[Талгрим Кхаан]

Климбах / Пандемониум, зал военного совета цитадели Владыки / 5028 год, следующий день после назначения Талгрима воеводой Некроделлы

Шанайра Энэд / Талгрим Кхаан

Два члена свиты Владыки Некроделлы. Один неоправданно длинный стол. Ноль претензий друг к другу и отличный момент, чтобы вспомнить весь тернистый путь от задиристых взглядов до благодарных улыбок. А кто говорил, что дружить легко?

Эпизод является игрой в настоящем времени и открыт для вступления любых других персонажей, принадлежащих фракции Некроделла. Если в данном эпизоде будут боевые элементы, я предпочту проводить их без системы боя.

[Талгрим Кхаан]

I walk through the valley of the shadow of death

And I fear no evil because I'm blind to it all
And my mind and my gun they comfort me
Because I know I'll kill my enemies when they come

-... это поставит под угрозу пути снабжения противника?

- Нет, но если мы рискнём и нанесем точечный удар по их конвою, то есть всего лишь 12 процентная вероятность провала...

- ... статистически верно было бы поступить следующим образом и всё же принять контр-разведывательные меры.

- Мы не можем - согласно регуляции 11.2 кодекса ведения боевых действий...

Сука.

Пока офицеры разведки обсуждали свежую сводку и пытались донести друг до друга свою точку зрения, Талгрим слышал лишь белый шум и испытывал нарастающее раздражение. Для Кхаана такие сборища не в новинку, всё же в бытность доверенным лицом графини Адракс на Проционе, ему "посчастливилось" неоднократно сопровождать лидера и посетить всевозможные совещания, так или иначе связанные с боевыми действиями или разведывательными данными. Однако быть молчаливым наблюдателем, высказывающим своё мнение по поводу сложившейся ситуации в формате тет-а-тет с главой клана это одно. И совсем другое - быть тем, кто принимает решения, от которых теперь могут зависеть жизни тысяч подданных Владыки. Нельзя облажаться, нельзя показать слабость, нельзя показать свою незаинтересованность бюрократической поеботой своих новых подчиненных. И даже при всей прямолинейности Талгрима дарх понимал, что в данный момент эти офицеры куда больше осведомлены и просто послать нахуй будет как минимум неразумно и неуважительно к их текущему рангу.

- А что вы думаете, воевода Кхаан?

Думаю, что тебе надо меньше пиздеть о статистике и больше смотреть на реальное положение вещей, воротничок.

- Нужно не говорить о цифрах и вероятностях, а посылать конкретных людей в конкретные точки и получать конкретные сведения. И уже потом приплетать к этому всему ваши прогнозы и регуляции. - Подавив в очередной раз животное желание лязгнуть челюстью и высказать всё до последнего, Талгрим тяжело выдохнул и указал на офицера, ответственного за кадровые вопросы. - Лучше проинформируйте, чем мы сейчас располагаем в плане личного состава.

- Так точно, воевода. В данный момент происходит набор в ряды 10-го разведывательного взвода...

Это займет их ещё на добрый час.

Подперев левую щеку кулаком и облокотившись о громадный ифнотэлергический стол, назначенный командующим разведывательными силами Некроделлы воевода быстро окинул взглядом пронзительных голубых глаз убранство своих новых "владений" - зал совещаний действительно впечатлял и был обставлен по последнему слову тэлергии. На удивление чудеса технологии здесь органично смешивались с грандюрностью расписных потолков, огромных витрин с трофеями и уходящими под самый потолок гигантскими окнами, открывающими вид на вечно находящиеся в движении улицы Пандемониума. Кто бы не был предшественником Талгрима явно имел неплохой вкус и весьма практичный подход к размещению фурнитуры.

Кроме стола. Стол определенно идёт нахуй, абразина ты прямоугольная.

Пока Талгрим проклинал этот ничем не провинившийся предмет интерьера, трёп офицеров продолжался и взгляд воеводы нехотя начал переходить с одного высокопоставленного хтоника на другого.

Они нужны. Пока что.

Мысль не радовала. Но если сейчас Владыке необходим результат, то будет верхом идиотизма сменить всю верхушку, которая понимает всю структуру работы отрасли куда лучше, нежели Талгрим. Однако Кхаана невероятно напрягало, что офицерский состав будто бы желал испытать аналитические способности и терпение своего нового начальника на прочность - какие-то цифры, усложняющие всё правила, отсутствие конкретики и осторожный выбор фраз создавал впечатление не военного совета, а джентльменского клуба с математическим уклоном. Неумолимо нарастающее раздражение усиливалось ещё и тем фактом, что этот злоебучий тэлергический стол был не только невообразимо длинным, неудобным, но ещё и красным.

Археевы яйца, кто вообще решил, что красная тэлергия будет отличным ебать его решением для покрытия стола?! Вот если бы она была синей...

А вот эта мысль даже заставила слегка улыбнуться. Кхаана иногда крайне забавляло собственное - или не очень, ученые до сих пор не могут полностью объяснить идею хтонического разума - подсознание, которое само создавало себе источник раздражения, само про него забывало и потом само же вспоминало. Как-то по-детски. Хах. Увы, отвлеченное состояние продлилось лишь мгновение и уголки губ воеводы медленно приходят в привычное положение, вновь придавая лицу нейтральное, несколько скучающее выражение.

- Её сиятельство Фтэльмена считает...

Упоминание офицером правой руки Владыки было сродни внезапному и очень холодному душу, заставив воеводу буквально скрежетать зубами, а докладчика озадаченно замолчать - высокий черноволосый дархат-леф с инсигнией кадровой службы вопрошающе приподнял бровь, будто бы ожидая разрешение на продолжение информационного сообщения.

Ну нихуя себе, ЕЁ сиятельство и тут руку приложила. Ахуительно. Восхитительно. Наверняка половина этих лизоблюдов - её назначенцы.

- Спасибо, Таунсенд. - Талгрим поднял руку и, поднимаясь, продолжил. Вот только теперь в голосе не было никакого нейтралитета. В нём сквозил холод и жестокая отрешённость. - Совещание окончено. Можете оставить все сводки и доклады на столе или переслать на тэлергический терминал. И ещё один момент...

Кхаан не хотел открытой конфронтации ни с Фтэльменой, ни с её подчинёнными, однако напряженные отношения второй самой могущественной сущности на Климбахе и нового воеводы не позволяли спустить на нет тот факт, что наместница уже пытается лезть в ЕГО зону ответственности. Да, она была против назначения Талгрима и смирилась с ним только из-за слова Владыки, но это переходит границы дозволенного НЕуважения.

-... ЕЁ сиятельство вами здесь не командует. Ваши жизни принадлежат Владыке. И в этом домене - я его правая рука, глаза, уши и глашатай. Не забывайте и будьте благодарны за то, что его воля держит ваши головы на плечах. Свободны.

Голос воеводы был настолько нетипично низким и тихим, что больше походил на шипение, а когда Кхаан полностью встал со своего места, то уже был на голову выше всех присутствующих - взгляд ярких ультрамариновых глаз истиной формы воеводы встретился с каждым офицером, источая ледяную сосредоточенностью хищного зверя, готового в любой момент вцепиться в глотку свой добыче. В таком состоянии Талгрим оставался до тех пор, пока последний подчиненный не покинул зал совещаний, оставляя дархата наедине с собой и своими мыслями. Про Инфирмикуса было сказано не для красного словца - воевода сразу же поведал Владыке о том, что ему будут нужны свои люди на всех ключевых позициях в разведывательном корпусе. Однако хозяин источника был непреклонен в необходимости сохранения действующего командного состава до решения текущего кризиса на южных границах и, разумеется, Талгрим повиновался. Но ещё бы чуть-чуть..

... и Фтэльмена получила бы каждого из этих уёбков по кусочкам.

[Шанайра Энэд]

Коридоры цитадели пусты и молчаливы. Тени полумрака бродили по этой тишине, отшатываясь от стен и содрогаясь в песчинках повисшей в воздухе пыли.

Ладонь Шанайры скользнула по стеклянной глади окна и девушка взглянула на своё отражение.

Прошло тысяча лет с тех пор, как она впервые оказалась в цитадели Владыки. Иногда Ша возвращалась к этим воспоминаниям, прокручивая их в своей голове, словно пластинку. Ураганом потерь когда-то снесло все её начинания.

Ураганом гнетущих мыслей,
Разрывала грудь рука палача.
Я склоняла голову учтиво,
В ожидании удара меча.

От трясущихся рук и градом катящихся слёз, до гордо вздёрнутого подбородка и властного взгляда. От страха и щемящей боли, до полного и тотального контроля над своими эмоциями. Шайра вырастила саму себя, перекроив собственный характер, который уже сложился к её пятистам годам (на момент прибытия к Владыке).

Элементаль не жалела ни о чём. Ни о шрамах, которыми полосовала её Фтэльмена, пытаясь научить родственницу владеть мечом не на уровне дилетанта. Ни о криках боли, когда очередное падение с высоты турника отзывалось треском рёбер. Ни о слезах, что стекали по щекам ночами и пытались смыть образы родителей, возникающие перед ней.

По кирпичикам Энэд выстраивала себя, разрушая прежние устои и взгляды на эту жизнь. Все стены её подсознания пали, выпуская наружу огромный потенциал внутренней стихии девушки. Для неё до сих пор остаётся загадкой, что же тогда в ней смог разглядеть Владыка?

Их первая встреча стала для Ша решающей. Своеобразной точкой отсчёта, от которой девушка предпочла двигаться дальше. С этой точки и начался отсчёт долгого и тернистого пути Шайры.

Пути к тому, кем она является сейчас.

Вначале элементаль отчаянно сопротивлялась и каждый урок/тренировка заканчивались слезами. Постепенно Айра поняла, что Климбах жесток, и здесь всё решает сила.

Ша не давала себе спуска. Даже сейчас, спустя века, девушка держала всё в ежовых рукавицах. Методы её сильно отличались от методов сестры, но нельзя было сказать, что Шайра мягче Фтэльмены. Девушка слыла прекрасным стратегом, и каждое действие элементаля было выверено и просчитано на 99,9%.

Архонт города Орайна и его цитадели. Приближённое лицо к Фтэльмене и её близкий человек. Входящая в свиту Владыки. Шанайра добилась этого сама, зубами вгрызаясь в данную ей возможность. Отныне никто не смеет усомниться в том, что какая-то девчушка может быть полезной самому Владыке.

И вот сейчас она стоит перед дверьми зала военного совета. Ша прекрасно знала (если уж говорить откровенно – слышала), что происходит внутри. Резная поверхность дверей не сдерживала абсолютно ничего – более того – эхо пустых коридоров разносило обрывки фраз по своим петляющим углам.

Айра повела плечами.

Подслушивать это не про неё. Врываться посреди происходящей дискуссии? Тем более не в характере Шанайры. Оставалось лишь ждать. Ждать и надеяться, что Талгрим справится сам.

Ша верила в него, ведь в людях она ошибалась редко. Сама девушка ещё не успела поздравить нового воеводу с назначением, так как была занята в своей цитадели. Работа в лаборатории занимала слишком много времени. Архонт отбирала каждого сотрудника лично, проводила беседы и следила за продвижением дел. Как и Владыка, Ша ценила флору и фауну Некроделлы, делая всё, чтобы сохранить каждое живое существо или же растение. За судьбу людей она так же переживала, но чаша весов перевешивала в сторону природы.

Энэд облокачивается спиной о стену, сгибая одну ногу в колено. Каблук сапога оставляет полосу на стене, но Ша только плотнее прижимает его, опираясь всей подошвой. Так она и замирает, прикрыв глаза. Попытки не вслушиваться в голоса из зала проваливаются, и девушка решает немного сконцентрироваться на том, что же всё-таки происходит за дверьми (и нет, она не подслушивала!).

К её удивлению доклад звучал более чем монотонно. Быть может, она понапрасну ждёт, что сейчас прозвучит ругань и нецензурная брань? Такие вещи перестали вызывать у девушки хоть какие-то эмоции. Сама Шайра не любила сквернословить и «выпускать пар» именно таким образом. А речь и действия остальных... На это девушка реагировала абсолютно спокойно. Ша прекрасно понимала, что такие манеры позволяли ей прослыть местной ханжой и высокомерной гордячкой, но до Фтэльмены ей было далеко.

Сестра буквально слыла своим максимально скверным характером. «Сучья натура» – так поговаривали между собой абсолютно все, буквально боясь раскрыть рот в присутствии девушки. Фтэльмена была на редкость хладнокровна и обладала той самой, стервозной привлекательностью. Её сладкий голосок вызывал приятные мурашки по телу и несомненно очаровал своими пленительными нотками. Следом за очарованием, неугодных окатывали «ушатом ледяной воды», а после с силой ударяли об лёд «прекрасного омута».

Сама Айра была иной. И если не прямой противоположностью сестры, то отличалась от неё кардинально.

О чём они там говорят? Сводки? Если растянут ещё на пару часов – терпению нового воеводы придёт конец.

Шайра улыбнулась.

Кхаан любил конкретику. Вся цветная мишура, которой офицеры приправляли свои слова, не вызывала у Талгрима восторга. В целом, он не особо уважал всю эту помпезность и в этом Ша была с ним солидарна. Даже если она и вдавалась в анализ, то не тратила время зря.

Конкретно. Кратко. Быстро. И по делу.

Если бы все руководствовались данными терминами, то каждое такое заседание проходило б в два, а то и в три раза быстрей. Если подумать, то столько часов тратилось на пустую болтовню и попытки блеснуть «красным словцом».

А вот о Фтэльмене они заговорили зря... Ох, зря...

Шайра протяжно выдохнула, сквозь сжатые зубы, плотнее прижимаясь лопатками к стене.

Она ждала. Ждала, когда же послышится скрежет и треск ломаемого стола.
В ответ звучали всё такие же размеренные голоса и спокойный ответ Кхаана. Следом отчётливо чётко скрипнули  ножки кресла, отодвигаемого назад. Элементаль тут же оторвалась от стены и выпрямилась.

Собрание было окончено и все участники вскоре покинули зал, оставляя воеводу одного.

Беззвучной походкой Энэд проскальзывает вовнутрь, неспешно двигаясь к столу. Взгляд глаз её медленно обводит мужскую фигуру.

— И как всё прошло? — голос её безмятежен, лёгким спокойствием разрушает тишину повисшую в зале. Близко подходить она пока что не решилась, позволяя Тарлгриму немного ослабить вожжи после столь занудных разговоров.

[Талгрим Кхаан]

Талгрим не любил тишину - на поле боя она была неизменным спутником обманчивого, убивающего бдительность и притупляющего хищные инстинкты спокойствия, которое неизбежно вело к горечи потерь и бесконечным сожалениям. И пусть сейчас Кхаан находился на своей территории, в абсолютной безопасности своих "охотничьих угодий", воцарившееся в зале гробовое молчание нисколько не способствовало как полноценному расслаблению, так и успокоению после столь напряжённой концовки совещания.

Сраные высокомерные дерьмоеды. Паразитирующая зазнавшаяся сука. Блять.

Бушующая внутри ледяная ярость почти никак не отражалась внешне - Талгрим просто продолжал напряжённо смотреть вслед уже ушедшим офицерам. Но те, кто знали дархата достаточно давно могли бы с уверенностью сказать, что в данный момент Кхаан находился в состоянии разгона до своего наиболее взрывоопасного режима. Болезненно медленно появляющиеся на кончиках пальцев когти. Вырывающееся вместе с дыханием искаженное частью белоснежной костяной маской утробное рычание. Едва заметные всполохи ярко-голубой энергии, небольшими разрядами молнии пробегавшие от кончиков пальцев ног до вечно растрёпанных волос

Успокойся.

Собственный голос в голове звучал чуждо и фальшиво. С какого хуя воевода должен был успокаиваться и отступать перед мнением намесницы? С какого хуя воевода должен был терпеть попытки присосавшегося к Владыке Некроделлы энергетического сгустка мегаструмового дерьма указывать КАК и С КЕМ Талгриму стоит выполнять свою работу? С. КАКОГО. СУКА. ХУЯ? Ну уж нет. Пусть Фтэльмена сидит на своем сраном троне, продолжает раболепно лебезить перед Владыкой и не смеет даже близко подходить к доверенной Инфирмикусом Кхаану зоне ответственности. Иначе...

Успокойся блять!

Голос повторяет гораздо настойчивей, но всё ещё недостаточно убедительно и твердо для того, чтобы хоть как-то отсрочить неминуемое уничтожение инфотэлергического стола и всего, что окружает прибор. Казалось, что еще секунда и воевода пойдет в разнос - напряжённое тело было подобно сжатой пружине, готовой в любую секунду распрямиться и запустить волну бесконтрольных разрушений, а исходящая от Кхаана аура словно напитывала комнату практически осязаемым привкусом насилия. Да, именно такой эффект одно лишь упоминание Фтэльмены производило на Талгрима. Помимо того, что их отношения незаладились с первых дней пребывания дарха в Некроделле, в последнее время холодная война между воеводой и намесницей Владыки достигла новых высот - если раньше это были какие-то минорные разногласия по поводу критики анионом определенных решений Инфирмикуса, то теперь верховный элементаль Некроделлы начинала в открытую подвергать сомнению преданность уроженца Проциона. А это не допустимо. Непростительно. Преданность не равнозначна слепому следование идеалам Владыки. И если Фтэльмена была настолько ослеплена своей верой в Инфирмикуса, что неспособна думать сама, то она попросту недостойна находится подле хозяина источника Некроделлы.

СУЧЬЯ ТВАРЬ!

В приступе гнева сжатая в кулак ладонь взмывает вверх и зависает над столом подобно топору палача, что готов опуститься на голову приговоренного с разрушительной силой. Сердце бешено колотилось, в висках стучала кровь, в черепной коробке эхом отдавался собственный разъяренный голос, в воздухе начал витать едва ощутимый запах...

... озона. Стоп, что?

Пелена ярости спадает в мгновение ока - Талгрим все ещё стоит с занесённым над столом кулаком и наконец замечает своего внезапного посетителя. Хотя замечает не совсем правильное слово. Чувствует. Осязает. Знает, что она здесь, рядом. Глубокий вдох. Да, несомненно, тот самый запах, что навсегда отпечатался в памяти Кхаана - предшествующий надвигающейся грозе, вызывающий лёгкое покалывание в шраме над левой бровью и сводящий на нет кипение горячей крови воеводы. Запах, который мог слышать только он - настолько сильно этот феномен ассоциировался у аниона с конкретной персоной. Медленный выдох.

- А ты как бл... - дархат останавливает себя от неуместной грубости в разговоре с той, кто являлся одним из его немногочисленных друзей, и, вылавливая из себя больше похожую на оскал слабую улыбку, разворачивается к посетительнице, - думаешь, Архонт Энэд?

Шанайра.

Девушка как всегда выглядела прекрасно. Изящная в своей простоте, элементаль непогоды излучала спокойную уверенность, с лёгкостью вплетая её в свою речь и заставляя воеводу окончательно придти в себя после почти свершившегося приступа ярости. Правая рука Фтэльмены, как бы иронично это не звучало, была едва ли не единственным существом помимо Владыки, которому Талгрим мог доверять - а доверие воеводы заслужить было крайне сложно. Годы совместных тренировок и не один десяток завершенных поручений Владыки сформировали прочную, едва ли не нерушимую связь между такими разными и в то же время похожими слугами Инфирмикуса. Если бы не Энэд, то вполне возможно, что сам Кхаан не смог бы перебороть тени ошибок прошлого - девушка напоминала ему графиню Адракс, вот только была лучше, умнее, чище. Чёрт, если бы не Симбер/Инфирмикус, то Талгрим вполне мог представить себя следующим за ней и ее идеалами. Воевода уважал архонта, дархат восхищался элементалем, Кхаан доверял Шанайре. Но вслух, конечно же, он никогда этого не скажет - между ними также присутствовал дух здорового соперничества и тешить эго девушки анион не собирался.

- Прости, ты прекрасно знаешь, как ставленники твоей драгоценной сестры и её охуенные идеи на меня действуют. - Выдохнув, Талгрим плюхается без грации и стати на кресло и указывает на место справа от себя. - Меня очень сильно напрягает, что приходится иметь дело с теми, кто доносит всё ей и вместо того, чтобы направить несколько соединений на южные границы они ебутся в числа и вероятности.

Понимая, что вновь начинает заводиться, Кхаан выдыхает ещё раз и нажимает пару кнопок на небольшой стоящей возле его кресла тумбе, после чего та раскрывается и взору Энэд предстает небольшая коллекция добротного алкоголя. Выудив изящную бутыль Проционского красного, воевода ставит по бокалу на стол и алая жидкость начинает наполнять бокалы.

- Блять. Не хочу выражаться при тебе, но это дерьмо с назначением очень охуительно сильно накаляет. Не боюсь ответственности - боюсь долбоебов, которые будут палки в колеса совать своими бесконечными бюрократическими проволочками. И... - несколько помедлив, Талгрим позволил себе мягко улыбнуться в адрес дорогого друга, после чего уголки губ вновь придали лицу дарха пассивно-агрессивное выражение, - я рад, что ты пришла. Без тебя я рот ебал всех этих чертей терпеть.

[Шанайра Энэд]

Она знала, через что сейчас проходит Кхаан. А даже если и не была уверена в его чувствах, то с большей доли вероятности чутьё элементаля не врало. Ша много лет посвятила изучению психологии и в вербальных/невербальных знаках девушка могла разобраться с закрытыми глазами.

Айра прислонилась бедром к столу, специально не складывая руки на груди  – он должен знать, что сейчас девушка пришла сюда не для взаимных подколок или соперничества. Она пришла поддержать его. Дать понять Талгриму, что здесь он не один.

Для создания, которое прожило столько веков, способность «чувствовать», в конце концов, утрачивает своё значение. Энэд же стала явным исключением из всех правил. Быть может, всему виной было её природное начало. Может то, что она погрузилась в своё желание создать тот самый «рецепт души». А может Ша просто боялась потерять ту «себя» окончательно и бесповоротно. Ответа нет, и все размышления самой девушки по данному поводу не приводили ни к чему. 

Да, у неё были эмоции, и она могла чувствовать. Шанайра не безэмоциональная марионетка на служении у Владыки, вовсе нет. Пусть она ловко владела своим разумом, умеючи давя внутри себя любую вспышку – это не означало, что она была совсем бесчувственной особой.

Чувственность и милосердие не самые лучшие черты для той, кто входит в свиту Владыки. Нежность и доброта совсем не подходящие вещи для сестры Фтэльмены. Эмпатичность и эмоциональность, несомненно, не принесут пользы Архонту одного из городов Некроделлы и его цитадели. Ну и наконец, разве может тот, кто способен сострадать и жалеть, жить на Климбахе?

Ша редко говорила о себе. Ещё реже позволяла кому-то раскрывать рот в сторону себя. Никто и никогда не имел права рассуждать о том, кем она является на самом деле и как ей удалось добиться всего.

Можно было сказать, что она была одна, если бы не одно но: у Шанайры есть близкие люди. Их мало, но они есть. И за каждого из них Энэд готова если не убить, то умереть точно. Один из её главных страхов был, есть и будет – потеря тех, кто заставляет девушку чувствовать себя живой. Полноценной. Настоящей. Заставляет не забывать, что она проживает эту жизнь не зря и хотя бы кому-то может доверять.

Доверие – наивысшая ценность посреди жестокости Климбаха. Здесь всё решает только сила и ничего больше. Но какое же наслаждение знать, что ты можешь быть сильным и одновременно с этим имеешь возможность повернуться хотя бы к кому-то спиной.

Шанайра – идеальный баланс между острым умом, силой и эмоциями. В ней всё взвешено и выверено. Воссоздано самой девушкой и возложено на алтарь – во благо Некроделлы.

Пепельноволосая склоняет голову. Небрежно заплетённая коса соскальзывает вниз, очертив своим концом нежную линию плеч.

Ша смотрит на руку воеводы и брови её лишь на краткий миг взлетают вверх. Она переводит взгляд на Кхаана и будто прохладный ветерок слегка касается мужских щёк, вторя острому взору ярко-оранжевых глаз. Шайра молчит, но весь расслабленный силуэт Энэд словно говорит Талгриму: «Успокойся. Мы одни. Они ушли. Ты можешь расслабиться и быть... Быть собой.»

Слабая улыбка касается губ Айры и она не думает её сдерживать. Сейчас она позволит себе улыбнуться в ответ на его слова, но лишь немного приподняв уголки губ – так, чтобы он понял – она его услышала.

Так, чтобы он не подумал, что она за него переживала.
А она переживала. Но ему об этом знать и вовсе необязательно.

Волосы его, в вечном беспорядке, сегодня казались ей ещё более растрёпанными. На мгновение Айре захотелось предложить ему (как и обычно) почаще поглядывать в зеркало, мол: воеводе не пристало иметь такой вид, словно он только что встал с сеновала... Но сегодня она решила отделаться просто лёгкой и едва ощутимой колкостью.

— Ну... — Ша обвела взглядом зал, вновь возвращаясь им к собеседнику. — Ты никого не убил – уже прогресс. Не так ли?

Она отходит от стола.

Шаги её чёткие, ровным эхом отлетают от стен опустевшего зала. Шайра двигается медленно, без особого раскачивания из стороны в сторону. Каждое движение Ша – плавное, мягкое, граничащее с уверенностью и спокойствием. Девушка опускается в кресло, немного подавшись назад. Плечи опущены. Спина прямая. В ней ни следа напряжения. Скорее заученное многовековое умение «держать марку».

— Ты слишком спешишь, Кхаан. — Айра делает паузу, снимая с рук перчатки – пить вино с другом в затянутых латексом ладонях – почти что моветон для неё. — Дай им время понять, кто ты есть на самом деле. Дай им время, и они начнут тебя уважать, а после бояться.

Шайра кивает в подтверждении своих слов, отмечая про себя, как быстро Талгрим подаётся злости, что сидит внутри.

Петрикор ударил по обонянию, словно эти двое находились на свежем воздухе. Ветер колыхнул гобелены, что свисали со стен. Запах дождя, прошедшего по земле – влажный, прозрачный, несущий в себе чистоту и успокоение – разносится между двумя. Ша не шевелится, но Кхаан может ощущать, как элементаль ненавязчиво пытается отвлечь его.

Она смотрит, как вино стекает по стенкам бокала. Как алая жидкость наполняет собой сосуды, постепенно окрашивая собой гладь стекла. Шайра старается сконцентрировать своё внимание на этом процессе, дабы не слышать слов Талгрима.

Ей было приятно от сказанного воеводой. Приятно слышать и знать, что среди всего происходящего она может поддержать его, посулить надежду на то, что он справится. Ведь всему своё время. Да и потом – Владыка знает, что делает. И назначить Кхаана воеводой было одним из лучших его решений.
Но об этом Талгриму тоже знать не стоит.

— Чтобы заставить Фтэльмену ослабить свои сети, тебе нужно лично с ней схлестнуться. И это должна быть не простая словесная перепалка, Талгрим. А что-то посерьёзнее. Моя сестра понимает только язык силы, как и все на Климбахе. Я уверена, что тебе не составит труда заставить её пересмотреть собственное мнение о тебе.  — Энэд улыбнулась.

Уж кто-кто, а она точно знала, как заставить свою родственницу уважать себя. Если вспомнить, то Шайра положила на это немало сил, слёз и нервов. Однажды Фтэльмена когтями располосовала ей щёку лишь за то, что девушка позволила себе задать лишний вопрос. Но даже у Фтэльмены были свои слабости и обо всех Шанайра говорить не вправе.

— Выпьем за твоё назначение? Мы так и не успели это отпраздновать, как следует. — кивок в сторону бокалов и мягкая улыбка застывает на её губах.

В мыслях было предложить Кхаану предаться воспоминаниям о том самом первом дне, когда они впервые встретились. И она непременно озвучит эту идею, но чуть позже.

[Талгрим Кхаан]

- Ага, теряю хватку. - Гримаса лёгкого недовольства исказила и без того резкие черты лица Талгрима в ответ на ремарку подруги об отсутствии горы трупов в зале. - Или я чего-то не знаю и ты предпочла бы пить вино из окровавленных черепов офицеров твоей сестры?

Вечно она такая... спокойная, собранная, деликатная. Аж бесит.

Чувство лёгкой раздраженности идеальным умением Шанайры подать себя копошилось на задворках сознания Талгрима подобно проедающему яблоко червю - пусть даже вызвано оно было не столько негативом после совещания, сколько несвойственной воеводе завистью. Когда-то ведь он сам был куда более сдержан, покладист и хладнокровен, не позволял себе слишком резких высказываний и реагировал с присущей статусу командующего офицера стоической невозмутимостью. Но не теперь. У судьбы на темперамент Кхаана явно был какой-то извращённый план, потому как за последние тридцать с лишним лет разочарований мужчина неплохо так зарядился вспыльчивостью, грубостью и цинизмом, что почти позабыл каково это соответствовать стандартам высоких должностей. Именно поэтому каждый раз, когда Шанайра со своей спокойной рассудительностью остужала его пыл, Кхаан ощущал вызванный угрызениями собственной совести легкий укол в сторону самолюбия. И судя по зудящим ниже спины ощущениям, это самое самолюбие почему-то находился в области жопы.

- Да знаю я, знаю... мгновенной бывает только смерть, а не результаты. - В ответ на совет девушки о необходимости подождать и показать себя в лучшем свете воевода лишь недовольно пробурчал, после чего несколько разочарованно вздохнул и круговыми движениями на манер аристократа взболтал содержимое бокала, уставившись в медленно формирующийся водоворот алого напитка. - Но ты же меня знаешь. Мне необходимо сделать всё по-своему, иначе блять за каким хером Владыка назначил меня сюда? Если б его всё устраивало как есть, то он бы не парился и мог спокойно поручить мне быть своим охранником или твоим напарником. А поэтому терпеть старые подходы, тем более к которым приложила руку Её Светлейшество... на хую я это всё вертел.

Выругавшись, Талгрим хмурится несколько сильнее - именно в такие моменты, когда он мог излить свою душу, он ощущал себя не в своей тарелке. Тем более, что косвенно сейчас он выражал недовольство решением Владыки, а в Некроделле это было чревато последствиями. Их воевода не боялся, благо за свои слова ответить мог всегда - в конце-концов он открыто заявил Инфирмикусу, что станет его палачом в тот же момент, как хозяин одного из источников Климбаха посмеет предать собственные идеалы. И Талгрим после этого остался жив, что очень расстроило Фтэльмену и лишь обострило их отношения. Но дело даже не в этом - дархат верил в видение Владыки и его план, иначе бы не сидел сейчас здесь. Просто хотелось перемен и действий, а не разговоров и интриг.

- Ладно, ладно. Надо действительно перетерпеть всю эту поеботу - а там и с
Фтэльменой, и с офицерами разберусь. Давай и правда поднимем бокал отменного пойла, но не за моё назначение, есть предложение получше.

Мужчина поднимает бокал в торжественном жесте и тянется по направлению к архонту уже не с таким хмурым выражением лица - Талгрим быстро распалялся и также быстро мог остывал, посему недовольство пропало практически мгновенно. Вообще со стороны  их дуэт  наверняка выглядел комично. Большой, шикарно обставленный зал, посреди которого стоит стол, стоящий дороже некоторых городов. За ним с одной стороны восседает изысканная, обладающая непревзойденным чувством стиля и потому как всегда одетая с иголочки прекрасная архонт Шанайра. С другой же - Талгрим, походивший больше на панка-маргинала: на плечах мужчины висела потрепанная серая (явно когда-то бывшая белой) кожаная куртка-пиджак с шевроном управления военной разведки на правом предплечье; чёрная на выпуск рубашка грубого покроя с закатанными рукавами, оголявшими испещренные мелкими шрамами по локоть руки, тоже не добавляла ощущения солидности; такие же чёрные видавшие виды штаны армейского образца с местами для крепления дополнительных подсумков дополнялись высокими до колен армированными ботинками, один вес бронированных вставок  которых мог сойти за половину полной боевой разгрузки обычного солдата. Не главнокомандующий УВР, а погорелая рок-звезда какая-то. Однако если бы Талгрима хоть в какой-то момент волновал стиль, а не функциональность, он наверняка был бы самым модным ублюдком на планете. Вот только на тренды и соблюдение дресс-кода Кхаану было глубочайше поебать.

- Важно не назначение, а то, что последует за ним. Так что за будущие свершения. За верных друзей. За нас. - Хмыкнув, дархат слышит характерное "дзынь" соприкасающихся стеклянных сосудов и удовлетворённо кивает собеседнице перед тем, как осушить бокал до дна в один присест.

Хорошо пошло, эх.

Приятная терпкость вина и хорошая компания напомнили воеводе о существовании простых радостей в жизни, которые в последнее время казались Талгриму всё более эфемерными. Вина за это лежала на самом Кхаане, который не так давно топил свою горечь разочарования миром на дне бутылки и берясь за не самые безопасные задания в надежде, что близость смерти вернёт ему хоть какое-то желание жить без прошлых идеалов. Но теперь всё иначе и хоть очень медленно, но верно всё больше от того благородного гвардейца возрождалось внутри Кхаана благодаря Владыке и, не в последнюю очередь, Шанайре. Удивительно, как может изменить жизнь всего лишь одна встреча, которая приведёт к целой череде событий благодаря которым воевода вновь поверил в то, что может вновь посвятить себя чему-то большему, чем он сам, не так ли?

А ведь четыре года назад мы чуть друг другу глотки кхуям не перегрызли...

- Ты вообще могла представить тогда, что после всего мы сможем просто так сидеть и пить вино, а? - Талгрим откидывается на спинку кресла и закидывает ноги на противоположный от Энэд угол стола, после чего опирается на подлокотник и двумя пальцами - указательным и средним - проводит по тонкому, но довольно глубокому шраму над своей правой бровью. - Он до сих пор покалывает каждый раз, когда ты рядом.

Издав сдавленный смешок, мужчина позволяет себе то, что у него считалось проявлением абсолютного уважения и доверия - дархат медленно, словно нехотя перебарывает свою привыкшую находится на стороже звериную натуру и прикрывает глаза, позволяя себе окунуться в омут воспоминаний. 

- Как сейчас вижу - финт, проход справа и этот твой коронный дико быстрый и крайне ебаный росчерк клинка... - Пусть и экспрессивно, но абсолютно беззлобно дархат продолжает и всё ещё с закрытыми глазами вытягивает вперед свободную руку будто бы пытаясь по памяти воспроизвести изящные движения Шанайры кистью, которыми когда-то архонт смогла не только обезоружить, но и оставить воеводе один из немногих шрамов, которые тот решил не удалять.

Проходит секунда. Две. Три. Талгрим осознает, что выглядит как минимум глупо - его фехтование ни в какое сравнение не шло с мастерством клинка архонта и потому привыкшие к брутальному и грубому стилю боя мышцы попросту не были созданы даже для подражания. Ухмылка вновь трогает губы дархата и по залу эхом проносится звук хрипловатого смеха хтоника.

- Не-не, пошёл я нахуй, тебя даже в воображаемом спарринге на клинках хер одолеешь. Знал бы я тогда, что у тебя опыта с мои пять жизней... да кого я обманываю, всё равно бы полез и всё равно получил бы грандиозных пиздюлей.

Снова смех - не вежливый и учтивый, а настоящий, искренний и чистый. Воспоминание о первой встрече с Шанайрой всегда вызывали у Талгрима положительные эмоции - даже не смотря на то, что элементаль непогоды чуть не размазала будущего воеводу по стенке, это было весело. Особенно позабавился Инфирмикус, который при этом всём присутствовал и решил не вмешиваться, а как настоящий друг понаблюдать со стороны с попкорном. Что стало причиной конфликта? Фтэльмена, кто ж ещё. Кхаан как вчера помнил ту бурю негатива и величие матерных конструкций, которые обрушились на посланника правой руки Владыки, когда дархат узнал каким маршрутом ему придётся доставлять очень важную посылку одному из воевод - кажется, что Фтэльмена уже тогда не была в восторге от того, что хозяин источника пригласил пробившего дно Талгрима поработать на него, и поэтому хотела избавиться от дархата всеми способами. Инфирмикусу вмешиваться резона не было, потому как то ли он верил в своего старого знакомого, то ли попросту считал это хорошим тестом. Так что он просто стоял и смотрел, как я поливал грязью и ту самую посланницу, передавшую и груз, саму Фтэльмену. Нетрудно догадаться, что гонцом была Шанайра, которая решила не терпеть таких оскорблений и... остальное уже история.

- Но если бы мы махались без всего, то я бы твой прелестный зад на раз-два бы разделал, дорогая архонт Энэд, ха! - Всё так же без враждебности мужчина оскалился и вперился взглядом в казавшиеся бездонными глаза девушки.

Что говорить - Талгрим очень любил вызовы и абсолютно точно не умел проигрывать.

[Шанайра Энэд]

Бокалы из чистого хрусталя прямо напротив неё. По прозрачному материалу стекало вино, цвета алой зари. Вино устилало собой дно сосуда, постепенно скрывая собой пустоту.

Вот Кхаан заканчивает разливать алкоголь, и горлышко бутылки задевает край бокала. Звон от соприкосновения двух разных по составу предметов такой тихий, что едва способен потревожить кого-то вокруг.

И только Шанайра подмечает странную параллель. Она – это хрусталь. Нечто чистое, изящное, благородное. Она воссоздана самой природой и несёт в себе часть всего живого. Тончайший, полупрозрачный хрусталь, преломляет собой лучи солнца, выдавая тенью своей все цвета радуги. Мерцающий, подобно вспышке молнии. Искрящийся, будто гроза средь бескрайних полей. Кристально чистый, словно первая капля дождя. Утончённый, как сама Энэд.

Стеклянный бутыль замирает в мужских руках и Шайра заостряет на нём своё внимание.

Стекло... Матовое, хранящее в себе тайну, словно сам напиток не желает себя раскрывать и остаётся лишь гадать, что же там внутри? Что скрыто за загадочной и слегка грубоватой этикеткой? Что несёт в себе прочность кварца? Твёрдость. Надёжность. Стекло, подобно зеркалу – скрывает в себе суровое отражение реальности. Именно сквозь это отражение видно всё неприкрытое, что так режет взгляд. Стекло является той самой гранью, при взгляде через которое можно увидеть всю правду о том, как тяжело даётся жизнь тому, кого сначала раскаляют до красна, а после опускают в холодную воду.

Таким она видела Талгрима – накалённой слезой стекла, которая, так же как и сама Ша, ловила свет. И если «хрустальные края» самой девушки были хорошо заточены, приобретя вид абсолютной гладкости, то «прочный накал» Кхаана резал своей остротой. Порой он полосовал сгоряча так сильно и невзначай, что обычное слово ударяло больнее ножа.

Ша тянется вперёд, в молчании обхватывая тонкую ножку бокала. На её взгляд сюда подошла бы немного иная посуда, с более широкой чашей и менее вытянутым верхом. Но об этом она решила промолчать. Кому интересны такие мелочи? Не так ли?

Бокал неторопливо взмывает вверх и с самой настоящей долей эстетизма девушка, в мягком движении, крутит вино по кругу чаши сосуда, так, чтобы напиток касался стенок. Вино плещется и источает дивный аромат. Шайра слегка опускает голову, лишь кончиком носа ведя над ободом сосуда, вдыхая первые ноты напитка.

Ммм... Неужели Проционское? Выудил самое лучшее из своей коллекции?

Вино между ними.  Отдушка собранного терпкого букета, немного резковато, словно графитным росчерком, резанула кончик носа. Ша прикрыла глаза, прислушиваясь к аромату. К горлу подступил кашель, и пришлось сглотнуть слюну, прежде чем первые ноты тягучего аромата развеялись и уступили вторым.

Айра лишь улыбнулась на высказывание о черепах, сдерживая желание коснуться губами края бокала. Шайра смотрела на друга молча, в привычной манере своей склонив голову. Одна рука её, согнутая в локте, держала бокал. Вторая покоилась на подлокотнике кресла. Меж двумя пальцами – безымянным и средним, Энэд проворачивала ножку бокала, продолжая держать основу чащи сосуда на ладони.

Кхаан выражал своё очередное недовольство, бубня в ответ на слова Ша. Как заправский аристократ он взбалтывал вино и смотрел, как напиток, алыми переливами, разносится по кругу и образует воронку.

— Знаю... — тихо прошептала Айра, пряча улыбку за наклоном головы. Задумчиво бросив взгляд в сторону гобелена, элементаль продолжила говорить уже нормальным тоном. — Я тебя хорошо знаю. Поэтому и говорю, чтобы ты меньше пылил. Эмоциональные всплески застилают разум твой, Талгрим. А Фтэльмене только этого и надобного.

В чём соль между Кхааном и её сестрой? Шайра предполагала, что каждый, кто становится особо приближённым к Владыке, должен, в буквальном смысле, пройти жесточайший отбор от лица его правой руки. Фтэльмена не щадила никого и порой позволяла себе даже лишнего, чем провоцировала гнев Инфирмукса. Но, не смотря на всё содеянное ею, Владыка оставался непреклонен в своём решении касательно правой руки. Фтэльмена всегда оставалась подле него столько веков, сколько Шайра помнила себя.

И всё-таки, чем Талгрим так раздражал её Сиятельство? Возможно, она увидела в воеводе что-то от себя. Тот цинизм и холодный расчёт. Ту истинную правду, которую Кхаан не скрывал и высказывал прямо. Может Фтэльмена ощутила укол ревности? Не слишком ли много особоприближённых возле Владыки? Не пора ли проредить ряды?

— Я думаю, что Инфирмукс с интересом ждёт действий от тебя. Считай, что это проверка на то, чего ты действительно стоишь, как воевода. Ведь во всём остальном ты показал себя сполна.

К выражению недовольства в адрес Владыки Шанайра привыкла. За тысячу лет выслушивать приходилось и не такое. На Климбахе (а конкретно в Никроделле) сила слова имела малый вес (не последний, конечно, но всё же). Здесь ценился именно ответ за то, что ты произносишь. И коль позволяешь своему языку выдавать, разного рода, высказывания, так и отдавай должное за то, что произносишь.

Чаще «отдавали» головой. Реже – языком. И хоть сама Шайра не любила проливать кровь, предпочитая решать вопросы исключительно путём долгих бесед и консенсуса, но и она (иногда) не являлась исключением. Если хочешь быть вхож в свиту Владыки, волей-неволей – тебе придётся мириться с тем, что может перечить твоим личным принципам.

Не стоило думать, что замарав руки есть шанс выйти чистой. Руки Архонта тоже были в крови. И эту кровь не смоешь ничем.
Талгрим же умел отвечать и отвечал достойно. Именно поэтому его голова всё ещё была на месте. Скорее всего, как и в Шанайре, Владыка увидел в Кхаане нечто такое, чему мог доверять.
Воевода руководствовался принципами, а их Инфирмукс ценил превыше всего. Главным плюсом, который перевешивал все остальные минусы в характере Талгрима, было убеждение, что для Некроделлы новоиспечённый воевода сделает всё и даже чуточку больше. Именно по таким основам отбирались люди, окружавшие Владыку – верные, принципиальные, сильные – умеющие постоять за себя и за интересы одного из источников Климбаха.

Шанайра привстаёт, потянувшись навстречу к другу и после того, как их бокалы соприкасаются, она медленно опускается в кресло.

— За нас! — довольно громко проговорила Архонт, салютуя при этом своему собеседнику.

Жидкость алая скользит по стенке бокала, прохладой своей затрагивая линию женских губ.

Ша сразу уловила горчинку и характерный, вяжущий привкус – скулы не свело, но заметная стянутость ощущалась. Маленькими глотками девушка смаковала терпкое вино, чувствуя, как по горлу разливается жар – именно это послевкусие переносило на Процион.

На планету, где среди джунглей и скалистых гор проживали дархаты – опасная, ловкая и весьма выносливая раса.

Если бы я знала, что спустя четыре года буду сидеть и распивать с ним вино...

Она переводит взгляд на мужчину, внимательно рассматривая выражение его лица.

Кхаан кажется ей слишком задумчивым. Словно целый рой мыслей кружился в его голове, не давая воеводе ни минуты покоя. Она могла бы помочь. Разобрать по полочкам всё то, что его тревожит. Но Талгрим привык полагаться если не во всём на себя, то во всём.

— Нет? — немного запоздало отвечает Энэд, поражённая тем, что их мысли сходятся. Улыбка касается губ её, и девушка вновь стремится спрятать ту, но уже за стеклянной стенкой бокала. — Мне нравится... — пауза. — Нравится, что шрам остался на своём месте. Я старалась сделать его более запоминающимся, ведь ты не оставил мне шанса.

Ещё один небольшой глоток, после которого она пожалела, что под рукой нет салфетки или хотя бы платка. Капли вина приходилось собирать языком – досадно.

— Я помню твою самоуверенность – тогда ты не знал, с кем имеешь дело. За твои слова в мой адрес мне следовало бы оставить шрам не над бровью... Может шея подошла куда больше. — кулаком Ша подпирает подбородок, монотонно воспроизводя тот день, будто это было только вчера. — Несмотря на твою устойчивую позицию во время схватки, ты слишком часто наносил удары, словно пытался меня вывести или напугать – даже и не знаю, отчего я испытывала большее раздражение – от твоего звериного оскала или желчи, которой ты поливал меня, пытаясь ослабить моё внимание.

Она ставит бокал (не пустой) на стол. Тонкие запястья взмывают в воздух – Энэд копирует друга, показывая своё, реальное, умение. Шайра чуть склоняет ладони. Пальцы будто зажимают катану, поигрывая на её рукояти. Пара лёгких и быстрых движений, и девушка замирает воображаемым оружием напротив лица Кхаана, вытянув руки вперёд.

Даже сидя в кресле элементаль выглядела настолько сосредоточенной, что раздражала собственную тень.

Тогда он не смог вывести девушку на эмоции. Шанайра прекрасно помнила, насколько была вежливой и как доходчиво объясняла дархату, что в присутствии её следует быть более сдержанным в своих просторечиях, да и речах в целом. Следом незнакомец переключил всё своё внимание с Фтэльмены на саму Шанайру, чем слегка вызвал негодование у пепельноволосой. В тот момент Архонт молча посмотрела в сторону Владыки и не увидев в лице Инфирмукса ни тени нарастающей злости решила, что наглеца нужно поставить здесь и сейчас.

Стремительно быстро с тонких пальцев слетели перчатки, одна из которых полетела прямо в лицо распалявшемуся Кхаану, вызвав у него ещё большее красноречие. Тогда Шайра изрядно пополнила свой словарный запас, и, кажется, некоторых слов она в принципе не знала (за свои 1500 тысячи лет, на секундочку).
Кружили они не так долго, как хотелось бы самой Энэд. В итоге терпению девушки пришёл конец. В два резких и размытых удара она выбила оружие из рук Талгрима. В руках Архонта сверкнула стальная молния, рассекая воздух. Остриё клинка взмыло вверх, а после, под громкий раскат грома, рассекло мужчине надбровную дугу. В воздухе запахло озоном и Ша сверкнула глазами. По пепельным прядям расходилось сиреневое свечение – она была готова продолжать и если Владыка не остановит её, то для дархата эта встреча станет последней...

Но всё это было лишь воспоминанием.

— Ещё я помню, как мы отслеживали популяцию инэри. Ты ругался с такой силой, что даже сам Владыка не сдерживал смеха. А пытаясь выдернуть перо у этой птицы... Я никогда не думала, что дархаты умеют так быстро бегать. Так что там была за легенда? Ах, да, якобы заполучив перо инэри можно загадать желание. Тогда ты сказал, что хочешь превратить мою сестру в... — Ша засмеялась. Её заливистый смех походил на звон десятков хрусталиков, что бились друг о друга. Так девушка смеялась редко и не при всех. — Я не буду этого повторять. Нет.

Шайра встаёт, отодвинув кресло. Длинные пальцы смыкаются на бокале. Лик её, на сотую часть секунды, отражает едва уловимую скорбь. Девушка поворачивается спиной к Талгриму, бросая быстрый взгляд в окно.

— Я помню, как привела тебя в своё поселение... Вернее в то место, которое от него осталось. — вино обожгло горло, колыхнув что-то внутри души.

Прочь.

— А ещё мне вспоминается самое первое твоё собрание. Видел бы ты своё лицо и лицо Фтэльмены – вы словно копировали друг друга, с одинаковым отвращением смотря на всех собравшихся. — пустой бокал касается поверхности стола.

Шанайра, всё также неспешно, подходит к Кхаану, подцепляя полупустую бутылку и рассматривая ту, склоняет голову.

— Это же Проционское? Не так ли? Возьму у тебя бутылочку – сестрицу угощу. — смех в её голосе звенел до сих пор. — Дорогой мой, Талгрим. Это вызов? Или мне показалось?

И вот сейчас он мог ощутить, как воздух в помещении стал заметно холоднее. Стекло бокалов покрылось тонким слоем инея. И только внешний вид Шанайры выражал абсолютное спокойствие. Её плечи расслаблены и опущены. А в глубине ярко-оранжевых глаз распускается серость пустот элементаля.

Быть может он и  не умел проигрывать. Только ведь и она не упускала своего шанса никогда.

Но улыбка... Её тёплая и милая улыбка... Она говорила совершенно об обратном – может сегодня дархату улыбнётся удача?