[Симбер Ресинджер]

Харот / катакомбы на материке Мерий / 5023

Симбер Вильям

Эпизод является игрой в настоящем времени и открыт [по согласованию в ЛС] для вступления любых других персонажей. Если в данном эпизоде будут боевые элементы, я предпочту стандартную систему боя.

[Симбер Ресинджер]

Это задание казалось тем еще котом в мешке: достоверных сведений мало, а имеющиеся факты порождают ещё больше вопросов.

Мелкокалиберная террористическая группировка «Мерийские олды» состояла из киборгов разных мастей. Большую часть их массы идентифицировать не удалось, те же, о ком обнаружилась информация в базе данных КР, оказались либо бывшими зеками (некоторая часть беглых, в том числе из заповедных земель дархатов), либо покалеченными в бою солдатами.

Почему «олды» тоже было непонятно, как и то, кто и откуда поставлял и вживлял в их тела неплохие образцы электроники, боевого вооружения и прочие прелести прогрессивной науки. При этом было известно, что хирург или хирурги имели и необходимое оборудование, и навыки для нейропротезирования. По крайней мере, часть имплантатов были соединены с мозгом и управлялись им непосредственно.

Работали мерийские олды в основном по разрушению защитных куполов, организации диверсий и взрывов в плохо защищённых городах, на их счету было более тысячи погибших.

И вроде бы в своей массе просто хорошо организованное, вооружённое бандформирование с претензией на успех, где большинство — хуманы, гномы и расы с низким  магическим потенциалом. Всего, по оценкам аналитиков, не более двух десятков рож.

Однако группа зачистки пропала без вести.

Новое убежище террористов обнаружено как раз неделю назад — древние катакомбы непонятного происхождения. Пока что в архивах об этом месте ничего обнаружить не удалось. Ни историю, ни владельца, ни даже на худой конец какую-нибудь трагичную легенду о мертвой принцессе и семи гоблинах.

Сегодня в пять утра потеряна связь с капитаном Греттомом — человеком опытным и не трусливым. Да, отправленные бойцы имели ранг В, но им по сути не требовалось чистой силой выносить два десятка террористов. Достаточно аккуратно исследовать местность, заминировать все входы-выходы, накрыть куполом и подорвать. Но в ответ лишь тишина.

Командование надеется, что бойцы и капитан живы, а аналитики твердят, что катакомбы, скорее всего, сами по себе являются аномалией и, вероятно, террористы об этом не знали, когда меняли место дислокации. Это предположение подтверждает и то, что сами олды, как только скрылись в недрах катакомб, больше не показывались на глаза и прекратили работу. Примерно так расписали Симберу вводную, поручив разобраться и найти пропавших, вместе с ним задание получил его хороший друг и частый напарник по сложным и крайне неоднозначным делам (таким как это) — Вильям Блауз.

[Вильям Блауз]

Надежда умирает последней.
 
Последней. Эти две недели отпуска были воистину прекрасны. Вильям всегда стремился отдыхать в краях, где воздух пропитан жарой, можно погреть свою бледную кожу на пляжах рядом с морем и насладиться вкусом непривычных коктейлей, коих не подают ни в одном из приличных ресторанов — странной смесью крепкого алкоголя, фруктового сока, минеральной воды и на краю стакана обязательно шевелящийся экзотический цветок, который гладит щёку своими лепестками. Можно рискнуть и раскрасить свою жизнь краткосрочным курортным романом, а ещё лучше — побыть наедине с собой. Прекратить общение с людьми и потягивать книгу, валясь под пальмой на шезлонге.
 
Получить отпуск после кучи тайных операций в Коалиции рас всё равно что прожить маленькую жизнь, полную БЕЗОПАСНОСТИ. Именно безопасность особенно начинаешь ценить после всего того кошмара, что может произойти с тобой на задании. Вильям вернулся в штаб Коалиции рас с отросшими волосами, сгоревшей кожей и мечтательной улыбкой на губах — именно так должен выглядеть любой нормальный человек после того, как отдохнул.
 
Ненадолго.
 
Правду можно подавать элегантно — как пальто женщине по этикету. А можно кидать в лицо как половую тряпку, чтобы собеседника отшатнуло волной негодования. В отношении этого задания то был именно второй случай. Начальнику блаженное лицо Блауза не понравилось, оттого его собственная гримаса больше походила на морду сморщенного мопса, чем на лицо человека:
 
— Сегодня собираетесь, а завтра отправляйтесь в путь.
 
Вильям даже приуныл на добрые полчаса. И единственным проблеском этого дня была фигура Симбера, замаячившая на горизонте при подходе к общему залу. Вильям ускорил шаг и вскоре ворвался в помещениетак, что дверь чуть не слетела с петель.
 
— Дружище!— импульсивно воскликнул он, растопырив руки в желании обнять. — Зря ты со мной совместный отпуск не взял, я бы показал тебе кучу интересных мест! Всяко лучше, чем торчать в этих стенах.
 
Ускорив шаг, он почти впечатался в Симбера, схватив его в тиски, подобные дружеским. Его лоб стукнулся в чужой висок, а пальцы панибратски схватили одежду в области лопаток — Симбера почесали с такой силой, что пару минут его спина будет покрыта белёсыми полосками. Зато точно не будет чесаться.

В этом есть что-то от почти родственной нежности и немного — от приятельских приколов. Если они оба живы по приезде из многочисленных заданий и до сих пор не переубивали друг друга, то это что-то значит. Хотя бы то, что они неплохо умеют уживаться.

— Мне передали, что мы уже завтра утром отправляемся. Скажи, как ты, пока меня не было? И что удалось узнать по миссии?

[Альсур]

Костюм

«Жестокость — удел слабых», - говорят некоторые философы и известные личности, когда видят зверски растерзанные трупы людей. А так ли это? Жестокость — слишком субъективное понятие, чтобы привязывать к нему подобные высказывания. Можно точно сказать, что это не удел слабых. Ведь слабый человек слаб духом, не уверен в своих действиях, не доверяет самому себе. Таким тяжелее всего делать всё необходимое, чтобы выжить.

Руки и ноги были привязаны к чёрной раме до посинения, на коже виднелись фиолетовые борозды от грубой, шершавой и колючей верёвки, мужчина висел над полом, под ним уже скопилась приличных размеров лужа крови. Всё лицо опухло от ударов, бардовые синяки покрывали каждый сантиметр истощённого тела, и всё это украшали глубокие порезы от острых когтей. Но и это было не всё — зелёные полосы растекались по всему организму, медленно разрушая каждую клеточку, каждый нерв, разъедала каждое волокно мышц.

Она могла все сделать быстро. Не мучить человека и просто залезть с помощью ментальной магии в его голову, узнать всё информацию. Но надо же было выместить на ком-то злость. Из-за этого крысиного сборища у неё сорвалась крупная сделка, и сейчас висит огромная угроза оказаться раскрытой или просто получить головную боль в виде стражников правопорядка. И всё ради чего?! Ради чёртовых развлекаловок! Решили поиграть в маленьких террористов?! Это им не чёртов детский сад, где просто отчитают и поставят в угол! В преступном мире, если сделаешь лишний шаг не в ту сторону, поплатишься жизнью.

Пленник судорожно закашлял, кровь хлестнула изо рта вместе с частичками его лёгкий, превратившихся в комочки, он с хрипом начал задыхаться и попутно пытался выдавить болезненный крик. Альсур постучала металлическими когтями по столу, развернулась и медленно подошла к нему. В глазах не было тёплых чувств или сострадания. Жестокий и испепеляющий. Острые концы колец плавно скользнули по коже, но затем глубоко впились в ключицу, заставляя жертву скривиться и невнятно что-то промычать.

- Знаешь, почему ты сюда попал и сейчас здесь висишь, медленно умирая? - шёпот разрезал эту тишину не хуже ножа, и за последние несколько часов они единственные. - Ты. Слишком. Зазнался. Решил, что, если в тебя вживили столько имплантов, то тебя хрен убьешь? Как бы не так, - когти сильнее впились в плоть, мужчина снова захрипел и кровь новым потоком стекала по груди, пачкая длинные пальцы. - В преступном мире нужно делать всё осторожно, ибо сделаешь лишний шаг не в ту сторону — и сдохнешь в переулке. А вы не то, что шаг, а целую дорогу провели поперек моей, и при этом посмели украсть то, что предназначалось мне, - теперь взгляд был больше кровожадным, бандит захрипел от боли, до ушей донёсся хруст ключицы. - Где они?

- Я-я не знаю, а-а-а!

- Лжец! - она уже начала давить вниз, желая полностью распороть его тушу.

- М-мерий! Материк Мерий на Хароте! Это всё, что я знаю, хватит! П-просто убей меня!..

Альсур вытащила пальцы из плоти и обернулась назад к её человеку, стоявшему всё это время у стены.

- Проверь, - приказала ему и отошла обратно к столу, только уже сняла с себя кольца и кинула на него.

Потом она плеснула себе в стакан виски, задним планом улавливая кряхтенье и попытки глотнуть воздуха, и выпила до дна сразу весь напиток. Он сразу обжёг горло и вдарил в голову, но недостаточно сильно, чтобы у неё поплыло под глазами.

- Это правда, - ответил шатен, стоя позади Лиурус на расстоянии. - Большего об их местоположении он не знал. Так же там мелькали лица нескольких преступников, которые когда-то пытались вам помешать.

- Хорошо. Свяжитесь с нашими и пускай они обыщут каждый уголок материка как можно быстрее. Не то придётся подумать о сокращении. И пускай соответствующее снаряжение возьмут, я разрешаю.

- Как прикажете, госпожа. А что делать с ним?

- С ним? - она ухмыльнулась, взглянув на висящее тело, то и дергающееся в кратковременных конвульсиях. - То же, что и делаем с остальными. Закончи с ним и потом отдыхай, я знаю, как эти манипуляции выводят из колеи.

- Будет исполнено, госпожа Лиурус.

Девушка вышла из комнаты, тусклый свет еле-еле освещал коридоры. Пальцы зарылись в распущенные волосы и помассировали макушку. Жестокость — удел сильных, ибо те уже пережили свои тяготы жизни и знают, что своей мягкосердечностью проблемы не решить. Важно лишь то, насколько зверь обжорлив. В таком случае порывы будет труднее сдерживать, как, например, сейчас. А если и вовсе не принимать данный факт, то можно и в себе запутаться, если не сойти с ума.

Спустя пару дней, разобравшись со своими делами, Альсур отправилась на Харот в город Тульпа и уже оттуда следила за новостями и пыталась расслабиться перед вылазкой. Она собственноручно хотел прикончить каждого, разрубить на кусочки, удовлетворить своих гордыню и хищного зверя. Одна проблема — Коалица. Они так же начали шуршать по материку в поисках «Мерийской олды», и пусть у той были свои грязные секреты, похуже, чем у Шохи-Манур, но связываться с ними не было желания, поэтому лишний раз старалась не высовываться, лишь по важным делам выходила из отеля.

Спустя ещё пару дней что-то случилось с её людьми. Они будто сквозь землю провалились. В последний раз с ними связывались возле рудников на севере. Сидя в пустом клубе за баром она уставилась в одну точку, как загипнотизированная, и вращала в руке безостановочно бокал вина. Бросить людей она не могла, но, судя по последним новостям, у легионеров тоже возникли свои проблемы.

Придётся, наверное, прибегнуть к небольшой хитрости...

[Симбер Ресинджер]

Обычно говорят, что отдохнувший и счастливый человек очень раздражает уставшего работягу. Наверняка, если бы кто-то сейчас видел встречу двух старых друзей, то решил, что Симбер, оказавшись в медвежьих объятиях эона, проклинает его на чем свет стоит. Мол, и рожа довольная, загоревшая, и явно отдыхал в приятная компания, а не с очередным монструганом, которого поручили уничтожить. Но Симбер искренне порадовался, что Уильям отлично отдохнул и развеялся. Им предстояла сложная работа, и во многом успех миссии зависел от самочувствия исполнителей.

— Вижу, ты бодрячком, дружище, – хмыкнул парень, похлопав эона по плечу, — да я уже десять раз пожалел... что не пристрелил нашего кадровика, когда она отказала мне в увольнительной. Надо было пристрелить стерву, закопать и дело в шляпе, — не сдержал смеха.
 
Он и, правда, не мог отправиться в отпуск с другом, хотя они планировали его заранее. Внезапно нарисовалась миссия, и не для него — Симбера а для Инфирмукса. И миссия важная по линии Азраэля.
 
Наверняка, о чем-то Вильям догадывался... и хотя на бумаге Симбер стоял на ранг ниже чем эон (то есть Вильям был «А» ранга, а Симбер «В»), но их часто ставили вместе на крайне опасные задания, что само по себе намекало на то, что истинный уровень магического источника у напарника Вильяма далеко не так прост. Ну, в целом могло найтись множество причин скрывать истинный уровень.

— Мне передали, что мы уже завтра утром отправляемся. Скажи, как ты, пока меня не было? И что удалось узнать по миссии?

— Тёмное дело, в стиле нашего начальства: пойди туда, хрен знает куда, а после ещё и отгреби по морде, по почкам, по яйцам. Я читал дело, которое для нас собрал аналитический отдел, а после ещё затребовал у них все дела по каждому инциденту этих долбанных олдов. Ну, знаешь, как обычно — тактика работы, наиболее предпочитаемое вооружение, качество экипировки, наличие высокоранговых артефактов и всё такое. Если говорить в целом, ребята профи. Серьёзно работают, чисто, аккуратно. И это при том мизерном количестве магии. Я пораскинул мозгами... тут недавно выдалась свободная минутка, и подумал, что у таких типов обязательно должна быть какая-то магическая глушилка, да ещё Коалиция на ушах стоит, серьёзно, босс рвёт и мечет. Если честно, я думаю, что эти олды прикарманили волновой излучатель [№17]. Но это только мои домыслы, чувак.

Пора было отправляться. Подготовка заняла несколько часов, после быстрое перемещение через стационарный портал и последующее начало задания. Точка с катакомбами была уже представлена заранее, поэтому блудить и искать вход не пришлось. Бронированный минивэн с летательным модулем и магнитной подушкой все ещё находился недалеко от входа. Прикрытый мобильным защитным куполом со встроенной функцией невидимости. Любимая тачка капитана Греттома. Оставалось надеяться, что команда жива, хотя Симбер, откровенно говоря, слабо в это верил.

В целом он действительно считал, что совместных усилий двух агентов их уровня хватит, чтобы решить проблему.

— Ну, что, готов? Выступаем? — произнес Симбер, рассматривая каменную конструкцию, что служило входом в лабиринт.

[Вильям Блауз]

 Что может связывать людей, объединённых одним делом?

  Касание случайной встречи. Лёгкой, как столкновение рук в толпе утренних прохожих. Но бывает и иначе.

  В судьбе Вильяма и Симбера перекрёстных дорог куда больше, чем может показаться сначала. Настолько, что это уже неприлично: они знают друг друга бесчисленное множество лет. За их спинами груда выполненных совместных миссий, горечь разочарования и сладость побед, длительные задания по внутренней слежке. И, разумеется, бар после работы. Долгая и упорная притирка: слишком разные характеры, слишком острые языки у обоих. И манера работать.

  Но даже камень и море уживаются друг другом, если знать, где одному сбавить течение, а другому уйти на дно и временно скрыться в глубинах.

  Не сегодня. Сегодня Вильям слишком скучал по своему старому товарищу, чтобы быть хоть на каплю в адекватном состоянии:

— Симбер, это правда, что ты танцевал на корпоративе с пьяной бухгалтерией?

— Твоя премия за тот месяц как-то связана с этим случаем?

— Симбер, где сигареты? У тебя есть? Дай закурить.

— Ты скучал по мне? Скучал? Скучал?! Ну же, признавайся!

— Нарочно не пошёл со мной в отпуск, да? Ты меня не любишь!

  Возможно ли злиться на того, кто искренне по тебе тосковал? Мужчинам не позволительны громкие демонстрации эмоций и пламенные объятия. Но для себя Вильям всегда делал исключение. Именно поэтому по приезде у Симбера были растрёпанные волосы, покрасневшие от назойливых тисков-щипков нос и щёки, а сам Блауз был довольный. Возможно, стоило ударить друга ментальной магией — по старой известной привычке, но Вильям решил, что не стоит.

  Неизвестно, на каких коленях они доползут, когда миссия будет закончена.

  Доползут ли вообще.

  Харот встречает их недружелюбным дождём. Вильям едва заметно морщится: он не любит эту планету, он не чувствует себя в ней в безопасности. Слишком многое связывало его жизнь с Харотом: горечь наличия лавки редкостей где-то неподалёку в Тульпе и давно минувшие события на Астре, связанные с культом Чернобога. Если особенное извращение после отпуска отправить человека туда, где он менее всего хочет оказаться. Вильям поворачивают голову в сторону заметной верхушки вулкана Крокс на горизонте. И выдыхает.

  С его лица сползает привычная маска веселья.

— С волновым излучателем нам ещё не хватало проблем.

  Он отгоняет навязчивые мысли как орду назойливых мух. Хмурит брови и достаёт из сумки для спецзаданий упаковку динамита. Они с Симбером лишь на метр проникают в обманчиво дружелюбные лазы лабиринта. После порослей плюща рука упирается в груду сваленных камней. Ещё в самом начале пути.

— Не хочу даже пытаться проникнуть в этот гадюшник тайно. Они забаррикадировали входы и выходы: мы либо найдём там тех, кто готов к визиту и уже точит пики для наших жоп, или там будет пусто.

  Динамит оказывается заботливо подложен к основанию входа, заваленного камнями. Вильям поджигает фитиль и бьёт напарника по плечу, призывая бежать на безопасное расстояние.
Поздно.

  Расквашенная ударной полной стена бросает подорванные камни по всей округе. Усилием удачи булыжник пролетает в паре сантиметров от щеки Симбера, а его крупный собрат врезается Вильяму в спину, откинув его на пару метров куда-то в заросли диких терновников. Падение выходит неожиданного мягким. Вильям сбивает по инерции вместе с камнем притаившегося там шпиона, и падает на него сверху.

  Смуглая кожа, отливающая бронзой кожа. Знакомое девичье лицо.

— Альсур? — брови Вильяма вопросительно вздёргиваются вверх. — Что ты тут делаешь?

"Кубы"

Травмы от камней: Вильям и Альсур

[Альсур]

А вот и было то самое место, где в последний раз ночевали её разведчики. Тут ничего важного не осталось – ни рюкзака, не щита, ни одежды. Пропали бы они здесь, перечисленного было бы вдоволь. Но это было не тем местом, где в последний раз их местоположение засекли, ещё дальше на севере от рудников. Альсур уверенно следовала карте, перепрыгивала через поваленные деревья и спрыгивала с не слишком высоких уступов, но всё равно держала ухо в остро и внимательно всматривалась в подозрительные местности, чтобы ненароком не наткнуться на тех или иных тварей, в том числе хтона. Это не Абберат, она на знает эти местности так хорошо, чтобы быстро сбежать и найти укрытие или же не попасть в тупик.

Тем не менее уж что-то ей удалось найти. Достаточно большой след, будто что-то или кого-то тащили, но он был слишком обрывистым, старым, и очень скоро прервался. Золотые глаза слегка прищурились, девушка присела на корточки, придерживая подол костюма и рассмотрела следы. Явно следы от подошвы сапог, размер больше её ноги. Рядом небольшой кусочек земли вовсе взрыт, подальше показались и другие следы. Похоже, она на верном пути.

На голову упали несколько мокрых капель, она резко дёрнулась, схватившись за меч, и осмотрела небо. Не было никого, каплей стало больше, они тарабанили по зелёной, с сероватым оттенком листве, по земле, делая совсем небольшие после себя выемки. Дождь. Только его не хватало! Девушка отпустила меч, взглянула на карту и продолжила путь, переходя на бег. Земля быстро намокла, каждый шаг отдавался мерзким чавканьем, длинные сапоги испачкались в грязи, впереди начинался спуск, природа будто специально для неё начала с самого рождения формировать небольшую лестницу из выглядывающих валунов на холмике, и по ней высокая фигурка спустилась вниз. Это была хорошая разминка, учитывая, сколько времени провела в кабинете и решала вопросы касательно клуба и других сделок.

Снова сверившись с картинкой, Альсур вовсе убрала её с браслета и пошла уже спокойнее, переводя дух, учащённое дыхание быстро смирилось. Одежда под дождём мокла всё больше и больше, и для разгорячённого тело это точно не могло послужить на пользу, но что поделать? Останавливаться на полпути нельзя, да и руки уже чесались, чтобы перерезать глотки бесстыдным ворам. Однако остановиться, а потом и спрятаться пришлось: впереди маячили две фигуры возле заваленного входа. Неужели это вход в катакомбы и легионеры подоспели? Она не сомневалась, что они придёт на поиски своего отряда, поэтому подготовила предложение, но всё же надеялась опередить.

А удалось бы? Нет, так как проход оказался завален. В голове появилась догадка об исчезновении её людей, и она очень удручала. Чёрные бровки нахмурились, когда фигуры тут же рванули в стороны и удивлённо вскинула их, увидев знакомое лицо. Озадачил и внезапно прозвучавший взрыв, шум разлетающихся камней. Твою ж мать. Всё произошло слишком быстро, несколько камней пролетели мимо неё, но один небольшой влетел прям в лоб сильно аж в ушах зазвенело, и что-то повалило её спиной на землю, мокрую, мерзкую, пачкая одежду и белоснежные волосы, заплетённые в тугие две косички и высокий пучок.

Это. Было. Больно. Перед глазами всё плыло, кто-то явно лежал на ней, со лба скатывалась горячая струйка крови, смешавшись с прозрачными каплями дождя.

— Альсур? Что ты тут делаешь?

Больше чужой вес тела не давил так сильно, а она рассмотрела лицо давнего знакомого, с которым не ожидала очередной встречи так скоро. Бледная кожа, под уголком правого глаза эта родинка, слишком сильно выделяющаяся в этой росписи из маленьких и более тусклых, чёрные глаза, как тлеющие угольки костра. Голова сильно болела после удара, но слабая улыбка растянулась на её лице, а веки полностью закрыли глаза, для которых даже серое небо было слишком ярким.

- Блауз, - вырвался тихий шёпот, пальцы левой руки без перчатки коснулись образовавшейся раны на голове, крупной, словно в её черепе после этого останется вмятина. – Я понимаю, что по мне невозможно не скучать, но не до такой же степени, - она вылезла из-под мужчины, села на корточки, достала из внутреннего кармана чистые салфетки и приложила их к ране, осматриваясь вокруг. – Я... Я искала своих ребят, они пропали здесь... Чёрт... - глаза остановились на уже незнакомом легионере, высоком, мускулистом, очаровывающим на первый взгляд. – А с вам мы незнакомы, уважаемый, - девушка встала на ноги и совсем немного поклонилась, хоть и ноги еле-еле держали после случившегося. – Зовите меня Альсур. Если...вы оба не против, то я бы составила вам компанию, - когда кровотечение остановилось, она достала ещё один платок, но им уже вытерла грязную руку. – Вы ведь «Мерийских олдов» ищите?

Да уж, взрывчатка и вправду опасная штука, особенно та, что у Коалиции, разнесет всё в щепки, как она разнесла весь этот каменный завал, в котором теперь виднелся тёмный проход. Может, это хорошо, что здесь оказался Вильям, может быть меньше вопросов о том, зачем она здесь, как эти мерзавцы перед ней провинились, но Блауз для неё все ещё оставался угрозой. Тихой такой, незаметной, что может в любой момент обернуть всё в свою пользу и упечь Альсур за решётку. Она не подавала виду своему беспокойству, да и какое беспокойство об этом, когда в голове чуть не образовалась дыра?

Подрагивающая ладонь прижалась к ране, под ней засветился желтоватый свет и на том месте осталось лишь красненькое пятно. Да уж, могло быть и лучше, голова всё ещё побаливала, но занести инфекцию страшнее, чем очередной шрам на теле. В конце концов можно будет с помощью технологий избавиться от шрама. Она потом взглянула на манталиста и уже вспомнила, как он вообще влетел в неё...

- Тебе ничего не переломало? Рёбра, позвоночник? Я постараюсь это вылечить, - сказала она, сняла перчатку с правой руки для большего удобства и обернулась ко второму солдату. - В вас ничего не попало?

Кубик.

[Симбер Ресинджер]

— Ложь и провокация! На корпоративе я танцевал с бутылкой крепкого бургундского! А после к нам присоединился его величество Jagermeister и утро встретил мордой в куриных биточках.

— А твоя? У меня в этом месяце был только штраф за разрушение городской ратуши в задрипанном эльфийском городе!

— Курить табак вредно, лучше давай скручу тебе косячок из отличного климбахского мака, она и нервы расслабляет, и днем бодрит, и спится после отменно!

​​​​​​​К прокрастинации Симбер был почти не склонен, возможно, по той причине, что боялся заглядывать «в себя», а, возможно, ему не хватало времени... опять же, потому как он всячески заваливал себя работой. Вот и получалось, что собственные чувства и ощущения он не отслеживал.

— Конечно! Скучал как мегаструм по мегаполису! — уловив, что слишком часто касается темы Климбаха, усмехнулся, взъерошив волосы, — знаю я тебя, чувак, небось попивал коктейльчики на пляжу, да с русалками в блэкджек играл, пока я с берсерками-рудокопами бился, — смеялся Симбер, чувствуя, как заражается хорошим настроением от друга. И это хорошее настроение осталось с ним и дальше, даже, когда они оказались подле завалов.

Симбер уловил едва заметные отголоски отторжения напарника — тот морщится, словно бы ему больно, на глаза падает тень, этнарх не понимает с чем она связана. Ему это напоминает ощущение потери или страха. Наверное, он испытывал нечто подобное, окажись в месте, с которым связаны некие крайне эмоциональные события. Он не собирается спрашивать его об этом, потому что не хочет знать ответ. А вот Инфирмукс хочет, тот более любопытен в силу природных качеств, как бывают любопытны дети, или голодные хищники. По сути, личность хтоника идеально считала в себе два этих противоположных начала.

Он успевает сварганить вокруг себя защитный купол и припасть к земле, чтобы выдержать напор ударной волны. Симбер почему-то не сомневается в том, что Вильям сумеет себя защитить от удара, а еще он не замечает Альсур до последнего. До самого того момента, когда напарник не выкрикивает ее имя. Видимо, череда событий слишком захлестнула хтоника, потому он вообще не проверял пещеру на наличие посторонних аур, досадный просчет.

Когда Симбер подошел к парочке, то он уже поднялись на ноги. Альсур оказалась высокой девицей, в ее движениях чувствовалась сила, присущая только тем, кто не чурается опасных авантюр вроде этой. Раз она знакома с Вильямом, следовательно, можно предположить, что сфера деятельности у нее далеко от мирной. Сразу чует расу — дархатка, чтож... у них полный набор: эон, этнарх и дархат, еще бы демиурга сюда, но лучше не зарекаться.

— Симбер, и лучше на «ты». Я бы предложил помощь, но не хилер. Насколько знаю, Вил тоже не имеет целительной магии, у меня есть с собой несколько шприцов с регентом, конечно, не ахти выпуск, но за неимением прочего сойдет. Да, ищем именно их.

Далее все стало гораздо более понятным. Девушка сама оказалась лекарем и Симбер широко улыбнулся.

— Тогда тебе определенно надо с нами. Нет, я в порядке.

Взгляд скользнул в глубину темного прохода, что образовался, благодаря динамиту. Усиленное (по меркам хуманов) зрение энтарха уловило что-то за завалами. Симбер быстро подошел и привлекшему его внимание объекту, наклонился и поднял за волосы... голову. Женскую голову. Молодая совсем, лет двадцать-двадцать пять. Симпатичная, со светлыми волосами золотистого оттенка.

— Альсур, ты ведь сказала, что ищешь своих ребят? Среди них точно не было женщин? — взглянул на Вильяма, — я вот в отряде пропавшего Греттома такого лица не припомню...

Бросить кубики
Бросить кубики
Бросить кубики
Бросить кубики

[Вильям Блауз]

 Врезавшийся в спину булыжник оставляет эхо будущего кровоподтёка. Лоб невольно пронизывает нить боли: голова раскладывается от гремящего в ушах отголоска взрыва и от того, что владелец влетел лбом аккурат в поверхность плотной земли. Вильям отодвигается назад, выпуская из-под себя Альсур, и болезненно оседает на землю.

— Ничто не бодрит по утрам так, как чашечка, вылетевшая с коленного сустава. Приехал с отпуска. Просто нереально.

  Взгляд укладкой прослеживает за движениями дархатки: она не друг и не враг, и этом есть своя опасность. Её присутствие здесь не выглядит случайным, как и то, что Альсур внезапно оказалась в нескольких шагах позади, словно в укрытии. Будто наблюдала издалека и решила подступиться незаметно. Преследовала? Кралась?

  Лицо Вильяма хмурится от задумчивости: он не доверяет. Это можно прочитать по глазам, по напряжённой спине и позе, однако Вильям ничего не говорит против и молча соглашается к присоединению. Он болезненно потирает саднящее колено и встаёт. Отряхивается, с весёлым видом щебечет, что всё нормально:

— Живой!

  Травма не настолько серьёзная, чтобы расходовать силы единственного целителя. Возможно, когда настанет время взбивать масло, Альсур сможет спасти не одну жизнь. Если её правильно беречь — как ценный резерв.

— Шрамы мужчин украшают, детка, — улыбается Вильям и устремляется вглубь лабиринта. — Упал я на лицо, но буду говорить, что выбрал вилку в глаз. Но ты глянь на Симбера: у него оба глаза целы!

  Смех беременной чайки щекочет пространство глухих стен. Вильям не может удержаться, чтобы пошло не пошутить, особенно когда рядом напарник, который всегда может ответить колкостью на колкость. Вильям устремляется за Симбером следом, дружески хлопает его плечу, наклоняясь к поднятой голове убитой женщины. Жмёт плечами: не узнаёт. Но губы всё равно выдают:

— Похожа на мою бывшую.

  Лицо выражает тень веселья: рядом с Симбером невозможно не шутить, невозможно быть серьёзным. Если умирать, то с юмором, а не с кислыми лицами.

— Что там про климбахский мак говорил? Сто лет не был на Климбахе. И надеюсь, что ещё сто лет не буду. Грёбанные хтоники, Симбер! Коалиция выдумала, что им можно выдать целую планету, чтобы эти отродья аннигиляторов жили в безопасности. На Климбахе запрещена охота. Ты представляешь? Я через неделю отправляюсь на стажировку в отряд зачистки на Сабаоте: устранять не достигших трёхлетнего срока. Наконец-то моя жажда крови на этих монстров будет удовлетворена. А на Климбахе – НЕЛЬЗЯ! А вдруг с климбахского мака я начну любить хтоников? Можешь сразу мне выстрелить в висок, если меня так накроет!

  Вильям отходит дальше: к поверхности новой глухой стены, выложенной камнями и свежей цементировкой. Будто делали впопыхах, даже не заботились скрыть следы: так просто, так...заметно? Вильям начинает исследовать стену теомагией: воздух от ладони едва заметно мерцает, ровно почти на всём протяжении. Но промолчать во время работы — просто выше природы владельца:

— Хотя признаюсь, что я попросту не верю в этот срок трёхлетней «выдержки». Если уж тебя сожрало хтоническое чудовище и ты выжил, то всё равно...это подобие жизни. Это подобие человека. Ты слился с потенциально агрессивным существом, оно...влияет на тебя. Я бы пускал пулю в висок всем хтоникам. Всем. Они опасны.

  Наконец рука, облачённая свойством теомагии, мерцает в воздухе сильнее. Вильям опускает ладонь на массивный камень у подножия: цемент разламывается от прикосновения как сухие сопли. Руки разрывают узкий проход от камней: влезть можно только по одному.

— Он ведёт вниз, — резюмирует Вильям. — Идём?

"Теомагия"

Хорошо

[Альсур]

Блондинка надела на руку обратно перчатку, из-под опущенных ресницы взглянула на этнарха, мило улыбнувшись. Он создавал приятое впечатление, чему не могла устоять Альсур. На данный момент. Но интерес был больше в плане конфликтов, чем в каком-то другом. Нежелательно было работать с КР, когда они могут найти оружие, привезенное из других планет контрабандой, но среди всего того, что эти "мерийцы" смогли достать, трудно опознать что и кому принадлежит, а их задача в первую очередь состоит в устранении угрозы.

Их цели в принципе схожи.

Не верит. Как какое-то дитя не верит в то, что зубной феи, приносящей денюжку за молочный зубик, не существует. И она с издёвкой усмехнулась, обнажая клыки. "После всего того, что между нами было?", - хотела было она спросить его что вслух, что через телепатию, но сдержалась. Спросить об этом, всё равно что начать перепалку, которая ей не нужна, даже при всем желании сделать ему больно. Да и сама Альсур могла получить сполна. Это было давно, но в тот день они оба наговорили много лишнего друг другу, и Альсур старалась забыть это.

Не забывается. Нихрена.

— Альсур, ты ведь сказала, что ищешь своих ребят? Среди них точно не было женщин?

Она повернулась в их сторону, быстренько подошла и наклонила голову вбок, рассматривая девушку. Она знала не всех подчинённых, поэтому перед тем, как отправиться на поиски, она попросила их фотографии, и эта девушка не числилась среди пропавших.

- Там была девчонка, но она по-другому выглядит. Возможно, она из группировки или случайная жертва.

Она еще подошла ближе и присела на корточки, глядя на шею. Гладкая поверхность, без всяких неровностей, шероховатостей. Небольшая ухмылка растянулась на смуглом лице.

- Обезглавили быстро и точно.

Работа в одиночестве была куда спокойнее. Она могла побыть наедине с собой, не слушала чужую болтовню, наслаждалась тишиной или внимательно вслушивалась в неё, улавливая любые шорохи или звуки, как гром среди бела дня нарушавшие идиллию. А любом шум напрягал. И пусть сейчас они и не в гуще событий, но монолог Блауза напрягал. Просто напрягало то, как он свободно рассказывал о своих планах и отношении к хтоникам в её присутствии. Возможно, это всё из-за непривычки, из-за присутствия третьего лица, которому всё-таки недоверяла.

Но он болтал не без дела. Его рука блуждала по стене, сильно выделявшейся из всей тёмной картины, использовал теомагию, и вскоре разрушил эту стенку. Альсур подошла к проёму, с другой стороны от Вильяма, и заглянула внутрь. Света практически не было, так, что чёрт ногу сломит. Хорошо хоть фонарик захватила, маленький, компактный, но мощный. Дархатка осветила проход, ступени, прожившие на свете не мало лет, были исцарапаны, углы сколоты или сбиты.

- Возможно, они так пытались запечатать свой тайник. Но на что они рассчитывали, сделав это таким способом? Материал непрочный, все делалось наспех. А завал? Хотели так подстроить своё исчезновение и завалили вход вместе с остальными гостями? Странно очень, - золотые глаза задумчиво вгляделись в тьму, ища хоть что-то, что могло бы подсказать о том, что там скрывалось. - Там может быть что-то, что могли спрятать "олды".

Альсур отошла в сторону и взглянула в глубь пещеры, освещая фонарем.

- Но навряд ли кто-то мог туда пойти из моих или ваших людей. Если нам нужно найти их, то лучше идти по их вероятному маршруту, в глубь катакомб. Оставим тайник на потом, когда найдём всех живыми или мертвыми.

Она не гадала, выжили ли все или нет. Это будет плохо, но все время кто-то идёт и рискует своими жизнями, это их работа, и поэтому Альсур даже не надеялась ни на то, ни на другое. Только ей нужно было найти причину всего происходящего, найти "мерийцев" и убить их, чтобы избавиться от крысенышей.

- Лично я пойду дальше, - и она пошла, освещая себе путь фонариком, чтобы ненароком не споткнуться об что-то.

"Кубики"

Кубик
Кубики

[Симбер Ресинджер]

Это все [что в посте] кубы!
Бросить кубики
Бросить кубики
Бросить кубики
Бросить кубики
Бросить кубики
Бросить кубики

— Но ты глянь на Симбера: у него оба глаза целы!

— Моим глазам предпочтительно оставаться у меня на лице, а вот где были твои минуту назад, ещё большой вопрос!

— Похожа на мою бывшую.

— Не поверишь, на мою тоже, — Симбер усмехнулся, задорно скаля улыбку, и медленно пошёл дальше по коридору.

На эмоциональную тираду про хтоников лишь хмыкнул, — не, чувак, не буду я давать такого обещания. Не зря говорят: от сумы и от тюрьмы не зарекайся.

И сейчас Вильям ведь «жёг глаголом» не только за себя, но и за миллионы людей, которые считали также. Мнение, что хроники опасны, не ново для их общества. Симбер жил на этой земле уже почти две тысячи лет, а потому повидал всякого. Встречались на его пути ярые хтоно-ненавистники и хтонофилы. И ещё большой вопрос, какая из двух в крайностей опасней.

Возможно, причина не только в том, что некоторые ставили под вопрос разумность хтоников, но им не давала покоя и полученная сила. Бессмертие. Прочность. Или любые другие дары, что мог предложить хтон. Симбер не раз пытался уловить эту связь. Пожалуй, здесь совокупность факторов. Первоочередной — сами хтоны и вся та боль, что они принесли миру. А второе — изоляция хтоников. Вынужденное отделение их от общества, а общество, как известно, уничтожает всех, кто ему чужероден.

— Ты это... главное, на Климбахе такое не пропагандируй, а то, не равен час, будешь выглядеть как твоя бывшая. Серьёзно, чувак, некоторые хроники, особенно молодые и горячие, крайне морально и эмоционально неустойчивы. Вот живёт такой малый. Диеты придерживается... растительной — жрет только тех, кто жрет траву... тщательно отслеживает своё состояние, дабы предотвратить возможный срыв. Примерное такое чудовище. А тут ты со своим «всем нахер пулю в глаз»... Как пить дать у бедолаги нервы сдадут.

Ещё одна широкая и добродушная улыбка.
Кивает Альсур.

— Хорошо, что девчонка не из ваших. Я думаю, это их разведчик. У олдов наверняка по всему городу глаза и уши.

Альсур, как потенциальный напарник, ему нравилась. Дело своё явно знала, внимательно осматривала местность, без паники и суеты. Чувствовался опыт.

— Лично я пойду дальше...

— Да, продвигаемся.

Потянулись минуты. Он зажёг при помощи бытовой магии простейший маленький светлячок и принялся осматривать понемногу открывающуюся картину. Коридор не выглядел заброшенным. Мха практически не было, голый камень, кое-где виднелись металлические каркасы. Возможно, десятки лет назад, здесь располагались бронированные двери или что то подобное.

Они шли уже примерно минут пять, как Симбер почувствовал приятный запах, с каждым шагом он усиливался. Присмотревшись к стенам, он понял, что его так настораживало. Кое-где на стенах виднелись разводы слизи. Прозрачной, с лёгким янтарным отблеском. И эта слизь просто одуряющая вкусно пахла. Он вдохнул ее запах, стёр немного пальцем и макнул на язык.

— Острая... на перец похоже... — прокомментировал и обернулся.

Уж непонятно, в чем на самом деле была причина... или в слизи или запахе, который они ощущали уже не первую минуту. За спиной Альсур находилось существо.

— А-а-ахуе-е-е-еть... Альсур... Позади тебя стоит человек-краб... вот сука... у него морда, как... у тебя, Вил... В смысле твоя морда... и он радужный... вот дерьмо! Это мать вашу радужный краб... ощущение такое, словно я снова обожрался климбахских мухоморов...

Будь Симбер хотя бы на тысячу лет помладше, то, возможно, кинулся бы в атаку. Но, как человек, что за свою жизнь успел перепробовать не один вид галлюциногенных и наркотических веществ, научился отличать галлюцинации от реальные угрозы. Но умеют ли это олды? Вопрос. Хотя не факт, что слизь появилась здесь недавно, возможно, это проделки самих олдов, как часть их системы охраны... ничего нельзя списывать со счетов.

[Вильям Блауз]

– Кто там на меня сорвётся, Симбер? Пулю в глаз, задницей на пику. О! Касательно задниц. Как там Торвальд поживает?

  Вильям оглядывается на Альсур, подмигивает с извращением садиста. Подпрыгивает на щеке смешная клякса-родинка, рот обнажает остроту резцов – в откровенной издевательской улыбке. Удержаться от колкой фразы просто нереально – её смакуешь эхом минувших дней. Последняя встреча Вильяма и Альсур происходила буквально недавно и оставила свой отпечаток. Свой след: равнодушие исполнителя и заказчика переросло в нечто странное и в самом невинном смысле – запретное. Деловые отношения на границе «друг-враг» вдруг перетекли во взаимную душевность. Душевность неожиданную: когда не хочешь открываться человеку, но открываешься, а он открывается тебе в ответ – но тоже этого не хочет. Искрящая вода как грань между алкоголем и наркотиком делает своё дело. Развязывает языки, объединяет во имя общей цели.

  Общей. Вильяму даже стыдно сказать, во имя какой.

– Ну-ну-ну? Колись, красотка.

  Правда может быть лёгким оружием в чужих руках: Вильям знает секреты Альсур, Альсур – знает секреты его. И всё же, когда снимаешь с себя тайну подобно броне, говорить об этом становится почти легко. А подзуживать другого человека приятно и нужно.

– Прошло столько времени, Альсур, всего ничего. А я так и жалею, что не посадил тогда твоего павлина на бутылку.

  Вильям усмехается, отступает от найденного прохода и следует за остальными. Против стадного инстинкта не попрёшь. Да и стоит ли? Голый камень коридоров, разрушенные металлические каркасы. Отсутствие мха в непроглядной тьме, которую освещает лишь слабый огонёк магии. Вильям плетётся замыкающим, периодически оглядываясь назад, будто ожидая любой опасности со стороны спины. Но, опасность, как ожидалось, подступает не оттуда, откуда ждёшь.

– Симбер, ты...

  Картинка замирает как в замедленной съёмке. Вильям наблюдает: друг касается слизкой стены пальцами, а потом палец с любопытством отправляется в рот. Жест охотника, преследующего цель, но едва ли уместный в данной ситуации.

  Симбер... Ну как ребёнок. Сама беспечность.

– С ума сошёл?! – повышает голос Вильям. – Неизвестно, какие астральные насекомые эти стены слюнявили или что похуже, а ты всё в рот тащишь?! Симбер! СИМБЕР!

  Вильям подскакивает, будто может остановить. Хватает напарника за плечи и видит: разум тут больше не живёт. Глаза у Симбера восхищённые, пьяные, выражение лица отливает эхом наркотического восторга.

– Альсур... Позади тебя стоит человек-краб. У него морда как... у тебя, Вилл... В смысле – твоя морда,  и он радужный... вот дерьмо! Это, мать вашу, радужный краб... ощущение такое, словно я снова обожрался климбахских мухоморов.

  Вильям моргает. Смотрит в лицо друга, замирает на целое мгновение. У него есть ментальная магия – снять поволоку затуманнего разума, даже наложить щит устойчивости, но...

  Запах от этой слизи действительно веселящий. Горло разрывает жуткий гаркающий смех. Вильям отступает назад, хватается за живот, сгибаясь. Видел бы Симбер своё блаженное лицо! Расширенные от опьянения слизью зрачки! Вильям не может сдержаться да и не хочет. Приваливается спиной к каменной кладке стены, найдя в ней опору на время приступа смеха. Трясутся плечи, тело исходит судорогой раскатов:

– А я тебе говорил! Говорил тебе! – рука смахивает предательски выступившие в уголках глаз слёзы. – Вынь мою фотографию у себя из-под подушки, и я не буду являться тебе в глюках!

  Смеяться с другом можно бесконечно, над ним смеяться можно бесконечно тоже: Вильям чувствует потрясающую теплоту в груди. Они всегда были такими идиотами с самого начала: любая вылазка превращалась в каламбур. Два взрослых мужика, а ведут себя как дети. Вильям касается взглядом Альсур – невольного свидетеля развивающихся событий – и подходит ближе, вставая у Симбером за спиной. Он видит, куда друг смотрит: за спиной Шохи-манур стоит недвижимый конгломерат коридоров, зияет проникновенная темнота. Но лишь одни глаза видят в этой темноте краба.

  Вильям шепчет Симберу на ухо:

– Знаешь, зачем этот краб сюда пришёл?
 
  Пальцы цепляют чужую талию в тиски, мучают щекоткой, сжимая в дружеском объятии. Большой и указательный пальцы схватывают через одежду кожную складку на животе товарища. Вильям тянет с заметным удовольствием:

– Укусить тебя за бочок!

  Толчок вперёд – и пол предательски скрипит. Вильям догадывается запоздало: шаг Симбера, которого толкнули в спину, активирует ловушку на земле. А он, дурак, даже не проверил коридоры теомагией.

  Вильям не слышит ничего: отдалённо до ушей доносится свист, и уже после глаза находят дротик над собственным коленом. Вильям ослаблено хватает плечо друга: чувствует, что уходят силы.

Секунда. Другая.

Провал.

"Активированная ловушка"

Дротики

[Альсур]

— Хорошо, что девчонка не из ваших. Я думаю, это их разведчик. У олдов наверняка по всему городу глаза и уши.

Мышцы дрогнули, брови сузились в недовольстве, образуя небольшой холмик из морщин на переносице. Тяжелый вздох явно говорил о её негодовании в целом. Она об этом догадывалась, но надеялась, что всё-таки мелкая шайка не настолько хороша, как о ней талдычили её подчинённые и другие информаторы. Это ведь волей-неволей, а бьёт по её гордости. Если к смерти её подчинённых и они приложили руки, то она сделает всё, чтобы их убить собственными руками и заставит мучиться во сто крат больше, чем того червяка, однажды висевшего в её пыточной.

– Кто там на меня сорвётся, Симбер? Пулю в глаз, задницей на пику. О! Касательно задниц. Как там Торвальд поживает?

Она выгнула бровь, губы слегка растянулись в улыбке, когда она встретилась взглядом с тёмными глазами, искрящихся дьявольским задором. Как поживает Торвальд? Наверняка снова с головой ушёл в работу и между перерывами волнуется о ней, даже может готовиться к её выговору. А он обязательно будет, учитывая любовь дархатки приключениям.

И ведь как ответить? Их отношения стали слишком сложными, они-таки находились на грани, и всегда пошатывались, заваливались то в сторону деловых, отдалённых отношения, то к свободным, слишком интимным и слишком опасным. Скажешь не то слово, и он это использует против тебя, тем не менее, мог бы, учитывая, сколько она ему наплела в прошлом.

– Прошло столько времени, Альсур, всего ничего. А я так и жалею, что не посадил тогда твоего павлина на бутылку.

Шохи-Манур вздохнула, прикрывая глаза, уголки губ от напряжения начали слегка дрожать. "Всего ничего"? Правда? Ей наоборот казалось, что прошло ещё пол века. Столько пережила с нефилимом, снова чуть не оказалась на том свете. Ей самой не привыкать к такому, всю жизнь жила так, однако, такое чувство, что она успела постареть. И всё же она усмехнулась, облизав обсохшие губы.

- Тогда тебя самого могли посадить на бутылки, Вильям, - она взглянула на него, наклоняя голову вбок. - Благо я не была в том расположении духа, чтобы позволить это. Торвальд сам иногда тебя время от времени вспоминает. И жалуется, что я не дала ему тебе врезать.

Здесь было пусто. Впрочем, ничего удивительного. Золотые глаза внимательно осматривали каждый уголок в поиске того, что могло бы им помочь в поисках "олдов". Альсур ненадолго остановилась, взглянув на стену, в которой ей показался ещё какой-то приход. А вернувшись обратно к своим спутникам, она с глазами размером с блюдца уставилась на облизавшего палец Симбера.

- О, вои имя Творца... - обречённо прошептала наёмница и шлёпнула себя ладонью по лбу, эхом раздался хлопок и, проведя по всему лицу успокаивающим движением рукой взглянула уже на поплывшего этнарха.

— А-а-ахуе-е-е-еть... Альсур... Позади тебя стоит человек-краб... вот сука... у него морда, как... у тебя, Вил... В смысле твоя морда... и он радужный... вот дерьмо! Это мать вашу радужный краб... ощущение такое, словно я снова обожрался климбахских мухоморов...

- Господи боже, ты сиротой уродился, что тебя не научили не брать что попало в рот? Вильям, если выживем, отучи его это делать!

А он ржать начал. Двойное "Господи боже". Беловолосая молча, с удивительно спокойным выражением лица, со сложенными на груди руками смотрела на них, слушала смех Блауза, при этом всё равно на лице был виден безмолвный вопрос: "Творец, за что мне такие ебнутые попались?". Нет, юморок у неё сам мог проскальзывать, но очень редко. У неё сейчас в голове больше вертелся вопрос, что же такое было там, раз уж у Симбера очень сильные голюки в виде краба с рожей Вильяма.

Нет, серьёзно, пока мужики развлекались, как дети, девушка молча следила за ними, как мать, готова в критической ситуации влезть в это дело и попытаться всё исправить. Да и в очередной раз она убеждается, что мужики всегда остаются детьми. Жаль только, что у Альсур такого больше в жизни не будет, да и не сможет себя вести из-за своей нелюбви к фамильярности. Всё же улыбка промелькнула на её лице.

А вот скрип явно говорил о пиздеце.

- Да еб твою- АЙ! - вскрикнула дархатка, чувствуя укол в ягодицу. - Нет-нет-нет, - начала она шептать, чувствуя, как тело начинали покидать силы, она успела вытащить дротик из задницы.

Такой маленький, а так жахнул. Перед глазами всё плыло, картинка размазалась так, что это было похоже на детский рисунок. Вот и доигрались! Вот сколько ядов перепробовала на себе, но снотворному всегда не получалось противостоять! А она ещё и не спала нормально. Девушка обессиленно упала, пытаясь держать глаза открытыми, из последних сил бороться.

- Нена...вижу это...

[Инфирмукс]

- представьте, что внешка с красными волосами -

— Укусить тебя за бочок...

– Я так и понял, ведь твоя харя там, собственно, именно поэтому я держу целый альбом с твоими пинап-фотографиями. И как раз бухгалтерия мне за полцены про...

И понеслось. Хотя правильнее будет начать повествование не с этого места. И, возможно, не с красноречивых переглядываний Альсур и Вильяма. Возможно, если бы обстановка была не столь опасной, то Симбер озвучил свои мысли в отношении этой парочки. Собственно, довольно очевидные: Вильям когда то хорошенько удовлетворил Альсур в постельном плане, а сейчас у той, вроде как, ухажёр появился. По крайней мере искры, что сыпались между этими двумя, было трудно не заметить. Но не стоит судить Симбера слишком строго, под наркотой и не такое привидится, ощущения, многократно усиленные наркотиком, организм приведён в готовность — и, конечно, надо сказать спасибо сущности матерого хтоника.

Снова. Не будь Симбер гораздо старше своих спутников вместе взятых, он бы сейчас рухнул послушно на земельку третьим. И заснул без задних ног. Но тысячи лет на Климбахе научили его выживать. Даже если твоё тело стало на 80% состоять из наркоты, левую пятку жует мегаструм, правую делят каннибалы, а к жопе пристраивается мутант-троглодит, Инфирмакс умел выживать. Вильям уже не почувствовал, как его тело подхватили чужие руки. Ведь ладони Инфирмакса к нему ещё ни разу не прикасались. Стрела застряла между лопаток, плоть там захолодела, останавливая всякие обменные процессы. Практически сразу он махом очистил кровь от наркотика и снотворного. Возможно, именно первый отчасти его спас. Как известно, некоторые вещества, подобные этому, оказывают скорее стимулирующее воздействие на ЦНС. Потому творное как бы наложилось на уже отравленную кровь энарха. И его эффективность была многократно ниже.

— ВОТ ДЕРЬМО! — взвыл Инфирмукс, стирая со щеки кровь от выстрелившей пушки. Кто-то пальнул в него из темноты конгломерата коридоров, куда не так давно пялился Вильям. Как на зло эта сладкая парочка валялась в отключке.

— Ну!? Ты продырявил эту суку!? Продырявил его!? — раздался сиплый бас.

— Один остался... его ухандохаем и все! Видал какая девка сладкая? Ох быстрее бы, яйца уже зудят жуть! 

Эта оказалась засада. На Инфирмукса прыгнул какой-то каратыш с металлической ногой. Рывок, удар. Нападющий не шибко силен, похоже, мясо, которое выкидывают первым, чтобы то стало дохлой колдобиной на пути прущего танка.

— Ты тока погляди, как распахало брюхо Мураджо! Блядство...

— Ты видал сколько на нем крови..? И это не его кровь... ну вот... теперь и Банита сдохла...

Девка с оторванным ухом и бионическим глазом... тоже мясо. Она напала со спины, убить простого хумана хтонику не представляется сложным. Их испытывали.

— Убей его, амиго... мой тебе совет... УБЕЙ!

— Кретин!? Мы сдадим его на бои Грызлу, прикинь сколько архей срубим?

— Как бы он нас... так, уходим Сантьяго... уходим...

Инфирмукс было двинулся через трупы в темноту, но тут аура исчезла. Неизвестные, что чуть было его не ранили, растворились во тьме. Похоже, ушли закрытой для чужаков сетью телепортов. Чтож. Новая информация. На полу валяется пятеро. Трое мертвых и двое дрыхнущих.

Хтоник возвращается, прекратив погоню и врубает по сладкой парочке исцеляющую магию.

Пытается перекинуться обратно в Симбера и не может.

Бросить кубики
Бросить кубики

[Вильям Блауз]

 Беззащитность сродни яду. Вильям чувствует, как его тело становится мягким, податливым, будто ему не принадлежит. Устало смеживаются веки. Кажется: закроешь глаза ещё раз — провалишься в небытие. Стираются последние слова друга — Симбер всегда отвечает шуткой на шутку.

  Продать пинап-фотографии вечно жадной до сплетен бухгалтерии — тот ещё прикол. Воображение рисуется сгорбленного этнарха за компьютером. В фотошопе: приклеивающим вырезанное с фотографий лицо к изображениям девиц у мотоциклов. Усмешку сдержать невозможно. Выражение Симбера предстаёт в голове так ясно, будто Вильям уже не раз видел: как горбятся сильные поджарые плечи, брови домиком устремляются к переносице, рука нервно клацает по мышке — картинка-загляденье.

  Дротик со снотворным ядом впивается в кожу непримиримостью удара. Вильям не знаток токсинов и их свойств. И — признаться — не умеет от них защищаться. Его стезя — путать чужие мысли, врываться в воспоминания, сводить с ума или подменять в памяти действительное на желаемое. Пока Инфирмукс будет искать дорогу к выходу, Вильям будет сотворять из жертвы Садко, который озарит спасительным светом. А после пойдёт в утиль.

  И в этом правда жизни. Некто идёт сквозь толпу. Другой же — ступает по головам.

  В некотором роде Симбер и Вильям никогда не поймут друг друга. Слишком разные: против провокационной прямоты одного — ласковая лживость второго. Но хочется верить: противоположности притягиваются. И могут удерживаться вместе достаточно долгое время. Существовать друг с другом, закрывать спину на заданиях, смеяться в барах, напиваться на корпоративах и шутить про бывших.

  Альсур рядом, и это сдерживает. Вильям знает: в тупых шутках они с другом могут опуститься ЕЩЁ НИЖЕ. Там, где у любых нормальных людей завянут уши.

  Вильям и сам боится щекотки, как огня, но с Симбером продолжает себя вести как школьник. Грозная фигура Шохи-манур в паре метров спереди кажется или образом старшей сестры, на которую мать повесила двух баранов, или ликом самой матери, которая ждёт, когда «мальчики стоически переступят порог тридцатилетия». Правда, оба уже переступили. Вильям давно, Симбер — ещё раньше.

  И всё же — её лицо Вильям видит последним. Золотой блеск глаз, похожих на причудливое ювелирное украшение, белые волосы, убранные назад. Вильям падает в небытие и знает, чьи руки его подхватили.

  Он не знает хтоника Инфирмукса. Но знает друга, на которого может положиться, но на которого всё равно стыдно упасть.

  Пробуждение похоже на попытку вытащить с того света. Первое, что чувствует Вильям, когда пробуждается, — раскалывающаяся от боли голова. Света в катакомбах Харота мало, и он почти не режет веки. Перед носом Вильяма лежит тело Альсур: ещё без сознания, но сомкнутые веки дребезжат от побуждения. Дрожат ресницы, сгибаются пальцы: рассеивается действие яда.

  Вильям встаёт первым. Вскидывает голову: они в том же коридоре. Он теряет счёт времени: сколько они тут пробыли? Пять минут, час? День? Ладони упираются в качестве опоры, и удаётся поднять тело, даже придать ему некоторую статичность. Падение не было жёстким: грузно упасть не дали чужие ладони.

  Но вполне очевидно, что заботливые руки вскоре поплатятся за свою суть.

   Вильям моргает, когда видит Инфирмукса. Будто пытается понять: как судьба могла его предать, столкнув его с ЭТИМ? Сущность хтоника спутать невозможно: Вильям реагирует так же быстро, как и соображает. Пистолет мелькает на резко выпрямленной руке, целится аккурат между глаз хтонического монстра.

  Вильям тяжело дышит: кажется, вот недавно вспомнил эти порождения аннигиляторов — и накликал беду. Они тут как тут: смотрят в его лицо дьявольскими красными глазами. Отродье с ликом ребёнка.

— Ты кто, мать твою хтона, такой?

  Гнев Вильяма портит: заостряет каждую черту, которая раньше казалась мальчишеской, рисует морщины глубже, чем они есть на самом деле. Вильям всегда напоминал юнца, если не рассматривать его лицо вблизи. Но в злости — он был будто старее на внушительное количество лет.

  Тяжело сдерживать ненависть, которая так и рвётся. Их знакомство обречено ещё в самом начале.

— Где третий? — жёстко спрашивает Вильям, ища Симбера глазами.

  Плечи и беглый взгляд выдают беспокойство. Вильям старается приблизиться так, чтобы стрелять можно было в упор, но продолжает искать — вертит головой. Тонкие бледные губы изгибаются в оскале, рука с пистолетом твердеет в вытянутой ладони. Ментальная магия пытается внушить хтонику чувство страха: Вильям всегда «здоровается» ей.

  Только сейчас быть вежливым ему совсем не улыбается.

— Если ты его грохнул, тварь, я тебе бошку снесу.

"Страх на Инфирмукса"

Хорошо

[Альсур]

За полторы сотни лет своей сознательной жизни Аль пришлось перепробовать огромное количество ядов, из-за этого у неё уже выработалась своего рода устойчивость к разным дозам разных ядов, которые могли быть опасными или смертельными для других людей. И всё же были исключения в виде тех, что не отравляли, но останавливали работу сознания, поэтому её и повалило в бессознательное сознание. К счастью, или нет, ей казалось, что она слышала разговор, улавливала слова, но все они мгновенно уносились прочь вместе со смыслом. Разве что выстрелы давали понять, что творилось что-то не то.

Альсур судорожно вздыхает, чувствуя тяжесть в груди, но резко раскрывает глаза и усаживается на пол. Пусть она и слышала что-то, но во сне трудно следить за временем. Вроде бы прошло совсем немного времени, но на деле может оказаться несколько часов. Она тут же взглянула на свои часы и облегчённо вздохнула, поняв, что прошло точно меньше получаса. Это радовало, значит, не многое они могли пропустить. Но запах, которым очень часто была покрыта на всех своих делах, насторожил. А ещё совершенно чужая аура, которой вообще ни разу ни было.

В жизни слишком много подвохов, чтобы выстроить "чистую" статистику, всё постоянно меняется, и обязательно встречаются дефекты, напрочь ставящие статистические показатели под вопрос. Но всё же, официальные данные вынуждаю всегда быть начеку. А уж когда это информация о самых редких случаях, то нельзя спокойно вздохнуть, пока сам не убедишься в том, правдиво ли всё это или нет.

Альсур резко отскочила назад, сразу доставая свой клинок, ноги немного скользнули на грязи, но не оторвала взгляд от стоящего перед ним хтоника, на которого Блауз направил дуло своего пистолета. Его редко можно увидеть в гневе, уж слишком часто на нём держалась улыбка, которую многим трудно отличить от фальшивой и искренней. Но если он был, не скрывал его, то лишь чудо могло спасти несчастного от злой участи. И веские доводы, почему его не стоило убивать. Но его винить нельзя было, хтоники на опыте Альсур редко были предсказуемыми, и стоящий перед ними...малец был полностью в крови.

— Если ты его грохнул, тварь, я тебе бошку снесу.

Золотоглазая сама начала искать взглядом среди тел Симбера. Они без часу знакомы (или были), но она запомнила его внешность. Среди кусков мяса были видны металлические детали, тёмные брови нахмурились. навряд ли у Симбера были подобные импланты и тем более протез. Было бы тут что-то от Симбера, то смогла бы с помощью теомагии узнать, куда его унесло, и мёртв ли, но чтобы что-то искать из его вещей ситуация не позволяла. Только быстрый анализ всего вокруг.

Девушка быстро начертила руну для теомагии, её глаза слегка засветились и из тонких нитей, облетевших всё вокруг она узнала меньше, чем хотела, отчего тихо цыкнула.

- Среди этих ошмётков нет этнархской крови, зато многовато всяких имплантов, - не слишком громко заговорила она, не разжимая своё оружие. - Так что твой друг может быть жив. Ты ведь убил их, так? - этот вопрос уже был адресован хтонику. - Зачем ты здесь? Следил за нами?

Ресницы дёрнулись, глаза взглянули куда-то в сторону, улавливая слабые остатки других аур, и вместе с этим какие-то остатки искр магии, наверняка пространственной, но местоположение их не удалось чётко определить. Может, как раз ещё эти неизвестные личности забрали Симбера? Непонятно, силы после этого сна пока никак не восстановились. Оставалось только ждать ответов от рогатого "гостя".

Кубик
P.S. сорян за задержку, постараюсь так больше не делать.

[Инфирмукс]

Страх обращает зверей в бегство, он способен вонзиться острыми иглами в самую прочную шкуру. Но Инфирмукс всегда боялся утратить свой страх, потому что тогда ты теряешь глаза, дарованные естественным отбором ещё на заре времён.

Смотрит спокойно, насмешливо. Словно это не он стоит под дулом пушки, а Вильям представил пистолет к собственному виску. В алых, как вулканическая магма радужках, ворочается интерес. Определить, подействовала ли наваждение страха сложно, ведь что такое страх для хтоника, живущего на этой земле уже почти две лет? Лишь инструмент для выживания, совершенное мерило угрозы смерти. Сдохнуть Инфирмукс не боялся, потому что слабые не представляли ценности и если он погибнет, даже от руки друга, значит, растерял то, что составляло его суть. И не стоит жалеть о потери такой жизни.

Вильям кажется ему скрученным пульсирующим нервом, на мгновение подросток испытывает щемящее чувство где-то в груди, усмехается своим мыслям. Жалость. Нечто похожее он — Инфирмукс испытывает к новорожденным детёнышам, что изголодавшиеся и замёрзшие сосут свою мёртвую мать. Почему-то из всей жестокости мира у лишённого всякого человеколюбия Инфирмукса, именно такие сцены вызывают жалость.

Обычно он испытывает по отношению к друзьям себя-Симбера или раздражение, или равнодушие, не холодное или отталкивающее, а равнодушие с оттенком трогательной терпимости. Какая-то его часть боится за Вильяма, да уж... как призрак сдохшей матери. Его пробирает смех, хочется захохотать в голос, смотря при этом смазливое лицо напротив, но он все же сдерживается.

В шею Вильяма упирается что-то острое, но руки хтоника при этом не двигаются, как и он сам. Губы спокойно отчеканивают, — я тебя и с простреленной башкой от глотки да паха вскрою, но включи хотя бы на секунду голову, стал бы я вас вытаскивать, но убив при этом третьего? Или ты привык, что твои противники дебилы? — широко склабится подросток, его глаза блестят в полумраке двумя кровавыми протуберанцами. У шеи Вильяма остриё хвоста хтоника.

Магия не отозвалась на создание пульсара на костяном зубце, но заметил ли это Вильям? Не важно, половина его собственной — Инфирмуксовой — сущности противится атакующей магии в отношении этого человека, и чтобы заткнуть часть себя ему придётся приложить некоторые усилия. Сибер не хочет угрожать эону магией, такое уже бывало. Вот только сейчас самый не подходящий момент, среди знакомых и друзей Ресинджера ярых сторонников геноцида хтоников очень мало.

Взгляд перемещается на девушку, да, все правильно, таких, прежде чем убить хорошенько трахают всей бандой. И она не может этого не понимать. Наблюдательная и хитрая, опасное сочетание.

Инфирмукс ненавидел лгать, но нежелание Симбера открываться даже близким друзьям отлично понимал. В конце концов, он и есть Симбер, а друзья имеют привычку передавать. Или подыхать от глупости. Лучше бы они делали первое.

— Я видел только вас и кучу каких-то ушлепков, — повел головой чуть в сторону, как бы очерчивая окрестности, — ещё двое переговаривались вон в том отнорке, больше здесь никого не было.

И ни грамма лжи. Верно?

— Все, кого я убил, подчинялись приказу местных головорезов, одного из них звали Сантьяго, он планировал продать нас на бои, а в блондинке почесать свои зудящие яйца. Если это был ваш третий, то... напарников вы набираете на помойке. И нет, я за вами не следил, вы мне нахрен не сдались. Я здесь выполняю миссию...

Он говорит, говорит, говорит. Потому что должен. Потому что в мире есть вещи, которые необходимо выполнять. Этакие регламенты в реальной жизни. Нельзя прыгать в вулкан, нельзя жрать дерьмо, а прежде чем рвать окружающем глотки, нападать и крошить черепа, необходимо сделать две попытки объясниться словами через рот. Две и контрольную. Инфирмукс научился это делать через Симбера. Сам же это понимал скорее головой, нежели сердцем. А вот Симбер чувствовал.

— Ты ведь гранд-мастер менталист... — заостренные клыки поблёскивают в сумраке катакомб, — так ответь, лгу я или нет? Это на тот случай, если совсем с головой не дружишь.

Бросить кубики