[Лира]

Лирея, начало 2028 года

Тиру, Лира, Алисия (нпс)

Эпизод является игрой в настоящем времени и закрыт для вступления любых других персонажей. Если в данном эпизоде будут боевые элементы, я предпочту без системы боя.

[Тиру]

Пожалуй, Лирея уже давно перестала быть просто одной из точек на маршруте. Сложно было сказать наверняка, что привлекало сюда «Облачного Ткача» чаще всего - контрактов и правда хватало, условия для отдыха были почти идеальными, - но всё это казалось не причиной, а скорее оправданием. Как будто сам корабль, таящаяся в нём воля, испытывал слабость к этой планете: к её тёплому ветру, мягким очертаниям городов, к безмятежности лазурного неба.

Входя в атмосферу, «Ткач» всякий раз преображался. Его корпус вытягивался, изгибался в плавные линии, гладкие панели мерцали на солнце - и корабль, будто выточенный из цельного дерева и металла, становился похожим на летающий парусник из старой сказки. С палубы, на тихом ходу, особенно приятно было ощущать лёгкое дыхание ветра, слышать шелест парусов, в котором угадывались то ли голоса, то ли музыка. Возможно, виды открывались великолепные. Но капитан не мог об этом судить.
Когда судно мягко касалось земли на одной из городских пристаней, спокойствие уступало место привычной суете: стук разгружаемых ящиков, приветственные гудки, новые пассажиры. И снова - инструктаж, в котором капитан Тиру неизменно участвовал лично.
— Положение кают, лестниц и коридоров на корабле постоянно меняется, — говорил он ровно и без тени шутки. Но в его голосе всегда звучало то особенное спокойствие, которое не позволяло усомниться. — Поэтому не пытайтесь их запоминать. Просто держите в голове, кого хотите встретить или куда попасть - и обязательно туда выйдете.
Фраза была выучена давно и повторялась снова и снова, как мантра, чтобы не дать растеряться тем, кто впервые ступал на борт. Он произносил её мягко, сдержанно улыбаясь, но с той интонацией, в которой улавливалась не только доброжелательность, но и опыт. Всё-таки он знал этот корабль лучше любого другого существа.

Скоро «Ткач» снова взмоет вверх, не выходя за пределы орбиты, чтобы скользить вдоль поверхности Лиреи - от одного её города к другому, неспешно, с достоинством. Как будто не корабль, а сказка, пролетающая мимо окон, уносящая на своих парусах кусочек чего-то по-настоящему волшебного. Ещё немного - и они вновь вернутся к звёздам. Но пока - ещё немного останутся здесь.

[Лира]

Алисии приходится взять себя в руки и буквально пинками заставлять хозяйку выбираться на улицу, отлипнуть от её нового объекта обожания, перестать страдать и умирать. Артефакт могла поклясться, что гниёт вместе с унылым настроением Лиры уже который год, но в последние месяцы они обе ментально разлагались с бешеной скоростью.

Завязывая на груди галстук, артефакт поправляет ровную длинную чёлку. Смотрит в небольшое зеркальце, проверяя укладку чёрных волос. Взгляд скользит по белой постели – Лира лежит, сложив руки на животе. Раздражение сводит губы в полоску – Алисия с удовольствием вложила бы в переплетение пальцев чёрную розу и оставила бы так и лежать. Но нельзя. Девушку нужно вытаскивать за волосы из этой затяжной депрессии в сотой степени. И пусть все прошлые года артефакт была уверена, что смирилась и привыкла к поведению Лиры, к её жажде разрушаться, то сейчас, виня новый виток страданий, Алисия твёрдо решила – спасать неспасаемое и тянуть из всех сил на свет, пока девушка не заразила депрессией весь мир. Артефакт грубовато пихает коленку хозяйки, заглядывает в глаза с полным осуждением.

— Я купила нам билеты. Хватит лежать. Я устала от тебя, — ворчит, откидывая волосы назад. Ловит пронзительно грустный и виноватый взгляд. Но вместо жалости и уговоров берёт за руку и тянет подняться. — Ничего не нужно будет делать. Просто ты, я, куча людей, — видя испуг, довольно усмехается, — шучу. Сядешь там в своей комнате, будешь рисовать всякое, не нужно будет даже что-то делать.

***

Странная пара из хозяйки и артефакта приближается к огромному кораблю. Алисия лишний раз смотрит на Лиру, затем отворачивается, словно зрелище было совсем неприятным. И пусть беловолосая была всё ещё одета по-старому, в светлом платье и рюшками, множеством украшений, но общее настроение целительницы было убийственным. Она, казалось, была бы счастлива умереть прямо здесь. И её охранница, к большой радости, всегда готова этому помешать. Она крепко сжимает бледную ручку, тянет на себя, требуя внимания.

Такие разные девушки заходят на корабль и встречают слепого человека, объясняющего незамысловатые правила.
Алисия слышит растерянное и испуганное бормотание рядом. Злится.

— А как мы попадём внутрь, если не понимаем, чего хотим...?

— Послушай, я всё решу, ничего страшного не случится. Ты же со мной, — цедит Алисия, с силой сжимая тонкую ручку и утягивая за собою. Девушка косится на лицо капитана, с удивлением понимая, что тот, судя по всему, слеп. Артефакт с интересом улыбается, придерживая художницу за талию, чтобы та не успела никуда деться или вдруг выброситься за борт. Впрочем, Лира вряд ли стала бы так поступать без веского повода, но Алисия давно заразилась тревогой на этот счёт.

— Я хочу домой... — хнычет целительница, напоминая сейчас ребёнка, а не сильную особу. Артефакт ещё сильнее сжимает руку, требуя вести себя правильно. Но Лира пытается вытянуть руку, противится. Приходится отпустить. Хозяйка закрывает лицо ладонями, пытаясь сдержать слёзы. Алисия раздражённо стискивает зубы. Все же смотрят!

— У Вас есть чай или какой-нибудь успокаивающий напиток? — тоном, требующим принести это всё сейчас же, спрашивает Артефакт. Лира же тем временем пытается осесть прилюдно на колени, она бормочет что-то невразумительное, что для неё это всё слишком. Приходится всё же схватить под подмышку и прижать к себе, не без доли внутренней обиды («я же стараюсь, глупая»)погладить грубо по голове. — Она просто волнуется, — объясняет неравнодушным зрителям, пытаясь что-то придумать, чтобы заглушить всхлипы.

    «А мне нужен отпуск».

[Тиру]

Слепому не нужны были глаза, чтобы понять: на палубе, куда поднялись новые гости "Ткача" творилось нечто неудобное. Тяжёлое дыхание, сдавленные рыдания, торопливые, натужные шаги, как будто кто-то тащил другую - не желающую идти. Потом - тонкий голос, хриплый от сдержанных слёз. И почти сразу - раздражённое шипение в ответ, попытка удержать, сдержать, спрятать. Плотное молчание корабля нарушали перешёптывания других пассажиров, будто лёгкие птичьи всплески:
— Госпожа вся в белом, а страдает как...
— Смотри, сейчас рухнет прямо тут...

Тиру стоял неподалёку. Он не качнулся, не вздрогнул. Его лицо, спокойное и невозмутимое, будто высеченное, не отразило ни удивления, ни сочувствия - только ту самую мягкую силу, с которой он всегда выходил ко всем навстречу. Без малейшего колебания шагнул навстречу и заговорил ровным, тихим голосом - тем, в котором не было ни капли осуждения, только деликатность и тепло:
— Простите, если вмешаюсь... На борту нет нужды никуда спешить. Он сам вас доставит куда надо.
Слова, как покрывало, опустились на напряжённую сцену.
— Если позволите, — продолжил он, всё так же мирно, — я провожу вас обеих в кают-компанию. Там обычно тихо. И наливают очень вкусный чай. Никто не станет смотреть, если не хочется.
Он сделал короткую паузу и чуть повернул голову в ту сторону, откуда звучали перешёптывания, и добавил, понижая голос до дружеского, чуть комичного шепота:
— А если станет - я попрошу не смотреть.
Дождавшись любого - даже самого неуверенного ответа, Тиру кивнул в ответ, почти незаметно, как бы между слов. Повернулся в сторону спуска на нижние палубы, и, всё ещё светло улыбаясь, бросил через плечо с лёгкостью человека, что говорит нечто простое, но, кажется, весомое:
— Если не понимаете, чего хотите... возможно, вы уже там, где нужно. Главное - не пропустить красоту момента.
И пошёл вперёд, не проверяя, идут ли за ним, словно знал наверняка: пойдут.

[Лира]

Лира слышит перешептыванья. То тут, то там голоса говорят о ней, обсуждают. Осуждают. Девушка опускает голову, стыдясь себя. Алисия покрепче прижимает к себе, стискивает руку. Смотрит с вызовом в толпу, пронзает взором каждый любопытствующий взгляд. Что они смотрят? Подумаешь, не видели никогда взволнованной девушки, не встречали кого-то странного? Это не удивительно. Алисия вздыхает, стараясь не винить людей в этом: кто-то подобно Лире всегда будет привлекать лишнее внимание. Это закономерно. Да. Ничего страшного нет. Они не винят её, быть может, кому-то она неугодна или даже неприятна, но нужно всего лишь уберечь хозяйку от тревог. Что до них эти слова, чужие глаза? Они не значат никто, так, разукрашенные картины. Но для Лиры... Стоит только посмотреть на эту опущенную голову, то становится понятно – для неё это всё кошмар. Личная трагедия. Словно каждое любопытство опускалось гвоздём на сердце. Алисии больно. И она думает, что уж лучше бы они все смотрели на неё. На странную дикую девушку, ревностно защищающую покоя больной белоснежной красавицы.

Вмешивается капитан.

Его голос звучит спокойно и нежно. Лира даже поднимает взгляд, уставляется в слепые глаза, вздрагивает. Что-то бормочет невразумительное, давится звуками, вдруг пытаясь быть нарочито вежливой, правильной, подтянуться, изысканной и... Алисия это всё проходила. Она перебивает на полуслове, давит:

— Спасибо, — голос твёрд, резок. И прижимает снова к себе поближе сокровище несчастное, печальное. Лира ахает: больно. Любопытно, Алисия замечает, что стало тише. Этот юноша говорил тихо, и все замолкали, прерывали изречения, чтобы услышать. Вслушаться в мягкий, сильный голос. Казалось, капитан знал, прекрасно знал, что всё будет так. Он видел невидимыми глазами будущее, осознавал пронизанные нитью алой правила. И говорил так, что даже Лира, со своей бесконечной тревогой, затихла, перестала дрожать.

Она, беловолосая, верит, что, если он проводит, то там и правда никто не будет смотреть, винить её. И она останется только белым смазанным пятном в их памяти, неприятным воспоминанием.

— Они забудут о тебе сразу же, — роняет Алисия, невольно уколов. Она пыталась облегчить боль, страдание, но вместо этого сковырнула засохшую рану – может, хозяйке хотелось запомниться светом, приятным воспоминанием?

Алисия мягко тянет за собою Лиру. Они идут следом за мужчиной, что прекрасно ориентировался в этом странном месте. Артефакт мягко отпускает подругу, позволяя той идти самостоятельно. Лира поджимает губы, приподнимает голову. Поправляет волосы за уши, идёт размеренно и осторожно, тем не менее, держит осанку.

— Получается, стоит только захотеть, и это место само укажет нужное, приведёт туда, куда нужно? А как это... Что это за магия? — робко подаёт голос Лира, пытаясь понять, что за ней вообще за человек. — Я Вас не сильно напрягаю собою? Вам же нужно, наверное, заниматься делами, делать всё... Вы можете нам просто указать дорогу, и мы дойдём сами, — трепетно мяучит художница, ища ладонь Алисии. — Я бы не хотела Вас отвлекать, и, конечно же, я благодарна, что Вы помогли... Должно быть, уделять каждому столько внимания – та ещё работа...Я...

Она запинается, вдруг со слезами на глазах ощутив, что не выдерживает собственной речи и, к сожалению, чувствует себя настолько отвратительно ненужной, что, если бы капитан решил бы их милым образом отвести к выходу, то это было бы вполне справедливо. Алисия тихо рычит, заметив перемену состояния.

— А какой чай у вас есть? Я люблю с коньяком, — запальчиво меняет тему разговора, внося весёлые нотки в голос. — А может есть что покрепче сразу? — несмотря на недовольное сжатие ладони Лирой, артефакт вознамерилась свести всё внимание на себя и на своё вызывающее поведение.

[Тиру]

Трюм «Облачного Ткача» - место, в котором не было ничего особенного. И в то же время - что-то исключительное. Тиру, уверенный и спокойный, шёл первым, чуть касаясь ладонью стены, как будто подтверждая себе маршрут, проверяя, всё ли на месте. Его шаг был твёрдым, даже когда он перешагивал небольшой выступ, тихо предупреждая своих спутниц, что бы те не запнулись. Дыхание было ровным, и каждый жест будто говорил: здесь - мой дом, вы в нём в безопасности.

Стены трюма были деревянными, цвета хлеба, мягкого, тёплого. Никакой металла, никакой суровой стали — только дерево, ласково приглушающее звук. Доски пола отзывались на шаги глухим, обволакивающим эхом, как если бы корабль слушал, кто по нему идёт. С одной стороны коридора тянулись двери - аккуратные, каждая чуть разная по оттенку, но выдержанные в общем, уютном стиле. Над ними горели лампы, свет которых был неярким, медовым. Он не бил в глаза, не отбрасывал резких теней - только мягко освещал проход, очерчивая пространство, не нарушая его уюта. Воздух тёплый, недвижимый, как в доме, где давно живут, дышат, спят и смеются. Казался чуть густым, но не душным - скорее, плотным, как объятие. Будто кто-то незримо накинул на плечи плед.

И в этом коридоре, где даже скрип досок звучал приветливо, было удивительное сочетание простоты и тайны. Точно под уютной обшивкой, под тёплыми лампами и тихими дверями - что-то жило, но не торопилось открываться.

Тиру замедляет шаг, когда слышит мягкий, неуверенный голос Лиры. Он чуть оборачивает голову, чтобы не сбиться с пути, но с вниманием, с которым он всегда обращается к собеседникам. На его губах тихая, ободряющая улыбка.
— Это не совсем магия, — произносит он негромко. — «Ткач» просто чувствует вашу просьбу. Он не слушает слова, он слушает намерение. И, если вы позволяете, он ведёт за руку. Не туда, куда вы, может быть, хотели бы - а туда, где вам действительно нужно оказаться. Иногда это совпадает. Иногда удивляет.
Капитан словно сбивается с ритма собственных шагов, от небольшого удивления перед вопросом. Но потом выравнивается, продолжает идти, чуть наклонив голову с неизменно доброй улыбкой.
— Нет, что вы! — он усмехается, мягко, совершенно беззлобно, даже с тенью иронии к самому себе. — Вы меня нисколько не напрягаете. Знакомить пассажиров с кораблём - да ещё и беседовать с такими интересными особами - пожалуй, моя любимая часть этой должности. Намного приятнее, чем зарываться в отчёты и командные протоколы, уж поверьте. Экипаж у нас толковый, без меня отлично справится, — капитан деланно машет рукой в сторону невидимых членов команды, будто отгоняя от себя всю скучную бюрократию. Мужчина продолжает идти, шаги его мягкие, едва различимые Будто сам корабль подстраивается под тяжесть его шагов.
— А чай... — в голосе его теплеет искреннее веселье, — в кают-компании у нас есть бар, где вам нальют что угодно, хоть с коньяком, хоть без. Да и покрепче найдётся. Ближе к вечеру подаётся ужин - не обещаю чудес высокой кухни, но вкус все ровно изумительный!
Тиру чуть склоняет голову, и кажется, что улыбается не только губами, но и голосом.
— А вот и пришли, — добавляет он чуть тише, почти с предвкушением, словно сам был рад, что может привести кого-то туда, где станет немного легче.

Кают-компания «Облачного Ткача» встречала теплым светом, будто солнце уже давно опустилось за горизонт, но всё ещё не торопилось исчезать. Стены, как и в трюме, были отделаны деревом уютного медового оттенка, мягко отражающим свет ламп, подвешенных под потолком. Ровный ряд аккуратных столиков тянулся вдоль одной из стен, рядом с панорамными иллюминаторами - сейчас они были матовыми, темными - в них отражалась внутренняя подсветка, но позже, когда корабль поднимется в небо, сквозь них будут видны пушистые облака, скользящие под бортом.

С противоположной стороны разместилась длинная барная стойка с высокими, прочно вделанными табуретами. За ней мелькала макушка барменши - представительницы одной из низкорослых рас Аркхейма. Кажется, она ещё не заметила ранних гостей: деловито протирала бокалы, расставляла бутылки, наводила порядок с тем старанием, что отличает тех, кто в этом месте не просто работает, а действительно живёт. Место после погрузки еще пустовало, многие пассажиры обычно предпочитали сначала найти свои каюты, а уже потом отправляться разведывать обстановку и находить занятные места где можно было отдохнуть.

Тиру шагнул вглубь первым - с той сдержанной уверенностью, с какой капитан должен входить в любое помещение своего корабля. Он прошёл вдоль столиков, не оглядываясь, но явно приглашая девушек следовать за ним. Его шаги были ровны и неспешны, словно он не просто шёл, а сам задавал этому месту ритм - ритм спокойствия, порядка и тёплого гостеприимства.
— Прошу, — негромко сказал он, приглашающим жестом. — Пока здесь тихо, самое время выбрать место поудобнее. Скоро тут будет куда оживлённее.