[Торвальд]

Планета Абберат остров Лорьян город Алдарон 05.09.5018 год

♨ Илифий ☠ Фрэйя ☸ Титания ♠ Торвальд

Эпизод является игрой в в  прошлом и закрыт для вступления любых других персонажей. Если в данном эпизоде будут боевые элементы, я предпочту стандартную систему боя

На дворе царил теплый летный вечер. Портовый город Алдорон, у самых его истоков порой казался неприглядным, насквозь пропитанный огневиски и пьяными моряками, но стоило уйти в его глубь, как он раскрывался в совсем иных красках: тихий, ухоженный, процветающий.
Особняк мэра Фрэйи Джолиродж находился на самой высокой точки города и его нельзя было не найти.
Сложно было застать всех троих дома, но в этот день и близнецы и их мать, собрались за общим столом, чтобы тихо отпраздновать день "семейного единства", когда Фрэйе удалось улизнуть из лап тирана Илифия.

[Илифия]

Нет зверя более дикого, чем человек, когда он обладает силой, сравнимой с его яростью. И ярость Илифии воистину была велика. Даже её дочь, Вальфрея, готовая с радостью влезть в любую передрягу развлечения ради, была не на шутку напугана - на памяти её такая ярость у матери возникала совсем уж давным-давно - лишь тогда, когда соглашение демиургов о прекращении "дикой охоты" нарушалось.

Подтверждение информации о том, что у бывшей любовницы, Фреи, уже более трёх сотен лет была от демиурга двойня, всколыхнуло всю верхушку ордена. И пока шли поиски - а шли они пару лет - Илифию совместными усилиями удалось более-менее успокоить. А за следующий год сбора информации и подготовки всепожирающее пламя ярости утихло - на смену эмоциям пришёл холодный расчёт. Женщина изучала планы здания, прорабатывала со "Спектром" и Орденом Небесного Возмездия операцию по проникновению, по отходу, по возможному боевому столкновению, присматривалась с масштабам операции, её целям, вариациям и остановилась на чём-то вроде рисковой разведывательной вылазки. Илифия держала в уме две вещи: Фрея могла попытаться вырастить из своих детей убийц, подготовленных для убийства первородного демиурга, или же всё могло быть совсем не так, и поступок Фреи - не более, чем проявление бытовой психологии. А опыт же подсказывал: определённость в этом вопросе обязательна.

------

Абберат. Алдарон.
В одном из трактиров этого портового города царила весьма залихватская атмосфера. Безбашенные моряки пытались обуть богатенького старика игрой в краплёные карты - их совсем не смущала статная фигура сопровождающего его охранника с гросс-мессером за спиной, что одним видом намекал на абсурдность этой затеи. А старичок, посмеиваясь, сначала проигрывал понемногу, а после резко начал сам подрезать на деньги моряков, явно разобравшись какие карты как были помечены, пока наблюдавшие делали ставки, чем же всё это действо закончится. Но стоило раздаться отдалённому грохоту салюта, как игра подошла к концу.

------

Особняк мэра сколь был красив, столь оказался охраняем: пара охранников на входе, пара в комнате слежения на первом этаже, рядом с комнатой находился пункт, в котором располагалось ещё охранников пятнадцать штук, а на втором и третьем этажах патрулировало ещё по паре человек. Подготовка "Спектра" к "штурму" была весьма тщательной: они не просто раздобыли план здания с вентиляционными системами и узнали расположение охраны - также один из охранников в комнате слежения был заражён паразитом что должен был перехватить контроль над сознанием своей жертвы в нужный момент. И стоило паразиту заслышать громкий низкочастотный звук неслышимый человеческому уху, как коллега зараженного охранника был обезврежен. После этого, оперативники с помощью артефактов обезвредили охрану, дежурившую на входе, оттащили тела и подготовились к установке ввинчивающегося в вентиляционную систему первого этажа заряда со стелящимся нервно-паралитическим газом.

Отдельная группа занималась шумовой маскировкой: ввинчивающийся заряд - штука совсем не бесшумная, и если загасить скрежет дрели ещё сильнее нельзя, то его необходимо "растворить" в более естественных громких звуках. И звуком, что должен был сокрыть это действо, был грохот салюта.

------

Ехидный старичок неспешно приближался к особняку мэра этого портового города. Лицо его медленно изменялось, избавляясь от въедливых морщин, глаза наливались кровью, а ехидство сменилось на хладнокровное спокойствие. Илифий хоть и развлёкся немного в этом своеобразном спектакле, но внутри эхом раздавалась дребезжащая пустота. Демиург был в предвкушении предстоящей встречи, неконтролируемая дрожь пробегала по его телу, и лишь Вальфрея знала, что это были всполохи сдавленного гнева.

Нефилима не покидало предчувствие, что вся эта затея в результате окончится бойней. Хоть её и забавляло немного то, что её мать оказалась отцом её брата и сестры, но возможность оказаться братоубийцей не прельщала. Тем не менее, она была готова. Висящий на её спине гросс-мессер был не более чем уловкой, призванной отвлечь от мысли о сокрытом под одеждами крупнокалиберном пистолете, способном прошить даже её саму.

Стоило семейству Лукс подойти ко входу в особняк, как оперативники были уже тут как тут, встречая с запасными противогазами гостей заместо отсутствующей охраны. Илифий был одет довольно скромно: костюмные черные брюки и лоферы, белоснежная рубашка и черная легкая ветровка. Казалось бы, человек ожидает, что в особняке сидят люди, планирующие его убить, а он словно идёт им навстречу. Вальфрея же отнеслась к этому несколько более ответственно: легкий свитер, скрывающий мифриловый бронежилет, джинсы, армейские ботинки, беспалые усиленные адамантиевыми вставками перчатки и черный кожаный плащ, скрывающий кобуру и боевой нож за спиной. Нефилиму не хватало только гранатомёт прихватить, за что той чуть не влетело от матери. Валькирия относилась к этому с явным непониманием, считая, что демиург явно недооценивает двух потенциальных убийц-нефилимов.

Процессия неспешно поднималась на второй этаж под ещё не прекратившийся грохот салюта за окнами. Подойдя к двери, предваряющей зал, в котором собралось застолье в честь "освобождения от тирании Илифия", семейка сняла противогазы, Илифий распорядился оперативникам ждать у входа, достал дудку-язычок и хлопушку, встреченные со стороны Вальфреи явным непониманием, и вошёл с дочерью в зал, радостно свистя игрушкой.

- С Днём "Семейного Единства"! - воскликнул демиург явно искрясь сарказмом, после чего хлопнул хлопушкой. - Ох, долго же я искал сигареты, однако! Знаете, я б вернулся намного раньше, лет на триста с гаком, знай я куда возвращаться и к кому! Не так ли, дорогая моя Фрея?

Лицо демиурга всё время было неестественно спокойным, даже слегка укоризненным, пока валькирия, следовавшая за ним, была хоть и растеряна немного этим спектаклем, но внимательно и молча следила за своей бледноволосой братией, явно готовая ко всему.

[Торвальд]

  Обычный семейный ужин, тихий вечер, хотелось бы сказать так. Но с тех  пор как дети выросли, Фрэйя слишком редко видела их, а уж тем более вместе. И не смотря на весомый возраст своих чад, триста двадцать один год, они все еще были ее обожаемыми детьми, обществом которых хотелось наслаждаться. К счастью, они не забывали навещать мать хотя бы в праздники, и это безусловно согревало душу уже немолодой эонки. К тому же, жизнь их детей потихоньку налаживалась, оба словно вынырнули из той бездны, в которой словно потонули сотню лет назад, были словно неживые, и если Титания просто заливала все реками крови, то сын старательно старался изжить себя со свету. За обоих сердце пронзала неистовая боль, она теряла их, но ничего не могла сделать, ее помощь была им не нужна, оба ее ребенка, больше не бежали к матери, чтобы та пожалела их, успокоила и прогнала досаду, прижав к своей теплой груди. В прочем, сейчас, когда они столь взрослы и сильны, чем может помочь им она? Разве что советом.
  Семейный ужин был позади, семейство Джолиродж сидело в небольшой уютной гостиной на втором этаже,  попивая вино, обсуждая всякое в тихой и спокойной обстановке. Напротив камина, в котором мерно потрескивали дрова, стоял небольшой столик с закусками и парой бутылок вина, а вокруг него несколько кресел и просторный диван.

Король со слугой королеву взял в плен,
Веревками обвил:
"Теперь моря в моих руках,
Где бы я ни плыл!"
Йо-хо, вздрогнем вместе,
Будем знамя вздымать.
Йо-хо, к смерти и мести
Нам не привыкать.

[/i]
  Фрэйя тихо напевала себе под нос старую морскую песню.
  Раскаты салюта словно грома, заставили женщину встрепенуться, словно предчувствуя опасность. Она не помнила, чтобы кто-то получал разрешение на столь мощные залпы, с другой... это и никогда не запрещалось. Она поставила бокал на столик и подошла к окну, обеспокоенно рассматривая переливистые взрывы в темном небе.

- Как ваши дела дети? - спросила Фрэйя. - Ти, солнышко, как твои успехи с расширением сети шпионажа, помнится в прошлый раз у тебя возникли проблемы, мой знакомы с Алькора тебе помог? И кажется, ты говорила, что кто-то старательно ищет информацию о нашей семье. Не удалось найти зацепки?

  Последний вопрос действительно волновал Фрэйю, в последние годы у нее было дурное предчувствие, ведь столько лет Илифия игнорировала существование у нее детей. Не могла быть так, что она не узнала бы об этом. От этого демиурга ничего не могло ускользнут, то, что пиратка ушла от нее, скорее всего было жестом доброй воли и блаженного незнания о положении Фрэйи. Она всегда боялась этого дня, молилась морским богам, чтобы он наступил как можно позднее. Но вот, ее жизнь катится к закату, вполне возможно, что он наступит крайне скоро. И если раньше она думала оповестить демиурга, что он вновь стал родителем, но уже в другой роли, но никак не могла решиться, после всего того, что пережила, что видела, то теперь... просто боялась его. Но почему-то сердце все равно тосковало, столько лет прошло, но забыть ту пылкую страсть ей никак не удавалось, пусть она и мешалась порой с неистовой болью расплаты. И ведь сегодня именно тот день. когда под покровом ночи она бежала без оглядки, осознавая, что носит под сердцем ребенка, но не подозревая, что не одного!
Фрэйя с нежностью взглянула на двойню, она гордилась своими детьми... и была рада что спасла их от... НЕГО!

  Дверь распахнулась, и перед взором эноки пристал Илифий, в типичном своем проявлении. Слишком саркастично относящимся к ситуации. И... это так прекрасно унаследовал его сын, что не мог просто взяться за дело. Фрэйя даже не стала удивляться тому, как ловко миновал демиург охрану, что никто даже не подозревал о его вторжении, она так привыкла к этому, этим особенно отличалась дочь.  Даже в самом раннем возрасте дети умудрялись обойти ее команду на "Сестре Морей" и угнать корабль за горизонт.  Фрэйя лишь вновь вздрогнула от шума хлопушки. Седые пряди, разбавленные темным шелком ее волос, упали на лицо,  у глаз и уголков губ проступили морщинки, по ее лицу трудно было понять улыбается она или же злиться, оно выражало столь сложное чувство, едва ли сравнимое с тем, что  у нее на душе.  Резким движением руки она пресекла попытки детей кинуться к оружию или попытаться применить магию. Наивно было предполагать, что отец их пришел без подарков, к тому же... заметив за его спиной старшую дочь. Она знала сколь жестока она может быть, в прочем, с этим ей еще стоило посоревноваться с ее младшими. Но не сейчас.

- Илифий, - в ее голосе не было дрожи или страха, хотя возраст безусловно скорректировал его. Она гордо выпрямилась и посмотрела на демиурга, - здравствуй. Знала, что ты рано или поздно придешь, но... знаешь, мне всегда казалось, что наши дети будут... - она замялась, пытаясь подобрать подходящее слово, - здоровее без тебя. Но в прочем, даже при твоем отсутствии, они слишком похожи на тебя.
Она посмотрела на Вальфрею и улыбнулась ей:
- Привет и тебе, милая.

  Фрэйя осторожно подошла к детям и приобняла их за плечи.
 - Быть может знакомство с детьми обойдется без крови, по сравнению с нашим с тобой? Илифий, это твои дети Торвальд и Титания.
  Фрэйя слабо улыбнулась, опуская руки. Не стоило забывать, что все могло пойти наперекосяк всего от одного неверного слова или движения. Демиург и трое его детей в одном помещении. Устоит ли дом, в случае чего?
Женщина опустила руки, и мягкий шелк кружев скрыл ее иссушенные временем кисти.

[Титания]

Титания смотрит на свои карты в руках и сдерживает тяжёлый выдох, ведь обычно "везение" - это её второе имя, но точно не в играх с Торвальдом. Они оба мухлют и оба прекрасно это знают, так что вопрос всегда был не в том, кто победит, а в том, кто смухлюет более заковыристо и при этом победит. Она смотрит на свой стрит в руках и понимает, что у Торвальда там должен быть как минимум фулл хаус и... конечно она может сблефовать и поднять ставку разва в два? Может выйдет запутать брата и заставить его сомневаться в том, что у неё не самый лучший набор, но нужно не забывать и о матери. Та вообще полна секретов и какой набор у неё, Титания боялась предположить.
    Фрэйя выглядела обеспокоенной, но она часто беспокоилась и этот взгляд на её лице не был редкостью. Но она немного дергается на звуки салютов, как-то странно даже, подходит к окну и почти сразу возвращается в кресло, что заставляет Титанию бросить короткий взгляд на Торвальда с незаданным вопросом на языке.
     - Поднимаю в два раза, - без лишних эмоций в голосе, а на деле предвкушая риск, Джолиродж бросает мешочек с игровыми монетами, которые переводились в настоящие деньги в любой точке мира. Сколько это она в минус пойдет? Тысяч сто археймов?.. - Всёёё великолепно, мамуль, - протягивает она матери, опуская сложенные карты ближе к груди, чтобы не засветить, а другой рукой подпирает голову, облокотившись на край кресла. - И всё ещё ищет, так что думаю мы скоро узнаем о том, кто это, - она смотрит на Торвальда, ожидая его хода в игре, а потом переводит взгляд на Фрэйю. - Зацепок много, и все ведут в разные стороны. Тот, кто копает, знает, что делает, - "и я работаю точно также" не добавляет она, умалчивая и о том, что все трое громко не озвучивают свои собственные подозрения. Джолиродж двигается на кресле, смотрит на свои карты немного скучающе и думает о давно не обсуждаемом в их кругу втором родителе; Титания чувствует, что они все вспоминают его сейчас, а шансы, что это лицо засветится перед ними очень скоро, невероятно велики. Интуиция. Только портить матери настроение об этом вслух у неё нет желания, да и...
     
     С особо громким и последним "БАБАХ" за окном, дверь их комнаты открывается нараспашку, несомненно, привлекая внимание присутствующих. Первая естественная реакция Титании, выдрессированная годами, это схватиться за оружие ещё до того как она видит опасность, но жест матери даёт понять, что этого делать не стоит, а слова и поведение вошедших только подчеркивает её предостережение. Мысли Титании бросаются от неверия, что она только что об этом человеке — нет, не человеке, демиурге - думала, до полного разочарования в своих людях, которые не способны оказались и простого сигнала о вторжении заранее послать. Её компас не сработал. Виной сила Илифия или же он не нес в себе для неё опасность?
     - И смысл иметь охрану, если по ним словно по газону прошлись, - негромко выдыхает она, бросая карты рубашкой вниз. Она всё ещё планировала доиграть партию позже, вообще-то. - Отец! А это, наверное, Вальфрея? - уточняет она так, словно не знала сводную сестру в лицо уже много десятилетий. - Надеюсь, мои люди не лежат трупами по всему дому, а то это такая морока набирать новый народ. Хотя, если их не убили, то какой от них толк и может стоить набрать новых?.. - напряженную обстановку можно было видеть невооруженным взглядом, а метафорические молнии, которые бились из стороны в сторону от матери к отцу и обратно, чудом не задевали их. Титания не знает ни мотивов его прибытия, ни последствий для них, но борьба с демиургом была бы даже для их сил более чем амбициозна. Сила богов не сравнима с силой их отпрысков, а рядом с Илифием ещё и Вальфрея на помощи, однако... если кто-то посмеет угрожать Фрэйе и Торвальду, она опустит фарс своей вежливой улыбки и покажет настоящий оскал того, кому нечего терять, кроме этих двоих. - Ваше появление так неожиданно, мы совсем не при параде и без ужина. Может, чаю? - если хотя бы прислуга с кухни в сознании его принести.

[Торвальд]

Карты, деньги, два близнеца. Шулерство у обоих просто было в крови. И каждый бесспорно не собирался проигрывать, из года в год они совершенствовали свои приемчики, а заключались они не в простых "картах из рукава", меченых картах или что-то в этом роде. Их приемы были гораздо более элегантными. Развалившись на просторном диване Торвальд пилил взглядом  свою сестру. Его все еще переполняло злостью от того невинного подкола: "Ну, то когда свадьба? Или Альсур снова опрокинула тебя?" С этой дамой все было ох, как не просто. Порой казалось, что в этих отношениях он ходил по тонкому льду. И сестра это знала, и вечно давила на больное. А Торвальд знал, как  сестра не любит проигрывать в карты! О, унизить ее было дело чести.

— Поднимаю в два раза, — Торвальд прищурился. Блефф ли? Он косится на обеспокоенную мать.
— Едва ли кто-то решит сунуться к нам, — с усмешкой произносит он, — да, мы не сильны, но не лишены крыши. Как много пользы от тупых торчков. Принимаю.
Торвальд кидает на стол фишки, звон монет тихим эхом прокатывается над столиком.
— Мам, я думаю не о чем беспокоиться. К тому же, мы сейчас здесь, с тобой. Давай! нам еще надо разорить сестрицу!

  Торвальд старается не думать о единственных вариантах тех, кто осмелился бы лезть к ним.  Сама по себе Гидра не была сильна. Но продукция лаборатории Туман при содействии людей Ти, делали свое дело. Не мало влиятельных личностей  порой убегали в мир грез, причем за немалые деньги. И мало кто из этих персонажей хотел бы обнародования этой информации. Такой заманчивый крючок, что не вытащить из-под кожи, не доведя себя до полусмерти.  Даже годы спустя, он будет крепко держать рыбешку за жабры, особенно если на закупку шли деньги налогоплательщиков.
Взрыв салюта заглушает шаги в коридоре, но едва ли может посоперничать со взрывом ручной хлопушки над ухом.  Торвальд кривится. Гости, а он не при параде. Подскочив, он встал около сестры, стремительно пытаясь оценить ворвавшегося недруга. Как не друга? Скорее родного отца. Весь воинственный запал несколько тает в его глазах, оные перестают светится, становясь бледно-голубыми. Лицо нефилима выражает безразличие, даже некое высокомерие и презрение. В прочем, он все равно готов к бою. И если Ти так ловко потянулась за оружием, то ее братец начал было рисовать за спиной символ защиты, чтобы обезопасить уже немолодую матушку и себя с сестрой. Ее жест, говорящий о том, что беспокоится не о чем, хотя... Оберон мог бы поспорить. Не смотря ни на что, он нарушает указание, и все же накладывает защитный барьер, что едва  заметно поблескивает в пляшущем свете камина сине-зелеными огоньками. (1)

— О-о-о-о, какие люди! — саркастично тянет нефилим, раскидывая руки в разные стороны. Он карикатурно улыбается, со стороны выглядит так, словно его тянут за щеки, дабы растянуть губы в такой "приветливой" улыбке. Он делает шаг на встречу к отцу, дабы заключить его в объятия.
— Вы бы хоть весточку прислали, что с сестрицей загляните на ужин! Мы бы такую вечеринку бы устроили! — наиграно смеясь, говорит Торвальд. Он совсем не стесняясь кладет руки на плечи отцу и сестре, вставая между ними.
— Проходите, что как не родные! Чаю нам, нет вина! Клара! — орет он, — ах, забыл... забыл, прислуга то как жива? Эх, Ти, косяк твоих людей, а я говорил, что они все оболтусы и порядком обленились. На хтонов посылать их надо! Тогда может будут расторопнее, мигом научатся.

[Илифия]

В душе демиурга царила целая вакханалия негативных чувств, что так и рвалась выплеснуться наружу - Вальфрея чувствовала это, по спине её бегали мурашки, но лицо при этом было профессионально бесстрастным. Нефилим внимательно следила за родственниками, словно за выводком несмышлёных птенцов, впервые встретивших хищника. Мысли же Илифия пребывали в совершенно другой плоскости.

Заметив краем намётанных глаз еле заметные сине-зелёные огоньки, нефилим напряглась, готовая в ту же секунду шустро вытащить из кобуры крупнокалиберный пистолет и пальнуть от бедра в кастующего брата, но, встретившись глазами с гневным взглядом своей матери, не стала ничего предпринимать.

- Знала, что ты рано или поздно придешь, но... знаешь, мне всегда казалось, что наши дети будут... здоровее без тебя. Но в прочем, даже при твоем отсутствии, они слишком похожи на тебя.

Представьте себе шипящую змею. И вот, вы решили ткнуть её палкой. Илифий, подобно этой змее, взорвался бы в тот же момент, но присутствие сразу троих детей сдерживало его - и, похоже, Фрея прекрасно это понимала. Пока лицо демиурга лишь с проведения Творца не обрастало трещинами от той титанической силы, что прикладывал его обладатель, дабы сохранить бесстрастность, Вальфрея осторожно кивнула Фрее без слов, в ответ на приветствие.

- Здо-ро-ве-е? - почти что прошипел демиург, сдавливая скопившуюся ярость в своей груди. - По-хо-жи на ме-ня?

Мужчину так и подмывало обвинить бывшую любовницу во всех смертных грехах, рассказать, насколько убийцы и наркобароны далеки от генеральных директоров крупных компаний и насколько они близки родом своей деятельности к матери своей, но на пути такого порыва неприступной стеной стоял опыт пяти миллениумов, чётко подсказывающий, что оно того не стоит. Илифий сделал глубокий вдох, выдохнул и оттого словно в корне изменился.

- Может быть. Кто ж его знает?

Демиург, казалось, отвёл взгляд к окну, выглядел несколько отрешённо, словно дистанцировался от происходящего. Но в отрешённости этой прослеживалось нечто угрожающее.

- Быть может знакомство с детьми обойдется без крови, по сравнению с нашим с тобой? Илифий, это твои дети Торвальд и Титания.

Взгляд плавно вернулся на Фрею с детьми. Илифий, очевидно, немало знал и о Торвальде, и о Титании - в конце концов, нужно же было как-то убедиться в том, что они являются его детьми. Заблудшими, но всё же детьми.

- И смысл иметь охрану, если по ним словно по газону прошлись. Отец! А это, наверное, Вальфрея? - произносит Титания.

И Илифий, и Вальфрея, даже не подозревая об этом, одновременно подметили одну вещь: о них осведомлены. Конечно, с одной стороны, Вальфрея - лицо публичное, но с другой - обоим интуитивно показалось странным то, как быстро была проведена логическая цепь "Илифий - Илифия - Вальфрея", в особенности, когда Фрея последнюю по имени не называла. Похоже, отец-демиург, что пребывает большую часть времени в женском облике, не является для "детишек" сюрпризом.

- Надеюсь, мои люди не лежат трупами по всему дому, а то это такая морока набирать новый народ. Хотя, если их не убили, то какой от них толк и может стоить набрать новых?..

- Не переживай, в мои планы убийство ваших друзей в первый день нашего "знакомства вживую" не входило. А так, можешь и новых набрать, но результат вряд ли изменится.

- Ваше появление так неожиданно, мы совсем не при параде и без ужина. Может, чаю?

Не успел Илифий ответить на предложение, как вмешался брат собеседницы.

- О-о-о-о, какие люди! - и делает шаг навстречу. - Вы бы хоть весточку прислали, что с сестрицей загляните на ужин! Мы бы такую вечеринку бы устроили!

Потенциально натренированный убийца, что уже успел уже применить какую-то магию, наигранно смеясь, подходит и кладёт руки на плечи, вставая как раз между старшей сестрой и отцом. Такой манёвр вызывает на лице Вальфреи лёгкую улыбку, хотя взгляд её заметно ожесточился - не впервой ей было встречаться с таким простым, но в то же время эффективным "уличным приёмом".

- Проходите, что как не родные! Чаю нам, нет вина! Клара! Ах, забыл... забыл, прислуга то как жива? Эх, Ти, косяк твоих людей, а я говорил, что они все оболтусы и порядком обленились. На хтонов посылать их надо! Тогда может будут расторопнее, мигом научатся.

В то же время, лёгкая отрешённость демиурга начинала уже выводить валькирию из себя - ей было не понятно, у матери там всё настолько под контролем или ей уже просто всё равно?!

- Варикоми. Неплохо. Но, ежели тебя готовили... как того, кто должен убить меня... - правое плечо легкой куртки засияло, проявив заранее сформированный сигил с внутренней стороны, а за сиянием практически мгновенно проследовала специфическая ментальная атака, что должна была на время обезвредить того, кто мог бы оказаться несостоявшимся убийцей, сопровождающаяся тёмно-алым энергетическим всполохом.

Сын же был не промах - успел среагировать, но борьба с мастером, также опережающим по уровню магического источника, оказалась тщетной.

- ...то таких приёмов маловато, - Торвальд застыл, словно парализованный, пока Вальфрея с одного шустрого приставного шага укрылась за ним от Титании, готовясь к перестрелке, что могла бы разразиться в считанные секунды. - Фреюшка, они же явно не готовы к такому. Что "здорóвого" в убийстве демиурга, развивающего медицину, скажи мне?

Илифий спокойно - даже слишком - находясь, в отличие от своей старшей дочери, на линии потенциального огня, плавно отходя в сторону, так же плавно положил свою руку на застывшую руку своего сына - но по-настоящему коснуться последней не вышло из-за магического щита - и укоризненно посмотрел на правительницу Албдарона.

- Знаешь, я бы не отказался от чая, доченька, - обратился он к Титании. - Даже если он отравлен. А по брату не переживай - у него сейчас небольшая каша в голове. Ненадолго... К слову, о каше в голове: дашь мне покопаться и в твоей голове, чтобы убедиться в том, что вас не готовили, как моих палачей? А то, знаешь ли... - тут демиург обратился уже к Фрее. - ...крайне не убедительно для меня звучит то, что ты скрывала от меня моих же детей, знающих о своём отце, чтобы они были "здоровее". Я вижу некоторое противоречие.

[Торвальд]

Фрея ощутила как ее тело окутал защитный барьер и покосилась на сына с немым вопросом "Ну, зачем?!". Она опасалась, что уже с этого разразиться скандал, но Илифий сдержался. И ее это удивляло.
— По-хо-жи на ме-ня?- прошипел демиург.
Осторожно потерев висок, Фрэйя вздохнула.
- Предполагаю, что ты бы предпочел, чтобы дети были у тебя убийцами на побегушках? Сподручными марионетками и подопытными? - фыркнула Фрэйя, скрестив руки на груди. Быть может она не была примером порядочности, но уж точно никогда и не за что бы не позволила себе помыкать детьми, заставлять их делать что-то против их воли. Каждый из них был волен выбрать свой путь самостоятельно. И если бы того пожелало их сердце, они не были бы привязаны к Гидре.
- В любом случае...
Она не успела договорить, как сердце матери болезненно сжалось. На сколько не осторожен был ее сын, что игнорируя любую опасность сам направился к неконтролируемому зверю. Да, ее дети были нефилимами, но ... перед ними был демиург, тот чьи силы кратно превышали их.
- Тори, - тихо едва слышно произнесла мать, надеясь остановить сына.
И вновь она ощутила болезненный укол в груди, завидев сияние демеуржей магии. Вопреки воле, ее ноги вросли в пол, в то время как уже немолодое сердце сжимали тиски.
- Что ты сделал с моим сыном?! - прошипела Фрэйя, всеми силами стараясь не допускать на лицо ту болезненную гримасу, что диктовала ей жгучая боль в груди. Она сделала пару шагов навстречу, не скрывая свой гнев. Аура вокруг нее становилась тяжелой, энергия сгущалась, насколько это возможно при ее УМИ. Фрэйя не собиралась колдовать, нет, это была естественная реакция на гнев.
- Противоречие? В чем? Ты ожидал увидеть тепличные цветочки или диких наемников по твою голову? Я тебя умоляю! - Фрэйя тяжело выдохнула, жжение в груди усиливалось, заставляя хватать воздух ртом между фразами.
- Даже зная, что я любила тебя, не смотря на твое отношение ко мне как к ручной обезьянке, ты можешь вообще допускать такие мысли? - лицо женщины немного покосилось, она вновь шумно выдохнула и осела на край кресла, что было подле нее.
- Единственное, что я не хотела допустить, чтобы ты играл ими в свои психодрамы!

[Титания]

Титания смотрит на парализованного брата и отрешенно думает о том, что будет ей лет на сто меньше, она бы бросилась атаковать, защищать, не думать о последствиях, даже если придётся зубами впиваться в шею демиурга вместо последнего вздоха, а сейчас... её, несомненно, окутывает ярость: холодная, как огонь светло-голубого цвета, кончики пальцев покалывает, но опрометчивости места нет. Годы скитаний по миру, поиски своих врагов и опыт в столкновениях научили её, что иногда выжидание нужного момента усилит эффект неизбежного нападения позже. И своей интуиции приходится верить, хоть она и злится на их наглость, на то, что кто-то посмел нападать на Торвальда в их собственном доме и на то, что она себя сдерживает. Но жить уже и ещё пока хотелось, а уж сохранить жизни матери и брата - тем более. Она чувствует, что в общем Торвальд в порядке и вреда его здоровью не нанесено, знает, что её согласие или отказ на запрос Илифия значения не имеет, и почти смеётся. А вот и правда-то идея ведь интересная! Что было бы, потрать они всю уже прожитую жизнь с целью стать убийцами для своего родителя? И почему же Фрэйе в голову эта идея не пришла?
    И ведь Вальфрея даже дернулась, отскочила, ожидая ответной атаки от Титании; они оба уверенно ждут враждебности и словно жаждут драки, конфронтации, но ой и ах. Их мир вокруг Илифия не крутился и центром вселенной он тоже пока не был, так что они и знать о нём не знали достаточно долго, а теперь ещё и доказывать ему это всё придётся... как говорится, что есть отцы в семье, что нет - так или иначе для ребёнка они становятся травмой. Вот и у них такая получается, травма. Своеобразная. Титания замечает, что отстранилась и возвращает себя назад мысленным хлопком по щеке.
     - Отравленный чай? За ним ведь привкус яда не спрятать, чаи травить - это для новичков, - она разводит руками и с силой отрывает взгляд от Торвальда, всё её нутро чешется от желания помочь ему или плюнуть в Илифия, но это не поможет никому точно, так что она просто отходит за чайником, который та самая Клара им оставила раньше - заварила даже, а они к нему и не притронулись. Кто ж знал, что повод устроить чаепитие появится, да и тем более такой. - Не всю жизнь мы о тебе знали, между прочим, - Титания не отвечает на вопрос Илифия, но родители пока переговариваются между собой и она встревает с коротким комментарием, разливая уже остывший напиток в пять чашек. Нагревает в каждой отдельно прикосновением руки и магией. Смотрит на Торвальда; это игра в шахматы и они в одном ходе от шаха, и рокировка - единственный выход. Титания поднимает взгляд и медленно переводит его от Вальфреи к демиургу. - Мне скрывать нечего в отношении тебя. Сахар? - она больше не шутит и не улыбается, даже фальшиво, и открывает крышку сахарницы, опустив кубик в свой стакан и дожидаясь ответа от остальных, но смотрит снова только на брата.

[Торвальд]

Тело зудит от ярости, нутро так и просится в бой, дай только повод: хоть один волос с головы сестры или матери. Но мысли путаются, запинаются, поглощают сами себя. Даже моргать тяжело и непривычно. Казалось, что тело забыло как двигаться вовсе, стало тюрьмой для затуманенного  сознания. Но пелена спадает быстро, мысли становятся ясными и четками, гнев почти осязаемым, защита сработала, но едва ли так хорошо, как планировал Торвальд. Но мыслить он мог, это уже оставляло надежду. Он ощутил, как оскалился, ведомый своим недовольством, за этим последовала и усмешка.

- Вот как! - на удивление без запинки говорил он, сила демиургов поражала, скорее своей точностью, в момент когда весь паралич осел именно в ногах, руках и корпусе тела, - ты настолько боишься за свою жизнь, что возомнил будто нам нужна твоя голова?!

  Оберон расхохотался, мог бы он согнуться от смеха, но сделать это не смог. Немного успокоившись, он перевел взгляд на мать и слабо кивнул ей, в знак того, чтобы все хорошо. По крайней мере физически. Морально его бесил этот хозяин жизни со своими страхами, которые казались ему глупы. Демиург жизнелюбия боится умереть от руки собственных детей! Ха! Остро ощутив на себе взгляд сестрицы, он  смотрит на нее в ответ. Не слишком ли быстро она соглашается на подобное? Беспокойство неминуемо отражается в его глазах. Может быть себя ему было не жалко, что доказывал он ни раз, а вот за мать и сестру он переживал непомерно.
- Только попробуй причинить ей боль, тогда я в тот же момент поменяю свое мнение на счет необходимости твоего убийства.
Торвальд сощурился, гневно смотря в сторону внезапного нарисовавшегося родителя.

[Илифия]

Потревоженное осиное гнездо - вот как себе представлял демиург эту комнату. Не даёшь себя ужалить одной осе - взъедаются ещё две. А буря в душе бодро и яро сменялась то штилем, то вновь штормом - с одной стороны, Илифия резали необоснованные инсинуации, а с другой стороны, ему нужен был хладный здравый ум, дабы выяснить желаемое, понять, кто есть кто, и с чем демиург вообще имеет дело.

- Предполагаю, что ты бы предпочел, чтобы дети были у тебя убийцами на побегушках? Сподручными марионетками и подопытными?

Чего?! - Илифий на секунду ошалел от столь кричащей наглости. Что несла эта женщина?! Что за обвинения неописуемых масштабов?! Даже если предположить, что та где-то когда-то умудрилась выведать похороненный секрет Вальфреи, то речь об опытах над детьми... была немыслимой. И речь была не столько о моральных аспектах, хоть они у Илифии и не отсутствовали уж совсем, сколько о бессмысленности такого явления - нефилимы крайне редки, единственное что с ними делать - это биообразцы лишь брать, а никак не саму жизнь их под угрозу ставить за-ради сомнительных перспектив.

Но ответить Фрее не дал дерзкий сынишка, телом своим по-бойцовски рассёкший отца с дочерью. А последовавшее за этим предельно гуманное обезвреживание вылилось в целый фейерверк этого "осиного гнезда", возмущённого тем, что своей "осе" ужалить не дали.

- Что ты сделал с моим сыном?! - шипела женщина, сделав пару шагов вперёд и переливаясь своей тёмно-синей аурой, словно готовясь отчаянно биться за своего птенца.

- Заставил его о поведении своём подумать, представь себе! - рявкнул вскипевший Илифий. - Стой тут на моей стороне, представь себе, вместо одной дочери другая, мне б пришлось убеждать тебя, что мозги сына нашего с пола по частям собрать даже демиург не способен!

Илифий глубоко вздохнул и выдохнул. Вновь успокоился. Быстро. Слишком быстро. Словно машинально.

Он любил и ненавидел это время. Современное время. Время редких неестественных смертей, время редких опасностей. Оно рождало собой спокойствие, а вместе с ним убивало всякое чувство самосохранения. Огнестрел существовал уже давно и, при этом, невероятное количество людей не способно было осознать - малейший нервяк, и спусковой крючок непроизвольно нажат. А Вальфрея, конечно, была человеком собранным, опытным, но случайно застрелить тоже могла. В гневе.

- Отравленный чай? За ним ведь привкус яда не спрятать, чаи травить — это для новичков.

- Не нужно прятать привкуса того, у чего его нет, доченька. - отрезал демиург, не став развивать мысль в отношении "новичковости" методы.

А дальше пошёл шквал:

- Противоречие? В чем? Ты ожидал увидеть тепличные цветочки или диких наемников по твою голову? Я тебя умоляю!..

- Не всю жизнь мы о тебе знали, между прочим...

- Даже зная, что я любила тебя, не смотря на твое отношение ко мне как к ручной обезьянке, ты можешь вообще допускать такие мысли?

- Вот как! Ты настолько боишься за свою жизнь, что возомнил будто нам нужна твоя голова?!

- Единственное, что я не хотела допустить, чтобы ты играл ими в свои психодрамы!

- Мне скрывать нечего в отношении тебя. Сахар?

- Только попробуй причинить ей боль, тогда я в тот же момент поменяю свое мнение на счет необходимости твоего убийства.

Творец безжалостный, а можно как-то по очереди-то? - пронеслось в голове демиурга. - И как мне им отвечать-то?

Илифий в задумчивости своей то закатил глаза, то перевёл взгляд на Вальфрею, то куда-то вбок, в пол... После чего решил отвечать по принципу "сначала старики, потом женщины, а после - дети".

- То "я бы предпочёл убийц, марионеток и подопытных", то "я ожидал тепличные цветочки и диких наёмников"... - начал отвечать Фрее демиург. - И это мне говорит женщина, что грабила кареты скорой помощи и операционные исключительно ради наживы!.. Мне вот всё интересно, откуда взялся весь этот бред про убийц и подопытных? Намекаешь, что Вальфрея - убийца, раз аж с середины Эры Развития живёт? Или, что я опыты на ней какие-то ставлю? И про любовь - мощное заявление. Настолько любила, что аж укрыла от меня моих же детей более чем на три сотни лет! А то, что тогда меня удалось обмануть всякими сказками про любовь, не означает, что вестись я на них буду всегда.

Илифий после этих слов повернулся уже к Титании.

- "Не всю жизнь"? Ну, надеюсь, что Фреюшка не пару часов назад рассказать решила, а то, знаешь, мне как-то неловко стало! Уже, как-то, журить был готов, что отца за всё время навестить так и не решились! Познакомиться, хотя бы! Ведь, знаешь, тебе даже доказывать мне ничего не нужно - я и так чувствую, что вы мне дети. И да, без сахара, пожалуйста.

И лишь после этого мужчина повернулся к Торвальду. Демиург придвинулся к нему. Лицо его было предельно, чуть ли не интимно, близко к лицу сына. Холодные залитые кровью глаза медленно бороздили лицо нефилима, словно что-то ища в нём.

- Что же до тебя, "Рэмбо". Ты что, из тех, что сами принимают свой товар? - Облик Илифия был словно змеиным, без какой-либо тени эмоции - человеческого в нём явно было мало. Ощущение, что мгновение - и он зубами оторвёт нефилиму лицо,  - "Вода Забвения" или как там её... - Демиург, очевидно, наводил справки о своём сыне, и его немножко настораживало, что препаратов с тематикой "амнезия" у последнего было не мало. Запоминать, правда, все названия не стал, потому и назвал первое, что в голову пришло. А вот о том, принимал ли отпрыск свой товар не знал, но догадывался: уж больно от тематики препаратов веяло манией, - Тогда я напомню: страх - это не более, чем стимул. Стимул не предоставить человечество самому себе на сотню лет, надеясь на проведение Творца, к примеру. К таким стимулам всегда стоит прислушиваться, коль вся жизнь твоя - не одно сплошное "проведение Творца"... И за твои триста с гаком лет ни хера не цветочной жизни такая мысль должна была посетить твою светлую головушку хотя бы раз: оставь ты на пару лет своё детище без какого-либо присмотра - что с ним станется? Или, точнее, что от него останется?.. - на этих словах демиург плавно выпрямился и посмотрел то на Фрею, то на Титанию, после чего без тени эмоции продолжил: - А "ей" - это кому? - холодный взгляд алых глаз вновь опустился на сына, - Шучу. Если б я сюда боль причинять пришёл, то... это было бы странно, по меньшей мере. "Это" - то есть всё: и беседы... и причиняющий боль демиург Жизни... - последнее Илифия явно обижало, - Или ты хочешь сказать, что в этом есть смысл? Что боль вам зачем-то нужно причинять?

Отойдя от Торвальда, Илифий хлопнул ладонями.

- Итак, резюмирую вкратце: это превосходно во всех смыслах. Теории заговора о злом и ужасном демиурге, сука, Жизни - или "суки-Жизни", как Вам удобнее - что той же жизни своим детям не даёт - ну Жизнь же, всё правильно и логично - превращает этих же детей в убийц, марионеток и подопытных. И теории эти исходят от женщины, под чьим крылом выросли... убийца, - смотрит на Титанию, - технически, подопытный, так сказать, - смотрит на Торвальда, - ну, и, конечно же, не марионетки принадлежащие одному и тому же ордену без - очевидно же - какого-либо влияния извне... А так, всё почему? А потому, что похожи слишком. На меня, - тут уже демиург взглянул на Фрею и развёл руками, - Вос-хитительно. Виновен по всем статьям. Это ж здорово ещё, наверное, что о детях я, не без твоей помощи, с самого начала не знал. А то, ужас, не дай Творец, стали бы они врачами или учёными - тогда бы этот мир точно ничто бы не смогло спасти от этого конченного бессмертного тираничного демиурга, что почему-то боится сдохнуть... - Илифий прикрыл рукой лицо, то ли пытаясь скрыть разочарование, то ли чтобы собраться с мыслями, - ...и вас в этом совсем ничего не смущает, детишки, правда? Картина мира так стройнее выглядит, да?

[Торвальд]

Фрэйя раздраженно фыркнула. О, это в стиле Илифия! Она ждала этого дня, когда он ворвется в их жизнь обвинит ее во всех грехах, а на себя натянет нимб. Гнев кипел в ней, конечно, ведь Илифий всегда видел все под градусом, который выгоден ему. В прочем, отличалась ли она от него в этом? Может вся проблема и была в изощренном виденье мира обоими? Пожалуй эти вопросы было лучше оставить для ушей психотерапевта, а не самокопания, тем более сейчас, когда "мир" был водном чихе от взрыва.  Потому что разбег мыслей демиурга была сложно охватить смертным сознанием. То он опасается, что детей растили как оружие против него, то сетует о трехсотлетней разлуке. Женщина судорожно вдохнула, эмоциональное напряжение тисками сдавило грудь, выбивая воздух из легких, в боку резко кольнуло, и Фрэйя выдохнула с шумом. Должно быть на четыреста пятидесятом году жизни начинал говорить о себе возраст, а может и бурная юность. Игнорируя опасность, Джолиродж медленно подошла к креслу и опустилась в него. Прежде чем говорить, она тихонько кашлянула, как бы сгоняя стальную хватку с сердца.
- Ты волен считать как тебе угодно, Илифий. Но не притворяйся святым обвиняя меня в моих преступлениях. Ты не хуже меня знаешь, что то было вынужденным шагом! - она немного скривилась, отводя взгляд в сторону. Быть может она и не гордилась теми походами, но улов с них спас ни одну жизнь. Мир в ее глазах никогда не делился на черное и белое, он имел не меньше пятидесяти оттенков серого. Наживы, если выживание можно было считать таковым. С верхов никогда не было видно истинных проблем людей втоптанных в грязь. Весь Алдарон был построен потом и кровью людей, что по той или иной причине оказались вне системы, пытаясь выжить. Но кого это волновало?

Немолодое лицо Фрэйи еще больше покрылось морщинами, когда женщина сморщилась в гневной гримасе, стоило зайти речи о ее детях и их образе жизни. Она нервно сжала подлокотник мягкого кресла, едва ли не скрипя по нему ногтями.
- Знаешь, Илифий, ты можешь обвинять меня во лжи, нечестности, что я плету заговоры против тебя, а так же, что я похитила твоих кровинушек! - между слов она прошептала: " сам бы определился", - Но.... обвинять их в том, какой путь они прошли! Поинтересовался бы о первопричинах для начала! - голос Фрэйи постепенно повышался, пока не надломился, словно взрыв раскаленной лампочки, и тогда женщина начала говорит тихо, сломлено, - Да, это мой выбор, растить их вдали от тебя. Правильно то было или нет, судить уж точно не мне и не тебе. Любое их действие исключительно их выбор. И что-то не вижу, чтобы дети под твоим крылом были светилами медицины. Или я в чем-то ошибаюсь?
Джолиродж отвернулась, делая вид, что ей интересно то, как Титания разливает по чашкам чай.
- И я не говорила о том, что это плохо.... Они похожи на тебя, это лишь факт. Прекращай натягивать на себя маску святой Альварии, - Фрэйя поморщилась, - тошно.

  Вновь шумный выдох. Ей уже не терпелось, чтобы этот вечер уже закончился, слишком много старых ран он бередит, начиная от ее юности, заканчивая промахами ее дорогих чад. Иногда, совсем редко, она допускала мысль, что может Илифия могла бы дать им лучшее будущее, но собственный эгоизм не давал ей это признать. С другой стороны... Она кротко взглянула на Вальфрею, едва ли можно было сказать, что эта девушка была счастлива.
- Давай уже прекратим этот цирк, - тихо произнесла она, переводя взгляд с демиурга на их общего сына, что тоже любил бушевать. По его лицу было сразу видно, что Илифий попал в самое больное, упомянув лишь о Воде, это была тяжелая рана, с которой Торвальд вот уже шестьдесят лет боролся и только недавно начал делать успехи.  Потом она взглянула на дочь, убийца, это клеймо тоже было тяжелым бременем для нее, но могла ли она выбрать иной путь? Едва ли. Она горестно сожалела, что в жизни ее детей были те падения, но сделать уже ничего было нельзя.

- Просто скажи, что тебе от нас нужно и прекрати свои издевательства, мое сердце уже не так и молодо, - слова ее звучали слишком устало, что говорило лишь об одном: по многим фронтам слова демиурга попали в больную точку.