[Оллз]

Лирея /остров Юн / 5022

Участники эпизода: Мельпомена, Оллз

Эпизод является игрой в настоящем времени и закрыт для вступления любых других персонажей. Если в данном эпизоде будут боевые элементы, я предпочту стандартную систему боя/без системы боя.

[Мельпомена]

- То есть я не могу получить ни сам протез, ни детали, верно? - невероятно трудно быть вежливой, когда на лбу вздуваются вены, сводит дёсны от желания вцепиться зубами в наглую харю. Откусить нос и, желательно, стянуть кожу. Уголки губ дрожат: дурак сочтёт за вежливую улыбку, коль не заметит, как опасно блестят глаза за стёклами очков. - Совсем никак?

- Ну, уж нет, малышка, никакой благотворительности. Ты даже если себя по частям продашь, не сможешь его получить, - говорит точно с безмозглой. Мельпомена, конечно, старалась, вспоминая светлые деньки нежной юности. Даже волосы заплела в косу, нацепила очки и скрыла тело за мешковатой одеждой. За лицом приходилось следить больше обычного, как и за временем работы «глаза». К сожалению, на Лирее то и дело мелькают следы тех, кто могут припомнить не самые сладкие годы одноглазого контрабандиста. - Деньги — слишком простой способ получить то, что ты хочешь.

Для торгоша много болтает. Но Мельпомене остаётся только перекатываться с пятки на носок неудобных туфель, состряпав на скорую руку хмурое лицо, когда хочется рычать. Бить руками про прилавку и кричать в полный голос. Или схватить хозяина магазина за остатки волос, вдавить лицом в прилавок до хруста костей. С пересохших губ срывается томный вздох. Следует взять себя в руки: мастер не обрадуется, узнав, что старые привычки вновь взяли верх. Мало было последних случаев, которые дракон простил из искренней доброты и заботы.

Но видят демиурги, как же хочется поддаться скрытому желанию. И жажде крови. Сжимает и разжимает кулак, обтянутый тонким кружевом. Мельпомена чувствует себя не в своей шкуре, особенно ведя светские беседы, отзывающиеся болезненными воспоминаниями об утерянном. По-хорошему, следует обратиться к специалисту или напиться в баре до пьяного бреда незнакомцам. Последнее зачастую приятнее и проще, чем ковырять не зажившие гниющие раны. Аж зудит парочка крупных шрамов на спине. Точно вновь под кожу забралась та кровососущая дрянь.

- И какие же условия, сэр? - склоняет голову к плечу. Кто-то говорит, что жест добавляет чарующей наивности. Да, до глупости. Чем глупее выглядит, тем больше шансов обдурить в ответ. Мельпомена не считает себя умной, наоборот, конченой дурой, не способной отличить яд от амброзии, но способной скалить зубы. Жажда жить чертовски хорошая штука, даже если нет высоких целей. Работает и в золотых хоромах и по уши в грязи, когда болотная жижа забивает рот и проникает всё глубже, со всей дрянью, что там сокрыта. - Я бы очень хотела получить хотя бы... Реплики деталей.

- Ну, крошка, - торгаш отводит взгляд, а Поль ловит себя на попытке откусить собственную губу. Отвратительно. Повезёт, если мерзкий любитель ходить вокруг да около, сочтёт просчёт актом нервозности. Мельпомена плохо играет. Тело, обычно послушное и отзывающееся на любую команду, обращается неповоротливым бревном, стоит попытаться действовать вне привычек. А когда-то ведь даже реверансы и танцы давались легко как вдох. - тебе придётся потрудиться. Хотя я сомневаюсь, что ты даже в список кандидатов войдёшь. Тебя ж сломают, если не поимеют.

Мельпомена понимает владельца с трудом: то он долго подбирает слова, словно действительно спутал с кем-то, то выражается грубо и не по делу, то, кажется, откровенно дурит и потешается. О последнем старается не думать, поскольку не верит, что подготовка окажется напрасной. Братья и сестра говорили, что у младшей не такое уж плохое лицо, сойдёт за миленькую дурочку, которая готова каждому сладкому словцу внимать. Должно же хоть немного сработать? Профессионала не обдурить, жизнь показала наглядно, а вот расслабившегося на дарованных харчах ведь должно.

- Я всё же хочу попробовать. Просто расскажите подробности или попросите это кого-то сделать, - щурится, выдавая нетерпение. Делает ещё один шаг к прилавку, чуть склоняясь, поскольку на полторы головы выше торгаша благодаря трижды проклятым всеми хтонами туфлям. Самая тупая идея, которую только мог выдать перегруженный идея мозг. - Просто. Расскажите. Пожалуйста.

Хотя и сама звучит как медленно закипающий от ярости хтон. Игнорируя уже и других клиентов, и явно неодобрение напора хозяина. Не чхать ли? Стоит успокоиться, взять себя в руки. Оттого и вздыхает тяжело, дрожа всем телом. Не чхать. Придётся стиснуть зубы.

- Он мне... Очень нужен. Очень.

[Оллз]

Счастье имеет множество обличий. У всех оно своё, но проявляется в мелочах малых и больших с неизменной и зачастую точечной теплотой - будто ощущаемый кожей солнечный зайчик, что согревает не столько тело, сколько саму душу. Даже отсутствие оной, скажем, у корпоративных служащих вроде солнечного эльфа 0113 из клана Кей'рльех не лишало оного непередаваемо приятного возбуждения и покалываний в области своей относительно родной, но, по крайней мере, не замененной металлом протеза спины. И тому было несколько причин. Во-первых Оллз был в полнейшем восторге от новых, совсем недавно зародившихся отношений и, наверное, почти так же, если не еще больше из-за крайне перспективного в плане его собственной выгоды рабочего проекта, что зиждился на успехе этого самого межличностного контакта. Во-вторых, он пребывал в предвкушении удачной покупки - в бытность свою должником корпорации "Синовар и Ко" по контракту он был обязан выкупить стоимость предоставленных ему компанией протезов рук и ног прежде чем иметь возможность обратиться к магам за восстановлением своих собственных. А обслуживание механических частей тела зачастую влетало в значительную сумму, что лишало возможности выплатить долг корпорации. Правда, имелась лазейка, которой некромант сейчас и собирался воспользоваться. Вот только неожиданно кое-что встало на пути его полного солнечного счастья момента маленькой, но оттого ничуть не менее приятной победы над ненавистной корпорацией.

Счастье защитным коконом окружало его, так что Оллз пока еще не чувствовал едкой горечи негатива в отличие от подавляющего большинства окружающих. Вместо привычной пассивности, которой придерживались большинство стоящих в очереди, корпоративный служащий выступил из шеренги в сторону, чтобы всмотреться в сторону прилавка. И то, что он там увидел - почти по-деревенски простое: высокое, мешковатое, с густой косой и женским, запинающимся голосом заставило его ощутить прирост счастья в виде сладкого предвкушения. Убаюканное нейтральной, спокойной обстановкой Эхо Иллюзиона было разбужено. Последствия посещения мозгов эльфа хтоном в виде жажды удовольствий зашевелилось, щупальцами похоти побуждая эльфа перейти к более активным действиям.

- Я разберусь - решительно произнёс темнокожий эльф и решительно направился вперёд, к прилавку.

По пути ему пришлось еще пару раз повторить свои намерения, так что начавшие было негодовать по поводу того что он лезет без очереди быстро затихали. Было похоже что они принимали эту фразу как достаточно весомый аргумент со стороны тщедушного, с намёком на изящество темнокожего создания, закованного в максимально закрытый, условно представительный костюм, чья дешевизна бросалась в глаза складками там, где их не должно было быть. А вот орка, что стоял позади эльфа в очереди, и теперь последовал за ним, никто не удостаивал вопросом, будто огромная статная фигура накачанного двухметрового создания в довольно таки дорогой изысканной одежде настоящего джентельмена была сама по себе хорошим аргументом для каких угодно действий. Тот, второй не говорил ровным счетом ничего - лишь следовал вперёд, куда глядели его не мигающие, уставившиеся в никуда глаза. Почему-то докапываться до него никто не спешил.

По мере приближения некромант выловил из обстановки у прилавка несколько незамеченных ранее элементов. И всё сразу же встало на свои места. Так, по обрывкам долетающих до него фраз корпоративному сотруднику стало понятно что торговец просто-напросто пытается склеить не следящую за собой простушку. Казалось бы, пара фраз - необходимость помочь ему кое с чем в подсобке, срочный учёт и вот, все стороны получают то, что им нужно, а торговля возобновляется. Однако, несмотря на свою очевидную простоту, ситуация упорно не двигалась с места. Проблема обнаружилась быстро. Практически тут же. Оказалось что максимально условное "соблазнение" получалось у мужчины из рук вон плохо - настолько, что даже и сама девица, кажется, начинала испытывать негодование от того, что её не посвящают в то, что от неё требуется. Оллз изогнул губы в усмешке - такого рода дилетантство буквально требовало, чтобы кто-то вмешался и показал торговцу как это всё делается.

- Виктор Дюбуа к вашим услугам - первым делом представился эльф и раздвинув губы в дежурной улыбке, обратил её сначала на торговца, а потом на девушку.

Взгляд золотистых глаз был прям, лёгок и совершенно точно не устремлён на особу оценивающе - максимум вежливое участие, которого идеально хватало для того чтобы не вызывать подозрений в резко нахлынувшем желании исполнить с особой то, что по мнению некроманта, с ней хотел в подсобке сделать торговец.

- У вас возникло какое-то недопонимание? - взгляд вернулся к продавцу

- Позвольте мне уладить его для вас - галантно произнёс темнокожий улыбака и аккуратно - чтобы не навредить лишённым чувствительности протезом в перчатке руке незнакомке, максимально покровительственно похлопал, если не сказать - погладил по ней.

- Мы здесь чтобы получить скидку, как и обещалось в вашем объявлении

Стоящий за спиной эльфа орк достал из-за пазухи распечатанную страничку объявления и аккуратно уложил на прилавок.

- И для этого готовы пройти все те испытания, о которых там говорится. - он чуть склонил голову, так что прямой взгляд из-под полуприкрытых в спокойствии век превратился в тяжелый исподлобья.

- Любой ценой.

Тяжесть длится всего секунду, но её обычно хватает, чтобы показать общую серьезность намерений. Орк за спиной служит лишним стимулом поверить в искренность невысказанных угроз. Впрочем, помимо очевидной тяжеловесной грубости в репертуаре эльфа есть и другие стимулы - тем более что оный для торговца ему известен и самому Оллзу ничего не придется делать, достаточно будет просто пообещать...

- Я ведь прав? - он повернул голову к незнакомке и его уголки губ чуть дрогнули, намечая улыбку - ей достаточно ответить той же, чтобы торговец понял что Виктор Дюбуа предлагает ему простушку всю и без отсатка - во всех позах и местах, которые придут только ему на ум.

Но Оллз настолько сильно увлекается тем, что якобы залезает в разум торговца, что сам не удерживается и окунается в чувственную сферу наслаждений. Предательский взгляд на мгновение скользнул к губам особы, будто желая убедиться в том что они не уступают в своей насыщенности её же локонам удивительного, но не сказать что совсем уж редкого - благодаря засилью и доступности красок для волос - розового цвета. Ему хочется почувствовать вкус уст девушки, ощутить их податливую, не искушённую мягкость и распробовать простушку не только сверху, но и...

Ощутив как его уносит куда-то не туда, Оллз чуть-чуть мотает головой и возвращает взор к продавцу.

- Как я понимаю, путешествие по острову на время - до конца дня, с решением загадок? - на всякий случай уточняет Оллз - он еще оставляет шанс торговцу выдать приз здесь и сейчас, или изменить "препятствия" на что-то иное - в обмен на, конечно же, явно не понимающую что происходит высокую, выше и его самого, и торговца особу.

[Мельпомена]

Ещё одно слово и она не сорвётся. Вопреки обещаниям, чужой вере и надежде в то, что вышло отпустить. Нечто внутри ломается на куски. Снова. Под белоснежной перчаткой побелели и костяшки пальцев. Плотная ткань лопается, стоит сжать ладонь в кулак на прилавке. Тихо, за сомнами голосов не слышно. Как и шумного выдоха сквозь стиснутые зубы. Желание пустить их в ход невыносимо. С трудом размыкает губы, собираясь с мыслями и подбирая слова.

Без эмоций. Спокойно. Чем нелепее, тем лучше.

Теряет инициативу, вздрагивая от раздавшегося рядом голоса. Отвратительно бодрого, сдобренного столь выверенной улыбочкой, на которую может повестись лишь дура типо той, которой Мельпомена была много лет назад. Лишь смотрит сверху вниз, плотно смыкая губы. Хмурится непонимающе. Намекает, что задерживает очередь? Так и сам явно не стоял. Глаз намётан, столь пёстрого и шумного нельзя не заметить. Чужой взгляд царапает как осколок стекла. Неприятно. Щурится, едва косясь на изменившегося в лице торгаша. Влияние? Сила? Подвешенный язык? Легальные рыночные отношения до сих пор дают повод задать сотню вопросов всем знакомым, способным поддерживать диалог о чём-то кроме развлечений и науки в чистом виде.

И рычание не сдерживает, вздрагивая и одёргивая руку от прикосновения к порвавшейся перчатке. С трудом вовремя останавливает себя, не вскидывая обе руки перед собой в защитной стойке. Только делает полшага в сторону с искренне обиженным лицом. Неужели нормально так откровенно прикасаться к незнакомцам в общественных местах? Разве обычные магазины перестали отличаться от пропахших солью и кожей напополам с прогорклым дымом и жгучим алкоголем баров?

Отвратительно.

Но куда хуже ловить колючие внимательные взгляды, точно проникающие под кожу. Губы печёт, и незаметно для себя впивается в нижнюю зубами. Ещё немного и тонкая плоть лопнет точно тонкая кожура спелого фрукта. Да только рот наполнить не сладость, а соль. Столь ненавистная, что в пору впасть в ярость. Мельпомена не понимает скрытого за словами ни наглеца, ни отвечающего ему хозяина, но чует неприятности. И начинает злиться по-настоящему. Уже на себя: бездействует, точно и правда обратилась в трепещущую тонконогую лань, не способную выбраться их охотничьих силков. Которых даже нет.

Мельпомена ненавидит толпы, бессмысленные состязания и необходимость с кем-то конфликтовать. Социальные контакты даются с трудом: глухо стучит в груди сердце до боли и жара по телу. Шум сбивает с мысли и торопит там, где спешить никак нельзя. Терпение, выработанное бесконечными самообманом да контролем, истончается, точно каждый новый голос доводит уровень стресса до и без того абсурдно высокой точки.

Мельпомене хватает двух: излишне нахального, такого же как и все, посетителя и торговца, не способного решить ни одной из образовавшихся проблем.

Мир сложная хрень. И Мельпомена просто не хочет разбираться с этим конкретным аспектом. Торговля и торг никогда не станут сильными сторонами.

Плечи расправить, вскинуть подбородок и резким движением опустить ладонь на лист с объявлением, сминая аккуратно разложенную ранее бумагу.

- Все здесь имеют равные шансы, если будут участвовать, верно? - цедит каждое слово, игнорируя нахальную рожу, от которой по спине струится холодный пот. Мельпомена предпочитает доверять чутью, но злость напополам с изломанной и покорёженной гордостью затмевают любые намёки на здравый смысл. Который нахрен никому не сдался. - Думаю, все хотят получить возможность хотя бы попытаться честно получить Вашу... Чудесную разработку. И я не исключение.

Даже если кто-то из очереди соглашается, Мельпомена не слышит. Она глубоко вдыхает, убирает ладонь со смятой бумаги и расстёгивает верхние пуговицы у наглухо застёгнутой душащей рубашки.

- Я хочу получить инструкции и первое задание прямо сейчас, - требовательно протягивает руку, ещё контролируя силу, когда опирается на прилавок второй, меж пальцев которой мелькают искры мальвы. Разрушать легко — Мельпомена по этой части мастер. А вот, если придётся вернуться в грёбаную дыру, именующуюся ценящим больше всего свою репутацию магазином, уже ничего не исправить. Потому лишь позволяет раздражению скользить в голосе, предавая словам не меньший вес. - Или что-то может мне помешать, помимо Ваших советов?

Может, удаётся подобрать верные слова или давление, явно оказанное с двух сторон слишком тяжело выносить, но торговец резко разворачивается, предварительно ещё раз посмотрев на очевидно не особо вежливых клиентов и скрылся в подсобном помещении. Или как сейчас их называют? Мельпомена даже не вспоминает.

- Уж не сочтите за грубость, - опускает обе руки на прилавок и понижает тон, медленно произнося каждое слово. Сорваться на ругательства просто, а вот запихнуть их поглубже в глотку и сохранить видимость уважения, отсутствующего в данный момент напрочь, к незнакомцам, уже вызов. Который стоит бросить себе хоть разочек. И для памяти в том числе. Как изъяснялись барышни в светлые наивные годы? - Но осмелюсь дать совет впредь не прикасаться ко всем подряд столь...

Замолкает, вспоминая подходящее слово, катая на языке приличные и даже часто встречающиеся в сказках слова, призванные замаскировать ругательства, но сдаётся. Не то вдох, не то смешок. Стучит по прилавку, наверняка привлекая внимание, и смотрит прямо в глаза.

- Короче, трогать других людей без разрешения — плохая идея, - слышит шорох бумаг и одобрительный возглас очереди и отворачивается, вперив тяжёлый уставший взгляд в торговца, несущего стопку бумаг. Стаскивает пару верхних, не глядя складывая пополам и цокая языком. Куда бы сложить. Уж точно не в сумочку, которую носить всё равно что повесить маячок для карманника. Выпрямляется, едва не влетев в орка, с которым явно не хотела бы остаться один на один. Да ни с кем из этой парочки. Так и хочется оскалиться и схватиться за револьвер, которого и нет с собой.

- Потом костей не соберёшь, - недовольно смотрит на превратившуюся в тряпку перчатку и зажатую в той же руке инструкцию к «охоте за сокровищем».

- Да чтоб тебя, я нихрена не знаю этот остров, - остаётся только уступить толпе место и неспешно двинуться к выходу. И попытаться сориентироваться, куда же идти сначала. -  Это статуя? Здание? Да что они понимают под «достопримечательностью Юна, мимо которой не пройдёте»? Тц, придётся с кем-то договариваться...

[Оллз]

Мотыльки летят на свет. Видят ли они в отсветах источника сияния бесконечное в своем совершенстве солнце, что спустилось с небес или же притяжение объясняется чем-то другим? В случае 0113 ответом был, определённо, первый вариант.

Жар, бутоном вспухший посреди лавки опалил лицо корпоративного служащего до самого черепа, начисто сжег тотчас же лопнувшие глазные яблоки, моментально уничтожил кожу, а мясо сорвал с костей, что, спустя миг, обратились в прах. От него не осталось ничего, кроме чудом сохранившегося черепа, что в оскале своём оказался устремлён к двум красным карликам, что пусть и считались самыми холодными среди звёзд, но вблизи могли обратить в пепел большую часть материи. Казалось, одно только их присутствие раскрашивало окружающее пространство в яркие цвета, придавая не кричащий своей истовостью, но всего лишь оттенок настоящего, чувственного в своей неотразимой скромности розового оттенка.

А потом незнакомка отвернулась.

Вовремя. Ибо профессионально зафиксированная улыбка на выражающим умеренную заинтересованность лице начала подрагивать, будто помехи на новеньком телевизоре. И, стоило теряющемуся в вышине лику девушки отвернуться, как Оллз стряхнул с губ приветливый изгиб. Зрачки его, как у наркомана, были расширены от восторга увиденного невероятного великолепия искренности проявляемых эмоций. Более того, по ощущениям, его едва не убило ими! Причина подобной реакции была, в сущности, проста и заключалась в простоте, которую собой символизировала простушка.

За продолжительное время цивилизация пришла на смену природе, попутно по-своему уподобившись ей. Она создала своеобразный пузырь стерильности в котором многие естественные вещи претерпевали изменения, становились всё более и более блеклыми. И высшей точкой достижения цивилизации стало порождение корпоративной структуры, что представляла собой вершину эволюционной деградации искренности. Открытое проявление эмоций, чувств и особенно желаний порицалось, заставляя их стачивать рамками приличия и прикрывать за иносказаниями, намёками или, за неимением возможности совладать с собой - сдерживать всеми доступными средствами. Так, вместо лиц у подавляющего большинства персон с которым обычно доводилось общаться 0113, были натянуты маски - в худшем случае каменные, сквозь которые не проникало ни единого лучика искренности, в лучшем - резиновые, что демонстрировали проступающий рельеф эмоционального состояния, но не более. Оллз мнил себя мастером в чтении собеседника - конечно, напрасно, но таким уж был эльф - и как любой исследователь, что встречался с аномалией не мог пройти мимо, чтобы как минимум не исследовать аномалию.

- Чьих костей? - невинно уточняет некромант, совершенно игнорируя происходящее вокруг действо и пытается найти встречи с красными звёздами подвергающимися затмениями зрачков глаз - он прекрасно понимает что дразнит существо неизвестных способностей, которое как минимум в росте превышает его на добрые полторы головы.

Но остановиться уже не может. Да и, чего греха таить, громада орка за спиной даёт смутное ощущение защищенности, не говоря, конечно, о такой штуке как раздутое чувство превосходства над провинциалкой. Оно было настолько сильным, настолько всеобъемлющим, что даже взирая на девицу снизу вверх корпоративный сотрудник умудрялся - в своих глазах, конечно - заметно превосходить особу во всём. Чего, учитывая общее, преимущественно крайне печальное морально-физическое состояние корпоративного служащего 0113, такие ситуации случались очень и очень не часто. И, получив возможность, будто павлин, распушить свои способности, так просто лишать её себя он не собирался, смакуя каждую секунду мнимого превосходства.  

Необходимость получения значительно более дешёвых протезов велика, но шанс поразвлечься с чем-то невиданным - даже если только на первый взгляд - обещало эмоции куда более интересные и пёстрые, чем унылое, практически надсадное удовлетворение от возможности нагреть ненавистную корпорацию. Да, для того, чей долг по непреодолимости напоминал путь от земли до ближайшего планетарного спутника даже разница между ценой протезов была минимальной, что в конечном итоге заставляло коэффициент полезной деятельности приближаться к нулю. В отличие от подобных практически мимолётных, едва ли что-то значащие стычек, что одномоментно имели куда большее значение, чем все деньги мира. Что уж говорить про около бесконечный потенциал дальнейших взаимодействий...

Судя по поведению и выражению её лица, она была не местной, а потому ей явно была нужна помощь в выполнении заданий. И, в подтверждении мыслей, она в удивительно хорошем ходе потянулась к горлу, чтобы начать расстёгивать пуговицы. Не успела одежда эмоционально горячей особы чуть более раскрыться, приоткрывая соблазнительно оголившуюся кожу и, как план дальнейших действий - довольно подлых - был готов. Отдавать особу кому-либо не собирался и потому решил покрыть ход чуть оголившейся простушки, явно тем самым завлекающей на свою сторону местных кавалеров - Оллз не стал скрывать на этот раз куда более едкой улыбки и, кашлянув, продолжил.

-Вы, значит, за себя волнуетесь? Болеете? - громко возвестил он, чтобы те, кто расхватал бумаги обратили на него внимание.

-Заразная?! - еще с большим удивлением вопросил он и отшатнулся в притворном ужасе, влетев спиной в послушно защищающего ему спину орка.

Таким образом темнокожий корпоративный сотрудник отвадил от незнакомки возможных доброхотов - как охочих до обещаний женских ласк, так и просто сочувствующих - даже если та найдётся что возразить, зерно сомнений было посеено.

Заинтересовавшая его особа схватила пару листовок и, на взгляд темнокожего некроманта, излишне гордо - для её неказистого внешнего вида - прошла мимо. Вопреки порыву, Оллз не стал бросаться за ней в погоню, хватать за руку, пытаться как-либо заинтересовать. Вместо всего этого он отвернулся и скучающей походкой направился в другую сторону, к стене. Некромант прислонился к стене, а после и вовсе прикрыл глаза, позволяя своему созданию - поднятому из мёртвых орку по имени Борис - так его называл исключительно сам Оллз - сначала подойти к стремительно редеющей кипе похожих на экскурсионных брошюр бумажек, а после аккуратно взять сразу три. И вновь сработала магия массивной фигуры - никто не сказал ему ни слова. Сам корпоративный служащий попросту не смог бы сделать того же - его протезы пусть и были достаточно современными, но их качество оставляло желать лучшего - так, работа мелкой моторики оставляла желать лучшего. Поэтому в бумажных делах 0113 обычно помогал либо Борис, либо доблестный Правик - оживлённая и вполне себе активно бегающая правая кисть руки.

Улица встретила солнечными лучами, что были лишь жалким подобием того жара, которым одарил его взгляд багровых глаз эмоциональной незнакомки. Оллз подавил дрожь, порождённую сонмом фантазий разного толка и, скользнув взглядом по окрестностям, заметил захватившую его внимание особу. Губы его тронула улыбка при виде фигуры, которую теперь он с куда большим тщанием пытался оценить. Отдав мысленный приказ своему огромному сопровождающему двигаться следом, Оллз направился прямо к девице. И, поравнявшись с ней...

...прошёл мимо.

[Мельпомена]

Что, чёрт возьми, ты такое несёшь?

Нахальная рожа с опасным грузом за спиной не замолкает. Трещит. Трещит. Трещит. Как старая техника, от которой не поднимается рука избавиться. Вот только говорит убедительно. Словно кто вложил в рот вместо языка артефакт на ментальную магию. Так и хочется вырвать и разобрать, если не уничтожить, пальцами разламывая шестерёнки напополам, стирать в пыль. Начинает болеть голова. Или то отголоски раздающихся со всех сторон шепотков.

У полоумного засранца беды с башкой, если он пытается отсечь конкурентов таким образом. Мельпомена убирает с лица влажную от пота чёлку и цокает языком. Слишком широкие для юбки шаги. Скользящая ткань мешается, местами липнет к коже. Ругается про себя, потому что вслух слишком... Нелепо. Эмоции утомляют, но без них невозможно. Прижимает ладонь ко лбу, давит в центр и прикрывает глаза. Невыносимо. Начинают бесить любые посторонние звуки.

Все норовят обойти, не задев. Почти падают на ступеньках. С каких пор кругом трусливые мошки, верящие словам проходимцев? Или таковы реалии условно мирной жизни? Не все раны, то и дело бросающиеся в глаза у участников «игры», можно получить в спокойные минуты бравой рабочей деятельности. Мельпомене остаётся только покачать головой, сохраняя уверенность в шаге. Ничего не знает. И горюет.

И спина ровная-ровная. Замечает порванные перчатки и небрежно стаскивает, обнажая иссечённые мелкими шрамами пальцы. Сжимает в кулак до боли. И шумно выдыхает. «Дюбуа», или как зовут того не следящего за языком ублюдка, подкладывает свинью. Сознательно или нет... Плевать. Успокаивает лишь представление, что о смазливую рожу можно разбить стакан, вжать в ближайшую лужу. Давя на шею. На голову. Коленом промеж лопаток. И оставить след неудобной туфли на щеке. Может, откусить длинное ухо?

Мельпомена замирает прямо у выхода, ступив лишь пару ступенек высокого крыльца. Толпа, некогда поддерживающая, спешно обходит, тыкает пальцем. Мелкий этнарх, едва достигающий плеча и не скрывающий ни рогов, ни крыльев, цепляет за плечо. Мельпомена не двигается, мальчишка кричит, заставляя клацнуть зубами, и резко отходит. Оступается и падает. А Мельпомена сжимает бумагу. Не боясь разорвать. Схватит торгаша за воротник без свидетелей. И выудит ещё одну копию. Подумает над тем, чтобы выколоть ему глаза. Нет никакой достоверной информации, что болевой шок его не возьмёт.

Ловит себя на том, что губы дрожат. Почти улыбается. Снова. Представляя то, что никому не желает на самом деле. Что частично переживает сама в кошмарах.  Снова и снова. Ночь за ночью, сжимаясь в дрожащий комок. Покрываясь холодным потом. Вместо струящегося по спине сейчас. Стоит всё же обратить внимание на предложение мастера сходить к специалисту. Сжимает зубы. Почти до хруста. Почти до боли. Какого хрена элементарное получение деталей становится столь непосильной ношей?
 
Когда рука тянется к лицу, мальчишка, которого бросают оттаскивать друзья, заметно вздрагивает. Мельпомена убирает волосы, едва не сбивая с носа огромные очки и фырчит, замечая страх и непонимание во взгляде сородича. Изнеженный, слабенький. Такой в Арнусе и трёх часов не протянет. А, с другой стороны, отличный способ получить информацию. Силой.

Пока не успевает опомниться, мягко сжимает воротник распахнутой цветастой рубашки и склоняется, почти прижимаясь губами к уху. Захочет, не вырвется. Страх — лучший способ манипуляции. Прекрасный в своей отвратительной результативности. Мельпомена ненавидит себя, но уголки губ дрожат. Тяжёлый вздох.

- В какой стороне самая высокая достопримечательностью Юна? - сладкий шёпот, тихий как шелест ткани. Рука у мальчишки дрожит на пару с дёрнувшимся пушистым пером. На мгновение носа касается запах молока. А во рту собирается желчь. Тошнит. Хватка ослабевает. Мальчишка пользуется моментом, придя в себя и бросается к друзьям. Остаётся запомнить куда показывают. Косит взгляд, замечая виновника проблем. Мало закидонов торгаша, так ещё и соперник решает подгадить как только может. Бесчестный ублюдок. Даже плевать в его сторону не хочется. Костюм сидит как на Мельпомене юбка: несуразно и не к месту. Находит забавным то, что обоим пойдут перепачканные обноски. То либо уязвлённая гордость, либо уверенность в том, что кое-что да знает. И мимо проходит с не менее величественным видом, словно победа в кармане. Бесит. До чего же бесит.

У Мельпомены два варианта: следовать за бесящей рожей или попробовать довериться указке сородича. Свои плюсы и минусы. Воспользоваться чужими достижениями или рискнуть. Пока ясно одно — туфли надоели.

Отходя в тень у лавочки, подмечает, что не внушающая доверия парочка особо не торопится. Точно чего-то ждут. Прикидывает их примерный маршрут и понимает, что выбирать не придётся. Если снова не станут лезть под руку, то можно и мирно разойтись. А пока опирается на спинку лавочки, стаскивая с ног туфли. Дешёвые, простые, взятые поскорее без особой примерки. Так, чисто для соответствия пёстрой толпе Юна. Хотя не выделяться не выходит. То и дело кто-то косится. То ли недостаточно усилий, то ли слишком много.

От необходимости думать над каждом шагом голова идёт кругом. Сжав задними пальцами одной руки, второй пытается разгладить морщинку на лбу. Сложно. Тяжело. И есть не больше 6 часов, чтобы решить вопрос. Предугадывать возрастёт интерес или спадёт, когда артефакт уйдёт на перезарядку, нет ни сил, ни времени.

Плечи назад, подбородок вскинуть. Сейчас стоит вспомнить, каково было быть леди дома дель Кратос. Не смотреть ни на кого. Только вперёд. Потому что грёбаные детали будут в руках к концу дня. Определённо. Раскалённая дорога лишь приятно щипает кожу стоп, стоит ускорить и увеличить шаг. Юбка поднимается почти до колен, позволяя редкому потоку ветра остужать влажную кожу. Уже не так раздражает. Если забить на всё.

Но догнав и перегнав нахальную рожу и его молчаливого спутника, от цоканья языком не удерживается. Играть нечестно может каждый. Так что остаётся закинуть туфли за плечо и поспешить.

Заприметив впереди сладко воркующую парочку, тесно прижимающуюся друг к другу даже в столь невыносимую для непривычного туриста жару, Мельпомена старается скорчить измождённую рожу, вызвать жалость. Лицо едва поддаётся. И судя по побледневшим даже сквозь слой загара лица, подозревает, что вышло, скорее, устрашающе.

- Простите, не могли бы вы мне немного подсказать дорогу? - горло сухое, а голос — хрип. Срабатывает опущенная голова. Девушка роется в сумочке и предлагает пару глотков воды, от которых отказываться дурость. Пара капель стекает по подбородку. И Мельпомена думает, что было бы неплохо окунуться с головой хотя бы в ближайший фонтан. - Спасибо...

- Что вы конкретно ищете? - спутник не выглядит заинтересованным, но Мельпомена видит, как он сжимает руку девушки, покоящуюся на его согнутом локте. Боится что ли? Мельпомена склоняет голову ещё ниже. Пугать совершенно посторонних нет никакого желания.

- Я договорилась встретиться с другом у известной достопримечательности Юна. Но связь прерывалась, и он только успел сказать, что мимо точно не пройду, - прикрыть глаза рукой. Лгать, так ещё и столь нелепо, не в правилах Мельпомены, но выхода нет. Подобный запрос выглядит куда более простым для ответа, чем ткнуть левой парочке в лицо бумажку с условиями ещё более тупого конкурса, чем попытки выбить информацию. - А я ещё... И карту потеряла...

- Может, он говорил о фонтане?

- Фонтане демиурга? Может. Там обычно куча народа встречается.

- Или о фонтане с морскими коньками! Мы же там встретились первый раз на Юне!

- А они далеко друг от друга? - вклинивается, пока разговор не перетёк в другое русло. - Я могу подождать у обоих по паре минут! Думаю, друг быстро меня найдёт...

- Да минут двадцать, если пешком... Фонтан демиурга ближе к центру, так что вам по прямой, а дальше просто идти за толпой.

- Спасибо! - Кивает головой, едва не срываясь на бег. Спрашивать сколько добираться по времени уже бессмысленно. Уже хоть какой-то ориентир. Всё же следует приобрести карту.

- Девушка, туфли! - доносится из-за спины, но Мельпомена только машет освободившейся ладонью, совершенно не понимая, в чём проблема.

На место изматывающей ярости хоть и на мгновение приходит азарт.

[Оллз]

Естественно, всегда имелся шанс, что его самого поднимут на смех. Темнокожий корпоративный служащий не по наслышке знал о том насколько, порой, бывает переменчива толпа - стоит найтись кому-то более привлекательному большинству её, как именно тому она начнёт потакать. И как бы незнакомка не выглядела, как бы не вела себя, она - Оллз поначалу не признавался даже самому себе - обладала всеми качествами, чтобы передавить искусственный авторитет низкорослого эльфа. Что уж говорить про остальных, если он и сам оказался под чарами её блеснувших под линзами глаз, что едва не расплавили его в колеблющуюся от желания подчиняться ей студенистую бесхребетную массу. Было в ней нечто такое, что несмотря на отвратительную простоту, несмотря на едва контролируемую эмоциональность, несмотря на скрываемую женственность, побуждало склонить голову пред её волей.

0113 не стал следовать за ней. Столкнувшись с аномалией, которую чудом смог, скажем так, переиграть, вместо того чтобы напирать до безоговорочной победы, отступил. Ему необходимо было подумать, понять как ей удаётся совершать с ним то, что она делала. Закусив губу, корпоративный служащий перебирал в уме разные варианты и отметал их одно за другим - она явно не пользовалась магией, не находилась под действием артефакта, не представляла из себя чего-то особенного. И, откинув всё лишнее, темнокожий эльф остался перед единственным возможным ответом. От восхищения он даже приоткрыл рот - в этот момент орк как раз брал целых три предложенных буклета. Притягательность встреченной им особы заключалась в простоте, эмоциональности и женственности. Все три эти особенности были тусклыми не из-за того что девица не умела ими пользоваться, но из-за того, что несмотря на их сокрытие, они всё равно просвечивали своей пронзительной яркостью.

Окрылённый догадкой, некромант почти летящей походкой вылетел на улицу в надежде, что особа еще не скрылась в переплетении улиц. Свет слепит его, вынуждая щуриться и вскидывать протез, чтобы создать импровизированный козырёк от солнечных лучей. Но эффект уже оказан - местное светило не терпит, когда на него взирают столь непочтительным образом, так что весь окружающий мир в течении долгих нескольких смаригваний превращается в своё тусклое отражение. Цвета гаснут почти все до единого и, постепенно возвращаются, но крайне не охотно. Первое и второе движение ресниц вниз-верх и вот, вместо абсолютного мрака, миром уже правит темный цвет - фигуры людей, что представляют собой тени, а кое где и контуры самих себя, рассредоточены не однородно, что позволяет предположить - что-то или кто-то их спугнул. Третье и четеврётое движение век добавляет в мир красный, что давит своей яростной силой, принуждает воспринимать всё вокруг так, будто оно пылает в языках пламени. И именно сейчас взор эльфа натыкается на то, что выделяется в окружающей буре - островок чего-то чистого и нежного, что выделяется подобно лепестку вишнёвого дерева посреди бушующего моря. Пятое и шестое смаргивание возвращают мир в привычный, немного блеклый, со следом смазанного пятна запечатлевшегося на сетчатке, солнца. Но до сих пор его внимание приковано к розовому островку, что стоит отдельно от большинства других фигур. Она.

На его губах сама по себе возникает улыбка. Но та не отличается ни добротой, ни влюбленным трепетом, ни тем более всеобъемлющим пониманием - нет, так глядят на редкую бабочку, которую хотят заколоть булавкой и повесить на стену. Восхищение. Предвкушение. И жажда обладания.

И, насколько бы очевидным не казалась необходимость следовать за ней с бонусной возможностью любоваться тылами, Оллз выбирает немного другую тактику - он делает ставку на ярость, на чувство соперничества, на желание доминировать. А потому эльф жаждет нагнать её и, конечно, обогнать. Темнокожему некроманту хочется смеяться от переполняющего его воодушевления, что рвётся наружу искрами порыва, вынуждающего действовать, выражающегося в потрясающей лёгкости - протезы активно несут вперёд, пока сам он с жадностью разглядывает спину - особенно в области ягодиц, что по какой-то причине сейчас очерчиваются куда лучше, несмотря на ту же ужасную в своей мешковатости юбку. Может то игра воображения нашедшего себе по-настоящему прекрасную цель корпоративного служащего, а может, она действительно спешит в надежде заполучить вожделенный приз. Надменное фырканье едва не срывается с уст 0113 - он чувствует себя тем выше, умнее, хитрее и проницательнее, чем ближе оказывается к долговязой фигуре, будто она излучает какие-то феромоны, что выкручивают надменность темнокожего корпоративного служащего на полную. И не только это - вожделение коготочками ощупывает образ высокой незнакомки, будто бы примеряясь за что вцепиться, но...

...эльф с орком проходят мимо. В желании поддразнить, они начинают мало-помалу замедляться, предлагая посоревноваться в скорости.

Пропорционально пройденному времени начинает угасать энтузиазм.

Оллз начинает терять терпение. И тут...

Вперёд вырывается нечто настолько несуразное, что оно просто поражает.

Изящная шея напряжена и почти не колышется во время ходьбы. Почти до боли прямая спина кажется идеальной в своей непоколебимой вытянутости. Расправленные плечи подобны несущим их обладательницу вперёд замершим в одном положении крыльями. Всё это выражает пронзительный, вызывающий томящее восхищение аристократизм, который не снился простым людям - только придворным, да монаршим особами. Даже одежда, несмотря на свою невзрачность, будто бы потеряла большую часть свой обыкновенности и стала преисполнена какого-то странного достоинства. Потерявший дар речи Оллз тотчас же признал бы в свой конкурентке какую-нибудь знатную особу, если бы его взор, несмотря на творящееся сверху великолепие, не был прикован к тому единственному, что выделялось на фоне всего возвышенно - вышколенного точно так же, как сам темнокожий эльф выделялся бы среди гоблинов. Ноги. Изящные, элегантные, длинные, обнажённые ноги. Эльф пристально, до рези смотрел на них, поражаясь и не веря в происходящее. На его глазах удивительно крепкие, аппетитно сильные мышцы под кожей напрягались, взору представала абсолютно нагая пятка и вес высокого тела переносился на следующую ногу. Это простое, в сущности, обыкновенное дело, казалось невероятно прекрасным в своей неуместности в сочетании с общей утончённостью.

Несколько раз некромант хотел что-то сказать - даже поддерживал заданный ею темп в надежде вот-вот и найти что-нибудь подходящее для начала общения. И...не находил слов. Теперь, после всего увиденного он просто не знал как разговаривать с "простушкой". Она показала себя с разных сторон и окончательно запутала некроманта - как калейдоскоп хамелеона - чтобы найти общий язык с другими Оллз, как любой корпоративный лизоблюд, умел подстраиваться под людей. Но в её случае эти навыки пробуксовывали из-за потери какого-либо фундамента, начала координат - она представлялась слишком разрозненной, слишком противоречивой личностью, чтобы заходить с какой-либо стороны. Темнокожий эльф мало-помалу начал отставать, пока, наконец, розовлолосая особа вовсе не пропала из поля его зрения.

Оллз остановился, остановил Бориса и крепко задумался. Палящее солнце делает своё дело - макушку с искусственными волосами ощутимо припекает. 0113 сжимает и разжимает протезы. Он буквально ощущает как у него истекает время. Ему срочно нужен план. Новый. Да такой, который не оставит от тайны розоволосой особы в очках даже мокрого места. Теперь, после того как она продемонстрировала свою разносторонность ему нужно не просто вынудить её раскрыть о себе больше информации, но, конечно в идеале, ввергнуть её в его объятья. Похоть вскипает, брызжет едкой жижей. Он хочет её. Хочет женщину - загадку. Разгадать, раскрыть. Хочет ту, кто его переиграл, кто заворожил своей обманчивой простотой. Взгляд некроманта диким зверем мечется по окрестностям, впитывая в себя всё увиденное - листовки, рекламу, даже ориентировки и предостерегающие знаки. Разум его, подогреваемый лучами палящего солнца кипит ведьминым котлом, в котором с каждым мгновением вызревает нечто мерзкое и тёмное. От корпоративных служащих "Синовар и Ко" чего-то другого ждать едва ли приходится.

- Борис, карту! - нетерпеливо шипит некромант своему созданию, наплевав на возможность отдать приказ мысленно.

Как только взгляд жёлтых глаз прочерчивает маршрут, затем корректируется, затем еще один раз и еще, в телефоне находится парочка адресов, на губах возникает совсем не добрая улыбка. Вернее, еще более не добрая, чем раньше.

Это значит что зелье готово - осталось его разлить по бутылям.

- Если не хочет открываться мне по хорошему, будет ей по плохому... - произнес корпоративный сотрудник и быстро-быстро черкает на бумаге кое-что.

Это ориентировка на девицу. Внешний вид, возможные места появления. И обещание обеспечить кругленькой суммой того, кто выследит её и изнасилует. За выложенные в сеть ролики с этим процессом будет полагаться награда.

-Борис, покажи её наёмникам. - шепчет темнокожий эльф и показывает несколько адресов - тех, что узнал в сети.

Орк уже отправляется, но некромант вскидывает руку, останавливая создание. И после этого чертит в уголке листа знак из трёх почти слитых воедино треугольников.

- Это чтобы они точно взяли задание - не понятно почему объясняет некромант свои действия своему созданию.

- А теперь иди! - повелительно молвит некромант.

Он некоторое время смотри на удаляющуюся спину зомби, а сам спешит по направлению в котором скрылась розоволосая особа.

"Будь ты хоть трижды аристократкой и четырежды полоумной простушкой, я тебя заставлю попросить моей помощи! "  - мстительно думал он по пути.

План некроманта был прост: когда на девушку нападут насильники - он будет рядом чтобы её спасти. Помочь. Она поймёт что ему можно доверять, упадёт в его объятья и всё про себя расскажет.

...кто же мог предположить что план пойдёт настолько не так?