[Кеннет Леонис]

Циркон/ Бэгот/ Кандит 5009 год

Кеннет Леонис Гортензия Ортен

Эпизод является игрой в прошлом и закрыт для вступления любых других персонажей. Если в данном эпизоде будут боевые элементы, я предпочту без системы боя.

Эпизод является продолжением событий произошедших в эпизоде: «В родных стенах»

[Гортензия Ортен]

Мужчина стоял в ожидании. Сдержанный, высокий, мужественный и манящий. На город потихоньку опускались сумерки, и в приглушённом свете уличных фонарей фигура, словно каменное изваяние, стояла обособленно и гордо. В руках мерцал нежно-розовый пушистый букет — запах его окутывал держателя мягким ароматным ореолом. Девушка едва слышно подступила к мужчине, сложив руки за спиной и приветливо улыбаясь.

Пионы опустились ласковыми стволами в девичьи ладони. От комплимента щёки Ори тронул едва заметный румянец.

— Это взаимно, — ещё лучезарнее улыбнулась она.

От заявления о том, где пройдет их вечер, рыжеволосая удивлённо приподняла брови и шире раскрыла глаза.

«Космопорт? Космолёт? Его?»

Она ещё не до конца смогла осознать, в какую роскошь окунулась с этой секунды. Мысленно она все больше и больше им восхищалась — не будучи меркантильной, она все же была умна и не чуралась инстинктов — всё-таки подобные возможности радуют, балуют и подкупают, а о человеке говорят многое, большими красными буквами. Девушка молча кивнула, однако в душе она танцевала.

Мужчина галантно придержал ей дверь и вскоре подсел рядом с другой стороны. Поддерживая разговор, наматывая мили, Гор и не заметила, как они достигли назначенного места.

— Столик на имя Кеннет Леонис, пожалуйста...

Все время, пока брюнет сопровождал её, силуэты обоих были неразрывны, хтения была заботливо поддерживаема его сильной, уверенной рукой. Хоть она и не была на высоком каблуке - она их не любила, - от такой возможности мало кто бы отказался. Их шаги шли вровень, отдаваясь мягким звоном в здании, где играла приглушённая живая музыка.

Когда они присели за стол, Ори выдохнула от лёгкого волнения и невыносимой близости с графом — этого тела хотелось касаться, этого мужчину хотелось безустанно трогать и раздевать.

—...ни в чём себе сегодня не отказывай...

Ортен не нужно было повторять дважды.

— Я поняла вас, граф, — сверкнула она глазами, в угоду себе понимая фразу двусмысленно.

Она озвучила мужчине свои предпочтения после внимательного изучения меню — больше акцента было не на том, чтобы утолить голод, но чтобы насладиться изысканностью вкуса — и блюд, и коктейлей. Все же тот голод, что она испытывала, едой не было возможно утолить. Когда оба заказали блюда и диджестивы, Ортен в который раз подняла глаза на графа, рассматривая его лицо, нежные, и в то же время органично строгие черты, руки, шею, продуманно выбранный костюм, элегантный и соблазнительный. С упоением и теплотой в животе она уже представляла, как за этот самый полосатый галстук тянет его милое лицо к себе, как по одной расстёгивает эти пуговицы, кажущиеся сейчас абсолютно лишними, как сжимает ладонью ткань этой белой рубашки.

Она положила левую руку на стол, а правой принялась слегка жестикулировать, поддерживая диалог:

— Как же так вышло, граф, что мы ещё вчера были не знакомы, а теперь уже проводим вместе вечернее время? Наверное, вас не особо беспокоят правила морали, сдерживающие от соблазнения студенток, — она поддразнивающе чуть сморщила нос, жмурясь в улыбке и предвкушая, как же дархат ей парирует.

В её же случае все было просто — если симпатия взаимна, все происходит быстро. Неважно, какая пропасть лежит между статусами. Статусы и роли - просто буквы и цифры. Томиться долго, мучиться в сомнениях и мучить другого, использовать всякие хитрости, привлекать и отталкивать — было не в её правилах. Ори всегда была пряма и искренна в своих чувствах. И чужие чувства беречь умела.

[Кеннет Леонис]

Какая же она красивая.

Мысль будто замерла в сознании, становясь фоном всему остальному. Сейчас, при приглушённом свете старинных и дорогих огней, что так задорно играли во время движений Гортензии на ёё теле, — это было заметнее намного лучше. Кеннет смотрел так, будто не видел её целую вечность. Перед ним сидела девушка, которой он любовался, упоительно задумывавшись наверное в каждый подобный раз, с самого начала этого дня. Вот и сейчас.. Снова. Овальные черты лица, что были обрамлены золотисто-рыжими прядями волос, игриво следующими за активной жестикуляцией своей хозяйки. На лице выделяются большие и яркие глаза насыщенного изумрудного оттенка, заключившие в себе красоту целых лесов и зеленых гор. Их, в свою, очередь обрамляют длинные пушистые ресницы, которые украшены легким, но ярким макияжем, и которые придают каждому взгляду девушки необъяснимую, даже магическую силу. Ресницы отбрасывали тени на немного румяные щеки, которые миловидно расплывались в улыбке, подчёркивая её красоту. Глаза девушки блестели, отдаваясь внутри некоторой радостью у самого дархата.

— Я поняла вас, граф. — Сказал тонкий и игривый, будто не меняющийся с самого их знакомства, голос. Голос ласкавший не только слух, но и благозвучно отзывавшийся в памяти, которая, впрочем, навевала лишь тёплые воспоминания о разговорах, подобных тому, что состоялся недавно, на пути в ресторан. Он был тонкий, как струна, готовая сорваться от небрежного прикосновения дилетанта. Стоит, кстати, заметить, что в этом заведении музыка была довольно сносной, хоть и излишне старомодной, как многие бы посчитали. Это, впрочем добавляло аристократичности и заведению, и атмосфере в целом.

Он улыбнулся девушке, не скрывая радости от того, что они наконец добрались. Белые как жемчуг зубы показались, перестав прятаться за сдержанными мужскими губами. Граф и его спутница сделали заказ еды и предпочитаемых напитков, разбавляя это лёгкой и воздушной беседой. Советуясь и выбирая чуть-ли не вместе, они остановились на каких-то необычных горячих блюдах, и довольно обычных напитках. Место было под стать тем, что граф когда-то посещал исключительно на балах и церемониях, что его немного обрадовало. Несмотря на некий, порой излишний, пафос, эти места все-таки прекрасно подходили для уединенных бесед и хорошего, романтического настроения. К тому же, было что-то в этой роскоши манящее, притягивающее, пробуждающее некоторые желания и эмоции, которые притягивают людей словно связывая их золотыми нитками. То же было и у самой Гортензии Ортен, сидевшей напротив, поэтому она, как считал Кен, идеально вписывалась.  

— Как же так вышло, граф, что мы ещё вчера были не знакомы, а теперь уже проводим вместе вечернее время? Наверное, вас не особо беспокоят правила морали, сдерживающие от соблазнения студенток. Сказала, вновь кокетливая девушка.
Кеннет вновь улыбнулся, более сдержанно, но и более ехидно:
— О, дорогая Гортензия, мы вновь перешли на «вы»?,— голос мужчины звучал ровно и твёрдо, однако блеск в глазах и уголки губ сделали своё дело в том, чтобы выставить напоказ заинтересованность в продолжении, — Вы ведь прекрасно знаете как "так получилось". Видимо я совсем не умею отказывать красивым девушкам. Особенно тем, рыжим и озорным студентам, с которыми мне еще предстоит работать. А может мне просто не хватило времени, чтобы насладиться вашей прелестной компанией. Я соблазняю лишь некоторых студенток, — тех, которых действительно хочется соблазнять.. — Он продолжал игру, немного меняя правила, для себя.

Сейчас уже абсолютно не хотелось притворяться, изображая непонимание. Девушка должно быть прекрасно видела и ловила весьма нескромные взгляды Кеннета на себе и не упустит шанса этим воспользоваться. К слову о времени, в тот момент дархат и сам не мог ответить себе сколько его потребуется, чтобы сполна насладиться девушкой, если вдруг они окажутся за этим столиком совсем одни, не обремененные делами и старением. Казалось, что всего времени Ранней Эры не хватит для этого. Как бы банально, но, в то же время, романтично это не звучало в голове дархата.

— Кстати, вы правда считаете, что я вас соблазнил?..— Он немного рассмеялся, ехидная улыбка приобрела еще более выразительный вид, — мне кажется это лучший комплимент, что вы могли мне сделать, если это так. — лицо расплылось в тёплой и недолгой улыбке. Он смотрел прямо в глаза, которые будто с каждой секундой наполнялись светом всё больше.

— Вы не против, что я пригласил вас именно сюда, а не в какой нибудь бар?— Он выдержал недолгую и довольно томную паузу, — Можете не отвечать. Вы гораздо проницательнее, чем стараетесь казаться мужчинам, верно? В таких шикарных и соблазнительных платьях вряд-ли ходят по Цирконским барам. — Руки невольно потянулись, в поисках кроткого прикосновения к руке девушки, но, остановленные в своем нежном порыве, взяли в руки бутылку прохадного шампанского, что услужливо принес официант.

Кеннет Леонис мастерски, практически играючи совершал выверенные столетиями действия, разливая шампанское по бокалам. Он кажется даже ни разу не посмотрел на бутылку, и лишь пару раз увел свой пронзительный серебряный взгляд с румяного лица рыжей красавицы, — Гортензии. На столе уже стояли красивые и впечатляющие своим многообразием фрукты, которые принесли практически сразу. Однако самой главной "вишенкой" его вечера, суждено было стать той, что сидит напротив. Той, что самоуверенно и, будто бы играючи с самим Кеннетом, нежная в своей манере, расплывалась в улыбке после собственных слов.

— А вы, со всеми преподавателями академии предпочитаете знакомиться ближе, в более..интимной обстановке? Или мне всё-таки повезло немного больше остальных? Может я должен теперь вам какую-то услугу? Ведь, я в долгу.. наверное.. за то, что вы радушно согласились разделись со мной этот вечер? — Он снова мягко улыбнулся, продолжая тему разговора, что завела зеленоглазая.

— Хотите, я попрошу сменить музыку? Вам какая по душе, кстати? — решился спросить он вдобавок. В голове возникла мысль о том, что нужно прекратить прожигать её взглядом, перестать опошлять обстановку. Надо немного отвлечься от манящего приблизиться чувства.

Блять..Какая же она красивая...

[Гортензия Ортен]

Дархат обворожительно улыбался. Хоть он и потихоньку расставлял для неё свои сети, что оба понимали, он вряд ли знал, как каждая из его умопомрачительных, блестящих улыбок отдается у Ортен внутри. Каждое его слово терялось эхом в ней. Она, словно губка, впитывала атмосферу, слова, взгляды, этот столик, этот ресторан. Его.

Золотые нитки, прямо сейчас обвивающиеся вокруг их шей, голов, талий, мизинцев — она чувствовала каждую. Каждый шорох его она воспринимала остро, словно ястреб, высматривающий в поле добычу. Она не то чтобы была на взводе. Она уже летела. Возможно, в пропасть.

Подколку её Кеннет вальяжно обходил, поддерживая и усиляя настроение. Ори сдержалась, чтобы самостоятельно не ответить на свой же вопрос: «Это я же тебя пригласила. Я соблазняла тебя всю дорогу. И, не без твоего сотрудничества, мы сейчас здесь. Возьми же меня. Прямо на этом столе.»

— Просто вы так гордо прекрасны в этом одеянии. Хочется звать вас в стиле ранних эпох, когда даже жену звали на «вы», иначе у меня язык не поворачивается. Простите мне это, — она улыбнулась как кошка, сверкая глазами в мягком свете ламп. Она решила удержать пока правду о том, что как бы ни был элегантен его костюм, мысленно она уже снимала его.

— Да, мне очень нравится ваш выбор. Неожиданный.

Платье тонкими струями шло по телу, и если добавить немного ментального усердия, можно было ощущать это как ласки мужчины.

— Вы гораздо проницательнее, чем стараетесь казаться мужчинам, верно? В таких шикарных и соблазнительных платьях вряд-ли ходят по Цирконским барам.

Ори хотела было что-то ответить, но ей оставалось лишь загадочно улыбнуться, будто она действительно не собиралась отвечать. Заметила, как одно ловко провернутое движение из жеста нежности превратилось в манерное следование этикету. Когда тот закончил, она решила сама протянуть ладони и взять руку графа в свои.

— Спасибо за спасение моей жизни сегодня. И тех людей. Это было очень..это впечатляло. Несмотря на то, что, возможно, вам и не очень-то хотелось этим сегодня заниматься, — улыбнулась она.

Когда он упомянул тему знакомств с преподавателями, она хмыкнула, нежно отпустив его руку.

— Предоставляю вам роскошь догадаться об этом самому, — она отвела глаза, приопустила их. Взор пошел медленно изучать красоты ресторана, лишь бы не смотреть ему прямо в лицо, — Безусловно, вы могли бы... «оказать мне услугу», как вы выразились. Или скорее помочь. — она резко вернулась в диалог уже с абсолютно по-другому сверкавшими глазами. Призывно и с нежностью в то же время.

— Мне угодна музыка, не переживайте, граф. — она встала со своего места, подходя вплотную к мужчине, — не потанцуете со мной? Всё-таки, такие красивые туфли жаль не выгулять. И со спокойной душой скинуть их потом, — она улыбнулась уголком рта, что выглядело бы дьявольски, но с ее миловидным личиком — максимум суккубно.

[Кеннет Леонис]

Серебряный взгляд, столь умело скрывающий в себе блеск приглушенного и теплого света, который, будто огонь старинного камина, сейчас ловко создавал переплетающиеся плоские тени сидящих друг напротив друга людей, скользнул в пустоту изумрудных полей вновь, пробуждаясь на лице Кеннета милой улыбкой.

—...Простите мне это.., — прозвучали извинения Гортензии за то, в чем ни он, ни она не считали её виновной. Она была повинна совсем в другом. В том, как он на нёё смотрел, не желая отводить своего взгляда и отдаваясь порой вдумчивому молчанию, словно затишью перед бурей.

Кеннет, лишь слегка улыбнулся, задорно и живо, подыгрывая настроению озорной девушки. Он определенно считал, что её кокетству рано или поздно наступит конец. Наступит тогда, когда он по-настоящему к ней прикоснется, наверное. Или раньше.. Но сейчас слишком самонадеянно, даже для графа Леониса, было об этом размышлять.

Платье, что так легко, складно и заманчиво завешивало бежевой ширмой часть аппетитной фигуры, кажется, было подобрано не случайно. Глубокое декольте, что словно сверхмощный магнит, сравнимый по силе с чёрной дырой, могло утянуть в эту бездну бесконтактных прикосновений взглядом не одного, и даже возможно, не одну сотню мужчин. Оно открывало невообразимо красивые виды на её бледную, нежную на вид и гладкую кожу, подчёркивая длинную и хрупкую шею, обвязанную прозрачной тканью. Такую бархатную, и такую же открытую, будто взывающую прикоснуться к ней губами. Выглядело платье восхитительно. Словно прозрачная, невесомая вуаль, добавляющая загадочности, несмотря на то, что была почти прозрачна во многих местах, таких как руки, ноги и талия. Подобные наряды чертовски нравились графу, за счёт своей открытости, и в то же время воздушной загадочности, что побуждала внутри прожигающее желание увидеть больше.
 
Когда Ортен сказала о том, что ей нравится выбор места, это прозвучало так тепло, будто она действительно ожидала чего-то хуже. Быть может она и правда подумала, что граф поведет её в один из баров, которыми кишит Циркон и Фандэй в частности. Однако, в своем сознании, граф уже давно выбрал именно это место. В тот момент, когда она только она решила довериться его выбору. Ресторан действительно был красив и дорог. Он был очень аристократичен, и довольно популярен в местных кругах у "небедствующей" части населения.

К груди что-то задрожало, когда девушка, проявив неожиданную Кеном инициативу, взяла его руку в свои. Нет, —  ему нравилось. Однако он не ожидал, что Гортензия настолько самоуверенно и зорко подметит его порыв, что был благополучно потушен ранее. Порыв, что сейчас разгорелся в груди приятным теплом, немного ускоряя тембр сердца и расширяя зрачки, от приятных ощущений.

— Спасибо за спасение моей жизни сегодня. И тех людей. Это было очень..это впечатляло. Несмотря на то, что, возможно, вам и не очень-то хотелось этим сегодня заниматься. — Нежно сказала она, будто бы это и стало оправданием тому, что его грубоватая ладонь сейчас находится в её мягких и тёплых руках.

Однако, радость длилась недолго. Какие-то слова графа видимо пришлись девушке не по нраву, хотя может быть ему это лишь показалось. Её рука перестала мягко придерживать его ладонь, накрывая второй. Сейчас Гортензия уже отпустила, хоть и довольно мягко кладя на стол, руку мужчины, прерывая их немного небрежный, но приятный в своей невинности физический контакт. Это чувство сравнимо с водой, нет — горячим песком, что просыпается сквозь пальцы, когда ты пытаешься удержать его. Именно об этом и подумал Кеннет, потирая подушечками пальцев свою ладонь, как бы оценивая "послевкусие" этого романтичного действия.

Гортензия отвернулась, будто задумалась, предварительно немного возмутившись его неудачной шутке. Он хотел было добавить, что не хотел её обижать, но он и так прекрасно видел, что всё в порядке, — кокетство Гортензии выражалось разными формами, и, видимо это — была одна из них.

— Безусловно, вы могли бы... «оказать мне услугу», как вы выразились. Или скорее помочь. — вдруг обернувшись вновь сказала Ортен. Она смотрела на него уже с такой нежностью, будто они оба вернулись в этот переулок вновь. Этот взгляд притягивал, привлекал и дурманил разум.

Однако Леонис не из тех, кто мог бы потерять от подобного рода внимания голову. Он уже не раз видел подобно горящие глаза, обдаваемые пламенем заинтересованности и сверкающие, стеклянные, словно кто то обронил свою драгоценность. Разве что только не такие красивые были те, — прошлые глаза. Сейчас он вряд-ли мог бы вспомнить другие, к тому же желания это делать абсолютно не было.

— Да, Гортензия, разумеется. Я буду рад помочь вам, о чем бы вы не попросили, — лишь немного нахмурив брови и мягко улыбнувшись промолвил дархат, — Я к вашим услугам и внимательно вас слушаю.
Улыбка его становилась шире, от осознания происходящего. Он понимал, что вероятно просьба будет какая-то нестандартная, однако это лишь подогревало его интерес к его прекрасной спутнице.

Спустя некоторое время, Гортензия, чьё тело буквально жаждало того, чтобы им любовались, исходя из выбора её наряда,  поднялась с места и подошла вплотную к мужчине, предварительно похвалив атмосферу, что создавалась в «Удовольствии» с помощью музыкального аккомпанемента. Когда она подходила к нему, внутри, что-то замерло. На секунду, всего на секунду Кеннет подумал, что она собралась уходить. Однако истинная причина, что сразу же отбросила на несколько метров метафизический камень, что повис у него на груди в эту секунду, была намного более неожиданной.

...— Не потанцуете со мной? Всё-таки, такие красивые туфли жаль не выгулять. И со спокойной душой скинуть их потом, — миловидная улыбка скользнула по её красивому лицу, сформировавшись в полноценно-ехидную, хитрую. Кен широко улыбнулся и сам. Улыбнулся, ведь счёл это весьма забавным и, в то же время, завлекающим в своей неожиданности.

Ах.. Игра продолжается.. Ну хорошо , — в мыслях прозвучал подытог, вызвавший легкую и необъяснимую радость внутри. Он ведь предполагал, что свидание немного остудит своенравие и самоуверенность, что так струились из девушки днем. Предполагал, что именно этого она и добивалась тогда.. Но, видимо, он студентку слегка недооценил.

— Вы удивительны, Гортензия... Мне ранее не доводилось быть приглашенным, знаете ли. Обычно я самостоятельно приглашаю свою спутницу, иногда этим самым добиваясь их смущения. Знаете.. в-аша самоуверенность не перестает меня впечатлять. — он широко улыбнулся, оголяя свои ровные белые зубы, — Отказаться от такого было бы кощунством высшего проявления, особенно когда передо мной столь прекрасная дама. — Он приподнялся с места, чувствуя, что уже давно потерял контроль над ситуацией. Однако это абсолютно его не заботило.

Сейчас было важно другое — сейчас был шанс смело отдаться в танце своим эмоциям, чувственности и легким как шелк прикосновениям, позабыв о времени, титулах и окружении хотя бы ненадолго. Он шагнул навстречу своей спутнице, предлагая ей свою руку, как бы приоткрывая дверь им обоим в эту неизмеримую водную гладь чувственности и бесконечной неизвестности, что привлекала их с самого утра.

В ресторане «Удовольствие» часто проходили полноценные балы Цирконской аристократии. Но не только балами было насыщено заведение. Можно было сказать, что здесь было принято танцевать. Этим не чуралось большинство гостей, готовые хорошо провести здесь вечер. Зал на втором этаже был красив, обширен и наполнен вдохновением к прекрасному таинству пластичности возвышенных танцев, как медленных, так и более активных.

Здесь, в этом зале, было достаточно пространства, как за счёт большого пространства в центре зала, так и за счёт того, что здесь было гораздо меньше людей за столиками, как и самих столиков в центре зала. Обычно все, как и Кеннет со своей спутницей, занимали более укромные места — кабинеты, что были оборудованы небольшой ширмой золотистого цвета.

На фоне играла песня из, казалось бы, устаревшей классики, однако только не для подобных мест. Гитаристы, барабанщики, скрипачи и солисты заведения неустанно творили своё волшебство на сцене. Сейчас заиграла не слишком веселая, но довольно одухотворенная песня, что пришлась бы по вкусу многим. Она передавала своё немного вдумчивое настроение. Под неё можно было танцевать медленно, только медленно. Растворяться как сахар в утреннем кофе, испытывая спокойствие и умиротворение, отдаваясь моменту полностью. К тому же, под неё можно было беспрепятственно говорить и общаться, что немного добавляло ощущений единения танцующим, что совмещали приятное и полезное. По воле случая, именно эта была одной из любимых у самого Кеннета. Он с предвкушением в мыслях повел девушку за собой, в самый центр этого внушительного "танцпола".

Кен повернулся к Гортензии и, посмотрев в очередной раз в её блестящие и мечтательные глаза, протянул одну руку, немного кланяясь, и приглашая на танец известным в высших кругах движением из этикета. Затем, когда девушка подалась немного вперед, положив ладонь в его руку. Он мягко, уверенно и выверенно положил вторую руку на её стройную талию. По ней струилась воздушная ткань платья, сквозь которую, как сквозь ночную вуаль или легкий узорчатый занавес, было легко чувствовать не только тепло кожи девушки, но и ощущать само прикосновение к её телу отчетливо, практически полноценно, будто касаясь белой и бархатной кожи. В этом месте платье определенно лишь создавало прозрачную завесу, невесомую и легкую.

Чувствуя эти приятные ощущения, от того, что это открытое платье не только выглядит замечательно на девушке, но и на ощупь позволяет ощущать партнёршу более отчётливо, Кеннет пододвинул девушку немного ближе к себе, пока еще сохраняя дистанцию, которой будет достаточно для медленного танца. Он посмотрел на неё, уже слыша идущую за спиной легкую и красивую музыку.

— Ваш наряд приятен не только для моих глаз, но еще и на ощупь весьма прекрасен, Гортензия. — сказал он, блеснув серебром в свете приглушенного света и заманчиво улыбнувшись уголками своих сдержанных губ.