[Кийтал Наршерри]

Кийтал, уже приблизившись к лестнице, за которой располагался переход, обернулся. Пальцы эльфа касались гладких перил, пока он соображал, о чем, собственно говорил сейчас химера. Ему потребовалось несколько минут, чтобы перестроиться.
- Да, надо бы... - он провел ладонью по драной ткани, потом поднес перепачканные сажей и кровью пальцы к носу. Принюхался, раздувая тонкие ноздри, и скривился, когда мерзкий микст ароматов забил его обоняние, царапая глотку так, что его согнуло в приступе сухого кашля.  
Заныли ушибленные ребра, и Наршерри судорожно вцепился в лестничные перила, хрипло дыша и вздрагивая от боли.  
- Хочу... Похоже, меня приложило... сильнее, чем я думал... изначально... - он сдернул грязные тряпки, швырнув их туда же, куда несколько минут назад отправился  платок. - Я регенерирую достаточно... быстро, но... - хриплый вздох обжег ребра новой вспышкой боли. – Если ты подстегнешь регенерацию... я буду благодарен... - помолчал, что-то обдумывая, потом указал кивком на лестницу. – Идем, Вир... надо закончить с артефактом... пока я еще в состоянии соображать... Подлечишь уже в квартире...
Цепляясь за перила, Наршерри медленно поднялся по ступеням, ступив на небольшую площадку, которая, собственно, и была мощным стационарным порталом, связывающим логово белесой твари на Климбахе с ее убежищем уже на Цирконе.
Он слышал сказанное химерой, но предпочел продолжить уже после того, как они переместились в квартиру на  Цирконе. Тот же тронутый багряной подсветкой сумрак окутал обоих. Легкой дымкой растаял шелест  дождя, наполнявший пещеру-лабораторию, сменившись теплой тишиной. Здесь не было отвратительного запаха, который  столь сильно раздражал темного, так что тот даже перестал кашлять и вздрагивать от боли в поврежденных ребрах. Почти.
- У меня нет объяснения этому, Вир... - покачал головой Кийтал, замирая, пока  химера занимался лечением. Он даже прикрыл глаза, наслаждаясь мягким теплом, вдруг окутавшим его. – М?... - он приоткрыл глаза, вскидывая голову, дабы поймать взгляд Вирокса своим. Темный внимательно слушал каждое слово  химеры, сверяя их с тем, что хранилось в его собственной памяти. – Кхм... вот, значит, как... твоя память повреждена...
Химера закончил лечение, и Наршерри прошел в кабинет, поманив Вира за собой. Эльф не спешил комментировать услышанное, задумчиво перебирая собственные воспоминания, пока занимался настройкой техники.  Мигнул, просыпаясь огромный монитор. Пещера наполнилась едва слышным гулом, возвестившим, что мощный компьютер так же готов к работе.
- Тебя размотали на  лоскуты, Вир... Так донесли мне мои информаторы. – тихо проговорил эльф, извлекая из ящика свернутые в кольцо шнуры нейрошунтов. Тихо клацнули разъемы, когда Кийтал положил кабели на стол. – Я пару десятков лет отслеживал слухи... ждал, что ты объявишься... Но... ответом была тишина... - он вздохнул, приблизившись к химере. Тонкие пальцы осторожно коснулись подбородка мужчины, чуть приподнимая его голову, чтобы поймать взгляд. Глаза в глаза. – Я перестал ждать... решил, что ты...
 Наршерри оборвал фразу, разжимая пальцы и делая шаг назад. Темный отвернулся, вернувшись к настройке техники. Движения эльфа были четкии, отточенными за многие  десятилетия. Казалось, что его руки действуют сами по себе, пока хтоник пытался вычленить хоть что-то из своих обширных воспоминаний. С тихим щелчком вошли в гнезда в корпусе  сервера разъемы кабелей нейрошунтов.
- Я как раз этим и занимаюсь, Вир. У меня есть догадки, кто делал этот артефакт... Если мне удастся идентифицировать мастера... Это  может дать нам ниточку... Но куда она приведет...
Он умолк, развернувшись к химере.
- Забыть?... Возможно... Я перебираю воспоминания, но... ничего не нахожу...  - тихо произнес он, покачав головой. – Ты можешь посмотреть сам... Я покажу... Может, я что-то упускаю...
«Иди сюда, Вир... Нужен физический контакт... Чтобы я мог показать тебе...» - мягкая ментальная волна коснулась сознания химеры. – «Мое сознание... отлично от всего, с чем ты до этого сталкивался... Твое прикосновение облегчит доступ...»

[Вирокс]

Короткий укол энергий телепорта и переход завершен - они снова на Цирконе и звуки ливня, наполнявшие лабораторию артефактора замолкли. Вирокс направился следом за эльфом, задумчиво глядя ему в спину. Количество загадок росло в геометрической прогрессии, и химера был уже откровенно растерян и ему было уже непросто отделить собственные от тех, что были у Кийтала. Согласие хтоника принять его помощь даже обрадовало: эта задача немного и отвлекала, и была решаема, здесь, сейчас.

  Были маги, кто умел послать целительный импульс на расстоянии, Вирокс же предпочитал дотронуться. Его руки, как тогда на, после их драки, вновь наполнились вязкой темной и теплой силой, и, когда он накрыл ладонями лицо Наршерри, могло показаться, что он пытался оставить дегтярные разводы на коже эльфа. Силы было столько, что казалось, вот-вот и начнет капать на пол, словно химера пытался донести до Кийтала, что если бы можно было с помощью целительной магии исправить то, что произошло с ним и его памятью, он бы это сделал сам. Он поймал себя на этой мысли, когда его пальцы уже миновали ключицы Наршерри, проскользили по груди, коснулись ребер, задели глубокие порезы на внутренних сторонах локтей и спускались к запястьями. Наверняка, эльф почуял, как напряглись пальцы Вирокса, когда он понял, как жалко в его же собственных глазах это выглядит - как попытка оправдаться, не меньше. А оправдывался он только перед своим создателем. А ведь только что думал о том, что и не предполагал, что новая встреча с Наршерри будет настолько... тактильной - начиная с руки на его плече и поездки до озера, заканчивая ощущением восстанавливающихся тонких костей белых крыльев и попыткой Вирокса защитить Кийтала от повторного удара и вытащить из лаборатории. Порой хаосит меньше дотрагивался даже до тех, с кем проводил ночь.

  Тепло иссякло, но того, что он успел влить в поврежденное тело хтоника уже было достаточно, чтобы ушла боль, исцелились травмы и восстановилось все то, что было  истерзано взрывом.

  Вирокс одернул руки, когда Кийтал поднял голову, перехватывая его взгляд.

  - Я же сказал. - досаду в голосе он и не пытался скрыть, отворачивая лицо. Было тошно даже думать об этом, а уж тем более снова проговаривать. - Фрагментарная амнезия. Умойся, ты весь в саже. -  Он запоздало понял, что Наршерри, в общем-то, и не спрашивал, а просто повторил услышанное. Прикусив язык, Вирокс последовал за эльфом.

  Глядя, как в кабинете эльф готовится к работе, химера, оперевшись на стол и скрестив руки на груди, рассеяно следил на приготовлениями. Его бесили собственное незнание, продиктованная им уязвимость, то, что в ней приходилось признаваться другим.

  - А я с удовольствием размотаю на лоскуты твоих информаторов, когда разыщу. - огрызнулся Вирокс. Нет, крысиное гнездо в стенах ордена определенно требовалось выжечь. Но развить мысль не успел. У хтоника обнаружился какой-то талант выбивать его из колеи. Мягкое красное освещение выжигало весь цвет из глаз химеры, и взгляд Наршерри встретила непроглядная темнота. - Отслеживал? Зачем?

  Да в общем-то, все так и было. Было бы, если бы не Энтропий, еще раз одаривший своего эмиссара жизнью. И веком забвения в придачу. Хорошо, что были возведены стены, удержавшие всполох внутри сознания химеры - от касания и от услышанного. Кийтал отступил, и Вирокс мазнул тыльной стороной запястья по подбородку, словно старался стереть след пальцев хтоника. Но злился, по-прежнему, на себя.

  - Прости. Я не должен на тебя вызвериваться. Это не из тех вещей, о которых хочется поддержать беседу. - Шумно выдохнув, он взял себя в руки. - Спрашивай, я постараюсь ответить. Если буду знать. - "Или если буду помнить". И тот рассказ, пожалуй, нужно было бы начать с объяснения, почему предположение артефктора было, по сути, верным. А может, и с признания, что и сам бы разыскал эльфа вскорости, если бы мог, но Кийтал вновь выдернул у него ковер из-под ног.

  - Что ты имеешь ввиду? - предложение было до тревожного интригующим даже без контекста, но Вирокс слишком мало забыл о ментальной магии, чтоб отозваться на него с азартом. Вломиться в чужой разум было реально, когда речь шла о контроле, установке блоков, но когда речь шла о том, что по ту сторону тот, кто способен такое предложить и проконтролировать, в ком достаточно сил просто уничтожить чужой разум, вместе с сосудом, который оно помещено - касание не могло быть односторонним.

  - Ты мне настолько доверяешь? Или настолько уверен в себе? - вернулся мысленный ответ хтонику. Вирокс не мог на такое предложение просто согласиться. Да, он многое забыл. Но куда большее помнил. И секреты ордена, и, тем паче, демиурга, химере не принадлежали.

[Кийтал Наршерри]

- Я слышал... - отозвался Кийтал, продолжая настройку техники.
Обычно он работал, полностью погружаясь в киберпространство посредством подключения к серверу через разъемы нейрошунтов. Так было эффективнее и...  проще. Особенно если учитывать то, как обычно белесая тварь воспринимала реальность. Сейчас же, он собирался  использовать комбинированные настройки, позволявшие не только напрямую работать с киберпространством, но и использовать  ручной ввод информации и контролировать реальность.
- Конечно... - криво усмехнулся Наршерри,  быстрым щелчком пальцев запуская одно из медицинских чистящих плетений, созданных некогда для  ухода за лежачими пациентами. Прохладная волна обдала эльфа, смывая оставшуюся на коже сажу, гарь и кровавые дорожки. – Я не особо люблю эти плетения... - темный вздохнул, передернувшись от нахлынувших воспоминаний. – Но сейчас... так будет быстрее...
«Я понимаю, Вир... Тебе не нужно ничего объяснять...» - осторожный ментальный импульс коснулся сознания химеры. – «И спасибо... Мне больше... не больно... С остальным справится моя собственная регенерация...»
Тварь действительно понимала. Не осознанно, скорее, на уровне животных инстинктов, с которыми она пришла в этот мир. Но да, понимала. Химера, пристроившийся рядом на столе, был хищником. Сильным, наглым, полностью уверенным в себе. И ощущение собственного бессилия и, что гораздо хуже, уязвимости порядком выбивало, заставляя нервничать и огрызаться даже на совершенно безобидные фразы.
- Зачем отслеживал? – отозвался  темный, усилием  воли гася рвущееся из глотки рычание, отозвавшееся на раздражение химеры. Он даже встряхнул головой, отдергивая руку от клавиатуры и на мгновение замирая. – Ты... заинтересовал меня... нас... Я хотел убедиться... что с тобой все.. в порядке?... ты жив?... – он мотнул головой, резким движением отбрасывая длинные пряди с лица. – Я не знаю, Вир... - он оскалился, в призрачном багровом свечении влажно блеснули удлинившиеся клыки. – Спроси чего-нибудь полегче...
Наршерри отвернулся, вновь сосредоточившись на настройках техники.
- Я понимаю... - темный выпрямился, обернувшись к химере. За его спиной мерцал экран, на котором отражались строки сообщений, подтверждавших, что  все необходимые действия выполнены и все готово к работе. – Ты многое забыл... но... ты помнишь меня... - он  вздохнул, коротким жестом заправляя выбившиеся пряди за остроконечнике ухо. – Наша встреча... единственная на тот момент... была совершенно рядовой... обычная консультация, которую мог дать по сути любой из моих коллег...
Проверить артефакт-ключ. Причем даже не самый сложный и навороченный. Что может быть банальней и проще? Кийтал проверил. Досконально. Каких-либо сюрпризов выявлено не было, о чем он и сообщил Вироксу. Вся работа заняла не более полутора часов, включая отчет.
Но химера его запомнил. И пронес это воспоминание через сто лет забвения и покореженную память. Это интриговало и заставляло темного вновь и вновь ворошить собственную память в попытке отыскать то, что могло дать ответ на вопрос, почему взорвавшийся артефакт был так же настроен и на него самого.
- Только то, что я не нахожу совершенно никаких причин для того, чтобы твой камень нужно было настраивать на меня. Мы на тот момент даже знакомы толком не были, Вир... - Кийтал вздохнул, поправляя лежавшие на столе кабели. – Обычная консультация... Я такие заявки обычно передаю своим коллегам... Возможно, я что-то позабыл... какие-то нюансы... Мой разум... чужд всем здесь живущим... и многомерен... Я многого не понимаю... умею пользоваться, но суть от меня ускользает... - он вздохнул, опустив голову и волосы вновь упали на лоб, скрывая глаза. – Может и здесь... я упускаю какие-то  детали...
Кийтал не спешил  отвечать на ментальный посыл химеры. Тварь в глубинах сознания Наршерри ворочалась, глухо взрыкивая и скалясь. Темный замер, вновь потянув раздувавшимися ноздрями воздух, словно пытаясь вычленить из множества запахов, окутывающих Вирокса тот единственный, который даст ему нужный ответ.  
- «Кхм... Я хочу тебе показать...» - наконец «заговорил» эльф, всматриваясь в  стоявшего поблизости мужчину. – «Я открою свою память для тебя, Вир... Я хочу, чтобы ты посмотрел... Возможно, сможешь понять то, что я осмыслить не в силах...»
- Ты согласен?
Вопрос повис в звенящем от напряжения пространстве кабинета. Кийтал не торопил химеру, давая ему время осмыслить сказанное.
- Вир?...

[Вирокс]

Вирокс ясно понял, что Кийтал сглаживает острые углы. Изменилась даже тональность его ментальной речи, вернее то, как осторожно она касалась его мыслей. Эта странная деликатность, которой себя весь вечер сам Вирокс вряд ли утруждал, трезвила: будто хтоник ожидал теперь от него вспышки ярости, подобной собственной. Этого бы не произошло, конечно: в Дискордиуме он выместил злобу в песках Сабаота, выжигая их до тех по, пока, совершенно обессиленный, не остался на дне стеклянного кратера, а на потом вернулся на Арену и проредил ряды тех, кто имел наглость решить, что дракон проснулся беззубым и облезлым.
 
  А еще Кийтал говорил, что тогда, сто лет назад, он взял контракт, от которого бы отказался в нормальных условиях. И что засомневался, что Вирокс в порядке - случайный-то клиент с неинтересным заданием. Затолкав поглубже озлобленный рык "я тебе кажусь кем-то, о ком стоит беспокоится?", химера сосредоточился на услышанном. Возможно, эльф действительно тогда сумел заметить что-то, что сам и не осознал. Могли ли на него повлиять, чтоб он согласился исследовать спонтанно возникший мелкий артефакт? Не исключено, но скорее вряд ли, по крайней мере так казалось Вироксу. Впрочем нельзя уже сказать было наверняка. Если бы кто-то и пробовал манипулировать самим хтоником, сто лет спустя в его сознании не осталось бы уже никаких следов тех ментальных эманаций. А было ли его желание встретиться с хтоником снова - настоящим? Вирокс думал, что да. Но знал, что качественная иллюзия и должна быть такой, что кажется своей мыслью. Это соображение неприятно царапнуло изнутри. Вирокс перевел взгляд на Кийтала.  

  - Если тебе тот контракт был слишком мелок, зачем ты за этот взялся? - он упрямо развивал мысль. - Тебе тогда могли в голову залезть, Наршерри? - хаосит потер переносицу, оторвался от стола и, стянув тяжелые мотоциклетные сапоги, расположился в паре шагов от хтоника, сев на пол и подвернув под себя ноги. - Это все так бессмысленно. Я не бессмертный. Подобные игрища были бы тратой времени, если бы меня сумели добить. А приплетать тебя постфактум не объясняет... Ладно. Подожди, пожалуйста. Сколько бы из этой головы не высыпалось, осталось еще немало, - химера мрачно ухмыльнулся, коснувшись собственного виска. - И не все - мое.

  Вирокс вздохнул, закрыл глаза и сосредоточился. Энергии в нем еще было немало и сейчас он не вырисовывал вязи, а просто проецировал их, воплощал и насыщал силой, видимо, делая это не впервые. Черные, тускло отблескивающие руны словно выступали на светлом лбу, поднимались рядом в воздух и замыкались в круг, этакий зловещий, медленно кружащийся вокруг головы Вирокса венец, вспыхивающий бордовыми гало, когда новый сигил присоединялся к хороводу. Зловещий - Наршерри был достаточно искушен в магии, чтоб суметь разобрать плетение: Вирокс, оставляя свой разум открытым, огораживал свою память, защищал от считывания. Сломи кто-нибудь эту защиту, и она обратится в осколки, перемалывающие все, что до того должны были защищать. Личность полностью сотрется. Даже если его убьют и восстановят нежитью, ни один некромант не сможет восстановить такой нежити сознание и вытащить из нее прошлое. Вирокс действительно предпочитал сгинуть окончательно, чем подвести, вольно или невольно, то, что был создан защищать. Кто-то бы назвал это рабской покорностью. Кто-то - выбором. Кто-то бы сказал, что это демонстрация - химера не позволит никому копошиться в глубинах своей самости. Кто-то бы увидел и жест доверия - оба знали, что произойдет, если проведенную черту смогут перешагнуть - нынешний Вирокс сотрется, вернется к тому состоянию, в каком впервые открыл глаза на теплых полах инкубационного зала, способный лишь подняться на ноги и сделать шаг, повинуясь приказу извне.

  Закончив, он погасил руны, открыл глаза и, беззаботно улыбнувшись, словно пацан, собирающийся залезть туда, куда взрослые соваться не велят, вскочил на ноги.

  - Согласен, Наршерри. Я готов. - он протянул эльфу руку с открытой ладонью. - Что мне делать?

[Кийтал Наршерри]

- Потому что артефакт принес эмиссар, - точеные губы темного искривились в усмешке. Только вот было совершенно не понятно, чему усмехается белесая тварь: тому, что взял простенький, дешевый контракт или же тому, что безделицу принесла птица высокого полета. Эльф вздрогнул, услышав, как с грохотом упал на пол тяжелый ботинок. - Как правило, обличенные властью клиенты для подобных задач используют слуг, или своих шестерок.... или еще какую-нибудь мелюзгу. Вир, такие люди не приходят лично. - еще один ботинок плюхнулся рядом с первым. Волна потревоженного воздуха окутала Наршерри, сообщив ему о том, что химера устраивается на полу. - Ты же пришел сам. Лично принес погремушку. Причем ты не отправился с артефактом к первому попавшемуся мастеру, - по сути, с задачей справился бы даже только что выпустившийся из Академии студент, - ты выбрал конкретного артефактора, чьи услуги довольно дороги. На это должна быть веская причина. - эльф провел ладонью по лицу, прогоняя накопившуюся за день усталость. Да, Вирокс подлатал его, не только подстегнув регенерацию, но подпитал энергетически, но накопившаяся усталость все же давала о себе знать. - Это пробудило мой интерес. И я взялся за работу.
Тогда он не нашел никаких сторонних плетений и настроек на артефакте, но само то, что его принес эмиссар хаотичного, обличенный немалой властью интриговало темного. Интриговало настолько, что он начал отслеживать  деятельность химеры, постаравшись узнать о нем настолько подробно, насколько это было возможно, учитывая тот факт, что свои секреты Дискордиум оберегал весьма тщательно. И когда  Вирокс внезапно исчез, это встревожило хтоника, заставив переворошить не только собственную память, но и все, что сопутствовало  столь неожиданному обращению химеры  к его профессиональным услугам.
- Залезть в мою голову? Ты издеваешься? – скривился Наршерри, плавно стекая на пол и усаживаясь напротив химеры, почти один в один продублировав его позу. – Большую часть жизни я провожу на Климбахе в своей истинной форме.  Мои земли расположены в такой жопе мира, что не каждый рискнет туда идти, особенно зная, что поблизости  имеются аномалии. Вир, я специально выбирал такое место для своего логова, чтобы добраться до него  было практически невозможно. Я терпеть не могу чужаков на своей территории и обычно не утруждаюсь выяснением причин, которые привели их в мои земли. Любой чужак уничтожается мной сразу же. «Азраил» не вмешивается – знает, что я в своем праве. – он вздохнул, потер переносицу и чуть склонил голову, усмехнувшись чему-то понятному одному лишь ему, и добавил. – Любой, кто осмелится коснуться моего разума против моей воли, потеряет свой. Это так же гарантировано, как то, что я вот уже почти два тысячелетия давно уже не тот, кем кажусь.
Темный кивнул, давая понять, что услышал просьбу, и замер, превратившись в неподвижное изваяние. Чуть склонив голову к плечу, эльф утонул в собственных ощущениях, отслеживая творившуюся подле себя волшбу. Яркие вспышки сигилов, присоединявшихся к  необычному венцу, кружащемуся вокруг головы химеры, обжигали чувствительную сетчатку глаз  Кийтала, но темный совершенно не замечал этого, сосредоточенно вчитываясь в плетение. Волны теплого воздуха омывали Наршерри, дополняя картинку, складывающуюся в его сознании.
- Хорошо. – отозвался темный, встряхивая головой, отчего и без того еле державшиеся в его гриве деревянные резные палочки-шпильки выскользнули, позволяя черной смоли волос, отливающей  мертвенной зеленью обрушиться эльфу на плечи. Он осторожно накрыл ладонь химеры своей, одновременно  потянув его руку к себе. – Это будет по возможности одностороннее проникновение, Вир. Я обещаю не читать тебя, не делать попыток проникнуть в твой разум. Я понимаю, что даже при таких условиях это все равно будет двустороннее соприкосновение наших сознаний. – он вздохнул, и упавшие на лоб длинные пряди качнулись в такт движению склонившейся головы эльфа. – Я иначе воспринимаю реальность... и это отражается на моем сознании. Возможно, тебе будет поначалу сложно понять... но я... постараюсь максимально упростить образы...
Он ненадолго умолк, вновь осторожно потянул руку химеры к себе и аккуратно приложил  его пальцы к своему виску, накрыв сверху своей ладонью.
- Так будет легче, Вир. – шепнул Кийтал, приподнимая уголки губ в короткой улыбке. – Я вытолкну нужное воспоминание на поверхность. Ты сможешь пролистывать его, замедлять или ускорять. Сможешь  остановить и детально просмотреть заинтересовавшие тебя моменты. Я не буду сопротивляться и мешать. – он умолк, тихо продолжил. – У меня будет к тебе просьба. Если это возможно... поделись со мной  воспоминанием нашей первой встречи... когда ты обратился ко мне с тем артефактом-ключом.  Любые обрывки... все, что ты помнишь на сегодняшний момент... – он снова сделала короткую паузу. – Я попрбую проанализировать и сравнить... может тогда я пойму... что могло дать толчок нынешним событиям... - тихий вздох, - Я не настаиваю, Вир... только, если сочтешь возможным позволить мне ознакомиться...
Наршерри плотнее прижал пальцы химеры к своему виску. Он тихо вздохнул, чувствуя исходившее от руки Вирокса тепло. Бархатное, живое, в которое хотелось завернуться.
- Ты готов, Вир? Тогда... Смотри...
Миг, короткое падение в бездну, и сознание химеры наполнилось сотнями шорохов, шелестом воздушных струй, касавшихся тела эльфа, мириадами запахов, просеиваемых  обонянием темного. Не было привычной картинки окружающего, но в тоже время она была, очень четкая, детальная и практически не отличающаяся от той, что обычно видел  Вирокс.

[Вирокс]

Вирокс на пояснения артефактора мог только удивленно бровь выгнуть: не мог ожидать, что Кийтал окажется тщеславным. По крайней мере так он истолковал согласие эльфа поработать с предыдущим заказом. "Погремушка", как назвал ключ мастер, действительно оказалась очень простенькой, незамысловатой, но ликвидатор не был чрезвычайно занятым кабинетным кротом, и не видел никаких преимуществ во встрече с курьером, когда мог ровно с той же эффективностью встретиться с самим исполнителем. Чем больше в схеме было подвижных элементов, тем уязвимее она была. Практически всегда было выгодно исключать лишние звенья из цепи, считал химера. Это касалось механических объектов, магических вязей, контактов - по крайней мере, когда контакт ищешь ты сам. Заложить еще пять-шесть слоев посредников - и ты надежно отобьешь у недостаточно настойчивых желание тебя разыскивать. Но, зато, каждое действие, звено, каждый этап Вирокс старался выбирать, максималистски относясь к качеству, порой даже в ущерб ресурсности и эффективности.

  - Не кипятись. - возразил он Наршерри, когда тот скользнул на пол прямо напротив. Уверенность хтоника в неприкосновенности своих мыслей была такой, что Вироксу, мастерски способному задурить сознания если не большинству, то очень, очень многим, неиронично захотелось взять у него пару уроков. - Я просто не исключаю ни одной возможности. - он хмыкнул, представив себе "жопу мира" буквальнее, чем имел ввиду Кийтал и одобрительно кивнул, когда тот упомянул, что истребляет нарушителей границ. Совершенно не разделяя гуманистических сентиментов "Азраила", химера согласен был в трактовке - в праве поступать с ними так, как заблагорассудится. Не проясняло это, правда, критерии, по которым хтоник разделял людей на чужаков и допущенных, а заодно, и его, Вирокса, статуса в этом жилище, больше подобном цепи гротов, объективно, Шарховой территории. Вирокс мельком вспомнил раскинутые в ночном небе крылья: и красиво, и смертельно опасно - для тех, кому нечего противопоставить.

  Впрочем, сам он самоубийцей не был. Плетения, которыми он укутал свой разум, в первую очередь были щитами, крепкими и надежными.

  - Наршерри, все в порядке. - отозвался Вирокс, - Верю, что не попытаешься. - лгал ли он, или нет, звучало убедительно. Тон оставался безмятежным, как и выражение лица. - Просто есть вещи, о которых я обязан заботиться. - эльф принял протянутую руку и потянул к себе, так что хаосит, подчиняясь, плавно опустился обратно на пол напротив. - Я понимаю. Спасибо, что помогаешь разобраться. Это уже за пределами того, за что тебе платят, я знаю. Я задолжаю тебе симметричную услугу. - прибавил он. Можно было долго и пространно разоряться про обязательства, накладываемые подобными словами. Вироксу, в общем-то было наплевать, мог пообещать и с легкостью отказаться от своих слов в последствии, а мог и исполнить, со всей серьезностью. Но сейчас, хаос ему свидетель, если в голове хтоника может найтись какой-то след на события столетней давности - за такой шанс Вирокс был на многое готов. Так что обещал, даже сам себе веря.

  Кийтал приложил его пальцы к своему виску, и химера подался вперед, чтоб обоим было удобнее; чуть опустил локоть и развернул кисть, внимательно слушая инструкции и разглядывая лицо Кийтала. Ему показалось, что Наршерри нужна передышка - ночь была слишком длинной. Ему самому, к слову - тоже, как бы не бодро держался. От короткого движения ладонь переместилась, и теперь лежала на щеке, облегая высокую скулу. Со стороны было похоже на ласку. Вирокс чувствовал, как под подушечками пальцев легко трепещет жилка на виске эльфа.

  А просьбу было исполнить несложно. Мало того, что это воспоминание было ярко и полно, и, по внутренним часам химеры, встреча была вовсе не сто лет назад, или того, что она просто не успела поблекнуть под грузом тысяч новых впечатлений, так еще и возвращался к ней Вирокс далеко не единожды. Он кивнул, признавая справедливость такого обмена.

  - Это я хорошо помню. Да, позволю. Но тебе может не понравиться. - предупредил Вирокс. - Я готов.

  И, закрыв глаза, на выдохе провалился в память хтоника.

  Тело пробила короткая судорога, и только от того, что там, в реальном мире, Кийтал продолжал удерживать ладонь химеры своей,  контакт не прервался. Нервная система просто не была готова вместить столько сигналов, из которых Наршерри строил восприятие мира, подобное тому, каким видел его Вирокс. Слишком громко, слишком шумно, слишком ярко, слишком много фантомных касаний, слишком много всего вокруг, словно весь воздух вытеснен мириадами частиц, каждая из которых что-то что-то значила, и значений было запредельно много. Перегруженные, тревожно взвыли все органы чувств разом, и, Вирокс захрипел, не чувствуя, как из-под век хлынули слезы, а на коже выступила холодная испарина. Понимая, что теряет контроль, он сосредоточился на собственном дыхании, совершенно диссоциированном, и усилием воли заставил себя ждать. Субъективно казалось, что прошел час, не меньше, но, на самом деле, уже на третьем-четвертом контролируемом вдохе сознание начало проясняться, и постепенно Вирокс обнаружил себя в том мире, который знал и сам, только чуть более насыщенном тем, что ему самому не удавалось ухватить. Более ярком, но без возможности постигнуть источник различия, более детальным, хотя эти детали все время ускользали, и от того казавшийся менее реальным и постигаемым, чем тот, к которому он привык. Лавина звуков сократилась до шелеста накатывающихся на берег волн, а невидимое, сдавливавшее его со всех сторон превратилось в потоки воздуха, касавшихся его и уносившегося прочь, оставив частичку знания о происходившем вокруг.

И Вирокс наконец осознал себя - внутри бесконечно многомерной картины, которую хотел показать ему эльф.

[Кийтал Наршерри]

Прикосновение. Падение столь глубоко, что невозможно не только достичь дна, но и понять, куда именно падаешь. Гулкие вскрики, едва слышимые шорохи, мириады запахов, от едва ощутимых до невероятно, болезненно ярких. И касания... Невесомые, на самой грани чувствительности, столь эфемерные, что на них едва ли успеваешь обратить внимание... Колючие и шершавые, плотные, напоминающие  наждачную бумагу, мимо таких прикосновений невозможно пройти, не заметив их.
Сотни, тысячи, миллионы крохотных частиц, звуков и запахов, кружащихся везде и всюду. Потоки энергий, присущих каждому живому существу. И каждая из частиц несла информацию из которой складывалась картина мира, окружавшего белесую тварь.
И структура этого разума была столь сложна и многомерна, что постичь ее было невозможно. Быть везде и нигде...  Быть всем и ничем... Крохотная пылинка в многогранном, холодном и чуждом разуме.
Холодно-равнодушный, пронизанный тысячами фантомных касаний, звуков и запахов, этот разум завораживал... и одновременно пугал. Древние, отточенные до автоматизма инстинкты, превалировали над тем, что обычно принято называть рассудочным. Здесь не было понятия правильного и неправильного. Не было никаких моральных норм и сдерживающих факторов, присущих каждому цивилизованному существу.
И все это пульсировало, дышало и жило, являя собой нечто единое и неделимое.
Но вот оно вздохнуло, опалив морозной изморозью того, кто ощущался сейчас чужим в этом безбрежном океане образов. Содрогнулось, послав сотни крохотных волн по всем слоям пространства-разума. И опало, схлынув прохладной волной прочь.
Звуки, запахи и касания поблекли, растворившись в бесконечном потоке гротескных видений.
Мгновение. Волна дрожи, зародившись в глубинах многомерного океана, лениво растекалась, затрагивая каждый слой, каждую частичку огромного информационного поля, наращивая силу, пока не вытолкнула наружу один единственный образ. Четкий, детальный и максимально упрощённый для того, кто сейчас находился в этом бесконечном пространстве.
***
Маленький, уютный зал артефакторной мастерской, совмещенной с магазином. Так называемая рабочая зона. Именно там артефактор принимал клиентов. Сейчас картинка была максимально приближена к той форме, которая привычна большинству обывателей. Привычные краски, привычные формы предметов. И даже стоявший у столика худощавый высокий мужчина был именно таким, каким привыкли его видеть окружающие.
Ракурс был несколько смещен, как будто смотрели снизу вверх или же тот, кто смотрел, сидел за столом. Короткие фразы, шорох открываемой крышки изящной шкатулки, обитой темным бархатом, изящный артефакт, выполненный в виде подвески-кулона с тонкой вязью рун по корпусу.
Звуки и запахи были приглушены, но полностью не исчезли. Шелест воздуха, окутывающего темноволосого мужчину был лишь ненавязчивым фоном, добавлявшим деталей, но не мешавшим просмотру и анализу воспоминания.
"Ты можешь двигать картинку так, как тебе удобно, Вир..." - фраза пришла ниоткуда, но была понятна химере, находившемуся возле видения. - "Я максимально упростил образ, оставив все необходимые для анализа составляющие"
Бесплотный голос стих, многомерный океан, которым было сознание хтоника, замер, покрывшись тонким налетом изморози.
И лишь воспоминание, вытолкнутое темным эльфом на поверхность, жило, расцвечиваясь веером красок и деталей.

[Вирокс]

За свою жизнь Вирокс не раз исследовал чужие разумы - ему открывались и по собственному желанию, как сейчас хтоник, и по принуждению. Каждый мог предложить свою перспективу восприятия мира, он не мог бы вспомнить не было даже двух, в чьих ощущениях мира нельзя было бы найти отличие, если, конечно, ставить себе такую цель. Разные виды и мыслили, чувствовали, помнили, и воспринимали по-разному. Но, одновременно с тем, всегда было сходство. Кийтал же, прилагая явные усилия, чтоб свести свой до образов, которые Вирокс смог бы воспринять, предлагал совершенно иное, неожиданное и новое. Ощущать его воспоминания химере не было комфортно, это было похоже скорее на осознанное сновидение, когда искажение ты чувствуешь, но источник обнаружить не можешь, но он знал, что увидит, и, чтоб собственные воспоминания не отвлекли от деталей, которые мог заметить эльф, но не заметил он сам, хаосит усилием воли погасил их, и теперь исследовал картину заново.

Глазами хтоника он увидел себя, остановившегося у стола в мастерской - только что вошел, аккуратно и тихо прикрыв за собой дверь. Короткое приветствие, взаимное представление, деловой спокойный тон. Голоса звучали благожелательно, без пафосных и выспренных фраз. Было какое-то диссоциативное ощущение - смотреть на себя с чужого ракурса, но такое с ним уже бывало, и Вирокс наблюдал, больше уделяя внимания не тому, что тогда говорил или как, а тому, что происходило на периферии восприятия хтоника, и не находил ничего подозрительного или странного. Почувствовал "свое" движение, произносимые ответы на вежливую благодарность за быстро организованную встречу. Посетитель бросал по сторонам и на "него" -на сидящего за столом Наршерри - короткие любопытные взгляды, но в том не было ничего странного, так бы вел себя каждый, оказавшись впервые в новом месте, разговаривая с новым лицом. Вирокс без труда воспринимал свой образ. Сразу перешли к делу, и на столе оказалась шкатулка с ключом - тот был в форме кулона на длинной серебряной цепочке и слабо фонил магией. Вирокс четче, чем тогда прочувствовал, как она разматывалась, когда тонкие длинные пальцы вынимали артефакт из шкатулки, бархат обивки тоже показался еще текстурнее на ощупь. Вообще все было чувствовалось ярче, кроме, пожалуй, визуальных образов - это было отзвуком восприятия хтоника, судя по всему. Краткое и конкретное изложение задачи. Вирокс по-прежнему не находил ничего, что могло бы показаться не вписывающимся в его собственные воспоминания.

- Да, знаю. - отозвался он вторгнувшемуся голосу. Сдвинуть фокусы восприятия уже было невозможно, все события состоялись, и даже самому Кийталу было бы уже не под силу изменить их, но у него не было ограничения периферическим зрением и Вирокс, действительно, как охотничий пес рыскал по каждому закоулку разворачивающейся сцены, силой воли заставляя время замереть, обшаривал чуть ли не каждую пылинку, замеченную эльфом, и не находил ничего, кроме довольно заурядной ситуации. Не удивительно, внимание артефактора было сосредоточенно на посетителе и принесенном для исследования украшении.

Мысль гораздо быстрее слова и действия. Встреча длилась пол часа, но на то, чтоб исследовать воспоминание потребовалось секунд тридцать. Вирокс не видел ничего, что могло бы противоречить запомнившейся ему встрече, или какой-то детали, которую мог уловить хтоник, но не заметил он сам. Впрочем, в какой-то мере разочарованным химера тоже не остался. По сути, путешествие в память Кийтала стало попыткой постичь что-то настолько иное, что сам опыт иначе, чем оглушающим было не назвать. В конце-концов, Вирокс преследовал сегодня две цели, а если артефакт и может привести его ко второй - вряд ли кто-то разберется в этом лучше, чем именно Наршерри.

Вложив толику своей собственной энергии, Вирокс, сохраняя связь сознаний, плавно отцепился от воспоминания, переждав короткий миг повторной диссоциации и легкого головокружения, открыл глаза. Его рука все также лежала на щеке Кийтала и Вирокс, расслабляя кисть, поднял ладонь чуть выше. Пальцы утонули пальцы в густых волосах, а когда подушечка большого пальца, проскользив, остановилась за мочкой острого уха, плавно качнулась подвеска серьги Наршерри. Блик полированного камня утонул в густых тенях.

- Я ничего не нашел. - признался химера вслух. - Ты запомнил все так же, как и я. Но если хочешь, я покажу тебе.

[Кийтал Наршерри]

Видение прошлого, вытолкнутое  на поверхность  Кийталом, казалось жило своей собственной жизнью. Оно то замирало неподвижно, подчиняясь чужой воле, то вновь оживало, размеренно вздыхая и посылая по сознанию Наршерри волны дрожи. Химера, ощущавшийся  на периферии сознания песчинкой, слишком крупной, чтобы она  могла слиться с многомерной  проекцией разума  космической твари, и одновременно слишком чужой, чтобы  не игнорировать его присутствие.
Тварь, раздраженно фыркая, рыскала  в глубинах  пространства-разума,  кружась поблизости и  пристально наблюдая за тем, что делала пришелец извне. Она не вмешивалась, продолжая наблюдать со стороны.  
Звуки, запахи, касание колыхавшихся воздушных потоков... все это сейчас было  приглушено настолько, что  практически не ощущались химерой. А сама картинка воспоминания имела структуру тех  видений, что обычно складывались у каждого жителя Архейма, обладавшего привычным восприятием окружающего. Так было проще... и легче для того, чтобы Вирокс мог просмотреть воспоминание и найти те детали, которые мог упустить сам Наршерри. Но одновременно подобное упрощение, скорее насильно перестраивание, слепка воспоминания забирало у самого темного слишком много сил и энергии, доставляя ему болезненный дискомфорт, привыкнуть к которому за свою долгую жизнь эльф так и не смог.
Движение. Сгусток чужой энергии, заставивший многомерное пространство содрогнуться. Энергетические волны, словно круги на воде, побежали по потревоженному сознанию, растекаясь по всем слоям сложного разума хтонической твари. Короткое мгновение, и ощущение чужого присутствия  исчезло, оставив лишь тоненькую невидимую ниточку связи двух разумов.  
Кийтал содрогнулся, хрипло вздохнув, и медленно открыл затянутые  белесой пеленой глаза. Расфокусированный взгляд темного задержался на  сидевшем напротив химере и угас, укрывшись завесой опущенных век. Эльф молчал, медленно  возвращаясь в реальность. Пальцы химеры ощущались жарким пламенем на  смуглой, покрытой холодной испариной коже. Они были столь горячи, что  ему казалось, что после того, как контакт будет разорван, на его виске и за ухом останутся ожоги.
- Плохо... - выдохнул Наршерри, с трудом сглатывая  вязкую слюну. – Покажи... Я буду благодарен... если ты поделишься... со мной воспоминанием...
Короткая вспышка обжигающей энергии, пришедшая от химеры и пронзившая сознание темного эльфа, отозвалась волной пульсирующей болью, стянувшей виски Кийтала. Вирокс, передав воспоминание, отстранился, разрывая контакт, и эльф, качнувшись вперед, склонил голову, упираясь ладонями в пол. Упавшие на грудь волосы, скрыли искаженное болезненной судорогой и усталостью лицо.
- Спасибо, Вир... Я просмотрю его позже... - едва слышно выдохнул темный, медленно выпрямляясь. Усталый, потухший взгляд замер на лице химеры. – Я не смогу дальше работать... подключаться к компу сейчас... слишком опасно... Я должен отдохнуть... и восстановиться... - Наршерри сглотнул вязкую слюну. - Ты подождешь?

[Вирокс]

Шарх, пожалуй, мог быть удовлетворен тем, что Вирокс действительно даже не пытался злоупотребить приглашением, и, если б воспоминание можно было сравнить с помещением, провел свой обыск раздражающе тщательно, до бесцеремонности, но при том границ не нарушил.

  Если химере тяжело далась адаптация к сознанию хтоника, то Кийтала окончательно вымотала необходимость удерживания образов в том виде, какими их Вирокс смог бы понять. К счастью для хаосита, от него такое же усилие для передачи образов не требовалось - раз Наршерри сумел приспособить свое сознание для него, значит, и обратный пусть сможет проделать, распутав знакомые знакомые визуальные картины в свое трехмерное мироощущение. Нельзя было сказать, что мышление Вирокса было проще - оно было иным. Полноценно зрячему, химере не приходилось полагаться на выстраивание трехмерной картины происходящего, и в компенсаторные механизмах не было такой потребности. Но это все Вирокс мог рационализировать. Просто не мог в чистом виде воспринимать и понимать, ему нужен был буфер, этакий стабилизатор ощущений одного в допустимый диапазон ощущений второго. Но вот то, что сознание Кийтала было растворено во всем том, что он одновременно постигал, вот этого Вироксу осознать было не дано. Химера был центром своего собственного мироздания. Его ядром и смыслом, первичной волей, это мир оживал, когда Вирокс его осознавал, и никак иначе. Вот это различие было действительно фундаментальным - для Вирокса. И оттого то, этот мир и память о нем была неотделима и от части личности химеры - без того представляя собой просто сухую анимированную картинку.

  Химера сделал глубокий вдох, меняя воздух в легких, и окутал свой разум новым плетением, аккуратно выделяя воспоминание. Одно дело - передать кому-то образ или настроение, другое - остричь воспоминанию корни и не дать, при том, засохнуть. Ему пришлось основательно переворошить воспоминание, сделав его хоть сколько-то обезличенным, объективным, выплетая из него собственный след: внутренний диалог у химеры практически отсутствовал, зато вязь инстинктов, вспышек-реакций, осмыслений и  молниеносных решений составляла немалую часть его памяти. Оставшееся он сложил в воображаемую капсулу, передал усталому Наршерри и резко перерубил связывавшую их нить ментальной энергии и убрал руку от лица эльфа.

  Короткий импульс, кажется, добил хтоника. Вирокс, хотя и сам уже вымотанный, отвел от лица Кийтала волосы, бросил короткий взгляд на лицо эльфа и покачал головой.

  - Да тебе уже и нельзя. - он быстро натянул обувь, валявшуюся рядом, поднялся с пола - сам и протянул руку, чтоб помочь встать и эльфу. - Подожду, я же говорил. - химера приподнял уголок рта в ухмылке. - Но не тут. Отдыхай. Свяжись со мной потом, только не рассылай писем. - он прикоснулся к своему виску, имея ввиду, что будет открыт ментальному призыву Кийтала, одновременно просканировав окрестности: где же, он все-таки, находится, - Позовешь - я услышу и отвечу. Дашь координаты - приду. Может, не сразу. Увидимся, Наршерри.

  Вирокс не открывал порталов. Он просто исчез в короткой арканной вспышке, и в опустелый контур его тела с тихим хлопком устремился воздух.

  Над озером уже совсем рассвело. Чтоб взбодриться, химера еще раз плеснул себе водой ледяной водой в лицо. Мотоцикл стоял, не потревоженный, там же, где был оставлен, вскоре уже ревел на эстакаде, пока срывающиеся с виндшилда воздушные струи старались сдуть Вирокса из седла. Холодно, впрочем, не было - он же сам из огня. Посеревшая, вновь наполненная грузовиками, без неонового шика, магистраль утратила свое ночное великолепие, и единственная цель, ждавшая химеру в конце этой дороги - отдых после чертовски длинной ночи.

[Кийтал Наршерри]

Кийтал криво усмехнулся на слова химеры. Прикосновение Вирокса, когда он убирал с лица темного спутанные, пропитанные потом волосы, отозвалось мягким теплом. Эльф хрипло вздохнул, замирая на пару долгих мгновений, потом едва слышно шепнул.
- Да, ты прав... у нас не хватит сил... - он снова говорил о себе так, словно был не один. - Нужно время... чтобы восстановиться...
Наршерри ухватился за руку Вирокса, рывком поднимаясь с пола. Пошатнулся, и схватился рукой за спинку кресла, чтобы удержать равновесие. Его неуклонно вело от усталости и большой энергопотери. Хотелось лечь и свернуться в клубок, погружаясь в пелену глубокого сна.
- Я свяжусь, когда буду... готов... - кивнул темный, устало проводя ладонью по лицу. - Я постараюсь извлечь из осколков артефакта... максимум возможного... Должны остаться следы... не могли не остаться, Вир.
Хриплый вздох. Наршерри снова закашлялся, пытаясь протолкнуть загустевший воздух в легкие.
- Я запомню, Вир...
Химера исчез с тихим хлопком. Оставшись один, Кийтал сполз на пол, обессилено привалившись плечом к столу. Он сидел, опираясь затылком о дверцу тумбы и чуть запрокинув голову. Влажные волосы стекали по плечам на грудь.
- Мориарти... - слово, почти на грани слышимости, упало у багровую тишину.
- Да, Кийтал... - бесплотный голос заполнил искусственный грот. - Ты снова ушатался... Мне закрыть программы.
- Закрой... И... сгинь, будь лаской...
ИИ, хохотнув, растворился в киберпространстве, занявшись чисткой системы. Темный усмехнулся, приоткрыв глаза. Имя, услышанное от какого-то попаданца, которому не свезло оказаться на землях белесой твари, очень точно характеризовало кибертварь, живущую в недрах мощного сервера и отвечавшую за безопасность логова эльфа и бесперебойную работу его компьютеров.
Эльф тяжело поднялся и побрел к двери, за которой скрывался мощный стационарный портал, ведущий на Климбах.
- Смотри не сдохни, Шарх... - напутствовал темного Мориарти.
- Делом займись, Профессор...
Раздавшийся из динамиков гулкий хохот, сопровождал Наршерри до самого портала.
Шаг, еще один... и вот уже Кийтал стоит в развороченной лаборатории. Он не стал задерживаться в гроте, сразу скользнув к потайной двери, ведущей на поверхность. Уже перетекая в истинную ипостась, Шарх проскользнул в открывшуюся щель. Благословенная тьма ночи Климбаха окутала белую тварь. Он взобрался, помогая себе крыльями, по стене на потолок полуразрушенного храма. Снаружи шелестел дождь, окутывая усталого хищника зыбкой пеленой тишины и покоя.
Шарх зацепился лапами за выщербленный выступ, повиснув вниз головой. Огромные крылья распахнулись и сложились, заворачивая костлявое тело в подобие кокона и укрывая его от солнечных лучей, которые заглянут в руины утром. Вздохнув,  хтон провалился в глубокий сон.
Все остальное подождет...
Тварь спала, восстанавливаясь после долгой ночи.

ЭПИЗОД ЗАВЕРШЕН