[Сала-Аль-Дикель]

Лирея / Галгалиел / 5026

Сала-Аль-Дикель / Сусанна

Эпизод является игрой в настоящем времени и закрыт для вступления любых других персонажей. Если в данном эпизоде будут боевые элементы, я предпочту стандартную систему боя.

[/b]«Иногда... совсем редко... пару раз в жизни, а то и один... появляется возможность отомстить за старые обиды, что пожрали твой разум. Возьмешь ли ты в руки карту мести или же ты «выше» собственных чувств? Ой, да брось! Твои ладони не будут в крови после этого!»

[/b][/i]

[Сала-Аль-Дикель]

Не каждое существо в этом мире может позволить себе точить зуб на целый Орден и властвующего Демиурга. Иногда такие кадры представляют собой обезумевших личностей, что потеряли всякую веру в себя и будущее, отчаянно хватаясь за последнюю соломинку, что, возможно, вытянет из бездны, где неисчислимое количество прогнивших рук тянется к пяткам, дабы утянуть в трясину забвения – они исчезали так же быстро, как и появлялись. Никто даже не вспоминал о бедолагах. Но есть и такие кадры, которые имеют безграничную, как они думают, власть, а значит, их популистские, дерзкие и громкие слова останутся без внимания: погудят день, недельку, месяц, а затем все уляжется, словно никто ничего и не говорил, а рейтинги в СМИ ведь держатся. Да и, к большому удивлению уже бывшего Локуса, правоохранительные органы что-то, да делали и даже вполне успешно: то накрывали спящие ячейки Кристалиты, то перекрывали коррумпированные пути поставки экспериментальных веществ, а один раз осмелились даже напасть на рогатую бестию, которая затем затаила зверскую обиду, выцарапав имя обидчика в корке мозга, дабы отомстить, когда время придет...
И время пришло...
Локуса больше не существует, Кристалита погибла, а рогатая тварь и её бушующая обида все еще осталась. Ложно предполагать, что злость эскадрон постепенно угасала – нет! Пламя ярости помалу возрастало, поднимая воображаемые языки пламени прямо до небес. Она терпеливо ждала в тени и каждый раз, посещая Лирею, интересовалась, как же поживает уже вышедшая на заслуженную пенсию правая рука правителя города Галгалиел – цепной пёс по имени Иман-Далион.
Уже около тридцати минут Ехидна сидела в баре, неспешно глотала дешевый алкоголь и непринужденно подталкивала бармена на нужную тему...
— Да полгода как этот хер на пенсии. Сидит у себя в приватном элитном районе и дрочит на эскортниц, ну или чем там эти старые гандоны занимаются. — потирая бокал, злостно прошипел молодой бармен. Он был явно не в духе сегодня, хотя клиентов в заведении можно было перечислить по двум пальцам руки. — Это если верить его закрытой социальной странице. Он даже не пытается спрятать свой адрес! Любит хер моржовый повыебываться и выставить пафосные фотографии со своих громких вечеринок, что происходят чуть-ли не через день-два, мол, смотрите, сука, как я прекрасно наслужил! Ох! А ты чего спрашиваешь? Тоже хочешь туда попасть? Забудь...
— Ага. Уже как полгода. Ясно-ясно... — лениво покручивая стеклянный стакан с дешевым виски, ответила Восьмая. Её зеленые глаза внимательно рассматривали янтарную жидкость, словно пытались найти там потаённый смысл жизни. — А что? Ты бы не хотел помять сочную жопу молодой эонки под наркотой или же трахнуть дархатку между сисек под оглушительный рейв или что-то вроде того?
— А? — парень от услышанного остолбенел и выпучил глаза. Еще бы чуть-чуть и стакан ускользнул из рук прямо на пол, нарушив мягкий тон мелодии бара. Внезапность и дерзость гостьи заставили его немного умерить пыл и выдохнуть. — Нет. Мне нравятся такие места, как этот бар: тихо, спокойно, уютно и собеседники порой чудаковатые.
— Так и скажи, что ты бы там не смог закадрить дорогую сучку, а не строй из себя рыцаря благородного из школы чудес.
— А... я! Это да, не смог, но... — вновь послышался раздраженный вздох. — Мисс! Ну хватит уже этих...
— Вообще-то я парень. — перебила Восьмая, после чего опустошила стакан и бросила презренный взгляд на бармена, отчего последний побледнел еще больше и по взгляду было видно, что он не знал, куда деть свою тушку от подкалывающей его бестии. — Ох, не мельтешись, это была почти шутка. Ты сказал, что его аккаунт закрытый, так? У тебя есть туда доступ? Адрес этих тусовок мне можешь сказать?
— Ну-у-у, запрос на добавление платный и я бы хотел получить чае...
— Погоди-погоди! И ты заплатил свои кровные за призрачную возможность... — Восьмая вновь перебила парнишку. Теперь на её лице читалось ярчайшее презрение врунишки, который любит тихие бары и скромных девиц. — ...посмотреть на то, как живет этот старый гандон. Я тебя правильно поняла? Давай тебе просто лицо сломаю, а потом подумаю, стоит ли накидывать чаевые за тупость.
— Святые Демиурги! Вот! — бармен не выдержал и полез в карман за телефоном. Несколько неловких движений и трясущиеся пальцы открывают приватный аккаунт Иман-Далиона под псевдонимом «Неотразимый Има». — Алея «Заслуженных деятелей» 187-2/Б. Вроде все происходит там, окей? Ты довольна? Ты допила свой виски? Чем-то еще могу помочь?
Телефон был быстро спрятан обратно в карман.
— Да. Налей мне еще... — ткнув когтистым пальцам о край стакана, ехидным тоном прошипела Восьмая. — Неотразимый, сука... Алея, блять, заслуженных деятелей...
Бармен развернулся к стойке с бутылками, взял тот самый виски и хотел уже продемонстрировать всю свою раздраженность, непрофессионально налив напиток в стакан, но развернувшись, его взгляд заметил, как посетительница задумчиво уставилась в одну точку и пальцами левой руки потирала кончик рожек. Почему-то злость мгновенно улетучилась, словно парень её и вовсе не испытывал к раздражающей бестии.
Аккуратным движением, дабы не «вывести» рогатую из чертогов разума, парень обновил стакан и подвинул его к посетительнице. Около десяти секунд между собеседниками воцарила тишина и лишь успокаивающая мелодия на фоне подыгрывала такому настроению, но затем, внезапная реклама предательски нарушила кратковременную идиллию и Восьмая обратила свой взор на стоящий рядом алкоголь.
— Спасибо.
— Ты серьезно задумалась. Не моё дело, но почему мне кажется, будто он тебе серьезно поднасрал где-то?
— Дело действительно не твоего носа, но да, еще как поднасрал.
— И ему, конечно же, это сойдет с рук...
— За все нужно платить, дружочек. И его деяния прошлого накопили огромный процент. — Восьмая в один присест хлопнула стакан виски. — А я здесь для того, дабы эти самые процентики...
Ди жестами показала ножницы, что перерезают нить – судьбу, очевидно.
— Погоди. — парень быстро осмотрелся по сторонам. — Ты что? Его убить решила? Ограбить? Спятила? Жить надоело?
— Ты как-то слишком подозрительно оживился, мелочь. — Ди-Кель взяла стакан двумя руками и поднесла его ко лбу. — Вызовешь полицаев?
— А? Что? Нет конечно! Стоп... погоди! Ты действительно собираешься провернуть подобное?!
— Прикинем гипотетически, что да. — рогатая даже не скрывала свои мотивы перед незнакомым человеком – она понимала, что последнему лучше держать рот на замке, если не хочет лишиться головы. — Тебе то что?
— Признаться, есть... И хотелось бы отомстить, ну или хотя бы узнать, где она находится.
— О-о-о-о-о.... — Восьмая тихо и злостно хихикнула. — А если я агент под прикрытием и таким образом ищу всяких злостных зачинщиков, а?! Не подумал, щенок? Именем карательного органа города Галгалиел, я, Ди-Кель...
Кельяс опустила правую руку под барную стойку, словно вот-вот достанет из карманов шорт удостоверение цепного пса.
— П-п-п-погодите! Я... я... я... — казалось, что вот-вот и бармен потеряет сознание.
— Шучу. Нога зачесалась.
— Плять...
— Ты действительно мне поверил?
— Ну выглядишь ты, признаться, устрашающе и красиво одновременно. Я слышал, что пенитенциарный орган нашего города использует подобные методы. Не знаю, правда ли, но ты почти заставила меня поверить и обделаться прямо на рабочем месте.
— Сочту за комплимент. Так чем тебе насолил наш неотразимый хер из алеи? Ты что-то промямлил про... неё? Ты о ком?
— Ди-Кель, так? Это твоё имя?
— Ага. Одно из...
— Меня зовут Могл. Будем знакомы! — бармен протянул руку.
— Да похуй, Магл... — Ехидна в шутку отбила «пятюню» по протянутой. — Что ты хотел узнать про кого-то?
— Я Могл... — парень осмотрел когтистые лапы собеседницы. В мыслях он представил, как они вонзаются в горло Иман-Далиона и вырывают кадык с мясом и фонтаном крови. — Давай выйдем на улицу. Хочу покурить. Там и расскажу. Ах, да! Не только я хочу кое-что выведать от этого ублюдка. Быть может, мы сможем сработаться?
— Я стрельну у тебя сигарету – это раз. Второе – ты точно не подпольный террорист?

Важные (ну, почти) детали:
1. Рост Ди-Кель на текущий момент – 150 сантиметров
2. Кукол рядом нет.
3. Ди-Кель одета в короткие, обтягивающие шорты черного цвета, порванный топик и сапожки на высокой танкетке. (Она не любит одежду, кроме боевого «латексного» костюма, потому старается оголиться как можно больше)
4. Как вариант, предлагаю Сусанне присоедениться через звонок Могла под предлогом, что Восьмая может помочь решить вопрос или же через подслушивание их разговора.

[Сусанна Серра]

Всегда ли такой инстинкт, как месть, основан на импульсивных эмоциях, не поддающихся контролю? Вселяет ли он чувство ненависти, опустошённости, агрессии, проецируемой на окружающих? Неужели существуют такие проступки, которые не предаются прощению? Оказывается, некоторые готовы посвятить мести целую жизнь, проделывая для этого немалый путь. И что же получит исполнитель возмездия взамен? Чувство исполненного перед собой или кем-либо долга? Или же нечто драгоценное, что находилось у ликвидированной цели? Случается и так, что некоторым предмет мести совсем несущественен, ничтожен, как могут посчитать все... Кроме вершителя своих эгоистичных умыслов. Месть — стремление вернуть некогда полученную боль и восстановить справедливость, но может ли она обратиться в вечный цикл, порочный круг, который прервётся с истреблением одной из сторон. В случае наёмницы-хаоситки «Парфорссы», что долго вынашивала один план, месть должна была стать заключением продолжительной истории этой несчастной семьи. Серра состояла только из одного члена в лице эона Сусанны, ставшей жертвой неудержимых материнских эмоций от неразделённой любви и унижения, которые после себя оставил бросивший их отец. То было куда хуже насилия, и кому-то пришлось заплатить слишком высокую цену. Неподдельный ужас застывал в глазах женщины от воспоминаний столетней с лишним давности, указывавших на тяжёлое детство, которое в корне переменило истинную личность этой особы. Когда на руках матери оказалась кровь одной из дочерей, а затем тело измученной сестры-близнеца, окутанной энергией мутного пурпурного цвета пестрило алым от брызг из рваной раны павшего ниц взрослого, что недавно с отчаянным безумием бросалась на своих чад.

Всё имеет свои истоки, и у этой печальной истории было своё начало. Он, статный мужчина в самом расцвете сил, метивший на высокие должностные позиции в развивавшемся бизнесе, и она, одинокая писательница в жанре романтического фэнтези, до сих пор не сыскавшая признания среди публики. Что при удачных взлётах, что при огорчительных падениях, вознаграждение или утешение было одно — алкоголь. Чудесным образом встретившись по соответствующим случаям в баре, эоны уже в одурманенном состоянии положили друг на друга глаза. Она, увидевшая в этом мужчине эталон своего спутника жизни и образ романтика, и он, зацепившийся за красивую оболочку, неприкрытую глупость, наивность, которой можно воспользоваться на одну ночь... Что миновала, а с тем прошла и мимолётная страсть мужчины, который слишком приложился в соблазнении своей цели, от которой уже какое-то время не мог отвязаться, будучи преследуемым ею. В большинстве случаев особенно незащищённые связи оборачивались рождением новой жизни, и если у одной осознание, что благодаря образованию семьи их любовь окрепнет, то другой отказывался принимать сей факт и вскоре смылся невесть куда.

Романтичная натура была разбита, все мечты о семейном счастье рассыпались в пух и прах, смысл жизни полностью размыт и не мог расцвести вновь даже с мыслью о недавно родившихся близнецах, что до редкого отвращения уже с первых секунд напоминали того распутного предателя. Проявление материнских инстинктов, привычной любящей заботы было зачастую чуждо подавленной женщине, что долго не могла примириться... И до самой смерти не смогла. Хрупкая душа писательницы изранила множеством «осколков» своих дочерей, что временами терпели непростительное насилие, подпитанное усиливающейся ненавистью. И однажды оно зашло слишком далеко. Роковая ночь стала последней в этих мучениях для трёх несчастных душ, две из которых пали, сделав последний вздох.

Тогда Сусанна в единый миг почувствовала, что она осталась абсолютно одна. Ни мамы. Ни Карлы. Только одна маленькая девочка... И призраки, по сей день сопровождающие её, нашептывающие, воззывающие к поискам того, по чьей вине их преследовала сплошная чёрная полоса.

Она долго не решалась взяться за это дело основательно, со становлением взрослой женщиной и вовсе обозначив для себя, что такое жалкое создание, как её покойная мать, не заслуживала марания рук об аморальное ничтожество в лице её биологического отца. Пока при случайном стечении обстоятельств не пришёл заказ на его голову...

Перед возвращением Алая Лилия, как и всегда, изучила краткое дело по текущей миссии, вместе с тем уже заведомо прописывая каждый шаг, как строки программного кода, чтобы в ходе действовать безошибочно, с чёткими вариантами при любых ситуациях. Как оказалось, её отец вырос до важной «шишки» в здешних кругах, найдя общий язык с Иман-Далионом, представителем лирейского города Галгалиел. Неудивительно, что часто те, кто переходит другим дорогу чрезмерно наглым образом и оставляет необратимые последствия для конкурентов, те в озлобленности и с непомерной жаждой мести желают преподать урок, который запомнится надолго. Навсегда. Посмертно. Будет увековечен вместе с ним под землёй. А вместе с тем Серре удачно повернулась возможность осуществить двойную месть. Нередко всплывают отголоски из детства, когда каждый день приходилось слышать не только в свой адрес, но и в пустоту, где будто бы стоял Он: «Как же я тебя ненавижу!..» План должен быть так же надёжен, как машинный запошивочный шов: не разойтись, не разорваться.

В подобных и прочих раздумьях женщина расположилась в знакомом баре: она знала, что здесь будет немноголюдно, что здесь можно привести мысли в порядок и немного расслабиться. Одиноко расположившись за самым непримечательным столом, Сусанна потягивала малиновый вермут, расщедрившись для себя на целую бутылку, и вела молчаливый монолог с самой собой под ненавязчивую музыку, звучавшую в слиянии со звонким голоском ещё одной посетительницы, нашедшей в скромном бармене, полностью предоставленном ей, надёжного слушателя. Иногда смысл некоторых слов и целых выражений присутствующих «выдёргивал» Алую Лилию из сложных мыслительных процессов философского толка, каким он и становится под воздействием дурманящего напитка, порой от звенящей вульгарности невольно заставляя поперхнуться каплей, что попала «не в то горло». Любопытные, конечно, у некоторых возникали диалоги на нетрезвую голову, когда алкоголь служил эффективным средством для «развязывания» даже самого «узелкового» языка. Пожалуй, самая гуманная «сыворотка правды», которую только можно дать для заполучения желаемой информации, пускай и не так сразу, как хотелось бы. Младая девица на фоне такого неприметного бара выглядела достаточно необычно, можно было бы даже употребить «вызывающе». Не то, что Серра, словно прикидывающаяся бизнес-леди: в чёрном пиджаке и брюках, расстёгнутой на треть белой рубашке, выдававший лёгкую скопившуюся духоту в помещении, и размеренный, но усталый взгляд, как у любых деловитых работяг в конце тяжёлой недели.

Уже изначально Сюзанна уловила во всём их диалоге нечто, что представляло для неё сведения немалой важности, что могло поспособствовать в благополучном для Алой Лилии решении намеченных дел. Неужели её и эту говорливую девушку объединяли близкие цели? Точнее, цели, что должны были в момент, а именно в единое время оказаться в одном месте? Подобные случайности не случайны.

Будто протрезвев от воодушевления, скрытого за маской спокойствия опытной наёмницы, фиолетововолосая вскочила со своего места незадолго после их ухода, залпом опустошая бокал с вермутом, оставлявший приятный ягодный привкус на языке, и подступила к порогу, откуда уже чуть было не задела кого-либо из курящих. Запах дыма не был в какой-то степени отвратен эонке, хоть та и не являлась носителем столь незавидной привычки, но она поспешила развеять подкравшееся к женскому лицу никотиновое облако лёгким взмахом ладони. Пышногрудая молвила, когда убедилась, что внимание в какой-то мере предоставлено ей:
— Добрый вечер! Прошу прощения, что вмешиваюсь и что подслушала разговор, однако не смогла проигнорировать услышанное. Дело в том, что... Уважаемая, я настолько понимаю Вашу цель, что желаю присоединиться.
Сие заявление являлось достаточно внезапным и необычным, однако лицо Сусанны не выражало какой-либо неловкости или сомнений, а к присутствующим та была обращена с несколько «пьяной» улыбкой.
— Разумеется, я буду готова ответить на все вопросы...
И наёмницу ничуть не смущало присутствие мужчины, который и так уже знал достаточно много, и было отчасти всё равно, если присутствие ещё одной убийцы его обеспокоит. Алая Лилия явно была не страшнее представившейся Ди-Кель особы... На данный момент. Когда обсуждению поддаются столь необычные темы, важно быть уверенным, что поблизости нет лишних ушей.