мужчиной суровым, избирательным, кто не падок на таких, как эта рогатая сущность, у которой в природе была заложена такая функция, как соблазн, или искушение, перед коим вряд ли падок был этот мужчина. Но и Хайнрике была сосредоточена исключительно на передовой задаче, касающейся восстановления особого артефакта бывшего магистра, который вот-вот описала гостья. Ей отчасти почему-то было неловко, она чувствовала себя несколько глупой, стоило прокрутить в голове недавно сказанное, однако была выдержана дежурная уверенность с лёгкой улыбкой на лице, которая вдруг осветилась резким проявлением света от других загоревшихся источников. Лёгкие морщинки возникли на гладкой коже лица от запаха дыма, приятно щекотавшего нос, и наружные покровы суккуба были заполонены резвыми мурашками, как только леденящее прикосновение чёрного дымчатого шлейфа тыльной стороны ладони с орденской монетой будто задело нервные окончания. Взгляд расширенных малиновых глаз был прикован к руке, и с тем инородное создание даже пробило на слабую дрожь, которую светловолосая сумела превозмочь, держа конечность в воздухе неподвижно до тех пор, пока некое колдовство не завершилось.

Бебель никогда прежде не доводилось наблюдать процесс сотворения артефакта, и она никогда бы не подумала, что всё настолько... просто? Женщина на мгновение успела перепугаться, ведь неизвестно, чего следовало ожидать от такого отчуждённого творца волшебных атрибутов, одним из которых впредь являлась её монета адепта «Neon», успевшая взмыть в воздух, озариться слепящим глаза светом и, вспомнив о законах гравитации, ринулась в ладонь крылатого мастака, который отправил круглый узорчатый кусок металла в сосуд с прозрачной водой, что окрасилась в бордовый цвет.

Как зовут госпожу? Испробовать напиток? Некогда уверенная Ресюрмониум преисполнилась сомнениями и даже умолкла ненадолго, с нелепой улыбкой глядя на артефактора.

Парезуре показалось, будто в окружающей атмосфере подскочил индекс напряжения, что некоторые пшеничные волоски на голове встали торчком, и рогатая тряхнулась на месте, пытаясь воспрянуть прежней уверенностью, с которой подхватила бокал, восполненный жидкостью спорного происхождения.
— Хозяйку?.. — пышногрудая бестия поджала губы и принюхалась к бокалу, предположительно, вина, ощущая виноградные нотки. — Фортуна. Не припомню, чтобы когда-либо госпожа представлялась мне иначе...
Цеплялась ли суккуб за свою жизнь? Безусловно, ведь ей был по нраву этот мир, и себя без него впредь представить было невозможно. Задумывалась ли Ресюрмониум о жизни после смерти? Что же следует вместе с ней? Пожалуй, такой суетливой и энергичной особе было не до того, чтобы завершать свой жизненный путь, а до жизни за кулисами — и подавно дела ныне нет. Уверив себя в том, что способна перенести любое сомнительное вещество в своём организме и нивелировать его негативный эффект, если того пожелает. Что обычно не касается алкогольных напитков, воздействие коих вызывает приятное головокружение, заставляет воспрянуть уверенностью и избавить от чувства стыда и сожаления.

Женщина медленно поднесла бокал к губам, при этом не сводя глаз с Калеба, и как только прохладное горлышко коснулось мягких уст, как только бархатистая жидкость обдала чувствительные пухлые подушечки, рогатая сделала мелкий глоточек... И тут же расширила глаза, на мгновение оторвавшись от бокала и оценивающе закивав головой.
— Да... Оно... Оно ведь? Н-но... — сжав свободную ладонь в кулак, Хайнрике залпом опустошила чашу и оставила её на столе, снимая чуть не проглоченную орденскую монету с языка, протяжно выдыхая и с прежним удивлением глядя то на бокал, то на монету, то на этнарха. — И я проделала весь этот путь только ради того, чтобы одарить свою монетку... так запросто? Или Вы балуетесь?
Не обратив внимания, что залюбовалась его неоднозначной улыбкой, женщина чуть качнула головой и завертела «артефактом» между пальцев, иногда подбрасывая в воздух. И что, теперь так сразу уходить восвояси?
— Не думала, что это настолько элементарно! — внезапно вспомнив предложение отпотчевать или выпить, живот парезуры издал тихий урчащий звук, из-за которого хвостатая заелозила на стуле в надежде, что хозяин дома не услышал. — Вы воистину одарённый творец! Что ж... Не желаете случаем сотрудничать с орденом? Так, через посредника... То есть меня. Стоимость услуг готова обсудить.

[Калеб Хейл]

Перед тем как отпить из преобразившегося вина в кубке гостья ответила на вопрос о хозяйке:
- Хозяйку?..Фортуна. Не припомню, чтобы когда-либо госпожа представлялась мне иначе...
Ответ с одной стороны разочаровал крылатого, а с другой дал закономерный ответ: она была пешкой. Как-то очень слабо верилось в то, что она великолепная актриса. Выражение досады проскользнуло на лице Хейла. Стало как-то горько на душе. От всех этих интриг и тайных манипуляций. Даже появилось желание просто выгнать эту ночную гостью восвояси и сказать, чтобы она забыла дорогу к дому. Ведь всем было известно, что Калеб не работает с другими демиургами. Она не знает имени своей хозяйки, конечно не знает. Кто она такая, чтобы ей говорили подобное. Мужчина откинулся на спинку кресла и стал заново раскуривать трубку нахмурившись и ничего не говоря. Его вообще поглотили собственные мысли и он, как могло показаться, даже перестал обращать внимание на гостью и на то стала она пить что-то из чаши или нет. Видимо, сказывалась усталость.
Но когда девушка произнесла слова о создании артефакта у Калеба чуть челюсть не отпала, и он вытаращил на неё глаза с немым вопросом:
- Ты что, дура??? - Мысли Калеба били в барабаны.
Он поверить не мог, что кто-то вообще мог даже вообразить, что артефакт можно сделать вот так просто.
- Да она же тупа, как пробка! - Рассмеялась Тьма внутри Калеба. - Используй её! Это же как отобрать конфетку у ребенка. - Заливалась Тьма. - Она даже без особых усилий может тебе служить и выполнять все твои приказы. - Не унималась она. - Просто скажи, что ты бог, например.
От слов Тьмы Калеб начал свирепеть, и чтобы как-то скрыть свои реакции чуть притушил свет светильников.
- ДА ЗАВАЛИ ТЫ ПАСТЬ, ТВАРЬ!!! - Мысленно кричал Калеб на Тьму.
А чтобы скрыть гневный взгляд прикрыл глаза ладонью сильно сжимая челюсть и пытаясь разгрызть дерево трубки, дыхание потяжелело.
- Да, Калеб, не сопротивляйся, поддайся гневу. - Провоцировала она его.
Он не знал что делала в этот момент пришелица, был слишком поглощен собственными мыслями, но смог совладать с собой и поднять взгляд на девушку. Лампы не стали гореть сильней. Как бы странно это не звучало, но лампы и их свет отражали состояние и расположение хозяина дома. В полумраке комнаты был виден огонек тлеющей трубки и стали видны краснеющие зрачки этнарха. Он сразу стал рубить с плеча. Мужчина перешел на обращение "ты" понимая, что большего уважающего обращения гостья не заслуживает, она лишь пешка, причем глупая и мужчина хотел размазать её по стеночке своей логикой и тем что она вообще творит в своей жизни, куда и к кому пришла и что в этой жизни бывает, если зайти не в ту дверь. Жалости не будет.
- Ты же знаешь, что у всех демиургов есть истинное имя? И у твоей хозяйки в том числе. - Выдохнул он громко, чтобы стало немного легче на душе, свет усилился. - А раз ты его не знаешь...- Он повел бровью и со специфичным звуком набирания дыма трубки в легкие продолжил. - Значит ты для неё... - Поднял и вторую бровь. - Никто.
Он поднялся, перестав смотреть на собеседница и подошел к камину, усевшись на корточки и взяв поленье в руку бросив его в огонь камина, добавив уже тише:
- Расходный материал.
Он прекрасно знал о чем говорит, ведь сам до сих пор являлся последователем демиурга. И как бы он хотел перестать быть его рабом, злоба снова начала вползать в душу мужчины. Но он был обречен всю свою жизнь носить своё клеймо и служить своему хозяину. Да что с ним такое? Его качает на эмоциональных качелях. Он смотрел на огонь, снова провалившись в свои мысли, но быстро вернулся к девушке поднявшись и вновь подойдя прямо к краю стола и смотря на неё сверху вниз, даже немного надменно, что ли.
- А также все демиурги знают, что я не работаю с демиургами. - Он улыбнулся...или оскалился. - А значит тебя заслали ко мне на закланье. Посмотреть что я с тобой сделаю и чего ты сможешь добиться в принципе.
Он наклонился близко к ней, чтобы заглянуть в глаза и увидеть реакцию, следующие слова он сказал с расстановкой и акцентом на каждом, с паузами, чтобы до неё дошло:
- Как...глупую...овечку...на заклание...Понимаешь?- Мужчина еще несколько секунд смотрел в её глаза, а после ушел обратно усаживаясь в своё кресло. - И что мне с тобой делать? - Это был скорее риторический вопрос и, кажется, он начинал отчасти прислушиваться к Тьме внутри него.
- Что же касается артефакта, то я ничего не создавал, монета уже была зачарована, я просто распознал её свойства и использовал, тебя опять использовали, а ты и не знала ничего. - Быстрым речитативом выдал он отмахиваясь рукой и усаживаясь поудобнее в кресле и опираясь он один из локтей подлокотника, так как данная информация ему была неинтересна.
Ему была важнее предыдущая мысль: что с ней делать. Последуют ли проблемы, если она "исчезнет"? Скорее да, чем нет. Они ведь знают куда её послали. Её надо просто выпроводить, к черту все эти игры. Пусть сдохнуть все демиурги и подобные последователи.
- А раз ты не знала, что так артефакты не создаются, то рискну предположить, что ты недавно пошла в рабство своей госпоже и вообще ты молодая. Сколько тебе лет? И вот главный вопрос: зачем? Зачем ты пошла к ней в услужение? Ты ведь теперь её рабыня. - Он сделал непонимающий взгляд с ноткой раздражения.
Разговор принял крутой характер, а от недавнего спокойствия хозяина дома, казалось, мало что осталось. Девушке придется быстро что-то решать и думать или визит может оказаться "быстро завершенным".

[Хайнрике Бебель]

Как часто женщины строят из себя недалёких дурочек и при каких обстоятельствах? Парезура на собственном опыте познала немало способов расположить к себе представителей сильного пола, а потому нередко прибегала к удобному положению «‎блондинки», чтобы перевести ответственность с себя на мужчину, дабы тот почувствовал своё влияние, властность... Какому мужчине бы понравилось, чтобы женщина перенимала борозды ситуации на себя? Разумеется, любая особь — «‎на вкус и цвет». Быть может, даже притворные глуповатые могли на дух не переноситься, однако кто воспрещает пользоваться любыми посильными способами? Ситуация здесь всё же была непростая, несколько иного толка: с шестью сотнями лет за крыльями Ресюрмониум в действительности имела самое что ни на есть посредственное представление об изготовлении таких волшебных атрибутов, как артефакты, а потому её наигранная девичья расслабленность вкупе с неосведомлённостью о всех тонкостях процесса могли показаться куда бестолковее, чем удавалось продемонстрировать себя, и, если хищная наблюдательность не подводила суккуба, то хозяин сей одинокой обители явно терял терпение, с чем была связана переменчивость его настроения, прослеживаемая постепенно. Рогатая не могла пропустить и самых неявных сокращений мышц лица... Словно чужой глас, раздаваемый в голове артефактора, кому бы ни принадлежал, могла слышать и сама Хайн. Как будто считывала все мысли по его бездушным глазам, оказавшись обеспокоенной таким стечением обстоятельств.

Ситуация внезапно и стремительно выходила из-под контроля, спровоцировав брюнета на неподдельный, но сдержанный гнев, и вся озлобленность, ненависть, обращённая к демиургам, была выпрыснута на ту, кто очень вовремя оказался рядом. Узнала ли что-то из его импульсивных слов нечто новое? Вряд ли... Было ли в них что-то, с чем женщина оказалась не согласна? Естественно. Смела ли продолжать проявлять свою бестолковость посланница из Ордена, бросаться со спорами и возражениями, вставая на защиту своей покровительницы? Быть может, желала, но воздержалась, что давалось с некоторым трудом. Бебель была прекрасной слушательницей, и если у такого «‎одинокого» мужчины возникла необходимость выговориться, то она была не прочь поспособствовать «‎упокоению» его духа. Ведь для чего же он был возбуждён, что долго не мог найти себе места, перескакивая с одного на другое, с другого смещаясь к третьему, на что Хайнрике оставалось реагировать очень снисходительно, ведь множество нелестных высказываний обрушилось и на неё, покачнув эго. Однако как бы спокойно держаться она ни старалась, отсутствие улыбки на её лице могло сказать о многом.

Когда же шквал недовольства был низвергнут и сохранялся только в виде хмурого осадка на бесцветном лице и напряжённом теле, усевшемся в кресле, женщина выдохнула с некоторым облегчением и повернулась к артефактору, пока ещё покоясь на прежнем месте.
— Повезло застать отшельника не в самом хорошем расположении духа, виновата... — с фальшивой досадой в голосе начала крылатая, покачивая бокал с глухо бьющейся об стеклянное дно монетой. — И во мне не столь много гордости, чтобы не попросить прощения... Но лишь за беспокойство вопреки часу ночному. То, что было адресовано мне, звучало... Слишком обидно.
Поблескивавшие при тусклом свете пухлые губы Ресюрмониум чуть вытянулись, и она тихо промямлила:
— Даже если и так... Даже если я расходный материал, как Вы считаете, я лишь скажу, что отправиться конкретно к Вам было исключительно моим решением. Неприступные мужчины побуждают во мне особый азарт... 
Отставив сосуд конвертированной воды на стол и достав с его дна орденскую монету подхватом двух когтистых пальцев, женщина неспешно поднялась и стала делать редкие шаги, почти не издавая характерных стуков длинных каблуков.
— Зазорно столько нелестных речей обрушить на обворожительную даму, что потешила такого мужчину своим присутствием, преодолев такие расстояния... Могли бы и помягче выразиться, я не такая тугодумная, как Вам могло показаться.
Парезура приостановилась в нескольких шагах, глядя на взрастивший свои пламенные языки огонь.

— Что со мной делать? Мне проявить свои умственные способности? — Хайнрике хмыкнула и подошла к креслу хозяина дома, опершись об спинку мебели позади. — Разумеется, Вы можете мне отказать, прогнать меня с глумлением и громкими оскорбительными выражениями. Или... Даже убить, если благородства и жалости в Вас совсем нет? Однако чем я посмела Вас обозлить?.. Вы ведь некогда были таким же, как и я ныне. И ещё вот что...
Светловолосая обернулась и склонилась над брюнетом, пальцами одной руки почти невесомо проводя по его плечу, а с другой ладони слизывая капли «вина» с тонких фаланг.
— Негоже у женщин возраст спрашивать... Мои почти шесть сотен совсем меня не тешат, ах!— Драматично выдала Бебель, опустившись к чужому уху. — Орден мне многое дал: помог познать себя здесь, адаптироваться, почувствовать себя... Нужной этому миру, некогда оказавшемуся для меня необузданным и страшным. Дать понять, что я на деле не чудовище, коим уродилась давным-давно... Но ещё одно из — возможность всем приносить радость, а также «космическое» удовольствие!
Женская ладонь от сдержанного воодушевления несильно сдавила плечо артефактора.
— Ну-с, какая же судьба мне уготована после нашего неудачного знакомства?

[Калеб Хейл]

Нужно отдать должное выдержке девушки. Она, если и испугалась, то не подала виду. Да, чувствовалось напряжение между ними, накал самой ситуации, но она держала себя в руках в то время пока Калеб метался по комнате от переполнявших его эмоций. Это все от усталости. Он сильно устал за этот день, работа над последним артефактом его вымотала, а тут еще и ночь на дворе. Да, ему не стоило на ней срываться. В то время пока она ему отвечала Хейл остывал и приходил в себя, а взгляд постепенно потухал, будто резко прогоревший костер, силы покидали его. Она вновь говорила много глупостей на его взгляд, но спорить с ней у него не было никакого желания. Почему? Да потому что она никто по факту. И все сказанное ранее предназначалось не ей...А ему самому. Это он был рабом и не понимал куда ему идти в отношении своего демиурга, а она оказалась в нужном месте в нужное время и своей "глупостью" пробудила в нем такие эмоции. Попала в яблочко так сказать, выбила страйк. Но эмоции схлынули. Хейл ничего не отвечал ей, предоставляя слово. Он действительно наговорил ей лишнего, сожалел ли об этом? Нет, ни разу. 
Про все якобы обиды подумал просто: переживет. Про ценность её посещения пфыкнул про себя. Не видел он в ней чего-то особенного, кроме выдающейся внешности. Но таких в мире пруд пруди, этнарх давно перестал был подвержен синдрому неудовлетворенного подростка и не исходил слюной на каждую привлекательную девушку. Тем более что с каждым годом находил все меньше и меньше таких. Нет дело было не в девах, а в мужчине самом. Хейл был преисполнен ими, слишком многих видел, пробовал. В итоге он пришел к выводу, что между ног у них у всех одно и то же, а значит по сути без разницы что снаружи. Нет, конечно, дева должна ухаживать за собой, есть определенные стандарты даже для него, но больше его возбуждал мозг девушек. Образ их мышления, чувство юмора, жизненные ценности. Стадия неразборчивых половых связей Калеба была далеко позади. А вот у этой мадам, похоже, она была в самом расцвете. А значит все её шестьсот лет...Пшик и она все еще подросток, либо это особенность её природы и тогда Калеб ей не завидовал бы, либо...Да плевать по сути, еще голову над этим ломать. Пока она его не прельщала и не было желания приглядываться к чему там прельщаться, он устал. 
Что же касается её последнего выражение про принесения всеобщего счастья всем. То он только приподнял брови, но взгляд уже давно прятал от неё. Хватит, он не хотел контактировать с ней взглядом больше. Не хотел заглядывать ей в душу и узнавать её. Хватит...На сегодня, на сейчас по крайней мере, он и так позволил себе лишнее. По факту предоставил информацию врагу. В пору самому явиться к её демиургу целовать грязные ботинки и называть хозяйкой. Идиот. Как только она прикоснулась его плеча, мужчина поднялся с кресла. Нет, не резко, спокойно, и сказал следующее:
- Уже слишком поздно, я провожу Вас в гостевую комнату. Завтра мы продолжим наш разговор. Прошу за мной. 
Он ударил обратной стороной курительной трубки по столу, чтобы очистить от табака и указал на коридор вглубь дома, попутно пряча трубку обратно в карман. 
Мужчина после последних слов и эмоций заметно помрачнел и осунулся, что ли. Он сгорбился и будто состаривался на глазах. Этнарх шел впереди, ведя за собой гостью. Свет нигде не включался, лишь впереди зажегся магический свет освещая путь обоим. Они шли по коридору, половицы под ногами поскрипывали в такт шагам. Калеб молчал, он не знал что сказать и спрашивать ничего не хотел. Вспомнил, что она голодная. Глубоко вздохнул от усталости и неохоты приготовления пищи, но решил все таки накормить девушку. Негоже гостя морить голодом. По дороге Хайнрике могла увидеть каменную кладку дома и разные двери по обе стороны коридора. При чем отделка была особенная у каждой. Как только хозяин дома приближался к ним, то сами двери и пороги подсвечивались разными цветами, готовые услужить своему создателю. Свет был тусклым, но завораживающим разнообразием: лимонный, оранжевый, багровый, светло зеленый и т.д. Наконец, мужчина остановился у одной из дверей. Контуры и витиеватые узоры загорелись мягким голубоватым светом. Калеб повернул ручку двери.

Спойлер

Спойлер

https://cdnb.artstation.com/p/assets/images/images/005/273/807/large/jake-bowkett-bedroom-morning-by-jake-bowkett.jpg?1489813226

Петли бесшумно отворили вход в комнату. Здесь все было просто. Так же как и в гостинной. Простой каменный пол с коврами, простая кровать, но с мягкими, удобными подушками, периной и упругим матрацем. Свет луны из окна освещал всю комнату, а при необходимости можно было задернуть шторки. Висело несколько полочек с книгами, комод, тумбочка, письменный стол. 
- Прошу, проходите. - Протянул он руку вперед и когда девушка зашла продолжил. - Я не видел вещей с вами. В комоде есть кое какие, чтобы Вы могли переодеться. Если что-то потребуется, то можете спросить у меня, я поищу. И скоро принесу Вам поздний ужин. Располагайтесь. 
Мужчина захлопнул дверь за собой оставив деву осмыслять происходящее. Свет луны мягко освещал всю комнату и казалось даже отогревал от холодности хозяина, говоря, что все не так уж и плохо. По факту ведь она добилась успеха, он её не выгнал, она у него в гостях и у девушки еще будет шанс поговорить с ним. Тем более, что теперь она знает о нем очень даже много, а он о ней не знает практически ничего.
Калеб быстрым шагом пошел на кухню. Быстро посмотрел что из съестного у него есть по холодильниками и шкафчикам. Набралась вполне аппетитная фактура. Пара сочных кусочков жареной рыбы, молодая вареная картошечка в тонком мундире, свежие помидорки, салатик, вареные, порезанные яички, нарезал другие овощи, перчик, морковку. Ароматные булочки и горячий чай. Все что было необходимо подогрел с помощью магии. Поднос, столовые приборы и путь обратно к гостье. Подойдя к двери он постучал и после разрешения войти, распахнул дверь держа поднос одной рукой.

Спойлер

https://avatars.mds.yandex.net/i?id=99d11dfd5383c0603932f52933cf4f01_l-5876175-images-thumbs&n=13

[Хайнрике Бебель]

Эмоциональные порывы были частым явлением для Бебель, но вместе с тем удивить её с каждым годом, приближавшим к бесконечности, становилось всё тяжелее и тяжелее. Если минутами ранее, как только незваная гостья пресекла порог отшельнического дома, она проявляла ещё самый сдержанный глас восторга от демонстраций Калеба, то сейчас она будто оказалась куда равнодушнее, хоть жест доброй воли, снисхождение и сохранившееся гостеприимство хозяина поразили её ненадолго охладившееся сердце. Ресюрмониум как будто догадывалась, что так оно и случится, что старый артефактор не посмеет реализовать необратимое, не прольёт он чужой крови, особенно такой невинной особы, как Хайн, которая и мухи не обидит, как многим могло бы показаться на первый взгляд. Однако стоит перейти ей дорогу раз, другой, третий... И придётся заплатить слишком высокую цену, в которую также входит жизнь. А то, что парезура может счесть несерьёзным, безвредным проступком — весьма простительно. Как бы отчаянно ни звучала рогатая, как бы смазливо она себя ни вела — она готова оказать должное сопротивление в случае покушения на свою жизнь, хоть и сама же недавно была готова принять любую свою участь.

И солгала. Но только в этом. Иначе что за смысл жизни такой — поиск смерти?

Последующее предложение бросило малиновоглазую в лёгкое оцепенение, с которым она нелепо уставилась на мужчину, что вблизи был заметно ниже бестии почти на целую голову, что вряд ли для многих представителей сильного пола было положительным признаком для подбора партнёра... И всё же у всех свои предпочтения, который порой даже могут быть абсурдны и для самой Бебель, но в редчайших случаях. Сейчас было важно далеко не это, а определение мотивов этнарха, что впредь был как никогда милосерден к своей гостье, что совсем недавно неумышленно вывела того из себя. Не исключено, что у него могли возникнуть какие-то вопросы к Ресюрмониум, а потому прогонять её так рано было невыгодно, прощание было отложено на неопределённый, но явно непродолжительный срок. Только вот уже менее инициативно, но с ещё не утраченным полностью любопытством женщина молча приняла приглашение в гостевые покои, куда проследовала за хозяином. Ему явно было о чём ещё спросить у несносной фортунитки, порушившей его холостой покой.

Минуя тёмный коридор, едва освещаемый волшебными огнями, полногрудая была познакомлена со своими «‎апартаментами» на текущую ночь. По оценке ухоженности можно было предположить, словно недавно здесь кто-то жил, поскольку на поверхностях и под лучами луны не было видно ни пылинки. Усомниться в хозяйственности владельца дома было невозможно: чистота и порядок были заметны невооружённым глазом, отчего было приятно остаться здесь даже на несколько часов и провалиться в сон. Только парезуре было отнюдь не до сна, но и упоминание скорого позднего ужина не слишком подбадривало Хайнрике, отвечавшую лишь расслабленной улыбкой. Полно глупостей и притворств, ситуация могла принять иной и более неприятный оборот, если продолжить вести себя подобным образом.

Оставаясь ненадолго наедине с самой собой и нерушимой тишиной небольшой комнатушки, женщина не стала слишком досконально осматривать предоставленное во временное пользование помещение и аккуратно присела на край мягких перин, вытягивая ноги и расправляя крылья. Оказалось, некоторое недавнее моральное напряжение отразилось на настроении и физическом состоянии: будто каждый шаг становился тяжелее, а на плечах взрастал увесистый груз. Похрустев позвонками изогнутой в дуге спины и руками, Бебель стянула чёрные кожаные ботфорты и постаралась аккуратно поставить те у ножек кровати, после чего принялась разминать утянутые гетрами с открытым носком и пяткой ноги, прощупывая пальцами расстеленный на полу ковёр. Вот она и расположилась с размышлениями над тем, какие у артефактора уготованы вопросы для завтрашнего разговора. Поможет ли всё-таки он с тем, что являлось первостепенной целью такого внезапного визита?

Не спровадил — и то уже маленькая победа, и с этим осознанием крылатая улыбнулась чуть шире и расслабленно припала спиной к постели, однако не успела она сомкнуть глаза, как с улавливаемыми шагами за дверью и усиливающимся запахом яств суккуб подскочила, усевшись в позе лотоса и сложив руки между ног. Хозяин оказался достаточно тактичен, раз не стал вторгаться во временную персональную обитель гостьи без спроса, но и та не могла не позволить ему зайти тогда, когда сочтёт необходимым. Но если мужчина является к женщине с подношением в качестве вкусной еды, то ему все двери всегда открыты. Только-только остроухая подумала, что впредь ей и кусочек в рот не влезет, как обольстительный вид рыбного стейка с овощами, свежей сдобы и горячего питья смогли призвать утраченный аппетит. Подтерев тыльной стороной ладони невидимую слюну, парезура замотала хвостом по смятой от своего же веса постели и чуть наклонилась корпусом вперёд, шурша принюхивающимся носом.
— Смотрится... Очень щедро. Не думала, что после всего сказанного заслуживаю такого пиршества. Или всё же подскажете повод? — гостья звучала немного устало, но с прежней задоринкой в голосе, чтобы не казаться поникшей, и в лёгком нетерпении смяла руками края одеяла, стараясь не походить на заморенного голодом щенка. — Кхм... Благодарю за гостеприимство и за столь солидный ужин, который я с удовольствием попробую. Вам нравится готовить? 

Светловласка приняла более уверенную позу, спустив одну ногу и поверх разместив другую, чуть покачивая открытым носком.
— Вы составите мне компанию? И да... Как мне можно к Вам обращаться, чтобы не попасть в немилость? — Ресюрмониум подняла взгляд с подноса, от которого веяло лёгким паром, и «зацепилась» за грубые черты мрачного и увеченного мужского лица с мимолётной мыслью, можно ли было всё-таки доверять ему, притрагиваться к еде и спокойно засыпать несколько погодя, при этом оставаясь уверенной в своей сохранности? Быть может, возможный последующий диалог вселит в гостью определённые надежды. Та придвинулась ближе к стене, чтобы предоставить возможность присесть и брюнету, если тот соизволит потешить женщину своим присутствием.

[Калеб Хейл]

Мужчина зашел в гостевую комнату, что отдал в распоряжение Хайнрике по крайней мере на эту ночь. Девушка сидела на кровати, немного расправив крылья, сняв ботфорты и поджав ноги, руки между ног. Девушка к слову говоря оказалась крупной, по крайней мере она превосходила Калеба в росте, что накладывало свой эффект на их общение. Сердце немного екнуло. Калеб уже почти сталь жалеть, что сорвался на неё некоторое время назад. Но перестал думать об этом переключившись на поиск поверхности для подноса. Решил положить поднос прямо на кровать, аккуратно, ничего не уронив и пролив. Тут же пододвинул из угла небольшой столик, что аккуратно ножками заходил под кровать и пододвигался прямо девушке, переложил поднос. Сейчас она могла спокойно приступать к трапезе, девушка как раз сменила позу.

Что-то вроде этого.

Спойлер

— Смотрится... Очень щедро. Не думала, что после всего сказанного заслуживаю такого пиршества. Или всё же подскажете повод?
Не смотря на старания неунывания в голосе чувствовалась некая усталость. Оно и не удивительно, выслушать поток "кишок", которые тебе не особо интересны и не должны были предназначаться от незнакомца только потому, что тебя сюда послали. К тому же ты такая красивая, а он даже ухом не ведет. Устанешь тут, можно понять. Хейл ничего не ответил на ранее заданный вопрос, оглядываясь вокруг, ясно искал что-то взглядом.
- Кхм... Благодарю за гостеприимство и за столь солидный ужин, который я с удовольствием попробую. Вам нравится готовить? - Продолжала говорить девушка.
- Болтливая. - Заметил про себя мужчина, но все еще ничего не отвечал.
— Вы составите мне компанию? И да... Как мне можно к Вам обращаться, чтобы не попасть в немилость?
Наконец, Хейл нашел стул и уселся рядом с письменным столом, как бы сбоку от неё. Мужчина посмотрел на девушку спокойно, без агрессии, возможно, тоже немного уставшим взглядом, как тут определишь что на уме у этого неадеквата.
- Волнуетесь? - Спросил он, подразумевая её говорливость. - Могу понять. Но Вы уже здесь, Вам нечего бояться. - Уверенно говорил Калеб. - Как только Вы переступили порог моего дома по моему приглашению, Вы автоматически под моей защитой. Есть, конечно, исключения... - Добавил он переведя взгляд на окно, а потом вновь на неё. - Но вы к ним не относитесь. Также мой протекторат подразумевает место для ночлега и обеспечение необходимыми кушаньями и прочими удобствами. Прошу, можете приступать, я вижу Вы голодны. - Слегка откинулся Калеб на стуле и чуть показал рукой на поднос.
Было ясно, что девушка была напряжена. Ситуация была крайне неоднозначная, да еще, и мужчина проявил себя как какая-то истеричка. Их общение было похоже на шаткий мост по которому бьют потоки волн реки, и никто не знает, рухнет он от новой волны или нет.
- Также считаю необходимым принести Вам свои извинения в связи с моей недавней несдержанностью. Это было неприемлемо. - Серьезно сказал крылатый. - Но... - С акцентом. - Все мною сказанное было правдой. - Повисла небольшая пауза.
Мастер-артефактор наблюдал за тем, как девушка трапезничает. Улыбка тронула его уста и уже с большей теплотой в голосе он сказал:
- Моё имя Калеб Хейл, можете звать меня Калеб или просто мастер. Что касается готовки, то да, можно считать это моим небольшим хобби. - Слегка улыбнулся он в ответ. - Приятного аппетита.
Произошла новая пауза. Для Калеба она не была неловкой, он смотрел за тем как кушает девушка и обдумывал новые слова девушке. Вот только улыбка, что приходила ранее, ушла.
- Вы слышали все, что я думаю о Вашей хозяйке и иже с ней. Вы слышали, что я думаю о Вас. Повторю, все мною сказанное истина. И исходя из этого появляется логичный вопрос: что мне с Вами делать? - Вновь пауза. - Что бы Вы сделали, будь на моей месте? - Он подпер подбородок рукой, уложив её на подлокотник и внимательно смотрел на девушку, будто пытаясь её разгадать. - Я не верю, что Вы явились сюда из собственных побуждений, эти Ваши слова кажутся мне притворством, я не верю, что Вы столь недальновидны, а потому прошу проявить ко мне уважение и не держать меня за дурака. Кроме того... - Замолчал он. - Даже если мы предположим, что я возьмусь за работу с которой Вы ко мне пришли, то чем Вы собираетесь расплачиваться? - Хейл ответ взгляд в сторону и сделал немного удивленное лицо. - Совсем о нем забыл.
Мужчина поднялся и направился к одной из полок в тени. Снял оттуда бутыль вина и пару бокалов.
- Будете? - С непринужденностью задал он вопрос.
На самом деле при отказе он выпьет с удовольствием сам, а предложил он скорее из вежливости.

[Хайнрике Бебель]

Никакого намерения ввести в заблуждение своего загадочного и не менее дорогого собеседника женщина не преследовала, однако он сам ошибочно предположил, что чрезмерная болтливость крылатой гостьи указывала на её внутреннее беспокойство. Отнюдь. Её лёгкая взволнованность рассеялась ещё с самым пресечением порога чужого дома, в котором каждый уголок был пропитан таинственностью, создателем которой являлся этот мужчина, что и мог представлять для парезуры значительную угрозу, однако чем Хайн была плоха, чтобы в случае чего не противостоять с целью сохранения собственной жизни? Очевидно, в ходе исполнения своего текущего задания Ресюрмониум ставила немалую задачу избежать всевозможных конфликтов, и здесь как никогда могли бы пригодиться сила красноречия и женское обаяние, пред которыми даже самым невозмутимым в конечном итоге приходилось прикладывать некоторые старания, чтобы держать себя в руках. И артефактор, как ни крути, всё же отчасти поддавался чарам Бебель, что без особых усилий и без магического воздействия смогла повлиять на ход событий с сохранением интригующей неопределённости: если фортунитка останется жить, то вероятность оказания услуги в восстановлении странного артефакта оставалась в неопределённом статусе. Однако могла ли так просто сдаться эта энергичная бестия? Ответ предполагался отрицательный, как бы сильно своим видом брюнет ни демонстрировал своё утомление присутствием и активностью ночной посетительницы его одинокого дома.

С позволения мужчины Хайнрике выпрямилась и скромно приступила к трапезе, соблюдая нормы этикета, хоть и успела проникнуться уютной, почти домашней атмосферой предоставленной комнаты. Неторопливо орудуя столовыми приборами, во время выслушивания ответов представившегося Калебом хозяина дома светловласая сперва дегустировала предложенные им ароматные яства, которые на вкус оказались не просто сносными, а вполне себе впечатляющими, вызывающими ещё больший аппетит, и немалых усилий стоило воздержание от молниеносного опустошения тарелок, но и в продолжительном смаковании была своя приятная особенность, с которой отчасти так же тяжело было не отвлекаться от слов собеседника. Слышать с его уст искренние извинения было отчасти необычно, но осадок после недавних эмоциональных высказываний как рукой сняло ещё с проявлением щедрого гостеприимства вплоть до предоставления ночлега, что особенно не могло не поразить. И кем являлась Бебель, чтобы отказываться? Тем более когда цель ещё не была выполнена. Всё же это была по большей части личная воля.

На пожелание женщина ответила лёгкой улыбкой, которая стала ещё шире в момент, когда на некогда хмуром мужском лице уголки рта дрогнули и несколько приподнялись. По мере наполнения желудка почти на нет сходило и ненавязчивое напряжение, а также приподнимался настрой, хоть существенный эффект обычно достигался эмоциональным насыщением, в особенности от плотских утех. И если путь к сердцу обычно лежал через этот самый желудок, то с суккубом разговор следовало вести совсем иначе. Точнее, это у неё был специфический для коммуникаций язык. Но настолько «красноречиво» излагаться было рано... Или же нет? Мужчина вернулся к мысли, что не видел в своих словах чего-то ложного, а в словах Ресюрмониум находил нечто противоестественное, неискреннее, и это мало-мальски цепляло её, отчего даже пережевать и проглотить последний кусок рыбы давалось с некоторым трудом. А расплачиваться как? Женщина могла бы отшутиться, что её тело — самая надёжная разменная монета, но провоцировать господина Хейла вновь не решалась. По крайней мере, не сейчас, ещё не время...

И с тем немного неожиданным гостье показалось последующее предложение: угощение вином звучало очень соблазнительно, здесь трудно было отказать. Для такого существа, как парезура, алкоголь имел незначительное влияние на организм, но здесь было место эффекту плацебо, благодаря которому Хайнрике получала немалое удовольствие от распития того же вина, что сейчас оказалось, пожалуй, незаменимым элементом для достижения положительного завершения знакомства, чтобы затем отправиться на покой.

— Не спрашивайте, несите, — с нарастающей на лице улыбкой пышногрудая пронаблюдала за перемещением хозяина, словно хищница, при этом дожёвывая очередной кусочек хлеба. — Может, язык развяжется, и Вы сможете узнать от меня ещё больше. Заманчиво? А расчёт... Что для Вас самая достойная плата, Калеб? А я посужу, смогу ли отплатить этим... Или предложу нечто более существенное?
Подведя к завершению поздний ужин, женщина поддела ногой передвижной столик и аккуратно оттолкнула его, вытягивая длинную конечность, при напряжении которой просматривался лёгкий рельеф мышц. Вряд ли бы этот мужчина хотел воспользоваться случаем, однако в такого рода провокации попробовать пойти можно было. Быть может, ему всё же не хватало женского внимания на старости лет?
— Любопытно, какой у творца артефактов вкус на ви́на... Испробовать будет большой честью для меня. Что бы Вы ни говорили про меня и моего покровителя, я бы хотела узнать, что же за обида преследует Вас? Не тревожьтесь, я не вынесу секреты за пределы стен, в которые Вы меня столь радушно впустили, — Хайн завершила фразу добрым смешком, всем своим видом показывая, что готова выслушать. Даже если на неё вновь обвалится очередная волна недовольства...

[Калеб Хейл]

На положительный ответ гостьи мужчина кивнул и поскорее разлил душистого красного полусладкого по бокалам. Калеб любил именно красные полусладкие вина, хоть их и не очень рекомендовали врачи. Букет отдавал каким-то цветочным оттенком, а на вкус не чувствовалось кислоты, присущей многим винам. Калеб передал один из бокалов девушке, а сам со своей партией отправился обратно на стул, поставив бутылку на столик. И только тогда он увидел, что девушка стала подавать сигналы сексуального характера в отношении мужчины.
Хайнрике отодвинула столик и демонстративно протянула ножку, показывая оголенную девичью красоту. Бровь Калеба приподнялась, а на лице появилась улыбка. Но не от предвкушения интересной ночи в объятиях суккубши, а по иным причинам. Глаза продолжали любоваться стройностью тела гостьи из-за грани бокала с отпиваемым прелестным вином. Проявились ли у мужчины какие-то первобытные инстинкты? Сложный вопрос, с одной стороны его, конечно, привлекали женщины, но был ли это подходящий момент? Скорее нет, чем да.
Улыбка мужчины была вызвана несколько иными причинами. Первая, уверенность гостьи в том, что она сможет расплатиться с Калебом при помощи сексуальных утех за его услуги была слишком наивной. Калеб в плане сексуальных утех за свой век преисполнился, и его уже мало что могло удивить. Он знал чего хочет в сексе, а чего нет и давно мог это получать как в борделях, где его обслужат с ног до головы, так и при случайных знакомствах. На данный момент серьезной потребности в любовных утехах он не испытывал. Вторая же причина была куда интересней, она же, кстати, была ответом на её второй вопрос. Его истинный вид. Знай девушка какой Калеб на самом деле, то вряд ли бы стала предлагать себя в уплату. Так же предложение утех на деловых переговорах выглядело мягко говоря неуместно и...легкомысленно. Мужчине даже на секунду показалось, что у вина появился кислый привкус, даже не смотряя на красоту, обольстительность и сочащуюся из всех мест сексуальность гостьи.
- Как удачно Вы задали вопросы... - Начал с удовольствием предвкушая её реакцию мужчина.
Он уже предвкушал как изменится её выражение лица, когда она увидит полуоголившийся костяк черепа и наконец осознает к кому её заслали и кого она пытается привлечь своими формами.
- Видите ли, как это ни странно, но ответом на Ваш первый вопрос станет Ваш же отказ. - Интриговал он и улыбался. - А на второй мне проще продемонстрировать результат доверия демиургам. - И он сбросил иллюзию.
И в полумраке комнаты в лунном свете хорошо проявились недостатки мужчины. Белый костяк черепа стал виден у глазницы, отсутствующее глазное яблоко, вместо него горело магическое пламя. Не ярко, синим цветом. Половина верхней губы отсутствовала, показывая зубы, уходящие корнями в беленую челюсть. И смолистая тьма, стекающая по пальцам рук и шее. Это все что успело показать лунное сияние. И иллюзия вернулась обратно. Как наваждение рассеялась нелицеприятная картинка. Также эта картинка должна была предостеречь девушку и заставить задуматься о чудовищной природе хозяина дома.
- Вот результат служения демиургам, дорогая моя гостья. - Заключил он и поднялся со стула.
Хейл подошел к окну, что было позади девушки и посмотрел на мирную картину спящей природы, озаряемую голубоватым свечением.
- Что же касается Вашей платы... - Начал было он. - То, у меня есть цена для Вас.
Крылатый повернулся к ней лицом полуприсев на подоконник.
- Вы исполните любое моё желание...Одно, но любое.
Он достал из внутреннего кармана кольцо, показывая его гостье.
- Этот артефакт обеспечит гарантию исполнения договоренностей, если Вы согласитесь на мои условия. Кроме того...- Хейл посмотрел неё и хитро улыбнулся. - Вы не сможете ни косвенно, ни напрямую навредить мне, покуда не будет исполнено условие договора.
Этим действием мужчина убивал сразу нескольких зайцев: и узнавал насколько ей важно это задание и договоренность с ним, узнавал как далеко она может зайти, а в случае согласия получал как раз таки выход на её демиурга и возможного шпионажа.
- Ах, да, предвкушая Ваши мысли. - Заметил он. - Кольцо, конечно, можно будет снять досрочно, Ваша хозяйка сможет это сделать, но последствия не заставят себя долго ждать. Не зря ведь я мастер-артефактор. - Вновь улыбка появилась на его устах.
Вообще он не должен был данным действием произвести хорошее впечатление, он в общем то к этому и не стремился. Это были договорные отношения, сделка, ценою в её свободу на один раз. И ей было решать соглашаться или нет. Этнарх вернулся на стул и допил вино из бокала.
- Я положу кольцо здесь. - На столик. - Если с утра оно будет на Вашей обворожительной ручке, то я выполню то зачем Вы пришли ко мне. Если же нет... - Он пожал плечами как ни в чем не бывало. - То мы расстанемся.
Секс мог быть лишь приятным дополнением к их сделке, но не более. Сам по себе для Калеба Хейла мастер-визтуоза артефатора он не значил ничего, кроме как физического удовольствия. Возможность проведения ночи в постели с гостьей не была для него настолько ценна. И Калеб не особо понимал её посыла, а также начал подозревать, что она либо дама, имеющая склонность к легкому поведению, либо её подкладывают под всех к кому посылают. Ни то, ни другое было неприятно. Самого Калеба она видела впервые в жизни, любовью тут не пахнет, но она уже провоцирует его на близость. В общем да, кислый привкус вина.

[Хайнрике Бебель]

Подобный крови демиуржьей только по слаганиям их недругов, был поистине прекрасен предложенный напиток, коим хозяин и продемонстрировал свой недурной вкус. Имея тесную связь с орденом, ориентированным на воспитание добродетелей, совершение благих дел, а также развлечениях, последние определённо нечасто обходились без пьяного веселья, за которое всегда ратовали многие фортуниты. Бебель и сама со временем неплохо пристрастилась к алкоголю, вкуса и эффекта которого парезура долгое время не могла прочувствовать, имея устойчивый иммунитет ко всевозможным дурманящим веществам, если не употребить их в чрезмерном количестве или не «ослабить» собственную невосприимчивость. Возможно, сейчас и следовало быть настороже, в любую минуту получить «подсечку» от недоверчивого господина, а не продолжать строить из себя беспечную дурочку, на образ которой Калеб определённо купился, предполагая, насколько ветрена была его гостья. Она простая, раскрепощённая, но одновременно хитрая и временами коварная, готовая даже на самые отчаянные меры ради достижения поставленной цели. Ей зачастую не доставляло труда переубедить своего собеседника, обвести вокруг пальца, особенно если половину сего дела безупречно выполнял соблазнительный образ суккуба, что никогда не обделяла вниманием тех, кто в нём особенно нуждался.

— Благодарю, — приняла она угощение в виде питья средней крепости.
Быть может, Хайнрике и хотела, чтобы вино на неё мало-мальски подействовало, дабы куда равнодушнее относиться ко всем слетающим с острого языка этнарха речам, задевающим и такую стойкую бестию, всё же не лишённую толики несчастных сантиментов, способных сделать её более уязвимой в некоторые моменты, а посему как следует увлеклась напитком, изящно отпивая из бокала с оттопыренным мизинцем. Расположив некогда вытянутую ногу поверх другой, крылатая слегка покручивала обнажённым носком и болтала остатки вина в хрупком сосуде, аккуратно и надёжно придерживая в области ножки. Мужчина явно недолго раздумывал над ответом на поставленный парезурой вопрос, и пока те смотрели друг на друга, при этом выдерживая улыбки разного толка, женщина пыталась предугадать, как он будет излагаться: подрасслабило его выдержанное вино или наоборот? И отчего же он так разглядывает гостью, словно «раздевает» глазами? Всяко ей было не привыкать, однако Хайн не верила в то, что Калеб мог оказаться падок на её природные чары: он совсем не так прост. И делать спешные выводы о том, что вдруг он мог предпочитать себе подобных, также не следовало.

Брюнет будто излагался загадками, но наконец решился раскрыть одну из существующих в этом доме: хищный взор парезуры отчётливо наблюдал преображение в лице Калеба, исказившегося до неузнаваемости, словно перед Ресюрмониум предстал самый настоящий мертвец. Вряд ли он являлся таковым на самом деле, будучи слишком одарённым и проявляя себя куда разумнее большинства населения Аркхейма. Сам ведь сказал, что такой его безобразный облик — «результат доверия демиургам». И каким бы ужасающим он ни казался, для тех, кто ранее вёл борьбу против куда более устрашающих и омерзительных созданий и ныне не раз встречал на пути не самых «миловидных» хтонических чудищ, артефактор мог вызвать к себе только сочувствие, коим рогатая молчаливо одарила этнарха, ненадолго позабыв о бокале в руке и едва ли его не выронив. При этом быть бы в курсе иных аргументов, коими мужчина мог бы закрепить свою ненависть ко всевышним... Допытываться не стала.

Продолжая своё немое наблюдение за господином Хейлом, суккуб задержала краешек бокала у пухлых губ, отпечатывая их блеск на поверхности, и едва шевельнула заострёнными ушами, обвешанными бренчащими «побрякушками», когда брюнет вернулся к теме расплаты за свои услуги изготовителя артефактов. Его условия вызывали определённые сомнения, но любопытство преобладало над фортуниткой, да и путь был пройден достаточный для того, чтобы не отступать. Каким бы ни было то единственное желание хозяина, Бебель была уверена, что для неё нет ничего непосильного, кроме как свержение демиурга. Пожалуй, это единственное, что заставило бы отказаться от затеи, но Ресюрмониум предполагала, что не разузнает обо всём, пока не наденет кольцо. Она показательно отставила бокал, чтобы его наполнили вновь, и подхватила драгоценность, рассматривая и мысленно примеряя на один из своих пальцев.
— Стоит ли мне ожидать какого-то подвоха? Знаете, у меня нет повода отказываться, меня не запугивает вся эта загадочность, и я даже с трудом могу предположить, чем для Вас окажусь полезной... — женщина всё так же сидела, но в попытке размять плечи приподняла руки над головой и заодно похрустела позвонками от продолжительного нахождения в одном положении. — Однако Вам ведь нет никакого смысла заставлять меня идти против демиурга, верно? Вы знаете наверняка, что мне не хватит сил, чтобы одолеть такое всемогущее существо, а потому можете приказать лишь с целью избавиться от меня раз и навсегда, пусть для этого есть куда менее изощрённые способы... То же самое можно сказать об убийстве беззащитных. Вы ведь не кровожадный, Калеб? Уверена, имеется в Вас и крупица жалости и милосердия.
С лёгкой озорной улыбкой бестия вернула на Хейла свой взгляд, откладывая кольцо на стол.

— Расставание... Чувствуется романтика в этом слове... Калеб, если воспоминания для Вас слишком болезненны, я не буду впредь возвращаться к этой теме, однако... Как же Вы так пострадали? Неужто по воле своего бывшего покровителя? Не отвечайте, если не желаете, — Хайнрике стала водить по краю чаши бокала пальцем, после чего облизала его мгновенным движением языка.

[Калеб Хейл]

- Ты, видимо, до сих пор не понимаешь... - Только было резко начал он.
Эмоции вновь захлестнули, но крылатый смог сдержать порыв. Глупая девчонка еще не понимала в какую ловушку угодила. Глубокий вдох и выдох. Она наступала на больную мозоль, негодница. Успокоив нахлынувшие эмоции, Калеб продолжил:
- Бывшим покровитель никогда(!акцент) для тебя не станет. Ты останешься его рабой навечно. Пока не умрешь, конечно...Хотя...И после смерти не факт. - Заключил он.
Зачем он будет дальше распинаться перед ней? Ей еще нравится находиться под "опекой" своего демиурга. Её демиург еще не снимал с неё шкуру, заставляя выполнить очередной приказ и не заключал в темницу разума, сводя с ума. Она...как ребенок в свои шесть сотен лет. Очень странное поведение. Примерно таковы были мысли Калеба по поводу девушки. Хотя...Этнарх решил уточнить некоторые моменты, пока игнорируя предыдущие вопросы гостьи:
- Вы сказали, что Вам шесть сотен лет... - Начал Хейл. - И как давно Вы вступили в орден своего демиурга? И еще, пожалуй, более важный момент...Как давно Вы перестали себя чувствовать чудовищем? И почему? -  Задал он вопросы, отворачиваясь от окна.
Крылатый откровенно не понимал с чего бы вдруг пришелице чувствовать себя чудовищем, учитывая её природную красоту и притягательность, да и манеры могли очаровать многих представителей мужского пола...И не только мужского. Уверенность в том, что гостья пробовала любовь с женщинами отчего была стопроцентной, учитывая как она засвечивала то тут, то здесь свои телеса. Если же девушка не захочет отвечать на вопрос, то Хейл лишь пожмет плечами, не велика будет потеря.
- Интересно... - Внезапно подумал Калеб. - А какая боль у тебя? Хотя...С другой стороны...Плевать.  - Он вновь отвернулся к окну. - Ты мне будешь нужна только как рычаг воздействия. И не важно что ты скажешь своему демиургу.
Пока Хайнрике обдумывала ответ, мужчина продолжил:
- Что же касается Ваших вопросов. - он поднялся и налил обоим еще вина.
Но само действие не отличалось элегантностью и явным желанием очаровать или понравится особе женского пола, он налил вино будто другу эля. 
- То, конечно, стоит. - Рассмеялся он. - Я использую Вас против Вашего демиурга. Да, силенок у Вас против Вашего господина не хватит, но и использовать так глупо я Вас не стану. Поверьте, я найду способ в нужное время для меня.
Когда же этнарх услышал о том, что он не будет использовать её, чтобы убить безвинных, то у него прямо на лице появилась нескрываемая эмоция умиления от её наивности.
- А чем отличается жизнь безвинного от жизни виновного, м? - Решил Калеб поиграть с ней с философию.
Естественно, его ничто не остановит. Ни жизнь безвинного, ни жизнь виновного. Для него гостья не являлась личностью и кем-то близким, она представляла собой ресурс, при чем, на данный момент, с сомнительной стоимостью, ибо он не знал её иерархической положения в структуре ордена её демиурга.
Когда же прозвучал вопрос о прошлом и якобе заботе о нем, то мужчина улыбнулся и спрятал лицо за рукой, сидя на стуле напротив собеседницы. Но улыбнулся и лицо Калеб прятал не потому что слова девушки тронули его заботой, отнюдь, хоть так и могло показаться сначала. А потому что внутри, как зверь в клетке вгрызаясь в прутья зубами и металась в своей темнице, бесилась Тьма, которую он заткнул недавно.
- Ну, Калеб! Ну, пожалуйста! Отдааай мне её...Выпусти меня, я её сожру. ВЫПУСТИ МЕНЯ!!! - Вопила и резко лаяла она, буквально истекая плотским желанием насытиться девушкой в попытке вырваться из своих оков.
Калеб смеялся от беспомощности своего проклятия. И нет, он не собирался её выпускать, как и не имел понятия о том, что Хайнрике слышала Тьму.
- Романтика. - Наконец ответил Хейл. - Конечно, я ведь такой романтичный, не правда ли? - Язвил он ни капли не скрываясь.
Он удивлялся её словам. Не было в нем и капли романтичности, и он не понимал где она могла её найти. Но это было не важно.
- Конечно по воле, дорогая. - Подтверждал он. - И Вы пострадаете, не сомневайся. - Улыбнулся он. - Рано или поздно, но это случится, Вы для неё лишь батарейка. И через сотню лет после Вашей смерти, она даже имени Вашего не вспомнит, потому что таких же как Вы у неё было...миллионы. И дай Создатель, чтобы Вы после использования остались живы. Что же касается способа воздействия на меня, то это не имеет значения для нашего разговора, результат Вы уже видели. я и не жив и не мертв. Этого достаточно.
Не собирался он откровенничать с ней. Она была странной и явно что-то скрывала. Осталось только как безумному всем трепаться о своем прошлом, жалуясь как несправедлива к нему судьба на потеху Тьме и остальным. Судьба всегда жестока и нытьем ей не поможешь, тем более для кого в его возрасте, статусе и с его жизненным опытом.

[Хайнрике Бебель]

Как и ожидалось, мужчина вновь поддался своим эмоциям. Видимо, настолько болезненные воспоминания прошлого, что Хайнрике ненароком трепала его за самое больное, в качестве расплаты ловившая разлетающийся в её сторону яд. Чувствовалось, что желчь проникала под кожу, перемешивалась с кровью, но это было терпимо.

Она могла ему помочь. Достаточно только выслушать. Постараться понять. Доказать, что заслуживает доверия.

Почему он не выгнал эту недотёпу, неразумную, причудливую особу вон из своего дома? Испытывал своё терпение или же её, в который раз срываясь на откровения? Вполне вероятно, сейчас он ненавидел представшую перед глазами фортунитку больше, чем нелюбимых демиургов, а она, в свою очередь, понимала всё больше, что ей небезразличны его чувства. Какая-то орденская монета с ничтожным магическим свойством не стоила таких «кричащих» слов, срывавшихся с уст как птица из распахнутой клетки. Видимо, это было ему необходимо: поиздеваться, поглумиться, показать чужую ничтожность, мелочность, втоптать в землю. Нельзя было сказать, что ему не доставляло это удовольствия... По крайней мере, один из выводов напрашивался таковым.

Она готова прислуживать, отдавая свою бескрайнюю благодарность за то, что этот мир переиначил её, обратил в жизнеспособное и цивилизованное существо, во что немало вложилась Коалиция Рас, позднее поручившая опеку ордену Фортуны, считая, что его идеология была максимально близка суккубу, склонному к сердобольности и стремлению вытащить из мрачного омута на солнечное побережье новой жизни. Сейчас в сердце Ресюрмониум возникло сокрытое беспокойство с сопутствующим желанием позволить Хейлу излиться, как перед кем прежде не удавалось, ведь было очевидно, что он одинок. И это одиночество с самим собой явно порой терзало его до невозможности, когда мысли буквально выходили наружу, раскрывая Хайнрике несколько иную ипостась. Эта сущность пыталась спровоцировать артефактора ещё сильнее, чтобы тот дал ей волю, решимости сломать парезуру, осознать свою никудышность, бессмысленность не только прислуживания могущественному созданию, но и самого бытия.

Она дала брюнету выпрыснуть всё полностью, выпустить ещё тот не развеявшийся пар, молча поглядывая на него, как если бы хищница преследовала свою добычу, поблескивая насыщенными кунцитами с зауженными зрачками на лунном свету. Она терпеливо внимала словам этнарха, лакая вино из бокала, которое с каждой каплей делало суккуба смиреннее, но вместе с тем увереннее в своих грядущих спонтанных намерениях, направленных на укрощение взбунтовавшегося мужчины. Когда он немного подутих, бестия приняла необычную позу, склонившись боком к постели и подперев голову локтем, при этом ноги слегка вытянув вдоль кровати, свободной рукой продолжая болтать алкоголь в сосуде.
— Пожалуй, пара сотен лет точно будет, — неуверенно проговорила Бебель, водя глазами по потолку, будто производя подсчёт, сколько лет приходилось по факту. — И как за эти годы мне поспела навредить Фортуна и мои соорденовцы? Я обрела спасение с ними, они много вложили в настоящую меня. Без них я не представляю, как сложилась бы моя дальнейшая жизнь. Меня изначально никто не считал таким монстром, каким я ощущала себя в адаптационный период, вскоре полностью свыкнувшись со своим телом, особенностями поведения, характера.

Вопрос философского толка словно был задан случайно и не подразумевал глубокого размышления, бестию в тот момент привлекло другое: то, как его «другая» сторона вела себя, вызывая у чуткой парезуры подозрения с самого порога. И тогда женщина, которая и прежде никогда  не робела, встала с кровати и отставила бокал, накрыв своей большой тенью лик брюнета.
— Для Вас, быть может, нет разницы, ведь в чём повинны невинные? А почему виновные должны нести наказание? Невинные не несут на плечах бремя свершённого проступка, хотя и виновные способны не осознавать тяжесть своего преступления... Что же, жизнь жизни рознь, — крылатая стремительно и плавно опустилась, бесшумно упав на колени прямо у ног Калеба. — Конечно, таких, как я, множество, и моё существование для многих не играет роли, но что мне запрещает просто утолять собственный интерес?
Хайнрике подняла сверкающий взгляд на мужчину и притёрлась головой между его колен, проводя ладонями вдоль внутренних бёдер, при этом склоняясь к ним своим объёмным бюстом. Хвост суккуба делал в воздухе лёгкие завитки.
— Но Вы же будете обо мне помнить, если через сто лет меня не станет? Пожалуй, в Ваших глазах я самое «глупое» существо, а с тем и достаточно запоминающееся. Особенно если я и соглашусь потешить Вас на закате жизни. А скоро ли он?.. — парезура недолго пребывала в столь соблазнительном положении, но явно не для Хейла, и поднялась, поворачиваясь к столу и подхватывая кольцо вновь, которое всё же было надето на палец. — Вот Вы насколько старше меня? Или во сколько?
Отвечать на то было необязательно. Блондинка залпом опрокинула в себя бокал вина и облизала край, после чего встала вполоборота, поблескивая стекляшкой в тусклом свете.
— Никакая монета не стоит того, чтобы так распинаться, однако если «игра» со мной позабавит Вас, я буду счастлива, даже если то посмертно.